- Это другой разговор. Я за то, чтобы мы берегли государственное. Без обруча, говорят, нет клепкам державы.
      Когда обед подходил к концу, хозяин, поднимаясь, сказал:
      - Вы тут, Иван Валерьянович, прилягте, отдохните. А я тем часом сбегаю в лесничество. Вернусь - мы с вами еще потолкуем.
      Дербеня ушел, водитель сказал, что вздремнет в машине, а хозяйка принялась убирать со стола. Иван Валерьянович, сидя на диване, смотрел на пышнотелую Настю, и в нем росло желание подойти к ней, заглянуть в глаза и молчаливо спросить... О чем? Она догадается. А дальше что? Откликнется ли на его призыв? А вдруг разразится гневом?
      - Что это вы примолкли? - спросила Настя, проходя мимо с посудой в руках.
      - Не знаю, что и сказать, - чувствуя, как спирает дыхание, ответил Корзун. - Язык отняло. То ли от наливки, то ли еще от чего.
      Настя вышла на кухню. А Иван Валерьянович мучительно думал, как ему поступить, когда она вернется. Отбросить всякие условности? Или посмотреть, как она себя поведет?
      - Так от чего же язык-то отняло, ежели не от наливки? - спросила, возвращаясь и садясь рядом с ним, Настя.
      - Можно мне называть вас Настенькой?
      - Пожалуйста. Только не при всех.
      - Что же это со мною, право? - уже не владея собой, проговорил Корзун. Он провел рукой по отворотам тонкой кофточки, ткнулся губами в белую шею хозяйки, зашептал: - Настенька... Это какое-то наваждение...
      - Иван Валерьянович! - тоже шепотом ответила Настя. - А если заглянет ваш водитель?
      Вот он, пароль, который дает право идти на решительный штурм! "А если?.. Никаких если..."
      - Водитель у меня воспитанный человек, - шаря губами по Настиной уже оголенной груди, ответил Иван Валерьянович.
      - Ну что же вы спешите, как наш Петька? Чего уж там... - обхватывая руками шею Корзуна и удобнее втискиваясь телом в диван, шептала Настя...
      Когда вернулся Дербеня, Иван Валерьянович, готовый в дорогу, прохаживался в саду. Не там, где стояли ульи, а за надворными постройками. Егерь, оказывается, занимался не только пчеловодством. На приусадебном участке росли яблони, вишни, груши, сливы. Вдоль забора уже наливались соком ягоды черноплодной рябины, облепихи, дозревала алыча...
      - Может, заночевали бы? - спросил Дербеня.
      - Что вы, дорогой Павел Васильевич, - возразил Корзун. Мелькнула мысль, что после всего случившегося Дербеня стал ему как бы роднее. - Пора и честь знать.
      - Ну тогда открывайте багажник. Без гостинцев вас не отпустим.
      Гостинцы - это была наполненная чем-то сумка и два трехлитровых бидончика.
      - Тут сушеные грибки. В бидончиках медок - свежий, самый что ни есть целебный, - говорил Павел Васильевич, укладывая принесенное в багажник машины. - Постойте, вы же забыли. - Через минуту он вынес развесистые оленьи рога. - Не знаю только, как чтоб поудобнее их поместить.
      Кое-как уложили.
      - Ты выезжай, - сказал водителю Корзун, - а я еще перекинусь парой слов с хозяевами.
      Дербеня открыл ворота. Машина, провожаемая все тем же урчанием из конуры, медленно выехала с подворья. Иван Валерьянович, растроганный, подошел к хозяевам. Чуть-чуть вроде саднила совесть. Павел Васильевич как мог отблагодарил своего врача. Хотя хватило бы, пожалуй, и одних рогов. А получилось, что наградил рогами своего пациента и он, Корзун. Какой-то злой каламбур. Но это длилось недолго. Взглянул на Настю. В ее глазах светилась радость. Вот и решай после этого, что хорошо, а что худо. Нет, ничего не надо усложнять. Пусть жизнь идет так, как идет.
