Глава 8

Республика Добра управлялась взвешенно, разумно, грамотно. До тех пор, пока не наступал кризис. Привыкшие к размеренному быту начальники терялись перед мало-мальски серьезной угрозой.

Тогда свое веское слово говорил так называемый Первый и последний отдел, сокращенно ПИПО.

Здание ПИПО располагалось в столице Республики, городе-герое Эгрегорске.

В просторном фойе отдела рдело мозаичное панно, изображающее бой белого мага с черным. Наш поединщик, естественно, имел неоспоримое преимущество. Над сражением помещался известный лозунг, который Когда-то неверно поняли шмуглские адепты раскулачивания и коллективизации «Добро должно быть с кулаками».

ПИПО работал на острие конфликтов, разруливая критические ситуации старыми добрыми силовыми методами. Однако деятельность отдела не ограничивалась мелкими точечными ударами. Его сотрудники наладили на территории Республики Добра систему правоохранительных и левосберегательных структур.

Было в ПИПО и научное подразделение, знаменитое в ограниченных кругах революционными разработками наподобие робота под кодовым именем Эксперимент. Эксперимент, или экспериментальный илиционер, был нашим ответом американскому Робокопу.

Возглавлял ПИПО престарелый генерал Кларк Эгегейбл, ветеран колдовских войн с Империей Зла, кавалер ордена «За прекрасных дам», энергичный старик, любящий порядок и чтобы смирно. По свидетельствам сослуживцев, он путал опорос с купоросом, Онассиса с ананасом и дромадера с дармоедом. Зато брал на себя любую ответственность, скорее всего, просто не понимая, что вокруг него творится.

Любимым детищем генерала Эгегейбла было подразделение «Эльфа» — отряд молниеносного реагирования. «Эльфой» непосредственно командовал майор Дюжекрут Наворочинг, фигура одиозная, многим чиновникам Республики весьма неудобная. Багроволицый, дымящий, как паровоз, вонючими сигарами, Наворочинг мог чуть ли не с боем ворваться на заседание парламента и потребовать прибавки к жалованью спецназовцев. А мог и в президента пальнуть, но как-то не рассматривал такой возможности.

Кларк Эгегейбл вызвал любимого подчиненного. Майор вошел, чеканя шаг.

Генерал сидел за рабочим столом. В углу стояло знамя Республики, над креслом висел портрет птицы Феликс. В серванте стояли ряды всевозможных игрушечных солдатиков разных эпох и родов войск.

— Садись, Дюжекрут, — пригласил Эгегейбл. Чуют мои фибры, грядет заваруха. Сейчас позвонили слизняки из правительства. Просят как-то ускорить решение проблемы чертовой магии, растудыть их в код вечности. Что скажешь?

— Надо закинуть роту-другую в самое пекло астрала. Бойцы толковые, хитрые, что-нибудь придумают. С ними пяток первоклассных спецов-агентов.

— Ха, наши парни против астральной нечисти, то есть интеллект против волшебства, — генерал потрепал себя за седую бакенбарду. — Пошли роту, не больше.

— Да, и трех оперативников! — наклонился над столом Дюжекрут, с полуслова понимающий шефа. Помните миссию в Антарктике?

— В Арктике.

— Какая разница? Восстание леденцов было подавлено всего тремя моими ребятами, несмотря на то, что один из них девка.

— Да, кстати… Наличие в составе дамочки… Оно не влияет на морально-боевой дух подразделения?

— Никак нет, скорее, наоборот, — доложил майор.

Генерал откинулся в кресле, принимая философский вид.

— Тут, растудыть тебя во все инстанции, штука скользкая. Любовь — это тебе не картошку ломом чистить, тут все гораздо сложнее… Ах да, продолжай.

— Как раз ее и пошлем. Она лучшая. Спецагент Гобли Малфой. Грациозна, как тигрица. Опасна, как ведро цианистого калия.

— Наш человек! Действуй, Дюжекрут. Пусть она там всем начистит, растудыть их в третью степень.

Майор Наворочинг встал, отдал честь и промаршировал вон.

