– Ваше невежество просто поразительно! – вскричал придворный маг, вскакивая со стула. – Чем вы изволили заниматься, когда мэтр Метанди объяснял вам принципы престолонаследования? Смотрели в окно? Мечтали о девицах? Играли в карты под партой с принцессой Ноной? – Он подскочил к Элмару и, взмыв на локоть над полом (иначе просто не дотянулся бы), ухватил принца-бастарда за ухо. – Разве вам не известно, что наследование осуществляется не по родству, а по списку? И вам непонятно, что раз его величество не успел изменить список наследников, вы по-прежнему первый, и вы наследуете трон? Или вы просто надеетесь как-нибудь спихнуть с себя долг перед королевством и свалить все на бедную девушку? Так это очень просто. Коронуетесь, вносите ее в список и отрекаетесь от престола. И живете затем с вечной славой труса и бездельника. Стыдитесь, ваше высочество!

Элмар стыдился. Очень заметно стыдился. И очень забавно. Хотя тут его величество, конечно, дал маху. Он так увлекся, пытаясь защитить невесту, что совершенно забыл о себе. И, разумеется, не потрудился изменить список наследников. Ну что стоило об этом подумать заранее! Впрочем, возможно так даже лучше. Кире тяжело придется одной, а Элмар как-нибудь справится. Лишь бы мэтра слушался. В конце концов, покойный дядюшка был не намного умнее. Если подумать, так даже наоборот. Просто плохо то, что дядюшка с детства готовился, чтобы занять престол, и к моменту коронации имел соответствующий опыт, а кузен Элмар всячески увиливал от обязанностей первого наследника, надеясь, что ему не придется править. А его умственные способности, к сожалению, носят слишком гуманитарный характер. Ему ведь не лекции о классической поэзии читать придется… И еще плохо то, что он будет практически один. У дядюшки был Деимар, наследник и помощник. У него были казначеи, которые ничего не воровали – сначала принц Шеллар-старший, затем принц Интар. У него был принц Шеллар-младший, глава департамента… Впрочем, Флавиус не хуже, просто Элмара он не будет так уважать и ценить… Да, бедный кузен Элмар, тяжело тебе придется. Намного тяжелее, чем твоему предшественнику. Единственное, что хорошо – тебя народ любит. Любит и знает. И ни у кого не возникнет вопроса, кто ты такой и как попал в короли. А вот жениться на Азиль тебе не позволят. Был бы жив Шеллар, он бы позволил, а так… Придется тебе жениться на ком-то другом, и поскорее, а то ведь, не ровен час, отравят бедную нимфу, чтобы не мешала… В государственных интересах. Тот же Флавиус и организует, не побрезгует, если надо будет. Так что, дорогой кузен, если у тебя хватит на это ума, тебе надо срочно объявить, что ты намерен жениться на ком-то другом, чтобы никто не воспринимал Азиль, как угрозу государственным интересам. Переживешь как-нибудь. Ей ведь не столь важен официальный статус супруги, ей важно только, чтобы ты ее любил. А ты все равно будешь ее любить. Наличие же фаворитки для короля – нормальное явление. И лучше всего было бы, если бы ты женился на любимой вдове покойного кузена, раз твой брак все равно будет формальным. Только вряд ли ты до этого додумаешься, да и вряд ли она согласится… А жаль. Тебе бы не помешала толковая королева. Потому как сам ты, дорогой кузен…

Элмар вылетел из комнаты, на ходу пряча под волосы пострадавшее ухо, а мэтр обратился к Кире.

– Я сожалею, ваше величество… Так получилось. Если честно, я бы предпочел видеть на престоле вас, чем принца-бастарда Элмара, но…

– Вы что, думаете, мне нужен этот ваш престол? – Кира устремила на придворного мага свой единственный глаз, полный слез. – Да на кой он мне сдался? Особенно теперь… – она перевела взгляд на бездыханного супруга и осторожно погладила его руку, лежащую поверх одеяла. – Мне нужен был он. Не корона, не генеральские эполеты, не золото и ни что другое. Только он. А теперь… мне вообще ничего не нужно. И когда все это закончится, я подам прошение о переводе в действующую армию. На южные границы. Или на западные… – Она всхлипнула и добавила как-то не к месту: – Лучше бы меня дракон хвостом пришиб! Лучше бы Шеллар женился на какой-нибудь дуре, которую ему было бы не жалко и которую он бы не стал прикрывать собой! Ну зачем я согласилась!

