Сергей Панцирев
      Стихи из книги "Настоящее время"
      "Настоящее время" - книга стихов С. Панцирева, изданная в 2004 г. в Санкт-Петербурге издательствами "Геликон-плюс" и "Амфора". Презентация книги состоится в Москве, в Центральном доме литераторов (Большая Никитская, 53), 23 февраля 2004 г, в 18:00. Приглашаются все желающие. Сайт книги - http://www.nvremya.ru
      ЭСКАЛАТОР
      В сплошном потоке мимолетных лиц
      (усталых, отрешенно-равнодушных)
      Найди мои глаза и улыбнись!
      У каждого свой путь - кто вверх, кто вниз
      Лишь миг, и продолжения не нужно.
      Пусть время, словно торопливый росчерк,
      Оставит нашу встречу между строк,
      Но в лабиринтах пройденных дорог
      Твою улыбку вспомню зимней ночью,
      И буду знать, что я не одинок.
      ВЕРСИЯ ЗАЩИТЫ
      Гвоздями дождя наши судьбы прибиты к земле
      Напрасно молить изваянья богов о полете.
      Ты только не плачь, привыкая к дождливой погоде,
      Щекой прижимаясь к щетине осенних полей.
      Не плачь, даже если поймешь, что не лед, а стекло,
      Не песня, а стон - даже если не ты, а другая...
      Любые костры через месяц уснут под снегами:
      Все - к лучшему. Впрочем, иначе и быть не могло.
      1993
      ВСЕ СКАЗАНО
      Все сказано. Не продолжай цитаты,
      За нею - неизбежно - пустота.
      Определенность чистого листа
      Честнее строк, достигших адресата.
      Все сказано. Пойми, я так устал
      Искать слова, забытые когда-то
      Во времени, куда для нас возврата
      Уже не будет. Истина проста:
      Все сказано, и остальное - ложь,
      Единственная форма эпилога.
      Осталось задержаться у порога
      И напряженно вслушиваться в ночь,
      Где затихает наш последний дождь
      Неповторимым эхом диалога.
      x x x
      Пока отбрасываем тень
      На посторонние предметы
      Живем, свидетельствуя тем
      О некоторых свойствах света.
      Конечно, есть дела важней,
      Но согревает только чувство,
      Что изучение теней
      Когда-то назовут искусством.
      Санкт-Петербург, 8 X 1996
      XX - XXI
      Сперва всему, во что ты верил,
      Наступит крышка, а потом
      XX век тебя похерит
      Двойным андреевским крестом,
      И не увидишь, как знакомо,
      Во всеоружии греха,
      Век XXI встанет колом
      Под равнодушное ха-ха:
      За неуменье лгать построчно,
      Зубами мясо рвать, спеша
      Казаться более порочным,
      Чем может вынести душа,
      Разменной медью отчужденья
      Тому приходится платить,
      Кому - от самого рожденья
      Со временем не по пути.
      9 VII 1996
      ДНЕВНИК ОДИССЕЯ
      Страницы вечерних газет кричат о победе
      в Троянской войне. Огни мегаполиса меркнут,
      сливаясь со звездами, будто в гигантской рекламе,
      и в них не узнать Ориона, Медведиц, Плеяды,
      дорогу домой. Когда-то мой штурман, из геев,
      смеялся: мол, ориентация - это другое.
      Теперь я согласен: в пыльных компьютерных дебрях
      пустых новостроек, где стынут горючие слезы
      бензина на черном асфальте, вижу: из дома
      я не уходил. Нелепо навязывать рифмы
      тому, что в бутылке - вино ли, дневник, завещанье...
      Пытаясь припомнить развязки античных трагедий,
      больной, одинокий, слушаю песню сирены
      пожарной процессии: где-то случилась беда.
      ВОЛЬНОМУ ВОЛКУ
      Ю.К.
      Набросить шкуру - и домой:
      Московский волк тебе товарищ.
      Лови момент! Очередной
      Случайной женщине подаришь.
      К чему уловок сеть плести,
      И слепо следовать советам,
      Когда открыты все пути
      В отместку волчьему билету?
      Беги - впервые - как всегда:
      Ты был ручным, но сколько можно
      Завидовать чужим следам!
      Из города - по бездорожью,
      Из раззолоченной тюрьмы
      К просторам без любви и боли...
      Ведь, сколько сердце не корми,
      Оно все в лес глядит. На волю.
