I

— Харри!!! Где моя шаурма?!!! — крик Бабаянуса Двуликого отразился от сырых каменных стен зала для занятий органической алхимией и впился в уши Харри Проглоттера.

— Я… ее… съел… — тихо-тихо прошептал Харри, стыдливо пряча маленькие свиные глазенки за щеками.

Пухлые пальцы Проглоттера тискали очки-аквариумы, которые на всякий случай пришлось снять: хоть Двуликий Бабаянус и был сейчас в одном из Белых Периодов своей жизни, но навыков не терял — о стариковском ударе левой ходили легенды.

— Что ты ее?.. — переспросил Бабаянус.

— Я ее съел, — сжался в рыхлый мячик Харри. Высокий костлявый Бабаянус несколько раз открыл и закрыл рот, словно желая что-то сказать, но потом просто ссутулился, став ниже на несколько дюймов, и сел в кресло.

Некоторое время были слышны лишь всхлипывания Проглоттера и чириканье нельзябликов за окном.

— Когда ты это сделал? — вымолвил наконец седовласый Бабаянус.

— Четверть часа назад, мастер-маг, — ответил мальчик. — Я ждал вас, чтобы пересдать денатурацию плазмокристаллического плюгавия, а шаурма так вкусно пахла… — Проглоттер кивнул на пустую тарелку, стоящую на столе.

— Так, — забарабанил по коленям тощими кулачками Бабаянус. — Промыванием горю не поможешь… Иначе все старания впустую… Ты хоть понимаешь, мой жирный друг, что ты наделал?

— Мастер-маг, я куплю вам новую, тут на рынке продают, — залопотал Проглоттер, натягивая очки на свое необъятное лицо.

— Глупый ты пингвин, — вздохнул Бабаянус Двуликий. — Есть шаурма, и есть Шаурма. Ты сожрал Волшебную Шаурму, над которой я трудился не одну сотню лет. Пятьдесят из них я потратил на составление и проверку рецепта, еще около века я искал и заключал в магические тыквы настоящие Корни и Побеги Мирового Зла. Потом пару десятков лет я ловил Чеширского кота — какая шаурма без мяса? Затем работал над тестом. Это особое тесто, замешанное на самой грязной воде и самой некачественной муке. Для его приготовления мне пришлось найти яйцо грифона-заики, выпарить соль из слез семидесятилетней девственницы и выточить пилочкой для ногтей специальную скалку из титана. Мясо я жарил шесть долгих лет и следил за тем, чтобы оно пригорело! Заметь, если бы я где-нибудь схалявил, то вся работа пошла бы насмарку.

— А к чему такие сложности? — благоговейно пролепетал Проглоттер.

— Пути истинной магии длинны и не отличаются прямотой. В моей Волшебной Шаурме вызревало спасение Мира! Через неделю Побеги и Корни Мирового Зла, заключенные в ней, исчезли бы под влиянием соков Чеширского кота. Тогда бы я отправился на край света и скормил бы Шаурму самому Вселенскому Глотожралищу. Добро бы победило, ты это понимаешь?

— Понимаю, мастер-маг, — поник головою мальчик.

— Понимаешь… — усмехнулся Бабаянус. — Но ты не разумеешь самой малости, о мое юное средоточие жиров, воды и полного отсутствия здравого смысла. Слопав Волшебную Шаурму, ты подписал себе и Миру приговор: Побеги и Корни Зла поселятся в твоей сущности, а мясо Чеширского кота заставит тебя исчезнуть. И вот когда от тебя останется одна улыбка, ты полностью растворишься в эфире, а на твоем месте возникнет Чистое Воплощение Зла. И оно пожрет нашу вселенную.

Харри облился холодным потом.

— Ну, ничего, — успокаивающе понизил голос Бабаянус. — Хорошо, что ты поражен пороком чревоугодия. А вот представь развитие катастрофы, если бы мою Шаурму съел прелюбодей.

Мастер-маг закатил глаза и выставил правую ладонь по направлению к животу мальчика:

— Да, я чувствую, как расщепляется тесто… Впитываются кошачьи соки… М-м-м… Скорее остановить! — Маг вышел из транса.

Обернувшись к лабораторному шкафчику черного дерева, Бабаянус вызвал к себе большой флакон с таблетками и стакан мертвой воды.

— Вот тебе, Харри, антифесталиум несвариус. Прими таблеток восемь, а каждое утро глотай еще по пять.

Проглоттер поймал дрожащими руками подлетевшие флакон и стакан и стал поглощать лекарство. Когда он закончил, Бабаянус продолжил, сверкая добрыми очами:

— Теперь не теряй времени. Таблетки лишь замедляют процесс пищеварения. Ровно через неделю тебе ничто не сможет помочь… Жизнь будет обречена… Сущее превратится в пустоту… Мир, каким мы его знали, придет к концу… Умрет рок-н-ролл, закончатся сериалы и погибнет феминизм… хотя это как раз и здорово… Сотрутся с лица земли города, деревни, заимки и другие населенные пункты. Исчезнут белые киты, семга и креветки… Уйдут в прошлое дружба, любовь и… Проглоттер, ты не должен этого допустить! Ведь не будет этого всего, не будет ничего!.. Всё пропадет, малыш, ты это понимаешь?!.

— Да, да, да! — прервал рыдания мастера-мага Харри. — Вы бы уже сказали, что делать, раз уж у нас так мало времени, а?

— Конечно-конечно, — утер сопли Бабаянус. — Тебе нужно попасть в страну Окончательных Отморозков, найти там Чвакальное Чмошище и взять у него супердезинтеграционный мегапурген (или, для краткости, мегапургений). С этим воистину сильным препаратом ты должен отправиться на край света, сесть спиной ко Вселенскому Глотожралищуи принять мегапургений. Но ни в коем случае не оборачивайся, иначе сгинешь.

— Как туда добраться?

Бабаянус поднялся, прошествовал к шкафу и начал рыться в его глубинах, изредка бормоча одно-два несильных заклинания.

— Вот! — победно воскликнул мастер-маг, чихая и разворачивая древний пергамент. — Держи волшебную карту. На ней начертан нужный тебе маршрут, а эта жирная мигающая клякса символизирует тебя.

— А… это?.. — заволновался подбежавший Харри Проглоттер, тыкая в верхний край карты, куда упирался путевой пунктир.

— Не боись! Дойдешь досюда, изображение сдвинется. Старые карты — не то что нынешний мусор. В общем, часть дороги тебе удастся пролететь на метле, а так — ножками, друг мой.

— Я пойду один? — ужаснулся трусливый Проглоттер.