– Если бы… – вздохнул мэтр Истран. – Когда что-то случается, мы часто повторяем это слово. Не торопитесь, ваше величество. Я имею в виду, с действующей армией. Войны все равно никакой нет, а вы будете нужны здесь. Хотите вы того, или нет, пока у Элмара нет детей, вы его первая наследница. И если с ним что случится… Сами понимаете. Надеюсь, вам это более доступно, чем Элмару?

– Я? Но почему я? Разве у него нет других наследников? Кто, в таком случае, был вторым?

– Какая разница? Все они столь дальние родственники, что их и не стоит принимать во внимание.

– Но я вообще не член семьи и не получила королевского воспитания.

– Не Мафея же на трон сажать. А кроме него и Элмара такого воспитания не имеет больше никто. Так что, придется сделать исключение. И кто вам сказал, что вы не член семьи? Юридически вы замужем. Вы супруга короля. Еще живого короля.

Кира тихо заплакала, и у Шеллара возникло непреодолимое желание подойти и обнять ее, утешить, сказать, что он здесь, рядом, просто его не видно… И он подумал, что все не так уж хорошо, как ему казалось вначале.

– Ну что, насмотрелся? – сказал вдруг посторонний голос где-то в стороне. – Хватит любоваться, иди сюда.

Поскольку на этот голос никто не отреагировал, король сделал вывод, что он принадлежит кому-то столь же бесплотному, как и он сам. Это было куда интереснее, чем созерцание безутешных родных и близких, поэтому он тут же откликнулся:

– Ты кто?

– Заходи в кабинет, увидишь.

Шеллар приземлился на пол, хотя это было довольно условно, поскольку пола он все равно не касался. Просто передвигаться по полу было привычнее, чем летать под потолком. Он по привычке двинулся к двери, но потом его посетила мысль, что теперь он, наверное, сможет пройти и сквозь стену. Он немедленно подошел к стене, разделявшей спальню и кабинет, чтобы это проверить, и попробовал погрузить в стену руку. Рука вошла в камень, совершенно не ощущая препятствия, словно это не он, а стена была бесплотной, сделанной из тумана. Еще боле заинтересованный таким доселе не виданным явлением, он тут же сунул в стену голову и убедился, что стена действительно состоит из тумана, цветом и формой напоминающего камень.

– Хватит тебе баловаться, – сердито проворчал голос. – Как маленький! Игрушку нашел! Я его жду, а он развлекается!

– А что, это так срочно? – поинтересовался Шеллар, входя в кабинет. За его столом в его кресле сидело странное существо, такое же бесплотное, как и он сам, в темном плаще или мантии с капюшоном. Лица под капюшоном не было, в сгустке сплошной тьмы видны были только глаза – длинные и узкие, совершенно белые, без радужки и без зрачка. Наверное, это существо было чем-то страшным, просто обязано было быть, с такой-то физиономией… вернее, отсутствием таковой. Но чтобы напугать его величество Шеллара III этого было явно недостаточно. Единственное, что ощутил король при виде этого существа, было обычное жгучее любопытство.

– Ты кто? – снова спросил он. – Смерть?

– Нет, – засмеялся гость. – Что за странная у вас, людей, манера – персонифицировать смерть? Нет, я просто пришел проводить тебя… куда следует.

– Куда? – заинтересовался король и сделал попытку сесть в кресло. С первой попытки он благополучно провалился сквозь это кресло и даже сквозь пол, затем догадался, что достаточно просто зависнуть над креслом в позе сидящего человека.

– Куда следует, – с нажимом повторило существо, явно недовольное столь подробными расспросами. – Там увидишь.

– Это если я еще пойду, – заявил король, задетый такой самоуверенностью, и с трудом сдержал смех, вспомнив, что означало «куда следует» в понимании Ольги.

