– А вы тоже прокляты? Впрочем, чему я удивляюсь, вас, наверное, каждый отбор кто-то проклинал. И что, их много, этих морд?

– Десятка два. Так что, может, призраком быть и лучше. А то еще, может статься, если меня отпоют по-христиански, за мной что-нибудь похуже явится, и потащит в наш христианский ад, а там, уверяю вас, приятного мало. Я, правда, сам не видел, но проверять достоверность нашей мифологии у меня нет никакого желания. Лучше уж так… Скучно, правда, но спокойно. А теперь еще спокойнее будет. Раньше мне все время было ужасно досадно видеть, что вы счастливы и довольны жизнью, разделавшись со мной. А теперь полюбуюсь, как вы умрете, и мне будет легче.

– Ну, любуйтесь, – чуть усмехнулся король. – Если вам от этого действительно станет легче. Мэтр сказал, что я буду умирать долго и мучительно, так что вы должны быть просто в восторге.

– Что-то вы действительно слишком жизнерадостны для умирающего, – заметил господин Хаббард. – Вам что, ни капельки не обидно, или это ваше пресловутое самообладание?

– Не то, чтобы совсем не обидно… Но я все же победил, поэтому у меня такое хорошее настроение.

– Странные у вас представления о победе. Вы умираете, в чем же ваша победа?

– А Кира жива, – серьезно ответил король, не очень, впрочем, надеясь, что его поймут.

– Ах, вот в чем дело… Все-таки женщины – ваше самое слабое место. Впрочем, вам повезло больше чем мне. Ваша вдова оплакивает вас совершенно искренне, и уж ни в коем разе не будет пинать ногами вашу голову.

– Господин Хаббард, – сказал Шеллар, уходя от неприятной темы о плачущих вдовах. – А другие призраки здесь есть?

– А что, – усмехнулся бывший глава Комиссии, – Я вам уже надоел?

– У нас впереди вечность, и надоесть вы мне еще успеете. Собственно, вы ведь сами знаете, что надоели мне еще при жизни, и не просто надоели, а остопаскудели, извините за выражение, и общаюсь я с вами только из любопытства – насколько вы изменились после смерти. А насчет призраков – мне просто интересно. Их должно быть множество в этом дворце, как мне кажется.

– Вечность, говорите? Вы что, тоже собираетесь стать призраком? И как вы думаете, это у вас получится? Вас ведь похоронят по всем правилам, пышно и по королевски, так что шансов остаться у вас не будет.

– А от этого что-то зависит?

– Разумеется, зависит.

– Я подумаю над этим. Но все-таки, как насчет других призраков? Если у меня так мало времени, я тем более хотел бы с ними успеть познакомиться.

– Есть здесь другие призраки, – как-то печально сообщил господин Хаббард, – только они решительно не желают со мной общаться. Видимо, они ваши предки, и в обиде на меня за то, что я хотел утащить у вас корону. И к слову о короне, ловко же вы меня провели! Кто бы мог подумать! Милый симпатяга Жак, который боится крови, оказывается, одержимый! А убийца-мистралиец, который валял передо мной дурачка, был просто отвлекающим фактором! Как я и предполагал, ваша клятва была потрясающе обтекаемой. Никто не обещал, что мы дойдем до кабинета. Равно как и никто не обещал, что мы оттуда выйдем, если все же войдем. Об этом варианте я узнал позже, когда уже был призраком. Я пришел в вашу комнату, чтобы хоть полюбоваться на ваши страдания, раз уж отомстить не получалось, и слышал, как вы рассказывали все вашему придворному магу.

– Да вы поистине находка для шпиона, господин Хаббард! – нахмурился король. – Надо с вами что-то делать. А то ведь научитесь являться, не приведите боги, познакомитесь с каким-нибудь шпионом, и будете ему информацию поставлять. В качестве маленькой мести.

– Хорошая мысль, – засмеялся юрист. – Только это скорее от скуки, чем в качестве мести. Еще один из недостатков моего нынешнего состояния – это то, что мне ничего не нужно. А месть… от нее тоже никакой практической пользы. Может, ваши китайцы что-то в этом находят, но я этого не понимаю.

– Что ж, приятно было побеседовать, господин Хаббард. А где, если не секрет, тусуются эти призраки, которые не желают с вами общаться?

– Да нигде, просто болтаются по дворцу, как и я. Слово-то какое – тусуются! От Ольги нахватались?

– Разумеется, – улыбнулся король. – И за что вы ее так не любили? Очень, очень славная девушка. До свидания, может, еще увидимся.

Он поднялся с кресла, подумывая, куда бы еще сходить, но вдруг неведомая сила рванула его вверх, в глазах потемнело и стало больно. Очень больно.

– Начинается, – сказал где-то рядом голос придворного мистика. – Ваше величество, вам лучше тоже уйти. Это… не слишком подходящее зрелище для женщины.

– Преподобный Чен, – отозвалась Кира – Я вам не Жак. Я была на войне, и видела зрелища похуже. Никуда я не уйду. Я буду с ним до конца. Пусть лучше мэтр Истран уйдет, у него сердце больное.

Шеллар хотел что-то сказать, просто чтобы попробовать, сможет ли он говорить, если понадобится, и понял, что его общение с миром живых отныне закончилось. Сведенные судорогой челюсти не разжимались, язык не ворочался, и единственные звуки, которые он смог издать, не тянули даже на крик. Получалось только невнятное мычание и хрипение.

Глава 2

Что мне снег, что мне зной,

Что мне дождик проливной,

Когда мои друзья со мной!

Детская песенка.

Увидев, что Эльвира рыдает, уткнувшись лицом в подушку, Пассионарио сразу понял, что ничего толкового из затеи Шеллара не вышло. Спорить с судьбой – что плевать против ветра. И теперь Эльвира оплакивает подругу, а сам он… Понятное дело, застрелиться ему теперь не дадут, но кто поручится за его рассудок… и вообще, как он будет жить дальше? Люди ломаются и не на таком… даже такие, как Шеллар.

– Эльвира, – тихо позвал он, присаживаясь рядом с ней. Эльвира встрепенулась, подняла голову и подскочила на кровати.

– Карлсон! – вскрикнула она, бросаясь ему на шею. – Где ты был столько времени? Бедный, на что ты похож! Ты что, болел?

– Да нет, – уклончиво ответил Пассионарио, вспомнив, что действительно выглядит не лучшим образом. – Просто поколдовал неудачно. Ничего страшного, не обращай внимания.

– Неудачно поколдовал? – ужаснулась Эльвира. – Карлсон, милый, я тебя умоляю, будь осторожнее. Я… я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Это так ужасно… так ужасно…

– Не плачь, – тихо сказал он, прижимая ее к себе и осторожно пробуя успокоить. – Это судьба. С ней не очень-то поспоришь. Даже, если знать заранее.

– А он что, знал заранее? – Эльвира отстранилась и заглянула ему в глаза. – Ты что, и ему тоже всякую ерунду предсказывал?

– Это не ерунда, а чистая правда, – вздохнул Пассионарио. – Ему предсказывал Мафей, потом и я тоже… А он все же решил попробовать… как он выразился, сказать судьбе «нет». А что судьбе его «нет»?

– Так вот почему в зале была такая охрана! – догадалась Эльвира. – Потому, что он знал заранее! Мафей его предупреждал!

– И что ему это дало? – вздохнул Пассионарио. – Не представляю, как он теперь будет жить…

– Жить?.. – как-то растеряно переспросила Эльвира. – А разве он выживет?

– А что с ним случилось?

– Ты разве сам не знаешь? Ты же предсказывал.

– Постой, – Пассионарио тоже слегка растерялся, смутно понимая, что в чем-то где-то ошибся. – Я предсказывал, что на свадьбе убьют невесту, твою подругу. А Мафей предсказывал, что Шеллар после этого пойдет и застрелится. Так что случилось на самом деле? Он все-таки что-то смог изменить? Или так и вышло, только немного иначе?

– Совсем иначе, – покачала головой Эльвира. – Он спас ее… заслонил собой. Я никогда не могла подумать, что он на такое способен… что он так ее любит…

– И что теперь?

– Он умирает, – всхлипнула Эльвира и снова разрыдалась, уткнувшись в его плечо. Он снова обнял ее, и все же не удержался, чтобы не сказать:

– А думала ли ты когда-нибудь, что будешь так по нему убиваться?

– Да никогда, – прорыдала Эльвира. – Я вообще всегда считала… что мужики сволочи… Что они не способны… а он…

– Ну не плачь ты так, может, он выживет. Он ведь вон какой здоровый. Чем в него попали?

– Отравленной иглой. Какой-то очень хитрый яд, от которого не бывает противоядия. Ты лучше у Мафея спроси, он разбирается.

Всего лишь? Пасссионарио чуть не рассмеялся вслух. Всего лишь какой-то несчастный яд? Шеллар, дружище, и не думай, что ты умрешь просто так!

– Эльвира, – сказал он, быстро подхватываясь, – мне надо срочно сбегать к себе. Я потом вернусь. Не плачь, он еще не умер, может, что-то сделаем.

И, оставив бедную Эльвиру в полной растерянности, телепортировался в свою хижину. Там он бросился к кровати, достал из сундучка аптечку и стал рыться в ней. Он точно помнил, что несколько лун назад Амарго ему давал две дозы антидота. Одну он использовал в конце зимы, когда какой-то доброжелатель напоил его кофе с мышьяком, а второй еще должен где-то быть… Да где же он, не мог же потеряться!

Уже начиная нервничать, он вывалил все содержимое аптечки на одеяло и принялся разгребать, проклиная себя за разгильдяйство и беспорядочность во всем. Тут же попробуй что-то найди в этой аптечке! О небо, даже фанга есть, откуда она взялась… А антидота нет как нет! Не сперли же его, в самом деле, кому он мог понадобиться, никто же не знает, что это вообще такое! Может, тоже употребил и потом забыл? Так вроде с тех пор его больше не травили… Ай-яй-яй! Вот ведь, башка пустопорожняя! А скорпион? Конечно, в таком обкуренном состоянии разве упомнишь… Вот куда она делась, вторая доза! На прошлой неделе, когда он на скале сидел, его скорпион тяпнул! И ведь совершенно из головы вылетело! Надо же было попросить у Амарго еще, а он забыл! И что теперь? Амарго в Голдиане, пока он вернется, Шеллар сто раз умереть успеет. И Стеллы дома нет, уехала с ребенком куда-то отдыхать… Если только залезть поискать в лаборатории у Амарго, может там есть. Должно быть, у него там просто склад в этой лаборатории. Только бы не в сейфе, а то ведь в этот сейф демона рогатого залезешь…

Бросив раскиданную аптечку валяться на кровати, товарищ Пассионарио телепортировался в лабораторию и принялся торопливо осматривать шкафы и ящики в поисках медикаментов или чего-то похожего.

* * *

Когда блаженное забытье снова сменилось невесомостью, Шеллар не стал взлетать к потолку, а тихо и скромно прошел сквозь кровать. В углу стоял призрак господина Хаббарда, который, впрочем, особо счастливым не выглядел.

– Вам понравилось? – с язвительной заботой спросил король.

– Был бы я живым, меня бы стошнило, – признался глава Комиссии. – Пойду я отсюда. Ничего приятного в агонии не нахожу, даже если это агония врага. Вам, может, и понравилось бы. Я помню, как вы нашими трупами любовались.

– Да идите вы, – отмахнулся Шеллар, едва удержавшись, чтобы не показать этому горе-эстету тот самый средний палец, которым его когда-то дразнила Ольга. И, не дожидаясь, пока ему ответят, направился в кабинет, проверить, не появились ли там новые гости. Как он и ожидал, стражей было уже двое. Они сидели в креслах и ожесточенно спорили, снова живо напомнив его величеству великую битву Тины и Ноны за качели. Заметив его, оба тут же замолкли, а сам Шеллар попытался как-то различить, кто же из них кто, поскольку оба были одинаково безлики.

– Очень хорошо, что ты пришел, – сказал один из стражей. – Я как раз хотел тебя предупредить.

– Ты бессовестный обманщик! – возмущенно закричал второй.

– Это ты обманщик, – возразил первый. – Ты прекрасно знал, что твое проклятие уже не имеет силы, и поэтому явился раньше всех, чтобы обманом и мошенничеством увести то, что тебе более не принадлежит.

– Мое проклятие имеет силу! – упрямо возразил второй, который, собственно, на самом деле был первым.

– Господа, – попросил король. – Вы могли бы как-то назваться, чтобы я мог вас различать? Мне сложно с вами общаться, вы такие одинаковые… У вас есть имена?

– У нас нет имен, – серьезно сказал тот, что пришел вторым. – Но, если тебе так хочется, можешь называть нас именами тех, кто наложил наши проклятия. Его, – он кивнул на обиженного коллегу, – Адалия. А меня – Морис.

– А вашего третьего товарища, который еще не пришел? – поинтересовался Шеллар.

– С ним тебе общаться не придется, – пожал плечами Морис. – Но, если тебе интересно – Алиса.

– Вот стерва! – не удержался король. – Так я и знал, что она не успокоится!

– Да тебе-то что? – засмеялся Морис. – Тем более, проклятие было неправильное, неполное, и просто странно, что оно сработало. Видимо, уж очень от души было сказано. Или случайно пересеклось с моим. Проклятия, знаешь ли, часто пересекаются и либо помогают друг другу, либо мешают. Вот наши с Адалией как-то раз пересеклись… Но это не столь важно.

– А кто такая Адалия? – поинтересовался король. – Я что-то не припоминаю дамы с таким именем… И чем я ее так обидел?

– Ты ее и не знал, она умерла прежде, чем ты родился, и ты ничем перед ней не виноват. Эту даму очень обидел твой великий дедушка, Кендар Завоеватель. Дамы, знаешь ли, очень не любят, когда их бросают любовники, и всегда на такие вещи обижаются. Вот и прелестная Адалия обиделась, и прокляла твоего дедушку от всей души. Посулила ему, что родится у него бездушный бесчувственный выродок, и займет он его трон, и будет править этой страной. И династия подобных ему выродков будет продолжаться, пока один из них не полюбит больше жизни и не станет человеком. Это, если ты не знаешь, ограничивающее условие. У проклятия обязательно должно быть ограничивающее условие, и оно должно быть теоретически выполнимо, а то проклятие не сбудется. Вот и в данном случае, условие было теоретически выполнимо, а практически… сам понимаешь, с какой это стати бездушный выродок вдруг полюбит кого-то так сильно. Мы с Адалией спорим об этом проклятии уже почти пятнадцать лет. Я считаю, что оно не действительно еще с тех пор, как покончил с собой твой отец, чтобы оградить от проклятия брата и его семью. Сам же понимаешь, для того, чтобы он смог занять трон, сначала они должны были куда-то деться. Адалия же доказывает, что любовь тут ни при чем, а бедняга просто рехнулся. Даже теперь, когда все уже предельно ясно и двух толкований быть не может, он все равно продолжает настаивать.

– Глупо, – пожал плечами Шеллар. – Адалия, как ты полагаешь, от чего я умираю?

Страж, которому совершенно не шло его женское имя, мрачно промолчал.

– И сказать нечего, – позлорадствовал Морис. – Не стыдно обманывать? Ведь покойного Шеллара-старшего ты обманул. Уж слишком он был исполнительный, сказали ему «пошли», он и пошел. А этого просто так не надуешь. Вот ты и остался с носом. А теперь вали отсюда, бездельник, отрапортуй, кому следует, что твое проклятие снято, и пусть тебе новое поручат. А то я сам отрапортую, хуже будет.

– Стукач, – проворчал Адалия и исчез.

– Так я и предполагал, – вздохнул король, перебираясь в свое кресло, которое так кстати освободилось. – Не зря все столь упорно поговаривали, что я проклят. Только почему это так и не всплыло? Мне кажется, если мой придворный маг и не мог разглядеть проклятия сам, он мог бы попросить свою коллегу, мэтрессу Морриган. Хотя она и скрывает свою осведомленность в тайных искусствах, для такого случая сделала бы исключение.

– Видишь ли, любопытный мой подопечный, проклятия бывают разные. Бывают профессиональные, которые налагают путем соответствующих ритуалов, и такое проклятие специалист по темным искусствам непременно распознал бы. В том и состоит их недостаток – всегда можно обнаружить и снять. Твои же проклятия были иными. Любой человек, желающий зла другому, может проклясть таким образом. Вспомни, сколько раз ты сам в сердцах бросал что-нибудь вроде «чтоб ты сдох», или тому подобное.

– Даже сбывалось, – согласился король, вспомнив печальную участь Алоиза Браско. – Но, помнится, никаких ограничивающих условий я не ставил.

– Разумеется, ты об этом и не знал. У тебя получилось случайно, как и у твоей Алисы. По всей видимости, пересеклось с другим, ибо тот неприятный господин, которому ты столь успешно пожелал сдохнуть, наверняка успел за свою жизнь заработать и других проклятий. Но вот некоторые люди, более сведущие, чем ты, знают, что ограничивающее условие необходимо для верности. К примеру, Адалия была ведьмой, и, несомненно, об этом знала, а Морису, должно быть, кто-то посоветовал. Для того чтобы наложить такое проклятие, не обязательно обладать Силой.

– А как же они сбываются? Почему?

– Обычно их произносят в стрессовой ситуации, и чувства произносящего, если они достаточно сильны, резонируют с потоками астрала… Впрочем, узкоспециальные подробности тебе не нужны, все равно не поймешь. Итак, о чем я говорил? Ах, да. Проклятия такого рода не имеют отношения к некромантии, поэтому специалист в области темных искусств не может их разглядеть. В этом их коварство.

– А кто может? Кто-то же сказал моему отцу о проклятии? Или как он узнал?

– Сказал, – кивнул Морис. – Нашелся один неклассический маг, которому было доступно иное видение… Но это не столь важно.

– Может и не важно, но мне интересно. Почему я не умер? Как это вышло?

– Если тебе так интересно… Этот самый маг, который просветил твоего отца касательно проклятия, вовремя вас нашел и спас тебя каким-то образом. То ли у него было противоядие, то ли еще что. Любопытный ты, Шеллар, просто на удивление. Не все ли тебе равно? Все равно ведь скоро умрешь, что ты будешь делать со своими новыми познаниями?

– А о своем проклятии ты мне расскажешь? – продолжал расспрашивать король. – Или оно тоже не действительно, и придется третьего дождаться?

– Почему? Действительно. Если тебе уж так любопытно, это проклятие наложили опять-таки на твоего знаменитого дедушку. Его побежденный враг перед смертью. И заключалось оно в том, что ваша династия будет вымирать, пока не вымрет, или пока кто-то из семьи трижды не обманет смерть. Пока что и ты, и твой кузен успели обмануть смерть по два раза. Он – после той битвы с драконом и после золотой паутины. Ты – когда тебя отравил твой отец и когда ты не пошел на церемонию пять лет назад.

– А на банкете, когда меня чуть не убили?

– Нет, тогда ты и не должен был умереть. Вот разве что на этот раз выживешь, это и будет третий. Только это у тебя не получится. Так что, полетай пока, посмотри в последний раз на всех, а к завтрашнему вечеру как раз умрешь, да и пойдем.

– А если я и с тобой не пойду?

– А куда ты денешься? Не пойдешь завтра, пойдешь послезавтра, когда тебя похоронят. Это Адалия тебя уговаривал, чтобы ты сам согласился с ним пойти, а мне твое согласие не требуется, ты и так мой по праву.

– Именно твой?

– Да, потому что Алиса опоздал. Я пришел раньше, так что, ты мой. И ничего ты не можешь сделать.

– А если меня не похоронят?

– Как это не похоронят? Еще как похоронят. С почестями. Со всеми полагающимися обрядами. Так что о своих планах стать призраком можешь смело забыть. Ладно, заболтался я тут с тобой, у меня еще несколько проклятий имеется под надзором, слетаю, проверю, а завтра вернусь.

– Постой, – спохватился Шеллар. – А Алиса-то как меня прокляла?

– Алиса? Как я уже говорил, неправильно. Без ограничивающего условия, так что, странно, что ее проклятие вообще сбылось. Алиса тебе пожелала умереть в день свадьбы, что, собственно, и случилось. А теперь до свидания, а то у тебя вопросов – бездонный мешок, а мне некогда.

И второй страж тоже исчез. А его величество Шеллар III глубоко задумался – как уговорить родных, чтобы его не хоронили. Потому как уж очень не хотелось ему кому-то принадлежать, да еще и по праву. И вывод у него получался единственный. Раз во время судорожных припадков говорить он не мог никоим образом, надо было как-то заставить их увидеть или хотя бы услышать его в его нынешнем призрачном состоянии. Господин Хаббард что-то там говорил, являться надо уметь. Вот и прекрасно. Значит, нужно найти кого-то из местных призраков и попросить, чтобы научил являться. Цель ясна, задача определена. Осталось только найти этого самого потенциального наставника. И поскорее.

Шеллар взлетел над креслом и направился на первый этаж, чтобы оттуда уже начать методично прочесывать дворец.

* * *

Жак уронил столбик сигаретного пепла в стакан и скорбно покосился на рыдающую взахлеб Ольгу.

– Ольга, – негромко позвал он. – Ну не надо… выпей лучше, оно попустит…

– Оставь ее, – сказала Тереза. – Пусть. Она сама успокоится. Выплачется и успокоится. Плохо все-таки, когда люди в бога не верят…

Азиль упорно молчала, съежившись на диване и глядя перед собой.

– Это не всем дано, – сказал Мафей, нервно затягиваясь. – У тебя получается находить утешение в молитве, у других – нет.

– Ну что же делать, что делать… – застонал Жак, бросая окурок и запуская пальцы в волосы. – Не может же быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать…

– Может, – печально вздохнул Мафей. – Знаешь, когда умерла мама, мне тоже долго казалось, что это не на самом деле, что так не может быть, что все можно как-то изменить… Что завтра я проснусь, и мама войдет в мою комнату и обнимет меня, а маленький Аллеар выпрыгнет из кроватки, залезет мне на руки и начнет хватать за уши… Он почему-то ужасно любил хватать меня за уши, нравились они ему, что ли… Только на похоронах, когда гробы опустили в могилы, до меня вдруг дошло, что это – навсегда. Что так бывает, чтобы ничего нельзя было сделать… – он всхлипнул и снова судорожно затянулся.

– Окурок брось, – хмуро посоветовал Жак. – Ты уже чистую бумагу тянешь. Лучше поищи у мэтра в лаборатории какой-нибудь успокоительный эликсир, да Ольгу напоим.

– Оставьте вы Ольгу в покое, – подала голос Тереза.

– А ты помолчи, – огрызнулся Жак. – Займись чем-нибудь и помолчи. Я думаю. А вы с Ольгой меня отвлекаете. Вот Азиль молчит, и вы помолчали бы.

– О чем ты таком важном думаешь? Пытаешься что-то придумать? Жак, перестань. Нам всем больно, и всем его жалко, но тут действительно ничего не сделать. Если уж мэтр Истран сказал, что ничего нельзя сделать, что ты можешь придумать? Остается только уповать на милость божью. – Тереза вздохнула и, чтобы не расстраивать Жака, потянулась к папке с рисунками Мафея. – Мафей, можно, я посмотрю? Раз уж я так мешаю Жаку, я посижу в уголке и молча посмотрю твои рисунки.

– Можно, – вздохнул Мафей и попытался добыть огонек, как его учил Орландо, но у него не получилось, и пришлось воспользоваться банальными спичками. – А в лаборатории у мэтра все закрыто. И чего я не спросил Хоулиана, как успокаивать и усыплять? Он же умеет… Балда я, сразу пить начал и о всякой ерунде трепаться, нет, чтобы чего полезного спросить…

– А его никак нельзя найти или позвать? – не унимался Жак. – Не надеяться же, в самом деле, на милость того, чего нет!

– Кого найти?

– Ну, эльфа твоего. Может, он бы мог помочь.

– Да ну, скажешь… Яды вообще магией почти никогда не лечатся. А противоядия не существует. Если бы эльфы его знали, то знали бы и люди.

