Глава 36

Время приближалась к шести часам, когда Роза достигла жилого здания в районе Бруклина, где два года назад жил Уоррен Фезлер. Она поговорила со всеми жильцами этого дома, которые открыли дверь на ее звонок, и потом опять заехала в «Био-Вир», чтобы убедиться, не остался ли там кто-нибудь, кто мог бы пополнить ее сведения об этом человеке. Усилия ее в общем и целом оказались бесплодными.

Скудная информация, полученная от соседей, сводилась к тому, что Фезлер отличался спокойствием и скромностью, но в один прекрасный день просто не вернулся домой. Его мебель сложили в кладовую, а позже продали с аукциона. Секретарь агентства по сдаче жилья побожилась, что документы квартиросъемщиков хранятся по меньшей мере пять лет после того, как жилец выезжает, Но, видимо, Уоррен Фезлер и в этом оказался исключением. Роза окинула взглядом жилое здание. Наступило время вечерних семейных обедов. Может быть, ей удастся застать кого-то еще, кто в прошлый раз не был дома. Может быть, кто-то из тех, с кем она уже разговаривала, припомнит что-то дополнительно. Характерная для Суарес дотошность требовала, чтобы на еще раз прошлась по соседям. И она знала, что сделает это, пока не закончится день. Но, не желая снова начинать обзванивать всех подряд, она бродила в сгущавшихся сумерках, пытаясь придумать какой-то новый разумный шаг.

«Детали, – размышляла она, рассеянно идя по улице. – Надо думать об этом человеке... Думать об Уоррене Фезлере». Она уже прошла мимо небольшого магазинчика, когда остановилась. Из магазинчика доносился аромат свежеиспеченного хлеба, только что срезанных цветов и фруктов. Продукты. Судя по описаниям, до своего удивительного преображения Фезлер весил 230 фунтов или даже больше того. Вполне вероятно, что главным в его жизни была еда. А если это так, то магазинчик для гурманов в квартале от его дома вполне мог превратиться в место частых посещений.

Роза начала с кассира и поочередно поговорила со всеми работниками магазина. Четвертый человек, с которым она разговорилась, пожилой мужчина в мясном отделе, оказался для нее находкой.

– Конечно, я знал Уоррена, – сказал мясник. – Он был одним из самых приятных людей, которые сюда приходили. Просто прелесть. Никогда много не болтал – вы знаете, у него было что-то с речью. Он мог отдать вам последнюю рубашку.

– А в последнее время он сюда заглядывал?

– Да уже давно не был. Наверное, месяца два, три. Не показывался с минувшего лета.

Несколько месяцев. Фезлер съехал с квартиры два года назад, а продолжал ходить в этот небольшой магазинчик.

– Не знаете, почему он прекратил ходить к вам за покупками или где бы я могла найти его? – спросила Роза.

– Нет. Но готов держать пари, что это знает миссис Ричардсон. Славная старая женщина. Плохо видит, да и ходить ей трудно. Наверное, она живет одна. Уоррен, бывало, носил ей продукты, чтобы она не тратилась на доставку. А с тех пор как он перестал тут появляться, мы доставляем ей продукты на дом. Бедная старушка. Для таких, как она, и три дополнительных доллара большие расходы.

– Вы попали в точку! – воскликнула Роза.

Пятнадцать минут спустя она уже заваривала чай и убиралась на кухне у Элси Ричардсон. Старая дева, которой было не меньше девяноста, а вполне вероятно, и больше, жила в захламленной двухкомнатной квартире цокольного этажа с тремя кошками, которые, казалось, были не моложе хозяйки. Она мучительно медленно передвигалась на отекших ногах с опухшими коленками и еле различала предметы в своей квартире. Несмотря на это, она как-то обходилась без посторонней помощи и обладала прекрасным и удивительным умом.

– Я – мисс, а не миссис, – поправила она Розу. – Я все ждала мужчину, который был бы умнее меня, но такой так и не подвернулся... во всяком случае, до появления мистера Фезлера.

