Коля Лавочкин, парень девятнадцати лет, страшно не хотел идти в армию. Он даже поступил в институт и получил отсрочку. Но розовые мечты всегда проигрывают суровой реальности: через полтора года Лавочкина отчислили.
      Этого и дожидались военкомы — пожилые дядьки с печальными глазами бывалых бойцов. Коля опомниться не успел, как увидел в руках повестку, прошел медкомиссию и после учебки попал в ракетный полк. С одной стороны, Подмосковье, близко к родной Рязани. С другой — Лавочкин полагал, что теряет два лучших года жизни.
      А действительность не спешила его переубеждать. Тут и дедовщины немножко, и офицеры, маниакально любящие, «чтобы по уставу», и последняя капля — в новогоднюю ночь Коле пришлось стоять на посту Номер Один.
      Не у елочки с друзьями, а подле Боевого Знамени. Разумеется, дух рядового Лавочкина пал на дно самой глубокой ракетной шахты.
      Делать нечего, заступил на пост. Заскучал, затосковал… Да только перед Новым Годом разверзся за Колиной спиной магический портал, и провалился солдатик вместе со Знаменем и автоматом в мир иной. Не в царство мертвых, конечно, а в сказочную реальность.
      Закрутило парня, понесло по неведомым местам. Народ на немецком языке говорит, драконы летают, великаны буянят, ведьмы колдуют, короли интригуют, рыцари воюют, гномы железо воруют… В общем, ни в сказке сказать, ни языком диагноза описать. Тем не менее, удачливый и находчивый солдат Коля Лавочкин в считанные дни стал бароном Николасом Могучим и совершил кучу подвигов. Ему помогло Полковое Знамя, которое в волшебном мире обрело свойства могущественного магического артефакта.
      Все было бы хорошо, но магический портал закрылся не сразу. Вслед за Лавочкиным в ту же реальность попал прапорщик Павел Иванович Дубовых.
      Палваныч отправился на поиски солдата, угодил в не меньшее число перипетий и, в конце концов, стал известен как Повелитель Тьмы.
      Коля и прапорщик чуть не спровоцировали войну между королевствами Вальденрайх и Наменлос, побывали у чертовой бабушки, совершили массу других безрассудств. Палваныч даже превратился в козленка, а Лавочкин побывал в шкуре волка.
      Но не это главное. Жизнь в волшебном измерении, начавшись с потешной, хоть и опасной прогулки, обернулась не такой уж простой штукой. Сказочный мир стоял на пороге огромной войны, которую собиралось развязать загадочнее Черное королевство во главе с легендарным Дункельонкелем.
      И вот война началась. Солдат и прапорщик узнали, что домой, в Россию, можно попасть лишь из столицы Черного королевства. Об этом им поведал колдун Всезнайгель, друг Коли. Стало ясно: путь на Родину будет труден.
      Первую схватку с Дункельонкелем удалось свести к ничьей, но легкой войны совершенно не предвиделось — темный маг припас много сюрпризов.

      Снегопад закончился, и сразу стало холоднее. Солнце, висящее в зените, светило, но не грело.
      Лес производил на Лавочкина гнетущее впечатление: голые деревья, торчащие ровными рядами через равные интервалы, казалось, были безжизненными, и хотя путники брели между ними не более трех часов, создавалась иллюзия, что посадки бесконечны.
      Коля шумно вздохнул, одергивая меховую куртку. Чудеса в решете — перед походом Всезнайгель извлек из поясного кармашка несколько орешков, вскрыл их и достал из каждого по шубейке.
      — Не печальтесь, барон Николас, — проговорил колдун, садясь прямо в сугроб. — До комнаты маленького народца осталось совсем немного.
      Тилль, невысокий худой мужчина лет сорока, смотрелся рядом с долговязым Лавочкиным почти лилипутом. Однако маг держался с достоинством, отметавшим любую мысль об улыбке. Даже сидя в снегу, Всезнайгель умудрялся не терять осанки и сохранять невозмутимый вид.
      На лице прославленного мудреца лежала тень усталости: узкие карие глаза были воспалены, смуглая кожа казалась темнее, чем обычно. Накануне Тилль выдержал удар Дункельонкеля, а затем всю ночь лечил раны солдата, прапорщика Дубовых и графини Страхолюдлих.