— Ох, и верно, — спохватился Бабаянус. — В дорогу возьми подружку, Молли Козазель (у нее всё равно туговато с алхимией — стало быть, не жалко) да Джеймса Барахлоу.

Просиявший было Харри поморщился.

— Я слышал, у вас с ним не лучшие отношения сложились, да? — догадался Двуликий. — За одно подружитесь. Парень он толковый, хоть и хулиган… Такой незаменим в походах. Всё, решено. Иди, собирайся. А я вызову и проинструктирую твоих попутчиков. Через полчаса чтобы был как штык.

Бабаянус смотрел, как уходит «штык» Проглоттер. «Да он скорее похож на мяч для квидиша… » — подумал маг.

— И еще!.. — окликнул он мальчика. — О том, что тут произошло, пока никто не должен знать. А то еще, чего доброго, силы зла начнут мешать… Это лишнее. Усек?

— Усек, мастер-маг, — сказал Харри и вышел. Бабаянус повернулся к Кристаллу громкой связи: — Молли Козазель, Джеймс Барахлоу! Срочно зайдите в кабинет органической алхимии…

II

Если и случаются сукины дети в среде людей, то первым кандидатом в таковые нужно считать Джеймса Барахлоу. К тринадцати годкам он успел насолить многим физическим и юридическим лицам. Даже в школу магии Хоботаст, фактически являвшуюся интернатом, Джеймс попал «по сумме заслуг»: родителям пришлось убрать его подальше от односельчан. Те очень хотели потолковать с младшим Барахлоу — мальчонка устроил комбинацию из пожара и потопа, играя в Содом и Гоморру. Деревню так и не восстановили.

Пройдя огонь, воду и медные трубы еще до учебы, в школе Джеймс развернулся по-настоящему. После того как попала в больницу преподавательница геомагии миссис Джопсон (он вырастил под ее стулом маленький Везувий со всеми вытекающими), Высочайшим Педсоветом Хоботаста было решено наложить на Джеймса ряд заклинаний, приводивших к зеркализации его гадких поползновений. Проще говоря, Барахлоу получал столько же, сколько и его жертва.

Безусловно, мера возымела действие. Лишь в редких случаях малец шел на самопожертвование. Бывало, он лежал с ректором школы в соседних палатах реанимационной клиники. Выпадало ему прыгать на одной ноге навстречу такому же одноногому учителю эльфийского языка и литературы. Чаще всего Джеймс коротал время в уборной, мужественно перенося отравление, которое наворожил Харри Проглоттеру.

Не любили они друг друга, очень не любили. Поэтому, узнав о том, что предстоит серьезный поход бок о бок с ненавистным Проглоттером, Джеймс сильно рассердился. Дабы укротить ярость Барахлоу , Бабаянус воспользовался мощной ворожбой в виде умножения зеркального эффекта на два.

Джеймс совсем приуныл. Пообвис бодро торчащий черный чуб, скривился длинный острый нос… Крепыш сплел витиеватое заклинание и пошел собираться.

Другое дело Молли Козазель. Она любила Харри Проглоттера чистой искренней любовью. Такой, какой любит свою свинью пейзанин. К хрюне можно прийти и поплакаться, она ничего не поймет, но и гнать не станет. К тому же она почти как человек: смышленая, хоть и тупая. Да, грязная. Да, бесцеремонная. Зато не норовит долбануть пеналом по голове или дернуть за косичку.

От Молли Харри нужно было одно — еда. Впрочем, как и от остального мира.

Идеально сложенная Молли совершенно не интересовалась мальчиками. Другие девочки зачитывались женскими романтическими историями вроде романа «Русалочка и директор консервного завода». Молли штудировала историю войн. Сверстницы рукодельничали, а Молли метала ножи. Одноклассницы сдавали на отлично магию Цветов, а Молли — Искусство бесконтактного боя. Ко всему, она имела черный пояс по бухгалтерии и третий дан по шоу-бизнесу.

Услышав от Бабаянуса о грядущем походе, Молли с трудом удержалась от радостной пробежки по потолку. Наконец-то она будет метать кинжалы не в деревянный чурбан, а в живые цели! Скольким врагам можно переломать ноги! Эх!..

Молли, как и Джеймс с Харри, училась в самом прославленном колледже Хоботаста — в Виммбилльдоре, ставшем для нее семьей. Какой замечательный шанс прославить родной колледж!..

Харри плелся по бесконечным анфиладам школы и мысленно прощался со вторым домом. Здесь, в столовке, он сожрал первый хотмантикор. В этом кабинете его выпороли за съеденную на спор заспиртованную лягушку. Пари он проиграл, так как не успел допить спиртовой раствор, хотя условился с Беней Спайдерманом. что опустошит сосуд полностью (магистр Биогумус Плодовитый зашел в класс и всё испортил). Хитрый мальчик Беня часто одерживал верх над простаком Проглоттером.

В пыльном тупике за библиотекой он с тем же Спайдерманом смотрел запрещенные картинки, изображающие обнаженных русалок, выказывающих знаки внимания разным мифическим существам от кентавров до пресловутого Квадратного Трехчлена.

На заднем дворе Харри попрощался со знакомыми Нельзябликами. Потом его посетила замечательная идея. Нельзяблики были сторожевыми птичками. В школе их использовали для того, чтобы ученики не могли тихо сбежать. Стоило только залезть на забор, как пташки начинали истошно орать: «Нельзя, блин!.» А ведь при приближении чужака они будут делать то же самое!

Харри Потный столковался с Нельзябликом по кличке Кабысдон, всегда мечтавшим попутешествовать, и посадил его за пазуху.

В Черном пруду плавали хромосомы. Эти сомы умели менять цвет в зависимости от окраски дна или водорослей, возле которых они находились. Поэтому Харри не увидел ни одного хромосома. Он бросил несколько кусков специально припасенного дохлого суслика в темную воду. Вода мгновенно взбурлила и через считанные секунды снова успокоилась. Хромосомы любили покушать, чем и нравились маленькому волшебнику.

Проглоттер обернулся к зданию Хоботаста. Старинная готическая постройка на вторичном рынке недвижимости стоит сущие копейки, но тем не менее дорога… Острые шпили протыкали вальяжную сизую тучу, лениво поливавшую округу противной изморосью.

Родные картинки…

Но пора было собирать рюкзак. Проглоттер прошептал «I'am bе back» и поднял большой палец вверх. Так завещал Железный Дровосек…

Не теряли времени и Джеймс Барахлоу с Молли Козазель.

Через полчаса геройская троица стояла в зале алхимии и слушала последние наставления Бабаянуса.

