На столе лежала знакомая папка - "Дело Ильина". Тут же стояли приборы и аппараты из лаборатории Фихтера. Глаза Ильина блеснули яростью. Вид лабораторного оборудования напомнил ему о Маше. Кто сделал ее зеленой, хотелось бы знать?..
      Он осмотрелся. Знакомые лица, черт возьми. Габеманн, два химика, в свое время безуспешно следившие за Ильиным еще в лагерной лаборатории, почтенный господин, прельщавший его "выгодной сделкой". Компания, что и говорить.
      - Ну вот, коллега, вы свободны от страха перед смертью, - вежливо сказал один из химиков, тоном своим давая понять, что он такой же ученый, как и биолог Ильин. - Теперь мы можем приступить к прерванным занятиям в новых условиях.
      - Я готов, - ответил Ильин и сел в кресло. - Что же дальше?
      В комнате воцарилось молчание. Ильин усмехнулся. Не найдут оратора?
      Оратор нашелся. Габеманн одернул свой штатский пиджак и сказал отрывисто и сухо:
      - С тюрьмой покончено. Однако вы не забывайте, что секретность наших работ требует изоляции лаборатории от мира. За вами будут постоянно и неусыпно следить, Ильин.
      - Это ваша профессия. Габеманн не ответил на дерзость. Заговорил почтенный господин:
      Присутствующие здесь биологи являются вашими правопреемниками, перед ними у вас не должно быть тайн. Заболеете вы, потеряете способность к исследованиям, покинете нас - мало ли что может произойти в нашей неустойчивой жизни! - мы должны уметь пользоваться препаратом и применять его всюду, где нам нужно. Согласны вы на эти условия?
      - Согласен, - быстро ответил Ильин.
      - Очень хорошо. Тогда пойдем дальше. Вы примете участие в одном небольшом предприятии, целью которого будет увеличение мощи нашего любимого и несчастного отечества. Я имею в виду, конечно, Германию. Если вы покажете себя человеком, преданным нашему делу, мы поручим вам более ответственное дело и снимем с вас все ограничения. Вы станете нашим постоянным сотрудником. Мы сделаем вашу жизнь богатой и сладостной. Вам, человеку, очень много пережившему, необходимо хорошо отдохнуть, чтобы можно было потом наслаждаться всеми прелестями жизни. Согласны вы с этим?
      - Согласен, - так же быстро, не раздумывая, ответил он.
      - Вот и прекрасно. Приятно иметь дело с умным человеком. Я бы хотел сказать в заключение еще об одном. Наш с вами разговор - это джентльменское соглашение, без бумаг и протоколов, но не менее важное, чем официальные документы. Не знаю, стоит ли вам напоминать об ответственности сторон... Пожалуй, лучше напомнить. Нарушение нашего соглашения означает для вас верную смерть. Вы должны постоянно помнить, что наше дело требует абсолютной тайны и если вы нарушите ее, ничто уже не спасет вас ни в фатерланде, ни в любой другой стране. Итак, если у вас нет вопросов, мы покончим с формальной стороной и будем считать вас, герр Ильин, своим сотрудником.
      - У меня есть вопросы, - сказал Ильин. - Их несколько. Это не только вопросы, но и условия с моей стороны. Я прошу извинить меня, но раз джентльменское соглашение...
      - Пожалуйста, говорите.
      - Кто вы и что вы делаете? Уж если быть откровенными, давайте выскажемся до конца.
      Габеманн быстро взглянул на почтенного господина. Тот слегка кивнул ему. Это означало, что он отлично знает, о чем можно сказать и о чем нельзя.
      - Извольте, - натянуто произнес он. - Фирма "Эколо", которая заинтересовалась вашим открытием, - это частная фирма. Она имеет свои рудники, шахты, заводы и другие предприятия. Среди них есть и вредные для здоровья. Мы стремимся обеспечить их рабочей силой. Ваш препарат облегчит, так сказать... э... э... жизнь этим рабочим в тяжелых условиях.
