Глава 3

Офис фирмы «Росвнешимпэкс» располагался в тихом переулке неподалеку от Ленинградского проспекта и занимал целый этаж в здании бывшего научно-исследовательского института с длиннющим труднопроизносимым названием.

Во всех комнатах гудели включенные на полную мощность кондиционеры. Кое-кто из сотрудников, не довольствуясь этим, присовокупил к ним вентиляторы.

Рабочий день был в самом разгаре, и, как в любом другом офисе, здесь царила напряженная суета — трели телефонных звонков, возбужденные голоса и хаотические перемещения сотрудников.

Коммерческий директор «Росвнешимпэкса» Нурали Шалимов занимал просторный кабинет справа по коридору. С самого утра голова у него шла кругом.

Из Уфы, с нефтеперерабатывающего комбината, непрерывно звонили в связи с задержкой крупного банковского перевода, да еще посетители шли косяком.

Секретарша то и дело металась с подносом, уставленным кофейными чашками, автомат по приготовлению кофе раскалился, как пресс в кузнечном цехе, из-под приоткрытой крышки клубами валил пар.

— Нурали Гумирович! — чуть не плача, влетела она в кабинет. — Этот чертов «Филипс» опять сгорел.

Шалимов с недовольным видом оторвался от телефонной трубки, прикрыв микрофон рукой.

— Маша, ну что я, по-твоему, должен делать? Бежать и ремонтировать эту долбаную кофеварку?

— Но там толпа посетителей, они ждут, нервничают…

— Я не могу принять всех сразу, пусть пьют минералку. Все, Машуня, извини. Алло, вы еще слушаете? Я уже послал людей в банк, но вы же понимаете нашу ситуацию, после прошлогоднего кризиса они задерживают проплаты. Ну как почему? У всех кризис ликвидности. Да-да, конечно, я понимаю. Мы делаем все, что можем. Мы же вас никогда не подводили.

На аппарате учрежденческой мини-АТС одновременно моргали вызовом несколько кнопок. Торопливо закончив разговор с поставщиками, Шалимов переключился на другую линию.

— Да, алло, я слушаю. Что? Какая Натали? Ах да! Извините, конечно, помню. Принцесса из сказки… Простите, я с самого утра загружен по уши. Боюсь, что спокойно поговорить по телефону нам не удастся. Не могли бы вы подъехать сюда? Ну, скажем, после обеда. Я разгребу дела, и мы все решим на месте.

Нет-нет, мы, конечно, не проводим пробы в офисе, но вам неплохо было бы встретиться с моим боссом. Как зачем? Он, конечно, не режиссер, но, уверяю вас, последнее слово все равно будет за ним. Да, вы молодец, что позвонили. До встречи. — Не отнимая трубку от уха, он переключился на следующую линию. — Да, я. Слушаю. Что?.. Какой Витек? А, Виктор Иванович!.. Минутку… — Он прикрыл трубку рукой и крикнул:

— Маша! Ко мне никого не пускать.

Наталья расплатилась с водителем такси, проводившим ее облизывающим взглядом, и поднялась по ступенькам, ведущим ко входу в серое конторское здание, половина фасада которого была увешана табличками с указанием располагающихся здесь фирм. На минуту она задержалась перед дверью, скользя взглядом по длинному ряду табличек. Сновавшие туда-сюда сотрудники и посетители дружно поворачивали головы, завидев высокую длинноногую брюнетку в облегающем коротком трикотажном платье телесного цвета, открытых туфлях на высоких каблуках, с миниатюрной сумочкой на плече.

— Вот это бюст! — незатейливо прокомментировал один из клерков, выскочивших из дверей.

— И ноги тоже ничего… — оценил второй. Натали не моргнув глазом вошла в вестибюль и обратилась к пожилому вахтеру:

— Простите, где располагается фирма «Росвнешимпэкс»?

Ее очаровательная улыбка заставила старика широко растянуть в ответ сухие, потрескавшиеся губы.

— Пятый этаж, девушка, — дрожащим голосом произнес он. — Лифт у нас вон там.

Еще через минуту она медленно шагала вдоль распахнутых дверей кабинетов, выискивая глазами хоть какой-нибудь указатель. Вытащив из сумочки визитку, она обратилась к бежавшей по коридору девушке в белой блузке и черной мини-юбке.

— Извините, где я могу найти… Нурали Шалимова?

Та резко затормозила, смерила Наталью оценивающим взглядом и сквозь сжатые зубы процедила:

— Вторая дверь направо.