— …«Тульский Токарев», он же ТТ. Всего один, извините, быстро разбирают… Поэтому его не дам. Там, куда вы отправляетесь, огнестрельное оружие не действует. Сейчас, пока ректор спит, мы пойдем в его кабинет, к камину…

Харри Проглоттер вспомнил, как месяц назад над ним издевался Джеймс Барахлоу:

— у ректора в кабинете есть камин. Это дверь в другой мир. Ночью мы с пацанами туда проберемся. А тебя, Проглоттер, не возьмем.

— Почему? — обиженно надулся тогда Харри.

— Потому что у тебя зад не пролезет. Ладно, шучу. Возьмем. Там, говорят, дракон вход сторожит. Так мы его тобой накормим… Не дрейфь! Шучу снова…

— Проглоттер! Ты меня слушаешь? — услышал Харри голос Двуликого Бабаянуса.

— Да, мастер-маг, — промямлил мальчик.

— Тогда равняйсь-смир-р-р-рно! Первый пошел…

III

Есть много теорий о происхождении сущего. Вот пример.

На заре веков, когда не было ни людей, ни зверей, ни планет, а Вселенная еще не придумала, чем она хочет стать, мир был един. Следует оговориться: речь идет о доступной для нашего познания части мира. Непостижимая матрешечность бытия не позволяет нам рассуждать о целом, так как мы болтаемся на своем уровне вложенной «матрешки» и не имеем системной возможности заглянуть выше.

Так вот, некогда наша Вселенная была самым натуральным паштетом с одинаковой температурой в разных точках. Затем этот паштет испортился и стал разлагаться. На его комочках образовались очаги жизни. Здесь аналогия с паштетом заканчивается и начинается научная фантастика.

Процесс гниения привел к распаду Вселенной на несколько параллельно существующих. Благодаря магии, физике и другим псевдонаукам можно открывать лазы в соседние миры. По сути, путешествие между подмирами — вопрос управления энергиями.

Не станем приводить здесь длинные математические формулы и техническое описание громоздкой установки. Нам достаточно знать, что тривиальное заклинание «Варблапук торпыздынь! », произнесенное над… А впрочем, не будем делиться с вами этим секретом, а то наступят хаос и анархия.

Ректор магической школы, великий маг и учитель товарищ Мастдай Глюкообильный варблапукнул свой торпыздынь в камин. Получилось очень удобно и эстетично (вместе с примечанием слишком запутанно). В силу темперамента и психологии Мастдая его ворожба обладала рядом особенностей. Например, пламя в камине иногда надолго замирало, затем поверх язычков огня возникало красиво написанное сообщение «Камин совершил недопустимую операцию и будет загашен».

Школьный фонтан, спроектированный ректором, чуть ли не каждый день заявлял, что «поток воды не может быть оцифрован и будет закрыт», а луг, выращенный Мастдаем, говорил, мол, «отрос высоковато и будет перерыт».

Кристальный шар в главном зале заседаний Хоботаста норовил выйти в Высший Эфир и зарегистрироваться либо скачать оттуда таинственные апдейты.

Но вернемся к камину.

Харри Проглоттеру действительно потребовался хороший пинок, чтобы протиснуться в иной мир. На том конце и правда топтался дракон-охранник, однако, на счастье Харри, зверь был недомерком, а мальчик настолько ускорился, что попросту налетел на сторожа и размазал его по стене пещеры.

Молли и Джеймс, появившиеся сразу вслед за Харри, брезгливо разглядывали окровавленного мага-толстячка, пока тот переодевался в чистое.

Пещера была освещена вечными бездымными факелами. На потрескавшихся стенах виднелись странные надписи вроде «Achtung» и «Hitlers Bиnker» , а также другие, не менее загадочные. Под ногами болтались какие-то ржавые металлические капсулки, невразумительная ветошь и скелеты крыс.

Проглоттер выбросил испачканные штаны и рубаху в угол, закинул рюкзачище за спину и скомандовал:

— Ну, пойдемте, а?..

— Ага, ливер, — хмыкнул Барахлоу. — Только главный здесь я, несмотря на то что проквакал этот маразматик Бабабянус.

— Вот как? — насупился Харри Проглоттер. — Придется сразу объяснить, кто тут бугор.

И он полез в карман за волшебной палочкой.

Это у всяких заучек палочки красивые и аккуратные, а у Харри она была кривая и сучковатая. Поэтому пока он силился достать главный магический инструмент, Джеймс выхватил свой и атаковал. Невидимый удар отбросил Харри на лозунг«Н. + Е. = L.». Проглоттер охнул и стек вниз.

Тут в драку вмешалась до этого молчавшая и с интересом наблюдавшая за схваткой Молли. Она свела руки и как бы толкнула ими воздух в направлении Барахлоу. Джеймса подхватило и впечатало в стену.

— Так, мальчики, раз уж вы не можете поделить власть, то командовать походом по-любому буду я! И да поможет мне Великая Масса, Умноженная На Ускорение Свободного Падения, — Молли подпрыгнула вверх и зависла в полутора метрах от пола, сплетя ноги калачиком. — Есть возражения?

Возражений не было.

— Вот и здорово. Тогда пошагали, — Молли кинула свой мешок Джеймсу. — Барахлоу, понесешь мое барахло.

— Неоригинально, — скривился Джеймс. Мальчишки, кряхтя и стеная, поднялись и отправились за плывущей по воздуху Молли. Впрочем, ей вскоре надоело рисоваться.

Неимоверно скучный тоннель вел путников в неизвестность. Они чувствовали, что постепенно спускаются всё ниже и ниже, хотя ступеней и особо резких наклонов не было. Джеймс затянул веселую походную песню о вещем Зигфриде. Эта нетрадиционная германская песнь нравилась ему вопиющей недостоверностью и залихватской безграмотностью:

Как ныне сбирается вещий Зигфрид

кому-то навешать за что-то,

их что-то чему-то подвергнуть хотит

и даже ухлопать кого-то.

В папахе, при сабле, довольный вполне,

с дружиною едет на борзом слоне.

Из темного леса навстречу ему

шарашит друид полупьяный,

покорный лишь Тору старик одному,

прикинулся он обезьяной.

— Откуда дровишки? Ой, то есть ответь,

друида варлорд вопрошает,

как скоро умру я? И как моя смерть

придет? И что ей помешает?

Открой мне всё точно, не бойся меня,

в награду тебе я не дам пендаля.

— Геройских пинков не боится мой зад,

и княжеский дар мне не нужен.

Сейчас предреку я тебе всё подряд,

но знай, что я децл контужен.

Итак, завтра всыплешь врагу ты весьма

и станешь крутым и в фаворе,

прибавится силы, достатка, ума,

и мимо прошастает горе,

тебя ни фига не возьмет ничего,

но примешь ты смерть от слона своего.

— Вот это дела… — Зигфрид тихо сказал,

какая крутая подстава!