      - Ну, дорогие мои, - раскрывая объятия, сказал Корзун, - встречал я людей на своем веку всяких. Но таких, как вы, еще не приходилось. Спасибо от души. Если в чем будет нужда - дайте только знать.
      - Приезжайте к нам, - говорила Настя. - Примем как самого дорогого гостя.
      - Да-да, Иван Валерьянович, приезжайте. Обязательно приезжайте, поддержал жену и Дербеня.
      - Ловлю на слове, - улыбнулся Иван Валерьянович. - Придет пора отпуска - загляну на недельку, если вам не в тягость.
      - Ой, что вы! - обрадовалась Настя. - Отдохнете, как ни на одном курорте.
      Уже в дороге Ивана Валерьяновича разморило: сказались и обильный обед, и сладкие минуты близости с Настенькой. Началось с дремоты, а там навалился и сон.
      Проснулся, как от толчка, когда машина нырнула в виадук. Ага, скрещение дорог! Надо было выбирать: сворачивать или ехать прямо, в областной центр. Собственно, в области Ивану Валерьяновичу делать нечего. Но вспомнилась Лива Петровна, обещания, вторые давал ей. Нет, более подходящего случая, пожалуй, не будет. Куй железо, пока горячо. Лива Петровна, судя по тому, как она обрадовалась розам, не станет жеманиться, примет подарок. Щедрый подарок: и эти дурацкие рога, и бидончик свежего меда, и грибы. Они теперь на вес золота. Второй бидончик меда останется ему, Корзуну.
      - Давай прямо, - сказал Иван Валерьянович. - Нужно заехать в одно место.
      Уточнять куда именно, Корзун не стал. Водителю незачем знать лишнее.
      - Прямо так прямо, - пожал плечами водитель. - Наше дело - крути баранку.
      Дальше ехали молча. Корзуну пришел на память разговор с Дербеней. Разговор о благодарности. Да, в отношениях между людьми нельзя смешивать личное и государственное. Личным ты можешь распоряжаться как хочешь. Вот хотя бы эти грибы и мед. У Дербени такого добра навалом. Так почему же не поделиться с человеком, к которому ты испытываешь добрые чувства? Будь у Корзуна то, чего нет у Дербени, и он поступил бы точно так же. Другое дело, если бы Дербеня попросил больничный лист, скажем, на дни прогула. Тут ответ один: "Уволь, Павел Васильевич, этого я сделать не могу". И весь разговор. С Ливой Петровной, между прочим, тоже самое. Разве Иван Валерьянович собирается просить у нее надбавки к жалованью или что-нибудь в этом роде? Нет. Он просто хочет, чтобы между ним и Ливой Петровной были хорошие отношения. Ну что это за работа, когда между людьми нет взаимопонимания? Это уже не работа, а растранжиривание нервных клеток.
      - А хозяйка у этого Дербени смачная, - вдруг нарушил молчание водитель.
      Корзун покосился на него, словно усомнился, все ли у парня в порядке с рассудком.
      - Чего это тебе полезли в голову такие мысли?
      - Да так. Заметил, как она на вас смотрела.
      - Обыкновенно. Как еще можно смотреть на гостя?
      - Да нет. У бабы все в глазах написано.
      - Не заметил.
      - Да мне что? Мое дело сторона.
      Вот и областной город. Угадали аккурат в час пик. На автобусных остановках очереди - люди спешат домой. "А вдруг Лива Петровна еще на работе? - мелькнула беспокойная мысль. - Ничего, подожду во дворе. Соседи? А какое дело соседям до машины "медицинской помощи"? Может, кому-нибудь действительно понадобился врач".
      Нужную улицу и дом нашли сразу. Повезло и в другом: едва подрулили под тополя, как Корзун заметил Ливу Петровну. У нее все та же коса, заплетенная сбоку. Пожалуй, эта молодежная прическа не очень-то гармонировала со строгим покроем ее светлого костюма, но необычное сочетание как раз и выделяло Ливу Петровну среди других женщин.
      Корзун поспешил ей навстречу.
      - Здравствуйте, Лива Петровна.
      - Иван Валерьянович! Каким ветром? Здравствуйте! - подала руку Лива Петровна.
