В раннем детстве люди верят во всё. И в шапку-невидимку, и в бабу-ягу, и в то, что на свете бывают мальчики и девочки, которые никогда не балуются, всегда слушаются старших и совершенно начисто съедают свои завтраки, обеды и ужины, с удовольствием запивая всё это рыбьим жиром.
      Но годы идут, и с годами приходят сомнения. И наступает день, когда люди, достигшие дошкольного возраста, начинают задумываться: что же всё-таки бывает, а чего не бывает никогда.
      — Да, — говорят дошкольники, — бывают водопады, ежи, троллейбусы, футбольные матчи и приятные сюрпризы… А вот привидений, волшебных палочек, летающих лошадей и говорящих собак не бывает. Зато бывают говорящие попугаи. Не бывает мальчиков с пальчик, но бывают просто маленькие мальчики и девочки. Не бывает добрых фей, зато злых тоже не бывает.
      Или, например, кошки. Кошки бывают. Они бывают белые, рыжие, чёрные. Или бело-рыже-чёрные. Или белые с чёрными пятнами. Или наоборот. Ещё бывают полосатые кошки. Зато не бывает кошек в клеточку.
      И кошек в горошек тоже не бывает. Зато бывает зелёный горошек в банках. И варёная кукуруза. И подводные лодки. Они тоже бывают, хотя их совсем не видно, потому что они плавают под водой. А водяных и русалок не бывает. И ещё не бывает леших, домовых и кощеев бессмертных.
      Вот как говорят люди, достигшие дошкольного возраста и уверенные, что на свете есть такое, что бывает, а есть такое, чего не бывает никогда.
      А потом дошкольники становятся школьниками. И в школе им рассказывают про другие планеты. И про то, что на этих других планетах, возможно, есть жизнь. И эта жизнь, может быть, совсем не похожа на нашу. И школьники понимают, что, может быть, на какой-нибудь другой планете есть и летающие лошади и кошки в горошек. Да что там на другой планете, может, они по нашей планете где-нибудь бегают. Ещё не открытые.
      И постепенно выясняется, что на свете вообще нет такого, про что можно сказать — этого не бывает никогда.
      Просто есть такое, что бывает часто, и про это знают все, а есть случаи, про которые трудно сказать, были они или нет. Может, и были, только очень давно или очень редко.
      Про то, что случается часто, пишут учебники, а про то, что то ли было, то ли нет, рассказывают легенды и мифы.
      В каждой стране, в каждом городе, даже в каждом дворе рассказывают свои мифы и легенды. А перед тобой, уважаемый читатель, лежат легенды, которые рассказывают друг другу в Лавровом переулке.
      Есть в Лавровом переулке легенды старинные, которые ещё прадедушки и прабабушки рассказывали бабушкам и дедушкам, дедушки и бабушки папам и мамам, а папы и мамы и сейчас рассказывают их своим детям.
      Вот, например, легенда про мальчика, который никогда не умывался.
      Ему говорили: «Посмотри на себя! На кого ты похож?»
      А он отвечал: «На дедушку и немножко на тётю Раю, которая живёт в Одессе».
      В конце концов он стал такой грязный, что однажды мама не узнала его и не пустила домой. Несчастному ребёнку пришлось уйти в лес, и всю дальнейшую жизнь он прожил там, сидя на дереве.
      Есть другая история про девочку, которая очень плохо ела и совсем не пила молока. Эта девочка стала такая худенькая и лёгонькая, что однажды её унёс ветер. И обратно не принёс. Говорят, она до сих пор где-то летит вверх ногами.
      А ещё рассказывают про мальчика, который не умел сам одеваться. Не умел и не хотел учиться. Этот мальчик потом вырос и пошёл служить в армию солдатом. Но одеваться он так и не научился, и в армии каждое утро его одевал лейтенант. А потом он сам стал лейтенантом и его каждое утро одевал майор. А когда он стал майором, его приходил одевать генерал.
      Но однажды генерал забыл его одеть, и майору пришлось идти на военный парад, завернувшись в простыню. Завёрнутый в простыню майор шёл впереди солдат, а солдаты не могли идти, потому что падали от смеха.
      Вот такие удивительные мифы и легенды рассказывают родители своим детям в Лавровом переулке. Но те легенды, которые мальчики и девочки Лаврового переулка рассказывают друг другу, ещё удивительней.

      Говорят, что в старинные времена Лаврового переулка вовсе не было. Его потом построили вместе с городом. А тогда было на месте Лаврового переулка Поле Брани.
      Это было такое специальное поле большого размера, на котором встречались разные войска. Войска были разные, но каждый раз обязательно в одном войске были наши, а в другом враги.
      Войска появлялись на поле с двух сторон и осторожно подходили поближе друг к другу. Враги всегда начинали первыми. Они выходили на самую середину Поля Брани, становились перед нашими и начинали браниться.
      — Ду-ра-ки! Ду-ра-ки! — кричали враги хором. И размахивали руками.
      А наши им спокойно отвечали:
      — От та-ких же слышим! От та-ких же слы-шим!
      Тогда враги начинали волноваться и кричали:
      — Ма-мень-ки-ны сы-ноч-ки! Ма-мень-ки-ны сы-ноч-ки!
      А наши отвечали:
      — Са-ми та-ки-е! Са-ми та-ки-е!
      Тут враги совсем выходили из себя, и от злости начинали путаться. Одна половина врагов кричала: — Тру-сы!
      — Сла-ба-ки!
      И так как они кричали одновременно и все сразу, у них получалось:
      — Тру-ба-сы!
      — Сла-сы!
      — Ба-сы!
      — Ки-сы!
      Враги начинали сами себя не понимать и от этого смущались и терпели поражение. А наши с победой возвращались домой и всю дорогу смеялись.
      И так продолжалось до тех пор, пока враги однажды не обиделись.
      — Почему это мы всё время враги?! — сказали враги. — А вы всё время наши? Это очень нечестно и несправедливо. Давайте меняться. Мы тоже хотим быть наши.
      — Меняться мы не станем! — сказали наши. — Но если вы хотите тоже быть наши, то будьте. Пожалуйста.
      И враги стали наши. И перестали браниться. И Поле Брани стало уже не Поле Брани, а просто поле. И на этом поле наши и бывшие враги, которые были теперь уже не враги, а тоже наши, построили город. А внутри города Лавровый переулок. И всё стало так, как оно сейчас есть.

