Возможно было все, но Вима это не касалось. Его дело – «Возвращение утраченного имущества» и точка. Никаких имен, никакой лишней информации, только технические подробности и стоимость контракта. Если он попадется, то не сможет ничего рассказать, он станет первым и последним звеном в цепочке расследования.

«Анонимность – это безопасность!» – главный лозунг сервера dd.

В захваченном компьютерами мире сохранять анонимность становилось все труднее и труднее, однако менеджерам dd удалось создать надежную схему работы, удобную и для заказчиков, и для исполнителей. Они вообще умели работать с информацией, эти никому не известные менеджеры всем известного сервера. Их машинисты, непосредственно ведущие dd во время операций, чувствовали себя в сети как рыбы в воде, демонстрируя настоящие вершины искусства ломщиков. Но даже если ты проник во внутреннюю сеть Анклава, ты не сможешь взять сигару, лежащую на столе верхолаза. Для этого нужны руки.

Руками являлся Дорадо.

Христианские территории европейских городов, особенно спальные районы, нравились Виму значительно больше исламских или смешанных, ибо в первых было шумно, а во вторых – ОЧЕНЬ шумно. Жизнь там била ключом: кричали уличные торговцы и зазывалы, пестрела и переливалась огнями реклама, гудели мобили, «табуретки» и велосипедисты. Здесь же, на территориях этнического и конфессионального меньшинства, какое-то подобие бурления возникало всего два раза в сутки: утром, когда жители района ехали на работу, и вечером, когда они направлялись в любимые заведения пропустить перед сном пару пива. Дорадо, сам выросший на подобной территории, чувствовал себя как дома, уверенно, едва ли не до расслабленности. Но в то же время прекрасно знал проблемы, которые появлялись у людей его профессии в таких районах: слишком мало народу днем на улицах. Будто не двадцать первый век на дворе. Дети, резвящиеся на небольшой, огороженной со всех сторон высокими решетками площадке. Спешащие за покупками домохозяйки. Две остановились посреди мостовой и заболтались, то ли о ценах на продукты, то ли обсуждают перипетии сюжета любимого сериала. Из небольшой кафешки тянет жареной картошкой и сосисками. Двери маленьких магазинчиков нараспашку, но зазывал нет. Все чинно, спокойно, тихо. Интересно, проезжают ли здесь полицейские патрули? Пару раз в день, не больше.

И не подумаешь, что в столь спокойном уголке скрываются преступники, совершившие дерзкое ограбление музея. Молодцы ребята, хорошее нашли укрытие.

Вим закрыл жалюзи, отошел от окна и присел к лежащему на полу ящику.

Необходимое для операции снаряжение доставили в квартиру господина Шварца за час до появления Дорадо. Сорок Два сгенерировал ложный заказ в один из сетевых магазинов, выдал подлинный пароль, и охранная система дома позволила курьеру донести ящик до порога квартиры. Содержимое, разумеется, проверялось наноскопом, но в современных коммуникаторах слишком много деталей и химических элементов, а потому проверки в девяносто девяти случаях из ста носят поверхностный характер. Схема совпадает с классической? Совпадает. Идентификационные чипы производителя и продавца на месте? На месте. Значит, все в порядке. Да и кто поверит, что господин Шварц закажет себе коммуникатор с секретом? Никто не поверит. И правильно, между прочим, сделает. Потому что не для господина Шварца предназначалось сие устройство.

«Спишь?»

«Почти».

Сигнал от Сорок Два пришел, когда Вим уже собрал расфасованный по уголкам коммуникатора пистолет, зарядил его и беззаботно перекуривал, сидя на полу комнаты. Само же устройство висело на стене напротив.

«Скучное дело, да, Девятка?»

«Судя по тому, как долго ты молчал, – нет».

По всей видимости, сражение с охранной системой потребовало от напарника гораздо больше усилий, чем предполагалось.

«Угадал!»

