Сергей Панарин

Побег из Шапито

Присказка

С точки зрения нормального шимпанзе, мир людей дик и абсурден. Более того, опасен. Простой кенгуру, посвятивший себя спортивной карьере, также видит человеческий мир ужасным. Петух из Гамбурга, популярный певец-лирик, иногда кричит во сне и падает с насеста. Ему снится странный ритуал: люди лишают его головы, затем роскошных перьев, потом внутренностей и варят. Такова куриная память предков. Скунсу не нравится даже запах людей. И он как может исправляет эту ситуацию. Увы, звери человека не понимают, а тот усиленно всё запутывает.

При этом шимпанзе, кенгуру, гамбургский петух и скунс работают на людей, ежевечерне выходят на манеж, чтобы человеческие детёныши и взрослые особи страшно скалились (они называют это улыбкой), хлопали в ладоши и кричали пронзительными голосами: «Браво, бис!»

Странно, но актёры привыкли к цирковой жизни, и им в конце концов понравились оскалы, хлопки и вопли. Вызывать своими действиями предсказуемую реакцию такого количества людей – это дорогого стоило.

Между животными-циркачами даже возникло своеобразное соревнование: чьё выступление мощнее «прогремит». И участники «великолепной четвёрки» блистали, состязались, оставляя конкурентов далеко позади, объехали с гастролями полмира, пока… Пока не прибыли в славную Тамбовскую область.

Здесь и начинается наша увлекательная история.

Часть первая,

в которой мы знакомимся с героями, а они знакомятся с нравами Тамбовщины

Глава 1

Ранним июльским утром в Тамбов вкатилась вереница цирковых вагончиков. Она тихо двигалась по сонным улочкам мимо домов и столбов, обклеенных яркими афишами:

Цирк, цирк, цирк!

Проездом из Парижа в Нью-Йорк!

Всего семь дней в Тамбове!

СУПЕР-ЭКЗОТИК-ШОУ

Дрессированные животные, бесстрашные люди.

Укротитель скунса. Боксёрский поединок

с кенгуру-нокаутёром.

Гамбургский петух, поющий тенором.

Слон под куполом цирка.

Шимпанзе, предсказывающий будущее.

Акробаты на батуте.

И несравненная, очаровательная,

прекраснейшая Амели,

танцующая на лезвиях мечей!!!

Торопитесь, всего семь дней по пять выступлений!

Поплутав по городу, процессия грузовиков остановилась полукругом на одной из широких лужаек, и из кабин выбрались сонные люди. Они дружно занялись распаковыванием вещей, установкой скамеек и возведением шатра. Шапито строилось почти весь день и под вечер было готово к выступлению.

Ещё днём, когда припекло особенно жарко, дядьки-униформисты вывели животных на прогулку. Сначала из вагона выставили клетку с тем самым тенором из Гамбурга. Красавец петух захлопал крыльями и поприветствовал Тамбов громким кукареканьем. Разноцветные роскошные перья играли в лучах солнца.

– Эй, коллеги! – крикнул петух, повернувшись к вагончикам. – Вылезайте скорее на свежий воздух. Здесь есть чудесно.

На деревянный пружинящий трап выбежал кенгуру – серый поджарый атлет с красными боксёрскими перчатками, висящими на гибкой шее. Проскакав вниз, кенгуру остановился на краю трапа, втянул воздух чуть подёргивающимися ноздрями и пощупал траву лапой, словно пловец, проверяющий воду перед заплывом. Хмуро кивнув, атлет сошёл на лужайку. Попрыгал, помахал передними лапами, намечая серии молниеносных ударов. Вышедший за кенгуру человек-униформист почтительно стоял в сторонке – вылитый телохранитель. Правда, он сжимал в руке конец длинного поводка, прицепленного к ошейнику кенгуру. Впрочем, поводок серому спортсмену не мешал.

– Салют, Петер! – поприветствовал петуха кенгуру.

– Гуттен таг, Гуру, – ответил Петер с лёгким поклоном.

Затем поклон стал глубоким: высунувший голову из клетки петух увидел в траве жука и склевал его.

Из соседнего вагона донесся вздох и глухие удары – индийская слониха Зита нетерпеливо переступала с ноги на ногу, желая покинуть душную квартиру на колёсах. Из окошка высунулся хобот и хлестнул деревянную стенку, расписанную видами джунглей. Удар получился громким. Люди напряглись. Это было приятно.