Любимый мой слон!.. — Деду пендаля дал

и дальше поехал за славой.

Не очень словам он друидовым внял,

но всё же, стремаясь, слона поменял.

Наддал Зигфрид перцу врагам и своим,

с победой домой воротился.

— А где же мой слон? Мы не виделись с ним!

Слона мне! — он распорядился.

Любимца доставили сразу к нему,

и к другу наш Зигфрид прижался.

Вдруг мышка шмыгнула под ноги слону

и он, как дурак, испугался.

На пальму вскарабкался, словно медведь,

но древо не стало полтонны терпеть.

Сломалася пальма, истошно хрустя,

и слон полетел на Зигфрида.

А тот не отпрыгнул, чуть-чуть стормозя,

В лепешку был сдавлен. Обидно.

Вот так и случилось, как видел старик:

провидческий дар у друидов велик.

Бойцы вспоминают минувшие дни

и битвы, где вместе лажались они.

Не задумываясь над тем, как в германскую песню попали друид, слон и пальма, Харри и Молли с энтузиазмом подпевали крепышу Барахлоу. Шагалось весело и легко. Задорные голоса размножались сводами пещеры, и создавалось впечатление, что движется целый отряд.

Трепещи, враг!

IV

Неисповедимы пути зла. Весть о том, что великий мастер-маг Двуликий Бабаянус готовит Волшебную Шаурму, облетела весь инфернальный мир. Сотни глаз и тысячи ушей подсматривали и подслушивали за школой магии. Темные силы завербовали пятерых учеников, дворника и двух хромосомов. Правда, от последних толку не сыскалось, но ведь сила не только в качестве!

Информация из школы Хоботаст тайно стекалась в главный форпост Мирового Зла.

Высоко-высоко в горах, на самой высокой вершине стоял жуткий, страшный, умопомрачительно гадкий замок. Ужасные линии, отвратительная лепнина, садистские фрески и маниакальные башни… Говорят, это всё придумал и построил древний сумасшедший художник Церетеллиус. В этом неприступном замке и находился форпост Зла.

Огромный зал, расписанный в хохломском стиле сценами пыток, никогда не пустует: на троне сидит Большой Брат, перед ним светится Недреманное Око, а вокруг суетятся тысячи рогатых клерков…

Один из них, трясясь, упал на колени перед властителем Зла и забормотал:

— Не вели прерывать существование, вели обратиться вербально, о Большой Брат!

Нечеловекоподобное существо, которое и было Большим Братом, открыло сразу семь глаз из восьмидесяти девяти, хрустнуло седалищным нервом и прорычало правым нижним ртом:

— Вербализируй.

— Двуликий Бабаянус приготовил особую Шаурму и держит ее в своем кабинете, на столе. Она никак не охраняется. Смиренный раб дерзнул предугадать ваш хитромудрый план по уничтожению Шаурмы. Агент Ученик-1 подменяет контрольную работу Харри Проглоттера по алхимии, дабы Бабаянус вызвал того на пересдачу. Агент Ученик-2 задерживает Двуликого в коридоре, а прожорливый Проглоттер съедает Шаурму. Далее возможны два сценария. По первому Проглоттер становится Воплощением Чистого Зла. По второму Бабаянус отправляет его за мегапургением. От нас требуется перехватить Проглоттера и держать его в плену, пока не вызреет Зло!

Большой Брат раздумчиво почесал головозадницу:

— Эх, Бабаянус-Бабаянус… Почему он именно сейчас в Белой фазе своей долбаной жизни? Ладно, раб, ловко ты предугадал мой план. Быть посему. Вот тебе генеральское кольцо в нос и тюбетейка с царского плеча.

Одаренный чертяка побежал воплощать план, а Большой Брат заглянул в Недреманное Око.

На глаза Большого Брата упала дымчатая поволока, его хелицеры и щетинки синхронно закачались… Большой Брат нырнул в разверзшийся перед ним омут.

— Шир-р-р-р!.. Бэггин-с-с-с-с… — загудело вокруг. — Тьфу ты, екширский гемпшир!.. Привет, Брат!

— Ага, здорово-корова, — сплюнул в ментал Большой Брат.

— Ты что? Ты же брат мне! — обиделось Око.

— Не дуйся, злой я сегодня. Сил нет, как что-нибудь содеять хочется.

— Сил нет? — промолвило Око. — Вот скажи мне, Брат, в чем сила? Молчишь… А наша сила в единстве. Поэтому возьми веник да приберись. А то мусоришь тут, плюешься. А ментал засорять нельзя: непрочищенная чакра хуже рязанского городского коллектора!

— Ладно, не ворчи, — примирительно хмыкнул Большой Брат и занялся уборкой.

Когда внутренний мир Недреманного Ока был вычищен, оно промолвило:

— Ай, молодца! Теперь еще яснее зрить буду. А ты не печалься, утро вечера похитрее. Твой план уже работает по второму сценарию. Посылай перехватчиков, а сам съешь пару младенцев да отдохни. До связи.

И Большой Брат снова ощутил себя на троне форпоста Зла.

Да, с тех пор, как пропал Вольтаморд, в лавке остался он, Большой Брат. Положение главного давало много приятных преимуществ, и сегодня он обязательно сожрет пару младенцев в томатном соусе!

* * *

Между тем в желудке Харри Проглоттера заурчало. Тихо так, вкрадчиво. Недолго, но тревожно.

Харри как раз спорил с Барахлоу о том, кто сильней фальшивит. Проглоттер замолк на полуслове, прислушиваясь к себе и поглаживая брюхо.

— Что, ждешь маленького? — съязвил Джеймс.

— Сейчас ты большого дождешься, — неплохо отбрехался Харри, но настроение от этого не поднялось…

Путники шли дальше. Воздух в пещере постепенно становился влажным, в лица детей потянуло соленым. чуть затхлым ветерком.

— Выйдем к морю, — предрекла Молли.

Через пару сотен шагов появилась развилка. Ребята растерялись.

— Дует из обоих коридоров, — констатировал Барахлоу, походив по ним с зажженной спичкой.

— Ладно, Проглоттер, — обернулась к толстяку Молли. — Куда идти? Бабаянус говорил, ты знаешь… по-любому.

— Может, сделаем привал? — робко спросил Харри.

Отобедав вялеными хромосомами, Джеймс и Молли задремали. Проглоттер не ел: мастер-маг запретил. Даже Нельзяблик вылез из-за пазухи и поклевал. Харри проникся к себе острым сочувствием.

Он прислушался к животу. Там еле слышно ухало и поскрипывало. Потом, словно поняв, что Харри подслушивает, Шаурма затихарилась.

