ЛЕЙПЦИГ

28 ноября. 17.00

 
      Выпив несколько глотков шнапса, Карл прижал к щеке свой «люгер». Отличная штука девятимиллиметрового калибра. А прикосновение холодной стали в душной комнате не только приятно, но и успокаивает.
      В камине все еще дотлевала большая головешка, от нее струился сильный жар.
      Карл Рейнхарт был высоким, подтянутым мужчиной только-только за сорок. Он стоял у окна, вытирая пот тыльной стороной руки и ероша свои аккуратно причесанные светлые волосы. Напротив него, через улицу, высился красивый дворец девятнадцатого столетия. Еще совсем недавно это обветшалое здание с величественным фасадом было его царством. Теперь это запечатанный, всеми покинутый реликт бывшей Восточной Германии такой же серый, как и осеннее небо над ним, но для него и его коллег по восточно-германскому министерству безопасности Штази он представляет собой нечто близко знакомое. Почти двадцать лет проработал он в этом здании; здесь, в его подвалах, где хранились бесчисленные досье, он черпал свою почти безграничную власть. Вместе с назначением главой отдела Ц5, функцией которого официально считалась координация освободительных движений разных стран, а фактически была поддержка террористических организаций по всему миру, он получил и свою роскошную квартиру, рядом с Домом немецко-советской дружбы. Когда от его дыхания затуманилось холодное оконное стекло, за которым лежал невидимый теперь городской пейзаж, Карл прищурился. Он до сих пор не пришел в себя после всего так внезапно случившегося. Еще несколько дней назад он и его товарищи держали все в своих руках и вдруг потеряли власть. Демонстранты, или гражданские комитеты, как они себя называли, захватили здание. И Карлу пришлось перекроить всю свою жизнь. Отступать, во всяком случае, было некуда. Карл надеялся, что его исчезновения никто не заметит, и, пожалуй, это было самое подходящее время, чтобы покинуть рушащийся мир. Несколько часов назад последовал долгожданный звонок. Один из прежних коллег уведомил его, что вечером за ним придут, чтобы отвести на допрос. Его полковника Штази Карла Рейнхарта. Сомнений не оставалось: славное некогда царство Штази закончилось. Отвернувшись от окна, он внимательно осмотрел комнату. Все так, как он задумал. Возле него, на столешнице из матового стекла, стоит почти пустая бутылка шнапса. За диваном картонный ящик, набитый документами с яркокрасным штампом «совершенно секретно». Еще несколько месяцев назад, когда начались массовые демонстрации, не получившие должного отпора, Карл предвидел, что события приведут именно к такому концу. Эрих Хоннекер проявил постыдное малодушие. Вот уже много недель, как у себя в Штази они сжигали досье, которые могли разоблачить не только их самих, но и тысячи агентов по всему миру. В каком-то безумном отчаянии они уничтожали или целыми грузовиками отправляли в Москву ценнейшие документы, настоящие сокровища, которые собирались долгими десятилетиями. Из глубокой задумчивости Карла вывел громкий стук в дверь.
      — Moment mal! — ответил он, подделываясь под голос подвыпившего человека.
      В это мгновение нога Йохана с тяжелым стуком упала на пол.
      — Polizei hier! Катитесь к чертовой матери! завопил в ответ Карл. В дверь громко забарабанили. Полицейские все еще не понимали, что перед ними сверхпрочная дверь. Карл знал, что пройдет еще некоторое время, прежде чем они ворвутся наконец внутрь и обнаружат его труп.
      Он подошел к двери и громко выкрикнул:
      — Да здравствует Германская Демократическая Республика!
      Полицейские продолжали дубасить в дверь, и под этот шум Карл подошел к дивану. Взвел курок «люгера» и, повернувшись к двери, громко выругался: «Мать вашу так-перетак!», и нажал на спусковой крючок.
      За оглушительным выстрелом последовала короткая, в несколько секунд, тишина, затем стук в дверь возобновился с новой силой. Совершить самоубийство не такое уж простое дело, подумал Карл, особенно если хочешь начать новую жизнь. На всех личных документах, разложенных на комоде в спальне, на самом виду, значились его имя и фамилия, только на фотографиях был не он, а тот, кто сейчас крепко спит на диване, если только слово «спит» применимо к тому, у кого снесена половина затылка, а мозги разбрызганы по всей комнате.
      Впрочем, Йохан и в самом деле спал, когда Карл вложил дуло «люгера» ему в рот и выстрелил. Этот бездомный Auslander, или иностранец, известный лишь нескольким уличным бродягам под именем Йохана, был такого же сложения, как и сам Карл. Заманить его в почти покинутое здание, обитатели которого, прежние офицеры Штази, разъехались в поисках убежища от Москвы до Пекина, оказалось делом куда более простым, чем предполагал Карл. А уж после того, как он напробовался вина из богатой коллекции Карла и стал частым посетителем, все остальное получилось как бы само собой. Фотографии Йохана красовались не только на личных документах Карла, но и были вклеены во его досье с его именем, которые хранились в здании через улицу, где некогда помещалась его штаб-квартира. Когда полиция наконец взломает дверь, она, конечно же, решит, что это совершенно очевидный случай самоубийства, и не будет проводить дальнейшее расследование.
      Карл был человеком основательным и дотошным до педантичности. В течение нескольких недель он тщательно разрабатывал и осуществлял свой план. Надев толстые рукавицы, чтобы не обжечь руки, Карл потянул на себя рычаг, спрятанный в камине. Задняя стенка камина раздалась, открыв веревочную лестницу, которая спускалась в глубокую шахту. Стоя на лестнице, Карл нажал на второй рычаг, чтобы вернуть стенку камина в ее изначальное положение. О существовании этой шахты ему сообщил его предшественник, бывший начальник Ц5. Он также не имел понятия, кто и зачем соорудил этот тайный ход, но сказал, что в один прекрасный день этот ход может понадобиться. И оказался совершенно прав. Менее чем за три минуты Карл достиг дна шахты.
      Оттуда по узкой лестнице поднялся к двери, выводящей в аллею заднего двора. Выйдя на улицу, он увидел несколько полицейских автомобилей, припаркованных вдоль тротуара. На старой пожарной машине прикатили пожарные с топорами, они сразу же ринулись в здание. За всей этой суматохой наблюдали прохожие, но никто не обратил внимания на Карла, который мгновенно растаял в толпе.
      Через несколько минут, пройдя два квартала на север, Карл оказался в отеле «Крантц», где накануне зарегистрировался под именем Франца Толлера. Прежний обладатель этого имени покоился на дне реки Мульде, недалеко от Вурцена, и его труп если и обнаружат, то не раньше чем через несколько дней, а за это время Карл будет уже далеко.
      — Я хотел бы выписаться. Меня зовут Франц Толлер, — сказал он дежурному администратору, кладя ключи на стойку.
      Нехотя сложив газету, где читал отдел спортивных новостей, администратор посмотрел поверх очков на Карла. Затем встал, открыл большой ящик, быстро пролистал пачку заполненных регистрационных бланков и вытащил нужный.
      — Но ведь вы собирались выехать завтра, герр Толлер? — спросил он, снова взглянув на Карла.
      — Ну и что? Я хочу выписаться. Приготовьте счет и пошлите кого-нибудь за моим багажом. А я пока посижу в вестибюле, пропущу рюмочку-другую.
      Повелительный тон Карла не допускал никаких новых вопросов.
      Через несколько часов он уже сидел за рулем темно-синего «мерседеса», принадлежавшего Толлеру. На манжете рубашки он вдруг заметил крошечные капли крови. Посмотрев на себя в зеркальце заднего вида, он увидел несколько таких капель и на лице, они выглядели как следы порезов от бритья. Значит, этот подонок забрызгал не только диван, подумалд он, вытирая лицо рукой.
      На следующее утро, в семь тридцать, Карл был уже в Гамбурге. Он припарковал машину на пустыре на Домштрассе, за три квартала от рынка Ратхаус. Стер отпечатки пальцев с рулевого колеса и, оставив в машине все вещи и документы Толлера, взяв с собой лишь свое пальто, направился к рынку.
      Теперь уже невозможно установить связь между ним, машиной Толлера и обнаженным голым трупом, который, возможно, выудят позднее из Мульде. Последний причальный канат перерублен, отныне Карл свободен. Пользуясь своими новыми документами, он нанял автомобиль и подъехал к отелю «Кемпински», где заранее зарезервировал себе номер на одну ночь. Его новая личность была неизвестна даже его соотечественникам. Теперь он американский гражданин, владелец шикарной квартиры на Пятой авеню, квартиры, выходящей окнами на Центральный парк в Манхэттене. Эта квартира была куплена Штази, но он полностью уничтожил все следы этой сделки. В одном из американских банков на его счету лежит кругленькая сумма, есть у него вложения и во Франции. Но самое ценное сокровище ожидает его в ньюйоркском почтовом ящике.
      Когда Карл и его коллеги уничтожали досье Штази в Лейпциге, он сумел выкрасть большинство досье своих агентов, выбирая среди них лишь тех, которые не имели ни малейшего понятия, на кого работают, и таким образом никак не были затронуты падением Восточной Германии. Обладать сетью тщательно подобранных агентов, которых можно задействовать в любое время в дополнение к международной террористической сети, созданной при его активном участии, значит держать в руках поистине бесценное богатство.
      Первую свою остановку Карл планировал сделать в Париже, а затем намеревался перелететь в Нью-Йорк.
      На несколько месяцев надо затаиться, хорошенько проанализировать новую расстановку сил и определить свою стоимость в так называемом «Новом мировом порядке». Он станет капиталистом, непременно станет.
      И как хороший профессионал, сумеет нажить большое состояние.

ДАМАСК

5 сентября. 17.00

 
      Был жаркий сентябрьский день. Из здания, где размещалось верховное командование сирийских войск, вышел Шаби Тарик Талаат, приземистый, одутловатый мужчина под пятьдесят. Его изборожденное глубокими морщинами лицо казалось неестественно бледным. У него не было никаких сомнений в важности полученной им информации, хотя на этом закрытом совещании он оказался совершенно случайно. Вот уже несколько дней, как Ахмед Дайеб, шеф отдела национальной безопасности, болен; его заместитель, он же босс Шаби, выехал по неотложному делу в Хассеке в Восточной Сирии; таким образом Шаби и оказался единственным представителем весьма могущественного отдела во всей службе безопасности на сугубо секретном совещании.
      К нему отнеслись с большим уважением и сообщили информацию, которую он никогда не узнал бы при обычных обстоятельствах. С самого начала совещания Шаби стало ясно, что ему удалось раздобыть сведения исключительной ценности, и он сразу же решил продать их как можно дороже. Самое выгодное распродавать их в розницу. Сперва он только даст понять своим кураторам, каким сокровищем обладает, а затем заставит их выложить кругленькую сумму за каждое из сведений, по такой счастливой случайности оказавшихся в его руках. Когда совещание окончилось, он первым поспешил выйти из конференцзала.
      Сбежав по лестнице, он покинул пышно изукрашенное здание в колониальном стиле и ринулся к своему черному «пежо-504», стоявшему на отведенном для него месте. Когда он выезжал из ворот, вооруженный часовой отдал ему салют. Дамаск с его узкими улочками мало подходящий город для стремительной езды, здесь прежде всего требуется искусное маневрирование. Хотя Шаби и очень торопился домой, он ехал на умеренной ровной скорости. Проехал через крытый базар Мидхатпаша в Аль-Малек, затем мимо правительственных зданий и министерства просвещения к бульвару Фарук аль-Аваль. Жара все не спадала, хотя температура была и ниже, чем обычно в это время года. Шаби весь вспотел, тонкая белая хлопковая рубашка приклеилась к телу. Уж кто-кто, а он хорошо знал, что передача секретных сведений преступление, караемое смертью. Только необузданная страсть к обогащению помогла ему побороть страх, который он испытывал при одной мысли о том, что ему предстоит сделать.
      Углубившись в свои мысли, рассчитывая, прикидывая, оценивая, Шаби даже не услышал, как высоко на минаретах, вознесшихся в пыльное желтое небо, муэдзины призвали правоверных к предвечерней молитве. В воздухе висел тяжелый запах мяса, поджариваемого на жаровнях. Однако сосредоточиться было очень трудно. Самым заветным его желанием было уехать из ненавистной ему Сирии, где он невыносимо скучал, скучал и тосковал по европейскому шику и лоску и особенно по европейским женщинам.
      Поставив машину в подземный гараж, под домом, где он жил, Шаби сел в маленький скрипучий лифт, который тащился вверх на девятый этаж так нестерпимо медленно, что, казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец задрожал и остановился. Шаби стремительно вылетел из него, как если бы знал, что в следующий миг лифт провалится вниз, в темную шахту.
      На девятом этаже находились четыре квартиры, по две с каждой стороны длинного, тускло освещенного коридора. Подойдя к двери своей квартиры, он встревоженно оглянулся. Теперь надо проверить, на месте ли небольшой кусочек резины, засунутый в щель между дверью и косяком. Убедившись, что никто за ним не следит, Шаби вытащил визитную карточку из кармана рубашки.
      «Если кусочка резины нет на месте, значит, кто-то открывал дверь в твое отсутствие. Стало быть, надо немедленно смываться», — учил его Брэд, чьей функцией было поддерживать с ним связь. — «Если резинка на месте, значит, никто не обыскивал твою квартиру». Каждый день Шаби ожидал наихудшего. Затаив дыхание, он провел карточкой вдоль щели. Резинка на месте, Шаби облегченно вздохнул: непосредственной опасности пока нет. Быстро сунул карточку обратно в карман и отпер дверь ключом. Уловив краешком глаза какое-то движение в комнате, он замер у порога. Но в следующий миг понял, что это жаркий уличный ветерок колышет занавески. Нервным движением он задвинул засов и запер дверь на цепочку. Тревога все еще не покидала его. Черной тучей висела над ним тень неминуемого разоблачения. Первые несколько месяцев он надеялся, что привыкнет к подпольной деятельности, привыкнет к сопряженной с ней опасности. Но эта надежда не оправдалась.
      И вот теперь его обуревал страх, каждый вдох и выдох отдавались в груди острой болью. Он решил, что в этот день он выйдет на связь раньше обусловленного срока. Такого он еще никогда себе не позволял. Брэд всегда внушал ему, что нарушать график можно только в чрезвычайных обстоятельствах. Шаби был убежден, что это именно тот самый случай. Сеанс радиосвязи следовало проводить как можно быстрее. Шаби вошел в спальню, убрал лампу с прикроватного столика красного дерева и положил его кверху ножками на кровать. Затем вытащил из бумажника небольшую, в два дюйма булавку и вставил ее в крошечное отверстие у основания одной из ножек.
      «Если не знаешь, где находится это отверстие», — предупредил его Брэд, — «увидеть его невозможно».
      При нажатии большим пальцем на головку булавки послышался слабый щелчок и нижняя часть стола открылась. Под ней, каждый в своем гнезде, лежали три небольших черных аппарата. Один из них, передатчик, походил на калькулятор с небольшой клавиатурой, несколькими дополнительными красными и желтыми клавишами и одной голубой, расположенной отдельно. Два других аппарата также были величиной с калькулятор. Несколько секунд Шаби сидел, собираясь с мыслями.
      «Это самая опасная часть операции», — предостерегал Брэд. — «Поэтому проводи ее как можно быстрее. Спрятал аппаратуру в стол считай, ты в безопасности». Эти слова отдавались в его ушах так громко, как будто Брэд стоял рядом и, склонившись над плечом, сурово наставлял его. Он быстро взял в руки передатчик и повернул небольшую ручку с обратной его стороны. Это было необходимо делать каждый раз при передаче.
      Ручка имела какое-то отношение к смене частоты, но Шаби весьма смутно представлял, как она функционирует. Он только помнил предупреждение Брэда о том что при каждой передаче надо поворачивать ее направо, на одно деление. Затем он отстучал свое послание. Аппарат обладал одним удивительным свойством: радист мог послать радиограмму в двести слов, и маленький черный аппарат конденсировал эту радиограмму и буквально выстреливал ею в эфир, исключая всякую возможность перехвата. Его послание было таково:
       "От Шаби
       1. В Европе создается новая террористическая группа.
       2. Возглавляет ее просирийски настроенный палестинский офицер по прозвищу Лис.
       3. Группа рассчитывает в скором времени приступить к деятельности.
       4. В ее операциях будет принимать участие бывший восточно-германский офицер Штази (имеющий своего «крота» в Моссад).
       5. Через несколько дней поступит дополнительная информация.
       6. Источник сведений намерен вскоре выехать в Европу. По этому поводу будет передано дополнительное сообщение.
       7. Источник хочет знать сумму вознаграждения.
       8. Конец".
      Он нажал голубую клавишу, и слова побежали по небольшому экранчику, установленному над клавиатурой.
      Удовлетворенный ясностью и полнотой своего сообщения, он убрал передатчик в гнездо, затем соединил его тонким черным проводом со вторым аппаратом и нажал желтую клавишу. Этот аппарат должен был зашифровать и сконденсировать радиограмму, приготовив ее для передачи. Затем он взял небольшой моток проволоки, прикрепленный к третьему аппарату, и, разматывая его, вышел через застекленные двери на небольшой полукруглый балкон. Конец проволоки он прикрутил к узорному решетчатому ограждению, которое должно было служить антенной. Стоя на балконе, он видел почти весь Дамаск, окутанный полдневным маревом. Далеко на западе лежали мягкие желтоватые тени хребта Антиливан, над которым маячила гора Хермон, увенчанная белой короной и походившая на огромную застывшую пенную волну. Заглянув в комнату, Шаби увидел, что на аппарате мигает зеленый огонек, означающий, что все уже готово к передаче, и тут же вернулся и нажал на красную клавишу. Передача спрессованной радиограммы длилась менее секунды.
      Теперь надо было подождать две долгих минуты, пока зеленый огонек зажжется снова, подавая сигнал, что он должен повторить передачу. «Для полной гарантии», — объяснял Брэд. Шаби ждал.
      Вдруг раздался громкий стук, и все его тело, каждую клеточку, захлестнул неудержимый страх. Он опять весь вспотел. Не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Он все еще трясся от страха, когда понял, что это затворили соседнюю дверь. Он нажал красную клавишу, и, не успев начаться, вторая передача тут же закончилась. Не теряя времени, он убрал соединительные шнуры, антенну и аппараты на место. Слабый щелчок возвестил, что все надежно спрятано. Водворив столик на прежнее место, он повалился на кровать, точно марионетка, не управляемая нитями. Его мысли перенеслись в другое место, в другое время, еще совсем недавнее. Казалось, то была совершенно иная жизнь. Рим. Он дорого заплатил бы за то, чтобы очутиться вновь там. Он вспомнил о Каролине с ее мягкой молочной кожей и длинными, медового цвета волосами. Когда он представил себе ее удивительно стройное, податливое тело, у него заныло в паху. Кажется, все две недели они ни разу не покидали комнаты. Даже постели.
      Если исключить часы, потраченные на обучение у Брэда, это была сплошная круговерть наслаждений.
      Странно, подумал он, что в минуты такого напряжения мысли переключаются на другое и картины прошлого воскресают с поразительной ясностью. Теперь оставалось только ждать. Он еше не уехал из этой страны. Страх по-прежнему стискивал грудь, и на затылке он ощущал дыхание смерти.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД, СЕВЕРНЕЕ ТЕЛЬ-АВИВА

5 сентября, 17.45

 
      — Ничего нового? — спросил Арик, высокий, в шесть футов и два дюйма, дородный мужчина. Светлый цвет его лица резко контрастировал с курчавыми черными волосами и окладистой черной бородой. Он и его молодой спутник только что вошли в шифровальный кабинет на четвертом этаже пятиэтажного, построенного в виде пятиугольника здания, где размещалась штабквартира Моссад. Это здание стояло среди небольшой осиновой рощи, за крупным торговым центром, недалеко от шоссе, соединяющего Тель-Авив с Хайфой, хотя с шоссе его и не видно. Шифровальный кабинет попахивал свежей краской, кофе и сигаретным дымом. Лампы дневного света, казалось, обесцвечивали все, что там находилось. Место было очень мрачное.
      — Ничего особенного, обычная мура, — ответил лысоватый человек лет сорока, обрадованный тем, что пришел его сменщик. — А как там на улице?
      — Как в общественной сральне. Духота, сырость и вонь. Ненавижу такую погоду. Из всего этого здесь только вонь.
      — А кто этот парень с тобой?
      — Наш новый сотрудник, — сказал Арик, кладя свою ручищу на плечо худощавого спутника. Они выглядели как отец и сын. — После того как подучится и освоится, заменит Ави.
      — Откуда ты? — спросил лысоватый, собирая перед уходом свои вещи.
      — Из десантников, — безучастно отозвался парень.
      Беседа его мало интересовала, он загляделся на компьютерное оборудование, занимавшее всю стену.
      — Что стало с нашей страной? — пожаловался лысоватый. — Ты спрашиваешь у какого-нибудь парня, откуда он, а тот отвечает, из какого он рода войск. — Он повернулся к новичку. — Я, например, из Петах-Тиквы. Там и живу. А теперь подумай, прежде чем ответить. — Он чеканил каждый слог, как будто разговаривал с малым ребенком: — Откуда ты?
      — Оставь парня в покое, — сказал Арик. — Я помню, как вел себя ты, когда пришел в первый день, только-только после ознакомительного курса. — Он широко раскрыл рот и глаза, изображая предельное удивление.
      Оба расхохотались, и Арик повернулся к новичку.
      — Не слушай это старое мурло. У него только вид интеллигентный.
      — Я из Натании, — сказал молодой человек, как будто только что проснулся.
      — Откуда? — все еще смеясь, переспросил лысоватый.
      — Из Натании.
      — Вот теперь все понятно. Молодец, я знал, что ты сможешь ответить на мой вопрос. — Он повернулся к Арику с комической гримасой и сказал: — Какой умный парень. С такими мозгами он сумеет великолепно заменить Ави… ну, скажем, через два года. Правда, для этого он должен иметь медный член, не то от его члена ничего не останется, весь изотрется. — Оба ветерана вновь захохотали, и даже новичок улыбнулся, хотя и не вполне понял шутку.
      — Кофе у тебя есть? — спросил, Арик, становясь на колени около столика в углу. На нем стоял большой хромированный кофейник в окружении цветных кофейных чашечек; это было единственное, что говорило о человеческом присутствии. — Когда мы в шифровальном кабинете, смотри не притрагивайся ни к одному из этих аппаратов, — строго предупредил он своего молодого спутника.
      — И никуда не отходи от меня, только в нужник. Понятно?
      Захваченный врасплох этим внезапным потоком наставлений, новичок отрубил повоенному:
      — Так точно, господин.
      — У нас тут нет господ, — пробасил Арик. — Но мне нравится твоя лаконичная манера говорить. Он все еще никак не мог найти кофе. — В этот кабинет стекается зашифрованная информация от агентов Моссад во всех враждебных странах. Ты, конечно, знаешь, какие страны относятся к враждебным? — саркастически спросил лысоватый.
      — Конечно, — ответил парень, слегка оскорбленный его тоном.
      — Враждебные страны арабские. — И он посмотрел на Арика, ожидая его одобрения.
      — Так ты уходишь или нет? — спросил Арик у лысоватого, который стоял возле двери. Затем он посмотрел на новичка. — Да, ты прав. — И в поисках кофе засунул голову в маленький буфет.
      — Неужели кофе совсем не осталось?
      — Не знаю. Я пью чай.
      — Придется, видно, позвонить, чтобы принесли.
      — Желаю удачи, — сказал лысоватый и хотел было, идти, но в последний миг заметил, что его сменщик не расписался в графике дежурств. — Подпишись, пожалуйста, — попросил он Арика. — Уже поздно, и я спешу.
      И он сделал комический жест.
      Арик расписался, официально приняв таким образом смену. Затем он позвонил в так называемый кафетерий, небольшую комнату с телевизором и большим кофейником. В ожидании ответа он закурил.
      Когда наконец трубку сняли, он услышал громкую музыку и смех.
      — Букингемский дворец, — сказал голос.
      — Эй, Ави, — сказал Арик. — Оторви свою жопу от стула и принеси мне кофе. Эти ублюдки все вылакали, а у меня совсем пересохло горло.
      — Не мог бы ты подождать пару минут? Я тут договариваюсь о свидании с цыпочками из компьютерного отдела. И для тебя тоже, между прочим.
      — О'кей, подожду, — нехотя согласился Арик. Он положил трубку. — Ладно, парень, — обратился он к новичку. — В таком случае мы могли бы немного поработать. — Он перекатил кресло поближе и набрал свой личный код, который открывал ему доступ к компьютеру. — Какие новости для меня из «страны мертвецов» — сказал он, обращаясь к компьютеру.
      — Из «страны мертвецов»? — переспросил озадаченный новичок.
      — Так мы называем враждебные страны. Люди, передающие нам свою информацию, гораздо ближе к смерти, чем мы. Я знаю, в академии вас этому не учили.
      — Нет, — ответил парень, придвигая кресло к Арику и закуривая.
      — Все поступающие сюда сообщения переводятся раздельно.
      — Как это так?
      — Переводчик переводит лишь отдельные слова, не зная общего смысла. Затем компьютер подбирает слова по смыслу и передает нам. Все полученные здесь сообщения передаются вот так: разрозненными, беспорядочно перемешанными словами и с большой скоростью. Понял?
      — Понял.
      — Только помни, — сказал Арик, глядя в упор на новичка, — чтобы добыть эту информацию, люди рискуют своими жизнями. Поэтому никаких ошибок. Понял?
      Парень кивнул с широко раскрытыми глазами. Запустив пальцы в густую бороду, Арик продолжал:
      — Если одновременно поступает несколько сообщений, чье сообщение мы принимаем в первую очередь?
      Новичок пожал плечами.
      — Тут вступает в действие умная машина компьютер. — Арик улыбался. — Агенты классифицируются по их ценности и получают соответствующий код.
      — И кто же их классифицирует? — заинтересовался новичок.
      — И чему вас только учат в академии? Они классифицируются научно-исследовательским отделом в зависимости от ценности поставляемой ими информации. Компьютер идентифицирует агента по имени и классифицирует по его ценности. Он подает сообщения на экран с учетом ценности агента, а также времени, прошедшего с момента подачи информации.
      Арик не был уверен, что новичок все понял, но с объяснениями придется подождать, подумал Арик, потому что стали поступать первые донесения. Прочитав их, Арик показал на экран.
      — Это сообщение от бейрутского агента о местонахождении директора нефтедобывающего комплекса.
      Арик обработал сообщение прямо на экране, пользуясь специальным пером-корректором. Экран был голубой, буквы белые. Он выделил особо важные разделы, затем, направляя корректор на специальные значки на экране, переадресовал разделы в различные отделения Моссад. Затем прочитал информацию от ливийского агента, из Триполи, о военных кораблях. В восемнадцать двадцать экран внезапно окрасился в два пульсирующих, цвета: черный и красный, и на нем появилась надпись большими желтыми бук вами: «КОД ЧЕРНЫЙ. СТРОЖАЙШАЯ СЕКРЕТНОСТЬ».
      Новичок замер с сигаретой в руке.
      — Эй ты, — Арик повернулся к нему. — Не задавай никаких вопросов. Делай то, что я тебе говорю. Компьютер издавал высокий прерывистый звук. — Спускайся в кафетерий и сиди там. Я позову тебя и скажу, что делать, а теперь вали отсюда!
      Новичок поднялся на ноги.
      — Но…
      — У тебя еще нет допуска к секретной работе. Поэтому выматывайся ко всем чертям. У меня срочная работа. — Действуя почти инстинктивно, он впечатал свой код. И как только он нажал возвратную клавишу, принтер принялся подавать сообщение. Оно было из Дамаска. Внизу экрана появился мерцающий квадрат. В нем была маленькая звезда, означавшая, что это экстренная передача. Тут же можно было видеть и обычное время, запланированное для его передач: от 20.00 до 21.00. Он вышел в эфир почти на два часа раньше срока. Арик внимательно вглядывался в экран.
      — Собачье дерьмо, — пробурчал он. — Ненавижу, когда нарушают расписание. Почему он не мог подождать?
      Он подошел к принтеру, открыл крышку и вытащил отпечатанное сообщение. С первого же взгляда он понял, что сообщение чрезвычайной важности. Надо действовать строго в соответствии с инструкциями.
      Арик поднял трубку внутреннего телефона со специальным приспособлением для изменения голосов. Все в нем звучало с одинаковым металлическим призвуком.
      — Да? — спросил хриплый голос, которого Арик не мог узнать.
      — Активизируй красную вспышку и уведоми плавник.
      — И… — спокойно спросил голос.
      Арик был в неподходящем настроении для словесных игр.
      — Пошел ты в задницу.
      — Желаю тебе того же самого, но мне нужен код.
      Арик сразу осознал свою ошибку.
      — Извини, код два три пять девять один три.
      Повесив трубку, он протянул руку к трубке другого телефона. Надо было оповестить всех, кого это касается.
      Для одного человека это была непосильная задача. Очень скоро комната, примыкающая к шифровальному кабинету, предназначенная для экстренных совещаний, наполнится высшим начальством. Связное отделение, которое он задействовал звонком по особо секретному телефону, уже наверняка сзывало всех, кто должен был отреагировать на эту бомбу, только что прибывшую из Дамаска. Ави так до сих пор и не появился, хотя вот-вот мог понадобиться. Арик позвонил в кафетерий. Трубку сняли лишь после нескольких длинных звонков.
      — Да? — пробормотал сонный голос.
      — Где Ави? — крикнул Арик в микрофон.
      — Откуда мне знать? Я что, его няня? Но этот новый парень, который должен заменить Ави, только что пришел.
      — Послушай! — сурово произнес Арик. — Пришли Ави ко мне на четвертый этаж. Срочно. Понимаешь? А этому новому парню скажи, чтобы отправлялся домой.
      — Что, черт побери, происходит?
      — Объясню позднее. А теперь поищи Ави, он должен быть в здании. Возможно, с какой-нибудь проблядью. Немедленно найди его.
      — Постараюсь, не беспокойся.
      — Если в ближайшие десять минут не найдешь, поднимись сам. Мне нужен помощник. Чтобы обрабатывать входящие сообщения. А это может быть нелегко, даже и с Ави, если случится запарка.
      — Иду.
      Через десять минут в шифровальный кабинет, на несколько шагов опередив Марка, босса Арика, вошел высокий стройный молодой человек под тридцать. Он кивнул Арику и прошептал: «Я не смог найти Ави». И повернулся, чтобы приветствовать Марка. Хотя Марк и был начальником отделения, как и все в Моссад, они называли друг друга просто по имени. Марк направился прямо к подносу с кофе.
      — Я пришел, — сказал он. — Что случилось, землетрясение?
      Арик вручил ему отпечатанное на принтере сообщение. Марк стоя прочитал его..
      — Вот черт! — выругался он. — Ты кого-нибудь известил об этом сообщении?
      Марк был крепко сколоченным мужчиной, почти таким же высоким, как Арик, немного полнее, однако все еще атлетического сложения. Голос у него был низкий, с хрипотцой. В ожидании ответа Арика он вновь устремил взгляд на лист с донесением агента.
      — Нет, сказал Арик. — Я велел активизировать красную вспышку и уведомить плавник. Сообщение так и не появлялось на экране. И прежде чем получить отпечаток, я отослал прочь новичка, который был со мной.
      — Кто-нибудь пришел до меня?
      — Нет, ты первый.
      Марк схватил стоявшую на кофейном столике чашечку с узором из цветных воздушных шариков.
      — А где же этот сраный кофе? — пролаял он, явно рассерженный столь немыслимым упущением.
      — Я пошлю его за кофе, — сказал Арик, глядя на своего друга, уже направлявшегося к двери. — Эти придурки из предыдущей смены совсем не оставили кофе.
      — Я буду в конференцзале, — еле слышно, почти про себя, пробормотал Марк. — К черту кофе! Его хорошо пить с сигаретами, женщинами и «Интернэшнл геральд трибюн».
      Как только Марк вышел, Арик крикнул вдогонку своему другу:
      — Послушай! Не ищи больше Ави. Раздобудь где-нибудь проклятый кофе, а уж потом мы поишем этого блядуна.
      В конференцзале Марк прочитал донесение в шестой раз. Он сидел во главе большого овального стола, за которым могло удобно расположиться около двух десятков человек. Компьютерный терминал рядом с ним был соединен с большим экраном позади Марка. Под рукой у него стояло несколько телефонов и внутренний коммутатор. Марк как раз собирался включить компьютер, когда вошел Муса. Черноволосый, около пяти футов десяти дюймов роста и крепкий, как кирпичная стена. Заместитель директора Моссад, он обладал могуществом, уступающим только могуществу самого директора. Хотя он и начал свою карьеру в «конкурирующей фирме», общей службе безопасности, известной как Шабак, внутренней полицейской службе Израиля, Муса сумел к пятидесяти пяти годам, достичь почти самого высокого поста в Моссад, этом эквиваленте Центрального разведывательного управления. К тому же он был личным другом Аврахама, директора Моссад, что, естественно, способствовало его продвижению.
      — Как ты умудрился добраться так быстро? — спросил Марк. — Ты ведь живешь в Рамат-Хащароне.
      — Да, но я был здесь, в нашем иорданском секторе.
      — Тогда почему ты приехал так поздно? — улыбаясь, пошутил Марк.
      — Рад видеть, что ты в отличном расположении духа после красной вспышки. Могу я узнать, что произошло?
      Марк вручил ему донесение. Муса прочитал его и сел рядом. Перечитал еще раз, несколько секунд смотрел на Марка, а затем стал читать в третий раз. Положив донесение на стол перед Марком, он спросил тихим голосом:
      — Кто еще видел это?
      — Кроме меня и Арика, никто.
      — Слава Богу, — облегченно вздохнул Муса. — Пусть все это так и останется между нами.
      — О чем ты говоришь? — запаниковал Марк. — Скоро зал наполнится спешно вызванными людьми, а ты хочешь, чтобы я сохранил это донесение в тайне. Что я им скажу? Извините, вышла ошибочка? Расходитесь по домам и забудьте обо всем этом?
      — Успокойся. Я имею в виду другое, — сказал Муса, стараясь сохранять хладнокровие. — Я хочу, чтобы ты сообщил им все, кроме личности агента.
      — А как насчет Амоса? Как я могу сохранить это в тайне от начальника отдела тайных операций?
      — Ты меня будто не слушаешь, — сказал Муса, теряя терпение. Его густые брови сдвинулись в одну гневную линию. — Насрать я хотел на Амоса. Понимаешь меня? Это приказ. — Он посмотрел на часы. Его голос опять зазвучал спокойно: — Вызови Арика и вели ему помалкивать. И пусть он перепечатает донесение, опустив фамилию агента.
      Марк немедленно вызвал Арика по внутреннему телефону. Спорить с Мусой не было смысла. Когда Арик вошел, Марк поднял отпечатанное донесение.
      — Ты не должен обсуждать это ни с кем, кроме меня и Мусы. Ясно?
      — Да.
      — А теперь вали обратно в шифровальный кабинет и заново отпечатай последнее донесение, опустив фамилию агента.
      — Я не могу изменять донесения. Это против правил, — возразил Арик. — Это не наше сообщение. Ты мне всегда говоришь, что…
      — Выполняй, что приказано, — оборвал его Марк. — У нас нет времени на формальности. Я потом займусь этим делом. А ты просто выполняй приказ. Вперед!
      — Ладно, ладно, — сказал Арик, покидая комнату.
      — А теперь, — сказал Муса, кивая головой на экран, — я хочу посмотреть досье агента. Скажи мне, кто его завербовал.
      Марк включил компьютер, набрал свой кодовый номер и, нажав несколько клавиш, сказал:
      — Натан. Натан Стоун.
      Нажав еще несколько клавиш, Марк повернулся к Мусе, озадаченный.
      — Этот поганый компьютер не хочет сказать, где сейчас Натан.
      — Это потому, — саркастически улыбнулся Муса, — что он работает в отделе Аль, а этот отдел строго засекречен, даже от тебя.
      Марк откинулся на спинку кресла. Он знал отдел Аль, который осуществлял операции в таких придирчивых странах, как США, где к ошибкам не было ни малейшего снисхождения их не прощали. Там работают некоторые высшие офицеры разведки, и этот отдел находится в непосредственном подчинении у самого директора.
      — Выключи этот блядский компьютер, — приказал Муса. — Я займусь этим делом потом. А пока надо провести совещание. Договорились?
      Марк кивнул.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД

5 сентября.19.40

 
      Совещание вот-вот должно было начаться. Марк, он все еще сидел во главе стола, поглядывал на экран компьютера слева. Справа от него был Амос, высокий, бледный, беспокойный человек за сорок, в очках с золотой оправой. Амос заместитель директора по оперативной работе. В его подчинении разведывательные отделы в израильских посольствах по всему миру, где работают тридцать пять катса, или офицеров разведки: они занимаются вербовкой агентов главным образом в Европе и преимущественно арабов, которые должны поставлять информацию из арабских стран, куда самим израильтянам доступ ограничен. Эти разведотделы управляются, в зависимости от географического расположения, соответствующими секторами штаб-квартиры Моссад, так что Амос возглавляет самый большой и, по всей вероятности, самый важный отдел Моссад. И все же Амос пользуется меньшим влиянием, чем Муса.
      На противоположном конце стола сидел здоровенный человек с бычьей шеей, ночной дежурный из отдела планирования, который все называли между собой «отделом обеспечения», ибо «обеспеченцы» участвовали в решении всех проблем, связанных с операциями, и могли в любое время раздобыть все что угодно начиная от денег и кончая транспортными самолетами. Как правило, они удовлетворяли все требования и присутствовали на всех экстренных совещаниях, зная, что могут понадобиться. В ожидании, когда начнется совещание, Муса сидел со скучающим видом рядом с Амосом. Он занимался тем, что разрезал лист бумаги на маленькие квадратики, надеясь спровоцировать на какое-нибудь глупое замечание дежурного психиатра, его соседа по столу.
      — Пожалуйста, зачитайте сообщение, — недовольно пробурчал Амос, раздавив кончик своей сигареты о пепельницу и тут же потянувшись за другой. Увидев, что его пачка пуста, он взял сигареты Марка, вытащил одну и бросил пачку обратно на стол. Прошло менее двадцати минут с начала созыва совещания, но конференцзал был уже наполнен густым дымом. Марк повернулся к Мусе.
      — Мы прождали достаточно долго. Я предлагаю начать, не дожидаясь остальных, а затем введем их в курс дела.
      Муса кивнул.
      — Полученная нами радиограмма была тщательно проверена, — сухим, механическим голосом начал Марк, глядя на отпечатанное сообщение. — Она была принята без каких-либо помех, совершенно ясна и не вызывает сомнений в своей подлинности. А теперь…
      Обычно бледное лицо Амоса покраснело.
      — Марк, — перебил он, ты не на школьном собрании. — Его голос звучал резко и рассерженно. — Отбрось этот лишний треп и переходи к сути. Я не сомневаюсь, что ты произвел всю надлежащую проверку. Поэтому, повторяю, переходи к сути. Уже поздно.
      Марк посмотрел на Амоса с явной антипатией. Прежде чем он успел ответить, вошел Арик, неся на подносе чашки с дымящимся кофе.
      — Привет всем от отдела связи, — сказал он, улыбаясь, поставил чашки на стол и тут же удалился. Пока все разбирали чашки с кофе, Марк нагнулся и стал читать. Прочитав фразу: «В операциях будет принимать участие бывший восточногерманский офицер Штази (имеющий своего „крота“ в Моссад)», он хотел было перейти к следующему, пятому пункту, но тут поднялся сильный шум, все разом заговорили.
      — Тихо! — прокричал Муса. — Тихо, я говорю! Какого дьявола вы все так расшумелись? Дайте закончить чтение.
      — Ты сказал «крот»? — спросил Амос, морща свой красноватый лоб; его очки сползли на кончик носа, и он смотрел на Марка поверх них.
      — Я только читаю радиограмму, — спокойно ответил Марк и продолжал чтение. Дочитав до конца, он бросил сообщение на стол перед Амосом, как бы предлагая: «На, прочитай сам».
      Амос встал, изумленно воздев руки.
      — Это все? Больше ничего?
      Марк с нарочито простодушным видом ответил:
      — Именно так.
      — И кто этот «крот», Марк? Кто этот проклятый «крот»?
      — Такой информацией я пока не располагаю, — ответил Марк.
      Амос набросился на него, как почуявшая кровь акула.
      — Когда вы созывали это совещание, вы объявили красную вспышку для плавника. Верно? — Его лицо искривила сардоническая усмешка.
      Марк кивнул.
      — Поправь меня, если я ошибаюсь, — продолжал Амос, — но красная вспышка объявляется в тех случаях, когда поступает информация о непосредственной угрозе террористического нападения. — Он пыхнул сигаретой. — А «плавник» означает, что агент был завербован нашим отделом римского посольства, в подчинении которого он и продолжает находиться, — сказал он, свирепо сверкая глазами на Марка, и ударил рукой по столу с такой силой, что чашки подпрыгнули. — А это в моей юрисдикции. — Он сделал глубокий вдох и понизил голос до свистящего шепота: — Пожалуйста, повтори то, что ты сказал о невозможности назвать имя агента, — медленно произнес он, не отводя глаз от Марка.
      — Извини, — сказал тот. — Я не могу этого сделать.
      — Надеюсь, у тебя хорошее прикрытие, Марк, потому что я намерен потребовать к ответу тебя лично. Прежде чем мы продолжим, я хочу предоставить тебе еще один шанс.
      Он выпрямился и решительно добавил:
      — Собираешься ли ты назвать имя агента? Если нет, назови причину, и это должна быть очень веская причина.
      Марк взглянул на него с ненавистью.
      — Я знаю, ты у нас важная шишка, — сказал он, и при желании можешь загнать меня в Милан, где я буду служить мелкой сошкой вплоть до выхода в отставку. Ты мне это уже много раз говорил. Но до тех пор, пока я остаюсь начальником отдела, ты не сможешь мне указывать, чего мне делать, а чего нет. Итак, мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.
      — Ну и что же теперь? — сказал Амос, зло усмехаясь. — Ты уже что-нибудь предпринял? У меня нет времени играть в твои игры, Марк. Скажи, сообщение на арабском языке у тебя здесь?
      — Нет, но я гарантирую точность перевода.
      — Не сомневаюсь, но сообщение такой важности я хотел бы видеть своими глазами.
      — Никаких проблем, — сказал Марк, нажимая кнопку на внутреннем телефоне. — Арик?
      — Да.
      — Принеси арабский подлинник донесения.
      — Я должен взять его из отдела перевода на первом этаже, но я не уверен, что там кто-нибудь есть.
      — Поди и принеси его.
      — Иду, — отозвался Арик.
      Через миг, с чашкой кофе в руке, в комнату вошел Ави. Он подошел к молодому человеку с большой черной книгой, тот с готовностью уступил ему свое место. Ави молча сел и кивком головы. Поздоровался с Амосом. Марк заметил этот кивок. Он знал, что Амос патрон Ави, это и было главной причиной, почему он избавился от Ави. Не глядя на Амоса, Марк взял чашечку кофе с подноса и стал понемногу прихлебывать, стараясь, чтобы в рот не попали плавающие в ней неразмолотые зерна.
      — С этого момента, — объявил Амос, — донесение уже не находится в юрисдикции совещания, созываемого по объявлении «красной вспышки». Это проблема моего отдела, мы соберемся вновь в моем кабинете через… скажем… десять минут.
      Амос отодвинул кресло и, обращаясь к Марку, сказал:
      — Вели своему парню, чтобы принес мне копию, как только вернется. И можешь идти домой. А ты, — он ткнул пальцем на ночного дежурного, — позови своего босса. У тебя нет необходимых полномочий, чтобы присутствовать.
      — Погоди минутку, — тихо, отчеканивая каждый слог, заговорил Муса. — Я не согласен с тобой, что это дело целиком в юрисдикции твоего отдела. — Он откинулся на спинку стула, полностью расслабившись. — Создание новой террористической группы и прямое предупреждение о непосредственной угрозе террористического нападения, плюс упоминание о том, что среди нас, возможно, есть предатель, все эти проблемы касаются отнюдь не только тебя. Почему ты считаешь, что это твоя личная собственность, Амос? Пожалуйста, объясни. Я не понимаю.
      — Донесение поступило от агента, — ответил Амос. — Он не ожидал вмешательства Мусы и был в некоторой растерянности. — А всякое донесение от агента находится в моей компетенции. Ты знаешь это правило так же хорошо, как и я.
      — Прости, друг, но я не согласен с тобой, — упорствовал Муса. — Мы должны обсудить это со специалистами из отдела научных изысканий, которые занимаются терроризмом, чтобы найти правильный подход. Необходимо и присутствие контрразведки. Поэтому остынь и успокойся, хорошо? — Муса улыбнулся Амосу. — Пойми меня правильно. Если ты хочешь уйти, уходи. Как-никак у нас все же свободная страна. Но о том, что ты будешь заниматься этим один, не может быть и речи. На медведя лучше не ходить в одиночку. Все это должно быть обсуждено на совещании высшего командного состава.
      — Это не тебе решать, Муса, — сказал Амос, направляясь к двери. — Это дело тебя не касается. Когда под угрозу поставлены наши операции, наш персонал и наше оборудование а все это, как я понимаю, сейчас находится под реальной угрозой, у меня есть, черт побери, все необходимые права, чтобы решать.
      — Это тебе дорого обойдется, — бросил перед уходом Амос, глядя в упор на Марка.
      — Из-за чего вся эта чертова свара? — спросил человек с бычьей шеей.
      — Это, мой друг, игра в формалистику, — ответил Муса. — А теперь сходи позови своего босса. — Он повернулся к Марку. — Вели позвать начальника контрразведки. Введи его в курс дела, а затем пригласи начальника отдела научных изысканий. Их тоже необходимо привлечь к разработке решений. Я буду в моем кабинете. Как только информируешь их, сразу же позвони мне. Между тем созови совещание высшего командного состава.
      — Может быть, это распоряжение должно исходить от директора? — в некоторой растерянности спросил Марк.
      — Я поговорю с шефом и введу его в курс дела. Ты только обеспечь, чтобы присутствовали все, кому положено. Договорились?
      — Да, конечно, — произнес Марк утомленным тоном. Стычка с Амосом совсем обессилила его. Не каждый день такой, как он, администратор, сталкивается со старшим офицером разведки.
      Не говоря больше ни слова, Муса вышел, оставив Марка одного в конференцзале.
      Позвав Ави, Марк велел ему собрать совещание высшего командного состава, а именно начальников всех отделов, в директорском кабинете. Сделав несколько телефонных звонков, он сел и вновь перечитал донесение.
      Может, это уловка сирийской разведки? Он снова, просмотрел досье агента на большом экране, где все его данные были написаны большими яркими белыми буквами на голубоватом фоне.
      На просмотр досье ушел почти целый час. Информация, которую этот сирийский ублюдок, зашифрованный под кличкой Нечистая Игра, дал за два года, поистине феноменальна, подумал он. Нагнувшись над клавиатурой, он запросил всю оперативную информацию, предоставленную агентом. Через несколько секунд экран приобрел красный цвет. В верхней его части по явилась надпись желтыми буквами: «ОПЕРАТИВНЫЕ ДАННЫЕ».
      Марк прочитал: «Агент завербован офицером разведки Натаном Стоуном (Малышом)».
      Марк знал Натана главным образом по его репутации. Он был приписан к брюссельскому посольству, но мог вербовать агентов где угодно. Вербовка Нечистой Игры началась в Лондоне и закончилась в Риме. Это было сделано очень умело. Не удивительно, если учесть репутацию Натана., Поскольку арабов вербуют чаще всего в европейских странах, а работают они у себя на родине, обслуживает обычно их тот пункт, где они завербованы. В этом случае римское посольство. Но поскольку завербовавший его разведчик там уже не работает; а никому другому он не передан, Марк знал, что у Мусы остается большой простор для маневра.
 
      Муса снял трубку еше прежде, чем уселся за хвои большой дубовый стол в кабинете, помещавшемся под комнатой отдела связи. Этот телефон был напрямую соединен с оператором, который связывал его с нужным ему человеком.
      — Соедини меня с Малышом, — приказал Муса, так он называл Натана Стоуна.
      — Его нет в здании, — ответил голос на другом конце провода. — Придется его разыскивать. Сообщить ли вам, когда, я его найду? Или передать ему, чтобы он позвонил вам?
      — Соедини его со мной, как только разыщешь. Дело срочнейшее.
      — Хорошо, — сказал голос, и в трубке стало совершенно тихо.
 

21.55

 
      Когда зазвонил телефон, Муса, перед тем как ответить, положил сигарету в пепельницу и, взяв трубку, удобно расположился в своем большом черном кожаном кресле.
      — Алло!
      — Муса? — сказал Натан.
      — Здравствуй, мой друг, -произнес Муса, улыбаясь. — Ты мне нужен. Когда сможешь приехать?
      — Что там случилось?
      — Возникли кое-какие осложнения с одним из твоих людей.
      — Его задержали за превышение скорости? — последовал встречный вопрос.
      — Нет, не думаю. Когда ты сможешь быть здесь?
      — Через час-полтора.
      — Как только прибудешь, сразу иди в кабинет Амира. Знаешь, где он находится?
      — Ты имеешь в виду того Амира, с которым я вместеучился в школе?
      — Да, именно его. Подожди меня там, не заходи в главное здание. Я все тебе объясню, когда увидимся.
      — Никаких проблем, сказал Натан и повесил трубку.
      Муса повернул кресло оно было вращающимся к большой карте мира с символом чартерной авиалинии Моссад. Он радовался предстоящей встрече с Натаном. В свои сорок три года тот считался одним из лучших моссадовских разведчиков. Муса им гордился, считая, что это он обучил Натана почти всему, что знал сам. Много лет назад Муса возглавлял академию Моссад, менее чем в пятистах футах от того здания, где он сейчас находился, и Натан был его лучшим учеником. Единственным, его недостатком и в то же время главным богатством была разговорчивость.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД,

КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА

5 сентября. 23.20

 
      Десять начальников отделов сидели вокруг длинного, темного, обшитого пластиком стола, поставленного перпендикулярно к большому столу красного дерева. Вот уже почти десять минут они ожидали директора Моссад.
      Амос располагался ближе всех к директорскому столу, с правой стороны; хотя места официально и не были ни за кем закреплены, все знали, что Амос претендует именно на это место. Кресло возле него занимал большой человек с застывшей, кривой улыбкой, начальник отдела обеспечения.
      Слева от него сидел начальник отдела научных изысканий; покачивая головой, он читал донесение агента. По его белым волосам и ссутуленной спине можно было легко определить, что он старейший из всех начальников отделов. Рядом с ним был Марк, затем заместитель начальника отдела технологии сам начальник находился в госпитале, и он временно исполнял его обязанности. Молодой человек был неряшливо одет и сосредоточенно читал какое-то техническое пособие. По другую сторону стола Муса тихо беседовал с начальником Масады, хорошо сложенным, исполненным чувства собственного достоинства человеком, единственным, на ком был строгий костюм. Функция Масады заключалась в том, чтобы под надежным прикрытием посылать израильтян со специальными заданиями в арабские страны, их работа считалась самой опасной во всей Моссад. Как отдел, она была в полной изоляции от всей остальной Моссад, микрокосмическая Моссад внутри более крупной структуры.
      Этот человек также курировал специальный Отряд в Масаде, подотчетный непосредственно директору Моссад, своего рода преторианскую гвардию. Это подразделение имело кодовое название «Штык» или на иврите «Кидон», что вполне соответствовало его задачам, одной из которых было осуществление убийств.
      Ближе к директору помещался невзрачного вида человек, который, глядя в потолок, махал рукой перед лицом в тщетной попытке отогнать тяжелое облако дыма. Это был старший психолог, единственный некурящий во всей комнате. Его ближайшим соседом был начальник контрразведки, странноватый человек пяти футов двух дюймов роста, с лысой головой и огромным луковицей носом. Он читал отпечатанный на принтере текст, подчеркивая некоторые места желтым фломастером и прикрывая рукой страницы от начальника отдела связи, который тянул шею, пытаясь их прочитать. Отдел внешних сношений осуществлял связь с разведывательными управлениями всего мира, образно выражаясь, он «стелил мягкий матрас» для разведчиков, обеспечивая им защиту в случае провала. Человек он был очень красивый, но лишенное всякого выражения лицо порождало сомнение в его интеллекте.
      Как раз в тот момент, когда Аврахам Алон, директор Моссад, вошел в свой кабинет, послышался пронзительный гудок поезда, идущего в Хайфу, на переезде в пятистах ярдах восточнее здания; этот гудок как будто возвещал о его прибытии. Аврахам был одет в шорты цвета хаки, сандалии и легкую зеленую спортивную рубашку. В этом отношении он был полной противоположностью своему предшественнику, который любил попижонить. Кроме того, Адмони отличался мягким характером, ему не хватало самообладания. Зато Аврахам был боссом в полном смысле этого слова.
      Усевшись в свое кресло, он положил перед собой донесение агента рядом с пачкой сигарет. Без особых церемоний Аврахам обвел взглядом своих подчиненных, чтобы убедиться, что все приготовились его слушать.
      — Вы все уже наверняка прочитали этот документ? — произнес он, показывая на донесение.
      Все закивали головами.
      — Сегодня мы не будем заниматься его обсуждением… — Он остановился, ожидая, когда Орен, его адъютант, сядет в кресло у двери и начнет вести протокол. — Дело чрезвычайно серьезное. С одной стороны выясняется, что среди нас, возможно, есть осведомитель, я подчеркиваю: возможно. В то же время нас предупреждают о готовящемся террористическом акте. — Он повернулся к начальнику контрразведки. — Что вам удалось узнать после нашего разговора?
      — Видите ли, — сказал человек с большим носом, прочищая горло. Он явно нервничал, ибо занял свое место совсем недавно. — Насколько я могу судить, в Моссад не может быть осведомителя.
      — Почему вы так уверены? — спросил директор.
      — Как вы знаете, каждые шесть месяцев мы проводим проверку всех сотрудников Моссад на детекторе лжи. Что до разведчиков, то мы проверяем их еще чаще. Поскольку у нас нет доказательств обратного, я должен заключить, что среди нас нет осведомителя.
      Поколебавшись, он добавил:
      — Если только…
      — Что «если только»? — резко спросил директор, наклоняясь вперед.
      — Если только он не появился в последние шесть месяцев или каким-то образом избежал проверки.
      — Так. — Аврахам посмотрел на Орена, чтобы убедиться, что адъютант записывает все его слова. — Контрразведка немедленно же приступит к проверке, и я поручаю вам лично, он ткнул пальцем в сторону человечка, старательно вытиравшего пот, обеспечить, чтобы все, решительно все, прошли тест. — Аврахам за курил сигарету и повернулся к Амосу. — Я хочу, чтобы все ваши отделы в посольствах допросили всех агентов, выяснили, что они знают об этом Лисе, который предположительно должен возглавить террористов. Все остальные операции следует приостановить до окончания этой работы. -Амос нервно постукивал пальцами по спичечной коробке.
      — Как быть с операциями, где только сейчас устанавливают контакты? Не могу же я просто отозвать своих людей.
      — Приостановите всякую деятельность. — Аврахам слегка повысил голос. — Если есть какие-нибудь действительно неотложные дела, обговорите их со мной лично. Ясно?
      Аврахам не слишком жаловал Амоса, которого за его спиной называл «трепачом». Не жаловал еще тогда, когда был начальником оперативного отдела, а Амос его заместителем; не жаловал и теперь.
      — Хорошо. Но я протестую против того, чтобы имя моего агента того, что послал донесение, скрывали от меня. — Амос побагровел, его губы приобрели бледносиний оттенок.
      — Я вас понял, — сказал Аврахам. — Но я решил, что этим делом будет заниматься специальная группа. По моему мнению, обнаружение и уничтожение новой террористической группы и «крота» взаимосвязаны, соответственно и следует строить наши действия. Я хочу, чтобы все распоряжения Мусы, который возглавит специальную группу, пользовались приоритетом. В состав группы войдут преимущественно сотрудники Масады, так чтобы операция охватывала весьма ограниченный круг людей.
      Аврахам встал, быстро оглядел сидящих и спросил:
      — Есть ли какие-нибудь вопросы?
      В кабинете царило молчание.
      — И еще одно, — сказал Аврахам, — я уверен, что директор Шабака будет просто счастлив доложить премьер-министру, что в Моссад якобы завелся «крот», чтобы вывалять нас в грязи. Поэтому полученные от агента сведения необходимо держать в строжайшей тайне. Если произойдет утечка, я сам лично найду виновного. И уж поверьте мне, — на его лице появилась жестокая улыбка, — это будет для него самый черный день в его жизни.
      Он повернулся к начальнику Масады.
      — Вы и Муса останьтесь. Я хочу поговорить с вами.
      Оба, кого он назвал, вновь уселись. Аврахам тоже сел и переключил свое внимание на извлеченное им из ящика стола досье, показав жестом, что совещание окончено.
      Когда все разошлись, Аврахам пересел поближе к двоим оставшимся. Очевидно, предполагался неофициальный разговор.
      — Я хочу, чтобы вы нашли для меня этого «крота», — сказал он, делая упор на каждое слово. Он редко бывал таким разгневанным. — Мы не можем ничего делать, пока не найдем этого стукача. Ты говорил, у тебя есть какой-то план? — спросил он у Мусы.
      — Я бы не назвал это планом, скорее кое-какие предложения, как действовать.
      — Выкладывай.
      — Я вызвал Натана, но мне нужно ваше одобрение. Он работает в отделе Аль.
      — Ну и что? — Практически приостановив всю деятельность своей организации, Аврахам проявлял вполне понятное нетерпение.
      — Я хочу объединить его с отрядом «Кидон» и снабдить всей получаемой информацией. А как только мы установим местонахождение террористов, он сможет приступить к непосредственным действиям. И никто, кроме отряда «Кидон», не будет в курсе происходящего.
      Аврахам откинулся назад, глубоко вздохнув.
      — Почему именно Натан?
      — Потому что это он завербовал агента Нечистая Игра. К тому же я ему доверяю.
      — А что думаете вы? — Аврахам повернулся к начальнику Масады.
      — Я согласен с Мусой. И уже сказал Амиру, чтобы он встретился с Натаном. Амир возглавляет одно из трех подразделений «Кидона», — объяснил тот. — Я сказал ему, что он получит распоряжения непосредственно от Мусы. Меня заботит только одно…
      — Что именно? — спросил Аврахам.
      — Офицеры разведки еще никогда не работали непосредственно с «Кидоном». Не думаю, что их можно легко совместить. «Кидон» особый, специализированный отряд, и он не привык работать с людьми посторонними.
      — Послушай, — перебил Муса. — Я лично доверяю Натану, кроме того, он командовал морскими пехотинцами. Если кто-нибудь и сможет сработаться с ними, то только он. К тому же у нас нет никакого выбора.
      — Хорошо. — Аврахам встал. Было ясно, что он уже принял решение. — Объедините их и найдите террористов, прежде чем они смогут причинить какой-нибудь ущерб, — сказал он, повернувшись к Мусе. — Я хочу, чтобы меня информировали о каждом их шаге и чтобы я мог отозвать их в любое время, если сочту нужным. Ясно?
      — Ясно. — Муса улыбнулся.
      — И еще одно, — сказал Аврахам, возвращаясь на свое место. — Прежде всего займитесь «кротом». Мы ловим террористов каждый лень, но я хочу, чтооы поймали этого «крота». — Он ткнул указательным пальцем на Мусу. — Любой ценой. Понятно?
      Муса направился прямо в кабинет Амира в штаб-квартире Масады, которая помещалась в самом центре комплекса, на втором подземном уровне. Когда пришел Муса, Натан уже сидел на маленьком диванчике в углу кабинета, проглядывая какой-то журнал. Амир говорил с Марком об открытках, пришпиленных к пробковой доске у него за столом.
      — Здравствуй, Муса, — сказал Натан, очевидно радуясь встрече со своим бывшим наставником и старым другом.
      Натан был среднего роста, с черными, уже седеющими на висках волосами. Его загорелое квадратное лицо с сильным подбородком выглядело бы очень суровым, если бы не мягкий свет его светло-зеленых глаз. Он был из тех людей, что всегда имеют опрятный вид, даже если не брились, а Натан в этот день был небрит. Среди мужчин он считался хорошим другом, а среди женщин привлекательным любовником. Его товарищи по работе знали его как человека сдержанного, но достаточно откровенного, когда он отстаивал свою точку зрения. Он был настоящим рабочим ишаком. Ходил в выцветших джинсах и белой тенниске. Муса обеими руками схватил руку, протянутую Натаном, и крепко ее пожал.
      — Как поживаешь, Малыш? — Он всегда пользовался кодовым именем Натана, когда они оставались наедине, ибо это имя некогда выбрал он сам. — Давно мы с тобой не виделись.
      — Да, — сказал Натан. — Что нового?
      — В сущности, ничего. Если бы с каждым годом я не становился старше, все было бы отлично. — Все рассмеялись.
      — И много уже набежало? — спросил Натан.
      — Итак, — не отвечая на его вопрос, — Муса поглядел на Марка и Амира, — эти ребята уже ввели тебя в курс дела?
      — Нет, — ответил Натан.
      — А я должен был ввести его в курс дела? — Марк явно смутился.
      Муса глубоко вздохнул.
      — Ничего страшного, сказал он, присаживаясь на край Амирова стола. — Начиная с полученного из Дамаска донесения он подробно изложил события этого дня.
      Марк, который знал все, что произошло, вплоть до того времени, когда он вышел с совещания, одобрительно кивал головой, пока Муса не перешел к изложению того, что было позднее. Заключил он свой рассказ словами:
      — Таково положение дел на этот момент. Аврахам хочет, чтобы вы действовали в полной изоляции от всей остальной Моссад, потому что согласно полученной информации среди нас завелся иуда.
      — Погодите, — перебил его Марк. — Вы утверждаете, что среди нас есть «крот», но ведь это еще не доказано. Пока не будут получены прямые доказательства, мы не должны склоняться к определенному мнению. Помните, что сказал босс? Мы не уверены.
      — Что страшного в предположении, что среди нас есть «крот»? — спросил Амир.
      — Это предположение может повлечь за собой охоту за ведьмами. — Марк мрачно поглядел на него, сел и закурил сигарету.
      — Ну что ж, — сказал Муса, — здесь, в нашей особой группе, мы будем исходить из предположения, что среди нас в самом деле есть «крот». — Он встал, подошел к кофейнику в углу и налил себе чашку. — Я не успокоюсь и вам тоже не дам успокоиться, пока мы не отыщем и не схватим его. — С хмурым видом он повернулся к своей маленькой аудитории. — Нам будет оказана вся необходимая поддержка. Аврахам предоставляет в наше распоряжение неограниченные средства, и мы можем приступить к работе немедленно. Натан, ты будешь руководить операцией на месте и с этого момента будешь временно числиться в составе особой группы. Руководство всей операцией возложено на меня. Марк осуществляет, связь, Амир представляет Масаду и подбирает необходимых людей. Его группа из «Кидона» в твоем распоряжении. А теперь, прежде чем продолжать обсуждение…
      — Минутку, — перебил его Натан. — Но я не играю в такие игры. Я работаю один. Вербую агентов. — В его голосе не было никаких колебаний. Было ясно, что он огорчен предлагаемой ему ролью. — Я разведчик, подготовленный для одной-единственной цели находить и вербовать агентов, только это я и умею делать хорошо.
      Муса поднял руку и с улыбкой кивнул головой.
      — Я отлично знаю, для какой цели ты подготовлен и на что способен. Самое главное то, что я хочу, чтобы ты это сделал, и знаю, что ты можешь это сделать. Это я и сказал нашему шефу. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я выглядел в его глазах пустобрехом?
      Натан недоверчиво покачал головой. Спорить с Мусой было бессмысленно.
      — А теперь насчет Нечистой Игры, — продолжал Муса, глядя в упор на Натана. — Можешь ли ты заключить по его донесению, что оно не инспирировано сирийцами?
      Натан ответил не сразу, а лишь по некотором размышлении:
      — Нет. В таком случае он вел бы себя честно с сирийцами. Думаю, ему совсем не хочется, чтобы его повесили.
      — Условились ли вы о какой-нибудь системе предупреждения? — допытывался Муса.
      — Да, конечно, но если вы спросите меня, уверен ли я полностью, что он воспользуется этой системой, я отвечу нет. — Натан повернулся к Амиру. — У тебя есть люди в Дамаске?
      — Почему ты спрашиваешь? — вмешался Муса.
      — Мы должны установить, наблюдение за домом Нечистой Игры и вести его до, во время и после следующей передачи. Так мы сможем узнать, наблюдают ли за ним сирийцы, действует ли он по принуждению?
      — Мой человек может быть там через сорок восемь часов, — сказал Амир, обращаясь к Мусе.
      — Это значит, что сейчас там у тебя никого нет, — ответил Марк.
      — Нет никого, с кем бы я мог срочно связаться. Не забывай, что мои люди не разведчики в вашем понимании — они бойцы. Мы посылаем туда людей только в случае надобности. Да и как мы могли бы связываться с моим человеком?
      — Как со всеми другими агентами, — сказал Марк.
      Натан кивнул в знак согласия.
      — Да вы что, все спятили? Мы же говорим не о каком-нибудь здешнем вонючем арабе. — Амир взволнованно заходил по комнате. — Если вам нужно, чтобы в Дамаске был наш человек, я должен послать кого-нибудь. Но это не в моей компетенции. — Он повернулся к Мусе. — Вам придется договориться с моим боссом.
      — Я сделаю все, что необходимо, — сказал Муса. — Вы все как будто недопонимаете, какое важное задание вам поручается. — Он сделал паузу, и все трое устремили на него свои взгляды. — У нас в самой жопе сидит «крот». Он может раскрыть противникам все наши тайны. Кто знает, скольких наших агентов он уже сумел провалить. — Он закурил еще сигарету. — Есть также одна вещь, которую вы должны понимать совершенно ясно. С этого дня мы единая группа, работаем сплоченно, доверяем и помогаем друг другу. И если кто-нибудь из вас проболтается о том, что мы делаем, я лично, своими руками, отрежу ему яйца. Думаете, я шучу? Ошибаетесь. — Он обернулся к Натану. — Как по-твоему? Что за игру ведет этот твой чертов агент?
      — Если он играет честно, а я думаю, что это так, у него гораздо больше информации, чем он сообщил в своем донесении.
      — Что ты хочешь сказать? — не понял Марк.
      — Этот человек — неплохой игрок в покер, он помешан на деньгах. Цель его сообщения возбудить наш интерес, а затем он попробует сорвать с нас большой куш. Это опасная игра, которая может для него плохо кончиться.
      — Полагаю, — сказал Натан, — нам придется поехать туда и посмотреть, какие карты у него на руках. Но сперва надо удостовериться, что он не ведет двойную игру. Для этого необходимо установить за ним тайное наблюдение.
      Амир кивнул.
      — Понятно. Когда мы должны установить наблюдение?
      — В следующий четверг. Он ведет передачи по четвергам.
      — Мы что-нибудь придумаем, — сказал Муса. — Завтра отведешь Натана в его новый кабинет, Амир, там мы и встретимся… До завтра, Малыш, — сказал он Натану. — Приятно снова работать вместе с тобой. Напоминает добрые старые дни.
      Натан пожал протянутую Мусой руку.
      — Приноси мне копии всех входящих донесений, — велел Муса Марку. — Ясно?
      — Да, сэр. — И Марк отдал шутливый салют.
      — Не паясничай, Марк. Тут нет, решительно ничего смешного.
      — Хорошо, Муса, расслабься. С этой минуты ты будешь получать все донесения.
      — Помни, что я всегда тебе говорил, — сказал Муса Натану. — Пусти в ход все свое воображение. И не гнушайся никакой военной хитростью. — Не ожидая ответа, он вышел.
      Марк покачал головой, слабо улыбнулся.
      — Иногда он загоняет тебя в угол, но, по крайней мере, он честен. До завтра, ребята. — И он тоже ушел.
      — Хочешь выпить? — спросил Амир у Натана.
      Он открыл дверцу бара орехового дерева, где стояло множество бутылок.
      — Неплохо живешь, — заметил Натан. — Мне, пожалуйста, текилы.
      — Как ты ее пьешь?
      — Просто налей в стакан. Без соли и без лимона, это все излишества.
      Амир вручил Натану стакан с питьем.
      — Спасибо, — сказал Натан, поднимая стакан. — За здоровье Нечистой Игры, человека, который швыряет камни из стеклянного дома. Дай Бог ему уцелеть.
      Амир тоже поднял стакан.
      — Дай Бог.
      Он сел напротив Натана, который сказал:
      — Сейчас у нас нет никакой зацепки, с которой мы могли бы начать. Поэтому, пока такая зацепка не появится или Нечистая Игра не выедет из Сирии, мы можем только плевать в потолок.
      — Наверно, ты прав, надо выждать, — согласился Амир. — А пока скажи мне, что ты знаешь об отряде «Кидон»?
      — Немногое. Как и все. Знаю, что они делают и тому подобное, но это все.
      — Поскольку ты будешь работать с нами, я хотел знать, в какие подробности должен тебя посвятить. Значит, встречаемся завтра, в этом новом твоем кабинете.
      — А как я туда попаду?
      — Я отвезу тебя. Во всяком случае, ты не сможешь въехать на базу на своей машине.
      — Итак, заметано. Где мы встречаемся? — спросил Натан.
      — Где ты живешь?
      — Около двух кварталов от отеля «Шератон».
      — Может, в вестибюле отеля? Скажем, в тринадцать ноль-ноль?
      — До скорого свидания, — сказал Натан.
      Ночь выдалась невыносимо душная, откудато с берега несло гарью, вероятно, за песчаными холмами к западу шла гулянка. Безмолвие лишь изредка нарушал шум проносящихся мимо автомобилей. Помахав рукой часовому в стеклянной будке, Натан вышел из ворот и пересек шоссе напротив территории загородного клуба. Он направлялся к своей машине, когда на ближайшей автобусной стоянке заметил проститутку. Она была в облегающей мини-юбке, груди замотаны шарфом. Увидев его, она размотала шарф, показывая ему свои груди.
      — Хочешь перепихнуться? — окликнула она его с сильным русским акцентом. — Для тебя все что угодно, и всего за сорок шекелей.
      — Спасибо, — ответил он, не останавливаясь.
      — Двадцать! — крикнула она, когда он подошел к машине.
      Он помахал ей, выехал на шоссе и повернул на юг, к Тель-Авиву. На какой-то миг он вспомнил о другой ночной птице, которая была сейчас далеко-далеко. Звали ее Франческа, и работала она на Пьяцца-Навона в Риме. Она была хороша собой, а он, как раз искал женщину. Он отвел ее в ближайший отель, где она потребовала деньги вперед. Вернувшись из ванной, он нашел ее на кровати лишь в черном поясе и чулках. Тело у нее великолепное, было на что посмотреть. Он тогда очень ее удивил: сел рядом и, лаская ее груди, сказал, что хочет нанять ее на несколько недель для одного клиента. Клиент не должен знать, что она проститутка. Она въедет в маленькую элегантную квартирку и будет разыгрывать из себя благородную даму… вплоть до истечения срока их договора. Она прикинется, будто влюбилась в этого человека, переедет к нему в отель на две недели и приложит все усилия, чтобы клиент был счастлив. «Пусть эти дни останутся для него незабываемыми» — так он сказал тогда.
      Затем он перекрестил ее в Каролину.

