Пантелей Николай Николаевич
Записки штурмана
Пантелей Николай Николаевич
Записки штурмана
Андрианов П.М.: Публикуемые записки являются частью воспоминаний Николая Николаевича Пантелея. Воспоминания написаны им в 1981 году для детей и внуков и не предназначались для печати. Нами публикуется фрагмент записок, посвященный кануну войны и его первому самому тяжелому году - до июня 1942 года. Николай Николаевич Пантелей был в это время штурманом самолета-бомбардировщика СБ. Большую часть своих боевых вылетов он провел в составе "полбинского" 150-го бомбардировочного полка (впоследствии - 35-го гвардейского). Во время Битвы за Москву он совершил в составе экипажа 168 боевых вылетов. За первый год войны был трижды сбит и трижды выходил с занятой врагом территории. Представлялся к званию Героя Советского Союза. Николай Николаевич Пантелей здравствует и поныне. Пожелаем ему здоровья.
Содержание
Начало
Великая Отечественная война
4 июля 1941 года
13 августа 1941 года
У Полбина
И. С. Полбин одобрил нашу работу и в этот день мы уже
не летали - отдыхали. Филя говорит: давай, Коля, мы
будем летать с тобой в такую погоду и охотиться за
фрицами в его тылу. Я ответил, что это будет отлично.
Это же наслаждение - убивать немцев, когда они
нас не ожидают. И. С. Полбин выслушал нас
и одобрил нашу идею.
Начало
25 ноября 1938 года я прибыл в Мелитополь. Добрался до училища, представился, меня вместе с другими курсантами направили в баню, подстригли, обмундировали и я стал военным.
В училище было две авиаэскадрильи: 1-я эскадрилья была набрана год назад, из молодежи с образованием 9 классов, и уже целый год занималась общеобразовательными дисциплинами. 2-я экадрилья - это вновь прибывшие курсанты, имеющие полное среднее и неполное высшее образование.
Меня зачислили во 2-ю эскадрилью, в 1-й отряд, 20-ю группу (20-е классное отделение, командир отделения Юров).
Размещались мы поотрядно, на каждый отряд свое хозяйство: большая комната (спальня на 100 человек, размещались по группам), ленкомната, каптерка, умывальник, туалет.
Через небольшой продолговатый коридор - общая столовая, на третьем и четвертом этажах классы для занятий.
На следующий день утром в 6.00 подъем - и все по группам строем во двор на зарядку. Холодный день, зима, а мы в гимнастерках и буденовках. Пятнадцать минут кажутся вечностью. Это для меня было испытание.
После зарядки - туалет, приведение в порядок постелей, выравнивание коек, приборка тумбочек, бритье, подшивка воротничков, чистка сапог. Потом построение на утренний осмотр. После осмотра, строем на завтрак, на каждое классное отделение - длинный стол. Позавтракали, дежурные убрали посуду и только после этого опять же строем по расписанию на занятия: 6 часов классных занятий, обед, мертвый час, самоподготовка 2 часа, свободное время, ужин, вечерняя проверка, отбой ко сну в 22.00.
И опять тоже самое изо дня в день, и все строем и строем.
Для меня это был ужас, вдобавок к этому нам уже сказали, что мы будем не летчиками, а летнабами ( летчиками - наблюдателями), по современному штурманами. Разочарование мое было таким большим, что я даже написал заявление, чтобы меня отправили обратно домой. Передал его через командира отделения Юрова и жду положительного решения. На следующий день вызывал меня начальник штаба эскадрильи майор Заболкин, я ему рассказал о своих мотивах, он меня выслушал и говорит:
- Ты, друг, не торопись. Домой мы тебя все равно не отправим, а вот перевести в роту охраны можем. Через два года тебя демобилизуют и поедешь домой. В другом случае проучишься два с половиной года, станешь командиром, лейтенантом, и все пойдет хорошо, поэтому не спеши, привыкнешь и будешь нам еще спасибо говорить.