Проглоттер закрыл глаза и заснул. Харри приснился черный-черный человек в плаще, штанах и сапогах, в блестящем шлеме-кастрюле и с каким-то пошлым обрезком синего луча в руке. Рядом с лученосцем топтался серенький мужичонка в старом поношенном костюме-тройке. На носу серого сидела прищепка.

Черный протянул руку к Проглоттеру и сказал что-то типа: «Соmе with mе, son! If уоu would know the power of the Dark Side!.. » Что он точно произнес, Харри не знал, поэтому серый мужик прогундосил перевод:

— Пойдем со мной, сын! Если бы ты только знал силу Темной Стороны!

— Какой я тебе сын, дурень с прищепкою?! — вымолвил Проглоттер.

Серый разозлился. Его одежда резко потемнела, костюм превратился в длиннополую хламиду, а из-за спины будто бы вырос капюшон, самопроизвольно накинувшийся на голову серого. Лицо его, прежде обыкновенное и неприметное, теперь состарилось и почти посинело.

— And now, young jedi, уои will die, — торжественно произнес серый, и из его пальцев ударили гадкие молнии.

— Вы меня с кем-то путаете! — заорал Харри Проглоттер, закрываясь от разрядов руками, и проснулся.

— Ни с кем мы тебя не путаем, — заржал Барахлоу. — Я уж думал, мы тебя не добудимся.

— И нечего было так орать, — добавила Молли. — Доставай свою драную карту…

Проглоттер полез в рюкзак и извлек пергамент. К великому разочарованию троицы, масштаб был, мягко выражаясь, не тот. Великоват был масштаб.

Развилка не поместилась в карту…

— Толку от тебя, как от Василиска яиц, — процедил сквозь зубы Барахлоу.

Джеймс с Молли отошли и стали обсуждать, какой путь выбрать.

Харри Проглоттер был готов разреветься. Он тупо уставился в карту, проклиная Бабаянуса, Шаурму и магию, как вдруг…

— Ребята! Карта уточнилась! — заверещал Проглоттер. — Нам направо!

V

Самая главная Вселенская Истина заключается в том, что преоглодазный тороблозмор кэтраблюйируется в атрамоштыльную пантастрибляцию, причем исключительно уфадлеарно.

Иными словами, Высшая Правда с нами, людьми, ничего общего не имеет.

Мы смиренно принимаем мир таким, какой он есть. Многие его особенности мы еще не познали. В частности, никто из живших ранее и практикующих ныне колдунов так и не раскрыл феномен самонаводящейся карты. Зато рисовать научились.

Мы похожи на подопытных собачек, которые жмут педальку, дабы зажечь лампочку. Ведь когда горит лампочка, появляется сосисочка. В чьей божьей руке только что была колбаска и какие небожители Чу Бай Сы дают ток, мы, как и собачки, не ведаем. Зато пользуемся.

Здесь возникает очередной повод пофилософствовать: что мы станем делать, если в один прекрасный день придет счет за электричество?.. Но не будем отвлекаться.

— Шайтанский манускрипт! — восхитился Джеймс, глядя на карту.

Сейчас она подробно показывала пещеру до самого выхода и кусочек открытой местности.

Практичная Молли не завизжала от радости, а пнула сидящего на полу Харри:

— Вставай, Проглоттер, пора двигать.

Харри спрятал карту и, кряхтя, поднялся. Шагалось легко, так как пещера теперь заметно углублялась. Становилось влажно.

Вскоре коридор расширился, и через пару сотен шагов Харри, Молли и Джеймс остановились на пороге круглого просторного зала, полностью залитого водой. Дна не было видно, хоть вода и выглядела чистой. Она стояла абсолютно спокойно: ни ряби, ни волн. Словно гигантское стекло.

Каменный пол обрывался сразу же, как только заканчивался коридор. Потолок, невообразимо высокий, попросту не был различим. Идеально ровные серые стены с неразборчивыми знаками и грязными подтеками наводили на мысли о тюрьме и канализации.

Отчего-то было светло, хотя никаких источников света путешественники не видели. В этом фантастическом бассейне царила вековая тишина, заставляющая задержать дыхание и почтительно замереть.

Ребята остановились в нерешительности.

— Неча думать, прыгать надо, — сказал наконец Джеймс. Харри и Молли посмотрели на него как на идиота. — Чего это вы смотрите на меня как на идиота? — нахмурился Джеймс. — Должны же мы были начать мозговой штурм хоть с чего-нибудь, а?

— Кхм… да, конечно! — излишне усердно закивал Харри.

— Брось клоунаду и погляди в карту, — скривилась Молли.

Проглоттер засопел, борясь с рюкзаком: правая рука запуталась в лямке. Мальчик затоптался на месте, затем оступился и полетел в странное озеро.

— Вот бегемот! — хохотнул Барахлоу, глядя на барахтающегося Харри и расходящиеся от него круги.

Молли быстро выхватила палочку и направила ее на купающегося товарища.

— На трибунах становится тише… — начала она плести заклинание. — Это значит, что встрече конец… До свиданья, наш ласковый Миша…

— Ты гляди: полетел холодец! — прервал ворожбу Джеймс.

Поднявшийся над водой метра на два Харри снова рухнул со смачным «бульк!.».

— Доставай сам, дурак несчастный! — рассердилась на Джеймса Козазель.

Отсмеявшись, Барахлоу выхватил свою волшебную палочку и почти без слов переместил Проглоттера на каменный пол.

Харри отдувался, неуклюже ворочался, имея вид сугубо жалкий. Справившись с дыханием, Проглоттер ощутил холод. Пацана затрясло.

Молли запалила магический костер. Проглоттер протянул к нему руки. Стало теплее.

— С-спасибо, М-молли, — проронил он.

Барахлоу присел рядом и положил руку на плечо Харри.

— Ты извини, Проглоттер, что я смеялся. Ты на моем месте поступил бы так же.

— Л-ладно уж… — всхлипнул Проглоттер.

— Слушай, пока ты отогреваешься, может, расскажешь всё-таки, куда и зачем мы идем? — спросила Молли Козазель. — Кстати, можешь свободно раздеваться и сушить одежду, я свой парень, хоть и девка.

Проглоттер последовал совету Молли. Мокрый Нельзяблик выпорхнул и тоже устроился у огня.

— Грейся, Кабысдон, — виновато проговорил Харри.

— Ну, давай, Проглоттер, колись, — доверительно прошептал Барахлоу.

— Учитель Бабаянус говорил же… Мы должны добраться до Чмошища и взять у него супердезинтеграционный мегапурген для миссис Джопсон…

— Ладно, Харри, заливать, — укоризненно покачала головой Молли. — Бабаянус мужик хороший, но Двуликий по-любому.