      Сейчас Палваныч и Хельга топали за Колей и Всезнайгелем. Прапорщик был слаб, но крепился.
      Страхолюдлих и вовсе проявила себя как настоящая женщина — она не только восстановила силы, но и умудрялась поддерживать шатающегося Дубовых.
      Доковыляв до солдата и мага, они рухнули и растянулись, тяжело дыша и глядя в серое небо. Хельга была белее снега. На фоне длинных смоляных волос это особенно бросалось в глаза.
      — Все-таки насколько далеко может зайти любовь к порядку, — пропыхтел Лавочкин, усаживаясь рядом с волшебником. — Посмотрите на лес, Тилль. Его явно сажали по линейке.
      — Конечно, Николас. В королевстве Труппенплац даже рожают по команде, — усмехнулся Всезнайгель.
      В голосе вальденрайхского придворного колдуна проскочили нотки пренебрежения. Коля вспомнил, что, во-первых, Труппенплац был основан простолюдином Альбрехтом, а во-вторых, безродный король установил в стране такой военный порядок, какой встретишь не в каждой армии.
      — Вот это я понимаю — дисциплина, — сипло проговорил прапорщик Дубовых. — Учись, рядовой. И, это… Зря троллю флейту отдали. Сейчас бы курочки…
      — Помолчи, Пауль, не траться, — сказала Хельга. На ее неестественно бледном лице блестели капли пота — Палваныч был тяжким грузом.
      Всезнайгель поднес палец к губам. Изумрудные глаза колдуна полыхнули недобрым огнем. Шепнул:
      — Что-то не так.
      И тут же справа и слева от отдыхающих путников «ожили», взорвались сугробы, и из них выскочили люди в белых маскировочных плащах. Шестеро лучников и один мечник, очевидно командир.
      — Не двигаться! — приказал главный. Тилль поднял руки и спокойно заговорил:
      — Мы граждане дружественной…
      — Молчать, — рявкнул главный. — Пойдете с нами. Арестованы.
      Всезнайгель прошептал спутникам:
      — Никаких резких движений, господа. Пауль, не зовите своего черта. Николас, не колдуйте со Знаменем. Не сейчас.
      — Я уже попробовал, — пробурчал Коля, осторожно вставая. — Знамя все еще не действует.
      Палванычу и вовсе было не до вызывания черта — уставшему раненому прапорщику стало хуже. Хельга Страхолюдлих и сам Тилль попросту выдохлись, а два усталых мага против лучников…
      Сдаваться так сдаваться.
      Разоружив путников, вояки встали в конвой. Двое здоровяков подхватили Дубовых под мышки и понесли его. Остальные ни на миг не ослабляли бдительности. Процессия двинулась. При этом главный сказал от силы три слова. Военная дисциплина и выручка местных солдат не требовали долгих объяснений.
      Попытки Всезнайгеля разговорить командира окончились полным провалом: тот не отвечал на вопросы. На уме у Лавочкина навязчиво крутилась фраза из фильма про Штирлица: «Характер нордический». Да, бойцы Труппенплаца идеально ей соответствовали.
      «Все равны, как на подбор, — усмехнулся Коля. — Вон, Палваныч отключился, а они его тащат, словно младенца. Терминаторы натуральные».
      Конечно, солдаты не были железными. Через полчаса пленные и конвой выбрались из сугробов на дорогу. Главный поднял руку, все остановились. Прапорщика передали другой паре бойцов, и зловещий поход продолжился. После третьей смены был недолгий привал. Потом — новый цикл. И еще.
      Стало смеркаться.
      Монотонная ходьба усыпляла и отупляла. Пленники впали в своеобразный транс. Коля грезил, автоматически переставляя ноги. В какой-то момент он почувствовал тепло в пояснице и понял: нагревается Полковое Знамя, обмотанное вокруг его талии.
      — Рядовой Лавочкин… — позвал солдата знакомый голос.
      — Знамя? Ты?