      - Как обещал. Извольте принять лесные дары.
      - Ну зачем это, Иван Валерьянович? В какое положение вы меня ставите?
      - Не понимаю вас, Лива Петровна. Да тут все, можно сказать, чисто символическое. - Корзун достал бидончик, сумку с сушеными грибами. Водитель извлек из недр машины и передал ему рога. - Куда прикажете?
      - Ничего себе символика, - буркнула Лива Петровна, направляясь в свой подъезд. Ее квартира была на третьем этаже. На звонок открыл мужчина лет сорока. Вошли в прихожую.
      - Знакомьтесь, пожалуйста, - сказала Лива Петровна. - Мой муж Степан Васильевич. А это тот самый Иван Валерьянович Корзун. Я тебе рассказывала о нем, Степа. Как видишь, молодой, энергичный руководитель. Только не знаю, что он надумал с какими-то дарами.
      - Все свое, - соврал Корзун. - Родня ни за что не отпустит с пустыми руками. А мне ни к чему столько. Да, признаться, сам я с кухней не в ладах. Это Ливе Петровне, - ставя у порога бидончик и сумку с грибами, продолжал Иван Валерьянович. - А это вам, Степан Васильевич.
      - Рога? Покорно благодарю.
      - Степа! - одернула мужа Лива Петровна. - Ты всегда во всем видишь второй смысл. Нельзя же так.
      - Вы многим уже преподнесли рога? - пропустил замечание мимо ушей хозяин квартиры.
      - Что вы, Степан Васильевич?! - поняв нелепость своего положения, оправдывался Корзун. - Я же без задней мысли, от всей души.
      - Шучу. Ну проходите, раз гостем назвались.
      - Я ненадолго. Меня ждет машина...
      - Не обижайтесь на моего мужа, - говорила Лива Петровна, провожая Корзуна. - Он всегда отличался прямолинейностью и, я бы сказала, даже некоторой бестактностью. Спасибо вам.
      Не такой представлялась Ивану Валерьяновичу встреча с Ливой Петровной. Почему-то считал, что она будет одна, что можно будет обо всем поговорить, если не дойдет до большего. Не вышло. Все этот мужиковатый Степан Васильевич. Правда, он, Корзун, тоже дал маху. С этими рогами... Ну, бывает, допускает человек ошибку. Но нельзя же его казнить за это. Культурные люди так не поступают. И где нашла Лива Петровна этого мужлана? Он, видите ли, шутит. Ну, ничего. Не стоит расстраиваться из-за этих мелочей. Главное, что подарок принят. Лива Петровна теперь будет стоять за него, Ивана Валерьяновича, горой. А что касается иных утех, то у него есть Настенька.
      - Куда теперь, Иван Валерьянович? - спросил водитель, когда в ранних сумерках подъезжали к райцентру. - Домой или в больницу?
      - Давай, браток, в больницу. Надо навестить Якова Матвеевича.
      Последний раз он видел Ребеко, считай, в день инфаркта. Избегал заходить не потому, что времени не было (для такого дела всегда можно выкроить десяток минут). Боялся показаться на глаза. Неизвестно, как Яков Матвеевич встретил бы своего заместителя. Мог, чего доброго, разволноваться, довести себя до повторного инфаркта. Потом оправдывайся, доказывай, что ты не верблюд. Вот что удерживало Корзуна. Однако дальше так вести себя уже просто нельзя. Зачем давать козыри недоброжелателям?
      В терапевтическом отделении дежурила сама заведующая.
      - Какие сегодня у нас новости? - спросил Корзун, входя в кабинет Алины Павловны.
      - Все в порядке, Иван Валерьянович.
      - А Яков Матвеевич как?
      - Лучше, хотя ходить мы ему еще не разрешаем.
      - Посетители у него бывают?
      - Кого-кого, а посетителей хоть отбавляй. Сегодня приезжал первый секретарь райкома.
