Инсилай помедлил немного и, чертыхаясь про себя, вернулся к исходной точке своего путешествия. Никакого определенного плана он не имел, просто шел туда, где, по его мнению, находилась Варвара. Положение прорисовывалось тупиковое. Высовываться со своими чудесами в напичканной датчиками крепости было смерти подобно, воевать с Магией магистра голыми руками – такой вариант тоже успеха не сулил. Правда, приспущенные флаги на башнях давали некоторую надежду. Хоть о своем раболепии перед приказами Таура можно было не опасаться за полным отсутствием самого Таура. Но в крепости, напичканной суперсовременной аппаратурой слежения, это было слабым утешением.

– Ты все понял? – в сто первый раз спросил Таур.

– Да, господин, – терпеливо ответил бэсс. – Я пройду через свой дом, проверю там каждый атом и, если не получу сведений о вашей королеве, проследую в ее земной дом.

– Как ты пойдешь?

– Мелкими скачками, чтоб заодно проверить не произошло ли сбоев при перемещении, – заученно повторил Синг и тут же возразил: – Но я не смогу пройти ящеричный переход мелкими шагами. Это просто невозможно, меня затянет в воронку перемен и разбросает по времени на молекулярном уровне.

– А если это случилось с Кирой?

– Она шла другим путем, господин. Кроме того, магия кольца гарантирует безопасность его обладателя. У вашей дамы было целых два талисмана. Она наверняка прибыла сюда в целости и сохранности. Арси этот факт тоже подтверждает.

– А если Посланник выбросил ее за переход?

– Зачем? Она куда нужнее ему здесь и сейчас, а не где-то когда-то. Уверяю вас, господин, либо девушка здесь, в Запределье, либо вернулась в мир. Но, что бы она ни сделала, это было ее решение, а не воля посланца.

Кольцо империи она ему тоже по собственной воле отдала? – усомнился Таур. – Что-то не складывается в твоей логике, Синг, ни одна женщина не расстанется добровольно с обручальным кольцом, будучи еще невестой.

«Это смотря кто ей подвернется между свадьбой и помолвкой, – подумал практичный бэсс. – Ваша, к примеру, бабушка от вашего дедушки прямо из-под венца пыталась сбежать с каким-то эйрским чародеем, еле поймали. А то не было бы в этой реальности ни папаши вашего благородного, ни вашей светлости. А здесь волшебник. Может, у вас это фамильное? Как раз через поколение, очень даже правдоподобно, тем более, что девица не из наших. А у всех пришлых морали, как у кошки на крыше: до первого кота».

– Да, господин, – согласился Синг, благоразумно оставив свои размышления при себе.

– Ее надо срочно найти, – медленно, тщательно подбирая слова, сказал Магистр, – что-то случилось, меня не покидает ощущение двойственности происходящего. Будто какая-то третья сила вмешалась в расклад битвы и спутала карты. Может, и битвы-то уже нет, а, Синг? Я чувствую, как совсем рядом зарождается что-то мощное и безжалостное, даже по запредельным меркам. Эта сила перевернет все, разметав по миру и правых, и виноватых. Пока все еще на своих местах, я должен найти Киру, чтоб быть рядом с ней, когда придет Армагеддон.

– Разве может происходить на нашей земле хоть что-то, неведомое Вам? – удивился бэсс. – Ведь здесь любая мысль и каждая травинка в вашей власти.

– Есть в мире силы, неподвластные живым. Они возникают из ниоткуда и уходят в никуда, потому что порождает их мысль и воля, а несут они смерть и хаос.

– Страшный круг…

– Это не круг, Синг, это спираль. Она начинает раскручиваться на пустом месте и стремительно затягивает в свое бесконечное вращение все, что имело неосторожность приблизиться к ней на расстояние влияния. А оно становится с каждым шагом все больше и больше, потому что масса этого временно-пространственного омута стремительно увеличивается.

– Эта сила действительно существует? – насторожился бэсс, знавший, как остро Магистр чувствует любую опасность.