Перед дверью кабинета коммерческого директора дожидались приема несколько посетителей. Увидев свободное место на широком кожаном диване, Наталья чинно села и закинула ногу на ногу. Из-за плотно закрытой двери доносились возбужденные голоса. Вскоре появилась секретарша, та самая девица, которую Наталья остановила в коридоре. Она, разумеется, сделала вид, что не узнала ее.

Наконец дверь кабинета раскрылась, на пороге показался его хозяин, выпроваживавший расстроенного посетителя.

— Я бы с радостью, но обстоятельства сильнее нас. Надеюсь, вы понимаете… — Увидев Наталью, он осекся и, торопливо похлопав гостя по плечу, заговорил еще быстрее:

— Зайдите ко мне завтра, а еще лучше на следующей неделе, надеюсь, к этому времени все образуется.

Остановившись рядом с Натальей, он перевел дух.

— Уф, ну и денек… Извините, господа, мне надо ненадолго отлучиться.

Лучезарно улыбаясь, он за локоток вывел Наталью в коридор. Посетители и секретарша, как по команде, повернули головы. Только взгляды у мужчин были понимающие, а у секретарши — злобно-холодный.

— Сегодня все как будто сговорились, — оправдываясь, произнес Шалимов.

— Так и прут с самого утра. Да еще кофеварка сгорела, будь она неладна. Но я вас все-таки угощу кофе, не возражаете?

— Почему бы и нет?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— Я над этим не задумывалась.

— Ладно. Простите, я не выразил вам своего восхищения. Третий раз мы встречаемся, и вы все время предстаете в ином обличье. Это случайность или у вас такой стиль?

— Это мой стиль жизни. Постоянство на меня нагоняет смертельную тоску.

— Ах, ну да. Театр — это, конечно, не конторский офис.

— Некоторые считают, что театр гораздо хуже, — неопределенно заметила она. — А куда мы, собственно, идем?

Они остановились перед обитой кожей дверью в самом конце коридора.

— Мы идем к моему боссу. Вообще-то мы партнеры. Он не любит, когда его называют боссом, но за глаза…

Он открыл дверь, пропустил Наталью вперед и, коротко кивнув средних лет секретарше, прошел в кабинет.

— Знакомься, Руслан Каримович. Это — Наталья. Я тебе говорил о ней сегодня. А это — Руслан Каримович Гатаулин, генеральный директор нашей фирмы.

За барьером из офисной оргтехники за столом сидел плотный круглолицый мужчина с тщательно маскируемыми проплешинами на приплюснутой голове. Он оторвал взгляд узких черных глаз от разложенных перед ним бумаг и, оценивая, пристально уставился на гостью. Его лицо, вначале бесстрастное, буквально на глазах оттаяло.

Поправляя пиджак, он встал из-за стола и подошел к Наталье. С неуклюжей галантностью наклонился и приложился сухими губами к ее небрежно протянутой руке.

— Очень, очень рад! — Глаза его разгорались все сильнее. — Прошу, — указал Гатаулин на узкий кожаный диван у стены.

Наталья села, без жеманства кивнула в ответ на предложение выпить чашку кофе. Нурали пытался что-то сказать, но Гатаулин опередил его:

— Мне нужны сводки со всех наших заправок.

— Но, Руслан…

— И немедленно!

Наталья заметила, как Шалимов с сожалением посмотрел на нее, когда покидал кабинет, и усмехнулась про себя: «Стареющий шеф отшивает молодого соперника». Она и сама предпочла бы не оставаться наедине с Гатаулиным, который по первому впечатлению не вызвал у нее особых симпатий — так, заурядный, самоуверенный нувориш, вполне предсказуемый и потому скучный. Впрочем, обещанная ей перспектива была столь соблазнительна, что мелкие препятствия вроде похотливого спонсора можно было игнорировать — это не имело решающего значения.

Между тем в глазах генерального директора «Росвнешимпэкса» уже пылал настоящий огонь.

«Ох уж эти восточные мужчины!» — подумала она.

— Так вы, значит, актриса? — спросил он, погружаясь в кресло напротив.

— Начинающая, — уточнила Наталья.

Бесшумно распахнулась дверь, секретарша внесла на подносе две чашки дымящегося свежезаваренного кофе. Гатаулин дождался, пока она удалится, и, лукаво улыбаясь, предложил:

— А может, вы выпили бы чего-нибудь покрепче? У меня для гостей всегда есть коньяк, джин, виски. Хотя… Я думаю, что такая дама, как вы, предпочитает шампанское.