– Конечно, пойдешь, – удивилось существо. – Все идут.

– А если я не захочу? – не унимался любопытный король.

– А кто тебя спрашивать будет?

– А ты и будешь, – нахально заявил Шеллар. Это был почти блеф, так как мелькнувшая в голосе собеседника нотка неуверенности еще не означала, что он тоже блефует, но прием сработал.

– А почему, собственно, ты так против? – уже более миролюбиво поинтересовался безликий проводник.

– Разве я сказал, что я против? Мне просто интересен сам принцип. Что будет, если я с тобой не пойду?

– Ну не думаешь же ты, что это способ обрести бессмертие? Ты просто останешься здесь в таком виде, как сейчас.

– То есть, я стану призраком? – уточнил король. – Так вот откуда берутся призраки!

– Ладно, я объяснил тебе, что будет, а теперь пойдем. Мне некогда. По дороге договорим, если у тебя еще есть вопросы.

– А к чему такая спешка? – поинтересовался Шеллар. – Разве я уже умер? Почтенные мэтры утверждают, что мне еще сутки можно никуда не спешить. Так что, если тебе так некогда, приходи, когда умру. А я пока тут поболтаюсь, посмотрю и подумаю, идти с тобой или остаться призраком.

– Остаться призраком? Ты хоть знаешь, что это одна из самых страшных кар, какие только существуют для мертвых! А ты еще раздумываешь, не согласиться ли на это добровольно?

– А что именно в этом страшного? Можешь рассказать подробно?

– Не собираюсь я тебе ничего рассказывать! Нашел тоже сказителя! Я не нанимался тешить твое любопытство. Это просто неуважение, в конце концов!

Шеллар улыбнулся.

– Неуважение? На мой взгляд, неуважение – являться за человеком, когда он еще даже не умер, и торопить его под всякими вздорными предлогами. Из нашего содержательного разговора я делаю следующий вывод. Тебе нужно, чтобы я с тобой пошел, добровольно и поскорее. Раз ты меня уговариваешь, значит утащить меня против моей воли ты не в силах. И раз так торопишься, что даже не дождался, пока я умру, значит, либо у тебя имеются конкуренты, либо ты очень не хочешь, чтобы я остался призраком, либо у меня все-таки есть шанс выжить, до которого никто пока не додумался.

– Размечтался! – проворчало существо. – Выжить! Как же!

– Значит, конкуренты? Знаешь, что? Никуда я с тобой не пойду, во всяком случае, сейчас. Лучше я проведу последние отпущенные мне сутки с максимальной пользой для своей будущей загробной жизни. Попробую на себе, что такое быть призраком, и подожду твоих конкурентов, если таковые имеются. Вдруг они окажутся посимпатичнее. А то не нравишься ты мне что-то. Нехороший ты какой-то. Злой. Да еще и в мое кресло без спросу залез. Что скажешь?

– Одно скажу точно, – проворчал проводник. – Никто посимпатичнее за тобой не придет. За вами, проклятыми, другие не приходят. Придут еще двое таких же, как я.

– Вот, значит, как, – протянул король. – Я всегда подозревал, что я проклят. А почему вас трое? И кто вы на самом деле такие?

– Нас трое, потому, что ты трижды проклят. А я… что-то вроде стража проклятия. Я слежу за тем, чтобы оно исполнялось.

– Трижды? Поразительно! Ты мне расскажешь, в чем заключаются эти проклятия? Или это не в твоих интересах? А то смотри, вдруг мне не понравится быть призраком, а твои конкуренты окажутся общительнее…

– Мрак и преисподняя! – ругнулся страж, бешено сверкнув глазами из-под капюшона. – Второе поколение проклятых я провожаю из этого дома, но с такой наглостью сталкиваюсь впервые!

– О-о! – усмехнулся король. – Это ты еще с Кантором не знаком. Жаль, и не познакомишься, он не из нашей семьи и ни разу не проклят, что удивительно. Ну так как, расскажешь, или подождем твоих… коллег?

– Давай тогда договариваться, – проворчал страж. – Я тебе рассказываю, а ты даешь слово, что идешь со мной. Когда умрешь. Если тебе так уж хочется умирать долго и больно.

– Вот еще! И не подумаю. Я сначала выслушаю все три версии, а потом посмотрю, кто из вас меньше всех врал. А будешь ломаться, торговаться и угрожать, я вообще попрошу преподобного Чена произнести какой-нибудь заковыристый экзорцизм и прогнать тебя на фиг отсюда. Как только приду в сознание.

– Сомневаюсь, что ты сможешь говорить… впрочем, с такого здорового лося, как ты, может и статься. Только я же не демон какой, чтобы меня можно было пугать экзорцизмами.

– Ну, как хочешь, – засмеялся король, и поднялся с кресла. – Я пошел, погуляю пока.

Возвращаться в спальню он не захотел, так как при виде плачущей Киры и расстроенного мэтра ему становилось тоскливо и как-то даже… больно, что ли… Поэтому он направился на поиски неизвестного коридора, где спорили Флавиус и Лао Чжэнь. Очень было интересно, о чем это они так спорят.

Нашел он их на втором этаже, возле зала заседаний. Они действительно стояли в коридоре у окна и спорили касательно того, кто должен заниматься расследованием и допросом плененной императрицы.

– Да будь она хоть сто раз ваша супруга и коронованная особа, – заявлял Флавиус, слегка порастерявший свою невозмутимость, – Она арестована на территории нашей страны за преступление, совершенное на нашей же территории.

– Вы что, не понимаете! – кипятился юный император. Куда только подевалось его хинское воспитание! Обычный девятнадцатилетний мальчишка, такой же горячий и бестолковый, какими были в этом возрасте все кузены Шеллара. – Она моя подданная и моя жена! Я должен сам разобраться с этим делом! Неужели вы думаете, что я каким-то образом попытаюсь ее защищать? Да я ее на куски разорву за то, что она опозорила меня перед мировой общественностью!

– Я понимаю ваше похвальное стремление, – не уступал Флавиус. – Но оно наглядно демонстрирует ваше предвзятое отношение. Вы можете излишне погорячиться… и испортить все дело. У нас же ею займутся квалифицированные специалисты.

– Если уж говорить об этом, – возмутился Лао Чжэнь. – То хинские палачи славятся на весь мир, и вашим с ними не тягаться!

– Не беспокойтесь, – заверил его Флавиус. – Наши ничуть не хуже, хотя и не славятся. Кроме того, нам это будет удобнее, поскольку вы можете приобрести проблемы с семьей Нинь-гун…

– Это семья Нинь-гун приобретет проблемы! – грозно потряс сломанным веером император. – Если вы намекаете на то, что они влиятельны и знатны, и имеют реальные шансы создать мне проблемы, то завтра они не будут ни знатны, ни влиятельны, и даже вряд ли живы! Все!

– Вы опять излишне горячитесь, – поджал губы глава департамента. – Для начала я бы рекомендовал вам взять себя в руки и одуматься, затем навести порядок во внутренних делах собственной империи, а уж затем о чем-то со мной спорить.

– Вы не имеете права! – бедный юноша начал срываться на визг, ай-яй-яй, видел бы наставник, почтенный придворный маг Вэнь, как ведет себя его император… Нашел с кем заводиться, ребенок – с Флавиусом!

– Имею, – холодным ровным голосом возразил глава департамента. – Помимо того, как я уже говорил…

И бесконечный спор начался сначала. Шеллар чуть улыбнулся, так как это живо напомнило ему спор маленьких Тины и Ноны, кто должен первым кататься на качелях, и прошел сквозь стену в зал заседаний.

Их величества в угрюмом молчании восседали вокруг стола, стараясь не глядеть друг на друга. Заплаканная Агнесса стирала платочком с лица остатки макияжа. Шеллар впервые видел ее без слоя косметики и поразился, насколько старо она выглядит. Что тут скажешь, жизнь с пьяницей не красит даже королев…

Императрица Лао Суон любовалась в зеркало на свой подбитый глаз и пыталась как-то помочь делу, прикладывая к поврежденному месту различные металлические украшения, которых на ней хватало. Где это она так пострадать ухитрилась? Неужели ребята Флавиуса и ее заодно приложили? А это уже и международным скандалом пахнет…

Элвис поглядывал на часы и недовольно морщился. Видимо, находил неподобающим то, что их так долго заставляют ждать, но равно находил неподобающим высказывать свое возмущение в такой ситуации. Интересно, подумал вдруг Шеллар, будет Элвис плакать на похоронах? Или сохранит свою обычную невозмутимость, как подобает истинному джентльмену? В том, что сегодня вечером Элвис запрется в спальне, выставит дуру Нону и обрыдается в полном одиночестве, Шеллар даже не сомневался. А вот уронит ли кузен хоть слезинку на похоронах, было чрезвычайно любопытно.

Зиновий угрюмо смотрел в стол, и на его лице явственно читалось раздражение. Легко было представить, о чем он сейчас думает. «А чего еще можно было ожидать? Когда это у Шеллара хоть что-то было, как у людей? Даже из свадьбы умудрился похороны сделать!» Впрочем, вполне справедливо. Очень некрасиво получилось…

Необычно трезвый и смирный Луи вертелся, ерзал и вообще чувствовал себя очень неуютно. Видимо, Агнесса с утра удерживала его трезвым исключительно угрозами натравить мистралийских принцев, и ему страшно хотелось выпить, но пребывание в этом дворце слишком живо напоминало о реальности угрозы.

Александр нервно мерил шагами зал, что-то ворча себе под нос на родном языке. Скорей всего, ругательства, поскольку Костас обычно говорил то же самое, когда у него случались какие-нибудь неприятности, и всегда отказывался переводить сказанное.

– Да долго они там будут возиться?! – наконец, не выдержал Александр. – О чем можно так долго спорить? И когда нам хоть что-нибудь скажут точно? Что там все-таки с Шелларом?

– Скажут, когда точно будет известно, – подал голос Элвис. – Не мечись по комнате, сядь. А если тебе интересно, о чем так долго спорят император с главой департамента, так я могу тебе и так сказать. Они решают, кто будет заниматься расследованием и допрашивать пленницу. Каждый хотел бы заняться этим лично. У его величества задета национальная гордость и вообще честь империи. А у Флавиуса задета гордость профессионала. Можете себе представить, при таких мерах безопасности у него на глазах убивают короля. Я не удивлюсь, если он покончит с собой после этого. Это, кажется, принято среди ваших соотечественников, ваше величество?

– Да, – кивнула императрица. – Не просто принято, он даже обязан это сделать… по нашим законам. Я не знаю, как здесь, в Ортане…

– Да что тут не знать, – пожал плечами Элвис. – Он уже неоднократно пытался это сделать. После каждого провала в работе. Но он всегда извещал об этом Шеллара, как это положено, и Шеллар ему все время запрещал. Все равно никого лучше и вернее Флавиуса ему не найти. Не знаю, будет ли он спрашивать разрешения у Элмара…

– А Элмар тут причем? – Александр остановился и перестал ходить по залу.

– То есть, как – причем? Элмар наследует трон, если Шеллар умрет. Не думаю, что кузен успел изменить список наследников. Он ожидал, что будет покушение на невесту, и никак не рассчитывал умереть сам.

«Ты, как всегда, умница, Элвис, – подумал Шеллар. – Единственный из присутствующих, у кого в голове достаточно мозгов, чтобы все понять правильно. Ты сегодня даже не такой зануда, как обычно. Но все-таки интересно, будешь ли ты плакать? Я никогда не видел, как ты плачешь, хотя ты и нормальный человек, в отличие от меня. Было бы интересно увидеть…»

Агнесса между тем закончила утираться и обратилась к юной императрице.

– Суон, деточка, может, ты нам хоть что-то можешь сказать? Все равно ты наверняка знаешь больше, чем твой муж.

– Я тоже знаю немного, – вздохнула Суон. – Только догадываюсь. Юй всегда была су… масшедшей слегка. А также непорядочной и недостойной женщиной. И я всегда подозревала, что она рано или поздно встрянет в какое-нибудь де… ло нехорошее. Осмелюсь предположить, что она тайно состояла в секте Небесных всадников, и именно она провела их во дворец. И то, что она сделала сегодня – это их месть. Но точных сведений у меня нет. Это просто я так думаю.

– Послушай, девочка, – неодобрительно поморщился Зиновий. – Мы все здесь свои. Можешь говорить, как тебе нравится, и не оглядываться на каждом слове на лицемера Элвиса. Думаешь, он сам таких слов не знает?

– Зиновий, ты ведешь себя неподобающе, – холодно заметил Элвис. – Достаточно того, что Александр позволяет себе подобные непотребные выражения в присутствии дам, а ты еще желаешь, чтобы и дамы последовали его примеру. К тому же ты безосновательно обозвал меня лицемером, что является оскорблением в любом обществе.

– Заткнись, – зло бросил Александр, останавливаясь, наконец, посреди комнаты. – Хоть сегодня ты можешь на один вечер перестать быть таким занудой? Пусть лучше императрица объяснит, как их семейка докатилась до такого…

Последнее слово было сказано по-эгински без перевода, но все странным образом поняли.

– Да сволочь она, сволочь! – по-детски всхлипнула юная императрица, бросив об стол увесистую серьгу, которой только что пользовалась в лечебных целях. – И всегда была сволочью! И весь род их такой! Всю жизнь чуть не лопались от сознания собственной знатности! Если они – Нинь-гун, то все остальные – грязь и прах, и в ноги им должны кланяться!..

А вы, Цуй, не кланялись никогда и никому, про себя продолжил Шеллар недосказанную мысль императрицы Суон. Потому что у бедных – собственная гордость, особенно, если они – семья Мастеров. Эх, что тут говорить, и так понятно, что ты расскажешь. Я слишком хорошо знаю Алису Монкар, чтобы не понять мелочную душонку Нинь-гун Юй. Ну-ка, рассказывай, послушаем, угадал ли я. Девицу с детства избаловали до неподобающего, верно? Абсолютно, иначе и не могло быть. Самая лучшая, самая умная, самая красивая, самая знатная и богатая, достойный жених для такой – не меньше, чем сам император… первый наследник? Почти то же самое, только моложе. И вот ведь обида – не достался ей первый наследник! Взял обеих жен раньше, чем она выросла! И второй не достался, по той же причине, и опять обида. А третьему настолько была противна заносчивая гордячка, что парень больным прикинулся, чтобы вообще не жениться. Достался бедняжке четвертый наследник Чжэнь, достаточно растяпистый, чтобы не суметь избежать такого сомнительного подарка судьбы. Ведь я верно догадываюсь, он тоже не пылал желанием быть мужем прекрасной Юй? Несомненно. Просто уклониться не сумел. Эх, господа, что вам сказать… Жаль мне вашего третьего наследника, мне кажется, мы бы с ним очень подружились, общие интересы нашли бы… Итак, женился несчастный Чжэнь на капризной вредине, поскольку так повелел дядя-император, и почти сразу же взял и вторую жену, на этот раз по любви. И что, этот наивный мальчик надеялся получить дружную и веселую семью из трех человек, которую Ольга называет почему-то шведской? Что ж, все ясно… Говоришь, обижала тебя, перед мужем оклеветать пыталась, свекру на ушко нашептывала, даже убийц подсылала, пока не лопнуло у тебя терпение. А потом ты переступила через свою детскую гордость и пожаловалась братьям. Умница, маленькая Суон, я сразу догадался, у кого в вашей семье больше мозгов. Правильно. Не мужу, не свекру-императору, а братьям Цуй, с которыми никакие Нинь-гун не рискнут связываться при всей своей знатности. Вот такая получилась семейная жизнь у старшей супруги. Муж не любит, не балует, даже супружеским долгом пренебрегает, младшая жена строптива и непочтительна, да еще и сделать ей ничего нет возможности, с такими-то братьями… И при дворе почему-то никто в прах не рассыпается перед самой лучшей и самой прекрасной… Обидели бедняжку Юй, не оценили по достоинству, и стала она искать тех, кто оценил бы. И быстро нашла. Сектанты таких нюхом чуют – обиженных, неустроенных, имеющих проблемы в жизни. Таких вербовать очень просто, на край света пойдут за любым, кто скажет то, что им хочется услышать. А с такими, как Юй, вдвойне просто – только хвалить, льстить и восторгаться. И чего им так важно, чтобы ими восторгались?.. Так и попала принцесса Лао Юй, первая жена четвертого наследника Чжэня, в тайный орден Небесных Всадников… Сначала просто с понимающим собеседником пообщаться, потом проповеди послушать, а там – промывка мозгов, обряды-ритуалы, и нет пути назад. Ритуалы у этих господ качественные, после инициации человек пропал навсегда. Только у меня тринадцать агентов пропало, при всей их спецподготовке, при том, что четверо из них были магами… Правильно ты догадывалась, Суон, отчего ты столь неуверенна в своих догадках? Все правильно, все логично и все прекрасно сходится. Одно плохо – тебе следовало поделиться своими догадками раньше. И не с мужем твоим бестолковым, а со мной. Уж я бы не решил, что ты оговариваешь соперницу из ревности. Кстати, вот забавно, если вы обе – жены одного мужчины, кем вы официально приходитесь друг другу? А еще мне интересно, чем занимается ваш Департамент Безопасности, или как эта служба у вас называется? Медитируют на продвижение по службе да ловят мух в тушечницах? Флавиуса на них нет…

– И как бедного парня угораздило жениться на этой стерве? – вздохнула Агнесса, выслушав рассказ младшей жены и уверения в том, что император ни о чем не догадывался.

– Его не спрашивали, когда женили в первый раз, – столь же печально вздохнула в ответ императрица. – Он ни в чем не виноват. Честное слово, господа, он не знал. Если бы знал, он бы не допустил подобного несчастья. Мне очень жаль, правда, невероятно жаль. Я мало знала его величество Шеллара, но наша семья в неоплатном долгу перед ним… да и просто он мне был очень симпатичен.

– Ты так говоришь, будто он уже умер, – с упреком произнесла Агнесса.

– Он умрет, – печально сказала Лао Суон, вытирая крошечный носик и глазки-щелки широченным рукавом парадного облачения. – Если он не умер сразу, значит, это маффа. А от него нет противоядия. И умирают все.

– А не может так оказаться, что доза будет ему маловата? – с надеждой спросил Элвис. – Все-таки, рассчитывали на девушку, а не на такого огромного мужчину, к тому же, отличающегося отменным здоровьем.

– Нет, это не имеет значения, – вздохнула Суон. – Разве что, это был какой-то другой яд. Но я сомневаюсь. Маффа – это классика, и…

Видимо, императрица собиралась повторить лекцию преподобного Чена о принципах мести по-хински, но разговор был прерван неожиданно донесшимся из коридора ревом:

– Заткнитесь! Оба! Я не желаю этого больше слушать! Вы что, дети малые? Господин Флавиус, вы старше, будьте же умнее! Повторяю, не желаю слышать! Разберусь после коронации, не раньше! А пока пусть все будет, как есть. Разойдитесь! Нашли место выяснять отношения!

– Умно, – заметил Элвис. – До коронации Флавиус выжмет из этой дамы все, что захочет.

– Сомневаюсь, – проворчал Зиновий. – Ты, наверное, никогда не имел дела с религиозными фанатиками.

– Ничего, у Флавиуса есть и маги, если палачи не справятся.

Дверь отворилась, и в зал вошел Элмар, подталкивая впереди себя растрепанного императора, который все еще продолжал доказывать, что его лишают единственной возможности смыть с себя позор, коим его покрыла первая жена.

– Ну, наконец-то! – почти хором произнесли нетерпеливый Александр и исстрадавшийся Луи. – Ну, что?

Элмар несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться и не разрыдаться принародно, и сообщил:

– Шеллар умирает. Кто хочет попрощаться, прошу за мной. На похороны всех пригласят отдельно.