      — Да. Догадливый ты наш. — Парень услышал смех. — Даю главную вводную, рядовой. Твой бандитский дружок Рамштайнт заштопал дырочки на моем теле. Швеи были умелые, работу выполнили на совесть. Нитки тоже не подкачали — они свиты из гривы единорога. Если ты не в курсе, это священное животное. В общем, мое выздоровление не за горами.
      Коля потер руки.
      — Рано радуешься, — строго сказало Знамя. — Твоя основная задача на период моего выздоровления такова: не обращаться ко мне за помощью, но и не снимать. Знаю я вас, хитрецов. Раз нельзя пользоваться, то лучше убрать от греха подальше. Со мной этот номер не пройдет. Мы с тобой связаны, солдат. Между прочим, на мне есть капли твоей крови. Так что ты, как говорят, собственной кровью искупил… Имей в виду, мы крепко связаны.
      Коля почесал зудящую щеку. Его беспокоили заживающие царапины, оставленные осколками Белоснежкиного зеркала.
      — Терпи, казак, — съязвило Знамя. — С твоей помощью я верну силы к тому моменту, когда тебе придется схлестнуться с главным врагом. Нас ожидает ответственная миссия, рядовой. А пока обходись смекалкой. Кстати, ты сможешь многое угадывать, точнее, считывать у людей из разума. Но не обещаю, что этот талант будет стабильным. Не дрейфь, в общем. Я подам тебе сигнал, когда приду в норму. И тогда нашим врагам ох как не поздоровится. Держись, а там прорвемся.
      — Я тебе прорвусь. Ты мне целое нужно, — робко пошутил рядовой.
      — О, молодцом! Юморишь — похвально. А теперь я бы на твоем месте резко залегло, знаешь ли, — быстро проговорило Знамя, и в уши солдата ворвался зубодробительный звук взрыва.
      Коля распахнул глаза. С сумеречного неба вереницей падали огненные шары. Вокруг стояли дома — процессия находилась в каком-то городе. Конвойные сжимали с руках бесполезные луки. От первого взрыва очнулся даже Палваныч. Все это Лавочкин увидел мгновенно, а в следующую секунду он истошно заорал:
      — Ложи-и-ись!
      И, крича, прыгнул в придорожную канаву, заваленную снегом. Все последовали совету рядового.
      Протяжное «и-и-и!» Лавочкина слилось с таким же звуком, испускаемым падающим шаром, потом огненный снаряд врезался в один из ближайших домов. Земля сотряслась от мощнейшего взрыва.
      Посыпались обломки камня, тающий на лету снег и мелкое крошево.
      Рядовой закрыл голову руками. В них забарабанило, затем все кончилось. В ушах звенело, тупо болела левая нога — на нее со всего размаху приземлился командир труппенплацского отряда. Коля осмотрелся. Прямо перед его лицом валялась чайная ложечка. Чуть дальше ворочался Палваныч, умудрившийся прикрыть своим телом Хельгу.
      Теперь землю трясло непрерывно — бомбежка выдалась неслабая. Лавочкин глянул в темное небо. Между облаками стремительно пронесся мутный крестообразный силуэт. «Самолет?! — подумал парень. — Да, нет же, откуда он здесь! Это наверняка парящая птица. А на ней сидит паразит, сбрасывающий снаряды. До чего дошел прогресс, елки-ковырялки…»
      Спустя пару минут обстрел прекратился. Выбравшись из укрытия, люди поразились масштабам разрушений, которым подвергся город. Из растерянных фраз конвоиров пленные поняли, что находятся в столице Труппенплаца — славном Трахтенбурге.
      — Ну, Хейердал вас забодай, тут и воюют, — прохрипел прапорщик Дубовых командиру.
      — Молчать, — отрезал тот.
      Внешне он совершенно не изменился: лицо было по-прежнему сурово, лишь посерело.
      — Бросьте, Эрих… — Лавочкин воспользовался новым даром, и командир вздрогнул. — Да, я знаю ваше имя. Мы многое умеем. И то, что мы пошли с вами, — проявление доброй воли.
      Эрих заколебался. А Тилль Всезнайгель понимающе подмигнул.
      — Именно так, уважаемый, — вступил он в разговор. — Мы — делегаты Вальденрайха и просто обязаны предстать перед вашим королем.