Вслед за кенгуру вывели скунса. Плотный, чёрный в белых полосках зверёк с огромным пушистым хвостом деловито проковылял на траву, нюхнул пару раз и отошёл в тень, таща своего человека за красный поводок.

– Здравствуй, Вонючка Сэм, – проговорил петух.

– Я сколько раз просил? Называй меня Парфюмером, – огрызнулся скунс.

Он раздражённо пригнулся к земле, а хвост задрожал, уставившись в зенит как антенна. Униформист, куривший сзади, поспешил отойти вбок – пахучая струя надолго оставляла «ароматический» след. Зачем рисковать?

Но Вонючка Сэм успокоился и принялся жевать любимую жвачку. А из вагона кубарем скатился цветастый ком – шимпанзе, одетый в штаны и пиджак в сине-красную полоску. Когда артист остановился, на его шее заблестела цепь с висящим на ней увесистым знаком фунта стерлингов. И цепь, и «кулончик» были из жёлтого металла, хотя вряд ли из золота.

– Йо! – крикнул шимпанзе, коротко обозначив руками нечто загадочное и амбициозное. – Привет зверинцу! Хочу в гостиницу! А что, братья, может, скинемся? Оттянемся, отдохнём, продвинемся? Девочки в номер, чтоб я помер. Танцы до упаду, расслабиться надо…

– И тебе салют, Эм Си Ман-Кей, – поспешно перебил поток обезьяньего речитатива Петер. Шимпанзе мог болтать часами и порядком надоел ещё в пути.

– Да-да, Эм Си, – добавил кенгуру. – Это ты здорово размечтался. Гостиница, танцы. Думаешь, в Тамбове есть первоклассные отели?

– А что, нет? – удивился шимпанзе.

– Сильно сомневаюсь, – отчеканил Гуру Кен (его имя было Кен, но публика дала ему прозвище Гуру за то, что он на ринге мог проучить любого соперника).

– Как ты имел сказать? – тихо спросил петух. – Тамбофф?

– Да. Надо было внимательнее слушать разговоры людей.

Петух заметался в клетке.

– Я, всемирно знаменитый Петер, в каком-то Тамбове! – распалялся он. – Я, чьим пением наслаждалась английская королева!..

Кенгуру оборвал актёрскую истерику:

– Ну, во-первых, не английская, а польская. А во-вторых, не королева, а жена мэра.

Петер всплеснул крыльями и замолчал.

– А я могу драться хоть в Тамбове, хоть в Лас-Вегасе, – гордо сказал кенгуру, намечая ещё одну серию ударов.

Скунс хихикнул:

– Не знаю, как в Лас-Вегасе, но в Тамбове помахать кулаками сможешь уже завтра.

Сэм надул пузырь из жвачки.

– Объясни мне, пожалуйста, Парфюмер, – почти ласково проговорил Гуру Кен, – а почему ты постоянно жуёшь жвачку? Ты же не корова какая-нибудь…

– Полегче, боксёр! – Скунс насупился. – Эта жвачка – символ моего образа жизни. Её дед мой жевал, отец жевал, и я своим детям её обязательно передам.

Из вагончиков вывели остальных зверей.

Наконец, шатёр был установлен, клетки расставлены, и актёры заняли свои «апартаменты». Надо было основательно отдохнуть, ведь утром – репетиция, а вечером таланты «Супер-экзотик-шоу» должны будут завоевать сердца тамбовчан…

Представление началось, как обычно, бодрым маршем. Выходя на парад-алле, звери оценивали зрителей. Зрители – зверей. Словно соперники перед боем.

Артистам был привычен этот момент. Сейчас начнётся основное действо, и публика втянется, забудет обо всём, что осталось за брезентовыми стенами шапито.

Не тут-то было.

Зрители разделились. Дети, поглощённые представлением, а также их мамаши живо реагировали на каждый номер. Зато коротко стриженные парни в спортивных костюмах и кроссовках, сидевшие в первом ряду, нетерпеливо ёрзали и морщились в тех моментах шоу, где публика разражалась щедрыми аплодисментами.

