Народу-то все равно, что порка, что драка, главное, чтоб всем видно,…Что копаешься, раздевайся, герой, не видишь, что ли, семихвостка моя волнуется уже, на твоем месте я б ее не нервировал. Ты не стесняйся, у нас в стране никаких предрассудков, полная гласность и диктатура права. А теперь попрошу задом к народу, чтоб в толпе никаких сомнений, что задница голая, плетка настоящая, а порка качественная. Ведь по закону народ имеет право на зрелище, семихвостка — право на работу, а ты — право по первому моему требованию заголить свой зад для показательной экзекуции. Так что живо снимай штаны и благодари небеса, что живешь в правовом государстве!

Совсем рядом загромыхало, послышались быстрые шаги, и Таур пропал вместе с эшафотом. О, господи, привидится же такое, еще чуть-чуть — и я полный псих.

Кто-то потоптался у самой моей головы и снял повязку с моих глаз. Я увидел перед собой чьи-то ноги в серых сафьяновых сапогах, посмотрел вверх и выяснил, что ноги принадлежат советнику Арси. Не было печали. Осторожно огляделся. Камера маленькая, но с окном. Решетка толстенная, пол, стены, потолок, доски какие-то в углу пылятся, вот и все убранство. Валяюсь на каменном полу, как дрова в сарае, могли бы хоть соломки бросить. Похоже, сон в руку. Не знаю, как насчет Таура и эшафота, а порку советник мне сейчас наверняка обеспечит. Это я своим обработанным семихвосткой объектом воспитания очень даже конкретно ощущаю. Ну, совсем спятил, высекли во сне, а припекает наяву. Фантомные боли.

— Вставай, — Арси нагнулся и вытащил кляп у меня изо рта. — Есть разговор.

Советник прошелся по камере и снова подошел ко мне. Он стоял так близко, что его узконосые щегольские сапоги были на расстоянии ладони от моего лица. Зная Арсиков подлый нрав, я кое-как поднялся, дабы не искушать его легкостью удара. Хоть бы руки развязал, подлец, ведь еле шевелюсь, только советнику такое и в голову не пришло; конечно, кого клюет чужое горе.

— Как Ваше драгоценное? — осведомился советник, отступив на шаг от меня.

— Не дождешься, — буркнул я. После кляпа я еле говорил: в горле пересохло, а губы онемели.

— Клевещешь ты на меня, Посланник, — укоризненно сказал Арси, — и в мыслях не держал. Кстати, ты на коленях от великого уважения ко мне ползаешь, или просто встать не можешь?

Я покосился на советника, засомневался в том, что визит Магистра мне приснился, но промолчал. Немедленно получил удар сапога под ребра, и запоздало сообразил, что стоило либо подняться на ноги, либо отвечать на вопросы, тут уж одно из двух. Так, Арси собрался беседовать, придется вставать, не думаю, что он ограничится одним вопросом и уж, тем более, одним ударом. Не люблю я, когда долбают мою печень, в титаны не рвусь, лавры Прометея не привлекают. Как же неудобно со связанными руками двигаться, еле встал. Уставился на советника. И чего привязался ко мне, ну что ему от меня надо? А еще интереснее, как я сюда попал, не должно это было произойти, ведь Таура я, если это мне, конечно, не приснилось, из Ваурии вышвырнул. Значит, победа моя, хоть бы и по очкам. Или битвы и впрямь не было, и Магистр жив-здоров, вот-вот явится? Да что ж у меня с головой-то, просто катастрофа! Такая мешанина из снов и реальности, что до психушки рукой подать.

— Я вижу, тебе полегчало, — заметил советник. — Говорить будем?

Руки связаны, энергия на нуле, даже стакан воды не могу наколдовать. А в дверях, за спиной советника два крепыша с плетками и еще трое в резерве пасутся рядышком… Куда деваться, будем говорить.

— Как скажешь, советник.

— Я хочу знать, куда ты дел мальчишку и дочь Локи.

— Я? — искренне удивился я. — Да я их вообще сто лет не видел.

— Ну-ну, — скорчил недоверчивую гримасу советник. — Напрягись-ка и вспомни, в кого или во что ты превратил своих приятелей напоследок.

— Не могу я вспомнить то, чего не знаю.

Слава богу, хоть они не попались, раз Арси их разыскивает, одним горем меньше. И про Таура, похоже, я ничего не путаю. Удалился Магистр от дел, раз Арсик в одиночку командует. Хотя, может, у Таура есть дела поважнее, чем меня пугать.