      * * *
      Разглядывать ли стертые подошвы,
      Досадуя на качество дорог,
      Шутить ли днем с огнем, а ночью - с ложью
      О верстах, сверстанных по восемь строк,
      Молчать в свой час, но вдруг проговориться
      Во сне - о том ли целом, что в глазах
      Так странно расплывается, двоится
      Двоичным кодом "можно" и "нельзя",
      Молиться ли пластмассовому богу,
      Как будто весь наш бред - один ответ,
      Седьмой водой смывая понемногу
      Сухую горечь предыдущих бед,
      Глядеть с надеждой в зеркальце пустое,
      Толкаться в дверь плечом, играть ключом
      Но знать, что лучшей жизни не достоин,
      И на бессмертие не обречен.
      ХРОНИКА ПРОИСШЕСТВИЙ
      Укрывшись в кафе от ненастья,
      Читаешь сквозь строчки газет
      Истории чьих-то несчастий,
      Тебя не коснувшихся бед.
      Надежно в застенке бумажном
      Скрывая былую печаль,
      Все медлишь, обжегшись однажды,
      Пока остывает твой чай.
      Никто тебя больше не спросит,
      Зачем и откуда пришел,
      Чем жил, чему верил, что бросил,
      Чего - против воли - лишен...
      Сидишь, улыбаясь от страха,
      Вернувшись на круги свои,
      И зубы ломаешь о сахар
      О мраморный сахар любви.
      ГОРОДСКАЯ ПТИЦА
      Слово, говорят, не воробей
      Что же ты нахохлился, приятель?
      Видишь - выпал снег. И он светлей
      Всех известных нам противоядий.
      Не лети, старик, на компромисс,
      Но и на рожон не лезь, поскольку,
      Если станет холоден карниз,
      Мы под крышу спрячемся - и только.
      Мир стрельбою пушечной привык
      Ускорять решение вопросов,
      Ну а нам с тобою - чик-чирик:
      Каждый, значит, сам себе философ.
      Так не клюй промерзшую судьбу:
      Сколько дров к зиме ни наломаешь
      Все не впрок. А жизнь, как дым, в трубу
      Вылетит, мелькнет - и не поймаешь.
      ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ДНЕЙ
      В жизнь вступает уже поколение наших детей
      это значит, наш поезд уходит, уходит, уходит...
      Так бывает в железнодорожно-логичной природе:
      начиная с июля, становятся ночи длинней,
      дни - короче. Короче - темнеет. Привычные дива
      полусонных пейзажей и крыши чужих городов
      пролетают за окнами спутником жизни - и вновь
      оставляют зрачку только сизый туман перспективы,
      так похожий на дым сигареты.
      - Наш мир состоит
      из отдельных частей, словно ваза, упавшая на пол,
      и спасая цветы, мы не видим сверкающих капель
      настоящего времени, черпая силы в своих
      непролившихся днях. И все мельче остаток надежды,
      а технический спирт разъедает цветы и сердца,
      да грохочут вагоны по стрелкам часов, но конца
      мы как будто не знаем и знать не хотим, неизбежно
      говоря о другом: о погоде, цветах, поездах,
      чтобы солью земли не тревожить открытую рану,
      многословием дней растворяем попытку обмана,
      заглушая привычно - уж если не совесть, то страх.
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      Вся добыча по осени - мелкий навязчивый дождь,
      Да опавшие листья в плену потемневших каналов:
      В пограничном граните ты места себе не найдешь,
      И на ветер не бросишь пророчеств, как прежде бывало.
      Возвращение будет беззвучным: твой голос устал
      Заполнять пустоту от небес до земли, повторяя
      То мольбу, то проклятие этим холодным местам,
      Что кромешнее Ада - и все же прекраснее Рая.
      x x x
      Мой положительный герой
      Составлен из противоречий,
      Он занят собственной игрой
      И далеко не безупречен.
      Мой отрицательный герой,
      Как и положено злодеям,
      Умен, весьма хорош собой,
      Воспитан и самонадеян.
      А я стараюсь, как могу
      (Возможно, слишком вдохновенно)
      Их господина и слугу
      Изображать попеременно.
      НАДЕЖДА МОЙ КОМПАС
      В час, когда светит незнакомая звезда,
      и сколько ни смотри, не различить гнезда
      в густых, как чернила, ветвях за окном,
      пью на кухне чай и думаю об одном:
      повторение, мать, не исключает прогресс,
      и ни тут, ни там не обойтись без чудес,
      но надеюсь, что я заплатил сполна
      за невозвращение в старые добрые времена.
      Здесь у нас туманы, которых нет, и дожди,
      которых тоже нет - переживи, пережди,
      перехитри этот город, не собирай чемодан,
      возьми такси до Шереметьево, вскочи в аэроплан,
      или - опоздай, но придумай новый сюжет,
      в котором ни слова по-русски нет:
      осталась лишь песенка, и она
      звучит, как в старые добрые времена.
      Лондон - Москва, апрель 2003
      ЯСНО
      I
      Твоя нечетная весна
      Сбивает с толку, лица прячет,
      Но талая вода вкусна,
      И воздух искренне-прозрачен,
      А значит, как ни долог путь,
      Куда ни вывезет кривая,
      Ты зашифрованную суть
      Простыми передашь словами.
      II
      За переводом странных фраз
      Невнятицы сказаний местных,
      Вдруг понимаешь: в этот час
      Тебе заранее известно,
      Как в целом сложится судьба
      Частей непарных и неравных
      Ведь в чем ты убедишь себя,
      То навсегда и станет правдой.
      Санкт-Петербург, 23 V 2002
      МАЛАЯ АВИАЦИЯ
      Душа моя, бумажный самолетик,
      Куда нас занесло? В такую глушь
      Не доберешься на автопилоте,
      Не воспаришь, как водится у душ
      И, в сущности, немногого мы просим
      У бога авиации: пусть он
      Потоков восходящих нам подбросит,
      И новых слов - до будущих времен.
      СЛЕДСТВИЕ
      Когда нет сил взглянуть вперед,
      Ко мне без стука входит вечер,
      И вкрадчиво, как контрразведчик,
      Свои вопросы задает.
      Его догадки неспроста,
      Его намеки неслучайны
      Судьбу мою он изучает,
      Как изучают паспорта.
      Уже не в первый раз ведем
      Мы эту странную беседу.
      Не ускользнуть, не сбить со следа,
      Не скрыться под ночным дождем:
      Повсюду злые сторожа
      Свинцово-серые, в погонах,
      Воспоминания, которых
      Мне так хотелось избежать...
      "КОШКИН ДОМ"
      Кафе на Литейном. Бутафорский
      Котофей на входе. Хороший кофе.
      Официантка медлит, задумавшись
      О своем - под "унцы-унцы"
      Того, что считается музыкой.
      Через дорогу - грязно-розовый дом
      С неуклюжей мемориальной
      Доской, которую замечает,
      В лучшем случае, каждый десятый
      Из спешащих мимо прохожих.
      Прислушайся: равномерный гул жизни
      С ее шинами по асфальту,
      Признаниями в любви, взрывами,
      Молитвами, телефонными звонками,
      Плеском соленой и пресной воды,
      Особенно отчетливо слышен здесь,
      Где безмолвная архитектура
      Дает тебе пример отношения
      К происходящему, сколь бы долго
      Это ни продолжалось.
      Санкт-Петербург, 24 V 2000
      x x x
      Открыть окно и думать, не спеша,
      Что строчки твоего карандаша
      Сотрутся прежде, чем поставишь точку,
      Что почерк явно портится к концу,
      Что молодцу должно быть не к лицу
      Выпрашивать у Времени отсрочку.
      Сквозь непогоду вглядываясь в даль,
      Представь себе, что прошлого не жаль:
      Пусть зеркало тускнеет постепенно,
      Но вслед твоим шагам уже другой
      Неведомый лирический герой
      Шуршит плащом по мраморным ступеням.
      Поскольку мир не терпит пустоты,
      Сбываются заветные мечты
      И для всего находятся причины.
      Вчера был дождь, а завтра будет снег,
      И молодость, и с ней Двадцатый век
      Оглянешься - уже неразличимы.
      Дхуликель, Непал, 18 X 2001
      ЭЛЕКТРОННАЯ ПОЧТА
      Гонцы, напившись вина, уснули в подвале.
      В почтовой карете сломалась то ли рессора,
      то ли ось - и кучер ругается матом
      вперемежку с терминологией. Море выносит на берег
      бутылки, одну за другой, со штампом "возврат
      отправителю". Кто-то приделал ноги
      Русалке с фронтона гостиницы. Время,
      друг мой, утратило ритм, и вряд ли
      это письмо будет прочитано: радиосвязь
      не пашет, и телефон молчит, торжествуя
      победу изоляции над проводами, речью,
      прошлым и будущим. Впрочем, я отвлекаюсь.
      Вчера шеф-повар готовил рагу из почтовых
      голубей для делегатов съезда "Коалиции
      Противников Средств Связи", победившей на местных
      выборах. Азбуку Морзе помнят
      разве что памятники прославленным адмиралам,
      а телепатия нынче не в моде,
      подобно шаманству и космонавтике - значит,
      меня просто не существует. Просто
      не существует. Точка. Абзац.
      Но текст продолжается. Знаешь, пока есть дар
      рукописной речи, пока есть возможность оставить
      записку: "вернусь в восемь, целую"
      я каждый вечер буду снова и снова
      пытаться повторить краски заката
      при помощи простых инструментов:
      листа бумаги и почерка.