У дверей спальни возникло серое облачко, и из него вышли Жак и Мафей, странно просветленные и явно чем-то очень довольные.

– Мафей! – окликнул король. – Где тебя носило? Я тебя жду, а тебя нет…

Мальчишка оглянулся, встревожено пробежал глазами по комнате и безошибочно остановил взгляд на нем.

– Жак, ты иди… – неуверенно сказал он. – Я сейчас… одну минутку.

– А что случилось? – не понял Жак. Он, разумеется, ничего не видел и не слышал. Куда ему видеть призраков, если он даже иллюзий не видит. – Что-то не так?

– Нет, иди. Скорее. Сейчас приду. Жак, ну давай быстрее, не жди.

– Ну ладно… – пожал плечами так ничего и не понявший шут и скрылся за дверью. А Мафей сделал несколько неуверенных шагов вперед и тихонько сказал:

– Шеллар, это ты? Здесь, у стола?

– Я, малыш, – улыбнулся король. – Ты меня видишь и слышишь? Это замечательно. Послушай, скажи…

– Шеллар, – чуть не плача, вскрикнул принц. – Ты… призрак? Значит, ты уже умер? Мы опоздали? Ведь мэтр сказал…

– Да нет, я еще не умер, но собираюсь. А куда вы так торопились и боялись опоздать? Что там опять придумал Жак?

Мафей подошел ближе и попытался дотронуться до него рукой.

– А как у тебя так получается? – спросил он. – Это все так – становятся призраками? Или только особенные?

Король заметил, что мальчишка опять уходит от ответа, но настаивать не стал.

– Мафей, ты выслушай, пожалуйста, что я тебе скажу. И передай всем. Когда я умру, не хороните меня, как подобает, и не проводите никаких обрядов. Иначе я не смогу стать призраком и остаться с вами, а я этого очень хочу. Ты понял?

– Понял, – кивнул Мафей. – Только ты и мэтру тоже скажи, а то мне еще не поверят. Скажут, ребенок от горя рассудком подвинулся или еще чего. А как же… как это все…

– Как это объяснить общественности, ты имеешь в виду? Да что ты, как маленький, не знаешь, как это делается? Никому ничего не надо объяснять, просто подменить тело, и вся тебе премудрость. Как ты думаешь, Мафей, мэтр Истран нормально воспримет, если я… покажусь ему на глаза в таком виде? Или он меня просто не увидит?

– Не знаю… Я спрошу… А вообще, ты так не переживай, может, ты еще и не умрешь. Жак как раз пошел тебя спасать, так что…

– Спасать? – король оглянулся на дверь, за которой скрылся Жак, и печально усмехнулся, не позволяя безумной надежде завладеть им и ослабить его решимость. – Каким образом? Ты же знаешь, что это невозможно.

– А Жак сказал, что… Шеллар, что с тобой? Ты таешь!

– Я знаю, – отозвался король, понимая, что закончить этот разговор уже не успеет. Во всяком случае, сейчас.

* * *

Карлсона не было так долго, что Эльвира уже решила – ждать бесполезно. Наверное, он и не придет. Она долго пыталась понять, почему он так быстро убежал, ничего не объясняя, и в конце концов решила, что он просто постеснялся плакать при ней. Эти мистралийцы со своими дурацкими представлениями о том, что подобает мужчине а что нет… Что ему стоило остаться, поплакали бы вместе. А теперь он, конечно, и не явится. Своей зареванной мордашки постесняется. Вот уж, мужики…

Но он все же вернулся. Как она и предполагала, с покрасневшими и припухшими глазами, явственно говорившими о том, что совсем недавно он горько плакал. Он устало улыбнулся и протянул к ней руки.

– Вот и все, – сказал он. – Все будет хорошо.

Эльвира без возражений позволила себя обнять, не преминув при этом уточнить:

– Что именно будет хорошо? И где ты был? Ты так внезапно исчез…

– Извини, я просто торопился. А хорошо будет все. Шеллар не умрет, никто не будет плакать, я к нему приду, как он просил, и нам с тобой не надо будет больше прятаться… В общем, все. Может, даже конца света не будет.

– Какого конца света?

