Лидия Ивановна Острецова — выдающаяся советская дрессировщица служебных собак, единственная в Ленинграде, выполнившая норму мастера-дрессировщика СССР.
       Обучением собак Л.И. Острецова занимается всю жизнь.
       Лидия Ивановна упоминает в книге о триумфальной победе ленинградской команды на всесоюзных состязаниях служебных собак в Москве в 1957 году. Но из скромности автор умалчивает, что именно она была тренером, подготовившим команду к соревнованиям и обеспечившим ей такой успех.
       Особенно интересен рассказ о работе в милиции собак, выдрессированных любителями. Известно, что почин этому делу положен именно в Ленинграде. Некоторые из наших собак, как, например, знаменитый Акбар (личная собака Л.И. Острецовой), совершили в буквальном смысле этого слова подвиги при розыске и задержании вооружённых преступников.
       Лидия Ивановна — одна из талантливейших рассказчиков, которых я когда-либо встречал в жизни. У нее есть всё, что нужно писателю: великолепное знание материала, любовь к людям и животным, отличная наблюдательность, добрый и умный юмор. Но как это часто бывает с рассказчиками, ей трудно писать. Хуже того: она просто терпеть не может брать перо в руки. Однажды она призналась, что многие месяцы не отвечает на письма своих лучших друзей.
       Я долго уговаривал ее написать книгу. Это были тщетные попытки. Но когда мы вместе с семьями и собаками поселились на даче, я проявил настойчивость. Сначала я льстил. Я рассказывал, как будет выглядеть фотография её знаменитого Акбара на обложке книги.
       Затем я пугал — грозил, что её материалом воспользуются другие, — или грозил, злорадно ухмыляясь, что напишу про Акбара я.
       Потом я перешёл к практическим действиям.
       Для начала я завоевал дружбу двенадцатилетней Тани, дочери Лидии Ивановны, и сделал эту кроткую девочку своей союзницей. Я завоевал также дружбу и снисходительное доверие Акбара. Это было значительно труднее, но я добился своего.
       Теперь я мог грозить всерьёз и приводить угрозы в исполнение. С утра я забирал с собой Таню и Акбара, запирал Лидию Ивановну на ключ в её комнате на втором этаже, оставляя её наедине с ненавистным карандашом и тетрадью. Ключ лежал у меня в кармане.
       Это продолжалось всё лето. Я был весел и жесток.
       Так была написана эта книга.
 