      Пятидесятилетний король Альбрехт, сухопарый невысокий мужчина, расхаживал по темным руинам. В великолепном зеленом мундире он выглядел здесь неуместно. Но, как водится, в бункерах во время бомбежки и безопаснее, и чище.
      Свита стояла поодаль. Люди роптали и нерешительно топтались. Алые огни факелов тревожно метались, фигуры отбрасывали длинные тени.
      Монарх отчаянно бранился, помогая себе жестами.
      — Проклятые клоуны, гадкие черные престидижитаторы! — гремел голос Альбрехта. — Кто так трусливо воюет?! С неба, под вечерним покровом, магическими шарами… Трижды падшие акробатишки! Дрессировщики голубей! О Дункельонкель, ты еще поплатишься за это представление…
      Таким и застали короля Альбрехта Лавочкин, Палваныч, Всезнайгель и графиня Страхолюдлих.
      — Ваше величество! — крикнул Эрих. — Мы поймали шпионов, которые выдают себя за делегацию из Вальденрайха…
      — Умертвите этих клоунов, — не поднимая глаз, отмахнулся монарх и продолжил разъяренно вышагивать по разрушенному дворцу, но вдруг резко обернулся. — Стоп! Ты сказал, шпионы?!
      — Да, ваше величество. Мы взяли их в лесу, — проговорил Эрих.
      — А чего это он циркачами ругается? — шепотом спросил Палваныч.
      — Он сам из бывших цирковых, — ответил Коля, а тем временем Тилль вышел вперед и сам обратился к Альбрехту:
      — Ваше королевское величество, я, придворный маг государства Вальденрайх, рад вас приветствовать, и выражаю искреннее сочувствие в связи с вероломной атакой Черного королевства на вашу столицу.
      Монарх вопросительно посмотрел на Эриха, потом на свиту. Кто-то из людей, явно волшебник, еле заметно кивнул: дескать, да, я узнал колдуна Всезнайгеля.
      — О, — как бы спохватился Тилль и заулыбался, словно добрый продавец-лоточник. — Ваши разведчики действительно сперва приняли нас за шпионов, но мы разъяснили им их ошибку. Любезный Эрих еще не вполне перестроился. Позвольте представить, со мной барон Николас Могучий.
      Коля неуклюже поклонился. Король прищурился:
      — Как же… Помню, докладывали. Пропавший барон вернулся. Что ж, если мой венценосный друг Генрих прислал вас, то он сделал это весьма вовремя. Война требует присутствия героя… хм… вашего масштаба.
      — Увы, война начата повсеместно, — сказал Всезнайгель. — Черное королевство начало захват Дробенланда. Думаю, при тамошней разобщенности оккупация закончится дня в три. Ваше государство — крепкий орешек. Сразу вводить войска Дункельонкель не решился. Он будет выматывать вас такими вот бомбежками.
      — Ничего, ничего, — пробормотал Альбрехт, сжимая кулаки. — Наемные гномы вырыли нам отличные системы туннелей. Мы можем годами отсиживаться в шахтах, пока эти шуты будут подло нападать с воздуха.
      Тилль склонил голову:
      — Да, ваше величество, ваша дальновидность стала в Вальденрайхе предметом определенной зависти. В то же время у нас ходит пословица «Чтоб ты был соседом Черного королевства». Такое, как вы понимаете, не каждому врагу пожелаешь.
      — Бесспорно, — согласился монарх. — Однако вы почему-то не торопитесь вручить мне верительные грамоты…
      — Прошу вас, взгляните на наше состояние! — В голосе Всезнайгеля зазвучала патетика. — Эрих тому свидетель, мы изрядно потрепаны, а барон Николас и его спутник Пауль даже ранены. Свою царапину я в расчет не беру. Увы, ларец с бумагами сгорел в бою. Мне тяжело вам сообщать, ваше величество, но мы приняли бой от самого Дункельонкеля, и случилось сие на территории Труппенплаца.
      — Вот как?! — Альбрехт, не моргая, уставился в глаза колдуна. — Я хочу знать подробности. Позже. Вам нужно отдохнуть. Проводите гостей.
      Слово «гости» прозвучало так, что всем стало ясно: этот статус легко можно утратить.