Их величества немедленно зашевелились, закопошились и стали подниматься. Измученный воздержанием Луи намылился было домой, скорее залить горящую душу, но Агнесса дернула его за рукав, прошипела что-то на ухо и потащила вместе со всеми. Спустя минуту в зале остался один Зиновий, терзаемый сомнениями, правильно ли он поступил, позволив упрямству и гордости возобладать над человечностью. Шеллар не удержался, подошел поближе и сказал вслух, не очень рассчитывая, что его услышат:

– И не стыдно тебе, Зиновий? Самому ведь жить осталось всего ничего, а все кочевряжишься!

Старик поднял голову и обеспокоено огляделся. Затем проворчал себе под нос:

– Совсем старый становлюсь… Голоса чудятся… Пора, наверное, Пафнутию посох передавать, хотя и рано ему еще, не дорос…

И, вздохнув напоследок, поднялся и отправился вслед за остальными. Видимо, ему все-таки стало стыдно. Шеллар посмотрел ему вслед и сам себя спросил:

– Интересно, когда же, по мнению Зиновия, Пафнутий «дорастет»? Ему сорок скоро, а батюшка все сомневается… Что ж, раз все ушли, куда бы мне еще сходить? К Мафею? Или, может, к придворным дамам? Или просто пошляться, поискать других призраков?

– В банкетный зал заглянуть не хотите? – сказал откуда-то из-под пола знакомый голос.

– А что там? – поинтересовался король, не торопясь, впрочем, спускаться.

– Вы же хотели поискать других призраков.

– Тогда поднимайтесь сюда, – решил король. – Здесь никого нет, а там, наверное, слуги топчутся… Прибирают столы, потому как свадебный пир отменяется, а для поминок еще рано, скиснет все к демонам до послезавтра.

– У вас на удивление веселое настроение для умирающего, – заметил призрак, появляясь из-под пола. – Впрочем, вы всегда были человеком парадоксальным.

– Господин Хаббард! – изумился король, увидев собеседника. – Как вас угораздило стать призраком? А что, ваши коллеги тоже где-то здесь разгуливают?

– Да нет, – ответил господин Хаббард, зависая над ближайшим креслом. – Черт возьми, ведь прекрасно знаю, что мне не нужно это кресло, а никак не могу избавиться от привычки…

– Я тоже, – кивнул король. – Так что же случилось с вами? Вы сами так захотели, или вас как-то неправильно похоронили?

– Конечно, неправильно, – ответил господин Хаббард. – Я же христианин, а вы меня похоронили по вашим варварским обычаям. Да еще и голову куда-то утащили. Нехорошо, ваше величество. Где моя голова?

– Вот оно что! – рассмеялся Шеллар. – А я еще потешался над рассказами о том, что по дворцу разгуливает ваш призрак и пристает ко всем с расспросами, где его голова! Бедный мой кузен говорил мне истинную правду, а я ему меньше пить посоветовал, в чем теперь раскаиваюсь. Вы бы меня спросили, если уж вам действительно так важно было найти голову.

– Я пробовал, – развел руками господин Хаббард. – Вы меня решительно не слышали. Это один из недостатков моего нынешнего состояния. Нас не все слышат, и почти никто не видит. А являться надо как-то уметь. Я не умею. Так куда же вы мою голову дели?

– Я вашу голову вообще не трогал. Флавиус отнес ее в камеру графине Монкар, наивно полагая, что упомянутую даму хоть немного расстроит наглядное доказательство вашей смерти. А вот куда она делась потом…

– Это-то я знаю… Я слышал ваш разговор с кузеном, когда вы ему рассказывали, как Алиса обошлась с моей головой. Стерва! Сто раз вы были правы, когда не советовали с ней связываться… Мне хотелось бы знать, куда ее дели потом, мою голову?

– Боюсь, я это вряд ли смогу выяснить, – развел руками король. – Мне уже не доведется общаться с людьми. А вам не нравится быть призраком?

Покойный юрист пожал плечами.

– Не знаю. Приятного мало, но в противном случае опять налетят эти морды в капюшонах и начнут меня делить…