Лариса удивленно посмотрела на Лещинского. Она, пожалуй, меньше удивилась бы, если бы ее спросили: "Лариса Остаповна, чем вы дышите?" Ну, конечно же, воздухом. Конечно же, заведующий нашим медицинским учреждением Федор Тарасович Лещинский.
      - К чему этот вопрос, Федор Тарасович?
      - Я еще раз спрашиваю: кто в нашем медицинском учреждении заведующий?
      - Да вы, кто же еще.
      - Тогда скажите мне другое: кто дает разрешение на консультацию больных?
      - Каких больных, Федор Тарасович?
      - Которые обращаются в наше медицинское учреждение.
      - Не понимаю вас. Если вам что-нибудь не ясно, то зачем вам разрешение? А если что-нибудь не ясно мне, то я обращаюсь к Наталье Николаевне.
      - Но вы же меня спрашивали: "А если нужна будет помощь, к кому мне обращаться?" Что я тогда вам ответил?
      - Нашим учреждением заведую я. Стало быть, и за помощью нужно обращаться ко мне. У меня все-таки опыт. А опыт - всему голова.
      - Правильно. У вас, я вижу, хорошая память. Почему же вы сделали не так, как я говорил?
      - Да как же не так? Я когда увидела, что с Тамарой Козич у меня не получается, к вам и обратилась.
      - А потом?
      - Потом? Потом, вижу, что и у вас не получается.
      - И решили подорвать мой авторитет?
      - Да что же вы такое говорите, Федор Тарасович? При чем тут авторитет?
      - При том, Лариса Остаповна. Вы начнете наговаривать на меня, я - на вас. И что получится?
      - Да при чем тут наговоры? Я же на вас не наговаривала.
      - Это все равно что наговаривали.
      - Не знаю, Федор Тарасович, что и думать.
      - Вы не знаете, а я знаю. Не успели приехать, а уже развели тут не понятно что.
      Завойкова не могла даже предположить, что Лещинский имел в виду, сказав "не понятно что". Думала, что речь идет о все той же Тамаре Козич. Но ошиблась.
      В местах, где медицинские учреждения, в том числе и фельдшерско-акушерские пункты, соседствуют с воинскими частями, так уж заведено, что между медиками разных ведомств устанавливается прочная деловая связь. Ну а там, где есть и совсем молодые, эта связь становится особенно прочной. И не мудрено, что как только в Петришково приехала Лариса Завойкова, на ФАП почти сразу же пожаловали военфельдшер Ботов Кирилл и его друг лейтенант Силич Сергей. Казалось, зашли случайно. Но почему-то получилось так, что их визит был приурочен к тому моменту, когда на ФАПе не было Федора Тарасовича.
      - Вы к заведующему? - спросила Лариса ожидавших в прихожей военных.
      - К нему, - слукавил лейтенант. - Но, к сожалению, на месте его не оказалось. Так мы уж тогда к вам.
      - Но у меня еще одна женщина ждет.
      - А вы принимайте. У нас время есть. Можем подождать.
      Подождали, пока Лариса не закончила прием.
      - Слушаю вас, - вышла в ожидалку Лариса. Лейтенанты встали, одернули гимнастерки, поправили поясные ремни. Представились. Назвала свою должность и фамилию Лариса.
      - Тут вот какой вопрос, - начал военфельдшер. - По традиции мы заключаем с соседями шефство. Наше начальство приказало нам познакомиться с вами.
      - Так вы подождите еще немного. Придет заведующий, вы с ним и поговорите.
      - Мы люди военные, и свободного времени у нас не так много.
      - Тогда в другой раз.
      - Можно, конечно, и в другой раз. Но раз мы с вами уже познакомились, то для укрепления шефской связи, может, согласитесь приехать к нам на концерт?
      Лариса хотя и понимала, куда клонят лейтенанты, сделала вид, что озабочена лишь деловой стороной вопроса. Поэтому ответила:
      - Я передам Федору Тарасовичу ваше предложение.
      Но военных сбить с толку таким поворотом дела не так-то просто.