      В подземелье было уютно. Коля, Палваныч, Тилль и Хельга получили по комнатушке, возможность помыться и плотный ужин. Усталость была настолько сильна, что все четверо уснули, стоило лишь улечься.
      Утром, после легкого завтрака, путников позвали к королю.
      Альбрехт ждал их, стоя в большом зале, возле стола с расстеленной на нем картой. Гости приблизились.
      Коля с любопытством рассматривал карту, а Прапорщик Дубовых сразу узнал характерный «цветок», составленный государствами, расположенными вокруг Драконьей долины. Дробенланд — на западе, севернее находился Дриттенкенихрайх, на северо-востоке — Наменлос, еще восточнее — Вальденрайх, на юго-востоке — Труппенплац. Между Труппенплацем и Дробенландом раскинулось Черное королевство. Вот здесь Палванычу стало интересно: в прошлый раз он видел карту Страхенцвергов, на ней вотчина Дункельонкеля выглядела как темное пятно, а у Альбрехта Черное королевство было отнюдь не черным.
      — Как отдохнули? — спросил монарх.
      — Большое спасибо, ваше величество, — ответил за всех Тилль. — О лучшем невозможно и помыслить.
      — Отлично. Но к делу. Поведайте мне о вашем сражении с Дункельонкелем.
      Колдун рассказал о бое в пещере Белоснежки и бегстве главы Черного королевства через зеркало, но лишнее опустил. Альбрехт не на шутку встревожился:
      — Если Дункельонкель расхаживает через зеркала, то грош цена любым мерам безопасности.
      — К счастью, он способен проходить лишь в те зеркала, которые сам заворожил. А у вас вряд ли есть такие.
      — Хорошо… Наблюдатели доносят, что у нашей границы началось какое-то шевеление. К моему прискорбию, мы так и не смогли внедрить разведчиков в тыл ненавистного врага…
      — Но откуда, ектыш, такая подробная карта? — вырвалось у прапорщика.
      — Вы издеваетесь?! — Тонкие брови Альбрехта буквально взлетели. — Это старое изображение, еще времен Зингершухерланда. Эх, как не хватает сегодня миру легендарного воина Зингершухера!.. Когда Дункельонкель пришел к власти и провозгласил эпоху закрытости, наши разведчики были истреблены в течение трех лет. По последним их донесениям, Черное королевство подверглось коренной перестройке. Менялось все — от ландшафтов до местоположения городов. Я не удивлюсь, если священный Зингершухерштадт также был перенесен.
      Лавочкин был наслышан о столице древнего государства. Именно там долгие века хранился Барабан Власти, прежде чем Дункельонкель не выкрал его для войны с Вальденрайхом. Ценой огромных потерь армия братьев Всезнайгелей отбила магический артефакт. И много позже, буквально сутки назад, рядовой еле-еле увел Барабан из-под носа Белоснежки, ставленницы Дункельонкеля. А несколько лет назад потерпевший поражение черный колдун бежал в Зингершухерштадт, где совершил переворот и принялся выстраивать самое загадочное из королевств.
      — Я знаю, — продолжил, вздохнув, Альбрехт, — никому не удается проникнуть за мощный волшебный полог Дункельонкеля. Я потерял двух самых преданных магов… Ребята ушли в астральный поиск и не вернулись. Представьте себе, более пяти лет слуги ухаживают за их телами, но я ни на что не надеюсь…
      Всезнайгель хмуро сказал:
      — Ваше величество, такие маги-разведчики есть в любом королевстве. Я отговаривал своего ученика от подобного мысленного путешествия, но молодость не умеет терпеть — он покинул телесную оболочку. Я тоже сохраняю ей жизнь, хотя, поверьте моим знаниям, делаю это лишь из глупой надежды.
      — Тогда вы меня понимаете. Трудно воевать с теми, чью цитадель не можешь даже разглядеть, не то, что приблизиться… Проклятые коверные! Так они могут прятаться целую вечность!
      — Как раз нет! — воскликнул Тилль. — Они начали наступление, следовательно, будут тратить больше энергии. А полог требует неимоверно большой магической мощи. Чем больше распыляется сил, тем слабее будет полог.