      - Федор Васильевич? - с тревогой спросил Корзун. Вот уж это было совсем некстати. Ребеко мог наговорить чего угодно. О нем, о Корзуне, он, понятно, доброго слова не скажет. Да, надо было попытаться наладить отношения раньше. А теперь вроде бы уже и поздновато. Ну да ничего. Иван Валерьянович надел белоснежный халат, шапочку и с достоинством в сопровождении Алины Павловны направился в указанную ему палату.
      - Здравствуйте, дорогой Яков Матвеевич, - подойдя к больному и легонько пожав его руку ниже локтя, бодро произнес Корзун. - Не навещал вас - боялся беспокоить. Ну да сейчас, как сказала Алина Павловна, уже лучше. Я рад, очень рад, что дела идут на поправку.
      Ребеко даже не шевельнул рукой для встречного рукопожатия. Сделал вид, что он и хотел бы, да еще слаб.
      - Трудно без вас, Яков Матвеевич. Опыт остается опытом, и ничем его не заменишь. Был я сегодня в Полевановской больнице. Просили передать, чтоб поскорее выздоравливали. Любят вас...
      Якову Матвеевичу сказать бы "спасибо", а он молчит. В глазах будто чертики скачут, будто хочет сказать: "Ах и сукин же ты сын, Иван Валерьянович. И кто только учил тебя так беззастенчиво врать. Меня ведь, старого воробья, на мякине не проведешь". Даже Мазур, казалось, поняла смысл этого выразительного молчания. Сказала, неизвестно к кому обращаясь:
      - Сегодня у Якова Матвеевича был трудный день. Ему нужен покой.
      - Да-да, - поспешил согласиться Корзун. - Не будем вас больше беспокоить. Выздоравливайте только скорее.
      - Постараюсь, - негромко ответил Ребеко.
      24
      Титову неожиданно вызвали в районную больницу. Что еще надумал Иван Валерьянович? Новое взыскание? За что? Раздумывать долго не станет. Корзун найдет за что. Тот и сыщет, кто ищет. Как бы там ни было, а ехать надо. Поехала.
      Иван Валерьянович успел уже перебраться в кабинет Ребеко. Он был на месте, однако пришлось ждать. "Куражится, - подумала Наталья. - Пусть его, как-нибудь выдержу". Наконец вызвал. Прежде вышел бы сам, так как знал о приезде Натальи (секретарша доложила), а тут по телефону, через ту же секретаршу.
      - Вы что же самовольничаете? - спросил в упор. Не поздоровался, ничего не объяснил. Даже не предложил стула. "Далеко мы пойдем", - мелькнуло у Натальи.
      - Можно сесть?
      - Садитесь.
      - Я слушаю. Так в чем мое самовольство?
      - Это я вас слушаю, - начал злиться Корзун. - Почему вы, не согласовав с главврачом объяснительную записку, отдали ее профессору Малевич?
      Вот оно в чем дело. Разгневался Иван Валерьянович, что ему не доложили об объяснительной записке. Как ответить? Щелкнуть его по носу? Не стоит. Закусит удила и понесет.
      - У вас так много других забот. Вот я и подумала: зачем беспокоить главного врача.
      Корзун прищурился. Уловил, значит, иронию. Хотел вспылить. Но вовремя, видно, вспомнил, что гнев - плохой советчик. Уже более спокойно продолжил:
      - Могли бы и показать. Ведь одно дело делаем. Вот, читайте, - протянул Корзун телеграмму из министерства здравоохранения.
      "Предлагаю командировать заседание коллегии министерства главных врачей районной и Поречской участковой больниц обсуждения вопроса заболеваемости инфекционной желтухой тчк министр".
      - Когда нужно быть в министерстве? - спросила Наталья.
      - Завтра в десять.
      - Все? Или будут еще указания?
      - Какого только черта вы приехали к нам? Оставались бы в своей аспирантуре, - не сдержался наконец Корзун.
      - Вот это уже откровенно. К счастью, не все зависит от вашего не в меру чувствительного "я". Можно идти?
      - Идите!