      Рассказывают, что однажды в Лавровый переулок упало с неба что-то вроде летающей тарелки. Дошкольники увидели эту штуку и закричали:
      — Ура! К нам с другой планеты прилетели! В гости!
      И действительно. С прилетевшей штуки слезли два маленьких человечка, с виду тоже дошкольники, только очень испуганные.
      — Привет! — сказали местные дошкольники прилетевшим. — Как дела, как поживаете, что нового?
      — Хорошо поживаем, — сказали прилетевшие и заревели, как маленькие.
      — Если вы хорошо поживаете, что же вы ревёте? — удивились местные дошкольники.
      — Мы домой хотим, — ревели прилетевшие, — к мамам!
      — Ну вот, — обиделись дошкольники, — только прилетели, и сразу обратно! Расскажите хоть, как летели, как приборы работали, как запускались!
      — Плохо летели, — сказали прилетевшие, — вверх ногами, а приборов у нас никаких нет, а запускались мы с качелей.
      — Как? — удивились дошкольники. — Разве можно с качелей на другую планету залететь? Да ещё без приборов!
      — А мы не с другой планеты, — сказали прилетевшие дошкольники и ещё сильней заревели, — мы с соседнего двора запускались. Нечаянно. Мы на качелях качались. Качались, качались и раскачались. А качели оторвались. Вот мы и запустились. Вверх ногами.
      — Хватит реветь, — сказали местные дошкольники, — лучше радуйтесь, что вы в ящик с песком упали и от этого у вас мягкая посадка получилась. Если бы у вас твёрдая посадка была, вы бы ещё не так ревели. Так что радуйтесь.
      Прилетевшие дошкольники радоваться не захотели, но реветь перестали. И снова сказали:
      — Мы домой хотим.
      — А хотите, — предложили местные дошкольники, — мы вас обратно запустим? С наших качелей.
      — Нет, — сказали прилетевшие, — не хотим. Мы лучше через забор перелезем.
      И перелезли. А дошкольники Лаврового переулка сначала поспорили, а потом решили, что если сделать очень большие качели и очень хорошо раскачаться, то можно и на другую планету запуститься. Можно, но не стоит, потому что неизвестно, открыли уже на той планете ящики с песком или ещё не открыли. Если не открыли, то какая же может быть мягкая посадка?!

      В стародавние времена, когда в Лавровом переулке ещё и не начинали строить новый дом с булочной, и за хлебом приходилось ходить далеко — через две улицы, жил в третьем подъезде, в шестой квартире известный хулиган Васька Первоклассник.
      Были у Васьки два приятеля Мишка Хвостиков по кличке Хвост и овчарка Лада, которая ночевала в Васькином подъезде на втором этаже, а весь день лежала на солнышке и ленилась.
      Самым главным из троих был Васька, потому что он был самым сильным. Самым умным был Хвост, потому что мама его работала в библиотеке и Хвост, с тех пор как научился читать, успел уже прочесть половину всех книжек, какие только есть. А овчарка Лада была самая смелая. Её боялся даже Васькин тёзка, огромный чужой и рыжий кот, неизвестно откуда появлявшийся в переулке и неизвестно куда исчезавший.
      Каждый день, как только Васька и Хвост приходили из школы, вся тройка появлялась в переулке и начинала хулиганить. Хулиганства придумывал Хвост, а Васька и Лада с удовольствием хулиганили. Самое любимое хулиганство у них было пугание девчонок. Через Лавровый переулок всегда ходила масса девчонок. На соседней улице стояло какое-то девчоночье училище, то ли музыкальное, то ли швейное, и девчонки туда всё время бегали.
      Девчонок пугали так: Лада ложилась под дерево, Хвост прятался за мусорником, а Васька залезал на то дерево, под которым Лада лежала.
      И вот, как только появлялась стая девчонок, Лада вскакивала и начинала дико лаять на дерево, а Васька на дереве начинал кричать: «Помогите! Спасите! Сейчас я сорвусь и она меня съест!»
      Девчонки тоже начинали кричать: «Сейчас она его съест!»
      Тут из-за мусорника выскакивал Хвост и орал: «Держись, друг! Я иду на помощь!» Но как раз в эту минуту Васька переставал держаться и падал вниз — прямо Ладе в пасть. Лада сразу бросалась на Ваську и делала вид, что она его загрызает, Васька сразу переставал орать, закрывал глаза и притворялся уже почти загрызенным. А Хвост хватал друга за ногу и начинал его у Лады отнимать. Тогда Лада прыгала на Хвоста и валила его на Ваську. Хвост сначала кричал очень громко, потом всё тише и тише, а потом совсем замолкал. В переулке наступала жуткая тишина. Лада садилась на уже «почти скушанных» ею Ваську и Хвоста и начинала внимательно смотреть на застывших с перепугу девчонок. Тут девчонки начинали дрожать и плакать и с воплями бежали в своё музыкально-швейное училище. В училище начиналась страшная паника. Оттуда выскакивали все учительницы во главе с директором и бежали впереди своих девчонок спасать «загрызаемых» Ваську и Хвоста. Когда вся эта компания врывалась в переулок, Васька и Хвост мирно играли в песочек, а Лада смирно лежала рядышком и ласково виляла хвостом.
      Директор бежал впереди, за ним учительницы, а сзади девчонки. Все они не могли сразу остановиться, поэтому сначала несколько раз обегали вокруг хулиганов и только потом останавливались и спрашивали: «Что тут случилось?» Тогда Васька очень удивлялся и тоже спрашивал: «Где?» А Хвост начинал оглядываться по сторонам, как будто ему тоже очень хотелось узнать, где что случилось. А Лада как ни в чём не бывало улыбалась и виляла хвостом.
      И директору приходилось уводить всё своё училище назад, а девчонки по дороге рассказывали учительницам, что, наверно, это какая-то другая собака съела каких-то других мальчиков и убежала в какой-то другой переулок.
      А Васька, Лада и Хвост веселились вовсю, причём Хвост уже придумывал новое хулиганство.

      Жили когда-то в Лавровом переулке братья-близнецы Митя и Витя. И так они были друг на друга похожи, что никто их различать не умел, даже родители. Братья ужасно радовались, что они такие одинаковые, и всё время мечтали, какие весёлые штуки они будут устраивать, когда подрастут.
      — Вот, например, — говорил брат Митя, — даёт тебе Дед Мороз подарок на ёлке, а тут я за подарком подхожу. Дед Мороз говорит: «Мальчик, ты же только что получил подарок!» А я: «Что вы, это не я, это вон тот, другой мальчик получил». Дед Мороз смотрит на тебя и видит — действительно другой мальчик, только очень похожий, и даёт мне подарок. А тут ты опять за подарком подходишь. Дед Мороз думает, что нас тут таких похожих много, и даёт тебе второй подарок. А тут опять я подхожу, а потом опять ты. И опять я.
      — Здорово! — радовался брат Витя. — Или, например, становимся мы боксёрами. Первый раунд ты на ринге, а во втором раунде вместо тебя незаметно я выхожу. Соперник устал, а я свеженький. И победа за нами.
      — Правильно! — соглашался брат Митя. — А потом мы ещё и не такие штуки придумаем.
      Так они мечтали, мечтали… и вдруг Митя нечаянно упал и нос поцарапал. А мальчик с поцарапанным носом на мальчика с непоцарапанным уже, конечно, не похож, хоть они и близнецы. Пришлось братьям целую неделю ждать, пока нос заживёт. Но когда нос у брата Мити зажил, брат Витя нечаянно себе шишку на лбу набил. И они опять стали непохожие. А потом брат Митя подрался и ему синяк под глаз поставили. Брат Витя с горя тоже в драку полез, чтобы и у него синяк был, но ему не под тот глаз синяк поставили, под правый. А у брата Мити под левым был.
      А потом у брата Вити на носу прыщ вскочил. А потом брата Митю в парикмахерской нечаянно наголо постригли. И так всё время. То одно, то другое.
      Так у них всё детство зря и пропало. Только один раз, когда они уже совсем взрослыми стали, удалось им штуку с боксом устроить. В первом раунде брат Митя дрался, а во втором незаметно брат Витя на ринг вышел. Только напрасно они ждали, когда соперник устанет. Оказалось, что против них тоже братья-близнецы выступали. И те близнецы точно такую же штуку придумали.

      Рассказывают, что не так уж давно жил в Лавровом переулке пятилетний мальчик Саша. У пятилетнего мальчика Саши была трёхлетняя сестрёнка Леночка. Сестрёнку свою Саша не обижал, гулял с ней во дворе, делал для неё куличики из песка и вытирал ей нос.
      Но в конце концов всё это ему надоело.
      — Слушай, — однажды сказал Леночке Саша, — ты, конечно, девчонка не вредная, но и не полезная. Другие ребята в футбол умеют, в теннис, в волейбол. А я только куличики из песка. А всё из-за тебя. Потому что у меня всё свободное время на тебя тратится. Даже в шахматы не научился.
      — Ну что ж, — сказала Леночка брату, — ты, пожалуй, прав. Давай, учись в шахматы, я мешать не стану.
      И Саша стал учиться в шахматы. Через две недели Саша вызвал на состязание всех шахматистов Лаврового переулка и всех их обыграл. Потом Саша выиграл сеанс одновременной игры у всех перворазрядников города и про него написали в городской газете заметку «Юный талант».
      А ещё через месяц в Лавровый переулок пришёл чемпион мира по шахматам, который услышал про Сашу и специально приехал сыграть с ним товарищеский матч из шести партий.
      Первую и вторую партии Саша проиграл. Весь Лавровый переулок стоял вокруг шахматной доски и болел за Сашу. Впереди всех стояла Сашина сестрёнка Леночка, хмурилась и ковыряла в носу.
      Саша тоже хмурился и сосал леденец. А чемпион мира улыбался и курил папиросу.
      Третью партию Саша и чемпион сыграли вничью, а четвёртую и все остальные Саша выиграл. Чемпион с горя навсегда бросил курить и уехал, радуясь, что они с Сашей играли товарищеский матч. Если бы их матч назывался официальным матчем на первенство мира, то чемпионом считался бы уже не чемпион, а Саша.
      Все Сашу поздравляли с победой, а разные фотокорреспонденты с утра до вечера фотографировали его то в фас, то в профиль.
      Даже известный хулиган Васька Первоклассник и его овчарка Лада однажды подошли к Саше и пожали ему руку. Сначала Васька, а потом Лада.
      — Ты молодец, — сказал Саше известный хулиган Васька Первоклассник, — здорово у тебя получается!
      А овчарка Лада посмотрела на Сашу с уважением. Рассказывают, что Саша тогда скромно промолчал.
      И вообще, в Лавровом переулке говорят, что Саша и его сестрёнка Леночка так никогда никому и не сказали про свою хитрость. На самом-то деле Саша в шахматах не очень разбирался. Не было у него к шахматам никаких особых способностей. Просто всегда, когда он садился за шахматную доску, сестрёнка его Леночка стояла рядом и незаметно подсказывала ему, куда ходить.

      Про овчарку Ладу в Лавровом переулке рассказывают много историй. Вот ещё одна.
      Говорят, что каждое лето Лада со своими друзьями Васькой Первоклассником и Мишкой Хвостиковым часто ходила на речку. Эта речка текла прямо по городу, поэтому берега у неё были каменные. Васька и Мишка, по кличке Хвост, сидели на каменном берегу и думали, чего бы такого нахулиганить, а Лада купалась и сохла, сохла и купалась, и так целый день.
      Однажды по каменному берегу, над самой речкой шёл гражданин с сосисками. В том магазине, где гражданин покупал сосиски, кончилась обёрточная бумага, поэтому сосиски не завернули, а хозяйственной сумки у гражданина тоже не было, он её дома забыл. Поэтому гражданин связал все свои сосиски в одну гирлянду, свернул эту гирлянду в моток и повесил на правое плечо. Вот это он как раз зря сделал, потому что сосисок было много — целых пять кило. Когда гражданин повесил свои сосиски на правое плечо, сосиски накренили гражданина в правую сторону. А с правой стороны у гражданина была речка. И гражданин в эту речку упал. Вместе с сосисками.
      Лада, которая сохла на каменном берегу, сразу заметила сосиски, ещё до того, как они в воду упали. Гражданина она не заметила, потому что на гражданина ей было смотреть не интересно. Ей было интересно смотреть на сосиски. Когда Лада увидела, что сосиски тонут, она подумала, что жаль будет, если такие хорошие сосиски зря пропадут. И Лада решила их спасти.
      В это время Васька и Хвост заметили, что какой-то гражданин тонет. Но пока они собирались прыгать в воду и вытаскивать утопающего, Лада уже сосиски спасла. А так как гражданин очень крепко держался за сосиски, то Лада его тоже спасла. Вместе с сосисками.
      Для утопающего гражданина спасение было очень приятной неожиданностью, и он на радостях подарил Ладе все свои сосиски. А Ваське и Хвосту он пожал руки и сказал, что они прекрасную собаку воспитали. И записал их адрес в свою мокрую записную книжку.
      Лада потом целую неделю ела спасённые сосиски. А через неделю в Лавровый переулок пришёл директор водной станции и принёс Ладе медаль за спасение утопающих на воде. Медаль Ладе очень понравилась, хоть и меньше, чем сосиски. Но говорят, что Лада так и не поняла, за что ей медаль дали. Вернее, неправильно поняла. Васька Первоклассник, например, говорил, будто Лада потом всю жизнь думала, что ей дали медаль за спасение сосисок на воде.

 
Как-то раз лохматый Шарик
Укусил воздушный шарик.
Шарик лопнул и пропал.
Шарик спрятался в подвал.
— Шарик лопнул! Лопнул шарик! —
Закричал в испуге дом.
И когда барбос соседский
Встретил Шарика потом,
Он спросил его тихонько,
Отозвав сперва в кусты:
— Слушай, друг, скажи мне честно,
Шарик лопнул или ты?
 

      Жили-были в Лавровом переулке папа и мама. И был у них сын Коля. Вот однажды говорит мама папе:
      — У всех дети, как дети, а наш Коля хуже всех. Одежда на нём горит, обувь плавится, носовые платки он теряет, а про шапку я и не говорю. Шапку он вообще носить не хочет. Зато двойки чуть ли не каждую неделю из школы носит. А в прошлом месяце подрался. А в этом месяце стекло разбил. И в футбол гоняет с утра до вечера. И вообще не слушается.
      Папа подумал и отвечает:
      — Может, наш Коля ещё и не самый плохой. Может, на свете есть дети ещё похуже нашего.
      — Нет, — говорит мама, — хуже нашего не бывает. Не веришь — у соседей спроси! — И рукой махнула.
      — Ладно, — отвечает папа, — выйду сегодня вечером во двор покурить, непременно спрошу у кого-нибудь.
      И вот вечером взял папа сигарету и пошёл во двор, покурить. А Коля тихонько следом вышел. Поймал в темноте светлячка и подошёл к папе со светлячком в руке, как будто это тоже сигарета.
      Папа решил, что это кто-то из взрослых соседей, и говорит:
      — Добрый вечер. Скажите, пожалуйста, есть у вас дети?
      — Как же, — отвечает Коля взрослым голосом, — у меня сын во втором классе учится. Толей зовут.
      — Он у вас, наверно, отличник? — спрашивает папа.
      — Ничего подобного! — отвечает Коля. — Он у меня двоечник. Каждый день двойки носит. Штуки по три в день, а иногда четыре.
      — А скажите, — говорит папа, — Толя ваш, наверно, очень бережно к одежде относится. И к обуви.
      — Да что вы! — отвечает Коля. — Он в день по три костюма в клочья рвёт, а ботинки каждые двадцать минут меняем.
      — Ничего себе! — удивляется папа и спрашивает: — А в футбол Толя ваш не очень часто гоняет?
      — Нет, — отвечает Коля, — не очень часто. Вот у соседа с верхнего этажа дочка Оля есть, так та круглые сутки с мячом бегает. А мой Толя только четырнадцать часов в сутки футболом занят. А в остальное свободное время он стёкла бьёт и дерётся с кем попало.
      Папа послушал, послушал и заторопился.
      — Извините! — говорит. — Простите, пожалуйста. До свиданья!
      И поскорей домой убежал. К маме. И говорит ей:
      — Знаешь, а Коля наш, оказывается, не самый плохой. Тут у одного соседа сын Толя есть, тоже, как наш, во втором классе, так про него, про этого Толю, и рассказывать страшно. А Коля наш ещё ничего. По сравнению с этим Толей он совсем хороший. Если его с Толей сравнивать, так мы своим сыном просто гордиться должны.
      Мама задумалась, а потом решила:
      — Если так, тогда давай будем нашим сыном гордиться. Не будем его ругать, а с завтрашнего дня будем относиться к нему с глубоким уважением.
      И начали папа и мама относиться к Коле с глубоким уважением. А ругать его совсем перестали.
      И от этого уважения стало Коле вдруг как-то не по себе. Не то чтобы совестно, а как-то неловко и неуютно. И стал Коля, сам того не замечая, потихоньку исправляться, исправляться… И постепенно совсем исправился.

      Жил в Лавровом переулке дядя Петя, который ничего не знал про детей. Он вообще не знал, что на свете дети бывают. Вернее, раньше, когда дядя Петя сам был маленьким, он знал, а потом вырос и как-то забыл. Нет, ему, конечно, встречались иногда дети на улице или в автобусе, но дядя Петя их не замечал. А если замечал, то думал, что это лилипуты из цирка или просто так, какие-то маленькие человечки.
      Однажды дядя Петя возвращался с работы и нёс домой свою зарплату. И вдруг увидел, что в ящике с песком сидят какие-то маленькие люди и делают что-то непонятное. Это были дошкольники, которые лепили куличики, но дядя Петя этого не знал.
      Он подошёл и сказал:
      — Здравствуйте, товарищи! Что это вы делаете, если не секрет?
      — Не секрет! — сказали дошкольники. — Мы играем.
      — И кто выигрывает? — спросил дядя Петя.
      — Никто! — удивились дошкольники. — Просто играем, и всё.
      — Невероятно! — воскликнул дядя Петя. — Первый раз вижу такую игру, в которой никто не выигрывает. И в хоккей, и в футбол, и даже в домино обязательно кто-нибудь выигрывает! А вы просто играете, и всё!
      — Такая игра! — сказали дошкольники.
      Дядя Петя смотрел, смотрел на дошкольников, а потом сказал:
      — Вы меня, конечно, извините, товарищи, но скажите, пожалуйста, почему вы все такого очень маленького роста?
      — Для своего возраста, — обиделись дошкольники, — мы совсем не маленького роста. И потом мы всё время растём.
      — Всё время? — удивился дядя Петя. — Каждый день? И ночью тоже? А почему же вы тогда такие… невысокие?
      — Потому что мы ещё не успели вырасти, — сказали дошкольники, — мы недавно начали.
      — Потрясающе! — сказал дядя Петя с грустью. — А вот я совсем не расту. И никто из моих знакомых тоже по ночам не растёт. И днём не растёт. Даже мой начальник на работе. Он всегда одинаковый.
      — Это потому что он взрослый, ваш начальник, — сказали дошкольники. — И вы тоже. А мы не взрослые. Мы ещё дети!
      — Кто? — не понял дядя Петя.
      — Дети!
      Тут дядя Петя хлопнул себя по лбу и закричал:
      — Вспомнил! Правильно! Ну конечно! Вы дети! Вот вы кто! Как же это я забыл! Дети! Вот здорово! — И дядя Петя так обрадовался, что достал свою зарплату, побежал и купил всем дошкольникам по порции эскимо. Нет, по две порции.

      Теперь дошкольнику хорошо. Только он выползает из пелёнок, его сразу начинают учить разным нужным и полезным вещам. Дошкольника учат зашнуровывать ботинки, показывают ему, как включать телевизор, и рассказывают, что вкусное, а что горькое.
      Даже подумать страшно, как жили дошкольники в доисторические времена, когда их папы и мамы были совершенно дикие и ничему своих детей не учили.
      Только представьте себе, что бы вы делали, если бы вам ничего не показывали и не рассказывали. Откуда бы вы, например, узнали, что спать надо на кровати, а не на полу, что ходить надо на двух ногах, а не на одной и что, когда грызёшь орехи, нужно сердцевину съедать, а скорлупки выбрасывать, а не наоборот?
      И как бы вы, интересно, отличили правый ботинок от левого? А сахар от мела? А касторку от кваса? А парикмахера от зубного врача?
      Но в наше время дошкольнику хорошо. Ему всё показывают и рассказывают. Всё-всё. И наверно, поэтому дошкольнику иногда хочется хоть что-нибудь понять самому. Без подсказки.
      Дошкольник Вовочка, например, хотел сам научиться кататься на велосипеде.
      Рассказывают, что, когда Вовочке купили велосипед, Вовочка вывел его во двор и стал изучать. Вовочка сам догадался, что в седло надо садиться, а за руль держаться, а педали крутить. И когда Вовочка до всего этого дошёл сам, он сел и поехал. Очень быстро. Вовочка ехал на велосипеде и думал: «Ура! Я научился кататься! Сам!» И пока Вовочка так думал, он вспомнил, что не научился тормозить. «Ничего, — решил Вовочка, — я немножко покатаюсь, а потом научусь». И действительно, Вовочка покатался, а потом научился тормозить в дерево. Но это ему не понравилось. Тогда он ещё покатался и научился тормозить в забор. Это тоже было неинтересно. Потом Вовочка научился тормозить в дядю Петю. Тормозить в дядю Петю было гораздо мягче, чем, например, в забор или дерево, но, во-первых, дядя Петя стоял в Лавровом переулке не всегда, а только когда выходил подышать свежим воздухом, а во-вторых, дядя Петя очень просил Вовочку больше в него не тормозить.
      Вовочка учился тормозить до самого вечера. Он изобретал всё новые и новые способы, но всё это было не то. И тогда он подумал: «Я сам научился кататься на велосипеде! И я сам уже почти научился тормозить. Просто я придумал много разных способов и не могу выбрать самый лучший». И Вовочка сказал себе: «Спрошу-ка я у дяди Пети!»
      И спросил. И дядя Петя рассказал Вовочке про тормоз. И показал, где этот тормоз у велосипеда.
      Всё-таки в наше время дошкольникам хорошо. Не то что в доисторические времена.

      Когда Вовочке сказали, что в Африке водятся бегемоты, Вовочка непременно решил поймать хоть одного. Но когда он узнал, что на свете бывают шпионы, то решил лучше ловить их. Поймать шпиона, конечно, гораздо интересней, чем бегемота, и, главное, значительно опасней. Но и трудней.
      Когда хочешь кого-нибудь поймать — нужно выбрать, каким способом ловить. Существует много способов ловли. Например, можно просто догнать и поймать. Или подкрасться сзади и схватить. Или спрятаться, а потом вдруг выскочить и крикнуть: «Ага! Попался!» Ещё можно ловить на приманку. Но какую приманку взять, когда хочешь поймать шпиона. На простого червяка шпион не клюнет. Не такой уж он глупый.
      Ни от кого не секрет, что шпионы чаще всего клюют на папки с секретными документами. Нужно взять папку потолще, лучше всего красного цвета, и синими чернилами написать на папке: «Совершенно секретно». Потом надо привязать к папке прочную верёвку и положить папку на видном месте, а самому спрятаться где-нибудь в кустах. И ждать, не выпуская из рук верёвку, привязанную к папке.
      Через некоторое время какой-нибудь проходящий мимо шпион заметит секретную папку и сразу же клюнет. А как только шпион хватает папку с «секретными документами» — он уже ничего не замечает. Тут его можно брать хоть голыми руками.
      Но напрасно Вовочка просиживал целыми днями в кустах с верёвкой в руке. Напрасно лежала посреди Лаврового переулка красная папка с надписью: «Совершенно секретно». Ни один шпион так и не клюнул. То ли шпионы вообще не забредали в Лавровый переулок, то ли все они уже достали себе секретные документы где-нибудь в другом месте. Вовочке не везло.
      И тогда Вовочка придумал совершенно новый способ ловли шпионов. Это был очень простой способ, для него требовалась всего лишь маленькая булавка. Вы берёте булавку и приходите в какое-нибудь людное место, где шпион, затерявшийся среди толпы, чувствует себя в полной безопасности.
      Вы приходите в это место и начинаете по очереди осторожно укалывать прохожих. Совсем не сильно, а только чуть-чуть. Что делает простой человек, когда его чуть-чуть укалывают? Он кричит: «Ой!», или: «Ай!», или: «Уй!». И если он кричит что-нибудь такое, то вы сразу понимаете, что он не шпион, а простой человек.
      А что сделает уколотый шпион? Как вы думаете? Ни за что не догадаетесь! Думаете, вытащит пистолет? Ничего подобного! Закричит на иностранном языке? Нет, не угадали, шпионы гораздо умней, чем это может показаться, так просто они себя не выдадут.
      Нет, вам ни за что не додуматься, а Вовочка додумался.
      Шпион ПРОМОЛЧИТ. Он промолчит, потому что не хочет привлекать к себе внимание.
      В Лавровом переулке рассказывают, что, придумав этот способ, Вовочка сразу же начал действовать. Он взял булавку, вышел из Лаврового переулка и на ближайшей остановке вошёл в троллейбус. В троллейбусе было тесно, и, конечно, в такой тесноте шпиону ничего не стоило затеряться навсегда.
      Вовочка осторожно, очень легонько уколол одного усатого дяденьку, и дяденька сказал: «Ой!» «Этот наш!» — решил Вовочка и перешёл к следующему. Следующие дяденьки и тётеньки тоже говорили: «Ой!», или: «Ай!», или что-нибудь в этом роде. И вдруг один промолчал. Это был толстый человек с толстым портфелем. Вовочка решил на всякий случай проверить ещё раз и снова легонько уколол толстого человека. И тут человек переложил свой толстый портфель в другую руку и громко щёлкнул Вовочку по лбу. Это был очень сильный щелчок. Очень крепкий. Но Вовочка не крикнул: «Ой!» или: «Ай!»
      В Лавровом переулке рассказывают, что Вовочка промолчал. Он не захотел привлекать к себе внимание.

      Жил в Лавровом переулке научный сотрудник Василий Иванович, который любил, чтобы было тихо. Если бы Василий Иванович любил, чтобы было тихо только ночью, когда он спит, то это было бы ещё ничего. Но, к сожалению, Василий Иванович любил, чтобы было тихо и ночью, и днём, и вечером, и утром. И до обеда, и после, и во время обеда. И когда тихий час, и когда тихий час уже кончился, и до тихого часа тоже. И перед завтраком, и сразу после ужина. И тогда, когда приходят гости, и даже после того, как они уже ушли. Короче говоря, Василий Иванович любил, чтобы было тихо всегда. И если бы ещё он просто любил, чтобы было тихо! Но нет, Василий Иванович очень любил, чтобы было очень тихо. Чтобы была полная тишина! Чтоб никто не кричал и не визжал, не свистел и не тарахтел, не грохотал и не хохотал, не пел и не дудел.
      А в Лавровом переулке жили дети. И они любили делать всё то, что Василий Иванович любил, чтоб не делали. Они свистели и дудели, визжали и хохотали, кричали и пели. Конечно, они делали всё это не всегда, а только иногда. Но ведь Василий Иванович любил, чтоб этого не делали никогда. И вот Василий Иванович заперся в своей квартире и стал придумывать, как сделать так, чтоб дети не делали всё то, что они делают. Во-первых, не кричали, во-вторых, не визжали, в-третьих, не дудели, в-четвёртых, не свистели, в-пятых… Ну дальше вы уже знаете. Василий Иванович думал три дня. В первый день он придумал, что детей нужно укладывать спать в шесть часов вечера. Утром будить в девять часов, кормить завтраком и опять укладывать в постель. Днём будить, давать им обед и снова укладывать. А вечером будить без пятнадцати шесть на ужин и сразу после ужина опять укладывать до утра.
      Но на следующий день Василий Иванович подумал: «А вдруг детям этот способ не понравится. Вдруг они не захотят лежать в постелях, а начнут вскакивать и кричать, визжать, свистеть и дудеть. И петь. Нет, — подумал Василий Иванович, — нужно придумать такой способ, чтоб он не только мне, но и детям понравился».
      И на третий день Василий Иванович придумал отличный способ. Шоколадный. Покупается очень много шоколадок и каждому ребёнку вручается по две. Одна в правую руку, а другая в левую. Дети кусают сначала правую шоколадку, потом левую, потом опять правую и опять левую. Руки у них заняты, рты тоже, и они не могут ни кричать, ни визжать, ни дудеть, ни свистеть, ни петь, ни тарахтеть. И наступает полная тишина.
      Василий Иванович сейчас же помчался и купил шоколадки. И раздал детям. И дети стали кусать сначала правую, а потом левую. И наоборот. Василий Иванович был очень доволен. Он радовался, что придумал такой замечательный способ. Он просто ужасно радовался. Дети тоже радовались, но Василий Иванович радовался гораздо больше. Дети кусали шоколадки и так радовались, что свистели и дудели, визжали и кричали, пели и хохотали. Но Василий Иванович радовался сильней. Он пел ещё громче, чем дети, и хлопал в ладоши.

 
Жили на свете
Два мальчика Пети,
Просто не дети,
А прямо беда!
Не было Петь непослушней на свете,
Пети не слушались пап никогда.
Скажут им папы:
— За хлебом идите! —
Пети за хлебом идти не хотят.
Скажут им папы:
— Уроки учите! —
Пети уроки учить не хотят.
Выросли Пети и взрослыми стали.
Даже усы у них повырастали.
Так уж случилось,
Не хочешь — не верь,
Папами стали два Пети теперь!
Взрослые Пети,
Теперь у них дети,
Только не дети,
А просто беда!
Нету детей непослушней на свете,
Слушаться Петь не хотят никогда
Скажут им Пети:
— За хлебом идите! —
Дети за хлебом идти не хотят.
Скажут им Пети:
— Уроки учите! —
Дети уроки учить не хотят.
Плачут несчастные,
Грустные Пети.
Пети не в силах всё это терпеть.
Были бы Пети
Послушные дети,
Дети послушные были б у Петь.
 

      У каждого силача есть что-нибудь самое сильное. Например, правая нога. Или левая рука. Или шея. Если у силача самая сильная левая нога, то он этой левой ногой и гордится. А если у него самый сильный указательный палец на правой руке, то силач гордится этим пальцем и поднимает им самые тяжёлые гири.
      Могучий силач Лёшенька гордился своими зубами, потому что самые сильные у него были зубы. На этих зубах Лёшенька мог даже висеть. Ухватится за что-нибудь зубами и висит. Некоторые даже рассказывали, что Лёшенька может на этих зубах выжиматься, как на турнике.
      Лёшеньке ничего не стоило отпереть дверь, держа ключ в зубах, или вытащить зубами гвозди из почтовой посылки. Он запросто разгрызал любые орехи и мог насквозь прокусить школьный портфель, если, конечно, портфель был без учебников.
      Дошкольники Лаврового переулка утверждали, что никогда ещё на свете не было таких сильных зубов. Наверное, они были правы. На Лёшенькины зубы приходили смотреть не только с соседних дворов, но даже с других улиц. Это была самая настоящая слава.
      И вдруг эта слава пошатнулась. Вернее, пошатнулись Лёшенькины зубы. Зашатались, а потом выпали. Это было не больно, но очень обидно. Лёшенька страшно переживал. Он даже почти перестал разговаривать, потому что стеснялся открывать рот. Лёшенька выходил во двор тихий и печальный и на все вопросы отвечал: «Мгм».
      Дядя Петя, который очень сочувствовал Лёшеньке, однажды подошёл к нему и сказал:
      — Да не переживай ты так, не волнуйся. Это не беда. Это у тебя молочные зубы выпали. Другие вырастут…
      — Сливочные? — обрадовался Лёшенька.
      — Почему сливочные? — удивился дядя Петя.
      — Ну как мороженое. Бывает молочное, а бывает сливочное.
      Дядя Петя подумал и сказал:
      — Пожалуй. Только если ты, Лёшенька, будешь и сливочными зубами что попало прокусывать, то будет у тебя очень скоро самый настоящий сплошной пломбир.

