— Локи, — полный тревоги женский голос зазвучал в голове Мага, — ты должен вернуться! То, что здесь происходит… Это ужасно!

— Медленно и подробно.

— Арси четвертые сутки пытает его. Они уже замучили Илая почти до безумия.

— Ты преувеличиваешь. Пытки в Ваурии вне закона, а Магистр — большой законник.

— Таура нет, а Арси плевать хотел на законы. Все вышло из-под контроля! Что-то происходит, и это что-то вот-вот убьет Инсилая. Он уже чуть живой, я смотреть на это издевательство не могу!

— Арси что, его показательно пытает? — удивился Локи.

— Его показательно избивают второй день кряду!

— Для Волшебника это не смертельно, — мысленно ответил Маг, — потерпит.

— Еще пара часов, и я смогу констатировать его смерть!

— Илка, я понимаю, что все это очень неприятно, но вмешиваться не буду и тебе не советую.

— Сидеть, сложа руки, и ждать, когда его добьют? Если б не Айка, такого никогда бы не случилось! Ты спокоен, потому, что не видишь этого ужаса!

— Она заплатит за обман. Корн жаждет встречи со мной. Я приму его завтра.

— К черту Корна! Ты, что, не понял? Они убьют Инсилая!

— Кто, Арси?

— Да нет же, Мирна с мальчишкой! Айка заморочила им голову, наболтав про возрождение через смерть! Их надо остановить любой ценой!

— Ты уверена, что не преувеличиваешь опасность? — помедлив, уточнил Локи.

— Говорю тебе, его пытают четвертые сутки! Он уже ничего не соображает и держится только за счет живой воды, которую в него галлонами вливают. Он даже меня не узнал.

— Ты не имела права подходить к Илаю. Но раз уж была рядом…Он, что, без сознания? На нем заклятье недвижимости, плетун, колдовство могильного камня?

— Нет, на ногах стоит, а из пут просто цепь и веревки.

— Значит, вывернется, если захочет.

— Он уже полумертвый, Локи!

— Но не мертвый же. Ты все-таки Наблюдатель, Илка, прекрати истерику и делай свою работу. Не уподобляйся дочери Корна.

— Он мой единственный брат, мое второе «я»… Я не могу хладнокровно смотреть, как его убивают.

— От твоей паники ему легче не станет.

— Помоги ему, Локи!

— Я должен подумать…

— Умоляю тебя, быстрее!

Связь прервалась. Маг откинулся на спинку кресла и почувствовал, как ледяной обруч стремительно сдавливает сердце.

Новый день не принес облегчения Инсилаю. Сознательные ваурцы, подбадриваемые стражниками, не жалели плетей и грязи. Уж я-то знал, как здешние плети впиваются в тело. Я понимал теперь, почему он не вывернулся из веревок: ни взгляда, ни слова, ни жеста. А мысли все, наверно, только о собственной боли. Ему отрезали все пути к спасению… Но мы-то здесь! Неужели мы убьем его, даже не попытавшись спасти?!

С каждой минутой росла уверенность, что мы упускаем что-то очень важное. Чем больше я сомневался, тем сильнее мне хотелось вытащить Илая живым. Не знаю, что все-таки убедило Мирну — мое упрямство, или внезапно пересохший родник с мертвой водой, но она согласилась поискать другие пути.

Придуманный нами план был чистой авантюрой: нагрузить тележку ваурской валютой и брагой, добавить сверху пару банок крепкого пива с сонным зельем для страховки. Ближе к ночи прибыть со всем этим хозяйством к воротам и разыграть добротный водевиль перед стражей. Если все пойдет по-нашему, попытаемся освободить Инсилая живым, если наперекосяк — ну, тогда как получится. Главное — споить стражу, а там разберемся.

На подготовку операции ушла добрая половина бочки ваурской валюты. Мы приобрели массу полезных предметов: тачку, складной нож, литров двадцать браги в стеклянной таре (бешеные деньги!), пяток бутылок крепкого пива, черный халат, три банки сонного зелья, мел, уголь и, целое разорение, раба-носильщика. С последним приобретением были моральные проблемы, но своими силами нам нашу идею никак не осуществить.

