Лица

Миловидов.

Бессудный.

Евгения.

Аннушка.

Непутевый.

Сеня.

Жук.

Раззоренный.

Декорация 1-го действия.

Явление первое

Бессудный и Раззоренный.

Бессудный. Выкормил?

Раззоренный. Выкормил.

Бессудный (достает графин и стакан). Выпей стаканчик, повеселей поедешь. (Подносит.)

Раззоренный (берет стакан). Будь здоров! (Пьет.)

Бессудный. Спасибо. Пей еще!

Раззоренный. Нальешь, так выпью, на землю не вылью.

Бессудный. Пей на доброе здоровье.

Раззоренный (пьет). Благодарим покорно. А что мои купцы? Закладать бы пора.

Бессудный. Только что проснулись, чай с кизлярской водкой пьют.

Раззоренный. Ишь они угару-то набираются! Так я закладать.

Бессудный. Куда торопиться-то! А клади с вами много?

Раззоренный. На порядках. Тарантас-то упористо идет, кой-где и поскрипывает.

Бессудный. Крепок тарантас-то?

Раззоренный. Казанский, новый, точно слитой.

Бессудный. А чинить не надо?

Раззоренный. Какая чинка! До туречины не чиня доедешь.

Бессудный. Да ты слушай! Чинить не надо ль? говорю я.

Раззоренный (помолчав). Да что его чинить-то, коли он как есть новый!

Бессудный. Наладил! Ты дурака-то из себя не строй!

Раззоренный (помолчав). Что же мне теперича хозяев задаром в убыток вводить. Да, может, им к спеху.

Бессудный. Кто тебе говорит, что задаром! Не задаром!

Раззоренный. А много ль дашь?

Бессудный. По барышам глядя. Дай им поразгуляться-то!

Раззоренный. Пять рублев!

Бессудный. Может, и больше.

Раззоренный. Ой ли! Не обманешь?

Бессудный. Нешто я ямщика обману! Вы мне люди завсегда нужные.

Раззоренный. Ну, ладно! (Подходит к средней двери и отворяет ее.) Господа купцы, воля милости вашей, а что ехать нельзя.

Непутевый и Сеня входят.

Явление второе

Бессудный, Раззоренный, Непутевый и Сеня.

Непутевый. Ты что еще! Как так нельзя? Во фрунт! Ты с кем говоришь?

Раззоренный. Да так же, что колесо расшаталось. Не на каждой же нам версте его замачивать; а выходит, надоть его перетянуть.

Сеня. Что же ты прежде-то?

Раззоренный. Прежде! А вы сами-то где были? Спали; так нешто я могу беспокоить?

Непутевый. Какие еще разговоры! Твое дело — что прикажут! Ты понимай, с кем ты говоришь! Велят тебе ехать, и сейчас чтоб готово, живой рукой! У меня такое расположение, чтоб ехать; как же ты можешь! Пошел на свое место!

Раззоренный. Что, конечно, оно можно ехать, отчего не ехать! А только, борони Бог греха, середь лесу ночью сядем, кто виноват останется?

Непутевый. Как так сядем? Ты и думать не моги! У меня чтоб живо!

Раззоренный. И я про то же. Какое здесь место? Сами знаете, шалунов тоже довольно — место бойкое; почитай в кажной деревне шалят. Тут теперича только давай Бог ноги, а часом сядем в овраге, так и от повозки убежишь.

Сеня. А вот посмотреть пойти, не врет ли он.

Раззоренный. Посмотреть пойти! Много ты знаешь! Скрыпит колесо на ходу, ну, и, значит, рассохлось. Аль вам рубля жалко? А еще купцы!

Непутевый. Ну чини, черт с тобой! Слышишь ты, чини! Сколько денег надо?

Раззоренный. Кузнец — уж он знает. А теперича с вашей милости надо на водку!

Непутевый. Вы мошенники, вот что! На! (Дает деньги.) Да чтоб живо!

Раззоренный. Уж это без сумления.

Непутевый и Сеня уходят.

Бессудный. А сзади у вас есть проезжающие?

Раззоренный. Еще тройка.

Бессудный. Когда из Покровского?

Раззоренный. Те на ночь.

Бессудный. Кто везет?

Раззоренный. Стигней, — в корню серая.

Бессудный. Знаю.

Раззоренный. Только без всякой опаски едут, уж больно просто.

Бессудный. А что?

Раззоренный. Первое дело, в самую полночь они в ваш лес приедут, да очень пьяные, а лес-то на двадцать верст; а второе дело, чемодан сзади не очень складно привязан, совсем не по здешнему месту. Так я пойду. (Уходит.)

Бессудный (у двери в сени). Жук!

Жук выставляет голову из сеней.

Явление третье

Бессудный и Жук.

Жук. Чего?

Бессудный. Савраска в поле?

Жук. В поле.

Бессудный. Пригони да овса задай, пущай хоть всю меру съест. Да вымажи тележку хорошенько.

Жук. К ночи, что ль, сряжаться?

Бессудный. К ночи. Как станет смеркаться, ты выезжай из двора налево, да потом лесом круг двора и объедешь к большой дороге и жди меня там в кустах.

Жук. Ладно. А что припасать?

Бессудный. Я сам припасу что нужно. Пойдем-ка, я тележку-то посмотрю.

Уходят. Из средней двери входит Аннушка.

Явление четвертое

Аннушка, потом Непутевый и Сеня.

Аннушка (садится к столу). Как тень какая хожу! Поговорила б с кем-нибудь о своем горе, может быть, и полегче стало, да не с кем. Все одна, все одна, всю жизнь одна. А одной-то оставаться страшно, — все что-то в голову лезет дурное. Ну, я, чтоб одной-то не быть, иду в народ, а в народе-то я как будто лишняя. Все я точно что-то ищу. Боже мой! что они со мной сделали! Это меня Бог за гордость наказывает. Я золовку и за человека не считала, а он ее-то и полюбил, а меня, девушку, бросил.

Входят Непутевый и Сеня.

Непутевый (садясь к столу). Ты что плачешь? Кто тебя обидел?

Аннушка. Поди прочь, не приставай ты ко мне.

Непутевый. Да ты что за барыня такая? Что ты важничаешь!

Аннушка. Поди к Евгении, она ласковая; а меня не тронь, мне и без тебя тошно.

Непутевый. Я сам знаю, куда мне идти, ты меня не учи! Вот что! Ты не смей мне указывать!

Аннушка. Русским тебе языком говорю: отойди. Аль ты слов не понимаешь!

Непутевый. Тешь мой обычай. Аль ты моего ндраву не знаешь! Я в Курчавине, бывало, запрягу девок в сани летом, да и езжу по деревне. Ты знай обхождение купеческое!

Аннушка. Очень мне нужно знать ваше обхождение! Поди от меня, вот и все тут.

Непутевый. Да ты обо мне как понимаешь! Ты вот это видела? (Берет из кошелька горсть золота и рассыпает по столу.)

Бессудный отворяет среднюю дверь, быстро взглядывает и опять затворяет. Его видят Аннушка и Сеня.

Аннушка. Что ты делаешь! Убери деньги! Ради бога, убери!

Сеня. Петр Мартыныч, уберите деньги.

Аннушка. Да уезжайте вы от греха.

Непутевый. Зачем? Я здесь погулять хочу.

Бессудный опять взглядывает.

Аннушка. Говорят тебе, убирай деньги! У брата глаза разгораются, так добра не бывать.

Непутевый. Зачем убирать? Пущай лежат. Вам что за дело!

Сеня. Петр Мартыныч, хочешь ты цел быть, так убирай деньги, да и поедем сейчас; а то так и с головой своей простись.

Непутевый (Аннушке). Верно он говорит?

Аннушка. Какой ты дурак, как погляжу я на тебя! И жалеть-то тебя не стоит.

Непутевый сбирает деньги.

Сеня. Петр Мартыныч, постой, оставь штуки четыре.

Непутевый. Зачем?

Сеня. Стало быть, надо. (Кричит в дверь.) Раззоренный!

Непутевый (Аннушке). Пойдешь за меня замуж? Вот отец умрет, я большой останусь.

Аннушка. Ну, хорошо, хорошо. В другой раз потолкуем.

Раззоренный входит.

Сеня. Где хозяин?

Раззоренный. Никак, на дворе возится.

Сеня. Ты еще не носил колеса в кузницу?

Раззоренный. Еще и кузнеца-то нет.

Сеня. Так закладывай, и поедем. (Показывает ему золотой.) Видишь ты это? Чтоб без разговору! Как готово, сейчас, значит, и получай.

Раззоренный. Мне что ж! Я хоть сейчас. (Хочет идти.)

Сеня. Постой! Говори за ту же цену, только правду говори! Хозяин здешний на руку не чист?

Непутевый. Во фрунт передо мной!

Сеня. Да погоди! Эко с тобой наказание!

Раззоренный. Да поговаривают.

Сеня. А что?

Раззоренный. Будто опаивает чем-то, потом оберет да с двора в шею; мне, говорит, с тобой с пьяным не возиться. А кто ж его знает, может и врут.

Аннушка. Уезжайте вы, ради Бога, пока засветло.

Сеня. Слышишь, Петр Мартыныч! Ну, ступай.

Раззоренный уходит.

Дай Аннушке-то!

Аннушка. Мне не надо.

Сеня. Ну так оставь на столе хозяевам, а один ямщику возьмем. Да пойдем, сядем в повозку, пока закладывают. Прощайся с хозяевами. Вот тебе картуз. А это я вынесу. (Берет одежду с лежанки.)

Непутевый. Хозяин, а хозяин! Прощай!

Бессудный выходит из сеней, Евгения — из средней двери.

Явление пятое

Непутевый, Сеня, Аннушка, Бессудный и Евгения.

Бессудный. Куда заторопился! Погости! У меня шампанское для тебя припасено.

Непутевый. Не надо! Захотел да и поехал! Вот и знай нас. Вон там возьми себе на угощение. Прощай, хозяйка!

Евгения. Прощай, Петя! Прощай, сокол мой ясный, молодец распрекрасный.

Целуются.

Непутевый. А ты возьми себе за ласку остальные. Прощайте! (Уходит.)

Бессудный. Что он, белены, что ль, объелся! С чего он так вдруг?

Сеня. Кто ж его знает! Он у нас нравный! За угощение, хозяева! (Уходит.)

Явление шестое

Бессудный, Евгения и Аннушка.

Бессудный. Отчего они уехали?

Аннушка. Почем я знаю. Не угодили чем-нибудь.

Евгения. Не ты ль не угодила?

Аннушка. Я не в тебя, очень-то угождать не умею.

Бессудный. Он тут деньги на стол сыпал?

Аннушка. Сыпал.

Бессудный. Зачем?

Аннушка. Так, ломался. Высыпал да опять убрал.

Бессудный. А много ль тебе дал?

Аннушка. Мне? Ничего. За что мне? Он за ласку деньги платит; а от меня ему ласки не было.

Евгения. И у меня ласка всем ровная; особой ласки ни для кого, кроме как для мужа, нет.

Аннушка. Полно, так ли?

Евгения. Да ты что за судья надо мной! У меня муж есть. Ты про что это еще?

Аннушка. Про особую-то ласку. Ты говоришь, что, кроме мужа, никому нет; так нет ли, вспомни.

Евгения. Что ж ты меня с мужем расстроивать хочешь? Ненавистно тебе, что мы живем в любви? Нет, уж это тебе не удастся.

Аннушка. Что мне вас расстроивать! Вас не расстроишь. Ты двадцать раз мужа-то обманешь. Я знаю, что я говорю. Кабы не своими я глазами видела.

Бессудный. Что, что?

Евгения. Не слушай, не слушай, Ермолаич! Это она от ненависти.

Аннушка. Ты говоришь, я расстроиваю; ты людей расстроиваешь-то!

Евгения. Что ты с больной-то головы да на здоровую!

Аннушка. Ты не вертись! Уж коли я что скажу, так вправду. Тут вот, на самом этом месте…

Бессудный. Ну, договаривай! Начала, так у меня договаривай.

Евгения. Не слушай ты ее, Ермолаич, не слушай! Теперь-то я догадалася! Не говори, пожалуйста, не просят тебя. Я сама все расскажу. Ишь какая диковина!

Бессудный. Ну, так говори!

Евгения. Ох, смех, право смех! Слушай-ка ты, Ермолаич! А уж я думала бог знает что…

Бессудный. Что вертишься-то! Говори толком.

Евгения (притворно смеется). Ха-ха-ха! ха-ха-ха! Как провожали мы барина-то, бегу это я в сени-то, таково тороплюсь, таково тороплюсь… а он, ха-ха-ха! — и схватил меня.

Бессудный. Схватил — да! ну?

Евгения. Вот она выходит, а он, ха-ха-ха! ей в насмешку, ха-ха-ха-ха! и… поцеловал меня.

Аннушка. Да он меня и не видал, и ты меня не видала.

Евгения. Видел, видел, видел! Ха-ха-ха! ох, видел, видел!

Бессудный. Что-то смех-то у тебя не смешон выходит.

Евгения. Да как на нее не смеяться-то! Ха-ха-ха!

Бессудный. Шалишь, лукавишь. Дай срок, я тебя допрошу по-своему, ты у меня не так заговоришь. Да чего тут ждать! Сердце мое не терпит! Сказывай, Анна, как что было!

Евгения. Век ты моей погибели хотела; вот радуйся теперь, коли тебе муж больше верит.

Жук входит.

Жук. Барин Миловидов приехал.

Бессудный. О, чтоб вас! Вот еще принесло! А ты, Евгения, помни! (Грозит пальцем.) Ходи, да оглядывайся. Даром тебе не пройдет. (Уходит.)

Аннушка. Ишь как часто стал… Меня любил, так на дню по два раза не ездил. Ну, золовушка, в одном мы дому с тобой живем, как нам дружка делить? Не на ту ты напала, я тебе дешево его не отдам. Нет, я пошутила, бери его вовсе.

Евгения. Змея, змея! за что ты меня губишь? Какая тебе польза?

Аннушка. Губишь! Какая твоя погибель! Муж поколотит, так милый друг приласкает, вот ты и утешишься; а меня утешит одна сыра земля. Да, сырая земля, знай ты это! (Уходит.)

Евгения. Ах, батюшки! Вот страх-то. Рученьки опустились, ноженьки подкосились. Падаю! ох, падаю! С места-то никак не сойду. Экой муж-то у меня страшный! Глазищи-то как у дьявола! Выпучит их, так словно за сердце-то кто рукой ухватит! Как бы мне только эту беду с плеч стрясти! Увертки-то все бабьи из головы вылетели. Только бы он не убивал, погодил бы немножко, дал мне сроку на полчасика, а уж я б что-нибудь придумала. Батюшки! с духом-то не сберусь. Идут. Не муж ли? (Шепчет.) Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его! Укроти сердце раба Вукола!

Входит Mиловидов с трубкой.

Явление седьмое

Евгения, Миловидов, потом Бессудный.

Евгения (тихо). Ой, не подходи! Ой, не подходи! (Берет скатерть и стелет на стол.)

Миловидов. Что так?

Евгения. Золовка, злодейка, подсмотрела да все рассказала, все, злодейка, рассказала.

Миловидов. Плохо твое дело!

Евгения. Ты за ус себя дергай, за ус себя дергай!

Миловидов. Никак ты помешалась?

Евгения (тихо). Да ты гляди, нет ли мужа сзади. Гляди!

Миловидов. Гляжу!

Евгения. Он теперь, аспид, глаз с меня не спустит. Мне оглядываться-то нельзя: он подумает, что мы с тобой шепчемся.

Миловидов. Ну, не оглядывайся.

Евгения. А ты дерни себя за ус-то, как он войдет, дерни; я и буду знать, что он здесь, такую и речь поведу; нарочно, чтоб он слышал.

Миловидов. Бедовая ты баба! (Трогает себя за усы.)

Бессудный тихо входит.

Евгения (громко). Вам-то, барин, шутки, а муж-то мой сердится.

Миловидов. Уж будто и сердится! За что же тут сердиться, я не понимаю.

Евгения. Да ведь и правда, сударь, не хорошо; вы знаете, я женщина замужняя, мне это нейдет.

Бессудный уходит в среднюю дверь.

Миловидов. Ушел.

Евгения. Отведи им глаза!

Миловидов. Каким манером?

Евгения. Обмани ту дуру-то; поласкайся к ней! Будто ты теперь для нее приехал; она опять о себе возмечтает, мешать-то нам и не будет; да ты сделай так, чтоб и муж видел.

Миловидов. Мне это не долго.

Бессудный отворяет среднюю дверь и что-то шарит на лежанке. Миловидов берется за усы.

Евгения. Вам это стыдно! вы благородный! С купцов мы не взыскиваем, потому с них и взыскать нельзя — они без этого жить не могут; а благородные люди совсем дело другое.

Миловидов. Да что ты ко мне пристала! Я сказал, что пошутил!

Евгения. Вам-то ничего, да мне-то не хорошо.

Бессудный уходит.

Миловидов. Опять ушел.

Евгения. А вот он нынче ночью уедет…

Миловидов. Куда? На разбой, что ли?

Евгения. Кто его знает. Лошадь с поля пригнали, тележку готовят да с Жуком шепчутся. Так ты и приезжай; лошадей-то за кузницей оставь, а сам в задние вороты. Я тебя в сенях подожду.

Миловидов. Ну и отлично! Хватская штука! Так непременно: ты меня жди.

Евгения. Муж-то раньше свету не вернется.

Бессудный входит.

Миловидов (берется за усы). Я и не знал, что ты такая сердитая.

Евгения. Мы завсегда вам рады, и просто не знаем с мужем, как вам и угодить; только уж вы оставьте, вперед этого не делайте, прошу я вас.

Миловидов. Ну хорошо, хорошо!

Евгения. Чем потчевать прикажете? Чайку не угодно ли?

Миловидов. Нет, не хочу. Да что Аннушку не видно? Домой бы поехал, да пусть лошади отдохнут; хоть бы с ней поболтать.

Евгения. Кто ее знает, должно быть в светелке. Я, пожалуй, пойду кликну. Только вы мужу не говорите, что я вам выговаривала; а то он, пожалуй, рассердится: скажет, как ты, дура деревенская, смеешь господ учить, которые умнее тебя.

Миловидов (смеется). Хорошо, не скажу, не скажу.

Евгения (наткнувшись на мужа). Ох, чтой-то ты, Ермолаич, как перепугал! Я тебя и не вижу. Да когда же ты, Ермолаич, взошел-то?

Бессудный. Уж ты ступай, куда тебя посылают.

Евгения уходит.

Лошадей-то отложить аль нет?

Миловидов. Не надо, пусть так постоят. Какая жена-то у тебя строгая!

Бессудный. Полоумная она или умна, что ль, очень, уж я и не разберу.

Миловидов. Ты не разберешь, так кто ж ее разберет; тебя тоже на кривой-то не объедешь.

Бессудный. Оно точно, что меня объехать трудно; только нынче больно народ-то хитер стал. Люди-то всё умнеют, а мы-то стареем да глупеем.

Миловидов. Так ты боишься, что жена-то умней тебя будет, когда ты состареешься?

Бессудный. Уж это сохрани господи! глупей бабы быть! Не то что умней, а вороватей.

Миловидов. А ведь, должно быть, скверно, когда жена обманывает! Как ты думаешь?

Бессудный. Что хорошего! Да ведь каков муж! Другого обманет, так и сама не рада будет, что на свет родилась. Вот я тебе притчу скажу. Был у меня приятель, мужик богатый, человек нраву крутого. Только стал он за женой замечать, что дело неладно. Вот он раз из дому и собрался будто в город, а сам задворками и воротился, заглянул в окно, а жена-то с парнем. Что ж он, сударь, сделал!

Миловидов. А что?

Бессудный. А вот что: парню-то он дал уйти; выждал поры да времени, затопил овин, будто хлеб сушить, да пошел туда с той — с женой-то, с подлой-то, да живую ее, шельму, и зажарил. Вот что он сделал!

Молчание.

Миловидов. Судили его за это?

Бессудный. Нет.

Миловидов. Отчего же?

Бессудный. Да кто ж видел? Кто докажет? Сгорела, да и все тут. Он потом на Афон молиться ушел. А по-моему, так и судить-то не за что: моя жена, я в ней и властен. Да где ж это бабы-то? Где вы там?

Аннушка показывается в средней двери.

Поди, что ты там забилась! Где вас надо, тут вас и нет. (Уходит.)

Явление восьмое

Миловидов и Аннушка.

Миловидов. Скучно что-то, Аннушка!

Аннушка. Вам-то скучно? Может ли это быть?

Миловидов. Отчего же?

Аннушка. Да вы какое хотите веселье, такое себе и найдете. Все в вашей воле. Вам некогда и скучно-то быть! А вот нашу сестру скука-то одолеет, тут куда деться!

Миловидов. Не то что мне скучно, а так, делать нечего.

Аннушка. Да какое же у господ дело! Разве вы, век свой живете, делаете что-нибудь! Обыкновенно одна только забава! Надоело дома, по соседям пировать поедете; и то наскучило, так соберете псарню да зайцев гонять; а то так над нашей сестрой издеваетесь да помыкаете как хотите. Ведь вы, чай, про себя-то думаете, что у нас души нет, мы и чувствовать ничего не можем. Вы, чай, думаете, что мы и не тоскуем никогда. А знаете ли вы, Павлин Ипполитыч, что несчастней нас, девушек, нет никого на свете.

Миловидов. Да пожалуй, что ты и правду говоришь.

Аннушка. Правду, Павлин Ипполитыч, правду!

Миловидов. Да что ты стоишь, Аннушка! Садись сюда ближе!

Аннушка. Сейчас. Вам трубку?

Миловидов. Да. (Кричит.) Гришка!

Аннушка (берет трубку и подходит к дверям). Гришка, подай барину трубку. (Приходит и садится рядом с Миловидовым.) Какой хотите пример возьмите, хоть меня. Приходит девушка в возраст, как должно; что у ней на уме, спросите-ка! Милый человек и больше ничего. Потому всякая знает хорошо, что только ей и пожить, пока она на свободе; а как выдали замуж, так и стала работницей до самой смерти. В это время долго ль нас обмануть! Всякому веришь; кто что ни говори, все думаешь, что правда. Вот этак другой обойдет девку словами, та думает, что она в раю; а он про нее и думать забудет, да еще смеется над ней. Вот когда, Павлин Ипполитыч, девушке скучно-то бывает. Вот когда ей жизнь-то не мила. А у вас какая скука!

Миловидов. Разумеется.

Гришка подает трубку и уходит.

Аннушка. Нападет тоска по милом-то, куда с ней деваться? Эту тоску в люди не снесешь, ни с кем не разделишь. Разве пожалеют тебя? Всякий над тобой же смеется. И размыкивай горе одна, в углу сидя. А одной-то с горем куда тяжело! Сидишь, не дышишь, как мертвая, а горе-то у тебя на сердце растет… Точно гора какая тебе сердце давит… Мечешься, мечешься.

Миловидов. Хорошая ты девушка, Аннушка!

Аннушка. Теперь только разве вы узнали, что я хорошая девушка? Было вам время меня узнать-то: я тогда еще лучше была.

Миловидов хочет обнять ее; она встает.

Что же это такое вы делаете? За что меня обижаете?

Миловидов. Чем же я тебя обижаю?

Аннушка. Любите другую, а меня от скуки целовать хотите! Что же я такое для вас? Как же мне о себе думать? Ведь это вы мне нож в сердце!

Миловидов. Кто ж тебе сказал, что я тебя не люблю?

Аннушка. Вы сами сказали давеча на этом месте. Не пожалели меня, прямо в глаза сказали.

Миловидов. Мало ль что я говорю. Так давеча хандра какая-то нашла.