– Не знаю. Я не несу ответственности за предчувствия. Внутренний голос – подсказка из другого мира, он может обмануть. Поторопись с перемещением, Синг, а вдруг на сей раз он сказал правду!

Ронни плелся за бодро шагающим скалетом и мечтал о глотке холодной воды и пятиминутном привале. Правда, подмастерье скорей бы откусил себе язык, чем заикнулся об этом, ведь всего в шаге от него шла Алиса, и намека на слабость не проявлявшая. План Локи Ронни нравился, хоть идея и была сложновата в исполнении, будучи простой по сути. Забрать оружие, вернуться в Сан Палисс и попытаться пробраться на место встречи. Если попасть в крепость без боя не удастся, в драку не ввязываться, но устроить пальбу на всю Вау-рию, чтоб Илай с Варварой догадались, где искать хотя бы Локи. Об остальных они не думают, так как твердо уверены в том, что Дью и компания давным-давно покинули Запределье и находятся в полной безопасности. Неплохой план, если наверняка знать, что Инсилай все еще в крепости. Как раз в этом-то Ронни и сомневался. Подмастерье прекрасно знал, что старший ученик Варвары не склонен к излишней сентиментальности. Убедившись в отсутствии мага в Сан Палисс, он не будет озадачиваться всеваурским розыском. Просто придет к выводу, что Локи пришлось уйти, если в течение трех суток последний не явится на место встречи. Про магические оковы Локи Илай не знает, а вот о клейме на своей лопатке вряд ли забыл. Он попытается выбросить из Запределья Варвару и займется собственным спасением, в меру сил и возможностей. Ведь после его неудачной попытки покинуть Ваурию, он наверняка считает себя неудобным спутником. Ему и в голову не приходит, что он их единственная надежда на спасение…

Алиса действительно не чувствовала усталости. Она была слишком зла и обеспокоена, чтоб позволить себе слабость. Сцена, разыгравшаяся перед уходом, произвела на девочку тягостнейшее впечатление. Мирна и Катарина повели себя так странно, будто и не они это были вовсе, а злобные перевертыши. Даже если Илай и сказал им что-то не очень приятное… Ваурия не место для выяснения отношений и личных обид. И как они собираются выбираться отсюда? Ведь Локи ясно им дал понять, что их дальнейшая судьба его не интересует… Впрочем, Ронни-то выбрался из Запределья самостоятельно, чем они хуже? Катарина, вроде, волшебница. Не пропадет. Да и Мирна не из робкого десятка. И все-таки, что произошло в крепости? Так не бывает, чтоб на ровном месте становились врагами. «Если, конечно, не вмешается в конфликт кто-то третий, например, обстоятельства, умноженные на разгильдяйство», – вздохнула про себя Алиса. Она вдруг вспомнила, как год назад из-за этого произведения поставила на уши полгорода и чуть не поссорилась с лучшей подругой. Началось все с пустяка. Дашка опоздала на полчаса. Ничего необычного в этом не было, она всегда опаздывала, но на тот раз ее вредная привычка имела пагубные последствия…

Жара в то лето стояла в Москве африканская. Из лагеря в Словакии Алиса уже вернулась, а до семейного вояжа в Грецию было еще целых две недели, которые предстояло провести на плавящемся асфальте. Дашка тоже парилась в городе, на чем свет кляня трудоголиков родителей. Дашкины планы на отдых и море испортила та самая жара, о которой говорилось выше. Дело в том, что предки занимались загробным бизнесом, то есть, говоря русским языком, содержали погребальную контору. По причине жаркого лета количество их клиентов зашкалило за привычную норму, и работать господам Шляхманам приходилось за троих. Уставшая от постоянного нытья дочери Дашкина мама предложила ей отправиться на недельку на дачу. Дашка заголосила, что умрет от скуки. Госпожа Шляхман предложила для компании пригласить кого-нибудь из подруг и пообещала замолвить словечко. Дашка немедленно поговорила с Алисой, а вечером того же дня Дашкина мама, сдержав слово, уже беседовала со Светланой Гороховой, расписывая прелести загородного отдыха в самых розовых тонах. В то время Алисины родители еще не страдали манией преследования и дочь в гости после короткого совещания отпустили. Тем более, что госпожа Шляхман обещала теплый дом, строгую бабушку и великолепное озеро у самого забора. Встречу назначили у поворота на Востряковское кладбище ровно в полдень. Гороховы слегка удивились, но согласились, решив, что Шлях-ман-старший, обещавший лично отвезти девочек на дачу, просто работает где-то поблизости и ему лень возвращаться в город. Они были недалеки от истины: офис конторы «Все там будем», действительно, был совсем рядом, за поворотом.