— Гобли, — по-отечески тепло произнес он десять минут спустя, приобнимая спецагента за плечи.

Малфой сразу поняла предстоит смертельно опасная миссия.

— Тебе, цыпочка моя, светит убийственно сложное задание, проходящее по нашей внутренней классификации под литерой «п». Ты можешь не вернуться, — майор затянулся и выдохнул едкий дым. — Ну, безусловно, дадим льготы семье. Компенсацию твоему любимому хомячку. Памятник поставим на Родине. Правда, секретный… невидимый…

— Не томите, сэр.

Наворочинг смутился, но тут же вернул себе маску сурового вояки.

— В общем, слушай приказ. Углубиться в инферно, выяснить, кто или что стоит за пропажами гражданского населения и волшебной энергии, вернуться. Третья часть задания элективна, то есть не обязательна к исполнению в случае смерти. С собой возьмешь этого, кента… ну, кентавра. Как его? А! Кобылинса! И какого-нибудь гнома, того же Стульча. Плюс рота прикрытия. Вопросы?

— У камикадзе нет вопросов, сэр, — зычно отчеканила Гобли Малфой. — Служу добру, а зло караю!

— Служу добру! — рявкнул в ответ майор.

Гобли нажала кнопку общей связи на браслете-передатчике и скомандовала

— Кобылинс, галопом ко мне! Стульч, такая же ботва!

Кентавр и гном явились через полминуты, причем коротышка прибыл первым.

— Солдаты Республики! — патетически возопила

Малфой, всматриваясь в лица подчиненных. — Мы на войне. На не начавшейся войне против неясно кого. Нам поставили задачу погибнуть, но не сдаться нырнуть в инфернет, чтобы никогда не вынырнуть. Судьба добрых людей в наших руках. Не посрамим?

— Ноль проблем, — буркнул гном.

— Я протестую! — воскликнул кентавр.

— Кобылинс, ты мне тут демократию не разводи, — процедила сквозь зубы Гобли Малфой. — У нас армия, а не палата психлечебницы. Мы должны отстоять идеалы нашей Республики. Даже ценой жестокой диктатуры и кровавых репрессий. Что ты морщишься? Да, я знаю, ты работник компьютерного отдела. Не тебя первого из компьютерщиков в полевые агенты переводят. Ни с хрена… Так что кончай бить копытом, не в стойле. Выступаем через два часа.

— Будет сделано. Голуму одеться — только подпоясаться, — постарался не падать духом Стульч.

— Мясники, — презрительно бросил Кобылине, цокая в свою комнату за вещами.

Такова планида солдат. Что нам остается делать? Безумству храбрых поем мы песню. Уму трусливых стихи слагаем…

Гобли Малфой прижала к груди фотографию юноши, в которого была влюблена. Пауль Артефриз… Самый молодой миллионер в мире шмуглов. «Ему, скорее всего, и не расскажут, как я погибну», — опечалилась девушка. Смахнула слезу. Суперагенты не плачут.

Глава 9

Двигаться по дуремаркету , не заглядываясь на лавки, невозможно. Харри Проглоттер страстно уговаривал себя не прельщаться яркими товарами и якобы дешевыми услугами. Но мимо шатра гадальщика он не прошел. Изображение дракона, новоприобретенный фатализм и тревога за друзей сделали свое дело.

На вывеске было написано шрифтом, стилизованным под иероглифы

Предсказывание и послесказывание

Равный небу Джу Ли Квам

Откинув полог, странник увидел комнату, в центре которой сидел вещун — круглолицый старичок с хитрыми глазками.

— Милости прошу! — пригласил мальчика хозяин. У входа лежало животное, похожее на коалу-вампира. Длинные острые клыки были сравнимы с бивнями. Зверь то ли рычал, то ли урчал. Его бурая шкура на боках волновалась в такт глубокому дыханию, создававшему специфическую атмосферу. Пахло сероводородом с примесью ванили.

Харри остановился в нерешительности.

— Не бойтесь, — сказал старик-вещун. — Сейчас дэнсяопинбол не опасен. У него аккурат вчера завершилась шаолинька. О, это страшный период. Зверюга лысеет, ломает руками и ногами разные предметы, крутит всякие нунчаки… В общем, вам повезло.