В левом верхнем углу наноэкрана появилась смеющаяся рожица: Сорок Два показал, что ему весело. Впрочем, рожица сразу исчезла.

«Теперь все в порядке, так что к делу, Девятка».

Дорадо пошевелил указательным пальцем, гоняя вшитую в его подушечку «мышь» по напыленному на глаза наноэкрану, и активизировал стоящие в «балалайке» боевые программы. Стрельбовой комплекс, согласованный с собранным только что пистолетом, и навигационный комплекс, с заложенным в него планом здания и окрестностей.

«Я готов».

Снятая похитителями квартира находилась по соседству с обиталищем господина Шварца. Общих стен несколько. Вим выбрал самую большую: гостиная Шварца – спальня похитителей, и именно на нее повесил коммуникатор.

«У них двойная система безопасности, Девятка. Помимо внешней, которая предусмотрена для всех квартир дома, они поставили внутреннюю, автономную, не имеющую выхода в сеть».

«Предусмотрительно».

«Ага. Мне в нее не проникнуть, поэтому действовать придется по плану «В». То есть шумно».

«Я помню план «В».

«Ты у нас вообще молодец».

«Сколько народу внутри?»

«В настоящий момент двое».

«И все?»

«И все, Девятка, гарантирую».

Выбрав здание с хорошо отлаженной системой безопасности, похитители стали ее заложниками: взломав сеть дома, Сорок Два проследил все их перемещения и абсолютно точно знал, сколько человек находится в квартире. Но это еще мелочи, издержки излишнего доверия к технологиям. А вот выбрав в качестве дополнительной меры безопасности еще одну систему электронной охраны, воры расписались в собственной глупости. Во всяком случае, по мнению Дорадо. Если у тебя есть деньги на автономную систему и ловушки, которые к ней прилагаются, то… не скупись, добавь еще столько же и потрать получившуюся сумму с умом. Купи собаку. А еще лучше – сторожевого терьера Мутабор, восьмидесятикилограммового зверя с генетически улучшенными органами чувств, бешеной реакцией и ядовитыми железами в клыках. Если бы Виму сказали, что картинку, за которой он шел, охраняет подобная тварь, он бы трижды подумал, прежде чем лезть внутрь. И, скорее всего, отказался бы. Хорошо натасканную псину не обманешь, это тебе не наноскоп, она бы через стену почуяла, что в новом коммуникаторе подозрительно повышенное содержание некоторых химических веществ, и насторожилась бы. И предупредила бы хозяина. Это не значит, что наноскоп плох, он ведь тоже засек особенности доставленного коммуникатора, но сработала машинная логика: упаковка запечатана, идентификационные чипы в порядке, электрическая схема стандартна – значит, мы имеем дело с новой модификацией устройства. У наноскопа и управляющего им компьютера есть логика, но отсутствует инстинкт самосохранения. А сторожевым терьерам Мутабор плевать на чипы и целостность упаковки, они чуют опасность и реагируют на нее.

Вот и все дела. Будь внутри собака, картина находилась бы в гораздо большей безопасности. А два человека и автономная электронная система… Это всего лишь два человека и автономная электронная система. Люди глупы. Они доверяют железякам, которые Сорок Два сломал, находясь за сотни километров от Штутгарта, и забыли о тех, кто тысячи лет оберегал их от различных неприятностей.

Вим поднялся на ноги, аккуратно положил окурок на коммуникатор – ни к чему оставлять лишние следы, отошел на несколько шагов назад, снял пистолет с предохранителя и натянул на голову наномаску.

«Начинай отсчет».

«Золото и адреналин! Да, Девятка?»

«Да, Сорок Два. Золото и адреналин!»

«Удачи!»

«К черту!»

Полгода назад Вим прошел пару уровней виртуальной игры о приключениях dd, посмеялся тогда – обычные операции не имели ничего общего с захватывающими приключениями компьютерных героев, однако сейчас наступал тот редкий момент, когда реальная жизнь становилась похожей на игру.