       Александр Гитович
       1959 год

      Я пишу про Акбара не потому, что это была моя собака. У меня всегда воспитывалось много собак. И не потому, что я обязана ему жизнью. Был такой случай, но я не хочу сейчас об этом рассказывать. Просто всем своим трудолюбием, храбростью и умом он заслуживает того, чтобы о нём знали люди, которым он сделал столько добра. Собачий век недолог, и Акбара, к сожалению, сегодня уже нет в живых. А собака это была действительно необыкновенная.
      Я взяла его двухнедельным детёнышем из семейства, где щенков выкармливали искусственно: мать, Айша, с прекрасной родословной, умерла на второй день после родов.
      Акбар был самым маленьким, притом совершенно чёрным; я всегда предпочитала овчарок более светлой, волчьей масти. Сначала я хотела выбрать другого щенка, но со мной была шестилетняя дочь Таня, которая со слезами на глазах сказала, что если мы не возьмём чёрненького, то он, несчастный, скоро умрёт. Я уступила — и навсегда буду благодарна Тане за её тогдашние просьбы и слёзы.
      Самого крупного щенка, Арто, хозяева оставили себе. О нём стоит рассказать особо, потому что это весьма поучительная история.
      Щенки, выкормленные без матери, были слабыми, развивались плохо и медленно. Родились они зимой, в январе, и хозяева Арто решили, что щенок не выдержит даже самой короткой прогулки на морозе. Действительно, когда они рискнули вынести его на свет божий, то он, как им показалось, вернулся еле живой. И Арто в ожидании тёплых дней остался на положении затворника.
      Посторонних людей он почти не видел. Мир был ограничен для него четырьмя стенами хозяйской комнаты. Даже ходить по своим делишкам его научили дома на песок, как кошку. И казалось, так это удобно: не нужно бегать по лестницам шесть раз в день. Хозяева по-своему очень любили Арто, хорошо кормили, холили. И Арто вырос толстым, но, как говорят собаководы, «сырым» щенком.
      Совсем иначе проходило детство Акбара.
      Акбар сопровождал меня повсюду. Он гулял со мной и с Таней по два часа в любую погоду, ежедневно. Вот он, полуторамесячный, жалобно поскуливая, бежит за нами в метель по снегу, — это мы идём в гости. Вот он, двухмесячный щенок, показывает в клубе, среди множества людей и собак, как он научился садиться по команде.
      После всего этого чем его можно было удивить?
      Прошло три года — и уже Акбар водил Таню в школу, неся в зубах её ученический портфель. Акбар же приходил за Таней и после уроков, ждал её у гардероба; все к этому привыкли, и даже директор школы, старый строгий человек, негласно разрешал такое беззаконие.
      А вот Арто вывели на прогулку только весной, ярким весёлым днём, и щенок впервые увидел, как велик мир. И не успел он к нему как следует присмотреться — вдруг из соседнего переулка вышла рота солдат, грянула музыка, запели песню, и бедному Арто мир показался ужасным. Травма от пережитого была так сильна, что щенка долгое время после этого приходилось чуть ли не силой тащить из дома.
      Он ходил по улицам, вздрагивая и озираясь, словно ожидал нападения.
      Когда к нему подходили, он пятился, а стоило повернуться спиной, готов был вцепиться. Он боялся всего — людей, собак, уличного шума.
      Так, казалось бы жалея и оберегая щенка, хозяева нанесли ему непоправимый вред: Арто никогда уже не смог стать полноценной служебной собакой.
      Что касается Акбара, то он не боялся «ни бога, ни чёрта», рано пошёл в школу и вполне успешно проходил курс общей дрессировки.
      Он обучался в трудных условиях: в то время в Ленинграде началась эпидемия бешенства и все дрессировочные площадки были закрыты. Нам разрешили дрессировать небольшую группу молодых собак в помещении клуба. Там вместо лестницы пришлось использовать стремянку, ставя её на стол; бревно, положенное на спинки двух стульев, служило бумом и так далее.
      Всё это, разумеется, очень усложняло работу, но всё-таки собаки учились неплохо.
      У нас собралось разнопородное, но весьма достойное общество, в большинстве своём будущие знаменитости и чемпионы: восточно-европейские овчарки Корсар и Гера, шотландская овчарка (колли) Ларстен, доберман-пинчер Джек, эрдельтерьер Былинка-Дота…

      Собаки какой породы легче дрессируются?
      Меня часто спрашивают об этом, но поверьте мне, что сама постановка вопроса наивна и неверна.

Восточно-европейская овчарка Янко. Много раз снимался в кино. Большая роль четвероногого артиста — Фрама в фильме «Жизнь и приключения четырёх друзей».

Шотландская овчарка Ринго — отличник на выставках Москвы и чемпион Ленинграда, имеет множество золотых медалей и золотых жетонов за дрессировку.

Двухмесячный щенок чёрного терьера. Он вырастет, будет серьёзным и отличным сторожем, а пока сам нуждается в заботе и ласке.

Этот дог мраморного окраса, но бывают также чёрные доги, палевые, тигровые и голубые.

Дог — самая крупная из служебных собак. В его облике удивительно сочетаются сила и изящество.

      Вот что пишет знаменитый охотник за тиграми Джим Корбет в удивительной книге «Кумаонские людоеды» о своем спаниеле: «Ему было три месяца, и купил я его за 15 рупий. Теперь ему 13 лет, и всего золота Индии не хватит, чтобы купить его у меня. Мы назвали его Робином в память верной старой колли, спасшей жизнь моего младшего брата (ему тогда было четыре года) и мою (мне было шесть лет) от нападения разъярённой медведицы».
      Если уж говорить о колли, не могу не вспомнить и о знаменитом Дике. Вот письмо, полученное вскоре после окончания войны его хозяйкой:
      «"Дик", зачисленный в армию осенью 1941 года, быстро и отлично дрессировался на разные службы, легко перенёс блокаду, длительное пребывание под постоянным огнём врага на переднем крае обороны. В 1943 году, в месячный срок, обучен минно-розыскной службе, на которой дал блестящие результаты. Он разыскивал мины, нередко самой сложной установки, лучше всех других собак разных пород.
      Уже в 1945 году он имел на личном счету свыше 10 500 обнаруженных им мин.
      Вожатый «Дика» получил личную благодарность Маршала Советского Союза и имеет 5 правительственных наград.
      Судя по «Дику», породу колли, в наших климатических условиях, на службах минно-розыскной, связи, санитарной следует признать лучшей породой служебных собак.
      П/П. Командир части Подполковник Заводчиков».