ТЕЛЬАВИВ

6 сентября. 12.45

 
      Они ехали медленно не только по городу, но и по дороге в Петах-Тикву. которая шла мимо Бнай-Барака с его ортодоксальной религиозностью.
      — Так где же находится мой кабинет?
      — На военной базе Кфар-Сиркин, — ответил Амир. — Ты ведь знаешь это место?
      — Да, конечно. Я проходил там офицерские курсы. Я думал, эту базу передали разведывательному подразделению Маткал.
      — Это верно, но база огромная. У них там много чего есть. В том числе и небольшой уголок для нас. Там тренируются и живут мои ребята.
      — Мне всегда тут нравилось, — сказал Натан, когда они подъехали к базе. Он опустил стекло и глубоко втянул воздух. — Но почему, я не мог объяснить. Может, потому, что мне нравится запах эвкалиптов, не знаю.
      У ворот базы часовой в белом шлеме и с винтовкой заглянул в машину. Амир предъявил удостоверение, дающее ему право входа на все без исключения военные базы. Солдат поднял черно-белый шлагбаум. Машина поехала по узкой дороге, обсаженной гигантскими эвкалиптами, которые создавали подобие длинного тенистого тоннеля. Затем, свернув на грунтовую дорогу, они проехали старую летную полосу и покинутую сторожевую башню. У вторых ворот Амир притормозил машину. Здесь их остановил часовой в пуленепробиваемом жилете, в полной боевой выкладке. Он сверил водительские права Амира со списком, который висел у него на черной доске. Затем проверил удостоверения личности. Амир набрал кодовый номер на маленькой клавиатуре у ворот. За воротами начиналась гравиевая дорога. Через несколько минут они подъехали к маленькой стоянке.
      Амир поставил машину рядом с большой стеклянной дверью, которая служила входом в нечто похожее на ангар в старом британском стиле, с полукруглой железной крышей. Высокие голые стены этого до нелепости странного сооружения были серобурыми, и только внизу, на пять футов от земли, побелены как все деревья на базе. Известь предохраняла деревья от порчи насекомыми.
      — Надеюсь, мы уже близко? — спросил Натан с саркастической ноткой в голосе.
      — Близко, но еще не на месте. — Амир открыл стеклянную дверь, пропуская Натана вперед. Они вошли в небольшую комнату, где с противоположной стороны была дверь, похожая на дверь лифта. Амир подошел к ней и сказал в переговорное устройство:
      — А два два восемь. — Дверь отодвинулась в сторону, открывая вход в стеклянный коридор. Амир вошел в него и повернулся к Натану. — Подожди здесь. Когда зажжется зеленый свет…. — Он показал на переговорное устройство, где горел красный свет. — Назови свое имя и входи в коридор.
      — Никаких проблем.
      Войдя внутрь, Натан оглянулся.
      — Мне придется повторять эту процедуру каждый раз, когда я буду приходить сюда?
      — Боюсь, что да, мой друг. Но не унывай. Так делают и все другие, — рассмеялся Амир. — Иди за мной. Я отведу тебя в твой новый кабинет. Муса уже ждет. Амир повел Натана по узкому, хорошо освещенному коридору. В самом его конце он открыл серую дверь и вошел, следом за ним Натан. Через большое, во всю стену, окно можно было видеть хорошо ухоженную лужайку, окруженную эвкалиптовой рощей, за ней высокий забор. Напротив двери стоял большой дубовый письменный стол, за ним огромное черное кожаное кресло.
      Звук льющейся воды привлек их внимание к двери в одной из стен. Оттуда, широко улыбаясь, появился Муса.
      — Ну-ну, чего вы удивляетесь? В конце концов, я только помочился.
      — Здравствуй, Муса, — сказал Натан. — Что новенького?
      — С тех пор как мы встречались в последний раз, кое-что случилось, но мы поговорим об этом потом, особенно спешить нет причин. Как насчет того, чтобы перекусить?
      — Я не прочь. Надеюсь, нам не придется выходить отсюда. На то, чтобы попасть обратно, уйдет целый день, — сказал со смешком Натан.
      — Нет, нет, — успокоил его Амир. — У нас есть все свое. Даже отличный шеф-повар. Я скажу, чтобы нам прислали сандвичи, потом мы сможем поесть поплотнее.
      — Звучит многообещающе, — сказал Натан.
      Как только Амир вышел, Муса подсел ближе к столу и, указав на большое кожаное кресло, сказал:
      — Садись, Малыш. Это твой кабинет.
      — Надеюсь, ты не пытаешься подкупить меня всей этой роскошью? — сказал Натан, усаживаясь за стол. — Ты знаешь, я не привык проводить время в кабинетах.
      Муса закурил сигарету и бросил пачку Натану, который вытащил оттуда одну сигарету для себя.
      — Загляни в средний ящик, — сказал он. — Там лежит досье. — Муса подождал, пока Натан вынет оттуда коричневую папку. — Мы нашли нить, ведущую к просирийскому палестинцу, которого Нечистая Игра упоминает в своем донесении.
      — Ты имеешь в виду Лиса? — спросил Натан.
      — Вот именно. Ребята из отдела научных изысканий с помощью компьютера установили, что кличка Лис фигурирует и в другом досье.
      — Что ты хочешь сказать?
      — Что в одном из досье упоминается палестинец, который работал под руководством Лиса.
      — А на самого Лиса досье нет?
      — Нет. О нем ничего не известно.
      — Стало быть, это досье человека, который работал под его руководством? — спросил Натан, открывая папку.
      — Верно. Люди из отдела научных изысканий говорят, что этот человек, по всей видимости, работает у Лиса связным между ним и некоторыми палестинскими группами в Европе.
      — Откуда они почерпнули эту информацию?
      — Сработало подслушивающее устройство, установленное датской секретной службой для нас в Палестинском доме в Копенгагене. Счастливая случайность.
      — Это напоминает мне песню о девушке, которая знала человека, который знал девушку, которая танцевала с принцем.
      Оба рассмеялись.
      — Пока мы ничем больше не располагаем, — сказал Муса. — Придется извлечь все, что можно, из этой скудной информации.
      Натан, кивнул.
      — Я как раз думал, не можешь ли ты запросить у немецких секретных служб сведения об офицерах Штази, которые занимались ближневосточными делами, в основном связанными с террористами. Видишь ли, — он положил папку на стол, — я думаю, что офицер Штази, о котором слышал Нечистая Игра, имел в свое время контакты на Ближнем Востоке, это-то и позволило ему перекинуться к сирийцам после ликвидации Восточной Германии.
      — Я уже наводил справки, — сказал Муса, затянувшись сигаретой. — Но у меня создалось впечатление, что немцы не располагают интересующими нас сведениями о Штази. Нам удалось только получить от них обещание, что они пришлют несколько папок, которые могут нам пригодиться. Они сказали, что, к счастью, а может и к несчастью, тот человек, который мог бы представить для нас интерес, покончил с собой, когда пришли его арестовывать.
      — Значит, ты принесешь мне эти досье?
      — Конечно.
      Помолчав, Натан добавил:
      — Я хотел бы так же получить досье офицера, который покончил с собой.
      — Посмотрю, что можно сделать. — Муса что-то записал в маленький блокнот, который он держал в кармане рубашки.
      — Уточним только одно, — сказал Натан, снова беря досье. — Этот Халим Нафси связной Лиса; руководителя новой террористической палестинской группы, упоминаемой Нечистой Игрой?
      — Да, и мы знаем, где этот Халим сейчас находится.
      — Он в Пирее. — Муса встал и начал расхаживать по комнате. — Пожалуйста, обещай, что ты ничего не предпримешь, предварительно не посоветовавшись со мной. Я хочу, чтобы эту игру мы разыграли по всем правилам.
      — По каким правилам? У нас нет никаких правил. Только вчера ты призывал меня пустить в ход все свое воображение. Зачем все это?
      — Ты прекрасно знаешь, черт побери, каковы наши правила, — ответил Муса. — Выдвигай любые идеи, но докладывай обо всем мне. Проявляй вероломство, но только по отношению к другой стороне. И запомни, если ты завалишь это дело, я натравлю на тебя твою же группу «Кидон». Я не шучу, Малыш.
      — Не беспокойся. Я буду ставить тебя в известность о каждом своем шаге.
      — Договорились. А теперь каков будет твой первый шаг?
      — Я хочу выяснить, что собирается предпринять этот самый Халим.
      — Разреши только напомнить тебе о нашей главной цели.
      — Я знаю, что замышляется террористический акт. И сделаю все, что в моих силах, что.бы предотвратить его, — сказал Натан, просматривая досье.
      — Я был уверен, что ты так скажешь. — Муса неодобрительно покачал головой. И, повысив голос, продолжал: — Наша главная цель «крот». Уразумел ли ты в конце концов, чего я хочу? Я хочу схватить эту гниду если можно, живьем. Террористы это только ключ. Я не говорю тебе: оставь их в покое. Но если уж выбирать, мне прежде всего необходим «крот».
      — Но у меня нет никаких исходных данных для этого, — процедил Натан. Он не собирался выслушивать нагоняй ни от кого, даже от Мусы. — Зато есть, может быть и обманчивая, возможность подобраться к террористам. — Он помолчал, откинувшись на спинку кресла, затем добавил: — Изложи мне, пожалуйста, твои соображения.
      Послышался стук в дверь, и вошел высокий человек в форме цвета хаки, неся на большом подносе сандвичи, кофе и чай.
      Следом за ним быстрым шагом вошел Амир, сел рядом с Мусой и сказал, обращаясь к человеку в форме:
      — Спасибо. Передай всем, чтобы через тридцать минут собрались в зеленой комнате… — И, повернувшись к Натану, сказал: — Как только будешь готов, я отведу тебя к твоей группе.
      — Я ухожу, — сказал Муса. — Я обещал своей Маленькой женщине отвезти ее на утренний спектакль в театр Цавта. На одну из тех пьес, где бедный палестинец попадает в передрягу и предполагается, что все должны ему сочувствовать. — Он встал, держа в одной руке сандвич. Свободной рукой дал Натану визитную карточку. — По этому телефону ты всегда можешь со мной созвониться. У тебя есть ко мне какие-нибудь просьбы?
      — В настоящий момент никаких.
      Муса кивнул и помахал им сандвичем. Натан повернулся к Амиру и заговорил с некоторой нетерпеливостью:
      — Мне нужны карты Греции, а также список людей, с которыми я буду работать. Я хочу знать, какими способностями обладает каждый из них и под каким прикрытием может работать.
      — Мы встретимся с ними через несколько минут в вестибюле, — ответил Амир. — Вестибюль мы называем зеленой комнатой. Но прежде всего я хочу предупредить тебя о нескольких вещах. Это подразделение непохоже ни на какое другое, с каким ты, возможно, работал в Моссад. Эти люди не имеют никакого понятия обо всей Моссад, точно так же, как и бойцы Масады. Понимаешь ли, им приходится работать в арабских странах, и в случае их поимки их могут заставить сказать все, что они знают. Поэтому чем меньше они знают, тем лучше для всех.
      — Об этом я уже догадался, — сказал Натан, ничуть неудивленный откровениями Амира.
      — К тому же это отдельное подразделение. Ты не можешь командовать им сам. А можешь только передавать свои просьбы командиру, он, в свою очередь, сообщит тебе, каковы результаты. Ты, может быть, спросишь, как он будет выполнять твои распоряжения. Так вот, как бы он их ни выполнял, тебе придется все одобрять. Ты можешь только рекомендовать и просить. Если командир сочтет твои рекомендации или просьбы вполне осуществимыми с учетом прежде всего безопасности всей группы, он может их выполнить. — Амир подошел к большому окну за спиной Натана. И, глядя во двор, продолжил: — В том случае, если ты будешь настаивать на том, чтобы они совершили что-нибудь с большим для себя риском, тебе придется через Мусу подключать к этому делу директора, который только один и может преодолеть возражения командира. — Он посмотрел в упор на Натана. — Какие-нибудь вопросы?
      — Пока нет, — ответил Натан.
      — Кое-что из того, что я тебе сказал, — улыбаясь, произнес он, — я повторю и перед всей группой, чтобы не было никаких недоразумений. Пошли.
      И Амир направился к двери.
      В вестибюле сидели четырнадцать мужчин и женщин, переговаривавшихся между собой. Некоторые стояли перед буфетной стойкой с едой в дальнем конце вестибюля. Никто не обратил особого внимания на вошедших.
      — Послушайте, пожалуйста, все, — сказал Амир, останавливаясь в центре вестибюля вместе с Натаном. — Это Натан, — сказал он, кладя руку на плечо своему спутнику. Воцарилась полная тишина, все глаза обратились на Натана. — А это, — продолжил Амир, — наша группа, мой друг. Ты будешь обращаться к ее членам по номерам, начиная с первого, — он показал на высокого парня лет двадцати с небольшим, который встал и кивнул, — и кончая четырнадцатым. — Он показал на приземистого широкоплечего парня лет двадцати пяти.
      Все члены группы были еще молоды. Среди них не оказалось никого старше тридцати пяти. Все в форменной одежде цвета хаки, без каких бы то ни было личных знаков.
      — Я знаю, все вы удивлены, — сказал Амир, обращаясь к своей группе, — тем, что я привел постороннего, но этого требует чрезвычайная ситуация. Ваша группа, начинающая действовать с этого момента, должна обслуживать оперативные нужды этого человека. Но, — теперь он обратился к Натану, — запомни несколько правил. Прежде всего, ты не должен обсуждать ни свои прошлые, ни настоящие операции. Причины я уже объяснил. Это ясно?
      Натан кивнул.
      — Во-вторых, — заговорил вновь Амир, на этот раз обращаясь ко всем присутствующим, — обычная система подчинения не меняется. О своих оперативных замыслах Натан будет сообщать номеру первому, ему и решать, как их осуществить. В-третьих, информация, полученная в ходе этой операции, не будет вводиться в компьютер, а будет доводиться до сведения Натана, который использует ее по своему, усмотрению. — Он помолчал минутку и добавил: — Пожалуй, это все. Я ухожу и вернусь в воскресенье.
      Амир и Натан вместе направились к лвери.
      — Хорошенько заботься о них, Натан. Надеюсь, что и они будут надежно охранять тебя. Все они настоящие профессионалы… Да, совсем было забыл, тебе тоже следует надеть форму хаки.
      — Ладно, — сказал Натан. — А как насчет тачки? Если мне понадобится поехать куда-нибудь?
      — Пусть тебя это не беспокоит. Что бы тебе ни понадобилось, скажи номеру первому. Он достанет все необходимое.
      — Еще один вопрос. Когда мы вошли, сработала система узнавания по голосу?
      — Да, — улыбнулся Амир, — и твой голос, как ты догадываешься, уже введен в систему. Ну, а теперь я могу идти?
      — Никаких проблем, — ответил Натан. — Увидимся в воскресенье.
      Несколько минут он постоял снаружи зеленой комнаты, куря сигарету. Все в этой операции было для него внове. Об отряде «Кидон» ему только приходилось слышать в очень осторожных разговорах. Люди, с которыми ему предстояло работать, хладнокровно убивали всех, кого им приказывали, чего Натан до сих пор никогда не делал. Да, он тоже убивал в свое время, но это было в пылу сражения, что, как ему казалось, составляло большую разницу. Но тут он подумал, что это нелепое оправдание убийство всегда убийство. Враги такие же солдаты, как он сам, готовые умереть с того момента, когда надевают солдатскую форму. Натан выпрямился, загоняя эти мысли в самый потайной уголок своего мозга. Надо было действовать и действовать безотлагательно.
      Только что состоявшееся знакомство было самым поверхностным. Девять мужчин и пять женщин явно не горели желанием ближе познакомиться с Натаном. Сразу же, как только представление было закончено, Натан попросил номера первого зайти к нему в кабинет. Он объяснил ему, какие цели перед ними поставлены, умолчав, однако, откуда почерпнута информация, и не рисуя общей картины всей операции. Натан также вручил ему страницы из досье, сказав, что в течение примерно недели им так и не удалось подтвердить адрес Халима.
      — Вполне возможно, — сказал Натан, — что его уже там нет. Но только через него мы можем выйти на террористов, поэтому так важно найти его и постараться доставить сюда.
      Первый номер не видел в этой задаче ничего затруднительного.
      — Я могу послать несколько своих людей, для того чтобы уточнить его местонахождение. Если он живет все еще по этому же адресу, они проведут тщательное наблюдение. Если же его там нет, мы немедленно организуем поиски. Таким образом мы можем начать операцию, не теряя времени.
      — Звучит заманчиво.
      — Они смогут выехать через час-другой, — сказал первый номер. — Но мне требуется ваше письменное подтверждение.
      Натан кивнул и после его ухода тут же позвонил Мусе, чтобы согласовать этот вопрос с ним. Муса сказал, что такие мелкие вопросы он может решать сам, не беспокоя его телефонными звонками.
      — Это дело твое, — сказал Муса. — Если впоследствии окажется, что ты должен был испросить позволения, задницу надерут тебе.
      Первый номер вернулся спустя двадцать минут.
      — Трое из моих людей через два часа вылетают в Вену, — сказал он Натану. — Дипкурьер, который летит другим самолетом, провезет их документы в дипломатическом багаже и оставит в камере хранения в аэропорту. Как только они обменяют свои документы, они вылетят в Афины первым же рейсом.
      — Вы не знаете, каким именно рейсом?
      — Заранее трудно сказать, во всяком случае, они полетят не все вместе. Двое будут выдавать себя за семейную пару. Третий полетит отдельно от них. Как только они прилетят в Афины, сразу же позвонят. Если отыщут Халима, будут ждать наших распоряжений. Есть еще какие-нибудь указания?
      — Я хотел бы выехать с территории базы, — сказал Натан.
      — Вас уже ждет машина. — Первый номер вручил ему сложенную форму цвета хаки и маленький радиотелефонный зуммер. — Это на случай, если вы нам понадобитесь.
      — Спасибо, увидимся завтра.

КФАРСИРКИН

7 сентября. 00.45

 
      На следующее утро первый номер подтвердил, что Халим все еще живет по имеющемуся у них адресу.
      — У него небольшая квартирка, выходящая окнами на яхт-клуб Торколимано в юго-восточном углу Пирея. Квартира официально принадлежит пароходной компании. Я думаю, это его тайное убежище.
      — Почему ты так думаешь?
      — Интуиция.
      — А если я захочу, чтобы его схватили и привезли сюда?
      Первый номер открыл голубое досье, которое держал в руках, и сказал:
      — Это очень просто. Мы подгоняем к клубу маленькую яхту, подсыпаем ему снотворного в анисовую водку и под мелодии базуки кладем его в свою яхту и отплываем. Это гораздо легче того, что нам пришлось делать для захвата Вануну. Я хочу сказать, что расстояние куда меньше, и этот человек живет у самого моря, что очень облегчает всю операцию.
      — Звучит заманчиво, но, пожалуй, не стоит ставить телегу впереди лошади. Прежде чем мы захватим его, я хотел бы выяснить, что он там делает. Только если мы убедимся, что он не делает ничего, мы схватим его, привезем сюда и попробуем чтонибудь из него выжать. Но если он в самом деле скрывается в тайном убежище, значит, он принимает участие в какойто операции, и мы должны подождать, не попадется ли в наши сети рыба покрупнее.
      — Это уж вам решать, — сказал номер первый.
      — Что в досье? — поинтересовался Натан.
      — Готовый план для Афин. У нас есть такие планы почти для всех крупных городов мира. — И первый номер вручил досье Натану.
      — Это, должно быть, сберегает много времени.
      — Да.
      — Я хочу, чтобы вы разработали план его захвата, — сказал Натан, проглядывая досье. — На тот случай, если мы сочтем это целесообразным. Так, чтобы мы были готовы приступить к его осуществлению в любую минуту.
      — Но я только что предложил план, который вы одобрили.
      — Я знаю. Но тут есть одно «но».
      — «Но» бывает всегда, — пожал плечами первый номер.
      — Этот план должен гарантировать стопроцентный успех. У нас не должно быть ни малейшей осечки. Если мы его провалим, то уже не сможем достичь главной цели, а этот человек от нас ускользнет.
      — Ну что ж, для начала мы сможем установить «жучок» в его комнате и подсоединить подслушивающее устройство к его телефону. Может, даже сегодня, если он куда-нибудь выйдет. Нам понадобится на это всего несколько минут.
      — Понятно, — сказал Натан. — Итак, когда мы выезжаем?
      Первый номер улыбнулся.
 
      «...»
      — Что-нибудь еще?
      — Это почти все. Как нам действовать дальше?
      — Так же, как действовали. Будем надеяться на успех. До сих пор вам как будто очень везло.
      — Можно, конечно, сказать и так. Но я лично считаю, что удача тут ни при чем. Во всяком случае, мы будем соблюдать все меры предосторожности. Завтра у нас появится яхта, и мы сможем поддерживать с вами постоянную связь. Мы перешлем вам несколько фото дома и нового гостя, когда тот прибудет. Надеюсь, он окажется крупной рыбой. И мы сможем доставить вам их обоих.
      — Надеюсь, мы не вступим в конфликт с нашим собственным правительством, которое старается вытеснить палестинцев из нашей страны.
      Последовало красноречивое молчание.
      — Хорошо, — наконец произнес первый номер. — Подождем, что будет. А пока подзовите, пожалуйста, к телефону девятый номер. Я хочу, чтобы она приняла для вас факс с парижским номером и частичную запись беседы. Если вам что-нибудь понадобится, можете нам позвонить. Попросите это сделать девятый номер. До свидания, амиго.
      Натан передал трубку девятому номеру и направился обратно в свой кабинет. События начинали развиваться в многообещающем направлении. И что бы там ни говорил первый номер, им, бесспорно, выпала крупная удача. Вот-вот взовьется занавес, а он, Натан, сидит в первом ряду театра.
      Позже вечером зашли Амир и Муса. Последний был очень доволен тем, как складываются события, хотя Натан и чувствовал в нем какую-то настороженность. Когда на несколько минут они остались одни, Муса вновь заговорил о необходимости разоблачения «крота».
      — Пока наша организация от него не очистится, мы не сможем ни на шаг продвинуться вперед. «Крот» может погубить нас всех. Никто ничего не должен знать о нас, но сами мы должны знать все, только так может существовать Моссад.
      — Полностью с тобой согласен, но в настоящее время нам не остается ничего, кроме как ждать. Мы должны продолжать начатое нами дело, и, пока Нечистая Игра не пошлет дополнительной информации, мы не можем делать ничего другого.
      — Ты так утверждаешь? Но представь себе, что Шабак пронюхает о наших трудностях?
      — Муса, я могу двигаться только шаг за шагом.
      — Знаю. Но меня очень беспокоит сложившееся положение. Я лично знаю всех, кто работает в Моссад, и один из них иуда. Это, несомненно, человек, которому я доверяю. Отвратительная история.
 

10 сентября. 10.45

 
      Карл сидел в глубоком резном кресле перед большим письменным столом красного дерева, напротив своего сирийского работодателя. Кабинет Фуада, начальника отдела активных операций в Мухабарат, сирийской разведывательной службе, по своему убранству очень походил на кабинет его босса, находившийся совсем рядом. Правая рука шефа Фуад был одним из самых могущественных людей в Сирии.
      При пяти футах и двух дюймах роста и ста сорока фунтах веса Фуад производил впечатление физически немощного человека, но достаточно было побыть четверть часа в его присутствии, чтобы осознать, сколь велики его способности. В этот миг его небольшие выпуклые глаза внимательно изучали лицо Карла, как бы проверяя, насколько можно верить его словам. В кругу друзей Фуад нередко хвастался, что по выражению лица любого человека может определить, говорит ли тот правду, и каковы его истинные побуждения. Его подчиненные рассказывали, что однажды Фуад по выражению лица распознал предателя и без колебаний убил его выстрелом в голову, прямо у себя в кабинете. Некоторые даже показывали пятно на стене, куда якобы попала пуля. Все это способствовало закреплению за ним той репутации, которой он и добивался.
      — Зачем именно вы хотите знать причины того, что мы прибегаем к вашим услугам? — спросил Фуад Карла. — Мы вручили вам список людей, которых желательно было бы устранить, и мы рассчитываем, что вы добросовестно выполните порученное вам дело. Мы платим вам очень прилично, поэтому я не вижу необходимости раскрывать вам карты. .
      — Видите ли, господин, — сказал Карл, слегка нагибаясь вперед, — в своем специальном отделе я занимался такими делами много лет…
      — Если не ошибаюсь, вы уже не работаете в этом отделе. Верно? — В голосе Фуада слышался неприкрытый сарказм. — И я все еще не уверен, что вы заслуживаете полного доверия. Вам придется себя показать, а.мне нужно время, чтобы оценить вас.
      — Я готов принять ваши условия, но хотел бы напомнить, что уже передал вам несколько сионистских агентов. И я настаиваю, чтобы вы, по крайней мере, сообщили, каких именно результатов ожидаете от моей деятельности.
      Фуад встал и подошел к сводчатому окну, выходящему во внутренний двор. Стоя спиной к Карлу, он спросил:
      — Как еще точнее я могу выразиться? Я хочу, чтобы вы убрали этих людей, чтобы они были мертвы.
      — Верно, но на кого должно пасть подозрение? Ведь вы же не хотите, чтобы указывали на вас, тем более сейчас, когда вы не прочь отхватить кусочек американского пирога. — На этот раз нотки сарказма слышались в голосе Карла.
      Но маленький человечек никак на это не реагировал. Просто повернулся к Карлу и сказал:
      — Делайте ваше дело. Ведь вы уже стали сколачивать палестинскую группу?
      — Да.
      — В чем же проблема?
      — Я не могу гарантировать, что в ее создании не обвинят Дамаск.
      — Подождите, — сказал Фуад. Он снял трубку и позвонил какому-то своему начальнику. После короткого разговора он повесил трубку и обернулся к Карлу. — Наши пожелания очень просты. Вся вина должна быть возложена на израильтян.
      — Так я и думал, — сказал Карл, усмехаясь.
      — Ну вот, теперь у вас больше нет проблем.
      — Нет. Вы только должны понимать, что нам придется использовать палестинцев в качестве приманки. В этом случае они подвергаются большому риску и будут ликвидированы во время или после операции.
      — Тут мне придется положиться на вас.
      После недолгого колебания он добавил:
      — Да, в настоящее время ваша задача именно такова.
      — Но как быть с вашим человеком Назиром или, как вы его называете, Лисом. Я работаю с ним уже давно. Это он сколачивает для меня палестинскую группу.
      — Что вас смущает? Он создает для вас какие-то помехи?
      — Отнюдь нет. Но если группа будет ликвидирована, вполне возможно, что он тоже не уцелеет.
      — Для достижения поставленных перед вами целей вы можете поступать, как считаете нужным. Что касается Лиса, то я вернусь к этому вопросу позднее.
      Карл положил обе руки на стол перед собой и сказал:
      — Если мы пожертвуем палестинской группой, для завершения операции мне придется воспользоваться особой группой, созданной из моих европейских агентов.
      — Вы имеете в виду людей из того списка, который вы мне передали для проверки?
      — Да.
      — Ну что ж, — сказал Фуад. — Вы можете это сделать. Они уже получают от нас жалованье. Почему бы их и не использовать? Что-нибудь еще?
      — Нет, не думаю.
      Карл встал и направился к двери. Когда он повернулся, чтобы кивнуть на прощание, .маленький человечек уже снова углубился в чтение донесений.

КФАРСИРКИН

10 сентября. 15.15

 
      Когда загудел радиозуммер, Натан был поглощен чтением кипы бумаг, лежавших перед ним на столе. Он изучал деятельность восточногерманской разведки, направленную на поддержку террористов. Хотя в архивах Моссад оказалось больше материалов об этой деятельности, чем он предполагал, поражало полное отсутствие общего знаменателя.
      Чертыхнувшись, он уложил досье в картонный ящик и поспешил в отдел связи.
      Девятый номер вручила ему телефонную трубку. Звонил первый номер; он сообщил, что яхта уже заняла свое место возле яхтклуба на набережной Лимини. Из окна ее кабины хорошо виден балкон квартиры Халима, который легко узнать по красному полотняному навесу.
      — Только что прибыл друг Халима, — доложил первый номер. — Сейчас они едят в ресторане внизу. Мы сделали несколько хороших фото этой пары. Надеемся, что они вместе поднимутся наверх, и мы сможем подслушать их разговор.
      — А вы не могли бы подсадить к ним когонибудь в ресторане?
      — Нет, — непреклонно ответил первый номер. — Я не могу засветить кого-нибудь из моих людей. Игра еще только начинается. Мы должны подождать, пока они поднимутся к себе, и надеяться на лучшее.
      — Мне все же кажется, что надо бы подслушать их разговор в ресторане. Почему бы не засветить одного человека, которого можно использовать позднее так, чтобы он не попадался им на глаза?
      — Это будет на вашей ответственности. Через пять минут кто-нибудь из моих людей может быть в ресторане, но когда он выйдет, мы все тут же вылетим домой. Решайте, как быть.
      — Такой выбор мне не нравится, — проворчал Натан.
      — Извините… Послушайте, они уже направляются в свою квартиру. Я подсоединю линию прямо к вашему телефону. Вы сможете слышать весь их разговор. Всякое подслушивание при этом исключается.
      — Но ведь я не понимаю ни слова по-арабски, — возразил Натан.
      — Девятый номер понимает. Она переведет для вас. Включите внутреннюю линию, и вы оба сможете слышать все через динамики. Мы включимся очень скоро, не позже чем через час, поэтому не отходите от телефона.
      — Вы не хотите перекусить? — предложил Натан девятому номеру. Девушка была очень красивая, и он с трудом сдерживал желание полюбоваться ею.
      — Благодарю вас, я сижу на диете. — Она улыбнулась ему.
      — Шутите? — Он воспользовался удобным случаем, чтобы пристально на нее посмотреть. Вы и так выглядите совсем неплохо, другие женщины, вероятно, просто лопаются от зависти.
      Она рассмеялась. Он помахал зуммером и направился к лестнице.
      — Вызовите меня, если они позвонят до моего возвращения. Я-то не сижу на диете.
      Через пятнадцать минут зуммер снова загудел. Натан поднялся в отдел связи и узнал, что первый номер и несколько членов его группы ведут прямое наблюдение с яхты. Халим и его друг вышли из ресторана и, перейдя через улицу, подошли к самому берегу моря, где они теперь и стояли, разглядывая яхты.
      — Они оперлись о перила и внимательно смотрят на яхту рядом с нашей. Мне это не нравится. — Он говорил теперь тихо, словно боялся, что его могут подслушать.
      — Вы не слышите, что они говорят? — спросил Натан.
      — Нет. Кто бы мог подумать, что они придут сюда? Вы и в самом деле не хотите, чтобы я схватил их и привез домой? Это было бы нетрудно, вы знаете.
      — Мы уже обговорили эту тему. Но я бы очень хотел знать, о чем они там разговаривают.
      — Подождите, — сказал первый номер. — Халим показывает на свой дом. Они повернулись и идут к ресторану. Если они вернутся туда, я подошлю к ним кого-нибудь, потому что… Они направляются домой. Через три минуты они будут у себя в квартире, и я подключу вас к подслушивающему устройству. Если вы захотите что-нибудь сказать, скажите. Я смогу услышать вас. Хорошо, подключаю.
      Послышался щелчок, затем последовало безмолвие. Можно было слышать только какойто ровный, монотонный стук.
      — Что это за стук? — спросил Натан.
      — Вероятно, тикает будильник, — сказал первый номер. — Мы установили подслушивающее устройство под небольшим столиком, а позднее Халим поставил на него чтото тикающее.
      Несколько минут в трубке стояла тишина, только тикали часы, создавая какое-то странное ощущение нереальности. Затем звякнул ключ в замке, зазвучали голоса. Девятый номер тут же начала переводить.
      — Не хочешь ли кофе? — спросил Халим.
      — Только, если можно, с кардамоном, — ответил его гость.
      — Пожалуйста.
      Звякнули тарелки, Натан услышал журчание льющейся воды.
      — Вот тебе пахлава, угощайся. Пахлава почти такая же хорошая, как та, которую делает Тарик в касбе Наблуса.
      Через несколько минут послышалось причмокивание: очевидно, Халим и его гость пили кофе.
      — Хороший кофе, — похвалил гость. — И пахлава тоже отменная.
      — Я тебе говорил. Слава Аллаху, в этой стране есть многое из того, что требуется человеку.
      — Смотри не расслабляйся, мой друг. Помни, что наши братья страдают и помочь им наш долг. Мы должны избегать всего, что размягчает душу, чтобы нам не изменила твердость духа, когда придет час поднять меч.
      — Ты прав, но чем можно заняться в ожидании этого часа? Наши почти ничего не предпринимают, а тут еще пошли эти разговоры о мире.
      — Забудь о мире. Нас это не касается. Мы не должны терять из виду нашего истинного врага, того, кто похитил земли наших предков, когда мы бежали, точно жалкие трусы, оставив позади наших женщин. И все же среди нас находятся люди, готовые вести мирные переговоры с убийцами наших братьев. Мы должны убивать волков, которые являются к нам в овечьих шкурах, ибо под этими шкурами они прячут сабли, чтобы рассечь сердце нашего народа.
      — Что же нам делать?
      — Ты проверил свою квартиру?
      — Думаешь, здесь могут быть установлены подслушивающие устройства?
      — Да, — сказал гость, начиная терять терпение.
      — Кто мог их установить? Никто не знает об этом месте.
      — Это неубедительный довод. Я же велел тебе проверить.
      — Конечно, я проверил. — Натан мог слышать, как на другом конце провода смеются первый номер и его люди.
      — Нам предстоят важные дела, — сказал гость. — Я хочу, чтобы ты собрал наших людей. Поддерживаешь ли ты связь с ними?
      — Да, они все на Кипре, ждут распоряжений. Я говорю с ними через день.
      — Вот список таких же квартир, как эта. Я хочу, чтобы ты завез в них провизию. Как только ты это сделаешь, вызови своих людей с Кипра и размести их в этих квартирах их всего пять. Но в эту квартиру никого не приводи. Мы будем использовать ее как командный пункт. Группы не должны общаться между собой, даже если встретятся на улице. Я пришлю свою племянницу, чтобы она была связной между ними. Она будет жить с тобой, и ты должен оберегать ее.
      — На все это нужна куча денег. Где я их возьму?
      — Через день-другой, еще до своего отъезда, я дам тебе пятьдесят тысяч долларов. Как только получишь деньги, организуй все, как тебе сказано, и жди моих распоряжений.
      — И что мы должны будем делать?
      От напряжения Натан даже подался всем телом вперед: если бы гость Халима ответил на этот вопрос, они без особых со своей стороны усилий продвинулись бы далеко вперед.
      — Что с тобой? — гневно спросил гость. — Почему ты задаешь такие неуместные вопросы? В свое время узнаешь. Ты и твои люди хорошо подготовлены для любых боевых операций. Вы должны выполнить любое задание.
      — Я хотел сказать другое…
      Гость злился все сильнее и сильнее.
      — Не все ли вам равно, какое задание будет вам поручено? Есть что-то, чего вы не хотели бы делать?
      — Нет, Назир, мой брат. Я выполню все, что прикажет Лис, и другие тоже. Клянусь тебе могилой своей матери.
      — Никогда не называй меня так! — Гость был явно вне себя.
      Натан чуть не выпрыгнул из кресла. Стало быть, Лис, возглавляющий всю операцию, у него в руках!
      Искушение приказать номеру первому, чтобы тот немедленно схватил Лиса, было очень велико, но Натан подавил его, предполагая, что Лис отнюдь не главная фигура в этой операции. Если его предположение верно и они поспешат, они могут завалить все дело.
      — Надеюсь, ты хорошо запомнишь мои слова, — продолжал Назир. — Я не хотел бы, чтобы мне пришлось проучить тебя. Какое-то время было слышно только тиканье будильника, затем он заговорил вновь:
      — Я побуду у тебя несколько дней, Халим. Затем дам тебе деньги и прослежу, чтобы ты организовал все как следует. Надеюсь, я немного отдохну на одном из островов. Там я, по крайней мере, смогу пожить без оглядки.
      — А чем я займусь в это время? Ты уже разработал План путешествия?
      — Нет. Я сделаю это позднее. Все зависит от информации, которая должна поступить от одного моего друга. И вот еще что. В мое отсутствие с тобой, возможно, свяжется моя племянница, она скажет, что ее послал Назир. Человек она надежный, говорит по-английски, по-французски и по-арабски. Позаботься, чтобы девушка ни в чем не нуждалась, а по возвращении я введу ее в курс дела. Мы еще поговорим об этом.
      В семь часов вечера они оба решили поехать в какой-нибудь городской ресторан, поужинать и поразвлечься.
      — Они вышли на улицу и хотят поймать такси. Мы хорошо знаем, куда они поедут, и не будем за ними следить.
      — Хорошо, — согласился Натан.
      — Они только что сели в такси, — доложил первый номер.

КФАРСИРКИН

11 сентября. 08.25

 
      Поднявшись после завтрака в отдел связи, Натан с удовольствием увидел там девятый номер. Волосы девушки, собранные в конский хвост, скрепленный деревянной заколкой, открывали длинную гладкую шею. При взгляде на ее твердые, острые груди, приподнимавшие короткую тенниску, у него засосало под ложечкой. С грудей он перевел взгляд на стройные ноги, видневшиеся из-под шорт. Его восхищение, как он заметил, позабавило ее. Смущенный, он с трудом заставил себя отвести глаза в сторону.
      — Вы не завтракаете? — спросил он.
      — Я позавтракала час назад, — ответила она со смешком.
      — Как там наши подопечные?
      — Спят. Вернулись около половины третьего. Халим, очевидно, надрался, и Назир рвал и метал. Сейчас из квартиры доносится только храп.
      Натан принес с собой переведенную запись вчерашней беседы между Халимом и Лисом и проглядывал ее, чтобы убедиться, что не упустил ничего важного. Зазвонил телефон, и девятый номер передала ему трубку. Это был Амир.
      — Как там у вас дела?
      — Очень хорошо, — ответил Натан. — Похоже, нам крупно везет, хотя мы и не слишком утруждаем свои мозги.
      — Говорите только за себя, — рассмеялся Амир. — А как девятый номер? Вы еще в нее не влюбились?
      Натан улыбался. Он хорошо понимал, что побудило его собеседника задать этот вопрос.
      — Если у вас нет ко мне никаких дел, дружище, я заканчиваю разговор.
      — Я только хотел узнать, все ли в порядке. Увидимся попозже. — И, не ожидая ответа, Амир повесил трубку. Натан передал трубку девятому номеру и вновь углубился в чтение.
      Примерно через час Назир принялся бранить Халима за его поведение в ночном клубе, куда они ездили, и за то, что тот так напился. Халим оправдывался, говоря, что хотел захватить с собой пару девочек, с которыми они там познакомились. Они бы здорово повеселились…
      Тут Назир окончательно вышел из себя.
      — Да это же продажные девки, йа маджнун ( ты сумасшедший). Что с тобой? Ты что, не знаешь, какие у них болезни? Да и что ты за мужчина, если готов платить деньги за то, чтобы трахнуть какую-нибудь бабу! Я бы за это не давал, а брал деньги.
      Назир долго еще нудил на эту тему.
      — Но, — перебил его наконец Халим, — когда мы проходили подготовку, нам говорили, чтобы мы имели дело только с проститутками. А связавшись с порядочной бабой, рискуешь поставить под угрозу всю операцию.
      — Ну, это дело твое. Что до меня, то я предпочитаю туристок, это лучше всего. Сегодня она здесь, а завтра, глядишь, ее нет. И особенное для меня удовольствие трахать американок.
      — В таком случае, — сказал Халим, — почему бы тебе не трахнуть израильтянку. Ты бы не только получил удовольствие, но и выполнил свой долг. — При этих словах оба очень развеселились.
      Натан усиленно обдумывал всю полученную им информацию. Конечно, очень заманчиво захватить Назира, но сперва надо удостовериться, есть ли у него ответы на все вопросы. Во всяком случае он еще располагал некоторым временем, потому что Назир никуда не собирался уезжать. Натан надеялся, что его законная, как он считал, добыча получит всю необходимую информацию, и вот как раз в то время, когда он начнет готовиться к операции, его захватят и увезут, не оставив никаких следов.
      На этот раз голос Назира звучал особенно громко.
      — Я приму душ, а потом мне надо будет позвонить.
      — Если он уйдет, я хочу знать, куда он отправится, — сказал Натан. — Вы готовы к тому, чтобы проследить за ним?
      — Мы будем наблюдать за ним издали, но если он начнет принимать меры предосторожности, проверять, не следят ли за ним, мы отстанем. Пока еще я не готов к тому, чтобы ктонибудь из нас засветился.
      — Хорошо, — ответил Натан.
      В течение нескольких часов не поступало почти никакой информации. Натан вернулся в свой кабинет и ел сандвич, когда девятый номер передала ему трубку.
      — Ну что, осваиваетесь? — спросил первый номер; его голос звучал с еще более сильным металлическим призвуком, чем наверху.
      — Давно уже жду вашего звонка, — нетерпеливо произнес Натан. — Что там происходит?
      Начинала сказываться его отдаленность от места, где разворачивались события.
      — Ничего особенного. Мы следили за ним с самого утра. Он даже не оглядывался, чтобы посмотреть, нет ли за ним хвоста.
      — Что же он делал?
      — Чтобы позвонить, он прошел пешком до самого центра Афин. Разговор длился около двадцати минут. Он пользовался переговорным пунктом на площади Омония. Мы не могли ни подслушать разговор, ни узнать, какой номер он набрал. Затем он отправился гулять. Похоже, он был в прекрасном настроении. Посмотрел витрины магазинов, пообедал. Хотите знать, что он ел?
      — Нет, если это не имеет особого значения.
      — Это все, что у нас есть.
      — Продолжайте информировать меня, — сказал Натан, вешая трубку.
      Он пошел на кухню, заварил полный кофейник и понес наверх. Когда он налил две чашки, девятый номер улыбнулась. Он закурил.
      Они тихо сидели почти целый час, прислушиваясь к гипнотическому тиканью часов и арабской музыке, которая лилась из включенного транзистора.
      — Оба шута возвращаются, — доложил четвертый номер с яхты. — Через две минуты вы их услышите.
      — Я слушаю, — сказал Натан.
      Они не говорили ничего интересного, пока Халим наконец не сказал:
      — Я спускаюсь в ресторан. Пойдешь со мной? — Он говорил тихо, каким-то унылым голосом.
      — Что с тобой? Ты говоришь так, будто кто-то отрезал тебе шишку и скормил собакам.
      — Нет, йа афенди. У меня такое впечатление, точно я чем-то тебя обидел. Я не могу понять, почему ты так обращаешься со мной, после всего, что я перенес.
      — Йа эбкех алек беках ( я поплачу за тебя). Перестань вести себя как ребенок. Ты взрослый мужчина, и я буду обращаться с тобой соответственно. Если надо прочищу тебе мозги. Запомни, мы не члены какого-нибудь загородного клуба. Мы борцы за свободу, и против нас весь мир. Но мы единственная надежда нашего народа. Возьми себя в руки и поешь. Я подойду к тебе через несколько минут.
      — Хорошо.
      — Немедленно отправьте кого-нибудь в ресторан, — прокричал Натан в микрофон.
      — Мой человек готов, — ответил первый номер.
      — Если он позвонит, сможете ли вы засечь номер?
      — Да. И если он позвонит в какую-нибудь далекую страну, это будет еще легче. В этом случае ему придется прибегнуть к помощи телефонистки. И тогда он сам назовет нужный номер.
      — Замечательно. — Натан начинал испытывать сильное нетерпение.
      — Мой человек, повторяю, готов.
      — Они все еще там? — спросил Натан.
      —Только что вышли из дома.
      На какойто миг первый номер, замолчал, затем произнес:
      — Они в ресторане. Я дал знак своему человеку, чтобы зашел.
      — Это означает, что его придется отстранить от дальнейшего участия в операции?
      — Не обязательно. У него борода. Он сможет ее снять, если впоследствии понадобится подойти близко к этим двоим. В худшем случае мы поменяем его на девятый номер. Конечно, на него не так приятно смотреть, но с работой он справится.
      — Хорошо. — Натан улыбнулся девятому номеру и спросил:
      — Видно ли вам, что происходит в ресторане, с того места, где вы находитесь?
      — Нет. Внутри довольно темно, а мы на ярком солнце.
      — Возможна ли прямая передача разговора?
      — Нет. У моего человека есть записывающее устройство. Мы должны подождать, пока он выйдет. Но он может предупредить меня зуммером, если тот, за кем мы наблюдаем, подойдет к телефону. Этот гудок вы услышите.
      Молчание тянулось минут двадцать, затем раздался сигнал зуммера.
      — Он подошел к телефону, — сообщил первый номер.
      Через несколько секунд Натан и девятый номер услышали, как Назир набирает номер, а затем разговаривает с телефонисткой на международной телефонной станции. Он звонил в пригород Бейрута, известный как Мусульманский квартал. После второго гудка трубку сняли, послышался хриплый ворчливый голос, который сразу изменился, как только говоривший узнал Назира, и радостно его приветствовал. По тону Назира было ясно, что он разговаривает с родственниками. Назир благословил родственников, в ответ ему пожелали хорошего здоровья и помощи Аллаха в делах; когда этот обычный обмен приветствиями закончился, он извиняющимся тоном попросил позвать Латифу.
      Она, видимо, уже ждала у телефона, потому что ответила почти тотчас же. Разговор длился недолго и носил сугубо деловой характер. Они, очевидно, уже заранее договорились обо всем. Девушка судя по голосу, совсем молодая сперва говорила с Назиром по-арабски, затем они перешли на английский; по всей вероятности, не хотели, чтобы родственники знали, о чем они говорят.
      — Дорогая, — сказал Назир, — в течение самое большее трех недель мой человек доставит тебя сюда, так что будь готова.
      — Не беспокойся. Я сделаю все, о чем мы условились, — ответила она.
      — А что ты сказала нашим?
      — То, что ты посоветовал. Что еду учиться в Сорбонну, в Париж.
      Простились они по-арабски.
      — Вы записали номер? — спросил Натан.
      — Он произнес его громко и ясно. Я передам его девятому номеру. Адрес она сможет выяснить по нашему компьютеру.
      Из разговора между Назиром и Халимом в ресторане они узнали очень мало полезного. Тем не менее было ясно, что существует какой-то план, о котором Назир предпочитал не распространяться. Время его осуществления каким-то образом зависело от мирных переговоров и требовало уточнения, потому что как раз в это время в нескольких местах мира шли параллельные переговоры.
      Держа подробности этого плана в тайне от Халима, но ясно намекая о своей осведомленности, Назир сам подписал свой смертный приговор. Теперь Натан знал, что гусь достаточно жирен, можно его ощипать. Оказалось, что пятый номер засветился в ресторане, ибо Халим внимательно за ним наблюдал, пока Назир разговаривал по телефону. Первый номер велел ему сбрить бороду, но убедился, что его все равно нетрудно опознать по телосложению, поэтому надо было заменить его на девятый номер.
      Позвонив Мусе, Натан сообщил Мусе о своем намерении захватить Лиса, ибо опасался, что один из шутов, так он выразился, особенно Лис, может внезапно исчезнуть, и тогда ищи ветра в поле..
 

17.15

 
      — Хорошо, — сказал Натан тихим голосом, — теперь вы можете показать мне, на что способны.
      — Каким образом, мой друг? — спросил первый номер.
      — Вы должны захватить Назира.
      — Вот это настоящий разговор.
      — Но захватить так, чтобы его исчезновение не было замечено: после того, как мы выясним у него все, что хотим знать, возможно, мы вернем его обратно. Не может же он вот так вдруг исчезнуть без всякого следа…
      — Это не просто, — перебил первый номер.
      — Вы не можете вернуть его обратно? — спросил Натан удивленным тоном.
      — Нет. Не могу.
      — Что же вы предлагаете?
      — Подумайте сами, если мы вернем его обратно, он расскажет обо всем тем, с кем работает. Если, конечно, мы не вернем его мертвым. И есть определенные временные рамки для его возвращения. Он не может отсутствовать более двадцати четырех часов. В том случае, конечно, если вы хотите, чтобы его исчезновение выглядело естественным. Мы можем слегка растянуть это время, но только на несколько часов не дней.
      — Пожалуй, вы правы.
      — Мы должны сделать так, чтобы при нем оказался наш человек.
      — И как можно это осуществить?
      — Мы знаем, что сегодня он попытается найти себе какую-нибудь женщину. Мы знаем также, где он будет, и могли бы подставить ему кого-нибудь. В этом случае он даже ничего не заподозрит.
      — Вы предлагаете, чтобы одна из наших женщин легла в постель с этим дерьмом?
      — Не совсем так, но нам нужно, чтобы с ним был кто-то из наших. Времени у нас очень мало, поэтому это единственный выход.
      — Не кажется ли вам, что ставить одну из наших женщин в подобное положение противоречит всем правилам? — сказал Натан. — Я думал, вы отыщете какуюнибудь постороннюю женщину.
      — Заставлять ее лечь в постель с чужим человеком действительно противоречит правилам, но если ей придется это сделать, чтобы избежать разоблачения, то решение в этом случае за ней.
      В том, что говорил первый номер, было что-то казуистическое, но так как Натан никогда еще не работал с людьми из отряда «Кидон», он не собирался навязывать им свои моральные убеждения.
      — Ладно, — сказал он. — Поступайте по своему усмотрению, но держите меня в курсе происходящего.
      Главная трудность заключалась в том, что Назир, как это явствовало из его слов, собирался идти один. Поэтому он не говорил, куда пойдет, и группа и Натан могли только догадываться. Но куда бы он ни отправился, он должен застать женщину на месте, чтобы у него не возникло сомнений в случайности их встречи, не то он заподозрит ловушку.
      — Я пойду около девяти, — сказал Назир. — Не мог бы ты сегодня переночевать в отеле? Я бы не хотел, чтобы мне кто-нибудь мешал.
      — Да, да, конечно. С удовольствием, — ответил Халим.
      — Вот тебе на расходы, — сказал Назир, очевидно вручая Халиму приличную сумму денег, ибо тот рассыпался в благодарностях.
      — Проводить тебя до города?
      — Нет, нет, — рассмеялся Назир. — Я возьму такси.
      В восемнадцать ноль-ноль первый номер отрапортовал Натану:
      — Я все устроил, женщина будет ждать его там, куда он направится.
      — Каким образом? — удивился Натан.
      — Вечером в это время, чтобы добраться от Пирея до пригородов Афин, необходимо полчаса, — сказал первый номер. — Незадолго до восьми часов я собираюсь закрыть улицу Кумундуру, где живет Халим, для всех такси. За полтора квартала от его дома у нас будет свое такси. В нем будет наш человек, который скажет водителю, что ждет друга. Как только он увидит Назира, то сразу же отпустит такси, сказав, что больше не будет ждать. Это такси будет единственным, и Назир должен остановить его. Таким же способом мы будем держать второе такси.
      — Зачем?
      — Наши так называемые пассажиры установят маленькие «жучки» в обеих машинах. Какие-нибудь простые штучки, которые можно сунуть под сиденье. Таким образом мы выясним, куда едет Назир. Затем мы вызовем по радио женщину, которая будет ждать где-нибудь в центре Афин, назовем ей адрес, и она будет там раньше его. Остальное ее дело.
      — Почему бы вам не взять пару такси и не посадить своего человека за руль машины, где он будет ехать, вместо того чтобы перекрывать улицу и все такое?
      — Где я возьму такси, которым может управлять мой человек? Да и какая беда, если я перекрою пару улиц?
      — Ладно, ладно, но что, если он сойдет с такси и пойдет дальше пешком?
      — Мы все равно проследим за ним и доставим женщину на место. Может, это будет не так чисто сделано, но все равно должно сработать.
      Натан был вполне удовлетворен ответом.
      — Сейчас я должен идти на совещание, — сказал он, — но я обязательно вернусь, чтобы узнать, что у вас там происходит.
      — Извините, — сказал первый номер, — но считается нежелательным, чтобы вы поддерживали прямой контакт с кем-то из моих людей. Я не смогу извещать вас обо всем происходящем. Почему бы вам не отдохнуть эту ночь? Я сделаю все сам.
      Натан колебался, ему не хотелось уходить на ночь, но в глубине души он знал, что первый номер прав.
      — Пусть будет так, — наконец согласился он.
      — Спасибо, — ответил первый номер.
      Вскоре после этого разговора прибыл пятый номер. Этот большой, тяжелого сложения человек был в отвратительном настроении. Он сбрил бороду, которой очень дорожил, и, как оказалось, совершенно напрасно, потому что его все равно заменили на девятый номер.
      — Я ухожу на ночь домой, — предупредил его Натан. — Вернусь завтра утром, но если случится что-нибудь важное, звони мне домой в любое время ночи. И обязательно сообщи, если Назир вернется обратно на квартиру.
      Направляясь по новой дороге к перекрестку Глилот, Натан думал об отряде «Кидон». Как странно устроен мир, размышлял Натан, проезжая мимо большого спор тивного центра, возле которого было запарковано множество машин. Здесь люди развлекаются, играя в теннис, там группа смелых людей, рискуя жизнью, расставляет сети для поимки человека, который еще не знает, что обречен на смерть. В бытность свою морским пехотинцем, Натан возвращался с заданий, потеряв кого-нибудь из своих друзей, только для того, чтобы обнаружить, что и улицы Тель-Авива отнюдь не безопасны. Странное чувство, когда живешь как бы в двух мирах и не знаешь, к какому из них ты принадлежишь. Он был все еще погружен в свои мысли, когда поставил машину на основную стоянку около гостиницы загородного клуба, одной из нескольких, где Моссад снимала для своих людей номера.
      Он постоял несколько минут у входа в один из двухэтажных корпусов, глядя, как медленно по земле расползается тьма и как еще сияет безоблачное небо вдоль горизонта. Только бы совещание не затянулось, подумал он. Этим вечером он должен был ужинать со своей бывшей женой Ханной, по которой очень скучал. Но предвкушение ужина было отравлено беспокойством о том, как будет проходить ночная операция в Афинах. И во всяком случае он был не в настроении слушать обычную на всех совещаниях галиматью.
      Натан нажал кнопку звонка. Кто-то посмотрел в глазок, это, как оказалось, был Муса, который и впустил его в дверь.
      — Ну, ты у нас сегодня просто пижон, — усмехнулся Муса, глядя на его блейзер и галстук. Натан был известен в Моссад своим пристрастием к тенниске и джинсам.
      Натан улыбнулся в ответ.
      — Я сегодня ужинаю с Ханной.
      — Зачем ты объясняешь это мне? По мне, так ты мог бы быть и в смокинге. Чем бы дитя ни тешилось… — Натан последовал за Мусой в жилую комнату, где уже находились Амир и Марк; оба очень интересовались, как подвигаются его дела.
      Вручив Натану банку с пивом, Марк жестом пригласил его сесть.
      — Мы здесь одни? — спросил Натан, показывая на лестницу, которая вела в спальню на втором этаже.
      — Конечно. Не беспокойся, — ухмыльнулся Муса. — Возможно, попозже к нам и присоединится один гость, но у нас еще много времени до его прихода. Итак, расскажи нам вкратце, что случилось за последнее время, с этого мы и начнем наше обсуждение. Натан рассказал обо всех происшедших событиях, намеренно не углубляясь в подробности, ибо собравшихся не интересовали мелкие тактические ходы.
      — Следующий наш шаг будет зависеть от того, чего мы сумеем добиться сегодня. Таково положение дел, заключил он.
      — Ну что ж, — Муса говорил с полным ртом земляных орехов, — как будто бы все в порядке.
      Продолжая жевать, он достал большой светлокоричневый конверт из ящика шкафа.
      — Возможно, эти фото заинтересуют тебя.
      Окончательно дожевав орехи и вытерев рот тыльной стороной руки, он вручил снимки Натану. Натан вытащил из конверта снятую на открытом воздухе фотографию, несколько минут ее рассматривал, а затем произнес:
      — Это Дамаск?
      — Ты неплохо разбираешься в географии, ответил Муса.
      — И что здесь снято?
      — Дом Нечистой Игры. Помнишь, ты хотел, чтобы за ним проследили? — Муса замолчал, глядя на Натана, словно отец на ребенка, прежде чем дать ему леденец.
      — Когда сделан снимок? 0 спросил Натан.
      — Сегодня утром. Видишь этот маленький крестик? — Муса нагнулся вперед и показал на фото. — Это то место, где наш человек завтра утром поставит свою машину. По мнению отдела обеспечения, это лучшее место, откуда можно снимать видеокамерой дом, где живет Нечистая Игра.
      — Я все еще не понимаю, чего вы надеетесь этим достичь? — еле внятно прошептал Марк.
      — Что с тобой, Марк? — спросил Муса. — У тебя что, тромб в мозгу? Я тебе говорил, что если этот человек ведет тайную игру и предает нас сирийцам, мы сможем проверить, будет ли установлено за его домом наблюдение, когда он вернется если он вообще вернется. Вполне возможно, что он ведет свои передачи из здания, где размещается сирийское верховное командование. Прежде чем продолжить работу с ним, мы должны убедиться, что он не обманывает нас.
      — И как же мы сможем установить там видеокамеру? Не думаю, чтобы Масада разрешила нам установить камеру на вражеской территории. Марк вопросительно поглядел на Амира.
      — Это и не понадобится, — явно довольный собой, улыбнулся Амир. — Это сделает для нас ООН.
      И они с Мусой расхохотались.
      — Хорошо, хорошо. — Натан положил фото на стол. — Каков ваш план?
      Муса удобно расположился в кресле.
      — Наш человек поставит взятый напрокат автомобиль на месте, обозначенном на снимке крестиком. Ключи он положит в почтовый ящик в пригороде Дамаска. Два человека из ООН, которых мы недавно завербовали для работы в Сирии и Ливане, отправляются туда завтра утром. Сегодняшнюю ночь они весело проведут с парой цыпочек в Хайфе, тем временем наши ребята установят в их джипе видеокамеру. Кажется, они хотят разместить ее в подголовнике, но это дело второстепенное, главное оборудование будет размещено под машиной. Оно может вести запись в течение семидевяти часов, этого больше чем достаточно. Что до ребят из ООН, то они должны забрать ключи от снятой напрокат машины и оставить на стоянке на другом конце города. Это будет сделано днем в четверг, через день после их прибытия в Дамаск. Свой же джип они оставят на том месте, где стояла снятая нами машина.
      — А что, если они угонят обе машины? Ведь их двое.
      — Их предупредят, чтобы их джип оставался на месте как свидетельство того, что снятый автомобиль перегнан куда следует.
      — Но ведь лента рассчитана на семь часов записи, к тому времени, когда они доберутся туда, она уже кончится, — сказал Натан.
      — Специалисты из отдела технологии решили эту проблему. Видео будет включаться по радио военным подразделением с горы Хермон. — Муса сделал паузу. — Как видишь, Натан, все уже организовано. У тебя нет никаких дополнительных предложений?
      — Никаких. Продолжайте в том же духе.
      — Вот и хорошо, сказал Муса. Я рад, что ты одобряешь наши приготовления. Конечно, нам еще надо подработать кое-какие технические детали; мы должны, например, подумать, как снять оборудование с джипа; если он окажется на стоянке ООН в Нахарии, это будет куда трудней сделать.
      — Не засветится ли наш человек, когда найдут снятый нами автомобиль? — спросил Натан, медленно потягивая пиво.
      — Возможно, но мы успеем отозвать его оттуда.
      — И что будет с нашим человеком? — Натан повернулся к Амиру. — Ты сказал, что, выполнив задание, он выйдет из игры?
      — Из Дамаска он вернется в Швейцарию чтобы забрать свои вещи и закрыть дело, которое у него там есть. Но во враждебную страну он больше не поедет. Через три недели он будет дома.
      — Жаль. Я-то надеялся, что он проработает там полных четыре года, — сказал Марк, позевывая и потягиваясь.
      — Почему? — спросил Натан.
      — Марк ставит пистоны его жене, — пояснил Амир. — И насколько я знаю, — он улыбнулся Марку, — не прочь заниматься этим как можно дольше. Но, увы, все хорошее рано или поздно кончается.
      — Вы шутите? — сказал Натан, стараясь не повышать голоса. — Вы же не можете говорить такое всерьез?
      — Что с ним, какая муха его укусила? — сказал Марк, удивленный его реакцией.
      — Так вы всерьез? — Натан с отвращением сплюнул. — Вы что, не понимаете, ублюдки, что эти люди рискуют своей жизнью, занимаясь самой опасной работой, какая только может быть? Они отважные патриоты, а вы, которые считаете себя выше их, платите им тем, что дерете их жен.
      Он вскочил на ноги и стоял, глядя сверху вниз на Амира.
      — А что бывает, если вы не хотите возвращать им их жен? Вы подстраиваете так, чтобы их бедные мужья покоились в безымянной могиле в какойнибудь далекой стране, чтобы вы могли продолжать вашу подленькую игру?
      Муса повернулся лицом к Натану.
      — Мне кажется, ты воспринимаешь это не так, как надо. Подумай сам. Женщине приходится оставаться одной по восемь месяцев. Если ей везет, то она проводит со своим мужем один-два уикэнда в году. А мы даем ей то, чего она хочет, более того, то, в чем она нуждается. Мы избавляем ее от необходимости обращаться черт знает к кому. Когда муж возвращается домой, он застает там жену. А ведь она могла бы убежать с молочником.
      — Какая предусмотрительность! Скажите, вы поступате так со всеми женами? Никого из них не пропускаете? И эту работу исполняют только высокие начальники? Или вы нанимаете посторонних людей?
      — Работы непочатый край, — смеясь, сказал Марк. — Кто-то же должен ее делать?..
      — Послушай, — перебил Муса. — Может, это и в самом деле не очень хорошо, но так уж у нас повелось. Ведь ты же не в первый раз об этом слышишь.
      — Нет. Но я всегда думал, что это просто треп, вроде этой истории о нашем нападении на Энтеббе.
      — Тут нет ничего смешного. И ты идешь не в ногу со всеми.
      — Все это омерзительно, — сказал Натан, направляясь к двери. — Если надо, ты можешь связаться со мной через базу. И он буквально выбежал из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
      — Что с ним? — Изумленный Марк повернулся к Мусе. — Надеюсь, он не станет болтать об этом? Ты знаешь, что я имею в виду?
      — Что он может рассказать? И кому? Послушай, Натан свой человек, просто у него собственный моральный кодекс, когда дело идет о замужних женщинах. А так с ним все в порядке. — Муса обеспокоенно посмотрел на часы.
      — Надеюсь, ты прав, сказал Марк: Не дай Бог, он начнет распускать язык.
      — Можешь не упоминать Бога, — улыбнулся Муса. — Я, слава Богу, атеист.
      — Мне надо на пару минут зайти в свой кабинет, — сказал Амир. — Сегодня Натан был на высоте, я кое-что должен для него сделать.
      Амир и Марк молча пошли к стоянке. Когда они были уже возле своих машин, Марк повернулся.
      — Надеюсь, ты не собираешься свернуть операцию, Амир, чтобы отомстить Натану за его выходку. В конце концов, если подумать, он в какой-то степени прав.
      — Я никогда не стал бы сворачивать операцию по личным причинам, Марк. Но в оперативных целях я могу коекого поприжать. И я не согласен, что он прав. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что мы никого не насилуем. Если женщина откажется, воля ее. Они получают такое же удовольствие, как и мы, поэтому избавь меня от морали. Ступай домой, Марк. Будем надеяться, что ты не застанешь свою жену с каким-нибудь хахалем.
      — Это не смешно.
      — Я задел тебя за живое? Извини, — сказал Амир с грубым сарказмом.
      Зло рассмеявшись, он захлопнул дверцу машины и насмешливо помахал рукой на прощание. Когда его автомобиль с шумом рванулся вперед, Марк подумал, что он замышляет чтото недоброе.
 

11 сентября. 21.30

 
      Сильно озабоченный, Натан сидел со своей прежней женой на старой террасе таршишского рыбного ресторана в рыбацкой гавани в Старой Яффе. Ханна с ее овальным лицом, светлокарими глазами и копной длинных каштановых волос выглядела очень красивой. Она смотрела на него сочувственно, ибо хорошо его знала, и ей было больно видеть его таким взбудораженным. Но он отрицал, что у него какието неприятности.
      — Послушай, сказала она наконец, наклонив голову и пытаясь перехватить его взгляд. Ты можешь рассказать мне обо всем, что бы там ни было. Хотя мы больше не муж и жена, я все еще болею за тебя. В чем дело?
      — Обычная проблема взаимоотношений. Сегодня одно, завтра другое. Но суть все та же.
      — Я не могу понять, почему ты не уходишь со своего вшивого места.
      К ним подошел официант. Он зажег свечу в янтарного цвета блюдце и поменял пепельницу.
      — Что будете пить? — спросил он.
      Натан кивнул в сторону Ханны.
      — Начинай ты, — сказала она.
      — Я бы предпочел пиво.
      — А я выпью кофе, — сказала она.
      Они заказали маринованные овощи и пиццу. И как только официант выполнил их заказ, сразу же приступили к еде.
      — Я не могу переубедить этих людей, — сказал Натан. — Они убеждены в своей полной правоте. А речь идет об элементарной порядочности. Неужели это такое сложное понятие? — Он задумчиво посмотрел на нее. — Как ты полагаешь?
      — Я уже миллион раз говорила тебе, Натан. Ты выходец из другой среды. И никогда не приспособишься к здешним нравам. Ты родился и получил образование в Соединенных Штатах. Воспитан на тамошних ценностях и никогда не поймешь образа мыслей здешних людей. Они крутятся, как белки в колесе, и не очень раздумывают над моральными проблемами. Так уж они воспитаны, тут ничего не поделаешь.
      — Это какое-то безумие, Ханна. Послушай, я бывал здесь ребенком. Почти каждое лето. Участвовал в молодежном движении. Мое место здесь. Я еврей. Где же мое место, как не здесь?
      — Конечно, твое место здесь, но, чтобы жить здесь, ты должен стать таким же, как они все. Но в тот миг, когда ты попытаешься обратить их в свою веру, они подвергнут тебя остракизму, и ты будешь обречен на муки. Пойми же, игра не стоит свеч. Уезжай же, ты спокойно сможешь жить в какой-нибудь другой стране. Не то что большинство этих ничтожеств, которых ты зовешь своими друзьями. Все они, без исключения, пытались переспать со мной, когда мы еще были женаты. Я уж не говорю о том, как им хотелось утешить меня, когда мы развелись.
      Он поглядел на нее широко открытыми глазами.
      — Не волнуйся, — сказала она. — Никому из них это не удалось. Меня просто тошнило от этих подонков, которые считают себя избранными людьми. Какая ирония судьбы!
      — На флоте все было по-другому.
      — Там ты имел дело с лучшими людьми, так сказать, со сливками, к тому же ты был молод, как и все остальные. Ты был одним из настоящих фронтовиков. А это, как правило, лучшие люди. А вот те, кто управляет ими, посылает их на смерть, бывают сущими подонками. Ты стал одним из них, но не можешь с этим смириться.
      — Я никогда не говорил, что не могу смириться. Ладно, — сказал он с натянутой улыбкой. — Прекратим этот разговор. Не так уж часто мне удается поужинать с такой прелестной женщиной, как ты.
      — Перестань, Натан. Ты же знаешь, что я никогда к тебе не вернусь.
      — Я знаю, знаю. — Он закивал головой, как бы желая сменить разговор.
      — После того, как мой гнев утих, продолжала она, — я поняла, что ты мне по-прежнему глубоко симпатичен.
      Он ласково взял ее руку, но она тут же ее отдернула.
      — Дай мне закончить свою мысль, — сказала она хриплым голосом, и в уголках ее глаз блеснули слезинки. — Я хотела найти когото другого, но у меня ничего не вышло. Тогда я поняла, что пытаюсь найти второго Натана, а это невозможно. Вот и получается, — она вытерла слезинки салфеткой, — что мы всегда будем принадлежать друг другу, но в сущности никогда не будем принадлежать друг другу. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
      — Да.
      — Ты женат на своей вшивой работе, и другой жены тебе не надо.
      Она задумчиво улыбнулась ему и отвела глаза в сторону.
      Затем, их взаимными усилиями, разговор перешел в более безопасное русло, и они оба немного расслабились. Если Натан и надеялся найти утешение от томившего его чувства недовольства собой и другими, то он ошибся в этой своей надежде.
      Высадив Ханну около дома, который он некогда называл своим, погруженный в раздумья, Натан поехал по спящему городу. Он давно уже обнаружил, что ему лучше всего думается по ночам, особенно за рулем. Ему еще удалось урвать несколько часов сна в его маленькой квартирке в северной части Тель-Авива. К восьми утра он уже вернулся на работу и поднялся в отдел связи.
      — Доброе утро, мой друг, — сказал Натан пятому номеру. — Какие новости о Назире?
      — Прошлой ночью мы сумели установить с ним прямой контакт. Все получилось просто замечательно. Он возвратился домой около трех часов вместе с нашей приманкой. Она и сейчас там. Скоро они должны встать. — Он улыбнулся.
      — Возвратился домой? — вскинулся Натан. — Я же говорил тебе, чтобы ты известил меня о его возвращении. Какого черта ты этого не сделал?
      Пятый номер был в явном недоумении.
      — Вчера вечером, еще до того, как все вернулись на базу, позвонил Амир и сказал, что вы нуждаетесь в отдыхе, — заявил он в свое оправдание, — мы не должны вас будить, если не случится ничего непредвиденного. Ничего непредвиденного не случилось.
      — Что еще сказал Амир?
      — Велел первому номеру позвонить ему в кабинет. Хочет сделать какие-то перестановки личного состава.
      — И первый номер позвонил?
      — Не знаю. От меня требовалось только передать ему слова Амира, что я и сделал.
      Натан вдруг осознал, что втягивает пятый номер в борьбу за власть. Надо взять себя в руки.
      — Соедини меня, пожалуйста, с первым номером.
      Я сниму трубку у себя в кабинете.
      — Сейчас.
      Но едва пятый номер протянул руку к телефону, из динамика послышался низкий голос Назира.
      — Погоди, — сказал Натан. — Я переговорю с первым номером через несколько минут.
      — Не хочешь ли ты кофе, мой маленький цветок? — произнес Назир по-английски.
      — С удовольствием.
      Едва заслышав голос девушки, Натан весь задрожал. Он нажал на переговорную кнопку и громко закричал в трубку номеру первому:
      — Какого дьявола вы послали девятый номер? Почему именно ее?
      — Что вы так взъерепенились? — зашипел первый номер, очевидно, он был не один. — Какая вам разница? Девятый, одиннадцатый, четырнадцатый? По-вашему, было бы лучше, если бы мы послали одиннадцатый номер? Она как раз здесь. Скажите ей об этом. — Разговор оборвался. Он слышал теперь только тихий и вкрадчивый голос девятого номера:
      — Ты обещал приготовить кофе…
      Послышалось шуршание простынь. Натан был в бешенстве. Он кинулся вниз по лестнице, бросив через плечо:
      — Я буду говорить с первым номером из своего кабинета.
      — Хорошо, приятель. — Впервые в голосе пятого номера зазвучала дружеская симпатия. — Войдя в свой кабинет, Натан несколько секунд смотрел на маленький желтый огонек, который мигал на его аппарате, и только потом взял трубку.
      — Почему именно номер девятый? — холодно повторил он.
      — Вначале я предполагал послать одиннадцатый номер, но вчера вечером мне позвонил Амир и приказал поменять ее на девятый номер.
      — Я думал, что вы исполняете только мои приказания.
      — Этот ваш приказ не имеет никакого отношения к задачам, которые вы перед нами поставили, поэтому Амир имеет полное право приказывать мне. К тому же он дал нам понять, что это соответствует вашим желаниям.
      — Вы недолюбливаете меня?
      — Это личный вопрос. А меня интересует лишь моя работа и мои люди. Я знаю, что мы просто пешки для вас и всех остальных, поэтому не будем продолжать этот разговор. Ведь мы только номера и все. — Его голос был полон горечи.
      Стало быть, он не так уж непробиваем, подумал Натан. Через узкую щель в забрале, которым первый номер закрывал свое лицо, он впервые увидел, как мучительно этот человек переносит то, что его заставляют делать, и то, как обращаются с его людьми. Натан почувствовал, что к нему возвращается хладнокровие.
      — Пятый номер может переводить для меня? — спросил он.
      — Да. Он знает язык так же хорошо, — как и девятый номер.
      Натан повесил трубку. Несколько мгновений он сидел с закрытыми глазами, затем зашел в свою жилую комнату, принял холодный душ и переоделся в форму цвета хаки. Он не уйдет, пока эта часть операции не закончится, решил он, хорошо зная, что это будет не так скоро.
      Он попросил передать Мусе, что хочет с ним переговорить. Муса тут же отзвонил.
      — Послушай, Муса, — сказал Натан. — Я хотел бы повидать тебя как можно скорее.
      — Доброе утро, — сказал Муса. — В чем дело?
      — Вот-вот наступит время для захвата Лиса. Если представится благоприятная возможность, я не хочу бегать, чтобы получить все необходимые санкции.
      — Как тебе сказать? — Муса как бы размышлял вслух. — Ты можешь делать что хочешь, не выходя за начертанные мной рамки. Поэтому у тебя как бы заранее есть мое одобрение. С другой стороны, на твоем месте, я переговорил бы со мной, прежде чем что-нибудь предпринимать. Связаться со мной не так уж трудно. Я ясно выразил свою мысль?
      — У меня такое впечатление, что ты только напустил туману такого же густого, как лондонский.
      — Значит, ты меня правильно понял. Я заеду к тебе, как только появится возможность. Сейчас я не могу оставить здание. Босс объявил о созыве экстренного совещания.
      — Хорошо, но, пожалуйста, не забудь заехать. Нам надо поговорить.
      На другом конце провода послышался какойто звонок, и Муса сказал:
      — Извини. Шеф уже созывает нас.

ДАМАСК

13 сентября. 14.00

 
      Карл Рейнхарт только что вернулся в Дамаск из Парижа. Во время этой недолгой поездки он сумел получить много полезной информации и по прибытии тотчас же начал расследование, с целью найти и ликвидировать утечку в сирийской системе безопасности. Осведомитель Карла сообщил, что Моссад предупреждена о том, что в организации террористических актов принимает участие бывший офицер Штази. У Карла не было никаких опасений, что кто-нибудь сможет установить его личность. Что до немецкой секретной службы, то она убеждена, что он мертв. Но его досье, вероятно, передано израильтянам, общеизвестно, что немецкая секретная служба поддерживает тесные отношения с Моссад. Хотя он и предвидел, что они получат досье с тщательно подготовленной им самим информацией, его все же обеспокоила эта утечка. У него не было ни малейшего желания кончить свою жизнь на эшафоте из-за какого-нибудь вонючего предателя. О его сотрудничестве с сирийской секретной службой, Мухабарат. знал лишь очень ограниченный круг людей. Его приняли на очень высоком уровне и назначили на временную должность, эквивалентную той, что он занимал в Штази. Это было не так уж давно. Тот факт, что информация достигла Моссад лишь на прошлой неделе, значительно облегчал установление источника утечки.
      Проведя несколько часов с начальником отдела внутренней безопасности Мухабарат, Карл пришел к заключению, что только два человека узнали о его сотрудничестве с Мухабарат на прошлой неделе. Оба могли получить эту информацию на закрытом совещании в предыдущий четверг в министерстве обороны. Взбешенный Карл обратил внимание начальника отдела внутренней безопасности, что это может поставить под угрозу чрезвычайно важную операцию еще до ее начала. В настоящее время, однако, осведомитель Карла в Моссад — Карл решил не открывать его имени членам организации, которая представляла собой что-то вроде решета, — сообщил, что Моссад знает лишь о том, что существует некий немец, работающий на сирийцев. Они рассчитывают получить дополнительную информацию, когда их агент выедет на встречу со своим связным в Европу. Осведомитель также сообщил, что израильтяне знают о создании новой террористической группы в Европе. Карл утаил от своего сирийского друга, что Моссад предупреждена о наличии в ней «крота». Прочитав досье двоих подозреваемых, Карл без труда установил, что источник утечки не кто иной, как Шаби. Второй подозреваемый никогда не покидал страны и, следовательно, не мог быть завербован Моссад. Ни для кого не было тайной, что Моссад осуществляла вербовку через посольство, а в Сирии у них нет посольства. Но этот Шаби несколько лет работал дипломатом в Европе.
      Сирийский офицер хотел немедленно пристрелить или хотя бы арестовать изменника. Но у Карла были другие планы, которые он начал разрабатывать еще во время полета в Париж.
      Карл спросил, не вернулся ли еще из командировки шеф Шаби.
      — Сейчас я выясню по телефону, — сказал сириец.
      — Пожалуйста, — сказал Карл, просматривая несколько фото и укладывая их в плотный конверт.
      — Он вернется через пару дней, — сказал сириец, кладя трубку на рычаг.
      — Вот возьмите. — Карл вручил офицеру конверт. — Отошлите эти снимки в кабинет Шаби, приказав ему, чтобы он запер их в сейф и не вынимал до возвращения шефа. Дайте ему понять, что на них изображен «крот» Моссад во время встречи со своим связным.
      Глаза сирийца сузились.
      — На них и в самом деле изображен «крот» Моссад?
      — Конечно, нет. Но я хочу, чтобы он думал, будто это так и есть.
      Сириец заулыбался.
      — Сейчас я все сделаю.
      — И еще кое-что. Я хочу, чтобы вы послали Шаби на несколько месяцев в Голландию. Он должен выехать через неделю, но узнать об этом сегодня же, еще до того, как ему вручат фото. Можно сделать это так, чтобы он ничего не заподозрил?
      * Шаби уже несколько раз посылали с такими заданиями, .поэтому вряд ли он чтонибудь заподозрит. Все будет сделано, как вы сказали.
      Карл не стал объяснять своему сирийскому другу, что осведомитель в Моссад оповестил его, что агент ведет передачу в определенный день недели. Карл надеялся, что он. пошлет полученные им сведения в тот же самый день.
      Оставив верховный штаб, Карл некоторое время разъезжал по городу. Около половины шестого, когда Шаби должен был возвращаться домой, Карл припарковал свой черный «мерседес» за один квартал от его дома и медленно прошел мимо него. Он увидел, что в
      подземный гараж въезжает машина. Карл не остановился, не изменил шаг, приближаясь к парадному подъезду, но он успел заметить номер, и это был номер машины Шаби. Успел он также хорошо разглядеть подозреваемого. По походке маленького толстяка Карл совершенно точно определил, что нервы у него взвинчены и чтото сильно его тяготит. Заметно было также, что он торопится.
      Карл прошел мимо, не оглядываясь. Только миновав белый джип ООН, он повернулся и посмотрел на дом. Но к этому времени Шаби уже скрылся в подъезде. Положение было серьезное, подумал он, но, кажется, все улаживается. И не только улаживается, но становится лучше, чем прежде.

КФАРСИРКИН

13 сентября. 19.00

 
      Положив ноги на письменный стол в своем кабинете, Натан слушал телевизионный комментарий. Комментатор рассуждал о том, насколько велики шансы государственного секретаря США начать новый этап ближневосточной мирной инициативы. Двое так называемых экспертов пытались осмыслить разрозненные обрывки информации; впечатление было такое, будто они строят карточный домик на вибрирующем столе.
      Послышался стук в дверь.
      — Войдите, — крикнул он.
      Вошедший пятый номер даже не взглянул на экран.
      Натан только кивнул ему и сказал:
      — Ну и кино! Им абсолютно наплевать, правы ли они в своих выводах или нет, главное иметь умный вид, и кроме того…
      — Первый номер хочет поговорить с вами, — сказал пятый номер. — Подниметесь к нам или будете разговаривать здесь?
      С помощью пульта дистанционного управления Натан выключил телевизор и встал. Глядя в упор на пятый номер, он решительно спросил:
      — Что, черт побери, происходит? Ты спустился сюда только для того, чтобы передать это мне?
      — Первый номер хотел, чтобы вы немного отошли после этой истории с девятым номером.
      Большой рослый человек смущенно замялся.
      — Я поговорю с ним от вас, — выпалил Натан, и только тут вдруг осознал, что произошло. Эти люди, привыкшие работать тесно сплоченной группой, не имели никакого понятия о том, кто он такой и можно ли на него положиться. После своей недавней вспышки он представлялся номеру первому чем-то вроде сорвавшейся с цепи пушки, которая носится по кораблю, угрожая разбить все вдребезги. — Нет, — Натан снова сел. — Я буду говорить отсюда. — Он знал, что первый номер говорит с ним без свидетелей, и хотел оказать ему такую же любезность. — Я подожду.
      Через несколько минут зазвонил телефон. Натан поспешил нажать переговорную кнопку.
      — Докладывайте, что там происходит.
      — У нас складывается ситуация, которой вы могли бы воспользоваться.
      — Какая ситуация?
      — Назир приглашает приманку на уик-энд на один из греческих островов.
      — Я думал, он получил все, что хотел, еще там, в квартире.
      — Не все. Она сказала ему, что у нее как раз месячные, но к уик-энду все будет в порядке. Правда, она уже договорилась со своими подругами поехать на острова. Но, конечно, заманчиво было бы поехать вместе с ним. Тут номер первый не выдержал и расхохотался. Она так и брякнула: «Я очень хочу повидать острова. Конечно, вы мужчина видный, но у нас в Соединенных Штатах таких полно. А вот греческих островов у нас нет».
      Тут только до Натана дошло, что между девятым номером и Назиром ничего или почти ничего не случилось, и он тоже рассмеялся. Он понял, что взорвался не потому, что ревновал девушку, а потому, что работал вместе с ней, хоть и недолго, и привязался к ней. Конечно, она очень хороша собой, но он испытывает к ней чисто дружеские, может быть, даже отцовские чувства, и мысль о том, что ее может осквернить этот подонок, ненавистна ему.
      — Итак, что вы намереваетесь теперь делать?
      — Мы можем переправиться всей группой на один из островов. Девятый номер уговорит его покататься на лодке, тут-то мы его и сграбастаем. Но для этого нам необходимо ваше согласие.
      — План неплохой, но сперва мы должны знать, на какой именно остров они отправятся. Когда мы сможем это выяснить?
      — Трудно сказать, но девятый номер обговорит это сегодня. Я позвоню вам попозже. — И он повесил трубку.
      В это время вернулся пятый номер и вручил ему светлокоричневый пакет.
      — Только что прислали с курьером, сказал он.
      Пакет с грифом «совершенно секретно» содержал около двадцати персональных дел, к каждому из которых, в верхнем левом углу, были прикреплены фото и небольшая записка, где указывалось, чем занимается сейчас данное лицо.
      В своем объяснительном письме Муса писал, что это досье офицеров Штази, среди которых может оказаться тот, о ком упоминал Нечистая Игра. Из прикрепленных записок он узнал, какова их судьба: теперь бывший Советский Союз стремится поддерживать хорошие отношения с Германией и многие были отправлены обратно в Германию из России либо работают на китайцев, которые приняли их с распростертыми объятиями, ибо никогда даже не надеялись на такое ценное приобретение.
      Наиболее вероятным кандидатом был офицер Карл Рейнхарт. В Штази он занимал должность начальника отдела Ц5, чьей функцией было проведение террористической деятельности. Однако он покончил с собой. К досье прилагалась фотография его трупа.
      По выражению его лица трудно было определить, что он мертв. Казалось, он мирно подремывает. Но это было, без сомнения, то же самое лицо, что и на фото. И все же его фотография странно насторожила Натана. Он разложил все досье на столе так, чтобы он мог сра зу видеть все фото, и, стоя за столом, тщательно их сравнивал.
      — Подойди сюда, сказал он пятому номеру, — который раскладывал какието бумаги на низком комоде возле окна. — Что ты видишь?
      Он показал на разложенные на столе фото.
      — Фотографии.
      — Верно. Но приглядись, не выделяется ли какая нибудь из них?
      Пятый номер показал на фото Карла.
      — Он выглядит старше, чем все остальные.
      — Совершенно точно, — возбужденно проговорил Натан. — Ты прав, он выглядит старше. — Улыбаясь собственной догадке, Натан сел. — Спасибо, пятый, это все.
      Пятый номер вышел с недоуменным видом. Натан продолжал внимательно рассматривать фото. Все они, кроме фотографии Карла, были сняты в одном месте, на одном и том же фоне. На них были молодые люди, видимо, только что поступившие в Штази. И лишь фотография Карла была снята недавно. Его лицо выгля дело точно так же, как на посмертном снимке. Почему в досье поменяли фотографию на более современную и только ее одну? Может, Карл вовсе и не мертв, а мертвый человек на фотографии не Карл?
      Натан убрал все другие досье в ящик и продолжал смотреть на Карла. Он чувствовал такой же азарт, как охотник, завидевший дичь. Или, может, это дичь внезапно узнала охотника?
      Через несколько минут пятый номер принес второй конверт с копией нового донесения Нечистой Игры, который извещал о своем скором выезде из страны; в этом донесении он также сообщал о том, что его командируют в Голландию и что у него есть важ ная информация. Как раз в этот момент позвонил Муса.
      — Ты получил донесение? — спросил он.
      — Только что, — ответил Натан. — С твоего разрешения, я прочитаю его.
      Бегло просмотрев донесение, он продолжал:
      — Он пишет, что у него есть фотография «крота». Трудно поверить. Но эта была бы самая ценная информация, окажись это правдой.
      — Согласен, — сказал Муса. — Но что-то здесь не так, хотя я и не знаю, что именно… Как ты думаешь, может, он работает на сирийцев?
      — Вполне вероятно, — ответил Натан. — Мы сможем судить об этом более точно, когда получим видеокассету с записью.
      — Надеюсь, — сказал Муса. -У меня какоето недоброе предчувствие по поводу всего этого. Но это именно та информация, которая требуется мне больше всего. Ты знаешь, что Аврахам готов отдать свое левое яйцо за это фото.
      — Уверен, что ты прав, но не уверен, что на этот товар найдется много покупателей.
      — И еще одно, — продолжал Муса, сохраняя серьезность. — Подразделение восемь два сто перехватило кодированный факс, посланный в сирийское посольство в Голландии; в нем сообщается, что им посылается человек для замены больного работника. Поскольку упоминается интересующее нас имя, копию факса принесли мне. Он будет там двадцать шестого. Надеюсь, к этому времени ты уже успеешь умыкнуть этого самого Лиса.
      — Минутку. Если мы так или иначе получим фото «крота», для чего проводить эту рискованную операцию по захвату? Мы можем продолжать наблюдение, посмотрим, что из этого получится. Не думаю, чтобы стоило за хватывать его именно сейчас.
      — Аврахам хочет знать больше о планах террористов, поэтому я считаю, что мы должны привезти его сюда. Как, кстати, дела?
      — Мы ждем, пока он разработает окончательный план. Тогда мы будем действовать наверняка.
      — Не переусложняй операцию.
      — Мы хотим получить от него необходимые сведения, а затем его ликвидировать.

КФАРСИРКИН

16 сентября. 9.00

 
      Когда Натан вошел в зеленую комнату, он сразу же услышал по переговорному устройству громкий голос пятого номера.
      — Натан! Срочно поднимитесь наверх. Натан! Срочно наверх!
      Натан побежал по лестнице и уже на полпути крик нул:
      — В чем дело?
      — Вас вызывает первый номер.
      — Соедините меня с ним.
      Пятый номер нажал кнопку и сказал:
      — Говори. Натан здесь.
      — Вы хотели Знать, куда он хочет направиться. Он отправляется на остров Закинф. Хотя он и немного в стороне, туда регулярно летает самолет из Афин. Это, конечно, не такое популярное туристическое место, как остров Миконос. Он намечает отлет на послезавтрашний вечер.
      — А как насчет девятого номера?
      — Она тоже еще не знает. Я только что слышал по подслушивающему устройству, как он сообщил о своем намерении Халиму. Кстати, девятый номер теперь зовется Еленой.
      — Где она сейчас?
      — В отеле. Я ей ничего не говорил. Чтобы она вела себя непринужденно, когда услышит это от него.
      — Наверное, это правильно.
      — Этот парень ужасно боится всяких переездов. Он думает, что мы все время у него на хвосте. Послушали бы вы его. Он, кажется, готов обоссаться от страха.
      — Ты знаешь их поговорку: «На воре шапка горит».
      — У него и в самом деле есть веские причины для страха.
      — Узнай номер рейса и собери всю возможную информацию об острове, куда он летит. Хорошо. Это все?
      — Да.
      — Поговорим попозже.
      В трубке послышался сигнал отбоя.
      Натан ожидал, когда к нему явится Йегал, офицер Шабака и его старый армейский друг. Они вместе проходили офицерский курс обучения. Хотя Йегал должен был служить с десантниками-парашютистами, а Натан с морскими пехотинцами, они оба должны были предварительно закончить пехотное училище, обязательное для всех офицеров оборонительных сил Израиля. И по сию пору, когда Натану требовалась помощь сотрудника Шабака, готового сделать для него все возможное и не возможное, он неизменно обращался к Йегалу. А это дело было особенно щепетильным. Когда пятый номер сообщил ему, что Йегал ждет, Натан поспешил вслед за ним в маленькую, хорошо об ставленную комнату. Посетитель вошел через отдельную дверь, ибо у него был пропуск только в приемную.
      — Йегал, можешь ли ты за семь часов заставить говорить человека? — спросил его Натан без всяких околичностей. — И чтобы он сказал правду?
      — Да. Может, управлюсь и за более короткое время, но не каждого так быстро расколешь. Разве что химическими препаратами.
      — Нет, надо обойтись без препаратов, потому что мы вернем его обратно: он станет жертвой какого-нибудь происшествия со смертельным исходом. Возможно, будет вскрытие, и за то время, которое пройдет от допроса до обнаружения тела, препараты едва ли успеют разложиться. На теле не должно остаться никаких заметных сле дов от побоев или пыток.
      — Так чего же ты хочешь? Чтобы я получил признание с помощью ласковых уговоров? Нам повезет, если удастся выудить из него хоть что-нибудь, окажись он даже податливым человеком. А окажись он фанатик? Если не бить его, не резать ножом, не пытать электрошоком, не погружать его голову в воду или не совать ему в глотку препараты, каким образом, черт побери, я за ставлю его говорить? Семь часов слишком короткий срок, чтобы довести его до безумия или нагнать такого страха, чтобы он навалил полные штаны. Ты просишь чересчур многого, Натан.
      Йегал был в явном замешательстве, но он знал Натана и знал, что тот любой ценой постарается добиться своего.
      — Послушай, — сказал Натан. — У нас нет другой возможности, кроме как действовать с предельной быстротой: в нашем распоряжении будет только ночь с восемнадцатого на девятнадцатое: днем девятнадцатого мы, должны будем вернуть его обратно.
      — Я не смогу добиться признания, если у меня не будет свободы действий, — стоял на своем Йегал. Натан встал и начал расхаживать взад и вперед по ма ленькой комнате, чтото бормоча себе под нос. Достав сигарету, он повернулся к Йегалу:
      — Извини, друг, но я должен идти.
      — Но ты же просил помощи. Или ты думаешь, что справишься сам? — с надеждой в голосе спросил Йегал.
      — Конечно, нет. Так легко ты от меня не отвертишься. Я хочу, чтобы ты пришел завтра днем с несколькими своими ребятами, — сказал он. Вы отправитесь в путешествие.
      После ухода Йегала Натан позвонил Мусе.
      — Надо поговорить, — сказал он с решимостью, которой в последнее время недоставало в его голосе. На тан переходил в наступление. До сих пор он вел себя как опытный наблюдатель, избегая прямого вмешательства в события, хотя и понимал, что оно необходимо. Но теперь наступило время действовать. Муса сразу уловил перемену в его тоне.
      — Какие проблемы?
      — Я собираюсь приступить к захвату, но мне не хва тает людей.
      — Не думаю, что Амир может выделить тебе еще кого нибудь.
      — Мне не нужны Амировы люди. Ты можешь выделить мне секретарей или мелких служащих из европейских посольств. Мне требуется подкрепление.
      — Мы должны поговорить лично. И если твои доводы меня убедят, ты получишь все, что просишь. Жди меня через пару часов.

АФИНЫ

18 сентября.15.00

 
      Халим отвез Елену и Назира в аэропорт Хеллиникон. Назир настоял, чтобы они поехали на взятой напрокат машине, а не на такси. Халим не понимал, какими со ображениями руководствуется Назир, но не стал спорить.
      Назир, как обещал, вручил ему деньги и отдал очень четкие распоряжения о том, как должна будет действовать группа, когда все ее члены соберутся в Греции. Припарковав машину, Халим пошел помочь Назиру и Елене нести их багаж. До этого дня Халим только слышал об этой женщине, но, когда увидел ее, понял, почему Назир говорит о ней с таким восхищением. Она была просто красотка.
      До отлета оставалось меньше тридцати минут. Большинство пассажиров летели транзитом из Хельсинки, это была туристическая группа, направлявшаяся на остров. Когда они подошли к сотрудникам безопасности, Назир повернулся к Халиму.
      — Мой друг, — сказал он по-английски, хорошо понимая, что арабский язык мог бы насторожить всех не арабов, — тебе незачем ждать. Уезжай и проследи, чтобы все было в порядке. На всякий случай я позвоню тебе сегодня вечером из отеля.
      При этих словах Елена скорчила гримаску.
      — Я не уверена, мой сладкий, что у тебя будет время звонить сегодня вечером. Ты же обещал показать мне, на что ты… способен… ты знаешь. — И она нежно улыбнулась ему.
      — Хорошо, моя любовь. — Он взял ее за руку и по вернулся к Халиму. — Если я позвоню тебе не сразу, — он подмигнул, не беспокойся.
      Пройдя проверку, Назир направился прямо к выходу. Он не хотел стоять у всех на виду, зная, что о нем осведомлены некоторые разведывательные службы. Пока они стояли у выхода, ожидая начала посадки, он старался выглядеть как можно спокойнее. В пятнадцать тридцать дверь отворилась и была объявлена посадка. Стюард провел к трапу женщину в кресле-каталке и ее мужа, за ними двинулись остальные пассажиры. Вскоре они уже застегивали привязные ремни.
      — Не люблю летать, — тихо сказал Назир Елене.
      — Но у тебя такой вид, будто ты вообще ничего не боишься, — сказала она.
      — А я и не говорю, что боюсь. Просто не люблю.
      Как только самолет набрал высоту и погас знак, запрещающий курить, Назир достал сигарету. Через несколько минут он встал и пошел в туалет, помещавшийся в хвосте небольшого турбовинтового самолета. Большинство других пассажиров любовались через иллюминаторы чудесными видами Эгейского моря. Его внимание привлекли три небритых, говоривших поарабски человека в джинсах и теннисках с арабскими лозунгами. Они очевидно, сели в самолет еще до Афин. Их присутствие ему не понравилось. От них можно было ждать всяких неприятностей. Пройдя бочком через узкий проход, он вернулся на свое место и хотел закурить вторую сигарету, когда вдруг поднялся невообразимый шум. Впереди и сзади громко закричали пассажиры. Увидев страх в глазах Елены, Назир вначале предположил какие-то механические неполадки. Неужели их самолет нырнет в море?
      Он приподнялся, глядя поверх голов пассажиров, за полнивших узкий проход. В самой середине прохода он увидел одного из трех арабов: он высоко, так, чтобы все его видели, поднимал большой пистолет. Араб что-то кричал, но в общем шуме Назир не мог расслышать, что именно. Затем послышался громкий голос из переговорного устройства: голос требовал, чтобы все сели на свои места. Это был третий араб. Он, должно быть, прошел вперед, когда Назир ходил в туалет.
      — Все сесть, — приказывал голос на ломаном английском языке. — Не выкидывать никакой фокус. Если вы не слушайся, мы вас будем застрелить. Все сесть. Сейчас же!
      Пассажиры стали покорно расса живаться по местам. В их голосах звучал неприкрытый ужас.
      — Мы есть братья революция, — продолжал араб. — И мы не хотим вам никакой вред. Мы хотим свобода для наших братьев, и мы хотим деньги, чтобы бросать топливо в топка наш палестинский революция.
      В самолете наступило полное молчание, все поняли, что имеют дело с воздушными пиратами.
      — Что нам делать? — дрожащим голосом шепнула Елена.
      — Ничего, — прошипел Назир. — Мы можем только ждать и молиться.
      Двое других медленно шли по проходу, беря на мушку то одного, то другого пассажира.
      — Все дать паспорт моим людям, — вновь заговорил третий араб.
      Все беспрекословно повиновались этому приказу, двое сообщников принялись собирать паспорта. Когда все паспорта были собраны, предводитель засунул пистолет за пояс.
      — Тут есть израильтяне? — спросил он.
      Ответа не было.
      Арабы открыли наружную дверь кабины. Предводитель держал бечевку, один ее конец вел к пилоту. Он поднял руку и показал всем бечевку. Если кто-нибудь притрагиваться ко мне, я падать на пол. Этот веревка привязан к кольцо гранаты. Весь кабина разлетится дребезги. Кто-нибудь хочеть попробовать?
      От его улыбки веяло леденящим холодом. Затем он подошел с микрофоном в руках к открытой двери.
      — По этот канал нас может слышать израильтяне? — Из кабины что-то, что именно Назир не расслышал ответили. — Вшивый израильтяне, вы слышит меня? — продолжал предводитель. — Это братья революция. Отвечайте.
      Ответа, видимо, не было.
      Он повторил вызов, и после нескольких бесплодных попыток перешел на арабский.
      — Мы захватили самолет. Мы будем убивать пассажиров, если вы не освободите наших братьев. — И он за читал список примерно в двадцать имен.
      — Кто вы? — спросили с земли.
      — Вы можете видеть меня на радаре. Через одну минуту я поверну самолет на юг, и вы сможете определить мое местонахождение. — Он что-то крикнул пилоту, и через несколько секунд самолет лег на крыло. Все с замиранием сердца увидели, как предводитель сильно покачнулся.
      — Идите ко всем чертям! — последовал ответ. — Мы не желаем иметь дело с террористическим отребьем.
      Предводитель был, очевидно, взбешен, он повернул ся к пассажирам и вновь заговорил поанглийски:
      — Фамилий, который я читаю, иди назад. Он прочитал шесть имен, каждый раз швыряя паспорта на пол. Назир оказался пятым в этом списке.
      — Не ходи. Сиди спокойно, — сказала Елена, хватая его за руку.
      — Они все равно придут за мной. Лучше уж я сам пойду, — ответил он.
      Пройдя в хвост самолета, он встал по одну сторону туалета, тогда как уже вызванные четыре человека стояли с другой стороны, вместе с двумя воздушными пиратами. Он не мог их видеть, но пытался угадать, что у них на уме. Предводитель вновь заговорил по-арабски с землей.
      — Каждые три минуты я буду сбрасывать подарок с небес, — сказал он. — По одному пассажиру. Если за хотите, чтобы я прекратил это, вызовите меня сами. — Затем он обратился по мегафону к своим людям, сказав по-арабски:
      — Скидывайте их.
      Назир почувствовал, как кровь хлынула в голову, колени подогнулись. Он был, вероятно, единственным среди пассажиров, кто понимал арабский язык и знал, что затевают пираты.
      Без всякого предупреждения один из пиратов распахнул дверь салона, самолет начал вибрировать, несколько пассажиров вновь закричали. На этот раз предводителю было труднее их успокоить. Затем все огни в салоне погасли, на испуганных пассажиров сверху посыпался их ручной багаж. Кто-то в хвосте самолета закричал, раздался ужасающий вопль, Назир оглянулся как раз в тот момент, когда один из пиратов выталкивал через заднюю дверь первого пассажира. Пассажир пытался схватиться за фюзеляж, но пират ударил его в голень, и он исчез. Затем террорист приставил пистолет к голове второго пассажира.
      — Будешь вести себя спокойно, не стану тебя бить, — мрачно крикнул он, стараясь перекричать завывающий ветер. И посмотрел на часы. — Следующий через две минуты, сказал он.
      Назир понял, что его время истекает. Он весь дрожал и потел, его подташнивало, он с трудом удерживался от того, чтобы не измарать штаны. Он попытался открыть дверь туалета, надеясь там спрятаться, но дверь оказалась заперта. В отчаянии он стал стучать по ней кулаком. Один из пиратов услышал его. Подойдя к Назиру, он приставил дуло своего небольшого автоматического пистолета к его виску.
      — Что ты делаешь? — прокричал он. — Ты пойдешь туда. — И он, смеясь, показал на открытую дверь.
      — Я палестинец, как и ты, — завопил Назир по-арабски. — Я, как и ты, борец за свободу нашей земли.
      — Заткнись, свинья, — прокричал пират, — через минуту ты будешь частью этой земли.
      — Давай! — крикнул пират с часами тому, кто стоял у открытой двери.
      Следующий пассажир лежал на полу, оглушенный ударом по голове.
      — Послушайте, — завопил Назир во всю силу своих легких. — Послушайте, пожалуйста. Мы ведь среди… — Он упал на колени, схватившись за брюки пирата. Пассажир около открытой двери плакал, умоляя о пощаде.
      Террористы выстраивали новых пассажиров вслед за Назиром. Назир плакал. Не в силах больше сдерживаться, он обмарался, в ужасе глядя, как выбрасывают следующего пассажира.
      Внезапно он вскочил на ноги и кинулся бежать к кабине пилота. Пассажиры громко закричали. Он почти добежал до предводителя, когда второй террорист, следовавший за ним по пятам, схватил его за шиворот и повалил на пол у ног предводителя. Переведя дух, глядя на него, Назир принялся молить о пощаде.
      — Почему я должен тебе верить? — мягким голосом спросил тот, меж тем как Назир лихорадочно соображал, как убедить предводителя. Относительная тишина в этой части салона только увеличивала его смятение. — Откуда мне знать, что ты не один из тех… предателей, которые ведут переговоры о мире, стараясь продать нас этим сионистским свиньям.
      Назир знал, что это единственный шанс спасти свою жизнь. Этот человек, очевидно, готов поверить ему, но хочет доказательств. На его месте он поступил бы точно так же.
      — Я как раз начинаю боевую операцию, — пробормотал Назир. — Я расскажу вам все, все, вы можете проверить. Пожалуйста, пожалуйста.
      Предводитель кивнул, и Назир начал говорить. Говорил он по меньшей мере пятнадцать минут, изложив весь план операции и рассказав обо всем уже сделанном. Операция направлена как раз против изменников, о которых только что упомянул предводитель, против тех умеренных палестинцев, которые ведут мирные переговоры, вступившие в новую критическую фазу.
      В конце своего рассказа Назир вгляделся, в лицо предводителя, надеясь, что тот ему поверил. Он знал, что его принадлежность к борцам за свободу Палести ны может не найти сочувственный отклик у членов другой фракции.
      Внезапно заговорило радио, их, очевидно, вызывали из радиобашни аэропорта Бен Гуриона в Израиле.
      — Перестаньте убивать пассажиров. Мы можем договориться. Повторите ваши требования. Мы можем договориться.
      Предводитель жестом приказал своим людям прекратить расправу над пассажирами и закрыть дверь. Он склонился над Назиром.
      — А ты, мой друг, — сказал он, помогая ему встать, — иди в туалет и хорошенько вымойся. Я не могу выносить такую вонь.
      Когда Назир заперся в туалете, третий пират махнул рукой предводителю, который пошел в кабину пилота. Обращаясь к человеку, сидевшему на месте второго пилота, он сказал:
      — Я говорил тебе, Натан, что если он обделается, то во всем признается. Ты удовлетворен? — Йегал вопросительно поднял брови.
      — Из того, что мне перевел твой человек, я узнал даже больше, чем мог надеяться, — сказал Натан.
      — Могу тебе повторить еще раз, — сказал Йегал, — что ничто не действует так сильно, как настоящий страх.
      — Где он сейчас?
      — В туалете. Через минуту он выйдет, и мы наденем на него смирительную рубаху, чтобы он не мог причинить себе вреда.
      — Скажи, пожалуйста, — сказал Натан. — Как вам удалось подготовить этот самолет, да еще так быстро?
      — Это сделал не я, а твой друг Муса. Он нанял этот самолет у компании «Олимпик», так я думаю. Мы едва не завалили операцию, когда сделали посадку. Мой друг из греческой безопасности поздно пришел на дежурство, нам самим едва не пришлось отворять ворота.
      Натан кивнул, закурил сигарету.
      — Сообщите мне, когда наденете рубаху на Назира. Я хочу выйти и поблагодарить всех, кто принял участие в этой первой и, вероятно, последней подобной операции Моссад.
      — Кто они? — спросил Йегал.
      — Секретари и мелкие служащие из нескольких европейских посольств. За невероятно короткий срок они добровольно вызвались участвовать в этой операции. Кто бы они ни были, они вели себя замечательно.
      — А кто были эти люди, которых ты выбросил?
      — Красивая была сцена, не правда ли? — сказал Йегал. — Это мои закадычные дружки-парашютисты. У них были особые, незаметные под одеждой парашюты, как у тех дублеров, которых выбрасывают в кино. Жаль, что ты их не видел. Они проявили себя настоящими героями.
      — Кстати сказать, Йегал, не упоминал ли он о девушке, которая должна приехать из Ливана, чтобы помогать ему координировать действия группы и действовать в качестве связной?
      — Но что ты хочешь знать?
      — Я хочу знать пароль, который будет использоваться для ее встречи.
      — Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Йегал, направляясь к туалету. Посадив ошеломленного Назира всмирительной рубахе в фургон, они выехали с территории военной базы рядом с аэропортом Бен Гуриона на военную базу, где помещался «Кидон». Войдя в фургон, Натан впервые увидел Назира. Не будучи психологом, он понял, что этот человек совершенно сломлен.
      От него сильно воняло, ибо он снова обмарался, когда узнал, что произошло на самом деле. Глаза его остекленели, выражение лица было, как у человека, так зачарованного какой— то чудовищной сценой, что он не может даже моргать. Не было никакого смысла допрашивать его. Чем скорее они отправят его на остров, тем лучше. Один из разведчиков, он загримировался под Назира, зарегистрировался под его именем. Он прилетел обычным рейсом, который его греческий друг направил в другие ворота афинского аэропорта.
      Как только Назир будет возвращен на остров, с ним произойдет несчастный случай он утонет. Его тело будет найдено туристом, который немедленно из вестит полицию. Елена позвонит Халиму и скажет, что Назир утонул, и она не знает, что делать. Она попросит его приехать на остров или позаботиться о перевозке тела его друга. После этого звонка она тотчас же уедет.
      Назира сфотографировали, сняли с него отпечатки пальцев. Йегал провел еще один допрос, хотя и знал, что вся необходимая информация уже получена. Он хотел выяснить, не осталось ли какихнибудь пробелов в по казаниях, которые могли бы пригодиться в расследова нии других дел, но ничего не добился. Назир был в шоковом состоянии. Он вообще не хотел говорить. Надо было отправлять его на остров, чтобы он мог завершить свой отдых.
      Натан был счастлив, что эта часть операции закончена, хотя и не удалось выведать имя «крота». Теперь ход был за Мусой. Насколько он мог понять, им придется подождать, пока Нечистая Игра выложит все свои карты, и на этом участие Натана в операции закончится. Он был бы рад вернуться к своему обычному занятию: вербовке агентов.
      К тому же у него оставалось еще две недели от от пуска. Теперь, когда у них имеется полная картина, Натан надеялся, что его наконец отпустят. Ему оставалось только представить исчерпывающее донесение. Мусе, и он намерен был сделать это как можно скорее.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД

18 сентября. 11.00

 
      Натан почти кончил писать свой рапорт, когда в библиотеку, где он работал, вошел Муса.
      — Когда закончишь, принеси рапорт в командире кабинет на пятом этаже. Хочу с тобой поговорить. Этот план пришлось подвергнуть некоторой корректировке. В одиннадцать часов кто-то указал, что такой неопытный пловец, как Назир, а он упомянул в своем разговоре с Халимом, что намерен впервые искупаться, вряд ли полезет ночью купаться в море.
      Таков был первоначальный сценарий «несчастного случая», но он мог вызвать подозрения даже у самых простодушных людей. Его голос был списан с магнитофонных записей, сделанных в пирейской квартире.
      — Елена скажет Халиму, что Назир с утра отправляется заниматься подводным плаванием, после этого позвонит. Таким образом Назир, находившийся в руках группы «Кидон», был пощажен еще на несколько часов. Он утонет в специальном бассейне с морской водой, в полном снаряжении для подводного плавания. «Не исправности» в этом снаряжении можно будет легко установить. Потом самолет-амфибия перевезет тело Назира в пластиковом мешке с морской водой на остров. Тело будет спущено в море, около берега, а затем найдено туристом во взятой напрокат лодке. Играя роль туриста, первый номер даже рассчитывал поудить рыбу.
      Натан и Муса находились одни в большой, тускло освещенной комнате. Это было излюбленное местечко начальников отделов и местных отделений, здесь они могли спокойно толковать между собой, не опасаясь, что их кто-нибудь подслушивает, здесь царила расслабляющая атмосфера клуба для избранных или вестибюля гостиницы. Где-то в глубине, лилась тихая музыка; вошедший Натан попытался вспомнить, какой это мотив, но не смог.
      Муса приветствовал его широкой улыбкой, показывая на удобный диван. Натан опустился на мягкое сиденье, нагнулся вперед и положил на столик перед ним пап ку со своим отчетом. Муса подошел к бару и вернулся с двумя стаканами.
      — Ты ведь любишь текилу, верно?
      — Верно.
      — Ну что ж, выпьем на дорожку.
      — На дорожку?
      — Ну да. Ты должен встретиться с Нечистой Игрой и получить у него информацию о «кроте». Мы ведь не выяснили, кто нас предает, от Лиса?
      — Нет. — Натан мысленно вздохнул. — После всего, что нам пришлось совершить в эти последние несколько дней, эта встреча кажется мне бесконечно далекой. Мы мало что можем сделать, пока он не выедет из Сирии. А когда выедет, это дело можно обладить очень просто. Без лишнего шума. Тут нет ничего похожего на последнюю операцию. Обычное свидание. Если, конечно, вознаграждение для него уже выделено.
      — Что выделено? — переспросил Муса, напустив на себя простодушный вид.
      — Выделено ли то вознаграждение, которое запросил Нечистая Игра?
      — Да, да, тут никаких проблем. Только получи у него фотографии. А для обеспечения безопасности встречи я пошлю с тобой группу людей.
      — Не вижу особой надобности. Он не представляет никакой опасности. Я могу справиться один.
      — Я забочусь не о тебе, а о сохранности фотографий. Разве ты не понимаешь, что эти фото, которые он тебе должен отдать, содержат самую важную информацию, которую мы получали когдалибо со дня организации Моссад? Ведь у нас никогда еще не было «крота». Нет… да… послушай, поступай как считаешь нуж ным, устало проговорил Натан. Но я не хочу, что бы у меня на хвосте сидела целая группа. Если они должны обеспечить безопасность нашей встречи, я не возражаю, но вели им держаться подальше от меня и моего агента. Я не хочу, чтобы какой-нибудь засранец спугнул его.
      — Не беспокойся. Я пошлю Дова. Он будет обеспечивать безопасность. Ты ведь уже работал с ним вместе. Я всегда считал, что вы друзья.
      — Да, друзья, и я уверен, что он будет на высоте. Но я хочу, чтобы ты объяснил ему, что это мой агент и командовать буду я. Я хочу, чтобы перед отъездом ты сам объяснил ему это в моем присутствии. Договори лись?
      — Да. А теперь выпьем за ту великолепную операцию, которую ты только что провел. — Он поднял стакан над головой, затем чокнулся с Натаном. — Эту операцию будут много лет изучать в академии. А держать человека здесь, перед тем как его ликвидировать, словно живую рыбу в ресторане, просто гениальная выдумка.
      Муса знал, что этот разговор неприятен Натану. То, что техническое решение, принятое Натаном, как одну из составных частей, включало хладнокровное убийство человека, еще долго будет лежать тяжким бременем на его совести.
      — Кто будет проводить контроперацию? — спросил Натан, чтобы переменить тему. Он откинулся и одним залпом опустошил стакан с текилой.
      — Никакой контроперации не намечается, — ответил Муса. — Шеф не хочет, чтобы мы пока вмешивались.
      — О чем ты говоришь? Как это не хочет, чтобы мы вмешивались? — Натан едва не поперхнулся.
      — Ты слышал, что ты слышал. Ты должен признать, что это разумное решение, — мягко сказал Муса.
      — Не понимаю, — сказал Натан, откашливаясь, — не понимаю, что ты говоришь.
      — Послушай, взгляни на это дело с другой точки зрения. На этот раз мы находим человека, который делает за нас всю грязную работу, и ко всему еще вся ответственность ложится на противоположную сторону. Что может быть лучше, чем это? Не могу припомнить ни чего лучше, кроме ирано-иракской войны. Может, тебе приходит что-нибудь на ум?
      — О чем ты говоришь? Слышат ли твои уши, что произносит твой рот? Они хотят убить умеренных палестинцев. Это положит конец мирному урегулированию. Только умеренные могут найти выход из тупика.
      — Вот именно. И что мы, черт подери, выиграем от мира? Ведь нам придется отдать часть своей земли, снести поселения, потерять стратегическое пространство. Тут же последует снижение ассигнований на безопасность и оборону. Американцы, возможно, сократят свою по мощь, ведь мы уже не будем в состоянии войны. Уменьшит свою помощь и еврейская диаспора. И после того, как мы пойдем на все эти уступки, они дождутся благо приятного для них момента и просто-напросто спихнут нас в море. Помоему, пусть уж лучше все остается как есть…
      — А как насчет указаний свыше? Премьерминистр Рабин никогда не одобрит подобного.
      — Рабин стар. Он добивается мира в угоду американцам. К тому же нам необходимо разрешение только для того, чтобы что-нибудь делать. Но чтобы ничего не делать, нам не надо никакого разрешения. Так мы и собираемся поступить, это будет самое лучшее. Надеюсь, ты меня понимаешь?
      Перед Натаном был совсем не тот человек, которого он, казалось, хорошо знал. В течение многих лет Натан ожидал от Мусы необычных поступков, и Муса оправдывал его ожидания. Но это было другое. Несколько минут Натан пытался переварить узнанное. Хотя он много лет проработал вместе с Мусой, он никогда не обсуждал с ним один на один политику. И теперь ему было ясно, что спорить бессмысленно.
      — Что, если они решат захватить кого-нибудь из наших людей? Ведь мы.тоже посылаем за границу много делегаций.
      — Мы не допустим, чтобы они вытворяли все, что им вздумается. — Муса улыбнулся, как бы стараясь успокоить Натана. — Мы будем контролировать все их действия и следить, чтобы они делали только то, чего от них ожидают. Невелика беда, если они прихватят нескольких американцев. Это только сделает их еще более непопулярными. Кто мы такие, чтобы их останавливать? Но если они попробуют задеть нас, мы будем наготове и ударим их по самому больному месту. — Муса глотнул вина. — Пожалуй, было бы совсем неплохо, если бы они прихватили американцев. Я думаю, что настало время показать этим чванливым выскочкам, которые воображают, будто разбираются в ближневосточных делах, какая рыба самая вонючая.
      Натан, все еще откашливаясь, встал с мягкого дивана. Стало быть, подумал он, решение уже вынесено, и даже не Мусой. Продолжать ни к чему.
      — Я был бы рад посидеть еще, — сказал он с наигранной бодростью, — но должен найти кого-нибудь, кто согрел бы мою постель. — И он подмигнул Мусе.
      — Вперед. Ты заслужил такую награду. — Муса был, видимо, счастлив вновь перейти на приятельский тон. — Кстати, на следующей неделе Нечистая Игра выезжает из страны, что ты предполагаешь делать до этого времени?
      — Ты хорошо меня знаешь, — сказал Натан. — С тех пор, как я поступил в Моссад, я не планирую свое время и не покупаю неспелых бананов.
      Они оба рассмеялись.
      Перед уходом Натан сказал:
      — Может, я использую несколько дней своего отпуска, предполагается, что сейчас я нахожусь в отпуске, чтобы посетить мою семью в Нью-Йорке. — Он показал на папку на столе. Н— е оставляй ее здесь. Мы еще не видели лица «крота».
      — Когда я его увижу, — проворчал Муса, — у него больше не будет лица.
      До этого времени Натан всегда находил рациональное объяснение всему, что происходило в Моссад. Убийства, жестокости, даже зверства все это он оправдывал соображениями безопасности государства, необходимостью возрождения так называемой «древней обновленной земли», о которой говорит сионизм. Но тут совсем другое. Это все равно что кувалдой убить муху на лице лучшего друга. Он всегда знал, что представляет собой в Моссад то, что в армии называют пушечным мясом. И до тех пор, пока он был уверен, что борется за правое дело, мирился с такой участью.
      Все предельно просто. Израиль хочет мира, а арабы его отвергают, поэтому израильтяне не должны выпускать из рук оружия, пока не добьются мира. Натан предан делу мира более предан, чем многие другие, и готов нести на своих плечах необходимое бремя. Но план, который раскрыл перед ним Муса, противоречил всему, во что Натан верил. Какой дерзкий замысел! Возвести барьер на пути к миру! Это могла придумать только больная фантазия. Натан почувствовал, как в нем закипает сильная ярость. Не подать ли ему заявление об отставке? Присовокупить к этому заявлению письмо и одну его копию отправить премьер министру. Тогда он сможет жить с чистой совестью. Если он этого не сделает, то навсегда потеряет самоуважение.
      Почти полночи Натан сидел за письменным столом, подбирая как можно'более выразительные и точные, слова для письма. Перечитав его, он понял, что его замысел обречен на полную неудачу. Его прямые начальники тут же конфискуют письмо и будут держать его в кутузке, пока скандал не уляжется. Тогда, только тогда его выпустят и уволят со службы с такой формулировкой, которая опорочит его навсегда. Таким путем они заткнут ему глотку. Нет, бегство не выход.
      В гневе и ярости в его уме постепенно вызрело решение, которое принесло с собой спокойствие. Обратного пути нет. Он примет их вызов и остановит их, даже если ему придется действовать голыми руками, а это более чем вероятно. Пускай в глубине души он уверен, что ничего не достигнет, он все же попытается. Натан ясно понимал, что с этого момента будет работать по обе стороны очень высокой и опасной ограды. Падение в ту или иную сторону угрожает ему верной гибелью. Но самое худшее, если ему придется работать в одиночку, без поддержки системы Моссад.
      Натан знал, что придется разработать план, который даст ему возможность работать извне, продолжая пользоваться системой изнутри. Это был единственный путь, в теории вполне осуществимый. Но пока он не имел никакого понятия, как его осуществить. Он решил спланировать свою операцию так, будто за его спиной стоит вся Моссад, а затем поступать по обстановке.
      Прежде всего он должен заслать своего человека в террористическую группу в Греции. Это должен быть человек, пользующийся доверием террористов и в то же время не вызывающий подозрений у наблюдающей за ними группы «Кидон». Дело это было куда как нелегкое. И неизбежно очень рискованное: ведь ему придется доверять людям, которых он плохо знает, и надеяться на лучшее.
      А времени было не так уж много. Он хочет начать еще до своей запланированной встречи с Нечистой Игрой. Чтобы достичь успеха, надо действовать немедленно. Завтра же утром пройти проверку на детекторе лжи. Так он снимет с себя подозрения, ибо кто знает, сможет ли он пройти эту проверку позднее.
 

АЭРОПОРТ БЕН-ГУРИОНА,

ИЗРАИЛЬ

19 сентября. 11.00

 
      Еще до того, как Натан предпринял свой первый шаг по осуществлению, как он считал, спасительной миссии, он уже нарушил правила Моссад. В эту поездку в Нью-Йорк он взял с собой два набора удостоверений личности, спрятанных в атташе-кейсе. Это уже само по себе было грубейшим нарушением правил. Он похитил их из своего досье, которое хранилось в подвале Моссад. Предназначались они для использования в несостоявшейся операции и поэтому так и не по надобились.
      Сотрудник отдела Аль отвез Натана в аэропорт, и, прежде чем они вошли в аэровокзал, Натан вручил ему все свои израильские документы, включая пропуск и не сколько личных знаков, а также свою «беретту-22». Все это было уложено в пластиковый мешочек, который сотрудник запечатал. Оба они расписались на подвешенном к нему ярлыке. Вернувшись в страну, Натан должен был получить все это из сейфа.
      Ему предстояло вылететь в аэропорт Мирабел в Монреале, чтобы вскоре после этого отправиться в Нью-Йорк из аэропорта Дорвал. Это была общепринятая в Моссад процедура для всех, вылетающих в Америку. Вылетать из Израиля прямо в Соединенные Штаты считалось рискованным.
      Хотя Натан и совершал так называемую частную поездку, он решил воспользоваться обычным путем. Конечным пунктом его назначения был Вашингтон, но он не включил этот город в официальный маршрут своего путешествия. В Вашингтоне он встретиться с Сидом купером. Они давно не виделись, и встретиться будет очень приятно.

ВАШИНГТОН,

ОКРУГ КОЛУМБИЯ

20 сентября. 10.45

 
      Для встречи со своим другом, по прибытии на челночном рейсе из Ла-Гардии, Натан выбрал вашингтонский отель «Шератон». Сам он остановился на ночь в другом отеле, по ту сторону улицы, «Омни Шорхэм». Это были две большие гостиницы для привилегированных, расположенные в парке, вдали от шума столицы и особняков ее обитателей.
      После своего долгого путешествия Натан спал мертвым сном и проснулся освеженный. День выдался солнечный, теплый. С наслаждением затягиваясь сигаретой, он прошел пешком небольшое расстояние до «Шератона». Одет он был небрежно и, войдя, сразу остановился в переполненном вестибюле, где в различных одеждах толпились молодые люди, большинство из которых, очевидно, собирались на теннисные корты. Здесь был отличный пункт для наблюдения за'подъезжающими такси.
      Сид подъехал ровно в одиннадцать ноль-ноль. Точен, как швейцарские часы, подумал Натан. То был человек, к которому Натан питал большое уважение, хотя они и не так часто встречались. В своих статьях Сид старался быть максимально объективным, предоставляя читателям самим сделать свои выводы. В отличие от многих других журналистов он не искажал фактов в своих или конъюнктурных целях. Убедившись, что за Сидом нет хвоста, Натан пошел ему навстречу.
      — Ну, — сказал Сид, улыбаясь и крепко пожимая руку Натана, — здравствуй, мой дружок. Как с тобой обращается этот мир? Ты же всегда и во всем хотел быть первым.
      Среднего роста и крепкого сложения, Сид уже разменял пятый десяток. Его загорелое лицо составляло приятный контраст с серебряными волосами.
      — Мир обращается со мной точно так же, как и я с ним, — сказал Натан, повторяя свой всегдашний ответ на всегдашний вопрос Сида.
      — Итак, что тебя волнует? — Сид всегда куда-нибудь торопился.
      — Терпение, мой друг, — ответил Натан. — Давай возьмем что-нибудь перекусить, а потом я расскажу тебе, что меня волнует. Когда наконец ты научишься расслабляться? Жизнь слишком коротка, чтобы расслабляться. Если твое время вышло, ты уже не успеешь расслабиться, хочу я сказать. Уж не затеваешь ли ты чего-нибудь такого, о чем я никогда не слышал?
      — Нет. — Натан улыбался.
      Сид был из тех, на кого можно положиться, одним своим присутствием он при вносил ощущение добра и спокойствия. Они прошли через вестибюль и вышли в открытое кафе при отеле. Здесь было множество делегатов с какой то торговой конференции, и можно было не сомневать ся, что их с Сидом голоса потонут в общем шуме. Натану даже пришлось немного нагнуться вперед, чтобы Сид мог его слушать. Они заказали себе большие гамбургеры с разнообразной начинкой и по пиву, и лишь после это го Натан начал.
      — Сид, — сказал он, — мне нужна твоя помощь. Больше я не могу ни на кого рассчитывать в этом деле.
      — В каком деле? Ты знаешь, что я постараюсь помочь, если это в моих силах.
      — Прежде всего ты должен понять, что я не сообщу тебе ничего такого, что ты мог бы использовать в своих статьях. Среди твоих знакомых есть влиятельные люди, которые могут мне пригодиться. В настоящий момент это все, что мне от тебя требуется. Можно ли перевести все это в печатные строчки? Поможешь ты мне или нет, у меня есть для тебя чрезвычайно важный и интересный материал. Но ты должен дать мне честное слово, что не используешь то, что я тебе сейчас сообщу.
      — У меня есть выбор?
      — Да, конечно. Ты можешь сказать «нет», и я сообщу тебе что-нибудь такое, что ты сможешь напечатать. Но главное я должен буду от тебя утаить, и мы расстанемся еще на пару лет.
      — Этот материал, который ты хочешь от меня утаить, могу ли я получить его сам каким-нибудь другим путем?
      — Нет, это исключено.
      — Ну что ж, тогда, — Сид улыбнулся, — обещаю тебе, что не использую его.
      — Прекрасно. Я хочу, чтобы ты связал меня с палестинцем, которому ты доверяешь и который готов пойти на риск ради своего народа.
      — О чем ты говоришь? Откуда у меня может быть такой знакомый? Помни, я всего-навсего журналист старого закала.
      — Сид, прекрати этот треп. Я знаю, что у тебя есть такие знакомые. В противном случае каким образом ты мог бы накатать эти очерки о ливанской войне, сидя за письменным столом в этом твоем деловом Вашингтоне? И я точно знаю, что ты не был в это время в Ливане, по этому дай мне, пожалуйста, шанс.
      — Почему ты уверен, что я не получил эту информацию от твоих соотечественников?
      — Потому что ты занесен там в черные списки, и никто не станет с тобой разговаривать. Мне нужна твоя помощь, и у меня нет времени, чтобы играть с тобой в хитрые игры. Поможешь ты мне или нет, Сид?
      — Какая муха тебя укусила? До сих пор я думал, что нехватка времени только моя привилегия. Допустим, я свяжу тебя с кем-нибудь… — Он сильно понизил голос. — Откуда мне знать, что он не кончит свои дни в израильской темнице, беседуя с Мусой Саддером, Шейхом Обайдом и стариной Вануну?
      — Потому что, — отпарировал Натан, — то, что я делаю, я делаю вне рамок моей организации. Узнай кто-нибудь о нашей встрече, я оказался бы в куда более глубоком дерьме, чем ты можешь предположить. Это не какой-нибудь дешевый трюк, чтобы упрятать бедного палестинца в тюрягу. Это я мог бы сделать и сам. И это все, что я могу тебе сказать.
      — Но пойми, если я с кем-нибудь свяжусь, он будет настаивать на более подробной информации.
      — Возможно. Но ему нужна будет эта информация, чтобы помочь мне. Тебе она не нужна.
      — Но почему ты предполагаешь, что, если у меня и есть такой знакомый, он захочет тебе помочь? Ведь, в конце концов, ты их враг. Или ты переметнулся на их сторону? Вот была бы сенсация, — хохотнул Сид.
      — Очень смешно. — Натан заговорил с раздражением. — Я не могу никого принудить сотрудничать со мной, но, если этот человек стоит за мирное разрешение кровавого конфликта, я думаю, он сможет помочь. Мне нужен только контакт с выступающими за это силами.
      — Уж не хочешь ли ты сказать, что нашел способ остановить насилие на Среднем Востоке?
      — Нет. Но я могу кое-кому помешать сорвать мирный процесс. Операция по срыву уже началась, и, насколько я понимаю, никто не хочет ее остановить. Если не остановить насилие там, оно неизбежно перекинется и сюда. Ради Бога, Сид, не задавай больше вопросов. Только скажи, можешь ли ты помочь или нет.
      — О'кей, о'кей. Сегодня вечером я позвоню кое-кому. Возможно, к завтрашнему утру я уже сумею договориться о встрече. Это достаточно быстро?
      — Спасибо. Это было бы просто замечательно.
      — Подожди меня благодарить! Я еще ничего не сделал. А как насчет того захватывающего материала, кото \рый ты обещал мне рассказать?
      — Пошли ко мне в номер, — предложил Натан. — Мы сможем там поговорить спокойно, не вытягивая шей, как здесь.
      — В какой ты гостинице? — спросил Сид.
      — В «Омни», — ответил Натан. — Здесь есть сзади выход. Если мы пройдем через него и пересечем улицу, то как раз окажемся у входа в мою гостиницу.
      Они допили пиво, и по пути Натан расплатился по счету.
      — Вперед, — сказал он. — Тебе очень понравится этот материал, мой друг.
      Когда они вошли в номер Натана и удобно устроились у окна, выходящего на плавательный бассейн, Натан за курил сигарету, а Сид открыл большой желтый блокнот, и вынул толстую черную авторучку, которой он, по его словам, пользовался со дня изобретения чернил. В отличие от молодого поколения репортеров он никогда не брал с собой диктофон.
      — Через несколько дней после заключения Кэмп-Дэвидского соглашения, — сразу же заговорил Натан, — президент Садат выразил неудовольствие по поводу того, что палестинская проблема не нашла своего четкого отражения в этом документе.
      Натан встал и, слегка раздвинув шторы, смотрел на купающихся и загорающих.
      — Садат хотел, чтобы меры, направленные на предоставление автономии палестинскому народу, основанные на резолюциях ООН два четыре и три восемь, были сформулированы более точно и с указанием обязательных конкретных сроков. Но премьер-министр Бегин предлагал отложить решение этой проблемы на другое время, настаивая на том, чтобы вопрос о суверенитете над территориями остался открытым. Для Садата это было равнозначно предательству палестинского народа. Трудно было ему принять и требование израильтян, чтобы Египет гарантировал Израилю поставки нефти по умеренной цене в обмен на возвращение нефтяных месторождений, но к этой уступке он был готов. По мере того, как приближался срок подписания договора, президент Картер усиливал нажим на Садата, требуя, чтобы Садат подписал документы, ничего в них не меняя. Четырнадцатого марта 1979 года между ними состоялась в Каире беседа в четыре глаза.
      — В четыре глаза? — переспросил Сид, поднимая взгляд.
      — Это выражение на иврите, означающее «с глазу на глаз, тетатет».
      — Да, да. Продолжай.
      — На этой встрече оба лидера определили свое будущее. Картер убедил Садата, что соглашение временное и подписать это соглашение для него настоятельная необходимость. Он также пообещал, что если будет переизбран, то добьется надлежащего решения палестинского вопроса. Он заверил, что это будет всеобъемлющее соглашение, точное и ясное, не допускающее разных истолкований. Для всех этапов переговоров будут разработаны свои сроки. Таким образом, в конечном счете Садат окажет неоценимую помощь палестинскому народу, а отнюдь не предаст его. Заручившись таким обещанием, и, заметь, наедине, без каких-либо свидетелей, Садат согласился на сотрудничество. Президент Картер позвонил Менахему Бегину из каирского аэропорта и сказал ему, что все решено. В этот же день, позднее, Бегин сообщил об этом разговоре своему кабинету ми нистров.
      — Погоди, — Сид недоверчиво покачал головой. — Если эта встреча происходила, как ты говоришь, в че тыре глаза, откуда ты, черт возьми, можешь знать, о чем там говорилось?
      Натан отвернулся от окна.
      — После встречи с Картером Садат рассказал о том, что там говорилось, своему тогдашнему премьер-министру Мустафе Халилю и еще одному министру, заклятому врагу мирного процесса. Премьер-министр был удивлен тем, что Садат не получил никаких письменных гарантий, но Садат сказал, что доверяет «Джимми». Другой министр, который через несколько лет погиб, выпав из окна высокого здания в Каире, передал эту информацию в Моссад, чьим осведомителем он являлся.
      — Что ты говоришь?
      — Ты чегонибудь не понимаешь?
      — Ты только что сказал, что этот министр был заклятым врагом мирного процесса. Затем ты добавляешь, что он был израильским шпионом.
      — Верно, Сид. Стало быть, ты понимаешь. Этот самый министр послал предупреждение, которое, однако, задержалось в пути, о времени начала и стратегических планах йом-киппурской войны 1973 года. Чтобы он находился под надежным прикрытием, ему велели возражать против каких либо переговоров с Израилем. Такая позиция обеспечила ему даже лучший доступ к информации.
      — О'кей, теперь я тебя понимаю. Продолжай. — Сид помахал авторучкой.
      — Придя к этому компромиссу с Картером и поняв, что Бегин не намерен искать справедливое решение палестинской проблемы, Садат не пригласил Бегина в Каир и сам не хотел ехать в Иерусалим. Поэтому соглашение было подписано в Вашингтоне. Лишь через несколько дней после этого Бегин узнал об обещании, которое Картер сделал Садату.
      — Послушай, Сид — постукивал своей черной ручкой по блокноту, — почему эта информация не поступила раньше? .
      — Потому что надо было тщательно, с исключением какого бы то ни было риска, спланировать встречу министра с его связным из Моссад. И эта встреча должна была состояться только после подписания. Как только информация поступила, она была тотчас же передана премьер-министру. Бегин уже сожалел, что отдал землю за мир, и теперь его очень раздосадовала позиция Картера. Он боялся, что президент Картер захочет выполнить данное им Садату обещание и Израиль потеряет еще больший кусок земли. Он призвал к себе Йетцака Хоффи, тогдашнего директора Моссад, и сказал ему: «Картер не должен быть переизбран. Это вопрос нацио нальной безопасности для нас».
      — Бегин дал ему какие-то особые распоряжения?
      — Этого я не знаю. Я только знаю, что Бегин прика зал ему сделать все возможное, исключая убийство Картера, чтобы помешать его переизбранию.
      — Погоди, Сид — сделал недоверчивый жест, и его желтый блокнот упал на пол. — Не станешь же ты меня уверять, что Моссад могла бы, при желании, убить президента Соединенных Штатов?
      Натан печально улыбнулся.
      — По официальному приказанию Моссад может убить кого угодно. Они, вероятно, ликвидировали бы Картера, если бы не получили другого распоряжения. Трудно поверить.
      Сид подобрал блокнот с пола и спросил:
      — Откуда ты все это знаешь? Ведь в то время ты был младшим флотским офицером? А подобная информация доводится лишь до сведения высшего на чальства.
      — Моссад как полый стальной шар, — сказал Натан, улыбаясь Сиду. — Ничего не проникает наружу, но внутри нет никаких секретов. Если и есть какие-то секреты, то они касаются тактической информации о некоторых операциях, но не общей стратегии и политики, тут все открыто. Моссад в это время,занималась продажей оружия иранцам, — продолжал Натан. — Иран задолжал Израилю большую сумму денег за различные строительные проекты, а также невероятно большое количество асбестовых плит для козырьков над балконами. Все это, разумеется, происходило еще до того, как к власти пришел Аятолла Хомейни, я говорю про долг. Был выработан план потребовать авансового платежа за поставки оружия, а получив требуемые деньги, объявить о погашении долга. А если Иран захочет, чтобы Израиль продолжал поставки оружия, то ему придется выложить за это наличные.
      Натан закурил еще сигарету и стал расхаживать по комнате.
      — Кто возглавлял эту операцию? — спросил Сид.
      — Не операцию, а только план, потому что все по пытки установить контакт не имели успеха. Иранцы не желали иметь дело с Израилем. Через несколько недель после разработки плана кто-то из штаб-квартиры Моссад увидел телевизионное рекламное объявление о выборах в Соединенных Штатах, где кто-то играл роль спикера Тима О'Нейла. Это навело нас на мысль выдать себя за американцев, которые хотят заключить сделку с иранцами. Мы знали, что между людьми Картера и несколькими иранцами во Франции как раз проходит диалог с целью освобождения американцев, захваченных иранцами в качестве заложников. Пытаться сделать то же самое не имело никакого смысла. Мы решили выдать себя за людей из лагеря Рейгана, выступающих против освобождения заложников. Рейган в это время еще не был президентом, поэтому ему требовался посредник для продажи оружия. Он мог использовать для этого Израиль, который по ставил бы оружие из своих запасов, а платежи использовал бы для их пополнения. Таким образом можно было бы убить трех птиц одним камнем, а потом и еще одну, четвертую, в кустах.
      Руководитель избирательной кампании Рейгана, Уильям Кейси, как раз в это время собирался приехать на день-другой в Лондон. Во время своего пребывания там Кейси был приглашен в гости к богатому еврейскому коммерсанту, который сотрудничал с Моссад.
      Кейси обещали большой денежный взнос в фонд избирательной кампании, если он неофициально посетит другого богатого еврея на его вилле около Рима. Пока он там был, его двойник лишь более или менее похожий, ибо кто знал хорошо Кейси? имел две встречи с иранцами. Одну в Мадриде и другую в Барселоне, где двойник Кейси начал переговоры, которые продолжались и после его отъезда, но как бы под его эгидой, относительно поставок оружия. Так как эти мнимые американцы не имели доступа к замороженным авуарам Ирана, ибо Рейган еще не стал президентом, иранцам пришлось оплатить оружие заранее. И с них взяли обещание, что заложников не отпустят до выборов. Это практически означало, что Картер не будет переизбран на второй срок. Тогда-то и разразился так называемый октябрьский скандал!
      Откинувшись на спинку кресла, слегка на хмурившийся Сид потирал подбородок.
      — Да, да. — Натан снова сел напротив него. Он вы разительно пожал плечами. — Вот так это произошло, и вот почему никто в США не знает, что, собственно, черт побери, произошло. Высокопоставленные иранцы клянутся на целой пачке Коранов, что они встречались с американцами. И они не лгут, вот только встречались они с израильтянами, которые искусно притворялись американцами.
      — Как я могу это доказать?
      — А я и не обещал, что сообщу нечто такое, что легко будет подтвердить доказательствами, но кое-что все же имело место. Я могу назвать тебе имя человека, с которым Кейси встречался в Италии. Там ты и наведешь при желании справки. Но помни. — Натан посмотрел прямо в лицо Сиду. — Ты один знаешь, что же произошло на самом деле.
      — А как отнестись ко всем этим разговорам о Буше? Полагаю, ни для премьерминистра Шамира, ни для Моссад Буш отнюдь не был самой популярной фигурой. Чем больше я думаю, тем интереснее все это мне представляется. — В глазах Сида зажглись огоньки. — И все же ты не хочешь мне сказать, почему пытаешься связаться с палестинцем?
      — Решительно нет.
      — О'кей. Сейчас я вернусь в свой офис и попробую созвониться с нужными людьми. Но все они находятся в Ливане.
      — Неужели у тебя нет никого знакомого здесь или в Европе?
      — Есть. Но как он сможет тебе помочь, если он не на Ближнем Востоке?
      — Перестань мыслить, как журналист, Сид. Мне нужен не контакт с ними, мне нужен конкретный че ловек.
      — Тогда попробую найти тебе кого-нибудь здесь. По чему бы нам не встретиться внизу, в баре, в пять часов. А я между тем попытаюсь что-нибудь сделать.
      Когда они пожимали друг другу руки возле двери, Натан не стал задавать никаких вопросов. Если Сид при ведет нужного человека, план Натана может быстро осуществиться. Но еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
      В шестнадцать пятьдесят Натан сидел за угловым столиком в баре, глядя на подходящего Сида.
      — Я выполнил свое обещание, — сказал Сид, приса живаясь.
      — Ты нашел того, кого искал, да?
      — Да. В восемнадцать тридцать он подойдет к нам в баре «Шератона». Быстро я управился?
      — Фантастически быстро. Как насчет ужина? За ужи ном ты мне сможешь что-нибудь рассказать о нем.
      — Такого уговора у нас не было, Натан. Я имею в виду ужин. И я обещал привести к тебе своего знакомого, но не рассказать о нем. Я в нескольких словах обрисовал тебя, и он выразил желание прийти и выслушать тебя.
      — Ясно, что он ничего не может обещать, и я не могу дать тебе преимущество над ним. Могу только сказать, что он палестинец и что его семья живет в Ливане. Он выехал туда во время израильского вторжения в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Остальные подробности ты можешь узнать у него сам.
      — Ну что ж, это справедливо. — Натан понимал, что Сид действует вполне разумно.
      Через полчаса они перешли в ресторан в стиле бистро. Еда здесь была неплохая, разговор шел очень интересный. Натан уже давно не разговаривал о мировых событиях с человеком, не имеющим ничего общего с Моссад. В этот момент для него было особенно важно услышать свежую точку зрения, ибо это помогало увериться в правильности своего замысла. В начале седьмого они перешли в «Шератон» и поднялись по лестнице в бар, где заняли столик, откуда хорошо просматривался вестибюль.
      — Когда придет Ибрахим, я познакомлю вас. И тут же испарюсь. — Сид явно нервничал.
      — Почему такая спешка?
      — Мне еще предстоит написать свою колонку, и, поскольку я не могу написать о твоей с ним беседе, то предпочитаю о ней не знать.
      — А если дело не сладится, я могу позвонить тебе в офис?
      — Зная тебя, — улыбнулся Сид, — я уверен, что дело сладится. Этот палестинец хороший человек. Честный и справедливый. Но я не имею понятия, насколько он любит израильтян. Думаю, не очень.
      — Ты же знаешь, что я американец, — сказал Натан.
      Они понимающе улыбнулись друг другу.
      — И все же я хочу поблагодарить тебя, — продолжал Сид, протягивая свою короткую крепкую руку.
      — Меня? За что? — На лице Натана выразилось искреннее удивление.
      — За то, что ты обратился ко мне, доверился мне, и за то, что сообщил мне самую сенсационную в моей жизни новость. Если, конечно, я смогу раскопать все это темное дело… А вот и он, — сказал Сид, приветствуя рукой высокого стройного человека в светлокоричневом блейзере. Подходя, человек улыбнулся Сиду, обнажив белые зубы, особенно ослепительные на фоне темнооливковой кожи.
      — Привет, мой друг, — сказал он, — обнимая Сида. — Очень рад видеть тебя снова. Ты прекрасно выглядишь.
      — Спасибо, спасибо, — произнес Сид, в свою очередь обнимая высокого человека и хлопая его по спине. Хотя палестинец был много моложе Сида, заметно было, что они добрые друзья. — Благодарю тебя за то, что ты пришел на эту встречу, — сказал Сид и представил их друг другу:
      — Натан, это мой друг Ибрахим. А это Натан, мой друг, которому я доверяю. А теперь я покидаю вас.
      — Уже? — разочарованно спросил Ибрахим. — Но мы еще ни о чем не поговорили.
      — Думаю, у вас есть о чем поговорить друг с дру гом, а у меня много работы. — Он внимательно оглядел обоих, поочередно. — Запомните, если ктонибудь из вас причинит другому хоть какой-нибудь вред, я ни когда не прощу обидчика. Вы оба очень дороги мне, и я надеюсь, что это поможет вам преодолеть трудности, которые могут возникнуть.
      Несколько мгновений после ухода Сида они сидели молча. Первым заговорил Натан:
      — Я вам очень признателен, что вы согласились прийти.
      — Я согласился только встретиться и поговорить с вами. Хоть вы и друг Сида, этого еще недостаточно, чтобы полностью доверять вам. В конце концов, у всех нас много друзей, поэтому расскажите мне некоторые подробности.
      — Что ж, — начал Натан, — мы имеем дело с угрозой… Нет, нет, я имел в виду другое, Расскажите мне, кто вы. И на кого работаете. А потом мы перейдем к тому, чего вы хотите от меня.
      — Это довольно сложно.
      — Только ложь бывает сложна. У меня есть время.
      — Пожалуйста…
      — Я израильтянин.
      — Я знаю. На кого вы работаете?
      — Я состою в израильской разведке.
      — Моссад?
      — Да, — не сразу ответил Натан.
      — И вы полагаете, что я буду сотрудничать с вами, хотя для меня вы воплощаете все зло мира? О чем вы думаете?
      Ибрахим вскочил на ноги.
      — Пожалуйста, — Натан протянул руку, делая примирительный жест. — Пожалуйста, сядьте. Если вы захотите уйти после того, как выслушаете меня, это ваше дело. Но сперва выслушайте.
      Поколебавшись, Ибрахим наконец сел, но на самый краешек стула. Видно было, что он не намерен долго задерживаться.
      — Да, верно, я работаю в Моссад, но то, что я делаю сейчас, я делаю без их санкции. Для меня чрезвычайно опасно даже разговаривать с вами, а уж тем более выдавать вам секретные сведения. Я только прошу внимательно выслушать меня, а затем решать, как вам поступить.
      — Я слушаю.
      Натан рассказал ему обо всем, что знал сам. Он решил не упускать ни малейшей подробности, лишь бы Ибрахим мог представить себе общую картину. В то же время Натан понимал, что если этот человек откажется сотрудничать с ним, ему придется его убить, прежде чем он передаст эту информацию кому-нибудь другому. Натан не любил вынужденных решений, но в этой игре ставки были слишком высоки.
      Окончив свой рассказ, Натан понял, что Ибрахим всецело поглощен услышанным. Несколько минут он сидел молча, осмысляя полученную информацию. За тем посмотрел прямо на Натана.
      — Должен сказать, что ваш рассказ звучит очень убедительно, сказал он. Трудно сомневаться в вашей искренности. Но сам я не могу вам помочь. Я привез с собой из Ливана всю свою семью и должен заботиться об ее благополучии. — Молодой человек был в замешательстве. — Но я могу организовать вам встречу с человеком, который вам поможет.
      У Натана было такое чувство, как будто пол проваливается под ногами. Круг людей, вовлеченных в это опасное дело, расширялся, и он ничего не мог с этим по делать. Он чувствовал себя этаким сыщиком-любителем.
      — Кто этот человек?
      — Наш активный деятель, с хорошими связями.
      — Мне не нужны его связи. Мне нужен кто-нибудь, готовый сотрудничать.
      — Это все, что я могу сделать.
      Натан впился глазами в молодого палестинца.
      — Когда мы можем встретиться с вашим другом?
      — Хоть сейчас.
      Натан бросил бумажку в двадцать долларов на стол, чтобы расплатиться за выпитое, и встал.
      — Пошли.
      Ибрахим положил свою ладонь на руку Натана и сказал:
      — Одну минутку. Сперва мне придется позвонить. Мы не можем явиться туда без предупреждения. — И он тоже поднялся. — Я сейчас вернусь.
      Натан медленно пошел за ним следом на некотором расстоянии.
      Ибрахим подошел к телефону-автомату с другой сто роны бара и набрал номер. Натан стоял в нескольких футах от него; когда Ибрахим заметил, что он совсем рядом, он улыбнулся и продолжал говорить. Повесив трубку, он подошел к Натану.
      — Через несколько минут нас подберут. Мы должны подождать у главного входа.
      «Я утрачиваю контроль за событиями, — мелькнуло в голове у Натана, — но я ничего не могу поделать. Конечно, можно пойти на попятный и постараться за быть обо всем этом, но уже слишком поздно даже и для этого».
      — И кто же нас подберет?
      — Мой друг.
      Спорить не имело никакого смысла. Будь что будет, решил Натан. Он понимал, что представляет собой лакомую добычу для любого террориста, но, начиная все это, знал, как рискованно действовать в одиночку. Менее чем через десять минут перед ними остановился белый «шевроле-каприз». Вышедший пассажир поздоровался за руку с Ибрахимом, затем распахнул заднюю дверцу и жестом пригласил их сесть.
      — Мы как будто собираемся подписать соглашение, — ворчливо произнес Натан. — Кто все эти люди?
      — Их послал за нами мой друг, — извиняющимся тоном ответил Ибрахим. — Не беспокойтесь. Вы среди друзей.
      — Чьих? — спросил Натан.
      — Вы едете или нет?
      — Еду, — сказал Натан, садясь в машину.
      Никто ни чего не говорил, но через несколько минут пассажир на переднем сиденье вручил Ибрахиму черную повязку и, показав на Натана, чтото проговорил по-арабски. Минут десять Натан сидел в черной повязке. К этому моменту он уже успокоился и, мысленно улыбаясь, думал, что при желании они могли бы напоить его снотворным или просто убить. Очевидно, его везли к какому-то влиятельному человеку, но он тревожился, нет ли среди везущих его активных агентов Моссад, что было вполне вероятно, если они работали на действительно важного человека.
      Машина остановилась, и Ибрахим бережно помог ему снять повязку.
      — Мы приехали, — сказал он, открывая дверцу. — Мой друг ожидает вас,
      Они были в большом подземном гараже, и прошло несколько секунд, прежде чем глаза Натана освоились с тусклым освещением.
      Все они направились в сторону лифта, но неожиданно дверца стоявшего там лимузина открылась, и Ибрахим жестом велел Натану сесть в машину.
      — Рад приветствовать вас в моем офисе, — сказал голос с заднего сиденья. Внутри автомобиля было темно, но над головой того, кому принадлежал голос, горел яркий свет, направленный на Натана, так что тот почти не мог разглядеть его лицо.
      — Пожалуйста, — продол жал этот человек, заметив колебания Натана. — Садитесь.
      Натан вошел в машину и сел напротив пассажира на заднем сиденье. Ибрахим последовал за ним и сел рядом с ним, захлопнув за собой дверь.
      — Кто вы? — спросил Натан, не ожидая ответа.
      — Не имеет значения. Скажем только, что я заинтересован в делах региона, откуда вы приехали. — Если в его речи и был акцент, то едва уловимый, то ли английский, то ли ближневосточный. — Я главным образом занимаюсь организацией помощи моему народу. Но я не занимаюсь техническими делами региона, надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать. — Собеседник Натана вытащил большую сигару, ее тлеющий огонек слегка осветил его лицо. Натан увидел пару черных очков. В егочертах было что-то смутно знакомое, но он не мог его узнать.
      — Вы знаете, что именно мне нужно? — спросил Натан.
      — Не вполне. Я знаю только, что Ибрахим сказал мне по телефону, и еще то, что сказал Сид Ибрахиму перед встречей с вами.
      — Стало быть, вы тот источник, откуда Сид черпает информацию, — сказал Натан. — Почему он не организовал встречу непосредственно с вами?
      — Потому что он меня не знает, — послышался неожиданный ответ. Натан скорее почувствовал, чем увидел, что его собеседник улыбается. — Сид полагает, что источник информации именно Ибрахим.
      — Каково ваше отношение к мирным переговорам? — спросил Натан, протягивая руку к карману, чтобы до стать сигарету. Но, прежде чем он смог вытащить пачку, Ибрахим крепко схватил его за руку.
      Натан почувствовал, как к его ребрам прижали что то металлическое. Поняв, что случилось, он сказал:
      — Я только хотел достать сигарету.
      — Можете закурить позднее, — сказал пассажир в черных очках. — Прежде всего расскажите мне обо всем с самого начала. Что до мирного процесса, то я считаю, что он должен продолжаться. Мир всегда благоприятствует процветанию. Мои люди хотят мира и готовы сотрудничать с человеком, который также хочет мира.
      Натан повторил все, что он уже рассказывал Ибрахиму, и откинулся на мягкое кожаное сиденье лимузина в ожидании ответа.
      — Допустим, я верю всему, что вы мне рассказали, и готов оказать всевозможную помощь. Чего вы хотите от меня?
      — Я хочу, чтобы какой-нибудь ваш человек проник в террористическую ячейку, ибо для того, чтобы их остановить, я должен совершенно точно знать, что именно они планируют.
      — И как это можно сделать? Они ведь крепко сколоченная группа. К ней нельзя присоединиться извне, просто так. Как профессиональный разведчик, вы знаете это лучше, чем ктонибудь другой.
      — Да. Но в этом случае у нас есть, так сказать, лазейка, хотя она скоро закроется.
      — Что вы хотите сказать?
      — Ячейка ожидает прибытия женщины, связной между отдельными ее членами. Я знаю все о той женщине, которая должна осуществлять эту функцию, но хочу, чтобы кто-нибудь ее подменил. Разумеется, ту, другую, придется остановить. В этом случае наша подмена не вы зовет никаких подозрений.
      — Но это чрезвычайно опасно для женщины, — сказал его собеседник.
      — Я знаю.
      — Почему бы вам не уведомить греческие власти, что следует арестовать всю группу?
      — Прежде всего, они не совершили никакого преступления. Во— вторых, в этом случае они, несомненно, организуют другую террористическую ячейку, о которой мы не будем ничего знать.
      — Пожалуй, я смогу вам помочь. Я только должен до верять вам.
      — Как мне вам доказать, что я говорю правду?
      — Возможно, вы не захотите сделать того, что у меня на уме. Но я готов доверять вам лишь в той мере, в какой вы будете доверять мне.
      — Говорите.
      — Я договорюсь о том, чтобы один человек встретился с вами послезавтра в Бейруте.
      Он что-то написал на клочке бумаги.
      Натан лихорадочно размышлял. Бейрут вражеская территория, наводненная сирийской полицией. Это часть «страны мертвецов». Ему придется ходить по самому краю пропасти.
      — Вот, — сказал палестинец, вручая ему записку. — Будьте по этому адресу послезавтра, и мы посмотрим.
      — Вы представляете, как это опасно для меня? — спросил Натан.
      Ибрахим приподнялся, собираясь выйти.
      — Доверьтесь мне, — последовал ответ.
      — Я должен быть уверен, что вы мне поможете, — настаивал Натан.
      — Если у вас хватит смелости, вы будете там.
      Натан слегка наклонился к нему.
      — Вы доверяете всем этим людям, которые вас окружают? — В его голосе слышались легкие саркастические нотки
      — Нет, — сказал человек в черных очках. — Поэтому я ничего им не рассказываю, если это вас тревожит. Кроме Ибрахима, никто из них не имеет никакого понятия, кто вы такой. Не забывайте, что мне приходится иметь дело со множеством людей.
      Выходя из машины, Натан посмотрел на адрес. Он облегченно вздохнул, когда увидел, что дом, куда он должен явиться, находится не в христианском анклаве Джунии, где он работал со многими фалангистами.
      Он также понял, что человек, с которым он встречался, очень изобретателен. Он повернул ситуацию так, что Натан потерял свое преимущество, и то, что было для него лишь потенциальной опасностью, стало опасностью смертельной. И он знал, что может горько пожалеть о своем следующем шаге, если, конечно, останется жив. Но он зашел слишком далеко. И пойдет до конца.
 

23 сентября. 11.00

 
      Полет в Бейрут был долгим и утомительным. Натан оказался там лишь к середине следующего дня. Путешествовал он по фальшивому канадскому паспорту.
      Он не предполагал оставаться в Бейруте больше двух дней и сразу же связался с ливанской компанией по прокату катеров и лодок, хозяин которой, как он слышал от одного фалангиста, занимался контрабандными перевозками. Фалангист заверил Натана, что, если этому человеку хорошо заплатить, на него можно положиться, особенно если не расплатишься до конца. По телефону с очень плохой слышимостью Натан объяснил хозяину прокатной станции, что прибыл на короткое время и хочет заняться подводным плаванием. Учуяв, что тут пахнет деньгами, тот обещал приготовить для него лодку и все необходимое снаряжение.
      Оказавшись в Бейруте, Натан почувствовал то, чего уже давно не чувствовал: глубокий страх. На каждом шагу здесь встречались сирийские красные береты и хорошо вооруженные полицейские. Но хотя у офицера паспортного контроля возникли некоторые сомнения, процедура въезда оказалась не такой уж трудной. И еще его поразило, что, несмотря на все разрушения, жизнь в городе продолжалась. Натан решил взять такси прямо до того места, где для него была приготовлена яхта. Все время пребывания в городе он пред полагал провести на яхте. Он хотел, чтобы Гамиль, владелец прокатной станций, поставил яхту на якорь в месте, отмеченном им на карте. Там он будет находиться в двухстах ярдах от того дома на берегу, где должна состояться предполагаемая встреча. Стоя на якоре, он может наблюдать за домом, прежде чем приблизиться к нему с той стороны, откуда его наверняка не ждут, со стороны моря.
      Когда яхта встала на якорь, Натан переоделся в купальный костюм. Улыбаясь в свои огромные черные усы, Гамиль сказал:
      — Ты редко плаваешь.
      — Почему ты так думаешь? — дружеским голосом спросил Натан.
      — Если бы ты плавал, ты был бы загорелым, а ты совсем белый, значит, не бываешь на солнце.
      — Ну что тебе сказать? Ты, конечно, прав. Я не занимался этим долгое время, но теперь все будет по-другому.
      Натан знал, что сделал ошибку. Хоть и маленькую, но ошибку. А маленькие ошибки иногда приводят к большим бедам.
      Сидя на корме, он осматривал приготовленное для него Гамилем снаряжение. С этого места он видел не сколько домов. Любой из них мог оказаться тем, который ему нужен, отсюда невозможно было определить, какой именно.
      — Нравится? — спросил Гамиль, глядя на него, он держал в руках две чашки кофе, который попахивал кардамоном.
      — Да, конечно. Где ты раздобыл такое снаряжение?
      — Прямо таки отличное.
      — Стало быть, ты коечто в этом смыслишь, мой друг.
      — Хочешь кофе?
      — С удовольствием.
      Чтобы видеть Гамиля, Натану приходилось прикрывать ладонью глаза, так как солнце било прямо в лицо. Гамиль осторожно сошел на палубу и вручил чашку Натану. Тот поставил ее рядом и продолжал осматривать снаряжение.
      — Нет, нет, — поторопил Гамиль. — Так кофе остынет. Или пей его горячим, или лучше уж пей морскую воду.
      Натан улыбнулся и отхлебнул горячего как огонь кофе, который обжег ему язык.
      — Вот черт! — выругался он.
      — Надо пить вот так, — и Гамиль шумно потянул кофе, касаясь губами краешка чашки.
      — Объясни, как ты это делаешь? спросил Натан, облизывая обожженные губы.
      — Надо пить, не касаясь губами чашки. Тогда кофе остывает в воздухе. Попробуй.
      Натан попробовал. Гамиль, само собой, был прав. Если не обращать внимания на причмокивание, получалось просто замечательно.
      Через несколько минут Натан услышал какой-то шум, явственно выделявшийся среди тихого плеска воды о борта яхты. Шум был знакомый, хотя он и не слышал его долгое время. Вскоре он заметил маленькую точку на горизонте. Точка быстро увеличивалась. Натан почувствовал, как у него забилось сердце и напряглось все тело. Прямо к ним стремительно направлялось сирийское патрульное судно.
      Он и Гамиль следили за приближающимся серым судном. Вероятно, рутинная проверка, подумал Натан, он должен вести себя как всякий испуганный турист в подобной ситуации.
      Это был торпедный катер, по своим обводам похожий на огромную черепаху. Посудина была просто безобразная.
      — Я сам поговорю с этими ублюдками, — процедил Гамиль сквозь зубы, когда катер подплыл к яхте, которая сильно закачалась на поднятых им волнах.
      Матрос в серой форме бросил конец Гамилю, который поймал его и закрепил на носу яхты. Теперь патрульный катер нависал над ними своим сравнительно высоким бортом, и Натан увидел, что на них смотрят несколько матросов, вооруженных автоматами АК47. Офицер быстро переговорил с Гамилем, который по вернулся к Натану.
      — Он хочет видеть ваш паспорт. Не волнуйтесь, все в порядке.
      Натан поднялся на ноги, улыбаясь офицеру, глядевшему на него без какого бы то ни было выражения. Второй раз в своей жизни он сталкивался с судном подобного типа. В первый раз это было во время йом-кипурской войны, когда он со своей командой атаковал северную сирийскую бухту Триполи, чтобы взорвать несколько таких судов.
      Пока офицер проверял паспорт, никто не шевелился на борту его катера. Даже после того, как он вернул документ Гамилю и тот отвязал конец, никто не шелохнулся. Все глаза наблюдали за Натаном. Наконец офицер коснулся пальцами козырька фуражки, затем помахал в сторону капитанского мостика. Труба извергла большой плюмаж дыма, и катермедленно отвалил от яхты. В этот момент Натан испытал неизмеримое облегчение.
      Гамиль, улыбаясь, все еще глядя на уплывающий катер, пробормотал поарабски:
      — Чтоб этим ублюдкам гореть в аду, пусть их всегда преследует дух Ливана!
      — Что ты говоришь? — спросил Натан.
      — Ничего, мой друг, просто желаю им удачи. Все еще продолжая улыбаться, он повернулся лицом к Натану. — Что ты надеешься тут найти?
      — Я ищу затонувший корабль, поэтому и заехал в Бейрут.
      — Ты еще ищешь сокровища на затонувшем корабле?
      — Нет, если я их найду, то швырну обратно в воду. Самым дорогим сокровищем будет бесконечный поток туристов, которые захотят видеть корабль, если это тот самый, который я имею в виду.
      — Это будет неплохой бизнес. — Гамиль хотел зайти в кабину, но вдруг, задержавшись, показал на берег. — Вон там настоящие сокровища…
      — Какие?
      — Женщины, на берегу. Погоди, — он исчез в кабине, откуда через минуту вынырнул с мощным биноклем, который протянул Натану. — На, посмотри.
      Это была неожиданная возможность, и Натан внимательно обозрел берег. Гамиль был прав. На берегу собралось множество народу, особенно женщин в бикини.
      — Почему они надевают такие купальные костюмы? — спросил Натан, прикидываясь этаким неопытным туристом. — Разве это не запрещено религией?
      — Тебе предстоит еще многое узнать о Ливане, мой друг громко рассмеялся Гамиль.
      Натан вновь направил бинокль на берег, рассматривая стоящие в ряд дома. Один дом носил следы прямого попадания снаряда очевидно, он подвергался обстрелу с моря. У него был нежилой вид, тог да как в других домах и около них мелькали силуэты людей.
      Он знал, что ему скоро придется сойти на берег и зайти в дом № 26, где его должны ждать. Именно это слово «ждать» вселяло в него некоторое чувство неуверенности. Пока еще у него оставалась возможность вернуться. Но как только он войдет в этот дом, обратного пути не будет.
      — Я хочу сойти на берег, — сказал Натан Гамилю, поднимаясь с палубы. — Не мог бы ты тем временем приготовить снаряжение, чтобы я погрузился в воду, как только вернусь на яхту?
      Гамиль улыбался.
      — Тебе понравилась какая-нибудь красотка?
      — И не одна, мой друг. Могу я взять надувную лодку?
      — Ради Бога. Но если захочешь оставить ее на берегу, найми кого-нибудь сторожить, не то ее сразу же уведут.
      — Берут ли они доллары США?
      — Ты шутишь? Это Ливан. Они берут столько долларов, сколько ты можешь им дать, даже больше.
      Переодевшись в джинсы и тенниску, Натан поплыл на берег в маленькой надувной лодчонке. С борта яхты море казалось совершенно спокойным, но, спустив лодку на воду, Натан понял, что должен грести изо всех сил. Последние пятьдесят ярдов он про делал на гребне пятифутовой пенистой волны, которая и выбросила его на берег.
      Несколько ребятишек приветствовали его и помогли вытащить лодку еще дальше на берег. Все они рассчитывали заработать по доллару, присматривая за его лодкой.
      — Хочешь, я буду охранять твой лодка, мистер, — спросил костлявый паренек лет около десяти в цветных плавках.
      — Ты сможешь ее охранять? — развеселившись, спросил Натан.
      — Можешь, сказал паренек. А ты можешь заплатить?
      И он с вызовом задрал подбородок.
      — Не знаю. А сколько ты хочешь? — У Натана совсем не было времени для этой маленькой игры, но он знал, что должен поддерживать имидж канадского туриста.
      — А сколько у тебя есть? спросил паренек.
      — Я дам тебе пять долларов.
      — Как тебе не стыдно? — сказал молодой ливанец. — Ладно, договоримся так. Я посторожу твою лодку бесплатно. Заплатишь, когда вернешься.
      Натан знал, что паренек его облапошит, но решил не поднимать шум. И на него произвело большое впечатление то, что все другие молчали, когда этот говорил.
      — Ладно, — сказал Натан. — Я вернусь через полчаса, тогда и поговорим.
      И он направился в узкий проход между домами, который вывел на улицу, где он увидел номера. Тот, что ему нужен, был одним из пяти. Оказавшись на улице, он сразу увидел разрушения, причиненные войной. Дома аккуратно стояли вдоль склона, но все они были сильно разбиты. Некоторые из них, очевидно разрушались и перестраивались по не скольку раз, их секции были в различных фазах восстановления, и на кое-каких виднелись свежие шрамы. На самой улице движение не прекращалось, машины шли ровным потоком. Натан был рад, что ему не пришлось пробираться через весь Бейрут. Этот пляж был популярным, и по обеим сторонам ведущего к дому прохода стояли уличные разносчики. Проголодавшийся Натан хотел было заказать кебаб из барашка. Но когда к разносчику подошли два сирийских солдата, он тут же отказался от своего намерения.
      Нужный ему дом стоял рядом с домом, разрушенным прямым попаданием. Дом был достаточно большой, с красной черепичной крышей и сводчатыми окнами напоминанием о днях турецкого владычества. Здание очень хорошо сохранилось, свежая побелка придавала ему праздничный вид. Номер был выведен крупными буквами на дубовой двери, и, хотя никто не ответил на егj стук, Натан знал, что это тот самый дом, который он ищет.
      Подождав несколько минут, Натан прошел к задней стороне дома той, что стояла лицом к морю. Заднее крыльцо возвышалось на пять футов над берегом, оно было обнесено ржавой металлической решеткой с узким проходом слева. Отсюда же вели вверх короткие метал лические лестницы. Это место напомнило ему Калифорнию. Медленно свернув за угол, Натан увидел большой балкон с мраморным полом, белый узорчатый чугунный столик со стеклянной столешницей и пару за горелых ножек. Поднявшись по лестнице, Натан смог более отчетливо разглядеть обладательницу этих ножек. У нее было необыкновенно стройное тело; на гладкой шелковистой коже блестела мазь для загара. «Неужели у нее такое же прекрасное лицо?» — с надеждой по думал он.
      — Извините, — сказал он дружеским тоном, стараясь не испугать женщину.
      Она медленно, изящным движением повернулась в его сторону, отвечая ему взглядом на взгляд. Натан просто не мог себе вообразить более привлекательного облика. Светлооливковое лицо окаймляли пышные черные волосы. В больших зеленых глазах светился несомненный ум. Натан вдруг почувствовал, что не может оторвать от нее глаз.
      — Вы говорите поанглийски? — спросил он.
      — Что вам угодно? — сказала она с типично английским акцентом.
      — Я ищу Ибрахима, — ответил он, как ему было сказано.
      — Ибрахима здесь нет, — сказала она, откидываясь назад и поправляя солнцезащитные очки.
      — Но он сказал, что будет меня здесь ждать, — настаивал Натан.
      — Ибрахим в Вашингтоне, а кто вы такой?
      — Человек, которому он обещал помочь. Но, пожалуй, я пойду. Если вам нечего мне передать, я не хочу отнимать у вас время.
      Он уже повернулся, чтобы идти, когда она сказала:
      — Как вас зовут?
      — Зачем вам это?
      — Я просто хочу знать. У вас есть паспорт?
      — Да.
      — Могу я его посмотреть?
      На ее лице появилась легкая улыбка.
      Он достал паспорт и вручил ей. Она посмотрела на фото, затем на него и вернула паспорт.
      — Неплохо сделано, сказала она, а каково ваше настоящее имя?
      Натан был в замешательстве. Он не привык, чтобы его допрашивали, чтобы в игре «кошки-мышки» ему приходилось быть мышкой.
      — А это необходимо? спросил он.
      — Возможно. Итак?
      Поколебавшись, Натан пришел к решению, что это не западня, ведь его могли схватить в тот момент, когда он вошел во двор.
      — Натан. Мое имя Натан, ответил он.
      Она встала, улыбаясь, подошла и, крепко стиснув его руку, сказала:
      — Меня зовут Надин. Ибрахим рассказал мне немного о вас. Он попросил меня оказать вам любую, какая понадобится, помощь, если вы появитесь. Но он был уверен, что вы не появитесь.
      Показав на высокие за стекленные двери, ведущие в дом, она сказала:
      — Пожалуйста, идите за мной.
      Он последовал за ней в прохладную темную комнату. Она двигалась с кошачьей грацией, медленно и безмолвно. Вдыхая запах ее духов, Натан думал, что она сама прелесть.
      — Присаживайтесь и налейте себе чегонибудь выпить. Тут есть много разных вин. — Она показала на длинный буфет красного дерева. — Я пойду и переоденусь во чтонибудь более подходящее.
      — Если из-за меня, то вам не стоит переодеваться, — сказал он, улыбаясь.
      Она улыбнулась в ответ и оставила комнату. Он чувствовал себя более или менее в безопасности, но времени в его распоряжении было очень мало. Через час он должен вернуться на яхту, а в течение сорока восьми часов покинуть эту страну. Сидя в прохладной комнате, изредка, когда ветер поднимал тонкие занавески, поглядывая на ярко-голубое море, Натан ощущал, как плохо он владеет ситуацией. Все это делается по-любительски, непрофессионально и так рискованно. В любую минуту могут возникнуть осложнения, и чем активнее становится его участие, тем больше осложнений может возникнуть. Допустим, его арестуют за оскорбление сирийского солдата. Это может запросто случиться, ибо сирийцы чувствуют себя в Ливане очень нервозно.
      Неприятностей можно ждать и от Гамиля, который вполне вероятно, сообщил своим многочисленным хозяевам о странном, канадце. Он еще и предпринять ничего не успеет, а информация о нем уже попадет в Моссад. Ливан просто кишит их агентами и осведомителями. Они только введут его вымышленное имя в компьютер, и его сразу же разоблачат. Тут то ему и крышка. Он налил себе текилы и выпил ее одним залпом, надеясь успокоить разыгравшиеся нервы. Как бы там ни было, надо проявлять спокойствие и хладнокровие.
      Хотя казалось, что Надин отсутствует очень долго, в действительности ее не было всего несколько минут. Она переоделась в традиционную домашнюю одежду галабию. Галабия была из белого хлопка, с расшитым по краю вырезом для шеи и красным и золотым шитьем на груди. Надин села на деревянный стул напротив него. Она взяла кусочек рахат-лукума из небольшой стеклянной чаши на столе и стала его есть, слизывая с губ остатки сахарной пудры. Натан не мог отвести глаз от ее стройных ног, проглядывавших в длинном разрезе галабии.
      — Итак, чего вы хотите? — спросила Надин.
      — Разве Ибрахим вам не рассказал?
      — Нет. Меня только попросили помочь вам, если вы появитесь, хотя и предупредили, что это очень сомнительно. Итак, чего вы хотите?
      — Хочу вашей помощи для предотвращения убийства.
      — Кто и кого должен убить?
      — Террористическая ячейка замышляет убить делегацию умеренных палестинцев, которая выедет для ведения мирных переговоров.
      — Тех, кого вы называете террористами, многие называют борцами за свободу.
      — Я думаю, что этих вряд ли кто-нибудь назовет борцами за свободу.
      — Почему вы полагаете, что я не принадлежу к их числу?
      — Потому что в этом случае я давно уже был бы мертв. Но послушайте, если вы в самом деле хотите помочь, давайте перейдем прямо к делу.
      — Прежде чем мы это сделаем, если мы это сделаем, я хочу, чтобы вы знали, что в вас есть что-то такое, что меня настораживает. И того человека, который послал вас сюда, тоже настораживало. Поскольку эти так называемые террористы избрали мишенью палестинцев, вы, видимо, считаете, что мы должны быть очень признательны вам за вашу помощь. Должны склонить перед вами головы и беспрекословно выполнять ваши приказания. Будем говорить без обиняков. Мне совершенно наплевать на тех или иных делегатов, будь они умерен ными или экстремистами.
      — Почему? — озадаченно спросил Натан.
      — Потому что я не верю, что они смогут чего-нибудь добиться, хотя бы отсрочить неизбежную заключительную кровавую битву. Но как ни маловероятно, что случится чудо и им удастся предотвратить эту битву, принудив ваше упрямое правительство действовать разумно, я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы содействовать этому. Но не как ваша покорная служанка.
      — Я только прошу, чтобы вы помогли мне помешать убийству. Никаких других скрытых замыслов у меня нет, и, после того как эта цель будет достигнута, мы пойдем каждый своим путем. Договорились?
      — Давайте начнем, а там посмотрим, как пойдет дело.
      — Нет, сказал он. Вы можете прямо сейчас сказать, что не желаете принимать в этом никакого участия, и я тут же уйду. Но если вы действительно хотите мне помочь, я должен знать, что вы берете на себя определенные обязательства. Это дело не из тех, какое можно начать, а потом, если не понравится, бросить. Что вы на это скажете?
      Внезапно он увидел в окне красные береты сирийских солдат.
      — Не тревожьтесь, — успокоила его Надин. — Это обычный патруль, который проходит здесь каждый час. Они любят бывать на этом пляже, потому что тут пол но туристок в бикини. Послушайте, — продолжала она, выпрямляясь в кресле и глядя в упор на Натана, — откуда мне знать, что вы не используете мою помощь против моего же собственного народа? Ведь в конце же концов вы сотрудник Моссад. — При этих словах он поежился. Здесь, на ливанской земле, в окружении сирийских солдат, слышать их было не слишком-то приятно. — Ваши люди отнюдь не славятся своей честностью и милосердием к палестинцам, не так ли?
      — Но ведь я приехал сюда.
      — Это только доказывает, что вы нам доверяете. А вот могу ли я довериться вам это еще вопрос.
      — Не знаю, что вам сказать, но мое время истекает. Подумайте еще об этом, я приду сегодня вечером.
      — Хорошо, я помогу вам.
      В ее голосе прозвучала глубокая решимость.
      — Помните только, что, если вы попытаетесь меня обмануть, нет такого места на земле, где вы смогли бы укрыться. Да у вас даже не будет такого желания.
      Он, улыбаясь, кивнул и направился к двери. У самой двери он обернулся, поглядел на нее и тихим, еле слышным голосом произнес:
      — Я вам признателен за предлагаемую помощь. Отныне я у вас в долгу, в долгу будут и многие другие, хотя, возможно, никогда об этом и не узнают. — Он вновь сделал паузу. — А теперь я должен вернуться…
      — Я видела вашу яхту.
      — Это мое прикрытие. Я обследую затонувшее судно.
      — Стало быть, вы ищете сокровища?
      — Нет. Это просто место, отведенное для подводного плавания. Если вы не возражаете, я вернусь сегодня вечером.
      — Я буду здесь.
      Перед тем как выйти, Натан вручил ей листок бумаги.
      — Если у вас есть время, попытайтесь чтолибо выяснить об этой девушке. Эта информация нам понадобится позднее.
      — Хорошо.
      — Старайтесь только не привлекать вдимания к себе, задавая вопросы.
      Едва выговорив это, он тут же пожалел о сказанном. Собирать информацию, не поднимая никаких волн, особое умение, которым она вряд ли обладает. Для этого нужна специальная выучка.
      — прочем… начал он, протягивая руку за листком.
      — Не беспокойтесь, сказала она. Я кое-что знаю о подпольной работе и о том, как добывать информацию без лишнего шума.
      — От кого вы этому научились?
      0 От своего отца.
      0 А кто ваш отец?
      — Я расскажу об этом сегодня вечером.
      Он увидел смешливые искорки в глазах Надин. Она, видимо, была уверена, что он знает все об ее отце.
      Натан вернулся на берег без каких-либо происшествий. Паренек все еще стоял около его надувной лодки, хотя издалека она походила скорее на пляжное одеяло, чем лодку. Заметив его, паренек помахал ему.
      — Ахалан ве сахалан ( приветствую тебя, мир с тобой), босс. Твоя лодка цела и невредима, и я могу уйти.
      Но весь воздух из лодки был выпущен, и она лежала плоская, как камбала.
      — О чем ты толкуешь, засранец? Что тут случилось?
      — Не знаю, босс. Ты только просил посмотреть, что бы никто не украл лодку.
      — Но кто спустил воздух? — Натан почувствовал прилив гнева, но, увидев патрульного полицейского, тут же взял себя в руки.
      — Я стерег лодку, а не воздух. Ты мне ничего не должен. Бай-бай.
      Парнишка бросил на него дерзкий взгляд и поспешил прочь.
      Натан ринулся вдогонку.
      — Погоди. Где я могу взять насос?
      — Я могу одолжить тебе насос за двадцать американских долларов.
      Паренек улыбался, как и все собравшиеся.
      — Я дам тебе двадцать пять, если ты сам накачаешь.
      — Тридцать.
      — Идет.
      Через несколько минут лодка была накачана, и Натанвручил маленькому вымогателю его деньги.
      Когда Натан наконец вернулся на яхту, Гамиль уже разложил на палубе все снаряжение. Грести обратно было чрезвычайно трудно, и, прежде чем надеть на себя снаряжение, Натан вынужден был несколько минут отдохнуть.
      Затонувший корабль лежал прямо под яхтой, но Натан обследовал его минут двадцать, стараясь убедить Гамиля в серьезности своих намерений. Прежде чем подняться на поверхность, Натан наполнил красный поплавок воздухом, с тем чтобы впоследствии прикрепить к нему буй.
      Под водой он чувствовал себя в полной безопасности, но время текло с неумолимой быстротой, вскоре ему предстоит вернуться в «страну мертвецов».

БЕЙРУТ

23 сентября. 18.00

 
      Около шести часов вечера Гамиль бросил якорь у причала в северном углу бухты. Как только они пришвартовались, он пригласил Натана пообедать вместе с ним, но тот отказался, объяснив, что у него назначено свидание с одной цыпочкой.
      Гамиль рассмеялся.
      — Ну и ловкач же ты, мой друг. Смотри, как бы с тобой не случилось какойнибудь беды. В нашем городе опасно ходить одному. А канадцы в особенной цене. Хочешь, я пойду вместе с тобой? А затем провожу обратно? Что скажешь?
      — Спасибо, но я сам могу постоять за себя. Не беспокойся.
      — Мой друг, если ты уплатишь мне остальную часть причитающейся суммы, я больше не буду беспокоиться. Ты ведь очень важный человек.
      — Спасибо за откровенность, но, повторяю, я могу сам постоять за себя.
      Гамиль был расстроен. Тихо, но достаточно громко, чтобы его слышал Натан, он стал сыпать проклятиями.
      — А ты не хочешь мне уплатить прямо сейчас? — хитро усмехнулся он.
      — Чтобы ты сразу потерял ко мне всякий интерес? Даже и не надейся. Я заплачу тебе прямо перед отъездом, ни на один миг раньше. А теперь, пожалуйста, извини, но у меня свидание с очень красивой девушкой, и я не хочу опаздывать.
      Натан спрыгнул на причал. Одетый как можно неприметнее в обычные свои джинсы и темно-синюю тенниску, он дошел до конца пристани и направился к дому Надин. Теперь, уже зная, где этот дом находится, он решил пройти туда по берегу, не заходя в мусульманский квартал, где можно было бы нарваться на какую-нибудь неприятность. К тому же ему очень не хотелось встречаться с полицейскими и военными патрулями.
      Идти было около двух миль, но Натан добрался до места быстрее, чем ожидал. Было еще светло, хотя солнце уже спустилось к самому краю темнеющих вод. От него до самой земли бежала сверкающая полоса лучей. Стеклянные двери над крыльцом были открыты, морской ветерок играл тонкими занавесками. Комната влекла к себе заманчивым уютом безопасное прибежище во враждебном окружении.
      Натан взбежал наверх, перепрыгивая через ступеньку.
      — Кто-нибудь есть дома? — спросил он, вытряхивая песок из своих мокасин.
      — Входите.
      Он сразу узнал голос Надин, мягкий, но с легкой хрипотцой. Натан вошел, но тут же остановился, заметив большого темнокожего человека, настоящего великана, в углу. Его руки были скрещены на груди, лысая голова отражала свет стеклянной люстры.
      Натан отшагнул назад, готовый к бегству. Он ненавидел неожиданности.
      — Не волнуйтесь, — быстро сказала Надин. — Он друг.
      — Вам следовало предупредить меня о том, что он будет здесь. Кто он?
      — Друг моего отца. Его можно было бы назвать моим телохранителем, хотя он играет гораздо более важную роль в моей жизни. Он воспитал нас.
      Она улыбнулась темнокожему человеку.
      — Ни дать ни взять джинн из Аладдиновой лампы, — сказал Натан.
      — Бассам присматривает за мной и моим братом Набилем. Вам нечего тревожиться. Послушайте, до сих пор вы мне доверяли. Сделайте еще один шаг.
      — Он говорит по-английски?
      — Нет.
      Натан продолжал стоять возле двери.
      — Обещайте мне, — он посмотрел на нее строгим взглядом, — никогда никого не приводить на встречу со мной, не предупредив меня загодя.
      — Обещаю и прошу меня на этот раз извинить. Но неужели вы думали, когда просили меня добыть необходимую информацию, что я сама буду этим заниматься?
      — Именно так я и думал, но это уже не относится к делу, — произнес он, входя наконец в комнату.
      Бассам шагнул вперед. Он, видимо, был готов защищать Надин, но она чтото сказала ему по-арабски, и он вернулся на прежнее место. Затем она пригласила Натана сесть на стул и сама села напротив него.
      — Вы не хотели бы чегонибудь выпить перед ужином? — спросила она.
      — С удовольствием.
      — Вам текилы?
      — Да.
      Она пошла наливать, махнув рукой Бассаму, чтобы тот оставил комнату.
      — Надеюсь, вы не послали его за друзьями? — шутливо осведомился Натан.
      — Он пошел накрывать стол для ужина.
      — А теперь скажите мне, кто ваш отец?
      — Вы, вероятно, знаете его, по крайней мере понаслышке.
      Она вручила ему стакан.
      — Наша семейная фамилия аль-Данна, а моего отца зовут Катибом.
      Надин подняла подбородок, очевидно, гордая своим отцом.
      Натан чуть не выронил стакан.
      — Уж не хотите ли вы сказать, что вы дочь Абу Набиля? — пробормотал он.
      Да, он больше всего известен под этим именем.
      — Ну и чертовщина! — ругнулся Натан. — Чтоб из всех людей в мире вы оказались дочерью самого опасного террориста!
      — Мой отец борец за свободу. Он не просил, чтобы его втянули в эту войну. Почему вы не оставили его в покое?
      — Извините, но ваш отец закоренелый убийца.
      — Вы не имеете никакого понятия ни о том, кем мой отец был, ни кто он сейчас. Вам ли его судить? Что вы знаете о борьбе за свободу? Вы были свободны с самого рождения.
      — Не совсем так, — сказал Натан. Это было неподходящее время и место для подобного спора, но он не мог сдержаться. В самой этой ситуации было что-то очень странное. Почему она согласилась помочь? Это надо было выяснить и немедленно. — Мы не были свободны с самого рождения. Нам пришлось сражаться за свою свободу.
      — Сражаться? Вы называете дирясинскую резню сражением?
      — Это сделала экстремистская организация. Регулярная армия не совершала ничего подобного. Во всяком случае, ничего похожего на то, что сделали бандиты хаджа Амина альХусаини.
      — Не вешайте мне лапшу на уши. Лидеры этой так называемой экстремистской организации сегодня стоят у власти, тогда как потомки аль-Хусаини сражаются за мир. Что до моего отца, то я не одобряю его методов, иначе я не взялась бы вам помогать. Но я могу понять его. Знаете ли вы, что моя семья обладала более чем шестью тысячами акров садов там, где вы основали свой Израиль? У нас были апельсиновые сады и в Ашкелоне, и Кефар-Саве. Все это было отнято. Скажите мне, что бы вы делали на моем месте? В доме, где вырос мой отец, у самого берега, в Яффе, было двадцать комнат. Теперь там полицейский участок. Сперва он был почетным гражданином, а потом вдруг стал изгнанником. Поэтому не говорите мне, как вы боролись за свою свободу. Вы въехали в рай на чужих спинах. Но хватит! Пора уже подумать и о будущем. Я все еще не верю, что у нас имеются реальные шансы на мир, но никто не должен сказать, что мы ничего не сделали для его установления. Вы можете это понять?
      — Да, могу. Но вспомните. Мой народ тоже потерял все, что имел, в Холокосте [ Холокост (Катастрофа) — так называется массовое истребление евреев перед второй мировой войной и во время нее.] и должен был начинать сначала.
      — Но мы-то за что расплачиваемся? Ведь не мы вы звали, этот Холокост. В какой-то мере и мы тоже его жертвы. Этого не можем изменить ни вы, ни я.
      Надин замолчала.
      — Бассам расскажет обо мне вашему отцу? — спросил Натан.
      — Нет. Он ничего не рассказывает ему, только мне. По правде говоря, в последнее время отец не разговаривает со мной, считает, что я придерживаюсь ошибочных взглядов. Об этом он говорит всем окружающим еще и потому, что надеется уберечь меня от угрожающей мне, по его мнению, участи.
      Вошел Бассам и пригласил их на ужин. Следуя за Надин в столовую, Натан испытывал такое чувство, будто видит какой-то фантастический сон. Он как будто бы был на вершине высочайшей сияющей горы. Что, если он упадет с нее?
      Стол был уставлен местными лакомствами, начиная от большой чаши ароматного риса с цыпленком и кончая баклажанами в остром соусе. Только приступив к еде, Натан понял, как он голоден.
      Несколько минут они молча ели, затем Натан спросил:
      — Что вам удалось выяснить о той девушке, чье имя я вам давал?
      Кивнув, она вытерла губы белой салфеткой.
      — Бассам все проверил. По этому адресу живет большая семья. Пять братьев и одна сестра. Все они палестинцы, уроженцы Хайфы. Вы хотите знать что-нибудь еще?
      — Только одно: находится ли все еще девушка по этому адресу?
      — Да.
      — Она наш входной билет в организацию, которая замышляет убийства.
      — Расскажите мне об этом по-подробнее.
      — Она племянница человека, который до недавнего времени возглавлял небольшую организацию, созданную для убийства умеренных палестинских лидеров. Я имею в виду тех, кто хочет вести переговоры с Израилем под эгидой ООН. Ее дядя договорился о том, что она поедет в Грецию и будет связной для его ячейки. Он выбрал именно ее, потому что доверял ей и потому что в подобной ситуации женщина вызывает меньше подозрений, чем мужчина. Он сделал все необходимые приготовления и уже собрался послать кого-нибудь за ней, когда с ним произошел несчастный случай он утонул, занимаясь подводным плаванием.
      — Какой удачный для вас случай, — сказала она.
      — Вы очень подозрительны, — ответил он, улыбаясь.
      — Для этого у меня есть все основания.
      — Ну что ж, это не такая плохая черта в сложившихся обстоятельствах. Но его заместитель ожидает ее. Он полагает, что за ней и в самом деле отправили нарочного и что она вот-вот приедет.
      — И чем же это облегчает проникновение в их орга
      низацию? Уж не собираетесь ли вы уговорить ее сотруд
      ничать с нами?
      — Это была бы не такая плохая мысль, будь у нас
      время.
      — Но у нас его нет.
      — Значит, ее место должны занять вы.
      — Но… но… — Она была ошеломлена. — Как она выглядит? Они сразу же заметят подмену. Я даже ничего не знаю о ее дяде.
      — Никто из людей, на которых вы будете работать, никогда ее не видел, никогда даже о ней не слышал, так что с этой стороны нам не угрожает никакая опасность. Что до ее дяди, то я сообщу вам все необходимые сведения, так что никаких проблем тут не будет.
      — А вдруг она неожиданно появится? Я хочу сказать…
      — Может, Бассам сможет держать ее здесь, под своим наблюдением? Если он позовет ее, она охотно пойдет за ним, думая, что он нарочный от ее дяди. Она не имеет понятия, что ее дядя мертв. А ее семья предупреждена, что она должна поехать в Сорбонну, поэтому ее долгое время не хватятся.
      — Если вы знаете все это, — раздумывая, она отчетливо произносила каждый слог, — почему вы и ваши люди не остановите этих парней?
      — Потому что убийство умеренных палестинцев также отвечает целям тех, кого вы называете нашими людьми, как и целям сирийцев.
      — Вы хотите мне сказать, что не можете задержать их, прежде чем они выполнят свое намерение?
      — Надин, я даже близко не могу к ним подойти. Наши люди держат их под постоянным наблюдением, опасаясь, что в последнюю минуту они поменяют мишень и нападут на израильтян. Я хочу, чтобы вы внедрились в их ячейку, чтобы я мог остановить их, когда наступит подходящее время, но нет никакого смысла обдумывать методы действия, когда мы располагаем такой скудной информацией. Самое главное сейчас задержать девушку, чтобы вы могли беспрепятственно до браться до Греции.
      — Вы знаете, что этот нарочный должен был сказать девушке? — спросила она.
      — Да. На всякий случай у меня это даже записано по-арабски. Я думаю, что Бассам мог бы похитить ее и держать здесь, под своей охраной.
      Она откинулась на спинку стула и взглянула на Натана.
      — Какая удача, что он здесь, не правда ли? — Она произнесла эти слова с особым выражением, как бы подчеркивая их. — Подумал ли об этом Джеймс Бонд из Моссад? Что бы мы делали, небудь с нами Бассама?
      — Надеюсь, вы понимаете, что вы не единственный человек, которого я знаю в Ливане. — Ему не оставалось ничего другого, как блефовать. — Но раз уж он здесь, нет необходимости привлекать других людей. Кстати сказать, я не имею ничего против Бассама. Я только сказал и еще раз повторяю, что не хочу никаких неожиданностей. Это вредно для моего здоровья и еще более вредно для здоровья того, кто пробует захватить меня врасплох.
      — Ладно, — сказала она. — Пойду и спрошу его. Мы почему-то считаем, что он заранее со всем согласен. А у него может быть свое собственное мнение, он может и отказаться.
      — Вы хотите рассказать ему все? Или уже рассказали?
      — Я еще ничего ему не говорила. Сказала только, что вы мой друг из Соединенных Штатов. Но если вы хотите заручиться его помощью, вы должны придумать правдоподобную историю, или вам придется рассказать ему все.
      — Я должен подумать минутку.
      Натан посмотрел в окно. Луны со своего места он не видел, но видел ее изломанное отражение на небольших волнах.
      — Скажи те ему…
      Он забарабанил по столу пальцами. Обычно это делалось совсем подругому. Аппарат Моссад долгие годы приучал его придумывать в таких случаях легенды. И как следует их обосновывать. Надо было только тщательно продумать все до мельчайших подробностей.
      — Скажите ему, — продолжал он, — что я сотрудник ЦРУ и что мне требуется ваша помощь для спасения палестинского лидера.
      — Но я полагала, что вы не хотите, чтобы он знал правду.
      — Я не хочу только, чтобы он знал, что я израильтянин. Доверьтесь мне в этом. А почему бы теперь вам не позвать и не спросить его?
      Бассам, как выяснилось из его ответа, был готов помогать. Подробно обговорив детали, Натан наметил план на ближайшие несколько часов. Он вернется на яхту, а ранним утром отправится в аэропорт. Там он встретится с Надин, которая позвонит оттуда в Афины и попросит Халима встретить ее по прибытии в аэропорт Хеллиникон. Натан подчеркнул, как важно, чтобы Халим видел, что она прилетит из Ливана.
      Халим отвезет ее на квартиру, где она будет жить, и она начнет сбор информации. Натан не сказал ей, что в квартире установлен «жучок», потому что хотел, чтобы она сохраняла естественность в своих словах и поступках. Но он предупредил ее, что такая вещь вполне возможна и что она не должна звонить по телефону ни из квартиры, ни из ресторана внизу. Он предложил ей связаться с ним через несколько дней и передать ему короткое сообщение. Он дал свой номер в Париже, куда она немедленно должна будет позвонить в случае крайней необходимости.
      — После звонка, — сказал Натан, — отправляйтесь в отель «Афинский палас» на Синтагме и зарегистрируйтесь под именем Мадлен Маркус. Поднимитесь в свой номер и ждите. — Он записал имена и назва ния на небольшом клочке бумаги. — Запомните все это и номер парижского телефона и уничтожьте бумагу. Ладно?
      Она кивнула.
      Натан повторил все, добиваясь, чтобы Надин полностью поняла внутреннюю логику намеченного плана. Затем он попросил позвать Бассама.
      Все, что он ему сказал, Надин перевела дословно, чтобы не произошло никакой ошибки в идентификации девушки. Здесь не должно быть никакой ошибки. Бассам объяснил, что будет держать ее в специальной темнице под домом. Насколько Натан мог понять, она была не первой, кого держали в этой темнице. Он сказал, чтобы Натан не беспокоился: ведь если девушка ускользнет, Надин окажется в опасности, а этого он, Бассам, никогда не допустит.
      Натан покинул дом около двух часов ночи. Бассам вызвался его проводить, но Натан отказался, сказав, что сам может позаботиться о себе. Уже через несколько минут он пожалел об этом своем решении. Внутреннее напряжение так обострило его чувства, что он был уверен, что ктото следует за ним, держась в тени стен.
      Ночь была ясная, но кое-где ущербная луна отбрасывала чернильно-темные тени. У него не было другого выбора, кроме как продолжать путь в надежде, что, в крайнем случае, он сумеет справиться со своим преследователем, кто бы он ни был.
      Он не подавал виду, что чтото замечает, но сосредоточил все свое внимание на том, что происходит заего спиной. Он старался идти по самому берегу моря, чтобы небольшие плещущие волны сразу же смывали его следы.
      И вдруг его ослепил внезапный сноп света.
      — Тахаль едак, тахаль едак! — прокричал голос по-арабски.
      Не получив ответа, он повторил по-английски:
      — Руки вверх, руки вверх!
      Натан резко остановился, лихорадочно обдумывая, что ему делать. Уж не хотят ли его похитить? Они могли бы просто сбить его с ног и наброситься на него. Если же человек, которого он все еще не видел, хотел его убить, он уже давно мог это сделать. Должно быть, это полицейский или патрульный солдат.
      — Чего вы хотите? Я канадец. Чего вы хотите?
      — Паспорт, — последовал ответ, и он увидел человека с автоматом, который протягивал руку за паспортом.
      Перед ним стоял приземистый сирийский солдат, который, видимо, патрулировал один. Судя по тому, как солдат держал паспорт, он не ждал какого-либо сопротивления, а тем более нападения. Его автомат висел на плече.
      Солдат положил паспорт в карман рубашки и жестом велел Натану следовать за ним. Очевидно, этой встрече не суждено было кончиться простым прощанием; Сириец, должно быть, предполагал, что захватил ценного пленника.
      Натан снял свои наручные часы и, все еще стоя на том же месте, вручил их солдату в качестве подкупа. Тот посмотрел на красивые золотые часы и отрицательно помотал головой.
      — Скверная история, — сказал Натан таким тихим голосом, что солдату пришлось поднять голову, чтобы услышать его. К этому времени его руки были уже на автомате, но Натан был уверен, что он не успел еще снять его с предохранителя. Натан бросил часы в песок за солдатом, и тот невольно повернул голову, следя за их полетом, на что Натан и надеялся.
      Он прыгнул вперед с распростертыми руками и притянул к себе солдата. Держа левую руку на его груди, другой рукой Натан схватил козырек его шлема над глазами и внезапным мощным движением рванул его в сторону. Послышался громкий хруст шейных позвонков.
      Натан наклонился над телом, чтобы забрать свой паспорт, как вдруг на него опять упал луч света.
      — Черт! — выругался он, протягивая руку к АК47, все еще находившемуся на плече мертвого солдата.
      Он мгновенно снял автомат с предохранителя, готовый открыть огонь, одновременно прячась за мертвым телом.
      — Говорил же я тебе, что ты человек очень ценный.
      Это был Гамиль, который на этот раз направил фонарь на свое лицо, чтобы Натан увидел как можно яснее.
      — Не забудь часы, — сказал он, подбирая их и вручая Натану, который уже поднялся на ноги. — Ну ты молодец. — Гамиль улыбался с явным удовлетворением. — Но ты, верно, не знаешь, что эти ребята ходят парами. Они ребята смекалистые, не то что некоторые канадцы, которые бродят в одиночку. Может, ты поблагодаришь меня за то, что я подоспел к тебе на помощь?
      — А что произошло там, откуда ты пришел?
      — Я все время наблюдал за тобой. Один солдат подошел к тебе ты увидел его, только когда он был уже рядом, а другой прятался в тени стены. Когда он увидел, как ты напал на его друга, он хотел прострелить тебе башку. И тут я поступил как твой настоящий друг, хотя ты мне и не доверяешь и не отдаешь все деньги. Я перерезал этому солдату глотку. Он даже не успел выстрелить. А то бы сюда прибежали его приятели.
      — Нам нужно убрать оба тела и смыться отсюда к чертовой матери, прежде чем подоспеют другие. Ты умеешь плавать?
      — Почему ты спрашиваешь? — с заметной опаской спросил Гамиль.
      — Мы должны стащить оба тела в воду и утопить их с помощью камней. Затем как-нибудь доберемся до нашей яхты.
      — Я помогу стащить тела, — сказал Гамиль. — Ты плыви к яхте, а я пойду пешком, почему бы нет.
      — Но ведь ты не умеешь плавать, — сказал Натан. — Давай стащим тела в воду.
      Натан стоял уже по пояс в воде, когда к нему присоединился Гамиль. Он тащил другого солдата за шиворот. Разрез на горле был такой аккуратный и глубокий, что сразу было видно: Гамиль мастак в таких делах. В другой своей руке он держал тяжелую железную трубку.
      — Где ты нашел эту штуку? — спросил Натан, заходя поглубже.
      — Оторвал от перил. Мы просунем трубу в их рубашки. С таким грузом они не скоро всплывут. А отлив как будто сюда никогда не доходит.
      Обычно мертвое тело в Ливане не привлекало к себе большого внимания. Но так как убиты солдаты, будет много подозреваемых, а кого-нибудь, может быть, и накажут.
      Такого рода убийства не отягощали совесть Натана. Ведь он убил вражеского солдата, исполняя свой долг. Еще во время своей службы на флоте Натан отправил на тот свет много таких врагов.
      — Говори прямо, — Натан устремил взгляд на Гамиля, — умеешь ты плавать или нет? Потому что если ты не умеешь, я могу отбуксировать тебя. Но если ты, весь мокрый, пойдешь по берегу, тебя сразу же схватят.
      — Ну и что? Схватят, а через минуту отпустят. Я ведь ливанец.
      — Может, и так, но что произойдет завтра, когда они найдут тела и вспомнят, что видели на пляже насквозь промокшего человека? Покрути мозгами, парень.
      Гамиль понял, что Натан прав. Значительную часть пути они проделали с достаточной легкостью. Затем им пришлось зайти более глубоко, но они все еще доставали ногами дно. Натан шел впереди, нащупывая глубокие места, где ему приходилось поддерживать Гамиля.
      — Я так и не научился плавать, — сказал Гамиль.
      — Как и мой отец. Он всегда говорил, что хорошим матросам необязательно уметь плавать. Он никогда не покидал судно. И вкалывал, не жалея сил, потому что знал, что от этого зависит его жизнь.
      Тем временем за горами стало понемногу светать, и они вынуждены были зайти поглубже. Гамиль обещал не паниковать, когда Натан схватил его за подбородок и потащил, как потащил бы раненого. Несколько раз они замечали патрули и, затаившись, ждали, когда те пройдут.
      Дойдя до пристани, они взобрались на нее, сперва Гамиль, затем Натан. Гамиль был счастлив оказаться на конец на суше, и как раз в тот момент, когда ночь перешла в бледное, раннее утро, они ступили на палубу своей яхты.
      — Что все это означает? — спросил Гамиль, когда через полчаса они сидели, попивая приготовленный им ароматный горячий кофе. — Ты мне, пожалуйста, не вкручивай мозги насчет того, что ты турист. По тому, как ты убил солдата, сразу видно, что ты за птица. Никакой ты не торговый агент. Агент, да, торговый нет.
      Прежде чем Натан успел ответить, он продолжал:
      — Прими меня в свою компанию. У меня в таких делах уже есть опыт. И не надо мне никаких денег, их у меня и так хватает.
      — Чего же ты хочешь? — спросил Натан.
      — Паспорт. Настоящий паспорт. Чтобы я мог выехать из Ливана.
      Натан не хотел вовлекать в предпринятую им операцию новых людей, но ему нужна была помощь Гамиля. Прежде всего, он не может быть сразу в нескольких местах одновременно, к тому же ему нужен человек со знанием арабского языка. Однако Гамиль не должен знать, кто он. Натан знал, что тот может работать на кого угодно и что ему нельзя доверять полностью.
      С другой стороны, кому он может доверять в своем вши вом положении? Но сперва настоятельно необходимо кое-что выяснить.
      — Объясни, пожалуйста, что тебе мешает уехать отсюда. Деньги у тебя есть, стало быть, ты можешь купить паспорт.
      Гамиль кивнул.
      — Мне не нужен плохой паспорт, с которым я все время буду оглядываться. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
      — Да. Я знаю, что ты многое от меня утаиваешь, но я тебя, так и быть, возьму, — сказал Натан, — но с одним простым условием.
      — С каким условием? — нетерпеливо спросил Гамиль.
      — Ты не будешь спрашивать меня, на кого я работаю, до тех пор, пока я не получу разрешения завербовать тебя официально. А пока я буду оплачивать лишь твои расходы. Мне необходимо связаться с соответствующими инстанциями, и, как ты понимаешь, не все зависит от меня лично. — Натан решил, что доиграет эту игру до конца. — Я хочу сказать, что я только могу тебя рекомендовать, но окончательное решение должен принять кто-то другой.
      — Я же тебе сказал, что у меня много денег. Если надо, могу тебе дать. Но какой паспорт у меня будет?
      — Посмотрим. Я думаю, у тебя будет норвежский паспорт.
      Натан был не прочь, чтобы Гамиль работал на него, но надо подумать, как его завербовать. В конце концов, он активно действующий разведчик, хотя и занимается сейчас неофициальным делом.
      — А свои деньги можешь оставить при себе, — продолжал Натан. — Мне они не нужны.
      Они договорились о том, как Натан свяжется с Гамилем, который с 27 сентября будет проживать в маленькой парижской гостиничке. Натан объяснил, что Гамилю не придется сидеть все время в номере, ожидая его звонка.
      — Проверяй только каждые несколько часов у администратора, нет ли для тебя чего-нибудь. Тогда я успею предупредить тебя о своем прибытии.
      — Натан был доволен тем, что у него начинает образовываться чтото вроде своей группы, хотя, конечно, она ни в малейшей степени не могла противостоять Моссад и даже террористам. Но он был уверен, что сделал все от него зависящее в невообразимо трудном положении.

БЕЙРУТСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ

24 сентября. 9.10

 
      Хотя Бейрутский международный аэропорт находился всего в нескольких милях от центра города, Натан добирался туда на такси почти целый час. «Мерседес», на котором он ехал, был в превосходном состоянии, если не считать нескольких пулевых дыр в задней двери, но на Рамлет-аль-Байда дорога была перегорожена военными патрулями, и очередь машин протянулась на целую милю. Водитель, который не отличался большим терпением, свернул на улицу Венесуэлы, где в свою бытность морским офицером Натан совершал рейд со своей небольшой группой. Затем таксист сделал правый поворот на авеню Камиль Шамун и на бешеной скорости помчался на юг.
      На пересечении авеню с шоссе, ведущим к аэропорту, тоже стояли патрули. На этот раз это была ливанская полиция. Все машины обыскали, хотя и не очень тщательно, и через десять минут они уже домчались до аэропорта. Здесь Натан заметил Надин, сидящую на одной из боковых скамей. Она помахала ему, неотразимо элегантная в своем нарядном сером дорожном костюме. «Она одета слишком изысканно, — подумал он. Племянница Назира должна выглядеть иначе. Халим будет ожидать типичную студентку и выпучит глаза, увидев такую сногсшибательную красотку».
      — Извините, сказал он. Но вам придется надеть чтонибудь поскромнее. Вряд ли племянница Назира одевается так шикарно.
      — Я не подумала об этом. Сейчас пойду посмотрю, что можно сделать.
      И, взяв чемодан, она направилась в туалет.
      Пока ее не было, Натан прошел регистрацию. Он должен был вылететь в Вену через сорок минут после отлета Надин.
      Когда он вернулся, она уже ожидала его. Теперь она была в простом хлопковом платьице, свой пояс она использовала, чтобы завязать волосы узлом на затылке. Свободное платье скрадывало стройность ее фигуры, хотя оно, конечно, не могло скрыть ее красоты.
      — Так сойдет, — сказал Натан. — Но я должен признать, что вы необыкновенно красивы.
      — Вы уж простите меня, — улыбнулась она.
      — Вы позвонили?
      — Да. Как раз перед вашим приходом. Он сказал, что будет ждать меня в аэропорту. И еще сказал, что у него есть кое-какие новости для меня. Я пыталась выяснить, какие именно, но он сказал, что это не телефонный разговор.
      — Прекрасно. Это значит, что он не хочет, чтобы вы переменили свои планы, узнав, что ваш дядя мертв. Запомните, что известие о его смерти должно потрясти вас, но все же не переиграйте. Ведь вы были не так уж близки.
      — Не беспокойтесь. Я знаю, что делать.
      — Вы знаете, похитил ли Бассам девушку?
      — Да, и он здесь. Пошел за моим билетом.
      — Что? — Натан почувствовал, что кровь хлынула ему в голову. — Почему он здесь? А если он здесь, кто с девушкой?
      — Он сказал мне, что она надежно спрятана. Посмотрите, вот он.
      Обернувшись, Натан увидел подходящего Бассама, одетого в грязную белую галабию. Он был небрит и выглядел очень усталым. Вручив Надин ее билет и посадочный талон, он слегка кивнул Натану.
      — Ахалан ва сахалан, йа афенди, произнес он обычное арабское приветствие.
      Натан, сурово глядя на Бассама, сказал:
      — Спросите его о девушке. Кто с ней?
      — Она что-то быстро сказала. В ожидании ответа Натан не отрывал глаз от его лица. Отвечая Надин, Бассам улыбнулся. А затем вручил ключ Натану.
      — Зачем этот ключ?
      — Это ключ от ящика. — Она показала на багажное отделение. — Он говорит, что на этом ключе есть номер, а в ящике есть коечто для вас. Чтото вроде амулета, приносящего удачу.
      — Бассам кивнул им обоим, чтото сказал Надин и повернулся, чтобы идти.
      — Остановите его на минутку и спросите, куда он идет.
      — Он сказал, что должен выполнить чье-то поручение. Он надеется еще встретиться с вами.
      — Что это за история с амулетом?
      Натан встревожился. У него не было никакого желания открывать багажный ящик ключом, полученным от человека, которому Абу Набиль доверил воспитание своих детей.
      — Я ничего об этом не знаю, но уверена, что он не причинит вам никакого вреда.
      Когда объявили посадку на ее рейс, он внезапно вспомнил об одной важной, упущенной им детали.
      — Принес ли он вам документы девушки?
      — Конечно, принес. И вклеил в них мое фото вместо ее. Не забывайте, этот человек имеет многочисленные связи.
      — Надеюсь, что никто не поднимет никакого шума.
      Натан испытывал отчаянное желание закурить, но у него не осталось ни одной сигареты.
      — Расслабьтесь. Все будет в порядке. Ну, я пойду, а то еще опоздаю на свой рейс.
      — Помните все, что я вам сказал, Надин. И, ради Бога, не пытайтесь быть героиней. Не подвергайте себя излишнему риску. Если вы почуете, что дело пахнет табаком так оно, возможно, и есть, в этом случае сразу же сматывайтесь.
      — Хватит, — сказала она, передразнивая его.
      Он нагнулся и поцеловал ее в лоб. Покраснев, она отодвинула голову.
      — Это не входит в нашу договоренность, Натан. Мы должны сделать то, что нам предписывает долг, вот и все.
      — Извините. — Он был смущен. — Я только хотел…
      — Ну да ладно, забудьте об этом. Отправляйтесь, и, прошу вас, берегите себя.
      Она направилась к посту безопасности, но в последний миг, повинуясь внезапному импульсу, вернулась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала Натана в щеку.
      Через несколько минут она затерялась в толпе пассажиров, оставив его в полной растерянности. Увидев, как странно поглядывают на него проходящие пассажиры, он понял, что, сам того не замечая, все еще улыбается.
      «Ну что ж, — подумал он, возвращаясь на грешную землю, — надо взглянуть, что там оставил мне Бассам в ящике. Надеюсь, что эта штука не взорвется». Допустим, его разнесет на куски, но они все же смогут идентифицировать останки. В своем воображении он увидел эту картину. Но ведь он в отпуске. Тем более непонятно, что он делает в Бейруте.
      Ящик номер сто восемьдесят девять был последним напротив стены. «Ничего не скажешь, удачно выбрали. Если он взорвется, меня просто приплюснет к стене и никаких других повреждений не будет». Поколебавшись минуту, Натан вставил ключ и медленно его повернул, стараясь держаться подальше от дверки. Увидев, что ничего не произошло, он перешел по другую сторону ящика, чуточку приоткрыл дверцу, аккуратно прощупал пальцами, нет ли какой-нибудь проволоки или других признаков нечистой игры. Ничего подобного не было, но он весь вспотел. Хотя ему и приходилось орудовать бомбами, когда он служил на флоте, он их никогда не любил. И был убежден, что когда-нибудь подорвется на такой бомбе.
      Ящик находился на высоте поясницы, и Натану пришлось наклониться, чтобы заглянуть в него. Некоторое время он не мог поверить своим глазам. Это было как будто во сне. Его едва не вытошнило. Из глубины ящика на него смотрело лицо девушки. Ее глаза были широко открыты, в них застыло выражение изумления. Тут была только голова, в небольшой деревянной коробке, аккуратно поставленной в самой глубине ящика. Тесно стягивавшая шею проволока объясняла, почему в ящике почти нет крови. К деревянному ящичку была прикреплена записка: «Закрой крышку, но не запирай на ключ».
      Бассам был, очевидно, из тех людей, которые застраховываются от всех неожиданностей. Любопытно, знает ли Надин, подумал Натан, вероятно, нет. Если бы она знала, Бассам не стал бы прилагать столько трудов только для того, чтобы доказать ему, что проблема решена.
      Несколько минут он не мог оторвать глаз от мертвого лица. Наконец захлопнул дверцу. Его покачивало и подташнивало. Перед тем как выйти на свежий воздух, он прошел через зал в туалет, намочил волосы и вытер их бумажным полотенцем. После этого ему стало немного легче. Едва он вышел на свежий воздух, объявили его рейс. Когда он платил за пачку сигарет, руки у него дрожали.
      Зрелище мертвого лица преследовало его до самой Вены, и он знал, что еще не скоро отделается от этого наваждения. Он видел изувеченные тела на поле сражения, но такое окружение делает жестокости войны как бы более приемлемыми. Но то, что он увидел сегодня, жестоко его потрясло, тем более что он чувствовал свою ответственность за происшедшее.
      И все же надо было вернуться к предстоящей операции. Когда самолет приблизился к пункту своего назначения, он начал обдумывать, как ему поступить с Нечистой Игрой.

ВИЛЛА ОКОЛО ДАМАСКА

24 сентября. 11.00

 
      Держа в руке высокий бокал с прохладительным, Карл Рейнхарт сидел на большом, застланном парчовым покрывалом диване. Он молча ждал, пока слуга уберет все, что оставалось после приема. На большом серебряном подносе стояло около дюжины пустых кофейных чашек и лежало два сладких печенья. Когда слуга забрал последнее, Карл показал ему жестом, что он свободен.
      — Мне нравится в Ахмеде, — сказал он своему компаньону, — то, что он сразу же понимает мои сигналы.
      — Знает ли он немецкий или английский? — с заметным испанским акцентом спросил крепко сбитый человек, сидевший с другого края дивана. Он нагнулся вперед, чтобы взять свой бокал.
      — Насколько я знаю, нет. Но я все же предпочитаю, чтоб он не присутствовал ни при каких разговорах.
      — Откуда ты знаешь, что все это проклятое место не нашпиговано «жучками» и твои гостеприимные хозяева не подслушивают нас в этот самый момент?
      — Один из моих людей каждое утро проверяет это место, и уверяю тебя. что. если ты не принес с собой диктофон, никто не сможет нас услышать. В сущности, мне наплевать, слушают они или нет. Мне нечего скрывать. Я хочу сказать, что они были для меня идеальными хозяевами, с самого первого дня.
      — Приятно слышать.
      — Но меня беспокоят не сирийцы, я знаю, что среди них есть агенты, работающие на Моссад. да и на другие организации. Эти агенты представляют собой серьезную проблему.
      — Но чего ты хочешь от нас? Ты набрал здесь довольно внушительную группу. Кое с кем из них я имел удовольствие работать в семидесятые годы. О других только слышал. Это все очень опытный народ, мой друг. Итак, что же ты затеваешь?
      — Все в свое время, мой друг. Пока я хочу от тебя, чтобы ты помог мне захватить одного офицера Моссад.
      — Ты шутишь?
      — Нет. Почему ты так спрашиваешь?
      — Потому что эти ребята скользки, как угри. Всякий раз, когда мы пытались захватить одного из них, дело кончалось нашим бегством, а то и гибелью.
      — На этот раз все будет иначе. Прежде всего этот человек нужен мне живым. Это не должно выглядеть как попытка его убийства. Наша операция будет проходить в два этапа.
      — Это становится любопытным.
      — Это вполне заслуживает твоего внимания, но тут в подвале у меня есть человек, который должен ответить на некоторые вопросы, прежде чем я смогу сделать далеко идущие выводы. Я подумал, что ты мог бы его расколоть.
      — Пошли, — сказал гость, поправляя свою серебрянную оправу с толстыми линзами.
      Он встал, потянулся и последовал за Карлом, который вышел в холл и стал открывать дверь, похожую на дверь небольшого чулана. Войдя внутрь, он стал спускаться по лестнице, негромко позвав:
      — Карлос, закрой эту дверь за собой,
      — Хорошо, амиго. Есть ли свет в этой крысиной норе?
      — Да, но только надо закрыть дверь.
      Гость и хозяин прошли через низкий проход и оказались перед прочной металлической дверью. Когда Карл отпер замок ключом, она медленно открылась внутрь. Они вошли в небольшую комнатку величиной с обычный лифт.
      — Вот, сказал Карл, вручая Карлосу пару очков ночного видения.
      — Для чего они?
      — В следующей комнате нет света. Это новый технический прием, которым мы пользуемся на допросах вот уже несколько лет. Допрашиваемый теряет всякую ориентировку, и его воображение, соответственно, разыгрывается. Если, например, ты поскребешь металлической пластинкой по стене, он тут же вообразит невесть что. Этот прием действует быстрее и эффективнее, чем все, что мы применяли до сих пор, и позволяет обходиться без многих инструментов.
      — А почему бы не употребить химикалии?
      — У химикалиев есть один недостаток. Чтобы получить желаемый ответ, ты должен задать точный вопрос. А это, как ты наверняка знаешь, не всегда легко. Запугав допрашиваемого, я заставляю его говорить о том, что может нас интересовать. А это самое лучшее. Хочу только тебя предупредить: когда будешь там, не говори ни слова, пока я не попрошу. И все время отвечай мне «да». Ясно?
      — Я сделаю все, как ты хочешь.
      Надев очки ночного видения, они вошли в камеру. Сквозь очки все представлялось им в зеленом свете. Величина комнаты удивила Карлоса. Длиной и шириной она была футов семьдесят, а высотой около пятнадцати.
      В самом центре комнаты, крепко привязанный к креслу, похожему на зубоврачебное, находился допрашиваемый. Даже делая скидку на искажения, вносимые одноцветными очками, по выражению его лица было видно, что он вне себя от страха. Глаза у него были выпучены, и он водил ими во все стороны, пытаясь обнаружить источник шума, который они производили. Однако самой головой, туго прикрученной к креслу специальной системой ремней, он не мог пошевелить.
      — Видишь ли, — сказал Карл, — наш друг очень неплохо питается. — И он показал на мешочек для испражнений. — И он был очень словоохотлив, но я все же не уверен, что он сказал все, что ему известно.
      — Пожалуйста! Пожалуйста! Выпустите меня отсюда, — скрипучим голосом заговорил привязанный к креслу человек.
      — Не надо пере возбуждаться. — Карл подошел к стене и снял с нее большой, похожий на кухонный, нож.
      Итак, мистер Шаби, — сказал он, поднеся тупую сторону лезвия к его щеке, — хотя мне и очень хочется полоснуть тебя разок-другой, я человек честный и всегда держу слово. Как ты помнишь, я обещал, что, если ты мне все расскажешь, я не разрежу тебя по частям, начиная с пальцев ног. Но у меня такое чувство, будто ты не веришь мне. Может, ты думаешь, что я только хочу напугать тебя. Видимо, я должен продемонстрировать тебе, что я отнюдь не шучу.
      Карл повернулся к Карлосу.
      — Когда его привели сюда, я и в самом деле откусил один его палец кусачками. Видимо, это оказалось менее больно, чем он думал.
      Он говорил спокойным деловым голосом, не обращая никакого внимания на мольбы Шаби и его бормотание, как будто он был неодушевленным предметом, а не человеком.
      — Сейчас я держу в руках, — продолжал он, — и я думаю, что ты чувствуешь это щекой, большой хлебный нож. Как ты знаешь, у таких ножей зазубренные края, и поэтому я не отрежу, а отпилю твой палец. Это займет побольше времени, чем в прошлый раз, но это доставит мне и моему другу большее удовольствие, а тебе причи нит гораздо большую боль.
      Пока Карл раскладывал кресло так, чтобы ему удобнее было пилить, Шаби вопил во всю глотку. Пытаясь вырваться, он вертелся всем своим нагим телом, налегал на ремни. Если бы ремни не были обшиты изнутри каким-то мягким материалом, он ободрал бы себе всю кожу.
      — Пожалуйста! Пожалуйста! — умолял он. — Что вы хотите еще знать? Я рассказал вам все, все. Чего вы хотите еще? Я сделаю все, что вы скажете. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
      Карл обошел вокруг.кресла, прислонил заточенное лезвие к животу Шаби, а затем к его пенису и сказал:
      — Я хочу, чтобы ты еще раз описал этого Брэда, и смотри не упусти ни одной подробности.
      Шаби говорил в течение нескольких минут. Он уже описывал Брэда один раз. И теперь опять описал его одежду и походку, даже упомянул, что его излюбленное выражение: «никаких проблем».
      — Я уже говорил, — сказал Карл, — что я человек честный. Я должен обо всем подумать, прежде чем мы решим, что с тобой делать… Пошли, обратился он к Карлосу.
      — Потрясающе, — воскликнул Карлос, когда они поднялись наверх. — Сколько времени он здесь?
      — Около двадцати часов, но он думает, что гораздо дольше. У нас есть там небольшой фонарь, который то светит ярче, то гаснет. Он создает иллюзию дневного света, поэтому допрашиваемый думает, что может сосчитать дни. На самом же деле мы ускоряем смену «дня и ночи», сейчас «день» тянется четыре часа. Сегодня я хочу вывести его оттуда, чтоб он мог создать фоторобот этого Брэда.
      — А кто он?
      — Разведчик Моссад, куратор нашего друга Шаби. Тот, о котором я тебе говорил. Шаби, повидимому, передал этому человеку какую-то информацию, которая может поставить под угрозу меня самого, мою работу и моего осведомителя в Моссад.
      Карл расхохотался.
      —Хотел бы я видеть их лица, когда они получат состряпанную мной информацию…
      Карлос широко раскрыл глаза. Его лицо расплылось в улыбке.
      — У тебя есть свой осведомитель в Моссад?
      — Да. И уже давно. Больше чем десять лет.
      — Иисус Христос. Десять лет, и ты только теперь сообщаешь мне об этом!
      — Я бы и теперь не сообщил, если бы мог этого избежать, но мне требуется твоя помощь. Я хочу, чтобы ты вместе со мной участвовал в операции против Моссад. И поверь мне, таких операций будет еще немало.
      — О чем ты говоришь?
      — Эта операция только начало, Карлоc, постараемся угодить нашим заказчикам. После этого у нас будут окончательно развязаны руки. Видишь ли, у меня есть связи от Пентагона до Бундестага, но мне нужны крупные суммы денег, чтоб поставить работу на широкую ногу. И еще мне нужна база, откуда мы могли бы действовать.
      — Ну что ж, я с тобой. Надеюсь, ты понимаешь, что со временем эта страна перестанет быть для тебя гостеприимным приютом. Она постепенно начинает сбли жаться с американцами, да и куда ей еще податься?
      — Скоро мы переедем в Ливию. Мы сможем вести нашу работу из Европы и даже Соединенных Штатов. Но пока займемся неотложными делами. Я хочу устроить так, чтоб они заподозрили, будто этот Брэд и есть тот самый «крот», за которым они гоняются. В этом случае они не смогут обнаружить моего человека.
      — Каким образом тебе удалось посадить туда своего осведомителя? Я слышал, что Моссад регулярно проверяет всех своих сотрудников на детекторе лжи.
      — И тем не менее, мой друг, у меня есть там свой источник информации.
      Карлос хихикнул.
      — Принесука я вина, — сказал Карл.
      Через несколько мгновений он вернулся с бутылкой охлажденного мозельского. Он подробно объяснил Карлосу, чего именно от него хочет. В данный момент он не может оставить Сирию и сам провести операцию. Но Карлос долгое время был вне игры, и поэтому риск, что его могут узнать, сведен до минимума. К тому же он сделал несколько отличных пластических операций. Карл знал, что может доверять Карлосу, хотя бы потому, что в их положении было много схожего. Оба они были изгоями общественных систем, переставших функционировать.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД

24 сентября. 17.05

 
      Натан стремительно вошел в здание и направился к лифту, все еще пристегивая свой значок. Из-за какого-то не очень значительного уличного происшествия он попал в пробку и на двадцать минут опоздал на свидание с Мусой.
      Он еще никогда не чувствовал себя так неспокойно в этом здании. Вероятно, из-за чувства вины. Заметит ли что-нибудь Муса? Догадается ли, что он чтото скрывает? Почему он надеется, что ему удастся избежать разоблачения? Теперь ему казалось, что он действовал необдуманно, даже глупо. Дойдя до кабинета Мусы, он повернул дверную ручку и открыл дверь.
      — Опаздываешь?
      Муса поднял глаза от газеты, которую читал. Натан стоял на пороге, весь запыхавшийся.
      — Уж не гнался ли ктонибудь за тобой? Что с тобой, черт побери?
      — Ничего. Ровным счетом ничего. Я попал в пробку и боялся, что ты меня не дождешься. Вот и все.
      Натан вошел в кабинет и уселся.
      — Что нового, котик? — сказал Муса с нарочито веселым видом. — Как твое путешествие? Чуточку отдохнул или только и занимался что сексом?
      — Всего понемногу, — сказал Натан как можно более убедительным тоном. Он знал, что отныне в отношениях с Мусой, особенно с Мусой, ему придется проявлять особую осторожность. И он чувствовал, что чтото не так.
      — Итак, чего ты от меня хочешь? — спросил Натан.
      Муса поднял лист бумаги.
      — Мы получили сообщение от Нечистой Игры. А так же и видеопленку, на которой снят его дом.
      — Ничего подозрительного?
      — Я сам просмотрел эту кассету, — сказал Муса. — И не заметил ничего подозрительного. Я бы дал и тебе посмотреть, но вряд ли это имеет какой-нибудь смысл.
      — Что же там видно?
      — Человек возвращается домой, как обычно. Подходит к парадному подъезду. Вокруг никакой особой суетни. Все как обычно. Этот твой агент, кстати, сущий урод. Как ты выезжал с ним из города, когда его вербовал?
      Муса посмеивался, обсасывая эту подробность.
      — Что за шуточки? Ты что, перепил?
      — Ах ты, чертова срань, мать твою! — Муса вскочил на ноги. — Никогда не смей говорить со мной так, а то я оторву тебе яйца.
      — Что с тобой? Перестал понимать юмор?
      С Мусой и в самом деле было что-то не так. «Он что-то от меня утаивает», — подумал Натан. И он отдал бы свою правую руку, чтобы знать, что именно.
      — И что же сообщил Нечистая Игра?
      После нескольких секунд молчания Натан пытался вернуть разговор в прежнее русло, между тем как Муса смотрел на
      него сердитыми глазами.
      Откинувшись в кресле, Муса холодно заговорил:
      — Сейчас мы доберемся до этого. — Помолчав, он закурил сигарету. Своему подчиненному, однако, он не предложил закурить. — Утром ты вылетаешь в Амстердам. В аэропорту Схипхол тебя встретит Майер Алон. Ты его знаешь?
      — Да, конечно. Мы работали вместе в Париже.
      — Хорошо. Он отвезет тебя в Гаагу и высадит у… Тебе приходилось бывать в Гааге?
      — Несколько раз. Не могу сказать, что знаю этот город хорошо, но как-нибудь сориентируюсь. Не такой уж это большой город.
      — Он высадит тебя у торгового центра на Спюи. С этого момента ты будешь действовать сам, потому что знаешь, что он пустое место, когда дело идет о соблюдении правил безопасности. Ты дойдешь до дома, который находится за один квартал от музея Мауритчиус. Тебя уже ждет человек из отдела обеспечения. Как только мы закончим разговор, ты пойдешь к нему и выяснишь всю необходимую информацию о квартире.
      — Никаких проблем.
      — Твой агент прибудет в сирийское посольство в Гааге двадцать шестого числа. Это воскресенье.
      — Разве посольство не закрыто в воскресенье?
      — Я только хочу сказать, что он прибудет в этот день недели и сообщит о своем прибытии по условленным каналам. Какие это каналы? — Муса уставился на Натана. В ожидании его ответа он глубоко затянулся сигаретой.
      — Он должен позвонить в Лондон и сообщить, где его можно найти. Если все будет в порядке, он спросит Брэда. Если есть какие— то проблемы, он спросит Дэнни. Этот номер автоматически подсоединен к нашей тайной сети, поэтому его сообщение может быть передано мне на квартиру. За ним не особенно следят, поэтому он может быть на месте явки через несколько часов, а то и раньше.
      — Ты так думаешь? — вкрадчивым тоном спросил Муса.
      — Что ты хочешь сказать?
      — В своем последнем донесении, — он вручил Натану копию, — он говорит, что не может встретиться с тобой один на один, что ты должен быть с сопровождающим. И лучше всего, если это будет кто— нибудь из посольства, кого он знает. Ты только подумай: он предпочитает, что бы с тобой был военный атташе, и даже называет его по имени.
      — Что это за чертовщина?
      — Не спрашивай меня. Он твой агент, дружок, и по каким-то причинам не доверяет тебе.
      — О чем ты говоришь? С какой стати ему проявлять недоверие?
      — Послушай.
      Муса ткнул пальцем в Натана и повысил голос:
      — Я только знаю, что у твоего агента есть фотографии «крота», подкапывающегося под Моссад. Теперь, когда он держит эти фото в своих грязных лапах, он отказывается встретиться со своим связным один на один, требует, чтобы присутствовал еще кто-нибудь. Вот теперь и скажи мне, что происходит? — Прежде чем Натан успел ответить, он сделал театральный жест рукой. — Впрочем, не волнуйся. Я сейчас предскажу тебе, что должно случиться, и, если у тебя есть голова на плечах, сделай так, чтобы все шло по моему плану.
      Натан резко встал и направился к двери. Муса замолчал и разгневанно смотрел ему вслед. Когда он взялся за дверную ручку, Муса крикнул ему:
      — Куда ты, мудак? Я еще не кончил разговор с тобой.
      — А я уже кончил. У меня нет ни малейшего желания копаться в дерьме. Есть дела поважнее.
      — Немедленно вернись и послушай, что я тебе скажу, или…
      — Или ты отрежешь мне яйца? Пошел ты знаешь куда! Если тебе нужны мои яйца, приходи за ними. Но смотри, как бы это не вышло тебе боком. Я поговорю с Амосом, пусть он знает обо всей этой чертовой истории. Как старший по операции, он пошлет за фотографиями когонибудь другого.
      — Да ты просто рехнулся. Что это докажет?
      — Таким образом эти фото, на которых, как ты намекаешь, заснят я, не попадут мне в руки. Я прав?
      Натан открыл дверь и ступил на порог, когда Муса догнал его и схватил за руку.
      — Не смей уходить, когда я разговариваю с тобой, мистер. Если тебе не нравится то, что я говорю, докажи, что я неправ. Но никогда, никогда не смей уходить.
      Захлопнув дверь, Муса вернулся в свое кресло. Натан закурил сигарету.
      — Хорошо, — Натан стоял подле двери, спиной к стене. — Какого же дьявола ты от меня хочешь?
      — Я хочу, чтобы ты делал свою работу без дамских истерик. Существуют реальные проблемы, и я хочу, чтобы ты их решил. Можешь ли ты это сделать?
      — Это что, задача на смекалку? — Натан был в бешенстве. — Вот уже много лет, как я делаю всякую грязную работу для Моссад, получил из-за этого пинок под зад от жены, каждый день ставлю на карту свою жизнь, и ты недвусмысленно намекаешь мне, что это я проклятый «крот». И у тебя хватает еще наглости спрашивать, смогу ли я сделать свое дело? — Натан подошел ближе к Мусе и ткнул на него сигаретой. — Если ты думаешь, что этот вонючий «крот» я, пристрели меня. Если ты в этом не уверен, сперва хорошенько подумай. Но до тех пор я буду делать свою работу сам, без подталкивания.
      — Ты проработал здесь столько времени, Натан, а так и не понял, как делаются у нас дела. Ты разведчик и будешь делать то, что тебе говорят, или же ты станешь нашим общим врагом. А так как ты уже давно в наших рядах, ты станешь для нас самым опасным врагом. Что до меня, то я не верю, чтоб ты был «кротом», но мое мнение не может противостоять прямым доказательствам, поэтому я могу только проявить двойную осторожность. Если ты не «крот», а я предполагаю, что ты не «крот», это означает, что кто-то хочет подставить тебя. Если ты «крот», я бы не дал за твою жизнь и медной монетки. Что бы, скажи, ты сам делал на моем месте?
      — А как насчет детектора лжи?
      — С этой хреновиной что-то не в порядке. Если бы она работала нормально, знает Бог, мы бы уже давно отыскали «крота». Мы все часто проходим этот тест. Ты понимаешь, к чему я клоню? Сделаешь ли ты все, как я спланировал? Пора прекратить этот спор.
      — Да, что я должен сделать, скажи прямо. У меня много других дел.
      — Нет у тебя других дел. — Муса сделал короткую паузу. — Я объявил, что Нечистая Игра опасный агент и…
      — Что, что ты сделал?
      — Натан, этот человек хочет встретиться с военным атташе. Это означает, по моему мнению, что он замышляет что-то непредвиденное. Поэтому надо принять необходимые меры предосторожности. Конечно, нам придется придумать какую-нибудь легенду для атташе, чтобы он не понял, что происходит.
      — Почему бы не подобрать кого-нибудь похожего на атташе?
      — Я уже думал об этом, но, возможно, Нечистая Игра лично его знает. Ведь твой друг служил дипломатом.
      — Но если мы перехватим его по дороге, на что нам нужен атташе? Он будет в наших руках и только потом увидит того, кого хотел. А мы заберем у него фото и выясним, что под этим кроется.
      — А что, если он ведет с нами хитрую игру? — спросил Муса. — Допустим, что он придет без фото и скажет, что отдаст их лишь после того, как увидит атташе. Я бы не хотел, чтобы мы плюхнулись в лужу.
      — Какие проблемы? — сказал Натан. — Мы сделаем все по-твоему. Это все?
      — Да. Группа прикрытия встретится с тобой на квартире, и вы подробно обсудите весь план. Все должно идти как швейцарские часы.
      — Никаких проблем. Кстати, — Натан отвернулся от Мусы, который закуривал сигарету. — Как там группа «Кидон» в Афинах? Ты ничего мне не сказал. Или ты боишься сообщить такую информацию «кроту»?
      — Не пудри мне мозги, — сказал Муса с натянутой улыбкой. — Все хорошо. Они готовятся к какойто операции, но приступят к ней не раньше чем через неделю. Племянница Лиса, кажется, прибыла вчера. — Он сделал паузу. — Да. Она прибыла из Бейрута, чтобы осуществлять связь между частями группы. Я велел Амиру передать ее ребятам, чтобы они тщательно за ней следили, может, она. выведет на какую-нибудь крупную фигуру. Но пока нет ничего нового. Через день-другой они, наверное, начнут ее трахать, все подряд.
      Натан невольно изменился в лице. Но Муса истолковал его мысли по-своему.
      — Нет, нет, мы не собираемся мешать им делать нашу работу, Натан. — Он старался, чтобы его голос звучал не так резко. — Ты знаешь, это не мое личное отношение.
      — Да уж, конечно, — отпарировал Натан. Он сильно устал от напряжения и не хотел осложнять дело неповиновением. Хотел лишь одного: как можно быстрее уйти из этого здания.
      Встретившись с человеком из отдела обеспечения, направился в академию на другом конце двора, где просмотровая комната. Он хотел посмотреть порученную из Дамаска кассету. События начинали разворачиваться. Во всяком случае, Натан теперь знал, что Надин благополучно прибыла в Афины и была принята за ту, за кого себя выдавала, даже, группой «Кидон», которая вела за ней наблюдение. Через день другой Гамиль должен придететь в Париж. Натан был рад, что просмотровая оказалась пустой.
      Он вставил кассету в специальную щель в стене, взял в руки пульт дистанционного управления и нажал кнопку воспроизведения. Над большим экраном, под знаком «степень секретности», вспыхнул красный огонек. Натан нажал на другую кнопку, входная дверь тут же закрылась на замок, и над ней зажглась красная лампочка. Этот просмотр будет проходить под грифом «совершенно секретно», до тех пор, пока Натан не нажмет на соответствующую кнопку, вход в комнату воспрещен.
      Натан уже слышал описание дома, где жил Шаби, и без труда его узнал. Что и говорить, подумал он, они поставили джип очень удачно. Прохожие шли мимо видеокамеры. Некоторые останавливались, чтобы взглянуть на джип, в объектив камеры. Насколько Натан мог видеть, за домом не велось активного наблюдения. Обычно за долгий период можно бывает заметить хоть чтонибудь интересное, но тут не было решительно ничего.
      Натан нажал на клавишу быстрой перемотки и дождался того момента, когда подъехал Шаби и вышел из машины. Он явно торопился, может быть, хотел быстрее провести сеанс радиосвязи. Он всегда жаловался на необходимость поддерживать радиосвязь. До смерти боялся, что его застукают на месте преступления.
      После того как он нырнул в подъезд, мимо прошел высокий стройный человек, очевидно, европеец. Он был в белом костюме. На какуюто долю секунды что то в нем насторожило Натана. Хотя он прошел мимо джипа, Натан почему-то был уверен, что он остановился посмотреть на дом. Но этого не было на видеопленке.
      Натан несколько раз прокручивал это место. Но теперь он был не так уверен, что его подозрение обоснованно. Почему он решил, что этот человек остановился?
      После целого часа внимательного проглядывания этого куска он отметил электронным корректором небольшую часть экрана и увеличил ее через компьютер. На пленке был изображен край хромированного багажника, прикрепленного к крыше машины, стоящей перед джипом со скрытой видеокамерой.
      Когда Натан растянул эту деталь на весь экран, картина получилась довольно смутная, но он все же увидел, что человек в белом костюме оглянулся на дом, стоя как раз перед машиной ООН.
      Натан снял трубку внутреннего телефона. Гудки длились добрую пару минут, прежде чем чей-то голос ответил:
      — Да?
      — Вы оператор, управляющий всем этим оборудованием?
      — Нет, я его помощник. Сегодня мое дежурство. Кто говорит?
      — Натан Стоун. Я нахожусь в просмотровой и нуждаюсь в техническом содействии. Не могли бы вы подняться сюда?
      — Я буду у вас через несколько секунд.
      — Допуск у вас есть?
      — Да. Ко всем материалам. Ведь нам приходится проводить их предварительную обработку.
      Натан сидел в большом красном виниловом кресле, постукивая сигаретой по пепельнице, которую держал в руке. Все двадцать кресел в этой маленькой просмотровой были сняты со старого пассажирского самолета. Где их раздобыла Моссад, он не знал, но все любили эту комнатку.
      Когда постучал помощник оператора, Натан открыл дверь.
      — Чем я могу вам помочь? — спросил техник, веселый двадцатипятилетний парень.
      Натан объяснил, что хочет видеть увеличенную часть экрана на отдельном мониторе одновременно с изображением на большом экране.
      — Какие трудности? — ответил молодой человек. — Мы откроем окно на большом экране, где вы сможете видеть увеличенный кусок изображения. Если это окно будет что— нибудь загораживать, мы сможем подвинуть его в сторону. Инструкторы часто пользуются этим приемом для составления учебных программ и совершенствования телефильмов.
      И он засмеялся.
      Что? — Натан слушал его краем уха. — Сделайте же то, о чем я вас просил. Только поскорее.
      Он говорил нетерпеливо, даже с раздражением.
      — Хорошо, хорошо, не злитесь.
      Техник открыл панель в стене, вытащил клавиатуру и нажал на несколько клавиш. Затем передал клавиатуру Натану.
      — Вы можете делать все, что хотите. Все, о чем вы просили, уже на экране.
      — А если мне понадобится сделать отпечаток?
      — Обведите рамкой тот кусок изображения, который вам нужен, и нажмите клавишу с надписью «отпечаток». Отпечаток вы получите из этой щели.
      Он показал на небольшой поднос, приделанный перпендикулярно к стене.
      — Спасибо. Извините, что я был с вами резок.
      Молодой человек улыбнулся и. обменявшись рукопожатием с Натаном, быстро ушел.
      Овладев новой технологией. Натан смог совершенно точно установить, что человек в белом костюме оглянулся на дом. Может, за домом и не велось наблюдения, но кто-то проявлял несомненный интерес к Шаби. Первым побуждением Натана было позвать Мусу. Но в его уме сложилась такая же ясная, как на экране, картина, где не хватало лишь нескольких частей, и каким-то прозрением он вдруг понял, что Муса не окажет ему никакой помощи, лишь может создать дополнительные проблемы.
      Натан остановил пленку и сделал отпечаток европейца в белом костюме в тот момент, когда он приближался к джипу. Увиденное рождало новые, более трудные вопросы. Не западня ли эта встреча с Шаби? А если западня, то кем она подстроена?

СХИПХОЛСКИЙ АЭРОПОРТ, АМСТЕРДАМ

25 сентября. 12.00

 
      Натан вышел из Схипхолского аэропорта с небольшим чемоданчиком и сумкой для одежды. Майер ждал его за выходом.
      «Этот чертов разъебай всегда все делает не так», — мысленно выматерился Натан. Он только что сошел с самолета, вполне вероятно, за ним следят или кто-то может его узнать и вот на тебе, Майер тут как тут, ни дать ни взять утка на яйцах, того и гляди, засветится. Но Натан знал, что сердиться на Майера бесполезно. Этот разъебай все равно ничего не поймет. Он работает разведчиком только потому, что его отец старый сотрудник Моссад, некогда возглавлял Масаду. Никто не хочет с ним связываться, поэтому ничто не угрожает его благополучию.
      — Привет, Натан. Как дела?
      Майер двинулся по направлению к нему, вытянув вперед обе руки. Хорошо хоть, одет вполне прилично, а волосы аккуратно причесаны. Ничего похожего на то, как он выглядел в Израиле.
      Подавляя желание выматериться, Натан сказал:
      — Нам надо поскорее отсюда убраться. Слишком много народу. Где твоя машина?
      Майер показал на восточную дверь, где был припаркован его белый «эскорт». Уложив в багажник вещи Натана, он открыл изнутри переднюю дверцу.
      — А это еще что такое? — спросил Натан, показывая на табличку с дипломатической лицензией.
      — А что?
      — Ты приехал на дипломатической машине?
      Натан был сильно огорошен. Даже для такого разъебая, как Майер, это уже слишком.
      — У тебя что, крыша поехала? Где твоя оперативная машина?
      — Сегодня утром она чтото барахлила, вот мне и пришлось взять посольскую машину. А что тут такого?
      — Ничего. Где мои бумаги?
      — Какие бумаги?
      — Те, что тебе прислали по дипломатической почте из штаб-квартиры.
      — А, эти? На явочной квартире.
      Майер говорил теперь тихим шепотом.
      — Значит, ты ездил на этой машине на явочную квартиру?
      — Я был там всего несколько минут.
      — Майер, послушай меня. Если ты поставишь дипломатическую машину возле явочной квартиры, она сразу же рассекретится. Понимаешь? — Натан не ожидал ответа. — Не знаешь, прибыла ли вся группа?
      — Нет, она должна прибыть только вечером.
      — Хорошо. Тогда поезжай на квартиру и забери бумаги, затем отправляйся в отель «Пульман», зарегистрируйся под своим собственным именем и жди моего звонка. Я скажу тебе, что делать дальше, но пока я не позвоню, пожалуйста, ничего не предпринимай. Ясно? — Натан говорил почти умоляющим тоном. — И смотри не возвращайся в посольство.
      — А как насчет машины? Сменить ли ее, прежде чем я поеду на квартиру?
      — Не трудись. Слишком поздно.
      — А как насчет группы? Я должен был привезти их всех сюда.
      — Поезжай и сделай то, что я тебе сказал. Об остальном позабочусь я сам. А теперь, пожалуйста, открой багажник, чтобы я мог взять свои вещи.
      Поймав такси, Натан направился в центр Амстердама, откуда он позвонил Мусе и доложил ему о создавшейся обстановке. Муса пришел в полное бешенство, раза четыре за время их разговора угрожал лично пристрелить Майера, сделав таким образом одолжение его отцу, которого он искренне уважал.
      — Когда доберешься до Гааги, позвони, — сказал он Натану, — и я дам тебе новый адрес. А когда группа доложит о своем прибытии, я направлю их по тому же адресу.
      Натан уже привык к тому, что приходится перестраиваться на ходу. Его короткая поездка в Бейрут и ее предстоящие последствия напомнили ему о том, как удобно быть деталью хорошо смазанной машины. Если только эта машина работает исправно.
      Поездка до Гааги заняла всего полчаса. С вокзала Натан позвонил Мусе и выяснил у него адрес новой явочной квартиры.
      Это был довольно элегантный особнячок около канала, напротив чудесного парка Цуйдер в этом прекраснейшем из голландских городов. Дверь была отперта для Натана, и, входя в старый особняк, он услышал запах свежезаваренного кофе. Идя по запаху, он вошел в большую, отделанную деревянными панелями кухню, где над буфетной стойкой висели медные и латунные тазы и кастрюли. Весь дом был обставлен с большим вкусом, и, зная вкус людей, которые занимаются подобным делом в Моссад, Натан подумал, что они усовершенствовали его, обставляя такие вот дома.
      Он налил себе чашку кофе, рассматривая визитные карточки, разложенные возле кофейника. На них значились номера телефонов в Гааге, переиначенные в международные, на тот случай, если попадут в руки нежеланных гостей. Здесь был и номер телефонной передаточной станции, по которой Натан мог позвонить в Израиль и любую другую страну в мире, так, что его невозможно было подслушать или хотя бы определить его номер.
      Основной принцип пребывания на явочной квартире, Натан знал это наизусть, состоял в том, чтобы ничего не трогать и не делать ничего, что могло бы привлечь чье-либо внимание.
      Затем Натан отнес свой багаж наверх. С одной стороны лестничной площадки была большая спальня, с другой стороны столь же большая жилая комната с красивыми застекленными дверьми, которые даже через тонкие занавески пропускали много света.
      Что и говорить, приятное место, подумал Натан. Правда, пробудет он здесь совсем недолго. К тому же скоро один за другим начнет прибывать его группа.
      Пока все было как будто бы благополучно, но отсутствие прямой связи порождало некоторый элемент не уверенности. Что, если террористы обнаружили, что за ними следят, и переменили свое местонахождение? Было так много всяческих «если». И худшее заключалось в том, что, не зная ситуации в целом, он должен заниматься самыми неотложными делами.
      Натан закурил сигарету и плеснул себе в стакан голландского джина. Сел на роскошный диван и положил ноги на кофейный столик, наблюдая за гуляющими в парке людьми. Из задумчивости его вывел скрип открываемой парадной двери. Он сразу же вскочил на ноги и вышел на лестничную площадку.
      — Кто там? — позвал он.
      — Мистер Трахман, кто же еще?
      Видеть Дова было для Натана все равно что глотнуть свежего воздуха: он настоящий профессионал, очень мало интересующийся политиканством. Но против системы он, конечно, никогда бы не пошел.
      — Ужасно рад видеть тебя, сукин сын, — сказал Натан. — А где весь остальной народ?
      — Ты что, забыл правила? На явочную квартиру никогда не приходят все вместе.
      Дов, улыбаясь, поднимался по лестнице. В выцветших джинсах и полосатой тенниске у него был вид туриста, объехавшего всю Европу на попутках. Светлые волосы аккуратно зачесаны набок, на одном плече болтается черная сумка.
      — Мне нравится твой маскарад, — сказал Натан.
      Какой маскарад? — Дов оглянулся. — Ты когда нибудь видел меня в другой одежде?
      Натан посмеивался, входя вместе с ним в жилую комнату.
      — Кто еще с тобой? — спросил он.
      — Моя старая команда, ты их всех знаешь. Только один новый человек, ты еще его увидишь парень что надо.
      — Откуда вы прикатили?
      — Мы были в Брюсселе, по ротации. Ты знаешь, вся деятельность свернута, мы действуем чуть ли не одни.
      Дов что-то искал глазами.
      — Где твой пистолет? — спросил он.
      — Какой пистолет?
      — Который находился в доме. Что с тобой, Натан, ты все забываешь. Теперь, когда я здесь, он должен быть у меня. Ты же знаешь правила.
      — Пистолет? Да он, наверно, лежит за панелью над печью, где его и оставили. Ты знаешь, я никогда не беру его с собой. На кой хер он мне нужен? Отстреливаться от полиции?
      — Ты просто идиот. Только предположи, что пришел бы не я, а палестинец, который решил бы захватить офицера израильской разведки.
      — Я внимательно посмотрел: за мной не было никакого хвоста. Так что перестань зудеть.
      — Я тебе уже тысячу раз говорил. Не ты, так кто нибудь другой мог засветить эту квартиру. Может, какой-нибудь посольский губошлеп. С этого момента дом может быть под наблюдением. Если ты еще когда-нибудь не возьмешь пистолета, когда придешь на явочную квартиру, я донесу кому надо о твоей халатности. Но предварительно как следует отдубасю тебя. Честное слово, Натан, разделаю как Бог черепаху!
      Дов вынул карту города, похожую на ту, что Натан купил на вокзале. Затем он подошел к окнам и задернул тяжелые драпировки, оставив лишь небольшое пространство между ними. Затем включил большую люстру, достал хромированный фонарь и небольшой пластмассовый диск из своей сумки.
      — А теперь за дело, — сказал он, накладывая диск на стекло фонаря.
      Когда он направил, сноп света на карту, она вся засветилась какими-то пометками.
      — Это что еще за херовина?
      — Мы только что получили эту карту из технического отдела. Это новая система, благодаря которой мы можем почти открыто пользоваться оперативной картой. У меня здесь отмечено все необходимое для проведения операции, включая несколько безопасных маршрутов. — Он показал на маленький зигзаг около музея Панорамы. — Я думаю, это подходящее место для нашей работы. В течение пятнадцати минут я могу удостовериться, что у нашего агента нет хвоста. И после того, как ты получишь пакет, мы можем скрыться в нескольких направлениях. Ведь ты должен получить у него пакет?
      — Да, он должен принести пакет, но может прийти и без него. Тогда, возможно, придется обеспечить доставку пакета. Мы должны провести эту операцию с величайшей осторожностью.
      — Терпеть не могу, когда приходится получать пакет, тем более если агент должен будет куда-то за ним отправиться.
      Дов покачал головой, затем добавил:
      — Ну ладно. Если что-нибудь будет не так, мы можем продлить наш маршрут до этого места. — Он показал на второй
      зигзаг на карте. — Честно сказать, я не думаю, что это понадобится, но поскольку в операции принимает участие этот мудак из посольства, необходимо, чтобы все у нас было в полном ажуре.
      — А как насчет местных ребят? — спросил Натан, имея в виду местную полицию и службу безопасности.
      — О них можно не беспокоиться. — Дов опять покачал головой. — Если мы наткнемся на кого-нибудь из них, у меня есть тут знакомые, которые учились у нас на курсах при академии. К тому же у нас есть человек, который, в случае какойнибудь неожиданности, тут же позвонит начальнику их секретной службы.
      Натан, все это внимательно слушавший, вдруг вскочил и схватился за телефонный аппарат.
      — В чем дело? — удивленно спросил Дов.
      — Совсем забыл о Майере. Я велел ему ждать меня в отеле «Пульман» в Амстердаме. Я должен был ему позвонить и сообщить свои распоряжения, но забыл.
      — Проклятый осел! Я бы и сам о нем позабыл.
      Натан позвонил Мусе и передал ему всю информацию о Майере. Муса был явно доволен, узнав, что Майер сидит в отеле, ожидая звонка.
      — Слава Богу, наконец-то мы можем не опасаться, что он поднесет нам какой-нибудь очередной фокус. Пусть там и сидит, ладно?
      — Он теперь твой, — ответил Натан. — Что до меня, то он может сидеть там до окончания своего срока пребывания в Европе.
      К восьми часам вечера вся группа собралась в особняке. Они внимательно просматривали карты, чтобы лишний раз удостовериться, что все в порядке и что каждый знает свое место. Местный торговец-еврей одолжил им несколько автомобилей, так что им не пришлось обращаться в прокат, а это было совсем неплохо. В половине десятого они пообедали, но продолжали обсуждать операцию, сидя за большим кухонным столом, где они ели. К одиннадцати часам все было тщательно проверено и выверено, и они разошлись по разным комнатам, чтобы немного вздремнуть.

ГААГА

26 сентября. 7.00

 
      Шум, который подняли члены группы, готовя завтрак, разбудил Натана. Смешанный запах кофе и жарящихся яиц с беконом вызвал у него легкое чувство тошноты.Жилы на его висках пульсировали сказывался результат большого количества выпитого голландского джина. Но без солидной порции спиртного он бы не уснул.
      Приняв душ и побрившись, он надел джинсы и спортивную рубашку и направился в кухню. Там его приветствовали большой чашкой кофе, а затем большой тарелкой с яичницей. Он почувствовал себя лучше.
      — В Стране Селедки, — сказал высокий темноволосый парень лет около тридцати, с северо-африканским акцентом, — они набивают холодильники едой, как в Соединенных Штатах. Мог бы кто-нибудь мне сказать, для чего?
      — Перестань брюзжать, — сказала рыжая женщина, которая заваривала еще кофе. — По тебе, все не так. Тебе надо было бы прихватить с собой мать, чтобы она готовила специально для тебя.
      — Оставь мою мать в покое. Хотя, если подумать, это не такая уж плохая мысль. Как ты считаешь, Дов? Вот было бы хорошо, если бы моя мать готовила для нас.
      Он ухмыльнулся, кладя побольше сахара в кофе.
      — Что-нибудь изменилось за ночь? — спросил Натан у Дова.
      — Я ничего не знаю. Во всяком случае, поддерживать связь это твое дело. Мы только выполняем приказы.
      — Верно, — саркастически сказал Натан и с нарочитой торопливостью взялся за телефон.
      Муса откликнулся почти сразу же.
      — Ну что? — спросил он.
      — Я хочу знать, нет ли каких-нибудь новых сведений.
      — Пока нет. Но я хочу, чтобы, как только ты получишь фото, ты сразу вез их сюда. Без малейшего промедления.
      — А как насчет вознаграждения этому человеку?
      — Связной из посольства привезет тебе атташекейс. Там может оказаться больше того, что запросит Нечистая Игра, но ты заплати ему, не торгуясь. Только возьми с него расписку.
      — Я вижу, ты сегодня расщедрился. Когда прибудет связной?
      — Он уже должен был бы приехать. Может, он поехал более длинным путем или еще что.
      Кто-то позвонил в дверь. Натан повернулся к Дову и сказал:
      — Поди возьми, что он там принес.
      Затем он сказал в трубку, обращаясь к Мусе:
      — Наверно, это он. Минутку. — Посмотрев вниз, в холл, он увидел человека с атташекейсом. — Это он. Хорошо, я буду ждать твоего звонка.
      — Позвоню позднее.
      И Муса повесил трубку.
      Дов вручил Натану кейс, глядя на него с таким видом, словно ожидал какогото объяснения.
      — Это вознаграждение для агента, если он принесет то, что должен принести, — объяснил Натан.
      — Понятно. А какого хрена нам тоже не платят вознаграждения? — спросил Дов.
      Все дружно захохотали.
      — Иди работать к сирийцам, и ты тоже будешь получать вознаграждение, — сказал Натан.
      Он отнес кейс в свою комнату и запер дверь. Кейс был набит долларами США на сумму примерно в триста пятьдесят тысяч плюс минус несколько тысяч. Что бы ни случилось, он должен сохранить эти деньги.
      Он переложил деньги в свою маленькую сумку и набил кейс книгами в мягкой обложке, которые стояли на полке над его кроватью. Затем он заклеил пятидесятидолларовыми бумажками лист плотной бумаги: все необходимые принадлежности он всегда носил с собой. Бумагу с наклеенными на нее долларами он постлал на книги. При беглом взгляде впечатление было такое, будто кейс наполнен деньгами. Если все пройдет нормально, а Натан ожидал худшего, он отдаст Нечистой Игре его деньги. В противном случае он найдет им куда лучшее применение.
      Телефон зазвонил поздно, около половины шестого.
      Все глаза разом обратились на Натана, который играл в триктрак с рыжей женщиной. Дов протянул ему трубку.
      В комнате царило почти осязаемое напряжение.
      — Да…
      — Малыш?
      — Да.
      Голос на другом конце провода был искажен, но Натан знал, что звонит не Муса. Скорее всего это был Марк, звонивший из центра тайных коммуникаций. Но поскольку говоривший назвал его кодовое имя и звонил по этому телефону, тревожиться не было оснований.
      — Только что звонил ваш друг. Его можно будет застать в пять восемь два восемь один девять. Повторяю: пять восемь два восемь один семь. Вы меня поняли?
      — Да, спасибо. Когда он позвонил?
      — Около десяти минут назад. Я сказал ему, что вы вышли, но вернетесь в десять и сразу же ему позвоните.
      — Хорошо, о дальнейшем мы сами позаботимся.
      И разговор оборвался.
      Марк дал Натану два различных номера: первый был закодированным номером, второй, несколько измененный, был ключом к коду. Натан быстро расшифровал номер, затем повернулся к Дову.
      — Я позвоню ему через пять минут. И скажу, что позвоню еще раз через… Скажем, через полчаса. Сколько времени тебе надо?
      — Скажи, через сорок пять минут, — сказал Дов.
      Натан набрал номер.
      — Отель «Бель эр». Добрый день.
      — Могу я поговорить с мистером Шаби?
      — Одну секунду.
      Через несколько мгновений послышались гудки, затем щелчок, и Шаби ответил.
      — Привет.
      — Как ты там? — приветствовал его Натан.
      Шаби сразу узнал его голос.
      — Привет, Брэд. Как дела?
      Хотя Шаби и назвал имя Брэд, означавшее, что все в порядке, в его голосе чувствовалось легкое колебание, которое сразу же насторожило Натана. Но у него не было другого выхода, кроме как продолжать игру.
      — Спасибо, мой друг, — ответил Натан. — У меня все хорошо, а как у тебя?
      — Иншаллах ( слава Богу), и у меня все хорошо.
      — Прежде чем мы окончательно договоримся, мой друг, я должен уточнить коекакие детали. С твоего разрешения я позвоню тебе через час. Оставайся там, где ты находишься, ладно?
      — Ладно, ладно, йа ахи (мой брат). Но ты обязательно придешь с другим человеком, да?
      — Да, он будет со мной.
      — Я буду ждать твоего звонка!
      — Скоро увидимся.
      Натан повесил трубку. Затем спросил у Дова:
      — У тебя есть его фото?
      — Да, и мы возьмем его под наблюдение, как только он выйдет из гостиницы. Поезжайте, вы все, — обратился Дов к своим ребятам. — Ты, — велел он одному из них, — отправляйся к отелю «Бель эр» и подожди, пока он выйдет. Мы должны знать, нет ли за ним хвоста. Ты знаешь, что делать.
      Молодой парень, которому он отдал это распоряжение, ушел, не говоря ни слова, за ним, с интервалами в несколько минут, последовали и другие. Через пятнадцать минут в особняке остались лишь Натан и Дов.
      Примерно через полчаса тот, что ушел первым, доложил, что находится на назначенной ему позиции. Второй звонок известил о том, что один из группы занял место в ресторане, остальные расположились снаружи.
      — Ну что ж, — сказал Дов, вешая трубку. — Ты можешь позвонить своему человеку, пусть выходит.
      — А где же военный атташе?
      — Он будет ждать нас на пути к месту встречи, — сказал Дов. — Не беспокойся, все уже улажено. Ты только принеси вознаграждение, а я займусь всем остальным.
      Натан побежал наверх и вернулся оттуда с кейсом, который он слегка приоткрыл, чтобы Дов мог видеть его содержимое.
      — Ни хера себе! — воскликнул тот. — Если бы мы могли заработать столько денег честным путем!
      — Держи карман шире, — сказал Натан. — Пора позвонить.
      Узнав, что встреча состоится не в гостинице, Шаби был явно обеспокоен.
      — Послушай, — сказал он. — Что происходит? Так мы встречаемся или нет?
      — Да, да, конечно, встречаемся, — успокоил его Натан. — Мы встречаемся в ресторане на улице Хогеваль, на углу Зеестрат. Это небольшое заведение, но ты легко туда доберешься. Возьми такси.
      — Что происходит? Почему мы не встречаемся, как обычно, в гостинице? Что-нибудь не так?
      Голос Шаби звучал все более возбужденно.
      — Что с тобой, Шаби? Ты что, напустил в штаны от страха? — Натан сменил добрый тон на жесткий. — Что за истерика? Я сказал тебе, что мы встречаемся в ресторане. Какие тут могут быть проблемы? Или ты чего-то недоговариваешь?
      Это был подходящий случай предостеречь Дова, не вызывая у него никаких подозрений. Положив ладонь на микрофон, он сказал:
      — Мне все это не нравится. Здесь какой-то подвох.
      Затем он вновь заговорил с Шаби:
      — Ты же знаешь, что я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Но если ты что-то от меня утаиваешь, я не могу отвечать за последствия.
      Дов забеспокоился, он как-то странно поглядел на Натана и показал ему жестом, чтобы он прекратил этот разговор и они могли обсудить создавшееся положение.
      Но Натан отмахнулся от него.
      — У тебя есть бумага и ручка? — спросил он у Шаби.
      — Да.
      — Запиши название ресторана. — Натан медленно, по слогам, повторил название ресторана. — Ну что, ты готов выехать?
      — Да, выезжаю.
      — До скорой встречи.
      — До скорой встречи, — отозвался Шаби, вешая трубку.
      — Что-то неладно, — подытожил Натан с озабоченным видом.
      — Что ты хочешь сказать? Ведь если что-нибудь не так, он мог предупредить тебя кодовым словом.. Это же элементарно.
      — Дов… — Тревога Натана не стихала. — Если бы дело было только в этом чертовом кодовом слове.
      — Но у тебя нет другого выхода, кроме как встретиться с этим человеком и лично выяснить, в чем дело. Во всяком случае, ты можешь быть уверен, что за ним нет хвоста.
      — Есть еще один вариант, — отпарировал Натан.
      — Да? И какой же?
      — Отменить весь этот цирк. Здесь скрывается какой-то подвох. Так и я поступлю. Послушай, отзови свою группу. Я позвоню в ресторан…
      Увидев, что Дов не двигается с места, он спросил:
      — В чем дело, черт побери?
      — А в том, что твой вариант не пройдет. Муса сказал, что встреча должна состояться во что бы то ни стало, так что тут не о чем спорить. Ехать нам не так близко, пора отправляться.
      — Что значит: «Муса сказал»? Руковожу операцией я,
      и я один могу ее отменить. И мы ее отменим. С этими словами Натан протянул руку к трубке.
      — У меня другой приказ, — сказал Дов. — И этот приказ, ввиду его необычного характера, у меня с собой в письменном виде. Подписан он Мусой, царем вселенной, и скреплен печатью самого Господа. Муса предупредил меня, что ты, возможно, захочешь отменить операцию. Поэтому прекратим этот спор, и поехали.
      Натану не оставалось ничего другого, кроме как поехать. Теперь ему было совершенно ясно, что Муса считает его «кротом», ибо он даже предвидел его желание отменить операцию. Натан подозревал это с самого начала, когда группа прикрытия еще толькотолько собиралась, но теперь он ясно осознал, что Муса был готов пожертовать всем и вся, лишь бы получить фотографии, которые находились у Шаби.
      Дов поставил свой белый «ауди» у телефонной будки, быстро вышел и стал звонить. Машина стояла так близко к будке, что Натан слышал все, что он говорил. Как он понял, Шаби уже оставил гостиницу. Он был один и сел на такси, как ему и сказал Натан. Ничего подозрительного после его отъезда не произошло, никто не ринулся за ним в погоню, никому не сигнализировал.
      Один из членов группы поехал за атташе. Он должен был встретиться с Довом и Натаном в назначенном месте. Там Натан должен был пересесть в машину, где был атташе.
      Через несколько минут последовал звонок в телефонную будку. Другой член группы, который преследовал Шаби, доложил, что хвоста нет, И такси настоящее, не подставное.
      — Я вымыл свою машину, — доложил он Дову, — она так и сверкает.
      — Так. А теперь ты поедешь в то самое место, о котором ты мне говорил? — спросил Дов.
      Удовлетворенный ответом, он сказал:
      — Увидимся позднее.
      Он повернулся к Натану:
      — Приготовься позвонить своему человеку. Через пять минут все мои люди будут на местах.
      — А как насчет ресторана, где он сейчас находится?
      — Еще до того, как ты дал Шаби его адрес, там уже сидел один из моих людей. Так что с этой стороны не может быть никаких подвохов. И мы знаем, что за Шаби нет хвоста.
      Шаби сидел в ресторане, ожидая Натана. Он не имел никакого понятия, что какой-то неряшливо одетый парень, сидящий у телефона, внимательно за ним наблюдает. Зато он с подозрением смотрел на парочку туристов, вошедших следом за ним.
      — Хорошо, — сказал Натан Дову. — А теперь позвони Шаби и вели ему переехать в другое место.
      Дов и его группа были убеждены, что за Шаби нет никакого хвоста. Но Натан был уверен, что за ними все время наблюдают. Как они это делают? Это возможно только при условии, что Шаби сотрудничает с их врагами и имеет при себе радиопередатчик. По его спине пробежали мурашки. Конечно же, у него с собой передатчик.
      Хотя Натан и был в этом совершенно уверен, он понимал, что бесполезно вступать в спор с Довом, который действовал как запрограммированный автомат. Ничто не может заставить его переменить план, скрепленный, как он выразился, печатью самого Господа.
      Натан позвонил в ресторан из ближайшего телефона.После нескольких гудков ответил сипловатый голос.
      — Вы говорите поанглийски? — спросил Натан, хотя и знал, каков будет ответ, ибо они уже проверили это.
      — Да, да. Чем могу быть полезен?
      — Я должен был встретиться у вас с одним джентльменом, но я не могу это сделать. Будьте так добры, позовите его к телефону. Его зовут Шаби. мистер Шаби.
      Через несколько секунд в трубке послышался изумленный голос Шаби:
      — Алло… Кто это?
      — Извини, но мы должны будем встретиться в другом месте.
      — Что происходит? Это просто какая-то несуразица.
      — Объясню все потом. У нас нет лишнего времени. Пожалуйста, слушай внимательно. Это делается для нашей же собственной безопасности.
      — Что я должен делать? — утомленно и встревоженно произнес Шаби.
      «Наш друг сильно напуган, — подумал Натан. — Куда сильнее, чем можно было бы ожидать. Что у них на уме? Кто они?» Но Натан знал, что он должен сосредоточиться, и мгновенно отмел эти мысли. Он устремил взгляд на бумагу, которую держал в руке, и стал читать написанные на ней распоряжения, когда Шаби что-то забормотал в телефон,
      — Что ты там говоришь? — не понял Натан.
      — Все ли… все ли в порядке?.. У нас еще никогда неслучалось такого… Что там… что там?..
      — Все будет отлично. Только внимательно послушай, что я тебе скажу, и мы скоро встретимся.
      — Я слушаю.
      — Выйдя из ресторана, поверни налево и пройди один квартал. Затем еще раз поверни налево и пройди еще один квартал. На углу ты увидишь большое, похожее на замок здание. Тут поверни направо и пройди два квартала до светофора. У светофора поверни налево. Я буду в рыбном ресторане на углу. Еще раз повторяю…
      Маршрут был простой, но группа перехватила бы любого, кто пошел бы за Шаби. Когда Натан повесил трубку около них остановился серебристый «БМВ750», на его передних местах сидели два члена группы. На заднем сиденье с безучастным видом восседал атташе.
      Дов сказал Натану:
      — Ты можешь выйти через минуту, я только хочу, чтобы мой человек, в ресторане сообщил мне, что после разговора с тобой Шаби никому не звонил. Если он не звонил, мы все можем отправиться в этот рыбный ресторан, и я позвоню домой, что операция началась.
      Звонок раздался через несколько секунд.
      — Хорошо! — Дов кивнул. — Как будто бы все в порядке. Когда мы доберемся до нового места, я позвоню тебе, если не произойдет ничего подозрительного. — Он повернулся к водителю «БМВ». — Смотри, чтобы никто не входил, пока не получишь от меня сигнал.
      — Да, сэр, — сказал молодой человек, и они все принялись хохотать. Даже сильно нервничавший офицер изобразил легкую улыбку.
      Натан сел на заднее сиденье «БМВ».
      — Здравствуйте, вы, должно быть, генерал-бригадир Гильбоа?
      Они пожали друг другу руки..
      — Да, — ответил атташе, — а вы…
      Просто друг, — улыбнулся Натан. — Ну что такое, в конце концов, имя?
      Вскоре они остановились за два квартала от рыбного ресторана.
      — Шаби должен прибыть туда через пять минут. Пока все идет как будто нормально.
      — Когда мы будем в ресторане, — сказал Натан, обращаясь к офицеру, — вы не должны произносить ни слова. Если человек, с которым мы должны встретиться, задаст вам какой-нибудь вопрос, ничего не отвечайте. Только улыбайтесь ему. Я представлю его, но после того, как вы назовете свое имя и чин, молчите. Понятно?
      — Да. Но вы не могли бы мне сказать, на кой черт я вообще здесь нужен?
      — Боюсь, что нет. Но вы знаете, что без вас мы не могли бы действовать, и спасибо вам, что вы с такой готовностью откликнулись на нашу просьбу.
      Натан увидел, что недалеко от автомобиля, возле небольшого мотороллера, стоит самый младший член группы. На первый взгляд казалось, он чтото ремонтирует. На самом же деле он внимательно наблюдал за улицей. Через несколько секунд он повернулся к машине и стал обеими руками поправлять воротник своей рубашки.
      Затем он выпрямился. Это был ожидаемый сигнал: «Все чисто».
      Водитель поправил левой рукой боковое зеркало и поехал по направлению к ресторану. За полквартала до него он остановился и сказал Натану:
      — Мы подождем тебя здесь. Наш парень скоро уже будет там.
      Он говорил о молодом человеке на мотороллере, который выглядел куда моложе своих двадцати четырех лет.
      — Мы ведем наблюдение со всех сторон. Если после окончания разговора ты захочешь повезти куда-нибудь своего человека, мы подберем вас у дверей. У нас уже приготовлен номер в гостинице.
      — Ладно. Но если нам не понадобятся ваши услуги, мы пройдем мимо машины, словно бы не замечая вас.
      — Нет. Мы должны подобрать генерал-бригадира. Если ты захочешь пойти с агентом, это дело твое, но нам нужен генерал-бригадир Гильбоа и пакет.
      Хорошо, — сказал Натан. — Увидимся после окончания операции.
      — Если случится что нибудь не предвиденное, каждый должен действовать в одиночку, — сказал водитель.
      — Ничего больше? — спросил второй член группы, закуривая сигарету.
      Офицер и Натан вышли из машины.
      — Что непредвиденное может случиться? — спросил атташе.
      Он был почти на голову выше Натана слегка наклонился, чтобы его не могли слышать прохожие,.
      — Вы военный человек. И знаете, что всегда может произойти чтонибудь непредвиденное. Если бы я мог предугадать, что именно, я принял бы предохранительные меры. Верно?
      Они остановились у входа в ресторан.
      — Не тревожьтесь и помните: ни слова.
      Большой зал был тускло освещен. Его стены были отделаны панелями из темного дерева. На них, в позолоченных рамах, висели картины, изображающие плывущие корабли. С тяжелых деревянных укосов свисали на веревках медные морские фонари.
      Всего в зале было около тридцати круглых столов, застланных белыми камчатными скатертями. В фонарях «молния» горели свечи. Большинство столов было занято небрежно одетыми завсегдатаями.
      — Столик на троих, пожалуйста, — обратился Натан к метрдотелю. — Наш гость должен уже ожидать нас за стойкой.
      Метрдотель провел их в еще более темную, густо заполненную людьми комнату с высоким полированным деревянным баром, который занимал почти всю стену.
      Шумно играл джаз.
      Шаби сидел за стойкой, но, увидев их, тотчас же приблизился к Натану. Лицо у него было совершенно серое. Как только Натан представил друг другу Щаби и атташе, появился метрдотель.
      — Вы останетесь здесь или предпочитаете сесть в зале?
      — В зале, — сказал Натан, — которому было не по себе в шумном баре.
      Их столик стоял под картиной, где был изображен высокий корабль в бурю. Метрдотель дал им каждому по меню.
      — Обер сейчас подойдет, — сказал он и вернулся к своему месту у двери, с другой стороны зала.
      Кто подойдет? нервозно спросил Шаби.
      — Официант, — объяснил Натан. — Обер по-голландски «официант».
      — Вы принесли деньги? — сказал Шаби.
      — К чему такая спешка? Надеюсь, все в порядке? — сказал Натан.
      — Все в полном порядке.
      Маленький человек был весь в поту. Вид у него был крайне встревоженный. Глаза то и дело через плечо офицера обращались на дверь. Натан был уверен, что Шаби чего-то ожидает, но чего именно? Напряжение за столом все росло.
      — В чем дело, Шаби? — спросил Натан. — Что с тобой, черт возьми, творится? Ты просил, чтобы я привел этого человека. Я его привел. Ты хотел передать мне фотографии. Где они?
      Шаби вытащил маленький пакет и положил его на стол перед собой.
      — Кто этот человек? — спросил он, глядя на Гильбоа, точно только что его увидел.
      — Атташе, которого ты просил привести. Я же только что представил его, Шаби.
      — Я… я… плохо расслышал.
      — Ради Бога, успокойся. Объясни мне, что происходит?
      Шаби дышал все чаще и чаще. Он явно задыхался и мог говорить, только сильно заикаясь.
      — Один человек ппытал меня. — Его глаза в страхе рыскали по залу. — Ппомоему, ннемец. Нно он хорошо говорил по-английски. Я делаю то, что он сказал.
      Итак, опасения Натана сбылись. Надо было немедленно выбираться отсюда. Если уже не было поздно.
      Он схватил пакет.
      — Мы уходим сейчас, — сказал он Гильбоа и встал, таща за собой Шаби.
      В этот момент со стороны главного входа послышался громкий шум, и в зал ворвались несколько людей в серой военной форме. Все они были в одинаковых смеющихся клоунских масках. Все, ошеломленные, повернулись в их сторону. Один из них выпустил очередь из автомата в большую, неярко горящую люстру, что висела в самом центре потолка. Огромная люстра упала, придавив своим остовом нескольких людей. Во все стороны разлетелись тысячи осколков стекла. Посетители громко завопили. Все ринулись наружу, подальше от стрельбы. В панике люди затаптывали друг друга.
      Один из людей, стоявших у двери, выпустил короткую очередь в воздух и крикнул:
      — На пол, все на пол.
      Он выпустил еще одну очередь, на этот раз уже не в потолок. Большинство присутствующих растянулись на полу. Несколько человек были ранены или убиты. Но одна парочка продолжала бежать. Человек в маске, который как раз собирался войти в бар, обернулся и расстрелял их в спину, уже возле самой двери. Третий вооруженный человек показал на стол, за которым сидел Натан.
      — Вот он, — воскликнул он.
      Натан инстинктивно бросился на пол, и свинцовая струя, пронесшись над ним, ударила в стену. Тут все люди в масках открыли одновременный огонь, и несколько людей, которые укрылись под столиками, были отброшены пулями к стене. Кругом была кровь и битое стекло.
      Шаби лежал рядом с Натаном, глядя на него в ужасе. В следующий миг Натан осознал, что смотрит на мертвое лицо с маленькой черной дырочкой посреди лба.
      Люди в масках продолжали стрелять, подходя все ближе и ближе к Натану. По залу летали кусочки дерева, отбитые от столов, пули с глухим стуком ударялись в стены отпрыгивая, падали на пол. Натан слышал, как стонет Гильбоа. Атташе истекал кровью от нескольких ран.
      Внезапно огонь прекратился, наступила тишина. По все залу неслись крики о помощи.
      Подняв голову, Натан увидел, что трое клоунов стоят над ним. Один подобрал пакет Шаби, другой держал кейс Натана.
      — Кто вы? Какого, дьявола вам надо? — прокричал Натан.
      Никто ничего не ответил, но олин из клоунов схватил заряженный магазин и вставил его в свой «узи».
      «Все кончено», — пронеслось в голове у Натана. Но какая ирония судьбы, что его сейчас убьют из своего, израильского автомата.
      Он смотрел в упор на человека с «узи» в руках, как бы бросая ему вызов. Он чувствовал сильную ярость, не страх. Услышав из-под стола стон, клоун направил свой «узи» налево и, прицелившись в Гильбоа, опустошил весь магазин. Натан закричал от бешенства и схватил его автомат.
      Но четвертый автоматчик, который стоял позади Натана, ударил его по голове маленькой дубинкой, и он в беспамятстве рухнул на пол.

ГААГА

26 сентября. 14.00

 
      Постепенно из вязкой тишины стали вылепляться отдельные звуки, сперва не отчетливые и далекие, но за тем, по мере того, как пульсирующая боль в голове пре кращалась, все более ясные и близкие. Со всех сторон слышались незнакомые, чужие голоса. Лишь один голос казался ему знакомым и близким.
      — Вы слышите меня?
      Кто-то шептал на иврите ему на ухо. Открыв глаза, он как в тумане увидел перед со бой чье-то расплывающееся лицо, но чье он не мог узнать.
      — Вы слышите меня? — продолжал спрашивать голос.
      — Да, — тихо ответил Натан.
      Он был все еще в полу беспамятстве. И вдруг в его голове все прояснилось. Он широко открыл глаза. Вместе со способностью ви деть к нему вернулась и острая боль, но он все же узнал склонившееся над ним лицо. Это был Илан, младший член группы.
      Когда Илан помог ему сесть, Натан быстро осмотрелся. Ресторан наполняли полицейские, врачи и фельдшеры. В дверях они все на несколько секунд останавливались, чтобы осмотреть поле побоища, очевидно, совершенно не подготовленные к этому зрелищу. Отчаянно стона ли раненые, некоторые эти были в шоковом состоя нии молча плакали, третьи сжимали в руках своих убитых друзей или родственников.
      Натан в последний раз взглянул на Шаби, который все еще смотрел на него своими мертвыми глазами. Гильбоа лежал ничком в луже крови, то, что осталось от его правой руки, покоилось на затылке: он, видимо, пы тался защитить голову.
      — Вы можете встать? — спросил Илан.
      — Могу попробовать. В голове у меня просто адская боль.
      — Нам лучше выбраться отсюда, — продолжал Илан на иврите. — Не хотелось бы попадаться в руки полиции.
      — Что случилось с остальной группой?
      — Не знаю. Я был внутри и не выходил на улицу. А тут еще приехали полицейские и врачи. Все это произошло так быстро. Они управились за две минуты.
      — Кто они, эти гады?
      Знаю, что это была хорошо оттренированная группа. Что им нужны были вы и те, кто сидел за вашим столиком. Понятия не имею, как вы уцелели. Пошли.
      Если не считать болезненной шишки на затылке, Натан был цел и невредим. Они медленно направились к двери, но он вдруг остановился.
      — Мне надо вернуться, — сказал он.
      — О чем вы говорите? Зачем?
      Илан был сильно раз досадован.
      — Я хочу проверить агента.
      — Поймите же, он мертв. Ему снесли полголовы. Пошли же.
      — Нет, я должен проверить, нет ли на нем передатчика. Как иначе они могли узнать, что мы приедем именно сюда? Ведь у него не было никакого хвоста!
      Он оттолкнул Илана и, пошатываясь, добрался до того места, где лежал Шаби. Натан заметил, что рубаш ка у него распорота, но все же тщательно обыскал тело, хотя так ничего и не нашел, только весь испачкался в крови.
      — Где этот проклятый передатчик? Где, черт подери, этот проклятый передатчик? Они его уже забрали. Эти сволочи уже его забрали.
      Натан все еще шумно него довал, когда Илан схватил его под мышки и поволок к двери.
      — Надо выбираться отсюда, — прошипел он. — Пусть это дело расследует отдел внешних сношений. Они могут получить информацию от здешней полиции.
      Натан перестал сопротивляться и даже ускорил шаг. У выхода их остановил полицейский.
      — Минутку, пожалуйста.
      Он направлял людей в ту сторону, где врачи оказыва ли первую помощь тем, кто мог сам ходить. Спасибо, мы. какнибудь справимся, отве тил Натан и вышел, сопровождаемый Иланом. В кон це квартала они увидели «БМВ», на котором приехали сюда. Натан не мог понять, почему он все еще там. Группа прикрытия предназначалась только для предот вращения какихлибо инцидентов, но если инциденты все же случались, она не вмешивалась. После того как началась стрельба, у них не было никаких причин ос таваться, но сейчас было не время размышлять на эту тему.
      Когда они с Иланом подошли к машине, они поня ли, что случилось. Водитель .упал, головой на руль, а в его затылке зияла большая дыра. Во рту второго члена группы, который сидел на заднем сиденье, все еще тор чала догоревшая сигарета, но он был убит выстрелом в грудь.
      — Боже! Как они с нами разделались! — Теперь уже Илан был в шоковом состоянии. — Как это могло слу читься?
      Около машины лежало еще несколько тел. Среди них был и Дов. Он лежал ничком, в его спине было несколь ко пулевых отверстий. Трудно было понять, бежал ли он на помощь или, наоборот, убегал прочь. Натан взял его руку и попробовал нащупать пульс. Пульса не было. Он посмотрел на Илана.
      — Клянусь тебе, я обязательно отыщу людей, ответственных за все это, даже если ничего больше не успею сделать в своей жизни.
      Он ощущал сильную боль, боль в глазах, боль в груди и с трудом нашел в себе силы, чтобы покинуть мертвых друзей.
      — Ну что ж, Илан, надо выбираться отсюда. К чертовой ба бушке.
      Он потащил молодого человека за собой. Воя сиренами, все еще продолжали подъезжать машины «скорой помощи» и полицейские машины. За квартал от ресторана он остановил такси и назвал адрес. Увидев, что лицо Натана и его рубашка все в крови, водитель с широко рас крытыми глазами спросил:
      — Что случилось? Может, отвезти вас в больницу? Вам не требуется помощь?
      Натан постарался успокоить его улыбкой.
      — Нет, нет, только отвезите нас по этому адресу, и, если можно, побыстрее. С нами все в порядке.
      — Что там произошло? — поинтересовался таксист.
      — Мы обедали в ресторане, когда ворвались люди в масках и стали палить из автоматов. Они перебили уйму людей.
      — А вы знаете, почему?
      — Даже не представляю себе.
      — Наверное, террористы, — предположил таксист. — Просто уму непостижимо, что вытворяют террористы. Затеяли вонючую войну на Ближнем Востоке, да еще по ливают улицы Европы нашей кровью. Какого дьявола им здесь нужно?
      Натан и Илан вышли за два квартала, не доезжая явочной квартиры. Натан хотел только позвонить Мусе и доложить о случившемся, чтобы они могли подключить отдел внешних сношений и, если возможно, получить тела убитых, предотвратив международный скандал. Он мог только подсчитать ущерб, для мертвых уже ничего нельзя было сделать.
      Илан настаивал, чтобы они предварительно проверили друг друга, нет ли за кем-нибудь из них хвоста. Но Натан пошел прямо к дому, сознавая в то же время, что им следовало бы быть более осторожными. У него даже и в мыслях не было, что кто-то может их преследовать. В конце концов, они получили то, чего хотели.
      Войдя в дом, Натан стал, однако, стремительно действовать. У него не было лишнего времени. Он не знал, что замышляет сейчас его противник, но чувство вал себя достаточно хорошо, чтобы не сидеть сложа руки.
      И он знал, что его не случайно оставили в живых.
      И хотел знать, с какой именно целью.
      За пять минут он принял душ и переоделся. Взяв в руку сумку и сунув в карман пистолет, он направился в кухню.
      Илан все еще сидел за столом, пустыми глазами глядя в окно. Натан заметил, что и он тоже в крови.
      — Прими душ и смени одежду. Через минуту мы дол жны смыться отсюда.
      Молодой человек медленно, как робот, двинулся к лестнице.
      — Да пошевеливайся ты. Не будем же мы сидеть тут всю ночь, — крикнул он ему, снимая трубку телефона.
      — Муса! — произнес он сухими губами, когда на другом конце провода сняли трубку.
      — Что случилось?
      — Кто-нибудь еще звонил? '
      — Да, несколько минут назад. Но я хочу слышать от тебя, что там случилось. Говори.
      Натан уловил чтото странное в голосе Мусы. Странное, но все же знакомое. Но у него не было сейчас ни времени, ни силы, чтобы думать над этим.
      Он рассказал о событиях этого вечера деловым, без каких-либо эмоций тоном, закончив свой рассказ тем, что случилось за их столом.
      — В конце концов они подошли к нашему столику и расстреляли Гильбоа с близкого расстояния через стол. Шаби был уже мертв. Затем они забрали фотографии. Хотя я не могу ручаться, что это были фотографии, по тому что мы так и не успели открыть пакет. Затем они взяли кейс с деньгами, ударили меня чем-то по голове, и это было все. Илан привел меня в чувство, и мы ушли оттуда. Я знаю, что они убили по меньшей мере троих членов группы, включая Дова. Через десять минут мы уйдем. А что знаешь ты? Что случилось с другими?
      — Они положили пять человек. Остальные на пути домой. Я хочу, чтоб ты сейчас же выехал в Амстердам. Позвони мне оттуда.
      — Кто, по твоему предположению, это мог быть?
      — У тебя есть какие-нибудь соображения? Пока слишком рано говорить об этом. Расследование требует времени. Но не беспокойся: мы найдем их и заставим дорого заплатить за все это. Убийство дипломата дело нешуточное.
      Натан внезапно снова уловил фальшивые нотки в голосе Мусы.
      — Но почему в Амстердам?
      — Там есть для тебя работа. Когда позвонишь, скажу. А теперь уходи.
      — Ухожу. Взять ли мне с собой Илана?
      — Нет. Оставь его в доме. Мы подберем его.
      Натан повесил трубку. Подобрал свою сумку и под нялся наверх. Слышно было, как льется вода из душа. Он подошел к двери ванной и позвал. С полотенцем в руках появился Илан.
      — Я доложил обо всем, Мне велели уехать. Ты же должен оставаться здесь, пока тебя не подберут.
      — Хорошо. Увидимся дома.
      — Будь осторожен, — сказал Натан.
      Он оставлял Илана с тяжелым сердцем, ибо отнюдь не был уверен в безопасности явочной квартиры. Но таков был приказ Мусы, и он не решился его ослушаться. Когда Натан вышел из дома, в голове у него все еще продолжало стучать. Он решил пройтись пешком, что бы проверить, не следят ли за ним. В этом случае можно было не сомневаться, что дом находится под наблюдением, и следовало предупредить Илана. Но ни кто за ним не следил. Он поймал такси и поехал на вокзал. Оттуда он собирался сделать несколько телефонных звонков.
      Как только такси завернуло за угол, из стоявшего на улице «рено» вышел высокий человек. Он был в серой, похожей на форму одежде, и на плече у него висела не большая черная сумка. Он направился прямо к дому, от куда Натан только что вышел, и, повозившись несколько секунд с замком, открыл его. Через пять минут он вышел и уехал на своем «рено».
      Натан прежде всего хотел выяснить, что происходит с Надин, кроме того, на другой день в Париж прибывал Гамиль. Он был как выжатый лимон, но его мозг работал с необычайной активностью. Он искал и не мог найти объяснение тому, что происходило вокруг него. А объяснение, казалось, совсем близко. Только протяни руку и вот оно.
      Он вновь и вновь вспоминал о человеке, которого видел в просмотровом зале. О человеке в белом костюме. Как он вышел на Шаби? Несомненно, тут имела место утечка информации, но если Шаби был у него под контролем, почему он позволил ему сообщить о том, что в системе Моссад есть «крот»? Или Шаби сам выяснил это, а «крот» обнаружил утечку и решил ликвидировать Шаби? Почему убили всех, кроме него, Натана? Зачем они оставили его в живых? На все эти вопросы Натан не находил ответов, мог только смутно догадываться.
      Вскоре Натан был уже в Амстердаме. Он нашел такси меньше чем в двух кварталах от вокзала. В этот раз он не стал принимать обычных мер предосторожности, по тому что был уверен, что противная сторона не знает о его прибытии.
      Он выбрал отель «Виктория» на Дамраке, где уже несколько раз бывал. Отель находился совсем рядом, и Натан уже мечтал, как будет нежиться на мягкой перине.
      Сидя на заднем сиденье такси в углу, Натан заметил, что, когда они пересекли широкий канал, какая-то машина, развернувшись, устремилась вслед за ними. Разворот был такой резкий, что шины оглушительно взвизгнули. Свет фар этой машины высвечивал подголовник водителя. Хотя Натан не имел, оснований полагать, что его преследуют, он решил на всякий случай проверить, что ему ничто не угрожает.
      — Извините, — сказал он таксисту, — я должен вернуться на вокзал. Я забыл там одну вещь. Хорошо, сэр. Вы хотите повернуть прямо сейчас?
      — А потом уже ехать в гостиницу?
      — Да, вы меня подождете у вокзала.
      Водитель нырнул в небольшую улочку, сделав разворот на сто восемьдесят градусов, и устремился в обрат ную сторону. Вторая машина, белый «опель», не убавляя скорости, продолжала ехать по улице.
      — Остановитесь. Прямо здесь, — вдруг закричал Натан.
      Таксист нажал на тормоза, и маленькое такси остановилось у кромки тротуара. Натан бросил водителю пятидесятидолларовую бумажку и выпрыгнул, крича:
      — Спасибо! Сдачу оставьте себе.
      Таксист покачал головой, как бы говоря: «Ох уж эти чокнутые американцы!» и помчался по направлению к вокзалу.
      Натан остался у входа в какое-то сооружение, похожее на торговый склад. Он прислонился к сводчатой двери, почти весь в тени. Луна озаряла своим голубоватым светом верхушки деревьев и канал.
      Натан наблюдал за дорогой, по которой уехал «опель». Он весь замер, когда увидел, что «опель» появился из-за поворота. Он ехал очень медленно, как будто чтото искал. Но за поворотом он набрал скорость и исчез в том же направлении, что и такси. Не оставалось никаких сомнений, что автомобиль преследует именно его. Но как это могло произойти? Ведь только он и Муса знали, что он выехал в Амстердам.
      И тут на него словно выплеснули ведро холодной воды. Его преследуют свои же люди. Но почему? Может, Муса и есть тот самый «крот». В этом случае вполне естественно, что он хочет подставить Натана, чтобы снять подозрение с себя. В это трудно поверить, и все же он должен знать наверняка. И как можно быстрее. Если его преследует Моссад, он должен затаиться и провести свою личную операцию из какого-нибудь убежища. Дорога каждая минута. Он не стал задумываться над тем, что внесен в список смертников. Этот список всегда доста точно короток всех, кто внесен в этот список, ожидает одна участь.
      Итак, надо уезжать из Амстердама, но сперва на до позвонить Мусе. И окончательно удостовериться в правильности своих предположений. Натан перекинул сумку через плечо и быстро зашагал по направлению к своей гостинице. Поскольку, как пешеход, он мог игнорировать одностороннее движение по улицам и мостам, он рассчитывал добраться до гостиницы не более чем за пятнадцать минут. Он шел в сторону полуиндустриального района, там за каналом было множество мест, где он мог бы укрыться от своих преследователей. Оттуда он смог бы тайно наблюдать за гостиницей. Он знал, что с этой стороны канала есть причал. Он предполагал позвонить оттуда по телефону-автомату, одновременно наблюдая, что будет делаться в гостинице, если против него направлена целая группа, ее действия будут хорошо заметны. С этих пор он будет руководствоваться лишь своими собственными сообра жениями.
      Улицы были спокойны, лишь изредка по ним проезжали машины, большей частью такси. Вскоре он оказался в тени высокого готического храма, напротив причала. Продолжая держаться в тени, он подошел к каналу и стал смотреть на гостиницу. С того места, где он стоял, он мог видеть и главный вход, и часть боковой стены с маленькой дверью, увенчанной неоновой вывеской. Насколько он припоминал, это был вход в гостиничный ресторан. Между храмом и причалом был телефон-автомат. Натан набрал номер Мусы.
      Через несколько секунд в трубке послышался его голос.
      — Я в Амстердаме, — доложил ему Натан.
      — Ты уже остановился где0нибудь?
      — Пока еще нет.
      Натан помолчал.
      — Я уже ехал в гостиницу, когда вдруг вспомнил, что забыл одну вещь в багажном отделении. Пришлось вернуться.
      Говоря это, Натан лихорадочно размышлял. Он не хо тел, чтобы Муса догадался о его подозрениях, но если за ним охотятся люди Мусы, он уже должен знать о его маленькой хитрости с такси.
      — Вот я и решил позвонить тебе с вокзала, объяснить, почему задержался.
      — Да, да, хорошо… что ты собираешься теперь делать?
      — Поеду в отель «Виктория». У тебя есть для меня какие-нибудь указания?
      — Никаких. Выспись как следует и позвони мне ут ром. К этому времени у меня уже будут для тебя кое какие распоряжения.
      — Ясно. Но если я все же тебе понадоблюсь, я буду в гостинице под своим израильским паспортом… Кстати, что происходит в Афинах?
      — Ничего нового. Они, видимо, все еще ожидают окончательного приказа.
      — Этот идиот Халим собрал всех своих людей?
      — Вероятно, да. Точно мы не знаем.
      — Но ведь вы прослушиваете все их разговоры.
      — С тех пор, как прибыла девушка, они ведут себя куда более осторожно. Кстати, один из ребят из новой группы наблюдения сказал, что эта девушка кого-то ему напоминает.
      — Кого же?
      — Он никак не может вспомнить. Но он был офицером военной разведки и, возможно, видел ее фото в каком-нибудь досье… или… кто знает… Во всяком случае, мы попросим прислать ее фото и пропустим его для проверки через компьютер. Что-нибудь, может, и выяснится.
      — Разумно, — сказал Натан.
      Задумавшись, он откинулся назад и увидел, что к отелю подъехали две машины. Из них вышли несколько человек. Он не мог различить ни их лица, ни даже цвет одежды, но был уверен, что они занимают исходные позиции. И судя по тому, что у них нет с собой фургона, их цель не похищение, а убийство. Они все располагаются с одной стороны чтобы при стрельбе не попасть друг в друга. Итак, оли будут вести огонь на поражение.
      — Хорошо, — сказал Натан. — Я позвоню тебе утром. Да, кстати, ктонибудь забрал Илана? Он был в шоковом со стоянии, когда я его оставил.
      — Я еще не знаю, — сказал Муса. — Но с минуты на минуту узнаю. Положение полностью контролируется. Поговорим завтра.
      На этом разговор закончился.
      Было совершенно ясно, что Муса лгал. Он сделал все для того, чтобы подставить его, Натана. Вот почему его не убили в ресторане. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что именно он «крот». Сам Муса, повидимому, убежден в этом, если отдал приказ о ликвидации своего друга. Однако вполне вероятно, что именно Муса и есть тот самый «крот».
      И если Муса или кто-нибудь другой сможет изобразить дело так, будто он был ликвидирован той же самой группой, что действовала в Гааге, ни Шабак, ни кто-либо другой, кто знает о «кроте» в Моссад, не будет проводить внутреннего расследования. Натана же найдут плавающего в амстердамском канале с парой пуль в затылке. Так это, очевидно, было спланировано.
      Натан решил подобраться поближе к гостинице, что бы посмотреть, кого послали для его ликвидации. На душе у него было гораздо спокойнее, он знал, каковы планы Моссад в отношении его, но они еще не знали, что он знает. За ним было некоторое преимущество, так сказать, фора.
      Он подкрался к углу храма и посмотрел на гостиницу. Вход в вестибюль был совершенно свободен, вся команда спряталась. Он подобрался к пикапу, который стоял чуть поодаль, и стал смотреть через окна. Он искал сигнальщика, который должен предупредить о его приближении и идентифицировать его. Натан решил не двигаться с места, пока не увидит этого сигнальщика. Вдруг он уловил легкое движение, всего в каких-нибудь десяти футах от себя. Он внимательно пригляделся к стройному силуэту, стоявшему у дерева. Девятый номер.
      «Какой подонок», — подумал Натан. Из всех грязных и гнусных поступков, совершенных Мусой, это был самый отвратительный. На какой-то миг Натан почув ствовал желание подойти прямо к ней, объяснить, что происходит, и сказать, что они целятся не в ту мишень. Но послушает ли она его? На это не было никаких шансов.
      Натан медленно пригнулся за пикапом, укрывшись за его колесами от девятого номера. Даже если она взглянула бы в его сторону, все равно ничего не увидела бы.
      — Я заняла свой пост, — произнесла она, видимо, в передатчик.
      Прильнув к земле, Натан начал обдумывать план бегства. Он не может здесь долго оставаться. Деревья кое-как укрывают его только до тех пор, пока все внимание девятого номера сосредоточено на гостинице. Как раз в этот момент к главному входу подкатило такси. Зная, что на короткий срок оно отвлечет внимание группы, Натан вышел из-за прикрытия и быстро пошел к воде. У причала был пришвартован небольшой катерок. Еще со времен службы на флоте Натан хорошо знал его движок «меркурий», вероятно, мог бы собрать и разобрать его с закрытыми глазами. Катер был прикрыт брезентом, и, бросив на дно свою сумку, Натан прикрыл этим брезентом движок, чтобы приглушить шум от его работы. Повозившись несколько минут, он дернул заводной шнур, и движок сразу ожил. Когда Натан дал газу, катерок буквально прыгнул вперед. И помчался, оставляя за собой мерцающий след. На этот раз, по крайней мере, он ушел.от своих пресле дователей.
 
      — Зачем ты сообщил ему всю эту информацию? — спросил Марк, когда Муса повесил трубку. — Какая разница, что говоришь мертвецу?
      — Он еще не мертвец, — сказал Амир. — И судя по тому, что я о нем слышал, отправить его на тот свет будет нелегко.
      — О чем ты говоришь? — вскинулся Муса. — Ведь там твоя группа. Не хочешь ли ты сказать, что они могут не справиться с невооруженным, ни о чем не подозревающим человеком в дружественной стране?
      — Страна, может, и дружественная, но, допустим, Натан в последний момент ускользнет. Он же ни о чем не подозревает, — возразил Муса.
      — Ты уверен, что мы поступаем правильно? — обеспокоенно сказал Марк. — Ведь он, в конце концов, один из наших лучших разведчиков. И вспомни, Муса, он твой друг. Откуда у тебя такая уверенность, что «крот» это он? Мы с ним даже не поговорили.
      — Ничего себе друг. Вонзает мне в спину нож и под водит под уничтожение целую группу. Вы что, дураки или того хуже? Дов тоже был его другом, и что с ним стало? О чем тут говорить. Агент не хотел встречаться с ним с глазу на глаз, потому что у него было фото «крота», и этот «крот» Натан. Поэтому он просил, чтобы при встрече присутствовал другой израильтянин, наверняка не работающий на сирийцев. Итак, назначена вполне безопасная встреча, и кто же остался жив из ее участников, не считая, конечно, Натана?
      — А как насчет Нечистой Игры? — спросил Марк.
      — Нечистая Игра был ни в чем не виноват перед нами и до последней минуты не знал, где состоится встреча. Он находился под постоянным наблюдением и даже не пробовал связаться с кем-нибудь. Признаюсь, после раз говора с Натаном, когда он был на явочной квартире, я был еще не вполне уверен. Я подозревал, что .этот за сранный агент имеет при себе передатчик, и даже по просил группу, чтоб они его захватили с собой… Так, Амир? — Муса взглянул на Амира, ожидая его подтвер ждения, и тот кивнул.
      — Да, верно, — сказал он.
      — Но когда наши люди зашли на явочную квартиру за Иланом, — продолжал Муса, — оказалось, что он лежит с простреленной головой. Он единственный, кто видел все, происходившее в ресторане. Натан, должно быть, решил, что он видел что-нибудь такое, чего ему не следовало видеть.
      Муса отвернулся от них и стал смот реть в окно, затянутое ночной тьмой.
      — Что? — опешил Марк. — Ты ничего не говорил мне об этом.
      — Теперь ты знаешь. — Муса повернулся к нему лицом. — Готов биться об заклад, что Натан думает, будто он уничтожил все доказательства и может вернуться и смеяться нам в глаза. Но мы не будет ждать и проводить доскональное расследование. Забудьте об этом. Этот человек мертв. Все кончено.
      — А я считаю, что мы должны предоставить ему возможность оправдаться, — сказал Марк. — Мы просто обязаны это сделать.
      — Мы ничего не обязаны. Это мое последнее слово. Я больше не хочу говорить об этом, Марк. Тебе понятно?
      Да тихо — ответил Марк, — глядя в пол.
      — Поверь, это далось мне нелегко, — продолжал Муса. — Он был и моим другом. Мы сделаем все это тихо и чинно, привезем его тело вместе со всеми дру гими, и никто не узнает о его позоре. Таково решение шефа.
      — А если он все же скроется?
      — Мы найдем его, где бы он ни был, и убьем. Поэтому мы и отправили туда группу «Кидон».
 
      Натан привязал катерок к причалу в нескольких ми лях к востоку от того места, где он его взял. Поднявшись на берег, он оказался на рыбном рынке, который еще толькотолько открывался. Сперва он хотел поехать в аэропорт и первым же рейсом вылететь в Париж, но он не исключил возможности, что первый номер поставил по крайней мере одного из своих людей в Схипхоле, что бы застраховаться от всяких случайностей. Натан знал, что они не посмеют напасть на него в аэропорту, но он предпочитал, чтобы они не знали, куда он направляется. И без того ясно, что они предупредят все специальные отделы в посольствах, поэтому ему надо вести себя очень осторожно.
      Он наспех позавтракал в кафе и посмотрел по справочнику, где находится ближайший пункт проката автомашин. Такое агентство было всего в трех кварталах от него, и в восемь часов он зашел туда и взял напрокат автомобиль. На нем он доехал до Роттердама, там пересел на поезд, идущий в Брюссель.
      Позвонив Гамилю, он предупредил его, что позднее даст ему необходимые распоряжения.
      Никакой слежки он за собой не замечал. С многочисленными задержками он добирался до Парижа почти целый день полтора часа полета от того места, где он был.
      Но по-прежнему никаких признаков слежки. Натан доехал на метро до Оперы, там пересел на дру гую линию и сошел в Латур-Мобург. Он прошел к углу Мобург и Сен-Доминик, маленькой улочки, ведущей в большой жилой квартал с высокими узкими домами и крошечными лавчонками. Хотел остановиться в гостинице, где бывал прежде, хотя никто в Моссад об этом не знал.
      Гостиница «Эйфелевы сады» помещалась в тупике, который назывался улицей Эмили. Посетителей регистрировали в маленькой комнатке. За ней находился вестибюль, с одной стороны к нему примыкал небольшой внутренний дворик, с другой стороны находились лифт и камера хранения. Здесь подавали только завтрак в маленькой столовой на первом этаже, где могло помес титься не больше двадцати человек.
      Натан поднялся в свой номер, чтобы сделать несколько телефонных звонков и переодеться. Увидев свое лицо в зеркале ванной, он понял, что ему обязательно надо побриться. И не только потому, что его внешний вид оставляет желать лучшего, но и потому, что щетина выдает его крайнее душевное и физическое утомление. За эти несколько дней его жизнь драматически изменилась. Некоторые из его лучших друзей мертвы, другие охотятся за ним. А люди, которых он считал худшими врагами, стали его союзниками так он, по крайней мере, надеялся. Усилием воли он взял себя в руки. Время было явно не подходящее, для того чтобы с сокрушением раздумы вать обо всем, что случилось.
      Он набрал местный номер и после двух долгих гудков повесил трубку. Затем позвонил еще раз. Почти сразу же отозвался женский голос:
      — Да, алло…
      — Как поживаешь, моя дорогая?
      — Это ты, шери? Ты здесь, в городе?
      — Да.
      — Когда ты приехал?
      Сильный французский акцент только придавал очарования ее хрипловатому голосу.
      — Около часа назад. Никто мне не звонил?
      — Нет, никто. Мы встретимся с тобой, Натан, или ты здесь проездом?
      — Я думаю, что мы сможем встретиться и даже не плохо провести время, только мы не будем выходить в город.
      — Париж всегда со мной, — сказала она. — А вот ты нет. Когда мы встретимся?
      — Я позвоню. Договорились?
      — Договорились. Я буду тебя ждать.
      Он знал Селин Рожер более пятнадцати лет. Она работала добровольцем в израильском госпитале, где он выздоравливал после раны, полученной при выполнении особого задания в Ливане. Селин приехала туда в знак протеста против санкций, наложенных ее правительством на Израиль после войны 1967 года.
      Натан был еще не женат в то время, а в ней бурлила молодая кровь. «Я была как водоворот», говорила она впоследствии. Несколько лет они не виделись. Но потом случайно встретились в Париже. Он уже работал в Моссад, а она училась в медицинской школе. С того времени он всегда встречался с ней, когда бывал в Париже, но никогда никому об этом не говорил. И теперь был очень рад этому. Именно телефонный номер Селин он и дал Надин.
      Поговорив с Селин, он позвонил Гамилю. Тот снял трубку почти сразу же.
      — Привет, мой друг, — сказал Натан. — Я хочу встретиться с тобой примерно через час.
      — Где?
      Натан помедлил, затем ответил:
      — Когда выйдешь из гостиницы, иди налево по ули це дю Бак до ее пересечения с Вавилонской улицей. Тут поверни направо и иди по улице де Бретей. Поверни налево, и через два квартала ты дойдешь до бистро «Де Бретей». Жди меня там. Все ясно?
      — Я буду там.
      — Жди сорок пять минут. Это не очень далеко. Если к половине десятого меня не будет, возвращайся в гостиницу и жди моего звонка.
      — Какие-нибудь проблемы? — встревоженно прозву чал голос Гамйля.
      — Никаких проблем, просто необходимые меры пред осторожности.
      Натан быстро принял душ, побрился и вышел из номера. Маршрут, который он сообщил Гамилю, позволял проверить, не следят ли за ним. Натану нужна была полная уверенность.
      Они встретились через час. Насколько Натан мог судить, за Гамилем никто не следил. Натан дал ему целый ряд распоряжений, готовя его к роли связного, которую ему предстояло выполнять в скором времени. Затем они договорились о необходимом коде. Пока же Гамиль был свободен, он только должен был проверять каждые два часа, нет ли для него какого-нибудь сообщения от Натана. Гамиль чувствовал себя прекрасно и был готов к любому поручению. Человеку, который приехал из Ливана, почти все, вероятно, представляется веселой игрой. В самом ощущении, что ты далеко оттуда, должно быть, есть что-то нереальное.
      Селин жила на четвертом этаже роскошного дома около авеню Фош. Высокие потолки, тяжелые позолоченные мраморные украшения придавали ее квартире вид крыла какого-то старинного дворца. Натан знал, что ее отец занимался торговлей оружем и оставил ей очень приличное состояние.
      Натан едва успел постучать, как Селин широко распахнула дверь.
      Входи, Натан, сказала она, улыбаясь. На ней было длинное, до пола, светло-бежевое неглиже, отделанное чудесными кружевами того же цвета. Ее каштановые волосы ниспадали на плечи. «Ничего не скажешь, хороша», — подумал Натан, захлопывая за собой дверь и обнимая ее.
      Они целовались страстно и долго, затем она высвободилась из его объятий и повела его в спальню. Там на боковом столике в серебряном ведерке со льдом их дожидалась открытая бутылка шампанского. Она протянула ему бокал на длинной ножке, взяла себе второй такой же и разлила шампанское. Отпив немного, она поставила свой бокал на стол. Скинула с себя неглиже и двинулась к нему. Пока она медленно раздевала его, Натан вновь и вновь подливал шампанского, и, когда он поставил стакан, она обвила его руками и, лаская его тело, медленно опустилась перед ним на колени. Началась радостная любовная игра.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД

27 сентября. 13.05

 
      — Входи, входи.
      Амос впустил в свой кабинет Ави и закрыл за ним дверь. Затем предупредил дежурного, чтобы его не беспокоили, и отключил телефон. Амос был сильно не в духе, но надеялся, что Ави поднимет его настроение, пролив наконец хоть какой-то свет на то, что происходит за закрытыми дверьми. Впервые за много лет от него тщательно скрывают происходящее. Ави работал компьютерщиком в отделе тайных коммуникаций, и у него была информация о какой-то операции, осуществляющейся в.Европе. Эту операцию, как все знали, тайно возглавлял Муса, близкий друг босса. Операция производилась исключительно Масадой и, казалось бы, не должна иметь никакого отношения к Амосу. Но все переменилось, когда он узнал, что агент, который находился в его подчинении, и целая группа были уничтожены. А его, Амоса, начальника отдела операций, самого важного отдела Моссад, даже не информировали о происшедшем. От него все скрывали. В Моссад, где недостаточная осведомленность сильно подрывала позиции, такое пренебрежение было равносильно пощечине и он не намерен был это терпеть.
      И тут как раз пожаловал Ави, сказав, что у него есть кое-какие интересные сведения для Амоса.
      — У тебя есть для меня какието новости, Ави?
      Ави скоро должны были перевести на канцелярскую работу в лондонском посольстве. Это перемещение объяснялось тем, что Марк узнал, что Ави принадлежит к клике Амоса, и хотел избавиться от него. Но Амос по старался, чтобы Ави получил приличное место, он всег да заботился о своих людях.
      — Я как раз передавал коды досье новому парню, которого прислали вместо меня, когда стала поступать информация об этом ужасном происшествии в Гааге…
      — О чем ты говоришь? Ты ведь обрабатываешь информацию, поступающую из «страны мертвецов». А это происшествие с группой безопасности случилось в Европе. Почему же информация шла через отдел тайных коммуникаций?
      — В этом-то и загвоздка. Информация была от группы «Кидон», посланной в Амстердам. За день до происшествия их сняли с наблюдения за палестинцами и отправили в Амстердам, для ликвидации, как было на писано в депеше, «крота».
      Амос замер, рот у него приоткрылся. Ави не знал, что ему делать. Он понял, что принес важные новости, но плохо себе представлял, какую личную выгоду может извлечь из всего этого. Сложив руки на столе, Амос подался всем телом вперед и, сверля Ави глазами, сказал:
      — Я хочу удостовериться, что правильно тебя понял. Там сейчас находится группа «Кидон», которой приказано ликвидировать «крота»? Это все?
      Амос явно рассчитывал узнать что-то очень для себя ценное.
      — Нет, не все.
      — Продолжай, не жди, когда я оторву тебе яйца. Го вори, приятель, говори.
      — Похоже, «кроту» удалось скрыться и они не имеют никакого понятия, где он. — Ави посмотрел на Амоса. — Муса не разрешает Марку объявить «красный плащ», — сказал он, употребив кодовое слово, обозначающее подключение секретных отделов всех посольств к охоте на кого-либо.
      — Почему же?
      — Не знаю, но об этом сказал мне Арик.
      — Погоди. При чем тут Арик? Ведь он из команды Марка.
      — Да. Но он, видимо, чувствует, что тут какая-то грязная история, и хочет обезопасить свою задницу. Вы же знаете, что, когда ссорятся важные шишки, достается больше всего мелкоте.
      — Ну, ну… — Амос ухмылялся. — Продолжай.
      — Он рассказал мне, что в Греции проводится операция, которая ставит перед собой целью не дать находящимся под наблюдением террористам сделать обманный ход и напасть на наших людей.
      Амос плохо понимал, о чем идет речь, но старался не обнаруживать свою неосведомленность. Но постепенно, по мере разговора, картина прояснялась.
      — А они назвали имя «крота»?
      Амос затаил дыха ние. Было бы просто слишком хорошо, если бы ему уда лось выяснить и это.
      — Да, конечно. Это Натан, из отдела Аль.
      — Не смешно. — Лицо Амоса приобрело бледно-желтый оттенок. — Если я тебе и поверил, то только на секунду. Ну подумай сам, Ави…
      — Я не шучу. Это Натан. Клянусь, я говорю чистую правду.
      — Кто еще знает об этом?
      — Только Марк, Муса, Арик и один парень из Масады, не знаю, как его зовут.
      — Смотри никому больше не говори об этом.
      В голосе Амоса послышалась скрытая угроза.
      — Что я, дурак?
      — Спасибо тебе, ты хорошо поработал. И будешь за это вознагражден. — Амос положил руку на плечо Ави и отвел его к двери. — Возможно, мы на днях увидимся в Лондоне.
      Амос закрыл дверь и вернулся на свое место за столом. Ну, на этот раз он сумеет прихлопнуть этого вы скочку Мусу и этого придурка Марка, ликовал он. Они отказались объявить всеобщий розыск? Ну что ж, он об скачет их всех. Притащит за шиворот этого вонючего «крота» и обеспечит себе кресло будущего директора Моссад. Он уже давно ждет такого благоприятного случая. Да, так оно и будет, он уже воображал себе, как спихнет нынешнего директора и сядет в его кресло. Этот день уже не за горами. Есть же все-таки на свете Бог, с усмешкой думал он, закуривая сигарету и напряженно размышляя.
      Чуть погодя он вызвал к себе секретаршу.
      — Я схожу в академию, на часок, — сказал он. — А вы тем временем закажите мне билет на ближайший же рейс в Лондон и забронируйте номер в гостинице. Отмените все деловые встречи на сегодня и завтра и перенесите их на более позднее время, на этой неделе. И еще одно. Позвоните моей жене и предупредите ее, что я не смогу сегодня вечером пойти с ней на обед к ее родителям. Скажите, что я позвоню ей попозже.
      Через несколько минут он уже ехал по дороге в Тель-Авив. Ему надо было сделать один звонок, который никто не мог бы подслушать. Чтобы захватить Натана первым, надо было спешить, и на руках у него был важный козырь.
      Доехав до города, он поставил машину на стоянке Клал, за кинотеатром, и прошел несколько кварталов, которые отделяли его от дома. Поднявшись на второй этаж, он вошел в свою квартиру и направился прямо в спальню; схватил телефон и набрал номер в Лондоне. На третьем гудке трубку сняли.
      — Передайте, пожалуйста, мистеру Эджворту, что звонил Фред и просил срочно позвонить, — сказал он. — Я буду ждать у телефона.
      Да, конечно, сэр. Я немедленно передам.
      — Спасибо, — сказал Амос и повесил трубку.
      Как же ему нравятся англичане. Все хорошо воспитанные, корректные, и каждый знает свое место. Ничего похожего на их израильский бардак. Вот он, начальник самого важного отдела в Моссад, один из самых могущественных людей в стране, а сотрудники называют его просто по имени. Потребуй он от них более почтительного обращения, они тут же стали бы звать его выскочкой и снобом. Он вспомнил, что когда боссом у них был Адмони, у них в Моссад не было такой разнузданности, дела шли совсем неплохо. Но когда директором стал этот распиздяй Аврахам, все сразу пошло кувырком. Ну ничего, когда боссом станет он, Амос, он сразу наведет тут порядок. До сих пор, во всяком случае, ему не предоставлялось та кой возможности.
      Зазвонил телефон. Амос сразу же схватил трубку.
      — Алло…
      — Как поживаете, мой друг? — спросил Эджворт.
      — Ничего, спасибо, — ответил Амос. — Но я должен обсудить с вами один важный вопрос. Во время нашей последней встречи мы уже говорили о нем. С тех пор произошли коекакие события… некоторые без моего ве дома, и мне нужна ваша помощь.
      — Я был бы очень рад помочь, если это в моих силах.
      — Когда встретимся?
      — Я буду у вас завтра утром.
      — У меня назначено несколько деловых свиданий… ну, вы знаете, о чем я говорю. Ведь у нас будет не официальная встреча?
      — Да, конечно.
      — Понимаете ли, у меня много неотложной работы.
      Он поколебался секунду, затем сказал:
      — Что, если мы встретимся в семнадцать тридцать, в обычном месте?
      — До завтра, — сказал Амос и повесил трубку.
      Оставив квартиру, он направился обратно на работу. Он знал, что может рассчитывать на Эджворта. Англичанин не раз выручал его за последние годы.
 

28 сентября. 17.30

 
      Амос только что прибыл в уединенный особняк в Челси.
      — Шотландского? — предложил Эджворт.
      — Да, пожалуйста.
      Амос с коротким вздохом опус тился на удобный диван.
      — Как дела? — спросил хозяин.
      — Могли бы быть и получше, если вы знаете, что я имею в виду.
      — Мне кажется, знаю.
      Эджворт вручил ему стакан с виски и сел напротив него на высокое кожаное кресло.
      — Итак, чем могу помочь?
      Амос поглядел ему прямо в глаза.
      — Начнем с того, что это может оказаться для вас столь же важным, как и для меня.
      Он пригубил шотландское и поставил стакан на низкий кофейный столик перед собой.
      — Могу ли я подключить свою фирму? Организация будет действовать куда более эффективно, чем я один.
      — Нет. Мы не можем допустить, чтобы ваши люди задавали вопросы. Это сразу же станет известно. Подобные новости распространяются, как лесной пожар. Мы не можем действовать через официальные каналы.
      Амос открыл свой портфель и извлек оттуда большой светлокоричневый конверт. Достал кипу бумаг и разло жил их на кофейном столике.
      — Вот человек, которого я ищу, — сказал Амос, вручая Эджворту фото Натана, прикрепленное к листу бумаги. — Здесь краткое содер жимое его досье.
      Эджворт кивнул. Амос продолжал:
      — Этот человек оказался «кротом». Ликвидацией его занимается другой отдел, но я хотел бы захватить его сам. Лучше живым, чтобы я мог его допросить; если это не возможно, то мертвым. И в том и другом случае мне требуется ваша помощь.
      — Давайте поставим точку над "i"… — Эджворт на гнулся вперед, держа в руке лист с фотографией. — Вы хотите задержать этого человека, но ведь вы глава отдела в Моссад, обладаете всеми необходимыми полномочиями. На кой черт вам моя помощь?
      — Потому что я не могу задействовать моих людей. Предполагается, что я ничего не знаю об операции по его захвату.
      — И что будет, если вы его захватите?
      — В этом случае я смогу укрепить свое положение в Моссад, избавившись от некоторых шипов, которые давно уже сидят у меня в боку.
      — А в чем будет заключаться моя роль?
      — Этот человек в настоящее время находится в Европе. Вы поддерживаете неофициальные контакты с людьми, которые могли бы найти его для меня. Важно установить его местонахождение, все остальное я беру на себя.
      — Как долго вы здесь пробудете?
      — Завтра мне надо быть в Париже, а до моего отъезда я в вашем распоряжении.
      — Ладно, посмотрю, что можно сделать. Но не забудьте обо мне, когда станете директором всей Моссад, я ведь только небольшой винтик в машине. — Эджворт хитро улыбнулся.
      Не прибедняйтесь, — сказал Амос. — Кстати сказать, помните, я передавал вам информацию, — он махнул рукой, — о террористической ячейке, нацеленной на срыв мирных переговоров?
      — Да, конечно. Мы еще работаем над этим. Есть все основания предполагать, что наши люди похитили и ликвидировали их предводителя. Они сдела ли это так, чтобы террористы не догадались о том, что они под наблюдением.
      — Почему вы не сообщили мне об этом раньше?
      — Потому что я узнал об этом вчера, Видите ли, эту операцию возглавлял «крот», поэтому он, вероятно, предупредил своих хозяев. Если они связаны с террористами, вполне возможно, что удар по этой террористической ячейке так и не будет нанесен.
      — Какие доказательства, что этот человек и в самом деле «крот»? — В голосе Эджворта звучало некоторое замешательство. — Вы хотите, чтоб я оставил все свои дела и занялся вашим делом, но скрываете от меня такие важные вещи. Что до меня, то я предполагаю, что в основе всего этого может лежать ошибка, и в этом случае я окажусь в полных дураках. Итак, какие у вас доказательства, что он «крот»? Прежде чем начать действовать, я должен знать.
      Амос стал рассказывать Эджворту все, что ему было , известно, начиная от радиодонесения Шаби до кровавого побоища в Гааге. Упомянул он и об убийстве Улана, приписываемом Натану, и о его последующем исчезновении. Когда он закончил свой рассказ, Эдж эрт подошел к буфету и налил им обоим по порции шотландского.
      — Похоже, этот ваш человек крепкий орешек. Как вы думаете, на кого он.работает?
      — Не имею понятия. Поэтому-то я и хочу захватить его живьем, а кое-кто другой, возможно, предпочитает видеть его мертвым.
      — Вы хотите сказать, что у него могут быть сообщники в Моссад?
      — Это не исключено. А вы как думаете?
      — Думаю, что все возможно. Ну, ладно. Я сделаю все, что могу, хотя и не берусь обещать немедленных результатов. Но я сделаю все возможное и невозможное. Можете на это рассчитывать.
      Эджворт откинулся в кресле и скрестил ноги.
      — Кстати, сказал он с легкой улыбкой, я хотел вам задать один вопрос, Амос.
      — Какой же?
      — Что вы собираетесь сделать с террористической ячейкой?
      — Что вы хотите сказать? — нахмурился Амос.
      — Почему вы их не задержите?
      — Зачем? Если они собираются напасть на других террористов, которые называют себя умеренными, зачем им мешать?
      — Ваши люди ведут грязную игру, мой друг, — сказал Эджворт.
      — Мы живем во враждебном окружении, — глупо ухмыляясь, сказал Амос.
      — А что сумели ваши люди узнать у похищенного ими предводителя ячейки? — спросил англичанин.
      — Немногое. Группа еще, очевидно, не получила окончательного приказа, поэтому он не знал, когда и где будет совершено нападение. Поверьте, я не располагаю полной информацией.
      Амос отпил виски.
      — По так называемым соображениям .безопасности они утаивали все важное от меня и другого начальства, зато посвятили «крота» во все тайны. — Он угрожающе потряс головой. — Но эти проклятые подонки еще поплатятся за все это!
      — И что будет дальше? Наблюдают ли, по крайней мере, ваши люди за террористами? Что, если они изберут другую мишень для нападения?
      — За ними непрерывно наблюдают. Не беспокойтесь. Мы не выпустим их из поля зрения.
      — Рад это слышать, потому что у меня есть свои обязанности: дружба дружбой, а служба службой.
      — Все находится под контролем. Только задержите этого человека, чье фото я вам дал, и мы очень хорошо вас отблагодарим. Обещаю. — Амос встал. — Ну, мне пора. Но я буду ждать от вас новостей. Я буду поддерживать с вами связь.
      — Вы сказали, что летите домой через Париж?
      — Да. Еще перед вылетом из ТельАвива мне позвонил один из моих сотрудников, работающих при посольстве. Один наш агент, на которого мы давно махнули рукой как на пустое место, вдруг сообщил, что он хочет продать нам ценную информацию, которая может способствовать задержанию Абу Набиля. Возможно, это просто лажа, но я должен встретиться и поговорить с этим человеком.
      — Весьма любопытно, — сказал Эджворт, провожая его к двери. — Сообщите мне о результатах этого разговора.
      — На то и друзья, чтобы помогать друг другу, Эджворт. Найдите моего «крота», а я, может быть, смогу послать вам Абу Набиля.
 

Глава 28

ПАРИЖ

29 сентября. 14.00

 
      Натан знал, что для того, чтобы уйти от группы «Кидон», ему надо быть в постоянном движении. Он и Гамиль поехали на такси в небольшой аэропорт под Парижем, чтобы вылететь в Афины.
      Гамиль устроил этот полет через одного своего друга, которому оказывал услуги в «добрые старые дни», так он называл время, когда вел процветающую торговлю наркотиками. На борту самолета он проклинал фалангистов, которые помешали ему продолжать это дело.
      — Эти ублюдки хотели взять все в свои руки. Им было наплевать на Ливан. Они наживали деньги точно так же, как и я, но не оставляли их в стране. Божились, что они патриоты, но переводили деньги в швейцарские банки.
      Он пробрюзжал весь полет, к счастью достаточно не долгий.
      К наступлению ночи они были уже в одной из афинских гостиниц.
      — Завтра утром мы всерьез возьмемся за дело, — ска зал Натан Гамилю. — Так что выспись как следует.
      Натан замерзал. И никак не мог уснуть. Не потому, что сказывалось напряжение, ему случалось спать и в более тревожные времена. В конце концов, настоящий боец может спать где угодно. Но эта ночь была непохожа на другие: завтра у него свидание с Надин. Она не звонила, это означало, что все впорядке, но, как только он смыкал глаза, видел перед собой Надин. Он беспокоился, чувствовал свою ответственность за нее. Более того: тосковал по ней. Хотя они провели очень мало времени вместе.
      На следующее утро Натан сказал сонному Гамилю:
      — Через несколько часов ты будешь сидеть в маленьком ресторанчике, который называется «Фатсо», в нескольких кварталах от «Хилтона». Когда сядешь за столик, закажи себе чего-нибудь пожрать. — Натан улыбнулся. — Впрочем, зачем тебе говорить об этом, сам догадаешься.
      — Да, — Гамиль зевнул. — Со жратвой я уж как нибудь сам разберусь. Но что я должен делать? Ведь не для того ты привез меня сюда из Бейрута, чтобы я набивал себе брюхо.
      — Верно. В этом ресторанчике тебе предстоит встретиться с девушкой. Я тебе ее опишу, а узнаешь ты ее по зеленой хлопчатобумажной сумке размером с телефонный справочник. Девушка — ливанка, ты можешь говорить с ней на любом, каком хочешь, языке.
      — Я буду говорить по-английски.
      — Если сумеешь. Когда увидишь ее, спросишь, как добраться до американского посольства. Если она скажет, что не знает, может только объяснить, как добраться до британского посольства, стало быть, она та самая, что тебе нужна. Тогда скажи, что тебя послал Кевин и что он просит позвонить по этому номеру с центрального почтамта на площади Омония. Все ясно, мой друг?
      — Ты считаешь меня дураком?
      — Нет. Если бы я считал тебя дураком, то, конечно, не стал бы работать с тобой.
      — Девушку, с которой я должен встретиться, зовут Надин? Она та самая, с которой ты виделся в ту ночь на берегу?
      Гамиль поднял одну бровь и наклонился вперед.
      — Так ты, оказывается, уже все знаешь, сукин кот?
      — Конечно. Ведь я же видел, как ты ходил в дом до чери Абу Набиля.
      — Ну, если ты знаешь, как она выглядит, то можешь опознать ее без труда. Но тебе все равно придется обменяться с ней паролями, ведь она тебя не знает. Ты хочешь еще что-нибудь сказать?
      — Нет, ничего. Но не слишком ли опасное дело мы затеваем? И не опасно ли втягивать в него Надин?
      — Что ты хочешь сказать?
      — Прежде чем сказать что— нибудь Надин, я должен быть уверен, что не причиню ей какого— нибудь вреда. Не то ее отец быстро возьмет меня за жопу. — Гамиль рассмеялся.
      — Ну что ж, я должен признаться, что твои опасения имеют под собой почву, она в большой опасности. Однако теперь, когда мы вдвоем, я уверен, что ты сделаешь все возможное, чтобы вызволить ее. Я прав?
      — На все сто. Так что же, во имя Аллаха, мы здесь делаем?
      — Насколько я помню, мы уговорились, что ты не бу дешь задавать никаких вопросов, поможешь мне, за что получишь свой паспорт, верно?
      — Верно.
      — Стало быть, когда подойдет время, ты отправишься в ресторан и передашь то, что тебе велено. Ясно?
      — Да.
      Гамиль ушел около половины двенадцатого. Натан вышел вслед за ним и остановил такси. Водитель желтой машины пользовался своими собственными правилами уличного движения. «Очень ценный человек, — подумал Натан, — если надо оторваться от преследователей».
      На другом конце города он вошел в маленький ресторанчик, где, как он знал, был телефон, так как он звонил туда рано утром. Заказав обед, он предупредил официанта, что его фамилия Кевин и он ждет звонка. Официант по достоинству оценил как его попытки говорить по-гречески, так и десять долларов чаевых. Он ответил на хорошем английском языке:
      — Конечно, мистер Кевин. Я с удовольствием вас позову.
      — Так вы говорите по-английски? Почему вы мне не сказали?
      — Вы так усердно калечили наш язык. Не хотелось вас останавливать.
      И, радушно улыбнувшись, официант поспешил принять другой заказ.
      Телефон зазвонил через полчаса. Говорила Надин, но голос ее дрожал. Он сразу понял, что что-то неладно.
      — Мне надо встретиться с вами, — сказала она. — Завтра прибудет человек с распоряжениями относительно предстоящей операции. Она будет проведена в бли жайшие два дня.
      — Когда вы должны вернуться?
      — Сегодня, ближе к ночи. Я сказала Халиму, чтобы он не ждал меня очень рано.
      — Вы говорите с почтамта на площади Омония?
      — Да. Ваш человек сказал, чтобы я позвонила оттуда.
      — Прекрасно. Что вы видите с того места, где стоите?
      — Почти ничего. — Погодите минутку. — Последовала пауза. Да, теперь я вижу.
      — На стене здания должна быть большая реклама кока-колы. Величиной почти со все здание.
      — Да, я ее вижу, по ту сторону площади.
      — Я хочу, чтобы через полчаса вы зашли в это здание. А пока я хотел, чтобы вы навестили косметическую лавку слева от почтамта. Можете вы это сделать?
      — Да, конечно.
      — Когда выйдете из лавки, не идите прямо через площадь. Обойдите ее против часовой стрелки и постойте около этого здания не более пяти минут. Если меня там не будет, вернитесь обратно в косметическую лавку. Я зайду туда.
      — Что это все значит? Почему вы не можете подойти прямо ко мне?
      — Я хочу удостовериться, что никто за вами не следит. Не беспокойтесь. Я знаю людей, с которыми я работаю, и я знаю, что они за мной не следят. Поэтому расслабьтесь.
      — Вы еще очень многого не знаете.
      — Доверьтесь мне. Хорошо?
      — Хорошо. До скорого.
      Времени на то, чтобы доесть обед, уже не оставалось. Натан вручил официанту две двадцатидолларовые бу мажки.
      — Этого, я надеюсь, хватит на уплату по счету. К сожалению, я должен бежать. Сдачу оставьте себе.
      Выбежав на улицу, он почти сразу же поймал такси.
      — Площадь Омония, сказал он водителю и положил двадцатку на сиденье рядом с ним. — Я должен там быть еще вчера.
      Таксист хорошо его понял, тем более что Натан держал в руке уже вторую двадцатку. Вместо обычных получаса он уложился меньше чем в пятнадцать минут. С риском для жизни промчавшись по узким боковым улочкам, они, визжа тормозами, остановились на площади Омония.
      К сожалению, Натан оказался на восточной стороне площади, тогда как предполагал оказаться на противоположной.
      — Проклятье! — процедил он сквозь сжатые зубы и бросился бежать. Ему предстояло пробежать целый квартал параллельно площади, ибо пересечь ее было бы опасным безрассудством. Если за Надин следят, он выбежит прямо на тех, кто ведет слежку. Придется добраться до этого хорошо знакомого ему здания кружным путем. Со второго этажа оттуда хорошо видна вся площадь за исключением того места, где растут несколько коротких пальм.
      У него был еще некоторый запас времени, но он хотел занять свой наблюдательный пункт еще до того, как Надин выйдет из лавки, чтобы он мог понаблюдать за ней. Вбежав в здание, он, тяжело дыша, бросился вверх по лестнице. Каждая когда-либо выкуренная им сигарета, казалось, затрудняла его бег. Он прильнул к окну как раз в тот момент, когда Надин вышла из лавки. Пока, во всяком случае, за ней никто не следил. Короткая, облегающая юбка подчеркивала длину и стройность ее ног, густые волосы развевались на ходу. Она заметно выделялась среди, не такой уж густой толпы. Деловые люди расходились с площади, чтобы пообедать и предаться полуденной сиесте.
      Натан подождал, пока она завернет за угол. В этот момент он как раз мог установить с полной точностью, наблюдают за ней или нет.
      Убедившись, что никто за ней не наблюдает, он бросился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
      — Надин! — позвал он, махая рукой из открытых дверей.
      Она улыбнулась и подошла к нему почти вплотную. Ему ужасно хотелось обнять ее, но вместо этого он про сто пожал ей руку.
      — Вы выглядите просто замечательно. Как дела?
      — Благодарю вас. По-моему, неплохо.
      Ее большие зеленые глаза сверкали как два изумруда. Они неудержимо притягивали его к себе.
      И тут вдруг за ним раздался громкий взрыв. Он инстинктивно прижал Надин к стене, закрыв ее всем своим телом. Оглянувшись, он понял, что это был оглушительный выхлоп проезжающей по площади машины. Натан сконфуженно улыбнулся. Она ответила, ему сочувственной улыбкой.
      — Надо смываться отсюда, — сказал он.
      — Куда мы пойдем?
      — Тут есть местечко, где мы не рискуем наткнуться на кого-либо знакомого. Поехали. — И он подозвал такси.
      Натан всегда считал, что гора Ликавитос лучшее место для обозрения всего города. Если бы не смог, ко торый целыми днями окутывал Афины, зрелище было бы в самом деле великолепным, но теперь им можно было наслаждаться лишь по ночам.
      Он помог Надин выйти из машины, помимо своей воли чувствуя себя как школьник на первом свидании. В конце концов, она важное действующее лицо в этой операции. Если он даст волю своим чувствам, он мо жет свертывать все это дело и отправляться домой. Ес ли, конечно, он попадет домой.
      Они прошли через пустынный парк, где лишь коегде на широких лужайках целовались парочки. Уселись на деревянную скамью около ствола старой смоковницы. Тень создавала впечатление прохлады, запах гниющих на земле фиников приятно щекотал обоняние. Когда Натан и Надин посмотрели перед собой на землю, они оба по краснели. Все кругом было усеяно использованными резинками.
      Он повернулся к ней с улыбкой.
      — Извините, но это место, где мы будем в безопасности. Как и многие до нас.
      Они оба рассмеялись, и он продолжал:
      — Афинская молодежь использует это место как открытую спальню. Здесь происходит непре рывная оргия.
      — Я не хотела бы видеть это ночью.
      — Никаких проблем, — сказал он, — вы не увидите. Так что же происходит в квартире?
      — В данный момент ничего. Но как я уже сказала по телефону, завтра прибывает человек с распоряжениями. И мы все отправимся туда, куда нам скажут. Вы предупреждали меня, чтобы я была как можно осторожнее. Но все люди…
      — Я имел в виду моих людей. Квартира напичкана «жучками», за ней ведется постоянное наблюдение. Моссад практически контролирует каждый их шаг.
      — Значит, они тоже участники замышляемого убийства?
      — Я думал, вы уже поняли это.
      — Поняла, но мне все не верится.
      Натан принялся расспрашивать ее о ячейке. Он хотел знать, как выглядит каждый из них и какое оружие предполагает использовать. Что они делают в свободное время? Кто управляет всем этим шоу? Это был бесконечный поток вопросов; некоторые из них требовали еще и дополнительных. Когда Натан получил ответы на свои вопросы, у него сложилось впечатление, будто он лично познакомился со всеми террористами. В это время на другой конец скамейки уселась молодая пара и стала страстно целоваться. Тогда Натан сказал:
      — Пойдемте пообедаем.
      В конце извилистой тропы находился ресторан с широкой террасой, откуда открывался вид на весь город. Они сели за небольшой круглый столик около каменного парапета. Западный ветер уже начинал развеивать смог, висящий над площадями и улицами.
      — Что вы собираетесь делать, когда получите всю не обходимую информацию? — спросила Надин.
      — Сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить их, но пока я не могу сказать, как именно.
      Натан достал фотографию из кармана и показал Надин.
      — Вы когда нибудь видели этого человека?
      — Она внимательно поглядела на фото.
      — Нет, не думаю.
      — Никаких проблем, но я должен был спросить.
      — Кто он?
      Я полагаю, что это тот самый человек, который держит в своих руках все нити. Но полностью я не уверен. И пока не могу выяснить. Забудьте об этом. Поговорим о том, что нам делать дальше.
      Как раз в этот момент официант принес их заказ. Он поставил на столик тарелки с жареной рыбой и салатом и налил им в фужеры вина. Натан ласково улыбнулся Надин. Когда официант ушел, он продолжил:
      — Я не могу приближаться к вам, потому что вы под постоянной слежкой. С другой стороны, они охотятся и за мной, поэтому в качестве связного я хочу использовать Гамиля, если вы, конечно, согласны.
      — У меня нет возражений. Человек он как-будто не плохой. Вы ему доверяете?
      — Я с удовольствием обошелся бы без него, но в на стоящий момент у меня нет выбора. Мне нужен связной, и другого у меня нет.
      — Жаль, что вы не сказали мне раньше. Я нашла бы подходящего человека.
      — Положение значительно изменилось с последней нашей встречи. Но не беспокойтесь. Мы выполним то, что задумали.
      Я— знаю, кто вам нужен, сказала она. Вам ну жен ангел-хранитель.
      Он улыбнулся.
      — Верно. Но где его взять? Единственный ангел хранитель, который мне нужен, занят сейчас важным делом.

АФИНЫ

1 октября. 11.45

 
      В номере звонил телефон. Только Надин знала, что Натан находится в «Хилтоне», зарегистрированный под именем Кевина Дугласа. Он схватил трубку.
      — Через несколько часов мы вылетаем во Францию, — сказала она. — Остановимся под Парижем. Это все, что я знаю.
      — Как вы получили эту информацию?
      — Эти распоряжения были даны Халимом. Мы оставля ем здесь все, включая оружие.
      — С вами все в порядке?
      — Да. А с вами?
      — Никаких проблем. Итак, вы знаете, что делать?
      — Да, я позвоню, как только что-нибудь прояснится.
      — С кем встречался Халим?
      — Я не знаю.
      — Известны ли какие-нибудь сроки?
      — Халим только сказал, что это может произойти в следующую пятницу. Мы все еще не знаем, кому должен быть нанесен удар.
      — Он сказал это в квартире?
      — Да. Я знаю, что вы думаете, и предполагаю, что вы правы. Всякий, кто подслушивает, будет знать то же самое, что и мы.
      — Знают ли члены ячейки, что удар будет нанесен по палестинцам?
      — Разумеется, они знали это с самого начала, но вы должны понять, что они считают умеренных предателями, людьми, их продающими.
      — А что думаете вы?
      — Для меня все просто. Если Моссад хочет, чтобы их убили, стало быть, это может только повредить борьбе палестинцев за свободу. Все очень просто.
      Последовало молчание.Они сказали все, что нужно, но никто не хотел вешать трубку. Они как будто не хо тели прерывать установившуюся между ними внутрен нюю связь. Наконец Натан нарушил молчание:
      — Итак, буду, ждать вашего звонка. Последнее время я только этим и занимаюсь.
      — Мне надо возвращаться, — сказала она. — Я вылетаю сегодня вечером, с первой партией. Остальные летят завтра утром.
      Натан изо всех сил сдерживал свои чувства. Он не хотел, чтобы она улетала. И он знал, что, если с ней что-нибудь случится, он никогда не сможет себя простить.
      — Надин, — сказал он. — Я очень сожалею, что вы нужден подвергать вас такой опасности.
      — Спасибо на добром слове, Натан. Но уверяю вас, что я в гораздо меньшей опасности, чем вы думаете.
      — Что это значит?
      — Это значит, что у меня есть свой ангел-хранитель, который оберегает меня днем и ночью.
      — О чем вы говорите? — И тут Натана осенила внезапная догадка. — Погодите. Не говорите мне. Не напоминает ли этот ангел джинна, который появился из Аладдиновой лампы?
      — Могу только сказать вам «до свидания» и надеюсь, скорого.
      Через несколько минут после звонка Надин, который только подтвердил, что место их назначения Париж, Натан уже ехал на такси в аэропорт. Если часть группы отправляется сегодня вечером, у него есть время выле теть, прежде чем в аэропорт прибудут его коллеги, со провождающие террористов.
      Натан прилетел в Париж рано вечером и сразу же сделал несколько звонков из телефонной будки на авеню де ля Гранд-Арме.
      Удивленный Гамиль сказал, что он тоже немедленно вылетит в Париж и остановится в той же гостинице. По всей видимости, его следовало ожидать на следующее утро; в полдень он уже сможет приступить к выполнению поручений.
      Затем Натан отправился пешком на авеню Фош, в квартиру Селин. Ключ висел на своем обычном месте, там, где она оставляла его для гостей. Селин уехала на несколько дней в Прованс с одним из своих приятелей, поэтому Натан мог спокойно жить в ее квартире.
      — Меня не будет почти целую неделю, — объявила она в их последнее свидание. — Но если по возвращении я застану тебя дома, мы хорошо развлечемся.
      «Развлечемся», усмехнулся он про себя. Хорошо развлечение. Что, если бы он разминулся с Селин? Другого телефонного номера у Надин не было. Был у них, конечно, и запасной номер, и все же ему следовало утрясти все с француженкой раньше. Это была непростительная небрежность.
      Но пока ему везло. Хотя он и не рассчитывал на постоянное везение.

АМЕРИКАНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО

1 октября. 21.00

 
      — Позвольте выразить надежду, — сказал майор Деннис Уэст, — что место проведения этой встречи все еще сохраняется в тайне. Разумеется, всегда может произойти утечка информации, но мне представляется, что до сих пор мы действовали достаточно эффективно в этом отношении.
      Сорокапятилетний майор военно-морских сил руководил отделом безопасности. С первого же взгляда было заметно, что он чувствует себя несколько неловко в штатском костюме. Он сидел за своим столом, слегка перегнувшись вперед.
      — Вы знаете, что мы можем это только предполагать, — сказал упитанный, пухлощекий человечек, сидевший напротив него. Это был Жильбер Дюваль, известный среди друзей под прозвищем «Пепельница», французский связной офицер, сотрудничавший с американцами. Многолетний опыт пребывания в арабских странах придавал особый вес его словам.
      — Не могли бы вы уточнить свое высказывание?
      Майор Уэст не очень любил совместные операции. Куда более по вкусу ему была бы чисто американская операция, в которой французы могли бы принять участие, только если бы их попросили об этом. Но так как эта операция носила весьма специфический характер, ему приходилось мириться с участием французов. Уэст отвечал за безопасность и благополучие израильской делегации, тогда как Пепельница должен был заботиться о палестинцах.
      Хотя эти переговоры проходили вне официальной программы мирного процесса, многие опытные люди понимали, что держать эти переговоры в строгой тайне было практически невозможно. Очень немногие знали точное время и место переговоров, однако сам факт их проведения был уже известен в определенных дипломатических и разведывательных кругах. Ни одна из этих делегаций не являлась официальной, это были тщательно подобранные группы умеренных лидеров, готовых сесть рядом и найти какое-нибудь прагматическое решение, невзирая на нескончаемую враждебность и недоверие обеих сторон. Достигнув принципиального согласия, они должны были выработать документ, излагающий их предложения, а также указывающий на определенные стратегические пункты, с помощью которых президент США и Европейское Сообщество могли бы оказать давление на обе стороны, с перечислением тех конкретных преимуществ, которые получат те, кто поддержит эти предложения. Естественно, что представители официальных кругов, участвующих в конфликте, не могли бы санкционировать подобную конференцию, которая позволяла великим державам заглянуть в сокровенную суть их проблем; более того, достигнув полного понимания ситуации, они могли бы попробовать разрешить .эти проблемы и даже принести мир в этот вечно неспокойный регион.
      — Разрешите объяснить, майор, — сказал француз, выпуская большое облако сигарного дыма, такое едкое, что моряк даже зажмурился. — Мы можем с полным основанием предполагать, что по крайней мере некоторые делегаты упомянут о предстоящих переговорах своим друзьям. Так называемых «голубей», как вы зовете их у себя в Штатах, либералов с больной совестью, как вы, возможно, знаете, не слишком-то чтут в этом регионе.
      Он помолчал, затем продолжал:
      — Всякая уважающая себя разведка а у большинства стран в этом регионе вполне приличные разведывательные службы постарается завербовать кого-нибудь в соответствующей делегации. Поэтому я с достаточной долей уверенности могу утверждать, что секрет в сущности не секрет; секретной можно считать только ту информацию, которую мы пока еще не предоставили делегациям. При этом еще надо исключить возможность утечек в наших собственных организациях. А кто может поручиться, что тут есть стопроцентная гарантия?
      Пожав плечами, француз печально улыбнулся.
      — Уверяю вас, что среди моих людей нет шпионов, — отрезал майор Уэст.
      — Об этомто я и говорю, — продолжал Дюваль. — Даже если организация чиста, это не имеет значения, если в моей организации есть продажные люди, не так ли, майор Уэст?
      — И что же вы хотите мне сказать?
      Американец проявлял явное нетерпение.
      — Я только хочу сказать, что мы должны быть готовы к наихудшему. Лично я предпочел бы, чтобы все эти переговоры происходили в Италии или в Бельгии, чтобы я не нес за них никакой ответственности.
      — Благодарю за откровенность, Дюваль. Но посколь ку они встречаются здесь, я хотел бы знать, какие меры безопасности вы можете принять в отношении моей делегации и где вы предполагаете ее разместить? — Уэст хотел вернуть разговор в деловое русло.
      Француз небрежным жестом зажег еще одну сигару, прочистил горло и продолжил:
      — Мы предоставим вам все, что вы просите. И я рекомендую, чтобы вы поселили их здесь, в Париже, где мы можем собрать большие силы. Наши палестинцы будут в загородном шато, под охраной специального полицейского подразделения.
      Совещание продолжалось еще несколько часов. Когда все проблемы были наконец решены — такое, по крайней мере, создалось впечатление — было уже раннее воскресное утро.
      Делегаты прибывали в Париж третьего октября. А дел оставалось еще много. Все знали, что любая небрежность может привести к катастрофическим результатам. Сотрудники государственного департамента сообщили президенту, что лучше избегать прямого вмешательства в подготовку конференции, потому что это может привес ти к непредсказуемым последствиям. Но президент был тверд как кремень: кроме всего прочего, он считал, что решение этой конкретной проблемы обеспечит ему по четное место в истории.
      После совещания майор Уэст спустился в подвальное помещение, в посольский пункт связи.
      Да, сэр?
      Молодой сержант, морской пехотинец, вскочил на ноги. У него было такое же массивное тело сложение, коротко стриженные коричневые волосы, как у Уэста. С некоторой натяжкой он вполне мог бы сойти за его двойника.
      — Закодируйте вот это, — сказал майор, протягивая ему протокол совещания, — и пошлите в Штаты. Они уже ждут.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД,

ТЕЛЬ-АВИВ

2 октября. 9.00

 
      — Мне наплевать, здесь он или нет, — сказал солдат. — Мне было приказано отнести это лично ему. Если бы тебя можно было использовать, как связного, я бы сюда не явился.
      — Что я должен сделать? — спросил часовой у входа во двор Моссад.
      — Ты? Ничего. Если, конечно, ты не умеешь пользо ваться телефоном. Если все-таки умеешь, вызови дежурного офицера.
      Часовой не привык к такому наглому тону, но не хотел препираться.
      — Алло… — Он набрал номер дежурного офицера. — Говорят от передних ворот. Тут какой-то парень из подразделения восемь два сто принес пакет для Марка Хеллера. Он не хочет оставить его у меня и требует, чтобы я вызвал дежурного офицера. Вы не могли бы подойти?
      — А ты не мог бы соединить его со мной? Если надо, я дам разрешение пропустить его. А выйти я сейчас не могу, не одет как положено.
      — Извините, но по правилам только вы можете провести его с собой.
      — Ладно, — раздосадованно проронил дежурный офицер.
      Ему предстоял великий день, и он не хотел никаких помех. Меньше чем час назад он познакомился с женой своего коллеги, который выполнял какоето задание на Дальнем Востоке. Она купалась в академическом бассейне, и он сумел убедить ее зайти к нему в его отдел. Когда раздался звонок, они как раз оба обсыхали.
      — Скажи этому нарочному, передал он часовому, чтобы он подождал. Я должен кончить одно важное дело.
      — И скоро вы его закончите? — спросил часовой, обеспокоенно глядя на настырного солдата.
      — Это дело не терпит спешки, — ответил он, глядя на груди женщины, вываливающиеся из купальника. Она уже высохла и легла на кровать. — Я должен идти, — добавил он. — Вели ему подождать.
      Дежурный офицер решил известить Марка, а затем уже заняться соблазнительной женой коллеги. Он позвонил в отдел тайных коммуникаций и передал, чтобы дежурный офицер позвонил Марку домой и запросил его распоряжений.
 

11.00

 
      Подъехав к воротам, Марк опустил боковое стекло.
      — Где этот хмырь с бумагами? — спросил он у часового.
      — Вот там, — сказал тот, показывая на солдата, спя щего в своем маленьком «рено».
      Марк подошел к маленькой машине.
      — Что там у тебя такое срочное, что ты даже заставил меня приехать сюда в воскресенье?
      — Кто вы такой? — спросил проснувшийся солдат.
      — Марк Хеллер. Человек, которому ты так настойчиво хотел вручить документы.
      — Извините, но не могли бы вы показать ваше удостоверение личности?
      Марк вытащил удостоверение.
      — Ну что, этого достаточно? Или ты хочешь, чтобы я проделал еще генный тест, чтобы окончательно удосто верить мою личность?
      — Я только выполняю свое задание. А вы тут на меня накинулись.
      — Да, уж мы такие. Гони документы.
      Через несколько минут, у себя в кабинете, Марк вскрыл конверт. Там было два листа бумаги. Одно письмо было от его друга из подразделения 8200. Оно было озаглавлено: «Самый передовой и боевой отдел дешифровки и электронной информации во всем мире».
       "Дорогой Марк, я предчувствую, с каким удовольствием ты вынужден будешь прервать свой воскресный отдых, но, к сожалению, у меня не остается другого выхода.
       Следующий документ представляет собой копию донесения, отправленного несколько часов назад из американского посольства в Париже в Вашингтон. Оно, повидимому, является чрезвычайно важным. Оно также относится к работе твоей организации, поэтому я должен был немедленно снестись с тобой.
       Перехваченный документ содержит информацию о тайном совещании, которое состоится в Париже, включая фамилии делегатов и краткие о них данные, документ подписан майором морской пехоты Деннисом Уэстом, возглавляющим отдел безопасности посольства".
      Марк решил не посылать этот документ в шифровальный отдел для снятия копий, а занялся сам его размножением, и через час копии были готовы. Он хотел их разослать в парижское посольство и по всем отделам, которых это касалось. Он убрал одну копию в ящик с досье и позвонил Мусе, который оказался дома.
      Поскольку Муса возглавлял отдел оперативной безопасности, он был одним, из членов Моссад; у которых был установлен телефон, до неузнаваемости изменяющий все голоса. Именно он должен был распорядиться, как поступить с полученной информацией.
      — Ты еще не рассылал эту бумагу? — спросил Муса.
      — Нет. Только еще собирался, но сперва позвонил тебе.
      — Отмени все. Пошли только краткое уведомление в парижское посольство. Представь себе, какой ор поднимется, если французы и американцы узнают, что мы располагаем сведениями о террористической ячейке, орудующей во Франции, и не предупредили их об этом.
      — Я даже не хочу об этом думать, Муса. Уничтожаю все. Увидимся после уик-энда.
 
      2 октября. 11.45
 
      — Израильское посольство, — произнесла дежурная телефонистка, работающая на коммутаторе. В этот солнечный осенний день она очень скучала на работе, тем более что ее заставили выйти не в ту смену, в которую ей хотелось.
      — Это Иса. Я хочу поговорить с Давидом.
      — Извините, но посольство закрыто. Здесь никого нет.
      — Вы не понимаете, повышая голос, — настаивал незнакомец.
      Девушка поняла, что это какойто код. «Минутку», — сказала она, закладывая имена в компьютер. Она посмотрела на экран, затем включила нужного абонента.
      — Джилл?
      — Да?
      — Звонит какой-то человек, по-моему, из твоих. Он называет себя Исой и хочет поговорить с Давидом. Соединить его с тобой?
      — Минутку.
      Она слышала, как Джилл начал работать на компьютере. После того как он сделал свой запрос, на экране появилась цифра 32975.
      — Соедини его со мной, — наконец сказал он.
      — Мистер Иса? Соединяю вас с Давидом, — сказала телефонистка и сразу же отключилась.
      Она не любила этих парней из Шабака, которые получали такие закодированные вызовы. Они все задирали нос, эти шабаковцы, и приставали к ней и другим секретаршам, так и норовили облапить. То, что они отвечали за безопасность посольства, почемуто давало им повод считать себя ма ленькими божками.
      Джилл снял трубку в своем кабинете на втором этаже. Он был не очень высок ростом, но в сидячем положении казался большим человеком.
      — Откуда вы звоните?
      — Что с вами? Почему вы не здороваетесь?
      — Здравствуйте, пробубнил Джилл. Откуда вы звоните?
      — Из Парижа.
      — Когда вы зайдете в посольство?
      — Да вы шутите? Я не хочу получить пулю в голову.
      — Послушайте. У меня нет настроения играть с вами в глупые игры. Человек, который хочет с вами встретиться, сказал, чтобы я пригласил вас в посольство.
      — А что, если ктонибудь заметит, как я войду?
      — Это уже наша забота. Итак, что вы решили? Я не могу разговаривать с вами целый день.
      — Я подумаю. К тому же я сперва должен сделать одно срочное дело.
      — Мы будем ждать вашего звонка.
      Джилл положил трубку с видимым облегчением. Голос этого незнакомца звучал как-то странно. А в его досье ничего не было, хотя в папках, которые Шабак держал для таких вот «случайных людей» Моссад, редко бывало много материала. Он решил еще раз проверить досье, просмотреть и те, которые хранятся в подвале, и переговорить с дежурным офицером. В приемную он сообщил, что будет находиться в пятьдесят пятой комнате, если кому-нибудь понадобится.
      После убийств, совершенных в Гааге, посольства с их секретными отделами приняли чрезвычайные меры безопасности, они были готовы к нападению в любое время. Поддерживать постоянную готовность при недостаточном личном составе было нелегко, приходилось дежурить по две и три смены.
      Сегодня дежурил начальник секретного отдела Роли. В его отделе было около пяти разведчиков и около десяти сотрудников. Это был самый большой отдел во всей Моссад.
      Когда вошел Джилл, он был не один.
      — Извините, — сказал Джилл, — я не знал, что вы заняты.
      — Ничего, ничего. Входите, — сказал Роли. — Это Амос, мой израильский друг.
      — Рад вас видеть. Надеюсь, вы неплохо проводите здесь время?
      — Конечно. С таким-то прекрасным хозяином.
      — Тебе что-нибудь надо? — спросил Роли.
      — У меня есть сообщение для вас.
      Джилл бросил мгновенный взгляд на Амоса, как бы спрашивая, может ли он говорить в его присутствии.
      — Выкладывай, что у тебя там, — поторопил Роли. — Я же сказал, что это мой хороший друг. К тому же он из нашего учреждения.
      — Опять позвонил этот парень, который хочет встретиться с кем-нибудь из нас. Он вернулся.
      Роли нагнулся вперед, явно заинтересованный.
      — Ну и что?
      — Я сказал ему, что встреча должна состояться в посольстве и что мы позаботимся о его безопасности.
      — И что он сказал?
      — Что подумает и позвонит попозже.
      — Это тот самый агент, который долго бездействовал, — объяснил Роли Амосу. — Спасибо, Джилл. Когда он позвонит вновь, соедини его со мной, если я буду здесь, а в случае моего отсутствия с дежурным офи цером.
      — Но правила требуют, чтобы я сперва восстановил с ним контакт и определил его допуск. В данный момент он считается очень опасным.
      — Не будем спорить о формальностях, Джилл. Я только говорю тебе, что, когда он позвонит снова, соедини меня с ним.
      — Но я...
      — Что с тобой? Повторить еще раз? — Роли вскочил на ноги. — Когда этот засранец позвонит, немедленно соедини его со мной, или я тебе устрою хорошую жизнь. Теперь ясно?
      Роли требовал полного повиновения и при малейших признаках непослушания превращался в сущего дьявола, Джилл это знал.
      — Хорошо, хорошо. Пусть будет по-вашему.
      Роли все еще улыбался, обнажая желтоватые зубы, которые вполне могли быть частью плохого моста.
      — Я знал, что ты правильно меня поймешь. Как говорят в нашем отделе, взаимопонимание превыше всего.
      Как только Джилл ушел, Роли и его гость перешли во внутренний кабинет, где они закурили сигареты и нали ли себе кофе. Амос взял себе копию документа, который только что прибыл из Израиля, относительно секретных переговоров в Париже. Хотя правила запрещали выносить столь секретные документы из здания, как начальник отдела, он волен был поступать, как хотел.
      — Я буду в своей гостинице, позвоните мне, если по лучите какие-нибудь сведения… или если я кому-либо понадоблюсь, — сказал он Роли.
 

2 октября. 14.00

 
      Как только зазвонил телефон, Натан сразу же схватил трубку. Он был весь в напряжении.
      — Да? сказал он, стараясь говорить как можно спо койнее. Не хватало еще, чтобы Надин заподозрила, будто он не вполне владеет собой.
      — Мы прибыли, но я не знаю, где именно мы оста новились.
      — Откуда вы звоните?
      — Из небольшого торгового центра в пяти минутах ходьбы от фермерского дома, где мы поселились. Это где-то на севере. Но где точно, не могу объяснить.
      — Вы можете добраться туда без каких— либо помех?
      — Меня привез один из наших людей. Пока я закупаю продукты, он сидит в машине.
      — Не могли бы вы прийти сюда попозже?
      — Пожалуй. Я забуду купить что-нибудь из списка, который они мне вручили. И мне придется вернуться сюда.
      — Скажите, что вы забыли чтото в магазине. А то они могут отвезти вас в другой центр.
      — Что я должна сделать?
      — Мне "надо знать, где вы и где остановились. И я совершенно уверен, что за вами сейчас следят, поэтому ведите себя непринужденно.
      — Что, если они увидят, как я звоню по телефону? Они могут выйти на вас, — в ее голосе прозвучала тревога.
      — Не волнуйтесь. — Он попробовал ее успокоить. — Даже если бы они засекли мой номер, они не смог ли бы меня задержать. Там, где телефон, меня нет. Слава Богу, я догадался захватить с собой кое-какие хитрые приспособления, так что не беспокойтесь. Как только смогу, я пошлю вам специальную брошь, которую вы должны носить все время. Будете носить?
      — Да, конечно.
      — Когда вернетесь сегодня, прихватите с собой чертеж дороги от дома до магазина.
      — Хорошо, я — сделаю это, обещала она, к этому времени она уже почувствовала, что за ней наблюдают. — Вы знаете, как они выглядят?
      — Кто? спросил он.
      — Люди, которые за мной следят. Чтобы я я могла за ними наблюдать.
      — Ни в коем случае. Даже не поворачивайте голо вы, или они заподозрят неладное. Мы не можем этого допустить. Понятно?
      — Да. Но это нелегко.
      — Я знаю, но забудьте о них. Они не должны причинить вам никакого вреда. Они только наблюдают за вами. Расслабьтесь.
      Разговор длился еще несколько минут. Надин явно разнервничалась. «У нее, вероятно, такое чувство, будто ее разоблачили», — подумал Натан, и он ни в коей мере не хотел оказывать на нее излишнее дав ление.
      — Есть ли на будке знак с номером? — спросил он.
      — Да, прямо передо мной.
      — Прочитайте его, — сказал он.
      После этого он отпустил ее, сказав, чтобы она вернулась позднее, Гамиль заберет у нее чертеж и даст ей маленькую брошь, которая в случае надобности поможет ему найти ее. Прежде чем повесить трубку, она подробно объяснила ему дорогу к фермерскому дому. Она также сказала ему, что на этой улице есть два магазина. Второй магазин — магазин пластинок, там-то она и должна была встретиться с Гамилем.
      К шестнадцати часам Гамиль уже был в магазине, ожидая Надин. По номеру телефона Натан выяснил местонахождение улицы и магазинов. Это был город Марин, к северо-западу от Парижа, по дороге Д/915. Гамиль выяснил все это достаточно просто.
      Натан велел ему встретиться с Надин в магазине пластинок. Он должен передать ей маленький пакет и получить от нее записку. Они не должны говорить ни о чем, кроме пластинок, и не более нескольких минут. После встречи Гамиль должен позвонить, оставить сообщение для Натана, а сам вернуться в гостиницу и ждать дальнейших распоряжений.
      Надин вошла в магазин без четырнадцати пять. Она стала просматривать различные альбомы, медленно по двигаясь к Гамилю. Оказавшись совсем от него рядом, она вежливо улыбнулась.
      — Не могу ли я помочь вам, мадам? — спросил он на хорошем французском языке.
      — Да, — ответила она. — Я ищу песню Адамо «Падает снег». Вы слышали о такой?
      Она вручила ему клочок бумаги с якобы списком песен, который он с интересом просмотрел. Затем он выбрал и протянул ей пластинку с маленьким пакетом под ней. Поблагодарив его, она подошла к прилавку с пластинкой и вручила ее продавцу, незаметно спрятав крошечный пакет в карман.
      Гамиль вышел из магазина впереди нее, сел в свой взятый напрокат «рено-5» и поехал в Париж. На пути он остановился в гараже, чтобы позвонить и купить бутылку кока-колы из их торгового автомата. В эти часы «пик» ему понадобилось более часа, чтобы вернуться обратно в отель.
 

ИЗРАИЛЬСКОЕ ПОСОЛЬСТВО, ПАРИЖ

16.10

 
      — Это говорит Иса. Позовите, пожалуйста, Давида.
      «Голос тот же самый», — подумала телефонистка, соединяя абонента с Джиллом.
      Джилл попросил незнакомца подождать.
      — Давид ожидает его звонка, — сказал он.
      И тут же перезвонил Роли.
      — Опять этот тип. Я сказал ему, что Давид ожидает его звонка. Что дальше? Снимете ли вы трубку?
      — Постарайся уговорить его прийти сюда.
      — Сейчас попробую.
      Джилл нажал сигнальную кнопку и передал абоненту все, что ему сказал Роли.
      — Я же вам говорил, что это слишком опасно. Что, если кто-нибудь увидит меня?
      — Откуда вы звоните?
      — Из телефона-автомата.
      — У вас есть подозрения, что линия прослушива ется?
      — Кто станет прослушивать здешнюю линию?
      — Вот и мы так думаем. Никто вас не подслушивает, и, если вы придете сюда, нет никаких оснований предполагать, что кто-то может вас заметить.
      — Почему вы не пошлете кого-нибудь за мной?
      — Это запрещено правилами.
      — Что я должен сделать?
      — Спуститесь в метро и поезжайте до станции «Франклин Рузвельт». Выйдите на авеню Монтень. Пересеките Елисейские поля и идите на север по авеню Матиньон около двух с половиной кварталов. Затем сверните налево в маленькую улочку Рабле. Там вы увидите посольство. Не обращайте внимания на французских жандармов. Они вас не остановят. Они у нас стоят главным образом для украшения. Вы все поняли?
      — Да, продолжайте. Я все же не понимаю, каким образом вы сможете обеспечить мою безопасность. Любой может заметить, как я буду входить в посольство.
      — Это не ваша забота. Мы проверим, чтобы никто за вами не следил. Когда вы будете здесь?
      — Через час.
      — До свидания, мой друг.
      Джилл повесил трубку. Позвонив по селектору, он предупредил своих людей. Затем сообщил Роли, что агент будет через час.
      — Превосходно, — сказал Роли. — Пригласи его в «тихую» комнату. А я подойду туда.
      — Ладно.
      Джилл послал своих людей на улицу, чтобы они заняли посты. В случае каких-либо осложнений они должны были предупредить босса, а он уже решит, что предпринять.
      Когда прибыл агент, ему пришлось пройти через две проверки, прежде чем он попал в небольшую комнату, которая называлась «тихой», на втором этаже. Там не было окон, и всю обстановку составляли три деревянных стула и небольшой деревянный стол. «Тихой» комнатой она называлась потому, что была проверена на отсутствие всякой посторонней подслушивающей аппаратуры и стены здесь были звуконепроницаемыми. Это было идеальное место для проведения допросов, походившее на все подобные же комнаты в Израиле, что уже для многих было средством оказания давления.
      Агент сидел в комнате уже несколько минут, когда вошел "Джилл.
      — Ну что, все в порядке? — спросил он.
      — Похоже, что да. Но окончательно я смогу сказать только после.того, как выйду и мне не отстрелят голову.
      — Вам нечего беспокоиться. Вы в надежных руках.
      — Руки-то, может, и надежные, но это еще не значит, что я в безопасности.
      — Вы можете прийти, — сказал Джилл по внутренне му телефону.
      — Иду, — сказал Роли.
      Через две минуты он вошел в комнату.
      — Здравствуйте, мистер Гамиль. Я Давид и очень рад вашему приходу.
      Гамиль встал и поздоровался с высоким человеком, зашедщим в комнату.
      — Тут у вас все Давиды, улыбнулся он. Я рад. что меня зовут не Голиаф.
      Все рассмеялись.
      — Пожалуйста, оставьте нас одних, — попросил Роли Джилла и охранников.
      Джилл кивнул, зовя с собой всех остальных. Хотя они и ушли из комнаты, на всякий случай она просматрива лась скрытыми камерами.
      — Не хотите ли выпить или поесть чего-нибудь, мой друг? — спросил Роли, разыгрывая роль гостеприимного хозяина.
      — Нет, спасибо.
      — Как долго продлится наш разговор? Я весь в делах, — сказал Гамиль. — У меня очень мало времени.
      — Может, вы хотите сообщить нам о готовящемся террористическом акте? Чтобы мы могли принять немедленные меры для предотвращения гибели людей… Вы меня понимаете?
      — Да, понимаю. Но в немедленных мерах нет никакой необходимости. У меня для вас коечто другое...
      — А именно?
      Впервые за очень долгое время Гамиль был испуган. Он хорошо чувствовал силу воли, которая исходила от Роли, и так же хорошо понимал, что находится на вражеской территории. Удастся ли ему убраться отсюда по добру-по здорову? Игру надо было вести хладнокровно, а у него потели ладони и все тело пронизывала легкая дрожь, которой он никак не мог побороть.
      — Я хочу договориться с вами, — сказал Гамиль Роли, — но сперва я должен знать, могу ли я получить то, что мне надо, от вас?
      Чего же вам надо?
      — Я хочу получить гражданство какой-нибудь европейской страны. Настоящее гражданство, а не липовые бумаги, которые я могу получить и без вас. И мне, конечно, нужны деньги.
      — Видите ли, я полагаю, что ваша просьба вполне выполнима, но это зависит от ценности вашей информации.
      Гамиль нагнулся вперед и, понизив голос, сказал:
      — Я могу вывести вас на дочь Абу Набиля. А через нее вы можете выйти и на него самого. Все знают, как он любит свою дочь.
      Ни одна жилка не дрогнула в лице Роли.
      — Где она?
      — Поблизости.
      — Что она тут делает?
      — Она член террористической группы, которая находится здесь, в Париже, и скоро должна приступить к делу.
      Роли вскочил так стремительно, что его стул с грохотом опрокинулся на спинку. Гамиль смотрел на него широко раскрытыми глазами.
      — Вы только что говорили мне, что нет необходимости в немедленных предупредительных мерах, а оказывается, что дочь Абу Набиля со своей группой собирается совершить террористический акт. Что за странная игра, Гамиль? Не играйте со мной. У меня нет времени на это.
      — Но террористы собираются действовать не против ваших людей. Против своих же палестинцев!
      — Что за хреновина?
      — Послушайте, я работаю с одним парнем, с которым я встретился в Бейруте. Я думаю, что он связной у террористов. Он дает мне кое-какие поручения. Но сам, не знаю почему, к террористам не подходит. Он обещал мне паспорт и гражданство. Глядя, как он работает, я не думаю, чтобы он мог предоставить мне это. Он действует в одиночку. И он поддерживает связь с дочерью Абу Набиля; я не знаю, на кого он работает, поэтому и пришел к вам. Если вы хотите за хватить всю группу, это дело ваше. Цена будет все та же самая. Если хотите, могу выдать и этого парня из Бейрута.
      — Ты готов так легко его продать? Ты и нас продашь тоже?
      — Надеюсь, вы не думаете, что я пришел к вам, по тому что я убежденный сионист. Я даже не еврей. — Он вынул пачку сигарет из кармана. — Могу я за курить?
      — Кури. Каков твой дальнейший план действий?
      — Я должен скоро позвонить, а потом поехать в гостиницу и ждать там распоряжений.
      Роли встал.
      — Подожди здесь. Я сейчас вернусь, и мы посмотрим, что можно будет сделать. Окончательные решения принимает другой человек, я должен с ним поговорить.
      — Хорошо. — Гамиль посмотрел на него. — Я хочу двести тысяч долларов.
      Мелкими купюрами. Роли улыбнулся ему и пошел к двери.
      — Прислать тебе кофе?
      — Да, пожалуйста. Если можно, с кардамоном. Буду вам обязан.
      — Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Роли и вышел из комнаты.
      Его ожидал Джилл.
      — Я должен вам кое-что сказать, — торопливо сказал он.
      — Что именно?
      — Мои люди, расставленные по периметру, только что доложили мне, что за Гамилем ведется наблюдение. И очень умелое. Заметив моих людей, те, что за ним следят, сразу слиняли.
      — Кто бы они могли быть, потвоему?
      — По тому, как они работают, я бы сказал, что они работают на меня.
      — Что за чушь! Это осложняет положение. Если за ним следят его люди, его тут же прикончат, как только он выйдет на улицу. Слушай, я тут позову кое-кого. Ты пока присмотри за ним, угости кофе, а я через несколь ко минут вернусь.
      Роли вернулся в свой кабинет, позвонил Амосу и кратко рассказал обо всем. Амос сказал, что будет в течение часа, тем временем этого человека никуда не отпускать и ни слова не говорить ему о том, чта за ним следили.
 

19.10

 
      Амос и Роли совещались наедине.
      — Вы совершенно уверены, что за ним следили?
      — Да, так говорит сотрудник Шабака. Значит, нам надо выжать из него как можно больше. Второй такой возможности не будет. Я уверен, что как только он выйдет, его тут же прикончат. Но, может, все же предупредить его, что за ним следят? Он перепугается и будет более разговорчивым, ибо ему понадобится наша защита.
      — Нет. Скорее всего он начнет требовать от нас вся ких гарантий его личной безопасности. И без этих га рантий не даст нам необходимую информацию. Нет. Пусть он чувствует себя пока спокойно и даст информацию в обмен на наши обещания. Конечно, мы с ним, для вида, поторгуемся, но потом обещаем все, чего он просит.
      — Но ведь они же его убьют.
      — Ну и что? Уж не хотите ли вы взять его к себе домой? Конечно, вы можете его задержать здесь, но ведь в конце концов он всегонавсего вонючий предатель, да еще и араб, туда ему и дорога.
      И оба гром ко засмеялись.
      Гамиль был очень общителен. Он знал, чего хочет, и готов был продать кого угодно, лишь бы осуществить свои желания. В течение часа с небольшим Гамиль выложил все, что знал, включая свое убеждение, что террористическая группа находится под наблюдением израильской разведки. Поэтому-то он и встречался с девушкой так, чтобы никто их не заметил, к тому же он уверен, что его сообщение заинтересует их больше всего.
      Амос попросил Роли выйти из комнаты. Он показал Гамилю фотографию, держа ее так, чтобы она не попала в поле зрения установленных там телевизионных камер.
      — Ты знаешь этого человека?
      — Да. Это тот самый, с которым я встретился в Бей руте.
      — Спасибо, друг, — сказал Амос, довольно улыбаясь. — Ты заработал себе хорошее вознаграждение. Где ты встретишься с ним опять?
      — Я должен позвонить по этому телефону. — Гамиль вручил Амосу клочок бумаги с написанным на нем парижским номером. — А здесь ждать в гостинице его звонка.
      — Ну, мы не будем тебя больше задерживать. Давид принесет тебе обговоренный нами аванс и отвезет на машине, куда скажешь. Но позвони мне, когда поговоришь с этим человеком, чье фото я тебе показывал. Тогда мы сможем договориться о паспорте и обо всем остальном.
      — Хорошо.
      Когда Гамилю вручили светлокоричневый пакет с деньгами, его вывели из здания к стоянке позади посольства и попросили лечь на заднее сиденье большо го «пежо», чтобы не подвергать его лишней опасности.
      Кроме водителя, в машину сел еще один человек: он держал маленький пистолет, приставив его к голове Гамиля. Тот уже думал, что пришел его конец: эти двое пристрелят его и заберут все деньги. Он все еще ждал выстрела, когда машина останови лась. Водитель вышел и открыл дверь.
      — Последняя остановка, мой друг, — сказал он Гамилю, который смотрел на улицу, не узнавая, где на ходится.
      — Это СенДени. Где собираются все бляди, — сказал человек на заднем сиденье. — Тут тебе самое место.
      Они захохотали и через несколько секунд уже уехали.

ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД

2 октября. 21.00

 
      Телефон на столе Мусы звонил довольно долго, прежде чем он наконец снял трубку. События развивались быстро и сразу на нескольких фронтах, поэтому он засиделся в своем кабинете. Он был почти уверен, чтозво нит жена.
      — Да? — сказал Муса, сняв, наконец, трубку.
      — Это дежурный офицер. Могу я поговорить с Мусой?
      — Это я. Чего вы хотите?
      — Я хотел бы немедленно с вами поговорить. Могу ли я зайти в ваш кабинет?
      — Конечно. Я как раз свободен. Когда вы зайдете?
      — Сейчас я в подвале, в нашей лаборатории… Через несколько минут буду у вас.
      Молодой человек появился тотчас же.
      — Ну, — сказал Муса, — выкладывайте, какое у вас спешное дело. Можно подумать, случился пожар.
      — Как вы знаете, начал офицер, мы приняли наблюдение за террористами от людей из Масады, которые переехали из Греции во Францию.
      — Ближе к делу.
      — Та самая девушка, которая присоединилась к террористам, прибыв из Бейрута…
      — Племянница их бывшего шефа?
      — Да. Сегодня она ездила в торговый центр недалеко от дома, где они расположились. Водитель остался в машине, поэтому руководитель группы наблюдения по слал четырех человек, чтобы они проследили за нею. Она позвонила, сделала несколько покупок и вернулась в фермерский дом.
      — Замечательно. Тут есть рациональное зерно или вы хотите продолжать в том же духе? — нетерпеливо спросил Муса.
      — Выслушайте, пожалуйста. Через несколько часов она опять пошла в торговый центр. На этот раз руководитель группы взял с собой шестерых, потому что предположил, что она идет на контакт. Ведь она с самого начала действовала как связная. Она вошла в тот же магазин пластинок и передала записку человеку, который вручил ей небольшой пакет. Ребята говорят: впечатление было такое, будто любители разыгрывают шпионов. Двое пошли за ней на ферму, а четверо проследили за человеком. Он направился в Париж, оста новившись лишь один раз, чтобы позвонить. Номер они не могли засечь.
      Офицер замолчал. Муса слушал его с большим вниманием.
      — Въехав в Париж, он поста вил свою машину около станции метро «Клиши». Они все пошли за ним и едва не потеряли его. Но двое все-таки выследили его, когда он пересаживался. Он сошел на станции «Рузвельт» и пошел прямо в израильское посольство...
      Муса едва не упал со своего вращающегося кресла.
      — Что вы сказали?
      — Он вошел прямо в израильское посольство.
      — Это что, шутка? О чем вы, черт возьми, говорите? В израильское посольство? Что это за тип? Откуда он?
      — Не имеем понятия. Можем только сказать, что его ждали, там был целый приветственный комитет. Наши люди предполагают, что их засекли посольские со трудники отдела безопасности, но не стали проверять это.
      — Он с кем-нибудь встречался? Что он там делал?
      Муса был, очевидно, ошеломлен услышанным.
      — Сейчас скажу. Мы следили за ним не единственные. Был еще один человек. Поэтому мои люди вынуждены были держаться на расстоянии. Им повезло, что хвост не наткнулся на них. Похоже, что он человек опытный, но тут споткнулся. Сперва он следил за девушкой, потом за мужчиной.
      — Видели ли его эти недоебки из посольства?
      — Сомневаюсь.
      — Заметили ли посольские, что ваши люди ушли?
      — Думаю, да, но не уверен. Знаете, как это бывает…
      — Кто знает, что мог видеть другой! Стало быть, возможно, что посторонний хвост остался, а посольские даже не знают об этом? Точно не могу сказать, но это вполне возможно.
      — И все же бьюсь об заклад, что они не знают.
      Муса погрузился в глубокое раздумье. Ситуация не из простых. Наконец он схватил телефонную трубку.
      — Соедините меня с секретным отделом парижского посольства, — громко прокричал он в микрофон.
      — Кто это? — пролаял он, когда ему ответил Париж.
      — Почему не здороваетесь? — спросил металлический голос. — Кто это?
      — Вопросы задаю я, — сказал Муса.
      — Это Роли. А вы кто?
      — Муса. Кто был этот человек, которого вы приняли сегодня днем, не получив разрешения отдела оперативной безопасности?
      — Давно завербованный агент, который все это вр мя никак не проявлял себя. А тут вдруг решил проявить. В чем проблема? Мы действовали в соответствии с правилами.
      — Вы знали, что за ним хвост?
      — Да.
      — Слава Богу. Значит, он все еще у вас?
      — Нет. Он уже уехал.
      — А вы знаете, кто за ним следил?
      — Нет, но догадываюсь, это был ваш человек, поэтому-то вы и звоните, — ехидно проговорил Роли. Между посольскими отделами и высоким начальством отношения были не самые теплые.
      — Так, но вы ведь не знали этого наверняка. И не знали, что у него был второй хвост.
      — Нет. Но вам придется обсуждать этот вопрос с моим боссом. Он был здесь и лично одобрил операцию. Амос у вас?
      — Да, мой друг. Теперь вы знаете, что все находится под контролем, и можете успокоиться.
      Муса решил, что не стоит ввязываться в спор с подчиненным, чьи действия одобрил его начальник. Он только спросил:
      — Почему этот агент очнулся от спячки? Он получил какую-то особую информацию?
      — Да. Он сообщил нам нечто, чего мы до нынешнего дня не знали, а именно, что здесь, в Париже, планируется террористический акт. Насколько я понимаю, мы не являемся одним из объектов их нападения. Он также сказал, что в террористической группе есть женщина связная, которая передает информацию кому-то, не живущему вместе с группой.
      — Это все? — стиснув зубы, спросил Муса.
      — Я догадываюсь, что все это уже было известно вам, обитателям Страны Чудес, но вы не пожелали сообщить об этом нам, живущим в реальном мире.
      — О чем вы говорите?
      — Вы знали, что террористы под руководством Абу Набиля замышляют какую-то операцию против палестинцев, но вы…
      — Вы что-то сказали об Абу Набиле?
      — Пожалуйста, не прикидывайтесь, будто вы этого не знали. Во всяком случае, Амос, узнав об этом, не удивился. Навряд ли и вы тоже удивились бы.
      — Подождите, я с вами еще разделаюсь, Роли, — сказал Муса.
      — Не грозите. Для меня ваши угрозы пустой звук.
      Роли даже повысил голос:
      — Держитесь от меня и моих людей подальше. Я буду сообщать вам только то, что необходимо для вашей работы, и ничего больше. Вы поняли меня?
      — Ах вы, маленький засранец! Как вы позволяете себе со мной разговаривать? — Муса с трудом удерживался, чтобы не взорваться.
      — Я начальник парижского секретного отдела посольства. Свои распоряжения я получаю от Амоса. Хотя вы и помощник директора службы безопасности, вы далеки от практической деятельности, никогда не работали разведчиком. И не имеете понятия, во что это обходится. Я скажу вам то, что считаю нужным. По всем остальным вопросам обращайтесь к моему боссу. Девушка, работающая связной, дочь Абу Набиля. Зовут ее Надин. Если вы хотите провести во Франции операцию, о которой я не предуведомлен заранее, помните: в любое время, когда мы сочтем это необходимым, мы настучим об этом французам. Тогда вы будете иметь дело с ними, и тут уж вам не поможет ваш отдел внешних сношений.
      — Роли, — Муса побагровел от гнева, — вы сами не знаете, на кого и на что замахиваетесь. Вы идиот, слышите меня, идиот! Я немедленно отзываю все свои группы поддержки на базу; так что если вам понадобится система охраны, можете использовать своих драгоценных офицеров-разведчиков.
      — Вы не можете этого сделать. Секретная служба не ваша личная вотчина.
      — Ну, погодите.
      Муса бросил трубку на рычаг. Дежурный офицер сидел перед ним неподвижно, как застывший. Он еще никогда не видел, чтобы офицер Моссад обладал такой властью или так ее использовал.
      Муса сверкнул на него глазами.
      — Спуститесь в подвал и принесите мне планы всех всех без исключения активных операций во Франции, включая и те, что намечены на следующий месяц. Затем принесите мне заявки всех секретных отделов посольств на группы поддержки. Затем составьте общий график работы всех групп поддержки, с тем чтобы во Франции оставалась только та группа, которая в настоящее время наблюдает за террористами. Затем заготовьте циркулярное письмо во все секретные отделы посольств, чтобы в ближайшем будущем они не ожидали никакой поддержки своим операциям во Франции из-за проблем со службой безопасности в этой стране. Проследите, чтобы вся поддержка, оказываемая французскому секретному отделу посольства, шла только через меня, затем составьте список всех вербовочных материалов во Франции с участием наших групп и сообщите им, что мы прекращаем всякую поддержку впредь до дальнейшего уведомления.
      — Но…
      — Разве я интересовался вашим мнением?
      — Нет.
      — Тогда отправляйтесь и беритесь за работу. Я не собираюсь сидеть здесь всю ночь.
      Молодой офицер пулей вылетел из кабинета.
      Муса изо всех сил трахнул кулаком по столу.
      — Ну, мудаки!
      Он снял трубку и, когда ему ответили, произнес все го одно слово:
      — Рому.
      Ему тут же ответил Аврахам.
      — Что там происходит?
      — У нас возникла непонятная ситуация. На поле появился новый игрок. Но не там и не тогда, где и когда ему следовало быть.
      — Не вижу внутреннего смысла. Объясни.
      — Я говорю об этой операции, которую мы ведем в Париже.
      — Ну?
      — Оказывается, девушка, приехавшая из Парижа, дочь Абу Набиля.
      — Того самого Абу Набиля?
      — Похоже, да. Это, среди прочих вещей, могло бы означать, что операцию проводит он. Но я сомневаюсь, чтобы он привлек к операции свою дочь. Возможно, она находится там без его ведома.
      — Но в этом еще меньше внутреннего смысла. Не знаю, что и сказать.
      — Я пошлю туда людей Амира, но пока я закрываю Францию для всех операций.
      — Ты считаешь это необходимым?
      — Да. Я уже отдал все нужные распоряжения.
      — Смотри, ты отвечаешь за это своей шкурой. Вся ответственность на тебе.
      — Я знаю. Но нам надо поговорить, потому что во всей этой истории есть чтото подозрительное…
      — Сегодня вечером у меня совещание. Поговорим утром. Я позвоню, как только приду.
      После того, как босс высказал свое мнение, говорить было больше не о чем, и Муса не собирался усугублять и без того напряженную ситуацию. Он получил то, что хотел: босс санкционировал подавление мятежа в секретном отделе парижского посольства. И он собирался сделать из этого урок для всех непослушных. Если надо будет, он вообще разгонит весь этот отдел.
      Большую часть ночи Муса подписывал письма и переадресовывал операции из одних отделов посольств в другие. Наконец все бумаги были подписаны, а распоряжения отправлены по всему миру. Оставалось сделать лишь одно.
      Он позвонил начальнику отдела Шабака, который занимался обеспечением безопасности израильских посольств. Начальник отдела был явно под мухой, но обещал своему другу немедленно выполнить его просьбу.
      Прежде чем встретиться с Аврахамом, Муса успел просмотреть все присланные из Парижа видеопленки, где была запечатлена встреча со столь внезапно объявившимся Гамилем. Он получил оригиналы пленок и не только мог видеть с нескольких направлений то, что происходило в «тихой» комнате, но и слышать все сказанное самим сотрудникам посольства. В целях обеспечения полной тайны это категорически запрещалось.
      Когда пришел Амир, Муса информировал его обо всем, что тому следовало знать, и велел безотлагательно направить в Париж группу «Кидон».

ПАРИЖ

2 октября. 20.20

 
      Натан долго дозванивался до Гамиля. А когда наконец дозвонился, то почувствовал, что тот сильно взбудоражен. Однако он отказался объяснить, что именно его так взбудоражило. Он только сообщил, что встретился с Надин, получил от нее просимую карту и отдал ей пакет. Он также выразил уверенность, что никто за ним не следил. Натан договорился встретиться с ним через час.
      Повесив трубку, Натан тут же оставил свой номер, чтобы успеть пронаблюдать за Гамилем до их встречи. Он не хотел ждать его там, где они договорились. Прошло пятнадцать минут с назначенного времени, а Гамиль так и не появился. Однако у них было назначено запасное свидание, на три часа позже, и Натан отправился обратно в свой номер. Зная, что у него достаточно времени, Натан купил пакет печенья в лавке напротив, чтобы выпить у себя в номере чашку кофе. Войдя в комнату, Натан сразу же почувствовал что-то неладное. Когда протянул руку к выключателю, что то металлическое ткнулось в его затылок, одновременно дверь захлопнулась.
      — Пожалуйста, не делайте ничего, что заставило бы меня пустить в ход пистолет, — медленно произнес голос со средневосточным акцентом.
      — Кто вы и чего вам надо?
      — Зажгите свет. Но двигайтесь медленно.
      Незваный посетитель, видимо, отошел. Натан уже не чувствовал, что в затылок ему упирает ся дуло пистолета, хотя и не слышал никаких шагов. Щелкнув выключателем, Натан зажег хрустальную люстру в прихожей.
      — А теперь повернитесь, — сказал голос.
      Натан послушно повернулся. Он не собирался сра жаться с невидимкой и не видел смысла играть в опасные игры с человеком, вооруженным пистолетом. С бесконечным облегчением Натан увидел перед собой Бассама.
      — Извините, что испугал вас так — сказал великан.
      Он положил пистолет на стол, около телефона, затем слегка поднял руки, чтобы показать, что они пусты.
      — Как ты сумел меня найти? И с каких пор ты говоришь по-английски? — изумленно спросил Натан.
      — Я говорю по-английски с детства. Что касается вашего адреса, то мне его дала Надин, которая решила, что вам нужен ангел-хранитель.
      Натан прошел в жилую комнату, и Бассам последовал за ним.
      — Для разведчика Моссад вы очень глупы, мой друг, — сказал он. — Или, может, мы все преувеличенно высокого мнения об этой организации.
      — О чем ты говоришь? — сказал Натан, усаживаясь на диван.
      Вы пользуетесь услугами человека по имени Гамиль?
      — Что еще тебе сказала Надин? — встревожился Натан.
      — Она не сказала мне даже этого, хотя и должна была бы. Разрешите, я вам кое-что объясню. Отец Надин мой близкий друг, хотя, на мой взгляд, и заблуждающийся. Сотрудничество с вами подвергает Надин большой опасности. Знаете ли вы, что, расставшись сегодня с Надин, Гамиль куда-то позвонил, а затем поехал прямо в израильское посольство?
      — Что ты сказал? — Натан вскочил на ноги.
      Бассам спокойно продолжал:
      — Я сказал, что он отправился прямо в израиль ское посольство, где пробыл несколько часов. Затем двое агентов вывезли его на машине из посольства. После этого он позвонил вам и вернулся в свою гостиницу.
      — Откуда ты все это знаешь?
      Натан сел и закурил сигарету, пытаясь оценить величину ущерба, нанесенно го Гамилем.
      — Я проследил за этим подонком.
      — Надо немедленно его задержать и узнать, что он им сказал.
      — Это нетрудно. Он рассказал им все, что знал, и еще кое-что. Он сказал им, кто такая Надин, а когда один из них показал ему ваше фото, он опознал вас.
      — Где он сейчас?
      — В ванной.
      Натан открыл дверь ванной и включил свет. Гамиль лежал в заполненной водой ванне. Его полные страха глаза были все еще открыты. Рот, казалось, глотал воз дух. Огромные усы плавали на поверхности воды. Руки сжимали края белой мраморной ванны. Вода была тем ная, с розовым оттенком.
      — Ты не должен был так поступать, — сказал Натан через плечо, обращаясь к Бассаму. — Ты, кажется, говорил, что ты противник всякого насилия.
      — Боюсь, что вы меня плохо поняли. Я отнюдь не отрицаю насилие как способ самозащиты. Но я против того, чтобы взрывать бомбы там, где могут пострадать невинные люди. Так, кстати, поступает ваша армия, когда бомбит лагеря наших беженцев.
      — Зачем было его убивать? Он бы еще нам пригодился.
      — Вы так думаете? Поэтому-то я и убил его. У вас все еще такое впечатление, будто на вас работает огромная организация. Но ведь вы сейчас действуете в одиночку. Хотя, если вы так желаете, я с удовольствием буду с вами работать.
      Бассам объяснил, что с ним работают еще несколько человек, все они следят за Надин, сопровождая ее, куда бы она ни пошла.
      — Он знает, что Моссад наблюдает за террористами, но он и его люди успешно ускользают от их наблюдения, они хорошо знают свое дело, — заверил он Натана.
      Как выяснилось, Бассам и его люди обучались как в Советском Союзе, в седьмом управлении КГБ, так и в Восточной Германии, в отделе подготовки террористов Штази.
      — В Германии? — переспросил Натан. — Ты сказал, в Германии?
      — Да.
      Бассам поднял одну свою косматую бровь.
      Натан принес из спальни свою маленькую сумку и вынул из нее пару фотоснимков.
      — Ты когда-нибудь слышал о человеке по имени Карл Рейнхарт? — спросил он.
      — Конечно. Он руководил нашим обучением и координировал всю нашу деятельность.
      — Это он? Натан показал ему фото из досье Карла.
      Нет. Я никогда еще не видел этого человека. Натан вручил ему другое фото. Фото человека в белом костюме, снятое в Дамаске.
      — А это кто?
      — Что за дурацкая игра? Это Карл.
      — Я знал это! Знал это!
      Натан взволнованно смотрел на Бассама.
      — Ну, теперьто ты уверен? Это чрезвычайно важно.
      — Конечно же, это Карл. Учитель. Вернее, бывший учитель. Бедняга застрелился в Лейпциге.
      — Почему ты называешь его учителем?
      — Некоторое время я работал вместе с ним, — вздохнул Бассам. — Мы закладывали фундамент международного освободительного движения. Это была его идея. Он все еще был младшим офицером Штази, но у него было богатое воображение. Все хотели работать с ним, и в то же время все его побаивались, даже немецкие и амери канские группы, не говоря уже о таких, как наши.
      — Откуда ты знаешь, что он умер?
      — Недавно я был в Китае, закупал оружие для Абу Набиля, и там я встретил нескольких бывших Штази. Теперь они работают на китайцев, потому что им легче ассимилироваться на западе, чем китайским разведчикам. Кто-то из них сказал мне, что как раз перед снесением Берлинской стены жена Карла, которая сидела в тюрьме при прежнем режиме, была актрисой и играла роль в какой-то сатирической пьесе, он ее допрашивал, там-то они и встретились, он ее полюбил, вытащил оттуда, и они поженились, так вот жена Карла была в одной из первых групп, которая бежала в Западную Германию через Венгрию. Она оставила его, прихватив с собой их пятилетнего мальчика, и это его окончательно доконало. Когда стену снесли и стали арестовывать сотрудников Штази, он заперся в своей квартире и пустил себе пулю в голову. Его мозги были разбрызганы по всему дивану.
      Натан снова показал фото Бассаму.
      — Посмотри еще раз. У тебя нет ни малейшего сомнения, что это Карл?
      — Ни малейшего.
      — Что, если я скажу тебе, что снимок сделан меньше месяца назад в Дамаске?
      Бассам, насупившись, еще раз мрачно посмотрел на фото и кивнул.
      — Ах ты, грязный подонок, — шепнул он человеку в белом. — Ты все-таки сумел одурачить всех.
      Сузившимися глазами Бассам взглянул на Натана.
      — Какое отношение он имеет ко всему этому?
      — Пока не могу объяснить, но знаю, что он был как то связан с источником полученной нами информации о намечающейся террористической атаке.
      — Боже мой! — Бассам схватился руками за голову. — Мы должны как можно быстрее вызволить оттуда Надин.
      — О чем ты говоришь? Что случилось?
      — Я только что сообразил, что, если Моссад знает о Надин и кто она такая, ее, возможно, похитят, чтобы таким путем выйти на ее отца. Мы должны вызволить ее.
      Смуглый великан направился к двери.
      — Нет. — Натан заградил ему путь. — Они и близко не подпустят тебя. Мы еще ничего не можем сделать. Мы должны прорвать наружное кольцо Моссад, а затем разделаться и с террористами. Иначе, как только мы попытаемся ее освободить, ее убьют.
      — Стало быть, вы предлагаете сидеть и ждать?
      — Нет. Мы должны отвлечь внимание Моссад.
      — Каким образом?
      — Мы предложим им самый большой кусок пирога. Ты позвонишь в израильское посольство. Ты знаешь пароль, которым пользовался Гамиль?
      — Да. Он сказал, что назывался Исой и просил позвать Давида. — Бассам вперил взгляд в Натана. — Звучит убедительно?
      — Да. Но мы не можем быть уверены, пока не попробуем. Как ты думаешь, ты смог бы сымитировать голос Гамиля?
      — Это было бы нетрудно. — Бассам улыбнулся. — Он сказал, что у него должна быть встреча с одним из тамошних боссов. Сегодня позднее.
      — Он сказал, с кем?
      — Он сказал, что их всех зовут Давидами и что этот босс хотел встретиться с ним с глазу на глаз. Судя по тому, что он отдавал всем приказы, он там самый важный. Он назвал мне время и место. Пытался убедить меня, что может принести большую пользу.
      — Вот что мы сделаем. Ты позвонишь в посольство за несколько минут до назначенной встречи с этим Давидом. Позвони из телефона-автомата и назови пароль. Они соединят тебя с сотрудником безопасности, ты скажи им, что у тебя мало времени. Ты покидаешь эту страну, потому что здесь стало слишком опасно, но вернешься за деньгами или позвонишь опять.
      — За какими деньгами?
      — Ему наверняка обещали деньги, не могли же они дать ему всю сумму, полностью, мы можем быть уверены, что они остались в долгу перед ним. Затем скажи им, что завтра или послезавтра должен прибыть Абу Набиль. Тогда они не тронут Надин. Побоятся упустить шанс поймать ее отца.
      Бассам кивнул, довольный предлагаемым планом. Натан продолжал:
      — Скажи им, что за тобой, кажется, кто0то следит, и повесь трубку. Пойди на назначенную Гамилем встречу и попробуй схватить человека, с которым он должен был встретиться.
      — Как я его узнаю?
      Натан закрыл глаза и погрузился в сосредоточенное размышление. Бассам молчал.
      — Вот как мы поступим, — сказал Натан. — Пусть один из твоих людей позвонит в ресторан, когда ты туда придешь, скажем, через пять минут после назначенного времени. И пусть он спросит Давида. Тот, кто нам ну жен, скорее всего не подойдет к телефону, но встанет и выйдет. Схвати его и проверь его документы. У него наверняка будет израильский дипломатический паспорт.
      — Что мне с ним сделать?
      — Приведи его сюда, если сможешь, но не убивай его. И распорядись, чтобы тело Гамиля бросили в Сену.
      — Иду. А где будете вы? — спросил Бассам.
      — Можешь звонить мне сюда, я услышу твой звонок, где бы я ни находился, и отвечу.
      Бассам кивнул.
      — Я сейчас вернусь с кем-нибудь, чтобы убрать вашего друга из ванны.
      — Сделай мне, пожалуйста, одно одолжение, — сказал Натан. — Я хочу поговорить с человеком, которого ты приведешь сюда. Постарайся, чтобы он был еще жив.
      Бассам торопливо вышел. Натан так и не успел объяснить ему, зачем ему так нужен человек из посольства, да такой необходимости, по крайней мере на этом этапе, не было.
      Натан знал, что, кто бы это ни был, у него очень важные побудительные причины, чтобы действовать втайне от всех. Устраивать встречу самостоятельно, вне стен посольтва, противоречило всем правилам, поэтому Натан мог только догадываться, что именно этот человек хотел утаить от своих коллег из Моссад. Чтобы оценить ситуацию, он должен знать не только то, что они знают, но и то, что он постарался от них скрыть.
      Натан был сильно удручен, что ему приходится орга низовывать похищение, но другого выхода, чтобы добиться своей цели, у него не было.

ТЕЛЬ-АВИВ

3 октября. 9.00

 
      Орен, адъютант Аврахама, ввел Мусу в кабинет и тихо закрыл за ним дверь. Он всегда старался стушеваться в присутствии Мусы. Усевшись за дальним концом длин ного стола, он принялся шумно ворошить бумаги.
      — Малыш в Париже, и я не имею понятия, что у него на уме, — с места в карьер начал Муса.
      — Откуда ты это знаешь? Когда мы говорили с тобой вчера, ты еще только его разыскивал. Амос допрашивал в секретном отделе парижского посольства одного агента, который никак не проявлял себя долгое время, и тот сказал ему, что работает с человеком, который привез его из Бейрута.
      — Ну?
      — Наедине с агентом Амос показал ему фото Натана. Агент сразу же опознал его.
      — Какая нечистая сила занесла Малыша в Бейрут?
      — Я уже сказал, что не знаю, что у него на уме. Но его надо остановить.
      — Так останови его. Чего ты ждешь?
      — Париж, конечно, город большой, но группа «Кидон» должна уже быть там к этому времени. Посмотрим, что можно сделать.
      — Держи меня в курсе происходящего. Ты считаешь, что он «крот»?
      — Во всяком случае, наиболее вероятная кандидатура.
      — Но если это даже и не он, — сказал Аврахам, — когда буря уляжется, мы сможем найти истинного «крота». Впечатление будет такое, будто мы очистили дом. Что там еще?
      Агент также сказал, что Натан работает с женщиной из террористической группы и что она дочь Абу Набиля.
      — Дочь Абу Набиля?
      Аврахам вскочил на ноги, он был в бешенстве.
      — Ты хочешь сказать, что она была в террористической группе, а мы этого не знали? Что с вами со всеми? Немедленно ликвидируйте Малыша! Прикончите это дерьмо! И привезите мне девушку. — Он сурово поглядел на Мусу. — Ты что, не понимаешь, что через нее мы можем выйти на ее отца?
      — Понимаю, но мы можем схватить их после того, как они сделают свое дело. Тогда они все будут у нас в руках.
      — Ты играешь с огнем, мой друг, запомни это. Сейчас она у тебя, можно сказать, в кулаке.
      Он положил обе руки на стол, перегнулся к Мусе и заговорил негромко, но очень отчетливо:
      — Если она уйдет, ты будешь от ечать за это персонально. Подумай об этом, Муса. Решать, в конце концов, тебе. Но продолжай держать меня в курсе. И сообщи, когда ликвидируют Малыша. Ясно?
 

ПАРИЖ

3 октября. 11.15

 
      Бассам пришел за несколько минут до встречи, назначенной между Гамилем и израильтянином. Израильтянина он не знал, но у него уже был продуманный план действий.
      Встреча должна была состояться в маленьком кафе в нескольких кварталах от Эйфелевой башни. Бассам по совету Натана пришел туда пораньше и поручил одному из своих людей позвонить.
      Ровно в одиннадцать тридцать в кафе вошел человек. Он сел в углу, лицом к улице, но, когда через несколько минут официант позвал Давида, он встал и, даже не сделав заказа, вышел. Бассам и его люди следовали за ним до «Хилтона», который находился совсем рядом. Человек пробыл в «Хилтоне» около часа. Когда он появился в вестибюле, то был уже не, один. В гостинице Амос встречался с Эджвортом. Они пожали друг другу руки.
      — Хочу вас еще раз поблагодарить за то, что приеха ли в Париж, — сказал Амос.
      — Всегда к вашим услугам, мой друг. Информация о дочери Абу Набиля оказалась для меня чрезвычайно полезной. Я снова у вас в долгу. — Эджворт улыбнулся.
      Эти двое простились у главного входа, Эджворт на правился к лифтам.
      Амос прошел два квартала, когда перед ним остано вился большой черный, автомобиль с притемненными стеклами. Молодой, лет двадцати трех, крепко сколоченный, хорошо одетый человек вышел из задней двери и хотел подойти к магазину, когда вдруг повернулся и что-то сказал сидящему на заднем сиденье пассажиру. К этому времени второй номер Бассама вплотную подошел к Амосу. Когда Амос проходил мимо открытой дверцы, хорошо одетый молодой человек отшагнул в сторону, принудив его изменить направление. Второй номер впихнул его в машину и тут же сел сам. Второй человек захлопнул за ним дверь, и машина резко рванулась вперед.
      Оказавшись в машине, Амос увидел перед собой дуло большого сверкающего револьвера. Он даже не пробовал сопротивляться, сидел молча. Вскоре машина въеха ла в подземный гараж, откуда по задней лестнице Амоса отвели в квартиру Селин. Бассам связал ему руки и ноги, залепил рот липкой лентой, оставив лишь узкую щель для носа. Он положил его на пол ванной, предварительно удостоверившись, что тот видел тело Гамиля, которое все еще плавало в ванне, а затем завязал ему глаза.
      Двоих людей Бассам отослал наблюдать за Надин. Они должны были возвратиться вечером и убрать Гамиля.
      — Кто знает, — сказал им Бассам. — Может, вам при дется убирать двоих.
      Вскоре после их ухода возвратился Натан. Услышав, как щелкнул ключ в замке, Бассам вытащил свой револьвер.
      — Черт! — сказал Натан, входя в комнату. — Это что? Новый способ здороваться?
      — Я приволок того человека. Он в ванной.
      — И что, он еще жив?
      — Конечно, жив. Только замотан лентой поливански.
      — Ты уверен, что он не умрет?
      — Конечно. Он даже не может причинить себе вреда.
      — Давай поглядим на него, — сказал Натан.
      Когда он понял, что тело Гамиля все еще в ванне, он укоризненно поглядел на Бассама. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, тот помотал головой.
      — Мне нужны были все мои люди, чтобы захватить этого гада.
      Амос был весь запеленат серебряной лентой, как мумия. При одном взгляде на него Натан почувствовал зуд во всем теле.
      — Ты уверен, что это тот самый, кто нам нужен? — спросил Натан.
      — Да, он самый.
      Не желая, чтобы Амос его слышал, он нагнулся и прошептал чтото в ухо Натану.
      — Ты уверен на все сто? — вновь спросил Натан. В его голосе зазвучал гнев.
      — Они пожали друг.другу руки, и он пошел наверх, а наш общий друг отправился на прогулку. Затем он решил покататься со мной и моими людьми.
      — Ты совершенно уверен?
      Натан почувствовал, как на спине выступил холодный пот. Пора уже взглянуть на его лицо. Он был в сильном беспокойстве и даже страхе, не зная, кого увидит.
      — Может, нам все же прикончить этого человека?
      — Нет, — отрубил Натан. — Он мне нужен.
      Бассам начал сматывать ленту с лица Амоса. Натан был удивлен еще сильнее, чем Амос. Несколько мгновений они молча глазели друг на друга. Амос за говорил первым:
      — Сейчас же размотай эту штуку, подонок. Да я тебе, вшивый предатель, все кости переломаю. И давно ты ра ботаешь на эту мразь Абу Набиля?
      Бассам подвинулся поближе, чтобы съездить своим кулачищем Амоса по голове, но Натан жестом остановил его.
      — Что ты городишь, черт возьми?
      — Эта шпана, которая меня схватила, новый отряд Моссад?
      Амос был в бешенстве. Он привык к всеобщему повиновению и громко кричал:
      — Ты делаешь большую ошибку, Натан. И дорого за нее заплатишь. А теперь ты, я думаю, убьешь меня, как убил молодого Илана в Гааге.
      — О чем ты говоришь?
      Натан размотал еще кусок ленты, но так, чтобы Амос не мог шевелить руками и ногами.
      К тому времени, когда Амос кончил свой рассказ о последних происшедших событиях, как он их знал, Натан наконец понял, что кто-то упорно старается его подставить, а все остальные охотно ему помогают. Теперь он понял почему. Тот, кто направлял операцию против умеренных палестинцев, хотел раскрутить всю Моссад в самой элементарной надежде, что в конце концов она вмешается.
      Натан стоял и курил сигарету. Он сосредоточенно раздумывал.
      Амос все еще продолжал орать с пола:
      — Размотай меня, чертова задница! Я говорю тебе, лысая башка!
      Бассам уже готов был заткнуть ему рот.
      — Ты взял не тот тон, Амос.
      — О чем ты, черт побери, говоришь? Что все это значит? Вы пытаетесь пришить мне какоето дело? Муса прячется в соседней комнате? А если нет, то что тут, мать вашу, происходит?
      — С кем ты встречался в «Хилтоне»?
      — С Эджвортом. Он мой друг. Я знаю его уже много лет.
      — Как ты познакомился с этим Эджвортом?
      — Не твое собачье дело.
      Натан вытащил острый карандаш из кармана и, на клонившись, вставил его кончик в ухо Амоса.
      — Ты знаешь правила этой игры, — сказал он. З— а каждые две секунды молчания один миллиметр. Через три минуты я буду выводить каракули на твоем мозгу. Подумай об этом, Амос. Мне ведь нечего терять. Итак, начнем отсчет.
      И Натан чуть продвинул ка рандаш.
      Амос заговорил:
      — Когда я был младшим офицером разведки при лондонском посольстве, я встречался с одним агентом на явочной квартире. В те времена мы водили их на явочные квартиры. — Амос потел, и его голос дрожал. — Агент был только что завербованный и еще не прошел всей необходимой подготовки. Через несколько минут в квартиру ворвалась полиция. Она, видимо, решила, что мы террористы из ИРА или чтото в этом роде. Они хотели увести меня с собой, но как раз в это время пришел Эджворт, который был связным между секретной службой и полицией. Если бы меня задержали, моя карьера была бы окончена. Ты знаешь правила.
      И Амос поглядел на Натана, ожидая подтверждения. Вместо ответа Натан слегка нажал на карандаш.
      — Не прекращай говорить, — велел он.
      — Эджворт отвел меня в сторону, и мы с ним поговорили. Я доказал ему, что я никакой не член ИРА, а на самом деле сотрудник Моссад. Он освободил меня и позаботился, чтобы никто не упоминал об этом деле. После этого мы подружились, и в течение многих лет мы помогали друг другу информацией. Это был как бы частный союз, выгодный для обеих сторон.
      Натан показал Амосу фото.
      — Это Эджворт?
      — Да, он.
      — Ты знаешь, где это фото было снято?
      — Откуда мне знать? Где ты его взял?
      — В Дамаске, меньше чем месяц назад. Этот человек бывший «штази». Тот самый, о котором говорил Нечистая Игра, агент, который прислал донесение о «кроте». А ты, мой друг, и есть «крот».
      Поняв, что произошло, Амос разразился каким-то странным, отрывистым смехом. Затем он заплакал. Натан испытывал к нему некоторое сочувствие. Да, он и в самом деле был «кротом», но даже не сознавал этого. Поэтому он каждый раз спокойно проходил проверку на детекторе лжи. Это был идеальный «крот», даже не знавший, что он «крот», так блистательно его околпачили. Однако очень важно было знать, что сказал Амос Карлу на их последней встрече.
      — Я рассказал ему все, — признался Амос. — Даже всю новую информацию, которую сообщил Гамиль.
      — Какую информацию сообщил Гамиль? — спросил Натан ровным, холодным голосом.
      Амос тут же выложил все, что знал:
      — Информацию о Надин и то, что, по его мнению, террористы собираются совершить операцию под руководством Абу Набиля.
      Это означало, что Карл если это он скрывается за всей террористической деятельностью, а Натан уже почти не сомневался в этом, знает теперь, что Надин действует в интересах какойто другой организации. Он, конечно, догадывается, что она работает не на Моссад и, по всей вероятности, старается предотвратить террористическую операцию. Надин, несомненно, в большой опасности. Карл уже, возможно, обдумывает, как ее убрать. Единственное, что может ее защитить, репутация отца.
      Зазвонил телефон, Бассам снял трубку от отводного аппарата.
      Разговор шел по-арабски, но Натан слышал, как Бас сам трижды повторил имя Надин. Повесив трубку, он сказал Натану:
      — Надин позвали на совещание в «Хилтон», где мы сегодня нашли этого нашего друга. Двое людей после довали за ней и увидели, что она вышла из гостиницы с человеком, который, судя по его описанию, должен быть Карлом. Один человек видел, как они вошли в дом, но он не может сказать точно, в какую квартиру. Судя по всему, она осталась в доме, тогда как этот самый Карл ушел. Он сообщил своим людям, что группа, которая находится в фермерском доме, как будто бы готовится к выступлению. Они грузят свои вещи в несколько машин.
      — Они готовятся к нападению, — сказал Натан. — Скоро оно должно начаться. Но мы должны спасти Надин, пока еще есть время.
      Несколько секунд он стоял неподвижно. Итак, все началось, а он еще не готов. Он не может быть сразу в нескольких местах. Он должен спасти Надин и в то же время должен остановить террористов.
      — Ты знаешь адрес, где находится Надин? — крикнул он Бассаму.
      — Это была небольшая улочка около де ля Гранд-Арме, меньше чем в десяти минутах от них.
      Натан достал из сумки небольшой прибор.
      — Надеюсь, она надела брошь, которую я передал ей через Гамиля. Только так мы можем ее быстро найти… — Он повернулся к Бассаму. — Тебе придется уведомить фран цузскую полицию о террористах. Пусть они остановят их, если те еще не уехали.
      — Я не могу этого сделать. Они никогда мне не по верят, — непреклонно сказал Бассам. — Вы знаете, как они обращаются с арабами. К тому же они меня хорошо знают. Если я пойду к ним, я нескоро оттуда выберусь.
      — Это могу сделать я, — сказал Амос. — Разрешите, я это сделаю.
      В его глазах стояли слезы.
      — Я даже не представлял себе, что помогаю нашим врагам. Я люблю Израиль, но больше мне не жить на этом свете. Вы же ничего не теряете.
      Он быстро заговорил с Натаном на иврите:
      — Не оставляй меня здесь. Я посвятил всю мою жизнь нашей стране. Ты знаешь, я сражался во всех войнах. Я никогда не бежал от опасности. Дай мне возможность оправдаться, а может быть, и отомстить за себя.
      Натан стоял возле двери. Этот человек был одурачен и жаждал отомстить. Того же самого хотел и Натан. Ему тоже нужен был человек, которому могли бы поверить французы. И у него не было времени. Возможно, Амос и в самом деле наиболее подходящая кан дидатура.
      — Сейчас я его убью, — сказал Бассам, подходя ко все еще связанному Амосу.
      — Нет, развяжи его, — велел Натан.
      — О чем вы говорите?
      — Я сказал: развяжи его и дай ему адрес террористической группы.
      — Вы что, в своем уме?
      — Не тяни же. У нас мало времени! — прокричал Натан и подошел к Амосу, словно собирался развязать его сам.
      — Хорошо, но попомните мои слова, вы еще пожалеете об этом.
      Великан развязал Амоса, непрестанно ругаясь по-арабски.
      — Ты не пожалеешь, — сказал Амос Натану.
      И, обращаясь к Бассаму, добавил:
      — Не беспокойся. Я знаю, где они. И сделаю все, что надо.
      — После того как покончишь с этим делом, — сказал ему Натан, — жди меня под Триумфальной аркой. Там множество сходящихся тоннелей. Жди меня в самом центре. Предстоит еще многое сделать.
      — Хорошо. Скоро увидимся, — сказал Амос.
      Натан подобрал свою небольшую сумку, и они с Бассамом вышли.
      — Вы просто рехнулись, — повторил Бассам, когда они оставили квартиру. — Зря вы запретили мне убить его, он убьет нас всех.
      — Ты не понимаешь, — сказал Натан. — Этого человека провели как последнего дурака. Поверь мне, что он не обманет нас.
      Бассам посмотрел на него скептически, но ничего не ответил.
      Снаружи их ждал белый «пежо». Бассам что-то сказал шоферу по-арабски. Тот вышел из машины, надел черный берет и пошел вдоль по улице. Бассам кивнул двум пассажирам, сидевшим на заднем сиденье, сел вперед, и они поехали.
      — Что ты ему сказал? — спросил Натан.
      — Я дал ему одно поручение, сказал тот, которое сам я не могу выполнить.
      Оставшись один, Амос, чертыхаясь, смотал последний кусок ленты со своей ноги. Он снял, телефонную трубху и набрал номер израильского посольства, намереваясь предупредить французские власти, как его просил Натан. Но пока шли гудки, он чуточку успокоился, его голова прояснилась.
      Итак, это конец его карьеры в Моссад, конец мечты стать когда-нибудь ее шефом. Вполне возможно также, что остаток своих дней он просидит в тюрьме по обвинению в государственной измене. Сам-то он знает, что он не предатель, но кто этому поверит? Натан? Человек, который бегает вместе с бандитами из шайки Абу Набиля? Хорош свидетель! Смех, да и только.
      — Израильское посольство. Что вам угодно?
      — Соедините меня с линией семьдесят один.
      — Алло… — послышался безжизненный голос после двух гудков.
      — Черный один, один, девять, пять, — сказал Амос.
      — Минутку, пожалуйста.
      Человек в посольстве, очевидно, вводил данные в компьютер. Затем он заговорил вновь:
      — С кем вы хотите говорить?
      — Соедините меня с Совой. Той, что на высоком дереве.
      — Сейчас.
      Он ждал несколько секунд.
      — Кто там? — спросил нетерпеливый голос.
      — Муса?
      — Кто это?
      — Амос. Я думаю, что нашел того, кого вы ищете.
      — О чем ты говоришь?
      — Не играй со мной, Муса. Ты ведь разыскиваешь Натана, этого проклятого «крота»?
      — Если даже и так, почему ты предлагаешь мне свое сотрудничество?
      — Мы ведь в одной большой упряжке, в конце концов. Так нужен тебе Натан или нет? Я могу взять 'его и сам, но раз уж у тебя здесь особая группа, логично, что бы они и занялись этим делом.
      — Откуда ты это узнал?
      — Допустим, у меня есть свой источник в отделе тайных коммуникаций.
      — Где сейчас Натан?
      — Не знаю. Но скоро он будет в тоннеле под Триумфальной аркой. Твоя группа в Париже?
      — Это не твое дело. Как ты его нашел?
      — А это, мой друг, не твое дело.
      И, улыбаясь, Амос повесил трубку.
      Итак, все необходимое сделано. Остается только ждать, что произойдет. Однако что-то в голосе Мусы, насторожило его. Они всегда плохо ладили, всегда усердно подсиживали друг друга. Нет, нет, надо исключить всякие неприятные неожиданности. Он вновь позвонил в посольство и попросил соединить его с Амиром.
      — Когда твои люди найдут Малыша, они захватят его или ликвидируют? — спросил он без обиняков.
      — Ликвидируют, — ответил Амир.
      На свой прямо поставленный вопрос Амос получил такой же ответ. Амос был одним из самых влиятельных людей в Моссад. «И если он уже знает о происходящем, нет смысла утаивать от него правду», — решил Амир. Сражения Мусы не его сражения. И если Муса отдал приказ о ликвидации Натана, пусть сам за это и отвечает, а его дело стороннее.
      — Если кто-нибудь захочет переменить этот приказ и взять Натана живьем, я заранее заявляю официальный протест. Он должен быть ликвидирован.
      — Моя группа уже заняла исходные позиции, — заверил его Амир. — Приказ был отдан несколько секунд назад, после чего всякая связь прервана. Отменить его уже невозможно.
      Вешая трубку, Амос улыбнулся.
      — Дело сделано.
      Он все еще улыбался, когда две большие ручищи схватили его голову, одна легла на лоб, а другая сильно надавила на подбородок. Может быть, он даже слышал, как хрустнули его позвонки, прежде чем погрузиться в черную тьму.
      Человек, который скрутил ему голову, положил его на пол, поправил черный берет и вышел так же бесшумно, как и вошел.
 

3 октября. 16.00

 
      Натан, Бассам и его люди проехали мимо дома, стоящего на хулице Брюнель, и поставили машину за углом. Высокий молодой человек в рубашке цвета хаки с короткими рукавами и в черных брюках подошел к окну во дителя. Увидев перед собой Бассама, он сказал:
      — Пять минут назад из дома вышла группа людей. Среди них был и тот, что привез сюда Надин. Я был один и не мог поехать за ними, потому что если бы ее увезли мы потеряли бы ее. Поэтому я не знаю, куда они уехали. Знаю только, что они все сели в фургон.
      — Ты поступил правильно, — одобрил Бассам. — Жди нас у входа. Как войти в дом?
      — Нужен ключ. Но если подождать несколько минут, можно войти, когда кто-нибудь выйдет.
      Они подождали, пока он вошел в дом.
      — Откуда он знает английский? — спросил Натан.
      — Потому что живет в Нью-Йорке. У нас тоже есть диаспора, которая нас поддерживает. Зато по-арабски он не умеет говорить.
      Бассам повернулся и чтото сказал по-арабски одному из своих людей. Тот открыл багажник, тогда как другие во главе с Бассамом направились к дому. Человек, что открыл багажник, самый из них рослый, достал оттуда большую черную сумку. Он перебросил ее через плечо и последовал за остальными. Сумка была такая тяжелая, что ему приходилось держать ее обеими руками.
      Молодой человек открыл для них дверь, и один за дру гим они тихо проскользнули внутрь.
      — Где она может быть? Дом здоровенный, — тихим голосом сказал Бассам.
      Натан вытащил из кармана небольшой прибор с мигающими огоньками и нажал небольшую желтую кнопку сбоку, какие бывают на фонарях. Послышалось тихое гудение.
      — Замечательно, — сказал он. — Если не она сама, то брошка, которую я ей послал, в доме.
      Бассам показал на дверь, которая выводила на узкую лестницу за лифтом. Натан кивнул и прошелся по вестибюлю. Но он скоро понял, что источник сигнала не на этом этаже. Он вернулся к лестнице, и они все поднялись на один этаж. В течение следующих двадцати минут они поднимались вверх, этаж за этажом. Сигнал становился все сильнее.
      — Нашел, — сказал Натан, останавливаясь на маленькой лестничной площадке. — Это четвертая, дверь справа, но нам надо действовать быстро. Нет никакого смысла стучаться в дверь или звонить. Мы должны вломиться как можно быстрее и, если Надин там, сразу же увести ее.
      Всем сердцем Натан надеялся, что ей не причинили никакого вреда. Если они прикоснулись к ней хоть пальцем, он перебьет их всех до одного. Он только надеялся, что они понимают, что наибольшую ценность она представляет для них живая.
      Бассам что-то сказал человеку с большой черной сумкой. Тот положил ее на пол и достал из нее целый арсенал огнестрельного оружия. Натан взял автомагический пистолет «узи» с глушителем и двумя магазинами по тридцать пять пуль. «Надеюсь, такой запас мне не понадобится», — подумал он. У других в руках были автоматы и большие пистолеты. Натан объяснил им свой замысел, и все они медленно направились к двери.
      Сам Бассам и его люди выстроились по обе стороны двери. Натан же уперся в дверь по ту сторону холла. Когда все были готовы, он сильным пинком открыл нужную им дверь. Оказавшись в большой пустой комнате, он низко пригнулся, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень для возможных выстрелов. Ни в этой, ни в следующей комнате никого не было. Прежде чем войти в третью комнату, Натан помедлил, опасаясь найти Надин уже мертвой.
      Наконец он ее нашел. Она была привязана к кровати с раскинутыми руками и ногами. Ее рот был заклеен липучкой. Когда она увидела его, ее глаза зажглись ра достным светом. Он подошел ближе, продолжая беспокойно оглядываться. Но все было спокойно. Осторожно, стараясь не сделать ей больно, Натан отлепил ленту. Он чувствовал, как приятно пахнет ее кожа, и испытывал соблазн нагнуться и поцеловать ее. Но он сдержался, ибо рядом с ним стоял Бассам, который развязывал ее руки и ноги. Хотя и с трудом, Надин начала говорить.
      — Этот человек Карл, фотографию которого ты показывал мне в парке.
      — Мы знаем, — сказал Натан.
      — Он сообщил Халиму, что атака намечается на завтра.
      — Завтра? — удивился Натан. — А я думал, что они проведут операцию сегодня.
      — Так оно и будет.
      Что ты говоришь, Надин?
      Натан подумал, что она что-то путает.
      — Послушай. Она говорила теперь медленно и отчетливо. Операция будет проведена сегодня. Сейчас я расскажу тебе, откуда я знаю. Но Карл сказал Халиму и другим членам группы, что она намечена на завтра. Теперь ты понимаешь?
      — Да. Что еще? — спросил Натан.
      — Затем он сказал Халиму, что на них может напасть отряд Моссад, поэтому они должны быть готовы защищаться. Моссадовцы, сказал он, будут одеты в мундиры французской полиции. Он сказал, что у него очень надежные источники информации, и предупредил, чтобы никто из них не сдавался в плен, потому что у моссадовцев есть распоряжение не брать их живыми.
      Натан сел около нее на постели.
      — Но у Карла есть другая группа, — продолжала она. — Она-то и должна расправиться с делегатами. Они уже занимают исходные позиции и атакуют сегодня, после наступления темноты.
      Натан с трудом верил своим ушам. Карл создал поистине кошмарную ситуацию.
      — Я слышала, как он отдавал распоряжения этой своей группе в соседней комнате, — опять заговорила Надин. — Меня они решили оставить в живых, чтобы потребовать за меня с отца огромный выкуп. Затем они слушали аудиокассеты на иврите и повторяли некоторые звучавшие как приказы слова. Затем Карл велел им попробовать, и они стали кричать друг на друга. Казалось, это группа израильских солдат. Пока полиция будет осаждать этих «вонючих арабов», как он назвал Халима и его людей, они прикончат умеренных делегатов на вилле, где они остановились.
      — Может, это западня? — предположил Натан, все еще скептически настроенный. — Почему он обсуждал этот план, зная, что ты рядом?
      — Просто он не догадывался, что я знаю немецкий язык. Вот и все, что я знаю. Они предполагают начать атаку в десять часов и хотят устроить настоящее шоу. Но где эта чертова вилла? Как нам это узнать?
      Натан призадумался.
      — Я подключу к этому делу Мусу. Через Амоса. Одно дело, когда палестинцы убивают па лестинцев. Совсем другое, когда они выдают себя за из раильтян.
      — У них есть большая карта. Может, она все еще висит в соседней комнате? А что с Феликсом?
      — Кто такой Феликс?
      — Человек, которого Карл оставил сторожить меня. Разве вы с ним не расправились, когда вошли? Он никак не мог уйти.
      Им всем стало вдруг не по себе. Карты они так и не смогли найти. Квартира была будто вся опустошена. Натан решил, что пора уходить. Если сам он не может выяснить, где остановилась делегация, Амос и Муса легко сумеют это сделать. Положение еще не критическое, остается несколько часов до атаки. Бассам велел своим людям идти в машину и был уже в большой комнате, когда Натан услышал выстрелы. Человек, который все еше нес сумку, теперь уже пустую, был сражен, как только открыл дверь. Тот кто шел следом, отпрыгнул в сторону, лег и пытался как можно быстрее выползти из комнаты.
      Бассам стоял перед Натаном, лицом к двери. Он тянулся вперед, как будто пытаясь что-то схватить. Автоматные очереди, направленные в него из на ружного холла, пронизывали его грудь и живот, вырывая куски из спины и разбрасывая их по комнате. Бассам все еще стоял, но его спина как будто взрывалась.
      Прежде чем Натан мог выстрелить, автоматчик перенес огонь на молодого парня, который полз по полу. В этот момент огромное тело Бассама с глухим стуком рухнуло на пол, и Натан увидел перед собой автомат. Он отпихнул шедшую следом Надин в сторону, на миг задержавшись с выстрелом. Дальше все разворачивалось как при замедленной съемке: секунды, просроченной Натаном, оказалось достаточно, чтобы автоматчик прошил спину молодого парня свинцовыми пулями. Натан поднял свой «узи» и выстрелил прямо в лицо врагу. Все девятимиллиметровые пули легли точно в цель. Натан перешагнул через тело и ударом ноги открыл противоположную дверь. Низко согнувшись на случай, если там еще остались люди Карла, он ринулся в квартиру. Там никого не было. Но он нашел видеоаппаратуру, военный радиопередатчик и кипу бумаг. Здесь-то и прятался Феликс. Вероятно, он увидел, как они вошли. Но теперь, когда он мертв, Карл мог изменить свой план, включая время атаки. Несомненно, что он все время предполагал связываться с Феликсом, чтобы знать, все ли идет как следует, а если никто не будет ему отвечать, он встревожится и может внести кое-какие изменения в свой план. Для чего же он и оставил радиопередатчик, как не для того, чтобы быть в курсе событий.
      Через несколько секунд в квартиру вошла Надин и другие оставшиеся в живых люди.
      — Бассам погиб, — сказала она, с трудом удерживая слезы. Ее голос дрожал.
      — Прости, — сказал Натан, — но это невозможно было предвидеть. Нам надо уходить.
      Он протянул «узи» одному из Бассамовых людей.
      — На, положи в сумку. Полиция будет здесь с минуты на минуту.
      Надин подняла сложенную карту. Они с Натаном развернули ее и сразу увидели различные пометы и большие стрелы, направленные с трех сторон на одно место.
      — Тут и должна быть вилла. — Натан быстро свернул, карту. — Пошли.
      Они только-только отъезжали на машине, когда на соседнюю улицу стали прибывать полицейские автомобили. Все громче и громче завывали сирены. Натан предупредил явно сгоравшего от нетерпения водителя, чтобы тот отъезжал очень медленно. Пока они не cпеша двигались в густом потоке машин, Натан пытался разобрать пометы на карте. Надин сидела рядом с ним на заднем сиденье. По ее щекам катились слезы. Она смотрела на потолок, словно ожидая, что слезы закатятся обратно в глаза, но в конце концов вынула платок и вытерла их.
      Надин еще раз внимательно посмотрела на карту.
      — У них есть маленький аэропорт.
      Натан внимательно пригляделся.
      — Ты права. Убийцы прилетят в самую последнюю минуту с воздуха. Останови машину, — велел он водителю.
      Ему пришлось еще раз повторить этот приказ, прежде чем машина, визжа шинами, резко вильнула вправо. Следовавший сзади водитель, протяжно гудя, едва в них не врезавшись, в последнюю минуту успел объехать их слева.
      — Что ты собираешься делать? — спросила встрево женная Надин.
      — Я хочу, чтобы ты доехала с ним до аэропорта Орли и ждала меня там, сказал он. Это безопасное место, но если я не приеду туда до двенадцати часов ночи и не позвоню, улетай из этой страны. Куда-нибудь.
      — Но как же ты?
      — Не теряй времени. Если мне понадобится твоя помощь, я позову тебя. Будь около билетных контролеров «Эр-Франс», на главном уровне. — Он вручил ей сумку с деньгами. — Сохрани ее для меня. Если я не появлюсь, у тебя будет достаточно денег, чтобы улететь куда угодно. Помни, что они будут за тобой охотиться.
      Она сказала почти шепотом:
      — Береги себя. Я не хочу потерять и тебя.
      Она была так хороша собой, но он знал, что у него нет почти никаких шансов увидеть ее вновь. К полуночи он скорее всего будет мертв. И все же он не решился на гнуться и поцеловать ее прямо в губы, как ему хотелось. Он повернулся и пошел прочь. Через несколько минут он исчез в лабиринте парижского метро, торопясь на свое свидание с судьбой.

МОНТИНЬИ-ЛЕБРЕТОННЕ

3 октября. 17.30

 
      Вместе с несколькими своими людьми Карл сидел в небольшом домике, куда вела гравиевая дорожка. Снаружи стоял черно-голубой вертолет «дуфэн» с опознавательными знаками французской полиции. Все, кроме Карла, были одеты в форменные одежды цвета хаки, которые носят члены особого антитеррористического отряда все той же французской полиции. Несколько дней назад Карл взял напрокат три вертолета, и его люди сделали из них точное подобие полицейских.
      — Давайте повторим еще раз чтобы убедиться, что вы все поняли правильно, — сказал Карл. — А ну расскажи, как все должно происходить, — сказал он большому бородатому человеку, похожему на могучего борца в своей туго облегающей форме. — Помните, что обратного пути у нас нет. Феликс не отвечает, и не исключено, что нам придется выступить даже раньше.
      Сорокапятилетний гигант с аккуратно подстриженной белокурой бородой говорил с заметным баварским акцентом. Долгое время он служил наемником в Конго, и в террористических кругах его знали под кличкой «Сержант».
      — Перво-наперво, — сказал он, заложив руки за спину, — мы должны посмотреть, что будет происходить с террористами на ферме. Скоро туда прибудет полиция. Так как они думают, что полиция и есть их враг, между ними начнется стычка. В этом деле замешано много репортеров, поэтому сообщения сразу же поступят в газеты, на радио и телевидение. Когда выяснится, что террористическая группа прибыла для нападения на израильскую делегацию, начнется жуткая заваруха. От одного из наших источников во французской полиции от нашего старого друга по Легиону мы знаем, что в этом чрезвычайном положении заранее подготовленные вертолеты отправятся, чтобы перебросить палестинскую делегацию на новое место. Эти вертолеты уже находятся в состоянии полной боевой готовности. Прибудут они из трех разных мест. Одного-двух из них хватит для вывоза всей делегации. У нас есть еще две такие базы, расположенные на полпути между базами вертолетов и целью. Когда будет отдан приказ переменить место пребывания делегации, мы уже будем готовы. Когда полицейские вертолеты будут пролетать над нами, — при этих словах он сдернул полотняное покрывало с четырех советских зенитных ракет, запускаемых с рук (эти ракеты называют «лягушками»), — мы собьем их вертолеты. Эти ракеты есть на всех наших базах. У них нет никакого шанса уйти от нас. Ведь они даже не примут обычных защитных мер. Ну кто может сбить полицейские вертолеты над Парижем? Разве что какой-нибудь сумасшедший?
      Все дружно захохотали. Люди они были бывалые, но даже на них сказывалось напряжение.
      — Мы знаем, на какой частоте работают передатчики полицейских вертолетов, так что мы сможем принимать их передачи. — продолжал баварец. — После того как мы уничтожим их вертолеты, их место займут наши. Мы восстановим связь полицейским центром, как будто ничего не случилось. Мы подключимся еще заранее. Система опознавания «друг-враг», применяемая во всей авиации, нам не понадобится. Ведь мы же не будем приземляться в аэропорту. Может случиться, что с одной из их баз не вылетит ни один вертолет или, наоборот, с одной базы вылетят несколько. Это ничего не меняет. Конечно, они увидят взрывы, но к тому времени, когда они доложат своему начальству и проверят, в чем дело, вся операция будет уже закончена.
      Карл повернулся к небольшому человечку, сидевше му на полотняном стуле, и сказал:
      — А теперь продолжай ты.
      Этот коротышка, известный под кличкой «Торо» или «Крыса» по-итальянски, был одним из видных членов красных бригад. Он прибыл, чтобы оказать личную услугу Карлу, который некогда помогал ему в таких делах, как похищение и убийство Альдо Моро.
      — Итак, — начал он, даже не потрудившись встать, — когда мы поднимемся в воздух и установим радиосвязь, мы подлетим к нашей цели с трех сторон и приготовимся посадить вертолеты вокруг главного здания. Мы при кажем охранникам разойтись по всему периметру, а затем примемся за работу. Пока вертолеты будут висеть в воздухе мы войдем в виллу и убьем всех, кроме нескольких охранников, которых мы только раним, постаравшись, чтобы они слышали, как мы говорим на иврите. Мы можем делать все, что нам угодно, потому что шум трех вертолетов перекроет любой другой шум.
      — Отлично, — сказал Карл. — Затем мы вернемся на свои базы, избавимся от вертолетов и отправимся по своим делам. Встречаемся в Дамаске через тридцать шесть часов. Удачной всем вам охоты!
      — Удачной охоты, — откликнулись все.
      Карл был доволен репетицией. Он был уверен, что сбоев не будет. Он уже как будто обонял запах крови, и это ему нравилось.

СТАНЦИЯ МЕТРО «ШАРЛЬ ДЕ ГОЛЛЬ-ЭТУАЛЬ»

3 октября. 17.30

 
      Добраться до Триумфальной арки Натан мог быстрее всего на метро. Предполагая за собой поддержку Амоса и имея на руках почти все планы Карла, он чувствовал себя в относительной безопасности. Едва поезд остановился, Натан отжал дверь и бросился бежать. В метро было многолюдно, но он все же сумел быстро выбежать на улицу. Прямо перед, ним сверкала огнями арка, как всегда окруженная потоком шумных, сигналящих машин. Натан бежал между бесконечными рядами машин, лавируя, как матадор среди арены, полной обезумевших быков. Со всех сторон гудели разгневанные водители. Первый номер заметил его первым.
      — Этот олух сделает все сам за нас, — сказал он девятому номеру, которая, вся в черном, сидела на большом мотоцикле.
      — И сделает, не беспокойся, — уверенно отозвалась она.
      Они смотрели, как рыба устремляется прямо в сеть. Это, если не считать неудавшегося покушения в Амстердаме, был единственный раз, когда группа должна была ликвидировать израильтянина, да еще хорошо зна комого. Это было нелегко, хотя они и были уверены в его предательстве. Их план был достаточно прост. Натан направлялся к входу в пешеходный тоннель, ведущий под Триумфальную арку, когда они набросились на него. Первый номер предназначил для этой цели пять человек, но это было больше, чем необходимо. Меньше чем в две минуты они скрутили его и подвели к кромке тротуара.
      Девятый номер и еще один мотоциклист расчистили путь для черного фургона «рено», который медленно подъехал с открытой боковой дверцей. Они впихнули его и залезли за ним следом. Двое других сели на мотоцик лы и поехали перед фургоном.
      Они проехали по улице де ля Гранд-Арме, направляясь к Булонскому лесу. Фургон не останавливался, пока они не заехали в гущу леса. Первый номер еще во время движения передал: «Мертв. Повторяю: мертв». Получив подтверждение, что его слышали, он тут же отключил передатчик. Он знал, что делать.
      Натан был связан, во рту у него был кляп. Он тряс головой, пытаясь выплюнуть тряпку изо рта. Первый номер подошел ближе и резким рывком выдернул кляп. Натан сплюнул, потом посмотрел в упор на первого номера.
      — Можешь ты мне объяснить, что тут, черт побери, творится? Мне обещали помочь предотвратить катастрофу. Ничего себе помощь! Что все это значит? Какая-то дурацкая шутка?
      — Извини, приятель, но твое время истекло. Мы должны выполнить полученный нами приказ. Сам понимаешь, против тебя лично мы ничего не имеем.
      — Я ни хера не понимаю.
      Открыв дверь фургона, все вышли наружу. Натан знал, что они только исполняют приказ, но от этого ему было не легче.
      — Могу я что— нибудь сказать, прежде чем вы приступите к исполнению?
      — Валяй, махнув рукой, сказал первый номер.
      — Не знаю, что они сказали вам обо мне, но в самом ближайшем времени начнется нападение на умеренных палестинцев, которые прибыли…
      — Какого черта мы будем слушать этого проклятого предателя, — сказал четвертый номер. — Давайте покончим с ним и уедем.
      — Он прав, — поддержал его второй номер. — Скоро сюда может нагрянуть полиция. Мы ведь схватили его на виду у всех. Так чего же тянуть кота за хвост?..
      — Что тут происходит? сказал первый номер. Я пока еще старший, и я разрешил ему говорить. Заткнитесь и слушайте или же идите мочиться в кусты. Но больше не прерывайте его.
      — Эти люди прибыли, чтобы вести мирные переговоры, — продолжал Натан. — Поймите, вы можете лишить будущего страну, которую так любите. В этот момент осуществляется заговор…
      — Достаточно, сказал первый номер. Мы уже наслышались о всяких заговорах. Ребята правы. Мы должны сделать свое дело. Извини, приятель, ты повернул не в ту сторону и налетел на поезд.
      — Ты сказал, что он может говорить, — перебила его девятый номер, выступая вперед. — Послушайте, мы ехали на мотоциклах, и никто нас не преследовал, мы видели. У нас есть время. Пусть он говорит.
      Наступило молчание, которым Натан поспешил воспользоваться.
      — Они затеяли зверски опасную игру, а вас используют для того, чтобы все было шито-крыто.
      Кое-кто из группы недоверчиво покачивал головой.
      — Послу шайте, продолжал Натан, повысив голос. Только потому что они дали вам номер и обращаются как с роботами, вам вовсе не обязательно быть робота ми. Знаете, зачем вас сюда послали? Вы думаете, ваше истинное задание убить меня? — Он усмехнулся. — Они послали вас, чтобы уничтожить реальные шансы на мир. Да.
      Первый номер вновь повернулся к Натану.
      — Что за чушь ты мелешь? Ты продался нашим врагам, а теперь хочешь продать нам эту брехню о Судном дне. Мне ты ее не продашь.
      — Если я предатель, почему они не приказали привезти меня в страну? Они могли предать меня военному суду и расстрелять. Вы могли отвезти меня в Израиль живого, но нет, им нужно, чтобы я был мертв. Неужели вы не видите, что происходит? Вы следили за террорис тами. Почему никто не остановил их? Подумайте, пошевелите мозгами.
      Все стояли, не говоря ни слова. Третий номер, который призывал быстрее покончить со всем этим делом, ковырял пяткой гравий. Все чувствовали, что Натан рассуждает убедительно.
      — В чем дело? Теперь, когда я в ваших руках, вы мо жете прикончить меня в любое время. Перед тем как стать номерами, вы были израильтянами, гордыми, честными, преданными своей стране идеалистами. Посмотрите на нас, что с нами стало? Из мечтателей-сионистов мы превратились в солдат, сражающихся роботов. Мы молимся у памятников нашим усопшим. Мы почитаем мертвых, но не живых, обещаем себе, что у нас никогда больше не будет Масады. Мы затыкаем уши, чтобы не слышать призывы к миру. Но не достаточно ли мраморных памятников, где уже негде вписывать имена? Вас используют в своих интересах люди, которым на вас на плевать с девятого этажа. В их изуродованных мозгах живет мечта о стране, простирающейся далеко-далеко, на чужие земли, которые нам не нужны.
      — Послушай, сказал первый номер. Даже если мы тебя не ликвидируем, мы должны будем отвезти тебя в страну.
      — Сказать по правде, — Натан понизил голос, — мне все равно, что будет со мной. Я только знаю, что террористическая группа, возглавляемая бывшим офицером Штази, готовится в этот момент уничтожить группу умеренных палестинских лидеров уничтожив тем самым и единственную надежду на установление мира с нашими арабскими соседями. И они действуют с благословения ваших боссов. А знаете, кто будет обвинен в этом нападении? Израиль. Не знаю, что они там наговорили обо мне, какуюпри чину назвали для того, чтобы меня ликвидировать. Послушайте меня...
      Натан знал, что меньше чем через пять минут он будет мертв или у него в распоряжении будет самая лучшая группа поддержки, какую только он мог пожелать.
      — У вас есть шанс сделать чтото действительно полезное для страны. Помогите мне остановить их. Я буду все время с вами, и если вы все же решите убить меня, вы можете сделать это в любое время.
      Натан обвел взглядом всех членов группы. Он чувствовал, что некоторые за него, но они нужны были ему все. У них был приказ, и, чтобы не подчиниться ему, они должны быть все заодно. Понурив голову, он ждал. Внезапно на его плечо опустилась легкая рука.
      Рядом с ним стояла девятый номер.
      — Меня зовут Тамар, и я верю тебе. И думаю, большинство тоже.
      Третий номер попятился назад.
      — Останови ее, первый номер. Это просто смехота. Какого хрена она во всем этом понимает?
      Первый номер посмотрел на Натана.
      — Меня зовут Эли, сказал он. И я верю ему тоже. В этой операции с самого начала была какаято лажа. Вы все знаете, что это так. Да и что мы теряем? Если он вешает нам на уши лапшу, он проживет еще пару часов, не больше. Они думают, что этот человек мертв, и мы сейчас как бы никому не подчиняемся. Я говорю: попробуем. И честно сказать, у меня не поднимается рука, чтобы убить его. Это единственный приказ, которому я отказываюсь подчиняться. Я не имею права приказывать, чтобы вы присоединились ко мне. Это решение каждый должен принять сам, по зову собственной совести.
      Пятый номер прислонился к двери фургона.
      — Я согласен. Уж если так нужно, мы отвезем его в Израиль, и пусть его там судят. Почему они настаивают, чтобы мы его ликвидировали? — Он повернулся к Натану. — Кстати, меня зовут Эльбаз.
      Вскоре они все уже сидели вокруг карты, планируя операцию, которая вполне могла стать для них последней. Даже третий номер присоединился к ним.
      — Я с вами не согласен, — пробурчал он. — Но я не пойду против вас. Слишком много всего я перенес с вами вместе. Но я буду держать глаз на изменнике.
      Натан понимающе улыбнулся ему. Он знал, что им придется предстать перед тайным военным судом за неисполнение приказа. Но и для этой проблемы у Натана было свое потенциальное решение.
      Если им удастся уничтожить атакующих, они сдадутся французской полиции, представив себя как особый израильский отряд, проводящий операцию «Лев Иудеи», цель которой спасти делегатов. Это помешает тайной расправе с ними Моссад, и они вернутся в Израиль как герои, потому что администрация ни за что не призна ется, что она хотела способствовать убийству делегации умеренных палестинцев. Однако положение самого Натана было неопределенным, ему придется действовать по обстановке.

ТЕЛЬ-АВИВ

22.00

(Парижское время 21.00)

 
      Аврахам восседал на высоком кожаном кресле; рядом с ним был только что вошедший Орен. Их внимание было целиком поглощено телевизионным монитором на противоположной стене.
      К фермерскому дому стекался бесконечный поток по лицейских машин. Операторы телевидения вели передачу, низко пригнувшись, чтобы не получить случайную пулю; взволнованный голос телекомментатора тонул в треске автоматных очередей.
      То же изображение было и на втором, и на треть ем мониторе и на мониторе где транслировалась CNN. Все радиостанции прерывали передачи, чтобы сообщить сенсационную новость: в маленьком фермерском домике около Парижа полицией была обнаружена палестинская террористическая группа, которая готовилась атаковать израильскую делегацию на очередном туре мирных переговоров. О самих переговорах было почти ничего не известно, комментаторы о них не упоминали. Но они все повторяли, что переговоры держались в недостаточно строгой тайне. Если они и не привлекали большого внимания, то только потому, что в них участвовали не очень хорошо известные люди. Через несколько минут французская полиция принялась штурмовать дом. Последовало несколько взрывов, и весь дом вспыхнул как факел. На улицу выбежали две фигуры, охваченные огнем, и полиция повалила их наземь. За первой серией взрывов последовала вторая, после чего трудно уже было понять, что происходит.
 

ПАРИЖ

21.30

 
      — Вы что-нибудь слышите? — спросил человек, держа «лягушку» у плеча.
      — Через десять секунд он будет над нашей головой, — прокричал Сержант в маленький микрофон, прикрепленный к его шлему. Шум его вертолета перекрывал все остальные звуки. — Приготовься.
      Наконец они увидели наверху опознавательные огни приближающегося вертолета.
      — Вот он, — завопил Сержант, показывая наверх. — Пли! Пли!
      Почти одновременно ввысь взметнулись две ракеты, оставляя за собой светящийся след. Они набирали скорость, ища медленно летящий вертолет. Но вот они, два светлых пальца, нащупали мерцающие огни. Затем они врезались в черный силуэт вертолета. На какой-то миг оглушительный грохот заглушил все остальные звуки, и темное небо на несколько секунд осветилось ярко-оранжевым и голубым светом. Затем наступило странное безмолвие. На сухую пшеничную стерню посыпались останки вертолета, коегде вспыхивая маленькими костерками. Через несколько секунд стоявший на земле вертолет взмыл в небо. Точно такой же сценарий повторился и в двух других местах в пригородах Парижа.
      Полицейский оператор, который поддерживал связь с вертолетами, заметил, что случилось что-то странное. Сперва он думал, что неполадки только в радиосистеме первого вертолета, секундный перерыв связи. Но когда то же самое повторилось со всеми вертолетами, он приписал это радиомагнитным помехам. Через несколько минут три вертолета подлетали ко двору виллы. Используя код, который Карл выяснил у своего осведомителя, он предупредил полицейских охранников об их намерении вывезти палестинскую делегацию. Охранники уже ожидали их и поэтому отреагировали мгновенно. Три вертолета расположились по периметру забора. Карл, он был в первом вертолете, заметил какой-то фургон, который врезался в забор; вокруг него стояли несколько полицейских. Через несколько секунд вертолеты пролетели полмили, отделяющие забор от главных строений.
      Вертолеты кружили в воздухе, пока командир охранников не сообщил, что его люди находятся на местах и они могут приземляться. Это означало, что все полицейские расположились на значительном расстоянии от главного здания. Карл похлопал пилота по плечу, показал большим пальцем вниз; и вертолеты один за другим спустились к земле и зависли всего в двух футах от нее.
      Но еще за сорок пять минут до этого первый номер из отряда «Кидон» приткнул фургон к забору, в стороне от главных ворот. Через несколько секунд все, кроме шестого номера, взобравшись на крышу фургона, перемахнули через девятифутовый забор. Шестой номер осталась на водительском месте и нажала грудью на кнопку сигнала. Через несколько секунд к ней подбежали полицейские от главного входа. Но так как водитель был у них в руках, а забору не было причинено существенного ущерба, полицейские тут же успокоились.
      На счастье Натана и группы, участок за забором не имел разветвленной системы сигнализации. Палестинцы и два французских охранника, находившиеся в главном здании, были ошеломлены и повергнуты в страх появлением группы «Кидон». Натану понадобилось несколько минут, чтобы успокоить их, введя в курс дела. Французские стражники были связаны, их отнесли на второй этаж; туда же, подальше от греха, перевели и палестин ских делегатов.
      — Почему вы это делаете? — спросила одна делегатка.
      — А вы не спасли бы израильтянина, который хочет жить с вами в мире?
      Ее лицо просветлело.
      — Вы, как и мы, выбрали трудную дорогу.
      Она быстро окинула взглядом лица других делегатов, которые, остановившись на лестнице, слышали этот разговор. При сложившихся обстоятельствах все они были вполне спокойны. Она повернулась к Натану.
      — Да, мы вступили на новую дорогу, дорогу, которой еще никто не ходил. Но эта новая дорога — древняя до рога. Желаю вам удачи.
      — Спасибо, она мне очень понадобится. Но время не ждет.
      Первый номер расставил своих людей и дал Натану заряженный пистолет.
      — Нам понадобится вся наша огневая мощь. ска зал он.
      — Послушай. сказал Натан. Ведь ты отрапортовал, что я мертв.
      — Да. Так оно и есть.
      — Если все сложится, как мы надеемся, пусть все так и останется.
      Первый номер улыбнулся.
      — Никаких проблем. Это даже неплохо для моей репутации, ты знаешь.
      Вертолеты продолжали висеть над самой землей. Спрыгивая с них, люди выстраивались в две шеренги по обеим сторонам каждого входа. Удостоверившись, что все спокойно, пилоты посадили вертолеты на землю, не выключая, однако, двигателей, готовые к немедленному взлету.
      Четвертый номер и еще два члена группы отделились, чтобы взять на себя пилотов, как только атакующие войдут в виллу. Карл стоял между главным и правым входами, видимый только двум-трем младшим начальникам. Все ждали сигнала для начала штурма. Однако источник из французской полиции предупредил Карла, что на вилле должно быть два охранника, и, не увидев их, Карл почувствовал, что что-то не так.
      Он подал сигнал Сержанту, подняв руку и постучав себя по макушке. Это означало, что следует ввести только одну группу, остальные должны обождать, чтобы удостовериться, нет ли засады.
      Сержант открыл пинком дверь и вкатил внутрь шоково-световую шашку. Через несколько мгновений из открытой двери вырвался ослепительно белый сноп света. Придя к выводу, что все внутри временно ослеплены, Сержант вместе со своими людьми, которые чтото кричали на иврите, устремился вглубь здания. При виде гранаты первый номер и его люди отошли от края лестничной площадки.
      Не увидев никого внизу, Сержант со своей группой бросился к лестнице. Прежде чем кто-нибудь из них успел дотянуться до перил, первый номер и его люди открыли огонь. Нападающие повалились на пол, как марионетки, когда у них подрезают нити. Услышав изнутри только один залп, Карл решил, что это стреляли его люди. Он сигнализировал второй группе, чтобы они вошли в виллу.
      Их появление застало первого номера врасплох. Открыв огонь из своего автомата, он уничтожил первых двух наемников и тут же лег ничком на пол, чтобы избежать посыпавшегося града пуль. Вторая группа не смогла долго поддерживать интенсивный огонь, и, как только первый номер залег, его группа, которой он мешал стрелять, изрешетила всех остальных нападающих. Услышав выстрелы снаружи, первый номер подбежал к главной двери и, прижавшись спиной к стене, встал около нее. То же самое проделал и Натан, но с другой стороны.
      — Их, наверно, уже немного осталось, — прокричал первый номер.
      — Может, выбежим? — предложил Натан.
      — Нет, наши ребята снаружи справятся сами. Какой смысл погибать от нетерпения? Когда мои люди расправятся с этими подонками, они позовут нас наружу.
      Едва он договорил, как послышался голос четвертого номера:
      — Мы покосили их всех.
      После того как вошла вторая группа, Карл окончательно понял, что дело проиграно. Он уже хотел бежать к вертолету, как залп огня уложил его третью группу. Сперва он думал, что это стреляет французская полиция, прибежав от главных ворот. Он увидел, как из-за верто летов выбежали трое людей, затем он заметил, что из дверцы одного вертолета, лицом вниз, свисает безжизненное тело пилота. Люди что-то кричали, повидимому, на иврите. Видя, что они его не замечают, он решил пока затаиться.
      — Ну, а теперь, — сказал первый номер, — пора смы ваться, а тебе, мой друг, исчезнуть совершенно.
      — Спасибо. После тебя.
      — И как ты отсюда выберешься?
      Первый номер уже направлялся к двери.
      — На вертолете. Мы летали на таких на флоте.
      И Натан показал на главные ворота. Оттуда светили фары приближающегося джипа. Первый номер и Натан бросились к ближайшему вертолету. Его лопасти враща лись с громким шумом.
      Карл подождал, пока они подбегут к вертолету, и, стреляя на ходу из пистолета, кинулся за ними. Шум лопастей вертолета заглушал звуки выстрелов, и никто из группы «Кидон» не заметил Карла. Первый номер схватил Натана за руку и вдруг повалился наземь. Из его шеи хлынула кровь. Через несколько секунд он был мертв.
      Пуля хлестнула по фюзеляжу перед Натаном, он по вернулся и увидел, что, вопя как сумасшедший и стреляя на бегу, к нему приближается Карл. Несколько пуль разбили боковой иллюминатор. Натан быстро поднял пис толет. Он знал, что на прицеле у него Карл Рейнхарт, человек, «официально мертвый». Убить его означало исправить допущенную ошибку. Натан дважды нажал на спусковой крючок, Карл покачнулся и упал, со снесенной макушкой.
      Джип быстро приближался. Терять время было нельзя. Натан влез в вертолет. Через несколько секунд он уже поднялся вверх и оставил двор позади. Он был уверен, что группа справится сама. Что до него, то он должен встретиться с Надин. Мысленно прокладывая свой куре, он вдруг заметил, что все приборы показывают черт знает что. Он спускался к верхушкам деревьев. Пули Карла повредили вертолет. Так что его еще могла настичь месть Карла.
      Натан попытался сесть на маленький пустырь, но вертолет снижался слишком круто. Натан изо всех сил потянул на себя ручку управления. Он почти перевалил через деревья, но задел их хвостом, и задний винт раз летелся на тысячи металлических осколков. Вертолет разломился на три части и упал. Из поврежденных баков выливалось топливо.
      Натан, когда вертолет развалился, упал на небольшой куст, смягчивший его падение. Хотя он и находился больше чем в тридцати футах от обломков, он был весь залит топливом. Еще несколько секунд, грянет взрыв, и он превратится в живой факел.
      Во дворе виллы члены группы «Кидон» стояли с поднятыми руками, окруженные со всех сторон французскими полицейскими. Полицейские толпились вокруг двух оставшихся вертолетов. Они увидели, как клюнул носом вертолет Натана, затем раздался взрыв и небо озарилось короткой вспышкой.
      — Бедняга все же погиб, — ласково сказал пятый номер, покачивая головой.
      Взрыв повалил Натана на землю, но не причинил ему никакого вреда.
      Теперь он сидел в старом «ситроене», который подобрал его на дороге. Пожилой водитель направлялся в маленький городок всего в нескольких минутах езды. Натан хотел только доехать до телефона-автомата и позвонить Надин. Если он хочет жить, обратного пути для него нет. А так как он «мертв», начать новую жизнь куда проще. Какая ирония судьбы, подумал он: у мертвых нет будущего, зато у них не бывает и прошлого.