Парню было лет двадцать, у него были коротко стриженные темные волосы и серо-голубые глаза на скуластом загорелом лице. На вид он был довольно сильным. Не Геракл, конечно, но на Геракла денег не хватило. Цепей на парне не было, только серебряный ошейник и плетун на плече. Торговец, продавший нам его, честь по чести оформил документ, научил нас управлять плетуном и напоследок подарил Мирне красивую плеть с рукоятью красного дерева, хоть и заметил между делом, что товар тихий и крайние меры едва ли понадобятся. Пока братец Муни вживался в образ рабовладельца, я успел выяснить, что зовут парня Краш, он Чародей из Эйра, сперва работал на поле, как мы с Инсилаем, а теперь, когда вышел срок государственной службы, продан нам. То есть мы оказались его первыми хозяевами, и он нас побаивался.

Целый день я уговаривал Мирну заручиться поддержкой приобретенного нами Краша. Напрасно! Доверяться ему Гаара не собиралась.

— Видишь ли, Ронни, — проворчала она, — мне наплевать, кто он и откуда. Из Эйра или из Ваурии, Чародей или подмастерье. Просто я не люблю иметь дело с мужиками, а уж тем более, с незнакомыми.

Я сдался и пошел спать, так как ночка предвиделась бурная.

Говорила мне Варвара, не спи на закате. Не послушал, и поплатился кошмаром. Мне приснились собственные похороны. Актуально, ничего не скажешь. Ритуал торжественно вершился в Мерлин-Лэнде. Главными организаторами были Варвара и Инсилай. Волшебница занималась гостями и фуршетом, Илай решал технические вопросы. Я лежал на каком-то столе в Варвариной гостиной и слышал, как они обсуждали мои проблемы то между собой, то по телефону. Сначала Инсилай ругался с похоронным бюро по поводу гроба и венков. Не знаю, что предлагали на другом конце провода, но Илай настаивал на полированном мореном дубе и белых лилиях, переплетенных цветущим вуалехвостым папоротником с серебристой сосной. Потом они с Варварой спорили насчет гостей. Инсилай требовал присутствия Локи, Варвара упрямилась, мотивируя это тем, что придется пригласить Велеса, а маги не ладят. К консенсусу они так и не пришли. Инсилай разозлился и хлопнул дверью, а Варвара занялась гостями. Судя по ее телефонным переговорам, все обещались быть. Отказалась придти только вреднющая Мирна. И это после всего, что мы пережили вместе! Варвара не смогла уговорить ее, даже посулив на поминальный десерт шампанское с клубникой. Вот ведь феминистка чокнутая, ну я ей припомню. А Варвара молодец, не экономит на моей светлой памяти, такой банкет наверняка не забудут…

Проснулся я ближе к ночи с больной головой и безобразным настроением. Мысль о том, почему Мирна проигнорировала мои похороны, не давала мне покоя.

Пока я спал, трудолюбивый Краш навел порядок в пещере, принес воды из ближайшего родника и соорудил в глубине нашего жилища некое подобие душа. Увидев, что я проснулся, он оторвался от сантехнических работ и предложил мне водные процедуры. С ума сойти, какой сервис. Я поискал глазами Мирну.

— А где братец-то мой драгоценный?

— Здесь я, — пробасил Муни, вылезая из самого темного угла. — Выдрыхся наконец?

— Имею право, — огрызнулся я. Меня так и подмывало спросить, почему она не пришла почтить мою память. С трудом сдержался.

— Кто бы спорил. Ладно, если хочешь, плещись по-быстрому. Труба зовет.

— С удовольствием. — Я немедленно начал раздеваться, мысленно возблагодарив судьбу и трудоголика Краша.

Братец Муни стал ярко-красный в белое пятнышко, как осенний мухомор, и пробкой вылетел из пещеры.