Чемпион среди эрдельтерьеров Былинка-Дота охраняет хозяйские вещи. Прием охраны вещей она всегда выполняет блистательно.

Эрдельтерьеры — очень подвижные, весёлые и смелые собаки.

Один из лучших представителей среднеазиатской породы Бекир. Собаки этой породы, так же как и кавказские овчарки, — отличные пастухи и гроза волков. Очень хорошо несут караульную службу на заводских складах и других промышленных объектах.

Боксёр — подвижная, храбрая и в то же время ласковая собака.

Тонуш — кавказская овчарка.

Зорко охраняет от волков стада овец, уничтожила более ста волков.

      Остаётся добавить, что Дик благополучно вернулся к своей хозяйке, выставлялся на первой послевоенной выставке, где получил награду и медаль.
      Хорошую собаку любой служебной породы можно выдрессировать на любой вид службы.
      Я приведу ещё одно, на мой взгляд вполне достаточное, доказательство.
      На всесоюзных состязаниях служебных собак в Москве в 1957 году участвовали команды Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова, Баку, Тбилиси, Риги, Новосибирска и других городов. Состязания проводились по курсу общей дрессировки и защитно-караульной службе. Все команды состояли исключительно из восточно-европейских овчарок. Только ленинградцы включили в состав своей команды эрдельтерьера — Зайсана, доберман-пинчера — Джоя, колли — Тимура, двух восточно-европейских овчарок — Финала и Аргуса и боксёра — Руладу (запасная).

И такой вид транспорта был на фронте: раненых с поля боя вывозили собаки.

      В результате команда Ленинграда заняла первое место, а эрдельтерьер Зайсан, набрав по обоим видам службы 194 балла из 200 возможных, стал, таким образом, неофициальным чемпионом Советского Союза.
      «Учение — свет, а неучение — тьма». Эта разумнейшая русская пословица касается собак так же, как и людей, и не думайте, пожалуйста, что я преувеличиваю.
      Разумеется, если собака нужна вам только для охраны дома, огорода, сада, тут особой дрессировки не требуется. Самый инстинкт собаки, да ещё такой злобной от природы, как, например, кавказская овчарка, заставит её быть бдительным и надёжным сторожем.
      Но ведь тысячи любителей держат собак в городе, и хорошо, когда у такого любителя есть отдельная квартира. А что, если он живёт в квартире коммунальной? И хотя в таком случае закон разрешает держать собаку (зарегистрированную в Клубе служебного собаководства) без согласия остальных жильцов и жилуправления, представляете себе, как будет себя вести в общежитии недрессированный пёс! Вечные ссоры с соседями станут неизбежными. Конечно, собака должна охранять вашу комнату, но если она будет изо всех сил лаять на каждый звонок или на каждого жильца, проходящего по коридору? И так в течение круглых суток?
      Жизнь превратится в сущий ад и для жильцов, и для вас, и тут собаку не защитят никакие законы. А в то же время хорошо дрессированная собака всегда будет являть собой образец дисциплинированного поведения в быту и заслужит не только доброе отношение, но и любовь и уважение ваших соседей.
      Владельцам таких собак часто приходится слышать: «Ну, ваш-то пёс особенный, не всякого так обучишь, да и не всякий-то обучить может».
      Вот с этим, к сожалению весьма распространённым, мнением о том, что не всякую собаку можно обучить, следует повести самую решительную борьбу.

Шотландская овчарка Дик. На войне он помог своему проводнику найти более 10 000 мин. Представляете, сколько человеческих жизней спасла эта собака!