На, говорит, твое заявление и никогда, никому не показывай, а то засмеют. Я его понял, он меня понял. Я взял заявление, порвал его и стал продолжать курсантскую жизнь.
И вот началась моя военная курсантская жизнь. Изучали мы новые для меня учебные дисциплины: аэронавигация (самолетовождение, радионавигация, астронавигация), тактика (общая, авиатактика), топография, история ВКП(б) (марксизм-ленинизм, политэкономия), бомбометание, военно-стрелковая подготовка, теория авиации, радиосвязь, аэрофотосъемка, матчасть самолета и моторов, физподготовка, строевая подготовка и спецподготовка (приемы и методы работы иностранной разведки). Основные предметы были: аэронавигация, тактика, история, теория авиации, физподготовка, бомбометание, воздушно- стрелковая подготовка, ну и практическая подготовка - полеты.
Успевал очень хорошо, ниже 4,6 балла у меня не было. 4,6 балла - это соотношение суммарных оценок к числу предметов (дисциплин), которые мы проходили.
Распорядок дня учебной жизни в училище был примерно такой:
6.00 - подъем
6.05 - утренняя зарядка
6.20 - туалет, подготовка к осмотру
7.00 - утреннее построение
7.30 - устранение недостатков
8.00 - построение к завтраку и завтрак
8.30 - выход на занятия
9.00 - начало занятий
13.30 - обед
14.00 - 15.30 - мертвый час (сон после обеда)
16.00 - 18.00 - классные занятия (самоподготовка)
18.00 - 19.00 - личное время
19.00 - ужин
19.20 - личное время (чтение, культпросветзанятия)
21.00 - вечерняя прогулка (строем с песнями)
21.30 - вечерний туалет, построение, проверка.
22.00 - отбой.
В феврале 1939 года, в день Красной Армии наша эскадрилья принимала присягу на верность служения Родине, зачитывали текст присяги и расписывались. После принятия присяги нас начали в выходные дни увольнять в город до 21.30 и только до вечерней проверки. После завтрака 25% курсантов из отряда, наиболее дисциплинированных и успевающих, отпускали в увольнение.
В начале марта 1939 года мы получили самолеты У-2 и Р-5, к нам прибыли и инструктора - выпускники Батайского авиаучилища. Все они были летчиками в звании младших лейтенантов. У меня был инструктором младший лейтенант Бухальцов, в его группе было 10 курсантов.
Все инструктора были молодые парни. Все в кожаных пальто, с планшетами, одеты прекрасно - это нас прельщало, мы тоже мечтали так выглядеть.
Ну а пока, мы, курсанты 2-й эскадрильи, ходили в увольнение в ватниках зеленого цвета. Первая эскадрилья, которая находилась в училище уже год, ходила в шинелях. Нам тоже заказали шинели по заказу, но заказы выполнялись очень медленно. В увольнении мы, дабы поднять свой авторитет и склонить девочек на свою сторону, выкручиваясь, говорили, что в зеленых куртках ходят "высотники".
С прибытием самолетов и инструкторов нам начали давать практические полеты, то есть ознакомление с полетами на самолетах У-2. Это было что-то особенное в нашей жизни. Сколько эмоций, разговоров! Но некоторых курсантов, после первых полетов отчислили из училища. Организм не выдерживал болтанки в воздухе, их буквально выворачивало наизнанку.
Я первый полет с Бухальцевым отлетал хорошо. Когда поднялся в воздух, ничего не понял и ничего не увидел. Было что-то похожее на шок, но на все вопросы инструктора я отвечал уверенно и он мне поставил оценку "хорошо".
После первых полетов я освоился прекрасно и мог отлично выполнять все задания на полет, не снижая успехов в теоретической подготовке. Полеты проводились два раза в неделю и все усложнялись по характеру заданий.
В начале апреля 1939 года училище перебазировалось в летние лагеря, - это в полукилометре от учебного корпуса и зимних квартир. Там были оборудованы палатки, спортгородок, а занимались в классах в учебных корпусах. Мы в практических полетах продвинулись далеко, уже начали бомбить, то есть бросать бомбы с самолета по целям на полигоне (полигон - это специально отведенное поле, где располагались наземные цели). Летали уже на самолетах Р-5 (разведчик, типа 5), инструктор у меня был командир звена лейтенант Амосов. За это время я уже превосходно ориентировался в воздухе и стал отличником, то есть общий балл у меня был 4,6 - 4,9, троек у меня не было. Отставал только по физподготовке.
И вот однажды в лагерях, я в личное время вышел на спортплощадку потренироваться на перекладине (турнике) в сапогах и в армейской экипировке. Начал заниматься, проделал упражнение, спрыгнул на песок и подвернул левую ногу. Диагноз - трещина голеностопной кости. Я еле дошел до санчасти, мне наложили гипс и оставили в санчасти. Прошло некоторое время и боли я уже не чувствовал.
1 мая меня навестили начальник училища майор Ородовский и комиссар полковник Широков, поздравили с праздником, пожелали быстрейшего выздоровления.
Жена Широкова, которая была старшей медсестрой, вскоре тоже ушла, а я остался один. Зашел в туалет, взял ножницы и вскрыл гипс, ибо боли не чувствовал. Когда я вскрыл гипс и посмотрел на ногу - она оказалась сине-желтого цвета, я встал на нее и сразу ощутил сильную боль, мне стало плохо.
Меня за самодеятельность отругали, снова наложили гипс и предупредили, что если я попытаюсь повторить эту самодеятельность, то меня спишут с летной работы. Все эти предупреждения я учел и больше гипс самостоятельно не снимал.
Было страшно обидно, что друзья по учебе уже прошли много занятий и бомбометаний, а я отлеживаюсь в санчасти.
Однажды, это было в июня, ко мне пришел инструктор Амосов и спросил, не смогу ли я слетать на задание по бомбометанию с гипсом, ибо полугодие заканчивается, а на мне задолженность по бомбометанию. Я ответил утвердительно - смогу. И вот во время мертвого часа, а распорядок был единый по всему училищу, он зашел ко мне и мы с ним полетели на бомбометание, я выполнил бомбежку на "отлично" и закончил полугодие тоже на "отлично", общий балл был 4,9. Вскоре сняли гипс и я встал в строй, но был освобожден от физкультуры.
Все это отразилось на выпускных экзаменах, я получил "4" по физкультуре, а остальные "5".
Во второй половине 1939 года международная обстановка обострилась - немцы оккупировали Бельгию, Голландию, вторглись во Францию, которая подписала кабальные условия перемирия, захватили Польшу. Советский Союз во избежание оккупации фашистами Западной Украины и Белоруссии ввел туда свои войска. В западных районах Украины и Белоруссии установилась Советскую власть.
Японцы пошли на Монголию, союзное нам государство. Наши войска под командованием комкора Жукова оказали помощь Монголии и разбили их войска наголову. В битве за Монголию появились первые дважды Герои Советского Союза летчики Грицевец и Кравченко.
Для Советского Союза это были годы резкой модернизации вооруженных сил. Ставились на вооружение новые типы самолетов, танков, стрелкового оружия, артиллерии. В целях выигрыша времени для перевооружения и во избежание военного столкновения, наше правительство заключило пакт о ненападении с Германией, а с Японией договор о нейтралитете. Однако Гитлер усердно готовился к войне с Советским Союзом. Германия захватила почти все промышленные страны Европы. усиленно готовила войну против нас. С другой стороны мы форсировали подготовку своих вооруженных сил для отпора фашистам. Все мы это понимали и старались быть достойными защитниками своей Родины.
Мы в своем Мелитопольском училище усердно осваивали военную науку, вооружение и его применение в бою.
Учился я успешно, как теоретически, так и практически, летал отлично, дисциплина была на высоте. Несмотря на сложную международную обстановку жизнь проходила интересно: культурно - просветительная работа занимала все свободное время. В училище в нашей эскадрилье был организован ансамбль Красноармейской песни и пляски, я в этом ансамбле был солистом. Много было спортивных соревнований. Жили весело и радостно.
Нам пошили новые костюмы, шинели. Участники ансамбля часто давали концерты в городе, всем участникам ансамбля еженедельно давали увольнение в город - это прельщало нас и мы были очень близки с населением города.
В начале 1940 года наше внимание было приковано к финским событиям, мы внимательно следили за ходом военных действий в Финляндии. К нам приезжали участники боев на Халхин-Голе, в Монголии и мы с интересом слушали старшего политрука, комиссара эскадрильи Подольского, который участвовал в частях авиации в этих боевых действиях.
Весной 1940 года поступил приказ НКО об ускоренном выпуске из нашего училища. Были отобраны отличники из 2-х учебных эскадрилий и образованы 10 классных отделений, куда попал и я. Был я в десятом отделении. Началась аттестация отобранных курсантов. Меня аттестовали на звание "лейтенант" в дальнюю авиацию. В начале 1940 года прибыла госкомиссия из Москвы и нас подвергли госэкзаменам по основным дисциплинам. Все дисциплины я сдал на "5", только по физкультуре была "четверка" (физподготовка считалась основным предметом, а я при соскоке с перекладины согнул ногу, и за это оценку снизили на один балл). И все же меня выпустили из училища по первому разряду.
1 мая 1940 года нам зачитали приказ наркома о присвоении нам звания "лейтенант", на петлицах нового обмундирования мы прикрепили по два кубика и стали командирами Красной Армии.
Хотя мы еще продолжали находиться в училище, курсантский режим нас уже не касался, и мы свободно гуляли по городу в ожидании отъезда. Долго ждать не пришлось. 4 мая нам выписали командировочные предписания, меня направили в город Иваново в 163 РАП (резервный авиаполк).
Уезжая из Мелитополя и глядя из окна поезда на училище, было жалко покидать это чудесное учебное заведение, где день за днем были прожиты полтора года в напряженной учебе рядом с друзьями и товарищами. Это был последний взгляд на Мелитопольское училище. Больше я его уже не видел до настоящего времени.
5 мая 1940 года мы прибыли (нас было человек пять - шесть) в Москву. Никто из нас до этого в Москве не был. Мы съездили на метро на ВСХВ, погуляли по городу, а вечером отбыли в Иваново.
Прибыли в Иваново в воскресенье 6-го мая. Разместились в общежитии, дали нам талоны на завтрак и обед, а ужинать мы должны были за свой счет, столовая для летного состава работала до 20.00. Остаток дня мы посвятили ознакомлению с достопримечательностям города и военного городка. Все нам понравилось - город большой, авиачасть - на опушке леса. Весна, вокруг все цветет.
На следующий день нас принял командир 165-го РАП полковник Никитин, рассказал чем мы будем заниматься: теорией и практикой - полетами на самолетах Р-6 и СБ. Распределили нас по экипажам. У меня был командир экипажа лейтенант Андрей Дмитриев, прекрасный друг и товарищ, опытный летчик. Я познакомился с ним очень быстро и близко, подружился и со своим однокашником Сергеем Степановым, и стали мы неразлучными друзьями до окончания программы в РАПе. В теории я был силен и вскоре меня допустили к практическим полетам, вначале на самолете Р-6 по кругу, а потом на СБ.
Был один казус. Вскоре после начала полетов, было у нас задание на бомбометание на полигоне. Подвесили две учебные бомбы и мы с Андреем полетели, нашли полигон, цель, произвели четыре захода, а бомбы не падают. Пошли на запасную цель - озеро. Ходили, ходили, а бомбы сбросить не можем. Тогда Андрей стал трясти самолет. От этой тряски бомбы сорвались и упали в озеро.
Андрей меня успокаивал, чтобы я не волновался и не переживал, но все равно вызвал меня полковник Никитин, все расспросил и сделал мне выговор оказывается почему-то не открылись полностью бомболюки в самолете и бомбы в люках застряли, а при тряске самолета бомбы как-то оторвались и упали в озеро.