Когда гимнасты на шесте исполнили свой блистательный номер, заулыбались даже бритоголовые. И как им не заулыбаться? Ведь даже Эм Си Ман-Кей немного завидовал ловким людям, которые проворно карабкались на шест и вшестером удерживали равновесие.

Настал черёд всемирно известного тенора Петера.

Если бы кто-то спросил у него, зачем он каждый вечер выходит на арену, петух вряд ли бы ответил. Петеру давно не нравился цирк. Певец потерял ощущение праздника. Весёлые рисунки и надписи выцвели, утратили свежесть, позолота облупилась, некогда блестящие металлические части помутнели, шатёр обветшал и покрылся дырами. На крыше их ещё латали, чтобы на зрителей не лилась вода во время дождя, но стены были похожи на решето. Из-за декораций торчали грязные опоры. Цирк, словно рисунок человека в анатомическом атласе, приглашал: «Глядите, что у меня внутри». Петер вспоминал начало своей карьеры и удивлялся: тогда он не видел правды!

Во время выступлений гамбургский циркач наблюдал за публикой. Взрослым бросалось в глаза то же, что и петуху. И лишь после начальных номеров они забывали об убогости шапито и полностью вовлекались в действо, происходящее на арене. Они охотно прощали актёрам ошибки. А как часто, оказывается, циркачи ошибались! Особенно люди. Например, жонглёры. Куда чётче работали друзья Петера. Им зрители хлопали охотнее, громче, даже самозабвеннее.

Дети нравились петуху больше – они не видели недостатков, которые подмечали взрослые. Поэтому маленькие зрители сразу и безоговорочно верили в волшебство, которое дарил им цирк. Однажды Петер понял, что дети приходят сюда с таким сильным ожиданием чуда, что чудо просто обязано возникнуть.

Да, петух любил свою работу именно из-за ощущения магии радости. Когда человеческие детёныши веселились, Петеру становилось теплее.

Вот и сейчас он самозабвенно пел, попадая в ноты фонограммы, как вдруг услышал свист и крики: «Иди домой!» Скосив глаз, петух увидел трёх бритоголовых парней. Это они мешали выступлению. Но Петер был профессионалом – он допел до конца, получил заслуженные аплодисменты и быстро ретировался за кулисы.

– Это хамизмус, хамизмус! – жаловался он после исполнения своего номера. – Бритые негодяи! Они есть сбивать меня! Песня есть загублен, я – опозорен…

– Эй, не робей, ты петух или воробей? – подбодрил друга Эм Си. – Сейчас я задам им перца, никуда им не деться, не отвертеться.

Ман-Кей выступал с номером «Шимпанзе-предсказатель». Маэстро был облачён в чёрный плащ, усеянный звёздами, и острый колпак, какие носят настоящие волшебники. В центр арены выкатили лототрон с разноцветными шариками, внутри которых были бумажки с потешными предсказаниями. Работа Эм Си была немудрёной – покрутить барабан и вовремя вытащить шарик.

– Кто желает испытать судьбу? – громко спросил у публики человек, партнёр Ман-Кея.

Этот смешной гражданин думал, что он дрессировщик Эм Си, но шимпанзе-то знал, кто из них главный. Просто иногда выгодно оставлять людей в неведении, и тогда они ведут себя тихо и предсказуемо.

Ман-Кей раскочегарил лототрон. Шарики весело забарабанили о прозрачные стенки.

– Так кто же? – повторил вопрос дрессировщик. – Или вы боитесь заглянуть в своё будущее? Ответы на любой вопрос!

Поднялось несколько рук.

– Давай, мальчик! – Партнёр Эм Си указал на веснушчатого паренька, сидевшего в десятом ряду.

– Выиграет ли в этом сезоне «Локомотив»? – пропищал счастливец.

Шимпанзе картинно зажмурился, запустил руку в барабан и, поглядывая сквозь приоткрытые веки на шарики, выудил красный.

Дрессировщик раскрыл шарик, достал записку, огласил «предсказание»:

– Ваша путеводная звезда в зените, всё будет хорошо!

– О, так всё-таки «Зенит»… – Парнишка как-то сник, сел, теребя рыжий чубчик.

Бросив на Ман-Кея недовольный взгляд, дрессировщик выбрал из толпы пышную тётушку в первом ряду. Она поинтересовалась, какая будет погода до конца лета.