Гость оценил комнату. Полки, мебель, стены были серьезно испорчены. Ковры порваны. Перевязанный хозяин сидел на уцелевшей циновке, попивая чай из полуразбитой чашки.

— И как вы с такой зверюгой… живете? Трудно небось? — поинтересовался Харри.

— Как и для любого адепта Кай Фуй, для меня этого вопроса не существует.

— А что такое Кай Фуй?

— Кай Фуй, юноша, — учение о том, что жить нужно в удовольствие. Данное откровение Подарил нам древний философ Кайфуций, озаривший наш мир при династии Тань. В эпоху Тань народ предпочитал называть своих дочерей Танями. Кайфуций подверг критике такую практику, а затем и открыто попрал традицию, назвав всех своих дочерей (а их у него было семь) и даже сынов (которых насчитывалось в два раза больше) гордым именем Ли. Последователи неверно поняли жест мудреца, и понеслось — что ни ребенок, то Ли. По этому поводу сладкоголосая певица Ал Пу спела отдельную песню «То Ли еще будет, ой-е-ей!», народ подхватил «Во саду Ли, в огороде…» Однако Кайфуций славен прежде всего новой философией. Согласно этой философии, все происходит согласно этой философии. (Революционное открытие в деле построения доказательной базы, между прочим. Сколько лжепророков потом воспользовалось сим аргументом!..) По Кайфуцию, главное — наслаждение жизнью. Удовольствие — краеугольный камень, мерило мерил, начало координат. Не беспокойся, будь счастлив!

— Короче, жить нужно в кайф, — подытожил Проглоттер.

— Вы прирожденный адепт Кай Фуй, молодой человек! — восхитился точностью формулировки ДжуЛи Квам. — Но не стану больше отнимать ваше драгоценное время, перейдем к отъему ваших денег. Заглянем в будущее при помощи «И-ДЗЫНb!» Гадание по «Книге перемен» — вот что вам надо…

— Сколько? — спросил Харри.

— Три золотых, — поклонился вещун.

— Один.

— Два.

— Согласен.

— Деньги вперед.

Харри отсчитал две монеты. Джу Ли Квам взял их, проверил на зуб, удовлетворенно крякнул. Деньги исчезли в его широких рукавах.

Вещун взял высокую деревянную кубышку с торчащими из нее палочками. Встряхнул, повертел, затем потряс, словно приготавливал коктейль.

— На что или на кого будем гадать?

— На Молли Козазель, — сказал Проглоттер, хотя и замешкался, выбирая, о ком спросить.

— Подумай о ней и тяни палочку.

Харри вспомнил Молли, точнее эпизод знакомства. Был первый день Проглоттера в Хоботасте. Онвыходил из столовой с дополнительной порцией пиццы, а Козазель бежала поесть. Как всегда, с книжкой в руке. Столкнулись, разумеется. Пицца размазалась по Харриному лицу. «Извините», — смутилась Молли, но, оторвав взгляд от книжки, покатилась со смеху. Такой он ее и запомнил счастливо хохочущей, показывающей на него пальцем.

— Эй, юноша! — голос гадателя вернул Проглоттера к действительности. — Замечтались, что ли? Тяните жребий!

Харри вытянул. У кончика лучины было нарисовано несколько параллельных линий, часть из которых обрывалась.

— Посмотрим-посмотрим, — захлопотал Джу Ли Квам. — Отверстие в черточках. Дырка от бублика. Удача отвернулась. Но есть еще окно, Куда можно выпрыгнуть. Тяжелое ожидание. Нелегкий изнурительный труд, тщетный, он никак не сдвинет вашу подругу с мертвой точки… Вкратце все.

— Хотелось бы конкретнее, — надавил Проглоттер.

Вещун спрятал усмешку в рукаве, сделав вид, что чихает.