— Кофе вполне достаточно. Вы — человек занятой. Мне не хотелось бы отнимать у вас драгоценное рабочее время. Не поговорить ли нам по существу?

Гатаулин приглушенно кашлянул. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что мысли генерального директора в данный момент далеки от искусства, Наталья взяла инициативу на себя:

— Насколько мне известно, у вас есть сценарий, режиссер и деньги.

— А также большое желание внести свой вклад в дело развития отечественного киноискусства, — высокопарно произнес Гатаулин. — Мы понимаем, что в это сложное для нашего кинематографа время, когда повсюду засилье голливудского ширпотреба, наша цель…

Он неожиданно вскочил с кресла и, размахивая руками, принялся расхаживать по кабинету:

— Неужели мы, россияне, высокодуховная нация, прокладывающая путь в будущее, не способны произвести продукт, который сможет на равных конкурировать, а то и превосходить эту американскую чернуху?

«Ну и каша у него в голове. Сам не понимает логических противоречий в собственных речах. С одной стороны — высокодуховная нация, с другой — продукт».

— А чем сейчас увлечены россияне? Все читают женские детективы.

Прекрасно! Почему мы должны оставаться в стороне? Нам предложили добротный сценарий, и мы готовы вложить в это деньги. Даже если наши вложения сразу не окупятся, мы все равно будем чувствовать себя причастными к благородному делу возрождения отечественного кинематографа.

Наталья прервала демагогический понос Гатаулина одной фразой:

— Кинематограф непременно возродится. А кто режиссер?

— Режиссер? — Гатаулин умолк. — Ну, этот… Как же его…

Он подбежал к рабочему столу, раскрыл ежедневник и перелистал несколько страниц.

— Да где же он у меня был записан-то?.. А! Вот, нашел. Сергей Крымов.

Наталья чуть заметно повела плечами.

— Мне это имя ни о чем не говорит.

— Ну, что вы. Прежде чем остановить свой выбор на нем, мы подробно изучили его творческую биографию. — Он запнулся и с гордостью добавил:

— Знаете, я стараюсь быть профессионалом во всем, за что берусь. Даже в продюсерском деле.

— Вы лично — главный продюсер?

— Конечно, — зарделся Гатаулин. — Я веду этот проект с самого начала. Я принимаю решения только после тщательного ознакомления со всеми аспектами проблем.

— Вы — очень ценное приобретение для отечественного кинематографа, — пряча губы за чашкой кофе, чтобы скрыть невольную улыбку, сказала Наталья.

Но ее ирония не ускользнула от генерального директора «Росвнешимпэкса».

— Как вы думаете, что главное для современного кинематографа? — чуть прищурившись, спросил он. — Деньги. А они у меня есть.

— Вот в этом я с вами абсолютно согласна, — серьезно сказала Наталья. — Времена голого энтузиазма давно прошли.

Почувствовав перемену в ее настроении, Гатаулин удовлетворенно кивнул.

— Я счастлив, что вы меня понимаете. Думаю — мы сработаемся. Мне надо показать вас режиссеру. Он — настоящий профессионал и должен оценить вас по достоинству, хотя у него за плечами всего одна полнометражная картина. Но вы прекрасно знаете другие его работы. Помните нашумевшую рекламную компанию банка «Столичный»? Да-да, это именно его продукт.

— Когда я могу с ним встретиться?

— В субботу у нас пробы. Вам очень повезло, что мы не успели выбрать актрису на главную роль.

— Мне нужно что-нибудь готовить?

Он непонимающе взметнул брови.

— Что готовить?

— Вообще-то неплохо было бы ознакомиться со сценарием, — сказала Наталья, в душе посмеиваясь над неопытностью новоиспеченного продюсера. В это время в кабинете запищал интерком:

— Руслан Каримович, — донесся голос секретарши, — к вам Владимир Петрович.

Гатаулин мгновенно насупился.

— Черт, я и забыл. Извините. Как вас зовут?

— Натали.

— Да-да, Натали… Простите, ради бога, еще раз. На чем мы остановились?

— На сценарии.

— Сценарий… — растерянно произнес он. — Сценария, знаете ли, у меня нет. Но, я надеюсь, вы читали Полину Дашкову?

— А кто это?