      — Постойте-ка, — прервал король. — Я читал в древних книгах, дескать, на территории Зингершухерланда есть некий разлом. Из него можно сколь угодно долго качать вашу пресловутую энергию. Значит, Дункельонкель сидит на бесконечном источнике силы.
      — Да, ваше величество, вы правы. Разлом существует, и в нем таится неисчерпаемая энергия. Да вопрос-то не в том, сколько ее там, а в том, сколько мы можем использовать в данное конкретное мгновение.
      — Поясните.
      Коле Лавочкину и Хельге тоже стало любопытно, а Палваныч, похоже, все еще интересовался картой.
      — Охотно поясню, — сказал Всезнайгель. — Позвольте привести пример с водой. Допустим, магия-вода хранится в огромной бочке. Разлом, о котором вы говорили, пусть будет в нашем примере маленькой дыркой в боку бочки. Естественно, из этого отверстия и вытекает вода. Как вы знаете, ее количество зависит от скорости потока и площади отверстия. Чтобы получать больше воды, мы должны либо расширить дырку, либо заставить воду вытекать быстрее, то есть повысить внутри бочки давление. Ни один человек не в силах управлять «давлением» магии, а расширить разлом нельзя, ведь он весьма глубок и ограничен прочнейшими гранитными стенами. Таким образом, наш враг имеет ограниченный доступ к энергии.
      — Но ее все равно много!
      — Не спорю. Главный фокус в том, что чем дальше будет расползаться Черное королевство, тем меньше энергии будет оставаться на завесу. Если же Дункельонкель решит сохранять полог, то его армия постепенно останется без магической подпитки. А вести современную войну без волшебного оснащения — заведомый проигрыш.
      — Ваши слова внушают веру в будущее, — проговорил Альбрехт. — Правда, слабую.
      — Кстати, недавно мне стало известно, что у черного мага есть некие диковинные механизмы. С их помощью он, кажется, хочет компенсировать неизбежную потерю магической мощи.
      — Что за механизмы? — встревожился король Труппенплаца.
      — Увы, я мало знаю. Я видел какие-то чертежи в логове так называемой Белоснежки.
      Лавочкин нахмурился. Он тоже там был, но чертежей не было. «Хотя я не рылся на столах, — подумал Коля, — а Тилль успел посмотреть».
      — Вот ведь вы какой народ — колдуны… — Альбрехт досадливо покачал головой. — Все-то, по-вашему, только хуже будет. Чуть дали надежду и сразу какими-то механизмами запугали. Ладно, мой Труппенплац выдержит и механизмы. Что вы намерены делать?
      — Нам придется вернуться в Вальденрайх, ваше величество. Надо приготовить барона Николаса к походу в тыл врага.
      Король с нескрываемой жалостью взглянул на рядового Лавочкина:
      — Да, славная стезя. Желаю вам удачи, барон. Если ваша миссия увенчается успехом, это будет самый славный подвиг со времен великого Зингершухера. А теперь прощайте, у меня много дел.
      Слуга проводил путников в комнаты, там они оделись и поднялись из подземелий на поверхность. Здесь их ждали сани, запряженные двойкой гнедых. Передав через слугу благодарности королю Альбрехту, Тилль, Коля, Палваныч и Хельга двинулись в путь.
      Морозный ветер обжигал лица. Солнце совершенно по-зимнему не грело.
      Всезнайгель правил уверенно, будто был не магом, а возницей.
      — Куда едем? — прокричал Лавочкин.
      — К шестистенной комнате, — ответил Тилль. — Здесь недалеко. Если вы внимательно смотрели карту, то должны были заметить маленький шестиугольничек рядом со столицей Труппенплаца.
      — А что это? — вступил в разговор Палваныч. — Я засек такие во всех государствах, даже в этом вашем Черном королевстве.
      — Сооружения древнего маленького народца, — пояснил колдун. — Мы используем их для быстрого перемещения. Впрочем, сами увидите.
      А Коля уже думал о том, что попасть в тыл врага ему суждено будет через такую комнату.
      Сани ехали около часа, пока Всезнайгель не остановил коней возле старого колодца:
      — Мы на месте.
      — А что будет с лошадьми? — спросила Хельга.
      — Отправим их домой.