— Вы подобны древнему герою-полководцу Чай Паю. Одержав множество блестящих побед, Чай Пай все же потерпел поражение. Его спавшее воинство, атакованное белыми дьяволами, было рассеяно. Он, раненый, в сопровождении верного ученика и женщины-телохранителя, умевшей метать дротики с нечеловеческой быстротой, попытался укрыться на противоположном берегу Желтой реки. Но предательская стрела все же настигла Чай Пая… Нет, я неотождествляю вас с прославленным героем. Но может статься, вы повторите его судьбу. Тот тоже хотел конкретнее. И дохотелся.

— Она точно жива?

— «И-дзынь» не врет, — заверил его вещун.

— Спасибо.

Харри покинул лавку прорицателя, снова окунаясь в суету дурынка.

Оставалось еще одно дельце, которое хотел обстряпать Проглоттер узнать, мастдайвер он все-таки или нет. В прошлый раз, во сне, получилось так легко и непринужденно…

Сев в укромном уголке между двух торговых шатров, где его никто не потревожит, маг расслабился и произнес мантру— Харри крыша, Харри рама! Сработало!

Мастдайвер прыгнул на сервер Хоботаста. Пробежал в форум «Поговори С ректором». Там было пусто. Скамьи, колонны, кафедра. Харри поглядел на доску и обомлел, пялясь на красную размашистую надпись «я тут был».

— Старик Глюкообильный так и не догнал, — прозвучал сиплый голос, размноженный эхом.

«Что-то знакомое», — подумал Проглоттер и медленно повернулся к скамьям. Так и есть некто в коричневом балахоне. Мальчик почему-то обратил внимание на желтую грязь, прилипшую к полам балахона.

Лицо, скрытое капюшоном.

— Ты опять ко мне потянешься? — Харри оставался спокоен и сам этому удивлялся.

— Нет, это было бы слишком скучно, — рассмеялся резким неприятным смехом незнакомец. — Сегодня у нас будет пуляние мраморными скамьями.

Он взмахнул рукой. Скамьи, казавшиеся неподъемными, сорвались с мест и полетели в Проглоттера.

Вообще-то, по всем законам жанра, пареньку необходимо было состроить туповато-упрямую мину, выставить в отвращающем жесте ладонь, скамьи бы остановились, а затем безвольно упали…

Но Харри на подвиги не тянуло.

— Мама, забери меня отсюда, — спокойно шепнул он и очнулся в реальности.

Глава 10

Ах, эти черные очки…

Блеет Один и Блеет Два боролись с вампирьем, не снимая стильных очков не только на солнце, но и в мрачных канализационных шахтах. Тройка нападающих на Матрицу правдолюбов также видела мир отнюдь не через розовые очки. Даже последняя надежда Ночного Дозора передвигалась преимущественно в очечках… Та же история с айлбибакствующим Железным Дровосеком.

Супергерои наших лет предпочитают прятать глаза по многим причинам. Во-первых, они явно не до конца честны перед собой, а значит, и перед каждым из нас. Во-вторых… Ну, тут более сложный вопрос.

Жил-был в прошлом веке на острове Гаити очень злой диктатор Франсуа Дювалье — дядька, черный во всех отношениях. Он начал свой путь в политику деревенским доктором, как бы доказывая ленинский тезис что государством может управлять любая кухарка..

Для нашего повествования примечательна лишь одна деталь царствования гаитянского тирана. В какой-то момент он спелся с темными чародеями, практикующими Вуду. Дювалье был классическим шмуглом, не способным к ворожбе, но ему помогли зловещие друзья. (Кстати, это отнюдь не подтверждение того, что во всех бедах и непотребствах виноваты темные маги! Они лишь содействуют!) Диктатор сколотил маленькую армийку так называемых тонтон-макутов. По-нашему, вурдалаков. Подразделение выполняло карательные задачи и охраняло тело тирана.

Наводящие страх на простой люд тонтон-макуты либо действительно были мертвяками, либо старательно под них косили. Основной отличительной чертой тонтон-макута являлись черные очки, которые он не снимал ни днем, ни ночью.

Вот и получается, что метафорически и фактически обладатель черных очков — не жилец. Мертвяк. Виртуальный болван. Робот. Недокусанный вампир.

Как раз в черные очки недокусанного вампира уставился Харри Проглоттер, покинув инфернет.