— Он, что, воды боится? — тихо спросил Краш, заливая в свою оригинальную конструкцию ведро воды. — Чуть меня не убил, когда я ему предложил помыться.

Я давно так не смеялся. Стыдливая Мирна забыла, что сегодня она работает мужиком, и застеснялась раздеваться при Краше, а уж когда я при ней начал разоблачаться, совсем взбесилась.

— Нет, — заикаясь от смеха ответил я, наслаждаясь прохладой чистой воды, — просто он… В общем, ему религия запрещает раздеваться при посторонних.

— Чего только не придумают, чтоб не мыться, — вздохнул Краш и любезно потер мне спину.

При всем своем авантюризме, с судьбой Локи предпочитал не конфликтовать. Говоря Илке и Элрою о своей уверенности в силах Инсилая, Маг слегка кривил душой. Не только и не столько верил он в умение своего ученика противостоять трудностям, как наверняка знал, что любое постороннее вмешательство в чужую судьбу очень дорого обходится обеим сторонам. Если поставил Рок Илая на колени у ворот Альвара, значит, есть тому веские причины… Раз льется в Запределье кровь Волшебника, значит, силы, играющие судьбой, на пике своего могущества и вмешаться сейчас в их игру все равно, что дергать за хвост богиню неприятностей. Все так, но и бездействовать в этой ситуации было мучительно сложно. После разговора с Илкой Локи почти физически ощущал боль, ломавшую сейчас в Ваурии его ученика. В висках стояла непроходящая тяжесть, сердце сжимал огненный обруч, а руки сами собой тянулись к волшебному жезлу. Но Маг слишком хорошо знал правила удачи, чтоб лезть в чужую игру. Днем он занимал себя массой неотложных дел, ночью маялся бессонницей, но держался.. Стойко стоял на позиции невмешательства, хотя земля порой качалась у него под ногами.. «Он должен пережить это сам, — как молитву твердил Маг. — Я не имею права на его жизнь. Если я вмешаюсь сейчас — завтра все пойдет наперекосяк, и ему будет еще больнее. Это хорошо известная истина. Сила действия равна силе противодействия. Если силы, разыгравшиеся в Ваурии, почувствуют чужое влияние… Даже подумать страшно, чем все это может кончиться, учитывая, что вмешательство придется на время Великой битвы».

Его терпения хватило на три дня и две ночи. Вечером третьего дня Локи сдался и, прихватив с собой черного петуха, отправился в мастерскую. Маг больше не мог терпеть неизвестность.

Тушка обезглавленной птицы еще трепыхалась на жертвенном столе, а над висящей над огнем золотой чашей уже поднимался сине-голубой дымок. Локи поднял руки над треножником и, прочитав длинное заклинание, швырнул в огонь голову петуха. Раздался удар грома, взметнулся столб искр. В воздухе запахло горелой шерстью и серой. Маг отступил на шаг, бросил в бурлящее в чаше варево большой, с крупную горошину, рубин, переждал очередную вспышку искр и склонился над чашей. Под его взглядом кипящее зелье застыло черным зеркалом в золотой оправе. Локи сосредоточился на мерцающей глади, пытаясь разглядеть будущее…

…Зеркало раскололось пополам. В левой его части отражался свет, в правой — тьма. Голубая молния скользнула в правом отражении, осветив мгновение. Это был миг его, Локи, смерти. Он и какая-то хорошенькая девушка умирали на базарной площади Альвара… А еще там отразился Инсилай и сорвавшаяся с его руки молния. Та самая, что через мгновенье убьет Локи и незнакомку… Маг взглянул туда, где отражался свет, там тоже замерло мгновение: та же площадь, та же молния, но бросал ее Таур, целя в сердце Инсилая….