— Где они? — повторил Арси. — Надеюсь, у тебя хватит ума ответить добровольно. Я ведь все равно узнаю.

Бить будет, в Черной Башне подвесит или угрозами ограничится? Черт возьми, как уверенно он говорит-то… Вид у меня такой жалкий или у них какой-то суперхитрый способ развязывания языков бестолковым Волшебникам обнаружился?

— Раздевайся, — вздохнул советник и кивнул страже. — Развяжите его.

Значит, бить. Плохо. На почве близкого знакомства с семихвосткой у меня такой стойкий страх перед любым физическим наказанием развился, что от одного вида плети в дрожь бросает. С другой стороны, не уверен, что в Башне лучше будет. К тому же, я и вправду не помню, что случилось с этой парочкой. Я вообще мало что помню! Ну, оно и неплохо, наверняка не проболтаюсь.

— Прости мне мое любопытство, Арси, — я размял онемевшие от веревок руки и посмотрел в глаза советнику, — откуда у вас в Ваурии такая дикая тяга избить собеседника?

— Избить? — он поднял брови, и посмотрел на меня, как на идиота. — Ты бредишь, Инсилай. Закон запрещает избивать даже рабов, что уж говорить о пленниках?

— Значит, ты хочешь предложить мне массаж, солярий и водные процедуры?

— Можно и так считать, — усмехнулся Арси, — за воду и массаж я тебе ручаюсь. Дело в том, что закон запрещает побои, но приветствует воспитательные наказания. Видишь ли, по законам Ваурии, порка не относится к физическим наказаниям. Это комплексная воспитательная работа, проводимая по обнаженным ягодицам воспитуемого объекта ремнем, розгами или плетью. — Он явно цитировал какую-то местную инструкцию. Не зря мне с утра пораньше Магистр привиделся. Так и знал, добром не кончится.

— Комплекс-то в чем? — без энтузиазма поинтересовался я. — В ассортименте орудий избиения? — В том, что весь этот воспитательный набор я в самое ближайшее время испробую на собственной шкуре, особых сомнений у меня не было. В последнее время все шишки мои.

— Ты ничего не понял, Илай, — терпеливо ответил Арси. — Я же объяснил, порка — это не просто ремнем или плетью по голой заднице, а сознание неотвратимости наказания, страх ожидания удара, унижение наготой и только потом — боль. Заметь, боль — последняя составляющая и не главная. Будь моя воля, я бы предписал вам, поганым волшебникам, каждый день по часу лежать со спущенными штанами посреди рыночной площади и ждать порки. При этом совершенно не важно, состоится она или нет. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

— На площадь пойдем? — Вне ратуши я смогу хотя бы частично защититься от ударов, а то и вовсе сбежать. Колдовать-то я, вроде, не разучился, просто Башня энергию экранирует. А на площади мы еще посмотрим, кто есть кто.

— Я бы с удовольствием, — ухмыльнулся Арси. — Да только господин Магистр пожалел тебя, мерзавца, и категорически запретил подвергать публичной порке. Так что, извини, придется в ограниченной аудитории. Но ты не волнуйся, в моем лице ты зрителя всегда имеешь. Так что раздевайся и на сцену. Лавку! — скомандовал он крепышам.

Да, Арсик, слабо тебе против Таура. Магистр-то лавочки одним щелчком материализует, под плеть взглядом укладывает, а с плетью свистом управляется…

Двое солдат принесли лавку и поставили ее посреди камеры в шаге от меня. Сколько же можно это терпеть?! Да плевать я хотел на их воспитательные меры, лавки и душераздирающие перспективы, с меня хватит. Две порки в черном провале за неделю мой нежный организм не переживет. Я уселся на предложенную мне скамью. Баста, ребята. Поищите себе другого мальчика для битья. Это с Тауром вашим у меня силенок не было тягаться в Черной Башне, а с вами нам есть о чем побеседовать. Я уж лучше свои положенные синяки в драке огребу от солдатских кулаков в процессе самозащиты, чем на лавке вашей чертовой от плетки в воспитательных целях.

— Поторопись, — посоветовал Арси, не обращая никакого внимания на мой бунт, — будь любезен на эту превосходную скамью лицом вниз. А еще лучше, расскажи, куда спрятал своих приятелей, тогда мы вполне сможем обойтись без экстремальных переговоров. Это будет самым разумным решением.

