Бедная невеста

       Марья Андреевна.Нет, маменька, я об этом не думала.
       Анна Петровна.Ну, поди сюда, сядь подле меня! Поговорим с тобой хорошенько. Я сердиться не буду.
       Марья Андреевна садится подле нее.
      Выслушай ты меня хладнокровно. Я ведь знаю, у вас один разговор: по любви выйти замуж. Влюбляются-то, Машенька, только те, которым жениться нельзя, либо рано, потому что еще в курточках ходят, либо нечем жить с женой; так вот они и влюбляются. Порядочный человек не станет вам в любви открываться да влюбления-то свои высказывать, а просто придет к матери да скажет: «Мне ваша дочка нравится», да и тебе-то тоже прямо, без разных там фарсов дурацких: «Сударыня, маменька ваша согласны, вы мне нравитесь, угодно вам меня осчастливить?» И все это честно и благородно. Вот как это бывает, Машенька. Ты вот с Беневоленским и десяти слов не сказала, а уж и слышать про него не хочешь. А будет ездить, познакомишься, может быть и увидишь, что хороший человек. Ведь вертопрахи-то ваши только мастера разговаривать, а что от них толку – только слава дурная.
       Добротворский.Это правда, сударыня.
       Молчание.
       Анна Петровна.Машенька, потешь ты меня на старости лет, послушайся матери.
       Марья Андреевна (встает). Маменька! Я не могу теперь итти ни за Беневоленского, ни за кого. Сделайте милость – не принуждайте меня. Я одного у вас прошу: не говорите мне про замужество, подождите немного. Ради бога, дайте мне пожить на свободе.
       Анна Петровна.Эка невидаль девичье житье! Жаль расставаться!
       Марья Андреевна.Пусть Беневоленский к нам ездит, я буду с ним ласкова, все что вам угодно; только пусть он подождет… Ну, месяц, один месяц. Я посмотрю на него хорошенько, узнаю его. Согласны?
       Анна Петровна (целует Марью Андреевну). Ну, что с тобой делать, так и быть. Что, утешилась теперь? Вот ведь ты какая глупая!
       Марья Андреевна уходит.
      Что делать-то, Платон Маркыч! Скажите Максиму Дорофеичу, что я очень рада, но чтоб он месяц погодил делать предложение… Да и об деле-то попросите.
       Добротворский.Очень хорошо-с.
       Хорькова входит.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

       Те же и Хорькова.
       Хорькова.Покорно благодарю, матушка Анна Петровна, покорно благодарю! Одолжили, нечего сказать!
       Анна Петровна.Что такое? Что я вам сделала?
       Хорькова.Я хоть необразованная женщина, а над собой смеяться не позволю. Вы тогда меня обнадежили. Я, разумеется, прихожу домой, говорю: «Миша, друг мой, Анна Петровна согласна; открой, говорю, друг мой, свои мысли Марье Андревне», – а та ему напрямки отказала! Приходит такой расстроенный. «Нет, говорит, мне, маменька, счастия в моей жизни; вы, говорит, меня обманули». – «Я, говорю, мой друг, никогда обманщицей не была, а если нами пренебрегают, так нечего тебе, говорю, беспокоиться – ты, с твоим образованием, всегда найдешь себе невесту не хуже Марьи Андреевны… А уж я не утерплю, пусть меня ругают, я все-таки пойду отчитаю Анне Петровне».
       Анна Петровна.Что ж делать-то мне? Ее воля, я ее принуждать не могу.
       Хорькова.Это, Анна Петровна, просто насмешка; я так это за насмешку и принимаю.
       Анна Петровна.Да помилуйте, матушка, какая же это насмешка?
       Хорькова.Насмешка, насмешка! Вам просто хотелось из меня перед сыном дуру сделать. Я хоть и необразованная женщина, а понимаю…
       Анна Петровна.Что вы тут понимаете! Нечего вам тут понимать-то.
       Хорькова.Ну, уж не говорите, пожалуйста… Знаем мы кой-что. У вас теперь какой-то богатый жених на примете, так вы другими-то и брезгуете. Только вы поторопитесь, Анна Петровна, я вам советую, а то чтобы разговору какого не было.
       Анна Петровна.Какого разговору? Что вы, ссориться, что ли, со мной пришли, Арина Егоровна?
       Хорькова.Уж там, матушка, как хотите, принимайте: я сама вами кругом обижена. Что я не знаю, про то говорить не стану, а что знаю, про то напрямки отпечатаю. Люди ложь, и мы то ж.
       Анна Петровна.Язык-то без костей, говорить все можно, только слушать-то нечего.
       Хорькова.Слушай не слушай, как кому угодно, а уж коли говорят, так, значит, что-нибудь есть.
       Анна Петровна.Кто говорит и что говорит? Кому нужно про меня говорить что-нибудь?
       Хорькова.Не про вас и речь, а про Марью Андревну; а то горда уж очень она у вас, вот теперь гордости-то поубудет. Нам-то отказали, а этот-то ваш богатый жених как бы сам не отказался, коли прослышит что-нибудь.
       Анна Петровна.Да что вы, Арина Егоровна, рехнулись, должно быть! Да кто же смеет что-нибудь сказать про мою Машеньку?
       Хорькова.Ах, матушка, никому рта не зажмешь; всякий волен говорить, на то язык дан.
       Анна Петровна.Что ж это такое! Вот послушайте, Платон Маркыч, еще тут сплетни какие-то распустили про Машеньку! На что это похоже!
       Добротворский.На всякое чиханье, сударыня, не наздравствуешься. Слушать-то не приходится.
       Анна Петровна (Добротворскому). Да что же, можно сказать про мою Машеньку, скажите на милость.
       Хорькова.Уж известно что! Зачем к вам Мерич каждый день ходит? Ведь соседи видят – скрыть нельзя. И при вас и без вас бывает. Вы-то, может быть, еще и сами всего не знаете. Я необразованная женщина, да не позволила бы этого своей дочери. Мне сын говорит, что его ни в один порядочный дом не пускают за его пошлости. Своими глазами видела, как он от вас из саду крадется, точно вор какой.
       Анна Петровна.Что же это, господи! Вот что значит без мужчины-то в доме – всякий и сочиняет, что ему в голову придет. Вот дело-то женское какое. Пожалейте вы меня, Арина Егоровна! Я женщина слабая, сырая, что вы меня расстраиваете, как вам не грех!
       Хорькова.Снявши-то голову, по волосам не плачут. Сами виноваты, что допустили до этого. Теперь вот ищите-ка женихов: не всякий-то польстится. Хоть бы вы и согласны были, а уж я теперь своему Мише не позволю. Нет, покорно вас благодарю!
       Анна Петровна.Да мы ни в Мише, ни в вас не нуждаемся! Эка важная партия! Невидаль какая! Вам бы только сплетничать!…
       Хорькова (встает). Да уж, матушка, не взыщите; что слышала, того от других не потаю.
       Анна Петровна.Где утаить! Еще своего прибавите. Вы уж обрадовались, что вам случай есть. От вас только этого и ждать можно.
       Хорькова.Я сама от вас, кроме обиды да насмешки, ничего не видала. Только вот не могла вытерпеть, чтобы не выговорить вам за Мишу, а то бы и нога моя в вашем доме не была. А Мише я и думать не позволю о вашей дочери: с его умом и образованием мы и почище найдем. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

       Те же без Хорьковой.
       Анна Петровна.Что ж это такое? Платон Маркыч, посудите вы сами. Опомниться-то ведь я не успела, а то бы уж я напела ей. Ведь теперь, чего доброго, расславит везде… погубит она мою голову! Вот как без мужчины-то, Платон Маркыч! И туды и сюды – все сама, да еще и за дочерью смотри; отлучиться из дому нельзя, а я женщина сырая. Маша! Маша! Дарья! Дарья!
       Входит Дарья.
      Что ты, оглохла, что ли? Не докличешься тебя!… Позови барышню,
       Дарья.У меня ведь не одно дело-то; сложа руки не сижу. (Уходит.)
       Анна Петровна.Ох, измаялась я нынче день-то, а тут еще напасть этакая. И руки и ноги дрожат. Что ж это Маша со мной делает! Чувствую, что слабая мать. Поддержите меня, Платон Маркыч!
       Входит Марья Андреевна.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

       Те же и Марья Андреевна.
       Марья Андреевна.Вы меня кликали, маменька?
       Анна Петровна.Что ты, в гроб, что ли, хочешь меня вогнать прежде времени! Что ты еще затеяла!…
       Марья Андреевна.Что такое?
       Анна Петровна.Был здесь Мерич без меня? (Молчание.)Что ж ты молчишь?
       Марья Андреевна.Был не надолго. Я ему сказала, что вас дома нет, он и ушел.
       Анна Петровна.Не обманывай ты меня; что у тебя с ним за шашни? Говори!
       Марья Андреевна.Да какие шашни, кто вам сказал, маменька?
       Анна Петровна.Кто сказал? Все говорят. Мне теперь глаза показать никуда нельзя. Сейчас Хорькова приходила – уж и она знает. Чтоб его у нас и духу не было, я его и пускать не велю. Слышишь, сударыня?
       Марья Андреевна.Нет, маменька, этого нельзя.
       Анна Петровна.Отчего это нельзя? Что с ним церемониться, что ли? Не велик барин! Прогоню, да и все тут. Тебе надо замуж итти, а с этими-то разговорами не скоро жениха сыщешь. Осрамила ты меня совсем. Или сейчас же Максиму Дорофеичу надо слово дать, или завтра же скажу Меричу, чтоб он и глаз к нам не показывал.
       Марья Андреевна.Не делайте этого, ради бога. Я вас умоляю, маменька. Как это можно!
       Анна Петровна.Так ступай замуж.
       Марья Андреевна.Маменька, дайте мне подумать. Я совершенно растерялась, у меня голова кругом идет. Дайте мне подумать.
       Анна Петровна.Об чем тут думать! Надо сейчас что-нибудь делать, а то услышит Максим Дорофеич эти сплетни, пожалуй откажется. Что ты тогда с моей головой сделаешь? Какой тогда срам-то будет! Завтра надо сказать Максиму Дорофеичу, что мы согласны.
       Марья Андреевна.Нет, маменька, это выше сил моих!
       Анна Петровна.Ну, так живи, как знаешь! Мне теперь до тебя и дела нет. Я тебя растила, я тебя воспитывала, хлопочу, ни дня ни ночи покою себе не имею, а ты меня знать не хочешь! Для тебя мать-то дешевле всякого, прости господи! Я теперь слова тебе не скажу, повесничай с кем хочешь! Ты мать позабыла, ты для матери ничего не хочешь сделать; авось, добрые люди найдутся, не оставят старуху. Пойдемте, Платон Маркыч, ко мне в комнату. (Встает и идет.)Видно, уж мне, старухе, век горе мыкать.
       Марья Андреевна (за ней). Маменька!…
       Анна Петровна.Ты не ходи за мной! Я теперь тебя и видеть не хочу. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

       Марья Андреевна и Добротворский.
       Марья Андреевна (садится на стул и закрывает лицо платком. Добротворский стоит против нее.)Это мученье!
       Добротворский.Что, побранила вас маменька-то! Ну, ничего! Не плачьте, барышня! Помиритесь как-нибудь.
       Марья Андреевна.Ах, Платон Маркыч! Быть может, маменька и права, но она требует от меня невозможного.
       Добротворский.Отчего ж, матушка барышня, невозможно? Ей-богу, возможно! Утешьте старуху. Ведь уж лучше Максима Дорофеича жениха не найти вам.
       Марья Андреевна.Послушайте, Платон Маркыч – вы человек добрый, я с вами буду говорить откровенно. Я люблю другого; он хорош, умен, образован; посудите сами, как же мне променять его на Беневоленского.
       Добротворский.Да он молодой человек, барышня?
       Марья Андреевна.Очень молодой…
       Добротворский.Свистуны ведь они, матушка, никакой основательности нет. Не верьте вы им. Нынче любит, а завтра разлюбит. Им потеха, а бедные девушки плачут.
       Марья Андреевна.Я не знаю, разлюбит он меня или нет, только я его люблю.
       Добротворский.Матушка барышня, я вас еще вот какую знал: ребенок были, несмысленочек, на руках носил. Ваш папенька покойник мне благодетель, в люди меня вывел, я прежде очень маленький человек был. Как умирал покойник, – ты, говорит, Платон, жену с дочерью не оставь! Слушаю, говорю, батюшка Андрей Петрович, служить буду, пока сил хватит. Я вас, барышня, больше родной люблю, так горько мне будет, как вертопрах какой-нибудь посмеется над вами. Плюньте вы на них! А ведь и то сказать, барышня, вы лучше нас знаете, мы люди старые, из ума выжили! Советовать не смею, рассудите сами. Вот на старости лет для вас, сударыня, за сватовство принялся. Нашел человека, кажется, хорош, а ведь бог его знает, где мне разобрать, посмотрите сами; как бы греха на душу не взять. А все мой совет – лучше маменьки послушаться, меньше греха будет.
       Марья Андреевна.Платон Маркыч, помирите меня с маменькой, она вас любит.
       Добротворский.Не беспокойтесь, матушка, помирю, об этом не беспокойтесь.
       Марья Андреевна.Подите скажите ей, что я через три дня ей дам ответ. Мне нужно подумать, поговорить с ним, он обещал жениться на мне.
       Добротворский.Хорошо, барышня. Сейчас прикажете к маменьке сходить?
       Марья Андреевна.Да, пожалуйста, сейчас. Мне всегда тяжело, когда она сердится, за дело ли, не за дело ли.
       Добротворский.Как же, матушка, не тяжело – ведь мать. Хорошо-с. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

       Марья Андреевна одна и потом Дарья.
       Марья Андреевна.Что мне делать, я решительно не знаю! Я чувствую, что дурно делаю, что ссорюсь с маменькой, но итти за Беневоленского я не могу – я люблю Владимира. Да если б я и решилась пожертвовать собой, я теперь не имею права. За что же я обману бедного Владимира: он так меня любит.
       Дарья (входит). О! чтоб вас!… Вечно все растеряет! (Берет платок Анны Петровны.)
       Марья Андреевна.Даша, что маменька делает?
       Дарья.Разговаривает с Платоном Маркычем.
       Марья Андреевна.Сердита она?
       Дарья.Приступу нет! (Уходит.)
       Марья Андреевна.Жаль мне маменьку, ей-богу жаль! Если б я не наделала глупостей, я бы теперь с ней поговорила откровенно, что Беневоленский мне не нравится, а теперь не могу, – теперь мне одно средство: поговорить с Владимиром, потом скажем маменьке – и не об чем думать. Ах, дура, да об чем же я плачу? Человек говорит мне прямо, что он женится на мне, а я плачу да выдумываю разные несчастия. (Смеется, потом задумывается.)А если нет? Если нет? Что ж тогда? Впрочем, какое же я имею право так дурно думать о нем: я его еще не знаю. Да что это, господи! Что я говорю! Я помешалась совсем. Другая бы на моем месте прыгала от радости, а мне всякий вздор в голову лезет. Нет, нет, не хочу ни об чем думать! Владимир на мне женится. О, кабы мне его увидать поскорей!
       Входит Добротворский.

ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

       Марья Андреевна и Добротворский.
       Добротворский.Пожалуйте к маменьке, барышня. Я ее уговорил немножко. Не бойтесь ничего, теперь браниться не станет, поговорить хочет. Пусть, говорит, она увидит, что мать ей зла не желает. Вот сейчас и поговорим все вместе, авось, барышня, как-нибудь и уладим. (Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

       Комната первого действия.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

       Марья Андреевна (одна). Вот уж третий день его нет. Что это значит? Третий день ужасных мучений! Он, должно быть, нездоров! Что, если он и нынче не придет, я, кажется, сойду с ума. Как незаметно подкралось ко мне это горе. Неделю тому назад я была весела и ни об чем не думала. Я так и жду, что приедет Беневоленский и сделает предложение. Что я буду делать? Маменька так уверена во мне, так меня любит!… Теперь ее спокойствие зависит от меня. Неужели у меня хватит сил противиться ей.
       Дарья входит.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

       Марья Андреевна и Дарья.
       Дарья.О, чтоб!… Вот везде одна, поспевай тут… Что это вы, барышня, какие скучные?
       Марья Андреевна.С чего же мне веселой-то быть. Погадай-ка мне, Даша, на картах.
       Дарья.Извольте, барышня, сейчас разложу. (Раскидывает карты.)
       Марья Андреевна.Что, Даша, выходит что-нибудь? Чай, все вздор.
       Дарья.Нет, матушка, не говорите этого. Вот недавно куме Аксинье гадала: все винновый туз выходит. Смотри, говорю, будет тебе горе какое-нибудь. Что ж, барышня, так и есть: шубку новенькую украли, с иголочки. (Разводит руками.)При своем антиресе от треф!… в собственном доме… исполнение желания… бубновый король марьяжный…
       Марья Андреевна.Кто же это бубновый король?
       Дарья.Уж, известно, Владимир Васильевич, кому ж быть!
       Входит Анна Петровна.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

       Те жен Анна Петровна.
       Анна Петровна.Что это вы, никак гадаете? Погадай-ка, Дарья, и мне.
       Дарья.Извольте, матушка, сейчас.
       Анна Петровна.На какую, бишь, я даму-то гадаю? Не помнишь ли, Машенька?
       Дарья.Я вас червонной, матушка, положу. Ах, барышня, почтальон идет. (Идет за письмом.)
       Марья Андреевна.От кого это? Боже мой, как у меня сердце забилось!
       Дарья возвращается с письмом.
       Анна Петровна.Поищи-ка, Даша, очки. (Распечатывает письмо.)
       Дарья.Вот они, матушка.
       Анна Петровна (смотрит на подпись). От Беневоленского.
       Марья Андреевна.От Беневоленского? Что ж он пишет?
       Анна Петровна (читает). «Милостивая государыня, многоуважаемая Анна Петровна! Принимая в уважение ваше расположение и радушный прием, оказанные мне в прошедший четверток, я беру на себя смелость предложить свою руку и сердце вашей бесподобнейшей дочке Марье Андревне, коей достоинствами и красотою я очарован. Причем честь имею присовокупить, что я слышал от Платона Маркыча о вашем деле, в котором, как знающий человек, могу быть ходатаем, конечно только в том случае, когда вы согласитесь принять мое предложение. Я человек деловой, и мне терять время понапрасну на чужие хлопоты нельзя. Состояние мое вы знаете, и я неусыпно стараюсь о приращении оного, употребляя на это все свои способности; ибо, как вам известно, состояние дает вес в обществе. Принимая в соображение все оное, а равно положение, в котором вы находитесь, я не думаю, чтобы вы отказались породниться со мной. Ожидаю вашего ответа сегодня же или, в крайнем случае, завтра, чтобы не оставаться в неизвестности. Засвидетельствуйте мое нижайшее почтение Марье Андревне и передайте им, что я, как страстный их обожатель, с душевным трепетом ожидаю их ответа. G истинным почтением и таковою же преданностию честь имею пребыть Максим Беневоленский». Ну, что же, Машенька, надобно писать.
       Марья Андреевна (в волнении). Погодите, маменька, погодите…
       Анна Петровна.Чего ж годить-то? Маша! Послушай ты меня, ведь уж этакой партии нам с тобой не дождаться. Максим Дорофеич человек деликатный, надо же ему что-нибудь написать, чтоб не сомневался по крайней мере.
       Марья Андреевна.Погодите, маменька, ради бога, погодите, завтра… завтра…
       Анна Петровна.Да отчего ж не теперь?
       Марья Андреевна.Теперь я не могу. Я не знаю, что отвечать; я так взволнована… Мне нездоровится что-то, у меня голова болит. Я решительно не могу!…
       Анна Петровна.Ну, как хочешь! Завтра так завтра. А я все-таки пойду подумаю, как написать поскладней. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

       Марья Андреевна и Дарья.
       Марья Андреевна.Даша, ты знаешь, где Владимир Васильич живет?
       Дарья.Знаю, матушка.
       Марья Андреевна.Беги к нему, Даша, голубушка, беги поскорей.
       Дарья.Что вы, матушка! Ну, как маменька узнает!
       Марья Андреевна.Ступай, ничего, ступай. Я как-нибудь скажу маменьке. Только, ради бога, поскорей. Скажи ему, чтоб он сейчас же пришел сюда, сию минуту.
       Дарья.Ну, видно, нечего с вами делать.
       Марья Андреевна.Проворней, Даша, проворней!
       Дарья уходит.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

       Марья Андреевна (одна). Нет, этого не будет! Владимир спасет меня… Ну, как она его дома не застанет! Ну, а если… нет, этого не может быть, он меня любит. Ну, уж я теперь и сама не разберу, что я думаю, что я чувствую… мне только страшно чего-то. Ах, кабы она поскорей воротилась. Кто-то идет, не он ли? Нет, это Милашин.
       Милашин входит.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

       Марья Андреевна и Милашин.
       Марья Андреевна.Скажите, Иван Иваныч, не видали ли вы Владимира Васильича?
       Милашин.На что он вам?
       Марья Андреевна.Ах, боже мой, когда я спрашиваю, значит, что нужно.
       Милашин.Кто ж его знает. Помилуйте, разве можно знать, где подобные люди бывают!
       Марья Андреевна отворачивается и плачет.
       Милашин.Вы думаете, я это говорю из ревности. Вы глубоко ошибаетесь. Мне вас жаль, и больше ничего.
       Марья Андреевна.Сделайте милость, не жалейте. Да какое право вы имеете жалеть меня?
       Милашин.Как вам угодно! Я из привязанности к вам, к вашей маменьке говорю это. Я опять-таки повторяю, что такого человека, как Мерич, я бы, на месте Анны Петровны, к воротам бы не подпустил. Если Анне Петровне угодно, чтоб он расславлял везде, хвастался, что вы влюблены в него, так пускай принимает.
       Марья Андреевна.Вы лжете!
       Милаши н.Я лгу? Нет, я никогда не лгу-с. Лжет кто-нибудь другой, только не я.
       Марья Андреевна.Зачем вы мне говорите про него: вы знаете, что я не поверю вам. Я его люблю, слышите ли, люблю, люблю! Не смейте при мне говорить про него дурно.
       Милашин.Вы его любите? А он вас любит, вы думаете?
       Марья Андреевна.Послушайте, я начинаю терять терпение! Или замолчите, или убирайтесь прочь от меня!
       Милашин (садится на другой стороне комнаты; молчание). Вы меня обидели, Марья Андревна, жестоко обидели. Я желал вам добра, я с малолетства с вами знаком, а вы меня от себя гоните. Скажите, пожалуйста, чем я это заслужил? (Молчание.)Я только, по правам дружбы, хотел предостеречь вас.
       Марья Андреевна.От кого предостеречь? Не нужно мне ваших предостережений.
       Милашин.Теперь уж я вижу, что не нужно – вы так ему слепо верите, что никого слушать не хотите. Я и не стану вас разуверять, а все-таки это не мешает мне знать про него кой-какие вещи, не очень хорошие.
       Марья Андреевна.Вы можете знать и можете говорить кому угодно, а все-таки вам никто не поверит.
       Милашин.Что я, подлец, что ли, по-вашему? Вот чего я дождался от вас за мою привязанность!
       Марья Андреевна.Что ж вы узнали? Говорите.
       Милашин.Много узнал, всего не перескажешь.
       Марья Андреевна.И есть у вас доказательства?
       Милашин.Какие же доказательства? Его поведение и без доказательств ясно.
       Марья Андреевна.Ну, а если у вас нет доказательств, так я вам говорю: не верю, не верю, не верю!
       Милашин.Может быть, когда-нибудь я и докажу вам мои слова на самом деле, только не будет ли поздно.
       Марья Андреевна.Это уж не ваше дело. Когда будете иметь доказательства, тогда и говорите, а до тех пор молчите. (Молчание.)Что ж это так долго? (Смотрит в окно. Молчание.)Наконец-то!
       Милашин.Что такое?
       Марья Андреевна.Владимир Васильич. Ну, уж достанется ему от меня.
       Мерич входит.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

       Те же и Мерич.
       Марья Андреевна.Что это вы пропали? Как вам не совестно!
       Мерич (целует руку). Виноват, Марья Андревна, виноват! И оправдываться не стану. Здравствуйте, Иван Иваныч.
       Марья Андреевна.Мне нужно рассказать ва?л кой-какие новости, не совсем приятные.
       Мерич.Неприятные! Это дурно. Вы меня пугаете.
       Марья Андреевна.Да, для меня – очень неприятные.
       Мерич.А если для вас они неприятны, так уж и для меня также.
       Милашин.Отчего же это так? Позвольте вас спросить.
       Мерич.По очень простой причине, Иван Иваныч: я принимаю очень близко к сердцу все, что касается до Марьи Андревны. Теперь вы поняли?
       Марья Андреевна.Да, Иван Иваныч, это дело касается нас обоих.
       Милаши н.В таком случае, извините.
       Мерич.Что это вы похудели, побледнели, Марья Андревна?
       Марья Андреевна.Я вам говорю, что у меня есть много неприятного; да уж и того довольно: я три дни вас не видала. Чего я не передумала в это время!…
       Мерич.Если я был хоть сколько-нибудь причиной вашего горя, то я считаю себя так виноватым, что не смею и оправдываться. Сердце у вас доброе. А я постараюсь загладить свой проступок. Дайте ручку, в знак перемирия. (Целует у Марьи Андреевны руку.)
       Марья Андреевна.Да, уж, конечно, виноваты. Как это не заглянуть почти неделю! Бог с вами! Я уж к вам посылала Дарью.
       Мерич.Она, вероятно, меня не застала дома; мы с ней разошлись.
       Милашин (в сторону). Это невыносимо!
       Мерич.Зачем же вы присылали Дарью ко мне?
       Марья Андреевна.За вами. Мне очень нужно с вами переговорить об одном весьма важном деле.
       Милашин.Прощайте, Марья Андревна.
       Марья Андреевна.Куда вы?
       Милашин.За доказательствами.
       Марья Андреевна.Желаю вам успеха.
       Милашин уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

       Марья Андреевна и Мерич.
       Марья Андреевна.Владимир, Владимир! Что ты со мной делаешь! Я жду тебя не дождусь!
       Мерич.Что такое, что такое! Об чем ты плачешь?,
       Марья Андреевна.Владимир, у нас страшное горе: мы проиграли дело… у нас отнимают все.
       Мерич.Ах, боже мой!
       Марья Андреевна.Что теперь делать? Маменька говорит, что нам будет жить нечем. Единственное средство мне – пожертвовать собой, выйти за Беневоленского. Я не могу опомниться, нынче я должна дать ответ.
       Мерич.Как это скверно!
       Марья Андреевна (обнимает его), Владимир, спаси меня!
       Мерич (освобождаясь). Погоди, погоди. Поговорим хладнокровно.
       Марья Андреевна.Как же я могу говорить об этом хладнокровно! Владимир, что мне делать!… Жизнь и смерть моя от этого зависят. (Обнимает его.)
       Мерич.Как ты, Мери, неосторожна! Ну, как кто увидит, что скажут?
       Марья Андреевна.Мне теперь уж все равно, что бы ни говорили.
       Мерич.А я-то чем же виноват! Ведь все на меня падет; скажут, что я тут бог знает что. Ты знаешь, у меня и без того какая репутация.
       Марья Андреевна.Ты боишься? Ты, кажется, прежде не боялся.
       Мерич.Ты не понимаешь, теперь совсем другое дело; тогда не было твоей маменьки.
       Марья Андреевна.Что же мне делать! Я, ей-богу, не знаю.
       Мерич.Ах, как это нехорошо, я совсем этого не ожидал.
       Марья Андреевна.Владимир! Пока я не видала тебя, я бы пошла за кого угодно маменьке. Я полюбила тебя; ты мне говорил, что меня любишь, – как же мне теперь расстаться с тобой?
       Мерич.Скажи же мне, Мери, сделай милость, чего тебе от меня хочется?
       Марья Андреевна.Владимир, опомнись, что ты говоришь! В какое ты меня ставишь положение! Мне стыдно за себя. Я тебе, как другу, рассказываю свое горе, а ты спрашиваешь, чего мне хочется! Что же мне сказать тебе: женись на мне? Пощади меня!
       Мерич.Ах, Мери! Мери! Ты не знаешь, в каких я теперь странных обстоятельствах. (Ходит по комнате.)Я решительно теперь ничего не могу придумать… решительно ничего.
       Марья Андреевна.Ничего?
       Мерич.Ничего.
       Марья Андреевна.О, боже мой! (Закрывает лицо руками.)
       Мерич.То-то вот все еще неопытность! Мне надобно было бежать от тебя. Зачем я тебя встретил! О, судьба, судьба! Мне легче бы было совсем не видать тебя, нежели смотреть, как ты страдаешь. Впрочем, я не думал, что ты так привяжешься ко мне.
       Марья Андреевна.Что же ты думал?
       Мерич.Я думал, что из наших отношений не выйдет ничего серьезного.
       Марья Андреевна.Ты хотел позабавиться от скуки, для развлечения, не правда ли? Не ты ли сам говорил, что играть любовью тебе надоело.
       Мерич.Да разве я не люблю тебя? Разве я не страдаю теперь? О, кабы ты могла заглянуть в мою душу! Но как же быть? Надобно покориться своей участи; надобно быть тверже, Мери!
       Марья Андреевна.Я была тверда, пока ты не обманул меня так жестоко. И тебе не жаль меня? Скажи, ради бога!
       Мерич.Мне очень жаль тебя, Мери, и тем больше жаль, что я не могу никак помочь тебе. Жениться я не могу на тебе, да и отец мой не позволит. Конечно, я бы не посмотрел на него, а обстоятельства, обстоятельства, которые гнетут меня всю жизнь…
       Марья Андреевна.Ах, боже мой! Скажи ты мне, для чего ты меня обманывал, зачем клялся, когда я от тебя этого не требовала?
       Мерич.Я люблю тебя, Мери! Я увлекся, я не сообразил. Я человек очень страстный.
       Марья Андреевна.Ты любил? Никогда ты не любил меня. Я одна любила. Теперь мне поведение твое стало ясно. Хоть уж и поздно, а я узнала тебя. Господи, боже мой! И ты смеешь называть это любовью! Хороша любовь! – не только без самопожертвования, даже без увлечения! На нас весь суд, нам не прощают ничего… Я к тебе бросаюсь на шею, а ты оглядываешься, не увидал бы кто. Ты вспомни хорошенько: бывало, ждешь тебя не дождешься; все глаза проглядишь, а ты придешь, как ни в чем не бывало, только разве обдумаешь дома, что говорить, да как бы сделать шаг вперед.
       Мерич.Ты меня обижаешь. Что ж, ты можешь говорить, что хочешь – ты вправе.