– Очень приятно слышать, – продолжала она, – что с мистером Фезлером все в порядке. Он уже несколько недель не заглядывал ко мне.

– Мне неизвестно, в порядке он или нет, мисс Ричардсон. Я просто пытаюсь разыскать его.

– Дайте мне немного молока с лимоном, дорогая. Лимон лежит на нижней полке холодильника, с левой стороны. Где находится это, я знаю, а вот куда подевался мистер Фезлер, мне неизвестно. Об этом он никогда не говорил. Такой добрый человек. Вы знаете, как мы с ним познакомились? Я упала, вот как. Прямо перед магазином. Он поднял меня и отряхнул. И это оказался мой последний выход в магазин. Шесть долларов в неделю. Вот сколько он экономил мне. Не говоря уже о деньгах, которые он мне давал. Я отказывалась. Где там, он просто их оставлял на столе.

– По рассказам, он действительно похож на хорошего человека, – подхватила Роза, невольно все же вспомнив об ужасных случаях смерти женщин от ВСК. – Мисс Ричардсон, не знаете, куда он мог отправиться... если бы у него возникли неприятности? Какие-то друзья или родственники?

– Никого, о ком бы я... подождите. У него есть сестра, которую зовут Мэри. Нет, не Мэри, Марта. «Моя сестра Марта» – так он постоянно называл ее. Просто не верится, что я могла совсем забыть об этом. Ах, простите, милочка.

– Вы держите себя молодцом, мисс Ричардсон, – подбодрила ее Роза, кладя печенье на чайное блюдечко женщины. – Вы не помните, фамилия Марты была тоже Фезлер?

– Нет, боюсь, что... – Лицо ее вдруг прояснилось. – Календарь, – сказала она.

– Календарь?

– Мистер Фезлер говорил, что это реклама предприятия его сестры. Он принес его мне, потому что на нем крупные цифры и буквы. И повесил его у меня. Но я на него почти не смотрю. Он вон там, дорогая.

Она показала на дверь в спальню. Календарь висел на стене. На верхней половине была изображена пышногрудая блондинка – манекенщица. Ее нагота была слегка прикрыта шортами в обтяжку, в руке она держала канистру для бензина. На календаре была напечатана надпись:

"РЕМОНТНАЯ МАСТЕРСКАЯ АВТОМОБИЛЕЙ И ЛОДОК ФЕЗЛЕРА.

МАРТА ФЕЗЛЕР, ХОЗЯЙКА.

ХОРОШИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ПО ДВИГАТЕЛЯМ"

Адрес мастерской был напечатан в самом низу: Глочестер. Роза знала, что этот городок находится примерно в тридцати милях к северу от Бостона. Она записала адрес и номер телефона. Потом убралась немного в спальне, обняла Элси Ричардсон, оставила ей двадцать долларов и направилась обратно в свой пансионат. Если брат и не скрывался у Марты Фезлер, то сестра знала, где он находится. Интуиция подсказывала ей это с полной определенностью.

Роза прошла к ближайшей большой улице и взмахом остановила такси. Она ликовала. Скоро, очень скоро она завершит свою карьеру эпидемиолога. Но не раньше, чем рассеются злые духи проекта БАРТ.

– Руфь, привет, говорит Мэт. Простите, что я вам звоню домой.

– Ну что вы. Как прошла ваша встреча с адвокатом?

– Они отзывают свой иск против Болдуин.

– О, это великолепно. Просто замечательно. Поздравляю.

– Спасибо. Руфь, послушайте. Я нахожусь в Медицинском центре Бостона и не могу найти Сару. Она не звонила вам?

– Звонила, как раз перед моим уходом, примерно час назад. Записку я оставила на вашем столе. Она сказала, что сегодня она свободна. Что до шести часов будет находиться в больнице. А после этого поедет домой. Судя по голосу, она была расстроена.

– Как я узнал, у нее были для этого причины. Спасибо, Руфь. Увидимся завтра. И спасибо за то, что вы прибрались в моем кабинете.

– Надо ли сделать что-нибудь еще?

– Нет. Вы включили автоответчик?