— Ну как же! — изумленно развел руками Гатаулин. — Одна из популярнейших современных писательниц.

— И о чем она пишет?

— О жизни…

— Не читала, — сказала Наталья, поднимаясь.

— Ну, тогда почитайте что-нибудь, до субботы время еще есть. В субботу к двенадцати ноль-ноль приезжайте, здесь будет общий сбор.

Наталья ждала лифт на пятом этаже, когда из-за спины раздался голос Нурали:

— Как прошла беседа?

— Нормально, — спокойно ответила она. — Проба назначена на субботу.

— Проба?.. — по лицу Шалимова пробежала легкая тень. — Ах, да-да… Но вы же понимаете, что это не более чем формальность? С такими данными, как у вас… И моя поддержка вам обеспечена. В этом можете не сомневаться.

Двери лифта бесшумно открылись. Уже войдя в кабину, Наталья обернулась к Нурали, оставшемуся на площадке:

— Да, кстати, а вы читали Полину Дашкову?

Глава 4

В теплое субботнее утро, просто идеальное для прогулок верхом, по аллее Битцевского лесопарка, пустив лошадей неторопливым шагом, ехали двое молодых людей: он и она. Обоим было по восемнадцать лет, оба наслаждались молодостью и жизнью, которая казалась им прекрасной и бесконечной.

— Дашка, а как ты смотришь на то, чтобы забуриться сегодня вечером ко мне? Предки слиняли на дачу, флэт свободен, можно посидеть, оттянуться…

— Как же, у тебя на флэте оттянешься, — с иронией ответила девушка в тонком жокейском трико, высоких кожаных сапогах и приталенном ярко-красном камзоле. Ее длинные светлые волосы были аккуратно упрятаны под черную жокейскую шапочку, в руке она держала тонкий гибкий стек, которым время от времени похлестывала по крупу свою гнедую. — Знаю я тебя, Санька. У тебя — всегда одно и то же…

— Постоянство — знак хорошего тона, — отшутился щеголеватый молодой человек, одетый так же, как и его спутница.

— Бабник ты, Санька, — смеясь, сказала девушка. — Вечно так: говоришь, будем только мы с тобой, а у тебя всегда толпа каких-то однокурсников… И однокурсниц, между прочим.

— Ты что, ревнуешь?

— Вот еще! Было бы из-за кого. Эта публика интересуются совсем другим.

— Чем же?

— Холодильником и баром твоего папика.

— Сессия закончилась, и они все уже разъехались.

— Не будет этих — притащатся другие. У тебя, между прочим, еще и одноклассников — толпа, — поддела девушка.

— К твоему сведению, Дарья, с большинством одноклассников я прекратил отношения. У меня своя судьба, у них — своя.

— Так уж и прекратил?

— А что, не веришь? Мы уже взрослые люди, у каждого собственные интересы. Ты лучше не увиливай, а скажи прямо: придешь?

Девушка хитро взглянула на него и со смехом выпалила:

— Догонишь — приду! — Резко взмахнув стеком, она вонзила шпоры в лоснящиеся бока кобылы и во весь опор помчалась по дорожке парка.

Немного замешкавшийся молодой человек весело крикнул ей вслед:

— Ну, держись! — И, пустив своего коня галопом, он устремился за нею.

Внезапно гнедая кобыла по кличке Изабелла свернула с дорожки и помчала свою хозяйку по траве среди деревьев.

— Дашка! Сумасшедшая! — воскликнул молодой человек, осаживая разогнавшегося жеребца. — Ты куда?

— Догоняй!

Юноше ничего не оставалось, как поддаться азартному порыву спутницы.

Вскоре она скрылась за густыми зарослями орешника. Потом он снова увидел гнедой круп кобылы и низко прижавшуюся к ее гриве всадницу. Они успели уйти вперед метров на пятьдесят.

— Я же тебя все равно догоню! — пришпорив жеребца, крикнул молодой человек. — Скачи, мой верный Росинант!

Минута-другая, и он стал настигать гнедую кобылу, но наездница и не думала сдаваться. Лошади мчались, не разбирая дороги, ветки хлестали их и наездников, но разгоряченные азартом скачки молодые люди не обращали на это внимания.

Промчавшись мимо одного из многочисленных прудов, они перемахнули через Городню — ручей, разрезавший парк почти пополам. Юноша уже почти нагнал свою соперницу-амазонку, когда гнедая кобыла вдруг захрапела и остановилась как вкопанная. Вслед за этим раздался сдавленный крик девушки.

— Что, сдаешься?! — победно произнес юноша, останавливая рядом своего жеребца.

— Дурак! — громким шепотом отозвалась девушка. — Смотри!..

Под широким, раскидистым кустом виднелось обнаженное тело. По его неестественной позе было видно, что человек отнюдь не принимает воздушные ванны.

— Что это?.. — запоздало проговорил юноша, уже не сомневаясь в достоверности своей страшной догадки.

— Не знаю… По-моему…

— Стой здесь, Дашка! — Он спрыгнул с лошади.

— Санька, не ходи туда! — взвился ее насмерть перепуганный голос.

— Надо посмотреть. — Он передал Дарье повод. — Подержи коня, а то еще испугается, рванет.

Он остановился, не доходя нескольких шагов до тела. Его взору открылась ужасная картина.

На траве, еще покрытой капельками утренней росы, лежал истерзанный труп женщины со множеством ножевых ранений. Вокруг трупа растеклось темное пятно наполовину впитавшейся в землю, наполовину запекшейся крови, над которым уже кружили мухи.

— О черт!.. — пробормотал юноша и отступил на шаг.

Почувствовав неодолимые позывы к рвоте, он отвернулся и прикрыл рот рукой. К счастью, желудок был пуст, все обошлось парой коротких конвульсий.

Придя в себя, он метнулся назад и обхватил руками шею коня. Жеребец захрапел и, прядая ушами, подался в сторону.

— Тихо-тихо… — успокаивал его наездник. Девушка уже все поняла.

— Что будем делать?

— Разворачивайся и скачи к Варшавке, позвони из гостиницы в милицию, — сказал, только теперь побледнев, молодой человек.

— А ты?

— Я побуду здесь.

— Поехали вместе, мне страшно.

— Не выдумывай, скачи.

Толпы изнуренных жарой москвичей переполнили вагоны ранних электричек.

Автодороги, ведущие за город, были забиты рядами машин. Темно-синий микроавтобус «Форд-Транзит» вынужден был тащиться со скоростью черепахи. Даже черный «шестисотый» «Мерседес» с правительственными номерами и мигалкой, возмущенно завывая сиреной, с трудом пробивал себе дорогу среди ощерившихся стройматериалами, саженцами и шанцевым инструментом скромных легковушек.

Наталья сидела у открытого окошка среди десятка других претенденток на главную роль, которые были так похожи друг на дружку, что казалось, будто целый выводок однояйцевых близнецов выезжал на прогулку за город. Различались они разве что по масти, но это, как говорится, вопрос не природы, а химии. Высокие длинноногие блондинки и брюнетки, не пожалевшие времени и денег на макияж, вели себя, пожалуй, слишком беззаботно для предстоящих им ответственных испытаний.

Лишь одна-две из них упорно помалкивали, бросая ревнивые взгляды на конкуренток.

Наталья листала детектив Полины Дашковой, купленный с лотка в метро.

Главная героиня книги чем-то напоминала ей ее саму: одинокая, самостоятельная, решительная женщина, привыкшая полагаться во всем только на себя, не рассчитывая на помощь окружающих.

Правда, мрачноватая атмосфера романа слегка угнетала. Слишком много вокруг героини было подонков, ублюдков, похотливых жеребцов, слюнявых селадонов, тупых, самоуверенных нуворишей и злодеев самого разного пошиба.

Не без помощи следовавшего сначала за ним почти впритирку, а потом вырвавшегося вперед громадного джипа, который расталкивал нерасторопных частников своим «кенгурятником», черному «Мерседесу» удалось прорваться по средней полосе трассы. Наталья с иронической усмешкой проводила взглядом «членовоз» новорусского образца и мысленно дала происходящему собственное определение, которое звучало примерно так: брюхатый чиновник транспортирует свое семейство на дачу, конечно, с уверенностью в том, что совершает действо государственной важности.

«Где ты сейчас, незабвенный Рэм Степанович Сердюков? — по ассоциации подумала она. — Наверное, паришься в какой-нибудь пробке на заднем сиденье своей скромненькой „Волги“. До джипа сопровождения ты еще не дослужился».

— Что читаем? — вторгся в ее мысли голос соседки.

Наталья слегка поморщилась. Оставаясь наедине с героиней книги, она чувствовала себя вполне комфортно, а теперь, похоже, будет этого лишена.

— Читаю то же, что и все. — Она показала обложку. В пустом взгляде блондинки не отразилось ровным счетом ничего: ни удивления, ни понимания, ни иронии.

— И как, нравится?

Наталья пожала плечами:

— Какая разница? Иногда приходится играть и не такие роли.

— Да-да-да… — защебетала блондинка и тут же бесцеремонно перешла на «ты»:

— Это ты точно заметила. Иногда приходится изображать такое дерево!

«Тебе и изображать особо не надо», — критично оценила ее Наталья.

— Но ведь секрет профессионализма как раз в том и состоит, чтобы изображать кого угодно и где угодно. Ой, я в детстве смотрела передачу «Вокруг смеха», так хохотала, так хохотала, когда Ярмольник показывал цыпленка табака или лампочку. А особенно мне нравилось, когда он изображал воздушный шарик. — Девушка принялась неумело пародировать известного артиста, надувая щеки и размахивая руками у Натальи перед лицом. Та улыбнулась.

— Мужчины это очень любят, — объяснила блондинка. — Особенно когда выпьют.

Следователь Московского уголовного розыска Владимир Старостин проснулся от необычайно громкого гомона птиц.

— Чертово воронье, — простонал он, не открывая глаз. — Вот уж не повезло с квартирой. Мало того, что вид на кладбище, так еще эта жара…

Чем дольше он жил на Госпитальном валу, тем больше не нравился ему этот район возле Введенского кладбища с его несметными стаями крикливых птиц. А ведь семь лет назад, получив заветный ордер после нескольких лет работы в МУРе, он радовался, как ребенок. Еще бы: сменить комнатку в Бескудникове, где они ютились с двумя маленькими детьми, на квартиру почти в центре города, да еще вдвое большей площади!

Если бы не жара, можно было бы хоть окна закрыть. Но прочно державшееся на протяжении последнего месяца «ясно» не позволяло этого сделать. Вороны продолжали орать, и Старостин волей-неволей открыл глаза. Первым делом он посмотрел на будильник. Было начало восьмого.

«Поспать еще бы хоть часок», — подумал он, переворачиваясь на другой бок.

День предстоял не из легких. После напряженной трудовой недели он решил выходные полностью посвятить семье. Ему повезло: накануне вечером удалось забрать наконец из ремонта старенькие «Жигули», и теперь Старостин мог, не обращаясь к друзьям, отвезти супругу к теще на дачу, прихватить там детей — двенадцатилетнюю Олю и семилетнего Игоря, — свозить их на аттракционы в парк Горького, а вечером, вернувшись, помочь тестю в строительстве баньки.

Супруга Старостина, Светлана, работала гинекологом в районной женской консультации и за неделю уставала не меньше мужа. Хотя пребывание на даче в субботу не обещало безмятежного отдыха в шезлонге, а всегда оборачивалось работой на участке, смена обстановки уже сама по себе обещала восстановление сил.

По недовольному сопению супруги Старостин понял, что она тоже не спит.

— Да чего они разорались? — недовольно пробурчала Светлана, натягивая одеяло на голову. — Хоронят кого, что ли?

— Да какие похороны в такую рань? — безнадежно промычал Старостин, понимая, что с мечтой о субботнем продолжительном сне можно распрощаться.

— Ненавижу ворон, от них смертью веет.

— Еще бы, возле кладбища живем…

— Это все потому, что ты не умеешь ждать. Всегда соглашаешься на первое предложение. Твои сослуживцы не дураки, все, как один, отказались от этой квартиры, только ты обрадовался.

— А про себя забыла? Сама же уговаривала: давай переедем, давай переедем, не могу больше в этой клетушке…

— А ты бы еще десять лет торчал в той дыре на окраине!

— Ну вот, опять начинается! — Старостин сел и стал растирать обеими руками слипающиеся глаза. — Ты можешь хоть раз не портить мне выходные с самого утра?

— А ты мне уже тринадцать лет портишь, и не только выходные, но и всю жизнь, — не шевельнувшись, ответила она. — Вышла бы за Колю — горя бы не знала.

Он теперь в собственном особняке живет на Рублевке.

Старостину все труднее было бороться с раздражением.

— Вот бы и выходила за своего Колю! Кто тебя за уши тащил?

— Да ты же и тащил, — обыденно буркнула Светлана. — Забыл, как уговаривал?

— Ну, уговаривал… А кто был твой Колька пятнадцать лет назад? Еле-еле институт закончил, чуть ли не всем курсом ему дипломную писали.