– Никакого не будет. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Не сейчас. Я устал и хочу спать.

– Подожди, к демонам конец света, ты сказал – король не умрет? Это правда? Ты смог что-то сделать?

– Правда, правда. Честное слово.

– Но… как?

– Видишь ли, противоядие все-таки существует, просто об этом никто не знает. Не расспрашивай меня, пожалуйста, это тайна… одной малоизвестной магической школы.

Поняв это так, что ей опять начинают совать фиалки за уши, Эльвира вздохнула и оставила эту тему. В конце концов, разве так важно, каким образом Карлсон ухитрился спасти короля? Главное, ему это все-таки удалось, и все действительно будет хорошо. Будто и не было этих кошмарных часов, когда она рыдала, разрываясь от горя, проклинала несправедливую судьбу и с ужасом представляла, каким будет этот мир без него, и что будет с бедной Кирой… Милый врунишка Карлсон, как бы ты это ни сделал, пусть это будет твоей тайной, если ты так хочешь, достаточно того, что ты это все-таки сделал…

– Так что, – улыбнулась она, – Ты так хочешь спать, что мы даже не выпьем за здоровье молодоженов?

– Ну… – он заколебался, посмотрел на стол, и, видимо, заметив варенье, не устоял. – Немножко можно. Все-таки, свадьба… если это можно так назвать…

Эльвира засмеялась и полезла в шкафчик, где у нее была заначена бутылка вина на какой-нибудь особенный случай, когда захочется выпить, а звать прислугу будет неуместно.

– Действительно, когда это у его величества хоть что-то было, как у всех людей? Разве у него могла состояться нормальная человеческая свадьба?

– О-о! – засмеялся и Карлсон. – А можешь себе представить, когда он и в самом деле умрет, какие у него будут похороны? По логике вещей, это должны будут быть самые веселые похороны в истории.

– Не представляю я себе веселые похороны, ну никоим образом, – помрачнела Эльвира. – И я тебя прошу, не надо о похоронах и тому подобном. Хватит с меня на сегодня похорон.

– Извини, – улыбнулся Карлсон. – Не буду. Давай бутылку, я открою. А как ты думаешь, Эльвира, почему твоя подруга все-таки согласилась выйти за него замуж? Он-то понятно, он ее любит без памяти, это любому теперь понятно. А она? Как он ее уломал?

– Видишь ли… Кира, она немного странная, как все женщины-воительницы. Когда за ней ухаживали, как за нормальной женщиной, это в ней не пробуждало никаких чувств. А стоило ей один раз попасть в неприятности в компании его величества, как она тут же прониклась к нему неким восторженным обожанием, какого я за ней прежде вообще не замечала. Она мне три вечера подряд рассказывала, какой он бесстрашный и какой он мужественный и как бы она с ним хоть в битву, хоть в разведку, хоть на подвиги…

– Хоть замуж, – добавил Карлсон, разливая вино по бокалам. – А что с ними случилось?

– А на них напали анкрусы, и они полдня просидели на дереве.

– На дереве? Умора! Ты представляешь себе Шеллара на дереве? А как же он туда залез, он же не умеет?

– Откуда я знаю? Как-то залез. Ты сначала тоже летать не умел.

– В общем, тоже верно… И что он такого героического сделал, сидя на дереве?

– Да ничего. Просто не испугался, вот ей и понравилось… Я сама не могу понять, если честно. Он вообще не умеет бояться, это нормальное для него состояние, что тут особенного? А, и еще на этом самом дереве он ей и предложение сделал.

– Вполне в его духе, – засмеялся Карлсон. – Здоровая практичность. Если есть свободное время, то чего оно должно пропадать? Надо его с пользой употребить. Мне вот только интересно, какая у них все-таки получится семья.

– Не представляю, – призналась Эльвира. – Я вполне представляю Киру королевой, главнокомандующим, кем угодно, но беременная Кира… это что-то из области сказок.

– Ничего, привыкнешь. Ты же ее первая дама. Еще и принцев нянчить будешь. Ты детей любишь?

– Не знаю, я никогда не имела с ними дела.

– Вот и узнаешь. А то я их очень люблю, и хочу иметь штук пять, не меньше.

