ЮРИЙ ПАПОРОВ
      Неоконченная партия
      Документальный очерк
      В кафе было шумно. По мере того как стрелка стенных часов приближалась к цифре семь, в небольшом зале становилось все теснее. По традиции в кафе собирались одни лишь мужчины - выпить стакан оранжада, бутылку пива, передохнуть после рабочего дня, побеседовать с другом, а самое главное послушать, что говорят другие о событиях в городе и мире.
      Вокруг столика в дальнем углу у окна сгрудилось столько народа, что пробиться и узнать, как сегодня развивается сражение, практически не представлялось возможным. Да в этом и не было особой необходимости, ибо каждый ход тут же сообщался вслух и вполголоса комментировался. Еще бы, ведь за доской сидели лучший игрок города, который вот уже второй день подряд проигрывал партию за партией, и никому не известный, молчаливый крепкий парень в спортивной рубашке навыпуск.
      Конечно же, кругом болели за своего. Рассудительный, всегда готовый помочь советом и делом, завскладом завода был со многими в дружеских отношениях. После его очередного хода пешкой на е5 от внимательно наблюдавших за игрой болельщиков не ускользнуло, что неизвестный парень напрягся. "Нашел-таки отличный ход! - думал он в этот момент о противнике. - А ведь куда, казалось бы, лучше пойти вперед ферзем. Но это случайно!"
      В партии сложилась острая ситуация в миттельшпиле, точь-в-точь подобная той, в которой Хосе Рауль Капабланка 1, играя однажды белыми против Дуз-Хотимирского2, избрал единственно верное продолжение и вышел победителем.
      1 Капабланка-и-Граупера (1888-1942) - кубинский шахматист, чемпион мира с 1921 по 1927 год.
      2 Ф. И. Дуз-Хотимирский - старейший советский мастер.
      Молодой человек немного помедлил, как бы в поисках достойного ответа что-что, а продолжение этой партии он знал хорошо и не сомневался в конечном исходе, - но, когда сделал ход пешкой от короля, отражая угрозу атаки белого ферзя, пешка белых моментально продвинулась на е6!
      "Черт возьми! Опять случайность? Впрочем, после предыдущего хода этот логичен. А вообще это становится интересным!" - парень внимательно посмотрел в открытое, приветливое лицо соперника, который чуть заметно улыбался глазами, очевидно предчувствуя победу в этой партии.
      Ладья черных скользнула на f8, и тут же белый конь прыгнул на dЗ! Для сомнений не оставалось места - шахматист, игравший белыми, так же отлично знал эту партию.
      "Странно! Показывая мне эту партию, капитан Родригес уверял, что ее разбора в литературе нет, что ее знал Капабланка, обучавший игре капитана, да еще один парень, но тот после революции уехал с Кубы. Откуда же ее знает этот дядя?.. - теперь молодой человек, делая вид, что думает над очередным ходом, исподволь изучал партнера, запоминая форму головы, цвет волос, глаз, строение рук, особые приметы. - Ну что ж, если он знает следующий ход, то придется положить короля..."
      Когда черные перевели ферзя на b7, а белые пошли конем на f5, на лицах болельщиков появились улыбки - стало ясно, что на этот раз честь города реабилитирована.
      Повалив короля набок, парень в спортивной рубахе встал и протянул руку победителю:
      - Спасибо! Здорово вы играете. Если будет время и желание, я приду завтра в пять.
      Тот кивнул головой в знак согласия.
      Однако этой встрече достойных соперников за шахматной доской не суждено было состояться. На следующий день, когда после работы завскладом вышел с завода и свернул в переулок, его догнала автомашина. Из старенького "форда" вышел человек в военной форме и тоном приказа пригласил изумленного завскладом поехать с ним.
      Сколько ни ломал себе голову по дороге в отдел безопасности "лучший шахматист города", он не мог и предположить, что все дело в его вчерашнем выигрыше. Между тем, выйдя из кафе, парень в спортивной рубашке сразу же направился в небольшое здание на тенистой авениде, где ему уже приходилось бывать раньше. У входа он предъявил часовому удостоверение начальника погранпункта на северном побережье провинции Лас-Вильяс. Пройдя к дежурному, он попросил разрешения связаться с капитаном Родригесом из центрального управления. Подозрения молодого пограничника показались обоснованными. Всю ночь, утро и день местные органы безопасности проверяли личность симпатичного завскладом завода. Собранного материала было достаточно, чтобы отменить очередную партию в кафе...