— Привет, — сказал прячущийся за линзами неулыбчивый негр. — Я — Блеет. Блеет — это кликуха, а не глагол. Чего же ты, малый, в угол забился? Может, вампиров испугался?

— А откуда тут, в дуремаркете, вампиры? — удивился Харри.

Он немного позавидовал Блеету из-за кожаного наряда, а также всяких ножичков, арбалетиков и пистиков, обильно развешанных на теле главного врага упырей.

— Они повсюду, — строго проговорил Блеет. А после того, как расплодились вампиры, жрущие вампиров, и вампиры, жрущие вампиров, жрущих вампиров, вообще начался бардак. Но ты прикинь, а вдруг народятся вампиры, пожирающие вам…

— Да, настанет полный алес, — поспешно согласился Проглоттер. — Но ведь сейчас день, а ваши клиенты днем по рынкам не гуляют. Загара боятся.

— Верно. Зато в канализационных ходах можно шляться круглые сутки, — Блеет указал вниз.

Харри поглядел под ноги. О, да он сидел на люке! — Отойди-ка, не мешай деуnыризационным мероприятиям, — велел Блеет. — Меня наняла дирекция дуремаркета. Так что шевелись, крепыш… Слушай! А пойдем ко мне в оруженосцы? Будем как Дон Кихот и Санчо Панса, а?

— Спасибо, но у меня дела. Мир спасаю.

— Тогда удачи. Штука нужная. И кстати, зайди в лавку старины Транквилла. Перед битвой за мир его укольчики — самое оно. Я у него антивампирскую сыворотку покупаю. Отличное качество, не пожалеешь.

— А где лавка-то? — оживился Харри.

— Вон, видишь мачту с большим рекламным шприцем на вершине? Лавка Транквилла там. — Блеет снял крышку и начал спуск в люк. — Счастливо, малыш!

— И вам. На досуге побродите в окрестностях ацтекских пирамид. Будет интересно.

Проглоттер чувствовал неумолимо приближается час «Ч» когда может понадобиться любая помощь. Он зашел к Транквиллу, выбрал прививку. Когда милая медсестричка всадила длинную иглу в то место, куда назначают «внутримышечно», вкачала туда пятьдесят кубиков сыворотки и вытащила иглу, жмурившийся от боли Харри широко распахнул глаза и ошалело проговорил

— Я знаю джиу-джицу!

Путь от дурынка к Стоунхренджу занял два часа хода с оханьем и припаданием на ужаленную шприцем ногу.

Перед тем как на горизонте появилось вожделенное каменное нагромождение, Харри Проглоттера догнал волк Амадеус фон Лохкарт.

— Ну, наконец-то! — сказал фон Лохкарт, приняв человеческую форму, но все еще высовывая по привычке язык.

— Здравствуйте, господин учитель, — вежливо поприветствовал Амадеуса Харри.

Мальчик замедлил шаг. Лохкарт убрал язык и расправил мятый наряд.

Высшее искусство оборотничества заключается в том, чтобы при превращении в зверя сохранить одежду, растворив ее волокна в шерсти, а при обратной трансформации восстановить. Амадеус это умел.

В темном небе, затянутом грозовыми тучами, проскочили громовые разряды.

— Привет, Проглоттер, — преподаватель контрпорчи пошел рядом с учеником. — Ну, ты задал мне задачу! Я ведь с самого начала твоего путешествия тебя догоняю.

— Извините, господин учитель, я не специально. Лохкарт внимательно посмотрел на Харри

— А ты повзрослел.

— Вряд ли. Просто, как мне кажется, я иду на гибель. Это несколько взрослит, не находите? — мальчик криво улыбнулся.

Амадеус растерялся. Он был неплохим учителем, но в классе обычно такие разговоры не ведутся…

— Знаешь, Харри, — проникновенно начал Лохкарт. — Я спасал мир минимум трижды. Только об этом никому не известно, к сожалению… Я проклят с рождения. Серьезный, сильный и сложный сглаз. Сейчас ты недоумеваешь отчего преподаватель антисглаза и контрпорчи живет с таким грузом? Эх, снять-то его можно, однако чародей, меня сглазивший, увязал проклятие с моими умственными способностями. Удалишь щупальца проклятия — лишишь меня разума. Представляешь, каков выбор? Счастливый дурачок или безвестный герой. Мне мозги дороже…

Для Проглоттера история учителя была сюрпризом.