      Конечно, собаки бывают более способные и менее способные. Но ведь таковы и люди. Тем не менее каждый человек должен знать грамоту. Вряд ли сейчас найдутся родители, которые скажут: «Нашего сынка, при его способностях, читать и писать не научишь». Школы у нас существуют не для особо выдающихся детей, а для всех.
      Вот точно так же в собаководстве курс общей дрессировки рассчитан отнюдь не на выдающихся собак. Это азы, которые должна знать каждая собака. Пусть она не будет впоследствии окружена славой розыскной или пограничной собаки, но элементарно грамотной она должна быть, и тут двух мнений существовать не может.
      Точно так же каждый владелец, если он искренне этого хочет и запасётся терпением и настойчивостью, может отлично выдрессировать своего питомца.
      Щенок не должен быть избалованным.
      Недавно я зашла к одной из своих приятельниц, женщине вполне почтенной, кандидату филологических наук.
      Я застала её лежащей на полу, на собачьем матрасике.
      Она курила и читала книгу.
      Я поразилась, зачем она выбрала себе такое странное ложе. Потом увидела, что диван занят: отдыхал её пёс, очень крупная овчарка. Вот так воспитали (вернее, вконец испортили) служебную собаку, а ведь воспитывал её не кто-нибудь, а педагог по профессии. Таким владельцам нужно настоятельно посоветовать: держите, добрые люди, болонок, а не служебных собак, самой природой, а затем трудом и волей человека предназначенных помогать людям и всегда быть общественно полезными животными.
      В общем, пример поучительный, но всё же сравнительно безобидный.

      Бывает гораздо хуже.
      В семье академика Д. рос щенок, великолепный экземпляр овчарки, полученный от знаменитых производителей — Корсара и Геры. Хозяева очень любили щенка и, прекрасно понимая значение дрессировки, отнюдь не собирались оставить его неучем. Они договорились со мной о начале занятий и в возрасте десяти месяцев Гольда перевезли в город. До этого он с самого детства жил на даче, где ему была предоставлена полная свобода. Разрешено ему было все, о запрещающих командах щенок и понятия не имел. И когда в городе впервые в жизни его оставили одного в квартире, Гольд, естественно, заскучал. Затем он решил повеселиться по-своему.
      К веселью Гольд приступил в кухне, где для начала вдребезги расколотил всю посуду, оставленную сушиться у плиты.
      Потом он перешёл в спальню и там с той же последовательностью разорвал в клочья пуховые подушки и одеяло: ему, очевидно, нравилось смотреть, как пух и перья летают по комнате.
      Закончил он свои забавы в кабинете, где погрыз несколько книг и в заключение сожрал в буквальном смысле этого слова рукопись хозяина, над которой тот работал несколько месяцев.
      Время прошло, щенок давно уже стал взрослой, хорошо выдрессированной собакой. Даже о подобии таких забав пёс теперь и помышлять не может. И тем не менее милейший академик Д. до сих пор хватается за голову, вспоминая о рукописи, уничтоженной Гольдом.

      Собаке можно многое простить, но трусость является непростительным, позорным пороком.
      И все же девять из десяти трусливых собак становятся такими по вине хозяина.
      Никогда не следует, однако, путать понятие «трусость» с робостью, неизбежной у щенка да и у молодой собаки. К сожалению, очень часто наблюдаешь, как даже иногда не только любители, но и молодые инструкторы видят трусость там, где её вовсе нет. Случается это потому, что, с одной стороны, они больше всего ценят в собаках неукротимую злобу, а с другой — часто видят в робости молодой собаки уже трусость.
      В погоне за «неукротимой» злобой люди иногда так начинают воспитывать щенков, что в конце концов сами не знают, как от них избавиться.

Лидия Ивановна Острецова с Акбаром.