Локи отступил на шаг и прикрыл глаза. Холодное отчаяние прокатилось по его сознанию. Он знал, что нельзя тревожить будущее. Судьба в очередной раз напомнила об этом. С этого момента исчезли для него все «быть может», осталось только или-или. Или он промолчит и его бездействие убьет Илая, или он вмешается и умрет от руки спасенного им ученика. Или-или. Третьего не дано. Впрочем, нет, третий вариант тоже существовал: разгневанный Рок мог забрать разом обе жизни. И его, и Инсилая… Или… но на это «или» надежды почти не было. Или была ? Ведь не умер Илай в то, замершее, мгновение. У него еще был шанс отразить молнию, да и Магистр мог промахнуться… Но ставка на это последнее «или» означала только одно. Ожидание. Полное невмешательство в ту, запредельную, игру, что бы ни случилось.

Локи сжал руками виски. Он понимал, что, ставя на последнее «или», ставит на зеро. Ва-банк. Каменное бездействие ему придется соблюдать даже в том случае, если на его глазах будут убивать Инсилая…

Маг понял, что не готов принять решение. Впервые за последние сто лет он не был уверен в своих силах..

Из города мы выбрались без приключений. Я открыл бутылку браги и, размахивая ей, как флагом, стал агитировать братца Муни на бутылочку пивка для дальнейшего рывка. Рывок я совершил четко по плану: слишком сильно размахнулся и вместе с бутылкой скатился с тележки прямо под ноги стражникам. Живая картина пьяного загула.

— Эх, бутылка вина, не болит голова! — заорал я во все горло. — А болит у того, кто не пьет ничего! — на этих словах я сломался и захрапел в обнимку с тарой.

Сперва Мирна заорала на ни в чем ни повинного раба и пару раз хлестнула его плетью, потом, пока Краш испуганно собирал деньги и бутылки, она подошла ко мне и предприняла попытку реанимации. Не открывая глаз, я от души послал ее ко всем матерям и продолжил опустошение бутылки с брагой. Мирна отняла у меня вонючее пойло, выбросила бутылку и велела Крашу взвалить меня на тачку.

Краем глаза я увидел, что выброшенную Мирной бутылку стража немедленно прибрала. Очень хорошо, пока все по плану. Я завозился в тачке и снова шмякнулся на землю. Краш попытался было поймать меня, не удержал, тачка при этом снова перевернулась. Все наше богатство высыпалось прямо на глазах стражников. Мирна с серьезным видом разоралась по новой. Стража помогала советами. Муни разыграл нерешительность, взял с земли отдельно увязанный узел с тряпьем и обратился к стражникам:

— Мне нужно до утра вернуться в Баффало. С братцем Гуни я не доберусь туда и через неделю…

Охранники посочувствовали.

— Слушайте! — Муни осенило. — Я отволоку его домой и вернусь. Вы ведь здесь до утра будете? Посторожите, я заплачу.

Стража посмотрела на сумасшедшего купца с восторгом и немедленно согласилась.

— Я быстро, — пообещала Мирна и легонько шлепнула Краша по затылку. — Что стоишь столбом, помогай давай.

Вдвоем они бойко откантовали меня в сторонку. Там братец Муни привязал Краша к дереву, чтоб не путался под ногами, а сам по-быстрому переоделся в черный халат и бандитскую шапочку с прорезями для глаз. Краш перепугался и притих. Сдается мне, он решил, что хозяева ему достались сумасшедшие.

— Все, теперь ждем. — Мирна уселась поудобнее.

Честности сторожей хватило минут на пять. Потом, пошушукавшись между собой, они прикарманили по горсти наших денег и по бутылке браги. Валюта осела на карманах, брагу стража, посовещавшись, выпила.

— Еще пара набегов на нашу собственность, и можно приступать, — прошептал братец Муни.

— Ты уверена, что ничего не перепутала? — меня раздирали сомнения.

— Как ты мне надоел, — буркнула Мирна. — Это даже дети знают. Если убить физическую оболочку, Волшебник ни чуточки не пострадает. Он просто автоматом вернется в Эйр, что нам и нужно. А Илай умеет умирать, его уже убивали, когда он ошивался по Боливии.

