Оксана Панкеева

Поспорить с судьбой

Глава 1

1. Король всегда прав.

2. Если король не прав, см. п.1

Кондратий IV Грозный

Мафей проснулся, рывком сел в кровати и почему-то первым делом схватился за уши. И тут же вспомнил свой страшный сон. Он быстро вскочил, оделся и скорее телепортировался в большую купальню, в надежде еще застать там если не самого Кантора, то хоть кого-нибудь, кто мог бы сказать, где мистралийца можно найти. Однако в купальне уже давно никого не было, только суетились слуги, прибирая последствия вчерашней попойки. В отчаянии Мафей бросился домой к Элмару.

Принц-бастард, в скверном настроении с тяжкого похмелья, сидел в библиотеке с большим кувшином кислого молока и мокрым полотенцем на голове. Увидев возникающего из телепорта братишку, он чуть приподнял голову и простонал:

– Если ты сейчас скажешь, что я должен встать и идти разбираться с очередным переселенцем в твоей комнате…

– Нет, – поспешно мотнул головой Мафей. – Элмар, где мистралиец? Он мне нужен.

– Он ушел, – ответил Элмар, снова роняя голову на спинку кресла. – А зачем он тебе?

– Совсем ушел?

– Да уже и уехал, наверное. Он проспал, так что утром сорвался и бегом побежал, все переживал, что опоздает, даже похмеляться не стал. А тебе-то зачем?

Мафей огорченно сел на пол и запустил пальцы в волосы.

– Элмар, – сказал он, чуть не плача. – Я видел сон. Я хотел его предупредить.

– О нем? – спросил Элмар, встревожено выпрямляясь. – Из этих твоих страшных снов?

Принц кивнул.

– Его били… И пытали раскаленным железом… Он кричал…

– Тханкварра… – тихо проворчал Элмар, сердито скомкал полотенце и бросил на пол. – Так я и знал! Вот ведь не везет девчонке… Так я и думал, что как только она к нему как следует привяжется, его тут же убьют, а она будет сидеть и ждать… А он еще рассказывал, что проклятие ничем никому не грозит! Мафей, ты хоть ей не говори раньше времени. Он еще появится где-то через недельку, тогда и предупредишь. Не сбудется же твой сон так быстро… Хотя толку предупреждать… Вон Жака предупредили, и что толку? Он боялся в кабаки ходить, а все случилось в королевском банкетном зале. От судьбы не уйдешь… Тем более, если его пошлют, все равно поедет, даже если наверняка будет знать, что убьют. Но ты предупреди, конечно… Или я сам предупрежу. И Жаку тоже скажи, вдруг меня в поход пошлют…

Он снова горестно застонал и положил голову на спинку кресла.

– Что с тобой? – сочувственно спросил Мафей. – Может, тебя полечить?

– Ты что, сам не видишь? – сердито проворчал Элмар.

– У тебя голова болит?

– И не только голова… Да что тебе, как маленькому, все объяснять надо? – принц-бастард издал очередной стон и вопросил сам себя: – Ну на кой же хрен было так напиваться? Может, Шеллар и прав?

– А, так это у тебя алкогольное отравление! – обрадовался Мафей. – А я уж думал, ты заболел…

– Уж лучше бы я заболел… – простонал Элмар. – О боги, что я вчера нес под конец… Самому стыдно…

– Слезай с кресла, – пожалел его Мафей. – И ложись на пол. На спину. Полечу.

– А ты правда можешь? – оживился похмельный герой.

– Могу. Я же токсикологию изучал, там алкогольное отравление тоже описано.

Элмар покорно сполз на пол и растянулся на пушистом толстом ковре.

– Потерпи немного, будет больно, – предупредил эльф, присаживаясь на корточки рядом с ним. Он несколько раз тряхнул кулаком, словно встряхивая невидимые кости, и с силой разжал пальцы, как будто бросил эти невидимые кости на живот пациенту. Элмар взвыл от неожиданности и вскочил.

– Ты что, убить меня хочешь? Больно же!

– Я предупреждал – потерпи, – напомнил Мафей, поднимаясь. – Ну как, лучше?

– Спасибо… – вздохнул Элмар, поднимаясь с пола и опять забираясь в кресло. – Лучше. Но все равно… Пойду я, пожалуй, лягу в постель и попробую поспать. Может теперь получится.

– А что, до сих пор не получалось?

– Да ты что, смеешься? Стоит мне лечь, как у меня тут же начинает со страшной силой кружится голова, до тошноты… Мафей, как вырастешь, никогда так не напивайся. Это так плохо… Вот, как мне сейчас. Посплю, правда, может теперь кружится не будет. А ты смотайся к Жаку, посмотри, как он там. И к Шеллару зайди. А то я сегодня уже никуда пойти не смогу, мне хоть и лучше, но все равно нехорошо. Зайдешь потом, после обеда, расскажешь, как они там.

– Хорошо, – кивнул Мафей и отправился к Жаку.

Королевский шут сидел в своей гостиной, мрачно уставившись на огонь в камине. Он даже не заметил Мафея, пока тот не подошел и не окликнул его.

– А, это ты… – так же мрачно проворчал Жак. – Ну, садись. По делу или в гости?

– Скорее в гости… Не знаю… Просто так, – Мафей забрался на подлокотник и сочувственно поинтересовался: – Тебе тоже плохо?

– А что, похоже, что мне хорошо? – угрюмо откликнулся Жак.

– У тебя тоже алкогольное отравление? – уточнил эльф.

Жак чуть оттаял и посмотрел на него с интересом.

– Ты что, у Элмара был?

– Был, – кивнул Мафей. – Я его полечил немножко, и он пошел спать. Если хочешь, я и тебя полечу.

– Да нет, спасибо, – вздохнул Жак. – Похмельем я не страдаю. Я не так много и выпил. Мне плохо просто так. Снилась всякая дрянь, и на душе паскудно… А ты чего с утра по гостям бегаешь?

Мафей объяснил причину утренней беготни по гостям, отчего Жак снова помрачнел и расстроился.

– Конечно, скажу, если увижу, – вздохнул он. – Только Ольге не говори. И чего она такая невезучая? В кои-то веки нашла себе мужика по вкусу, и на тебе… То ли правда проклятие? А с чего он тебе вдруг приснился? Тебе же обычно снятся более-менее близкие люди, а с ним ты даже не знаком.

– Знаком, – возразил Мафей и на всякий случай проверил уши. Вроде бы уши были в порядке. – Я с ним вчера общался… Ты уже спал тогда.

– Ты что, приходил туда, к нам? А зачем? Что-то спросить хотел?

Мафей повертелся на своем кресле, опять потрогал уши и вместо ответа спросил:

– Жак, почему меня не учат боевой магии?

– Тебя еще боевой магии учить? Ты и без того целую башню разнес, забыл уже? Хочешь весь дворец разнести?

– Тогда это было нечаянно. Я даже сам не понял, что я сделал. Просто ужасно перепугался и выпустил порцию чистой Силы. Но сейчас-то я уже не маленький.

– Мэтру виднее. Раз не учит, значит рано. А почему тебе вдруг пришло в голову? Подвигов захотелось?

– Нет, – принц нахмурился и посерьезнел. – Просто вчера произошло одно событие, которое заставило меня задуматься о моей полной несостоятельности в вопросах самообороны.

– Тебя что, кто-то обидел? – с некоторым удивлением поинтересовался Жак.

– Меня обозвали разными неблагозвучными словами и самым вульгарным образом оттаскали за уши. И я с ужасом обнаружил, что мне совершенно нечего было этому противопоставить. Так какой смысл в моем магическом могуществе, если любой достаточно наглый воин может схватить меня за руку и надрать мне уши на свое усмотрение?

– Это кто же сделал? – изумился Жак, забыв даже о своем угнетенном настроении. – Кантор, что ли?

– А как ты догадался?

– Да я больше не знаю настолько наглых воинов. А за что?

– Да за дело, в общем-то… Ты только не говори никому. Я не о том. Он-то ладно, он был по-своему прав и ничего плохого мне не желал. Но может же случиться и что-нибудь похуже. И что мне тогда делать? Сидеть, утирать слезы, и сознавать, что я действительно маг недоделанный, придурок непутевый, а также инфантильный лопух? Обидно, знаешь ли.

– Это он тебя так обозвал? – усмехнулся Жак. – А по какому поводу?

– Я хотел отлить у вас немножко драконьей крови, – признался Мафей. – И попробовать.

– Всего-то? Попросил бы меня, я бы тебе сам отлил.

– Вот именно, – вздохнул принц. – И ты тоже не знал, что кровь дракона смертельна для эльфов. И я не знал. А он знал откуда-то. Поймал меня за руку и отчитал за невежество.

– Правда? – недоверчиво переспросил Жак. – А он тебе клипсу не сдернул?

– Правда, – вздохнул Мафей. – я специально проверил по справочнику. Чистая правда.

– А как так может быть?

– Очень легко. Все магические напитки на эльфов действуют иначе.

– Так ты… – ужаснулся Жак. – Ты знал, что они действуют иначе, и не додумался посмотреть в справочнике до того, как в рот совать, а не после? Ну ты правда придурок непутевый… И после этого ты хочешь, чтобы мэтр тебя учил боевой магии? Да он ни за что не согласится, даже если ты ему все расскажешь. А ты ведь не расскажешь, а то еще получишь и от него.

– Конечно, не согласится, – снова вздохнул Мафей и жалобно посмотрел на Жака. – А ты? Ты тоже не согласишься?

– Ты это о чем? – не понял Жак.

– О боевой магии. – Мафей спрыгнул с ручки кресла, подошел к нему и, опустившись на одно колено, начал произносить стандартную просьбу: – С почтением и послушанием прошу вас, уважаемый мэтр, быть моим наставником и…

– Стой! – перебил его Жак. – У тебя что, блюдце полетело? Каким наставником? Я же не маг.

– Как это – ты не маг? – удивленно поднял голову эльф. – Ты самый лучший боевой маг, какого я знаю. Если ты способен в одиночку победить пятерых магистров в битве магов, у тебя достаточно высокий уровень, чтобы иметь учеников. И тебе обязательно нужны ученики, раз ты единственный представитель своей школы в этом мире. Жак, научи меня, пожалуйста. Я буду очень стараться.

– Я тебе сто раз объяснял, – жалобно простонал Жак. – Это не магия. Это виртуальное конструирование. Чисто игровая фенечка. Да и не могу я такие вещи делать сознательно, мне для этого надо вылететь в мегасеть… тьфу ты, в субреальность.

– Так я на тебя что-нибудь кастую, и ты вылетишь. А я тебя там встречу. И ты мне покажешь.

– Мафей, не морочь мне голову. Во-первых, это больно. А во вторых, как я тебе объясню хоть что-нибудь о виртуальном пространстве, если ты ни о чем подобном представления не имеешь?

– Да мне не надо объяснять, ты покажи, а я сам пойму. А потом я сам тебя и полечу, если будет больно. Жак, ну пожалуйста. А то мне придется просить Этель, а она еще потребует за это чего-то неподобающего… Я никому не скажу, что это ты. Пожалуйста. Я тебя, как друга прошу.

Жак вдруг резко повернулся и уставился на огонь в камине.

– Как друга? – изменившимся голосом повторил он. Затем наклонился и подбросил дров в камин, хотя особой надобности в этом не было.

– А как же иначе? – искренне удивился Мафей, снова забираясь на ручку кресла. – Почему ты так расстроился? Что-то не так? Может, я тебя чем-то обидел? Ты сегодня какой-то странный, будто действительно на кого-то обиделся… А, ты, наверное, обиделся на Шеллара? Он вчера спрашивал об этом… Жак, а за что?

– Знаешь, Мафей, – вздохнул Жак, не оборачиваясь. – Давай как-нибудь в другой раз. Нет у меня никакого желания об этом разговаривать. И так тошно. Скажи только честно: ты правда сам решил с утра по гостям пробежаться, или это он тебя ко мне послал?

– Сам, – обиженно отозвался Мафей. – На слово поверишь, или поклясться? Я с ним сегодня даже не виделся еще.

– Поверю, поверю. – Жак чуть смягчился и все-таки повернулся к нему. – Что, тебя действительно так беспокоит судьба человека, который надрал тебе уши?

– Почему нет? – принц удивленно взмахнул длинными пушистыми ресницами. – Уши ушами, но он еще спас мне жизнь, заставил задуматься о важных вещах, просветил в некоторых вопросах… и, кроме всего прочего, я выучил девять мистралийских слов, которых до сих пор никогда не слышал.

– Приятно иметь дело с таким оптимистом, – криво усмехнулся Жак. – А каких слов?

Мафей немедленно процитировал фрагмент из воспитательного монолога наглого воина, отчего собеседник страдальчески задрал брови и попросил:

– Ты хоть наставнику не хвастайся о своих новых познаниях, а то ему плохо станет. Мне и то как-то стремно слышать из твоих уст такую похабную матерщину. Неужели он тебя так обложил за эту несчастную кровь?

– Нет, – вздохнул Мафей. – Так он меня обложил за другое. Я смотрел в зеркале, как они с Ольгой занимаются сексом и он меня засек.

– И не надоело тебе? – укоризненно сказал Жак. – Ведь мэтр тебя уже ловил, объяснял… нет, ты дождался, что тебе уши надрали. И ведь что противно, тебе даже ни капельки не стыдно.

– Но что тут стыдного? Я не делаю ничего неподобающего, просто смотрю. В познавательных целях, а не для удовлетворения каких-либо потребностей. Я не понимаю, почему это стыдно и запрещено.

– Как тебе еще объяснять… – пожал плечами Жак. – То ли эльфы все такие бесстыжие, то ли ты дурачком прикидываешься. Попробуй представить себе, что ты с кем-то трахаешься, и в самый интересный момент вхожу я и начинаю на вас смотреть. Ну и что ты при этом почувствуешь?

– Не знаю. Мне сложно представить.

– Могу тебя просветить. У тебя все на фиг тут же упадет и тебе уже ничего не захочется. Разве что сказать мне пару тех слов, которые ты вчера выучил.

– Действительно? Так бывает?

Жак тяжко вздохнул и махнул рукой.

– Ты безнадежен. Хоть бы ты уже скорей начал, что ли, а то меня уже все эти теоретические беседы задолбали.

Мафей, которого тоже давно задолбали нравоучения на эту тему, соскочил с кресла и стал прощаться. Тем более что он действительно еще не видел сегодня кузена Шеллара и хотел его навестить, пока к нему не набежали всяческие посетители и с ним еще можно спокойно пообщаться.

Вопреки ожиданиям Мафея, в спальне его величества уже кипела жизнь. Прямо-таки бурлила и била ключом, даже через край. Король возлежал на кровати с перекошенным о боли лицом и решительно требовал, чтобы мэтр во-первых, покинул комнату и дал ему возможность поговорить о делах государственной важности, а во-вторых сделал что-нибудь с этой проклятой слабостью, поскольку его величеству крайне необходимо непременно созвать на сегодня внеочередное заседание кабинета министров. Разгневанный мэтр Истран бегал вокруг кровати и не менее решительно требовал, чтобы его величество выбросил из головы всяческие вздорные идеи касательно заседаний, поскольку вставать с постели ему категорически запрещается, и вообще не смел даже думать о государственных делах, пока не поправится. Чуть в сторонке молча стоял Флавиус со своей неизменной папкой и с каменным лицом наблюдал за битвой, терпеливо ожидая, чем она закончится. Завидев принца, он приветствовал его безмолвным поклоном и возобновил наблюдения за ходом боевых действий. Воюющие стороны тут же прекратили сражение и одновременно повернулись к Мафею.

– Доброе утро, – сказал король. – Ты не знаешь, где Элмар?

– Ваше высочество, почему вы появляетесь в королевской спальне телепортом и без разрешения? – сердито вопросил мэтр Истран. – Извольте вернуться в свою комнату и подождать меня там.

– Извините, – пробормотал растерянный Мафей, который совершенно не ожидал оказаться в центре скандала. – Доброе утро. Элмар дома, он плохо себя чувствует.

– Опять вчера набрался! – сердито простонал король. – Ну что мне с ним делать? Он мне нужен!

– Ваше величество, извольте немедленно прекратить бессмысленные затеи, встать вы все равно не сможете.

– Мэтр, вам что, самому не понятно, что если я не разберусь со всем этим бардаком сегодня, в крайнем случае завтра, то к моменту выздоровления я останусь без короны!

– Сегодня я вам категорически запрещаю даже пытаться встать с постели! А насчет завтра поговорим отдельно.

Пока они препирались, Флавиус молча поманил Мафея пальцем и тихо шепнул, наклонившись к его уху:

– Ваше высочество, я вас убедительно прошу на пять минут чем-нибудь отвлечь вашего наставника. В интересах короны.

Мафей немедленно воззвал:

– Простите, мэтр, не могли бы вы уделить мне пять минут? Я хотел… мне необходимо вам кое-что рассказать.

– Что именно? – ворчливо поинтересовался мэтр, отвлекаясь от перебранки с его величеством. Мафей выразительно покосился на короля и попросил:

– Мы не могли бы… вернуться в лабораторию или куда-нибудь еще?

Наставник со вздохом согласился, и они вместе покинули спальню его величества к великой радости последнего и неописуемому облегчению главы департамента. В лаборатории мэтр Истран уселся в кресло и сказал, насмешливо взирая на ученика:

– Ну, и что же вы собираетесь мне поведать, ваше высочество? Уже придумали или будете импровизировать?

– Вовсе нет, – состроил обиженную рожицу Мафей. – Я собирался рассказать вам свой сон.

– А я полагал, вы собираетесь убрать меня из опочивальни его величества, чтобы он мог все-таки побеседовать со своим любимым господином Флавиусом.

– Почему же вы тогда согласились? – не удержавшись, спросил Мафей и уселся на шкафчик с картотекой.

– Потому что кое в чем его величество все же прав… но я вас слушаю, ваше высочество.

Мафей изложил свой сон и выжидающе уставился на наставника.

– А чего вы от меня ожидаете? – удивился тот. – Мне, конечно, очень жаль, этот молодой человек мне чем-то симпатичен, но сделать что-либо, чтобы предотвратить его печальную судьбу, я не в состоянии. Остается только уповать на то, что в данном случае, как и в предыдущих, обойдется без фатальных последствий.

– Я хотел уточнить, – замялся Мафей. – Вчера Шеллар упрекнул меня за то, что я не рассказал ему свой предыдущий сон… и просил впредь рассказывать все, что бы мне ни приснилось. А я боюсь его расстроить. Как вы полагаете?..

– Я полагаю, рассказать, конечно, следует, но не сейчас, а позже, когда он поправится. А сейчас я вас покину и попытаюсь все-таки прийти к взаимному согласию с его величеством. Если, конечно, вы не желаете рассказать мне еще что-нибудь.

Мафей запаниковал.

– А… вы хотели еще что-то узнать?

– Хотел бы. Но я вижу, вы твердо намерены это от меня скрыть? Вы опасаетесь наказания, или вам просто стыдно признаться?

– Что вы имеете в виду? – для верности уточнил Мафей, заливаясь краской.

– Вчера ночью я видел, как вы в величайшем смятении рылись в справочнике «Снадобья, эликсиры и прочие магические напитки», и, найдя искомое, пришли в ужас. Кроме того, ваши уши выглядели так, словно их кто-то перед этим как следует намял. Вот я хотел бы узнать, кто именно. За что, я догадался. Вас изловили при попытке похитить сосуд с кровью дракона и, вероятно, отпить из него. А вот кто? Этель?

– Почему вы так решили?

– Потому, что вряд ли кто-либо еще решился бы поступить с вами подобным образом, а у нее и не на такое наглости хватит. Или вы хотите сказать, что я ошибся?

– Ошиблись, – вздохнул Мафей. – Это сделал дон Диего. Тот, что мне потом приснился.

– Невероятно! Какой необыкновенный человек! Он не сказал вам, откуда у него такие познания о свойствах магических напитков?

– Сказал, – охотно ответил Мафей, радуясь возможности увести разговор в сторону. – Из собственного жизненного опыта. Он говорил, что у него есть знакомый, тоже полуэльф, как и я, и этот знакомый его как-то однажды просветил на этот счет. Правда, больше ничего об этом загадочном знакомом он не сказал… а жаль. Мне было бы интересно пообщаться с себе подобными. Да и полезно, наверное…

– Что ж, – усмехнулся наставник, – утешьтесь тем, что вы и так получили невероятно полезный для вас опыт. Как вам понравилась такая разновидность воспитания? Может быть, и мне стоило бы периодически прибегать к столь действенному методу? Насколько я помню, на его величество телесные наказания произвели в свое время незабываемое впечатление.

– Не надо, – уныло пробормотал принц.

– Что ж, сейчас мне некогда беседовать с вами на эту тему, тем более что вы уже получили адекватное наказание за ваше невежество и недостойное поведение. Но впредь имейте в виду, что метод нашего мистралийского гостя мне чрезвычайно понравился.

– Да, мэтр, – обрадовано кивнул Мафей, радуясь, что хоть зеркала в разговоре не всплыли. И, все-таки набравшись наглости, поинтересовался насчет боевой магии. Мэтр понимающе улыбнулся и выбрался из кресла.

– Я научу вас обездвиживать противника, и этого будет вполне достаточно. А о боевой магии можете смело забыть на ближайшие двадцать-тридцать лет.

У тебя хоть капля мозгов есть? Хоть немножечко? Вот столечко? Что ты себе думал своей пустопорожней тыквой, когда кастовал телепорт в место, которого ты толком не помнишь? Молодость вспомнить захотелось? Прогуляться по памятным местам, по которым тебя наставник смычком гонял? Ну, подставкой от пюпитра, какая разница… Так мало того, что ты этих мест уже не помнишь, ты еще и не разобрался как следует в совмещении преломлений. Я не маг, и то понимаю, что тебе дальше, чем от штаба до уборной телепортироваться не следовало, а тебя по континенту понесло! Ты вообще о чем-нибудь способен думать, кроме своей магии и своих стихов? Ну да, еще о бабах, это я в курсе. Совесть у тебя есть? Что ты мне улыбаешься, девушка я тебе, что ли? Я из-за тебя, паршивца, чуть умом не тронулся! Где тебя носило все это время? То есть, как – не знаешь? Очень мило – не знает он! Как у тебя ума хватило кидаться неизвестно куда, без малейшей гарантии найти дорогу назад, зная, что без тебя тут все рухнет к свиньям собачьим? Как я еще тебе должен объяснять, сколько тебе раз еще повторять, что ты не для красоты здесь околачиваешься? Как мне еще бороться с твоей проклятой эльфийской мозговой недостаточностью? Как в тебя вбить хоть какое-то понятие об ответственности, как тебе еще доступнее объяснить, что ты здесь главный, на тебе все держится и ты в ответе за все и за всех? Пассионарио, я не знаю, что с тобой делать. Какому идиоту пришла в голову мысль, что ты можешь возглавить партию? И с какой стати? Потому, что ты непревзойденный оратор? Так ведь это единственное твое достоинство, все прочее – одни недостатки! Тебя же и близко нельзя подпускать ни к чему, где требуется хоть капля ответственности! Тебе пару мышей нельзя доверить, сдохнут от недосмотра, а тебе доверили командовать людьми! Что ты опять улыбаешься? Не будет он больше! Так я и поверил! О небо, за что мне такое наказание! За какие прегрешения шеф мне повесил на шею этих двух негодников? Одного вполне хватило бы, чтобы рехнуться за пару лун… С Кантором и то легче, он хоть не улыбается… Перестань улыбаться, на меня это не действует, я амулет надел! Телепортист хренов! Есть же т-кабина, на кой оно тебе сдалось – так рисковать! Еще раз что-то подобное выкинешь – я на тебя ошейник надену! Вот небо свидетель – надену и заклепаю намертво собственными руками! Чтобы вообще больше колдовать не смог! И нечего на меня глазами сверкать, напугал тоже! На баб своих будешь сверкать, может, испугаются и разбегутся! Пусть? А что ж такое? За ум взялся, или где-то в странствиях яйца оторвало? Или просто новую нашел? Да перестань улыбаться, что ты прямо сияешь весь! Ну вот, опять! Где ты их находишь, этих самых прекрасных на свете? Ну да, так я и поверил, что у тебя хоть что-то может быть серьезно! Не смеши. В каком из миров ты ее откопал? Да вы что, сговорились? Я теперь что, вам обоим буду записочки таскать? Да пошли вы на… оба, придурки влюбленные! Нет, не иначе шеф все-таки врет насчет эльфа, чтоб я сдох, вы точно-таки братья! Да разумеется, про Кантора я все знаю, не хватало мне только, чтобы и ты себе ненормальную переселенку нашел… Что нормальная, это радует, но то, что они знакомы – уже не очень… Кто хоть? Да ты что, последние остатки мозгов куда-то телепортировал? Охренел совсем? Ты еще помнишь, чем однажды кончилась для Кантора вот такая же неземная любовь? Не смей и близко подходить ко дворцу! Не хватало, чтобы тебя там поймали! Да запросто, не пройдет и луны, как Шеллар со своим Флавиусом тебя там засекут и изловят! Не убьют, конечно, но засветишься на весь мир, я тебе гарантирую. Это в лучшем случае. А еще тебя могут принять за шпиона. Или выдать мистралийскому правительству, если того потребуют интересы короны. Или втянуть в какую-нибудь авантюру, на которые Шеллар большой мастер. Кантор уже вляпался, чуть не пристрелили позавчера, тоже именно по этой самой причине. Не мог он этих коронованных особ послать куда подальше… Так что и думать забудь болтаться по королевским дворцам, сиди дома и пиши стихи, если уж так невмоготу. Да, именно так! Кантору можно, а тебе нельзя! Потому что Кантор серьезный и осторожный, а ты – безответственный недотепа. Потому, что для него это редкий шанс как-то поправить его проблемы с психикой, а для тебя – развлечение. И потому, что он – рядовой боевик, если с ним что-то случится, разве что родные поплачут, а ты… Как тебе непонятно? Ты – наш вождь, хоть и хреновенький, и твоя распроклятая улыбка – наше знамя, перестань наконец улыбаться! И если что случится с тобой, наше движение накроется… вот тем самым. Если ты еще помнишь, ты – наш последний шанс навести какой-то порядок в этой несчастной стране, твоей стране, между прочим! Хотя я не представляю, как ты наведешь порядок в стране, если у тебя в комнате бардак такой, что зайти страшно… В общем, ты меня понял? С базы ни шагу, никаких больше самостоятельных занятий магией, и никаких прекрасных и совершенных баб в королевских дворцах! Ты меня хорошо понял? Не слышу ответа. Что? Что ты мне показал? Ах ты, засранец! У Кантора научился? И шеф еще говорит, что вы не братья! Я очень даже смею тебя воспитывать и на тебя орать, и нечего становиться в позу и строить из себя оскорбленную добродетель, ты в самом деле виноват. Куда! Стой! Не смей! Ах ты, паршивец! Вернись немедленно!.. Нет, ну что мне с ним делать? Шефу пожаловаться? И где этого негодника опять искать? Ненавижу! Всех! Этих неуправляемых подопечных, этого шефа, и эльфов заодно, если он все-таки не врет…

Господа министры и господа президиум дворянского собрания покидали зал заседаний в полном молчании. Никто не переговаривался с соседом, никто не обсуждал абсолютно ничего, никто не высказывал никакого мнения. Все выходили молча, бледные, с одеревеневшими лицами, и поспешно разбегались, словно торопясь покинуть некое страшное место. Последним вышел король, опираясь на плечо Элмара. Он шел с трудом, шатаясь и морщась от боли, бледный и весь какой-то всклокоченный, как после драки. Элмар бережно поддерживал его и негромко что-то говорил. Лицо у его высочества было примерно такое же, как и у господ министров.

Жак подождал, пока они пройдут, вышел из-за колонны, и не торопясь, двинулся следом. У двери королевских апартаментов он остановился, прислушался, но входить не стал, поздоровался со стражниками и сел на корточки под развесистым экзотическим кустом в огромной кадке. Достал из кармана сигарету, зажал в зубах и стал шарить по карманам в поисках спичек. Стражники неуверенно затоптались, видимо, горя желанием подойти, но не решаясь. Затем Марк все-таки прислонил к стене алебарду и, воровато озираясь, не видать ли где какого начальства, подошел и присел рядом.

– Что там у вас было? – вполголоса спросил он.

– Где? – не понял Жак.

– На заседании.

– Я там не был, – пожал плечами шут. – Я только что пришел. А там что-то было?

– Ты даже не слышал ничего?

– Ничегошеньки. Я пришел, когда все уже выходили. Заметил только, что у всех морды перекошены. А там что, шумели?

– Не просто шумели, орал кто-то на весь дворец, стекла били… Драка там случилась, что ли? А мы тут стоим, ничего не знаем…

– Стекла били? – изумился Жак. – На заседании кабинета министров? Ни хрена себе, позаседали… надо будет у Элмара спросить. Марк, ты не знаешь, он выйдет или телепортом домой уйдет?

– Не знаю, – развел руками Марк. – Выйдет, наверное, если только его король не засадит в свой кабинет. Подожди, если время есть. Может, мэтр выйдет, его спросишь. Заодно нам расскажешь, что позавчера вечером случилось на этом ужине, чтоб ему провалиться.

– Ты разве там не был? – помрачнел Жак.

– Был. Но я ничего не понял. И ребята тоже. Что с тобой случилось? Ты же сроду оружия в руках не держал и вообще крови боишься. Или ты до сих пор прикидывался, а на самом деле ты особо секретный агент Флавиуса?

– Ну вот, пошли гулять сплетни… – недовольно проворчал Жак. – Блюдце у меня взлетело по серьезному. Перенервничал, наверное. В глазах потемнело… и дальше ничего не помню. Очнулся с мечом в руках, кругом кровища и головы валяются… Бр-р-р! До сих пор страшно!

– А-а, – понимающе протянул Марк. – Тогда понятно. Ну и хорошо. А то если бы не ты, мы бы еще неизвестно сколько с этой Комиссией мучились. Наш начальник вообще на радостях дома праздник закатил по этому поводу… А нам вот, видишь, караулы удвоили… А вот и его высочество, и ждать не пришлось. Ну ладно, пойду на пост, пока никто не заметил.

Марк шмыгнул на свое место у дверей, а Жак поднялся из-под кадки и поприветствовал Элмара, который поспешно покидал королевские апартаменты.

– Ой, Жак! – обрадовался Элмар. – Вот хорошо, что ты пришел! А Шеллар о тебе спрашивал! Только сейчас к нему не стоит ходить, его мэтр каким-то эликсиром напоил, и он не совсем при памяти…

– Я не к нему, – опустил глаза Жак. – Я к тебе. Ты куда сейчас?

– Я? – Элмар минутку подумал и махнул рукой. – А, демоны с ним со всем! Мне надо срочно что-то выпить, так что пойдем в самый ближайший кабак.

– Почему не здесь? – удивился Жак.

– Во-первых, у меня есть подозрение, что Шеллар запретил меня поить во дворце, а во-вторых, я тебе хочу что-то рассказать, а тут… сам понимаешь, дворец есть дворец. Пойдем в «Веселую белку», тут рядом. Я тебя угощу.

– Может, не надо в кабак… – замялся Жак и тут же сам себя одернул: – Ой, чего это я! Привычка осталась – по кабакам не ходить. Пошли. Расскажешь мне, что там было на заседании и кто там стекла бил.

– Расскажу, – пообещал Элмар. – Только не сейчас. Выпью, успокоюсь немного…

– А чего все с такими мордами выходили? – поинтересовался Жак, едва поспевая за широким шагом принца-бастарда.

– И это тоже расскажу, только потерпи немного.

– Ладно, – Жак чуть пожал плечами, помолчал, потом спросил, неловко отводя глаза: – Как он там? Вообще?

– Шеллар? Да вот видишь, не лежится ему спокойно. Вчера поставил всех на уши, с мэтром поругался…

– Из-за чего?

– Из-за всего. Из-за постельного режима, обезболивающих заклинаний, тонизирующих эликсиров и всего прочего. Вот уж трудяга-энтузиаст! Он вообще хотел это заседание вчера провести. Представляешь себе? Голову от подушки оторвать не может, а туда же! Надо ему это заседание, ну просто позарез! По мне, так Флавиус бы сам прекрасно без него провел, и никто бы и не вякнул, так нет, ему лично понадобилось! Вот он и пристал к мэтру, чтобы тот ему кастовал обезболивающее днем и еще приготовил какой-то эликсир, придающий сил. А если кастовать днем, то перерыв придется делать ночью. А спать как? И эликсир этот, от него потом такие постэффекты, что здоровому мало не покажется. А ему хоть говори, хоть не говори, уперся – и все. А мэтр тоже уперся, и ни в какую. На том и поругались. Мэтр кричит, что его величество себя угробить желает, а Шеллар ему на это, что, дескать, если он еще пару дней пролежит, то его кто-то другой угробит… В общем, они достигли компромисса – мэтр напоил его этим эликсиром, а обезболивающее кастовать не стал. Понадеялся, что в таком случае Шеллар свое заседание поскорей закончит. Как же! Уж лучше бы кастовал все-таки. Может, как-то и обошлось бы. А так пошел мой бедный кузен на это траханое заседание своими ногами, но при полном букете ощущений… В тебя никогда стрелой не попадали? Впрочем, что это я дурацкие вопросы задаю… Поверь мне, гадостная штука, да еще «бабочка», да еще на вторые сутки, когда воспаление идет… В общем, приятного мало, по себе знаю.

Они спустились по мраморным ступеням дворца, прошли по мощеной аллее и вышли за ворота.

– Весна… – мечтательно произнес Элмар, вдохнув полной грудью и полюбовавшись на солнце. – Вот и еще один год пролетел… Кстати, с новым годом.

– Тебя тоже, – вздохнул Жак, которого, похоже, не особо радовала весна. – Ну, и дальше?

– Подожди, – попросил Элмар. – Не на улице же.

Жак послушно замолк и терпеливо молчал всю дорогу до ресторации «Веселая белка», а также все время, пока Элмар распоряжался насчет отдельного кабинета и выпивки.

– Ну, так что же там случилось? – спросил он, когда Элмар, наконец, осушил изрядный бокал вина и тут же налил себе следующий.

– А как ты думаешь?

– Я думаю, его величество изволили лишиться чувств посреди заседания, – предположил Жак.

– И близко не угадал, – печально усмехнулся Элмар, пропустил еще бокал и занялся мясным рулетом с овощами. – Как же, дождешься от него! Как только все остальные там чувств не лишились, вот что странно… Так вот, собрались мы все и засели – министры и президиум дворянского собрания совместно. Шеллар, понятно, сам речи говорить не в состоянии, он поручил доклад Флавиусу. Тот и доложил. Что дескать, произошло одно досадное недоразумение и одно чудовищное преступление. Недоразумение – что один из гостей на банкете обезумел и покромсал Комиссию, а преступление – что готовился государственный переворот и было совершено покушение на короля. По этому поводу были приняты меры… и зачитал список мер из тридцати двух пунктов. Хорошие меры, мне понравилось. Все счета членов Комиссии арестовали, имущество конфисковали, как нажитое преступным путем, поправив тем самым финансовые дела королевства. Все документы из их конторы изъяли, и нашли там уйму интересного. Вчера ночью, пока мы в купальне расслаблялись, Флавиус трудился, как землеройка – по городу прошли повальные аресты, утром уже кое-кого и осудили, а к вечеру и казнили.

– Так быстро? – удивился Жак.

– Так это же не уголовные дела. В службе Безопасности дела об угрозе короне решаются быстро и без всяких там адвокатов. Особенно если речь идет о заговоре и покушении на короля. Заседает закрытый трибунал, и готово. Тем более, там доказательств – хоть ковшом черпай. Так что штук восемь голов на площади Справедливости уже торчит, и еще человек полтораста сидят в подвалах департамента, ждут. А начальника службы безопасности господина Фейна вообще на кол посадили. Я так понял, Флавиус крепко обиделся, что Фейн метил на его место и из-за этого провалил какую-то грандиозную секретную операцию. А Флавиус – он шутить не любит… Заодно и прочих сотрудников пугнул как следует. Некоторых министров тоже арестовали, на заседание заместители приходили… Так о чем это я? Ах, да. Зачитал Флавиус свой доклад и тонко им намекнул, чтобы впредь вели себя прилично и думать забыли о всяких безобразиях, потому как неуязвимых среди них не осталось. И ты думаешь, эти придурки поняли намек? Они начали протестовать! Как тебе нравится! А начал все граф Монкар. Как это его пропустили вчера ночью, неужто не за что было? Он вчера весь день настраивал дворянское собрание, чтобы все протестовали и требовали расследования, рассмотрения дел в суде, и вообще высказали королю неодобрение и недоверие. Так вот, он высказал сомнения насчет того, что было преступлением, а что – недоразумением…

– Какой догадливый! – хмыкнул Жак.

– Возможно, возможно… Расписал в красках, как ни за что ни про что выволокли из дома его ненаглядную Алису и призвал всех не допускать беззакония и злоупотребления властью.

– Кто бы говорил! – опять хмыкнул Жак.

– Вот именно. Шеллар ему на это ответил, спокойно так и логично, как он всегда это делает. Дескать, никаких сомнений в том, что с Комиссией произошло именно недоразумение, быть не может, поскольку будь ты в своем уме, то ничего бы им не сделал, а безумцы не подлежат суду. Так что тут и расследовать нечего. А с Алисой разберутся, виновата она там или нет. И ничего беззаконного делаться не будет. Можно будет даже подумать о помиловании, если все пойдет нормально. Тоже, значит, намекнул. И эти гоблины бестолковые так и не поняли! Им показалось, что его величество изволит оправдываться, и значит можно на него, как Ольга говорит, наехать. И пошло. Выступил генерал Дальдо, все с теми же идеями насчет беззакония и заявил, что король использует элитные войска по своему желанию, не ставя в известность генштаб… А между прочим, он имеет такое право, и генштаб ставят в известность только из вежливости. То ли генерал об этом забыл, то ли просто хотел создать мнение присутствующих. Я вижу, Шеллар сидит и тихо звереет. Он вообще с самого начала был какой-то нервный, взвинченный – от этого эликсира, от боли, да еще почти двое суток не курил. Но самообладания пока не потерял и только напомнил генералу насчет того, что корпус паладинов подчиняется королю и он имеет право им распоряжаться. И предложил высказываться, если еще у кого-то есть соображения по данному вопросу. Тут они вообще распоясались. Наше дворянское собрание приволокло на заседание наследников герцога Браско – у него пять сыновей, оказывается, и от их имени выразили протест против конфискации, а эти пять лбов еще и разорались… Кто их только пустил? Потом то же самое учинили компаньоны Ваира – у них же из общего дела капитал изъяли, получается. Казначей слезу пустил, что в пещере сокровищ нашли совсем мало, наверное, девушки растащили, и дефицит бюджета по-прежнему поправить нечем… смеешься? Я тоже чуть со смеху не помер. Министр иностранных дел скулил, что мировая общественность скажет, нас после этого, как Мистралию, перестанут за людей считать… Тут уже Шеллар пятнами пошел, сидит, сопит, как тролль, глаза кровью налились, но молчит. А они видят, что он молчит, и полный бардак пошел…

– Это тогда стекла выбили? – уточнил Жак.

– Да никто стекла не бил, подожди, не перебивай. Опять взял слово граф Монкар и предложил во-первых, создать особую комиссию по расследованию коварного убийства на банкете и добиться, чтобы голова виновника – то есть твоя – украсила площадь Справедливости. А также все беззаконные деяния его величества внести в отдельный список и на основании этого списка поставить вопрос о правомерности его пребывания на престоле. Так делается, если ты не знаешь. Короли не предстают перед судом, но если попадаются на чем-то преступном, с них запросто снимают корону. Я как понял, к чему идет, мне чуть дурно не сделалось. Как представил себе, что мне придется все-таки занять престол… И тут смотрю – Шеллар приподнимается, встает во весь рост, и как рявкнет: «Корону? Корону тебе, сукин сын?» Все сразу – хлоп! – и заткнулись. А он повел глазами по залу и негромко так начинает говорить. Вы, говорит, господа, намеков не понимаете. Вы тут настолько уже обнаглели, что на второй день после неудачного заговора приходите ко мне и начинаете высказывать претензии. Говорит, а голос все громче, громче… Доходит, говорит, уже до того, что человек, по уши погрязший в заговоре, лучший друг руководителя и отец активной участницы, которого оставили на свободе только из уважения к его былым заслугам, ставит вопрос – могу ли я оставаться на престоле? Это следует понимать так, что заговор продолжается? И уже не говорит, а кричит. Когда шайка мошенников фактически узурпировала власть, вам это казалось законным и правильным, потому что они с вами дружили и делились взятками, а когда их не стало и законный правитель начинает наводить порядок, вы вопите о беззаконии? Голову вам захотелось? А о своей собственной вы подумали? Где она может оказаться завтра, вместе с вашим списком? – Элмар перевел дыхание, опорожнил еще один бокал и продолжил. – Жак, это было жутко, можешь мне поверить. Он орал минут десять. У всех дар речи пропал моментально. У меня тоже. Никто никогда не слышал, чтобы Шеллар так орал. Он голос-то повышал в крайне редких случаях, сам знаешь. А тут… страшно было смотреть. Стоит, ладонями в стол уперся, бешеными глазами водит и орет. Боги, я никогда не подозревал, что у моего кузена такая луженая глотка! Он по каждому прошелся персонально, каждого ткнул носом в дерьмо и обложил матом в семь этажей. Генерала, у которого берут солдат для покушения на короля, а он знать не знает. Казначея, у которого в казне образовалась загадочная бездонная дыра и которого ждет личная королевская ревизия, и если он до тех пор эту бездонную дыру не заделает, свои претензии будет высказывать на том свете предкам. Наследников этих придурочных, которым оставили родовой замок, а они еще недовольны, наверно, хотят вообще титула лишиться. Министра иностранных дел, который работает на три разведки одновременно и почему-то думает, что никто об этом не знает… Ну и прочих… тоже. Я испугался, что его сейчас еще и безумцем объявят, стал за камзол дергать, так и мне заодно досталось. Что я сижу тут для мебели, первый наследник называется, не имею понятия, что творится в стране, и вином от меня разит с утра. А я, между прочим, всего один бокал за завтраком выпил. Даже обидно… Все застыли, никто не шевелится, и все ждут, чем же это закончится.

– И чем это закончилось? – поинтересовался Жак.

– Тем, что начали лопаться стекла, которые тебе так покоя не давали. Никто их не бил, они сами полопались. Штуки три. Тогда его величество изволили опомниться и замолчать. Повел глазами по залу, посмотрел на их окаменевшие физиономии, и уже нормальным голосом сказал: «Я тут король или хрен собачий?». И знаешь, как-то ни у кого сомнений не возникло. Вот уж никогда не думал, что можно так напугать людей простым десятиминутным криком.

– Я так понимаю, – улыбнулся Жак, – Что сегодня его величество научился гневаться?

– Ты смеешься… Мне тоже всегда было смешно, когда он говорил, что страшен в гневе, только никто этого не знает. А ведь правда страшно. Я уж решил, что у него что-то в голове нарушилось… А он наорал на всех, а потом сел и опять спокойно так говорит: «А теперь, господа, давайте договариваться по-хорошему, как цивилизованные люди». Последний намек, так сказать сделал: либо вы, сволочи, успокоитесь и заткнетесь, либо полетят новые головы, благо, есть за что. И ведь сразу к ним вернулась способность понимать намеки, и в пять минут договорились. Вспомнили, кто здесь король, и какие у него права, и полностью осознали, что неуязвимых среди них действительно не осталось. А с Монкаром они договорились персонально – обменялись, так сказать, головами – Шеллар помилует Алису, а Монкар отвечает за твою безопасность. И если вдруг с тобой что случится, разбираться не будут, а сразу за нее возьмутся. Кстати, ты в курсе, что Ольгин мистралиец Монкара обложил матом, показал ему два пальца и еще побить грозился?

– За что? – хихикнул Жак, представив себе эту картину.

– Его светлость вломился в королевские апартаменты и начал хамить и что-то требовать. А Диего там в это время один сидел, мы с Мафеем Шеллара в клинику отнесли. Ну, ты же знаешь этого нахала? Хотя ты с ним мало общался… Так вот, наш мистралийский друг начисто лишен такого качества, как почтение к вышестоящим, зато наглости у него на шестерых. Он послал его светлость во все известные науке места и посулил выкинуть силком, если сам не уберется. Монкар пытался пожаловаться, но тут уж я это дело пресек, сказал, что не советую ему связываться, что, дескать, мистралийцы – они такие, если вдруг с этим нахалом что-то случится, наедут братья и устроят кровную месть, и тому подобный вздор. Откуда только фантазия взялась?

– Подействовало? – поинтересовался Жак.

– Еще как! А еще, чтобы Шеллар не думал, что я у него для мебели, я им тоже сказал, что если вдруг с моего кузена снимут корону, она перейдет ко мне, а я кузена Шеллара очень люблю и сделаю его своей правой рукой с неограниченными полномочиями. И еще заодно вызвал на поединок всех пятерых наследников герцога Браско. Что противно, ни один не принял вызов. Четверо сказали, что они недостойны скрестить меч с особой королевской крови, и тут же по быстрому смылись. А пятый, злобный сукин сын, сказал, что он бы с удовольствием, но он маг, а я воин, так что поединка у нас не выйдет, разве что Мафей его вызовет.

– Дурак он, что ли? – отозвался Жак. – Если Мафею показать пару боевых заклинаний, он от этого героя мокрого места не оставит. Из него дурная Сила так и прет, ее только оформить как-то…

– Правда? – порадовался Элмар. – Я знал, что Мафей силен, но не думал, что настолько.

– Ну, а дальше что? – напомнил Жак.

– Да в общем, все. На том и закончилось. Все быстро разбежались по своим делам: казначей – дырку заделывать, генерал – виноватых искать, министр иностранных дел – лекарства принимать… Ну, и так далее. А Шеллар даже извинился передо мной, за то, что наорал и нахамил. Извини, говорит, Элмар, я не хотел тебя обидеть, просто не дергай меня за камзол, когда я в гневе… А потом действие эликсира кончилось, он еле успел до свих покоев добраться, а в гостиной мне уже пришлось его на руки брать, а то бы свалился. Мэтр его отругал, какой-то наркотой напоил и уложил в постель. – Элмар вздохнул, в очередной раз опростал бокал и вдруг спросил: – Жак, а ты почему к нему не приходишь? Он о тебе постоянно спрашивает. Переживает, что ты на него обиделся.

– Странно, – ядовито ответил Жак, как-то сразу помрачнев. – Когда он меня подставлял вот так по-свински, он не переживал. Друг, называется. Если бы он меня просто об этом попросил по-дружески, я бы… я бы и это для него сделал. А он вот так…

– Он не хотел, – угрюмо сказал Элмар, опустив глаза. – Это я его заставил.

– Слушай, рассказывай эти сказки Мафею, ладно? – скривился Жак. – Понятно, ты его любишь, хочешь, чтобы у него все было хорошо, у тебя хватит благородства взять все на себя, но не надо мне врать так по-детски.

– Я не вру, – настойчиво повторил Элмар, не поднимая глаз. – Это я виноват. Когда он сказал, что мне придется занять престол…

– С чего бы? – перебил его Жак.

– У него был другой план. Он собирался убить их сам. А после этого ему пришлось бы в любом случае сложить с себя корону. И я так из-за этого расстроился, что совсем разум потерял. Я взял с него слово, что если он придумает что-то другое, то обязательно попробует. Вот он это и придумал. Он не хотел. Он говорил, что план никуда не годный, подлый и безнравственный, но я настоял. Уж очень мне не хотелось быть королем. – Элмар поднял глаза и покаянно продолжил: – Жак, клянусь честью, так оно и было. Он не хотел тебя подставлять А я… я не знал, что это будешь ты. Он мне не сказал. Если бы я знал, я бы не позволил тебе взять мой меч. А если бы знал ты, ты бы не трансформировался. Он не мог сказать. Ни тебе, ни мне. Прости нас. Прошу тебя. Сходи к нему. Все равно ведь помиритесь, что я, тебя не знаю. Сходи, поговорите, объяснитесь по-человечески. Он бы сам к тебе пришел, если бы мог. Жак, он ведь переживает. Ему и без того плохо. Если вы не помиритесь, он ведь и правда мне не простит.

Жак вздохнул и заговорил о другом.

– А у меня новость, – сказал он. – Тереза, наконец, избавилась от своих проблем.

– Так вот ты где вчера был? – повеселел Элмар. – Из постели весь день не вылезал?

– Почему весь день? Днем она меня всякими зельями отпаивала, потому что у меня до самого вечера все конечности тряслись. А уж ночью конечно…

– Ну надо же! – восхитился Элмар. – Что же он с ней сделал?

– Кто? – не понял Жак.

– Диего. Они чуть ли не час просидели вместе в оранжерее, и после того вышли в обнимку. Тут явно без него не обошлось. Но ты не думай, он ничего неподобающего не делал. Поколдовал, наверно.

– Вот это номер… А она мне не сказала.

– Не сказала? Может, и мне не следовало говорить?

– Теперь уже поздно. Сказал так сказал. Я ей не признаюсь, не переживай. Но любопытно все-таки… Неужели он правда маг? Надо будет Мафея спросить, не заметил ли чего интересного.

Элмар чуть помрачнел и задумчиво посмотрел на бокал в своей руке. Потом подумал и поставил на стол.

– Жак, – сказал он, продолжая исследовать цвет вина в бокале. – Скажи, я действительно слишком много пью, или это у моего кузена… преувеличенные опасения?

Жак пожал плечами.

– Нашел у кого спросить. Откуда я знаю, сколько для тебя много, а сколько нет? Он тебя лучше знает. А с чего ты вдруг об этом задумался?

– На днях Шеллар мне прямым текстом заявил, что я спиваюсь. Жак, скажи честно, я спиваюсь?

– Я тебе что, врач-нарколог? – жалобно уставился на него Жак. – Спроси у специалиста. Или хотя бы у Ольги.

– А Ольга что, специалист?

– Да нет… Но в ее время алкоголизм был массовой проблемой, и официальная пропаганда на каждом углу вещала о его вреде… ну, и население просвещали по этому вопросу. Хотя население слушало и продолжало пить.

– Так вот почему она так много пьет! – оживился Элмар. – Это просто традиция ее родины! А я уж боялся, что с ней что-то не в порядке.

– Слушай, – не утерпел Жак. – Что Ольга пьет много, ты замечаешь, а сколько пьешь ты – должен считать я? Вот сядь сам и подумай, много ли ты пьешь, часто ли ты это делаешь, помнишь ли себя, как напьешься и как себя чувствуешь наутро. Кстати, должен заметить, что Ольга всегда все помнит и у нее не бывает похмелья.

– Ты опять об охоте? – нахмурился принц-бастард. – А я совсем о другом. Вчера я сидел, вспоминал позавчерашний вечер и чуть со стыда не сгорел. Я ведь до того допился, что разоткровенничался с малознакомым человеком о таких вещах… о которых никогда ни с кем не говорил.

– Да ты постоянно что-то подобное делаешь, – заметил Жак. – Ты вспомни. Вечно напьешься, чего-нибудь отмочишь, а потом две недели страдаешь и стыдишься. И поди разберись, то ли ты по жизни такой и есть, то ли правда спиваешься. Так что, или иди к специалисту, или разбирайся сам. Считай, сколько пьешь, записывай и выводи статистику.

– Я тебе что, алхимик? – обиделся Элмар. – Я не знаю, как это делается.

– Ну, не выводи статистику. Так посмотри и разберись. Но лучше сходи к специалисту. Или стыдно?

– А тебе бы не стыдно было?

– Мне? Нет. Я же не принц. Я так… болтающееся при дворе нечто, которое при случае можно использовать и подставлять. А тебе могу дать еще один совет. Когда тебе хочется выпить, попробуй отказаться от этого желания, и посмотри, насколько трудно это окажется. А то ты сначала выпил кварту или полторы, а потом задумался…

Элмар скорбно задрал брови и с болью в голосе произнес:

– Жак, не говори так…

– А делать так – оно ничего, можно? – проворчал Жак. – Я вчера вообще хотел уехать из этого города на фиг куда подальше… но пришел Мафей, глазами похлопал, потом Тереза пришла… И понял я, что просто не смогу. Не станет у меня сил бросить их и уехать. А вы… а пошли бы вы с вашими государственными проблемами, с вашей честью и вашим благородством, и извинениями вашими… великие комбинаторы! Завтра подам в отставку, сменю квартиру, найду другую работу, женюсь… и больше ни за какие хряпки не буду иметь дел с королями и прочими наследными принцами.

– Ты серьезно? – ужаснулся Элмар.

– А что, у меня, по-твоему, есть настроение шутить?

– Ты хочешь от нас уйти? Жак, не надо, прошу тебя. Поговорите и помиритесь. А то ведь он от тебя не отстанет, он же настырный… Это все я виноват, хочешь, набей мне морду, я и сопротивляться не стану.

– Спасибо, – проворчал Жак. – Такие предложения мне неинтересны. Нашел тоже удовольствие – морды бить. Ты б еще рыбьего жиру предложил.

– Жак, я тебя очень прошу… Ну хотя бы не уходи так, скажи ему, что ты обижен, что не желаешь иметь с нами дела, и все такое… но не уходи молча.

– Еще одна гениальная идея! – фыркнул Жак. – Прийти к полуживому человеку и высказывать ему претензии. Ты как придумаешь что-нибудь… Может, потом скажу. Когда выздоровеет. А может и молча уйду. Не знаю. Пойду я, пожалуй, домой. А ты посиди, у тебя еще кварта вина осталась, вот и проверь, сможешь ты ее не допить или нет.

Глава 2

– Как ваше здоровье?

– Не дождетесь!

Старый одесский анекдот

В комнате для посиделок царило необычайное оживление. Придворные дамы дружно хохотали и обсуждали что-то очень забавное. Даже тихая Акрилла развеселилась так, что уронила свой неизменный роман и не заметила. А ее подружка Вероника, такая же молоденькая и новенькая, вовсе уже стонала со смеху и не могла сказать ни слова. Она вообще была хохотушка и смеялась по любому поводу.

– Что у вас веселого? – спросила Эльвира, снимая перчатки и пелерину. – Еще какие-то новости?

– Селлия вернулась, – сообщила Камилла. – Ты бы ее видела!

– А что, она пьяная или в неподобающем виде?

– Откуда ты знаешь? – изумилась Анна.

– Знаю, – улыбнулась Эльвира и присела в свободное кресло. – Я только что ходила проведать Киру, и встретила там Ольгу. Мы с ней немного прогулялись вместе, зашли пообедать в «Эльфийскую лютню»…

– Ольгу туда пустили? – снова изумилась Анна. – Или сегодня она оделась прилично?

– Анна, не будь дурой, – хмыкнула Камилла. – Теперь Ольгу пустят везде, в каком бы виде она не явилась. Ее голубые штаны теперь являются не одеждой неподобающего вида, а символом победы. Могу поспорить, что через луну-другую пол-города будет носить такие же штаны. Они наверняка войдут в моду и даже станут считаться особо шикарными. Во всяком случае, среди воинов. Ну, так что Ольга?

– Она мне рассказала кое-что про Селлию.

– Она тебе рассказала, где она была? – уточнила Акрилла.

– Это она мне рассказала еще в Сорелло. Селлию отправили в башню к Этель, чтобы не путалась под ногами. А сегодня Ольга рассказала, чем наша Селлия там занималась. Хотя увидеть своими глазами было бы интереснее.

– Это точно, – согласилась Камилла. – Это надо было видеть. Пьяная Селлия в халате нараспашку бредет, шатаясь, по коридору и говорит по-хински…

– Это как же надо было напиться, чтобы заговорить по-хински! – восхитилась Эльвира. – Вот уж теперь все мужики ее будут. Сойдет за особо образованную. Она, наверно, и трахаться по-хински научилась.

– Возможно, – пожала плечами Камилла. – Но король ее теперь точно отставит. А принимая во внимание то, что он как раз всерьез собрался жениться, для нее это будет трагедия.

– Дамы, о чем вы говорите! – жалобно посмотрела на подруг Эльвира. – Даже если он и соберется жениться, не на Селлии же!

– Ты ей это объясни, когда она проспится и закатит истерику, – вздохнула Камилла. – Она тебе еще припомнит твой дурацкий совет и сделает виноватой.

– Пусть только попробует! Я тогда королю настучу, что она по пьянке о нем говорила.

– А что она говорила? – заинтересовалась Анна.

– Так я вам и сказала! Чтобы вы тут же сами настучали?

– У Анны, как всегда, ума хватает только на прямые вопросы, – хихикнула Камилла. – Лучше расскажи подробнее, что же тебе Ольга рассказывала про Селлию. Интересно.

Эльвира охотно изложила дамам историю незадачливой маркизы, которая стремилась попасть на оргию, чем вызвала у них новый приступ истерического смеха.

– Ой, не могу! – стонала Вероника, маленькая и пухленькая, как хомячок. – Ой, умора! Она что, правда такая дура? Решила, что мэтр тоже участвует в оргиях?

– Да нет, самое веселое, что она вполне готова была отдаваться на столе троим мужчинам, лишь бы ее приняли в компанию! – хихикала Анна.

– Трое мужчин – это мелочи, – усмехнулась Камилла. – Самое смешное, она всерьез поверила, что это оргия и что ее там убьют.

– А ее теперь прогонят? – спросила Акрилла.

– Может, и прогонят, – мурлыкнула Камилла. – А может и нет. Смотря, какое настроение будет у его величества. И в зависимости от того, настучит ему Эльвира или нет… Эльвира, а что это у тебя в сумочке? Банка какая-то?

– Варенье, – ответила Эльвира. – Вам-то что?

– На сладенькое потянуло? – заметила Анна. – Ты не залетела часом?

– Шуточки у тебя! – оскорбилась Эльвира, а сама подумала, что шутки шутками, а ведь от эльфа можно запросто и залететь, несмотря на все предохранительные заклинания. И как этот общеизвестный факт не пришел ей в голову раньше? Даже не спросила этого Карлсона… Надо же было настолько голову потерять! Вот будет потеха, если он больше не прилетит, а память от него на всю жизнь останется… – Я вообще люблю варенье. Просто редко позволяю себе сладости, чтобы фигуру не испортить.

Сделав такое заявление, она демонстративно запустила руку в вазочку с конфетами, изъяв полную горсть, и высыпала к себе в сумочку.

– Пойду к себе, – сказала она. – Переоденусь, потом приду. Или не приду, не знаю.

– А что это тебя, действительно, на сладкое потянуло? – удивилась Камилла. – Решила наплевать на фигуру? От Ольги научилась? Так ты смотри, Ольгу сколько ни корми, она доской была, доской и останется, ей можно, а тебе может и повредить.

– Это у меня на нервной почве, – пояснила Эльвира и поспешила покинуть подруг, чтобы не вдаваться в дальнейшие обсуждения.

В комнате ее ждал сюрприз. Он сидел на подоконнике, обхватив колени руками, и печально смотрел в окно. Эльвира поспешно нащупала задвижку и заперла за собой дверь, чтобы никто вдруг не вошел.

– Карлсон, – сказала она. – Что ты здесь делаешь днем? Или у тебя не получилось попасть домой?

Он обернулся и виновато посмотрел на нее. Глаза у него были как у побитой собаки, несчастные и какие-то больные.

– Извини, – сказал он, и она услышала, что его голос дрожит, будто он собирается заплакать. – Я не хотел тебя беспокоить, но… это единственное место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Я уйду, как стемнеет.

Эльвира бросила в кресло пелерину, перчатки и шляпку и подошла к нему.

– Что случилось? У тебя опять какие-то неприятности? Может, я могу чем-то помочь?

– Вряд ли, – вздохнул он и снова виновато посмотрел на нее. – Просто сегодня я услышал о себе столько неприятных и обидных слов… и что самое противное, это все совершенно справедливо.

– Тебе дома от начальства попало? – догадалась Эльвира. – Ну, не переживай так. Хочешь варенья?

– Хочу, – печально кивнул Карлсон. – А у тебя есть варенье?

– Есть, – засмеялась Эльвира. – Я сегодня специально купила на случай, если ты вдруг прилетишь.

Он грустно улыбнулся.

– Как в сказке? «Я самый тяжелый больной в мире»?

– Совершенно верно. А я буду тебе родной матерью, и буду лечить вареньем, – снова засмеялась Эльвира и ласково потрепала его по челке. – А потом ты успокоишься и пожалуешься мне на свое жестокое начальство, а я тебе посочувствую.

– Спасибо, – снова улыбнулся он и спрыгнул с подоконника. – Приятно, что хоть кто-то рад меня видеть и готов посочувствовать. Хотя, в общем-то, жаловаться мне особенно не на что, я сам виноват…

– Виноват или нет, все равно неприятно, когда тебя ругают. Давай, я прикажу подать чаю, а ты пока спрячься в ванной, чтобы тебя слуги не увидели. Только сиди тихо и воду больше не кипяти.

В королевской спальне было сумрачно, хотя на улице еще вовсю светило солнце. Тяжелые темные шторы были плотно задернуты, чтобы свет не раздражал его величество, которого раздражало решительно все. В том числе и эти самые шторы, за которыми не видно было солнца, а короля очень живо интересовало, скоро ли проклятое медлительное светило склонится к закату. На закате должен был прийти придворный маг и кастовать обезболивающее заклинание, и этого момента Шеллар III ожидал, как великого блага. Он уже успел сто раз проклясть свое патологическое трудолюбие, свои бредовые идеи насчет заседания, изобретателя стимулирующего эликсира, всех своих министров и персонально графа Монкара, покойных членов Комиссии, растяпу-дядюшку, свое скудоумие и несообразительность, свое небрежное отношение к хранению доспехов и уходу за ними, и в особенности неизвестного стрелка, имя которого так и не попало в историю.

Король пребывал в одиночестве, так как ему стыдно было стонать при подданных, и он всех выгнал вон. Дурманящее действие эликсира, которым его напоили после заседания, давно закончилось, оставив только тяжесть в голове, а боль вернулась. Он пытался как-то с ней бороться, отвлекаться, о чем-нибудь думать, но ни о чем постороннем думать не получалось. Мысли перемешивались, обрывались и куда-то расползались, а обмануть боль не удавалось. Отчаявшись сосредоточиться хоть на чем-нибудь, король прикрыл глаза и стал просто ждать заката. Он лежал в тяжелом, душном полузабытьи, прислушиваясь к дергающей боли в воспаленной ране, и мысленно упрекал себя в малодушии. «С Элмаром такое бывало много раз, – уговаривал он сам себя. – Это не страшно. Это можно стерпеть, не скуля. Неужели я хуже Элмара? Неужели я слабее этого несчастного мистралийского барда, который молчал, когда ему крошили руку хлеборезкой?» Уговоры помогали мало. И примеры терпения и мужества, которые он сам себе приводил, тоже не производили особого впечатления. Он стискивал зубы, стонал вполголоса и мысленно осыпал ругательствами темные шторы, через которые не видно было, скоро ли закат, а также свое патологическое трудолюбие… и далее по списку.

Услышав, как скрипнула дверь, король приоткрыл глаза и увидел, как в комнату кто-то тихонько входит.

– Мэтр? – с надеждой позвал он, подавив очередной стон.

– Нет, – негромко ответил вошедший и направился к стульчику Мафея. – Это я.

– Жак… – неуверенно выговорил король и замолк, не зная, что сейчас услышит в ответ. То ли Жак пришел, потому что простил, то ли решил высказать все, что думает о таких друзьях, перед тем, как уйти навсегда…

– Угу, – Жак взгромоздился на стульчик, поставив ноги на перекладину, точно, как Мафей, и, дотянувшись до тумбочки, зажег свечу. – Пусть будет светлее, а то не видно ничего. Вам не мешает?

– Нет, – чуть качнул головой король и посмотрел на своего шута, пытаясь определить, что же он все-таки скажет. А Жак молча смотрел на него, тоже, видимо, чего-то ожидая, или не зная, что сказать. Король не выдержал первым.

– Прости, – тихо сказал он и стиснул зубы, чтобы не застонать вслух.

– Что, плохо? – сочувственно качнул головой Жак. – Да в не стесняйтесь, никто вас не услышит. Мэтр звукоизолировал вашу спальню. Звонок у вас проведен прямо в комнату прислуги, если здесь дернете – там услышат. А в комнате можете хоть в полный голос кричать, ни одна живая душа не услышит.

По всей видимости, себя он не учитывал. Либо не считал за живую душу.

– Жак…

– Да не сержусь я, не сержусь. Не умею я долго сердиться. А вы этим пользуетесь… Пошутить вам про что-нибудь? Или вам смеяться больно?

– Не знаю… не пробовал, – признался король, не помня себя от радости. Ему даже показалось, что боль стала вполне терпимой и не столь уж мучительной.

– Ну попробуйте, если не боитесь. Хотите свежайшую хохму? Это не шутка, это правда. Вам опять гроб сделали.

Короля немедленно разобрал смех, и он убедился, что смеяться все-таки больно.

– Ты так больше не шути… – попросил он, с трудом сдержав вскрик. – Больно смеяться… Который час?

– До заката еще почти час. Уже недолго. Я с вами посижу, поразвлекаю вас, хотите? Или вам лучше, чтобы никто не мешал?

– Спасибо… посиди.

– Что-нибудь хотите?

– Курить! – простонал король. – Двое суток… рехнуться можно!

– Что, мэтр воспользовался вашим бедственным состоянием и припрятал вашу трубку? – сочувственно улыбнулся Жак и прикурил сигарету от свечи. – Держите. Смотрите только, не подпалите одеяло. А голова у вас не закружится?

– Она и так кружится, – отмахнулся король, глубоко и с наслаждением затянулся, и блаженно улыбнулся. – Как хорошо…

– Как мало надо человеку для счастья, – улыбнулся в ответ Жак. – Ну, что вам рассказать? Какие-нибудь новости? Или что-нибудь загадочное?

– А у тебя есть что-то свеженькое? – чуть оживился его величество.

– Есть. Хотите?

– Хочу.

– Во-первых, у меня загадочным образом вдруг состоялась личная жизнь. Неожиданно и внезапно. Вот вчера еще не было, а сегодня уже есть. Тереза молчит и пожимает плечами, а Элмар утверждает, что всей этой радостью я обязан некому мистралийскому товарищу… как будто я и так ему мало обязан!

– Да, – кивнул король. – Это он. Спроси Мафея, он видел.

– Только и всего? А я-то думал, это окажется что-то загадочное, над чем можно будет подумать… Но раз вы и так все лучше меня знаете, вот вам еще интереснейшая фенька. Опять же насчет нашего друга из солнечной Мистралии, дона Диего Тенорио. Откуда он, кстати, такую фамилию взял?

– Да фальшивая фамилия, плюту ясно.

– А, вспомнил. Это из классической драмы, да? Что-то типа местного Отелло? Ну бог с ней, с фамилией. Мне не дает покоя вот какой вопрос. Откуда он знал… вернее, как он догадался, что это буду я, если этого никто, кроме вас, не знал, даже я сам?

– Ты его спрашивал?

– Разумеется. И он мне ответил, что он, дескать, увидел, как Элмар передвинул меч, и понял, что это для меня. Так вот, это полная фигня. Он понял все не после этого, а немного позже.

– Изложи по порядку, – попросил король.

– Ладно, попробую по порядку. Итак, вот он сидит рядом со мной… Он знал, зачем он там сидит?

– Частично. Он знал, что его эманация должна кого-то активировать.

– Но кого – не знал? Значит, я правильно понял. Сидит, ждет своего любимого гимна, и никого не трогает. Кроме меня. Меня он поминутно достает вопросами, где я бывал и где он мог меня видеть. И думает все это время только об этом самом – где он меня видел. Он засек этих стрелков на галерее намного раньше, чем сказал о них. Почему? Потому что полагал, что стрелять будут в него и это никого больше не касается. Вот заканчиваются выступления аристократов, Элмар передвигает меч, Диего это все видит, но по-прежнему сидит и молчит. То есть, на этот момент он еще ни о чем не догадался, а мне он просто клипсу сдернул. Вот встаете вы и даете мне слово, а он по-прежнему сидит и помалкивает. Вот встаю я, говорю пару слов, поскольку больше ничего сказать не в состоянии, сажусь, и тут его осеняет. Он начинает щупать меня на предмет кольчуги и спешит сообщить Элмару о стрелках. Вывод: пока я говорил свои несчастные пару слов, он все понял. Абсолютно все: кто активируется, что сейчас будет, как это будет, и в кого станут стрелять, как только разберутся. Он не сводил с меня глаз, пока говорил свою речь, и очень точно определил момент трансформации. Так вот, мне было бы очень интересно знать: как он обо всем догадался? И мне очень неприятно и как-то боязно даже предполагать, что он вспомнил, где он меня видел, потому что трансформировался я всего один раз в жизни.

– Интересно… – согласился король и с сожалением посмотрел на окурок. – Дай-ка мне еще сигарету. Это надо посидеть и крепко подумать… то есть, полежать.

– А вам не много будет? Ну ладно, держите, только не кашляйте потом, кашлять тоже будет больно, как и смеяться. Так что, помолчать, будете думать?

– Не сейчас, – вздохнул король. – Я не в состоянии сосредоточиться. Потом подумаю. Расскажи что-нибудь. Как там все?..

– Все – это кто? Ну ладно, начнем по порядку. С меня. Мне вторую ночь кошмары снятся, такие, что спать страшно.

– Мне тоже, – снова вздохнул король.

– Вам? – удивился Жак. – Да вам-то почему? Вы же совершенно спокойно можете наблюдать что угодно. Или это потому, что вам плохо?

– Может, потому… Не знаю.

– А что вам снится?

– В основном – что я женюсь.

Жак не выдержал и захихикал.

– Тебе смешно? А я дал Элмару слово, что женюсь.

– А конкретные сроки указали? – хитро прищурился Жак.

– К сожалению. До лета.

– Вот и чудненько, – улыбнулся Жак. – Наконец-то вы и в самом деле женитесь. Еще не решили, на ком?

Его величество страдальчески поморщился.

– Не надо об этом. А остальные как?

– Остальные… Вот Элмар, к примеру, крепко задумался над вопросом: не много ли он пьет.

– Наконец-то…

– Не радуйтесь раньше времени, неизвестно, до чего он додумается. Вдруг решит, что он наоборот, пьет слишком мало.

– Не шути так. Тебе смешно, а у меня кузен спивается.

– Да почему вы так решили? Может, все не так страшно, тем более что он все-таки об этом задумался. А еще он мне рассказал, как вы страшны в гневе. Кстати, а почему вы, действительно, Монкара не посадили?

– Потом объясню. Долго рассказывать.

– Потом так потом. О ком вам еще рассказать? О Терезе я уже говорил… Ольгу я еще не видел. Киру тоже не видел. Видел Эльвиру вчера утром, когда мы расходились по домам. Зашел к ней посмотреть, как она там. Стоит у окна и мечтательно смотрит вдаль, как будто к ней Карлсон прилетал. Так что с ней все в порядке.

Король нахмурился, словно вдруг вспомнил что-то важное.

– Жак, – спросил он. – А скажи честно, Эльвира до сих пор меня проклинает за то…

– Да почему вы решили, что именно проклинает? Она просто осталась в твердом убеждении, что вы никудышный любовник, потому как грубы и неуважительны к партнерше. А кто вам виноват?

– И она всем это говорит?

– Ах, вон в чем дело! – догадался Жак. – Вы опасаетесь, что ваша будущая королева наслушается о вас нелицеприятных суждений? В общем-то, и такое может статься. А вы поговорите с Эльвирой по душам, извинитесь по-человечески, а не так, как на церемонии. И попросите держать язык за зубами, потому как вам жениться надо… срочно. Она поймет. Или вы в качестве искупления на ней жениться решили?

– Я же просил – об этом ни слова.

– О женитьбе? А почему, собственно? А вот давайте поговорим. Считайте это ответной маленькой пакостью от меня. И не надо глаза закатывать. Почему вам так не хочется жениться? Я понимаю, это нелегкое решение, но я вот, к примеру, на Терезе женюсь. Как только она чуть оправится от удивления, она тут же вспомнит, что она честная католичка и что мы живем в грехе, и немедленно мне об этом напомнит. И я женюсь, и сопротивляться не буду.

– Потому что ты ее любишь.

– А вам кто не дает? Полюбите и вы кого-нибудь. И не фиг рассказывать мне сказки о том, что вы не можете. А то я не знаю, что вы до сих пор бережете ту сережку, что Валента потеряла у вас в постели. Даже на шее носите.

– Я не потому ее ношу, – возразил король.

– А почему?

– Вот уж приставучий! Только не говори никому. Она приобрела волшебную силу… Не знаю, каким образом. Я ее ношу, как амулет.

– Амулет? А от чего?

– От любовной магии.

– Так вот оно что! – засмеялся Жак. – Бедные придворные дамы! Бедная, несчастная ведьма! И бедная Азиль. Она до сих пор думает, что виной всему матовая сфера, и переживает за вас. Вы хоть ей скажите… впрочем, нет, ей нельзя говорить, через сутки будет знать весь город. Но дело, собственно, не в этой сережке. Вы все равно изволили влюбиться, ваше величество, крепко и надолго. Так что, вполне умеете и можете. Не хотите только, но это уже другой вопрос. И очень хотелось бы знать: почему не хотите?

– Не твое дело, – проворчал король. – Отстань. Я уже говорил об этом с мэтром.

– А со мной не желаете?

– С меня и мэтра хватило. Отвяжись.

– А вот не отвяжусь. Так вот, сдается мне, что есть один хороший способ заставить вас захотеть. Надо напоить вас так, чтобы вы перестали соображать, а как перестанете, угостить чем-нибудь вроде той же травки или памятной фанги. Тогда вы сразу растормозитесь и забудете, что вы чего-то не можете и не хотите. Правда, активных действий от вас все равно не дождешься, так что придется вашей даме самой прийти к вам в спальню…

– Где она до утра будет пытаться меня разбудить, – сердито отозвался король. – Перестань издеваться над больным человеком. Оставь меня в покое, сколько можно просить! Я тут король или хрен собачий?

– А как вы сами думаете? – проворчал Жак.

– И не хами королю! – его величество попробовал засмеяться, но тут же вскрикнул и закусил губу.

– Простите, – покаялся Жак. – Я не хотел вас смешить, само вырвалось. Уже недолго, потерпите. Совсем чуть-чуть. Солнце уже садится. Я больше не буду. Лучше давайте подумаем, что мы мэтру скажем. Вы же накурили в комнате, он сразу унюхает.

– Мне все равно. Мне уже хуже не будет.

– А я?

– Пострадаешь немного за короля и отечество.

Мэтр как чувствовал, что о нем зашел разговор, и появился еще до того, как Жак успел ответить.

– Добрый вечер, – сказал он и тут же принюхался. – Кто здесь курил?

– Я, – ответил король. – Добрый вечер, мэтр. Кстати, где моя трубка?

– И думать забудьте, пока не поправитесь. А ты, дрянной мальчишка, еще раз посмеешь его угощать, больше сюда не войдешь.

– Мэтр, прошу вас, – жалобно попросил король. – Верните мне трубку. Когда я курю, мне становится легче.

– Ни в коем случае. И не просите.

– Тогда я приказываю.

– У себя в кабинете будете приказывать. А пока я занимаюсь вашим лечением, извольте меня слушаться. – Маг обернулся к Жаку и строго посмотрел на него. – А ты изволь убираться отсюда и не утомляй его величество глупыми разговорами. И не пытайся подсунуть под одеяло коробочку с сигаретами, которую ты прячешь в кармане. Я все вижу.

Жак скорчил уморительную рожицу и развел руками.

– Сдаюсь. Вы меня сделали, мэтр. Спокойной ночи, ваше величество.

Он спрыгнул со стульчика, шутливо раскланялся и вышмыгнул за дверь. Мэтр Истран приблизился к королю, занес руку, потом вдруг остановился и спросил:

– А скажите, ваше величество, если бы вам предложили на выбор – обезболивающее заклинание или трубку, что бы вы выбрали?

– Это сложный вопрос, – серьезно сказал Шеллар III. – Тут надо сесть и крепко подумать. Трубки три придется выкурить, не меньше. А выкурив три трубки и крепко подумав, я выберу заклинание.

– Все шутить изволите? – покачал головой придворный маг и повторил вчерашний номер с невидимым гвоздем.

Король вздохнул с неописуемым облегчением и вытянулся поудобнее.

– Будете спать, ваше величество, или желаете побеседовать? – спросил мэтр, с улыбкой наблюдая за ним. – Только, разумеется, тему курения можете сразу считать закрытой.

– Что ж делать, – смиренно согласился король, втайне надеясь, что Жак все-таки что-нибудь придумает. – Присаживайтесь, можно и побеседовать. Только я вас умоляю, не о женитьбе, Жак меня уже утомил этой темой. Поимейте хоть вы сочувствие, пока я не поправлюсь. Кстати, долго мне еще так лежать?

– У вас опять нашлись какие-то неотложные государственные дела? – Мэтр остановился, не дойдя до стула, и приготовился к новой битве.

– Нет… Впрочем, они всегда есть, но я спрашиваю просто, чтобы знать.

– Вы сами почувствуете. Еще несколько дней. И убедительно вас прошу больше не подвергать организм подобным перегрузкам. Потерпите. Тем более, это заседание вполне могли провести и без вас.

– Без меня? – горько обиделся король. – Мой с утра пьяный кузен?

– Вы несправедливы к его высочеству. Он вовсе не был пьян. И не будете ли вы так любезны объяснить, что у вас там произошло на заседании? Я не стал вас расспрашивать днем, видя, в каком вы состоянии, а его высочество очень быстро убежал.

– А что? – безмятежно спросил король.

– Что? Да ничего особенного, только шум стоял такой, что дворец трясся и стекла вылетали. И потом все придворные маги до обеда бегали, как подстреленные гоблины. У графа Монкара сердечный приступ, у казначея поднялось давление, у министра иностранных дел инфаркт, еще было четыре сосудистых криза, два сердечных приступа, два нервных припадка и один тяжелый случай внезапного заикания.

Его величество тихо затрясся от беззвучного смеха.

– Вам смешно, ваше величество? Поделитесь же со мной вашей радостью, что произошло на заседании?

– Да ничего выдающегося. Было бы от чего в обморок падать! Между прочим, Зиновий такое творит на каждом заседании, и даже похлеще, орет, ругается, пинает кресла и посохом по столу лупит что есть силы, и ничего, никаких инфарктов и прочих заиканий. А наши господа какие-то все нежные, не плюнь на них! Никогда короля в гневе не видели.

– Жаль, – улыбнулся придворный маг.

– Что – жаль?

– Жаль, что меня там не было. Хотел бы я посмотреть на короля в гневе. Так это вы там кричали так, что вылетели стекла? Тогда понятно, почему вы вернулись в таком плачевном состоянии. Не бережете вы себя, ваше величество. Зачем вам понадобилось туда ходить? Флавиус бы прекрасно справился.

– Мэтр, – укоризненно отозвался король. – Если все сваливать на Флавиуса, наши господа так и не вспомнят, кто у них король. По-моему, они искренне верят, что король – это такой специальный господин, который тут околачивается, чтобы им было над кем посмеяться. И неужели вы не рады, что я научился гневаться?

– Рад, конечно, – согласился мэтр. – А как вы себя чувствуете сейчас?

– Замечательно. Мне так хорошо… Я вас еле дождался.

– Понимаю, – кивнул волшебник. – К сожалению, перерывы делать все равно придется, так что потерпите несколько дней. Потом будет легче. Это весьма неприятно, но я полагаю, вы справитесь.

– А куда я денусь, – король слегка дернул здоровым плечом.

– Это верно, никуда… Когда поправитесь, настоятельно рекомендую вам поехать куда-нибудь к морю отдохнуть. Вы в этом крайне нуждаетесь.

– Может быть… Не знаю… Во всяком случае, сначала женюсь.

– Вы столь решительно настроены?

– Я же дал слово. Мэтр, а вы мне ничего не посоветуете по этому поводу? Я в полной растерянности, если честно. Вы там что-то говорили о конкретных кандидатурах…

– Ваше величество, – серьезно сказал придворный маг. – Скажите честно: вы хотите быть счастливы?

– А это возможно?

– Вполне. Просто прислушайтесь, что подскажет вам сердце. Оно ведь у вас не каменное. И оно обязательно даст вам знать, когда вы встретите ту самую женщину, способную сделать вас счастливым. Только когда ваше мудрое сердце подпрыгнет, ударится о ребра и скажет «это она!», не возражайте ему, оно знает лучше. Дайте ему волю и следуйте ему.

Король тяжко вздохнул.

– А она возьмет и откажет.

– Знаете что? – не выдержал мэтр. – Давайте вернемся к этому разговору, когда поправитесь. А то вы начинаете ныть и жаловаться. Если откажет, женитесь на старшей дочери Агнессы, и покончите с этим неприятным делом. Все равно принцесс больше нет.

– Мэтр, вы шутите! – ужаснулся король. – Ей же семнадцать лет! Да еще такая наследственность!

– Что вы, ваше величество! Ни одной из трех галлантских принцесс король Луи IX не приходится отцом. А что касается возраста… Первого любовника принцесса завела еще в тринадцать, так что вам не придется ее ничему учить.

– Простите, мэтр, но если мне все равно придется жениться на шлюхе, то лучше уж пусть будет Камилла.

– По-моему, вы устали, ваше величество, – засмеялся мэтр. – Давайте к этому разговору вернемся тогда, когда вам действительно откажет ваша избранница. А пока – спокойной ночи.

Король со вздохом попрощался со старым волшебником, и мэтр удалился пешком через дверь, как все люди. А как только его шаги затихли в коридоре, появился принц Мафей. Он возник из серого тумана прямо на своем любимом стульчике и заулыбался, видимо, радуясь точному попаданию.

– Ты что, специально следил, когда мэтр уйдет? – улыбнулся король.

– Да, – честно признался Мафей. – А как ты меня засек?

– Я не засек. Я догадался. Проведать решил?

– Конечно. Я по тебе соскучился. На, вот Жак просил тебе передать. – На одеяло мягко шлепнулась коробочка с сигаретами.

– Спасибо! – умилился король и немедленно потянулся за свечой, чтобы прикурить. Мафей с интересом понаблюдал за его действиями, чуть склонив набок голову, и вдруг спросил:

– Шеллар, а эльфы курят?

– Понятия не имею. У мэтра спроси. Никогда не видел курящего эльфа… Стой, ты о чем это? Не смей и пробовать! Уши оборву! Мал еще!

– Шеллар, оставь в покое мои уши! – обиделся принц. – Я уже не маленький! Сколько лет было тебе, когда ты начал курить?

– Двенадцать, – признался король. – Но я же человек. Да и то меня за это гоняли и наказывали где-то лет до шестнадцати.

– Правда? – изумился Мафей. – Тебя тоже наказывали?

– Конечно. Мэтр был категорически против курения, особенно в моем возрасте. А мне хотелось быть взрослым и самостоятельным.

– А за что тебя еще наказывали?

– Да, пожалуй, больше ни за что. В остальном я был послушным и благовоспитанным мальчиком. Ну, разве что, иногда за некоторые эксперименты. Я всегда был очень любопытным и любил экспериментировать… с разными вещами. Просто, чтобы посмотреть, что получится.

– Ты увлекался алхимией?

– И алхимией тоже.

– А еще чем?

– А много чем. Криминалистикой, психологией, биологией, даже астрологией немного, но это было самое невинное мое увлечение.

– А просто так ты никогда не шалил?

– Не припоминаю. Разве что за компанию с Элмаром, он вечно придумывал что-нибудь веселое.

– И вас наказывали, как и меня?

– Элмара наказывали.

– А тебя?

– А я не попадался. Я даже последствия своих экспериментов зачастую ухитрялся скрывать. Хотя это не всегда удавалось… Однажды я, к примеру, устроил пожар в своей учебной комнате. Причем никого не позвал на помощь и потушил самостоятельно, но последствия были катастрофические – стол и занавески сгорели полностью, обгорел шкаф и две стены… И вот сижу я в своей погоревшей комнате и удрученно думаю, что же я скажу мэтру, когда он это все увидит. Когда вдруг является кузина Нона, удивленно смотрит вокруг и спрашивает: «А что тут случилось?» Я объясняю, что случилось и какая у меня проблема. Нона подумала минут пять и выдала такой бесценный совет: «Надо в комнате побрызгать духами, чтобы горелым не воняло, и никто ничего не заметит».

Мафей улыбнулся и спросил с живейшим интересом:

– А ты придумал, как скрыть последствия, или тебе все-таки попало?

– Конечно попало. Как можно скрыть обгоревшие стены?

– А вот если бы тебе к, примеру, нужно было скрыть только стол, что бы ты сделал?

Король пристально посмотрел на кузена и подозрительно поинтересовался:

– Малыш, а что ты такое сделал со столом?

– Ты опять догадался? – скорбно вздохнул Мафей. – Я нечаянно завернул его спиралью.

– Стол? – изумился король. – Твой большой письменный стол? Как это возможно? И он не сломался?

– Местами сломался… – снова вздохнул Мафей. – Поколдовал я неудачно.

– И без спросу, разумеется. И теперь ждешь за это соответственного наказания.

– Конечно. А можно что-нибудь сделать?

– Единственное, что можно сделать – это заменить его на такой же, если найдешь. Или поколдовать как-нибудь. Эх, Мафей, некому тебе уши намять… Что можно было такого сделать, чтобы свернуть спиралью стол? А?

– Ты только мэтру не говори, – попросил Мафей. – Вдруг я все-таки смогу как-то это спрятать. А то он мне грозился уши надрать… Сказал, что это действенный метод, даже на тебя произвел впечатление… А тебя он тоже за уши таскал?

– Нет, – усмехнулся король. – Меня он один раз отодрал ремнем.

– Это больно?

– Очень.

– Больнее, чем за уши?

– Думаю, да. Но меня за уши не таскали, так что лучше спроси Элмара. Его в детстве и за уши драли, и ремнем, и даже кнутом, кажется. У него была очень суровая матушка. Варвары, что ты хочешь.

Мафей повертелся на своем стульчике, помялся, потом все-таки спросил:

– Шеллар, а как ты начал встречаться с девушками?

– Я с ними не встречался, – неохотно ответил король. – Об этом тоже лучше спроси у Элмара.

– У него я тоже спрошу, – пообещал Мафей. – Я всех спрашиваю. Вот и у тебя тоже. Как-то же ты начал?

– Мафей, мой опыт в этой области тебе не пригодится. Если тебе так уж интересно, все началось с того, что однажды мы с Элмаром напились, и он завел разговор о женщинах. Узнав, что у меня до сих пор их не было – а мне было семнадцать, – он пришел в ужас и немедленно потащил меня к каким-то знакомым шлюхам. Так что, это совершенно неинтересно, не романтично и весьма пошло, должен заметить. И тебе так начинать не рекомендую. Равно как и не рекомендую использовать то, что ты видел в моей спальне, в качестве примера для подражания. Понятно?

– Понятно, – согласился Мафей. – Хотя у тебя в спальне все равно темно и ничего толком не видно. Жаль, что я не могу видеть за пределами дворца…

– Что, на Жака хочешь посмотреть? Или на Элмара?

– Элмара я уже видел позавчера.

– Он знает? – коварно поинтересовался король.

– Нет! – испугался Мафей. – Не говори ему! А то он тоже рассердится…

– Тоже? А кого ты уже успел рассердить? А, ты имеешь в виду, когда Кантор тебя засек и грозился оборвать уши? Ты смотри, он такой, он не посмотрит, что ты принц. Тебе не рассказывали, как он обложил матом графа Монкара и выставил из моей гостиной?

– Рассказывали, – повеселел Мафей. – Шеллар, ты же не скажешь Элмару? А то ведь правда рассердится.

– Да не скажу, не скажу. Иди, наверное, спать, а то у нас разговор зашел совсем не о том… Да и устал я, если честно. Приходи завтра, расскажешь, что там с твоим столом.

– Расскажу, – вздохнул Мафей. – Спокойной ночи.

Глава 3

– Может, теперь ты объяснишь, в чем дело? – поинтересовался Кантор, оглядывая лабораторию мэтра Альберто. – С чего вдруг ты меня сдернул с задания и притащил телепортом неизвестно куда? И что за дурная манера завязывать глаза при телепортации? Что, наш маг так сильно засекречен?

– Так надо, – угрюмо ответил Амарго, переодеваясь в мантию. – И вовсе не неизвестно куда, а твой любимый Ортан. А задание у меня для тебя будет другое. Мне срочно нужен человек, который вхож в королевский дворец, а Стеллу я светить не хочу.

– Нашел тоже вхожего! – проворчал Кантор. – Кто меня туда пустит?

– Пусть тебя твои друзья проводят. Найдешь повод. Это очень важно и очень срочно.

– Хорошо, что я должен делать?

Амарго вздохнул и объяснил:

– Искать товарища Пассионарио.

– Во дворце? – Кантор слегка ошалел от такого поворота. – С какой стати он должен быть там? Начал наносить официальные визиты королевским домам и опять потерялся?

– Баба у него там, – проворчал Амарго. – Ни много, ни мало, придворная дама.

– Так что, у нашего идеолога стряслась роковая любовь? И он застрял у своей дамы больше положенного? А тебе не кажется, что я буду выглядеть полным идиотом, когда явлюсь и начну звать его домой?

– Дело не в том, – Амарго снова вздохнул и задумался, формулируя ответ. – Мы с ним поссорились. Может, я что-то лишнего сказал, но достал он меня, до самых печенок достал! Этот паршивец додумался самостоятельно телепортироваться непонятно куда, и пять дней его носило по каким-то безлюдным местам, пока не вынесло сюда. Ни много, ни мало, в королевский дворец, где его и приютила придворная дама, в которую он тут же влюбился… ну, ты же его знаешь, он вообще влюбчивый товарищ. И он решил, что теперь он уже достаточно научился телепортироваться, чтобы шастать на свидания. А я ему попытался это запретить. Он на меня обиделся, показал мне два пальца и исчез прямо из штабной хижины.

– А, так его здесь может и не быть? – уточнил Кантор. – Это только твое предположение?

– Это моя единственная надежда. Иначе я не знаю, где его еще искать.

– Понятно. И насколько сильно вы с ним поссорились? И что я ему должен сказать, если он и мне покажет те же два пальца и пошлет куда-нибудь с тобой вместе?

– Насколько сильно… не знаю. Я его часто отчитывал, как и тебя, и ничего подобного не случалось.

– Как и меня? Амарго, а кто из вас вообще у нас главный – ты или он?

– Формально – он. Но его если не воспитывать периодически, он все развалит.

– Так на кой нам тогда такой лидер? Свои пламенные речи он вполне может говорить в качестве кого-нибудь попроще. Ты же сам прекрасно знаешь, что он бард, да еще полуэльф, зачем было делать его главным?

– Так надо, – проворчал Амарго. – И не твое это дело. Что-то ты начал слишком много вопросов задавать.

– Извини. Я не знал, что это какая-то таинственная необходимость. Так что ты ему наговорил?

– Что он безответственный, бестолковый… ну, в этом духе. Запретил ему всякие эксперименты с магией и посулил надеть ошейник… И, разумеется, запретил шастать к своей даме. И в ответ на это он показал мне два пальца и смылся. У тебя научился, что ли? Он всегда был спокойным и покладистым, а тут вдруг как с цепи сорвался.

– Послушай, а что ты от него хотел? Он что тебе, мальчик – отчитывать его и что-то ему запрещать? Уж не знаю, зачем кому-то понадобилось делать его лидером, но раз уж сделали, уважайте его хоть чуть-чуть. Он что, не такой же мужчина, как все? Конечно, годы бродяжничества немного пообломали его гордость, но это же не значит, что ее совсем не осталось. Понятное дело, он обиделся. Ты ему почаще демонстрируй, что он лидер только формально, он вообще однажды тебе в морду плюнет и уйдет.

– Этого-то я и боюсь, – вздохнул Амарго. – Что он именно это и сделал. Кантор, попробуй убедить его вернуться. Даже если он настолько обиделся… попробуй как-нибудь повлиять на него. Ты же был его наставником, даже пюпитром бил… Может, он тебя послушает?

– И что именно я должен ему сказать? Что он нам нужен? А если он спросит, зачем, ответить, что мне этого знать не положено? Очень убедительно. Мне сложно будет как-либо его убеждать, потому что, на мой взгляд, он прав и странно, что он не сделал этого раньше.

– Он нам действительно нужен. И именно в качестве лидера, которого все знают и за которым идут люди. И если мы придем к власти, именно он должен возглавить страну.

– А как же наши заявления о реставрации монархии? Как только придем к власти, мы их благополучно похерим, как и многие до нас? Или товарищ Пассионарио сядет на трон и начнет новую династию? Или… постой-ка, он имеет законные права на этот трон, вот почему он нам так нужен? Я правильно догадался? Из-за этого мы его и держим? Так что, ты думаешь…

– Кантор, – устало перебил его Амарго. – У тебя приказ есть? Работай. Твои этические и политические соображения – твое личное дело. Убеждай, как хочешь.

– А от тебя что передать?

– От меня?.. Передай, что нам с ним надо поговорить. Заново и по-хорошему. Без матюков и комбинаций из пальцев. Пусть приходит сюда, он знает это место. Пойдем, я тебя выпущу через черный ход, чтобы поменьше народу видело.

Оказавшись на улице, Кантор огляделся, определил, где находится, и неторопливо зашагал к дому Ольги, на ходу обдумывая полученное идиотское задание. Ладно, попасть-то во дворец не проблема, можно сходить в гости к его подстреленному величеству или к тому же Мафею. Взять с собой Элмара или Жака… нет, лучше Элмара, он проще… и попроситься с ним. Но что делать дальше? С какой именно дамой развлекается товарищ Пассионарио? Там же явно не одна дама, и даже не две. И еще придется своего провожатого тащить и к этой даме, ведь по дворцу тоже не положено просто так шляться всяким подозрительным мистралийцам. Тьфу ты, зараза, хоть так, хоть сяк, все равно кто-то лишний будет присутствовать. Не оставлять же его под дверью? И как же нужную даму определить? Может, попробовать шантажнуть Камиллу? Но можно и проколоться. Вполне возможно, что о ней и так все знают. И вряд ли она что-то знает, если только это не она сама, наверняка же наш идеолог старается не светиться… Да в конце концов, Амарго не ограничивал сроков, так что можно сегодня просто сходить на разведку, а там видно будет. Может, получится как-то с Мафеем задружиться и он телепортом во дворец проведет… Проще простого, сосватать мальчишке какую-то девицу пониженной моральной устойчивости – и он ваш друг навеки. Или просто пройтись по дворцу с ним и действительно познакомить его с Пассионарио, пусть общаются, братья по разуму. Интересно, Амарго всерьез планирует посадить этого инфантильного полуэльфа на трон в случае победы? Он в своем уме? Долго ли он продержится у власти на одних речах? Или он будет по-прежнему… формальным лидером? Интересно, как это понравится ему самому? Хотя с другой стороны, и не такие бывали правители. Галлант до сих пор не развалился, несмотря на то, что у них король полный придурок и практически не бывает трезвым. Правда, там королева хваткая баба, наверное, на ней все и держится. Может, и нашего дорогого вождя планируется женить на какой-нибудь такой же толковой даме, чтоб не пропал? Интересно, как он сам к этому относится? А впрочем, не мое это дело, совершенно верно сказал Амарго. Меньше знаешь – крепче спишь. Кстати, вот цветочная лавка, надо Ольге купить что-нибудь. А то за своими проблемами чуть о даме не забыл…

А если бы Амарго попробовал мне запрещать, вдруг пришла в голову мысль, что бы я сделал? Да ничего бы не сделал, я же телепортироваться не умею. А если бы умел? Совершенно верно. Именно то же самое. Показал бы ему два пальца и нагло телепортировался на фиг у него на глазах. И не потому, что без нее жить не могу, а просто из вредности, чтобы не лез в мою личную жизнь. Но мне он почему-то не запрещает, а даже, похоже, поощряет. Все надеется, что уйду? Не дождется. Не уйду. По крайней мере, пока не победим… или пока не убьют. Что ж мне сказать нашему обиженному лидеру? Что сам знал, куда шел? Что раньше думать надо было? Что теперь все на него завязано, и отступать немного поздно? Как-то неубедительно. Если бы мне такое сказали, я бы наглядно продемонстрировал, что вовсе не поздно, и никто меня силком не заставит. А между прочим, кое в чем Амарго и прав. Нашел тоже, где свиданки устраивать – в королевском дворце! Эти свиданки его продлятся ровно до тех пор, пока его величество не оклемается и не начнет гулять по своему дворцу. А как только начнет, он моментально заметит, что у его дамы имеется загадочный любовник, которого никто не видел, а только слышно иногда. И взыграет у его величества любопытство, а уж если его что-то заинтересовало – точно Шанкар говорил, и сам изведется и окружающих замучит. Не поленится ведь лично засесть у этой самой дамы и проверить, кто к ней тайком по ночам шастает, уж не шпион ли какой. И что тогда скажет наш идеолог? Здрасте, ваше величество, будем знакомы – ваш будущий коллега? А с него и станется…

К счастью, Ольга была дома. К сожалению, не одна. На кухне кто-то возился, кажется Жак.

– Ой! – обрадовано воскликнула она – Как ты быстро вернулся! Вот здорово! Заходи, мы тут с Жаком борщ варим. Пообедаешь с нами? Осторожно, у меня руки грязные…

– Но губы-то у тебя чистые? – пошутил Кантор, обнимая ее и целуя в растрепанную челку. И присутствие Жака вдруг показалось ему совершенно излишним, равно как и какой-то там обед.

– А как же! – согласилась Ольга и чмокнула его в щеку. – Заходи на кухню.

Сегодня в жилище Ольги царил необычайный порядок. Не иначе, что-то большое-пребольшое в лесу сдохло… Дракон, к примеру.

– Привет! – весело сказал Жак, когда Кантор вошел на кухню. – Ты чего это Элмаровы тапочки напялил? Свои пора бы завести. А то, не ровен час, увидит его высочество…

– Заведу, – кивнул Кантор. – Хотя должен сказать, что его высочество – большой и щедрой души человек, и не верю, что он бы пожалел тапочек для товарища.

– А вы с ним товарищи? – усмехнулся Жак.

– Мы с тобой одного класса, ты и я! – провыла Ольга, присаживаясь к ведру с картошкой. Поскольку это было исполнено явно не своим голосом, это, видимо, была цитата.

– А, ты в этом смысле, – понимающе кивнул Жак. – Да я шучу, вообще-то. Работа у меня такая.

Кантор присел на свободный стул и оглядел гору капусты на столе, которая постоянно увеличивалась стараниями королевского шута. Сегодня Жак выглядел совсем не так, как в тот воскресный вечер, и теперь вполне соответствовал своей профессии. Вот, значит, какой он на самом деле, если его не огорчать и не пугать до смерти. Веселый улыбчивый симпатяга, наверняка большой шутник, раз достиг таких высот в своей профессиональной деятельности. А кто бы мог подумать… и Огонь у него слабенький, хотя для шута большого и не надо. Но тогда, когда они виделись впервые, он был как-то больше похож на вора. Тень у него солидная, неплохой должен быть вор. Да и Луч не хилый такой. С таким Лучом, да еще и с магическими способностями, из него бы вышел особо образованный и хитроумный вор, цены б ему не было. И чего ему пришло в голову избрать путь барда? Или именно из-за своих воровских талантов он так по крупному встрял в Мистралии, что навеки закаялся этим заниматься?

– А что вы такое интересное готовите? – поинтересовался Кантор, утаскивая пару кусочков из горы капусты.

– Борщ, – пояснил Жак. – На Ольгу напало хозяйственное настроение. Она устроила грандиозную уборку в своей квартире, а затем решила вдариться в кулинарные эксперименты. Ты как, насчет незнакомых блюд, рисковый парень?

– Обожаю экзотические блюда, – заявил Кантор, принюхиваясь к ароматному мясному запаху из кастрюли. – Это что-то из другого мира? Где-то я уже слышал такое название. Ах, да, помню, был у меня один знакомый переселенец, который жаловался, что какого-то овоща не хватает для борща.

– Это наше национальное блюдо, – пояснила Ольга. – Только придется свеклу заменить тарбой, а помидоры – вельбой. Посмотрим, что получится.

– Получится борщ по-ортански, – хихикнул Жак. – Принципиально новое блюдо. А если хотела чего-то совсем домашнего, надо было щи сварить.

– А я не люблю щи, – заявила Ольга.

– Ты их просто не умеешь готовить, – возразил Жак. – И вообще, раз уж это борщ по-ортански, он должен быть с плютом, а не со свининой.

– Вареный плют – это испорченный продукт, – не согласилась Ольга. – Плютов надо жарить.

– Вот, видал специалиста? – хихикнул Жак, подмигивая Кантору и кивая на девушку. – Кстати, единственная из переселенцев, кто ест плютов. Я, если ты не слышал, обычно занимаюсь их адаптацией – объясняю, что тут почем и как тут живут, все такое. Так я с ними всегда экспериментирую: сначала кормлю плютами, а потом показываю, как они выглядят. После этого обычно все шарахаются, кричат «И я это ел? Эту жуткую ящерку?» и больше в рот не берут.

– Не понимаю, – пожала плечами Ольга. – Ну и что? Ну, ящерка, ну, жуткая, но вкусная же. Мне гораздо труднее есть кроликов. Они симпатичные и их жалко. А что, Тереза плютов не ест?

– Даже не может смотреть, как их ем я.

– И Марк тоже? Он вроде как-то попроще…

– И Марк не ест. Он полагает, что ящерку есть в принципе можно, но только когда больше нечего. А поскольку он не голодает, то до плютов у него дело не доходит.

– А ты и госпожу Гольдберг плютами кормил? – не отставала Ольга.

– Нет, знаешь, я ей сразу показал. Не рискнул. Женщина пожилая, вдруг бы ей плохо стало. И Терезу не кормил. Жалко было. Мне как-то и в голову не пришло как-либо над ней подшучивать. Зато видела бы ты Дика… Он мне чуть морду не набил. Я тоже как-то не понимаю, почему иностранцы так не любят плютов. Диего, ты не объяснишь?

– Не объясню, – откликнулся Кантор. – Я сам этого не понимаю. Я люблю плютов. И все прочие экзотические блюда всех стран. Даже хинскую печеную змею.

– Я смотрю, ты парень без предрассудков! – засмеялся Жак. – Любишь плютов, змей, «Пинк Флойд» и девушек в джинсах и кроссовках?

– Девушек – особенно, – согласился Кантор. – А насчет музыки… Не понимаю, куда смотрят местные барды. У них под боком пропадает совершенно не разработанный новый стиль, а они ушами хлопают.

– Сам и разработай, – посоветовал Жак. – Ты же на гитаре играешь?

– С чего ты взял?

– Как же! Все мистралийцы умеют. Независимо от того, барды они или кто.

– Где ты слышал такую ерунду? Вовсе не все. Многие, но не все. И я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. А бард без Огня – это надругательство над искусством.

– Вроде стихов Элмара? – развеселился Жак.

– У Элмара как раз есть чуточку Огня, – возразил Кантор. – Немножко совсем, но все же есть. И стихи у него, кстати, не столь ужасны, как говорят, а просто посредственны. Вдохновения у него, хоть отбавляй, а таланта небо не дало, вот и не получается. Хотя, между прочим, вполне возможно, что из него бы получился сказитель. Не первого сорта, конечно, но лучше, чем поэт. Он красиво рассказывает. Правда, он тогда был до смерти пьян, может, трезвый он так не умеет.

– Это в воскресенье? – посерьезнел Жак. – Диего, ты знаешь… Ты никому об этом не рассказывал?

– Кому это я должен был рассказывать? Нет, конечно. А что, он проспался и пожалел, что рассказал?

– А ты бы не пожалел? Я, правда, не знаю, что он тебе рассказал, но догадываюсь.

– Пусть не переживает. Я его очень хорошо понимаю. И уж конечно не собираюсь ни с кем обсуждать его откровения.

– Сам ему и скажи. А то если скажу я, получится, что ты их со мной обсуждал. А какими судьбами ты вернулся сегодня? Собирался же в пятницу?

– У меня тут дела в городе, – уклончиво пояснил Кантор.

– Убить кого-то? – поинтересовался Жак. Этак нехорошо поинтересовался, коварно и ехидно. Не любит господин королевский шут крови и насилия. И боится. Когда в своем уме.

– Почему сразу – убить? Я этим давно не занимаюсь. У меня совсем другие дела.

– Очень секретные, – подхватил Жак.

– Разумеется, – кратко ответил Кантор и перевел разговор на другую тему. – А как поживает ваш король?

– Лежит и страдает, – ответил Жак. – Мэтр ему курить запретил и трубку спрятал. А все, кто ходит его навестить, потихоньку таскают ему курево. А Флавиус обнаглел настолько, что приволок хинский опиум и порекомендовал, как лучшее обезболивающее. Сегодня я имел честь видеть, как мэтр костерил главу департамента на чем свет стоит, а его прибалдевшее величество наблюдал эту картину и необычайно веселился. Надо будет его спросить, не видел ли он опять розовых слонов.

– А чего это ваш мэтр с таким предубеждением относится к опиуму? – удивился Кантор. – У нас это тоже считается лучшим обезболивающим. У нас же магов практически нет.

– Действительно, – подала голос Ольга. – У нас тоже наркотические анальгетики делают на основе опиума. Что это теперь, из-за мэтровых предубеждений бедный король должен страдать? Ему же больно, наверное!

– Не знаю, – пожал плечами Жак. – по-моему, тоже не должен, но мэтра разве убедишь. А еще бедному королю снятся кошмары про то, как он женится. Надо же так упорно страдать по этому поводу!

– Жак, – поинтересовалась Ольга. – А расскажи, как мэтр Флавиуса ругал. Интересно. А Флавиус на это что?

– А то ты сама не представляешь, как? Как обычно. Так же, как он короля ругает, только немного сильнее. Негодует, воздевает руки и толкует о падении нравов. А Флавиус молча стоит и вежливо улыбается. Дескать, кричите-кричите, уважаемый мэтр, я вас внимательно выслушаю и все равно будет по-моему.

Кантор представил себе эту картину, но смешной она ему не показалась. Все, что касалось господина Флавиуса, ни в коем случае не могло его рассмешить. А Жак, значит, уже ходил в гости к его величеству. Ненадолго же хватило его обиды… или Тереза убедила, что людей следует по-христиански прощать?

– А как бы и мне его проведать? – продолжала Ольга. – Жак, ты бы сводил меня во дворец, что ли. Или сейчас его величество все еще под кайфом?

– Не знаю… Ты бы подождала еще пару дней, пока он толком оклемается. А то он стесняется. Ему действительно больно, а он к этому не привык, он же сроду ничем не болел… А ночью ходить с визитами как-то невежливо, ночью он спит. Давай в пятницу сходим, ладно?

– Ну, давай в пятницу, – согласилась Ольга, и Кантор понял, что визит к его величеству можно смело отбросить. Если, конечно, до пятницы ничего умнее не придумается.

– А как поживает ваш принц? – спросил он, пытаясь прощупать почву с этой стороны.

– Мафей? – усмехнулся Жак, старательно обрезая кочерыжку. – Да нормально. Ты зачем ребенку уши надрал? Знаешь, как он расстроился!

– А знаешь, как я расстроился, когда в самый разгар веселья почувствовал, как на меня кто-то магически пялится!

– Еще и материться научил, воспитатель хренов!

– Ничего, в жизни пригодится. А что, он раньше не умел?

– Так – точно не умел. Где ты и слов-то таких нахватался?

– У знакомых бардов, – усмехнулся Кантор. – А ты что, тоже такого никогда не слышал?

– Слышал, – Жак с хрустом вгрызся в кочерыжку и продолжил. – Но когда я это услышал от Мафея, у меня и уши повяли. У тебя что, других слов не нашлось, педагог?

– На тот момент – не нашлось. А что, он на меня разобиделся?

– Да нет, знаешь ли, он проявил поразительное благородство в этом вопросе. Он тебе даже где-то благодарен. За то, что просветил, за то, что спас, за расширение словарного запаса и еще за то, что заставил задуматься о важных вещах.

– Это о чем?

– А кто ребенка обозвал инфантильным лопухом? Вот об этом он и задумался.

– И к какому выводу он пришел?

– Что ему надо срочно учится боевой магии, а то каждый наглый воин будет драть его за уши. Кстати, ты здесь долго будешь? Он хотел с тобой поговорить… Сказать кое-что. Ты не бойся, боевой магии он еще не научился.

– Я бы с удовольствием сходил к нему в гости, – подбросил идею Кантор.

– И я тоже! – с энтузиазмом откликнулась Ольга, поднимая крышку кастрюли. – Или можно его на борщ позвать, только это надо, чтобы кто-то во дворец сбегал.

– Вообще-то, ходить к нему нежелательно, – задумчиво заметил Жак. – Я имею в виду, тебе, Ольга. У него там посреди комнаты иллюзия стоит вместо стола, а ты же сквозь нее ходить начнешь. Еще мэтр заметит…

– А сам стол куда делся? – удивилась Ольга.

– Сломался нечаянно, – развел руками Жак, подражая беспомощным оправданиям шкодливого эльфа.

– И он его в ремонт отдал?

– Да ты что, какой ремонт! Мы его спалили потихоньку у меня в камине, заказали такой же, чтобы заменить, и теперь ждем, пока сделают. А в комнате стоит иллюзия.

– А ты сквозь нее не ходишь? – засмеялась Ольга.

– Я же знаю, где точно она стоит. Но все равно стараюсь к нему не ходить, чтобы ненароком не наступить на край стола. Да и боязно немного оказаться у него в тот момент, когда мэтр все-таки заметит, что стол не настоящий. Попадет и мне за компанию.

– Я могу сбегать, – предложил Кантор. – Только меня во дворец не пустят.

– Давай так, – предложил Жак. – Во дворец я сбегаю сам, а ты сбегай к Элмару. А то как-то нехорошо получается, Мафея на борщ зовут, а его нет.

– Тогда и Терезу зовите, – сказала Ольга, поспешно заглядывая в кухонные шкафы. – И купите еще хлеба, сметаны, и… не знаю, пожрать чего-нибудь, а то Элмару будет мало.

– Давай, я плютов куплю, – предложил Кантор, понимая, что и второй вариант на сегодня пролетает, так что можно не торопиться и спокойно провести время в приятной компании. А насчет дворца лучше все-таки договориться с Мафеем.

– Ну и чудненько, – согласился Жак. – Я тоже чего-нибудь куплю. А Тереза на работе. Ты, дорогая подруга, уже успела забыть, что некоторым людям свойственно ходить на работу? Еще и двух недель не прошло, как тебя уволили, а ты уже и привыкла расслабляться?

– А мне нравится, – засмеялась Ольга. – Тем более, в библиотеку я, пожалуй, не вернусь. Денег у меня теперь хватает, займусь литературным творчеством. Кстати, о творчестве. Если будем что-то пить, то тоже купите. А то опять-таки, того, что у меня есть, на Элмара не хватит.

– Вот пусть Элмар сам и захватит что-нибудь из своих погребов, – посоветовал Жак. – Диего, пошли. Сейчас сделаем так: ты иди к Элмару и жди там, а мы с Мафеем за вами зайдем и телепортом отправимся к Ольге.

– Только сначала на рынок зайдем, – напомнил Кантор.

– Само собой. Купим плютов, сметаны и хлеба, а потом ты возьмешь все это добро и пойдешь к Элмару, а я за Мафеем.

– Сейчас! Почему это я все возьму?

– А что, по-твоему, я должен заявиться во дворец с корзиной дохлых ящерок и с горшком сметаны в руках? Чтобы все обхохотались?

– Так у тебя же работа такая.

– У меня работа – развлекать короля, а не стражу на воротах.

– Идите уже! – засмеялась Ольга. – А то и борщ остынет, пока вы будете ходить!

– Что ж, – вздохнул Кантор. – Спасибо, что предупредил. Постараюсь как-нибудь выкрутиться… если получится.

– Может быть, – серьезно кивнул Мафей, не отрывая глаз от листа бумаги, который он самозабвенно марал углем, время от времени поглядывая на собеседника. – Мэтр Истран говорил, что мои сны не предвещают смерти. Они предвещают… неприятности.

– Особо крупные, – проворчал Кантор. – Дался им всем этот Амарго!

– То есть? – не понял принц.

– В прошлый раз у меня спрашивали то же самое, – неохотно пояснил Кантор и чуть приподнялся, пытаясь заглянуть в рисунок.

– Не вставай, – попросил Мафей. – И поменьше мимики, если можно… А что, с тобой такое уже было? Может, я вообще видел не будущее, а прошлое?

– Ну ни хрена себе! Сначала говоришь такие вещи, а потом – «поменьше мимики»! Ты б Жаку такое сказал, он бы вовсе в обморок упал… Нет, в прошлом было не так. Это будущее. Весьма неприятное будущее, должен признаться. Но все равно спасибо.

– Не за что, – вздохнул Мафей и критически оглядел свои художества. – Поверни голову чуть-чуть вправо.

– Ты скоро закончишь? – поинтересовался Кантор. – Мне уже надоело сидеть. И я курить хочу. Почему тебе вдруг приспичило меня рисовать?

– Не знаю, – пожал плечами принц. – Иногда мне просто хочется кого-то нарисовать. Потерпи немножко. Я скоро закончу. Кстати, помнишь, ты мне рассказывал про своего знакомого… ну, который, как я?

– И что?

– А он курит?

– Да. А тебе-то что?

– Просто хотел узнать, не опасно ли это для эльфов.

– А тебе что, срочно захотелось начать курить? Думаешь, ты от этого повзрослеешь? Лучше сначала научись колдовать, не ломая мебель. А курить тебе еще рано.

Мафей покосился на стол и вздохнул. Кантор тоже полюбовался на творение шкодливого эльфа и подумал, что если бы ему не сказали заранее, ни за что бы не догадался, что это иллюзия. Интересно, как это Ольга и Жак их не видят? Бывает же…

– А во сколько лет ты сам начал курить? – поинтересовался Мафей, как бы между прочим.

– В двадцать пять, – усмехнулся Кантор. – Что, хотел меня уесть? Не выйдет.

– Ну что ж, – философски согласился принц. – Не все же время должно получаться. Зато Шеллара я на этом уел. Он начал в двенадцать. А еще говорят, если рано начать курить, то не вырастешь… Не смейся, пожалуйста. Сделай лицо, как было. И не улыбайся.

– А ты нарисуй, как я улыбаюсь, – предложил Кантор.

– Не хочу. Ты как-то не так улыбаешься. Словно улыбка не твоя. Кстати, что означает то, что видит в тебе Азиль? Мертвые пятна и перерезанное горло?

«Спасибо, хоть про черную паутину не спросил!» – подумал Кантор и вдруг с ужасом понял, что, в отличие от всех остальных, маленький эльф не спросил про эту самую паутину не потому, что щадил его самолюбие, а просто потому, что мертвые пятна его интересовали больше. И вполне может спросить, если ему будет интересно. Эльфы к этим вещам относятся проще и легче, и мальчишка просто не поймет, почему для мистралийца это так страшно… Надо срочно переводить разговор на что-то другое… Или подольше порассуждать о мертвых пятнах, может отвлечется…

– Не совсем, – ответил он. – Кстати, а где именно находятся эти самые пятна?

– Правая половина лица, – тут же охотно перечислил Мафей, пристально прищурившись. – Нос, губы… Кисть правой руки… две полосы на спине и несколько пятен помельче на груди и животе.

– А-а, – понимающе кивнул Кантор. – Это те места, где по идее должны были остаться шрамы, но их почему-то нет. Я сам не знаю, кто и где меня лечил, если ты хочешь об этом спросить.

– А горло? – не отставал любопытный эльф. – И пустой очаг?

– Послушай, Мафей, – поспешно перебил его Кантор. – Оно тебе надо? Лучше расскажи, что ты такое сделал со столом? Боевые заклинания на нем отрабатывал?

– Да нет, он просто случайно под руку попал. Ты не хочешь говорить о себе? Это какая-то тайна, или тебе просто неприятно?

– И то, и другое. Так что, давай эту тему замнем и посмотрим, что же ты нарисовал.

– Еще чуть-чуть подожди. Я уже почти закончил… А правда, что от Огня можно сгореть?

– Правда, конечно. Но для эльфов это не страшно, У них практически у всех есть Огонь, и ни один не сгорел, так что можешь не переживать, тем более, у тебя его – кот наплакал. Ты поэтому рисуешь, или тебе просто нравится?

– Просто нравится. А твой знакомый… у него тоже есть Огонь?

– Есть, конечно. И пользоваться им он начал где-то после двадцати пяти, а до тех пор ничего с ним не случилось. Я имею в виду, никаких депрессий, психозов и прочих прелестей, которые случаются с людьми. Так что и с тобой ничего не случится, если ты не будешь рисовать.

– А он тоже рисует?

– Он пишет стихи. И еще песни, но музыкант он хреновый, так что это у него не всерьез, а так, для себя… и своих дам. Кстати, как у тебя дела на этом поприще? Сдвиги есть, или по-прежнему подглядываешь за придворными? Интересно, за королем ты тоже подглядывал? И как?

– А вот это не твое дело! – с детским злорадством ответил принц и показал язык, как девчонка. – И вообще, каких это сдвигов ты ожидаешь за три дня?

– Ха! Это делается еще быстрее, чем за три дня! Хочешь, я тебе помогу найти девчонку?

– Не хочу, – нахмурился Мафей. – Может, я и лопух в некоторых вещах, но не настолько, чтобы мне еще девчонку какой-то добрый дядя искал.

Облом, подумал Кантор. С этой идеей тоже можно смело расстаться. Впрочем, не жалко. Не особо порядочная была идея.

Вот именно, сказал вдруг внутренний голос. Нечего врать мальчишке. Ты что, забыл, что он эльф? Он бы тебя вмиг раскусил. Да и мальчишка хороший, тебе и самому не хочется его обманывать. Лучше познакомь его, действительно, с товарищем Пассионарио, и никаких проблем.

Ничего себе, никаких проблем, возмутился Кантор. Да если кто узнает…

А кто узнает, не унимался пакостный голос. Никто не узнает. А ребятам будет приятно. И полезно. Может, Мафей нашего горе-волшебника научит телепортироваться куда надо, а не куда попало.

Отстань, рассердился Кантор. А как же конспирация?

А конспирацию – в задницу, деловито посоветовал голос. Она вообще вредна в чрезмерных количествах.

А пошел бы ты, огрызнулся Кантор. Ты это Амарго скажи.

Ах, ты просто боишься начальства, засмеялся голос. Ну так бы и сказал.

– Диего, что с тобой? – удивился Мафей. – Такое впечатление, что ты с кем-то телепатически общаешься. Ты что, еще и телепат помимо всего?

– Какой там телепат к хренам собачьим! – выругался Кантор. – У меня раздвоение личности, и эти две личности постоянно ругаются между собой.

– А из-за чего вы ругались на этот раз? – тут же спросил эльф. Он даже не подумал принять такое объяснение за шутку, как сделал бы любой из знакомых Кантора.

– Из-за моего приятеля, – честно сказал он. – Мой внутренний голос настаивает, чтобы я вас познакомил, а я ему пытаюсь объяснить, что нельзя, что опасно… А он не слушает. Он вечно мне что-то неподобающее советует.

– А например? – заинтересовался Мафей. Даже рисунок свой отложил, сел на спинку стула и навострил уши.

– Например… Он посоветовал мне потрахаться с Ольгой, после чего мы с ней вместе в больницу попали. Нашел, кого послушать… Потом советовал утром не уходить, а я не послушался… а надо было. Потом еще советовал… да не просто советовал, а требовал, чтобы я с Ольгой связался всерьез.

– И ты послушал.

– Да мне, в общем, и самому этого хотелось. И еще мы с ним часто просто так препираемся, обсуждаем разные события.

– Знаешь, – серьезно сказал Мафей. – А по-моему, твой голос тебе правильно советует. Ты бы его чаще слушался.

– Еще чего! Ты просто с ним не общался! Он безответственный, сексуально озабоченный, бесстыжий и ужасно ехидный засранец… Кстати, о засранцах. Ты если выучил новые матюки, не беги сразу старшим хвастаться и рассказывать, где ты их выучил. А то мне Жак сегодня на эту тему высказал свое неодобрение.

– А ты не матюкай детей такими словами! – развеселился принц. – А то как в зеркало посмотреть – так нехорошо, а как обложить в семь этажей – так нормально.

– А как ты это делаешь? – спросил Кантор, чтобы перевести разговор на другую тему.

– Что? Настраиваю зеркала? Очень просто. Ты тоже хочешь научиться?

– Я вряд ли смогу научиться… Это же классическая магия?

– Классическая, – кивнул Мафей. – А что, тебе она недоступна?

– Даже опасна. Мне просто интересно, как это делаешь ты. Покажи мне что-нибудь? Только без политики и без государственных тайн, а то мне еще шпионаж пришьют. Вот, к примеру, ваших придворных дам покажи. Может, я тебе еще кого присоветую. Да и мне самому интересно, какие они у вас… кроме Камиллы. Кстати, где король эту Камиллу взял?

– Она ему осталась в наследство от моего папы, – легко объяснил Мафей. – А папа подцепил ее в каком-то борделе в Лютеции. Это Шеллар как-то говорил Элмару, когда тот его спрашивал. Давно уже, еще папа был жив. Шеллар ужасно возмущался и говорил, что не понимает, как можно тащить во дворец шлюх, когда у тебя такая прекрасная молодая жена.

– А потом, когда сам попробовал, сразу понял? – развеселился Кантор, представив себе короля Шеллара с Камиллой. Представлялось не очень, так как он плохо знал короля, но, вне всякого сомнения, это должно было быть очень смешно.

– У него же нет жены, – пожал плечами Мафей. – А откуда ты знаешь Камиллу?

– Оттуда, – усмехнулся Кантор. – Я частенько бывал в том самом борделе, где твой папа ее подцепил. Ну что, покажешь?

– Да пожалуйста, – Мафей спрыгнул со стула и подошел к зеркалу. – Только зачем они тебе, наши дамы?

– Да не они сами, в общем-то, – честно признался Кантор. – А их комнаты. Где-то у ваших дам должен быть мой знакомый, о котором я тебе говорил. Так что оставим это на волю судьбы: если он окажется там, я вас познакомлю. А если нет… даже не знаю, где тогда его искать.

– А зачем ты его ищешь?

– А он пропал.

– Как пропал?

– А вот так. Телепортировался куда-то, и пропал. Мы теперь все очень переживаем, потому что он телепортироваться толком не умеет, и мог попасть в неприятности.

– А почему тогда мы его будем искать у наших дам?

– Потому, что одна из них его любовница, только не знаю, какая именно. Может, он все-таки не потерялся, а просто у нее застрял. Ну что, давай?

Мафей поколдовал над зеркалом, и в нем возникло изображение пустой комнаты.

– Это комната Вероники, – пояснил он. – Пусто. Ее дома нет. Смотрим дальше?

– Давай дальше.

В следующей комнате сидели две молодые девушки, лет по восемнадцать каждой, не больше. Одна словно соскочила со страниц любовного романа – изящная, женственная и вся какая-то романтичная. Вторая – приземистая, крепко сбитая, больше похожая на симпатичную купеческую дочь, чем на аристократку.

– Это Акрилла и Вероника – шепотом пояснил Мафей, прислушиваясь к разговору, поскольку в разговоре только что мелькнуло его имя.

– Да ну, он еще сопливый совсем, – критично высказалась Вероника, вертясь перед зеркалом. – Что-то не нравится мне эта помада, я с ней выгляжу, как крестьянка в праздник.

– Ты худеть не пробовала? – усмехнулась Акрилла. – А чем тебе не нравится, что он такой молодой? Зато он симпатичный. Вот с ним бы я, пожалуй, и не отказалась.

– Всю жизнь только тем и занимаюсь, что худею, – засмеялась ее подружка. – И результат сама видишь. Слушай, Акрилла, а у тебя уже были мужчины?

– Нет, – смутившись, призналась девушка. – У меня очень строгие родители… А здесь я еще ни с кем настолько близко не познакомилась.

– Вот была бы потеха на вас с Мафеем посмотреть! – захихикала Вероника. – Представляю, какая это должна быть умора – два девственника пытаются понять, что друг с другом делать! Ты бы сначала с кем-то другим научилась, что ли.

– Ты так говоришь, будто мы действительно уже собрались и договорились! – обиделась Акрилла. – Я же теоретически. Если бы он предложил. А он же не собирается предлагать.

– И не соберется, если ты будешь все время прятаться в своей комнате. Ты чего так мало по дворцу ходишь, с людьми не общаешься?

– Боюсь, что меня король увидит.

– Вот трусиха, нашла, чего бояться! Что он тебе сделает, этот король? Съест, что ли?

– А вдруг я ему понравлюсь?

– Ну и что? Вон, старшие дамы только и мечтают о том, чтобы ему понравиться. А ему нравится только Камилла, да и то иногда. Вот представь себе – он тебя увидит, влюбится с первого взгляда, и предложит руку и сердце… – Вероника захихикала.

– Вот именно. Сама же хихикаешь. Не руку и сердце, а свой большой и толстый… как это Камилла говорит – осадное бревно?

– Ну и что? А тебе что, не интересно потрахаться с таким мужчиной, у которого большой и толстый? Или боишься, что порвет на лоскуточки?

– Нет, я его вообще боюсь. Он какой-то… страшный. Как сказочный злодей.

– Меньше надо сказки читать. Вовсе он не страшный, а смешной. Я представляю, как он смешно выглядит со стороны, когда трахается… Умора! А Селлия еще поперлась смотреть, дура старая… А вот эта помада тебе как?

– А с этой ты похожа на шлюху. Попробуй что-нибудь посветлее. А у тебя мужчины были?

– Были, – гордо заявила Вероника. – Целых два. Я даже рассмотрела, как выглядит член, хотя было темно. Интересно, а у эльфов такие же, как у людей, или какие-то другие? Попробовать раскрутить его высочество, что ли? Хоть он и сопляк, а все же любопытно…

– Вот тебе! – не удержался Мафей и показал зеркалу кулак. – Не дождешься!

– Убирай их к демонам, – простонал Кантор, давясь от смеха. – А то у тебя уже уши малинового цвета, а если еще послушаешь, они вообще в трубочку свернутся. Ты что, никогда не слышал, как о нас говорят женщины?

– Как-то не попадалось, – признался принц, прикрыв уши ладонями, видно, проверить хотел, не свернулись ли еще. – А ты слышал? А где?

– А я часто слышу разговоры, не предназначенные для моих ушей. У меня очень тонкий слух. Должен тебе заметить, что женщины обожают обсуждать нас, когда мы не слышим. Кстати, если тебе интересно мое мнение, можешь смело трахать Акриллу. Глубокоумные рассуждения ее подружки начет двух девственников – полная фигня. Разберетесь. Давай дальше смотреть.

– Это комната Селлии, – пояснил Мафей, когда в зеркале проявилось новое изображение. У Селлии сидела Камилла, любовно облизывая леденец, и с усмешкой слушала рассказ о какой-то оргии в королевских апартаментах. – Будем слушать?

– Ну их на хрен. Давай дальше.

– А это комната Эльвиры… Ой, а это кто?

– А это он и есть, – облегченно вздохнул Кантор, узрев знакомое лицо вождя и идеолога. Пропавший товарищ сидел за столом и уныло пялился в пространство, между делом наворачивая варенье столовой ложкой.

– Это он? – Мафей чуть не влез в зеркало, присматриваясь. – Он совершенно не похож на эльфа.

– Конечно, не похож. Иначе о нем бы все знали, как и о тебе. Да и вообще, такие переводняки вроде вас редко бывают так сильно похожи на чистокровных эльфов. У твоей мамы тоже, наверное, были эльфы в роду, и получилась редкая комбинация генов…

– Я знаю, – кивнул принц. – Мне мэтр Истран объяснял. Ну так что, пойдем знакомиться? Ты же обещал.

– Пойдем. Телепортом или пешком?

– Пешком, конечно. Я никогда не был в комнате у Эльвиры.

– А это имеет значение?

– Конечно. Маг может телепортироваться только туда, где он был, и если он хорошо помнит это место. Есть особые ориентиры… но тебе это, наверное, будет непонятно.

– А когда ты там побываешь, то сможешь?

– Смогу. А тебе зачем?

– Да я вот о чем… Я-то вас познакомлю, но мне надо будет с этим товарищем переговорить наедине. Ты мог бы нас оставить на время, а потом вернуться? И, разумеется, не подслушивать наш разговор в зеркале. Это действительно тайна.

– Хорошо, – согласился Мафей. – Если хотите, я вас перенесу в одно место, где вас никто не подслушает. А долго вы там будете?

– Думаю, для верности около часу. И, Мафей, прежде чем вы познакомитесь, пообещай мне две вещи.

– Не говорить никому? Конечно, что я, маленький, не понимаю? А еще что?

– Не заглядывать в него. Ты можешь увидеть там… лишнее.

– Я постараюсь, – вздохнул Мафей. – Я специально не буду заглядывать. Но иногда это видится само.

– Да, чуть не забыл. Рисунок-то покажи.

– Потом покажу. Я хочу нарисовать портрет твоего внутреннего голоса, а потом я тебе их оба отдам. Сравнишь.

– Портрет голоса? – засмеялся Кантор. – Это как?

– Как я его вижу.

– А ты его видишь?

– Конечно. Я вижу, что в тебе живут как бы два человека. Причем обычно они мирно уживаются, и спорить вы начинаете только, когда резко расходитесь во мнениях. А отличаетесь вы не очень сильно. Ты жестче и серьезнее, он человечнее и легкомысленнее, но в общем вы – один и тот же человек.

– Если ты так здорово все видишь, – не удержался Кантор, – скажи, что это за свет у твоего кузена-короля?

– Не знаю, – вздохнул Мафей. – Видеть-то я его вижу, но что это такое – не знаю.

– А Азиль не знает?

– А она его вообще не видит. Зато она видит сферу, которую остальные не видят за этим светом.

– Это ту самую, что по ее словам, погубит бедного короля, если он от нее не избавится?

– Да, она так говорит, – опечалился Мафей. – а Шеллар не согласен. Он говорит, что Азиль ошибается. Разве нимфа может ошибаться?

– Может, – пожал плечами Кантор. – Но не Шеллару об этом судить. Можно подумать, он лучше нее разбирается в ее видениях. Ладно, пойдем, а то наш товарищ сейчас доест все варенье и еще смоется…

– Куртку надень, – посоветовал Мафей. – Там, куда я вас отведу, прохладно.

– А куда ты нас отведешь?

– На смотровую площадку Центральной башни. Там никогда никто не бывает, и лестница на нее вообще закрыта. Я там часто сижу. Мне нравится. Высоко, красиво, никого нет…

– А нас никто не увидит?

– Меня же ни разу не увидели. Там зубцы есть, и за ними не видно. Да и высоко слишком.

Глава 4

– Ну, а теперь пора немного поразвлечься, – сказал Карлсон минуту спустя – Давай побегаем по крышам и там уж сообразим, чем заняться.

А.Линдгрен

На вершине башни было действительно высоко, красиво и безлюдно. И еще довольно прохладно, поскольку солнце уже садилось и к ночи начало холодать. К счастью, ветра не было, а то бы они там замерзли в куртках.

– Я тебя слушаю, – с печальной покорностью в голосе сказал товарищ Пассионарио, взирая на роскошный закат. – Что от меня опять хочет Амарго? Это же он тебя прислал?

– Он, – честно признался Кантор. – Он хочет, чтобы вы вернулись. Не знаю, что у вас там за конфликт вышел…

– Да знаешь, – перебил его собеседник, не отрывая глаз от кроваво-красного солнца, утопающего в ярких облаках. – Наверняка он тебе сказал. И чего ради ты со мной на «вы»? Мы же одни. Когда ты сломал подставку от пюпитра на моей спине, ты таким почтением не страдал.

– Тогда ты был моим учеником, – усмехнулся Кантор. – И нагло слямзил у меня тему, не потрудившись даже переделать. А сейчас ты вроде как мой начальник.

– Вот именно – вроде как. Брось ты эти придворные церемонии. Можно подумать, ты действительно меня настолько уважаешь, чтобы обращаться ко мне на «вы».

– Ну, как хочешь, – не стал ломаться Кантор. – Амарго мне сказал в общих чертах, что у вас было, но это же не значит, что я теперь это знаю. Может, сам скажешь? Только скажи сразу, ты просто психанул или решил нас совсем бросить?

– Не знаю, – вздохнул непутевый лидер и опустил глаза. – Сначала просто психанул, а потом посидел, подумал… На кой оно мне надо? Мы это все уже проходили, только с другой партией. Ах, вы нужны отечеству, вы непременно должны править страной, без вас тут все пропадет… Вы так молоды и неопытны, но пусть вас это не смущает, мы не оставим вас, мы вам будем все рассказывать и подсказывать, как поступать… То есть, будешь, парень, сидеть на своем троне и кивать, как идиот, на все, что мы скажем. Тогда я еще был молодой и горячий, сразу всем в морды плюнул… и получил неприятностей на десять лет вперед. Но ни разу не пожалел. А сейчас вот думаю… Ведь опять на той же заднице сел. Опять пришло к тому же самому. Опять получается, я всем нужен до усрачки, без меня все рухнет, я не смею рисковать своей бесценной жизнью, поскольку она уже вроде и мне не принадлежит, а является народным достоянием… И еще оказывается, что я безответственный придурок, которому пару мышей нельзя доверить, не то что страну. То есть, опять-таки, поскольку я такой полный болван, добрый дядя Амарго будет мне рассказывать и показывать, а я должен кивать и соглашаться.

– И ты снова собрался всем в морду плюнуть?

– Не буду я никому в морду плевать, это дурной тон. Я просто больше не вернусь. Пропал и пропал. В гробу я видал это все. Да, я не способен руководить, я безответственный раздолбай, я бард да еще полуэльф к тому же, и мне нельзя доверять командовать людьми. Так и не надо, просил я об этом, что ли? Товарищ Амарго сам меня на это уговаривал, и долго уговаривал. А я парень покладистый, меня уговорить – раз плюнуть, вот и согласился сдуру. Теперь жалею. Надо ему наводить порядок – пусть сам садится на трон и сам правит.

Кантор вздохнул. Трудно уговаривать человека, когда знаешь, что он прав.

– А сам, без него, ты сможешь?

– Не смогу. Потому и не хочу. Зачем он мне нужен, этот пресловутый трон моих предков, если я смогу сидеть на нем только как декорация? Ты бы на моем месте что сделал?

– То же самое, – кивнул Кантор. – Но мать твою так, не через семь же лет!

– Полагаешь, теперь поздно?

– Если хочешь знать мое личное мнение, то никогда не поздно. Просто теперь это получится огромное свинство с твоей стороны. Не по отношению к Амарго лично, а по отношению ко всем, кто пришел под твои знамена, кто поверил тебе, кто готов умереть за твою улыбку. К нам, рядовым бойцам. Ты тут сидишь, варенье лопаешь, а там твоя личная охрана рыдает вот такими слезами. Втайне, чтобы никто не видел, потому что им запретили распространяться о том, что ты пропал. А что будет, когда узнают все? Ты что, не понимаешь, засранец, они ведь тебя любят! Они тебе верят! А ты тут всем улыбался семь лет, а теперь тебя вдруг заело самолюбие, и ты решил всех послать на фиг. Даже мне обидно, хотя я всегда относился к тебе более критично, чем остальные. Я все время вспоминал, как лупил тебя подставкой от пюпитра, и после этого мне было сложно воспринимать тебя всерьез… Но, собственно, чего я тебя уговариваю, мне этого не поручали. Сам не маленький. Даже для эльфа.

– А что тебе поручали в таком случае? – Пассионарио чуть усмехнулся и поднял глаза. – Еще раз сломать на мне подставку от пюпитра? Или… поработать по специальности?

– Ты что, совсем охренел? По-твоему, если Амарго тебе нахамил, так он уже и конченый злодей? Он хочет с тобой помириться, как я понял. Просил, чтобы ты с ним встретился и вы поговорили. По-хорошему, без матюков, без крика и прочих конфликтов. И ты все-таки с ним поговори, даже если твердо решил уйти. Скажи ему, что ты обо всем этом думаешь и почему уходишь. Только не вздумай ему сказать, что я тебя с Мафеем познакомил, он мне за это башку оторвет.

– А что ж ты конспирацию нарушаешь? – усмехнулся вождь и идеолог. – Прямо как я, безответственный и непутевый… А вроде и человек, и не бард. Верно Амарго говорил – все у нас как-то похоже выходит. У него даже есть навязчивая идея, что мы братья. Что твой папаша и мой тоже, а про эльфа он все наврал.

– А сколько в этом правды? – заинтересовался Кантор.

– Нисколько. Твой папа действительно трахал мою маму, но залетела она от эльфа. Это достоверно, я с этим эльфом лично знаком. Хотя мы все-таки в некотором роде родственники. Мой папа-эльф приходится тебе прадедом, если ты не знал.

– Не знал. Ну надо же! – восхитился Кантор. – Значит, мой дедушка был такой же раздолбай вроде тебя?

– Папа говорил, что твой дедушка был еще хуже. Да и сам ты… Ты вспомни себя до того, как ты потерял Огонь. Такого раздолбая даже среди эльфов поискать было… А как Мафей в этом отношении?

– Не знаю. Пообщаешься, сам посмотришь. Только смотри, чтобы тебя не засекли. А то его величество Шеллар господин любознательный…

– А он всегда таким был, – улыбнулся Пассионарио. – Я его помню в детстве. Полностью отмороженная физиономия, и на ней потрясающе живые любопытные глаза. Он же тогда не умел даже улыбаться, единственное чувство, которое ему небо дало от рождения – это неуемное любопытство.

– А где это ты с ним виделся в детстве? – не удержался Кантор. – Насколько я понял, вы принадлежали к разным королевским домам.

– А, так ты это понял? – грустно улыбнулся вождь и идеолог. – Я всегда сомневался, что мне удастся долго сохранять в тайне свое происхождение, и до сих пор не могу понять, как за столько лет никто больше не догадался. Ведь знаешь, многие подозревают, что принц – это ты. Из-за того, что Амарго так трепетно к тебе относится. А насчет Шеллара… видишь ли, у королевских семей, как и у нормальных людей, принято ездить друг к другу в гости. Я со всеми ныне правящими королями знаком. С Шелларом мы вместе играли. Александра я помню совсем маленьким карапузом. Зиновий меня как-то посохом огрел, когда мы с Роаной целовались в парке на лавочке. Все-таки девчонка оказалась всерьез неравнодушна к эльфам… Элвиса я не любил, он мне казался чопорным и высокомерным. А Луи вообще ко мне приставал с нехорошими намерениями, и мои старшие кузены за это его очень сильно побили. Был международный скандал.

– Значит, я правильно догадался, – засмеялся Кантор. – Ты законный наследник престола, потому ты всем так позарез нужен. Лидеры любой партии по яйцу бы себе оторвали, лишь бы тебя заполучить.

– А чего ты смеешься? Так оно и есть. Ты лупил подставкой принца… Хотя, может это и смешно.

– Я не потому смеюсь. Я просто вспомнил, как Гаэтано скандалил, когда ты объявил, что пока не кончится война, мы все товарищи, никаких титулов и сословий…

– А, это когда он мне сказал, что дождется, пока война кончится, и специально ко мне явится, чтобы я ему поклонился, как всякий простолюдин должен кланяться графу? Я помню. Я сам чуть не заржал тогда. Мы потом с Амарго закрылись в штабе и смеялись до истерики, представляя, как перекосит породистую рожу Гаэтано, когда он поймет, кто кому должен кланяться… И он до сих пор на меня за это дуется. Зато догадываешься, почему он тебя терпел со всеми твоими заскоками и припадками?

– Никогда бы не подумал, – признался Кантор. – Кстати, знаешь, кое в чем Амарго и прав. Ты додумался, где со своей дамой встречаться – во дворце! Что, не мог в городе хату снять? Если у тебя денег нет, я тебе дам, только не мелькай ты в этом дворце. Изловят ведь моментально.

– Дело не в том. Просто эта комната – единственное место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Как научусь, найду другое место. Если бы Амарго не орал, как ушибленный, я бы ему это толком объяснил.

– А что мне ему передать?

– Я подумаю. Как надумаю, что ему сказать, сам приду.

– Здрасте! Он что, должен сидеть здесь, в Ортане, и ждать, пока ты надумаешь?

– Да нет, зачем, я прямо на базу приду.

– А не потеряешься опять?

– Шутишь? Я же научусь, и все будет нормально. Спасибо, что ты меня с Мафеем познакомил. Я всегда хотел с ним пообщаться.

– Ага, – хихикнул Кантор, – рассказать, как ты в детстве с его матерью целовался и как тебя его дедушка посохом огрел. Познавательно!..

– Все это, конечно, забавно, – вздохнул Пассионарио. – Но вообще-то, если бы не весь этот бардак, принцесса Роана была бы моей женой… и, возможно, никакого Мафея бы и на свете не было. Ты никогда не задумывался, как странно складываются человеческие судьбы, и от каких мелочей они иногда зависят?

– Неоднократно, – помрачнел Кантор. – Я очень часто задумывался о том, как бы было здорово, если бы Патриция в детстве умерла от какой-нибудь скарлатины или оспы… Или если бы ее затрахали насмерть какие-нибудь злодеи.

– А где она сейчас?

– Лежит себе в поморском лесу, там, где ее Саэта положила. Мы ее даже не закапывали, так, снегом присыпали… А ты что, не знал, что это она и была той самой ведьмой? Ну, ты даешь… Кстати, о человеческих судьбах. Я слышал, ты предсказаниями балуешься?

– Тебе бы так баловаться! А тебе что, интересно твое будущее? Или что тебе надо?

– Да мне тут предсказали такого дерьма, что до сих пор не по себе.

– Кто?

– Мафей. Он видит вещие сны.

– А что именно?

– Опять попадусь. Опять допрос. И опять «где Амарго?». Дался всем этот Амарго! Ты можешь сказать что-нибудь точнее?

– Не могу. Ты что, думаешь, я просто так – захотел и увидел?

– А твои видения – стихийные?

– Не просто стихийные, чтобы они начались, мне надо довести себя до состояния голодного обморока. Так что, все, что я могу сказать о твоем будущем, я видел в момент нашего знакомства. Я тогда как раз пребывал в таком состоянии. И видения были обрывочны и хронологически беспорядочны. Впрочем… у тебя есть дети?

– Ты что, не знаешь, что у меня их вообще не может быть?

– Ну так вот, я их видел. Причем двоих. Так что, пока их не заведешь, точно не умрешь. А что у тебя за проблемы с этим? Тебе что, правда в Кастель Милагро все поотбивали? Но трахаться тебе это не мешает, насколько я знаю? Может, со временем и дети будут?

– Да нет, что за ерунду ты говоришь. Это у меня с детства. Я залез в папину лабораторию и пошарил там. А там было что-то или ядовитое, или заколдованное… Откачать откачали, но насчет детей… – он развел руками. – Так ты думаешь, это не навсегда? И у меня есть дальнейшее будущее?

– Да, – с улыбкой кивнул Пасионарио. – Я еще кое что вспомнил… Но говорить не буду. Я вообще стараюсь не говорить людям об их будущем. А то в те времена, когда я голодал и часто видел будущее, я раздавал предсказания направо и налево… а людям вредно знать свое будущее. Они начинают метаться, делать глупости и всячески усложнять себе жизнь. Причем избежать судьбы, как правило, не удается. Хотя есть один интересный и поучительный случай, если хочешь, расскажу. О том, как из-за моего предсказания две девочки благополучно разрушили свою судьбу. Рассказать? Все равно нам еще Мафея ждать. Только это по секрету, не говори никому.