Пышным тётенькам Эм Си всегда вынимал шарик канареечного цвета.

Партнёр, внутренне радуясь совпадению, принёс шарик тётеньке, и она сама прочитала пророчество:

– Важней всего погода в доме!

Под смех и аплодисменты публики дрессировщик вернулся к лототрону.

Теперь вырос лес рук – каждый хотел получить шутливый прогноз.

Для юноши, пришедшего с улыбчивой девушкой, Ман-Кей достал розовый шарик: «Радуйся, ибо твоя любовь рядом». Юноша и девушка засмущались, но позже Эм Си заметил, что они украдкой поцеловались.

Мужчине в весёленькой рубашке и шортах, который пожелал узнать курс доллара на завтра, выпало предсказание «Расслабься, приятель! Завтра выходной!» И верно – если представление было в пятницу вечером, то…

Много ещё было пророчеств, несколько пришлись не совсем впопад, но публика была явно довольна. Дрессировщик скомандовал Эм Си поклон, как вдруг шимпанзе выудил из барабана коричневый шарик и подбежал к троице бритоголовых «спортсменов». Показав пальцем на среднего, Ман-Кей вернулся и вручил шарик партнёру. Тот прочитал:

– Мало радости? Встряхнись! Смени причёску…

Цирк захлестнула волна смеха. Громилы сидели пунцовые, как будто их раскалили до красного свечения.

– Ты отомщён, приятель, – сказал за кулисами Эм Си Петеру.

Директор цирка, пухлый плешивый брюнет в чёрном фраке и белой рубашке, объявил без всяких предисловий:

– Дамы и господа! Дикий скунс в пламенном обруче. Встречайте!

Вонючка Сэм чётко отработал свой номер – бегал на шаре, ходил на двух лапах, забил недотёпе-дрессировщику гол, а под конец прыгнул в горящий обруч. Снова были довольны все, кроме бритых.

Гуру Кен выскочил на арену в красивом синем халате с капюшоном. Вслед вышел униформист с большим чемпионским поясом в поднятых руках. Кенгуру пропрыгал разминочный круг и сбросил халат. Фирменным движением продел лапы в перчатки, наметил серию ударов.

– Кто из присутствующих готов выступить против чемпиона Австралии? – возопил директор-конферансье.

Пока публика колебалась, на арену выбежал клоун в огромных, с воздушный шарик каждая, перчатках. Кену нравился этот человек в рыжем парике, поэтому кенгуру ударил вполсилы.

Клоун отпрянул, тряхнув огненной шевелюрой, нарочито раскинул руки и кубарем вывалился с арены, кувыркнулся, подскочил и очутился на коленях у той самой пышной тётеньки с погодой в доме. Зрительница оглушительно взвизгнула, клоун якобы испугался – в общем, было весело.

Гуру Кен наградил клоуна ещё парой тумаков, потом нашёлся доброволец. Его кенгуру победил по очкам, измотав быстрыми перемещениями и постоянной сменой дистанции. Видимо, не зря Гуру хвастался друзьям, что знавал самого Костю Дзю…

– Это всё подстроено, – скептически заявил один из бритоголовых.

Хвостатый боксёр мгновенно среагировал – выпрыгнул к зрителям и задиристо замахал кулаками в сторону наглеца. Тот, правда, вызова не принял, демонстративно отвернулся от австралийца. Но кенгуру не успокоился. Он дотянулся до здоровяка и ввалил ему в затылок серию обидных ударов.

Зрителям не понравилось неспортивное поведение Гуру Кена. Раздался свист, недовольный гул. Обиженный громила вскочил было, чтобы ответить боксёру, но сидевший в центре бритоголовый, видимо главный, остановил товарища.

Австралиец был удивлён: как же так, он отплатил трусоватому грубияну той же монетой, а народ не оценил его порывов? Кенгуру вернулся «в ринг». Стукнул без энтузиазма клоуна, слегка вмазал рефери, а директор успел увернуться. Чемпион покинул ринг непобеждённым.

Дальше в программе были акробаты на батуте, слониха Зита, несколько проходных трюков и, наконец, очаровательная Амели – девушка, ходящая по лезвиям. Хрупкая красавица выступала с очень опасным номером, в нём не было ни толики обмана, зритель это чувствовал и с замиранием сердца следил за каждым шагом маленьких босых ножек по остриям огромных, сложенных в своеобразные ступени мечей.