— Я, советник, существо неразумное …

Краем глаза я увидел подтянувшуюся ко мне стражу и приготовился защищать свой измученный организм от садистских посягательств кровожадного Арси. Плетки в руках охранников мгновенно придали мне сил и решимости.

Первый раунд моих переговоров с тюремщиками закончился вничью. Мы по-быстрому обменялись любезностями и разошлись по углам: я, малость задавленный их численным превосходством, стража — слегка потрепанная моими любимыми боевыми приемами. Арси в потасовке не участвовал, сохраняя авторитет и спокойствие. Когда у нас с солдатами сложился тайм-аут, советник криво усмехнулся и сообщил, ни к кому не обращаясь:

— Или через пять минут этот живчик на полу в колодках, или через десять вы строем на порку. Время пошло.

На раздумья у стражников ушло не больше минуты. Еще пару минут они потратили на разбор деревянной рухляди в углу камеры и засовывание в эту кучу хлама меня, а потом все было так, как приказал Арси: на полу, в колодках, со спущенными до колен джинсами, в полной готовности к воспитанию. Местные умельцы хлеб свой ели не зря! Отверстия для шеи, щиколоток и запястий были рассчитаны филигранно: вывернуться невозможно, зато трепыхаться — сколько угодно. Не успев сразу осознать этот факт, я, к великой радости советника, задергался, как оса, прилипшая к варенью, в бесполезной надежде вырваться. Получив пяток заноз, лошадиное ржание стражи и сознание собственного бессилия, перестал метаться в своих деревянных оковах.

— Тебе удобно, дорогой, нигде не жмет? — ехидно осведомился советник, убедившись, что я притих и успокоился. — Если что, говори, не стесняйся.

Я закрыл глаза и промолчал.

— Итак, сначала, — без признаков раздражения начал с нуля советник. — Как сейчас выглядят твои приятели, и где ты их прячешь?

— Не знаю, — сказал я чистую правду, но Арси моих откровений не оценил и так съездил мне сапогом под дых, что я чуть не задохнулся от боли.

— Куда ты забросил мальчишку и дочь Локи? — как ни в чем не бывало, продолжал он, с интересом наблюдая, как я лихорадочно хватаю ртом воздух.

— Никого я никуда не девал, — огрызнулся я, с трудом отдышавшись. — Сами проворонили, а я виноват.

— Две дюжины ударов по пяткам за наглую ложь, — распорядился он ровным, ничего не выражающим голосом, — а потом сечь так, чтоб его крик услышали на базарной площади. Приступайте.

Пока стража возилась с приготовлениями, советник продолжил:

— Разве тебя Локи не учил, что врать нехорошо? Странно, известная истина, даже младенцы знают, а ты уже взрослый мальчик, правда? Настоящий волшебник, вон как хорошо владеешь самоизлечением, и следа не осталось от прошлой порки, как новенький, хотя воспитывал тебя Магистр по первому классу, сам видел. Мне, конечно, мастерством с Властелином не тягаться, но тебя обслужат по высшему разряду, не беспокойся.

Я и не беспокоился, но все равно дернулся так, что колодки затрещали. Бедные мои пятки! Какой там ходить, я и встать-то не смогу без посторонней помощи. Странное дело, бьют по ногам, а отдается в голове, так, будто я ей о стенку колочусь. Теперь я понимаю, почему пробка вылетает из бутылки, если хорошенько стукнуть по донышку. Еще пара ударов по пяткам, и у меня последние мозги выпрыгнут. Господи, неужто этот ужас закончился, и я не умер? Ног не чувствую, но хоть нет больше этих жутких ударов. Боль зверская, но от сознания того, что все кончилось, чуточку легче.

За что мне все это? Локи утверждает, что все мои беды из-за девиц. Варвара или Катарина? А, может, из-за паршивца Ронни? Ну, во-первых, он не девица, а, во-вторых, я и врезал-то ему всего один раз. Мне, что, теперь всю жизнь эту скалку отрабатывать?