Какой позор! Нелепость. Отстранен от полетов. Разобрали этот случай на общем разборе полетов. Краснел перед всеми товарищами. Снова пришлось сдавать зачеты. Все сдал на "отлично" и после этого был вновь допущен к полетам.
Дальше дело пошло хорошо и в июле нас с Андреем отправили в Московский военный округ, в 134 СБАП на аэродром Дубровицы в 40 километрах от Москвы. С собой мы везли все летное обмундирование: зимний комбинезон, шлемы - летний и зимний, унты, краги, шерстяные подшлемники, очки, летний комбинезон, перчатки шерстяные, свитер и другие вещи. Набралось столько, что нам на железной дороге пришлось доплачивать за излишки багажа.
Прибыли в 134-й СБАП (скоростной бомбардировочный полк), где командиром авиаполка был майор Самсоненко. Представились мы о прибытии и нас зачислили в 5-ю авиаэскадрилью. Андрея на должность летчика (командира экипажа), а меня на должность младшего летчика-наблюдателя (летнаба). Стрелки-радисты в экипаже менялись, так как они были срочной службы и через 3 года их меняли.
Командиром эскадрильи был капитан Евстратов. Затем командиром стал майор Дедов-Дедушинский, а Евстратов стал его заместителем. Самолеты были все СБ, это скоростной бомбардировщик, скорость его была до 450 км/час, потолок 9000 м).
Местность была живописная, на месте слияния рек Пахра и Моча. Когда-то там было имение какого-то помещика. Поместили нас в гостинице по два-четыре человека в номере (комнате). Вскоре мне пошили выходной темно-синий костюм и шинель такого цвета. До этого шинели не было. Костюм был цвета "хаки", хлопчатобумажный, летний. Сапоги яловые (на складе не было хромовых, хотя они и были нам положены). Занимались командирской учебой: матчасть самолета, стрелковая подготовка, строевая.
Каждое утро в 9.00 происходило утреннее построение эскадрильи по экипажам. Летать пока не летали, занимались командирской учебой, разбором полетов. Штурман эскадрильи старший лейтенант Голяк требовал знать район полетов в радиусе 300 километров назубок, а ведь район Подмосковья очень сложный.
В августе нам предложили отпуск, я воспринял это с большим удовольствием и радостью. Два года я не был в родных краях и мне страшно хотелось приехать в отпуск в красивой военной летной форме. Но у меня не было хромовых сапог, а в яловых летом тяжело и некрасиво. Так как Москва была близка, мы ездили в Москву каждый выходной (как раз в июне ввели выходной день - воскресенье). В ближайший выходной я купил себе в Москве парусиновые сапоги и брюки-галифе с синей окантовкой. Готов ехать в отпуск!
В начале августа выписал себе отпускной билет и отбыл на родину. Радости моей не было конца. Прибыл в Борисов, встретился с друзьями и товарищами, гулял и ходил только в форме летчика. Девушки, которые когда-то и глядеть на меня не хотели, глаз не сводили. Даже Люся, дочь банковского работника Литвинова, соседа по прежней моей квартире у Турецких и то пригласила в парк на танцы. Жил я в гостинице, а потом, как не говори, потянуло к родителям в Звеняты.
В Звенятах жили отец, мать, Асташка, Миша с Тоней, Петя. Федя и Федора жили в Рогатке. Федя работал шофером в колхозе "Червоная Рогатка", где председателем был дядя Филипп (мой умный, деловой дядя Разумович). Ко мне съезжались все друзья и товарищи. Приехал на велосипеде и Петя Чаравский, мой коллега по педучилищу. Научил меня ездить на велосипеде и я поехал в Рогатку к Феде с Феней. Вилику было уже 2,5 годика - отличный возраст. Отец уже был пожилой, ему было 68 лет, он безумно был рад моему приезду, ибо понимал, что война на носу и может быть не увидит меня больше. Так оно и случилось.