Весь вечер подруги перезванивались, обсуждая планы и туалеты, которые стоит взять с собой для их осуществления. Утро началось с Дашкиного звонка:

– Спишь? – удивилась она, услышав сонную Алису. – Мы, что, не едем?

– Так восемь всего, – Алиса, с трудом продрав глаза, посмотрела на часы.

– Нам еще до кладбища добраться надо!

– Ты ж с родителями ехать собиралась! – напомнила Алиса.

– Проспала, – вздохнула Даша. – Я, наверно, с тобой поеду.

– Нет проблем. Горохов машину обещал к одиннадцати прислать. Подходи.

– Буду. Ну, все. Пока, пока, – неожиданно быстро свернула беседу Дашка.

Алиса зевнула и отправилась досыпать. А потом все пошло наперекосяк. Сперва позвонил Горохов.

– Лисенок, – заискивающе начал Вадим Игоревич.

– Папа? – Алиса сразу поняла, что у нее проблемы.

– Ты уже собралась?

– Да. Кто приедет?

– Слушай, Лисенок, у нас такая запарка, все машины в разгоне. Скажи маме, чтоб она отвезла тебя.

– Мама в сауне, – упавшим голосом сообщила Алиса, – будет вечером.

– Так позвони ей!

– В парилку?!

После десятиминутных пререканий и угрозы Алисы отправиться на кладбище своим ходом, Горохов сдался и пообещал не опоздать к полудню. Не успела Алиса положить трубку, как объявилась Дашка. Шляхман-младшая радостно сообщила, что Шляхман-старший забыл дома права и бумажник и теперь с минуты на минуту будет. Так что она, Дашка, поедет с ним и Алиса может ее дома не ждать, а отправляться, как договорились раньше, на место встречи…

«И там место встречи, – Алиса так глубоко задумалась, что едва не упала, споткнувшись в темноте обо что-то твердое. – И встреча не состоялась. Почему? Кто ж его знает, почему что-то не происходит. Не судьба. Третья сила. Стечение обстоятельств. Может, и в сегодняшнюю историю внесли свои коррективы никому не ведомые обстоятельства, смешавшиеся с чьей-то ненавистью?»

– Ты не устала, Алиса? – Локи заметил, что она споткнулась, хоть и шел далеко впереди.

– Нет, просто задумалась, – честно призналась девочка.

Локи беседу не поддержал и Алиса снова углубилась в воспоминания…

…Горохов, как и следовало ожидать, примчался, как Золушка, с последним ударом часов. Он прибыл бы вовремя, но на самом подъезде к дому был на полчаса задержан бдительным гаишником за грязные номера и непристегнутый ремень. Вадим Игоревич ничего не имел против порядка, но был твердо уверен в том, что основным поводом для остановки были не мелкие нарушения, а дорогая машина. Будь он не в «Саабе», а в «Запорожце», ГАИ не удостоило бы его своим вниманием даже если б он ехал вверх колесами, танцуя вприсядку. Торг затянулся. Гаишник оценивал обнаруженные нарушения в стольник, Горохов – максимум в полтинник. В результате домой он попал в момент пограничный, то есть время встречи уже наступило, а до места было еще далековато. Алиса нервничала и всю дорогу пыталась дозвониться до Дашки. Вадим Игоревич сознавал свою вину и мчался, как на пожар. Дашка не отвечала. Дальше все было, как в плохом водевиле.

