Лика стояла у окна и уговаривала скакавшего по подоконнику вороненка пойти куда подальше. Птица упрямилась, прыгая в опасной близости от графина. Лика ругалась, вороненок, видимо, тоже, только по-своему: громко каркая и хлопая крыльями.

— Что у тебя там? — крикнула с кухни Наталья.

— Я убью этого реликтового бедоносца! — пообещала Лика и замахнулась на птицу тапочкой.

— Кто это? — удивилась Наталья, появляясь в дверях с полотенцем в руке. — Что он орет?

— Издеваешься? Я по-вороньи ни бум-бум! Чертов Боря!

— Вот именно, что по-вороньи, — проворчала Наталья. — Наш реликт в Одессе перья греет, а это какая-то приблудная.

— Ах ты, самозванка! — Лика разозлилась и, запустив в птицу тапочкой, снесла графин с подоконника. В комнате снова начал материализоваться протрезвевший егерь.

— Да пошел ты! — Лика в сердцах топнула босой ногой.

Графин взлетел обратно на подоконник, с чавканьем прихлебывая по пути разлившуюся воду. Вороненок испугался и махнул на волю.

— Ну что, великий орнитолог, — усмехнулась Наталья, глядя на погрустневшую Лику, — справилась с птенчиком? Не загрыз он тебя?

— Птица в дом залетает к покойнику, — ни к кому не обращаясь, сообщила Анжелика. — Надо было ему шею свернуть.

— Кому? Покойнику?

— Птенцу этому нахальному. Раскаркался здесь, без него тошно. И этот ваш… в графине. Достал он меня уже. Вернуть бы его на место постоянного проживания, пока вдрызг не расколотили.

В дверь позвонили. Девушки переглянулись.

— Или Кира, или Горохов с Алисой, — предположила Лика, отвлекаясь от мрачных раздумий.

— Или твой птенец-предсказатель. Решил через дверь попробовать, раз в окно не пустили, — проворчала Наталья и пошла открывать.

Вернулась Кира. Вид у нее был весьма растерянный.

— Представляете, чуть не потеряла, — бросив на пол пакеты с продуктами, она вертела в руках свою драгоценную жемчужину с оборванной цепочкой. — Уже подошла к двери, и — будто не кулон на шее, а гиря двухпудовая. Слава богу, цепочка порвалась, а то бы запросто могла без головы остаться. Мистика какая-то. Посмотрите, она мне шею не порезала?

Наталья сделала шаг вперед, но в этот момент Кира охнула и выронила кулон. На полу почему-то оказалась не жемчужина, а Алиса. Она посидела мгновение посреди коридора, тряхнула головой и с кулаками бросилась на Киру.

— Как ты могла с ним связаться? — почти визжала Алиса. — Он нас всех чуть не угробил, а ты с ним по барам обжимаешься! Дура, думаешь, ты ему нужна? Он тебя пасет, а кулончик подарил, чтобы Инсилая с Ронни в Ваурии уничтожить. Перстень-то у меня, я у тебя на шее, а ты вцепилась в эту жемчужину, как блоха в кошачий хвост.

Ничего не понимающая Кира смотрела на разбушевавшуюся Алису сумасшедшими глазами.

— Что происходит? — придя в себя, спросила Лика. — Алиса, успокойся. Давай по порядку. Откуда ты взялась, при чем здесь жемчуг и Киркины любовные похождения? Что она тебе сделала, что ты так кричишь?

Алиса вздохнула поглубже и зачастила:

— Инсилай превратил меня в жемчужину на цепочке, когда мы убегали. Таур украл ее у него и подарил Кирке, с клятвами в вечной любви. Я ей сутки напролет кричала, что я Алиса, но она, кроме своих страстей, ничего не видела и не слышала. Ее ничего не интересовало, кроме любовного бреда! Да он бы в твою сторону не взглянул, если б не рассчитывал твоими глазами за нами шпионить! Кто билетик-то сюда тебе прикупил? Ветром надуло? Катилась бы себе в Мерлин-Лэнд и сидела там в ожидании принца, так ведь нет, сюда пожаловала. Много нашпионила? Все, мне срочно надо в Альвар. Там Мирна, Ронни и Инсилай, и им нужна моя помощь. Там идет Битва, и без кольца ее не выиграть.