– А может, как-то иначе можно? Как-то же маги спасают умирающих, догоняют там, возвращают, все такое…

– Это не тот случай, – всхлипнул Мафей. – Не получится. Мэтр это умеет, он бы сделал, если бы можно было.

– Да что ты со своим мэтром… Может он ошибаться?

– Может, но не в этом случае. Как тебе объяснить… Такой способ годится, если… ну, в общем, для нас он не подходит.

– Почему? Ты сам можешь объяснить?

– Я понимаю, но как тебе объяснить… Скажем, если бы он умирал от какой-то болезни, которая проходит, то можно было бы. А так… тело все равно непригодно для жизни, поэтому возвращать в него душу не имеет смысла. Не получается у меня понятно объяснять…

– А можно как-то продержать его, пока яд полностью не выведется?

– А он не выводится, наверное. Иначе этот способ уже давно бы открыли. Давай я в справочнике посмотрю…

Мафей спрыгнул со спинки стула и полез на полку за справочником. На некоторое время наступила тишина, только всхлипывала Ольга, шуршала бумагой Тереза, и Мафей сосредоточенно сопел, склонившись над справочником. Жак напряженно думал.

– Мафей, – вдруг подала голос Тереза. – А зачем ты мэтру Альберто такую шляпу нарисовал?

– Кому? – переспросил Мафей, отрываясь от справочника.

– Мэтру Альберто, – повторила Тереза, показывая ему рисунок. Мафей тихо обомлел, вспомнив, что забыл убрать из папки и спрятать портрет Амарго, который он набросал вчера вечером, равно, как и портрет Орландо, лежавший там уже вторую луну. А затем вспомнил, кого же ему так напоминал сердитый конспиратор с Зеленых гор. Действительно, мэтра Альберто. Очень похоже…

– Твою мать… – тихо ахнул Жак, тоже воззрившись на злосчастный портрет. – Это же он! Подумать только, как меняет человека головной убор!

– А ты что, сразу не узнал мэтра Альберто? – удивилась Тереза.

Жак, не отвечая, подхватился с кресла.

– Мафей, – решительно заявил он. – Пойдем ко мне.

– К тебе? – не понял Мафей. – Зачем?

– Пойдем, я тебе там все объясню.

– А дам здесь оставим?

– Не пропадут наши дамы. И не сломают тебе ничего. Разве что сигареты твои все выкурят. Пойдем скорее, у меня появилась идея.

– Опять, наверное, какой-нибудь антинаучный вздор, – проворчал Мафей, неохотно отрываясь от справочника.

– Научнее не бывает, – заверил его внезапно повеселевший Жак. – Давай скорее. Если у нас все получится так, как я рассчитываю… нет, помолчу, чтоб не сглазить.

– К тебе? – покорно уточнил Мафей.

– Ко мне. Мне надо забежать к себе в кабинет, кое-что взять, вдруг понадобится.

Оказавшись в своей гостиной, Жак бегом взлетел по ступенькам и торопливо защелкал кнопками замка.

– Ты этого мужика где видел? – спросил он, открывая дверь и жестом приглашая Мафея заходить. – У Карлсона в Зеленых горах?

– Жак! – жалобно простонал Мафей. – Я же поклялся молчать! Ну что вы с Шелларом за люди, вечно все знаете, даже если я вам ничего не говорю!

– Да я его сам там видел, – отмахнулся Жак. – А ты бы портретов не рисовал, если уж поклялся. Хотя, ты же не обещал ему не рисовать, так что твоя совесть чиста. Я это к чему. У этого мужика обязательно должен быть универсальный антидот. Это такая удивительная хренотень, которая нейтрализует любые яды. То есть абсолютно любые, понимаешь?

– Это что-то из твоего мира? – уточнил Мафей.

– Да. Такая штука обязательно входит в стандартный набор первой помощи всяких там космонавтов, химиков, разведчиков на других планетах, агентов спецслужб и прочих экстремальных профессий… в общем, короче говоря, у него она должна быть. Или я полный дурак. – Жак схватил со стола какой-то мешок и начал рыться в шкафчике. – Так вот, сейчас мы с тобой пойдем к нему. К мэтру Альберто. И будем как-то добывать у него этот универсальный антидот. Любыми способами. Как получится. Если он дома – будем просить, слезно умолять, падать на колени, угрожать, грабить, по обстановке. Если его нет дома, украдем. Мне как-то все равно, подобает это или нет. Когда мой друг умирает, я, пожалуй, даже убить бы смог…

– Это не понадобится, – вздохнул Мафей. – Его нет дома. Он в Голдиане, ищет Диего. Но я очень рад, что ты на все готов. Потому что лаборатория мэтра Альберто находится в нижнем этаже, за моргом, и чтобы в нее попасть, надо пройти через этот самый морг.

– Фиг с ним, – решительно заявил Жак, бросая в мешок какие-то вещи непонятного назначения. – Пройдем. Ну, подумаешь, станет мне хреново, переживу. В крайнем случае, если в обморок хлопнусь, дотащишь. Все, я готов. Заготовь на всякий случай обездвиживающее заклинание, вдруг нам кто-то попробует мешать или он дома окажется… Давай, заготавливай и пошли.

* * *

В очередной раз покинув свое многострадальное тело, Шеллар заглянул в кабинет, удостоверился, что там пусто, и попытался вспомнить, на чем он остановился в своих поисках. Кажется, он успел дойти до второго этажа… И где же они прячутся, эти призраки предков? Или с ним они тоже не желают общаться, с проклятым выродком? Нет, дорогие предки, придется. Все равно найду, подумал он. И двинулся на дальнейшие поиски.

Как оказалось, во дворце можно увидеть массу интересного, когда ты призрак, и никто не подозревает о твоем присутствии. Несомненно, если бы не сегодняшняя трагедия, можно было бы увидеть еще больше, поскольку в этот вечер все вели себя непривычно тихо и вообще были какие-то пришибленные. Многие плакали. Придворные дамы и вовсе обливались слезами, как ни странно. Правда, при этом они все разбрелись по своим комнатам, чтобы не демонстрировать подругам красные глаза и распухшие носы, и ревели каждая в одиночестве. Только Акрилла спала, тихо всхлипывая во сне, да Эльвира нервно ходила по комнате, комкая в руках мокрый платочек в разводах косметики. На столе, как и каждый вечер, стояла нетронутая вазочка с апельсиновым вареньем. Ждет, подумал Шеллар. Ждет каждый вечер, точно как в сказке, а вдруг он прилетит, наш дорогой Карлсон. Только что же он не летит? Хоть бы посмотреть на него, что ли. А то так и умру, не увидев.

В общем, третий этаж не дал ничего нового. Здесь призраков тоже не было. Зато в комнате Мафея король наткнулся на весьма занимательное зрелище. За Мафеевым столом, подперев голову огромным кулаком, сидел кузен Элмар, разумеется, пьяный вдрызг, а как же иначе. Он же клялся бросить пить когда займет престол, а до коронации еще дня три, так что грех не набраться с горя, тем более, повод-то какой выдающийся… Рядом притулилась Азиль, сочувственно гладя его по плечу. Чуть в сторонке сидела Тереза и задумчиво вертела в руках бокал, к которому еще, похоже, и не притронулась. В соседнем кресле плакала Ольга, горько и безнадежно, как несправедливо обиженный ребенок. А на подлокотнике ее кресла, элегантно облокотившись о спинку, сидел эльф и как раз подносил даме кубок, предлагая выпить и успокоиться. Живой взрослый эльф, ослепительно красивый, со знакомой скромной улыбкой Орландо. Видимо, тот самый, его отец, с которым давеча пьянствовал Мафей. Самого Мафея нигде не было видно, как впрочем, и Жака.

– Так мне и надо, кретину! – возглашал Элмар в перерывах между всхлипами. – Это мне кара богов за мою трусость, за мою лень, и за все мое прочее свинство! Я – король! Слышишь, эльф? Ты представляешь, какой из меня будет король? Всемирное посмешище! И это после Шеллара… Знаешь, какой он был! Умница, каких просто не бывает, и душевнейший человек! Да после него меня просто никто не будет воспринимать всерьез! Я же балбес полнейший! Я же ни хрена не понимаю ни в политике, ни в финансах, ни вообще в чем-то полезном!