— Но там он был в земной оболочке, а здесь в естественной сущности. Если его физическое тело останется в Ваурии, каким образом он возродится в Эйре? Бестелесным, как привидение?

— Не знаю. Локи что-нибудь придумает. Айка говорила, любая жизнь заканчивается смертью, но бывает так, что и смерть может породить жизнь.

— Не нравится мне все это, — упорствовал я. — А если ты убьешь не человека, а Волшебника, или обоих сразу, тогда что?

— Волков бояться — на зайцев не охотиться, — братец Муни поднялся на ноги и, прихватив с собой мел, уголь и нож, отправился на дело.

Она так замаскировалась, что я с трудом различал ее силуэт, крадущийся к бочкам с водой.

— Что он делает? — подал вдруг голос привязанный к дереву Краш.

— Охотится на зайцев, — на автомате сообщил я.

— Простите? — его серо-голубые глаза сверкнули недоумением.

— Она пытается освободить раба у городских ворот. — В отличие от Мирны, я Чародею доверял.

— О господи, — прошептал Краш, испуганно взглянув на меня, — так это вас разыскивает вся тауровская стража!

— С чего ты взял? — Теперь уже я испугался его проницательности.

— Отсюда ушел здоровый мужик, а Вы говорите о нем в женском роде.

— Я оговорился, — равнодушно ответил я.

— Понятно, господин, — Краш притих было у дерева, но через пару минут вновь заговорил. — Это очень опасно — то, что задумал Ваш брат.

— Что делать, — я уже сожалел о своей откровенности.

— Стража у ворот Альвара видит все, что происходит у столбов, — тихо сказал Краш. — Могут быть большие неприятности.

— Откуда ты знаешь?

— Мы же шли от ворот. Вся местность отлично просматривается, а в тауровских войсках приветствуется доносительство друг на друга, за это даже к жалованью доплачивают. Так называемые смотровые. Если часовые у ворот заметят что-то неладное, они примчатся туда всем коллективом, чтобы деньги за донос не достались одному счастливчику.

— Откуда такая осведомленность?

— Это знают все в Ваурии, господин.

— Будем надеяться, братец Муни заметит, что за ним наблюдают. — Зная Мирну, я совсем не был уверен в том, что, увлеченная идеей, она будет смотреть по сторонам. — Если не получится освободить… мы договорились, по возможности, избавить его от страданий… — И черт меня понес болтать с собственным рабом!.

— Полагаю, вы знаете, что делаете, — вздохнул Краш.

— О чем ты? — насторожился я.

— Прежде чем убить посвященного, — помедлив, сказал Краш, — а все рабы здесь Волшебники, Чародеи, или Маги, нужно убедиться, что его физическая оболочка не имеет ничего общего с его естественной сущностью.

— Зачем?

— Смерть — это нарушение энергетического баланса. Прерывается связь энергетических слоев, физическая оболочка распадается. При этом высвобождается такое огромное количество свободной энергии, что Волшебника просто выбрасывает в Эйр, где он материализуется в своей естественной сущности.

— Что, собственно, и требуется.

— Если бы все было так просто, — вздохнул Краш, — рабы в Ваурии давно перебили бы друг друга, и тем самым освободились. Но плантации полны рабов… Дело в том, что в Эйре принято совершать путешествия в естественном обличье. Искусственная, наколдованная оболочка появляется по воле путешественника только на месте прибытия. А в Ваурии волшебство бессильно. Колдуны заперты здесь потому, что они провалились в это мерзкое измерение в собственной сущности, а значит, возвращение в Эйр через смерть для нас невозможно.

— Но Волшебники здесь все-таки умирают.

— Да. По-настоящему, без перспективы воскрешения.

— То есть… — я понял весь ужас происходящего. Сволочная Айка, я так и знал, что она хочет навредить, а не помочь. — Если мы сейчас убьем Инсилая, мы убьем и человека, и Волшебника…

— Невозможно убить Посланника, в Ваурии это может сделать только Черный Магистр, — успокоил меня Краш.

— Почему?

— Посланнику помогает Мерлин.

— Слушай, Краш, обещаю отпустить тебя на все четыре стороны, если поможешь остановить братца Муни. Кажется, сейчас произойдет такое, что даже Великий Мерлин не спасет.

— Я простой Чародей, — вздохнул Краш, — вряд ли я смогу оказать Вам помощь в борьбе с судьбой.

— Судьба здесь ни при чем, — проворчал я, по-быстрому отвязывая его от дерева. — Обыкновенная глупость одной девицы плюс жажда мести другой, помноженная на мои бесхребетность и неграмотность.

— Серьезное уравнение, — Краш хмуро посмотрел на меня. — В вашем случае или жизнь, или смерть, как повезет.

В кустах что-то зашуршало.

— Мирна? — шепотом спросил я. Никто не ответил. — Что это? — я обернулся к Крашу.

— Не знаю, — он смотрел в сторону Инсилая. — Видишь, стража заснула. Может быть, твоя подруга успеет. Будь наготове, ей может понадобиться помощь.

— Глаз не спускаю. Черт возьми, чего она ждет?! Давно бы уже могла подобраться к столбам и перерезать веревки.

— Дорога делает у столбов крутой поворот, — напомнил Краш. — Отсюда не видно, но может, там кто-то есть.

Опять в шаге от нас что-то завозилось.

— Кто там по кустам шастает? Не имею ни малейшего желания получить по затылку на финальном этапе операции. Да что она возится, будто времени у нее не пять минут, а пять суток.

— Нет здесь никого, — проворчал Краш, — и до финала далеко. Зови своего братца. Стража у ворот заметила что-то, сюда направляется.

— Минут десять у нее есть, пока они дойдут.

— Когда они подойдут, будет поздно. Увидят, что кто-то крутится у столбов, застукают и ее, и нас.

— Ты можешь уйти, если боишься.

— Если б это что-то изменило, — вздохнул Краш. — Зови ее, если хочешь еще пожить на этом свете.

— Не орите, — прошептала у самого моего плеча Мирна. — Я уже здесь, а вас на весь Альвар слышно.

— Надеюсь, из нашего разговора ты поняла, что мы не можем осуществить наш план? — с надеждой спросил я.

— Ну, вы не так громко орали, я слышал только последние слова, — признался Муни, стягивая с лица бандитскую шапочку. — Да и не до того было. Сначала кто-то все время в кустах копошился, потом какой-то гуляка нарисовался прямо из воздуха и торчал у Инсилая за спиной, а под конец уже и стража от ворот подтянулась. Но кто вам сказал, что мы чего-то не можем? Я не смог подобраться к столбам, это правда, зато закрасил полосы на бочках, и теперь всю черную работу проделает стража.

— О господи, — у меня опустились руки. — Мирна, ты убила его.

— Сдается мне, ты заговариваешься, братец Гуни, — бородатый Муни сделал страшные глаза и покосился на притихшего Краша.

Ну, дурдом. Типа ей про Инсилая можно, а мне про Мирну нельзя. И потом, кто это ей привиделся у столбов, хотел бы я знать, мы с Крашем во все глаза смотрели и ни одной живой души не видели. В кустах определенно кто-то шуршал, это я не отрицаю, а что за привидение этой красотке явилось, потом разберемся, не до того сейчас,

— Нужно срочно вернуть все на свои места, — я сделал шаг в сторону столбов.

— Назад! — Краш дернул меня за халат с такой силой, что я едва не шлепнулся на землю. — Поздно.

Он был прав. Один из стражей плеснул ведро воды на спину бессильно повисшего на распятых руках Инсилая, другой поднес к его губам деревянный ковш с водой. Несмотря на оковы, Илай от питья пытался увернуться.

— Великий Мерлин, помоги ему! — взмолился я и отвернулся, не в силах смотреть на это убийство.