Мало кто заметил, что выступление Амели оказалось единственным, во время которого бритоголовые не только молчали и вели себя пристойно, но и подались вперёд, выкатив глаза и отвесив челюсти. Не нужно быть предсказателем, чтобы понять: девушка необычайно понравилась трём не самым обаятельным тамбовчанам.

Но этого Эм Си, Петер, Гуру Кен и Вонючка Сэм не видели. Они сидели в своих клетках и отдыхали. Не самое плохое выступление, хотя Петер до сих пор не находил себе места и бормотал что-то о хамах и невежах.

Глава 2

– Эй, ты на кого, в натуре, шипишь, змей цирковой?! – раздался возглас.

Загремел реквизит, посыпались какие-то деревяшки, тазы для еды и мешки с сухим кормом.

– Что есть стрястись? – испуганно спросил Петер.

– Эм Си, посмотри, – прошептал Вонючка Сэм, напряжённо помахивая роскошным хвостом.

Шимпанзе прошёл в угол клетки, ближайший к проходу. Вытянул шею и увидел возле занавеса трёх людей, поднявших шум. Это были очень похожие друг на друга молодые самцы в спортивных костюмах. Коротко остриженные головы покоились на мощных шеях атлетов, лбы были ниже, чем у самого шимпанзе. В руке у самого крупного блестел какой-то брелок на цепочке.

– Пришли местные, хамы известные, – тихо прокомментировал Ман-Кей.

– Я так и знал! Знакомая ситуация, – вздохнул Гуру Кен. – Жаль, меня никогда не выпускают, а то бы я им навешал.

– Этим вряд ли, – сказал Эм Си, продолжая подглядывать.

Перед визитёрами сидел растерянный директор. В тазу. Обнимая мешок с едой.

Во фраке и белой рубашке нехуденький директор походил на пингвина.

– Я вам ещё раз говорю, – сказал он дрожащим голосом. – Прекрасная Амели устала и не может с вами познакомиться и уж тем более ехать в ресторан. Я милицию вызову!

Главный громила хмыкнул:

– У меня братан в милиции работает, так что можешь не утруждаться – надо будет, я его сам вызову.

«Спортсмены» заржали.

– Уходите, пожалуйста… – пролепетал циркач.

– Значит, так, пингвин лопоухий… – Главный наклонился к директору. – Уважения у твоего шалмана к нашему славному городу никакого. Концерт отстойный, ты типа быкуешь, не даёшь поклонникам пообщаться с кумиром. И кстати, разбил свою палатку на нашей территории, от неё воняет зоопарком, а не платишь. В общем, кругом кидалово. Приехали, значит, и носы задрали. Элита, блин…

Притихшие звери ловили каждое слово обиженного тамбовчанина, благо он говорил громко и с расстановкой.

– Короче, ночью мы вернёмся с братвой, человек пятнадцать, и сожжём твой балаган. Ну, если он куда-то исчезнет до нашего появления, мы, конечно, расстроимся, но несильно. Главное, чтобы вас тут не было. Усёк?

Директор сидел, вжав голову в плечи, и молчал.

– Ладно, пойдём, пацаны, – сказал главный. – Если наш пингвинообразный друг не окончательный удод, то сделает правильные выводы.

И троица зашагала к выходу мимо клеток Эм Си, Петера, Вонючки Сэма и Гуру Кена.

– Ух ты! – противно взвизгнул один из визитёров. – Петух! Я ещё, когда представление было, его заприметил. Наваристый бульон получится. А, Граф?

Петер оцепенел, раскрыв клюв.

Главный по кличке Граф остановился. Посмотрел на петуха.

– Не суетись, Жила. Ночью заберём, – и крикнул директору: – Эй, пингвин! Если не смоетесь, то сварим петушка, вон из того кенгура сделаем сумку, макаку-предсказателя заберём фотографироваться. – Бандит указал на Эм Си.

– Это шимпанзе, – пробурчал директор.

– Одна фигня, и не перебивай. Енота вашего на чучело пустим.

– Это скунс.

– Я же сказал, что он нарывается. – Главный развёл руками.

– Граф, можно я пну его в печень? – подал голос угрюмый громила, предпочитавший отмалчиваться.