      Путники вылезли, Тилль нашептал в конские уши необходимое заклятье, и лошади потрусили туда, откуда прибежали.

      Как и предполагал рядовой Лавочкин, из внутренней стенки колодца торчали металлические ступеньки-скобы. Всезнайгель полез первым, потом, через две минуты, — Коля, затем — Хельга, а прапорщик Дубовых стартовал последним.
      Спуск был, по обыкновению, долгим. Ступив на песчаное дно колодца, путники очутились в комнате шириной метров в пять. Стены пещерки образовывали правильный шестиугольник и, усыпанные яркими синими камушками, испускали сияние. Свет, как и тепло, давали камушки.
      — Что за карикатура? — прохрюкал Палваныч.
      — Сами вы карикатура, — сказал парень.
      — Разговорчики, рядовой, — буркнул прапорщик и обиженно засопел.
      — Пауль, не задавай лишних вопросов, — величественно попросила Хельга Страхолюдлих.
      Дубовых не мог не послушаться боевой подруги. Тем временем Тилль сориентировался, выбрал нужную стену, сел перед ней и как бы ушел в себя.
      — Кхе-кхе, — не выдержал Палваныч. — Был у нас в полку капитан Барсученко, тонкой души человек и в то же время сволочь. Так он тоже, бывало, сядет в позу «ноги калачиком, рыло кирпичом» и сидит несколько часов. Йогой-хренегой занимается. А все дела побоку…
      — Очень поучительная история, дражайший Пауль, — медленно и спокойно проговорил Всезнайгель. — Только я делом занимаюсь.
      И колдун снова замолчал.
      — Товарищ прапорщик, не отвлекайте его, пожалуйста, — прошептал Коля.
      — Ну, ладно, молчу. И что дальше?
      — А дальше, — сказал Тилль, — цуг-цурюк! Стена вдруг вспыхнула, окрасилась в фиолетовое, по ней заструилась синяя рябь. Колдун вскочил на ноги.
      — Напоминаю, будет холодно, но это не страшно. Осторожно на той стороне, не упадите. Все, за мной! — скомандовал он и шагнул прямиком в стену.
      Палваныч не поверил собственным глазам — Всезнайгель исчез.
      — Давайте, товарищ прапорщик! — сказал Лавочкин.
      — Что?! Я в эту чертовщину не полезу! — отрезал Дубовых, пятясь.
      — Мы теряем время! — отчаянно воскликнул Коля. — Сейчас проход закроется!
      Графиня Страхолюдлих, не раздумывая, последовала за Тиллем.
      — Хельгуленочек! — завопил прапорщик и сиганул в стену.
      Только вот незадача — за мгновение фиолетовый блеск пропал, и Палваныч со всей дури врезался в стену.
      Рядовой Лавочкин невольно рассмеялся.
      — Чего ржешь, молокосос? — зло прокряхтел Дубовых, лежа на спине и растирая ушибленный лоб. — Руку дай.
      Коля помог командиру.
      — Ну? — промычал мужик. — Как мы теперь и что? А Хельга где?
      — Не кричите, товарищ прапорщик, — спокойно сказал парень. — Сейчас все будет.
      Лавочкин повернулся к нужной стене. «Смирить эмоции, — вспомнил он, заставляя себя дышать глубже и медленнее. — Сконцентрироваться. Почувствовать тепло, тяжесть и покой…»
      — Цуг-цурюк! — провозгласил наконец Коля. Стена вновь засветилась фиолетовым.
      — Делайте выводы, Палваныч, — буркнул парень и растворился в сиянии.
      — Тьфу, Хейердала ломоть! — выругался прапорщик.
      В этот раз стена приняла его без шуточек. Рядовой знал, что стена не сразу отпустит его в новую комнату. Плечи, ноги и спина будто прилипли к огромному студню. Потом сопротивление прекратилось, Коля сделал большой шаг вперед и удержал равновесие.
      Зато Дубовых с непривычки рухнул на песок, подняв неслабое облако пыли.
      — Ты не ушибся, Пауль? — Хельга склонилась над возлюбленным.
      Коренастый коротышка лихо вскочил на ноги и подлетел к Лавочкину:
      — Все разыгрываем старшего по званию, да? Почему не предупредил об эффекте жвачки липучечной?