«Обратный отсчет! – провозгласил Сорок Два и немедленно начал: – Шестьдесят!»

Направленный взрыв заложенного в коммуникатор устройства – точнее, весь коммуникатор и был, по сути, взрывным устройством – выбил кусок стены в соседнюю квартиру.

«Пятьдесят семь!»

Вим нырнул в дыру, перекатился через голову и, оставшись лежать на полу, принялся стрелять вверх. Автономные системы безопасности предполагают установку на потолке небольших пулеметов, и первая задача, которую Вим решил с помощью «дыродела» – вывел из строя их механизм. Прыжком поднялся на ноги, беглый взгляд на разнесенный пулемет, машинально отметил эмблему производителя: «Науком», – хоть здесь они не поскупились…»

«Сорок шесть!»

В дверном проеме появилась фигура. Вим выстрелил три раза. Откатился к стене, озираясь в поисках второго, и через мгновение понял, что ему повезло: в том месте, где он взорвал стену, стояла кровать, рядом с которой теперь лежало лишенное головы тело второго бандита.

«Тридцать восемь!»

Внешняя система безопасности не реагировала на происходящее – над ней поколдовал Сорок Два. Жители услышали взрыв, но, поскольку электронные сторожа спокойны, наверняка решат, что проводятся какие-то работы. Забеспокоятся не сразу, минуты через две-три. Оставались охранники, но и они сначала начнут расспрашивать о происходящем систему безопасности и лишь после этого отправятся искать источник подозрительного шума. Так что время есть.

«Тридцать шесть!»

Теперь необходимо разобраться с установленной похитителями внутренней системой. Вим огляделся, взглядом нашел на стене, рядом с включателем, коробочку с логотипом «Науком», сорвал с нее крышку и подсоединил к одному из портов выданное Сорок Два устройство.

«Тридцать! Внутренняя система наша, Девятка! Продолжай!»

Теперь можно не беспокоиться о ловушках в других комнатах. Вим включил сканер и быстро просмотрел стены спальни.

«Здесь чисто!»

«Сейф на кухне, Девятка, встроен в нижнюю дверцу холодильника. Сюда едут наши друзья».

Подключившись к внутренней системе, Сорок Два узнал многие тайны похитителей, однако прежде она успела подать сигнал бедствия остальным членам банды. Неплохая все-таки вещь – электронная защита. Но гораздо хуже сторожевых терьеров Мутабор.

А вот и кухня.

«Двадцать!»

В дверь заколотили охранники.

«Сейф заперт!»

«Он автономный. Не подключен к внутренней системе!»

Единственное умное решение, которое приняли похитители.

Поскольку скрываться больше не имело смысла, Вим отстрелил петли нижней дверцы холодильника и торопливо покинул кухню.

«Десять! Быстрее, Девятка!»

«Я стараюсь!»

Через десять секунд включится резервная охранная система, которую до сих пор удерживал Сорок Два. С этого момента дом превратится в запертую крепость, и уйти из него станет очень и очень непросто.

С трудом удерживая широкую и тяжелую дверцу холодильника, Дорадо выскочил на балкон и перевалился через перила.

«Пять!»

Лететь вниз недалеко – всего один этаж, дальше начиналась плоская крыша флигеля. Короткая пробежка до ее края – и вновь прыжок. На этот раз с высоты двух этажей.

«Один!»

Сейф уже лежал на асфальте – прыгать с ним в руках Вим не решился. Подхватил добычу и нырнул в закрытый фургон припаркованного у тротуара маленького «Рено Арба», одной из самых массовых моделей мобилей, на которых мелкие оптовики развозили по лавкам и магазинчикам товары. Машина немедленно тронулась с места, устремившись к шумной улице.

«Время! Ты молодец, Девятка!»

«Адреналин и золото, Сорок Два! Адреналин и золото!»

Вим рассмеялся. Он чувствовал себя прекрасно.

* * *

территория: Европейский Исламский Союз

Мюнхен, столица Баварского султаната

«Башня Стражей»

кто сказал, что неприлично хоронить людей заранее?