Вот и обещанные водные процедуры. Ведро ледяной воды заставило меня вздрогнуть от неожиданности, но уже через секунду я начисто забыл о холодном душе, забившись в колодках под ударами плети. Черт бы побрал Арсика с его массажно-воспитательной работой! Эти проклятые колодки сделают меня инвалидом. Еще чуть-чуть — и я сам себе руки-ноги переломаю, а заодно и шею, если буду так метаться. Спокойно. Взять себя в руки, пока они еще целы, и прекратить дергаться. Легко сказать, трудно сделать, я сейчас рехнусь от боли и злости. Представить только, я, дипломированный Волшебник, я, выигравший бой у Таура, я, Наследник магической Школы Скорпиона, уже час перевоспитываюсь в средневековых колодках посреди Ваурии, а негодяй-советник наслаждается созерцанием моего унижения, как завзятый меломан классической оперой. Да кончится это когда-нибудь? Даже любовь с Айкой мне обошлась дешевле, чем победа над Магистром, хотя тогда, помнится, я неделю спал на животе, а сидел на коленях.

Что ж я такое сделал, что меня здесь бьют с утра до ночи? Не успел на землю Альвара ступить, как все плети в Ваурии на меня слетаются, как мухи на мед! Будто плюнул кто в мою сторону.

Ну, все, больше никому не сопротивляюсь, лежу тихо, как мумия. Молчу, как египетская пирамида. Пока я не выберусь из этого кошмара, никаких эксцессов. Если выберусь. Узнаю, кто мне это устроил — верну в тройном размере. Если, конечно, после сегодняшней экзекуции встану, в чем совершенно не уверен.

Видимо, я все-таки где-то отключился, потому что в реальность меня вернул голос Арси:

— Что разлегся, вставай! Или тебе так понравилось, что еще желаешь?

Колодок уже нет. Валяюсь на полу, как мешок с мусором. Усилием воли соскреб себя с пола и кое-как поднялся на ноги. Чуть не взвыл от боли в воспитанных пятках и стал быстро натягивать штаны. Узкие джинсы моей опухшей личности комфорта не добавляли. Знал бы, что так обернется, оделся бы в стиле унисекс. Да нет, знал бы, вообще в Альвар не сунулся.

— Очень хорошо, — Арси улыбнулся. — Начнем сначала. Твои юные друзья выскользнули прямо из-под ловушки и исчезли. Даже суперчеловек не обладает такой быстротой реакции и скоростью перемещения. Выходит, их чудесное исчезновение — твоих рук дело. Ты был так занят их спасением, что не успел выбросить из зоны опасности себя. Где они, куда ты их спрятал? Все равно я докопаюсь до правды, и ты мне в этом поможешь.

— Я? — удивился я его уверенности.

— А кто ж еще? — искренне удивился советник. — Совесть твоя может быть спокойна. Я не желаю им зла, я только хочу, чтоб они ушли.

— Вот и скажи им это, я-то здесь причем?

— Ты поможешь мне найти их и уговоришь покинуть Ваурию. За это я облегчу твою участь.

— Едва ли я смогу быть Вам полезен, господин советник, — констатировал я. — Они оба взрослые люди и вполне в состоянии самостоятельно решать, где и с кем они будут находиться.

— Я дам тебе два дня, — чуть помедлив, сказал Арси. — Если за это время их не найдут, а твой ответ будет отрицательным, тебя высекут так, что тебе понадобится новая кожа.

— А если найдут ребят, пороть будут их? — не удержался я с вопросом.

— Девчонку никто не тронет, — успокоил советник. — А твой приятель будет наказан только за побег. Потом они оба смогут покинуть Запределье.

Я представил себе щуплого Ронни в руках Арсиковых головорезов, и у меня снова застучало в висках. Рональд, конечно, редкий разгильдяй, но такого будущего и врагу не пожелаешь.

— Знаешь, Арси, я скорее добровольно лягу под плеть, чем поверю в чистоту твоих намерений. Отвяжись ты от меня. Не знаю я, где эти якобы мои приятели.

— Грубиян, — равнодушно сказал советник. — Мне нужны эти люди, и я их найду. С твоей помощью или нет — от этого зависит только твоя участь, но не результат поисков. Рано или поздно эта парочка все равно попадется. Но ты-то уже здесь, правда? — Он поднес к моим глазам фасонистый хлыст, плетенный из тоненьких ремешков. — Нравится?

Убил бы гада, так он меня достал. Но на сегодня приключений достаточно. Не сопротивляюсь, не возражаю, не огрызаюсь. Терпи, дурак. Не умеешь сражаться до полной победы, в плен не попадать и от плеточных проклятий как следует защищаться, значит, терпи, заработал.

— Сейчас тебя отведут в Башню. У тебя есть два дня. — Арси связал мне запястья и легонько подтолкнул в спину. — Иди, отдыхай.