Как только на потемневшем небосклоне заполыхали яркие вспышки — отблески далекой грозы, де ла Крус быстрым шагом направился в город, намереваясь вернуться туда через ворота Колумба. Но когда до них оставалось всего несколько метров, Педро услышал, как где-то поблизости жалобно заскулила собака. Он сошел с дороги и увидел за мощными листьями кактуса лежащую собаку. Педро на гнулся к ней, чтобы узнать, что случилось, как вдруг послышались голоса. По соседней тропке из зарослей выходили двое. Разглядеть их Педро не успел, но то, что он услышал, заставило его укрыться в кустах кактуса и какое-то время не шевелиться.

Плаксивый голос, должно быть, подневольного, зависимого человека произнес:

— Если б вы не пришли, меня ночью сожрали бы москиты.

— Это лучше, чем если бы тебя повесил Чакон, — строго ответил второй, мужественный голос.

— Ночью москиты, днем жара, без еды и воды. Ведь вы должны были прийти еще рано утром.

— Не твоего ума дело. Пакет сдал, получил новый. Вручишь, кому следует, получишь обещанное. Будешь молчать, дам на эскудо [7] больше.

Незнакомцы остановились.

— А сейчас иди обратно. В городе тебе опасно появляться.

— Я только до «Летучей мыши». Она по эту сторону ворот, не в городе! Тамошний трактирщик мой шурин.

— А лодка где?

— Спрятал на берегу в укромном месте. Не беспокойтесь. Сегодня ночью пакет будет доставлен.

— Ну ладно, — сказал второй голос, — У меня в «Летучей мыши» дела, идем вместе.

Де ла Крус решил, что Бартоло надо завтра же отправить к раненому псу, а пока последовал за голосами к воротам. Зная, куда они направляются, он не спешил и был уверен, что сразу определит их в трактире по голосам.

«Летучая мышь» стояла на пригорке совсем неподалеку от ворот Колумба. От трактира по обе стороны вдоль стен росли недавно высаженные молодые деревья, Хозяин, безусловно, преуспевал, причем не столько за счет тех, кто желал утолить голод и жажду, сколько за счет контрабанды, приносившей большие барыши.

Де ла Крус понял это сразу, как только вошел в трактир. Посетители с удивлением принялись разглядывать его богатый костюм и длинную шпагу. Еще с порога он приказал подать вина и сел за столик, который находился рядом с тем, куда хозяин трактира только что поставил кувшин с вином и пустые кружки. За этим столом сидели ремесленник в синем колпаке, рыбак и человек, по виду дворянин. На нем была шляпа с пером, камзол, сшитый у хорошего портного, и шпага на добротной кожаной портупее.

Педро сидел боком к соседнему столику, за которым сразу, как только он появился, заговорили вполголоса. Однако присущий кабачку шум временами стихал, и тогда до острого слуха де ла Круса доносились обрывки фраз, по которым он без труда определил, что его соседи вели речь о нем.

То, что рыбак был тем самым человеком, который в придорожных зарослях говорил плаксивым голосом, не вызывало сомнений. Значит, пакет, который следовало кому-то, передать в море, находился у него. Педро предстояло определить, у кого из остальных двух был пакет, доставленный рыбаком.

Осушив кружку, он поднялся со своего места и подошел к соседнему столу со словами:

— Приношу свои извинения за то, что беспокою вас, но я вижу, вы добрые люди и могли бы мне помочь.

Все трое посмотрели на де ла Круса, как он отметил про себя, весьма недружелюбно, но ни один не проронил ни слова.

— Я прибыл в город по делам и вижу, что мне не обойтись без хорошего слуги.

— А вы в состоянии хорошо заплатить? — спросил человек со шпагой тоном влиятельного идальго.

— Если слуга окажется достойным, соглашусь на сумму, которую он назовет, и еще прибавлю два эскудо.

— Тогда, сеньор, я рекомендую вам моего родственника, — вставил рыбак.