— Я к чему? — продолжал Амадеус, стремясь взбодрить Харри. — Если бы я отчаялся, то вряд ли принес бы пользу. И скорее всего, не выжил бы. Слыхал притчу о двух лягушках, угодивших в горшок со сметаной?

— Первая сложила лапки и утонула, а вторая бултыхалась, пока не взбила сметану до масла? Слыхал, ответил маг-ученик. — Правда, Молли недавно выкопала в библиотеке старинный первоисточник. Там эта байка приводилась целиком. Трепыхавшаяся лягушка увязла в масле и была казнена старухой-хозяйкой. Ну, да… активистка пожила немного дольше первой, но финал всегда одинаков…

— Экий ты пессимист! — хлопнул себя по колену Лохкарт. — А кстати, где Молли?

— Утащили жлобы в черном, орудующие, когда пропадает магия.

Учитель не стал делать Проглоттеру замечание о том, что слово «жлобы» приличному человеку лучше не употреблять. Момент был не тот.

— И Спайдермана они?. — неловко спросил Амадеус.

— Нет, Беня исчез при перелете сюда из Эквилиаравии… Еще куда-то запропастились бесенок, с которым мы познакомились в Мексике, и Ахиллес, который вовсе не Ахиллес… Все, кто был со мной, исчезают… Может, это сглаз типа вашего?

Лохкарт проверил догадку Харри колдовскими методами.

— Не сглаз, Проглоттер. Ты чист.

— Еще хуже. Остается единственное объяснение я — ходячая неприятность.

Путники подошли к Стоунхренджу. На воображаемом пороге, то есть под своеобразной каменной аркой, стоял друид-хранитель.

— Явился, не запылился, — буркнул он. — Болтаешься где попало, а время не резиновое…

— Сам виноват! — разъяренно заорал Проглоттер. — Повыделываться хотелось, да? Обидно стало за каменюки эти? За себя, старика? К черту на рога сначала чуть не послал?

— Ну-ка, ты мне тут не дерзи, сопляк! — друид грозно ударил посохом в землю.

В посох ударила молния, разряды побежали постенам Стоунхренджа.

Друид сурово пророкотал, подобно грому, рожденному молнией

— Наглость не счастье, Харри! Твоя непочтительность затмила твой взор. Я тебе прямо сказал копать надо здесь, хотя и грунт каменистый. Говорил?

Съежившийся в пухлый комок Проглоттер кивнул. — Мох, разбери его ботаники, гладил?

Харри кивнул повторно.

— Так какого шута ты шлялся по Египтам?!

— О… о… очень хотелось на пирамиды посмотреть, — дрожащим голосом проговорил мальчик.

Друид закатил глаза и раздосадованно отбросил посох.

— Ну не идиот?. Бери лопату и копай яму… А ты, — хранитель обратился к стоящему в сторонке Лохкарту , — не смей больше метить священные камни, волчина позорный.

Глава 11

Большой Брат и Мастдай Глюкообильный штурмовали десятую дверь. Несколько раз магия иссякала, и тогда Лорд Тьмы и ректор Хоботаста возвращались из астрала в реальность, чтобы с возобновлением тока колдовской энергии вернуться к дверям и штурмовать, штурмовать, штурмовать…

Каждая новая дверь «сопротивлялась» сильнее и сильнее. Приходилось несколько раз гонять в арсенал, увеличивая дозы взрывчатки. Если первая дверь раскрылась от одного ящика тротила, то девятую союзники заставили это сделать восьмьюдесятью одним ящиком.

— Знаешь, Мастдай, — пропыхтел Большой Брат. — Мы можем натаскать сюда и сто, и двести ящиков, но если это будет не последняя дверь, то я сдамся.

Сидящий на тротиле Глюкообильный согласился — Аналогично, коллега.