Лика побледнела и, бессильно привалившись к стене, полными ужаса глазами посмотрела на Алису.

— Что? — чуть слышно спросила ее Наталья.

— Все кончено, — не сказала, выдохнула Анжелика.

— Нет… — не веря себе, прошептала Наталья.

— Илай был прав. Помощь хороша, когда она своевременна, — тихо сказала Анжелика. — Мы опоздали. Они убили его.

— Нет, — попятилась от нее Алиса, — нет, нет! — Она почти кричала. — Это невозможно!

— Ты вернулась в свою земную сущность. Инсилай слишком далеко, чтобы расколдовать тебя. Выходит, дело не в этом. Понимаешь, Алиса, волшебство умирает вместе с Волшебником. Раз ты перестала быть жемчужиной, значит, Илай умер. Мне очень жаль.

Лика покосилась на окно и подумала, что проклятой вороне все-таки стоило свернуть шею.

Стражник отпустил голову Илая, и она снова бессильно склонилась на грудь.

— Тебе действительно стоит идти, — сказала Мирна, обернувшись к Крашу. — Рабовладелец Муни пропал безвозвратно, так что ты теперь, как ни крути, беглый раб. Конечно, не ты сбежал от хозяина, а хозяин от тебя, но вряд ли стража станет разбираться. Да и нас разыскивает все тауровское войско.

Краш покосился на Мирну, сделал шаг назад, но не ушел. Я посмотрел на его голый торс, плетуна и ошейник.

— Куда он пойдет в таком виде? Надо снять плетуна.

— Каким образом? — Мирна не разделяла моего энтузиазма. — Он Чародей. Чтобы его освободить, нужен Маг или Волшебник.

Поразмыслив, она стянула с себя свой безразмерный свитер, оставшись в тоненькой трикотажной кофточке:

— Надевай.

— Ты замерзнешь, — засомневался Краш.

— А тебя поймают с твоим плетуном, лучше будет?

Краш натянул свитер и сразу стал похож на добропорядочного ваурца, полунищего, но свободного. Обновка была ему узковата и коротковата, но в стиле гранж ходил весь Альвар.

— Иди в пещеру, где мы были днем, — не глядя на Мирну, сказал я ему. — Жди нас там два дня. Если не вернемся — уходи, значит, что-то у нас не сложилось. Да, постарайся избегать кафтанщиков со свистками. Они высвистывают коды плетунов, чтобы найти беглых рабов. Чихнуть не успеешь, как будешь весь в серебре.

— А вы? — спросил Краш.

— Мы не можем уйти, пока не выясним, что с Инсилаем, — ответил я.

Краш посмотрел на меня как-то странно, но ничего не сказал.

У ворот появился Арси. Он прибыл на колеснице, запряженной рабами, и немедленно включился в работу. Сразу посветлело: советника сопровождала рота факельщиков. Инсилая отвязали от столбов, бесчувственное тело упало на груду камней. Арси склонился над ним, взял двумя пальцами за запястье, видимо, пытаясь найти пульс, но, не найдя, с досадой отбросил руку. Дальше пошел такой крик, что даже мы могли разобрать некоторые из проклятий Арси, сыпавшиеся на головы стражи.

Потом началось разбирательство. Уже через десять минут одежда и руки советника были изрядно перемазаны углем и мелом. Похоже, причину произошедшего он обнаружил. Споенную нами стражу Арсиковы факельщики уволокли в Альвар. Протрезветь они не успели и в тюрьму шли с песнями и плясками, откровенно не понимая, что их дни сочтены.

Мало-помалу Арси успокоился и вернулся к Илаю. Перевернул поникшее на камнях тело на спину и поставил ногу ему на грудь. Вот дрянь, в победителя играет. С живым Волшебником не рискнул связываться, хоть с мертвым справился.

— Как вы думаете, — я обернулся к товарищам по несчастью, — они прямо здесь его похоронят, или на кладбище?

— Сомневаюсь, что они вообще будут его хоронить, — пробормотала Мирна.

— Что ж, они так и бросят труп посреди дороги? Даже для Ваурии это слишком.

— Его не рискнут похоронить до возвращения Магистра, — прошептал Краш. — Кроме того, здесь вообще не принято хоронить Волшебников. Их сжигают на ритуальных кострах, а пепел развеивают над водой.

— Ты еще здесь? — прошипела Мирна и вдруг осеклась на полуслове. — Как это сжигают? Ронни, серьга! Нельзя, чтобы они сожгли маяк!

— Серьга? — удивился Краш.

— Да уйдешь ты, наконец? — разозлилась Гаара.

— Нашла время о маяке думать! — разозлился и я. — Сейчас я все брошу и пойду за серьгой. Здравствуйте, господин Арси, я тут к Вам по делу, буквально на минутку. Сережку отдайте, будьте любезны, нам она до зарезу нужная, нам без нее никак из вашей проклятой Ваурии не убраться. Так, что ли?

— А когда еще об этом думать? — огрызнулась Мирна. — Ты, что, здесь на всю жизнь решил окопаться? Вдруг Арси прямо тут костер и устроит? Как нас без маяка найдут?

— Кому мы нужны, нас искать, — вздохнул я. — Они же знают, что мы с Инсилаем, и он поможет нам выбраться отсюда. Им и в голову не придет, что мы додумаемся убить Посланника, собственными руками уничтожив отъездные документы.

— Ну, когда-нибудь они все-таки обнаружат наше отсутствие? — неуверенно предположила Мирна.

— Обнаружат, — согласился я. — Вопрос только, когда.

По террасе в доме Локи расхаживали диковинные птицы. Маг подкармливал их жуками, которых творил едва заметными движениями пальцев буквально из ничего. Жуки падали на мрамор пола и пытались разбежаться, птицы, похожие на павлинов, склевывали насекомых на лету. Иногда среди пернатых красавцев вспыхивали ссоры, начинались крики и драка, но Локи чуть слышным свистом немедленно восстанавливал порядок.

Зеркало в зале затрезвонило, когда солнце уже почти село. Неприятный холодок кольнул сердце Мага, будто ранил его ледяной осколок. Локи вздохнул и, войдя в зал, щелкнул пальцами. Зеркальная стена замерцала, и в отражении нарисовался Элрой. Вид у него был немного растерянный.

— Я снова к Вам, и снова без приглашения, — сообщил он.

— Должен ли я изобразить радость или обойдемся без условностей? — проворчал Локи.

— Обойдемся, — подтвердил дознаватель. — Я могу войти?

— Если я скажу «нет», Вы ведь все равно войдете. — Локи широким жестом явил на стол бутылку коллекционного красного шампанского и два хрустальных бокала на тонких высоких ножках. — Входите. Будем считать, что наша встреча проходит по обоюдному желанию.

Элрой шагнул из отражения в зал. Локи предложил ему кресло, сел сам и взял со стола один из бокалов.

— Я с дурными вестями. — Элрой не воспользовался приглашением и остался стоять.

— С ордером на арест? — уточнил маг.

— Нет, — дознаватель отвел глаза. — Вы отказались выступить в защиту интересов Инсилая…

— И что? — Локи все понял. Он спросил только, чтобы заполнить паузу.

— Теперь Вам придется выступать свидетелем обвинения в деле об убийстве.

Локи непроизвольно сжал в руке свой бокал. Хрусталь брызнул осколками на пол, кровь на пальцах смешалась с вином.

— Его убили в Ваурии, — тихо сказал Элрой.

— Это невозможно. Вы уверены?

— Это слова Наблюдателя, — без эмоций сказал Элрой.

— Он присутствовал при этом?

— Кто? — удивился дознаватель.

— Ваш независимый Наблюдатель, конечно, — ощерился Локи, — кто ж еще! Он присутствовал при смерти Илая?

— Он всегда присутствует, — Элрой покосился на Мага. — Наблюдатель обязан видеть и фиксировать все происходящее. Это его предназначение.

— Простите, — Локи прикрыл глаза. — Одну минуту.

По лицу Мага пробежала мрачная тень, брови сошлись на переносье, на висках выступили темные жилки. Элрой почувствовал, как его задела волна холода, на мгновение обволокшая Локи.