Подавляющее большинство людей считало сердцем Мюнхена знаменитую мечеть Трех имамов, которые, согласно канонической версии, принесли на пребывавшую во тьме баварскую землю свет великого учения. Действительно, сложенная из белоснежного мрамора красавица и четыре ее двухсотметровых минарета были видны из любой точки города, и мечеть давно превратилась в визитную карточку Мюнхена. В нее шли паломники со всего Исламского Союза, ибо для правоверного европейца помолиться в мечети Трех имамов почти столь же важно, как совершить хадж в Мекку.

Другие люди называли сердцем города, да и всей Баварии, дворец султана, не очень большой, но восхищающий совершенством архитектуры комплекс, со всех сторон окруженный прекрасным парком.

Третьи, преимущественно либералы, почитали важнейшим зданием расположенный в деловой части Мюнхена Дом Министров, однако майор Хамад Аль-Гамби имел на этот счет свое собственное мнение.

Мечеть Трех имамов – это душа султаната, привольно раскинувшегося от Альп до северных морей. Дворец – это мозг, из которого исходят законы и указы. А сердцем, мотором, который гоняет кровь по жилам государства, является… не Дом Министров, не Дворец Правосудия, а простая, как вставший на дыбы спичечный коробок, восьмидесятиметровая «Башня Стражей», скромно притулившаяся на окраине делового центра. Лишенный каких бы то ни было архитектурных излишеств дом, нижнюю половину которого занимает мюнхенское управление Европола, а остальные помещения – баварское. Хамад был полицейским в четвертом поколении, а потому и представить себе не мог, что сердцем Мюнхена может быть правительство, послушно исполняющее волю властителя, или судьи, столь же послушно исполняющие законы. Сердце здесь, среди людей, которые ежедневно трудятся над тем, чтобы жизнь Баварского государства, да и всего Союза, оставалась спокойной и размеренной.

В «Башню» Хамад ходил всю жизнь. Сначала, с первых классов школы, – на дополнительные занятия для будущих стражей порядка, затем, в юношеском возрасте, – в полицейские спортивные залы, а по окончании академии – на работу. Но сегодня Аль-Гамби переступил порог с детства знакомого здания почти с тем же волнением, с каким когда-то вошел в него облаченным в новенькую офицерскую форму. Сегодня его ждала очень важная встреча, от которой будет зависеть вся его дальнейшая карьера. Ведь именно так сказал майору его покровитель, всесильный генерал Аль-Кади: «Будет зависеть твоя дальнейшая карьера», а шеф баварского Европола громкими фразами не бросается. Раз сказал, значит, так оно и есть.

Потому и замирало сердце.

Однако демонстрировать волнение окружающим Хамад счел излишним.

Неторопливо и спокойно прошел он через вестибюль к особому лифту, на дверцах которого был золотом выгравирован герб султаната, и протянул стоящему полицейскому особую карточку, полученную от самого Аль-Кади.

– У меня приказ явиться на совещание.

Украшенный гербами лифт поднимался всего на два этажа: на пятнадцатый, где находился секретариат начальника мюнхенского Европола, и еще выше, на тридцатый, к руководителю всей баварской полиции.

Сканер считал «балалайку» Хамада, в которой было продублировано разрешение подняться на занимаемый руководством этаж, охранник проверил подлинность карточки, вернул ее майору и коротко осведомился:

– Оружие?

– Я знаю, что не имею права брать его с собой.

Новый адъютант генерала предупредил, что следует одеться не в мундир, а в брюки и сорочку из легкой ткани, но и это предупреждение было излишним – Аль-Гамби поднимался в кабинет Аль-Кади не в первый раз.

Охранник жестом попросил Хамада приподнять руки, снял белые перчатки и быстро пробежался пальцами по телу майора. Этому полицейскому сделали операцию на подушечках, в сотни раз повысив их чувствительность. Говорили, что «люди-руки» ощущали каждое сухожилие, каждую вену, каждый внутренний орган обыскиваемого, и обмануть такой досмотр было гораздо сложнее, чем электронный сканер.