      - Вы знаете, Лариса, Федор Тарасович - человек семейный. Вечером ему отлучаться от семьи никак нельзя. Это мы уж знаем точно. - А вы - другое дело. Так как насчет концерта?
      - Я же не знаю, где вы и как к вам пройти.
      - О! - дружно воскликнули оба. - Это уже наша забота. Мы за вами приедем и отвезем домой в наилучшем виде. На военных вы можете смело положиться.
      Так вот и начала укрепляться шефская связь между воинской частью и Петришковским фельдшерско-акушерским пунктом. Правда, не со всей воинской частью, а только с наиболее молодыми ее представителями. И не со всеми работниками ФАПа, а только с комсомолкой Ларисой Завойковой. Узнал об этом Федор Тарасович и обиделся. Обиделся прежде всему потому, что и до приезда молоденькой акушерки были попытки установить шефскую связь. Но дальше попыток дело не пошло. То у самого Федора Тарасовича не было времени, то военные были заняты учениями. Так вот это хорошее начинание и заглохло. Заглохло, можно сказать, на самом корню. А тут на тебе. Приехала Завойкова, и уже шефская связь. Обида у Федора Тарасовича немалая. И начал точить его душу червь. А в шефстве ли тут дело? А не простая ли тут распущенность его подчиненной? И чем дальше, тем больше росла его обида. И не просто обида, а чувство уязвленного самолюбия. Как же, не посчиталась с ним как заведующим, начала подкапываться под его авторитет среди военных. Нет, так дальше идти не может. Надо принимать меры. Какие? Самый верный способ - сообщить начальству о неблаговидных делах человека, которого ты хочешь поставить на место. Сообщить письменно. А кому из начальства? Главному врачу Поречской больницы Титовой Наталье Николаевне? Нет, эта не войдет в положение Федора Тарасовича. Еще, пожалуй, и навредит. Слышал он, что она в немилости у главного врача района Корзуна Ивана Валерьяновича. Вот кому нужно написать. И написал. А заодно и добавил, что докладывал о безобразиях главврачу Поречской больницы Титовой. Да та мер не принимает. В своем письме Федор Тарасович указывал на два безобразия: на участившуюся заболеваемость среди женщин Петришковского ФАПа и аморальное поведение Завойковой. Заболеваемость среди женщин Петришковской зоны действительно увеличилась. Но этому увеличению Лещинский придал особый оттенок. До приезда Завойковой Федор Тарасович не все случаи заболевания среди женщин регистрировал, а лишь часть. Лариса показала все, что было в действительности. Федор Тарасович не был против этого. Расчет был простой. При случае показать, что у него, опытного фельдшера, дела шли куда лучше, чем при ничего не знающей Завойковой. И второе. Молодая акушерка свои служебные дела забросила, ударилась в распущенность. Закончил письмо тем, что он, честный человек, дальше смотреть на все эти безобразия не может. Не позволяет совесть. Просил также не направлять его письмо главврачу Поречской больницы Титовой, а приехать из района и самим разобраться, в чем тут корень зла.
      - Вот, полюбуйтесь, - потрясал письмом Иван Валерьянович перед Алиной Павловной. На нее Корзун временно возложил обязанности заместителя главврача районной больницы по лечебной работе. - Нам пишут рядовые труженики из глубинки, Петришковского ФАПа, и просят не направлять письмо Титовой.
      Алина Павловна внутренне улыбнулась, сказала самой себе: "Да будет тебе, Иван Валерьянович. Говори кому угодно, только не мне. Зависть тебя заела". Но подумать подумала, а сказала иначе:
      - Дадите ей волю, она не такие порядки заведет у себя.
      - Да уже дали, - ответил Корзун. Мазур догадалась, что имел при этом в виду Иван Валерьянович. Дал волю не он, Корзун, а министерство. Оно разрешило построить водолечебницу и выделило Поречской больнице столько врачей из нового выпуска, сколько не получит весь район.
      Приехал Корзун в Петришковский ФАП вместе с Алиной Павловной. Обошли помещение, проверили документацию, убедились, что по журналам число зарегистрированных заболеваний среди женщин действительно увеличилось.
      - Чем вы можете объяснить плохие показатели вашей работы? - спросил Ларису Корзун.