Погостив в Звенятах, я поехал к брату Грише в Вилейку. Он там жил с семьей и работал секретарем обкома партии по агитации и пропаганде. Проехать туда можно было только по пропуску, так как Вилейка была в Западной Белоруссии. Оформив пропуск через органы НКВД и дав ему телеграмму о приезде, я убыл в Вилейку. Гриша встретил меня на машине М-1 в Молодечно. Радости и ликования не было конца. Я там отдыхал дней десять, подробности этого отдыха описать сложно. К концу отпуска Гриша на машине М-1 проводил меня до Минска и я снова поехал в Звеняты. Маленький остаток отпуска провел в Звенятах. И вот настал час отъезда. Из Звенят в Борисов меня вез Федя. Запомнились проводы. Дядя Никифор Дащинский, отец Феди, он плохо видел, плачет. Отец мой, никогда не видел на его глазах слезы, тоже пустил слезу и сказал, что он больше меня не увидит. Были проводы, которые я запомнил надолго. И я уехал.
Следующий раз я побывал на родной земле уже после войны, в мае 1946 года, когда моих милых провожатых уже не было на свете: Никифор умер, отец умер, соседей многих не стало, из родных остались мама, Петя, Федора, Тоня и дядя Филипп.
В сентябре 1940 года я возвратился из отпуска в свой 134 СБАП и мы приступили к боевой подготовке: теоретическая учеба и полеты, - пока по кругу.
Международная обстановка накалялась, особую угрозу всему миру представляла фашистская Германия во главе с Гитлером.
В декабре 1940 года меня с экипажем и другие экипажи направили на курсы командиров звеньев в город Калинин - место базирования 46 БАД (бомбардировочная авиадивизия), в которую входил наш полк. На курсах, как и в училище - теоретические занятия и полеты, в основном тренировка летчиков по кругу, полеты в зону и слетанность, а летнабы сидели в кабине как балласт, правда подсказывали летчику скорость, высоту и следили за аэродромом. На курсах были не только представители нашего полка, но и представители других полков, входящих в состав 46 БАД, а именно: 95 СБАП и 128 СБАП.
Часть летного состава этих полков уже побывала в боях в Испании и некоторые были награждены боевыми наградами. Наш необстрелянный брат смотрел на эти награды расширенными глазами и с некоторой завистью.
Все шло хорошо. Но, вот оказия! Наркомом обороны в то время был маршал Тимошенко, который руководил боевыми операциями в конфликте с белофиннами и его, как имеющего опыт боевой работы назначили на эту должность. Он бросил клич "Учить войска тому, что нужно на войне!" Это правильно - дисциплина, усложненная обстановка в любых условиях днем и ночью. Но он просмотрел и подписал один, я бы сказал вредный для обороноспособности приказ No 0362 от 22 декабря 1940 года, который предписывал перевести летно-технический состав ВВС на срочную службу, то есть летчиков, летнабов, авиатехников из училищ выпускать сержантами и служить в ВВС 4 года, а после 4 лет наиболее способных оставлять в частях, а остальных демобилизовывать.
Летчиков по этому приказу стали называть "пилотами", летнабов "стрелками-бомбардирами", авиатехников - "механиками".
Всех командиров (летно-технический состав), кто не прослужил четыре года, но уже имел воинское звание, подстричь и перевести на казарменное положение. Многие такие командиры уже были женаты и имели детей. Все семьи из авиагородка приказали выселить и отправить на родину (на каждого члена семьи выдали по 2500 рублей на переезд).
Опять для нас стал распорядок дня как в училище у курсантов, - в город только по увольнительной, хотя мы и носили в петлицах кубики.
В частях ВВС был страшный моральный упадок. Я уже упомянул, что приказ вредный, даже прямо вредительский, и это перед самой войной. Многие слабохарактерные кончали жизнь самоубийством. Доходило до того, что командиры (офицеры) других родов войск откровенно издевались над авиаторами. Патрули в городе заставляли нас снимать головной убор и смотрели стриженный ты или нет. Если стриженный - "Предъяви увольнительную!" В противном случае сразу отправляли в комендатуру на гауптвахту.
Меня стрижка миновала лишь потому что нас на курсах командиров звеньев не подстригали, а так все было заведено по приказу - строем в столовую и обратно, все передвижения группой только строем. Для нас, срочников, была оборудована отдельная столовая в церкви, кормили нас хуже. Но у большинства летного состава настроение все же было бодрое, все были влюблены в авиацию - лишь бы летать!
Вот сейчас задумываешься, как это могли отдать такой вредительский приказ и почему на это не обратил внимание И. В. Сталин. Правда он этот приказ отменил, но только в сентябре 1941 года. Пилоты снова стали "летчиками", стрелки-бомбардиры - "штурманами", авиамеханики - "авиатехниками". При окончании авиаучилища присваивались офицерские звания : младший лейтенант, лейтенант, авиатехник 2 ранга, младший авиатехник.
Весна 1941 года была очень затяжная. В апреле мы закончили курсы и всю дивизию начали готовить к Первомайскому воздушному параду. На аэродром собрали шесть авиаполков 5-ти эскадрильного состава, а летать было невозможно из-за раскисшего летного поля. К концу апреля поле немного подсохло и мы провели несколько тренировок частных (полковых) и пару раз слетали дивизионной колонной, шестью полками. Прямо скажу колонной мы выглядели плохо.
Здесь, кстати, замечу, что даже при подготовке к параду, боевые бомбы лежали под плоскостями самолетов на случай боевой тревоги. Вот вам и "не готовились", "прошляпили" и так далее. Считаю, что все это неправда, к войне мы были готовы.
1 мая 1941 года была хорошая погода и мы приняли участие в воздушном параде над Красной площадью. Наша колонна прошла неважно - этажеркой, к тому же еще и растянулись, - чувствовалась слабая подготовка. После парада был дан обед в Кремле. Кое - кто из нашего полка на этом обеде был, в основном командный состав, а остальным дали увольнительные в город.
Настало время перелетать на место постоянного базирования в Подольск (Дубровицы), но аэродром был раскисший, посадка была невозможна и только 25 мая 1941 года мы перелетели на свой аэродром. По прилете в Дубровицы, произвели организационные мероприятия по изменению состава экипажей. Андрей Дмитриев стал командиром звена и у него теперь были другие члены экипажа. Наш экипаж: командир экипажа Пашка Матросов, я - стрелок-бомбардир, Аристархов авиатехник и стрелок-радист Федосов. Экипаж быстро сработался, сдружился. Матросов был летчиком из ГВФ, летал хорошо, мы быстро нашли с ним общий язык, понимали друг друга с полуслова.
Очень часто летали по маршруту с бомбометанием. В основном одиночно. Бомбили всегда отлично. 16 июня 1941 года был последний учебный полет с бомбометанием и посадкой после выполнения задания на чужом аэродроме (Луховицы). Помню бомбы положили в цель отлично, сели в Луховицах хорошо, выключили двигатели, легли под плоскостью. День был солнечный. Лежали и травили анекдоты. Кругом цветочки, птички поют и не знаем мы, что через несколько дней начнется война, и 4 июля не станет Паши Матросова и Федосова, и в живых из нас троих останусь только я.
* * *
Мне хочется высказать свое мнение о готовности наших вооруженных сил для отражения нападения на нашу страну, ибо некоторые деятели у нас после войны, по-моему, неправильно истолковывали нашу подготовку исходя из высказываний горе-политика Хрущева. Готовились мы серьезно, - укрепляли кадрами Красную Армию, оснащали вооружением, тщательно изучали вооружение противника, сравнивали с нашим. Изучали тактику противника: Германии, Японии, Польши, Италии. Наибольшая угроза была со стороны Германии.
В основном мы изучали военную технику противника по своему роду войск авиации, и знали, что нам придется иметь с ней дело. Сравнивали свою авиацию с авиацией Германии.
