Аполлинария Панфиловна.Много к вам бедных-то ходит!
       Огуревна.Много. И утром и вечером ходят. Дворникам всех велено до самой допущать, так они и пускают народ, не разбирая. Как святые живем, не бережемся; деньги из сундука вынет, да так на стол и бросит, так и валяются, а то и сундук забудет запереть. И как это нас не ограбят до сих пор.
       Аполлинария Панфиловна.А кто ж у вас за больным-то ходит?
       Огуревна.Попеременно, либо я, либо она, а то еще старичка из богадельни взяли. Вот и сейчас она У Потапа Потапыча сидит; я пойду переменю ее, пошлю к вам. (Уходит.)
       Аполлинария Панфиловна.Да неужто уж так окрепла женщина, что, кроме милостыни, ничего не знает? А ведь еще молода. удно! Как же нам-то, грешным, на себя смотреть после этого? Да нет, словно как этого и не. бывает. Да вот попробуем: попытка не шутка, а спрос не беда.
       Входит Вера Филипповна.
 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

 
       Аполлинария Панфиловна и Вера Филипповна.
       Аполлинария Панфиловна.Здравствуйте, Вера Филипповна, золотая моя! Как поживаете?
       Вера Филипповна.Какой еще жизни! Вот только сам-то болен; а то как в раю живу.
       Аполлинария Панфиловна.Во всем довольстве, значит?
       Вера Филипповна.Да какое мое довольство! Мне для себя ничего не нужно; тем я довольна, что всякому бедному помочь могу; никому отказывать не приходится, всякий с чем-нибудь да уйдет от меня! Сколько богатства-то и доходу у Потапа Потапыча! 1 очно я из моря черпаю, ничего не убывает, тысячу-две истратишь, а три прибудет. Или уж это бог посылает за добрые дела.
       Аполлинария Панфиловна.Много ль в день-то раздаете?
       Вера Филипповна.Я не считаю, день на день не придется. Вот нынче много отдала; за племянника, Константина Лукича, долги заплатила, из заключения его выкупила.
       Аполлинария Панфиловна.А уж Потап Потапыч в ваши дела не вступается?
       Вера Филипповна.Нет, к нему только кланяться ходят, которые люди с чувством. А он только плачет, крестится да меня благодарит. Никогда бы мне, говорит, так о своей душе не позаботиться, как ты об ней заботишься: я хоть бы и хотел бедным людям помочь, так не сумел бы!
       Аполлинария Панфиловна.Все уж, значит, теперь вам предоставлено?
       Вера Филипповна.Все, все.
       Аполлинария Панфиловна.Значит, во всей форме завещание сделано?
       Вера Филипповна.Нет, он хочет при жизни все на мое имя перевести по какой-то бумаге, по купчей или по дарственной, уж не знаю. Исай Данилыч хлопочет об этом в суде.
       Аполлинария Панфиловна.Слышала я от него, слышала… Он хотел нынче к вам заехать… Не за этим ли делом уж? Ну, чай, не вдруг-то Потап Пота-пыч решился, разве что болезнь-то убила.
       Вера Филипповна.Нет, он равнодушно… только одно от меня требовал, чтоб я поклялась нейти замуж после его смерти.
       Аполлинария Панфиловна.Ну, что ж вы?
       Вера Филипповна.Божиться не стала, я грехом считаю, а сказала, что я и в помышлении этого не имею. что мне за охота себя под чужую волю отдавать? Будет, пожила.
       Аполлинария Панфиловна.Ну, нет, не закаивайтесь, зароку не давайте!
       Вера Филипповна.Я никому зароку и не даю; я только знаю про себя, что не быть мне замужем; скорей же я в монастырь пойду. Об этом я подумываю иногда.
       Аполлинария Панфиловна.Не раненько ли в монастырь-то?
       Вера Филипповна.Ох, да одна только и помеха, моложава я, вот беда-то!