      За окном, по ту сторону решетки, жизнь шла своим чередом. Люди отдыхали, веселились, строили планы, и каждый, за редким исключением, знал, что принесет ему завтрашний день. Но здесь, в небольшой комнате старого особняка, где человек лежал на голом топчане, жизнь словно бы приостановила свой бег, возвратив его в прошлое.
      Томительную, гнетущую тишину, насыщенную страхом, разорвал далекий крик петуха. И сразу его подхватил разноголосый хор. Последние полтора года Луис Гарсия часто просыпался с ними, не похожими ни на каких других кубинскими петухами, и каждый раз заново ощущал, что он дома, на родине. На чужбине именно этого крика петухов ему так недоставало... Гарсия еще никогда в жизни так четко не чувствовал, что стряслась непоправимая беда. Снова и снова, пытаясь найти ответ на вопрос, в чем была его ошибка, он почему-то, вместо того чтобы анализировать последние месяцы, невольно возвращался в далекое прошлое.
      Счастливое, безмятежное детство. Финка1 "Делисиас". Самое голубое небо планеты над ней, самые зеленые и красивые пальмы, самый сочный сахарный тростник, самые вкусные манго в мире. Ему, сыну одного из майоралей управляющих огромного поместья, разрешалось бывать в хозяйском доме и даже играть с детьми дона Карлоса. Грозный хозяин был ласков со смышленым подростком, которому предстояло когда-нибудь стать майоралем его наследников. Гарсию же к этому миру роскоши тянула какая-то непреодолимая сила. Но все-таки по-настоящему Луис дружил лишь с сыном местного кузнеца. "Эх, найти бы его сейчас! Вот он бы сумел помочь... Но какое ему дело до меня. Ведь наверняка стал большим человеком, может быть, где-нибудь рядом с Фиделем. Педро... Педро Родригес..."
      1 Финка - усадьба (испан.).
      Когда-то Луис считал, что куда больше преуспевает в жизни. Единственно, в чем он не мог сравниться с другом, так это в шахматах. Дон Карлос... Да что там дон Карлос, сам Капабланка, который в последние годы любил приезжать на отдых в "Делисиас" и обучал подростков разным тонкостям игры, прочил Педро громкое будущее за шахматной доской. Но того тянуло к политике. На этом они разошлись. Впрочем, в Педро было и кое-что другое: пренебрежение к богатству, власти, которые так гипнотизировали самого Гарсию. Теперь он почти готов был признать правоту друга. Нет, не потому, что наконец-то осознал ее. Просто здесь, ворочаясь без сна на тюремном топчане, он до слез жалел себя.
      Луис Гарсия уехал в США через полгода после победы революции, когда д-р Мануэль Уррутия был смещен с поста президента республики. Уехал со старшим сыном дона Карлоса. Сам помещик, заявив:
      "Для нас это конец!", поспешно продал свои земли и двумя неделями раньше улетел, как он сказал, "умирать в Испанию"...
      Рассвело. Принесли кружку горячего кофе и булочку, но он не притронулся к еде - гнетущий страх и какое-то еще не совсем понятное самому чувство, похожее на раскаяние, спазмой сжимали горло. Через час за ним пришли, В небольшом светлом кабинете Гарсия прежде всего вгляделся в лицо следователя и облегченно вздохнул: "Сопляк еще. Что он может? Значит, в чем бы ни обвиняли, все отрицать. В конце концов, никаких улик у них нет".
      - Садитесь! И рассказывайте, - поднял голову от бумаг следователь.
      Возникла пауза.
      - Не понимаю. Что рассказывать? - выдавил Гарсия внезапно охрипшим голосом.
      - Начните хотя бы с того, как вас зовут.
      - Луис Гарсия.
      - А как звали раньше?
      - Не понимаю. Луис Гарсия... Всегда.
      - Хорошо! Вы знаете, где находитесь?
      - Ну да, конечно.
      - Тогда должны понимать, что только чистосердечное признание может смягчить вашу судьбу, - следователь принялся сосредоточенно листать папку с документами, словно предоставляя арестованному самому судить, насколько глупо его запирательство. Последняя фраза была произнесена таким тоном, что у того упало сердце.
      "Что они узнали? Неужели кто-то предал?" - мучительно пытался сообразить Гарсия.
      - Молчите? Напрасно. Вам была дана возможность самому вспомнить кое-какие ваши... жизненные комбинации. Теперь придется объявить вам шах, в голосе следователя звучала откровенная ирония. - Расскажите, как вам удалось возвратиться в США после Плайя-Хирон?
      "Неужели они об этом знают? Нет, скорее берет меня на пушку".
      - Я там не был.
      - Значит, вам не знаком, - следователь посмотрел в папку, лежавшую на столе, - Хосе Эдоси Бехар, наемник-парашютист? Вас не знает Мигель Сервера Консуэгра? И вы не знаете ни Орландо Куэрво Галано, ни пилотов с Б-26 Сирило Пьедру и Фариаса?
      "Трепачи! Они видели меня в лагере Пуэрто-Кабесас, а потом и на Плайя-Хирон..."
      - Еще раз спрашиваю, вы были на Плайя-Хирон? - на сей раз слова следователя прозвучали в ушах Гарсии не вопросом, а зловещим утверждением.
      - Да, да! Был! Ну и что? Кастро лишил меня всего, он... Зачем он убил моих родных - брата, дядю?.. - почти истерически закричал Гарсия, перед глазами которого отчетливо возникло лицо инструктора Альберти, сообщившего ему эту скорбную весть в спецшколе во Флориде. У него словно лопнула внутренняя пружина. Теперь уже все равно, лишь бы скорее наступил конец этой пытке гнетущей неизвестностью.
      - Как ваше имя? - не давая ему прийти в себя, потребовал следователь.
      - Меня зовут Рамиро Фернандес Гарсия. Ну и что? - опять взвился он. Почему расстреляли их?
      - Так, - следователь внимательно посмотрел на арестованного. Во-первых, запомни, если тебя чего-то там и лишили, то сделал это не товарищ Фидель Кастро, а народ. Ну а насчет родственников мы поговорим завтра...
      Следующая ночь также прошла в томительных муках. Теперь страх ни на секунду не отпускал его. После завтрака Гарсию вывели во двор, посадили в машину, где уже находились следователь и тот, кто его арестовывал, и повезли куда-то на восток.
      К середине дня они подъехали к повороту, за которым начинались бывшие земли дона Карлоса. Еще десять километров, и за группкой серебристых тополей откроется въезд в аллею из королевских пальм, которая ведет к финке "Делисиас". Но машина не свернула с шоссе в аллею, и он догадался, что они направляются в соседний городок. Когда они подъехали к центральному двору, где раньше на цементном полу просушивали кофейные зерна, следователь посмотрел на часы и сказал:
      - Выходи, станешь вон там, у бара.
      "Зачем? Что они задумали? Убрать при попытке к бегству?.. Но здесь столько народа..." - Рамиро Фернандес терялся в догадках. В этот момент из-за угла вышел его старший брат Хосе Луис. Он сразу увидел и узнал Рамиро, бросился к нему и, схватив за руку, оглянулся по сторонам:
      - Пойдем! Скорее! - но, сделав буквально два шага, остановился. - Как ты здесь очутился? Зачем пришел?
      - Ты жив? А дядя? Где сестра? Мама?.. - от волнения Рамиро чуть не кричал.
      - Тише, - испуганно зашипел Хосе. - Какое тебе дело? Тебя все равно никто не примет. Слышишь? Уходи!
      - Да ты не бойся, Хосе Луис...
      - Я и не боюсь. Это не страх. Или ты должен прийти к нам по-другому, сам знаешь как, или уходи. Я не знаю, что ты делал все это время, но ты был там, с ними...
      - Скажи только, что вы все живы! Скажи...
      - Конечно! Что с нами могло случиться? Уходи. Нас могут увидеть, а я тебе все-таки брат.
      - Ладно, Хосе Луис! Скажи только им... Впрочем, не надо... Прости... Рамиро повернулся и зашагал прочь.
      - Ну что? - спросил следователь, когда он вернулся к машине - Жив твой брат? А? Не хочет тебя знать?
      - Увезите! Увезите отсюда скорее! - губы его зашептали слова проклятий, хотя Гарсия и не знал, кого проклинал: судьбу, себя или... Он схватился за горло и, забившись в угол, умолк.
      Когда они выехали на шоссе, следователь коротко бросил притихшему Рамиро:
      - Сколько уже здесь?
      - Скоро полтора года, - и Рамиро Фернандес Гарсия равнодушно посмотрел в глаза следователя. - Не подумайте, что проговорился. Я расскажу вам все.
      Сотрудник, который печатал на машинке, еле поспевал за торопливым рассказом, и следователь то и дело просил Рамиро Фернандеса Гарсию говорить помедленней. Тот же настолько ушел в воспоминания. что временами казалось, будто он забыл, что идет допрос в органах безопасности, и рассказывает о себе друзьям, с которыми давно не виделся.
      В июле 1959 года, когда вместе с сыном дона Карлоса они уехали с Кубы, то сначала поселились в дорогом отеле "Карибиан" в Майами-Бич. Правда, жили в разных номерах - разница в цене была значительной, - но кругом бурлила с детства увлекавшая его жизнь. Тем более что деньги были - дон Карлос перед отлетом в Испанию дал ему на первое время, - и Гарсия старался взять все, что мог, очутившись на богатейшем из курортов. Впрочем, деньги быстро вышли. Сын помещика купил себе небольшое дело, но Рамиро в него не взял. И тут начались неприятности. Не проходило недели, чтобы его не вызывали в отдел иммиграционной службы США.
      - Я не понимал, чего они добивались, пока однажды мистер Эверфельд прямо не сказал мне: "Вы ведь арестовывались после нападения на Монкаду". Я удивился, откуда им это известно, но позднее мне стало ясно, что этот Эверфельд из ФБР, хотя и работал в иммиграционном отделе. На Кубе меня действительно арестовывали после Монкады. Но членом отряда Фиделя я не был, хотя помогать им я помогал через Педро Родригеса.
      - Через кого?
      - Педро Родригес Гомес, друг детства. Он был близок к отряду Фиделя, но перед самой революцией мы с ним разругались - не сошлись во взглядах...
      - Продолжайте,
      - Я помогал, хотя и не понимал, чего Кастро добивается. Но Эверфельд твердил одно и то же:
      "Мы не доверяем вам. Докажите, что вы не кастровец. Иначе вышлем обратно на Кубу". Я не понимал. какие ему нужны доказательства, и тогда он открыто предложил сотрудничать с ФБР - выявлять коммунистов и кастровцев среди кубинцев, которые приезжают в США. Я сказал ему, что политикой никогда не занимался, почти все время провел в деревне, мало кого знаю. Но ему, видно, было все равно. А мне... нужны были деньги.
      Так Рамиро Фернандес Гарсия стал работать на ФБР. Вместе с пятью такими же, как и он, "гусанос"1 он должен был следить за пилотами, совершавшими регулярные рейсы между Гаваной и Майами, подслушивать их телефонные разговоры в отелях и составлять по ним оперативные сводки.
      1 "Черви", "слизняки"- так на Кубе называют контрреволюционеров
      В январе 1961 года ФБР передало Рамиро Фернандеса Гарсию в распоряжение Центрального разведывательного управления США.
      - Расскажите о ваших "подвигах" на Плайя-Хирон.
      - Какие там подвиги, - Гарсия махнул рукой. - Я хоть и был вооружен, ни разу не выстрелил. У меня было приказание от "полковника Фрэнка" в пекло не лезть, в плен не попадать, а если что... живым не сдаваться. Когда стало ясно, что никто нас не поддержал, что войска Фиделя вовсе не думают переходить на нашу сторону, а сражаются как львы, я сел на один из баркасов. Но тут к берегу подошел Т-34 и начал топить один баркас за другим. Я бросился в море. Остальные испугались акул и все погибли. Я поплыл в сторону американского миноносца "Хьюстон". Меня заметили и выслали моторную лодку. "Вот это герой! Впервые вижу кубинца, который не побоялся акул", - похвалил "полковник Франк", а меня душили слезы. Потом... потом было очень плохо - пришлось работать портье в отеле "Гранада" на Меридиан-авеню в Майами. Там-то я и встретил опять "полковника Фрэнка". Тот был пьян и, сжалившись, помог поступить в специальную школу.
      - Где она находится?
      - Там же, во Флориде. В усадьбе, которая прилегает к Национальному парку Эверглейдс со стороны озера Окичоби.
      - Что вы делали после школы?
      - Я хорошо ее закончил. Меня хотели направить для работы в Англию. Но в последний момент послали в "Альфу" 1. Там шла драчка. Я должен был держать американцев в курсе дела. Денег в кассе организации не было, и тогда Артиме решил ограбить один подпольный игорный дом в районе Корал-Гейблс, в двух шагах от штаба "Альфы". Все было "о'кэй", но кто-то из наших проболтался или предал...
      1 "Альфа-66" - активная контрреволюционная организация, которую возглавляет Мануэль Артиме Буэса - один из главарей кубинских "гусанос", обосновавшихся в США, организатор целого ряда враждебных акций против Кубы, в том числе неудавшегося покушения на Фиделя Кастро в 1966 году.
      - На Кубе за это время бывали? - прервал следователь, видя, что Гарсия отвлекся.
      - Было дело...
      - Расскажите об этом.
      - В конце июля 1969 года ко мне - я жил в Майами в отеле "Корал-Гейблс" - зашел Тико Эффера. Он не был членом "Альфы", действовал от ЦРУ самостоятельно. Про него говорили, что четыре раза ходил на остров. Так вот, у меня в номере потолковали мы о том, о сем, и он пригласил меня пообедать в "Бискейн". Там к нам подсел один янки. Видно, большой босс. Тико перед ним держался как мышь. А тот даже не представился. Тико все расхваливал меня и твердил, что я могу справиться с любым делом. Через три дня он заехал за мной н велел собирать вещи. "Ни о чем не беспокойся. Везде, и в "Альфе", все улажено, чико"2, - сказал он и переселил меня на финку "Бискейн-Лайф" в Помпано-Бич. Там мне пришлось прочесть все кубинские газеты за последние полгода, назубок выучить план района Мирамар города Гаваны и до одури насмотреться разных профессиональных и любительских фильмов про жизнь на Кубе. Да плюс еще каждый день тренировали в подводном плавании с маской и трубкой, обучили охоте на рыб, поднатаскали в научной ихтиологии. Вот вам пример, я знал в мельчайших деталях, как на Кубе, у острова Пинос, проходило VII лично-командное первенство мира по подводной охоте. А в первый день сентября мы вышли в море с Тико и тем малоразговорчивым янки. Фамилии и имени его я так и не услышал. Тико, обращаясь к нему, произносил только одно почтительное слово: "сеньор". Капитану катера и двум матросам - незнакомым мне кубинцам - не нужно было говорить, что делать, и они тоже молчали...
      2 Ч и к о - мальчик, парень (испан.). На Кубе это слово употребляется как дружеское обращение.
      А в каюте Рамиро Фернандес Гарсия получал задание. Суть его заключалась в том, чтобы тайно высадиться на кубинском берегу, добраться до Гаваны, встретиться там с действующим агентом - мексиканским дипломатом3, получить у него секретные, особой важности документы и, опять же через "голубую" границу, возвратиться с ними на катер...
      3 Речь идет о советнике мексиканского посольства на Кубе Умберто Карильо.
      Метрах в пятистах от берега Гарсия взял левее. Под собой он уже различал светлый песок дна. Вскоре мимо проплыла пара охотников. Ближе к берегу их было больше. Теперь следовало смешаться с ними. Рамиро пристроился к одной из групп и сразу же подбил небольшого луира. Он поплавал еще часа два, а когда пляж уже достаточно наполнился народом, направился к берегу.
      Среди острых коралловых обнажении там приткнулся песчаный пляжик, обнесенный цементной террасой со ступеньками, ведущими в воду. Рамиро хорошо знал его по многочисленным фотографиям.
      В правом углу, на верхней ступеньке, как и предупреждали его, лежала одежда. В ней деньги. Удостоверение личности на имя Луиса. Гарсии, сотрудника Гаванского института океанологии Академии наук, было запрятано у него в непромокаемом пакете под плавками. Он обсох, собрал подводное снаряжение и сложил его в лежавший рядом спортивный мешок. Подарив, к великой радости мальчишек, гонявших по пляжу, свой улов, "океанолог" уверенно зашагал к автобусной остановке. В кармане брюк лежал ключ с картонной биркой, на которой стояло: "Е, № 318".
      Добравшись до города, Гарсия без труда нашел улицу Е, выходящую на пляжи, и коттедж № 318. В холле, на журнальном столике, где в вазе стояли цветы, ему была оставлена записка: "Луис, располагайся и отдыхай. Меня срочно вызвали в Гавану. Скоро вернусь. Все, что тебе надо, найдешь на кухне и в чемоданах". Гарсия поел и завалился спать.
      С утра на следующий день он сел в автобус, который за два часа доставил его в Гавану по новой автостраде. Времени у Рамиро было много, и, взяв такси, он поехал в район Мирамар. Мексиканский дипломат, которого он этой ночью должен был навестить, не ждал его прихода, и было решено, что Рамиро явится к нему вечером или ночью, когда тот возвратится после работы домой. Но следовало прежде изучить обстановку вокруг.
      Рамиро знал, что 10-я улица там, где расположен дом № 504, смыкается с 31-й и 41-й авенидами. Но, проходя мимо, Рамиро отметил, что небольшой одноэтажный домик, выкрашенный в бежевый цвет, под красной черепичной крышей, хорошо просматривался со многих сторон на довольно далеком расстоянии. "Интересно, как этот перекресток освещен ночью?" Только Рамиро подумал об этом, как к калитке дома № 504 подлетел шикарный "паккард". Шофер едва успел открыть дверцу, как поспешно вышедший из машины элегантно одетый лысеющий мужчина устремился в дом. Рамиро посмотрел на часы - 11 часов 45 минут. Продолжая идти, он незаметно оглянулся и заметил, как в ближайшем доме напротив в окне быстро задернулась занавеска.
      "Пожалуй, стоит постоять на той стороне авениды. Из окна меня не видно. А если там пост наблюдения? Рядом может быть и другой... К черту! Нечего сразу запугивать себя", - рассуждал Рамиро, стараясь не оглядываться по сторонам.
      Через десять минут из двери дома быстро вышел лысоватый тип. За ним следом высокий, худощавый молодой человек вынес по объемистому портфелю в каждой руке. Он торопливо закрыл дверь на ключ и сел в машину. Все это могло иметь только одно объяснение: за хозяином дома заехал скорее всего сам посол, - Рамиро мельком видел его фотографию. Но занавеска, занавеска?..
      Вечером, с наступлением темноты, Рамиро вновь появился у дома № 504. Два раза прошел мимо показавшегося ему подозрительным окна, и сердце тревожно заёкало. Окно было открыто, свет в комнате не горел, но в ней явно находились люди.
      "О моем приезде в Гавану мексиканца не уведомляли по радио из-за соображений конспирации, - старался успокоить себя Гарсия. - Дождусь возвращения. Если будет один, тогда позвоню... "Привет от Энрике"1. Затем скажу, что больше всего мне нравится мексиканская "Голубка", - в какой уже раз повторял про себя инструкцию Рамиро. - Если не подействует, нужно назвать номер "зелененькой". Проще бы, конечно, было предъявить вторую половину банкнота. Но раз не дали, их дело. Мое - проверить, правильно ли он пользуется шифровальной инструкцией и рацией. Ведь у него лучший портативный передатчик - RT-48А. И все-таки половины его шифровок прочесть не могут. Не иначе эта дипломатическая шляпа что-то напутал. Ладно, разберусь... Только вот ночевать у него не буду. Лучше взять документы и сразу в Варадеро. Плевать я хотел на их инструкции". - Задернутая занавеска днем и то же открытое окно в темной комнате вечером не давали покоя курьеру.
      1 Этим именем подписывались все послания ЦРУ, передаваемые Умберто Карильо в шифрованном виде по радио.
      Гарсия стоял, оперевшись спиной о дерево, и последними словами ругал гуляку дипломата, когда подъехала машина. Из нее вышли двое, но в дом не вошли, а стали, подсвечивая себе ручными фонариками, что-то делать у входной двери. Стрелки на светящемся циферблате показывали 1 час 40 минут ночи. Рамиро слегка взъерошил волосы, выпустил рубаху из брюк и, пошатываясь, направился к ним. По первому же слову, произнесенному в ответ на его дурацкий вопрос: "Где здесь автобусная остановка?" - Рамиро понял, что неизвестные были мексиканцами и занимались тем, что опечатывали дверь особняка.
      Едва только Рамиро отошел, как из-за угла выскочила полицейская машина и резко затормозила у дома № 504. Последнее, что он услышал, были слова полицейского: "Добрый вечер, сеньор консул".
      Все кончено! Бежать! Скорее бежать! А впереди ночь, которую предстояло как-то провести на улицах спящего города, не привлекая внимания. К счастью, все обошлось, и с первым автобусом Гарсия отправился в Варадеро. Спокойно он вздохнул, лишь когда запер за собой на ключ дверь коттеджа. Он принял душ - есть не было никакого желания - и прилег хоть часок вздремнуть после всех ночных треволнений.
      Как ни устал он за прошедшие сутки, слабый шелест в холле заставил его вскочить с постели. Выглянув из спальни, Рамиро увидел на полу у входной двери газету. Кто-то бросил ее в специальную прорезь для почты. Интуиция подсказала, что она имела к нему какое-то отношение.
      Действительно, на первой странице, в верхнем левом углу, было набрано жирными буквами: "Ответственный сотрудник посольства Мексики на Кубе на службе ЦРУ".
      "Так! - подумал Рамиро Фернандес. - Пожелай дьявол или янки привести меня в дом к этому Умберто на день раньше, и я сейчас сидел бы... - От одной мысли, где бы он был, на лбу выступил холодный пот. Гарсия налил стакан воды, но зубы так противно застучали о стекло, что он тут же поставил его. - Ничего, за мной слежки нет. Все-таки ЦРУ знает свое дело. Хорошо, что не предупредили мексиканца о моем приезде. Еще несколько часов, и можно будет считать, что все обошлось..."
      В шесть вечера Рамиро был на пляже. Газету, подброшенную ему, он вложил в поплавок, который специально развинчивался для этой цели и в котором сейчас, по идее, должны были находиться секретные документы особой важности, означавшие для него хороший заработок. "А, черт с ним! Скорее в море!" - подумал Рамиро и поспешно разделся. На пляже было достаточно купающихся, но в море охотников не было. Рамиро вынужден был ждать и далеко от берега не заплывать.
      Когда стемнело настолько, что Гарсия с трудом различал песчаный пляж, он раздавил капсулу с порошком против акул и поплыл в открытое море. Прикинув по времени, что отплыл от берега более чем на две мили, он вынул нож, повернул рукоятку и вложил его обратно в висевшие у пояса ножны. Дорого стоили ему эти минуты! Он чувствовал, что хладнокровие все больше оставляло его - в душу, в сердце, в каждую пору его тела забирался дикий страх.
      Наконец! Где-то неподалеку послышался знакомый гул. Когда лодка подошла, Рамиро ослабел настолько, что без посторонней помощи не смог в нее забраться. Потом он увидел, как капитан снял с головы наушники и протянул руку: "Поплавок и нож". Ни слова похвалы или одобрения.
      - Что было в рукоятке ножа? - спросил следователь, внимательно слушавший рассказ Рамиро.
      - Капитан ничего не сказал, но потом я узнал, что в рукоятке находился передатчик сигналов особой конструкции, чтобы меня могли обнаружить в открытом море.
      - Приходилось вам еще высаживаться на Кубе?
      - Нет! То есть да! Конечно! Сейчас, когда я получил задание на длительное оседание.
      - Расскажите об этом подробнее.
      - К началу сентября семидесятого года я был полностью готов. Проверял меня кубинец по имени Фернандо, но в присутствии американца. Как тот назвал себя тогда, я сейчас не помню, но во время подготовки в Гватемале, перед Плайя-Хирон, этого американского инструктора звали Сонни. Он тоже узнал меня и поэтому особенно не придирался. Из их вопросов и инструкций я убедился, что моей заброске придают большое значение. Мне предстояло на несколько лет забыть обо всем, что было раньше, закрепиться здесь в городке и постараться "выбиться в люди". Нет, нет, не в начальство. Просто стать своим человеком, завести связи. Позднее, видимо, меня использовали бы для легализации засылаемой агентуры, так я думаю.
      Затем мы отправились на ранее неизвестную мне виллу под Майами, между Исламорадой и Матекамбой. Там было много кубинцев, но со мной никто не заговаривал. В отдельной комнате находилось мое снаряжение: надувной жилет, ласты, маска, герметический мешок для документов и одежды, всякие мелочи. Даже гаванский автобусный билет и почтовую квитанцию не забыли...
      - Какими документами вас снабдили? Какое было оружие? - спросил следователь.