      На следующий день Наталья села на проходящий автобус и к девяти часам была уже в Минске. Знакомое многоэтажное здание Дома правительства. В приемной министра ждали вызова заместитель заведующего облздравотделом Лива Петровна и Иван Валерьянович. В половине одиннадцатого помощник министра открыл двери кабинета: "Пожалуйста, товарищи, ваш вопрос". Коллегия министерства - это не только солидно звучит, но и выглядит соответственно. Рядом с министром - его заместители, за ними - начальники управлений, председатели общественных организаций. Еще дальше - приглашенные из столичных клиник, других учреждений здравоохранения. Титова поискала взглядом начальника управления кадров. Не нашла. Вместо него увидела знакомого - Бориса Семеновича Гордейчика. Тот ободряюще кивнул ей. Ага, видимо, начальник в отпуске и Борис Семенович присутствует вместо него.
      Министр озабоченно просматривал лежавшие перед ним бумаги. Постарел. Наталья знала еще его по институту - был у них ректором. Тогда он казался сравнительно молодым. Но за эти полдесятка лет, что возглавляет министерство, заметно сдал. Виски заметно посеребрило, морщины на лбу и под глазами. Да и не мудрено. Столько забот! Помощники помощниками, а если уж где-то что-то случается, то спрос прежде всего с него, с министра. Вот и сейчас. Нужно разобраться, почему участились случаи заболевания инфекционной желтухой в благополучном прежде районе. Казалось бы, чего проще. Поручить это облздравотделу. Не может же министерство заниматься каждой районной больницей. Но нет, министр знает, что такие вопросы нужно решать не вообще, а конкретно, на примере одного из районов. Для этого профессору Малевич и было поручено побывать на месте и выяснить, почему там не перестают тлеть заразные болезни.
      - Иван Валерьянович, в чем причина, что вы никак не можете справиться с инфекционной желтухой? - спросил министр Корзуна после доклада профессора Малевич. - Мало того что ваш район вышел в передовики, извините, по этому заразному заболеванию, так вы умудрились привить четырем больным еще и сывороточную желтуху.
      Корзун встал, одернул полы пиджака и, сделав губы хоботком, заговорил:
      - Подвела нас Поречская больница. Мы разобрали все случаи заболеваний инфекционной желтухой на медсовете. Наказали главврача Титову. Опыта у нее, считайте, никакого, а самоуверенности хоть отбавляй.
      - Путает Иван Валерьянович. Все ставит вверх ногами, - резко вмешалась Малевич. - Самоуверенность, а может, просто нежелание показать неприглядную у себя картину проявило медицинское руководство района. А наказали Титову, чтоб неповадно было выносить сор из избы.
      - Титова, товарищ министр, - попытался выгородить себя Корзун, критиковала на медсовете ваш приказ.
      - Какой приказ?
      - По заготовке консервированной донорской крови.
      - Разрешите, я внесу ясность, - поднялся заведующий кафедрой гематологии мединститута. - Наша клиника, как всем вам известно, занимается и вопросами переливания крови. Я помню Наталью Николаевну еще по студенческому научному кружку. Пытливая, думающая студентка. Простите, теперь уже врач. И догадываюсь, о чем речь. Мы неоднократно поднимали вопросы порочной практики заготовки цельной крови, а не ее компонентов. Учили этому и наших студентов. Говорили также об устаревших методах проверки донорской крови на вирус сывороточной желтухи. Но воз и ныне там. Пока не перейдем на современные способы проверки, случаи сывороточной желтухи будут повторяться, и винить в этом практических врачей нельзя.
      Министр вопросительно посмотрел на директора института переливания крови: мол, кто же, как не он, готовил проект приказа, о котором говорил Корзун. Директор поспешно встал и так же поспешно ответил:
      - Мы руководствовались приказом союзного министра. А приказы, как известно, не обсуждаются, а выполняются.
      Наталье показалось, что министру стало трудно дышать: торопливыми движениями расслабил узел галстука. О чем он думал? О том, наверное, как сильна инерция старого мышления. "Есть приказ - его надо беспрекословно выполнять". Что же тогда останется делать директору института переливания крови? Бездумно штамповать циркуляры сверху? Боится директор брать на себя ответственность. А вот заведующий кафедрой не боится будоражить умы своих студентов.