– Я всегда это делаю, мистер Даниелс.

– Знаю, знаю. Спокойной ночи, Руфь. Завтра увидимся.

Мэт повесил трубку телефона-автомата, осмотрел шумное фойе. Было уже половина седьмого. Сара сказала, что уйдет из больницы в шесть. Но ее новый велосипед все еще стоял на улице, прикрепленный цепью. Она не ответила на вызовы своего бипера, не откликнулась также и на радио-вызов больничного оператора. В квартире отзывался только автоответчик, а на ответчике дома у него самого никаких вестей от нее записано не было.

Произошло что-то из ряда вон выходящее у Сары и какого-то ее пациента. Мэту стало известно об этом, хотя никто в МЦБ не горел желанием делиться с ним. Видимо, ей предложили взять отпуск. Гленн Пэрис, к которому отослали Мэта за подробностями, застрял на каком-то срочном совещании. Мэт чувствовал нарастающее беспокойство и тревогу, он опять попытался соединиться со старшим административным лицом в корпусе «Тайер».

– Извините, мистер Пэрис разговаривает по телефону, – поторопилась объяснить секретарша.

– Прервите его разговор. У телефона Мэт Даниелс, возникло неотложное дело.

– Но...

– Сделайте, как я прошу, или мне придется принимать меры самому.

Спустя полминуты его провели в личный кабинет Пэриса.

– Но вы же не можете допустить мысли, что она так поступила, – воскликнул Мэт. – Адвокаты и Грейсоны отозвали свой иск против нее о недоброкачественном лечении, целиком и полностью. Разве вам это не говорит о чем-то? – спросил Мэт после того, как Пэрис рассказал, что случилось с Аннали Эттингер.

– Послушайте, я знаю только одно – на эту больницу вылили за последние шесть месяцев больше грязи, чем за предыдущие шесть лет. И ваш клиент практически замешан во всем без исключения. Мы вынуждены отправить доктора Сару Болдуин в отпуск, пока не улягутся волнения и пока мы не выясним, что же случилось.

– Разве не понятно, что произошло? Кто-то пытался подставить ее.

– Надеюсь, это действительно так. Она мне нравится, Даниелс. Говорю вам это честно. Но при сложившейся ситуации мы должны принять меры, исходя из подлинных интересов Медицинского центра Бостона и наших пациентов. Многие наши штатные работники и члены совета попечителей считают ее очень больным и опасным человеком.

– Какая несусветная чушь.

– Надеюсь, что вы правы. Но пока что я ничего не могу, да и не желаю сделать.

– Послушайте, Сара в течение последнего часа не отозвалась на вызовы своего бипера. Не знаете ли вы, где она может сейчас находиться?

– Нет.

– Вы допустили ошибку, – сказал Мэт.

– Я только что сказал, что тоже надеюсь на это, – отозвался Пэрис.

Мэт уже направился к двери. Из приемной еще раз позвонил к себе на работу и к Саре домой, послушал записи на автоответчиках. Потом позвонил больничному оператору, который еще раз попытался связаться с Сарой и с помощью бипера, и по больничной радиосистеме.

– Скажите мне, – спросил Мэт, – когда вы не можете разыскать стажеров, находящихся на дежурстве, то где они в результате оказываются?

– Это случается редко, – сказал оператор.

– И все же.

– Сигналы наших биперов видны на дисплее, но они могут использоваться и для передачи голоса. Обычно, если стажера вызывают, а он не отвечает, значит, бипер сломался или он заснул в спальных комнатах. Мои вызовы по радио там не слышны. Громкоговорителей там нет. Мы им звоним по телефону.

– Где находятся эти комнаты? Не могли бы вы позвонить туда?

– В корпусе «Тайер». Четвертый и пятый этажи. Но я не могу обзвонить все комнаты. Их там двадцать или двадцать пять штук.

– Послушайте, – предложил Мэт. – Просто на всякий случай вызывайте доктора Болдуин по ее биперу каждые пять минут. Используйте вариант вызова с голосом. Это – очень, очень важно. Вам известна моя фамилия, если она вдруг позвонит. Вскоре я опять свяжусь с вами. И спасибо... Огромное вам спасибо.