— Не твоего ума дело, — отрезал дворянин.

Теперь Педро уже не сомневался, что пакет находится в камзоле идальго. И, не обращая внимания на слова идальго, он ответил сначала рыбаку:

— Пусть разыщет меня в гостинице «Трех ангелов», — после этих слов де ла Крус вернулся за свой столик и попросил трактирщика принести поесть.

В это время тот, кто казался знатным сеньором, подал ремесленнику знак глазами. Оба поднялись со своих мест и вышли в соседнюю комнату.

Интуиция не подвела Педро и на сей раз. Он подозвал к себе рыбака, у которого из-за пояса торчала рукоятка внушительной даги, и положил перед ним на стол два песо [8]:

— Вот тебе задаток, а если слуга будет дельным парнем, получишь еще. А теперь, милейший, я вижу, у тебя здесь есть хорошие знакомые, не сходил бы ты к повару, пусть он приготовит мне ужин повкуснее. Бери, бери свои песо и отправляйся на кухню.

Как только рыбак скрылся за стойкой, де ла Крус подошел к двери комнаты, в которую вошли идальго с ремесленником. До его слуха донеслись слова:

— …сделаешь завтра. Если привезет что-либо, доставишь мне. Сегодня же не спускай с этого щеголя глаз. Важная птица. Давно пора было узнать, что он делает в городе. Понял? На ловца и зверь бежит. Я точно знаю, что он остановился в «Розе ветров». Зачем надо было врать насчет «Трех ангелов»? Проверь, где он будет сегодня ночевать, а то…

Педро возвратился к своему столу, не дослушав диалог до конца, и сделал это вовремя, так как буквально через секунду вернулся рыбак, а с ним пришел и сам хозяин трактира.

— Пусть сеньор не сомневается, — сказал хозяин, — мой повар готовит ничуть не хуже, чем в «Трех ангелах».

— Хорошо, хорошо! Подавайте же скорее.

Хозяин удалился, рыбак сел за свой стол, вскоре к нему присоединились идальго с ремесленником.

То, что капитану удалось подслушать, весьма его озаботило. Де ла Крус понимал, что рядом с ним трапезничают противники короля Филиппа V, которые поддерживают связь с английским флотом. Значит, они являются и его врагами тоже. Но как сделать так, чтобы их арестовали, или, в крайнем случае, заполучить один из пакетов? Стража за воротами, а в «Летучей мыши» искать сторонников — все равно что среди лис искать волка. Он мог рассчитывать только на собственную шпагу. Капитану принесли еду.

— А все-таки здесь чертовски плохо кормят! — сказал он громко в надежде, что кто-нибудь из сидевших за соседним столом возразит ему, и он сможет снова завести разговор.

Однако все трое промолчали.

— Я к вам обращаюсь, — Педро не стал больше придумывать никакого предлога и прямо пошел на открытую ссору. — Мне кажется, вы здесь единственный достойный дворянин.

— Да, но не хозяин, — ответил идальго.

— Однако порядочный невежа.

Де ла Крус видел, как напряглось тело незнакомца, но тот коснулся кармана камзола и ничего не ответил.

— Так вы даже не желаете со мной разговаривать? — уже с угрозой произнес де ла Крус.

— Ни с вами, ни с кем другим, — с этими словами незнакомец встал и вышел из трактира.

К Педро поспешил хозяин трактира:

— Чем вы недовольны, сеньор? Ужин был приготовлен из лучших продуктов.

— Ну и прекрасно. Получите за свой ужин, — и Педро бросил на стол монеты.

Чуть выждав, он вышел вон из «Летучей мыши».

Когда глаза привыкли к темноте, де ла Крус быстрым шагом направился к воротам. Он видел, как в них вошел идальго, и поспешил за ним.

Догнать его удалось лишь на улице Техадильо у стен монастыря. Педро окликнул незнакомца и выхватил шпагу из ножен.

— Защищайтесь, если вам дорога ваша жизнь! — крикнул Педро, и незнакомцу уже ничего другого не оставалось, как обнажить свой клинок.

Очень скоро Педро понял, что незнакомец неплохо владеет шпагой. С хладнокровием опытного бойца одну за другой он ловко отражал атаки Педро. Тогда будущий корсар сделал свой излюбленный ложный выпад, после которого он непременно наносил противнику решающий укол. Но в тот миг, когда острие клинка должно было коснуться груди идальго, кто-то ударил Педро по правому плечу палкой.

Вот когда де ла Крус с благодарностью вспомнил своего учителя фехтования, тому стоило немалых трудов заставить Педро овладеть искусством фехтования левой рукой.

Перебросив шпагу в другую руку, де ла Крус встал в защиту в тот самый момент, когда незнакомец, вложив в выпад вес тела, готов был нанести безжалостный укол в грудь капитана. Педро вовремя парировал и, пока незнакомец выпрямлялся, сам нанес ему короткий, но резкий укол в горло. Тотчас второй, невидимый, противник, который все время поединка оставался за спиной де ла Круса, оглушил Педро ударом дубины по голове.

Де ла Крус зашатался, но, к счастью, не упал. Он опустился на колено и, обернувшись, успел вонзить шпагу в руку нападавшего, прежде чем дубинка опустилась в третий раз.

Между тем двое других неизвестных уже подхватили под руки истекавшего кровью идальго и торопливо поволокли его в ближайший переулок. За ними припустил и тот, кто нападал на Педро с дубинкой. Им оказался ремесленник в синем колпаке.

Де ла Крус попытался встать и, шатаясь, как пьяный, устремился им вслед. Свернув за угол, он почувствовал, как силы оставляют его.

Однако небо все же было к нему благосклонно. На булыжниках мостовой Педро заметил что-то белое. То был конверт с восковыми печатями и со следами свежей крови.

Педро хотел было подобрать пакет, но от слабости снова упал на колени. Его руки, словно сами собой, засунули пакет под подкладку камзола. Голова гудела как набат. Ему казалось, что колокола гаванских церквей зазвонили все разом.

Но еще большие страдания он испытывал при мысли, что рыбак, которому предстояло этой ночью отвезти другой пакет, скорее всего на корабль английского адмирала, может безнаказанно уйти из «Летучей мыши». Тогда — ищи рыбу в море.

Он решил вернуться в трактир. Отдышавшись, де ла Крус поднялся на ноги. Когда он проходил ворота, сквозь гул в голове услышал слова, которыми обменялись стражники:

— Надо бы остановить сеньора. Он пьян, — сказал один.

— Пусть себе идет. Ничего с ним не случится, — ответил другой.

Де ла Крус не вошел в «Летучую мышь»: убедившись, что рыбак все еще в трактире, Педро остался ждать его у дороги, которая вела к побережью.

Тяжкими показались де ла Крусу минуты ожидания. Несколько раз он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

Наконец на дороге послышались шаги. В темноте Педро с трудом узнал фигуру рыбака. Тот шел, ничего не подозревая, и, конечно же, остолбенел, когда к горлу его неожиданно прикоснулось острие шпаги.

— Вытащи и брось нож! — приказал де ла Крус, и рыбак тут же повиновался. — Вот так! А теперь давай пакет. Дарую тебе жизнь, чтобы ты сам придумал, как случайно обронил пакет в море. Понял?

Рыбак молчал. Из-за охватившего его страха он не в состоянии был произнести ни слова.

— Держи золотой и уходи, — Педро швырнул монету туда, где на земле валялся нож. — Давай пакет!

Рыбак пришел в себя, повиновался, подобрал монету, затем нож и растворился во мраке.

От боли голова Педро разламывалась на части. Рука с трудом держала шпагу. Педро понимал, что в любую минуту он может потерять сознание. До ворот недалеко, но до них еще надо было дойти. Еле-еле де ла Крус доплелся до будки стражников и рухнул у порога.

Какое-то время спустя де ла Крус пришел в сознание, весь мокрый от воды, которую солдаты вылили на него. Он еле слышно потребовал:

— Немедленно доставьте меня к генералу Чакону!

Стражники переглянулись в недоумении. Они уже видели, что знатный сеньор не был пьян, а пострадал от злоумышленников, так как шляпы на нем не было и из головы его сочилась кровь. Но беспокоить генерала в столь поздний час они не решались.

— Тогда вызовите вашего бригадира, и поживее!

Де ла Крус терял последние силы, когда наконец в караульном помещении появился молодой офицер. Бригадиром оказался друг Мигеля, поклонника Мари. Этого офицера Педро не раз встречал в ее доме, счастливое совпадение обрадовало капитана.

Потребовав, чтобы солдаты оставили их наедине, де ла Крус слабеющим голосом произнес:

— Дело особой государственной важности. Не исключено, что в ваших руках находится судьба Гаваны. Немедленно прошу доставить эти пакеты генералу Чакону, — и де ла Крус, с трудом расстегнув пуговицы камзола, достал спрятанные под подкладкой пакеты, вручил их офицеру и тут же потерял сознание.

Когда он вновь пришел в себя и различил свет свечи, над ним уже хлопотал врач, лично присланный Чаконом. Врач то и дело подносил к носу Педро лечебные соли и поправлял у него на лбу холодный компресс.

Вскоре предутреннюю тишину караулки нарушил громовой голос самого генерала:

— Поздравляю вас, де ла Крус! Поздравляю! Должен вам сообщить, вы отличились так, как давно в Гаване никто не отличался. Я всегда говорил, что вы славный малый! Однако где тот, у которого вы отняли, как я понимаю, эти пакеты?

— Их было пятеро, генерал. Но сейчас нам их не найти. В городе действует целая группа.

— Ну, об этом, милейший, мы знаем. Плохо, что письма не подписаны. Однако не волнуйтесь, это нисколько не умаляет ценности содержащихся в них сведений. Вот только как узнать, кто автор письма из Гаваны?

Де ла Крус хотел было что-то сказать, но не смог и закрыл глаза. Тогда вмешался доктор:

— Мой генерал, молодому человеку очень плохо. Ему сложно сейчас говорить.

— Ах, да-да! Вы правы…

Но де ла Крус пересилил себя и сказал:

— Генерал, надеюсь, в городе немногие умеют писать. Пусть ваши люди сличат почерки…

— О! Вы проявляете находчивость и ум, которым позавидует любой политик. Браво, де ла Крус! Так ему очень плохо, доктор?

— Да, больному нужен полный покой и постоянный уход…

— Эй, кто там!

Вошли дежурный офицер и солдат.

— Немедленно соорудите носилки и доставьте сеньора де ла Круса ко мне домой. А вас, доктор, прошу находиться рядом с молодым человеком до тех пор, пока ему не станет лучше.

— Непременно! Состояние больного того требует.

Два последующих дня де ла Крус боролся со смертью. Рана у него на голове нагноилась и продолжала кровоточить. В бреду он произносил имена Каталины и Бартоло.

Чакон приказал разыскать слугу де ла Круса. Бартоло пришел с тяжелой котомкой, где лежали мешочки с золотыми дукатами. Слуга сообщил, что Каталиной звали мать де ла Круса, ужаснулся его состоянию и, что-то пробормотав себе под нос, тут же исчез.

К вечеру он появился снова и уговорил доктора пойти отдохнуть. Он побудет с больным. Предложение было сделано как нельзя вовремя, врач не спал уже третью ночь.