Всегда пунктуальная Алиса на встречу опоздала на двадцать минут. Приди она вовремя, она непременно дождалась бы подругу, опоздавшую, как потом выяснилось, на срок вдвое больший. Но в тот момент девочка была уверена, что двадцать минут многовато для смертельно занятого Дашкиного папы, и Шляхманы ее просто не стали ждать. Сначала она обиделась, потом расстроилась и, наконец, устроила истерику Горохову, из-за которого все случилось. Вадим Игоревич и сам уже был не рад такому повороту, поэтому, томимый угрызениями совести, совершил интеллектуальный подвиг, за каких-то пятнадцать минут выстроив логическую цепочку, последним звеном которой был телефон Шляхмана-стар-шего. Горохов начал со своего школьного приятеля, рекомендовавшего в свое время лицей для Алисы, пробежался по директору и классному руководителю (директор был другом школьного приятеля, а классная руководительница, как выяснилось, состояла в неформальных отношениях с директором, так что нашли ее легко. Несмотря на каникулы), пообщался с секретаршей Дашкиного папаши, слегка запнулся на вопросе: «Хоронить, или кремировать», но добыл-таки телефон специалиста по ритуальным услугам. Увы, но этот телефон тоже молчал. Точнее, был временно недоступен вместе с хозяином. Вадим Игоревич сдал назад и, вернувшись к Шлях-мановской секретарше, учинил ей форменный допрос. Девица, привыкшая к полным скорби голосам клиентов, быстро сдалась под натиском не озадаченного похоронными проблемами Горохова и, как на духу, доложила ему, что Соломон Федорович повез на дачу свою дочь и какую-то ее подружку минут сорок как. Вадим Игоревич предпринял новую атаку и, как индеец скальпом врага, с бою завладел телефоном Дашкиной мамы. Шляхман-старшая не знала местонахождения дочери и мужа, зато сообщила Горохову адрес дачи, куда он и повез Алису.

Пока Вадим Игоревич третировал телефоны, Дашка и ее отец томились на похоронах какого-то московского авторитета, пару дней назад пристреленного конкурентами на пороге загородной сауны. Вообще-то личное присутствие не входило в круг обязанностей господина Шляхмана, отвечавшего только за организацию ритуального процесса. Но, так как в перестрелке нарисовалась еще парочка потенциальных клиентов, дозревающих в данный момент в реанимации, директор посчитал нужным свое скромное участие в процессе. Наверняка в текущих похоронах принимали участие будущие вдовы, которые в таких случаях всегда действуют по принципу «догнать и перегнать». Упустить такой дорогой заказ ради получасового опоздания было непозволительной роскошью. Шляхман чувствовал, как вибрирует в нагрудном кармане телефон, звуковой сигнал которого он предусмотрительно выключил, но «Алло» среди перечислений боевых заслуг покойного было совсем некстати, и ответа не последовало. Дашка стояла в сторонке, в отличие от папаши маркетингом не занималась, и на вызов подруги непременно ответила бы, если б не забыла свой мобильник дома, где он и названивал все это время. Она понимала, что опаздывает, но особо не переживала. Алиса прощала и более безнадежные опоздания.

Уже к концу церемонии выяснилось, что интуиция не подвела господина Шляхмана. Звонок из Склифа в одночасье перевел одну из присутствующих на кладбище дам из жен в вдовы, а фирма «Все там будем» получила еще один богатый заказ. На месте встречи Дашка с папой были ровно через сорок минут после назначенного времени. Подождав еще минут десять для порядка, загробных дел мастер связался с женой, выяснил, что Горохов отвезет Алису сам, и с чистой совестью направился на дачу, вполне резонно полагая, что там они все и встретятся. Дашка попыталась было довести все это до сведения Алисы, но тут, по законам жанра, батарейка в модном телефоне Соломона Федоровича пискнула и сдохла…