      Одолев одышку, министр продиктовал стенографистке текст решения, справляясь на каждом пункте с мнением членов коллегии. Потом сказал:
      - Попутно посоветуемся еще по одному вопросу. Иван Валерьянович, вы знакомы с предложением Титовой о создании на базе Поречской больницы водолечебницы. Каково ваше мнение?
      - Еще не определился, товарищ министр.
      Министр вопросительно посмотрел на Гордейчика.
      - Ну как же, Иван Валерьянович, - вспыхнул тот, - вспомните, пожалуйста. Вы даже лично возглавляли комиссию по обследованию целебного источника в Поречье. И выступили на заседании медицинского совета против открытия водолечебницы.
      - Да, против, - сказал Корзун. - А сейчас не знаю, что и думать.
      Министр покачал головой:
      - Кого будем слушать?
      - Пусть расскажет сама Наталья Николаевна Титова, - предложил Гордейчик.
      - Пять минут, - ограничил время выступления Титовой министр.
      Мало, очень мало времени. А Наталья и не думала, что возникнет этот вопрос. Рассказать бы обо всем подробно, чтоб никто не сомневался в важности задуманного дела. Но на коллегии, видно, строгие порядки. Здесь привыкли дорожить временем. Значит, только о главном, коротко и ясно. Собралась-таки с духом и, к своему удивлению, уложилась в пять минут.
      - Вопросы? - поднял голову министр.
      - Наталья Николаевна, - спросил первый заместитель министра, - сколько вам сейчас нужно врачей? Без учета водолечебницы.
      - Нет положенных по штату хирурга, акушера-гинеколога, педиатра.
      - Вот, - прояснил смысл своего вопроса первый зам. - А мы с вами размечтались.
      Министр, казалось, пропустил этот короткий обмен репликами мимо ушей.
      - Иван Валерьянович, - обратился он к Корзуну, - вы, так сказать, глубже, чем кто-либо из нас, изучали этот вопрос. Итак, все же ваше мнение.
      Корзун медленно поднялся, поправил галстук и, слегка запинаясь, заговорил:
      - Собственно, свое мнение я высказал еще на заседании нашего медицинского совета. Нет смысла да и не время за это браться. Какой-то там родничок... Я хотел сказать еще и о врачах, которых просит товарищ Титова и которых, как мне кажется, готово направить в Поречье управление кадров. Ну почему такая несправедливость? Почему мы готовы одним отдать все, а другим ничего. Да у нас в районе есть участковые больницы, где во врачах нужда не меньше, чем в Поречье.
      - Видимо, вы, товарищ Корзун, - перебил его министр, - не хотите понять, о чем идет речь. Садитесь.
      Корзун хотел было что-то возразить, но сидевшая рядом Лива Петровна дернула его за полу пиджака:
      - Молчите уж!
      Мнения разделились. Основной довод скептиков сводился к тому, что для сельской больницы водолечебница - слишком большая роскошь. Зачем индивидуальному садовому участку мощный гусеничный трактор? Серьезный аргумент. Выслушав всех выступавших, министр спросил:
      - Наталья Николаевна, хотите что-либо добавить?
      Нелегко вести спор с опытными людьми, искушенными в хозяйственных и других вопросах. Но Наталья столько уже думала, столько перебрала вариантов, что готова была постоять за свою мечту.
      - Все, о чем говорили товарищи, верно. Но верно и другое. Вода наша уникальна. Дебет геологи обещают по крайней мере на десятки лет. Кто сказал, что мы будем лечить только своих жителей? Мы готовы принимать больных из нескольких районов. Им не надо будет ехать за тридевять земель, в те же Ессентуки или Трускавец. Все на месте. Признаюсь, со временем я вижу на месте нашей водолечебницы настоящий санаторий. К нам будут проситься люди из других областей. Да что областей - из других республик.
      Страстная речь Натальи произвела впечатление. Сторонников у нее сразу прибавилось. Министр заключил:
      - Что ж, товарищи, будем готовить всестороннее обоснование пока на водолечебницу. Что дальше - время покажет. Я лично разделяю оптимизм Натальи Николаевны.
      В перерыве Гордейчик подошел к Деденовичу:
      - Ну как?
