- Не отдам. Никуда ты не поедешь, голова садовая.
      Глава четвертая
      "МЕНЯ ВСЮ ЖИЗНЬ РУГАЮТ"
      Вот это город! Площадь - как за деревней поле, только совсем гладкая.
      - Куда теперь пойдем? - Юрка настороженно оглядывает огромную привокзальную площадь. Пассажиры с только что прибывшего поезда торопливо и деловито садятся в трамваи, троллейбусы, такси. Площадь пустеет, а ребята все еще стоят у фонарного столба. Куда идти?
      - Ладно, поехали, - говорит, наконец, Вася и берет товарища за руку. - Это не твой Саратов, городище на сто километров.
      - Я с папой и в Москве был.
      - Все с папочкой да с мамочкой... Не хвастался бы...
      Милиционер отдал честь и внимательно посмотрел на ребят. Потом вытащил из кожаной сумки блокнот, вырвал лист и начертил план, обозначив путь к училищу механизаторов стрелкой.
      Доброе утро расцветает над городом. Из-за домов выплывает солнце, такое теплое, приветливое, что Вася от удовольствия смеется. Щурясь, он глядит на восток, там солнце поджигает реденькие перистые облака. Много улиц в городе - хорошо! Просторные и длинные - конца им нет... Подумать только! Сентябрь, а люди ходят в белых рубашках и белых брюках. Хорошо!
      - И чего ты дуешься? Смотри, какой город!
      Юрка молчит. С каждым пройденным шагом лицо его все больше мрачнеет.
      - Пусти меня. Какое твое дело? Ты мне не отец и не мать, - он решительно выдергивает свою руку из Васиной.
      - Не валяй дурака, - усмехнулся Вася, ухватив снова Юрку за руку. Идем, теперь я отец. Я бы на твоем месте от радости на голове ходил.
      - Вот и ходи. А я в горы поеду.
      И тут в Васиной голове возникает замечательная мысль.
      - Значит, не хочешь со мной в училище?
      - Не хочу! - кричит Юрка, чуть не плача.
      - Значит, домой хочешь?
      Юрка приостанавливается. Оглянувшись, он испуганно моргает: как это домой?
      - Не послушаешь меня - заявлю в милицию, и тебя как миленького под конвоем к мамочке отведут. Понял?
      "Это же подлость. Вот он какой! Что же делать?" - кипит Юрка.
      - А как же билет? Пропадет. Мне же до Самарканда ехать.
      - И пусть пропадет. Лишь бы ты не пропал. Понял?
      В ответ Юрка только вздохнул.
      Невысокая, с замысловатыми завитушками металлическая ограда. Ворота широкие, сетчатые створки приветливо распахнуты - пожалуйста, входи. Чуть поднимешь голову - и прочитаешь: "Училище механизаторов". Рядом написано "Добро пожаловать", но ребята приостановились, словно забыли что-то взять с собой. Хорошо хоть Юрка рядом - вдвоем веселее...
      Они идут через фруктовый сад по широкой дорожке. Разлапистые яблони с побеленными стволами низко клонят ветви к земле; зато гладкокорые могучие орешины устремились в вышину. Вася иногда оглядывается, прищуривает уверенные серые глаза, всматривается в листву. "Хоть бы одно яблоко увидеть или грушу. И винограда нет!"
      - Не отставай! - Вася приостановился. - Ты пробовал виноград?
      Юрка кивнул головой.
      - У вас же не родится!..
      - Мама в магазине покупала.
      - В магазине не то, самому бы сорвать... Наверно, как мед.
      - Неужели не ел? - искренне удивился Юрка.
      - Даже не пробовал.
      Что это такое? В стороне от аллеи стоит дерево, усыпанное какими-то зеленоватыми шариками. "Фрукты, наверно", - думает Вася, сбрасывает на землю мешок, ушанку, старательно плюет на руки и ловко взбирается на дерево.
      Легко рвутся шарики, и он довольно быстро набивает ими карманы.
      - Полундра! - шепчет испуганно Юрка. Вася замечает девушку, быстро направляющуюся к Юрке. Он измеряет глазами расстояние и прыгает на землю.
      - Ой! - девушка отступает на шаг.
      - Не бойся, это я! - удало говорит Вася.
      - Я не боюсь. Кто вам разрешил лазить на дерево?
      Вася пожимает плечами. Откуда он знал, что нужно разрешение? У них в деревне хоть целый день сиди на дереве, никто ничего не скажет - может, только бездельником назовут. Васе кажется, что девушка вот-вот улыбнется. Он молча ждет этой улыбки. Девушка в клетчатом шелковом платочке. У них в деревне таких платков не носят. Волосы пушистые, черные. Красивая... Глаза добрые, внимательные.
      - Вчера кто-то вишенку сломал, пропала, - с горечью произносит девушка.
      - Гм, сторож нашелся.
      - Я не сторож. Если бы моя тетя вас увидела, обязательно к директору повела. Зачем сюда пришли?
      - Не тебе знать.
      - Идемте к директору! - приказывает девушка. - Вы просто хулиганы.
      - Мы больше не будем, - растерянно бормочет Юрка.
      Пожаловать к директору в сопровождении какой-то девчонки Васе не хочется. Но упрашивать девчонку, чтобы отпустила, тоже нет желания.
      Юрка отстал - видно, собрался бежать. Вася перекинул на свое плечо рюкзак, подал товарищу несколько шариков.
      - Не трусь, ешь вот... Поругают немного, и все.
      - Ну и психология, - иронически заметила девушка.
      - Нравится, когда вас ругают?
      Вася, сделав вид, что не расслышал вопроса, не ответил. Вот жизнь! Не успел приехать в незнакомый город, не успел устроиться, как уже попал в историю. И всегда у него так получается.
      Девушка замедлила шаг, с сочувствием посмотрела в опечаленное лицо Васи.
      - Вам нравится, когда вас ругают? - повторила она вопрос.
      - Меня всю жизнь ругают, - таким роковым голосом признался Вася, что девушка приостановилась.
      Юрка вдруг вскрикнул и сплюнул.
      - Отрава, так и знал, отрава...
      - Да кто же кожуру ест? - девушка звонко рассмеялась. - Орехи очищать надо.
      Она подняла брошенный Юркой орех и очистила зеленую шелуху.
      - Теперь расколите и попробуйте.
      Но ребятам уже не до орехов. Деревья сада неожиданно поредели. Ребята увидели несколько одноэтажных зданий, окрашенных в розовый цвет, расположенных красивым полукругом. Перед ними алели клумбы с цветами.
      - Ну и красота! - Вася указывает на большие розовые бутоны. - Это какие цветы?
      - Флоксы. А белые, у которых много лепестков, - хризантемы.
      - Хорошо здесь жить. А где же тракторы, комбайны?
      - Идемте покажу. Сразу бы сказали, что пришли поступать. Только поздно. О чем раньше думали? Могут не принять.
      Прошли мимо учебных корпусов. Налево поле, испещренное следами тракторных колес и гусениц. Посреди поля холм, за ним широкая канава.
      - Это учебное поле, а вот машины, - объясняет девушка.
      Под длинным деревянным навесом стоят наготове гусеничные и колесные тракторы.
      Вася сбрасывает оба рюкзака, спешит под навес. Да, точно такими пашут в его родной деревне. Сейчас тракторы стоят чужие, неподвижные. Только умелая рука может оживить их, заставить тронуться с места и зашагать без устали по бесконечным просторам земли.
      - Тракторы, Юрка... - Вася кладет руку на плечо товарища. - Ничего, Юра, мы с тобой не пропадем, не хуже других, и мы когда-нибудь сядем на эти машины.
      - А где голубые комбайны? - спрашивает Юра.
      И верно, где же они? Ребята оглядываются.
      - Чудак ты, - находит ответ Вася, - их же мало, передали в МТС озимь поднимать.
      Юрка не знает что такое "озимь поднимать".
      - Смотри, она, наверно, про орехи рассказывает, - толкает он Васю.
      Девушка говорит что-то женщине в соломенной шляпке. Потом они вместе направляются к ребятам.
      Глава пятая
      ГАЛИНА АФАНАСЬЕВНА
      В незнакомую комнату входить всегда как-то страшновато: разбегаются глаза, ждешь чего-то неожиданного. Женщина в шляпке пока ничего не говорит, предлагает сесть на диван. Она идет по цветной дорожке к столу и снимает шляпку. Приветливые глаза успокаивают Васю.
      - Давайте знакомиться. Я замполит училища Галина Афанасьевна Федорова.
      Вася удивленно смотрит на Галину Афанасьевну. "Какой же из нее замполит? - думает он. - Чуть старше меня - и уже замполит. Ее и слушать ребята не будут".
      - Главное - попасть в хорошее училище, - говорит он. - А ваше хорошее?
      - А разве есть плохие?
      - Бывают, - неопределенно отвечает Вася, разворачивает газету и подает ее замполиту. - Панька Рогачев - мой друг. Читали про него? Попади он в плохое училище, никогда бы не стал знаменитым.
      - Предположим так, - серьезно говорит Галина Афанасьевна, - но ведь не все из нашего училища стали такими, как Рогачев. Может быть, еще зависит и от самого себя, как думаешь?
      - Это понятно. Только я знаю, раз Панька стал у вас знаменитым, я ему ни в коем разе не уступлю. - Помолчав, Вася искоса взглянул на Юрку. Потому что я понял жизнь, специальность тракториста мне позарез нужна. А то как без рук...
      - Ну, а ты, Юра, понял жизнь?
      Юрка настороженно прижимает лежащий на коленях рюкзак и вдруг выпаливает одним духом:
      - Не хочу я в школу!
      - Не верьте ему! - возмущается Вася. - Он сам не знает, чего хочет.
      Замполит выходит из-за стола, кладет на пол Юркин рюкзак и садится рядом.
      - Куда же ты думаешь поступать?
      - В геологическую партию.
      - Зачем же к нам пришел?
      - Он привел.
      - И хорошо сделал, - Галина Афанасьевна кладет руку Юре на плечо, подожди хмуриться, давай себе представим: вот ты приехал в геологическую партию... "Где работал?" - спросит начальник партии. - "Нигде". "Сколько классов окончил?" - "Семь". "А что ты умеешь делать?" - "Ничего... То есть могу камни таскать, и то маленькие". "Нет, - скажет начальник партии, - не подходишь. Камни у нас машины возят. Езжай-ка домой, поучись в техникуме или специальной школе ФЗО, тогда милости просим". И поедешь ты обратно домой не солоно хлебавши. Выходит, Вася, действительно, понял жизнь, а ты, Юрий, нет.
      Вася улыбается: "Ага, видишь, я прав".
      - Ты комсомолец?
      - Что вы! - Юрка удивляется.
      - Все равно придется подчиниться большинству. Я и Вася Бугрин "за".
      Ничего нет труднее для Васи, чем писать биографию. Мало того, что писать надо чернилами, еще надо думать, о чем писать. Отец и даже Гриша говорили, что у него "каракули". Дрожащей рукой Вася нацарапал: "Моя автобиография". Ну и перо Вася с отчаянием поглядывает то на Юрку, то на Галину Афанасьевну. Перо скрипит, буквы непослушно прыгают, проваливаются за линию, клонятся то в одну, то в другую сторону.
      Юрка вертит листок, словно не знает, для чего он предназначен. Потом машет рукой и начинает быстро-быстро писать. И перо у него нисколько не скрипит. Вася завидует.
      - Я уже. - Юрка пробегает глазами по Васькиному листу. - В слове "родился" надо "я" на конце писать, а у тебя "а", - возмущенно шепчет он. - Ой, ой, сколько ошибок! Я во втором классе и то лучше писал.
      - Ладно, напиши за меня, пальцы чего-то не гнутся, - просит Вася.
      Первый раз Юрка видит товарища таким растерянным и огорченным. Польщенный просьбой, он с готовностью соглашается, но Галина Афанасьевна не разрешает.
      - О своей жизни должен каждый писать сам.
      Глава шестая
      ДИРЕКТОР
      - Почему так поздно? - спрашивает директор и пристально оглядывает ребят. Вася с досадой отводит глаза. - Прием закончен, мест нет.
      - Я на полу буду спать, - соглашается Вася.
      Директор неожиданно смеется.
      - Ого, прыткий. Это хорошо... Но дело в том, что мы приняли шестьдесят ребят, больше не положено. Понимаете, нельзя!
      Вася угрюмо смотрит под ноги. "Как это нельзя? - размышляет он. - Так не бывает. Значит, не хочет принять. Ясно. Куда же теперь? Ни в какое другое училище не пойду. Панька здесь учился, и я буду здесь учиться".
      - Идем, - Юрка торопливо накидывает на плечи рюкзак.
      - Не пойду. - Вася дерзко смотрит в глаза директору. - Не примете, к самому министру пойду. Я хочу у вас учиться. - И уже тише: - У меня, понимаете, другого выхода нет...
      Директор долго-долго молчит. Галина Афанасьевна просит ребят обождать в коридоре, пока их не позовут.
      - Федор Андреевич, - начинает, волнуясь, замполит, - этих мальчуганов мы должны принять.
      - Почему должны? - раздраженно говорит директор. - Прием окончен, это во-первых; а во-вторых, у меня школа механизаторов, а не детприемник. - Он берет исписанный Васей лист. - Смотрите, как он пишет! Такой лоботряс, а даже писать не умеет. Нет, не приму.
      - Куда же они пойдут?
      - Пусть идут в школу электросварщиков, там есть еще прием. Я сейчас позвоню. - Директор протягивает руку к телефону, но замполит его останавливает.
      - Подождите звонить Надо спросить ребят.
      - Необязательно спрашивать.
      Галина Афанасьевна нервно прикусывает губу.
      - Они хотят стать механизаторами, а не сварщиками, поймите вы... Так нельзя поступать.
      - Вы это бросьте! - директор вскакивает со стула. - Что я, на голову их посажу?
      - Формально вы правы. Легче всего сказать "мест нет"... Но поймите, они приехали за тысячи километров!..
      - Вот-вот, катаются... Как будто там нет училища.
      - Это другой вопрос. Они - ребята... Бугрин Вася - ершистый, настойчивый. Здесь его друг учился, Рогачев. Понимаете, с каким он настроением пришел сюда? Не примете - пойду в управление.
      - Опять жаловаться?
      - А иначе с вами невозможно работать. Честное слово, хорошие ребята. И как вы только не заметили?
      - Вы очень много замечаете... - уже мягко произнес Федор Андреевич.
      - Надо принять, принять во что бы то ни стало, - горячо заговорила Галина Афанасьевна, почувствовав, что директор сдается. - Поедемте вместе в управление.
      - Сегодня выходной. - Директор усмехнулся, покачал головой. Скажите, - спросил он, - почему вы всех таких бездомных и вообще подозрительных стараетесь подбирать? Надо все-таки принимать лучших, более грамотных... А эти чего-нибудь натворят, а нам расхлебывать придется.
      - Натворить каждый может. Работать будем - не натворят. Прочитала я биографию Васи Бугрина, поговорила, чувствую, по глазам вижу - в чем-то обманывает нас, очень неохотно о доме говорит. Но вижу и то, как он хочет поступить к нам. Новосельцев Юрий тоже виляет - наверное, дома неблагополучно. Что же делать? Не мы, так другие должны их воспитывать. А из таких ребят потом, как правило, выходят настоящие рабочие. Такие ребята обычно много видели, пережили...
      Директор поморщился.
      - Ну ладно, пусть будет по-вашему. Молодая, а характер у вас ужасный, Галина Афанасьевна.
      Галина Афанасьевна улыбнулась, открыла дверь и пригласила ребят в кабинет.
      Глава седьмая
      ТЕТЯ КСЕНИЯ
      Ступая на цыпочках по холодной резиновой дорожке, Вася первым выходит из душевой.
      Форма! Темно-синяя гимнастерка и брюки выглажены и лежат на газетке аккуратно свернутыми. "Вот она, новая жизнь!" - радуется Вася.
      Кастелянша осматривает ребят хозяйственным глазом.
      - Велика кепка, на уши лезет. Надо сменить.
      - А-а, все равно... - обиженно ворчит Юрка. Гимнастерка сидит на нем мешком, брюки "дудочкой". Как же он будет ходить? Дома мать заказывала одежду у портного. Он с подозрением косится на кастеляншу: не смеется ли она над его дурацким видом. Почему на Васе форма хорошо сидит?
      Кастелянша ведет их по коридору общежития. С одной стороны - высокие окна с подсиненными марлевыми занавесками, с другой - двери комнат. Одну из них кастелянша открывает. В комнате пусто.
      - А где же все ребята? - удивляется Вася.
      - Выходной сегодня. Разбрелись кто куда: в кино, в музей, в волейбол играют. А вы обождите, не выскакивайте после бани: ветерок на улице, живо прохватит, - наставляет ребят кастелянша и уходит.
      С того дня, когда Вася ушел из школы ФЗО, он жил в какой-то неприятной неопределенности - что с ним будет завтра? И вот все вышло просто - его одели, дали ему кровать, никто не скажет, что он здесь посторонний. Он воспитанник училища!
      - Ну, чего надулся, плохо тебе?
      Юрка безнадежно вздыхает. Ему хочется есть. И вдруг, к радости Юрки, кастелянша возвращается с кастрюлей и тарелками.
      Ребята быстро уничтожают горячий суп и котлеты.
      - Ну, как будто наелся... Нет больше места, - смеется Юрка. Но для компота все же место находится.
      Вася спрашивает кастеляншу, в какой комнате жил Рогачев.
      - Паня? Вот его кровать и тумбочка.
      Тетя Ксения приподнимает с тумбочки синюю клеенку, Вася с жадным любопытством разглядывает большие, старательно вырезанные ножом буквы: "Паня Р."
      - Здорово, - смеется Вася. - Это Панька. Любит он вырезать свои инициалы. Сколько деревьев он пометил в деревне своим перочинным ножом.
      Но тетя Ксения не радуется, с укоризной смотрит на Васю.
      - Когда поумнел - закрасил, и все равно осталось. Так и бывает: натворишь что-нибудь, на всю жизнь след - не закрасишь, не сотрешь. Много хлопот было о ним. - Тетя Ксения вздыхает. - И получаются же из таких озорников известные на всю страну люди... И это в восемнадцать-то лет!
      Вася спрашивает, нельзя ли перейти на Панину кровать.
      - Не знаю, - говорит кастелянша. - Это уж вы между собой решите. Только Ярков строптивый, вряд ли уступит.
      Глава восьмая
      НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ
      В комнату врывается курносый, с взлохмаченными волосами паренек. Захлопнув за собой дверь, он задорно кричит:
      - Врешь, не возьмешь!
      Заметив ребят, паренек радостно и торопливо выпаливает:
      - Приветствуем новичков! Я Сашка Корнаков, будем знакомы...
      Он выглядывает в коридор. В ту же секунду в окне показывается улыбающаяся физиономия с плутоватыми Прищуренными глазами другого паренька. Подмигчув Васе, он ловко взбирается на подоконник, легко спрыгивает и крадется к Сашке.
      - И-оууу! - кричит он "по-тарзаньи", ухватив Корнакова за шею.
      - С тыла не нападают!
      - Это мое дело!
      "Противники" яростно сцепляются. Взметывается под ногами половик, трещит стол, сползает скатерть, увлекая за собою графин. Вася успевает оттолкнуть борющихся от стола. Высокий подставляет ногу Сашке, и они вместе грохаются на Васину кровать.
      - Подножку! Не по правилам!
      - Можно!
      Корнаков ловкий. То и дело выскальзывает из крепких объятий "противника" и снова настойчиво нападает. Наконец Кориаков лежит на спине.
      - Раз, два, три... Победа!
      Потные, тяжело дыша, "противники" поднимаются.
      - А кровать кто заправит? - спросил Вася паренька с плутоватыми глазами.
      Корнаков пытливо окидывает взглядом Васю.
      - Вообще-то правильно... Насвинячили, надо прибирать.
      Он снимает скомканное одеяло, старательно взбивает матрац. Вася легонько отстраняет Корнакова.
      - Ладно уж, я сам.
      Победитель обходит вокруг Юрку.
      - Огурчик... - иронически протягивает он и чуть-чуть кланяется. - Ну, ну, добро пожаловать! - Затем покровительственно хлопает по плечу Васю: А кровати твоей ничего не сделается. Я Костя Ярков. - Оглянувшись на дверь, он подкидывает пять копеек. - Играешь?
      Вася усмехается: "Вот ты какой!" и отмахивается.
      - Успеем еще!
      В дверях появляется худощавый паренек с бледным, вялым лицом. Он в нерешительности приостанавливается у порога, потом, осторожно переступая, подходит к Васе.
      - Вот и прибыли, - еле слышно произносит он, глядя в сторону. - Будем знакомы, я Митя.
      Голова Мити в лесенках. Где его так обкарнали? Наверно мать дома стригла. Движения Мити вкрадчивые, трусливые. Он осторожно направляется к своей кровати, которая стоит в углу.
      - А ну, святая богородица, подожди... - зловеще говорит Ярков.
      - Чего тебе нужно от меня? - Митя бледнеет.
      - Не знаешь? Я тебе сейчас напомню. - Костя делает страшное лицо, хватает Митю за ухо. - Лезь под стол!
      - Зачем? Не надо... - тихо упрашивает Митя. К удивлению Васи, он без сопротивления, покорно опускается на колени и скрывается под столом.
      - Эх, чудак-человек! - бросает Корнаков и выходит из комнаты.
      Вася вплотную подходит к Яркову. Костя высокий, но для Васи его рост не имеет значения.
      - Ни к чему связываться со слабым.
      - Не знаешь, в чем дело, не лезь. Первый ябедник в школе. Предупреждаю, будь осторожен.
      - Не ябедничал я... - доносится из-под стола.
      - Молчи, до завтра будешь загорать.
      Если ябедник, проучить надо. Вася не возражает. Но под стол загонять - не дело.
      Выясняется, что Ярков "нечаянно" порезал в столовой клеенку и официантки целый час его пилили.
      - Он продал меня, - заявляет Ярков.
      - Не продавал я, - всхлипывает Митя.
      - Вылазь, курица, - сердито приказывает Вася. - За себя не можешь постоять. Не виноват, а под стол лезешь.
      Митя выбирается, садится на стул возле своей кровати.
      Яркову не хочется связываться с новичком: может, еще пригодится. Поэтому он говорит спокойно:
      - Не очень командуй. Власть хочешь взять? Не выйдет.
      - Брось, Костя, нужна мне твоя власть. Посмотри, с кем связался! Он карлик против тебя.
      - Скажи, какой милиционер нашелся. Подожди, узнаешь этого карлика! Такой противный. Колдун! Не люблю таких. Стукни по щеке - другую подставит. Хоть бы раз для близира сдачи дал. - Костя сплевывает на пол и бросается на кровать.
      "Ну и ребята, - невесело размышляет Вася. - Неужели все такие?"
      Вася настораживается, когда приоткрывается дверь. Но в комнату никто не входит. В коридоре с кем-то ожесточенно спорит Сашка Корнаков.
      - Это неправильно! Необязательно целым табуном ходить.
      - Имей в виду, меня выбрали комсоргом группы, я за каждого из вас отвечаю.
      - Пожалуйста, отвечай сколько угодно. А если все идут в кино, а я желаю в цирк, - как же быть?
      - И вечно ты споришь, Корнаков, дисциплину нарушаешь.
      - Тебя, Иван Сергеевич, ни за что не переспоришь.
      За Сашей входит на редкость низкорослый паренек с льняным чубиком.
      - Опять, Ярков, в одежде завалился! И куда только староста смотрит?
      - Драться, что ли, с ним? - Корнаков пожимает плечами. - Хоть говори, хоть нет. Не понимает.
      Костя неохотно поднимается.
      - Ну, завел патефон. Подумаешь, какой понятливый...
      Голубые глаза Ивана Сергеевича - таких голубых Вася еще никогда не видел - с улыбкой смотрят на него, будто ребята давно знакомы. Вася не вытерпел, засмеялся. Ему захотелось подергать аккуратный, искусно завитый чуб Ивана Сергеевича и сказать что-нибудь смешное. Знакомясь, он почувствовал сильную мускулистую руку. Повернул ладонь паренька кверху, оглядел кругляшки-мозоли.
      - Комсомолец? - неожиданно спросил Иван Сергеевич.
      - Нет пока, - с сожалением ответил Вася.
      - А ты, Новосельцев?
      - Что вы, что вы!..
      - Почему же так? - не скрывая разочарования, опять спросил Иван Сергеевич.
      - Не пришлось, не думали об этом, - после некоторого раздумья и за себя и за Юрку ответил Вася.
      Глава девятая
      РАНО УТРОМ
      "Выпей еще какао". "Не хочу, мама". "Ну будь умницей - выпей. Пока не выпьешь, гулять не пойдешь". Юрка с отвращением подносит стакан к губам, но вдруг с силой бросает его на пол и... просыпается. Где же стакан? На полу нет даже осколков. И нет матери. Юрка облегченно вздыхает: хорошо, что он не дома. Свесив с кровати ноги, он улыбается. В распахнутые окна смотрят цветы. Стоит протянуть руку - и можно достать красный канн. Юрка прикладывает к щеке прохладные лепестки с росинками. Но мечтательная улыбка вдруг исчезает с лица Юрки. Озираясь на спящих, он торопливо одевается.
      Юрка берет с тумбочки узелок и взбирается на подоконник. Румяное лицо Юрки бледнеет, и в глазах отражается испуг. Но ребята спят. Прыжок. Юрка крадется по цветнику, перебегает от дерева к дереву. "Если увидят, отведут к директору. А Васька отколотит, тут и сомневаться нечего", - думает Юрка. Возле ограды он садится отдохнуть. Сейчас он перемахнет последнее препятствие - и снова он свободный путешественник. Теперь - на вокзал!..
      Юрка ухватился за холодные влажные прутья ограды, За оградой дорога, за дорогой в зеленых туманных садах белеют дома. А дальше, за белыми домами, - горы! Голубые, зубчатые, таинственные горы! Может, не ехать в Сталинабад? Горы близко - километров двадцать. Но в Сталинабаде горы выше. Там Памир и граница близко. Только одному Юрке скучно... Если бы вдвоем...
      Юрка сидит возле ограды, лучи солнца робко касаются его лица, затем все настойчивей заглядывают в глаза. Он щурится, сладко потягивается. "Отложу до завтра, план получше составлю, все продумаю", - вдруг решает Юрка и зачарованно смотрит в голубую даль.
      ...Вася через силу открывает глаза и видит: Юркина кровать пустая! В одних трусах он выбегает в коридор. Дежурный сонно провожает глазами паренька.
      За воротами Вася долго с сожалением смотрит на дорогу. "Нет Юрки! Ну не балда ли! Семилетка несчастная!" Возвратившись, он одевается. Невозможно больше спать, невозможно находиться в тихой комнате, когда в саду загорается рассвет и туман розовеет от солнца. Вася снова бежит в сад и забирается на самую макушку орешины. Легкий ветерочек, щекоча, теребит волосы.
      Юрка! Он сидит на мостике согнувшись, смотрит в воду арыка. Как кошка, метнулся Вася по ветвям вниз. Подкравшись, Вася закрывает ладонями глаза Юрки.
      - Пусти, рыбу спугнешь! - протестует Юрка.
      - Где рыба?
      Юрка указывает на снующих в воде мальков.
      - Ну и рыба! Рыбешка! Рыбачить умеешь?
      - Не знаю, не пускали на речку.
      - И плавать не умеешь? - поражается Вася.
      - В ванной плавал.
      Вася присвистывает.
      - Скоро урок, идем.
      - Опять командуешь? Не пойду!
      Вася озадаченно качает головой, потом решительно приподнимает Юрку за плечи.
      - Брось дурака валять! Ты мой товарищ навсегда, дай пять.
      Юрка вяло подает руку.
      - Товарищ, а в горы со мной не хочешь.
      - Опять за свое. Обожди, мы уже знаем, из каких узлов трактор состоит. Год пролетит незаметно, будет специальность в руках. Тогда мы возьмем отпуск и поедем в горы. Ружье купим, пороху... Ладно?
      Глава десятая
      В КЛАССЕ
      Перед началом урока всегда шумно. Может, так должно быть, только шум у них в классе особенный. Создают его двое: Костя и Сашка. Сказал бы Вася Яркову пару слов, но Ярков ведь такой, словами на него не подействуешь. Неуклюжий, здоровенный Костя пытается догнать Сашку, но тот ловко увертывается. Когда Ярков скачет по партам, Оля, чуть не плача, кричит:
      - Сломаешь!
      - Починят! - отрезает Костя, даже не взглянув на девушку. Оля вздыхает и поджимает губы.
      Девушки, сидящие на первых партах, шушукаются. Ребята над чем-то смеются, как будто ничего особенного не происходит. Иван Сергеевич пожимает плечами и отворачивается. Но Вася не отводит своих глаз от Оли. "Почему все ребята молчат? Между собой осуждают Яркова, а в глаза никто не осмелится..." - с удивлением думает он.
      Когда входит, чуть прихрамывая, мастер Петр Александрович, Костя с Сашкой не спеша садятся за парту. Ярков, выпучив глаза, смотрит в одну точку, лицо у негр невозмутимое. Воспитанники прыскают.
      - Посмейтесь, я обожду, - спокойно говорит мастер и подходит к окну. Он пытливо оглядывает класс. - Я могу с уверенностью сказать: Косте Яркову да и Корнакову неясно, зачем они здесь сидят. Ярков - горожанин, он не все еще понимает. А ты, Корнаков, из деревни. Тебя колхоз послал к нам учиться.
      Лицо Корнакова заливается краской стыда, он опускает голову.
      - Сегодня мы получили из колхоза письмо, - продолжает мастер. Колхозники спрашивают, как учится их посланец. Посоветуй, Корнаков, что им написать. Написать, как вместе с Ярковым вы яблоню сломали? Или как в орла играешь, дурачишься на уроках? Не хочется, Корнаков, позорить тебя перед колхозниками.
      - И чего это вы на меня?.. - бормочет Саша.
      - Ты комсомолец, - сурово говорит мастер. - С тебя бы Косте пример брать, а ты из кожи лезешь, чтобы угодить плохому другу.
      Петр Александрович с минуту молча ходит но классу.
      - Ребята, вы все, кроме Яркова и Новосельцева, хорошо знаете, каким уважением пользуются механизаторы. Хочу напомнить вам, что нет такой работы в колхозе, на которой можно обойтись без механизатора. Вас ждут колхозники. Мы должны жить хорошо, жить так, чтобы всего у нас было в достатке. Для этого надо, чтобы сельское хозяйство намного больше, чем сейчас, давало зерна, молока, мяса...
      Иван Сергеевич с Олей развешивают плакаты. Ими украшены все стены. Но принесенные мастером плакаты другие. Объясняет мастер хорошо, а все-таки запомнить названия деталей трактора очень трудно. "Неужели я бестолковый?" - с тревогой думает Вася. Даже выводы он не успевает записывать, хотя Петр Александрович нарочно диктует медленно, повторяя каждое слово.
      - Все записали? - обращается он к ребятам.
      - Все!
      Один Вася отстал, а признаться ему неудобно. Не хочется ему весь класс задерживать.
      "Подробно записывай, - шепчет он Юрке, - потом у тебя перепишу".
      Но Юрка пишет мало, начинает зевать.
      Глава одиннадцатая
      СОБРАНИЕ, КОТОРОЕ СОРВАЛОСЬ
      Оля решила на последнем уроке поговорить откровенно о дружбе. Почему все ребята ходят на поводу у Яркова и Саши? Почему девушки словно воды в рот набрали? А тетя Ксения каждый день ей говорит: "Хуже вашей группы нет. Подумать только: одни идут, как суворовцы, подтянутые, гордые - любо смотреть! Старушку встретят - дорогу дают... И вдруг летит ватага из третьей группы. Батюшки мои!.. Кричат, шумят, толкают друг друга, того и гляди с ног сшибут... Вот, Оленька, твоя группа какая". Оля секретарь комитета, и ей стыдно.
      Когда раздался звонок, Оля встала к двери, едва успев опередить Костю.
      - Сейчас будет собрание, сидите на местах, - предупреждает она.
      - Я напиться, - тоном, не допускающим возражения, говорит Костя.
      Оля знает, что значит у Яркова "напиться". Под таким предлогом он дважды уходил с урока и не возвращался до звонка.
      - Садись на место!
      Костя вызывающе усмехается, пристукивает каблуками, отдает честь, военным шагом направляется к своей парте.
      Иван Сергеевич удивлен и категорически возражает. Собрания без подготовки никто не проводит. Это же общественное мероприятие! Необходимо согласовать с замполитом или директором.
      - Лично я выступать не намерен, - заявляет он.