Итак, Горохов на всех парусах мчался по шоссе, Соломон Федорович в свободном темпе следовал в том же направлении, а бабушка Шляхман готовилась к приезду внучки. Рахиль Соломоновна, Моню назвали в честь дедушки, была дамой очень обстоятельной и к любому поручению относилась крайне ответственно. Когда сын сообщил, что на пару дней подбросит ей Дашу с подружкой, она немедленно приступила к работе. Перетрясла в доме все постели, договорилась о ежевечерней трехлитровой банке молока с соседней фермы и разыскала на чердаке бадминтонные ракетки и учебник французского языка для обеспечения девочкам досуга. Подсчитав, что гости будут как раз к обеду, Рахиль Соломоновна затеяла пироги и вареники, а так же компот, свекольник, кучу салатов и, конечно же, молодую курочку. Компот булькал на плите, свекольник млел в холодильнике, тесто пухло на столе, ожидая своего часа, курочка, правда, уже не кудахтала… В этот момент и обнаружилось, что в доме начисто отсутствует соль. В сердцах обругав себя старой дурой, Рахиль Соломоновна бросилась к соседке. Марьи Алексеевны дома не оказалось. Правда, имел место ее муж, но он был так пьян, что договориться с ним о выдаче соли не смогла даже терпеливая бабушка Шляхман. Это была последняя надежда. Остальные соседи, наверняка, в такой солнцепек жарились на озере. Пришлось идти в магазин. Разминуться с сыном Рахиль Абрамовна не боялась. Во-первых, дом стоял нараспашку, Моня знает, что такого она себе никогда не позволит, если уйдет мало-мальски далеко, во-вторых, она была уверена, что узнает, если что, машину сына – подъехать к даче, миновав сельпо, было невозможно.

Горохов прибыл как раз тогда, когда Рахиль Абрамовна изучала витрину местного продмага. Пробежавшись по обозначенному Дашкиной мамой участку, Вадим Игоревич заглянул в дом, механически выключил плюющийся ярко-розовыми пузырями компот, придавил крышкой вылезшее из кастрюли тесто и, не обнаружив ничего похожего на Дашку или ее бабушку, вернулся к машине. Алиса требовала подождать. Но вот как раз этого-то Горохов и не мог, ибо последних полчаса отбивался от своей секретарши, которую в свою очередь осаждали ожидавшие его посетители. Оставить дочь в пустом доме Вадим Игоревич не рискнул и, чертыхаясь, отправился на поиски хозяев. Единственным, до кого он достучался, оказался плохо владеющий ситуацией муж Марьи Алексеевны. Едва ворочая языком, тот поведал, что Соломоновна съела всю соль и уехала в Москву за внучкой. Горохов усомнился было в его осведомленности, но упоминание о Дашке сыграло свою роль. Вадим Игоревич понял, что у Шляхманов, по дороге сюда, случилась какая-то крупная неприятность. Они каким-то образом сообщили об этом бабушке и та, забыв о включенной плите и пухнущем тесте, помчалась в Москву. В объяснение не вписывалась только соль, но ее Горохов списал на не совсем вменяемое состояние соседа.

Вадим Игоревич был человеком ответственным. Поняв, что Дашкина бабушка покинула поселок в сильном волнении, он вернулся на дачу, проверил газ, воду и свет, после чего запер дверь и положил ключ под коврик. С дочерью Горохов объяснялся уже по дороге. Алиса надулась и, свернувшись клубочком на заднем сиденье, притворилась спящей. Именно в этот момент им встретилась машина Шляхмана. Пока Алиса обижалась, а Вадим Игоревич в очередной раз ругался с секретаршей, черный «Бентли» Соломона Федоровича пропылил по проселочной дороге. Где-то в районе Внукова Горохов перестал, наконец, руководить по телефону и связался с Дашкиной мамой для выяснения обстоятельств. Шляхман-старшая, естественно, знать не знала ни о каких происшествиях и поэтому очень разволновалась. Беспокойство ее подогревалось тем, что мобильники дочери и мужа весь день хранили гордое молчание. Был, правда, еще телефон свекрови, но Елена Анатольевна его на память не знала, а домой отъехать не могла в связи с наплывом клиентов и отсутствием мужа. Горохов пообещал перезвонить и снова занялся делами, переложив заботы о Дашке, ее родителе и бабушке на хрупкие плечи хозяйки похоронной конторы.

Елена Анатольевна по долгу службы обладала железными нервами. Вывести ее из равновесия могли только обстоятельства экстраординарные, но в тот день именно они и сложились. Наплевав на чужих покойников, гос – пожа Шляхман приступила к поиску своих ближайших родственников. Отчаявшись дозвониться до аварийных служб и, господи помилуй, моргов, больниц и ГАИ, она отправилась домой, где и отыскала телефонный номер свекрови и трезвонящий без умолку Дашкин телефон.

С родственниками, тем временем, ничего особенного не происходило. Прибыв к запертому дому, Соломон Федорович немного удивился, но, обнаружив ключ под ковриком на крыльце, сразу сообразил, что мать наверняка, как обычно, забыла купить соль или сахар и искать ее нужно в ближайшем магазине. Дашка была немедленно мобилизована на поиски бабушки, а Соломон Федорович растянулся в гамаке у террасы, где, пользуясь случаем, немедленно задремал, стыдливо прикрыв лицо позавчерашней газетой. Какие-то птички весело посвистывали у него над головой, чей-то мобильный где-то вдалеке играл «Подмосковные вечера», за забором заливисто похрапывал соседкин муж. К тому моменту, когда Дашка и Рахиль Соломоновна вернулись из магазина с пачкой соли, соседи храпели уже дуэтом, высокохудожественно пересвистываясь через забор. Дашка обчистила грядку с клубникой и отправилась купаться. Бабушка, смирив разбежавшееся тесто, занялась пирогами. Телефон названивал у нее перед носом, но Рахиль Соломоновна звонки игнорировала – боялась испортить дорогую технику испачканными мукой руками, да и пироги не прощали недостатка внимания, получались клеклыми и невкусными.

До погрязшего в идиллии семейства Елена Анатольевна доколотилась уже вручную, ворвавшись на дачу, как стадо диких бизонов. Шляхман-старший чуть не присоединился к своим клиентам: разъяренная супруга, всю дорогу гадавшая повесился-утопился, в сердцах окатила его ведром воды из колодца, обнаружив мирно спящим в гамаке. Хорошо, сердце Соломон Федорович имел здоровое, так что водные процедуры обошлись без инфаркта. Рахиль Соломоновна, услышав разгоравшийся скандал, вовремя сориентировалась и безжалостно утопила свой драгоценный «эрикссон» в кастрюле с малосольными огурцами. Не звонил – и концы в воду, точнее, в рассол.

Последнюю сцену Алисе, давясь от смеха, рассказала Дашка после состоявшегося между подругами примирения. Примирение же между супругами Шляхман состоялось много позже. Елена Анатольевна не могла простить мужу свои потрепанные нервы, Соломон Федорович надолго запомнил колодезный душ…

…«А ведь все было бы иначе, если б Горохова не остановил в тот день гаишник, – карабкаясь на плато, размышляла Алиса. – Стечение обстоятельств… Одна малюсенькая случайность, и вполне нормальные люди начинают совершать самые невероятные поступки. Может, и в Сан Палисс затесалась такая случайность? Мирна как сумасшедшая, Катарина эта тоже не в себе. Ин-силай вышвырнул всех, но зачем-то оставил рядом с собой Варвару. Хочет отомстить ей за проклятье, нуждается в ее помощи, или тоже стал жертвой обстоятельств? Зачем он сам-то остался в крепости? А, нуда, для встречи с Локи. Черт возьми, как все запущено!»

Клетчатые Варварины ноги мелькали в самом конце коридора. Инсилай, хоть и прибавил шагу, едва успевал за ней. «Надо ж так нарядиться, – злился Волшебник, – осталось только мишень на заднице нарисовать, и полный порядок. Впрочем, я бы и без мишени не промахнулся. Очень аппетитная попка. Так, к черту чужую попку, выбираться отсюда надо, пока собственную не покалечили. Ну, подруга втопила, не догнать. Как черти за ней гонятся. Хоть огляделась бы для порядка, несется, как оглашенная. О как Локи увидеть приспичило, позавидуешь! Стоп. А вдруг у них свидание запланированное в квадрате В-Х? А тут я под ногами путаюсь со своей заботой о ближнем! Как там Локи-то учил? Забота не должна быть навязчивой. Они, между прочим, так друг на друга смотрели, когда меня из полусмерти выдергивали – любо дорого… Ну, точно. В их отработанной телеге я – шестым колесом со спицами дыбом. Только мешаюсь. Она ж меня специально из себя вывела, чтоб я ее к чертовой бабушке послал. Что тут скажешь? Молодец! Доби – лась своего. Мне уже глубоко плевать, куда она скачет. Собственно, я и без ее фокусов не очень-то настаивал. Сказала б открытым текстом: „Свободен“. Я б даже не обиделся. А то: „Локи пропал, бежать, искать!“. Тьфу, попался, как последний идиот, а ведь ученый уже! Ну вот куда тебя черт понес? – по подсчетам Илая, к саквояжу с термосом было направо. Варвара же, не задумываясь, повернула налево. – Точно, они договорились. Шла-шла, как по компасу, а тут вдруг топографическое затмение. Я уже поверил. На место встречи торопится подруга. Очень хорошо. Сдам ее с рук на руки Локи, и привет родителям. Свободу несчастному волшебнику! – Инсилай одним прыжком достиг поворота. Варвары в коридоре не было. – Или они встретились, или я ее потерял, – Волшебник в недоумении уставился в пустоту лабиринта. – Куда ж она подевалась? Сумасшедший дом, засекретились, как федеральные агенты. Ну, ладно, у тех ума с воробьиный клюв, а Локи-то… На молодильные яблочки на старости лет потянуло? Совсем спятил? „Плюх в котел, и там сварился“ – классику жанра нужно уважать! Другого-то не будет, к бабке не ходи. Нашел время играть в шпионов! У меня карката, как дамоклов меч над головой, а они войну себе придумали на две персоны. Замечательно!!! Может, вы дальше без меня управитесь? Или я вам для поддержания романтики нужен? – Илай медленно пошел налево. – Довести – доведу, а там, пусть делают, что хотят. Я со своим клеймом сейчас им, и правда, гирей на ногах. Сам справлюсь. Пусть живут в радости». Он сделал еще несколько шагов и полетел куда-то вниз. Опасности ничто не предвещало, он просто ступил на камни пола, а они растаяли у него под ногами, открыв дорогу в пустоту. Инстинкт самосохранения сработал в автономном режиме, преобразив свободное падение в планирование уже на второй секунде полета. Приземлился Волшебник легко и беззаботно, как бабочка на цветок. Сообразил запоздало, что с головой выдал себя непроизвольным колдовством, чертыхнулся и увидел Варвару. Полет Волшебницы был наверняка менее удачным. Девушка, согнувшись в три погибели, сидела на полу, двумя руками держась за щиколотку.

– Допрыгалась? – ехидно поинтересовался Инсилай, скрестив на груди руки.

– Отвяжись, – не оборачиваясь, огрызнулась Варвара, пытаясь понять, вывих у нее или перелом.

– Какие мы гордые!

– Какие есть, других – нету.

– Плохая новость…

– Хорошие – от Катьки получишь, многоженец!

– Это ты обо мне? А говорила, хороших новостей нет! Таур умер, завещав мне свой гарем?

– Да я б тебе курицу не доверила, не то, что гарем!

– Я б тоже. Зачем мне курица? Я вообще пернатых недолюбливаю, а у тебя нет гарема. Что с ногой?

– Не знаю, болит.

«Летать не умеешь, так хоть под ноги смотри, – разворчался про себя волшебник, наклонившись к Варваре, он внимательно осмотрел ее опухшую лодыжку. Колдовать не хотелось до колик. – Может, мое торможение мимо их Аргуса проскочило. Я в полете ни одного датчика не заметил… Но если лечением заниматься – наверняка застукают». Инсилай слегка коснулся ее ноги. Варвара убрала руки.

– Колдовать будешь? – упавшим голосом спросила Волшебница.

– Обождем. Авось, без магии обойдемся.

– Ты, что, врачеванием промышляешь в свободное время?

– Если верить Локи, из плохих Магов иногда получаются хорошие целители, – он был почти уверен, что это просто вывих.

– А из плохих Волшебников?

– Ветеринары, – буркнул Инсилай, двумя руками берясь за травмированную ногу.

– Это ты на что намекаешь? – насторожилась волшебница, забыв о боли.

– Руками в пол упрись, – посоветовал Илай и одним резким рывком поставил сустав на место. Девушка вскрикнула. – Ногой пошевели.

– Коновал, – вздохнула Варвара. Боль, правда, отступила почти мгновенно.

– Не стоит благодарности, – пропустив мимо ушей коновала, сказал Волшебник, – вставай, пошли отсюда.

– Куда? – Она огляделась. Лабиринт стал еще мрачнее. Решимости у нее ощутимо поубавилось.

– Без разницы, главное, побыстрее и подальше.

– Колдовал? – тихо спросила Варвара.

– Вроде нет, но без гарантий. Идти можешь?

– Постараюсь, – она встала и сделала несколько шагов. Нога чуть-чуть ныла, но боль была вполне терпимой. – Направо, налево?

– Вообще-то – наверх. Хорошо бы вернуться на исходные позиции. Очень уж не люблю приглашений, о которых узнаешь позже, чем увидишь.

– То есть ищем лестницу, – уточнила Варвара.

– То есть ищем выход, – мрачно сказал Инсилай, методом эксперимента выяснивший, что поход налево бесперспективен, так как коридор уже через десять шагов заканчивается глухой стеной.

Минутой спустя то же обнаружилось и в правом направлении.

– Ловушка, – Илай не проявил особого удивления. – Неприятно, но вполне ожидаемо.

– Что делать?

– Колдовать.

– Так ведь поймают…

– Или да, или нет, – он равнодушно пожал плечами.

– Тебе все равно?

– Просто я не вижу других вариантов.

– Боишься?

– Да не особо. Убить – не убьют, я, как-никак, на сегодняшний момент собственность Таура, а Магистр редкий жмот, трудовыми резервами не разбрасывается. Так что все предсказуемо. Сперва воспитательная беседа с Тауром о правах и обязанностях ваурских рабов, потом пара часов приватного общения с его семихвосткой, и все – к станку, то есть к плугу, работать до седьмого пота на благо Ваурии…

– Милая перспектива…

Клеймо при мне, карката тоже… Рано или поздно это должно было случиться, – в голосе Инсилая скользнули нотки обреченности. – Ладно, потом меня похоронишь, давай выбираться отсюда…

В углу снова завозились. Айка, начавшая было дремать, немедленно проснулась. Шорох плавно перерос в откровенный хруст. «Вот сволочь, – Волшебница покрепче сжала в руке сине-розовое подобие земного манго, – он еще и чавкает. Ну, я тебе сейчас пожелаю приятного аппетита». Она напрягла слух и, как гранату, метнула свой фрукт в источник звука. В углу кто-то пискнул. Айка босиком бросилась следом за снарядом, на ходу зажигая свечу. Хоть, по утверждению трактирщика, мышей в Альваре и не водилось, маленький, серый, которого быть не может в Ваурии, кверху лапками валялся на полу.

– Мышей, говоришь, нет? – прошипела Айка и, с трудом преодолевая брезгливость, двумя пальцами подняла за хвост несчастного мышонка. – Надеюсь, я тебя не до смерти зашибла. – На вытянутой руке она поднесла мышонка к столу и, внутренне посмеиваясь, опустила в бутыль из-под вина. – То-то будет радости, когда очухаешься.

Волшебница тщательно вымыла руки и, обернувшись в поисках полотенца, обнаружила на полу второго мышонка. Как видно, Айкино манго оглушило сразу обоих. Только одного фруктом придавило, а другого отбросило в сторону.

– Кого это ты с собой прихватил, друг бесценный? – Айка покосилась на свежевымытые руки, взяла со стола салфетку и, обернув ею пальцы, подняла мышонка с пола. – Отправляйся к своему приятелю, – она засунула незваного гостя в бутылку. – Жаль вы, ребята, глазки закатили. Я предполагаю, что у одного из вас взгляд пантеры. Ты ж, небось, с собой приятельницу свою зеленоглазую прихватил, посланничек.