      - Почему плохие? - удивилась Завойкова.
      - Если раньше, при Федоре Тарасовиче, этих заболеваний было меньше, а сейчас, при вас, их стало больше, то как, по-вашему, это лучше или хуже?
      - Я здесь совсем недавно и не знаю, что было при Федоре Тарасовиче.
      - А знать надо. Вы же не просто регистратор, а дипломированная акушерка.
      - Я стараюсь все делать так, как нас учили, - ответила Завойкова, не понимавшая, за что ее отчитывает главный врач района.
      - И кроме того, - продолжал Корзун, - вы не очень хорошо ведете себя.
      - Как, не очень хорошо? Что я сделала плохого?
      - Есть сигналы, что вы... ну как бы это сказать... много времени отдаете гуляньям.
      - Каким гуляньям? Я что, на работу не выхожу? Не делаю то, что надо?
      - Вы не горячитесь. Я просто предупреждаю вас.
      Лариса крепилась-крепилась, но сдержать себя не смогла. От обиды слезы полились ручьем. Ну как можно. Главный врач, серьезный человек, поверил чьим-то наветам, без причины бросил в лицо такие обидные слова: "много времени отдаете гуляньям". Она что, уходит куда-то в рабочее время? Нет. Устраивает в своей комнате каждый день вечеринки? Тоже нет. Что сходит в воинскую часть раза два в неделю в кино? Так что тут такого?
      - Вы бросьте мне закатывать истерики, - повысил голос Корзун. - Не то сообщим вашим родным про все ваши художества.
      - Но скажите, - всхлипывая, спрашивала Лариса, - какие художества? Кому я причинила зло?
      До этого Алина Павловна только слушала и молчала. Но когда плакавшая Лариса спросила, что же конкретно она сделала плохого, вмешалась в разговор и мягко упрекнула Корзуна:
      - Иван Валерьянович, вы бы действительно помягче, что ли. Ведь в письме нет ни одного факта, а так, общие слова. Федор Тарасович просто позавидовал этой девушке.
      - Чему тут завидовать, Алина Павловна, - не сдержался и Лещинский. Каждый вечер тут машины гудят. Не ФАП, а штаб какой-то.
      - И все-то?
      - А что, этого мало?
      - Поехали, Иван Валерьянович, - предложил Мазур. - У нас дел посерьезнее хватает.
      Корзун так уехать не мог. Уехать, ничего не сделав, это значит признать, что ты не прав. В другом деле Иван Валерьянович, может, и не стал бы так упорствовать. Но в этом, в чем незримо маячила тень Титовой, нужно показать, что от нее он не отступится, чего бы это ни стоило.
      - Предупреждаю, - пригрозил Завойковой Корзун. - Еще раз поступят на вас сигналы - выгоним и сообщим об этом домой.
      "Почему? Почему кому-то верят, а мне - нет, - спрашивала себя не раз после этого Лариса. - Где же справедливость?" "Я забочусь прежде всего о том, - говорил, возвращаясь в Вольск, Корзун Алине Павловне, - чтобы была справедливость. Неестественно, когда человека с тридцатилетним стажем работы начинает третировать девчонка, которой еще надо учиться и учиться". "А почему все-таки Лещинский, - спросила Мазур, - накатал на свою подчиненную жалобу?" "Не накатал, а написал, - поправил Корзун. - Завойкова нарушила элементарные правила субординации. Не посоветовавшись с заведующим пунктом, направила одну больную к Титовой". "Ах, вот оно в чем дело, - мысленно сказала себе Мазур. - Задели самолюбие местного светилы". Удивительный все-таки этот мир. Страсти кипят, оказывается, на всех уровнях. Раньше Алина Павловна думала, что конфликты возникают только там, где решаются вопросы серьезные. И ничего в этом удивительного нет. У людей взгляды на вещи неодинаковые. Мнения разные. И настолько разные, что порою одно исключает другое. Идут в ход доказательства. А уж тут бывает по-всякому. Кто доказывает спокойно, кто - не очень, а кто - с таким жаром, от которого атмосфера в коллективе накаляется до предела. В такой атмосфере часто забывают обо всем. Как зловонные пузыри от гниющего ила, поднимаются наверх раздражение, злоба, ненависть. Но все это, думала Алина Павловна, только среди таких людей, как Корзун. Совсем иное дело - труженики фельдшерско-акушерских пунктов. Ехала вместе с Иваном Валерьяновичем в Петришково - была почти уверена, что повод для их поездки - какое-то недоразумение. Оказалось, нет. И здесь кипят такие же страсти, как и в Вольской районной больнице.