Взяв с Бартоло слово, что тот немедленно позовет его, если больному станет хуже, врач ушел. А Бартоло только это и было нужно. Он поспешно достал из котомки пузырек, сделанный из плода тыквы, и пакетик из кукурузного листа. Накапал в кружку какого-то черного зелья и влил в рот лежавшего без сознания де ла Круса. В пакетике находилась мазь серого цвета. Ею Бартоло густо смазал рану на голове. Кружку с каплями слуга подносил к губам хозяина за ночь раз шесть.

Наутро де ла Крус открыл глаза и улыбнулся, а через день уже мог садиться на край кровати. Городской лекарь не переставал удивляться жизнестойкости молодого человека. Про себя чудесное быстрое выздоровление он приписал своему умению.

Де ла Крус догадался об этом и прямо спросил лекаря:

— Доктор, а вы верите в силу знахарских снадобий?

— Ну что вы! Это невежество. С другой стороны, я знаю одного человека, который прибегает к подобным средствам, совсем, знаете, отбился от рук. Это мой ученик — талантлив: режет, пришивает, склеивает кости, как никто другой в Гаване. Но всему и всем перечит. Мечтатель!

Де ла Крусу эти слова пришлись по душе.

— А кто он?

— Славный парень. У него своя трагедия. Обучался он у меня, а сейчас знает больше иных докторов. Отец его, — и доктор понизил голос, — городской палач. Юноша от этого страдает… Нигде не принят… Бунтует… Вот он-то и имеет дело со знахарями, разными там бабалао и черт знает еще с кем. Слоняется по окраинам города и врачует бесплатно. Я его уже не раз выручал, проблемы с властями…

В это время секретарь Чакона пришел осведомиться, в состоянии ли де ла Крус принять генерала.

Чакон с нетерпением ждал минуты, когда можно будет побеседовать с де ла Крусом, и, узнав, что тому стало гораздо лучше, не замедлил явиться.

— Я не стану утомлять вас, милейший де ла Крус. Мои писари и аудиторы Чирино набили себе мозоли на одном месте, но ни один почерк не похож на то перо, чей хозяин сочинил письмо из Гаваны.

— Человек, который доставил его, — рыбак. Хозяин «Летучей мыши», что у ворот Колумба, его родственник.

— Я прикажу сегодня же разнести в пух и прах этот вертеп! — загремел генерал.

— Мой генерал, вы славный воин, но если посоветуетесь с его милостью сеньором Чирино, то, я уверен, он предложит вам поступить иначе.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он предложит вам установить негласный надзор, который принесет вам куда больше пользы. Наверняка наведет на след того знатного идальго, если он, конечно, еще жив. Моя шпага касалась его горла. Этот идальго передавал англичанам послания. Не исключено, что он сам и есть автор письма.

— Клянусь моими прародителями, де ла Крус, вас нельзя отпускать из города! Я уже говорил с Чирино. Мы предложим вам достойное место…

— Нет-нет, мой генерал. Премного вам благодарен, но моя стихия — море. Я и там буду вашим верным слугой, генерал. Но вы по-прежнему не желаете помочь мне найти корабль?

— Все, что угодно, де ла Крус, но не заставляйте меня нарушать данное мною слово, — и, чтобы сменить тему, Чакон пробасил: — По характеру сведений, которые мы почерпнули из обоих писем, совершенно очевидно, что англичане не собираются, во всяком случае в ближайшее время, атаковать Гавану. Это во многом облегчает нашу задачу… Но автор или авторы письма, адресованного англичанам, хорошо осведомлены о том, что делаем в городе мы с Чирино. Отсохни у меня ноги, если я их не найду! Мы раскроем заговор!!!

— Не сомневаюсь в этом, генерал. Не сомневаюсь. Вам надо только быть осторожней.

— Спасибо, мой друг, но я, кажется, уже опаздываю в Эль-Морро.

Чакон и де ла Крус распрощались, как старые друзья. А когда генерал ушел, де ла Крус подумал, что сейчас не следует терять времени даром, необходимо воспользоваться благоприятно сложившейся ситуацией для выполнения собственных планов.