Глава вторая

Мы смотрели на кратеры и моря, на великие горные кряжи обратной стороны Луны — на то, что до нас не видел ни один человек. А нам вскоре предстояло увидеть все это еще ближе.

Резервуар с «восьмым лучом» был практически пуст, и хотя нам удалось притормозить падение «Челленджера», попавшего в сферу лунного притяжения, поверхность планеты приближалась с неотвратимой быстротой.

Мы с Дэвидом успели проделать необходимые расчеты и могли теперь с уверенностью сказать: приземление должно было пройти успешно, запасов еды и питья нам хватило бы как минимум на год… Но задолго до того, как с Земли подоспеет помощь, у нас кончится кислород.

В моем экстренном рапорте Хьюстону говорилось, что кислорода нам хватит приблизительно на полгода, — однако вскоре после того, как «Челленджер» обогнул Луну и связь с Землей прервалась, выяснилось, что Ортис поработал не только над резервуаром с «восьмым лучом», но и над кислородными обогатителями. Спустя полчаса бортовой компьютер бесстрастно посоветовал пустить в ход аварийные баллоны.

Итак, наша песенка была спета, жить нам оставалось несколько часов. И единственным членом экипажа, не испытывавшим в те минуты беспросветного отчаяния, был сам виновник катастрофы — Кларк Ортис: он уснул пьяным сном, как только Нортон дотащил его до каюты и привязал к койке.

— Хотел бы я сейчас тоже надраться, — пробормотал сидевший за компьютером Дэвид, когда врач, вернувшись, доложил о состоянии своего пациента.

И вдруг Вест вскрикнул:

— Джулиан, взгляни-ка сюда! Посмотри, что выдает эта чертова машина, и скажи, кто из нас спятил — я или она?

Неудивительно, что Дэви заподозрил себя в сумасшествии: пробы, взятые автоматическим зондом на высоте десяти миль над поверхностью планеты, показывали наличие в лунной атмосфере кислорода!

— Что за черт?! — воскликнул я. — Может, Ортис покопался и в бортовом компьютере?

— Ну уж нет! — живо возразил Нортон. — Если бы пьянчуга полюбезничал с моей Лиззи, старушка сразу бы пожаловалась мне на его хамство!

— Тогда, бога ради, спроси у своей старушки, что означают ее шуточки насчет кислорода?!

— Я думаю, они означают, что внизу и вправду есть кислород… Правда, пока его не хватит даже на то, чтобы зажечь сигарету, но посмотрите, капитан, — показатели непрерывно растут!

Мы сгрудились вокруг бортового компьютера, как вокруг постели больного, с отчаянной надеждой следя за малейшим изменением в состоянии забортного воздуха. То, что выдавала «старушка Лиззи», выглядело чистейшей фантастикой, но всю нашу апатию как рукой сняло, ведь каждая новая сообщаемая компьютером сенсация повышала наши шансы остаться в живых!

Согласно обрабатываемым Лиззи данным выходило, что содержание кислорода в атмосфере стремительно повышается, что вредные для человека примеси в воздухе отсутствуют, что на поверхности Луны есть вода… А когда «старушка Лиззи» заявила о наличии в почве планеты микроорганизмов, у нас уже почти не осталось сил на эмоции.

Только поэтому бесстрастное сообщение автопилота о значительном отклонении корабля от заданного курса не исторгло у экипажа ни вопля, ни стона.

— Похоже, мы угодили в какой-то водоворот лунной атмосферы, — нарушил цепенящее молчание Нортон. — Нас сносит к ближайшему кратеру, и разрешите заметить, капитан, — содержание кислорода в атмосфере растет тем быстрее, чем ближе мы оказываемся к этому цирку…

— Сам вижу, — сквозь зубы отозвался я. — Но не имею ни малейшего желания нырять в эту чертову дыру, даже если внутри нее кислорода не меньше, чем на каком-нибудь земном приморском курорте!

— А разве у нас есть выбор? — философски отозвался врач. — Если мы будем снижаться с прежней скоростью, мы окажемся в кратере не меньше, чем через двадцать минут… А «восьмого луча», чтобы вырваться из сферы притяжения Луны, у нас нет.

— Попробую отключить автопилот и взять управление на себя. Может, мне все-таки удастся вытащить корабль из этого пылесоса?

Я так и сделал — и выжал из вспомогательных двигателей «Челленджера» все, что мог, пытаясь направить корабль на равнину. Тщетно!

Гигантский «пылесос», запрятанный в чреве лунного цирка, работал на полную мощность, и наш корабль был не более чем беспомощной пылинкой, подхваченной могучим ураганом. Вскоре началась такая болтанка, что я снова включил автопилот, побоявшись потерять сознание и оставить «Челленджер» без управления.

Потоки воздуха несли корабль по суживающейся спирали; он трясся, бултыхался, крутился волчком, и ремни, удерживавшие нас в креслах, угрожающе трещали. Никогда еще мне не приходилось выдерживать таких нагрузок, даже на экзаменах в центрифуге! Но хуже всего было то, что в рубке становилось все труднее дышать. Проклятый Ортис явно повредил не только кислородные обогатители, но и аварийные баллоны, атмосфера в рубке стремительно приближалась к разряженной атмосфере Джомолунгмы.

Нас болтало, как рыбешек во чреве взбесившегося кита, и, глотая ртом воздух, я мечтал только об одном — чтобы эта сумасшедшая свистопляска закончилась наконец, каким бы ни будет этот конец!

… И стало так.

Скрежет, вой, толчок, чуть не выкрошивший мне зубы… Снова толчок — и тишина.

Мы прибыли на Луну.

Да, мы находились на Луне — вернее, внутри нее, — а снаружи царила полная темнота. Даже инфракрасная аппаратура показывала лишь какие-то размытые тени, окружавшие корабль… Но все мы были живы и целы! Больше того — Лиззи упорно твердила, что атмосфера снаружи вполне пригодна для дыхания!

Это сейчас интересовало нас больше всего.

Все остальное пока отошло на второй план; нам предстояло срочно выбрать одно из двух: пережить медленные муки удушья или поверить в невозможное и попробовать вдохнуть лунный воздух.

— Я бы рискнул, капитан, — в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Нортон, дрожащими руками пытаясь отстегнуть привязной ремень. — В конце концов, что мы теряем, если окажется, что Лиззи ошиблась?

— Я согласен, — хрипло поддержал врача Дэвид. — Предлагаю сразу нырнуть в прорубь, а не топтаться на берегу!

— Так тому и быть, — согласился я. — Пойдемте, глотнем кромешной тьмы, в которую нас занесло!

Вот и все, что было сказано на коротком совещании, определившем нашу судьбу. Как ни странно, в тот момент никто из нас даже не вспомнил о четвертом члене экипажа, по милости которого мы оказались в этом дерьме. Но если бы кто-нибудь и подумал об Ортисе, мы, конечно, не стали бы узнавать его мнение. Он потерял право голоса в тот момент, когда открыл клапан резервуара с «восьмым лучом».

Однако в те минуты я винил в происшедшем не столько Кларка Ортиса, сколько самого себя: каким же никудышным капитаном я оказался, если не сумел предвидеть и предотвратить столь нелепую катастрофу!

Помню, что чувство вины мучило меня наравне с удушьем, когда мы покинули рубку и двинулись к шлюзовой камере.

На полпути Дэвид свалился, нам с Нортоном пришлось поднимать его и вести под руки. Дэви был широкоплечим здоровяком, а такие всегда хуже переносят недостаток кислорода, чем жилистые тощие парни вроде меня. Я открыл шлюзовую камеру за рекордно короткий срок, на полминуты побив свои собственные достижения на выпускном экзамене — и все же невольно задержался, прежде чем приняться за разгерметизацию наружного люка.

— Что ж, мне было приятно работать с вами, джентльмены, — вот все, что я сумел сказать в качестве прощальной речи, взглянув на парня, с которым дружил с двенадцати лет, и на человека, за недолгие недели знакомства тоже ставшего мне другом.

— А уж нам-то как было приятно, капитан! — безо всякой иронии отозвался добряк Нортон… Что же касается Дэвида, он просто просипел:

— Открывай же, черт!

Мы с Нортоном взялись за наружный люк, крышка медленно откатилась в сторону…

И в шлюзовую камеру ворвался воздух, такой же свежий и чистый, как воздух моего родного городка, окруженного сосновым лесом!

Глава третья

В первые минуты нам было довольно уже того, что мы можем дышать.

Мы сгрудились у люка, жадно глотая лунный воздух и прислушиваясь к странным звукам вокруг корабля. Через некоторое время мне показалось, что тьма снаружи стала уже не такой кромешной — в нее как будто добавили немного розового света. Мы все еще спорили, иллюзия это или реальность, как вдруг розовое свечение стало разгораться так быстро, что вскоре от темноты не осталось и следа.

Да, по странному капризу судьбы наш «Челленджер» опустился на внутреннюю Луну как раз перед тем, как лунная ночь, составлявшая четырнадцать земных суток, должна была смениться днем, тоже длившимся здесь около двух недель.

Мне вряд ли удастся описать, Джим, что мы чувствовали, стоя в шлюзовой камере и наблюдая за взрывным великолепием лунного рассвета. На Земле день никогда не сменяет ночь так внезапно, как это происходит на Луне, и ослепительное разнообразие ярких красок вокруг корабля заставило нас замереть и проглотить языки от восторга.

Господи боже мой, ведь мы находились внутри Луны, здесь просто не могло быть ничего подобного! И все-таки это было: сверху лилось розовое сияние, а вокруг «Челленджера» росли деревья, трава, цветы самых диковинных форм и расцветок!

Помню, как в едином порыве наша троица вывалились из корабля; человечество так и осталось в неведении, кто из нас сделал первый исторический шаг по чужой планете.

Вокруг корабля все поросло буйной травой самых непривычных цветов с преобладанием розовых, желтых и салатовых тонов, а в сорока ярдах от «Челленджера» вздымались толстые светлые стволы высоких деревьев. Мы шагали по желто-фиолетовым цветам, и из-под ног у нас выпархивали создания, похожие на маленьких большеглазых крылатых лягушек. Другие представители местной фауны издавали странные звуки в кустах, наблюдали за нами из-за камней или шебуршили в ветвях деревьев…

Глазея по сторонам, словно дети в сказочной стране, мы шли по внутренней оболочке планеты, в то время как ее внешняя оболочка, сквозь дыру в которой пролетел наш корабль, светилась ровным розовым светом над нашими головами. Над лесом проплывали бело-розовые облака, небо казалось очень низким… Нет, не «казалось» — оно и было таким, ведь нас отделяло от него всего каких-то миль пятьдесят-шестьдесят!

Не могу сказать, сколько времени мы бродили вокруг корабля, позабыв о времени и об осторожности, пока я, наконец, не спохватился и не вспомнил о своих обязанностях капитана.

Было очень трудно загнать экипаж обратно на «Челленджер», но в конце концов требования пустых желудков вкупе с моими грозными приказами заставили Веста и Нортона обуздать исследовательское рвение и вернуться на корабль.

Мы решили сперва поесть, а потом всерьез подготовиться к первой настоящей разведывательной вылазке… Но прежде всего на повестке дня встал один крайне неприятный вопрос: как поступить с человеком, по вине которого нас сюда занесло?

Нортон отправился в каюту Кларка Ортиса и вернулся с сообщением, что преступник перенес посадку на удивление хорошо (наверное, потому, что проспал большую ее часть пьяным сном), но сейчас еле жив от похмелья и страха. К бортинженеру пришло осознание ужаса содеянного, и он считал себя конченым человеком. Когда врач покидал его каюту, Ортис, стоя на коленях, во весь голос молился… Никогда раньше не замечал за этим типом религиозности!

— Так что будем делать с Ортисом, капитан? — со свойственным ему отсутствием такта испортил мне аппетит Дэви, едва мы сели обедать. — Мы не можем все время держать его взаперти!

— Тем более что еще неизвестно, сколько времени мы здесь пробудем, — кивнул Нортон, с аппетитом поглощая ростбиф.

— У вас есть конкретные предложения, джентльмены? — мрачно спросил я.

Моя стародавняя неприязнь к Кларку Ортису была так велика, что я считал себя не вправе принимать решение единолично. К тому же меня продолжала угнетать вина за постигшее нас несчастье, — поэтому я с благодарностью взглянул на врача, который первым взял слово:

— Думаю, проблема не так уж сложна. Мы изъяли у нашего неуравновешенного приятеля все запасы спиртного. Насколько я могу судить, он до смерти напуган и готов на все, лишь бы загладить свою вину. Вряд ли в будущем следует опасаться каких-нибудь подвохов со стороны этого человека…

— Значит, ты считаешь, Том, что его надо выпустить из каюты?

— Ну, раз мы не можем в ближайшее время передать его в руки земных властей, а к роли судей и тем более палачей никто из нас не готов… Тогда, боюсь, у нас просто нет другого выхода, кроме как временно предать инцидент забвению и выпустить Ортиса.

— Вот здорово! — очищая тарелку, заметил Дэвид. — Значит, кроме наблюдения за аппаратурой мне придется теперь еще наблюдать за этим буйнопомешанным пьянчугой?

— А у тебя есть другие идеи? — осведомился Нортон.

— Хм… Откровенно говоря, нет.

И оба моих коллеги уставились на меня в ожидании капитанского слова. Значит, решать судьбу типа, который разгромил «Челленджер», с ненавистью выкликая при этом мое имя, в конечном итоге предоставлялось все-таки мне. Просто замечательно!

— Томас, будь добр, сходи за Ортисом, — хмуро попросил я.

Когда врач привел преступника в рубку, я сразу подумал, что Нортон прав: это трясущееся желе больше неспособно было причинить какие-либо неприятности.

Коротко и сухо я объявил Ортису, что его арест отменяется вплоть до передачи его в руки земных властей… И прервал захлебывающиеся заверения в готовности искупить вину какой угодно ценой суровым приказанием встать на контроль параметров грунта, воздуха и радиационного фона. Более скучную работу для преступника мне в тот момент просто не удалось придумать.

К сожалению, «Челленджер» не задумывался как исследовательский космолет, поэтому в своей первой настоящей вылазке мы располагали немногим.

Самым полезным в нашем снаряжении были, пожалуй, «стереоглаза» — новейшее достижение в области тогдашних космических технологий. Эти зеркальные шары размером с теннисный мяч, битком набитые полезной аппаратурой, имели стереовидеокамеры и миниатюрные резервуары с «восьмым лучом», благодаря которым могли подниматься на высоту до мили. Они управлялись при помощи карманных пультов со встроенной рацией и осуществляли двустороннюю связь между «Челленджером» и людьми вне корабля.

В придачу к «стереоглазам» и контейнерам для проб мы с Дэвидом Вестом запаслись карабинами, заряженными парализующими пулями. На «Челленджере» имелся неплохой запас оружия — в качестве уступки сторонникам теории «троянского коня», — и после некоторого раздумья мы взяли также по одной боевой обойме. Кто знает, как подействуют парализующие заряды, опробованные на земных животных, на агрессивных представителей местной фауны, если таковые нам попадутся?

Итак, оставив Нортона бдеть у экранов наружного контроля в обществе дрожащего от услужливости Ортиса, мы с Дэви двинулись в путь, намереваясь для начала обследовать лес к северу от корабля.

Мы шагали между огромными деревьями с гладкими светлыми стволами в два обхвата, вновь и вновь борясь с ощущением нереальности окружавшего нас мира. Это ощущение усиливалось еще и оттого, что наш вес на Луне составлял всего одну шестую земного — достаточно было оттолкнуться посильнее, чтобы пролететь одним прыжком футов двадцать-тридцать. Мне пришлось приструнить Дэвида, вздумавшего поупражняться в кенгуриных прыжках, но, честно говоря, я сам с трудом удерживался от искушения поиграть в эдакого воздушного эльфа…

А вокруг нас мелькали создания, и впрямь напоминавшие сказочных эльфов: то ли огромные бабочки, то ли маленькие яркие птицы перелетали с цветка на цветок так быстро, что нам никак не удавалось толком их рассмотреть. Эти лунные «колибри» вызывали дикий восторг Нортона, который наблюдал за нашим продвижением на экране Лиззи. «Стереоглаза» преданно парили рядом с нами, исправно передавая изображение на бортовой компьютер, и из динамиков пультов то и дело раздавались восторженные крики биолога. Нортон обрушивал на нас шквал эмоций по поводу каждого нового образчика местной фауны, который попадал в поле зрения видеокамер, и я пообещал на обратном пути попытаться изловить хотя бы один экземпляр птицы-бабочки.

А пока мы продолжали двигаться вперед, чувствуя себя детьми во время первого посещения Диснейленда.

Постепенно становилось все жарче; но вскоре отдельные деревья слились в настоящий лес, и их широкие, как зонтики, бледно-зеленые кроны почти закрыли от нас золотисто-розовое свечение неба.

— Что-то не нравится мне это свечение, — заметил Нортон. — Какой же активностью должна обладать внешняя оболочка Луны, чтобы под ней процветала такая буйная флора?

— Радиационный фон в норме, — немедленно заверил Ортис.

— Значит, здесь присутствует некий вид излучения, который не под силу обнаружить нашим приборам, — врач в Нортоне явно взял перевес над биологом. — Джулиан, Дэвид! Думаю, вам не стоит оставаться снаружи больше двух часов!

— Ты прав, — согласился я. — На первый раз двух часов будет вполне достаточно. Похоже, лес только начинается; в следующий раз стоит взять другое направление…

— Давай-ка я подниму свой «стереоглаз» повыше, — предложил Дэви. — Чем топать наугад, лучше попытаться рассмотреть, что находится за этим лесом! … Три тысячи футов выше, — скомандовал он в пульт на своем плече, — и его «стереоглаз», круто взмыв вверх, пропал за кронами деревьев.

— Не увлекайся! Как бы он не вышел за пределы управле… — начал было я, — и тут Нортон испустил пронзительный вопль:

— Слева! Джулиан, Дэвид, осторожней!

Крик Тома застал меня врасплох, и я среагировал на уровне чисто мышечных рефлексов: сперва нырнул за покрытый розовым лишайником камень, а уж потом посмотрел туда, куда меня призывали взглянуть.

Что касается Дэвида, то он проворно отпрыгнул за ствол ближайшего дерева…

Но все-таки недостаточно проворно, потому что именно к нему устремилось поблескивающее гладкой бронзовой кожей чудовище, выскочившее из кустарника слева от нас. Чудище на беглый взгляд напоминало помесь кошки с бесхвостой ящерицей, но я не успел его как следует рассмотреть — тварь приближалась длинными стелющимися прыжками, и я влепил пять парализующих зарядов подряд в ее треугольную оскаленную морду. В ту же секунду выстрелил Дэвид, но вся эта пальба не произвела на лунную «кошку» ровно никакого впечатления. Парализующие заряды оказались бессильны остановить бронзово-зеленую зверюгу величиной с осла.

Я выхватил из кармана боевую обойму, но понял, что не успею перезарядить карабин: через несколько секунд эта тварь обрушится на Веста. И тогда, отшвырнув в сторону бесполезное оружие, я бросился вслед за промелькнувшей мимо «кошкой» и мертвой хваткой вцепился в ее задние лапы.

Теперь Нортон и Ортис орали в два голоса, но мне некогда было прислушиваться к их крикам: я висел на рвущейся к Дэвиду зверюге, а она, брыкаясь, издавала пронзительные вопли, похожие на усиленный в сотни раз скрип ножа по тарелке. Я совершенно оглох от этого концерта, и даже грохот карабина, в который Вест вогнал боевую обойму, прозвучал для меня, как щелканье детского пистолета. Я лишь почувствовал, как «кошка» вдруг дернулась и обмякла, и невыносимый визг, разрывавший мои барабанные перепонки, наконец-то смолк…

Три пули разворотили лунной хищнице голову, снеся ей верхнюю часть черепа и пройдя в трех дюймах над моим плечом.

— Джулиан! Дэвид! Как вы?! — выплыл из блаженной тишины встревоженный голос Нортона.

— Замечательно, — отозвался я, наконец-то выпуская лапы звероящерицы и стряхивая с себя вонючие клочья зеленоватой плоти. — Просто замечательно! Том, кажется, вместо птицы-бабочки мы принесем тебе сегодня другой экземпляр…

— Отцепи эту мерзость от моей ноги! — сквозь зубы потребовал Дэви.

Всунув дуло карабина между челюстями, сомкнутыми на его щиколотке, он тщетно пытался их разжать. Хотя от головы хищницы мало что осталось, ее челюсти даже после смерти не ослабили хватку. Только после двухминутных усилий нам удалось разжать этот жуткий капкан и вызволить ногу Дэвида Веста из острых треугольных зубов лунной «кошки».

Глава четвертая

— Когда будешь препарировать ее, Томми, постарайся не попортить шкуру, — попросил Дэвид, любовно глядя на наш трофей, лежащий на поддоне в медицинском отсеке. — Представляешь, как здорово будет смотреться подобный коврик перед камином в моей гостиной?

— Да-да, — Нортон задвинул поддон с лунной «кошкой» в морозильную камеру и повернулся к Весту. — Дай мне осмотреть твою ногу!

— Да там не на что смотреть, она успела только слегка прокусить ботинок…

— Делай, что тебе говорят, — строго вмешался я. — А вдруг эта тварь ядовита?

Дэвид с недовольным видом принялся расстегивать крючки ботинка, когда в дверь просунулся взбудораженный Кларк Ортис:

— Капитан! Вы должны немедленно взглянуть на снимки, сделанные «стереоглазом» Веста!

— Это так срочно, Ортис?

— Да, сэр, очень срочно!

Пожав плечами, я вышел из медотсека вслед за бортинженером, который был до того возбужден, что последние метры до рубки проделал трусцой и чуть ли не за рукав подтащил меня к экрану Лиззи:

— Вот, взгляните, сэр!

Ортис дал максимальное увеличение.

Я внимательно смотрел на то, что успел заснять «стереоглаз» Дэвида с высоты около мили. По экрану проплывали холмы, переходящие в высокие горы; потом за горами мелькнул краешек долины; и наконец, когда «стереоглаз» поднялся еще выше…

— Видите, видите, сэр?! — остановив кадр, заверещал Ортис голосом пронзительным, как у лунной «кошки».

— Вижу… Но черт меня побери, если я понимаю, что именно вижу! — вглядываясь в изображение, проговорил я. — Думаешь, это город?

— А почему бы и нет? Взгляните на те прямые линии — они похожи на дороги, верно?

Мы все еще обсуждали снимок, когда в рубку вошли Вест и Нортон.

Дэвид повалился в одно кресло, пристроил забинтованную ногу на другом и с ходу включился в дискуссию:

— Даже если здесь есть разумные существа, глупо предполагать, что они стоят на достаточно высоком уровне развития, чтобы…

— Не глупее, чем предполагать, будто внутри Луны вообще может существовать жизнь! — живо отпарировал Кларк Ортис. Повернулся ко мне и, не моргнув глазом, заявил: — Капитан, вы ведь понимаете, что даже если с Земли вышлют помощь, никто и никогда не разыщет «Челленджер» там, где он сейчас находится!

— Это зависит от того, насколько точно спасатели повторят наш курс, — мне нелегко было говорить с бортинженером на эту тему, и я старался не смотреть на Кларка, вновь и вновь прокручивая изображение на экране.

— А еще это зависит от того, затянет ли спасательный корабль в тот «пылесос», в который угодил «Челленджер», — проговорил Дэвид. — Между прочим, по поводу вихря в кратере у меня появилась любопытная идея…

— Джентльмены! — бесцеремонно перебил его Кларк Ортис: — Думаю, вы прекрасно понимаете, что наш единственный шанс на спасение — это помощь местных жителей. И я хотел бы изложить кое-какие свои соображения на этот счет. Вы позволите, мистер Райт?

С тех пор как его выпустили из-под ареста, Ортис обращался со мной с почтительностью, граничащей с подхалимажем, видимо, полагая, что теперь его судьба полностью зависит от меня; но с остальными членами экипажа он по-прежнему бывал высокомерен и груб.

Переглянувшись с Дэвидом и Нортоном, я предложил бортинженеру подробнее объяснить свою мысль… После чего тот закатил пламенную речь минут на двадцать.

Мы слушали его, не перебивая. Честно говоря, я не переставал поражаться тому, насколько предположения Ортиса совпадали с моими. Неудивительно, что в Школе Космогации мы шли с ним, как говорится, «ноздря в ноздрю»! Но еще поразительнее было другое: как два человека, способных настолько схоже мыслить, могли отличаться столь несхожими характерами?!

Итак, вот в чем заключалась сущность теории Ортиса — теории, с которой я был во многом согласен.

Кларк полагал, что здесь, внутри Луны, с давних пор существует колония марсиан. Кто еще, кроме древней и могучей марсианской цивилизации, сумел бы снабдить пространство между внешней оболочкой Луны и ее внутренней поверхностью пригодной для дыхания атмосферой? Кто еще смог бы проникнуть через кратер внутрь Луны? Для этого как минимум нужны были мощные летательные аппараты; и имелись все основания предполагать, что вихрь, во власть которого попал «Челленджер», имел искусственное происхождение.

Ортис считал, что в незапамятные времена, больше двух тысяч лет назад, когда Объединенная Религия Джана еще не наложила запрет на космические полеты, марсиане колонизовали эту планету, сделав ее пригодной для жизни.