      - Согласно легенде. В удостоверении говорилось, что я сотрудник Института океанологии Академии наук Кубы. Но это только на первое время. Постоянные документы - в том числе и удостоверение курсов техников - я забрал из тайника в городе Ольгин. Оружие? Я предпочитал в подобных делах его не иметь. Складной нож полезнее всего. Если уж дело дошло до оружия это провал.
      - Хорошо! Давайте по порядку. Что затем произошло с вами?
      - Ночью - часов около двух - мы погрузились на спортивный катер и вышли в открытое море.
      - Кто сопровождал вас?
      - На катере были Фернандо, Сонни, капитан и моторист - оба кубинцы, но я их не знал... Через сутки мы заправились на острове Кэт, а потом зашли на Ки-Вильямс. Там пробыли день и к вечеру следующего подошли к островку Ки-Верде1. Здесь были другие кубинцы, они прибыли на двух таких же катерах V-21. Меня никто из них не видел. К середине следующих суток мы пересели на более вместительный катер...
      1 Коралловый островок, входит в группу островов Хументос и принадлежит Великобритании.
      - Под чьим флагом?
      - Американским. К вечеру на него погрузилась вооруженная группа. Их было девять человек. Все члены "Альфы". Им предстояло высадиться и заняться диверсиями - сорвать ремонт и переоборудование сахарных заводов провинции Ориенте. К трем часам утра 14 сентября катер, подняв кубинский флаг и ориентируясь по маяку Бока-де-Сама, подошел к берегу восточнее маяка километра на два. Я находился уже в полном снаряжении. Капитан застопорил мотор, и через специальный люк в днище я ушел в воду. Об этом, кроме двух моих сопровождающих и команды, на катере никто не знал. Те девять в форме революционных вооруженных сил должны были высадиться на большой резиновой лодке западнее маяка. Их путь лежал в сторону города Банес. А я по дороге через Бариай на Ольгин. Расчет был на то, что, если их засекут, завяжется перестрелка. Это меня надежно прикроет. Но у них высадка прошла удачно...
      - Позднее мы их обнаружили.
      - Я знаю... в газетах читал. Вы их захватили в районе Хигуани и Байре.
      - Да! И захватили мы их после того, как они убили трех милисианос и ранили двух сотрудников Министерства внутренних дел. А ты прошел спокойно?
      - Не совсем...
      * * *
      Три дня, в течение которых Гарсия, как сам считал, вел свой "последний на этом свете рассказ", он уже заранее внутренне привык к мысли о суровом приговоре. Но, странное дело, Рамиро в душе давно не испытывал такого ощущения легкости. Словно кто-то снял с его плеч непосильную ношу.
      - Да, "подвигов" у тебя, Рамиро Фернандес Гарсия, немало, - подытожил следователь. - Говоришь, во время высадки ранил бойца береговой охраны. Что ж, сотню долларов на твой счет в Майами за это наверняка перевели. Не жалеешь, что зря пропадут?
      Рамиро опустил глаза:
      - Теперь уж все равно. Моя "Голубка" спета...
      - Ты так считаешь? Значит, примирился со смертью?
      - Все равно...
      - Ну... какая же у тебя тогда будет последняя просьба перед смертью? серьезно спросил следователь.
      - У меня их три. Можно?
      - Ну давай.
      - Сообщите матери и брату, что я все честно рассказал и покаялся. Потом скажите, почему меня взяли. А перед смертью дайте сыграть партию с тем шахматистом...
      Молодые, быстрые глаза следователя чуть улыбнулись:
      - Ишь чего захотел, "Эль Гуахиро" - Шахматист!.. Такая, кажется, у тебя кличка в ЦРУ?
      - Откуда вы об этом знаете?
      - Какая тебе разница? Ты ведь сам считаешь, что из штата ЦРУ списан. Окончательно. Так?
      "Завхоз" понуро уставился в пол.
      - Ну да ладно, скажу: тебя подвели шахматы... Вспомни, как ты выиграл последнюю партию. Тот, кого ты последний раз обыграл, - лучший ученик Педро Родригеса...
      Пожалуй, никогда еще Рамиро не был так потрясен: "Вот тебе и сопляки!" - пронеслось в голове.
      - Ну а что касается последней партии перед смертью, то... подожди. Я думаю, тебе до нее далеко. Ты еще поиграешь...
      Гавана - Москва