      - Заедем еще в Поречскую участковую больницу, - предупредил Алину Павловну Корзун.
      - Стоит ли портить себе настроение еще и в Поречье? - возразила было Алина Павловна.
      - Стоит. Не настроение портить, как вы говорите, а предупредить Титову... Не забывайте, что Петришковский ФАП - в прямом подчинении участковой больницы. И если на ФАПе бедлам, то в этом вина не только работников ФАПа, но и главврача Поречской больницы. Разве не так?
      - Так, так, - согласилась Алина Павловна, хотя думала совсем иначе.
      В Поречье, прежде чем зайти в кабинет главврача, Иван Валерьянович обошел палаты, проверил дежурный пост медицинской сестры (дежурила Марина Яворская), заглянул в процедурную. Везде, где были шкафы, он их отодвигал: нет ли в укромных местах паутины, пыли? Не обнаружив ничего такого, к чему можно было бы придраться, в сопровождении Алины Павловны направился в кабинет главврача. Титовой в кабинете не было.
      - Дежурная! - крикнул Корзун, выйдя в коридор.
      Марина, оставив пост, подбежала к Ивану Валерьяновичу:
      - Слушаю вас.
      - Где Наталья Николаевна?
      - Ушла по вызову.
      - Поезжайте вместе с шофером, разыщите и привезите ее сюда.
      - А кого оставить на посту?
      - Делайте, что вам говорят.
      Марина вышла. Алина Павловна, прикрыв дверь, мягко сказала:
      - Иван Валерьянович, не надо бы показывать своего раздражения персоналу.
      - Я, Алина Павловна, другого мнения на этот счет. Персонал участковой больницы, когда приезжает руководство, должен трепетать, бегать, мигом исполнять все распоряжения. Иначе с нами никто не будет считаться.
      - Зачем же быть пугалом?
      - Если хотите, именно на страхе и должно все держаться. Либерализм, панибратство, сюсюканье - все это ни к чему хорошему не приводит. Строгость, строгость и еще раз строгость.
      - Лучше сказать - требовательность.
      - Требовательность - это та же строгость.
      Мазур опять хотела возразить, но тут открылась дверь и вошла Титова. Алина Павловна тут же взяла на заметку ее скромное, элегантного покроя платье.
      - Здравствуйте. Извините, что не смогла вас встретить. Не предупредили. А тут - вызов на дом.
      - Мы из Петришковского ФАПа, - с ходу начал Корзун. - Сколько вы здесь работаете главврачом?
      Наталья ответила в том же тоне:
      - Какое отношение имеет длительность моей работы к Петришковскому ФАПу?
      - Самое прямое. Вы знаете, какие там творятся безобразия?
      - Не знаю.
      - На ФАПе грызня. Акушерка терроризирует опытного фельдшера, который, можно сказать, всю жизнь отдал тамошним больным.
      - Из-за чего грызня? Я недавно была в Петришкове и никаких признаков грызни не видела. Акушерка - знающая, добросовестная девушка, и ничего дурного сказать о ней не могу.
      - Вот и плохо, что не можете. Почему жалобы от Федора Тарасовича идут мне, а не вам? Зазналась ваша Завойкова, вот что я вам скажу.
      - Иван Валерьянович, мы ходим вокруг да около. Нельзя ли поконкретнее?
      - Можно и поконкретнее. Прочитайте это заявление.
      Наталья пробежала текст: "Главному врачу Вольской районной больницы товарищу Ивану Валерьяновичу Корзуну. От заведующего Петришковским фельдшерско-акушерским пунктом Ф.Т.Лещинского. Довожу до Вас, что акушерка Л.О.Завойкова, чтобы завоевать дешевый авторитет, натравливает на меня больных. Я лечил Козич Тамару с маститом. Завойкова встретила ее и сказала: не ходите к Лещинскому, он вас залечит. Завойкова ведет себя аморально в быту. У нее на уме одни гульбища. ФАП теперь как дом терпимости. Стыдно людям в глаза смотреть. Посодействуйте, Иван Валерьянович. Население Петришкова требует порядка".
      Вернула заявление Корзуну и сказала:
      - Иван Валерьянович, давайте разберемся в этой истории и потом уже сделаем выводы. Знаю одно: Завойкова вовсе не такая, какой ее описал Лещинский.
      Корзун стал наливаться краской. А для чего, спрашивается, он ездил в Петришково? Познакомиться с фельдшером и акушеркой? Так с фельдшером он давно знаком, а акушерку принимал и направлял на работу в Петришковский ФАП лично. В чем еще разбираться? Федор Тарасович премилый человек. Он понимает, что младшие должны подчиняться старшим. Иначе на работе не будет никакого порядка. Корзуну, сколько он помнит, не раз приходилось бывать в Петришкове. Встречал, бывало, его, Ивана Валерьяновича, как самого дорогого гостя. Выйдет навстречу без шапки, пригласит сесть, предварительно обмахнув полотенцем стул. Никогда не отпустит без обеда или там ужина да еще и подложит незаметно что-нибудь в машину. Вернется Корзун домой, а водитель: "Это ваше". Иван Валерьянович деланно отчитает шофера. Тот ответит: "А я тут при чем?" "Чтоб это было в первый и последний раз", - скажет Корзун и неохотно, но все же возьмет аккуратно сплетенную корзиночку, прикрытую сверху газетой. Деликатный человек Федор Тарасович. Понимает, что совать прямо в руки гостю какой-нибудь подарок неудобно.
      Поддавшись такому течению мыслей, Корзун обрел выдержку и взял себя в руки.
      - В Петришкове мы уже были, - сказал, успокаиваясь. - И детально разобрались в причине конфликта. Федор Тарасович прав. Кроме того, проверив документацию, мы убедились, что заболеваемость среди женщин там возросла. Как же ей не возрасти, если акушерка только и знает, что принимать ухаживания. Для дела у нее не остается времени. Как вы считаете, Алина Павловна?
      Мазур хорошо знала, что в действительности дело обстоит не так просто, как обрисовал Иван Валерьянович. Тем не менее ответила уклончиво:
      - Думаю, что отчасти вы правы, Иван Валерьянович.
      - Сделаем так, - подвел итог Корзун. - Вы переведете Завойкову в Поречье, а на ее место направите свою акушерку.
      - Нет, я этого не сделаю, Иван Валерьянович.
      Корзун опешил. Вот, оказывается, в чем корень зла! Эк возомнила себя! В министерстве ее поддержали, и теперь, видите ли, никто ей не указ. Нет, Наталья Николаевна, всему есть предел. И вашему самовольству тоже.
      - Значит, мои распоряжения для вас необязательны? - спросил деланно спокойным тоном.
      - Обязательны, но только те, которые согласуются с законом.
      - Значит, я требую от вас чего-то незаконного?
      - Именно. Без согласия акушерок я не могу поменять их местами. И вообще гонять людей с места на место...
      - А производственная необходимость?
      - Да какая тут производственная необходимость? Одна видимость. Да и той, пожалуй, нет. А во-вторых, я должна в этом деле разобраться сама.
      - Вот с этого и начинали бы. Нашей проверки вам мало.
      - Да, Иван Валерьянович. Я не говорю, что вы не правы. Но должна убедиться сама. Завтра съезжу в Петришково, поговорю с людьми и тогда сообщу вам свое мнение.
      В Корзуне боролись два чувства. Одно подсказывало, что надо быть сдержаннее. Второе подтачивало нервы, толкало сказать Титовой то, чего она, по его мнению, заслуживала. Не совладал-таки Иван Валерьянович с этим вторым чувством, взорвался:
      - Выгнать бы вас с треском отсюда! На все четыре стороны!
      Тут уж и Наталья не сдержалась:
      - Руки коротки.
      - Вот как? Слышали, Алина Павловна?
      Подмывало и Мазур сказать Ивану Валерьяновичу: "Что ж вы хотели? Сами напросились". Но вместо этого посоветовала:
      - Поехали, Иван Валерьянович. Мы и так много времени убили на все это.
      Возле дома, перед тем как выйти из машины, Иван Валерьянович повернулся к водителю:
      - Ты помнишь тот родник... ну, недалеко от дороги на Поречье?
      - Мы же с вами ездили туда.
      Корзун помедлил. Решал, с чего начать.
      - Понимаешь, в чем дело. Санстанция сделала анализ той воды. Оказалось, что в ней полно всякой заразы. Где-то на ферме просачивается навозная жижа. И - в родник. Ты разбираешься в этом?
      - Мое дело - баранку крутить.
      - Крутить баранку и я умею. Тут нужна твоя помощь. Словом, так. Тебе задание: забить тот родник. Лучше сделать так, чтоб никто тебя не видел. Зачем зря будоражить людей? И еще. Присыпь потом это место песком, галькой, чем угодно. Пусть думают, что родник ушел, иссяк, пропал. Бывает же такое.
      - Да, бывает, - согласился водитель.
      - Значит, действуй. И никому ни слова. А то потом тебя же еще и обвинят. Понял?
      - Чего тут не понять.
      - Ну, будь! - бросил Иван Валерьянович на прощанье.
      29
      Тяжелый осадок остался на душе у Натальи после отъезда начальства. Чего все-таки добивается Корзун? Дело тут, конечно, не в Тамаре Козич, хотя, казалось бы, именно из-за нее разгорелся сыр-бор. То, что у Тамары не простое воспаление, Наталья поняла сразу, как только взглянула на заплывшую от гноя и мази грудь. Из свищей выделялись какие-то белесоватые крупинки. Кожа бледная. "Туберкулез или грибок", - мелькнула мысль. Послала мазки в лабораторию районной больницы. Ответили: "В мазках обнаружены туберкулезные бактерии". Вот так. Значит, туберкулез. Три недели Федор Тарасович делал ненужные припарки. Сколько же времени Тамара, сама того не зная, рассеивала заразу. Кого тут винить? Ларису Завойкову? Нет, ее ни в чем нельзя упрекнуть. Федора Тарасовича? Но ведь не хотел же он, чтоб женщине стало хуже. Просто, несмотря на большой практический опыт, не знал одного: это заболевание встречается редко. Так редко, что в его практике подобного случая не было. Туберкулез вообще, конечно, ему не в новинку, но чтоб груди...
      Наталья задумалась о себе. Последний год у нее сплошная чересполосица. Удачи чередуются с неудачами. Что пошлет ей следующий день?..
      День принес радость: приехали два врача - выпускники мединститута муж и жена Куприяновы. Валентин и Валентина. Прямо-таки персонажи из кинофильма. Но еще больше удивило совпадение отчества: Валентин Сергеевич и Валентина Сергеевна. Направления у обоих целевые, прямо из министерства. Он хирург, она терапевт.
      - Ну, дорогие мои, с чего же начнем? - спросила Наталья, разглядывая прибывшую пару. У Валентина Сергеевича чуб торчком. Сколько его ни приглаживай, он все равно топорщится. Брови белесые. И жена очень похожа на него: такая же вся светлая. Точно брат и сестра.
      - Нам бы угол какой-нибудь, - ответил Валентин Сергеевич.
      - А что бы вы сказали насчет дома в Молодежном районе?
      - В каком районе? - не понял Куприянов.
      - Ну не район, а улица, - уточнила Наталья. - А у нас говорят: Молодежный район. Там строятся молодые семьи.
      Куприянов посмотрел на жену, словно спрашивал: "Ну как?"
      - Я, как ты, Валя, - вслух ответила на взгляд мужа Валентина.
      - Это было бы здорово, - сказал Валентин Сергеевич. - Только...
      - Что "только"? Может, не собираетесь здесь жить?
      - Разговор не об этом.
      - Денег нет?
      - Деньги есть, но не столько, чтобы сразу построить дом.
      - А если совхоз даст ссуду?
      - Тогда другое дело.
      - Если так, будем считать вопрос решенным. Постараюсь уговорить директора, чтоб помог. А пока можете пожить у меня.
      Не успела Наталья присмотреться к Куприяновым, как Валентин Сергеевич огорошил ее новостью. Привез из медхозснаба счет на оборудование операционной. Без малого на тридцать тысяч рублей. Отпросился в Минск за пожитками, а через день вернулся с багажом и счетом на тридцать тысяч рублей.
      - Но у меня же нет денег, - схватилась за голову Наталья. - У нас бухгалтерия центральная. Кредитами распоряжается главный врач районной больницы.
      - Что же теперь делать?
      - Хоть бы посоветовались, что ли.
      Наталья была уверена, что обращаться к Корзуну с просьбой оплатить счет бесполезно. Если бы в районной больнице и были ассигнования по этой статье, Иван Валерьянович придумал бы все, что угодно, но денег не дал бы.
      - Но вы же понимаете, Наталья Николаевна, - пытался убеждать Куприянов, - что без оборудованной операционной я здесь не нужен. Может, мне поехать к главному врачу районной больницы?
      - Это будет напрасной потерей времени.
      - А если все же попытаться?..
      Каково же было удивление Натальи, когда Куприянов приехал с оплаченным счетом. Не верила, пока собственными глазами не увидела бланк с надписью "Авизо" и внизу закорючку самого Ивана Валерьяновича. "Чудеса, да и только", - ахнула про себя Наталья, а вслух сказала:
      - Я скорее поверила бы в землетрясение, чем в то, что вижу. Скажите, если не секрет, как вам удалось?
      - Сказать, что просто, не скажешь. Вначале я пошел к главному врачу. Говорю, мол, так и так. "Нет", - отвечает. "Чего нет?" - спрашиваю. "Государственных денежных знаков", - поясняет с ухмылочкой Иван Валерьянович.
      - Я же вам говорила! - не сдержалась Наталья.
      - Да к этому я был готов. Что оставалось? Я к районному хирургу. Знакомимся. Он говорит: "Зовите меня Пал Палыч". Я, так, мол, и так, давайте, Пал Палыч, открепительный талон. "Какой еще открепительный талон?" - спрашивает. "Обыкновенный. Вам же хирурги не нужны". "Да вы что, молодой человек? Да нам, - говорит, - не один, а десять хирургов нужно". Тогда я ему на стол счет: "Оплачивайте". Крутил он, вертел эту бумажку. Видно, и он знал, что у вас тут какие-то особые отношения. Берет меня за руку. "Пошли". Ладно. Идем, а куда - не знаю. Вижу, табличка на дверях солидного здания: "РК КПБ". Входим. "Федор Васильевич у себя?" - спрашивает у секретарши. "У себя". - "Нам бы к нему по очень важному делу". - "Сейчас спрошу". Вышла, а потом приглашает нас в кабинет первого. Пал Палыч подводит меня к столу секретаря и говорит: "Новое пополнение хирургов, Федор Васильевич". - "Очень рад", - отвечает и подает мне руку. "Только вот в чем дело. Не успел приехать и уже требует открепительный талон". Посуровел Федор Васильевич и спрашивает: "Комсомолец?" - "Комсомолец", - отвечаю. "А почему трудностей испугался?" - "Не трудностей, а безделья, - кладу ему на стол счет. - Негде и нечем работать. Нашел вот все нужное, а платить нечем". Федор Васильевич вопросительно посмотрел на Пал Палыча. Тот ему: "Да вы же знаете, Федор Васильевич, наши дела". Секретарь - своей помощнице: "Соедините меня с Корзуном". Хороший разговор получился. "Иван Валерьянович, - говорит секретарь, - вы знаете, что выпускники собираются от вас уезжать?.. Хирург и терапевт из Поречской больницы... Нет условий работы по специальности... Давайте так: вы этот счет все же оплатите. А если потом возникнут финансовые трудности, мы подумаем, как вам помочь". Вот такие дела, Наталья Николаевна.
      Наталья смотрела на Куприянова и думала: "Пробивной парень. Если он и дальше будет таким же оборотистым, то из него выйдет толк".
      - Знаете, Наталья Николаевна, - сказал Куприянов. - Пока то да се, пока банковские операции, пока доставка грузов, постою-ка я за операционным столом рядом с Пал Палычем. Уж очень мы с ним, можно сказать, подружились.
      - Неплохо. А жена?
      - Что жена? Тут же езды всего каких-нибудь полчаса.
      Министерство между тем выполняло свои обещания. Не успела Наталья уладить дела с Куприяновыми, как в больницу приехал с направлением еще один врач. Этот оказался щеголь щеголем. Волосы длинные, чуть ли не до лопаток. "Ты смотри, как нос дерет", - вслух поделилась своим впечатлением Марина Яворская.
      - Козёл ваша фамилия? - уточнила Наталья, читая направление.
      - Козел, - переставил врач ударение на первый слог.
      - Извините, Вольдемар Пахомович, - прочитала Наталья имя и отчество врача. - Вы, значит, хотели бы всерьез поставить у нас лабораторные исследования?
      - Да, Наталья Николаевна.
      И когда только успел узнать ее имя и отчество? Парень, видно, тоже пробивной, но несколько в другом направлении.
      - Что ж. Но на первых порах придется пожить на частной квартире.
      - Я знал, что меня направляют в глухомань. Поэтому на комфорт не рассчитывал. Погорбачу положенный срок - и адью.
      - Это решено? - спросила Наталья.
      - Посмотрим... Время покажет, - в упор, словно пытаясь гипнотизировать, ответил Козел.
      - Ладно. Присматривайтесь. А начните с того, с чего начал Валентин Куприянов. Он решил поработать в хирургическом отделении районной больницы. Вам нужно познакомиться с работой клинической и биохимической лабораторий. Составите список нужного оборудования и реактивов. Потом поедете на областной аптечный склад. Выбирайте самое необходимое. Позднее, возможно, направим вас на специализацию по лабораторному делу. Надеюсь, согласны?
      - Пока да.
      - Что значит "пока да"? Собираетесь бежать?
      - Я же сказал: положенный срок отработаю.
      - И то хлеб.
      И наконец еще один забавный эпизод из той же кадровой серии. Наталья уже начала было беспокоиться, почему не едут еще два выпускника, как однажды в кабинет вбежала Марина Яворская:
      - Ой, Наталья Николаевна. К нам, наверное, комиссия.
      - Почему ты решила, что комиссия?
      - Так на "Волге" же.
      В самом деле, кто бы это мог быть на "Волге"? Заведующий облздравотделом? Нет, Корзун уже давно поднял бы всех на ноги. Так кто же это? Гадать долго не пришлось. После стука дверь открылась, и в кабинет вальяжно ступил дородный мужчина лет под пятьдесят. Рядом с ним нарядная женщина, по всем признакам, жена. Последней шла молодая девушка: белый костюм и такие же белые босоножки.
      - Здравствуйте, - протянул руку мужчина. - Председатель областного совета агропрома Мезенцев, Степан Свиридович.
      - Софья Петровна, - подала руку и женщина.
      - Мне бы поговорить с главным врачом вашей больницы, - продолжал Мезенцев.
      - Я к вашим услугам. Титова, Наталья Николаевна.
      Мезенцев был в недоумении. Уж не шутит ли над ним эта самая Титова. По возрасту ей немногим больше, чем его дочери, которая стоит рядом и тоже недоверчиво смотрит на Наталью.
      - Слушаю вас, - напомнила Титова.
      - Извините. Просто не верится...
      - Степа, - прервала его Софья Петровна, - удивляться будешь потом. Дело вот в чем, - начала женщина. - Наша дочь Лина... Ангелина Степановна в этом году закончила мединститут. По специальности акушера-гинеколога.
      - И ее направили в нашу больницу, - закончила Наталья.
      - Да, совершенно верно.
      - Так это же чудесно. Мы Ангелину Степановну ждем не дождемся.
      - Да, но... - замялся Мезенцев.
      Наталья почувствовала в тоне Степана Свиридовича холодок. "Собирается просить открепительный талон", - мелькнуло в голове.