– Ладно, Костыль, не надо. Ночью ещё развлечёмся. Тогда и накостыляешь.

Когда стихли шаги тамбовских «спортсменов», директор с пыхтением поднялся и пошёл им вослед.

– Нет, – бормотал он, – я этого так не оставлю… Срочно в милицию… Чтобы наш цирк выгоняли какие-то рэкетиры?! Только через мой труп…

– Но не через мой же! – завопил Вонючка Сэм, кандидат на чучелизацию.

– А меня-то, меня почему на сумки пустят? – недоумевал кенгуру.

Ман-Кей проговорил печально:

– Ты же сам, как готовая сумка для того недоумка, а наш тупой хозяин не понял, на кого пасть раззявил. Они же нас ночью сожгут! Йо, это no good.

Петер всё ещё пребывал в томительном оцепенении. Воображение рисовало ему кастрюлю с кипящим бульоном.

Шимпанзе вцепился в прутья всеми четырьмя лапами. Скунс сказал:

– А ты легко отделался. Тебя фотографировать будут.

– Не подкалывай, ты же знаешь, что я не люблю позировать, а лаешь! – Эм Си сморщился. – Я же нефотогеничный…

– Хватит ныть! – оборвал причитания коллеги Гуру Кен. – Мы будем драться. Я лично набью морды этим гангстерам.

– Мы пропали, – скорбно вымолвил Вонючка Сэм. – Имена все сплошь криминальные: Граф, Жила и Костыль. Кровь стынет! Пропали мы, точно.

– Вовсе нет! – веско отчеканил Гуру.

– Если нет, то что делать? – возопил Эм Си Ман-Кей.

Кенгуру покачал головой:

– Иногда ты чертовски напоминаешь мне людей. Такой же глупый. Кто мне рассказывал, что сможет, когда захочет, открыть свою клетку?

И верно, Ман-Кей как-то проговорился, дескать, у него есть запасной ключик от дверцы! Удалось украсть у дрессировщика. А ведь только шимпанзе запирали на замок – он умел открывать засов.

Эм Си сунул лапу в карман пиджака.

– Вот он… Осторожно… Далее несложно! – Ловкие пальцы Ман-Кея выудили ключик и аккуратно попробовали вставить в замок.

– Не урони, – ляпнул Вонючка Сэм.

– Не каркай! – сказал Гуру.

– Скунсы не каркают, – огрызнулся Сэм.

– Дзинь! – Ключ запрыгал перед клеткой Эм Си.

Упал.

Слишком далеко, чтобы Ман-Кей мог до него дотянуться.

Шимпанзе посмотрел на Вонючку самым злым взглядом в мире. Скунс сжался в комок.

Кенгуру с досады врезал по прутьям своей клетки. Засов звякнул и… отлетел.

Дверца медленно открылась.

– Да, – протянул Гуру Кен. – Не зря я всю жизнь тренировал прямой правый…

Он вышел, подвинул ключ к Эм Си. Тот отпер замок и тоже обрёл свободу.

– Есть идея, – заговорщицки проговорил кенгуру. – Для того чтобы нам сопутствовала удача и не мешали всякие паникёры, бежим без Вонючки Сэма.

– Знаешь, я хотел предложить то же самое, – заулыбался шимпанзе.

Скунс так и сел:

– Эй, ребята! Мы же друзья! И потом, с моим супероружием…

– Смотри-ка, купился! – рассмеялся Кен. – Конечно, мы тебя не бросим.

Ман-Кей освободил Сэма, затем Петера. Гамбургский тенор чуть-чуть оклемался, но был в подавленном состоянии.

– Что теперь? – буркнул скунс, всё ещё дуясь на «миленький» розыгрыш.

– Бежать надо, йо! – заявил Эм Си.

– Вот именно, – активно, как на разминке перед боем, закивал кенгуру. – Эти ребята – сущие хищники. Придут и спалят, как обещали. Сэмми, хочешь быть чучелом?

– Нет, – ответил скунс, тревожно нажёвывая. Первый шок прошёл, и зверёк вспомнил о цивилизованном методе борьбы с насилием. – Парни, директор заявит в местную полицию. Закон и порядок восторжествуют! Доблестный шериф…

– Ты не в Чикаго, Парфюмер, здесь никто не примет мер, – затараторил Ман-Кей. – Ты в России, брат, и будешь не рад узнать, каков тут закон. Бежим, бежим, come on!