      В одной семье решили купить щенка-овчарку для охраны дачи, машины, квартиры. Любопытно, что хозяин был крупным конструктором и, казалось бы, человеком культурным. Но ему хотелось выдрессировать и озлобить щенка как можно скорее.
      Он решил заняться этим сразу.
      Каждый вечер он подзывал к себе крошечного щенка на ковёр: «Идём, Дуглас, играть в рвачки-кусачки». Сначала пёс играл с ним, как и все щенки, но постепенно, по мере того как щенок подрастал, игры становились всё ожесточённее, и хозяину уже пришлось облачаться для этого в старый пиджак. В азарте такой игры, когда щенок, увлёкшись, больно кусал хозяина, тот его только поощрял и подзадоривал, больно щипнув или дёрнув за лапу. Так пёс научился свирепеть уже в играх. Хозяин гордо хвастался первыми разорванными рукавами и дырами, даже первыми своими ссадинами на руках.
      Знал бы он, чем это обернётся впоследствии!
      Помимо этого, в собаке воспитывалось недоверие. Но к кому? К собственному хозяину. Подзовёт он, бывало, к себе щенка, протянет руку, а ничего не даст; подразнит палочкой, а не бросит; скажет «гулять», а не возьмёт. Даст Дугласу кость и заставит охранять. От кого? От самого себя, от хозяина.
      Вскоре Дуглас вырос и постиг науку обмана, коварства и злобы в совершенстве. Дача, машина, квартира были под надёжной охраной, но вот сам хозяин…
      Однажды, придя с работы, владелец позвал пса на прогулку. Тот не двинулся с места. Тогда его решили приманить, показав поводок, но Дуглас не поверил обещаниям и не подошёл. Хозяин рассердился: «Ах, ты ещё не слушаться, вот я тебе!» — и замахнулся плёткой.
      Но тут произошло неожиданное.
      Собака одним прыжком очутилась на хозяйских плечах. Началась борьба, последствия которой были более чем плачевными. Владельцу пришлось долго пролежать в больнице. И от собаки пришлось избавиться…
      Акбар был одним из способнейших учеников, но, в конце концов, и некоторые другие собаки занимались нисколько не хуже.
      Чем же объяснить его дальнейшие, действительно выдающиеся успехи?
      Русская пословица гласит: «Повторение — мать учения». Это золотые слова.
      Я знала людей, отлично владевших в детстве иностранным языком и затем совершенно позабывших его из-за отсутствия практики. Что же требовать от собаки? Чтобы она сдала экзамены и затем на всю жизнь запомнила приемы, которым её обучали?
      Этого, знаете, не бывает и быть не может.
      У нас, к сожалению, слишком много собаководов, которые заинтересованы в дрессировке своих питомцев лишь потому, что без этого, по существующим правилам, собака не получит на выставке медали. А сдаст такая собачка испытания — и всю жизнь, если ее экстерьер хорош, будет получать свои призы и награды. И в каталогах выставок из года в год будет написано, что такая-то красавица или красавец имеет дипломы 1-й степени по курсу общей дрессировки и специальной службе.
      Не знаю, кого, если не себя, обманывают такие собаководы.
      По-настоящему обученной, дрессированной собакой, передающей свои рабочие качества по наследству, можно назвать лишь ту, которая не только когда-то (я продолжаю сравнение) «знала иностранный язык», а которая всю жизнь умеет говорить на нем. В любую минуту, когда этого потребуют обстоятельства.
      Успех Акбара я объясняю не столько его даровитостью, сколько тем, что он тренировался постоянно: и в городе, и на даче.
      Когда Акбар сдал курс общей дрессировки, ни одна ежедневная прогулка у нас всё равно не проходила зря. Мы соединяли приятное с полезным. Более того: я постепенно усложняла условия работы. Гуляя с ним по людной набережной или на площади, я усаживала его где-нибудь на тротуаре и, отойдя метров на тридцать, командовала так, как будто это было на испытаниях. Мимо Акбара мчались машины, трамваи, автобусы, шли люди. Он научился не обращать на это никакого внимания. Мимо вели собак. А он слушал только мои команды — он работал. Неудивительно, конечно, что впоследствии, на состязаниях, он никогда не отвлекался.
      Состязания серьёзно отличаются от экзаменов не только потому, что усложнены требования: так, например, команда даётся с расстояния двадцать пять, а не пятнадцать метров, причём не соединяя жест и голос, а раздельно, как прикажет судья; высота барьера один метр восемьдесят сантиметров, а не полтора метра и так далее.

Выступления показательного коллектива в ЦПКиО имени С.М. Кирова.

На переднем плане — Акбар.