— Я к Вашим услугам, — Маг открыл глаза и посмотрел на гостя. — Присаживайтесь, угощайтесь, прошу Вас.

Элрой не стал спорить.

— Как это случилось? — спросил Маг, скользя рассеянным взглядом по расписанному великолепными фресками потолку.

— Нелепая случайность, — вздохнул Элрой.

— Вашу случайность зовут Мирна и Ронни? — уточнил Локи.

— Вы все знали? — удивился дознаватель. — Знали и не приняли никаких мер, чтобы помешать этому?

— Кто я такой, чтобы останавливать руку судьбы! — проворчал Локи. — Все должно идти своим чередом, или наступит такая путаница, что и до вселенского Хаоса недалеко.

— Иногда Вы меня просто пугаете, досточтимый Локи, — признал Элрой, пригубив вино. — Я Вас не понимаю. Иметь возможность спасти дорогого Вам человека и не воспользоваться ею… Нет, не понимаю.

— Я уже говорил Вам, что Илай должен уметь сам постоять за себя. Я не могу всю жизнь ходить за ним по пятам, предостерегая от неприятностей и исправляя его ошибки.

— Эта ошибка стоила ему жизни! — непроизвольно повысил голос Элрой. — Вы не посчитали нужным вмешаться и придти ему на помощь. Ваше право. На месте комиссии я привлек бы Вас к делу не как свидетеля, а как соучастника.

— А это уже Ваше право, — спокойно сказал Локи. — Кстати, где тело?

— Какое тело? — не понял дознаватель.

— Вы ухитрились возбудить дело об убийстве, не располагая трупом? — поднял брови Маг.

— Принимая во внимание исключительность обстоятельств, — промямлил Элрой, — отсутствие отношений с Ваурией… Комиссия посчитала достаточным свидетельство Наблюдателя и Отшельника.

— Достаточным для чего?

— Достаточным для всего, — туманно ответил Элрой.

— Понятно, — проворчал Локи. — Могу я узнать его имя?

— Чье?

— Отшельника, для начала.

— В общем-то, это против правил, — замялся Элрой, — но, учитывая, что для Илая Битва закончилась…

— Хорошо, постараюсь упростить Вам задачу. Это была Айка?

— Я иногда боюсь Вас, досточтимый Локи. Когда речь заходит о неведомом прошлом, нет предсказателей, равных Вам, — медленно сказал Элрой.

— Айка. — повторил Локи, по губам его скользнула усмешка. — И мне отмщение, и аз воздам… Повезло мальчику.

— Имя Наблюдателя Вас тоже интересует, или Вы его уже знаете?

— Не преувеличивайте мои способности, мэтр Элрой. Откуда мне знать государственные секреты? Да и не нужна мне эта информация… Наблюдатель в Ваурии — просто глаза и уши Высшего суда. Какой спрос с ушей?

— Будто Вы не знаете, что Наблюдатель — единственный, кто имеет документально подтвержденное право вмешаться в происходящее.

— Я не знаю ни одного случая, когда кто-то из Наблюдателей этим правом воспользовался. Нет, Элрой, меня не интересует имя того, кто не воспользовался своим эксклюзивным правом на решение. Оставим это. А где, если не секрет, разгуливают сейчас малолетние вершители судеб?

— По эйрскому счету, им нет двадцати одного года, и мы не можем привлечь ихк ответственности.

— Зато Таур может. — Локи взглядом убрал с пальцев кровь и шампанское. — В Ваурии совершеннолетие наступает в момент рождения.

— Им Вы тоже не хотите помочь?

— Они не избранные, а значит, имеют право и на ошибку, и на помощь.

— Ну, хоть кому-то повезло, — вздохнул Элрой.

— А что будет с… — Локи запнулся на полуслове, — в общем, с обвиняемыми?

— Вы имеете в виду Машу и Катарину? — уточнил Элрой. — В ближайшие часы они будут арестованы за убийство.

— Это еще кто? — изумился Локи. — Почему не знаю?

— Полагаю, одна из них известна Вам под именем Варвара.

— А-а-а… — неопределенно протянул Локи.

— Самосуд преследуется по закону, — напомнил Элрой.

— Неужели я похож на палача?

— Есть что-то неуловимое, — проворчал себе под нос дознаватель.

— Я не воюю с женщинами и детьми, — отрезал Локи.

Арси вскочил в колесницу и что-то приказал страже. Стражники погрузили к ногам советника тело Инсилая. Арси хлестнул рабов, они во весь дух побежали прочь от города, таща за собой колесницу. Они стартовали так резко, что рука Илая соскользнула с повозки, свесившись в дорожную пыль. Ком встал у меня в горле; я видел, как его тонкие смуглые пальцы бились о камни, когда колесница подпрыгивала на ухабах. Изящная цепочка сине-черного металла мерцала тусклым холодным блеском на разбитом запястье. Утешало только одно: Илаю было уже все равно, его боль умерла вместе с ним.

— Быстрее, за ними, — вывела меня из оцепенения Мирна. — Шевелись.

— Зачем? — спросил я. События сегодняшней ночи стоили мне последних сил. — Теперь уже ничего не исправить. Инсилай мертв, нас разыскивает вся тауровская стража. Краш, и тот ушел, понял, что мы — компания опасная.

— Ты хочешь убраться из Ваурии? — прошипела Мирна, оборачиваясь пантерой. — Тогда бегом, нужно забрать серьгу. Своими силами нам отсюда не вырваться, а Инсилаю она уже ни к чему. Он на нас не обидится. Садись скорее, копуша.

Мы легкой рысью припустили по дороге.

— Думаешь, маяк нам поможет? — спросил я Мирну после пары километров пробежки.

— Отец не бросит нас в Ваурии, — уверенно сказала Гаара. — Он обязательно вернется. К тому же он вряд ли узнает о смерти Инсилая, а значит, не дождавшись его возвращения, воспользуется сигналом. Кого Локи точно здесь не оставит, так это Наследника Школы.

— А если они снимут серьгу с Илая? Что тогда?

— Тогда все, конец надеждам. Надо добраться до нее раньше, чем она попадет в чужие руки.

— А если твой отец узнает, что Инсилай мертв, и убили его мы?

— Он никогда в это не поверит. А если его все же смогут убедить в том, что это правда, примчится в Ваурию, чтоб своими руками свернуть нам шею.

Еще километр ленивой трусцы — и прямо перед нашим носом выросла стена. Или я чего-то не понимаю, или в этой стране сумасшедших дорога действительно упиралась в стену. Мы с Гаарой крякнули и уставились друг на друга.

— Нас бессовестно надули, — констатировала она, плюхнувшись на траву. — Или мы заблудились самостоятельно.

Я сосредоточился.

— Сигнал идет. — Я чувствовал, что голубая точка пульсирует недалеко от нас. — Маяк где-то рядом. Надо искать ворота.

— Опять искать, — проворчала Гаара. — Замучилась я за последние дни ковырять дырки в заборах. — Она начала медленно красться вдоль стены.

— Господин Корн. — Севинч, как предрассветное привидение, появилась на порогегостиной. — Он договаривался о встрече с Вами.

— Пригласи на террасу и принеси кофе, — распорядился Локи и внутренне собрался. — Он официально или по-соседски?

— Я… я не знаю.

«Господи, как же ты бестолкова, — устало подумал Локи. — Когда же, наконец, вернется Илка?» Он вышел на террасу.

Корн появился в неофициальном наряде: легкие белые брюки и свободная черная рубашка, не подразумевающая наличие галстука. Маги обменялись дежурными приветствиями. Хозяин жестом пригласил соседа к столу и сел сам. Корн помолчал немного, исподволь внимательно рассматривая Локи и, убедившись, что хозяин дома настроен вполне миролюбиво, сказал:

— Простите за вторжение. Я знаю, что Вы не в настроении принимать гостей, но все же счел возможным нанести Вам визит. Неофициально, по-соседски. Если я нарушил Ваши планы, не стесняйтесь. Скажите, что я не вовремя, и я немедленно уйду.

«Уйдешь ты, как же, — вежливо улыбаясь, думал Локи. — Не для того ты так этой встречи добивался, чтоб так запросто от нее отказаться. Неофициально, по-соседски… мысли мои просканировал, или сам догадался?».

— Не волнуйтесь, у меня нет никаких планов. Я просто прихожу в себя после Запределья. Жуткое путешествие, надо Вам сказать. Врагу не пожелаю.

— Ужасно, — посочувствовал Корн, лихорадочно соображая, как перейти к интересующим его вопросам.

— Да, неприятно, но, хвала Мерлину, все позади.

— Простите мое любопытство, — замялся Корн, — Вы можете не отвечать, если эта тема Вам неприятна. Но Вы единственный, кому удалось вернуться из Ваурии. Что там сейчас происходит?

— Да, в общем, ничего интересного. — Локи взял со стола старинный нож для разрезания бумаг и завертел его в пальцах. — Немного страха, много насилия и практически полная невозможность выбраться своими силами.

— Но Вам все же удалось это, поздравляю.

Изящный серебряный поднос с дымящимся кофейником, чашками и пирамидкой пирожных вплыл вслед за Севинч и застыл между собеседниками. Девушка налила кофе в изящные, чуть больше грецкого ореха, чашечки и исчезла бесшумно и незаметно, как умеют только кошки и восточные женщины.

— Угощайтесь, — Локи пригубил свою чашку. — Знаете, о чем я мечтал в Запределье?

— О чашке хорошего кофе, должно быть, — предположил Корн.

— Именно так. Этого не хватало больше всего. Среди ваурского кошмара я мечтал о чашке хорошего кофе. Почему мы всегда так ценим то, что теряем?

— Потому что подсознательно ненавидим любое вторжение в мир своих привычек, — сказал Корн. — Вы не против, если я закурю?

— Нет, конечно. — Локи материализовал взглядом пепельницу в форме человеческого черепа.

— Господи, это что, вместо таблички «У нас не курят!»? Вы, вроде, были не против.

— Простите. — Оправленный золотом череп превратился в хрустальную абстракцию, отдаленно напоминавшую медузу.

«Волнуешься, дорогой сосед? — усмехнулся Локи. — И правильно делаешь. Ты еще и десятой части ждущих тебя радостей не знаешь».

— Вы знаете, я не имею права об этом говорить, но… понимаете, там, в Ваурии, моя дочь… — шепотом сказал Корн.

— Моя тоже, — без всякого выражения сообщил Локи. — Можете говорить в полный голос, у меня под столом не сидят представители магической этики. А если они решат сканировать помещение на предмет наших переговоров, то без труда узнают даже мысли.

— Это называется вторжением в личную жизнь и преследуется по закону.

— Как правило, да, если можно это доказать. Приятно жить там, где государство признает права своих граждан, правда? Расстрою Вас, в Ваурии это не практикуется.

— Кошмарная страна.

— Полностью согласен. Не понимаю, как Вы позволили Вашей девочке отправиться в такое рискованное путешествие…

— Отказ мог плохо сказаться на ее дальнейшей работе.

— Лучше плохая карьера в Эйре, чем хорошая смерть в Ваурии, — проворчал Локи.

— Будем надеяться, что все обойдется. — Рука Корна невольно дрогнула, пепел сигары упал на его белоснежные брюки, но Маг, занятый своими мыслями, этого даже не заметил.

— Конечно, — согласился Локи, раздумывая, что будет приличнее: рассказать гостю об испорченном костюме или не обратить на это внимание, — я тоже предпочитаю надеяться на лучшее. Впрочем, что нам еще остается?

— Говорят, в Запределье снова пришел Посланник Мерлина, — Корн отвел глаза. Локи понял, что собеседник решился на разговор. — Это соответствует истине ?

— Полагаю, что да, — осторожно ответил Локи и налил себе вторую чашку кофе. — Но Битвы я не видел.

— Я могу быть откровенен с Вами? — Другого выхода не было. Никто кроме Черного Локи не мог пролить и капли света на происходящее в Ваурии. — Мне нужен Ваш совет.

— К Вашим услугам, господин Корн. Чем могу?

— Меня пытаются шантажировать… последствиями Великой Битвы.