Глаза Гуру Кена блеснули в полумраке.

– И потом, вспомни нашего директора. Он же на ровном месте проблемы умеет заполучить. Прямой, как лом, и одновременно трусливый, как заяц. А с местной публикой надо жёстче. Слышал, как гангстеры на него насели, когда почувствовали слабину? Если их будет полтора десятка, наш руководитель попросту сдуется. Некому нас защитить, некому.

– Ну, если тут всё настолько дико, тогда я с вами.

– Тогда вперёд! Труба зовёт! – Ман-Кей захлопал в ладоши.

– А как же остальные? – Кенгуру ужаснулся при мысли о том, что они сбегут, оставив коллег. – Это же предательство!

Тут подал идею скунс:

– Сделаем так. Всех освободим, расскажем об опасности, а потом – дёру.

Следующие несколько минут Вонючка Сэм, Гуру Кен и Эм Си метались от клетки к клетке, отодвигая засовы и крича о скором пожаре. Звери недоверчиво выслушивали, устало отмахиваясь от бешеной троицы.

– Этот шимпанзе такой выдумщик и непоседа, – сказала, зевая, слониха Зита. – Кенгуру, похоже, давно мозги на ринге оставил, а скунс… На то он и скунс.

– Увы, нас не слышите вы, а мы серьёзно! Скоро будет поздно! Умоляю вас слёзно: бегите, ползите, летите! – бесновался Ман-Кей, но его сбивчивый речитатив никого не убедил.

– Хватит, Эм Си. – Гуру похлопал его по плечу. – Жаль, что они не слышали разговора директора с бандитами. Пойдём. Мы сделали всё, что могли.

Снаружи послышались человеческие голоса – кто-то кричал, кто-то бормотал; донёсся топот. Чувствовалось, на улице было суетно.

Не сговариваясь, шимпанзе, кенгуру и скунс метнулись к дальней брезентовой «стенке» шапито. Там была прореха.

Австралиец спохватился, вернулся за вялым Петером, сгрёб его в охапку.

– Я иду первым, Парфюмер последним, – шёпотом скомандовал Ман-Кей.

– Почему? – Гуру Кен напрягся.

– Хорошо, – ухмыльнулся шимпанзе. – Вонючка первый, ты второй, а я сзади.

Кенгуру замахал лапами:

– Нет-нет! Я за его хвостом не поползу! Давай по начальному сценарию.

«Как же легко обмануть боксёра», – подумал Эм Си и вылез на улицу.

Замер, привыкая к вечерней темноте. Осмотрелся.

У цирка стояла машина с яркими фонарями, мигавшими синим светом. В свете её фар было видно, как директор объяснялся с одинаково одетыми людьми.

К шимпанзе присоединился кенгуру с петухом в охапке. Чуть позже выбрался скунс.

– Дискриминация, – шипел он. – Представителя замечательной страны – я бы не поскромничал, сверхдержавы! – вынудили идти последним!

Ман-Кей схватил Вонючку Сэма за морду:

– Заткнись, Парфюмер, пока я не принял мер. Ложись, замри, молчи, не говори! В оба смотри!

Скунс затих, стал наблюдать за людьми.

Улучив момент, звери перебежали к кустам, спрятались от света машины. Перевели дух.

– Как думаете, это поджигатели? – спросил Гуру Кен.

– Вряд ли, – ответил Сэм. – Те были спортсмены, а эти униформисты в смешных фуражках.

В лапах кенгуру зашевелился немецкий тенор:

– Битте, Гуру, будь любезен поставить меня на земля. Ох, все перья помяли. Неаккуратно, доннерветтер. – Петер нахохлился, критически оглядывая хвост.

– Захлопотал – значит очухался, – хмыкнул австралийский боксёр.

– Думаю, надо бежать, – сказал Вонючка Сэм.

– Но куда? – Петух заморгал испуганными глазами.

Ответил кенгуру:

– Прочь из города. Тут все какие-то дикие. Сущие звери, а не люди.

Ночной Тамбов пугал животных, как пугают человека ночные джунгли. Хищные пасти подъездов с открытыми дверьми, горящие глазищи окон, тёмные тела домов… Сэм прижался к Ман-Кею, Ман-Кей к Гуру Кену, а кенгуру попробовал прижаться к Петеру и чуть его не придавил.