      - Точнее?
      - Точнее вы узнаете потом. Не спешите.
      - Слушайте, - резко сказал Ильин. - Я согласен работать у вас, но если мои руки или мой мозг будут использованы для преступных целей или в ущерб моей Родине, то...
      - Довольно! - так же резко прервал его господин. - Здесь не заключают капитуляций с побежденными. Вы забываетесь, Ильин. Но мы вам можем кое-что обещать и пощадить ваши гуманистические догмы. Вы будете только делать препарат и испытывать его.
      - Где я буду работать?
      - Здесь, на этой вилле.
      - Меня будут охранять?
      - О да. До того времени, пока вы не зарекомендуете себя.
      - А вы не боитесь огласки?
      - Примем меры.
      - Хорошо. Теперь еще одно условие... - Ильин поднялся. - У меня есть невеста, над которой проделали изуверский эксперимент. Я хочу, чтобы она была со мной. Как живое свидетельство результатов моего открытия.
      Он скрипнул зубами. Знать бы, кто это сделал!.. Задушил бы своими руками.
      - Может быть, ей лучше полечиться в клинике? - неуверенно спросил господин.
      - Я собираюсь лечить ее сам, - твердо произнес Ильин.
      - Если вы настаиваете... Ну что ж, пусть будет так.
      - Еще одно. Где вы взяли препарат для опыта над Бегичевой?
      Настало время вступить в разговор двум химикам.
      - Препарат изготовлен нами, - сказал один из них.
      - Лжете! - крикнул Ильин.
      - Вы убедитесь в этом, - спокойно отпарировал химик.
      - Тогда зачем вам я? Вы можете сами... Работайте!
      - Вы все будете работать, - вмешался в разговор господин. - Каждый по своей методике и своими приемами. Не стоит спорить, господа. У вас нет больше вопросов, герр Ильин?
      - Есть. Скажите, война кончилась?
      Он ничего не знал. Ничего. Тюрьма скрыла от него и разгром фашизма и День Победы.
      - Какое это имеет значение, Ильин? - небрежно ответил господин. - Войны больше нет, но государства остались. И ваше. И наше. Впрочем, оно теперь и ваше.
      Так! Ясно. Война кончилась, а они все еще не сдались. Они его хотят удержать. Его и Машу. Валяйте, господа, держите. Теперь я знаю, что мне делать и как поступать. Война кончилась! А он и не знал. Когда? Как? Где наши? Кто ему ответит? Он-то еще воюет.
      Ночью Ильин спал плохо. Он долго лежал в постели, потом встал, плотно закрыл шторы, погасил огонь и стал тихо ходить в темноте из угла в угол по толстому мягкому ковру.
      Правильно ли он поступил, согласившись работать? Не лучше ли ему было остаться в тюрьме до того дня, когда победа распахнет ее железные двери? Но его убили бы раньше. И Машу. Это не выход.
      Другого пути, чем этот, у Ильина не было.
      Зеленый препарат попал в руки врагов. Аркадий Павлович сознавал, что рано или поздно химики фон Ботцки сумеют воссоздать технологию изготовления препарата по готовому образцу. Это неминуемо. Дело только во времени. А как помешать? Если кто и сумеет помешать раскрыть тайну "вещества Ариль", то это только он сам. Он должен направить химиков и биологов по ложному пути. Он может и должен водить их вокруг да около. Он должен и обязан всячески затруднить поиск истины. Эти люди говорят, что освоили производство препарата? Чушь! Они не знают тайны и только поэтому хотят использовать знания Ильина.
      История с Машей Бегичевой толкнула Аркадия Павловича на рискованный, но необходимый путь соглашения с фирмой. Помимо всего прочего, ученый не мог допустить, чтобы его открытие, которое способно сделать людей более богатыми и счастливыми, оказалось повернутым в другую сторону, во вред людям. Ведь это преступление вдвойне. Его хотят теперь заставить служить на новую войну. Маша - первая жертва богу Марсу. Раз так случилось и бессовестные ученые использовали человека в качестве подопытного животного, не его ли задача найти возможно скорее обратный путь реакции, излечить Машу Бегичеву и выбить из рук врагов такое грозное оружие, каким может стать "вещество Ариль".