На вооружении Красной Армии были самолеты:
а) В дальней авиации:
ТБ-3 - это тихоходный 4-х моторный бомбардировщик, скорость его была 160 км/час, бомбовая загрузка, точно не помню, но приближалась к 3-м тоннам, запас топлива на 7 часов полета, вооружен пулеметами, кабина открытая, но он имел уже радиостанцию РСБ-4 и можно было держать радиосвязь на расстоянии с командными пунктами. Самолеты эти были уже сняты с вооружения и ими пользовались как учебно-тренировочными.
ДБ-3 (ДБ-4) - эти самолеты тогда были современные и считались основными дальними бомбардировщиками, скорость - 450 км/час, бомбовая нагрузка 3 - 4 тонны, дальность действия до 3000 км, экипаж 4 человека, вооружен 4 пулеметами. На этих самолетах в 1941 году бомбили Берлин.
ЕР-2 (конструкции Ермолаева) - это новый самолет с мощными моторами, но он себя не оправдал и в серию не пошел.
б) Средние бомбардировщики:
СБ (скоростной бомбардировщик) - потолок до 9000 м, скорость 360 км/час, экипаж 3 человека, бомбовая загрузка 1500 кг, два мотора по 110 л. с., вооружен пулеметами 7,62 мм, пулеметная спарка у штурмана впереди и турельный пулемет у радиста сзади.
2) ПЕ-2 (конструкции Петлякова) - двухкилевой, два мотора, пикировщик, имел 2 пулемета спереди у летчика, турельный у штурмана и 2 пулемета у радиста - кинжальный и боковой, бомбовая нагрузка тоже около 1500 кг, дальность полета в часах 4 часа 30 минут, максимальная скорость 520 - 550 км/час.
3) АР-2 (конструкции Архангельского) - это что-то похожее на СБ, но пикировщик - имел щитки торможения под плоскостями (крыльями) как и у ПЕ-2, для снижения скорости на пикировании.
в) Штурмовики:
Р-5, ССС, Р-5, три-С - это устарелые самолеты, одномоторные, максимальная скорость 220 км/час., вооружены пулеметами с бомбами, экипаж 2 человека.
ИЛ-2 и ИЛ-1 - это новой конструкции Ильюшина. На вооружении имел пушки, пулеметы, РС (реактивные снаряды) и 400 кг бомб, скорость около 460 км/час, бронированная кабина и двигатель.
г) Истребители:
И-16, И-153 (Чайка) - вооружены в основном пулеметами, но был И-16 пушечный, скорость 460 км/час, этот истребитель был уже снят с вооружения, а выпускали после него ЛаГГ-3, МиГ-1 и Як-1, у них скорость была 520 - 660 км/час, но их было мало.
Вот основные наши самолеты к началу войны.
Немцы имели:
а) Истребители:
в основном Ме-109 ("мессершмитт"), они превосходили наших И-16 и И-153 ("Чайки") по скорости, но уступали по маневренности.
Хе-113 и 2-х моторный МЕ-110 - эти самолеты приравнивались по скоростям к нашим ЛаГГ-3 и Як-1
б) Бомбардировщики :
основные - Ю-88, приравнивались к нашему СБ, немного сильнее были по бомбовооружению и скорости.
Ю-87 - пикировщик-штурмовик, он уступал нашему ПЕ-2 и АР-2, ибо у него не убирались шасси и он имел один мотор, значительно уступал нашему ИЛ-2 по вооружению.
в) Дальние бомбардировщики:
Хе - 111 (конструкции Хейнкеля), приравнивался к нашим ДБ-3, ДБ-4 (конструкции Ильюшина) и сверхдальний "Дорнье", это что-то сравнительное с нашими ТБ-3, но немного скоростнее.
Все это мы изучали, сравнивали, отрабатывали приемы, тактику воздушного боя. Так что неправильно, когда говорят, что мы не знали противника. И вот, в частности, наша дивизия тщательно готовилась, отрабатывала боеготовность: бесконечные тревоги, готовность на время, меткость бомбометания, слетанность авиаэскадрильи, взаимодействие экипажей.