      - Знаю я тебя, - ответил Деденович своей любимой фразой.
      Наталья знала, что положительным решением вопроса во многом обязана этим двум работникам министерских управлений.
      - Спасибо вам большое, - протянула по очереди руку Гордейчику и Деденовичу.
      - Ну что ж, Наталья Николаевна, - ответил ей Гордейчик, - дело ваше, можно считать, в шляпе. Теперь, как говаривали в старину, остановка только за хорошим магарычом.
      - Я же вас приглашала в Поречье. Повторяю приглашение.
      - Ну как, Вадим Демьянович, может, тряхнем стариной?
      - Знаю я тебя, - улыбнулся Деденович. - Заварить кашу ты мастер. А как до дела, так сразу в кусты. Не верьте ему, Наталья Николаевна. Никуда он не поедет. Это одни разговоры.
      - Ну так уж! Наталья Николаевна знает, что я человек дела.
      - А вот мы сейчас проверим, - подхватила их шутливый тон Наталья. Борис Семенович, мне нужен тималин.
      - А это еще что такое?
      - Именно то, без чего я никак не могу обойтись.
      Настало время провести Вере Тереховой повторный курс лекарственного лечения. Из последней беседы все с тем же Закревским (он, конечно, пижон и ловелас, но в своем деле кое-что смыслит) Наталья узнала, что в данном случае лечение лучше проводить под защитой нового препарата - тималина. Он поддерживает в нормальном состоянии кровь, предупреждает головокружения, рвоты. В аптечной сети тималина пока нет. Он еще только испытывается. Отпускается в медицинские научно-исследовательские учреждения по специальной разнарядке. Применять его на больном человеке пока рискованно. А если речь идет о единственном шансе? К тому же, как говорит Виктор Вениаминович, у них в больнице уже накоплен достаточный опыт, и все, кто имел дело с тималином, отзываются о нем хорошо.
      - Не можете обойтись? - переспросил Гордейчик. - Лично вы или ваша больница?
      - Это одно и то же. Я взяла на воспитание дочь одной тяжелобольной молодой женщины. Лежит у нас. Помочь ей по-настоящему уже трудно. Как приходим мы с этой девочкой, с Оксанкой, к ее матери - ну сердце разрывается. Короче, хоть бы пару флаконов тималина. В продаже его нет.
      - Давайте спросим Юрия Михайловича Протасеню. Это по его части. Кстати, он сам идет к нам. Сначала послушаем его.
      - Борис Семенович, - положив руку на плечо Гордейчика, сказал начальник главного аптекоуправления. - Сколько же ты собираешься дать нам в этом году фармацевтов?
      - Все будет зависеть от твоей доброты, - в шутливой и вместе с тем интригующей форме ответил Гордейчик.
      - Не понимаю.
      - Ты знаком с этой девушкой?
      - Слушал ее с большим интересом.
      - Послушай ее, пожалуйста, еще раз.
      - Для одной нашей больной нужно пять флаконов тималина, - начала Титова. У Гордейчика поднялись брови. Хотел было сказать: "Вы же просили только два?", но промолчал.
      - Он же еще не разрешен фармкомитетом, - ответил Протасеня.
      - В этом-то все и дело. Но в онкологической больнице его уже проверили и дали положительный отзыв.
      - Понимаешь, Юрий Михайлович, - вмешался в разговор Гордейчик. Наталья Николаевна взяла на воспитание маленькую девочку одной тяжелобольной женщины. В этой ситуации, как ты думаешь, нужно ей помочь?
      - А если какие-нибудь осложнения, кто ответит?
      - Так тебе же говорят, что уже проверили.
      - Свяжемся с онкологической больницей. Если они не будут возражать, отпустим за их счет и под их ответственность.
      - Как, Наталья Николаевна, такой вариант подходит? - спросил Гордейчик Титову.
      - Ну конечно. Мы вышлем им даже протокол исследования. Пусть это войдет в серию их клинических наблюдений.
      Зашли в кабинет Гордейчика, связались с главным врачом онкологической больницы.
      - Зачем вам брать на себя эти заботы? - спросил по телефону главврач онкологической больницы. Пусть приезжает Наталья Николаевна к нам, и мы все уладим.
      - Слышал, что ответил главный врач? - спросил Гордейчика Протасеня.
      - Как же я мог слышать? Трубка-то была у тебя.
      - Сказал, что мы зря затеяли эту возню. Надо было Наталье Николаевне обратиться прямо к нему, и он бы все уладил.
      По дороге в онкологическую больницу Титова думала, что, обратись она к этому гравврачу, он не стал бы с ней даже разговаривать. Не стал бы разговаривать по двум причинам. Во-первых, кто она, Титова, такая? Главный врач Поречской участковой больницы? Но таких главных врачей сотни. И если бы каждый из них обращался к нему с такими же просьбами, то у него не хватило времени даже на ответы. Во-вторых, тималин только проверяется на практике, и отпускать его по чьим-то просьбам никто не стал бы. Это, если хотите, юридическая сторона дела. А ну если возникнет какое-нибудь осложнение? Кто будет первым в ответе? Тот, кто отпускал лекарство. Но ведь уже проверили. Проверить-то проверили, но не до конца. Нужно еще все проанализировать, ответить на многие вопросы и направить материалы проверки в фармкомитет. Там специалисты еще раз все взвесят и только потом решат судьбу этого лекарства. Долгий путь, но иначе нельзя. Ведь речь идет о самом ценном в жизни человека - здоровье. Именно в этом как нельзя более уместна пословица: семь раз отмерь и только раз отрежь.
      Главврач онкологической больницы оказался на месте.
      - Да сказали бы вы мне, и все проблемы с этим тималином были бы сразу решены. Мы выдадим вам лекарство и временную инструкцию по его практическому применению. Но так как тималин еще только проверяется, надо будет завести специальную карту. В ней будете отмечать дни введения больному и его реакцию на лекарство. Да что я вам рассказываю. Здесь все написано. Заполните эту карту и потом ее нам вышлите.
      - Конечно. Все это я сделаю лично, - пообещала Наталья.
      Взяв необходимые бумаги и лекарство, она направилась на железнодорожный вокзал. Автобусом ехать все-таки дольше. Да и неизвестно, сколько придется его ждать. Электричка же ходит чуть ли не каждый час. С Тереховой Верой вопрос решить удалось. А как быть с Оксанкой? Ей нужно хоть что-нибудь да привезти. И дело тут не столько в самом подарке, как в другом. Наталья что-нибудь ей купит. Но, вручая девочке покупку, расскажет ей и что это за вещь, и кто ее подарил Оксанке. Расскажет так, чтобы ей было интересно, чтобы из рассказа девочка узнала что-нибудь для нее новое. Так что же выбрать Оксанке? Куклу? Так она у нее уже есть. Сколько лет девочке? Скоро уже пять. Пора ее учить буквам. А для этого есть очень красочные детские книжки. Зашла в книжный магазин, выбрала то, что хотела, и прямо на вокзал. Там обычная людская сутолока. Кто-то приезжает, кто-то уезжает. И среди них Наталья. С билетами нет никакой проблемы. Пошла к одному из автоматов, опустила в него две монеты по двадцать копеек, и, пожалуйста, получи нужный тебе билет. А ведь совсем еще не так давно было иначе. Длинные очереди у билетных касс. Мучительное выстаивание, пока дойдет до тебя очередь. Да и не всегда удавалось купить проездной билет. Уже в вагоне выбрала себе место у окна, поудобнее устроилась и не заметила, как и заснула. Сказалось волнение, выступления перед людьми, многих из которых она не знала. Люди постарше после таких переживаний, бывает, наоборот, никак не могут уснуть. Даже свой родной дом, привычная обстановка и то не помогают. У Натальи все иначе. Набегается за день, переволнуется за тех, кого приходится лечить, и потом спит, как говорят, без задних ног. Вот и сейчас летит поезд, мерно стучат вагонные колеса, а Наталья спит себе без всяких видений. Старая женщина, что сидит напротив, смотрит на спящую Титову и говорит соседке: