Жил в Лавровом переулке мальчик по имени Егор. И был этот Егор ужасно боязливый. С утра до вечера боялся. И ночью тоже… Он боялся, и от страха у него по спине мурашки бегали. Бегали, бегали, бегали и устали. Надоело им бегать. Пришли они к Егору и говорят:
      — Ну чего ты боишься?
      — Всего боюсь!
      — Разве можно, — говорят ему мурашки, — всего бояться? Ты бы хоть чего-нибудь страшного боялся.
      — А оно, — говорит Егор, — всё страшное.
      — Что оно?
      — Ну, вообще… — говорит Егор, — всё.
      Стали мурашки стыдить Егора, а он стыдиться не хочет.
      — Вам, — говорит, — хорошо за моей широкой спиной. Спрятались там и бегаете. А мне тут, впереди, страшно.
      — Ладно! — сказали мурашки. — Если так, тогда давай мы к тебе на плечи сядем. Пусть нам тоже видно будет, что там впереди.
      — Это пожалуйста, — согласился Егор. — Только вы там на плечах смирно сидите. Не очень бегайте. А то мне щекотно будет.
      Забрались мурашки к Егору на плечи. Двадцать мурашек на левое плечо, двадцать на правое. Сели в ряд и смотрят. А Егор как раз погулять вышел. На улицу. Вышел Егор на улицу, и чувствуют мурашки, что начинает Егор бояться.
      — Чего боишься? — спрашивают мурашки. — Нет же ничего страшного.
      — А вон, — говорит Егор, — видите, мальчишка идёт, с портфелем?
      — Ну и что?
      — А если это хулиган? Вот он сейчас как подскочит ко мне, как трахнет портфелем. А в портфеле у него, может быть, кирпичи. Специально положил. Или что-нибудь железное.
      — Почему железное?! Откуда железное? — заволновались мурашки. — В портфелях учебники носят и тетрадки мягкие.
      — А он, — говорит Егор, — металлолом собрал, а потом в портфель положил. Вон, глядите, он портфель из левой руки в правую перекладывает. Сейчас подскочит!
      — Егор, Егор! — закричали мурашки, которые на правом плече сидели. — Ты к нему левым боком повернись! На всякий случай!
      — Нет, — закричали левые мурашки, — не поворачивайся, стой как стоишь! Если смирно стоять, он, может, не тронет!
      — Ты, Егор, беги, — кричат правые мурашки, — беги, может, он не догонит!
      Повернулся Егор — и бежать!.. Бежал, бежал, добежал до угла и остановился.
      — Ну, — спрашивают мурашки, — почему стоим?
      — А там, — говорит Егор, — за углом уличное движение. Автобусы ходят, троллейбусы. Выскочит из-за угла, чик — и пополам.
      — Знаешь что, Егор, — говорят левые мурашки, — давай лучше домой пойдём.
      — Нет, — кричат правые, — не пойдём домой!
      — Почему?
      — А вот придём мы домой, — говорят правые мурашки, — разденемся, спать ляжем… а тут землетрясение. Всё трясётся, стены разваливаются, потолок по голове — трах! Крыша сверху — бац! Не пойдём домой.
      — А что же нам делать? — спрашивает Егор. Левые мурашки посоветовались с правыми и говорят:
      — Здесь будем стоять, где стоим. Так оно спокойней.
      Стоит Егор на одном месте. Час простоял, другой. Скучно ему стало.
      — Слушайте, мурашки, — говорит Егор, — может, всё-таки домой пойдём?
      — А землетрясение? — спрашивают мурашки. Постоял Егор ещё час.
      — Идёмте, — говорит, — домой. Не будет землетрясения.
      — А ты, — спрашивают мурашки, — откуда знаешь? Постоял Егор ещё немножко и говорит:
      — Всё! Идём домой!
      — Ни за что! — кричат мурашки.
      — Ну, — говорит Егор, — вы как хотите, а я домой пошёл.
      — Ну смотри! — говорят мурашки. — Ты как хочешь, а мы тут сойдём.
      И сошли. А Егор домой пошёл. Один, без мурашек. И с тех пор мурашки у него по спине больше не бегали. Никогда.

      Эту историю в Лавровом переулке рассказывают сразу. В один присест. То есть садятся и рассказывают с начала до конца. И пока не расскажут — не встают. А потом встают и уходят. А тот, кому рассказывали, долго ещё сидит и думает: «Ну и ну! Бывает же такое!»
      Но на самом деле история эта случилась не сразу. Она случилась постепенно. И сначала, когда эта история ещё только начала случаться, никто и представить себе не мог, что будет дальше.
      В Лавровом переулке жил мальчик Лёня, и у этого Лёни был очень строгий папа. Каждый день папа говорил Лёне: «Не шали!», или: «Мой руки перед едой», или: «Убери со стола локти», или: «Не подпрыгивай, когда идёшь рядом», или: «Вынь руки из карманов». А Лёня был очень послушным мальчиком. Он не шалил, мыл руки перед едой и вынимал их из карманов.
      Но однажды, когда папа объяснял Лёне, почему нельзя гулять по улице без пальто, в организме у папы что-то щёлкнуло, и с тех самых пор Ленин папа начал молодеть. Папа молодел не сразу, а медленно, поэтому сначала никто ничего не заметил. Но к тому времени, когда мальчик Лёня вырос и стал взрослым Леонидом Степановичем, Ленин папа уже так сильно помолодел, что стал мальчиком Стёпой.
      И когда взрослый Леонид Степанович выходил со своим папой гулять, папа засовывал руки в карманы, бежал рядом и подпрыгивал.
      — Папа, — удивлялся Леонид Степанович, — зачем же ты подпрыгиваешь и почему ты засунул руки в карманы?
      — Сынок, — отвечал папа, — а почему бы мне не подпрыгивать и не держать руки в карманах. По-моему, так гулять гораздо интересней.
      Но когда папа, которого теперь все ребята в переулке звали Стёпкой, принёс домой рогатку, Леонид Степанович не выдержал.
      — Папа! — закричал Леонид Степанович. — Неужели ты собираешься стрелять в птиц и бить стёкла?
      — Ни в коем случае, сынок, — сказал папа. — Ни за что я не буду стрелять в птиц. И стёкла бить не стану, разве что случайно какое-нибудь одно.
      — Но тогда зачем же тебе рогатка?! — воскликнул Леонид Степанович. — Зачем ты её носишь?
      — Видишь ли, сынок, — ответил папа, — как бы тебе объяснить… Ну вот, например, адмирал носит кортик. Казалось бы, ну зачем адмиралу кортик? А с другой стороны, что это за адмирал без кортика? Где ты видел такого адмирала?
      — Нигде не видел, — честно признался Леонид Степанович.
      — Ну вот, — сказал папа, — а мальчишка без рогатки всё равно что адмирал без кортика.
      И когда папа так сказал, в организме у него опять что-то щёлкнуло и он начал взрослеть. За каких-нибудь две недели папа стал совсем взрослым и даже Леонида Степановича обогнал.
      Говорят, что в Лавровом переулке можно и сегодня посмотреть, как взрослый папа гуляет со своим взрослым сыном Леонидом Степановичем. Оба они держат руки в карманах и немножко подпрыгивают. Это, конечно, не очень красиво, но если им так нравится, то почему бы им не подпрыгивать?