— Простите? — Локи одарил собеседника недоуменным взглядом.

— Моя Айка имеет к этому некоторое отношение. Видимо, девочка где-то допустила ошибку… по неопытности, конечно, об умысле и речи идти не может…

— И теперь Вас просят за эту ошибку заплатить? — договорил за соседа Локи.

— Именно так.

— Я бы не дал ни полмерлина, — не задумываясь, ответил Локи.

— Смею я узнать, почему?

— Во-первых, шантаж бесконечен. Никаких денег не хватит, чтобы удовлетворить аппетит шантажиста, который будет расти день за днем. Во-вторых, Ваурия расположена слишком далеко, чтобы хоть как-то разобраться в том, что там происходит, тем более, чтобы проверять все слухи о тамошних событиях. Вы уверены, что обвинения в адрес Вашей дочери имеют под собой хоть какую-то почву?

— Скорее, я уверен в обратном .

— Тем более, не стоит платить. Дав деньги, Вы косвенно подтвердите виновность Айки, признав возможность совершения ею служебной ошибки.

— Это голая логика, Локи, а если соответственно обстоятельствам, ближе к жизни?

— Для этого нужно, как минимум, знать обстоятельства этой самой жизни.

— Да я и сам толком не понял, — Корн внимательно наблюдал за своим собеседником, но так и не смог решить, что известно Локи об Айкиной миссии. — Подробностей не сообщали. Просто сказали, что эта тайна обойдется мне в кругленькую сумму.

— Если я правильно понял, Вы собрались платить кому-то за воздух, — подумав, сказал Локи. — Не могу сказать, что нахожу это решение разумным.

— Я отец, Локи. Айка моя единственная дочь.

— Скажите, — черный маг поймал взгляд собеседника, и Корна будто обдало волной холода, — а почему Вы решились довериться именно мне? Только из-за того, что я был в Запределье?

— Нет. — Корн решил играть в открытую. — Просто мой шантажист сказал, что за эту информацию Вы заплатите ему много дороже.

— Сколько они требуют с Вас?

— Семь миллионов мерлинов.

Локи задумался на мгновение и сказал тихо, но очень четко:

— Из всех тайн мира для меня лишь одна стоит так дорого. Семь миллионов, ибольше, если потребуется, я готов заплатить тому, кто назовет мне имя убийцы Инсилая.

«Похоже, ты их уже заплатил, — у Корна даже голова закружилась от неприятных предчувствий, — и тебе все известно. Не зря же ты снял со своих счетов десять миллионов монет и заперся в одиночестве. Уверен, ты обдумываешь планы мести… Великий Мерлин! — он связал всю полученную информацию вместе. — Надеюсь, это исчадье ада не закончило свой путь в Запределье, и Айка не имеет к его смерти ни малейшего отношения!»

Мирна погорячилась, назвав крепостные стены тауровского замка забором. Не меньше часа мы пробирались по периметру крепости, но не только лазейки, щели между камнями не нашли. Пустое это, на ощупь вход в волшебный замок искать. Арси вот прямо у нас на глазах сквозь стену просочился, и не один, а с ротой факельщиков, колесницей, рабами ездовыми и телом Инсилая. И ни один кирпичик не дрогнул. Зря только ноги бьем, не прорваться нам к Магистру в гости. Эх, Илая нет, он бы Мирне все рассказал про ночные пробежки под луной на голодный желудок.

Господи, думаю о нем, как будто он жив, а ведь мы убили его. Мы. Не Таур, не Арси, не лучники с золотыми стрелами, а мы, два глупых лягушонка, решивших, что гильотина — радикальное средство от головной боли. Ну, все, хватит, сил моих больше нет, еще пара километров, и я умру безвременно в ближайшей канаве.

— Мирна, давай передохнем, — не выдержал я, наконец. — Тут думать надо, а не вокруг забора бегать.

— Думай на ходу, — посоветовала Гаара, но притормозила.

Я уселся на какой-то пенек и сказал:

— Давай рассуждать логически.

— Попробуй, — усмехнулась Гаара и начала изучать звездное небо над головой, демонстрируя полное презрение к моим аналитическим способностям.