Глава 3

ГАВАНА

Ко времени описываемых событий Испания была втянута в военный конфликт с Англией и Голландией. Испанские колонии, в том числе и Куба, по сути, вели войну против тех, кто вчера еще был их союзником и чьи корабли имели приют в колониальных испанских портах. Куба, находясь за тысячи миль от королевских дворов, борьба между которыми вовлекла ее в военный конфликт, вместо того чтобы заниматься производством сахара, разведением скота и выращиванием табака, вынуждена была взяться за оружие и защищаться от нападений.

В столице острова Куба, городе Гаване, наступили неспокойные времена. Среди местного населения было немало сторонников английского двора, которые объединялись вокруг полковника Лоренсо де Прадо. К тому же чуть более чем на пушечный выстрел от гавани уже стояла английская эскадра в тридцать пять кораблей под началом адмиралов Грайдена и Уолкера.

Под покровом темной июльской ночи, в непогоду, рискуя сесть на коралловые рифы Мариэля или быть расстрелянным из пушек форта Эль-Морро, капитан торгового судна, на котором находились Педро де ла Крус и Бартоло, без опознавательных огней вплотную подошел к входу в гавань. Наутро судно получило разрешение войти в порт, и уже обед Педро де ла Крус заказывал хозяину харчевни «Роза ветров», окна которой выходили на обширный торговый причал Гаваны.

У хозяина небольшого, стоявшего на бойком месте трактира была уйма дел. Меж тем он счел своим долгом выяснить, что за птица у него поселилась. Хозяин видел, как Педро, держась с таким достоинством, снял комнаты для себя и для слуги, а затем усадил своего чернокожего за тот же стол, где обедал сам.

— Вам понравилось жаркое из поросенка? — хозяин «Розы ветров» подошел к столу, за которым сидели Педро и Бартоло.

— Да, — коротко ответил де ла Крус.

— А не подать ли вам к нему соус из бобов?

— Подавайте, если он у вас есть, — так же сухо ответил Педро.

— А может быть, сеньор желает французского вина? Я недавно получил бочонок из Бордо.

Этот вопрос несколько удивил молодого капитана. Он оторвался от еды, внимательно поглядел на хозяина, стремясь угадать, действительно ли тому удалось определить, что он француз по происхождению, да еще из Бордо, или это совпадение.

— Вы не верите, что у меня есть отличное красное вино? — трактирщик по-своему истолковал пристальный взгляд Педро.

На что Педро просто ответил:

— У вас, любезнейший хозяин, есть ко мне разговор? Если так, присаживайтесь и спрашивайте, что вас интересует.

Теперь в свою очередь удивился хозяин, которого проницательность и прямота гостя несколько обескуражили. Но пожилой трактирщик был опытен и по натуре упрям, тем более что начало разговора его заинтриговало.

— Так сеньор желает французского вина? — переспросил хозяин, присаживаясь к столу.

— Если у вас ко мне разговор, то угощайте, и на этом сойдемся.

Трактирщик кликнул жену, та приказала одному из слуг спуститься в подвал. Через несколько минут темно-красный напиток уже заискрился в кружках. В морских скитаниях кружка вина, особенно доброго французского бордо, нередко сближает людей. А хозяин «Розы ветров», проявляя поначалу только профессиональное любопытство, через полчаса уже превратился в собеседника, который, казалось со стороны, многие годы хорошо знал де ла Круса. Теперь трактирщик уже считал своим долгом поведать молодому человеку, приехавшему испытать свое счастье в Гавану, как можно больше. Педро счел преждевременным открывать цель своего приезда, но от беседы не отказался.