– Пожалуйста, проходите.

Дверцы закрылись, и лифт понес Хамада наверх.

Скромное расположение «Башни Стражей» – на самом краю делового центра – имело определенное преимущество: из окон открывался превосходный вид на Мюнхен. Невысокие постройки старых кварталов, стоящая на большой площади мечеть Трех имамов, дворец султана – все как на ладони, однако людей, собравшихся в кабинете генерала Аль-Кади, красоты родного города не интересовали. Наслаждаться замечательной перспективой хорошо утром, перед работой, прихлебывая ароматный кофе, или ближе к вечеру, завершив дела и предаваясь блаженным минутам отдыха. Днем же правоверному европейцу любого ранга следует трудиться, а не заниматься созерцанием живописных окрестностей. День создан для работы, которой в последнее время было довольно много…

– Возможно, я покажусь вам недостаточно вежливым, друзья мои, – произнес, покончив с обязательными приветствиями, генерал Аль-Кади, – но я бы хотел как можно быстрее перейти к делу.

Хозяин кабинета, шеф баварского Европола генерал Мохаммед Аль-Кади, являл собой образ настоящего офицера: высокий, плечистый, нерасплывшийся, а потому, несмотря на то что Аль-Кади давно перевалило за пятьдесят, генеральский мундир сидел на нем идеально.

Высокую должность Мохаммед получил благодаря высокому происхождению, семья Аль-Кади входила в двадцатку самых уважаемых кланов Баварии, однако никто, даже недолюбливающие шефа полиции либералы не отказывали Мохаммеду в профессиональной компетенции.

– Я прекрасно понимаю, что вы занятой человек, и приложу все усилия, чтобы наша встреча прошла как можно быстрее. – Наиф Тукар вежливо склонил голову. – Но при этом мы должны избегать поспешности.

– Согласен, – кивнул Аль-Кади.

В отличие от генерала, сорокалетний Тукар не мог похвастаться знатным происхождением, свое место под солнцем – должность личного секретаря султана – он заработал умом, напором и потрясающей работоспособностью. Все знали, что баварский властелин безгранично доверяет любимцу и принимает практически любой его совет. Тем не менее недовольства у элиты Наиф не вызывал: умный Тукар относился к представителям знатных семейств с подчеркнутым уважением, не вбивал клинья между ними и султаном, а, напротив, демонстрировал желание стать своим. И, похоже, его усилия не пропали даром: ходили слухи, что старый Аль-Монташари согласился выдать за Тукара одну из своих внучек.

– Причина, по которой мы собрались, весьма любопытна и вызвала живой интерес Его Величества, – мягко продолжил Наиф. – Вопрос связан с нашим другом, Хасимом Банумом, и его нынешним путешествием в Москву.

– Хасим разговаривал со мной перед поездкой, – кивнул третий участник совещания, шейх Аль-Темьят. – Говорят, китайцы нашли свое Чудовище.

Последнее предложение шейх произнес с заметным презрением в голосе, показывая свое отношение и к желтой Традиции, и к страхам ее адептов.

– Китайцы предполагают, что нашли Чудовище, – уточнил секретарь султана. – И попросили господина Банума о помощи.

– Мне это известно, – махнул рукой Аль-Темьят.

– Мне тоже, – кивнул генерал.

Выражение лица Тукара красноречиво показывало, что он не сомневался относительно осведомленности собеседников.

– Так что же вызвало интерес Его Величества? У нас хорошие отношения с Хасимом, он наш друг, хоть и неверный, и, полагаю, вернувшись домой, расскажет подробности своей поездки.

– Интерес Его Величества вызвало предположение, что господин Банум может не вернуться, – объяснил Наиф.

Пару мгновений шейх переваривал фразу, а затем покачал головой:

– Вы подсказали Его Величеству эту мысль?

Секретарь молча склонил голову.

– Я в этом не сомневался. – Аль-Темьят вздохнул. – Вы недостаточно осведомлены, господин Тукар, не знаете всех нюансов ситуации. Я не имею права раскрывать вам некоторые тайны, а потому поверьте на слово: у Хасима нет достойных соперников. Именно поэтому все предпочитают с ним дружить.

– Я отдаю себе отчет в том, что не могу соперничать в знаниях с мудрыми шейхами. – Наиф на мгновение опустил глаза, но затем его взгляд вновь уперся в собеседника. – Тем не менее, проанализировав происходящее, я взял на себя смелость высказать Его величеству свои опасения. Китайцы всерьез обеспокоены силой Чудовища, и если их страхи имеют под собой основания, случиться, может всякое.

– Гипотеза!

– Планирование – это череда гипотез. Некоторые сбываются, некоторые нет. Но следует прорабатывать как можно больше вариантов.

Шейх покосился на хозяина кабинета, но Аль-Кади благоразумно помалкивал, не желая влезать в его спор с любимцем султана.

– И вы, как я понимаю, принялись размышлять над тем, что мы станем делать, если китайские бредни о Чудовище окажутся былью? – Аль-Темьят вложил в реплику всю язвительность, отпущенную ему Аллахом.

– Я бы никогда не осмелился взять на себя обдумывание столь важных планов, – предельно серьезно ответил Тукар. – Подобные вопросы решают люди, в круг которых я не вхожу.

Шейх слегка расслабился – лесть подействовала. Выскочка в очередной раз показал, что знает свое место.

– Тогда зачем мы собрались?

– Когда я высказал Его Величеству свои опасения, он задумался, а затем припомнил одну беседу, которую имел с господином Банумом тет-а-тет, – сообщил Наиф. – Во время этой беседы была упомянута некая книга…

– Эта беседа проходила не наедине. – Аль-Темьяту не нравились выражения на мертвых языках, он предпочитал не засорять родной аммия. – Я присутствовал при том разговоре.

– Его величество не упоминал об этом, – склонил голову секретарь.

Но теперь его вежливость показалась шейху издевательской. Он корил себя за то, что сам не догадался высказать подобные опасения султану. Ведь он присутствовал при разговоре! Слышал о книге! Он, и только он, должен был намекнуть Его Величеству, что следует делать в случае неуспеха Банума! Он, и никто другой! Тем более не этот липкий ублюдок.

– Полагаю, мне будет разрешено узнать, о какой книге идет речь? – осведомился Аль-Кади.

Генерал понял, что собеседники покончили с придворными играми и совещание наконец-то входит в деловое русло.

– Не сомневаюсь, вы знаете, кто такой господин Банум. – Тукар молниеносно повернулся к шефу полиции – теперь любимец султана крепко держал в руках нити совещания.

– Разумеется, – подтвердил Аль-Кади.

Знакомы они не были, однако Европолу, личным распоряжением султана, было предписано обращаться с Банумом как с шейхом, то есть со всем возможным уважением.

– В свое время господин Банум оказал нам ряд серьезных услуг. Он друг Исламского Союза и личный друг султана. Некоторое время назад он обронил фразу, что пишет книгу. Заметки… мысли… воспоминания.

– Хасим много знает, – проворчал шейх.

Аль-Темьят решил не мешать Тукару вести совещание, но оставил за собой право на многозначительные реплики.

– Книга находится в доме господина Банума. Полагаю, он не просто так рассказал нам о ее существовании. Возможно, господин Банум ожидал встретить серьезного соперника и хотел, чтобы в этом случае именно мы стали обладателями хранящейся в книге информации.

– Выходит, речь идет о своеобразном завещании? – уточнил генерал.

– Именно.

Аль-Кади перевел взгляд на шейха.

– Наиф прав, – нехотя протянул Аль-Темьят. – Хасим много знает, и в случае его смерти нам следует изучить его мемуары. А раз он рассказал о них нам, значит, они предназначаются для нас. Мы имеем на них полное право.