— Всё бы вам правду какую-то узнавать, — сплюнул в костер Проглоттер, отчего пламя вспыхнуло ярче прежнего, да еще и со зловещим уханьем.

— Силен, — уважительно протянула Козазель.

Проглоттер продолжил, не замечая:

— Иногда правду лучше не знать. Я бы отдал свою коллекцию сушеных антиглобалистов за то, чтобы никогда не… — он всхлипнул.

— Помнишь гимн нашей школы? — неожиданно сменил тему Джеймс.

— Смутно.

— А я отлично помню. Еще бы, пять лет главным гимнюком был, пел каждое утро. Так вот, там слова есть: «Даром преподаватели время со мною тратили. Даром со мною мучился самый искусный маг». Ну, вранье же! Каким таким «даром»?! Мои родаки по тридцать тысяч евроблей в год платят!

— К чему это ты? — топнула ногой Молли.

— А к тому, что это там, в школе, можно заливать и всё такое! — вспыхнул Барахлоу. — А тут надо быть честным, как на исповеди. Поняли? Ведь от этого зависят наши жизни. Это пока в пещере бояться нечего, а дальше, по словам Бабаянуса, начнутся сущие Армагеддон и шоу-бизнес!

— Ты прав, конечно… — поник головой Проглоттер. — Хорошо. Истина заключается в…

— Нельзя, блин!!! — завопил вдруг Кабысдон и принялся нарезать в воздухе круги. — Атас, немцы! Аlаrm, alarm!

Ребята обернулись к озеру. И вскочили.

На них катились волны.

Пока маленькие.

Первые три вальяжно пробежали по ботинкам путешественников и затушили костер Молли.

— Смотрите, они увеличиваются! — воскликнул Джеймс.

— Шмотки в руки и по метлам! — скомандовала Молли.

Харри застонал:

— Метлы!.. Мы их забыли в кабинете Мастдая!

— Тогда деру! — уточнила Козазель, убегая обратно в коридор.

Парни подхватили вещи и помчались за ней.

Сзади слышалось медленное, но планомерное биение волн о стены. Удары становились тяжелее и тяжелее.

За очередным поворотом Барахлоу и Проглоттер налетели на остановившуюся Молли.

— Чурбаны! — процедила сквозь зубы девочка, поднимаясь с пола. — Вот, локоть разбила из-за вас, растяп. Я пока бежала, дотумкала, в чем фишка. Когда Харри упал вводу, пошли волны. Но они не затухли, а стали накладываться друг на друга. Вот такая мультипликация…

— Но по всем законам физики они должны были успокоиться! — возразил Проглоттер, протирая очки-аквариумы грязным платком.

— Лучше оденься, физик, — усмехнулась Молли. — Надо было внимательнее читать книгу великого Моментуса Клея «Особые среды: вызов традиционным законам…» Там, на странице семьсот пятьдесят три, есть статья о самовозбуждаемых волнах. А во втором издании…

— Хватит, — прервал лекцию Джеймс. — Лучше прислушайтесь. По-моему, вода нас настигает.

Из-за поворота вырулил мощный водный поток.

— Полундра-а-а-а!.. — заорал Харри Проглоттер, хватаясь за рюкзак.

В следующую секунду детей подхватила набежавшая волна и закрутила, закрутила…

VI

Проглоттер, Джеймс и Молли были пленниками. Пленниками капитана какого-то диковинного подводного судна. Капитан производил впечатление преступника и убийцы, но Барахлоу, похоже, видел в пленителе нечто большее.

Их судно было атаковано глубинными бомбами, и одна из них, кажется, угодила в цель… Харри очнулся на берегу. Он встал и пошел в дивный сад, напевая песню о девушке с глазами цвета моря, девушке с зелеными глазами. За молоденькой цветущей яблоней увидел Молли. Он сунул руку в карман и выгреб оттуда горсть крупного жемчуга.

— На, бери, — протянул Проглоттер драгоценные камни Молли.

И вдруг камни зажглись и сгорели, как какая-нибудь ветошь на уроке волшебного терроризма. Харри поглядел на девочку. Но это уже была, простите за прямоту, не девочка. Это был Вольтаморд.

Да-да, зловещий Вольтаморд, чье фото красуется в каждом учебнике по Темным Силам. Злой волшебник манил Харри Проглоттера пальцем.

— Арона-а-акс! — истошно заорал Харри совершенно неуместное заклятие, падая и пряча лицо в песке.

— Какой в брамбафлегор Аронакс?! — услышал Проглоттер слабый голос Джеймса Барахлоу. — Хватит валяться, пора скарб собирать.

Харри поднял лицо, выплевывая песок, и открыл глаза. Свет ослепил его, но ненадолго.

Прозрев, Харри увидел, что лежит на пляже, рядом стоит на четвереньках Молли, а чуть поодаль качается на неверных ногах Барахлоу.

Харри перекатился на бок и попробовал сесть. Удалось. Теперь он мог видеть озеро, горы и полоску берега с разбросанными по ней вещами.

— А как мы спаслись? Где пещера? — просипел Проглоттер.

— Я помню, как мы попали в тот круглый зал и почти утонули, — ответила Молли. — Потом дно стало подниматься. Вы с Джеймсом лежали без сознания, я даже подумала, вам кранты. В дне открылся люк, и оттуда вылез человек. «Привет, сказал он, — меня зовут капитан Немой». Да, Немой… Или как-то так, не важно. Важно то, что я вырубилась. А потом мы все пришли в себя. Здесь.

— Странная история, — почесал нос Проглоттер. — И, между прочим, где мой Нельзяблик?

Кабысдона нигде не было: ни за пазухой у Харри, ни в рюкзаке, ни на берегу.

— Утонул. Прощай, Кабысдон, — прошептал мальчик.

И тут у него в животе громко ухнуло.

— Ипатьевская мандрагора! — выбранился Харри. — Я должен принять таблетки!

К счастью, его рюкзак был цел и невредим. В одном из карманов лежал антифесталиум несвариус. Харри Проглоттер проглотил несколько таблеток, запивая их водой из припасенной для этого случая фляжки.

Вещам Молли Козазель повезло куда меньше. Юная заучка зачем-то набрала кучу книг. Почти все они вывалились из мешка и теперь плавали у берега: мокрые и жалкие.

Молли стояла на коленях и плакала, сжимая в побелевших кулачках два кинжала. Погибли и «Сборник непечатных заклинаний» Виктуара Темнолицына, и «Отмороженность. Руководство для начинающих» маркиза де Огорода, и «Тысяча волшебных трав и грибов» Викториуса Пелевиниума, и «Сказочные существа и места их обитанию» Торча Ганджубаскова, «Сила разума: руководство по самозащите.» Иммануила Ахримановича Бабай-оглы…

— Брось реветь, стыришь из школьной библиотеки новые, — попытался успокоить девочку Джеймс. Как обычно, в своем духе.