– Это твои проблемы, – злорадно заявила Эльвира, вспомнив вдруг, как он обещал жениться на ней, как только завоюет себе королевство. А она еще приняла это за шутку. – По мне, так и одного хватит. А то тебе хочется, а я должна себе фигуру портить.

– Ладно, потом разберемся, – поспешил уйти от конфликтной темы любитель детей. – Нет, не наливай мне больше, мне хватит. А то напьюсь, и как начну чудить…

– Вроде, как твой папа? – уточнила Эльвира. – Который приперся к нам в гости и чуть не снял штаны в присутствии семи дам? Ты тоже так делаешь? Это у тебя наследственное?

– Нет, – засмеялся Карлсон. – Я творю такое, что мой папа со своими штанами может отдыхать. Мафей говорил, он тут имел бешеный успех?

– Не то слово! Наши кобылицы чуть не убили друг дружку. Это надо было видеть, это словами не описать. Одного пьяного Мафея было уже достаточно, чтобы в обморок рухнуть. А тут еще твой папа… сколько ему лет? Он же не мальчишка, так себя вести! Или он настолько пьян был?…

– Папе сто семнадцать. И судя по тому, сколько они с Мафеем выпили, он был вообще почти трезвый, ну, может слегка навеселе, просто дурака валял. Он любит дурака повалять перед дамами.

– Это у вас тоже наследственное, – заметила Эльвира.

– Ты о чем? Когда это я перед тобой дурака валял?

– Все время, что мы знакомы. Карлсон, скажи-ка, Мафей знает, кто ты такой на самом деле?

Карлсон закраснелся и потупился.

– Мафей – маг, – пробормотал он. – Перед ним дурака не поваляешь.

– А передо мной, значит, можно? Можно морочить мне голову и врать всякую чушь, когда ненароком сболтнешь о себе лишнее? Получается, все знают – твой друг Диего, Мафей, король, и тот знает, хотя ему никто не говорил. А я должна развешивать уши и слушать сказки, пока не придет однажды его хитроумное величество и не намекнет. Тебе не стыдно?

Карлсон тяжко вздохнул и приналег на варенье.

– Я же не нарочно, – сказал он. – У нас же конспирация… Мне нельзя… А как Шеллар узнал? Вычислил? Да что я спрашиваю… Конечно, вычислил. Послушал, что Луи наутро рассказал, и все понял… А что он тебе сказал?

– Просил тебе передать, что нехорошо забывать старых друзей и прятаться от них. А еще напомнил ненавязчиво о твоем пророчестве… А я-то, дура, думала, что ты шутил насчет завоевания королевства.

– Ну, тогда действительно шутил. Я же не знал тогда, что у нас так замечательно все сложится. А вот сейчас серьезно говорю. Выходи за меня замуж. Сейчас. Ну, побудешь пока принцессой в изгнании, разве для тебя так уж важно обязательно быть королевой? Или тебе хочется непременно пышную свадьбу?

– Хочется, – честно ответила Эльвира. – Хочется нормальную торжественную свадьбу, гостей, свадебное платье и грандиозное гульбище по этому поводу. Хотя я сомневаюсь, что это получится. У вас с его величеством есть что-то общее, и я боюсь, что у тебя тоже свадьба получится какая-нибудь особенная. Да еще пятерых детей тебе вынь да положь… Давай лучше подождем немного. Я посмотрю на твое поведение. А для начала ты мне честно расскажешь все то, о чем ты мне до этих пор вдохновенно врал. И будешь врать мне впредь, вообще не выйду за тебя замуж.

Карлсон тяжело вздохнул и отставил пустую вазочку.

– Плохо быть бездомным принцем. Даже любимую женщину замуж уговорить проблема. Затащить тебя на какое-нибудь дерево, что ли? Я здорово по деревьям лазаю, лучше любой белки.

– Не сомневаюсь, – согласилась Эльвира. – Но меня этим не убедишь. Тем более, по моим предположениям, на этом дереве мы и останемся жить, поскольку другого жилища у тебя нет.

– Почему, есть. У меня есть отдельная хижина… ну, почти отдельная. В одной комнате живу я, а в другой – моя охрана. Если уж говорить честно, то их всего девять человек.