      Помимо этого, состязания происходят совсем в других условиях, чем экзамены. Присутствие многочисленной публики, громкоговорители, объявляющие результаты, — вся эта непривычная и нервная обстановка отвлекает собак и, естественно, сказывается на их работе.
      Для Акбара же это было давно пройденным этапом — он и не к такому привык. Вероятно, поэтому он был единственным из известных мне собак, не раз набиравшим на испытаниях и состязаниях по курсу общей дрессировки и защитно-караульной службе 200 баллов из 200 возможных.
      Всё, что сказано выше, особенно относится к работе розыскных собак.
      Во-первых, регулярная тренировка развивает чутьё, отсутствие тренировки притупляет его.
      Во-вторых, розыскная собака должна работать в любых условиях, иначе грош ей цена.
      Конечно, я понимаю, что для любителя-собаковода тренировка розыскной собаки — дело весьма сложное.
      Главная трудность заключается в том, что нужно очень много помощников. А где их взять? К кому обратиться за помощью?
      В городе это иногда вообще немыслимо.
      Другое дело на даче, в деревне.
      Я тренировала Акбара летом, на Карельском перешейке, в Соснове. Там у Тани было множество друзей, которых не приходилось упрашивать, чтобы они помогали Акбару дрессироваться. Правда, мне пришлось прочесть им несколько лекций о розыскной работе собаки, но поверьте, что лучших слушателей, а затем лучших и притом храбрых помощников у меня никогда не было и, наверное, не будет.
      Ребята с утра терпеливо ждали у калитки, когда Акбар выйдет заниматься. Это были подлинные энтузиасты в самом настоящем смысле этого слова. У них была строгая очередь: если вчера один прокладывал след, то сегодня это счастье должно было по справедливости принадлежать другому. Иначе — драка.
      Таким образом, Акбар занимался ежедневно всё лето, а затем, в городе, пошёл работать в милицию. А там ему тоже дремать не давали.

      Акбар стал зарабатывать себе на хлеб в возрасте десяти месяцев. Так что дальнейшую свою учёбу он продолжал без отрыва от производства.
      Мне очень трудно тогда жилось. Мой отец, старый большевик, скончался вдалеке от семьи, на Дальнем Востоке. Со мной осталась мать и маленькая Таня. А я — педагог по профессии — тяжело заболела туберкулёзом и должна была оставить работу. Пенсия, которую мне определили, мало могла помочь. Заработок мужа был невелик и, что хуже всего, непостоянен.
      Когда-нибудь я соберусь с силами и напишу об этом периоде моей жизни и о собаках, которые помогли мне вылечиться и стать здоровым человеком.
      Так вот, прекрасно понимая, что Акбар, несмотря на свои успехи в дрессировке, ещё, по сути дела, щенок, я всё-таки рискнула поставить его ночным сторожем в Калининский универмаг. Нелегко далось мне это решение.
      Но всё же, трезво глядя на вещи, я твёрдо знала, что Акбар, во-первых, злобен и абсолютно бесстрашен, а во-вторых, он ни за что не возьмёт корма ни с земли, ни из чужих рук. Это последнее обстоятельство через две недели спасло ему жизнь.
      Итак, я привела его в Калининский универмаг и в восемь часов вечера он остался один, на посту, в чужом и незнакомом помещении. Даже самой мудрой собаке, если её впервые поставить на пост, не объяснишь, что, дескать, не тревожься, милая, ровно в десять утра я за тобой приду и мы отправимся домой. А тут — щенок, и кто его знает, каково было ему по ночам. Но собака — существо организованное, она быстро привыкает к порядку. Вскоре Акбар понял, что в магазине его не оставят навечно: к восьми вечера приводят, к десяти утра, без опозданий, за ним придут.
      Так прошла неделя; всё было в порядке. Но вот настал понедельник — выходной день универмага, — и я в первый раз не пришла за Акбаром.
      Многое пережил щенок в течение этого понедельника.
      Грустно было мне представлять, как он ждёт меня в магазине в одиночестве и внезапно его осеняет ужасающая мысль о том, что грянула беда, самая страшная в собачьей жизни: хозяйка о нём забыла.

Акбар

      Но молодость есть молодость. Настроение в таком возрасте быстро меняется. И Акбар решил скоротать время по-своему.
      В универмаге, в отделе готового платья, накануне был переучёт. По этому случаю большую партию брюк не успели убрать на полки, а стопками сложили прямо на полу. Акбар ни разу ничего в магазине не тронул. Но он привык к определённому порядку, и такое отношение к брюкам ему показалось неправильным.
      Он решил разложить их по своему усмотрению. Вероятно, он трудился над этим много часов, потому что когда во вторник я пришла за Акбаром и сняла его с поста, то, к ужасу своему, обнаружила, что во всех отделах, начиная от ювелирного и кончая музыкальным, на прилавках лежали брюки.
      Акбар не забыл и себя: у него на коврике, на его подстилке, тоже лежали три пары.
      Согласно договору, я была обязана отвечать за вещи, испорченные собакой. Представляете моё состояние?
      «Так тебе, голубушка, и надо, поставила на пост щенка — теперь расплачивайся с магазином, доставай денежки откуда хочешь». Вот что я думала, пока продавцы не доложили, что ни одна пара брюк не только не порвана, но не запачкана: так аккуратно раскладывал их Акбар.
      Директор универмага успокаивал меня как мог.
      «Не волнуйтесь, — говорил директор, — Акбар всю ночь примерял брюки, но так и не нашёл своего размера…»
      Однако боевое крещение Акбара было впереди.
      Надо сказать, что за несколько дней до того, как Акбар стал работать в универмаге, там была совершена крупная кража. Это, собственно, и послужило причиной тому, что дирекция решила завести для охраны собаку. Но воры не отказались от намерения повторить столь удавшееся им предприятие. Для этого им было нужно проверить собаку, выяснить, надёжный ли она сторож или просто пустолайка, из тех, что часто встречаются среди деревенских цепных псов.
      Сначала воры подговорили одну из уборщиц магазина, свою приятельницу, мыть стёкла витрин универмага пораньше утром, задолго до его открытия. Уборщица поставила стремянку на тротуар, и в ту самую минуту, когда голова уборщицы появилась на уровне витрины, Акбар бросился на неё с такой яростью, что зеркальные стёкла едва выдержали, и насмерть перепуганная сообщница воровской шайки свалилась со стремянки. Потом мне рассказывали, как она скандалила и возмущалась, говоря, что неизвестно какого пса завели, что он, глупая тварь, не может отличить честную женщину от вора.
      Всё-таки она отважилась ещё раз проверить Акбара.
      Однажды мне нужно было зайти по делам в дирекцию. Я отвела Акбара в пустое помещение бухгалтерии, заперла дверь и, обернувшись, увидела уборщицу с ведром и шваброй в руках.
      Я предупредила её, что в комнате заперта собака, которая не может отличить честную женщину от вора, и поэтому лучше в комнату не заходить. Минут через десять я вернусь и выведу Акбара.
      Ответа не последовало.
      Пройдя несколько шагов, я услышала отчаянные вопли, бросилась на помощь и не опоздала. Акбар успел уже вырвать из рук уборщицы швабру, которую она, очевидно, считала грозным оружием; и плохо бы ей пришлось, если бы я вовремя не оттащила Акбара за строгий ошейник.
      После этого проверка пошла по другой линии.
      Через несколько дней, когда я, как обычно, вела Акбара на работу и возле универмага было уже безлюдно, вдруг из маленького сквера, расположенного на другой стороне улицы, с гиканьем и свистом выскочила ватага парней и понеслась нам навстречу, дразня собаку. Но Акбар рявкнул и бросился на парня, бежавшего впереди; вид у него к этому времени был достаточно внушительным. Парни быстро убрались прочь. Я, между прочим, заметила, что на людей почему-то особенно устрашающее впечатление производит то, что Акбар чёрного цвета, или, как принято говорить, чёрной масти. Дома мы часто называем его Цыганом, а уголовники впоследствии, когда Акбар завоевал у них широкую популярность, стали называть его не иначе как Чёрным Дьяволом, что, конечно, гораздо романтичнее.
      Таким образом, чёрная масть пригодилась ему в жизни.
      На следующий вечер парней не было, вместо них нам навстречу ковылял, опираясь на палку, старичок — вроде бы инвалид. Поравнявшись с нами, он сделал вид, что споткнулся, взмахнул палкой и хотел ударить Акбара. Но я всегда, ведя собаку, бываю очень внимательна. Я быстро разобралась в замыслах «инвалида», «не сумела» удержать Акбара на коротком поводке, и он, опередив удар, грудью сшиб старика с ног, и хорошо, что я не рискнула снять с Акбара глухой намордник: учитывая силу его хватки, это могло бы иметь весьма серьёзные последствия.