Стараясь держаться в тени, прячась от света фар, циркачи перебегали от дома к дому, от дерева к дереву, так они миновали улицу Советскую, свернули на Интернациональную, а затем выбрались на набережную. Разумеется, зарубежные гости Тамбова не знали названий улиц, иначе они поразились бы совпадению: надо же, Интернациональная… Путь для австралийца, немца, англичанина и американца.

Набережная реки Цны была зелёной, и это несколько успокоило беглецов. В городском полумраке они заприметили довольно большое судно, груженное песком.

– Быстрее на мост и в баржу! – скомандовал Гуру.

– Я отказываюсь! – завопил Вонючка Сэм.

– Йо, Вонючка-Смелли,^[1] а ты совсем не смелый! – поддразнил скунса Эм Си.

– Да, я не воздушный гимнаст, – надулся Сэм.

Кенгуру молча сгрёб труса в охапку и прыжками понёсся к мосту. Шимпанзе и петух ринулись за ними.

Сиганув через перила, звери попадали в тёплый, за день прогретый, песок. Петер изящно спланировал. Изящно для петуха, конечно.

Незваные пассажиры отползли подальше от кабины, где слышались людские голоса.

– Я тебе этого, боксёр, ни за что не прощу, – разъярённо шипел скунс. – Ты рисковал моей жизнью!

– Успокойся, Парфюмер, – сказал чопорный Петер. – Теперь злыдни поджигатели нас не мочь найти. Варварская страна, дикие порядки… А впрочем, какие порядки?! Слово «порядок» здесь и рядом не стоять!

Ман-Кей обнял Вонючку Сэма и Гуру Кена.

– Эй, парни! Зато мы не в клетках, а в круизе! Угарно, я мечтал об этом всю жизнь, и давайте получать удовольствие…

– А как тут с продовольствием? – закончил его реплику скунс.

– Как говорится здесь, в России, утро вечера мудренее, – изрёк кенгуру и улёгся на песок.

Каждый вдруг почувствовал смертельную усталость. Ещё бы! Представление, затем встреча с лютыми «спортсменами», потом бегство – это годовой запас стресса.

Звери заснули совсем не чутким сном.

Глава 3

– Ёшкин якорь! – воскликнул матрос, который вышел по надобности и в предрассветной мгле увидел безмятежно спящих циркачей.

Артисты подскочили, таращась сонными глазами на человека. Зрелый самец с пухлым щетинистым лицом. Неопрятный. Тело полосатое, как у зебры. Руки растопырил – длинные, глаза вытаращил – большие. В общем, страх ходячий.

Каждый справляется с ужасом по-своему. Гуру Кен не привык бездействовать, он прыгнул к человеку и нанёс ему хлёсткий удар справа. Полукрюк удался боксёру замечательно, и матрос плюхнулся на песок. Не то чтобы удар был сильным, просто мужик растерялся: не каждый же день тамбовчанина бьёт по морде кенгуру.

Петер взлетел, громко хлопая цветными крыльями, и принялся атаковать голову матроса. Тот замахал руками. Эм Си скорчил зверскую физиономию и угрожающе заверещал. Вонючка Сэм стал разворачиваться для химической атаки.

Матрос подобрался и пулей побежал к кабине.

– Что делать? – отчаянно завопил скунс.

До берега было далеко.

– Да, редкий петух долетит до середины реки, – задумчиво сказал кенгуру. – Надо перепрятаться.

А Ман-Кей уже топал вдоль борта за кабину.

– Здравое решение, – одобрил Петер и побежал за другом.

Гуру и Сэм поспешили за ними. Песчаные горы скрывали беглецов от взглядов экипажа баржи.

Тем временем матрос ворвался на мостик:

– Капитан, мне там кенгуру в морду дало!

– А петух жареный тебя в темечко не клюнул, Егор? – спросил капитан.

– К-клюнул, – растерянно сказал матрос по имени Егор. – Только не жареный.

Капитан, немолодой уже человек, видал на своём веку разных людей со всякими болезнями.

– Опять пил?

– Нет, как можно? Я правду говорю! Посмотрите сами. Там ещё обезьяна и песец.