«Она пошла прогуляться или же спит в одной из комнат отдыха, – рассуждал сам с собой Мэт, направляясь на четвертый этаж корпуса „Тайер“. – Каждая из этих возможностей вполне реальна. Она расстроилась из-за того, что случилось. Вздремнуть или хорошенько прогуляться. Я бы сделал либо одно, либо другое... И она тоже...»

Он начал обходить комнаты, стуча в каждую из них по очереди, потом дергая ручку. Большинство комнат были, пусты, стояли с раскрытыми дверьми. Две оказались закрытыми, но в обеих на стук отозвались заспанные голоса. Третья, хотя и не закрытая на ключ, тоже была занята. Полностью одетый стажер лежал лицом вниз, раскинув руки в стороны, на узкой кровати и так крепко спал, что даже не пошевелился, когда Мэт постучал и вошел.

Он, наверное, действительно чувствует к этому делу призвание, подумал Мэт, глядя на измученного молодого врача. Он постарался потише закрыть дверь, хотя в этом не было надобности, и поспешил на пятый этаж. Шестая или седьмая дверь, в которую он сунулся, оказалась закрытой на ключ. Он постучал, ожидая услышать заспанный голос. Ответа не было: Он постучал опять, на этот раз посильнее. Только образ заснувшего человека на четвертом этаже, с раскинутыми руками, сдержал его от того, чтобы заколотить по двери ногой. Он решил проверить остальные комнаты на этаже, перед тем как грохнуть в эту дверь изо всей силы, и уже собирался отойти, как услышал голос оператора, раздавшийся внутри комнаты.

– Доктор Болдуин. Доктор Сара Болдуин. Пожалуйста, позвоните оператору...

– Сара! – заорал Мэт, ударив ногой по нижней части дубовой двери. Дверь отпружинила, издав звук, похожий на выстрел, который прокатился по пустому коридору. – Сара!

Мэт отскочил в сторону и, разбежавшись, ударил изо всей силы подошвой башмака в центральную часть двери. Доска треснула. Второй удар пробил небольшую дырку, через которую он смог заглянуть в слабо освещенное помещение. На кровати мирно и без движения лежала Сара. Рядом с ней стояла переносная капельница на подставке, из пластикового мешочка переливалась в вену ее руки какая-то жидкость. Мэт просунул руку через щель и открыл внутренний запор. Сара была еще теплая, но цвет кожи стал ужасным. И она не дышала.

Он нашел краник и перекрыл подачу жидкости через трубку. Он несколько раз позвал ее по имени, пытался нащупать пульс на шее и кисти рук. Пульса не было. Он поднял ее голову, сжал ноздри и попытался ртом сделать искусственное дыхание. После третьего выдоха в нее ему показалось, что ее челюсть немного пошевелилась. Опять он позвал ее по имени. Потом поддавшись импульсу, резко шлепнул по лицу. Она отреагировала одним булькающим вдохом. Он шлепнул ее еще раз. Она опять вдохнула.

Преодолевая ужас, которого он никогда в жизни не испытывал, Мэт схватил трубку телефона и набрал номер оператора.

– Я нашел доктора Болдуин, – произнес он, задыхаясь. – У нее остановилось сердце. Пятый этаж. Корпус «Тайер». Высылайте бригаду, скорее.

Глава 37

28 октября

Это был чудовищный кошмар. Сара пыталась отыскать где-то в глубине своего сознания... припомнить, что, когда была еще девчонкой, она в конце концов все-таки просыпалась в своей кровати, всегда оказывалась цела и здорова. Но мысли совершенно ей не повиновались, абсолютно безучастным стало ее тело, неспособное воспротивиться беспомощности, боли и неослабевающему ужасу. Как ей представлялось это в бесчисленных кошмарных снах в детстве, грубые руки придавили ее спину, затем связали. Она изо всех сил старалась освободиться, пока руки и ноги не стали пылать, как в огне. Но путы оказались не хуже стальных.