       Аполлинария Панфиловна.Да что ж за беда. По-нашему, так чего ж лучше! Мы что белил-то Да разных специй истратим, чтоб помоложе казаться; а у вас этого расходу нет. А ведь это расчет немаленький.
       Вера Филипповна.Нет, я к тому, что соблазну боюсь; народу я вижу много, так греха не убережешься. Сама-то я не соблазнюсь, а люди-то смотрят на меня, кто знает, что у них на уме-то! Молода еще да богата, другому в голову-то и придет что нехорошее- вот и соблазн; а грех-то на мне, я соблазнила-то. Вот горе-то мое какое!
       Аполлинария Панфиловна.Коли только и горя у вас, так еще жить можно. А я к вам с просьбой! Надо помочь одному человеку.
       Вера Филипповна.С радостью, что могу.
       Аполлинария Панфиловна.Ему многого не нужно; ему только слово ласковое.
       Вера Филипповна.За этим у меня дело не станет.
       Аполлинария Панфиловна.Так поеду, обрадую его.
       Вера Филипповна.К Потапу Потапычу не зайдете?
       Аполлинария Панфиловна.Я через полчасика к вам заеду с мужем, тогда уж и с Потап Потапычем повидаюсь. Да, забыла… Оленьку сейчас видела, катит в коляске, так-то разодета.
       Вера Филипповна.Ну, бог с ней, не нам судить.
       Аполлинария Панфиловна.До свидания! (Уходит.)
       Вера Филипповна (у двери в коридор). Кто там? Проводите Аполлинарию Панфиловну…
       Входит Огуревна.
 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

 
       Вера Филипповна и Огуревна.
       Огуревна.Сам-то уснул, я у него старичка посадила.
       Вера Филипповна.Поди-ка посиди в передней; а то взойдет кто, и доложить некому.
       Огуревна.Чай, там есть кто, неужто ж нет! Да что мудреного! Ишь у нас какой присмотр-то в доме! Как сам захворал, так никакой строгости не стало. (Отворяет дверь в переднюю.)Да и то никого нет.
       Вера Филипповна (садится к столу). Много ль у меня денег-то осталось? (Вынимает из кармана деньги.)О, еще довольно! Надо б их в шкап убрать, да пусть здесь полежат, кто их тронет. (Кладет на стол деньги.)Куда мне завтра-то? (Берет бумажку со стола и читает.)«На Разгуляй, ко вдове с сиротами». Муж на железной дороге, так машиной убило. Да, вот она, жизнь-то. И день и ночь при машине, семью-то и видел не надолго. А машина… ведь она железная – разве она чувствует, что он один кормилец-то. Убила, да и дальше пошла. А вдове-то с детьми каково!
       Входит Огуревна.
       Огуревна.Матушка, Константин Лукич пришел с некием странником.
       Вера Филипповна.Ну что ж, пусти!
       Огуревна.Матушка, пускать ли странника-то? Вида-то он, как бы тебе сказать, больше звериного, ничем человеческого.
       Вера Филипповна.С виду-то и ошибиться недолго. Ничего, пусти!
       Огуревнауходит.Вера Филипповна отходит от стола к дивану.
       Входят Константин, одет бедно, пальто короткое, поношенное, панталоны в сапогах, и Иннокентий.
 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

 
       Вера Филипповна, Константин и Иннокентий.
       Вера Филипповна.Милости прошу. Присядьте!
       Константин.С Хитрова рынка пешком путешествовали, так отдохнуть надо. (Садится.)
       Иннокентий.Благодарим, государыня милостивая. (Садится.)
       Вера Филипповна.Как же ты, Константин Лукич, устроиться думаешь? К месту бы куда определился, что ли.
       Константин.Что мне к месту, я сам человек богатый.
       Вера Филипповна.Ну, полно шутить-то!
       Константин.Наследства жду.
       Вера Филипповна.Откудова?
       Константин.Об этом разговор после. Вы бы, тетенька, покормили странных-то!…
       Вера Филипповна.Я не знала, что ты голоден. Подите вниз, там внизу стол накрыт, покушайте!