— Ох, как неприятны эти осложнения, — быстро говорил новый знакомый. — За последние пять лет кто только не останавливался у меня: и англичане, и голландцы, чаще те, кому посчастливилось возвращаться из колоний домой. У всех были полные кошельки. За эти годы я надстроил третий этаж с мансардой. Правда, вместо англичан и голландцев теперь появились французы с их хорошими манерами, добротными товарами, но с ними пришла и опасность. А когда солдаты говорят о войне, они чаще это делают не за столом трактира. Согласитесь, дон Педро. Одного ядра английской пушки достаточно, чтобы моя «Роза ветров» превратилась в развалины, и усталому путнику никто уж не смог бы указать правильного пути, — с нескрываемой гордостью повторил трактирщик, очевидно, кем-то удачно высказанную мысль по поводу его гостеприимного заведения. — Я не политик, и мне все равно, кто король Он далеко. Лишь бы генерал-губернатор не притеснял торговлю. Да и война не отрывала людей от дела. Мой зятек — табачник. Только-только у него пошли дела. Повысился спрос на табак. Так на тебе, призвали в ополчение. Тревожно сейчас в Гаване, сеньор. Но вы не беспокойтесь, я готов вам помочь.

Педро внимательно слушал трактирщика, не перебивая, отмечал про себя, что обстановка, должно быть, весьма благоприятная для осуществления его замысла. Просидев за беседой более часа, Педро встал, собираясь уйти.

— Так вы мне и не сказали, сеньор, чем я могу быть вам полезен, — напомнил хозяин «Розы ветров».

— Пока, милейший, я благодарен вам за вкусный обед и прекрасное вино. Я моряк и ищу место капитана. Хочу наняться к хорошему судовладельцу на приличное судно. Если порекомендуете меня одному из них, окажете мне услугу, — с этими словами Педро надел шляпу и вышел на улицу.

Хозяину «Розы ветров» понравился молодой де ла Крус, тем более что капитаны в его трактире останавливались не так уж часто. А Педро и рассчитывал в своих поисках на хозяина гостиницы средней руки. Будущему корсару казалось, что только с его помощью он может познакомиться с судовладельцами, а когда судно будет приобретено, и подобрать бывалых моряков.

Выйдя на улицу, Педро без промедления направился во дворец генерал-губернатора. Внешний вид де ла Круса заметно отличался от того, как выглядели простые горожане. Наряд, приобретенный у модного портного в Картахене. На боку, подхваченная яркой Щегольской перевязью, длинная шпага. Он воспользовался советом, который дал когда-то молодому капитану Хуан Васкес, и во дворце, сунув в руки секретаря золотой дублон [2], оказался среди первых, кто попал в этот день на прием.

С начала 1703 года, после смерти генерал-губернатора Кубы, его обязанности исполняли по гражданской линии почтенный аудитор граф Николас Чирино Ваудебаль, а по военной с успехом вел дела начальник форта Эль-Морро генерал Луис Чакон,

Чирино был в возрасте, полноват, но с худым запавшим лицом; он внимательно выслушал де ла Круса.

— Имею твердое намерение, ваше сиятельство, приобрести корабль. На то располагаю нужными деньгами. Затем хочу просить вас оказать мне содействие в получении патента на каперство, — закончил свое короткое, но предельно ясное изложение дела Педро, — Вот рекомендательное письмо от дона Кристобаля Франсиско Понсе, как вы знаете, губернатора Тринидада, а вот этим письмом известный вам корсар Хуан Васкес свидетельствует мои благие намерения, — и Педро вручил оба письма правительственному аудитору.

Чирино прочел их сразу же, при Педро, и заявил:

— Похвально, капитан! В такое бурное и тревожное время каждый, кто верен королю Филиппу Пятому, должен быть патриотом.

— Надеюсь честно и верно послужить интересам короля, ваша светлость, и моей второй родине.

— Ах да! Вы же по происхождению француз, — заметил с улыбкой дон Николас Чирино. При этом он вспомнил о недавних встречах с французскими моряками. У него в доме теперь только и разговоров, что о Франции. Вспомнил он и о том, что женщины его многочисленного семейства день и ночь наряжаются во французские платья, преподнесенные им галантным адмиралом Шато-Рено.

Де ла Крус верно понял благосклонность этой улыбки, но все же без промедления произнес:

— Ваша светлость, помогите мне доказать верность короне Испании. Письмо капитана Васкеса было адресовано другому лицу, вы позволите мне забрать этот конверт?

— Конечно! — аудитор возвратил письмо Васкеса. — Но, капитан, я не об этом. Французы не раз доказывали свою дружбу испанцам. Даже здесь, на Кубе. К примеру, прошедший год. Он был самым благоприятным для нашего города и для всего острова. Торговые ряды ломятся от разных товаров, горожане закладывают строительство новых домов, в сельском хозяйстве расцвет: табак и сахар хорошо идут во Франции. Под охраной военных французских кораблей наши суда благополучно добираются до европейских портов. Правда, каботаж несет солидные потери от расплодившихся вокруг Ямайки, Гаити, Багамских островов английских и голландских флибустьеров. Но вот вы и станете им помехой. Я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности, капитан де ла Крус. Тем более что вы ведь присягали испанскому королю.

— Благодарю вас, — Педро слегка поклонился.

— Честно говоря, меня смущает несколько ваша молодость, — продолжил аудитор, ожидая реакций молодого капитана. И когда увидел, как сверкнули глаза де ла Круса и к лицу прилила краска возмущения, добавил: — Но не беда.

— Во-первых, ваша светлость, да будет мне позволено думать, что вы шутите, а во-вторых, благородство, храбрость…

— Ну, полно, полно. Я знаю, что Альваро де Базан [3] был не старше вас, когда впервые повел корабль в бой с противником.

— Молодость не помеха верности королю!

Аудитор кивнул и произнес:

— Ну, а что касается вашего дела, конечно, я и генерал Луис Чакон, к которому рекомендую обязательно попасть на прием, вам поможем. У генерала сейчас много дел. Но я уверен, вы найдете способ повидать его, если только сегодня прибыли в Гавану, а уже получили аудиенцию во дворце губернатора, — Николас Чирино вновь приятно улыбнулся. — Допустим, храбрый комендант окажет вам содействие в получении патента. Однако затруднение я вижу в другом, — и поскольку аудитор поднялся со своего кресла, Педро с поспешностью вскочил на ноги. Сердце его застучало быстрее. — Как вы сами заметили, капитан, Гавана обложена кораблями противника. Оба адмирала: и Грейден, и Уолкер — старые морские волки. В военной доблести им не откажешь. Поэтому дон Луис Чакон распорядился мобилизовать для защиты города все суда, что были на плаву. Все вооружение, которым он располагал, как говорится, в деле. Но дерзайте, мой юный друг, и после сообщите мне название корабля. Я в тот же день прикажу составить для вас необходимые бумаги, — закончил аудитор и дружелюбно протянул де ла Крусу руку.

— А где сейчас, ваша светлость, я мог бы встретить коменданта форта? — с почтением пожимая протянутую руку, спросил де ла Крус.

— О, этого и я не знаю! Однако вы горячи, капитан Терпение корсару не помешает. Вот завтра с утра пораньше советую искать его у пушек Эль-Морро. До свидания, и желаю успеха.

На следующее утро, однако, Педро не удалось разыскать генерала Чакона. Встреча их состоялась лишь через неделю. Но эти семь дней не прошли для капитана даром. С помощью хозяина «Розы ветров» Педро перезнакомился с разными людьми, которые обрисовали ему положение в Гаване с исключительной точностью. Многое он узнал и о неутомимом коменданте гаванского форта, который официальных аудиенций ввиду опасности, грозившей городу, сейчас не давал. Генерал ежедневно объезжал укрепленные редуты, батареи, сторожевые посты, принимал участие в строевых учениях отрядов ополчения. Педро не раз сожалел, что с ним нет его доброго коня, но деньги на покупку нового расходовать не решался.

Их встреча с генералом Чаконом состоялась ранним утром у комендатуры гаванской крепости «Трех королей», более известной под названием Эль-Морро. Эта цитадель была добротно отстроена в конце XVI века знаменитым итальянским военным инженером-архитектором Баутйстой Антонельи, находившимся тогда на службе испанских королей. Встреча с генералом закончилась «дуэлью», после которой комендант остался де ла Крусом весьма доволен.

Внимательно выслушав то, с чем к нему пришел Педро, Чакон по-своему решил проверить молодого капитана и предложил ему фехтовать. Они надели маски, нагрудники, и как ни потел от стараний слывший искусным фехтовальщиком уважаемый комендант, Чакон быстро получил три укола и под изумленные возгласы присутствовавших офицеров и солдат дважды нагибался к земле за своей шпагой. Педро решил схитрить и, уходя в защиту, позволил шпаге Чакона сделать укол, отчего комендант пришел в неописуемый восторг и прекратил встречу со словами:

— Вам не плавать надобно, а возглавить одну из моих рот! — Но, увидев, что это лестное предложение не произвело никакого впечатления на молодого человека, продолжил: — Знаю, знаю вас, упрямцев из Бордо. Но помочь, однако, не могу, Одно вооруженное судно, даже при таком, допустим, храбром капитане, как вы, не склонит баланс сил в нашу пользу. Мы против превосходно оснащенных англичан. Вот если они уйдут, тогда другое дело.

Педро позволил себе вольность взять коменданта под руку и отвести его в сторону для доверительного разговора.

— Уверяю вас, ваше превосходительство, англичане здесь не для открытой атаки на порт. Неужели вы не понимаете? Их присутствие должно поддержать сторонников австрийского эрцгерцога и подбить их на внутренние беспорядки, А для борьбы с беспорядками в городе, господин генерал, вам не нужны корабли, — вполголоса заявил удивленному Чакону молодой капитан.

— Ого, голубчик, я вижу, вы ко всему еще и политик! Но об отступниках я побеспокоюсь и сам. По ночам они пробираются в город, но очень уж ловко. Мне бы только поймать хоть одного лазутчика. Тогда вы посмотрите, что будет с теми, кто идет против короля! А пока английская эскадра стоит у города, извините, я ничем вам помочь не могу, — неожиданно резко закончил генерал Чакон. Но тут же, спохватившись, что молодой человек ничем не заслужил такого отношения к себе, добавил: — Достаньте посудину, так и быть, я помогу вам ее вооружить. И приходите сюда в субботу к пяти дня, я вас кое-кому представлю.

В Субботу, после обсуждения с представителями городской знати, крупными коммерсантами и судовладельцами того, как пополнить фонды, необходимые для продолжения работ по фортификации, военный губернатор решил попотчевать своих гостей Педро прибыл в форт, когда в канцелярии коменданта Эль-Морро слуги и солдаты начинали разносить вино и сладости.

Генерал Чакон великодушно представил Педро присутствовавшим:

— Уважаемые господа, представляю вам молодого, но чрезвычайно осведомленного капитана Педро де ла Круса, моего недавнего победителя. Бьюсь об заклад, что это сейчас лучшая шпага на острове, но, заметьте, решающая схватка была за мной.

Педро низко поклонился и в некотором смущении, которое делало его еще более обаятельным, произнес:

— Сеньор генерал преувеличивает. Я не солдат, а моряк. Мое оружие не шпага, а секстан. К вашим услугам, господа.

После такого представления де ла Круса сразу обступило несколько человек. Сердце его радостно забилось оттого, что он прекрасно понимал, какие двери распахнул перед ним славный дон Луис Чакон.

И действительно, Педро получил сразу несколько приглашений к завтраку, к обеду и даже к ужину, на который обычно приглашают лишь близких знакомых. Теперь все зависело только от него самого. Педро снова начинал верить в свою счастливую звезду. Он решил, что корабль будет в его руках непременно, и настало время, не теряя ни дня, вплотную заняться поиском нужных людей.

В тот же вечер, переодевшись в более скромное платье, де ла Крус отправился в поход по портовым ночным кабачкам.

Глава 4

БОЦМАН

За июлем прошел и август. В Гаване по-прежнему было тревожно. Ночами в городе раздавались выстрелы, слышались крики стражников. Кто-то расклеивал политические прокламации, призывавшие к сопротивлению политике короля Филиппа V, тайком распространялись острые политические стишки, направленные против аудитора Чирино и генерала Чакона. Английская эскадра все так же маячила на виду перед городом.

Каждый человек был на учете у военных властей. Де ла Крус перезнакомился более чем с сотней моряков. Одни служили на стоявших в Гаване судах, другие числились в ополчении, третьи выполняли земляные работы, укрепляя оборону города. Но всего не более десяти из них Педро оставил у себя на примете. Его знали уже почти все гаванские судовладельцы, но никто не мог перечить распоряжению генерала Чакона. Все ждали, пока английская эскадра покинет кубинские воды, чтобы можно было начать серьезные переговоры с молодым капитаном.

Однако де ла Крус не терял времени даром. Он бывал на судах, изучал новшества в морском деле, привезенные французскими моряками, целыми днями проводил на верфях арсенала, где строились новые корабли, и продолжал поиск людей.

Иногда судьба сама помогала ему. В захудалой дешевой таверне, приютившейся у стен портового рынка, к де ла Крусу подошел человек, которому было на вид не менее сорока пяти лет. Был он среднего роста, коренастый, с непомерно длинными и, по-видимому, очень сильными руками. Шрам на виске делал взгляд его черных глаз особенно грозным. Было очевидно, что, когда данный человек того хотел, его взгляд становился не допускающим возражений.

— Я — Диего боцман. Еще мальчишкой плавал с Морганом, — просто представился старый морской волк — Хочу поговорить с вами.

— Интересно! Зовут тебя Диего, и ты плавал под флагом самого сэра Генри Джона Моргана? — несколько удивленно переспросил де ла Крус.

— Да капитан. Разорви мне глотку морским ежом, если Диего Мигель Фуэнтес врет! Диего Добрая Душа, Диего Решето, или, как меня знает каждый пират Атлантики Диего Мадемуазель Петрона, юнга Моргана и боцман Лоренсо де Граффа, того храбрейшего из голландцев, который служил испанскому королю.

— Что ж так? Отчего не плаваешь, боцман? По старости?

— Нет, капитан. Не откажите кружку…

Де ла Крус велел подать бутылку крепкого напитка. Они пересели в дальний угол за грязный, залитый вином столик. Боцман опрокинул свою кружку и продолжал:

— Родом я из Виго. В тринадцать лет мягкую постель и чистое белье сменил на грязный трюм. В четырнадцать уже плавал юнгой и брал с Морганом Панаму. В двадцать четыре я говорил по-английски и по-французски, как на родном языке, и не было у знаменитого Франсуа Граммона лучшего марсового, чем испанец Диего Добрая Душа. В двадцать восемь чуть не погиб от ран, когда мой капитан, голландец Ван Горн, вместе с Лоренсо де Граффом взяли неприступный Веракрус. Выходила меня тогда самая бесстрашная женщина в мире — Петронила де Гусман, славная подруга капитана де Граффа. К нему я и ушел после Веракруса, под флаг главного судна флотилии, которым командовал Лоренсильо. Скоро моя часть добычи выросла втрое. К тому времени матросы с пиратских кораблей меж собой меня иначе и не звали, как Мадемуазель Петрона, а за, внимание, которое мне оказала Петронила, я стал боцманом флагмана, отличного двухпалубного фрегата в 32 бортовых и пять палубных орудий.

— Выходит, вы служили и французской короне, когда Лоренсильо получил звание старшего офицера военно-морского флота его величества Людовика XIV? — невольно перейдя на «вы», спросил де ла Крус по-французски.

— Oui, capitaine, un peu! [4] Страсть к приключениям… безнаказанность поступков, легкая нажива… Я ребенком оставил весьма состоятельный отчий дом. Всю жизнь потом испытывал удовольствие только от приключений. Только вот богатства, прошедшие через эти руки, удержать не смог. За то и был прозван Добрая Душа, а потом Решето. Пиратский мир, столь страшный на взгляд простого горожанина, капитан, имел когда-то свои строгие законы, никем не писанные, но справедливые. Взаимное уважение, абсолютная честность при дележе. Между теми, кто хоть раз дал клятву верности законам Береговых братьев, не было секретов. Никто никогда не посягал на собственность собрата, общественное добро считалось священным. Но было в пиратской жизни то, чего я не мог выносить, — это убийство беззащитных людей, особенно детей и женщин. Всякий раз при жестоких расправах над ними я страдал.