      Когда Ильин находился в лагере, он отдавал себе отчет в том, какой огромный выигрыш получит страна, располагающая беспредельной возможностью получать средства питания за счет солнечной энергии. Зеленым животным не нужна органическая пища, они лишь пьют подсоленную воду и требуют солнечного освещения. Они в состоянии ассимилировать энергию солнца и превращать с ее помощью в клетках своей зеленой кожи углерод воздуха в углеводы, а потом в сложные белки, жиры и аминокислоты. Зеленым животным достаточно трех - пяти часов пребывания даже на рассеянном свете, чтобы поддерживать свою жизнеспособность на необходимом уровне. Ходячие лаборатории, имеющие вид высокоразвитых теплокровных животных.
      В применении к части животным это открытие выглядит не только очень выгодным, но и гуманным. Человечество получит бесконечно большое количество буквально дарового мяса; много плодородной земли, занятой сейчас кормами для животных, освободится, и люди могут занять их садами, лугами, парками или хлебными культурами. Стада зеленых животных будут нагуливать тело в любом месте земного шара, где только светит солнце, будь то знойные пески Африки или вечные льды Гренландии и Сибири. Страна, обладающая тайной зеленых животных, навсегда освободится от последствий таких стихийных бедствий, как засуха, недороды и затопления. В этой стране будет много мяса и других продуктов животноводства. Выгода от существования зеленых животных очевидна. Она не поддается учету. Ильин понимал, что, открыв способ сближения хлорофилла растений и гемоглобина крови в одном организме, он совершает настоящий биологический переворот.
      В то же время он хорошо сознавал, что это открытие имеет и много темных сторон.
      Зеленое животное - обыкновенная трава в образе животного. Зеленый организм быстро становится примитивным, растительным организмом. Обладая нормальным телом и мускулатурой, зеленое животное теряет все, чем интересна жизнь особей с живой кровью. Происходят изменения, связанные и с нервной тканью, и с деятельностью и питанием мозга. Зеленое животное не страдает от боли, не гневается, не радуется.
      Страшно было подумать, что это новейшее достижение биологии попадет в руки людей, способных повернуть его против людей. Поэтому он так хранил свою тайну. И вот тайна попала в руки фашистов. Они хотят использовать "вещество Ариль" совсем для иных целей - для создания тупых роботов, для увечья людских организмов. "Ну нет, господа, - думал Ильин, шагая в темноте. - События поставили меня в зависимое положение. Мне нужно время и средства, чтобы работать и найти обратный ход реакции. Я их теперь имею. А потом..."
      Но что будет потом, Ильин не знал и сам.
      Первой мыслью Аркадия Павловича было вернуть Машу в нормальное состояние. Увидев ее, он убедился, что зеленый человек теряет человеческое начало, превращается в некое полурастительное существо. Только связав себя с этой компанией, он может оказать Маше необходимую помощь. Иного пути нет.
      Утром Ильин спросил:
      - Бегичеву еще не доставили?
      - Нет, герр Ильин.
      - В таком случае нечего и думать о работе.
      Ему никто не перечил.
      После завтрака он пошел осматривать дом.
      Несколько комнат предназначались под лабораторию. Оборудование лежало грудами, ничего еще не успели разобрать. Только те самые приборы, с которыми работал Ильин в заповеднике, стояли в полном порядке. Рядом находились пустые помещения для подопытных животных.
      Ильин вышел во двор. Большой сад, искусственный пруд перед верандой. Молчаливые люди, охрана во Дворе, овчарки за проволочной сеткой вдоль внутренних стен. И, наконец, сами стены - высокие, каменные, с двойным проводом на изоляторах поверху. Очевидно, под напряжением. Железные тяжелые ворота.