– Именно поэтому, уважаемый Мохаммед, я прошу вас организовать постоянное слежение за функционированием «балалайки» господина Банума.

Шейх не изменился в лице, но зарубку в памяти сделал: с каких это пор шеф баварской полиции стал для Тукара просто «уважаемым Мохаммедом», а не «господином генералом»? Пронырлив, любимчик султана, ох, пронырлив…

– С технической точки зрения ваша просьба не вызовет никаких трудностей, – деловито ответил Аль-Кади. – Номер «балалайки» нам известен, запустим программу слежения и будем в любой момент времени знать, функционирует чип Банума или нет. – Генерал помолчал. – Взламывать «балалайку» не надо?

– Нет, – покачал головой Тукар.

– Надеюсь, вы предупредили Хасима о том, что планируете следить за ним? – осведомился шейх.

– Сегодня утром я, по просьбе султана, попросил у господина Банума разрешение на слежку и получил положительный ответ. Полагаю, господин Банум прекрасно понимает наши мотивы.

«Полагает он!»

Аль-Темьяту очень хотелось отпустить в адрес секретаря какую-нибудь гадость, но в голову ничего не приходило. Проклятый Наиф действовал очень правильно, очень продуманно. Не подкопаешься.

«Ладно, выскочка, упивайся своей властью. Расположение султана переменчиво, рано или поздно ты допустишь ошибку, и тогда…»

– Но как мы узнаем, что Хасим именно погиб, а не вытащил «балалайку» по каким-либо причинам?

Шейх не очень хорошо разбирался в современных технологиях.

– Программа слежения сумеет понять причину прекращения работы чипа, – объяснил Аль-Кади.

– А если во время смерти в Хасиме не будет «балалайки»?

– Надеюсь, этого не произойдет.

– Я не верю, что Хасим встретит достойного соперника, – после короткой паузы произнес Аль-Темьят.

– Но если это произойдет, наши люди должны незамедлительно отправиться в его дом и взять книгу, – закончил Тукар.

И выжидательно посмотрел на шейха.

Аль-Темьят понял, чего ждет любимчик султана. И почему его вообще позвали на это совещание – банальный вопрос слежки за Банумом Наиф мог решить с генералом один на один.

«Не можешь без меня обойтись? В том-то и дело, выскочка, в том-то и дело…»

Шейх не отказал себе в удовольствии помучить собеседников. Делая вид, что обдумывает невысказанный вопрос, Аль-Темьят почти две минуты перебирал четки и лишь после этого небрежно кивнул:

– Если Хасим погибнет, мы сумеем войти в его дом.

– Отлично, – улыбнулся Тукар. – Его величество не сомневался в ваших способностях.

Уверенность полностью вернулась к Аль-Темьяту, он вновь вел совещание, и его голос звучал в полную силу:

– Мы должны будем действовать быстро. Хасим наш друг, но он пользуется уважением и у монсеньоров Католического Вуду, и у китайцев, и у индусов. Кто знает, не рассказал ли он им о своих мемуарах?

– Операцию должен возглавить надежный человек, – согласно кивнул Тукар. – Опытный и умелый.

– У меня есть подходящая кандидатура, – улыбнулся Аль-Кади. – Офицер как раз находится в приемной.

– Пригласите, – попросил шейх.

Генерал надавил на кнопку, дверь распахнулась, и в кабинет вошел среднего роста мужчина типично баварской наружности: смуглая кожа, черные курчавые волосы, пышные усы.

– Майор Хамад Аль-Гамби, – представил подчиненного шеф полиции. – Четвертый департамент Европола. – И внимательно посмотрел на протеже: – Не подведи меня, Хамад.

Аль-Гамби молча кивнул.

Четвертый департамент занимался силовыми операциями: от разгона демонстраций до штурма захваченных террористами самолетов. Полицейский спецназ. А стоящий перед секретарем султана и шейхом типичный баварец был одним из самых опытных его сотрудников, прошедшим путь от офицера спецназа до начальника оперативного отдела.

– Присаживайтесь, Хамад, – радушно улыбнулся Тукар. – Мы должны вам кое-что рассказать…

* * *

территория: Европейский Исламский Союз

Мюнхен, столица Баварского султаната

отель «Дом Бедуина»

никто не идет в одиночку

Говорят, мода на высотные гостиницы зародилась в Азии, в Китае. Одни историки рассказывают о некоем «Гранде», построенном в начале двадцать первого века и снесенном во время перестройки Большого Шанхая, другие кивают на Токио и Сингапур, третьи отдают пальму первенства Эмиратам. Историки спорят, но никто из них не отрицает тот факт, что после Большого Нефтяного Голода моду на сверхвысокие отели возродили Анклавы. Да и где еще, как не на перенаселенных корпоративных территориях, могла возникнуть необходимость в подобных сооружениях? Московский «Дядя Степа», эдинбургский «Дункан», сингапурский «Альбатрос»… Небоскребы распахивали двери для тысяч постояльцев, владеющая ими корпорация «FQS Inc.» процветала, расширяла бизнес, и постепенно сверхвысокие гостиницы появились практически в каждом крупном городе.

Правда, не везде они поднимались на привычную для Анклавов высоту.

В свое время самый первый владыка Баварского султаната повелел, чтобы ни одно здание в его столице не превосходило по высоте минареты строящейся в ту пору мечети Трех имамов. К этому моменту в Мюнхене уже стояли два небоскреба (один – четыреста тридцать, другой – пятьсот десять метров), и их владельцев новый закон не порадовал. Будучи людьми не бедными и со связями, они приложили все усилия, дабы их недвижимость осталась на прежнем месте и в прежнем виде: давали взятки, писали слезливые прошения на имя султана, проводили опросы жителей и даже предлагали считать расположенный ближе к окраине Мюнхена деловой центр совершенно другим городом. Или поселком. Или хутором. Плевать, главное, чтобы он не считался частью столицы. Все напрасно. Небоскребы укоротили до максимально возможной высоты – сто девяносто восемь метров, а следующие новостройки недотягивали и до нее. Именно поэтому отель «Дом Бедуина» оказался самым маленьким среди принадлежащих «FQS Inc.» небоскребов, но при этом – самой высокой гостиницей столицы султаната. Пятьдесят этажей первоклассного сервиса и четыре пентхауса, выходящие на четыре стороны света и отделанные соответствующим образом: «Север» поражал резной мебелью эпохи Ренессанса и классическими витражами, «Запад» отдан во власть хай-тек, «Восток» выдержан в китайском стиле, «Юг» – традиционная арабская роскошь.

Вим бывал в каждом из них, но больше всех ценил «Север», обстановка которого наилучшим образом отвечала вкусам Дорадо.

Ветер, гуляющий на стовосьмидесятиметровой высоте, подхватывал музыку и разносил ее по всему деловому центру. Опоясывал ею соседние небоскребы, окутывал проезжающие по многоуровневым дорогам мобили, поднимал вверх, к скрывающимся за облаками Луне и звездам, а наигравшись, скользил с нею к старому Мюнхену, опаляя страстным дыханием баркаролы белоснежную мечеть.

Великолепный дуэт рояля и скрипки, гармония струн и душ музыкантов, настоящих профессионалов, прекрасно дополняющих друг друга.

Вим сидел за роялем, его пальцы скользили по клавишам, но словно бы сами по себе, ибо все внимание Дорадо было приковано к скрипачке – тоненькой девушке, стоящей у балюстрады, отделяющей ее от бездны, и самозабвенно играющей для ночных облаков.

Для небоскребов, звезд и Вима.

Ветер, единственный их слушатель, жадно впитывал страстную музыку дуэта, а вместо аплодисментов игриво трепал роскошные, до самой талии, волосы девушки. Ее единственную одежду.