Дети подобрали то, что смогли спасти, и побрели от берега. Впереди был лес — густой и потому темный. Между деревьями стояла автомашина с открытыми дверями и багажником. Рядом была разбита палатка и горел костер. Пятеро людей сидели на подстилке, ели, пили и громко разговаривали. Однако содержание беседы осталось для Харри и его друзей загадкой, так как из авто неслась сумасшедшая музыка.

3азевавшиеся птицы, пролетавшие над гремящей машиной, теряли ориентацию в пространстве и валились наземь подобно подбитым игрокам в квидиш.

Вокруг этого своеобразного стойбища валялся разноцветный мусор: целлофановые пакеты, бумага, бутылки и прочий хлам.

— Проклятые шмуглы! — возмущенно потряс кулаком в сторону лагеря Проглоттер.

— Вообще-то, шмаглы по-любому, если ты хочешь правильно грубить, — заметила Молли.

Проглоттер посмотрел на нее и сказал примирительно:

— А, забудь, разница переводов.

— Чего?! — не поняла Молли.

— Забудь.

И они вошли в лес.

По звериной тропе шагалось легко. Повеселевший Джеймс снова запел. Теперь это была бравая песня о странном лихом Интернационале — бессмысленном и беспощадном:

Гоп-стоп, проклятьем заклейменный!

Мы подошли из-за угла.

Кипит наш разум возмущенный:

ты много на себя взяла.

Теперь расплачиваться поздно

до основанья, а затем

ты посмотри на эти звезды:

кто был ничем, тот станет всем.

Это есть самый модный в синагоге отходняк,

с Интернационалом всегда везде ништяк!..

Тем временем над миром сгущались сумерки. В том смысле, что уже вечерело.

Путники залезли на раскидистый многовековой дуб, где при помощи банальной магии быстро сотворили знатный шалаш. Молли и Джеймс наскоро поснедали, стараясь не дразнить худеющего Харри. Он еще в пещере соврал им, что сел на диету.

В полночь на прогалину перед дубом явился умрун. На мертвяке была старинная форма царского офицера времен 1812 года, изрядно посеченная осколками бомбы.

— …Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны. Да, вот он, дуб… — бормотал пришелец. — Да, он прав, тысячу раз прав, этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!..

Правда, ребята его не услышали: то ли говорил тихо, то ли монолог был и вовсе внутренним…

На другом конце леса из чащи вышли два кентавра. Они долго глядели на безоблачное звездное небо.

— Что ж, — изрек один из них через два часа. — Луна-то нынче отливает красным…

— Дурной знак, — его спутник топнул задними копытами.

— Однозначно.

И они удалились в самую глушь. Большая грустная Луна мерцала холодным серебром. От чуть ущербного ее диска вправо сбегала красненькая струйка. Она, конечно, рассеивалась, но зрелище было воистину зловещим…

VII

Нужно подчеркнуть, что школа магии Хоботаст занималась не только абстрактной ерундой, но и приносила конкретную пользу. В частности, уже известный читателю магистр животнологии Биогумус Плодовитый вывел замечательное насекомое мантравошь.

Самочки этого уникального животного умели извлекать долгий звук «ом-м-м-м», а самцы — музыкальное «рам-м-м-м». Мантравошь издавала столь приятные буддийскому уху звуки исключительно в брачный период. Таковой начинался сразу же, как только носитель входил в состояние медитативного сосредоточения.

Таким образом, мантравошь размножалась, а ищущий делал еще один шаг к Божественной Истине, слушая правильные песнопения.

Настоящие просветленные внимали «ом-м-мам» И «рам-м-м-мам» беспрерывно. К вящей радости насекомых.

Школа гордилась и другими изобретениями. Ее преподаватели и талантливые ученики дали миру водку с антиперегарным покрытием, сухую воду, сладкую стекловату, вечный двигатель отседова, ментальное протезирование, пломбирование кармы и прочие примочки типа специальных графитовых щеток, снимавших с круга сансары халявное электричество.

Двуликий Бабаянус прославился тем, что породил материалистическую диалектику, которая позволяла объяснить любое явление без магических выкладок, силой одной лишь демагогии. Эту социальную инновацию незамедлительно внедрили в среду шмаглов (так маги называли тех, кто не был отмечен даром ворожбы). С тех пор пудрить им мозги стало значительно легче!

Бабаянус как раз сидел после уроков в своем кабинете и полировал медаль «За лучшую иллюзию XIX-XX веков», когда дверь открылась и на пороге появилась мисс Маннис Пфенингз, секретарша ректора. Она обвела острым, как ланцет, взглядом комнату чародея-алхимика, от чего на твердых предметах появились глубокие царапины, а на мягких (вроде портьер) — порезы, и сказала:

— Бабаянус, вас вызывает М.

Так секретарша называла ректора Мастдая.

Голос мисс Маннис Пфенингз был неимоверно высок. Несколько реторт и пробирок лопнули. Зелья выплеснулись на пол. Произошла бурная алхимическая реакция с выделением тепла и света, в народе называемая взрывом.

Бабаянус отвлекся от натирания бляхи, убрал последствия взрыва, рассеянно махнув волшебной палочкой, и стакан спирта. Потом со вздохом отложил любимое занятие и поплелся за секретуткой.

Мастдай Глюкообильный сидел за столом и, по обыкновению, вершил многие дела сразу: что-то писал левой рукой, чесал нос правой пяткой, вел беседу по волшебному телефону, прижав плечом трубку к уху, курил, выпуская кольца, правой рукой гладил кошку и при этом качал пресс.

Конечно, почерк был неразборчив, пятка постоянно попадала в глаз, трубка падала, и ее приходилось поднимать, отвлекая одну из рук, дымные кольца получались квадратными, а кошка стоически терпела наглаживание против шерсти.

Но факт был налицо: многозадачность — реальность, а не миф.

— Проходи, Двуликий, садись, — указал взмахом брови на свободное кресло Мастдай. — А? Это я не вам… Конечно… Безусловно… Непременно перезвоню… Хотя вы правы, могу и сейчас… После сигнала?.. Тьфу, ты! Никем-В-Приличном-Обществе-Неназываемый тебе в мембрану!.. Это автоответчик!!!..

Мастдай разъяренно бросил трубку мимо телефона, но не стал подбирать, а лишь махнул рукой. При этом пятка снова угодила в глаз.

— Слушайте, Бабаянус, — проговорил, морщась, ректор. — Слышал я, вас там гадостью всякой травят…

— Не меня, Мастдай! — смутился мастер-маг. — И не травят. Так, мальчонка один, Харри Проглоттер, несвежую Шаурму съел. Вот брюшко-то и скрутило. Он сейчас в Потайной комнате отсиживается безвылазно.

— А, Харри… Да, знакомая ситуевина. Надо приказать дежурным по зачистке пару дней в сортире не мочить, наверное… Но вы уверены, что всё пучком?

— Почти точно! — предельно искренне ответил Бабаянус.

— Вот и ладушки. Тогда помогите мне, пожалуйста, с эликсиром. Вы же алхимик, и у вас обязательно должно быть что-нибудь от головы…

— Какого рода зелье вас интересует, ректор? — участливо поинтересовался Бабаянус.

— Беда, друг мой! Сущая напасть: не хватает памяти! Я уж и лишнее удалил, и старую неактуальную информацию заархивировал, и правое полушарие отформатировал новым экономным способом, но всё равно — мало!

Мастдай подался вперед, буравя мастера-мага пытливым взглядом.

— Хм, проблема действительно серьезная. Я погляжу, что можно забодяжить, уважаемый Мастдай, — учтиво поклонился Бабаянус. — Если вы не против, я займусь этим сейчас же.

— Было бы фантастически, достопочтимый мастер-маг, — просиял Глюкообильный.

И Бабаянус, обрадованный столь редкой возможностью быстро сбежать от ректора, пошел к выходу.

— Штирлиц, а вас я попрошу остаться, — хитро при щурился Мастдай.

От спины Бабаянуса отлип полупрозрачный человекоподобный призрак в форме штандартенфюрера СС и, досадливо потирая лоб, вернулся к ректору. Штирлиц был личным призраком Мастдая, которого тот никогда не выпускал из своей резиденции.

Штирлиц слишком много знал…

Мастер-маг алхимии вернулся к себе. Натирать медальку не хотелось. Каждый визит к Глюкообильному портил ему настроение. Вот, теперь нужно готовить уплотнительный отвар… Или ну его в кочерыгу?

— А гляну-ка я на Проглоттера, — решил старик, ковыляя к личному хрустальному шару.

Неясная дымка долго не желала расступаться. Потом наконец молочная мгла внутри шара растаяла, но Бабаянус увидел отнюдь не Харри Проглоттера, а дурацкие разноцветные шумы, играющие в хрустале. Маг нетерпеливо постучал по прибору волшебной палочкой. Шумы сменил бланк совершенно чужой телеграммы. Она гласила: «ГРУЗИТЕ ЖИДКИХ ТЕРМИНАТОРОВ БОЧКАМИ ТЧК БРАТЬЯ ВАЧОВСКИ). Адресовалось послание толи какому-то Камерону, то ли в Камерун.

— Вольтаморд знает что творится! — в сердцах ругнулся Бабаянус и оставил попытки дозвониться до Харри.

Мастдай Глюкообильный также ничего не смог сделать со своими средствами связи. Налицо были все признаки Глобальной Перегрузки.

— Так-так-так, — застучал пальцами по подбородку ректор. — Затевается странное…

Он надолго задумался, затем очнулся и крикнул:

— Мисс Маннис Пфенингз! Вызовите учителя Лохкарта, пожалуйста! — Мастдай еще поразмыслил и добавил: — Пусть зайдет часиков в пять. А сейчас мне надо в Министерство Подбрасывания Иногда Денег Образованию и Раздачи Прочей Милостыни…

VIII

Гадкая мерзостная пакость, молниеносно пробежав по скользкому полу, прыгнула на лицо оцепеневшего от страха Харри Проглоттера. Сейчас она была похожа на небольшого осьминога, вцепившегося в голову мальчика. Харри пытался избавиться от жуткого душителя, но хватка была стальной, а руки юного мага слабыми… Дышать!..

Великий ужас обуял Проглоттера, и он проснулся. Ощупав мокрое от испарины лицо дрожащими руками, он убедился, что ничего не произошло… Мальчик успокоился и вновь сомкнул веки.

Теперь Харри видел себя как бы со стороны. Он лежал без сознания на кушетке, с прилипшей к лицу мерзкой пакостью, а какие-то люди обсуждали, можно ли ее снять.

Вдруг это видение прервалось, и началась совсем уж непонятная галиматья: незнакомые почти нагие девы убеждали Харри помазаться снадобьем от пота; суровые, но справедливые мужчины пили эль разных марок одна лучше другой; прыщавые подростки хрустели шоколадками, а таинственное и строгое МНС РФ заклинало нечисть выйти из тени.

К счастью, этот непостижимый шабаш скоро закончился, и мальчик ощутил себя в сознании. Гадкий осьминог отвалился, Харри подташнивало и тянуло на солененькое.

«У меня будет маленький?!» — подумал Проглоттер, ощущая странное движение в животе.

Затем Харрину утробу пронзила адская боль, и он увидел, как кожа на его брюхе натягивается и рвется. Оттуда высунулась склизкая головка с острыми зубками и злыми глазками. За головкой тянулось длинненькое чешуйчатое извивающееся тельце.

— А-а-а-а!!! Это не мой! Это чей-то чужой!!!.. — завопил Харри Проглоттер.

Тем временем твареныш полностью вылез и юркнул в вентиляционное отверстие.

— Чужой!.. — всхлипнул ему вслед мальчик.

— Где чужой? — грозно вопросила Молли Козазель.

Харри открыл глаза. Над ним стояла в боевой пружинистой стойке сонная Молли с двумя кинжалами в руках.

— Нигде, — пропищал Проглоттер, стискивая руками целехонький округлый живот. — Это просто сон.

В предрассветной мгле было видно, как девочка разочарованно прячет клинки.

— Задолбал, толстый, — пробурчал Барахлоу. — Вечно тебе кошмары снятся, трус несчастный.

Джеймс перевернулся на другой бок.

Однако сон был испорчен. Ребята, зевая, свернули свой высотный лагерь. Молли и Джеймс неторопливо позавтракали.

Начало трапезы выдалось забавным.

— Ну, Проглоттер, ты и заспанец, — привычно издевался Барахлоу, извлекая из рюкзака еду. — Боишься всяких глюков, а между прочим, вполне вероятно, что всё вокруг не более чем еще один сон. Большой и толстый. Не как ты, конечно. Шучу. Короче, как бы иллюзия кругом натуральная, а не реальность… Понимаешь, ложки нет.

— Эй, это из другой сказки! — укоризненно покачала головой Молли.

Джеймс хмыкнул:

— Не умничай. Я говорю, ложки нет. Жрать нечем, понимаешь?

Он высунулся из шалаша, озираясь в поисках не понятно чего.