Потом толстые, сильные пальцы начали пропихивать что-то между зубами, какой-то кусок ватина. Она пыталась вытолкнуть в сторону эту тряпку языком, резко дергала головой из стороны в сторону. Но кляп все дальше уходил в ее рот, заткнув горло, душа ее. Она напряженно втягивала воздух через опухшие сузившиеся дырочки ноздрей. Силы покидали ее. Она молила Бога, чтобы потерять сознание и даже умереть. Но все время оставалось немного воздуха, что не давало прерваться жизни окончательно, сохраняло ее лишь на столько, сколько нужно для продления агонии.

«Пожалуйста, дайте мне умереть! Пожалуйста, дайте мне возможность заснуть и умереть...»

– Сара... Ягодка, слушай меня. Это Мэт... Постарайся напрячься и прислушаться... Так лучше. Гораздо лучше. Можешь не открывать глаза, но, пожалуйста, слушай... Сара, ты – на вентиляторе. Через нос и рот в твои легкие пропущены трубки, которые помогают тебе дышать. И тебя пришлось связать. Сожми мою руку, если ты все это понимаешь... Хорошо. Очень хорошо. Просто постарайся успокоиться, дорогая. Я сейчас скажу сестре, что ты приходишь в себя.

Сара чувствовала, как огромная, заботливая рука Мэта пожала ее руки и потом исчезла. Она сделала огромное усилие, чтобы разобраться в кошмаре. Память ее начала понемногу возвращаться.

По мере того как восстанавливались ее память и сознание, все труднее стало дышать через эндотрахеальные трубки. И это ужасное ощущение нехватки воздуха. Она слышала то нараставшее, то ослабевавшее жужжание вентилятора, когда он преодолевал ее собственные потуги дышать самостоятельно. Ясно, что вентилятор был поставлен на автоматический режим, а не на вспомогательный. Он должен был дышать вместо нее, необязательно вместе с нею.

«Полегче, полегче, – уговаривала она саму себя. – Не сопротивляйся... Вспомни, что ты советуешь своим пациентам... Успокойся... Принимай все как есть... Предайся внутреннему созерцанию... Отыщи своего лебедя... Обрети свой дух... Найди его и наблюдай его в полете...»

– Сара, вы слышите меня? Сара, откройте глаза. Это Алма. Алма Янг... Вот, вот так...

Сара моргнула от мутного и колючего света. Постепенно ее взгляд прояснился. На нее с беспокойством смотрела сестра из отделения интенсивного лечения.

– В самом отделении интенсивного лечения все было занято, – пояснила она. – Но мы все хотели, чтобы вас положили здесь в любом случае, и доктор Бленкеншип дал добро. Мне позвонила другая сестра и сказала, что случилось, и я вернулась на работу специально для вас. Вы понимаете?.. Прекрасно. Теперь я развяжу ваши руки. Только не дотрагивайтесь до трубок. Понимаете?.. Отлично.

Сара терпеливо ждала, пока ослабили, а потом сняли широкие кожаные ремни. Отчаянная боль в голове начинала ослабевать. Теперь она полностью пришла в себя и быстро возвращалась к нормальному состоянию. Кто-то пытался ее убить! Кто-то сделал ей укол под кожу черепа, введя какое-то быстродействующее и невероятно сильное вещество. Теперь ее поставили на вентилятор. Все эти школьные психологи и университетские психиатры оказались не правы. Повторявшиеся сны, которые так преследовали и мучили ее в жизни, отнюдь не являлись искаженным отражением чего-то ужасного, скрытого в ее прошлом. Они были скорее предсказанием, как и предположил Луис Хан, мудрый тайский целитель. Это была борьба, к которой готовили ее сны. Это была схватка за жизнь. И она выжила – сначала в Чайнатауне, а теперь в отделении интенсивного лечения. Именно эти ужасные кошмары подготовили ее к сопротивлению злу, которое пыталось раздавить ее.

Каждому Овощу свое время, и каждому времени своя цель...

Сара пошевелила немного рукой, восстанавливая циркуляцию крови, потом подняла ее и показала на эндо-трахеальную трубку.

– Знаю, знаю, – отреагировала Алма. – Как только мы получим газовый анализ вашей крови, я вызову анестезиолога и доктора Бленкеншипа и тогда решим, можно ли удалить эти трубки. Сейчас вы в порядке?.. Хорошо. Я переключила ваш вентилятор, и теперь вы можете дышать так, как вам нравится. Вы уверены, что у вас все в порядке? Сара, я просто хочу сказать, что бы там ни происходило, все пройдет, если вы не станете мешать этому. Совсем необязательно делать то, что, вам кажется, надо сделать. Но думаю, мы сможем обо всем об этом поговорить позднее. Я просто рада, что все закончилось благополучно.

Вошел терапевт, взял образцы крови из радиальной артерии Сары. Во время нескончаемого получаса, который последовал за этим, рядом с ней оставался Мэт, делая все, что он мог, чтобы успокоить ее, и рассказывая ей о событиях, связанных с ее воскресением.

– В пластиковый пакет капельницы был залит морфин, – объяснил он. – Пустые пузырьки из-под него валялись на полу. Доктор Бленкеншип говорит, что мы отыскали тебя как раз вовремя. Группа «скорой помощи» работала невероятно слаженно и умело. Медсестры давали что-то, что поддерживало тебя на вентиляторе. Коробочка с иглами иглотерапии, о пропаже которой ты сообщила, лежала в той же комнате на столе, так же, как и неоткрытый пузырек с ядом гремучей змеи, а также неподписанная записка, нацарапанная на бланке рецепта, – всего несколько слов: «Мне очень жаль». Дверь в комнату была закрыта изнутри на внутреннюю задвижку. В данный момент я, можно сказать, единственный человек в больнице, который не верит, что ты пыталась покончить с собой... Я ведь прав?

Сара сжала его руку и настолько решительно, насколько позволяло ее положение, кивнула.

– Я это знал, – прошептал Мэт. – Прошло уже по крайней мере три или четыре месяца с тех пор, как женщина, с которой я был в близких отношениях, пыталась покончить с собой... Сожми мою руку, если находишь это смешным... А, понятно... Послушай, какие-то несуразные вещи происходят в этом деле с аюрведическим порошком. Мэллон собирается сообщить Грейсонам, что он прекращает судебное дело против тебя. Не утрясает – бросает его. О подробностях я расскажу позже.

Роза сказала тебе, кто вывел этот вирус, правда? Человек, который заикается. Но она не назвала ни тебе, ни кому-нибудь другому его фамилию, так? Ну вот, теперь она думает, что знает, где он находится. Она пыталась дозвониться тебе домой и в больницу, чтобы ввести тебя в курс дела. Наконец, одна из медсестер сказала ей, что произошло и где именно ты сейчас находишься, и она появилась здесь вчера, часов в одиннадцать ночи. И опять приходила в два часа ночи. Она искренне беспокоится о тебе. Я бы удивился, если бы узнал, что она спала больше, чем я. Она не говорит, где находится этот автор вируса, но сегодня она едет туда на машине, чтобы отыскать его. Ели договаривается о предоставлении ей больничной машины на один день, без всяких объяснений...

– Эй, теперь держись, дружище. Возвращается Алма. С ней, похоже, идет нарколог.

Результаты лабораторных анализов оказались отличными. Газ в крови Сары – водородный показатель, кислород и углекислый газ – все уровни стали достаточно хорошими, чтобы снять ее со вспомогательной вентиляционной подачи. Болезненное ощущение высасывающего вытягивания через дыхательное горло, а затем удаление эндотрахеальной трубки были очень неприятными. Сара надеялась, что никогда больше не столкнется с этим. Она плевалась и давилась, захлебывалась кашлем. Но рядом находился Мэт, успокаивая ее во время приступа кашля, поглаживая ее руку и даже целуя в лоб.

– Поосторожнее, а то вас исключат из ассоциации юристов, – прохрипела она, когда кашель, наконец, прошел.