       Константин.Я сухояденья не люблю; прежде надо горло промочить.
       Вера Филипповна.Негде взять, миленький, мы вина не держим.
       Константин.Были б деньги, а вина достать можно.
       Вера Филипповна.Так возьми денег и ступайте, куда вам нужно; а в моем доме пьянства я не позволю.
       Константин.«В твоем доме»! Мой дом-то, а не не твой!
       Вера Филипповна.Что же делать; на то была воля Потапа Потапыча!
       Константин.Ну, дом, куда ни шло; ты хоть деньгами поделись.
       Вера Филипповна.Я и поделилась, я за вас долги заплатила.
       Константин.Этого мало, ты подай половину всего!
       Вера Филипповна.Так не просят.
       Константин.Да я и пришел к тебе не просить, а требовать; я за своим пришел, тут все мое. Вон на столе деньги, и те мои. Прибирай, Иннокентий, благо карманы широки.
       Иннокентий берет деньги со стола.
      Это раз! Теперь надо пощупать, что в шкапу лежит, это будет другой.
       Вера Филипповна.Что вы делаете, побойтесь бога!
       Константин.Иннокентий, с тобой разрыв-трава?
       Иннокентий.Со мной, государь милостивый. (Вынимает небольшой лом.)
       Константин.Так похлопочи около шкапа-то! Постой! Не придушить ли ее немного, чтоб не тараторила?
       Иннокентий.Как прикажешь, милостивец. Только у меня рука тяжела, после моих рук не выхаживаются. Клещи у меня здоровые, прихвачу горло, пикнуть не успеешь, государыня милостивая.
       Константин.Вот, слышишь! Ну, поняла ты теперь, что мы за люди? Ребята теплые! Ты кричать не вздумай! что хорошего! Пожалуй, дядю разбудишь, а он спит теперь; а Огуревну я вниз услал, не услышит. Значит, доставай ключ, отпирай шкап и дели деньги пополам.
       Вера Филипповна.Это деньги не мои, это божьи деньги. Он мне их послал для бедных. Хоть убейте, я не отопру.
       Константин.Да и убьем, тетенька, убьем, ты не сомневайся! Вон погляди, каков у меня товарищ, он из разбойников, только в отпуску, еще отставку не выслужил.
       Вера Филипповна.Я его знаю; он божьим именем у меня милостыню просил; он не убьет меня.
       Иннокентий.Убью, государыня милостивая.
       Константин.Тетенька, разговоров нет, надо отпирать! Отпирай! Постой! Шкап-то с секретом, он и сам отопрется. Видишь пружины-то. (Показывает на пуговку звонка.)Подави-ка, Иннокентий, навались; а я другую пожму.
       Нажимают пуговки звонков.
       Вера Филипповна.Что вы! Что вы делаете?
       Константин.Что делаем? Это ты сейчас увидишь.
       Вера Филипповна.Как бог-то вас попутал. Это не пружина, это звонки на фабрику. Сейчас вся фабрика будет здесь.
       Константин.Какая фабрика?
       Вера Филипповна.Фабричные, ткачи, ну и всякие.
       Иннокентий.Я еще поборюсь, государыня милостивая.
       Вера Филипповна.Миленький, нельзя; человек семьдесят, а то и больше нахлынет.
       Иннокентий.Да, это сила, против такой силы не пойду, ибо глупо. (Константину.)Милостивец, бросай что лишнее, да расправляй руки, лопатки крутить будут. Сопротивление бесполезно, я фабричных знаю; ребра беречь надо, милостивец.
       Константин (с испугом). Батюшки, что делать-то?
       Иннокентий.Слышу шум от множества шагов.
       Константин (падая на колени). Тетенька, ведь мы только попугать вас хотели… Простите!
       Вера Филипповна.Встаньте, Константин Лукич! Бог с вами!
       Константин.Деньги-то, тетенька, которые мы взяли, отдать прикажете?
       Вера Филипповна.Да, отдайте! Отнятое впрок не пойдет. Не ввели бы они вас в беду какую.
       Константин.Отдавай, Иннокентий!
       Иннокентий.Здоровые зубы свои извлекать клещами легче бы мне было, чем возвращать сии деньги. (Отдает деньги.)
       Вера Филипповна.Прошу вас принять их от меня. (Отдает деньги обратно.)Разделите их пополам! И дай бог, чтобы они вам на пользу пошли.
       Иннокентий.Благодарим, государыня милостивая.
       Константин.Тетенька, отпустите нас?
       Вера Филипповна.Погодите!
       Входит фабричный.
 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

 
       Те же и фабричный.
       Фабричный.Что приказать изволите, матушка Вера Филипповна?
       Вера Филипповна.Постой немножко… Дяденька ваш жалует вам пенсию, Константин Лукич, по пятидесяти рублей в месяц; каждое первое число приходите в контору получать.
       Константин.А наверх уж ни ногой, тетенька?
       Вера Филипповна.Да вам и незачем, уж я за вас поблагодарю Потапа Потапыча.
       Иннокентий.Я, государыня милостивая, недолго погуляю на воле, к зиме-то на казенную квартиру попрошусь к Бутырской заставе; так не оставьте своей милостью, благодетельница.
       Вера Филипповна.Хорошо, я попомню, навещу. Прощайте.
       Константин и Иннокентий уходят.
      Молодец, вы подите вниз, скажите, чтоб вам дали по стаканчику водки перед ужином. Я за тем вас и позвала.
       Фабричный.Благодарим покорно! (Кланяется и уходит.)
       Входит Аполлинария Панфиловна.
 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

 
       Вера Филипповна, Аполлинария Панфиловна, потом Огуревна.
       Аполлинария Панфиловна.Я опять к вам, с мужем приехала, он там прямо к Потапу Потапычу прошел.
       Вера Филипповна.Очень рада гостям, милости прошу. Чем потчевать прикажете?
       Аполлинария Панфиловна.Хоть оно и стыдно на угощение напрашиваться, а уж с вами по душе, велите-ка мне подать мадерки.
       Вера Филипповна.Ах, что вы, помилуйте, какой стыд! Это моя глупость, что я не знаю, кого и когда чем потчевать.
       Аполлинария Панфиловна.Да как узнать-то! В чужую душу не влезешь.
       Вера Филипповна (у двери в переднюю). Огуревна, подай мадеры!
       Аполлинария Панфиловна.Ну, как вы можете знать, зачем мне выпить нужно?
       Огуревна (за сценой). Сейчас, матушка, несу.
       Аполлинария Панфиловна.Я для куражу хочу выпить. Разговаривать с вами хочу, а смелости не хватает.
       Входит Огуревна с бутылкой мадеры и стаканом.
       Истаканчикпринесла,моюпрепорциюзнает.Ну-ка, налей, слуга Личарда.
       Огуревна наливает и уходит.
       Вера Филипповна.Кушайте!
       Аполлинария Панфиловна. Выпью, много кланяться не заставлю. (Пьет.)
       Вера Филипповна.Об чем же вам угодно было со мной разговаривать?
       Аполлинария Панфиловна.Помните?… Да нет, погодите, еще не подействовало, что-то не куражит. Не осудите вы меня?
       Вера Филипповна.Ах, что вы, помилуйте!
       Аполлинария Панфиловна.Так я еще стаканчик пропущу.
       Вера Филипповна.Кушайте на здоровье. (Наливает стакан.)
       Аполлинария Панфиловна (выпив). Ну, вот теперь, кажется, в самый раз. Отчего это мы с вами по-приятельски не сойдемся? Я ведь женщина недурная, я гораздо лучше того, что про себя рассказываю. Отчего ж это мы по-дружески не живем?
       Вера Филипповна.Я не прочь, это как вам угодно.
       Аполлинария Панфиловна.Ну, так поцелуемся! (Целуются.)Вот что, Верочка милая, ты над нами не очень возвышайся! Коли тебе дана душа хорошая, так ты не очень возносись; может быть, и у других не хуже твоей.
       Вера Филипповна.Я и не возношусь. Я всегда и перед всяким смириться готова.
       Аполлинария Панфиловна.Как думаешь, на что женщине дана душа-то хорошая?
       Вера Филипповна.Чтоб ближних любить, бедным помогать.
       Аполлинария Панфиловна.Только? Кабы это правда, так одной бы души с женщины-то и довольно. А то еще ей дано тело хорошее, больно красивое да складное… это для чего? Вот и понимай как знаешь!
       Вера Филипповна.Не разберу я тебя, Аполлинария Панфиловна.
       Аполлинария Панфиловна.Да что тут разбирать-то! Помнишь, я тебя просила об одном человеке, так он в передней дожидается.
       Вера Филипповна.Кто же такой?
       Аполлинария Панфиловна.Ераст; хочешь ты – принимай его, не хочешь – не принимай, твоя воля. А я к Потап Потапычу пойду. (Уходит.)
 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

 
       Вера Филипповна, потом Огуревна.
       Вера Филипповна. (садится к столу и подпирает голову рукой). Что она сказала! что она сказала! Нет, не надо мне его… зачем он! А может… он нуждается? Ну, пусть через людей скажет, что ему нужно. А коль видеть хочет? Не всякую нужду-то людям поверишь. Словно как я боюсь его… Да нет, чего бояться!… Обидел он меня, кровно обидел… Так как же это… неужто я до сих пор ему не простила? Ужели в самом деле не простила? А надо бы простить. Грех ведь – это грех… Разбойника, который хотел убить меня, я простила, а его не прощаю… Какой грех-то… какой грех-то! (Громко.)Огуревна!
       Входит Огуревна.
      Ераст в передней?
       Огуревна.Там, матушка.
       Вера Филипповна.Ну так… (Задумывается.)
       Огуревна.Что, матушка?
       Вера Филипповна.Пусть он… пусть он войдет сюда.
       Огуревна уходит. Входит Ераст.
 

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

 
       Вера Филипповна и Ераст.
       Вера Филипповна.Здравствуй, Ераст!
       Ераст.Честь имею кланяться.
       Вера Филипповна.Как ты поживаешь?
       Ераст.Лучше требовать нельзя; место имею отличное, две тысячи рублей жалованья получаю.
       Вера Филипповна.Ну, слава богу! Очень рада за тебя. (Молчание.)Ты меня зачем-то хотел видеть?
       Ераст.Точно так-с.
       Вера Филипповна.Зачем же? Ведь уж ты теперь не нуждаешься.
       Ераст.Я пришел затем-с… вот чтоб сказать вам, что я хорошо живу.
       Вера Филипповна.Ну, спасибо тебе. Это радость для меня немалая.
       Ераст.Да еще…
       Вера Филипповна.Зачем еще-то?
       Ераст.Пожалеть вас.
       Вера Филипповна.Что ты, бог с тобой. Нашел кого жалеть! Я так счастлива, как в раю живу!
       Ераст.Так ли-с ?
       Вера Филипповна.Чего мне еще? Я теперь полная хозяйка всему, у меня больше, чем надо – на добрые дела тратить могу, сколько хочу. Какого ж еще счастия?
       Ераст.И, значит, вы живете в полном удовольствии?
       Вера Филипповна.В полном удовольствии, Ераст.
       Ераст.А я так понимаю, что вы только сами себя обманываете.
       Вера Филипповна.Да что с тобой? Как ты знать можешь? Я сама-то себя лучше знаю.
       Ераст.Не знаете. Вы очень любите людей-с и полагаете, что этого довольно?
       Вера Филипповна.Да, конечно, довольно.
       Ераст.Нет, мало-с. Ежели я кого люблю, а меня на ответ не любят, так какое же мне удовольствие!
       Вера Филипповна.Ты про другое говоришь; ты про то говоришь, чего я знать не хочу.
       Ераст.Нет, не про то самое. Вы теперь всех людей любите и добрые дела постоянно делаете, только одно у вас это занятие и есть, а себя любить не позволяете; но пройдет год или полтора, и вся эта ваша любовь… я не смею сказать, что она вам надоест, а только зачерствеет, и все ваши добрые дела будут вроде как обязанность или служба какая, а уж душевного ничего не будет. Вся эта ваша душевность иссякнет, а наместо того даже раздражительность после в вас окажется, и сердиться будете и на себя и на людей.
       Вера Филипповна.Правда ли это?
       Ераст.Зачем же я буду лгать. Я лгать пробовал, да ничего хорошего не вышло, так уж я зарок дал А если бы вы сами настоящую любовь и ласку от мужчины видели, совсем дело другое-с; душевность ваша не иссякнет, к людям вы не в пример мягче и добрей будете, всё вам на свете будет понятней и доступней, и все ваши благодеяния будут для всякого в десять раз дороже.
       Вера Филипповна.Может быть, это и правда; да что ж делать-то, нельзя.
       Ераст.Я так думаю, что можно. Отбросьте гордость; не гоните того человека, который вас полюбит, не обижайте его!
       Вера Филипповна.Я замужняя женщина.
       Ераст.Так что ж за беда! Потап Потапыч уж не жилец на свете, доктора говорят, что он больше месяца не проживет. Притом же если умный человек, так он поймет ваше теперешнее положение, будет себя вдали держать и сумеет благородным образом своего термину дождаться.
       Вера Филипповна.Ты давно ли так умен-то стал?
       Ераст.Давно-с. Я не то что другие из нашего брата, которые только и знают, что по трактирам шляться; я все больше к умным да к образованным людям в компанию приставал; хоть сам говорить с ними не могу, так по крайней мере от других занимаюсь.
       Вера Филипповна.Да, умные твои речи, только слушать их грех.
       Ераст.Как вы, однако, греха-то боитесь! Вы, видно, хотите совсем без греха прожить? Так ведь это гордость. Да и какая ж заслуга, ежели человек от соблазну прячется? значит, он на себя не надеется. А вы все испытайте, все изведайте, да останьтесь чисты, непорочны – вот заслуга.
       Вера Филипповна.Ох, да!
       Ераст.От врагов прячутся-то, а не от тех, кто любит. Поверьте душе моей, что кто вас истинно любит, тот злодеем вашим не будет.
       Вера Филипповна.Да хорошо, хорошо, я верю.
       Ераст.Так будьте хоть несколько поснисходительнее к тем, кто вас любит.
       Вера Филипповна.Хорошо, хорошо, мы об этом после поговорим.
       Ераст.Значит, вы мне позволяете навещать вас хоть изредка.
       Вера Филипповна.Что ж, заходи… только я редко свободна бываю.
       Ераст.Уж я найду время. Так я буду в надежде-с?
       Вера Филипповна.Не знаю, Ераст, на что ты надеешься; только надежды отнимать я не буду у тебя. Надежду отнимать у человека – грех… Прощай, Ераст.
       Ераст.Если я что вам неприятное… так извините-с.
       Вера Филипповна.Нет, что ты! Скорей же я… Меня извини.
       Ераст вздыхает, кланяется и уходит. Вера Филипповна сидит у стола в задумчивости.
       Из двери налево входят Аполлинария Панфиловна, Каркунов; одной рукой опирается на палку, под другую его поддерживает Xалымов.
 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

 
       Вера Филипповна, Аполлинария Панфиловна, Каркунов и Халымов.
       Аполлинария Панфиловна.Кресло Потапу Потапычу, кресло!
       Вера Филипповна берет кресло от письменного стола и ставит на середине комнаты. Каркунов садится.
       Каркунов (дрожащим голосом). Любезная супруга моя, Вера Филипповна… я вот сейчас… торжественно… потому, кум, кума, Аполлинария Панфиловна, вы знаете, как мои чувства, ежели насчет души моей… как ее устроить… значит, чтоб на вечное поминовение… я не могу сам; а все она, все она. (Утирает слезы.)Торжественно объявляю… (Достает из кармана бумагу и передает Вере Филипповне.)На, возьми! Все, все предоставляю… Теперь выгони ты меня, дурака, из дому-то! Все твое, все… дарственная… Я гость у тебя, а ты хозяйка. Поди сюда поближе, нагнись ко мне! Я тебе шепну на ухо!
       Вера Филипповна нагибается.
      Ты возьми да выгони меня из дому! Так, мол, вас и надо, дураков старых, женолюбивых. Кум, кума, нет… она меня не выгонит… Как она об душе моей хлопочет… все меня благодарить приходят, земно кланяются; а за что, я и не знаю.
       Вера Филипповна.Я, Потап Потапыч, за Константина Лукича долги заплатила.
       Каркунов.Вон, вон, слышите, слышите?
       Вера Филипповна.Я ему вашим именем, Потап Потапыч, пенсию положила пятьдесят рублей в месяц.
       Каркунов.Что для души-то моей делает! (Утирает слезы.)А мне бы не догадаться, не догадаться.
       Вера Филипповна.Он приказал благодарить вас.
       Каркунов.Да, да, вот; владей… владей всем!
       Вера Филипповна.Потап Потапыч, при вашей жизни, продли вам бог веку, я исполнять вашу волю с радостью готова; искать бедных, утешать их, помогать им я нисколько не считаю себе в тягость, а даже за великое счастие. И благодарю вас, что вы наградили меня таким счастием.
       Каркунов.Кум, кума, слышите?
       Вера Филипповна.И когда бог по вашу душу пошлет, и тогда я готова до самой своей смерти непрестанным подаянием вашу душу поминать, только дарственную вы от меня возьмите и откажите ваше имение кому-нибудь другому.
       Каркунов.Что это! Обижает ведь она меня, обижает… На коленях ведь я тебя буду просить, на коленях… (Приподнимается.)
       Вера Филипповна.Никакого зароку, никакой клятвы я не дам.
       Каркунов.Как, как ты говоришь?
       Вера Филипповна.Я вам откровенно скажу, я замуж пойду.
       Каркунов.Змея, змея! (Падает в кресло.)
       Халымов.Зачем было говорить!
       Аполлинария Панфиловна.К чему это похвасталась! Делай после что хочешь; а пока молчала бы.
       Вера Филипповна.Не могу я лгать, не могу.
       Каркунов.Нет, нет. Она моей смерти ждет, моей смерти радоваться будет.
       Вера Филипповна.Неправда, я вашей смерти радоваться не буду. (Отходит к стороне и, отвернувшись, плачет.)
       Каркунов.Так не дождаться ей, не радоваться. (Быстро поднимается.)Я ее убью. (Подымает палку.)Пусть умирает прежде меня.
       Xалымов.Кум, кум, что делаешь?
       Каркунов.Прочь! Между мужем и женой посредников нет. (Подходя к Вере Филипповне.)Так ты моей смерти ждешь? Гляди на меня! Гляди на меня!
       Вера Филипповна глядит на него.
      Убить ее, люди добрые, убить? Убить тебя, а? (Глядит ей в глаза, бросает палку, весь дрожит и едва держится на ногах. Вера Филипповна его поддерживает, Каркунов смотрит ей в глаза, потом прилегает к плечу.)За пятнадцать-то лет любви, покоя, за все ее усердие убить хотел. Вот какой я добрый. А еще умирать собираюсь. Нет, я не убью ее, не убью и не свяжу… Пусть живет, как ей угодно; как бы она ни жила, что бы она ни делала, она от добра не отстанет и о душе моей помнить будет.
       Вера Филипповна подводит его к креслу и сажает его. Все окружают Каркунова.
       Вера Филивповна становится на колени подле него.
      Владей всем, владей! Тебе и владеть! А я должен благодарить бога, что нашел человека, который знает, на что богатым людям деньги даны и как богатому человеку проживать их следует, чтоб непостыдно мог стать он перед последним судом.