– Ничего себе! Скромный пропагандист…

– А разве я не скромный? Очень даже скромный. И действительно пропагандист. Хочешь, я тебе речь скажу? Послушаешь, и сразу же побежишь записываться в мою партию.

– В твою партию?

– Ну да, раз я считаюсь главой, значит она моя… Знаешь, если уж ты настроена на долгий и откровенный разговор, давай ляжем в постель и продолжим там. Я действительно устал и ужасно хочу скорей куда-нибудь лечь. Хоть на пол, если ты на меня так обижена, что в постель не пустишь.

– А ты не уснешь?

– Постараюсь. А если усну, продолжим завтра.

Эльвира посмотрела в его жалобные и виноватые глаза и поняла, что вряд ли когда-либо научится всерьез на него обижаться.

* * *

Это было неправильно, невероятно и столь восхитительно, что король поначалу не решился поверить, что он действительно ощущает свое тело, и это ощущение не сопровождается очередным мучительным приступом. Он даже сделал контрольную попытку взлететь, и убедился, что на этот раз действительно пребывает в весомом состоянии. Что он ощущает кожей ткань простыни, чувствует боль в мышцах, дышит и отчетливо слышит стук собственного сердца, и при этом действительно может спокойно расслабиться и не биться в судорогах. Шеллар открыл глаза и увидел, что все присутствующие в комнате – Кира, Жак, Мафей и почтенные мэтры – сидят вокруг него на кровати и всматриваются в его лицо со страхом и затаенной надеждой, словно в ожидании некого невозможного чуда.

– Мэтр, он открыл глаза! – вскрикнул Мафей.

Кира всхлипнула и порывисто схватила короля за руку.

– Шеллар! Скажи что-нибудь!

Король осторожно попробовал, в состоянии ли он снова пользоваться речью, для начала без звука.

– Тише, господа, – сказал мэтр Истран и положил ему руку на грудь. Ладонь была горячая, как обычно при медосмотре. – Не кричите и не ахайте. И не задавайте вопросы наперебой. Ваше величество, вы можете говорить?

– Не знаю… – хрипло выговорил король.

На лицах близких сначала появилось выражение крайней озадаченности, затем Кира снова заплакала, Жак и Мафей радостно завизжали и бросились обнимать друг дружку, а мэтр с улыбкой сказал, пристально глядя его величеству в глаза:

– Что ж, теперь знаете. Как вы себя чувствуете?

– Живым, – серьезно ответил Шеллар и поспешил уточнить, все еще не веря в чудеса: – Мэтр, скажите честно, я умру или нет?

– Разумеется, умрете, – улыбнулся маг. – Все мы не бессмертны. Лет через сорок, если, конечно, больше не будете подставляться под различные метательные орудия. А то и позже, если вы еще и бросите курить.

Король едва удержался, чтобы не расхохотаться вслух от переполнившей его безумной радости. Жить! Дышать, двигаться, говорить и обнимать любимую женщину! Что может быть прекраснее, чего можно еще желать, и что еще нужно человеку, чтобы быть счастливым!

Видимо, при попытке сдержать смех его лицо как-то ненормально перекосило, потому что все тут же настороженно притихли, а Чен поинтересовался:

– Простите, мэтр, вы точно уверены, что его величество в состоянии оценить ваш тонкий юмор?

Король все-таки не выдержал и рассмеялся.

– Не дождетесь! – решительно заявил он. – Не брошу! Курил и буду курить!

– Изволите видеть, – развел руками мэтр Истран. – Его величество в полном душевном здравии и вполне способен не только понимать шутки, но и отвечать на них.

– И совершенно счастлив! – добавил король. Затем полюбовался на своих близких, которые по-прежнему сидели вокруг и смотрели на него с восторгом и обожанием, улыбаясь сквозь слезы, и чуть не прослезился сам от внезапно нахлынувшей нежности ко всем этим людям, которые так его любят, так боятся его потерять и способны творить чудеса ради его спасения. – Господа, – сказал он, продолжая счастливо улыбаться. – Я вам никогда не говорил, как я вас всех люблю?

– Кажется, нет, – ответил мэтр, пряча улыбку, но не в силах спрятать веселые искорки, заплясавшие в его глазах. – Но мы как-то и сами догадывались. И смею вас уверить, мы не менее счастливы. Однако, несмотря на это, я бы рекомендовал всем отложить проявления восторга хотя бы до завтра и покинуть комнату. А вам, ваше величество, как следует отдохнуть.

– Отдыхать? – король поспешно попытался привстать. – Но, мэтр, все не так плохо, я…

– И думать не смейте вставать! – нахмурился придворный маг. – Ложитесь спать.

– Спать? Но я не хочу спать! У меня сегодня свадьба, а вы меня спать укладываете!

– О вашей, с позволения сказать, свадьбе поговорим завтра, – строго сказал мэтр Истран. – Извольте немедленно лечь, или я вас сам усыплю.

– Не надо, – спохватился король, поняв, что со старика вполне станется действительно его усыпить. – Хорошо, вы специалист, вы лучше знаете, как скажете. Только дайте мне сначала закурить.

– Может вам еще и выпить дать? – возмутился мэтр. – А может, и Камиллу позвать?

– Мэтр! – обиделся король. – Я женатый человек, зачем мне Камилла? А вот выкурить трубку и выпить рюмочку коньяка было бы неплохо… на сон грядущий.

Мафей захихикал и хитро покосился на мистика, который почему-то вдруг странно посерьезнел и опечалился. А Жак с умилением посмотрел на короля.

– Потерпите, – сказал он. – Пока нельзя. Хотя бы до завтра потерпите. Все равно никотин на вас не подействует, так что и смысла нет курить. И алкоголь не подействует. Это ведь тоже яды… И не вставайте хотя бы полчаса. А еще лучше поспать, как мэтр сказал.

– Жак, – растроганно произнес Шеллар и запнулся, не находя слов, которые могли бы в полной мере выразить его благодарность. – Я… Как ты смог…

– Завтра, все разговоры завтра, – перебил его мэтр Истран. – Завтра утром будете задавать вопросы, благодарить и… делиться впечатлениями. – Он подобрал валявшуюся на постели пластинку с ярко-зеленой полосой, задумчиво подбросил на ладони и улыбнулся. – А если будете себя хорошо вести, утром я вам расскажу кое-что невероятно занимательное.

– Хорошо, – согласился король. – Завтра так завтра. Только не уходите пока. Хоть пять минут. Я понимаю, обнять вас всех мне не позволят, так дайте я хоть на вас посмотрю. И все-таки скажу спасибо, поскольку у меня все равно нет слов, чтобы выразить мою благодарность, и вряд ли они вообще существуют…

– Да на здоровье, – засмеялся Жак. – Пошутить вам про что-нибудь?

– Пошути, – улыбнулся король, чувствуя, что жизнь снова становится нормальной и привычной.

Жак немедленно повернулся к мистику и объявил:

– Преподобный Чен, вы мне проспорили десять щелбанов. А также пять мэтру Истрану. Извольте расплатиться.

Чен уныло снял шапочку и подставил королевскому шуту свой широкий гладко выбритый лоб.

– Прошу, – вежливо сказал он. – Мое невежество заслуживает достойного наказания.

– Жак, ты неисправим! – засмеялся король. – Тебя хлебом не корми, дай с кем-то поспорить. Даже почтенных мэтров втянул в неподобающее! Что вы не поделили?

– Вас, – пояснил Жак, старательно отмеривая хинскому мистику его проигрыш. – Один. Я сказал, что поможет… два… а он уперся – не существует противоядия, и все тут! Три. Вот я его и научил, как на щелбаны спорить. Четыре. А когда уже стало ясно, что я был прав, они с мэтром Истраном… пять… завели научный спор на медицинскую тему. Шесть. Преподобный Чен утверждал, что вы еще пару недель будете поправляться… семь… а мэтр Истран сказал, что вы с минуты на минуту придете в сознание, и первым делом попытаетесь встать… восемь… а затем немедленно попросите закурить. Девять. Так оно и вышло. Десять. Прошу вас, мэтр.

– Как это вас угораздило поддаться на провокацию? – посочувствовал король, давясь от смеха при виде сокрушенной физиономии придворного мистика. – Да еще спорить с мэтром Истраном! Он же меня знает, как облупленного, и практически не ошибается в таких случаях. Ну что же, мэтр? Приступайте, я очень хочу посмотреть, как вы будете лепить щелбаны вашему коллеге.

– Я всегда замечал за вами нездоровый интерес ко всяческим неподобающим зрелищам, – проворчал старый волшебник. – Нет уж, увольте. Я не считаю себя вправе требовать с преподобного Чена его проигрыш, поскольку я действительно знаю вас с момента рождения и, имел перед противником слишком явное преимущество, на которое не указал ему своевременно. Следовательно, наш спор был нечестным и должен быть аннулирован.

– Я ценю ваше великодушие, – возразил Чен. – Но я должен был догадаться обо всем сам, и не спорить с вами. Моя самонадеянность была неподобающей и неуместной, и также заслуживает наказания. Прошу вас.

– Не здесь, – окончательно смутился мэтр. – Не в присутствии его величества и… э-э… молодежи.

– Почему? – возразил король. – Я очень хочу посмотреть. И молодежь тоже.

– У вас есть шут, вот пусть он вас и развлекает, – проворчал мэтр Истран. – А то я вижу, мы с ним окончательно поменялись ролями. Он лечит, а я служу развлечением. Должен вас всех разочаровать, свой проигрыш преподобный Чен уплатит в моей лаборатории без присутствия свидетелей. И вообще, господа, давайте удалимся и дадим его величеству возможность спокойно отдохнуть.

– Постойте, – спохватился его величество. – Не уходите. Я не успел сказать кое-что важное…

– Ваше величество, – серьезно и необычно ласково сказал старый маг, словно обращался к больному ребенку. – Вы уже не умираете. Все, что вы хотите сказать, вы успеете сказать завтра.

– Нет-нет, это срочно… Во-первых, скажите Элмару, что со мной все в порядке и пусть успокоится. А то он с горя уже напился, как студент. Он у Мафея в учебной комнате, сидит в непотребном состоянии, предается самобичеванию и откровенничает с малознакомым эльфом. А завтра, как всегда, проспится, и ему опять будет стыдно. И девочкам скажите, а то на них смотреть страшно, Ольга вообще в истерике… Да, и обязательно найдите Флавиуса, объясните ему, что я не умру, и передайте, что я строго-настрого ему запрещаю всяческие бредовые идеи касательно ритуальных самоубийств. Пусть не страдает ерундой, а занимается делом.

– Хорошо, – кивнул мэтр Истран. – Вы совершенно правы, это действительно срочно, а то господин Флавиус и в самом деле с горя может натворить непоправимого. Я его сам найду и лично обо всем позабочусь. А что вы там изволили говорить об эльфах?

– Там сидит какой-то эльф, – пояснил король. – Наверное, к Мафею в гости пришел.

– Ваше величество, – ахнул Жак. – Откуда вы знаете, что делается в комнате у Мафея?

– Потому, что я там был, – начал король, но наставник его тут же перебил.

– Нет-нет, вы опять затеяли долгий разговор. Пойдемте, господа, а то его величество так и не угомонится. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – улыбнулся король и поймал за руку супругу, которая тоже вознамерилась встать и удалиться. – Ваше величество, могу я вас попросить остаться со мной?

Кира растерянно посмотрела на него, затем вопросительно на мэтра Истрана. Жак и Мафей вдруг захохотали, а Чен с видом человека, полностью покорного судьбе, развел руками.

– Что ж, уважаемый мэтр, я полностью признаю свою некомпетентность. С меня еще пять щелбанов.

Сам же мэтр сделал строгое лицо, по-прежнему не в силах скрыть искорки смеха в глазах, и сообщил:

– Ваше величество, если вы замахнулись на супружеский долг, то уверяю вас, что вы себя переоцениваете. Извольте спать, а то и в самом деле усыплю. И примите во внимание, что ее величество тоже нуждается в отдыхе после всего, что ей сегодня пришлось пережить.

– Разумеется, – согласился король. – Только я не понимаю, зачем ей для этого нужно куда-то уходить. Возможно, вы еще просто не привыкли к этому, но Кира – моя супруга. Это ее спальня, а это ее кровать, в которой ей и надлежит отдыхать. Если, конечно, ее не тяготит мое общество.

– Шеллар! – укоризненно ахнула Кира. – Как ты можешь такое говорить!

– Да, – вздохнул придворный маг. – Как я уже говорил, вам иногда удается находить приемлемые возражения… И чем старше вы становитесь, тем чаще. В этом отношении вы напоминаете мне вашего покойного дедушку. Тот годам к шестидесяти вообще достиг небывалого мастерства. Пойдемте, господа.

– Только скажите Эльвире, – попросила королева. – Она ведь тоже переживает, а я к ней, наверное, так и не зайду сегодня…

– И нечего вам туда ходить, – усмехнулся Жак. – Вряд ли там будут очень рады, если к ним кто-то вломится. А сказать ей уже сказали. Было кому.

– Он здесь? – загорелся король, в очередной раз подхватываясь со своего ложа. – Вы его видели?

– Здесь, – сказал Мафей. – Лежи ты спокойно. Он передавал тебе привет и обещал обязательно зайти, как ты и просил. Но не сегодня же.

– Вот именно, не сегодня, – подхватил мэтр Истран, подталкивая к выходу разговорчивую молодежь. – Ваше величество, прислать к вам кого-то из ваших придворных дам, чтобы помогли вам снять платье?

– Мне только придворных дам не хватало здесь в день моей свадьбы! – окрысился король. – Сами разберемся. Спокойной ночи вам, господа. Хотя я сомневаюсь, что у вас она будет спокойной.

– Разумеется, – хитро прищурился Жак. – Этой ночью мы будем изо всех сил веселиться и пить за ваше здоровье. Кстати, помнится, Ольга вам обещала кричать «горько!» на свадебном пиру?

– Что это значит? – не поняла Кира.

– Это обычай ее родины, – с улыбкой пояснил король. – Гости кричат, что им горько, чтобы жених с невестой поцеловались… и стало сладко. Только, к сожалению, свадебный пир не состоялся, да и Ольги здесь нет.

– Здесь есть я, – подмигнул Жак и, увернувшись от подзатыльника, которым его попытался наградить мэтр Истран, весело завопил: – Горько!

Его величество все-таки приподнялся и дотянулся до супруги, которая, осознав важность момента, тоже поспешила к нему наклониться.

И уж неизвестно, каково было гостям, а ему точно стало сладко. Так сладко, что у мэтра просто не поднялась рука все-таки усыпить своего неугомонного короля.

* * *

Не плачь, любимая. Зачем? Все ведь хорошо, все просто прекрасно. Иди ко мне, дай мне тебя обнять. Я весь вечер только об этом и мечтал. Это было ужасно – стоять рядом и не иметь возможности поговорить с тобой, прикоснуться к тебе… В этом, наверное, и состоит все неудобство призрачного состояния… Да что я все о плохом, жизнь прекрасна, и не стоит плакать, право же, не стоит. Все хорошо, мы живы и будем жить… жить долго и счастливо, как и положено в порядочной сказке. Как это замечательно – быть живым, чувствовать тепло твоего тела, запах твоих волос, соленый вкус твоей кожи… Не плачь, Кира, все будет хорошо. Я тебе обещаю. С нами больше ничего не случится. У нас будут дети, славные, здоровые и нормальные, не такие, как я, не тронутые никаким дедушкиным проклятием… Я тебе потом расскажу, просто поверь мне, что все будет хорошо. Нет, что ты, мне не больно. Почти совсем. И не плохо. Мне хорошо. Замечательно. Восхитительно. Я счастлив. Это невозможно описать, как я счастлив. Надо сначала умереть, чтобы понять, как прекрасна жизнь. Надо провести полдня, то корчась в судорогах, то слоняясь по дворцу в виде призрака, чтобы в полной мере познать всю прелесть собственного существования и научиться радоваться каждой мелочи, всему, что казалось незаметным и незначительным до сих пор… Научиться ценить просто саму жизнь, мир, который тебя окружает, людей, которым ты дорог… Не плачь, Кира, я люблю тебя, моя одноглазая королева, моя лучшая в мире женщина. Я никогда не говорил тебе об этом, потому что… ну, не привык я говорить такие слова. Я никому этого не говорил… Что значит – зачем? Как это – зачем? Да что ты такое говоришь, Кира, не смей такого говорить! Я бы не пережил, если бы это случилось с тобой. Ничего бы не стряслось с этой страной, она видала королей и похуже, чем Элмар. А по-твоему, безумец на троне был бы лучше? Не говори больше об этом, забудь и не вспоминай. И сними ты это платье, тебе же в нем неудобно. Сними и ложись в постель, тебе действительно надо отдохнуть после такой свадьбы. Как – не умеешь, а как же ты в таком случае его надела? Что ж, звать теперь Эльвиру, чтобы расшнуровала, будет несколько неуместно… повернись, я тебе помогу. Смешная ты девушка, королева моя, отчего же я должен не уметь? Мне тридцать три года, и, хвала богам, я не впервые в жизни раздеваю женщину… возможно это звучит нескромно, но такова уж простая и житейская правда. Ну, может, так и бывает, я не спорю. Вполне допустимо, что попадаются такие лопухи, которые за всю жизнь не могут научиться. А я… может, тебе это покажется смешным, а может, ты подумаешь, что я ненормальный, но могу рассказать. В конце концов, это и в самом деле немного смешно, а то, что я ненормальный, ни для кого не секрет… Вот и все, вынимай руки… Рассказать? Когда я, будучи примерно в таком же возрасте, как Мафей, попытался впервые в жизни раздеть даму, я запутался так, что потом шнуровку пришлось разрезать, чтобы бедняжка хоть как-то смогла выбраться из платья. Разумеется, мое первое свидание с дамой закончилось весьма печально. Пока я возился с ее платьем, а потом выслушивал все, что она нашла нужным мне сказать по поводу моих умственных, а заодно и репродуктивных способностей, у меня пропало всякое стремление к любовным подвигам. У дамы оно пропало еще раньше, и она удалилась в ярости, высказав мне на прощанье все, о чем я уже упомянул. Опозорившись один раз таким образом, я взял в библиотеке пособие по кройке и шитью, изучил в теории все виды и способы застежек, а потом отработал все это на практике. На манекенах в мастерской придворного портного и на платьях кузины Ноны. Так что, когда несколько лет спустя мне опять выпала возможность раздеть даму, я был уже полностью подготовлен к сражению с ее платьем… ну, вот, ты уже и не плачешь. Хочешь, я тебе еще что-нибудь смешное расскажу? Да ты раздевайся, что ты остановилась, неужели тебе будет удобно спать в корсете и чулках? И зачем он тебе вообще сдался, этот корсет, у тебя и так прекрасная фигура… Что ты, вовсе не обязательно он прилагается к платью. Да в общем, какая разница, ты ведь все равно не будешь носить платья, разве что на церемонии. Вот только мне придется на старости лет заново изучать пособие по кройке и шитью… Как зачем, я ведь изучил только женские платья, разве я мог представить в те времена, что мне когда-либо придется иметь дело с мундиром лейтенанта гвардии. Правда? Точно так же, как мой камзол? В таком случае, можешь считать, что ты меня утешила… Ах, Кира, ты прекрасна, ты восхитительна, ты в сто раз красивее моих… то есть, твоих придворных дам, которых почему-то считают первыми красавицами королевства. Иди же ко мне, залезай под одеяло. Ну что ты, конечно нет, мэтр был совершенно прав насчет супружеского долга, и я ни в коей мере не склонен себя переоценивать. Но это же не повод расползтись по разным концам кровати и переговариваться издали. Для меня будет счастьем просто обнять тебя, прижаться к тебе, зарыться лицом в твои волосы и уснуть в твоих объятиях… Да нет же, почему мне должно быть больно? Мне хорошо. Я счастлив. Кира, любовь моя, королева моя, жизнь моя… Да, обними меня, крепче, изо всех сил. Не бойся, не сломаюсь, это только обманчивое зрительное впечатление.