      Он пошел к воротам. Тотчас же перед ним появился охранник.
      - Сюда нельзя, - сказал он.
      - Почему?
      - Нельзя.
      Ильин направился в сад, приблизился к стене. За ним следили овчарки. Снова подошел человек.
      - Потрудитесь пройти в дом, - вежливо попросил он.
      Ильин повернул назад. Ничего не скажешь, та же тюрьма. Только комфортабельная.
      Через три дня в загородный особняк прибыла Мария Бегичева.
       Дальнейшие события в лаборатории биологических препаратов. Биологи Мейер и Крафт. Маленькая свинка летит через забор.
      Господин Мейер и господин Крафт, в обязанность которых входила неусыпная опека над Ильиным, оказались очень расторопными учеными с большими связями. Стоило только Ильину пожелать приобрести для лаборатории самый сложный прибор, как он тут же доставлялся. Их стараниями раньше чем через полмесяца после прибытия Ильина на дачу была создана первоклассная биохимическая лаборатория. Аркадий Павлович усмехался про себя: все напоминало ему концлагерь, фон Ботцки, Терещенко. Повторение пройденного. Только в новых условиях, без Вильгельма фон Ботцки. Профессор не появлялся в загородной даче. Ильин так ни разу и не видел его со дня побега из лагеря.
      - Итак, с чего начнем? - спросил Ильин своих коллег.
      Мейер замялся.
      - Видите ли, коллега, наша фирма хочет иметь зеленый препарат, и больше пока ничего. Это вам известно. Давайте с него и начнем. Покажем шефу, что мы не зря проводим время.
      - Не так это просто, как вы думаете, - ответил Ильин. - Раньше чем через месяц-два вы не сумеете освоить производство препарата. Мне самому хочется создать его возможно скорее, но я знаю, насколько сложен этот путь, и не строю иллюзий...
      Ильин в данном случае говорил правду. Он действительно спешил. Зеленый препарат был нужен ему для того, чтобы иметь нескольких зеленых животных и начать с ними опыты по превращению животного хлорофилла в гемоглобин.
      Маша Бегичева находилась рядом с ним, как напоминание о необходимости действовать.
      Аркадий Павлович проводил с ней все свободные часы. С ласковой предупредительностью он исполнял редкие желания больной. Но он не в силах был изменить подавленного состояния несчастного зеленого существа. Маша оставалась равнодушной ко всему на свете. Она отвечала на вопросы нехотя, лениво и сразу же замолкала. Она что-то делала у себя в комнате - убирала, переставляла вещи, но только если ей говорили об этом. Если же Ильин забывал сказать, Маша не трогалась с места.
      Что же делать? Как излечить ее? Эти вопросы не давали покоя Ильину.
      Однажды Ильин попросил Крафта:
      - Достаньте для меня несколько белых свинок, мышей и других животных.
      - С удовольствием, герр Ильин.
      Через день в клетках вивария уже бегали чистенькие белые животные, и среди них три розовых поросенка-отъемыша.
      Не успели Крафт и Мейер развернуть свою деятельность в новой, лаборатории, как Ильин за четверо суток напряженной работы получил первую дозу своего препарата. Они не знали об этом.
      С аккуратностью, присущей исследователям, Ильин разлил препарат по ампулам, еще раз проверил содержимое всех ампул, запаял их и положил коробочку в боковой карман пиджака.
      - Итак? - спросил Мейер, встретив на другой день утром Ильина.
      - Итак, начинаем! - ответил Ильин. - Вы желаете работать сами или предпочитаете находиться рядом со мной?
      - Нас устраивает второе.
      - Хорошо. Так мы и сделаем.
      Аркадий Павлович задумал повести опыты в обратном порядке - от хлоропластов к гемоглобину. Изготовленные ампулы нужны были ему лишь как исходный материал. В лаборатории биохимики следили за каждым его движением. Поэтому он очень тщательно продумал план работы для обоих своих ассистентов и вручил им замысловатые схемы опытов, итоги которых отнюдь не отвечали на интересующий фирму вопрос. Они скорее являлись только кусками какого-то очень сложного процесса, сущность которого Ильин носил в голове и не собирался рассказывать. Крафт и Мейер пожали плечами, но принялись за работу. Сам Ильин погрузился в исследования и на время забыл о своих ассистентах.
      Ночью, когда его сотрудники по лаборатории спали, Ильин прошел в помещение, где находились животные, заперся там и, провозившись час или полтора, сделал двум десяткам животных инъекцию препарата. Он был очень осторожен. Закончив работу, Аркадий Павлович пересчитал оставшиеся ампулы. Их было семнадцать. Поразмыслив, он сунул коробку с ампулами под одну из клеток. Кто догадается искать их здесь? Носить с собой гораздо опаснее.
      Ильин не заметил ничего подозрительного. Вернувшись в свою комнату, он спокойно заснул.
      А между тем за действиями ученого следили. Фон Ботцки наперед знал, чем займется Ильин, и отдал нужные распоряжения. Ильин потребовал животных? Так и должно быть. Значит, он хочет сделать их зелеными. Наблюдать!
      В стене помещения, где находились животные, был проделан глазок, и ни один шаг Ильина не проходил незамеченным. Через несколько минут после его ухода коробочку с ампулами извлекли из тайника. Той же ночью она была доставлена фон Ботцки. Под утро посыльный привез на дачу коробочку с точно такими же ампулами.
      Утром Аркадий Павлович в первую очередь пошел осмотреть животных. Изменений еще не было. Затворив за собой дверь, он сунул руку в тайничок, нащупал коробку. Здесь...
      Уверенный, что все удалось прекрасно, Ильин пошел в лабораторию, где его с нетерпением ждали Крафт и Мейер. Началась напряженная работа. Ученые ставили бесконечные опыты. Пока Мейер и Крафт путались в различных вариантах химической задачи, которую им задал Ильин, сам Аркадий Павлович все дни посвящал изучению обратной реакции. Он еще и еще раз убеждался, что эта проблема много сложнее, чем первая. Животный организм гораздо быстрее воспринимал некоторые свойства зеленого растения, чем растение - специфику животного организма. Зеленые зерна хлорофилла прижились в клетках тканей животного организма. Один из экспериментов вдруг дал обнадеживающий результат. В клетках скорорастущего растения бегонии в результате длительных опытов со "штаммом 1662" появились и не погибали сгустки гемоглобина. Красный пигмент как бы приклеился к ядрышкам растительных клеток и не уступал своего места.
      Взволнованный Ильин оторвал от микроскопа уставшие глаза, распрямил натруженные плечи. Начало цепи физиологических изменений есть!
      Он хотел поделиться своей радостью с Машей.
      Скользнув по лицу Ильина взглядом зеленых глаз, Маша подвинулась ближе к солнцу и в ту же секунду забыла о вошедшем. Аркадий Павлович положил руку на плечо девушки:
      - Скоро ты поправишься, дорогая, - сказал он.
      - Я не больна.
      - Ты не знаешь...
      Он посидел с ней рядом, помолчал и, вздохнув, вышел.
      Нет, пока еще она очень далека от него.
      Ильин прошелся по дорожкам сада, посмотрел на стены. Что там, по ту сторону стен? Как живет мир после войны, кто окружает эту виллу, что за люди ходят за стеной? Он вспомнил своего друга Франца Кобленца, доброго Фихтера, старую Лиззи. У него в Германии пе только враги. Скорее бы исполнилось заветное: препарат обратного действия. А уж потом...
      Вдруг озорная мысль мелькнула в его голове. Почему бы не сделать так, чтобы о нем заговорили? Стены? Но за стенами есть же люди!
      Он повернул к дому. В саду никого не было, только бодрствовали собаки за сеткой. Ильин вошел в лабораторию. Его коллеги прилежно сидели за приборами. Тогда он направился к подопытным животным. Выбрав смирного розового поросенка, он взял его на руки и направился в сад, не переставая улыбаться своим мыслям.
      Медленным шагом отдыхающего человека Ильин пошел вдоль забора. Собаки по ту сторону проволочной сетки зорко следили за каждым шагом человека. Вид постороннего, да еще с поросенком, раздражал их, они хрипло лаяли, кидались на сетку и, перехватываясь передними лапами по ней, шли за Ильиным.
      Так он прошел вдоль одной, потом второй стены. Охраны не видно. Он повернул назад и еще раз обошел все дорожки. Не следят ли за ним? Но в этот дневной час все было спокойно. Ильин уселся на скамейку и, поглаживая поросенка, стал внимательно смотреть по сторонам. Стена была рядом. Собаки успокоились. Тогда Ильин встал, подошел возможно ближе к стене и, размахнувшись что есть силы, бросил не успевшего даже взвизгнуть поросенка через стенку. Розовый комочек плюхнулся за стеной. Слышно было, как он пронзительно заверещал.
      Аркадий Павлович как ни в чем не бывало пошел прочь. Интересно, что из этого получится?
      У входа в дом охранник удивленно спросил у Ильина:
      - А где поросенок?
      Аркадий Павлович смущенно улыбнулся:
      - Я его упустил.
      - Где? - Охранник поднес к губам свисток.
      - Поздно, уважаемый. Поросенок попал к вашим собакам. Разве вы не слышали визг? Они разорвали его за одну минуту. Очень жаль, конечно, глупо все вышло. Я сам виноват. Но у меня остались еще два.
      Охранник подозрительно смотрел на него. Худощавое лицо Ильина выражало только искреннее смущение.
      Вечером Ильину учинили целый допрос. Он рассмеялся.
      - Стоит ли говорить о пустяках, господа! Подумаешь, утрата!
      Мальчишеский трюк, который он выкинул, весь вечер веселил его. "Посмотрим, что из этого выйдет".
      На другой день его ожидала неприятность покрупнее. К нему в комнату вошли Мейер и Крафт. По их лицам было видно, что они сконфужены и рассержены.
      - Что случилось, коллеги?
      Мейер выложил перед Ильиным светлый кристаллический порошок.
      - Вот что мы получили в результате схемы, которую вы нам предложили. Обычная фруктоза. Что это? Насмешка?
      Аркадий Павлович стал очень серьезным.
      - Ваша обида мне непонятна. Да, фруктоза. Я имел в виду именно ее. Органический сахар при получении активно действующего препарата играет очень важную роль. Вы сделали первый шаг.
      - Но фруктозу можно купить в любой аптеке. Хоть килограмм...
      - Я не доверяю аптечным реактивам. Мы должны приготовить усвояемого сахара как можно больше и только по той схеме, которую я вам дал. У вас еще есть вопросы?
      Мейер и Крафт ушли. Но они не были убеждены. Кажется, надо придумать для них что-то более туманное, нежели извлечение из растений инвертных сахаров.
      Вскоре Ильин увидел в коридоре новую вывеску, которую хозяева дачи собирались прибить на воротах: "Лаборатория биологических препаратов".
      "Недурно придумано, - подумал он. - Вот мы их и приготовим".
       Разговор с шефом. Неприятная командировка. Зеленые люди на острове. Вильгельм фон Ботцки совершает инспекцию.
      Первая партия зеленого препарата не залежалась. Она пошла в дело.
      Вскоре после этого шеф фирмы "Эколо" вызвал профессора фон Ботцки к себе.
      - Поздравляю вас, - сказал Кирхенблюм. - Теперь я вижу, что Ильин начал работать всерьез. Курочка несет золотые яички.
      Вильгельм фон Ботцки смущенно улыбнулся. Не без его усилий. Не без его!..
      - Золотые яички, - повторил шеф. - Очень хорошо. Мы можем теперь использовать открытие Ильина для увеличения запасов продовольствия в нашей бедной стране. Уместное вмешательство, не правда ли? Густота населения у нас превзошла все ожидания. В трех западных зонах осели миллионы беженцев из восточных областей. Здесь живут также миллионы восточных рабов, которые ожидают репатриации. Стоят чужеземные войска. Все это создает большие трудности, подкрадывается голод:
      - Мы можем в какой-то степени предотвратить его. Через год-два...
      Кирхенблюм поморщился и остановил собеседника:
      - Дорогой Ботцки, есть соображения иного порядка. Благотворительность никогда еще не способствовала укреплению порядка. Скорее наоборот. У нас есть более ограниченная, но целеустремленная задача.
      - Я готов выполнить ее.
      - Вам предстоит довольно длительная поездка, профессор. Я имею в виду остров Красных камней. Обстоятельно выясните способность зеленых людей к работе, можно ли широко использовать их...
      Вильгельм фон Ботцки не выразил особого восторга. Он сказал:
      - Мой возраст...
      - Это очень короткое путешествие, Ботцки. Вы скоро вернетесь, доложите нам свои наблюдения, и, если наши предположения оправдаются, начнем дело с широким размахом.
      - Когда ехать? - упавшим голосом спросил фон Ботцки.
      - Я сообщу вам. Что касается рабочих, то они уже выехали.
      Кирхенблюм имел на этот счет вполне точные сведения.
      В лагерях, где еще не начались репатриации, фирма отобрала и почти насильно завербовала сроком на год тридцать молодых и сильных русских рабочих. Им заявили, что они будут работать на колониальных плантациях Испании и в Анголе, в Африке. Через несколько дней партию рабочих погрузили на корабль и в первые же часы плавания сделали прививку против... малярии.
      Корабль привез на остров тридцать зеленых людей.
      Выгрузка происходила в полной тишине. Звякало изредка железо, плескалась вода, в свете звезд поблескивали мокрые весла. Человеческих голосов не было слышно.
      Утром солнце осветило пустую лагуну. Берег был чист и безмолвен. На голубом горизонте ни пятнышка. А в палатках на алюминиевых кроватях лежали тридцать вновь прибывших. Они отдыхали от долгой морской дороги. Люди смотрели на брезент над головой и молчали. Свет проникал в палатку сквозь дверную прорезь и освещал их зеленые лица и руки, зеленым изумрудом блестел в глазах, не похожих на человеческие глаза.
      Это были странные люди.
      Они вели себя удивительно тихо. В палатках не слышно было человеческих голосов. Люди ходили, сидели, лежали, смотрели друг на друга, и если разговаривали, то тихими ровными голосами, спали, пили много воды. Что-то гнетущее, тяжелое постоянно давило на них, и они мучительно и бесконечно думали и никак не могли освободиться от своих трудных дум.
      По утрам, как только вставало солнце, рабочие расходились по укромным уголкам недалеко от жилья. Скинув рубашки, они ложились на солнце, закрывали глаза и замирали, ни звуком не выдавая своего присутствия. Так в песках пустыни выползают на солнце зеленые ящерицы и, закрыв шторочками свои блестящие глаза, часами лежат, распластавшись на горячем песке.
      Через час возле палаток раздавался свисток. На площадку выходили три розовощеких человека. Они громко разговаривали, шутили, пели немецкие песни. Охрана шахты - полномочные представители фирмы "Эколо" могла позволять себе и петь и пить. - Эй, подымайтесь!
      
      На площадку сходились разморенные на солнце люди. Кожа их тел напоминала кленовый лист, просвеченный солнцем. Под зеленой кожей проглядывались сосуды, в груди людей билось сердце, наливались силой мускулы. А в глазах зеленым огоньком светилась такая беспросветная тоска, такое отрешение от всего мирского, что даже охранникам, привыкшим ко всему, становилось подчас не по себе,
      - Ну, чего вытаращился? - кричали они и отворачивались. - Давай за дело!..
      Зеленые люди брали отбойные молотки, надевали шлемы и цепочкой уходили в штольню. Компрессор начинал подавать воздух, двигатель выбивал дробь, в горе вспыхивали лампочки.
      
      Зеленые люди пришлись к месту. Организм их оставался таким же крепким и жизнеспособным, как и у обычных людей. Но психика была подавлена. Они постепенно забывали прошлое, их не тревожили судьбы товарищей и даже на смерть они взирали с таким стоическим спокойствием, которому могли позавидовать самые закоренелые приверженцы буддизма. Зеленые люди не выказывали ни гнева, ни радости. Лишь что-то похожее на удовлетворение мелькало в их глазах в те минуты, когда они, отработав час или два в полутемной штольне, выходили на несколько минут на солнце. Они быстро срывали с себя одежду, выбирали хорошо освещенное место и ложились под солнцем, закрыв глаза и время от времени поворачиваясь с боку на бок. Но, когда снова раздавался свисток, оповещающий шахтеров о конце отдыха, зеленые люди подымались и беспрекословно шли в шахту. Это были самые послушные, абсолютно бессловесные рабы. Они работали, руда шла, и большая подводная лодка не уходила с острова пустой. Все было именно так, как намечалось руководителями фирмы.
      Удачнее зеленых людей фирма "Эколо" не могла ничего придумать. Но зеленых людей было мало. Как мы знаем, в первой партии, привезенной на остров, было тридцать человек. Через месяц их осталось двадцать шесть. Непривычный тропический климат и повышенная радиация в шахте делали свое дело.
      Лаборатория физика Отто Кирхенблюма торопила и подстегивала производство. Для широких опытов требовалось все больше и больше руды. Фирма "Эколо" через своих людей выразила недовольство работой служащих на острове. Те реагировали на подхлестывание по-своему: увеличили рабочий день зеленых рабов, уменьшили часы отдыха.
      А организм зеленых людей требовал для нормального функционирования определенной дозы солнечного света. Солнечный свет, подсоленная вода и углерод воздуха были для них источниками жизни. Солнечные облучения давали все, что нужно для работы хлорофиллоносных клеток; в них происходила ассимиляция углекислоты, создавались углеводы, которые превращались далее в сложные белки и жиры. Организм получал пищу из зеленых клеток, кровь разносила ее по телу и восстанавливала утраченные силы. Когда охрана решила сократить часы отдыха и увеличить время работы, началось истощение. Организм зеленых людей слабел, изнашивался, шахтеры один за другим выходили из строя, и очень скоро выработка руды снизилась.
      Круг замыкался. Выход был только один: нужно создавать новую партию зеленых рабов, чтобы расширить добычу руды.
      Вильгельм фон Ботцки должен был изучить положение на месте. Его по праву считали отцом новой разновидности людей. Именно по его проекту, благосклонно принятому фирмой, были использованы первые семнадцать ампул зеленого препарата. Теперь профессору отступать было некуда. Он и сам это прекрасно понимал.
      Вильгельм фон Ботцки сошел на берег острова темной ночью. Ему хотелось бы вступить в свои новые владения с торжественностью, присущей такому случаю. Ведь он, по существу, являлся теперь временным губернатором острова Красных камней. Но условия не позволили выполнить задуманное. В темноте и спешке с лодки сгрузили кучу инструмента, ящики и тюки, затем начали таскать по узкому трапу тяжелые мешки с рудой. Работа шла в полной тишине. Экипаж лодки не обращал никакого внимания на тучного человека в пенсне, который расхаживал по берегу. Через шесть часов лодка ушла в открытое море, оставив фон Ботцки в полном одиночестве.
      Остаток ночи он провел на тюках с одеждой. При первом проблеске света пошел в горы.
      Лагерь еще спал. Фон Ботцки нашел охранников, представился и остался недоволен их нерасторопностью.
      Сказал ворчливо:
      - Организуйте переноску грузов с берега. Где ваши рабочие? Покажите мне их.