      — Жвачки липучечной? — переспросил Тилль. — Красиво изъясняется.
      — Нас же Всезнайгель предупредил, — начал оправдываться Коля.
      — Хватит! — громко сказала Страхолюдлих. — Вы находитесь у меня дома, и я прошу здесь не ссориться.
      Палваныч осмотрелся и узнал зал. Это была многократно увеличенная копия шестистенной комнаты. Здесь жил циклоп Гроссмалыш, пока прапорщик не освободил его из заточения. Нужно ли говорить, что над огромным подземельем стоял замок графини?
      — Так мы в Вальденрайхе?! — сипло прошептал Дубовых.
      — Воистину, — подтвердила Хельга.
      — Умиляюсь я вам, Пауль, — усмехнулся Всезнайгель. — Вы не первый день в нашем мире, вон, даже черта приручить сподобились, а все равно в магию не верите.
      — А ты поработай с мое на армейском складе, сам перестанешь во что бы то ни было верить, — огрызнулся прапорщик.
      — Хм, а я слышал, как раз кладовщики и есть самые талантливые и всемогущие кудесники, — отпарировал колдун.
      — Прошу наверх, — пригласила Хельга и пошла к винтовой лестнице.
      Подъем и блуждание по темному лабиринту ни Хельге, ни Палванычу, ни Коле не были в новинку. А Всезнайгель сохранял полное спокойствие. Он так увлеченно размышлял о чем-то своем, что, даже выбравшись в коридор замка, не заметил здоровенного мохнатого паука, сидевшего на плече, подобно черному эполету.
      Графиня Страхолюдлих невозмутимо взяла паука тонкими пальцами за лапку и выпустила обратно в лабиринт.
      Лавочкин ткнул пальцем в картину, висящую напротив входа в подземелье:
      — А я в первый раз и не понял, что это полотно про тот самый бой, когда отряд Иоганна Всезнайгеля отвоевал у Дункельонкеля Барабан Власти.
      Тилль очнулся от раздумий:
      — Ах, действительно, вот и брата нарисовали!
      — Картина стоила мне огромных денег, — проворчала Хельга. — Ни один художник не хотел работать для опальной аристократки. Никому не пожелаю оказаться среди проигравших.
      Палваныч показал на непропорционально большую смоляную фигуру главного врага Вальденрайха.
      — Это Дункельонкель? А какого рожна он черный? Я ж его видел. Старичок в белом. Или, типа, художник так чувствует?
      — Нет, Пауль. — Хельга улыбнулась. — В те годы Дункельонкель действительно предпочитал темные оттенки. Пойдемте в покои.
      Замок Страхолюдлих не производил впечатления заброшенного, хотя хозяйка отсутствовала долго. Слуги ухаживали за комнатами, на кухне нашелся сносный обед.
      — Вот, рядовой, учись местной дисциплине, — изрек довольно чавкающий Палваныч. — А вас, солдат малолетних, оставь на пять минут, а вы и рады имущество портить и ценности воровать!
      — Графиня, мне необходимо срочно отбыть во дворец, — сказал Всезнайгель, быстро расправившись с едой. — Надеюсь, у вас найдется лошадь. А вас всех я приглашаю к себе домой. Хайнц вас примет.
      Хельга без лишних вопросов распорядилась дать придворному колдуну коня, и Тилль отбыл.
      Чуть позже полудня Тилль прибыл в столицу Вальденрайха. Как выяснилось, Стольноштадт также подвергся воздушному нападению. Правда, ему повезло больше, чем Трахтенбургу. На город скинули пять огненных бомб. Разрушения были впечатляющими, но ни королевский дворец, ни дом Всезнайгеля не пострадали.
      Колдун заехал домой, узнал у своего помощника последние новости и отправился к своему работодателю Генриху Вальденрайхскому.
      Монарх принял Тилля в почивальне — вчерашняя бомбежка изрядно его расстроила. Всезнайгель смотрел на короля и видел в капризном обрюзгшем лице следы былой мужской красоты. Стопятидесятидвухлетний колдун помнил Генриха молодым, полным сил правителем. Подавив невольный вздох, Тилль начал отчет: