Александр Сергеевич ПАНОВ
      ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ
      Повесть
      ОГЛАВЛЕНИЕ:
      Глава первая. Дома
      Глава вторая. Что было
      Глава третья. "Геолог"
      Глава четвертая. "Меня всю жизнь ругают"
      Глава пятая. Галина Афанасьевна
      Глава шестая. Директор
      Глава седьмая. Тетя Ксения
      Глава восьмая. Новые знакомые
      Глава девятая. Рано утром
      Глава десятая. В классе
      Глава одиннадцатая. Собрание, которое сорвалось
      Глава двенадцатая. Оля
      Глава тринадцатая. Веселая тройка
      Глава четырнадцатая. "Орлянка"
      Глава пятнадцатая. Федька
      Глава шестнадцатая. В школе
      Глава семнадцатая. "Эх ты, комсомолец!"
      Глава восемнадцатая. Письмо
      Глава девятнадцатая. "На поезд - да поминай, как звали!"
      Глава двадцатая. "Как будто я хуже всех"
      Глава двадцать первая. Своих слов не нашел
      Глава двадцать вторая. Курятник
      Глава двадцать третья. Юрка объясняется
      Глава двадцать четвертая. Первое свидание
      Глава двадцать пятая. Огорчения и радости
      Глава двадцать шестая. Митя Полев
      Глава двадцать седьмая. Дома у Мити
      Глава двадцать восьмая. Товарищи
      Глава двадцать девятая. "Я останусь с ребятами"
      Глава тридцатая. Несчастье
      Глава тридцать первая. Раскаяние
      Глава тридцать вторая. Мама
      Глава тридцать третья. Несделанный подарок
      Глава тридцать четвертая. "Больше этого никогда не будет!"
      Глава тридцать пятая. Дорога, дорога
      Глава тридцать шестая. "Хватит шататься"
      Глава тридцать седьмая. "Мы не в гости, а на работу приехали"
      Глава тридцать восьмая. В МТС
      Глава тридцать девятая. "А ну, по коням!"
      Глава сороковая. Жизнь только начинается
      ================================================================
      Глава первая
      ДОМА
      Шофер тронул Васю за плечо:
      - Ну, дружок, выкатывайся! Приехали.
      - Знаю, - мрачно сказал Вася. Он пошевелил онемевшими ногами, вздохнул и вылез из кабины. Разбрызгивая цепями грязь, машина рванулась во мглу. "Куда же идти?" - не сразу сообразил Вася. Дождь хлестал с осенней яростью. Тускло, словно через занавес, пробивались огни деревни. Поправив на спине мешок, Вася пошел по скользкой дороге. Стучать в ворота - не скоро услышат. По старой привычке, он перемахнул через плетень. В темных сенях взвизгнул Буйный. Закинув лапы на плечи паренька, лизнул горячим языком щеку. Вася обрадованно обхватил пса, потрепал за холодные уши.
      - На, ешь, - ласково сказал он и сунул горсть слипшихся конфет во влажную пасть друга.
      Вася с наслаждением вдохнул родной запах сена, парного молока. Прислонившись к стенке, он закрыл глаза - защемило сердце. Ощупал обитую войлоком дверь, отыскивая скобу. "Может, отец еще в кузне? А если дома?.." Он отдернул руку. Пес ткнулся в лицо, тоскливо заскулил: мол, не уходи, мне скучно одному.
      - Отстань, дурашка, - оттолкнул Вася собаку и, стиснув зубы, решительно открыл дверь. В глаза больно ударил яркий электрический свет.
      Гриша, сидевший за столом, соскочил с табуретки.
      - Мама, Вася приехал!
      Позабыв положить ученическую ручку, он с разбегу обхватил брата за шею.
      - Ну ладно, ладно... - сдержанно сказал Вася, отстраняясь, - лучше развяжи мешок - гостинца привез.
      Исподлобья взглянув на мать, выбежавшую из горницы, Вася сел на пол и стал расшнуровывать ботинки.
      - Ой, сынок, в такой-то ливень! - растерянно всплеснула мать загорелыми руками. - Раздевайся скорее, насквозь вымок! И чего ты притулился у порога?!
      Вскоре Вася сидел за столом и пил сладкое топленое молоко. Как он соскучился по нему! Обняв руками колени, Гриша с удивлением наблюдал за братом: "Неужели ему там молока не давали?"
      - А мы тебе от всего звена письмо послали. Ждем, ждем, а ответа нет и нет. Ты писал нам?
      - Написал, - соврал Вася.
      - Значит, на почте задержалось. Хотя... - мальчик, поразмыслив, продолжал: - Хотя так не бывает. Дядя Кузя говорил: "На почте ни в коем случае не задерживается..." А вдруг как-нибудь потерялось?
      Гриша вопросительно посмотрел на брата. Молчит и молчит. Ну почему он такой невеселый? В городе, наверное, ох как хорошо. Серые глазки Гриши светятся нетерпеливым любопытством.
      - Ты в отпуск приехал? Теперь главнее Паньки Рогачева будешь? Заводы будешь строить, да? Ты кто?
      - Дед пихто! Не приставай, репей!
      Гриша отвернулся. Но разве мог он обижаться на брата, который только что приехал из города?
      Мать молча хлопотала возле сына. Она вытащила из печи пышущие жаром зарумяненные пироги, начиненные калиной, сухарник, залитый яйцами.
      Когда мать поставила полную, еще не тронутую банку клубничного варенья, Гриша оживился, пододвинул ближе к столу табуретку.
      - Кушай, Вася, варенье. Почему не кушаешь? Сладкое, как мед.
      - Я не хочу...
      - Ну, мама, почему он не ест?
      Всматриваясь в осунувшееся лицо сына, мать то и дело тихо говорила:
      - Ешь, сынок, ешь, - и думала: "Что случилось с Васей? Полмесяца назад торжественно проводили в город, в школу ФЗО. И вот неожиданно вернулся..."
      - Чего же ты молчишь, рассказывай... - не в силах больше сдерживать волнение, спросила, наконец, мать.
      Вася помрачнел, отставил чашку с грибами. Прячась от пытливого, полного опасения взгляда матери, он опустил голову.
      - Плохо, что ли, там?
      - Неплохо, - ответил сын глухо, - приехал и все.
      - Как же ты приехал?
      Мать положила на плечи сына сильные руки. Он почувствовал, как дрожат ее горячие ладони.
      - Что случилось? - тихо, но требовательно спросила она.
      - Ну чего пристала? Приехал и все... - Вася дернул плечами, отстранил ладони матери. - Только и знаешь: зачем да почему? Не приставай. - Сжав зубы, он отвернулся.
      Плечи матери опустились, глаза повлажнели. Знала характер сына: если сам не расскажет, слова не вытянешь. Вздохнув, она ушла в горницу. За ней выскочил и Гриша.
      "И что это я? Сам виноват, а на мать кричу... Эх, жизнь, жизнь..." Сжав ладонями шею, Вася метнулся к двери. Остановился, принялся оглядывать комнату. Пол устлан другими дорожками. Догадался: "Без меня заменили". Появились новые цветы. Любит их мать. Аккуратно обернутые пергаментом горшочки стоят на подоконниках и подставках. Вася подошел к этажерке с книгами. Отец каждый вечер, прежде чем выбрать нужную книгу, как-то необыкновенно ласково оглядывал этажерку. В два месяца раз, что-то напевая, он перебирал их, тщательно смахивая щеточкой пыль. Васю часто корил:
      - Какой из тебя человек будет, если книг не читаешь. Вот здесь, указывал он на этажерку, - на любой вопрос ответ найдешь. У меня, старика, и то вопросы есть. Неужто у тебя нет?
      Вопросы, конечно, были. Но если бы все ответы напечатали в одной книге, тогда бы Вася ее как-нибудь прочитал. А то книг-то целая библиотека, попробуй-ка...
      Вася прислушался.
      - Брат приехал, а ты сторонишься... Иди, покажи ему свои отметки... шептала мать, наставляя братишку.
      Вася заглянул в горницу. Мать рассматривала шерстяной носок. Вот она выпрямилась и глубоко вздохнула. Васю поразило лицо матери. Оно было неузнаваемо печальным и таким усталым, будто она не опала несколько ночей подряд. Он впервые отчетливо увидел морщины под ее добрыми глазами.
      - Мама, - сказал Вася и, опустив голову, торопливо подошел к матери. - Мама... понимаешь, - он доверительно посмотрел ей в глаза. - Не знаю, как получилось... Я все понимаю... Только не ругай...
      Глаза матери засияли, и опять лицо стало прежним: родным, светлым.
      - Зачем же ругать? - она провела ладонью по щеке сына. - Ты же у меня хороший...
      Раньше, когда мать ласкала его, он нетерпеливо морщился, крутил головой, норовил убежать. Охваченный незнакомой до сих пор тоской, сейчас Вася послушно прижался лицом к плечу матери. Сколько он пережил за эти дни! Он вдруг понял, что до отъезда в город был глупым беззаботным мальчишкой. Жил ни о чем не думая. Вспомнил отчетливо: наигравшись в снежки, промокший насквозь, он влетал в комнату бойкий, веселый, раскидывая куда попало пальто, ушанку, валенки. Он еще не успевал отдышаться, а мать, хлопоча возле него, поила молоком, отправляла на лежанку. Тепло было там!
      - Я ушел из ФЗО... Не по мне там... - проговорил Вася.
      - Да как же это так, сынок?! - с горечью воскликнула мать.
      Хотелось много сказать матери, чтобы она все поняла, чтобы не было упрека в ее глазах. Ему больно и стыдно не только за то, что он не остался в училище, но и за все прошлые годы. Он никогда не слушался матери, отца, учителей. Считал, что мать для того и существует, чтобы мешать ему во всем... Но ничего не сказал, какое-то внутреннее упрямство сковало язык.
      Мать притянула сына к себе.
      - Ну ладно, ну хорошо, сынок: дорога в жизнь тебе не заказана. Устраивайся в колхозе. Работы - непочатый край, а людей, сам знаешь, маловато. Молодежь все в город норовит...
      - Ну уж спасибо, - Вася упрямо замотал головой. - Здесь не останусь стыдно... Провожали - обещал то да се, выучиться - и вдруг... здравствуйте, заявился с пустыми руками. Не останусь!
      - А как же? Куда еще?
      - Не знаю пока.
      Мать собралась уходить.
      - Я за отцом. Задерживаться стал. Электрический молот установили, отец, как маленький игрушке, не нарадуется. Впору бы и ночевать в кузнице.
      В сенях раздались ребячьи голоса, шарканье подошв о скребок. Кто еще? Вася недовольно поморщился. Теперь начнутся расспросы, хоть носа не высовывай.
      Гриша, приоткрыв дверь, хозяйственно командовал:
      - Калоши в угол под лавку. Сапоги чище вытирайте, чище.
      Первым вошел Сеня, младший брат Пани Рогачева. Гриша успел что-то шепнуть ему. Вытянув шею, Сеня быстро оглядел комнату.
      - Здравствуй, Вася!
      Засунув руки в карманы, Вася недоброжелательно посмотрел на Сеню. Мальчики чинно сели на лавку.
      - А мы не знали, что ты уже приехал, - начал важно Сеня, - а то бы целым звеном пришли. Ты побеседуй с нами о школе, в которой учишься. Мой брат обо всем нам пишет. И ты расскажи.
      Вася зловеще оглядел ребят, расстегнул поясной ремень и помахал им.
      - Я вам побеседую!.. А ну, сматывайте удочки!
      Испуганные школьники переглянулись и выбежали из комнаты.
      - Разбойничаешь?!.
      Вася вспыхнул, спрятал за спину ремень и, не взглянув на вошедшего отца, сел на край стула. Мать налила в алюминиевый тазик горячей воды. Отец долго мылся, не проронив ни слова. Такого с ним не бывало! Обычно, моясь, он рассказывал всякие новости, шутил. Или спрашивал: "А ну, пошевелите мозгами, сколько здесь атомной энергии? - Он указывал на графин с водой, стоявший на столе. - Какая там энергия в трех литрах воды?" И отец рассказывал изумленным сыновьям: "Когда мы научимся расщеплять атом воды, одного графина хватит на целый год освещать нашу деревню"... Отец как-то сразу примечал, если у сыновей случалось что-нибудь неладное. "Ну, сокол, - обращался он к сыну, - чего приуныл? Разъясняй, вместе подумаем".
      Сейчас, видимо, отцу не нужно было разъяснять. Он все уже знал от матери.
      Тщательно вытерев лицо и руки полотенцем, отец сел против сына и долго сурово смотрел на него.
      - Так... Значит, вернулся?
      - Вернулся... - потупясь, пробормотал Вася.
      - Вижу, что вернулся... Не велика радость оболтуса встретить... Что натворил?
      Вася ответил не сразу: вздохнув, пожал плечами.
      - Подрался.
      - Герой! На это мастак. Спасибо. В кого уродился, неслух? Только и слышу: там окно разбил, там в огород залез, тому нос расквасил. И все кто? Известно - Васька Бугрин! Славу заработал! Не трудом только! Не учебой! Отец встал, прошелся по комнате. Потом остановился возле сына.
      - Стало быть, выгнали?
      - Не выгнали, сам ушел.
      - Сбежал, значит?
      В доме наступило тягостное молчание. По окнам зло барабанил дождь. Отец опустился на стул и долго смотрел куда-то в угол комнаты. Густые светлые брови его то поднимались кверху, то надвигались на глаза. Пожимая плечами, отец заговорил, как бы с удивлением:
      - Скажи мне, сын, или мы плохие? Ведь все для вас, ничего не жалеем... - Отец развел руками. - И не бьем... хотим по-хорошему, не получается... Замучил ты нас, совсем от рук отбился. У матери думки только о тебе; сохнет, ночей не спит, и мне тошно. Стыд. Смотришь, у людей дети как дети - учатся, добиваются цели, к чему-то стремятся. А ты?.. Ведь палец о палец стукнуть не хочешь... А почему? - Отец провел заскорузлой ладонью по лицу и тяжело вздохнул: - Проводили тебя с честью, а приехал бесчестно с позором! Ну, что нам теперь делать, может, посоветуешь? Ох, не думал я, седая голова, таким встречать сына... Ну, как дальше жить думаешь? Что делать будешь, дым возить?
      Вася начал оправдываться. Хотел того или не хотел он, но выходило так, что он жаловался на всех на свете. Один лишь он был правым.
      - Не ври, - перебил отец, - трусы так делают! Сухим из воды хочешь вылезть, а целый коллектив ребят пачкаешь! Не верю! Воспитатели плохи, директор плох, и ребята никуда... Один ты хорош! Не верю! Не позавидую воспитателям, если у них соберется десяток таких, как ты. Вот что, спокойно заговорил вдруг отец, - сделав ошибку - не повторяй. Поезжай завтра обратно в школу, извинись перед директором, ребятами. И я напишу письмецо - может быть, простят...
      - Нет тятя, не поеду! Ни за что не поеду! - побледнев, решительно выкрикнул Вася.
      - Вот как! - угрожающе сказал отец. - Поедешь!
      - Не поеду! - глаза Васи лихорадочно заблестели. Пересилив внутреннюю дрожь, он смело встретил взгляд отца.
      Мать торопливо поставила на стол большую деревянную миску с пельменями.
      - Будет вам, мужики. Потом поговорите, ешьте пельмени.
      - Ремня ему, а не пельменей.
      Отец снял со стены старый солдатский ремень. Вася привскочил, стрельнув глазами на дверь. Мать, загородив собою сына, вырвала из рук отца ремень:
      - Ты что, сдурел?
      Отец ушел в горницу и глухо, но твердо сказал:
      - Не надо мне такого сына. Уходи! С глаз долой, уходи на все четыре стороны.
      Глава вторая
      ЧТО БЫЛО
      Бывало, только ляжешь, вытянешь ноги, и уже утро - радостное, многообещающее. А сейчас никто не спит, кроме Гриши. В горнице сдавленный шепот матери, всхлипывание. Хуже нет, когда мать плачет. Отец грузный, сутуловатый, все ходит и ходит по комнате. О чем он думает? Ох, недобро. Отец приблизился к кровати. Хоть не дыши, стыдно: ведь знает отец, сын не спит, притворяется.
      Разлад в семье Бугриных наступил несколько лет назад.
      Кончив пять классов, Вася безбоязненно заявил отцу:
      - Не хочу больше учиться, за дело браться буду.
      - Закончи хоть семилетку, а там - вольному воля, - убеждал отец. Пойми: я вот, малограмотный, и то через книги узнал, как люди живут на земле. Без грамоты - что слепой. Послушай отца: учись.
      Никого не хотел слушать Вася: ни директора, ни учителей - никого на свете. Свое заладил - работать. Не обошлось и без греха: отхлестал отец сына сыромятным ремнем. И это не помогло. Стиснул зубы Вася, хоть бы слезинку выронил.
      - Ну, как знаешь, - махнул рукой отец. - Жизнь потом сама подскажет.
      К себе в кузницу не взял: мал еще.
      - Что скажут, то и буду делать, - упрашивал Вася председателя-колхоза.
      Дали лошадь, бричку. Возил сено, картошку, удобрения на поля. Сразу как-то вырос, окреп. Немало перетаскал на себе мешков с картофелем, зерном. С гордостью чувствовал, как ухватистее и крепче становятся руки, прибывает силенка.
      Однажды Вася получил письмо от лучшего своего друга Пани Рогачева. Два года назад Паня уехал в Ташкент к брату, да там и остался, поступил в училище механизаторов. Дружок писал о том, что окончил училище и работает трактористом в Ферганской долине.
      "Вася, ты пишешь, что у тебя нет желания учиться. Но почему, почему? Ты пойми меня, Вася, я тебе плохого не желаю. Если ты меня считаешь другом, то послушай меня: учись. Если бы ты знал, как я мучился в училище из-за пятиклассного образования! У всех ребят семилетнее, им было легче осваивать механизмы, читать чертежи. На целую голову они выше меня по грамоте. Обидно было, и злость брала. Думал: "Чем я хуже их?" И засел за учебники. Они идут в кино, а я сижу; они гуляют, а я сижу. Пять часов в сутки спал, но догнал ребят. Специальность - самое главное в жизни. А у тебя ее нет. Если не сейчас, то позже, ох как пожалеешь о пропавших годах. Мы уже не маленькие, надо понимать, в какое время мы живем и что строим..."
      Задумался Вася.
      Ранней весной выезжали в поле тракторы. С удивительной легкостью впивались в парную землю стальные лемехи. Трактористы - молодые веселые ребята, чуть постарше Васи. Разве он не мог стать трактористом? В МТС Вася с бьющимся сердцем наблюдал, как из-под резца вьется голубоватая железная стружка. Разве Вася не мог быть токарем?
      Ну а как не залюбоваться работой комбайна! Впереди колосится отяжелевшая пшеница, а за машиной тянется ровная стерня. Разве Вася не сумел бы работать комбайнером? Чепуха, только надо учиться. "Два года пропали! Теперь бы в восьмой перешел", - жалел Вася. Но продолжать учебу не думал: такой большой, скоро шестнадцать - и вдруг идти в шестой класс!
      Однажды отец пришел с работы и протянул Васе газету.
      - Вот тебе и Панюшка! Любо смотреть! - с восхищением сказал отец. Высоко прыгнул, достиг! А ведь без отца герой вырос...
      Панька Рогачев! Он смотрел на Васю с газетной страницы задорными глазами. Как же это Панька попал в газету? Его хвалят, называют лучшим водителем хлопкоуборочной машины Ферганской области. Вася думал, что в газетах пишут об особенных людях. Они не такие, как все: очень серьезные и важные, и в детстве, наверное, не дрались и учились только на "пять". Но Паньку... Паньку-то он хорошо знал: и окна бил, и дрался, может даже лучше Васи, и даже двойки по русскому схватывал. Однажды за разговоры на уроке учительница выгнала его из класса. А теперь его знают по всему Советскому Союзу. Паньку знают, а Ваську нет.
      В этот вечер Вася не находил себе места, затосковал. Неуютно стало в доме, словно в чужом: ни на что бы не глядел. Панька стоял перед глазами и звал, звал к себе.
      Однажды Вася решился и сказал отцу, что поедет учиться в город на токаря.
      - Еще услышите обо мне. Я тоже героем буду. Паньке ни за что не уступлю.
      Отец не стал возражать, только сказал:
      - Насчет геройства обожди! Не говори гоп, пока не перескочишь. Поучись сперва. Езжай, может, хоть теперь ума наберешься.
      И вот - год был еще впереди, только три дня Вася прожил в школе ФЗО, а уже набедокурил.
      Вечерами ребята по очереди читали вслух журнал "Смена". Дошел черед до Васи, он отказался. Но товарищи настаивали. Едва Вася по складам протянул несколько слов, кто-то из ребят не вытерпел, рассмеялся.
      - Ну и читаешь!
      Бросив на стол журнал, Вася с горящими глазами подошел к парню.
      - Не твое дело! Грамотей нашелся...
      Не успели ребята и глазом моргнуть, как Вася уже сидел верхом на пареньке и щелкал его пальцем по голове. "Шалабанов не ел? Попробуй, попробуй..." - приговаривал Вася.
      Драчуна еле оттащили. Потребовали извиниться. В ответ Вася показал ребятам фигу.
      Директор целый час держал Васю в кабинете.
      - Ты виноват, извинись, и больше чтоб этого не было.
      - Отдайте метрики, не буду у вас учиться... - упрямо твердил Вася. Не отдадите - без документов убегу.
      А когда вышел за ворота школы, вдруг прихлынула к сердцу обида. Заплакал. Куда теперь? Вспомнил, как провожала мать: ночь не спала, пекла пироги. Он только сейчас понял, какую ужасную глупость совершил. Целую ночь просидел на вокзале.
      Утро выдалось пасмурное, но дождя не было. Когда отец ушел на работу, Вася соскочил с постели.
      - Хозяйничай дома, к приходу Гриши из школы вскипяти молоко. А я пойду к своим коровушкам, - сказала перед уходом мать. Уже много лет она работала дояркой.
      Насыпав в кислое молоко сахару, Вася задумчиво помешивал ложечкой. Кот Митрошка не сводил больших огненных глаз с тарелки. Вася погладил золотистую спину кота.
      - Хозяйничаем? А тебе не надоело?
      Поев, Вася вытащил из сундука газету и полез на лежанку.
      Развернул газету и опять встретился с задорными глазами друга Паньки. "И как он сумел? Ну чем, чем он лучше меня? Точно такой же, как я, - с горечью размышлял Вася. - В совершенстве овладел голубым комбайном". Какой же это комбайн "голубой"? Первый раз слышу. Наверное, новая марка. Эх, Паня, Паня!.. Куда я теперь подамся! Не виноват я, Паня. В твоей школе ребята, наверно, были настоящие... Как жить дальше, Паня, не знаю. На всю деревню опозорился. А может быть, к тебе поехать? В твою школу?.." Вася облегченно вздохнул: "Да, это единственный выход. Единственный". Вася спрыгнул с лежанки и оглядел комнату.
      Когда мать пришла с работы, на столе лежала записка.
      "Взял на билет деньги. Заработаю - верну. Вы еще обо мне много хорошего услышите. Поехал свое счастье искать. Найду - пропишу. Не найду не поминайте лихом. Ваш сын Василий".
      Глава третья
      "ГЕОЛОГ"
      Сколько ни едешь, за окном дождь и дождь, как будто нарочно бежит за поездом. А в вагоне хорошо, в вагоне тепло и уютно. Лежишь на второй полке и смотришь в окно: медленно кружится земля, столбы набегают быстро-быстро, и нет им конца, хоть до тысячи насчитай. Провода то поднимаются, то опускаются. Почему? Спросить бы Юрку, но он сам ничего не знает, даже не знает, что на лошадей надевают хомут. Вот голова садовая! И когда он перестанет жевать? Почти на каждой станции покупает то жареную курицу, то яйца, то пирожки. Выпивает по нескольку стаканов молока.
      - Ох ты и обжора! - насмешливо говорит Вася.
      Юрка улыбается, перестает есть. Потом молча подает половину курицы. "Отказаться?" - мелькает мысль. Обглодав последнюю косточку и с некоторым сожалением оглядев ее, Вася с нескрываемой неприязнью и словно впервые рассматривает Юрку. Разве это мальчишка? Лицо белое, нежное, щеки румяные - настоящая маменькина дочка. И главное, смеется над каждым пустяком. А ведь семилетку окончил. Черный в полоску костюмчик сидит на нем ладно. Никогда у Васи не было шерстяного костюма. В дорогу можно и простой надеть. Не бережет. Что это за книга у Юрки? На добротном переплете Вася прочел: "Геология".
      - Читаешь?
      - Читаю!
      - Понимаешь?
      - Странный вопрос, - Юрка улыбнулся и с удивлением уставился на Васю.
      - Посмотрим, как ты понимаешь. Дай-ка сюда книгу. Ого! Картинки - и те непонятные. Что такое те-о-до-лит?
      Юрка бойко объясняет. Но больше ни на один вопрос он не может ответить.
      - Вот тебе и "странный вопрос", - ехидничает Вася.
      - Ты, наверно, с последней страницы спрашиваешь. Книга для студентов, а у меня семь классов. Не все понятно.
      Вася вспомнил, что у него тоже есть книга; в прошлом году отец на день рождения подарил. Такое интересное было начало повести. Только некогда было, а то бы прочитал. Вася развязал мешок.
      - Вот, почитай, все понятно, - протянул он Юрке потрепанную большого формата книгу.
      Юрка мельком взглянул на обложку.
      - "Малышок", детская, - разочарованно произнес он.
      - Всю прочитал? - с недоверием спросил Вася.
      - За два вечера. Я люблю не такие, а про путешествия, про горы, с приключениями.
      И Вася любит книги с приключениями, когда-нибудь все перечитает.
      Оказывается, у Юрки тоже дома история получилась. Остался Юрка на второй год в седьмом классе.
      - Сколько можно? В пятом два года сидел, в шестом два сидел, теперь в седьмом сиди. Совсем неинтересно второй год учиться: все знакомо. Не хочу. Мама с папой пристали ко мне: ты должен быть инженером-конструктором. А я категорически не хочу. Я горы люблю, путешествовать хочу. Я по крови геолог, у меня дедушка всю жизнь в экспедициях был, карты составлял. Юрка поморщился. - Чем повторять одно и то же, лучше поеду в горы. Теперь я сам себе хозяин. Хочешь, едем вместе, одному скучно. Уран для атомной энергии или золото добывать будем.
      Вася снисходительно улыбался, слушая горячие речи Юрки.
      - Значит, ты убежал из дома?
      - Ага, убежал! - торжествующе воскликнул Юрка. - Так бы не отпустили меня... Ищу-ут, наверно, в милицию сообщили... А в горах меня не найдут.
      - Еще как найдут, если милиция возьмется.
      Юрка с испугом посмотрел на Васю.
      - Думаешь, поймают?
      - Обязательно... И за побег в тюрьму могут посадить. Даже обязательно.
      - Суд оправдает.
      Вначале Юрка говорил тихо, а потом все громче и громче.
      - Замучили... Как будто мне семь лет. На улицу без пальто не выбегай, холодной воды не пей, с настоящими товарищами не играй, и вообще... - Юрка безнадежно махнул рукой. - Замучили. Закормили. В школе меня "гастрономом" прозвали. А я не виноват: в портфель накладут всякой всячины, хоть целый класс обеспечивай. Мать чуть не каждый день в школу ходила, всем учителям надоела. Даже по телефону в школу звонила, уговаривала учителей, чтобы двойку на тройку исправили. Каждую неделю к врачу водила. Физкультурой заниматься не разрешала, боялась похудею. У-у, замучила, надоела ужасно! Ни за что не вернусь!
      - Однако ты и без мамки ого как лопаешь! - засмеялся Вася.
      - Теперь другое дело - сам хозяин. Не хочу, а ем, сил набираюсь. По горам лазить сила нужна.
      - Чудак! Думаешь, сила в еде? Сила в тренировке, гири поднимать надо или мешки с картошкой таскать. Вот смотри.
      Юрка ощупал согнутую руку Васи.
      - Немного есть.
      - Ничего себе немного: мешки с пшеницей по семьдесят килограммов кидал. Попробуй - узнаешь...
      Вася давно приметил под подушкой у Юрки новенький рюкзак и спросил, чем он набит. Юрка с готовностью показал содержимое. Чего там только не было: веревка, молоток, кусок брезента, компас, бутылка йода, бинт, плитка шоколада... С таинственным видом он вытащил какой-то предмет, завернутый в клеенку.
      - Поджигало... Уже заряженный порохом. Без него шагу не шагнешь. Можно охотиться на коз. И вообще можно применить, если кто нападет. В горах всегда приключения.
      "Один Юрка пропадет, - размышлял Вася. - Что бы придумать? В горы с ним поехать? Далеко он отправляется. Сталинабад у самой границы..."
      - Поедем со мной, - упрашивал Юрка. - Я и твой рюкзак буду носить, и поджигало тебе дам.
      Новенький полушубок и каракулевую кубанку Юрка еще в первый день пути забросил на верхнюю полку. Сырой ветер треплет черные кудри, Юрка ежится от холода, но упорно выбегает на станцию без пиджака.
      - Одеваться надо, - посоветовал Вася.
      - Хочу - одеваюсь, хочу - нет, - нарочито весело ответил Юрка.
      Много бывает у Васи желаний, приходится бороться с ними. Не все же они выполнимы. И вот новое желание: может, и правда в горы закатиться?..
      Дожди кончились, небо словно подменили - ни одной тучки на голубом просторе. Солнце, большое, яркое, печет и печет. Пассажиры повеселели, чаще смотрят в окна. Деревья, на удивление, еще в зеленой листве. Дома с плоскими - будто бритвой срезали - крышами, распахнутыми окнами. Босые, загорелые детишки машут руками. Едешь, едешь, а кругом только желтая бескрайняя степь. Казахстан!
      Юрка объясняет:
      - Дыни здесь растут. Кумыс все пьют. И пшеницу сеют - осваивают новые земли. Если идти прямо по степи, можно в Китай попасть. Хочешь поедем? У меня китайский шар из слоновой кости есть. В нем еще три шара; наверно, сто лет китайцы делали, такой он сложный и красивый.
      - А через границу как? - спрашивает Вася.
      - Китай теперь свой, социалистический.
      Вдали степь поднимается, упирается в небо. Хоть бы домик. И дороги нет!
      Утро. Пассажиры оживленно переговариваются, укладывают чемоданы. Пришел конец путешествию. Вася решил серьезно поговорить с Юркой. Ночью он пытался сойти на какой-то станции - пришлось забрать его рюкзак. Вначале Юрка возмущался, потом отвернулся к стенке. Чего он обижается?
      - У тебя есть специальность?
      - А зачем мне специальность?
      - С луны, что ли, свалился? У каждого человека должна быть специальность. Паньку Рогачева знаешь?
      - Не знаю.
      - Эх, семилетка, даже газет не читаешь! Паньку весь Советский Союз знает, он на голубом комбайне работает.
      Вася достал из внутреннего кармана телогрейки "Комсомольскую правду".
      Юрка пробежал глазами газету.
      - Найду самородок, обо мне тоже напишут.
      - Напишут, как же, держи карман шире... Инженеры - и те золото не сразу находят.
      - А я найду! - Юрка отвернулся к стенке.
      Вася уцепился за полу Юркиного поджака.
      - Повернись, а то стащу...
      - Вот пристал! - Юрка сел. - Ну!..
      - Хочешь быть настоящим героем, как Панька?
      - Ну!..
      - Я туда еду, где он учился. Поехали?
      - Не приставай, не хочу с тобой...
      Но Вася не из таких, которые сразу отступают.
      - Понимаешь, Юрка, на голубом комбайне будем работать. Красивый просто заглядишься, и главное - новая марка. Выпустили всего двадцать штук: десять штук привезли в училище - специально для нас.
      Глаза у Юрки большие, удивленные: о "голубом комбайне" он первый раз слышит.
      - Это же целый агрегат: пашет, сеет и убирает, - горячо утверждает Вася.
      - Так нам сразу и дадут комбайн.
      - Не сразу. Чуть-чуть подучимся - и за руль. В поле выедешь, на тебя все будут смотреть, скажут: "комбайнер".
      Юрка морщится: а как же горы? Чуть не забыл про них! Он перелистывает заветную "геологию". У Васьки своя цель. Пусть катается на голубом комбайне. У Юрки своя - поступить в геологическую партию.
      Вася выхватил из рук Юрки книгу и выбросил в окно. Юрка только ахнул.
      - С ума сошел!.. - замахнулся он на Васю.
      - Но, но... Понюхай, - Вася спокойно повертел перед носом Юрки кулак. - Когда потребуется, я тебе куплю твою книжку.
      - Дурак! - крикнул Юрка на весь вагон и соскочил с полки. А Вася похлопал по тяжелому рюкзаку Юрки.