      Рассказывают, что в давние времена, когда известный хулиган Васька Первоклассник ещё только ходил в младшую группу детского сада, а большая овчарка Лада была маленьким невинным щеночком, в Лавровом переулке самым страшным хулиганом считалась Любочка Вторая. Любочку называли Второй, потому что её маму тоже звали Любочкой. Мама была Любочкой Первой, а дочка Любочкой Второй. Любочкина мама в детстве была удивительно примерной девочкой. Училась она на одни пятёрки. Однажды, говорят, она нечаянно получила тройку и так удивилась, что показывала всем свой дневник и спрашивала, что это там за закорючка такая нарисована, — троек она, оказывается, никогда в глаза не видела.
      В отличие от своей мамы Любочка Вторая никогда не видела пятёрок. Любочка пошла совсем не в маму, а неизвестно в кого и хулиганила с утра до вечера. Причём она никогда не ходила, как другие девчонки хулиганки, в мальчиковой одежде: в брюках или тельняшках. Любочка Вторая всегда появлялась во дворе в красивом наглаженном платьице, в беленьких носочках и с розовыми бантиками в косичках. Снаружи она выглядела очень примерной девочкой, и от этого её хулиганства были ещё страшнее.
      Это она, Любочка Вторая, ещё в раннем детстве, выловила из детсадовского аквариума золотых рыбок и пустила их в стаканы с яблочным компотом. Рыбок успели спасти, а Любочке спастись не удалось. Здорово ей попало.
      Потом Любочка прославилась тем, что научила дошкольниц ползать наперегонки, а дошкольникам-малышам пообещала, что если они научатся лаять и бегать на четвереньках, то смогут, когда захотят, превращаться в такс, пуделей или даже в спаниэлей. Малыши целый день бегали на четвереньках и лаяли так громко, что к вечеру некоторые из них разучились разговаривать и только через неделю обратно научились.
      Рассказывают, что однажды Любочка Вторая пришла в зоопарк и забралась в клетку к большой обезьяне. А когда обезьяна захотела её укусить, Любочка взяла и сама обезьяну укусила.
      Когда Любочка Вторая пошла в школу, она стала хулиганить ещё сильней. Как-то раз Любочка залезла в класс, где десятиклассники сдавали экзамен по химии, спряталась под парту и начала подсказывать. Любочка училась в школе всего один год и вообще не знала, что такое химия!
      Но десятиклассники не знали, кто это подсказывает, и на всякий случай стали отвечать по подсказке. Они наговорили такого, что всех их пришлось оставить на второй год.
      А однажды Любочка залезла в пустое справочное бюро и стала отвечать на разные вопросы. Но эта история ещё впереди.

      Недалеко от Лаврового переулка протекает речка. Сначала она течёт по городу, а потом одна, по разным полям. Течёт, течёт, течёт и… трах — впадает в море.
      Так вот рассказывают, что в прежние времена в этом море было много пиратов. Целых две пиратских команды.
      Они плавали на своих кораблях и хулиганили. А потом пиратов совсем не стало. И вот как это случилось…
      Одна пиратская команда плыла на своём корабле, никого не трогала, и вдруг навстречу другие пираты.
      — Ага! — говорят. — Попались!
      — Кто? — удивились первые пираты. — Мы попались? Это вы попались! Мы пираты!
      — Ха! Ха! — говорят другие пираты. — Это мы пираты. Сейчас мы вас будем грабить!
      — А вот и нет, — говорят первые пираты, — это мы вас грабить будем и даже утопим, если захотим. Потому что мы пираты, а вы неизвестно кто!
      — Как это неизвестно кто? Известно кто — пираты. Вы посмотрите, какой у нас флаг чёрный.
      Первые пираты посмотрели и говорят:
      — Он у вас не чёрный, а серый.
      — Ну и что, — отвечают другие пираты, — это он слинял, а был чёрный. Вон у нас ещё пушка есть.
      — Подумаешь, пушка. А у нас зато у всех сабли.
      — Ну и что, что сабли. Вы лучше на себя посмотрите! Первые пираты посмотрели на себя и спрашивают:
      — А что?
      — А то! У вас у всех уши мытые. У настоящих пиратов уши немытые, а у вас мытые.
      — Ничего они у нас не мытые! — закричали первые пираты. — Это мы просто недавно в воду упали.
      — Надо было не падать! — сказали другие пираты. — А теперь вы уже пиратами не считаетесь. С мытыми ушами пиратов не бывает.
      — Если вы так, — обиделись первые пираты, — тогда скажите, пожалуйста, а какие у вас отметки по математике?
      — По математике, — стали хвастаться другие пираты, — у нас у всех пятёрки, только у капитана четвёрка.
      — Хо! Хо! Хо! — засмеялись первые пираты. — У настоящих пиратов по математике двойки, ну в крайнем случае тройки. Так что никакие вы не пираты. Вы, наверно, просто зубрилы!
      — А вы… а вы… — закричали другие пираты, — вы ушемытики!
      — Раз вы обзываетесь, то мы с вами больше не играем. И вообще пиратами быть не хотим! — сказали первые пираты и уплыли насовсем.
      — Это мы с вами не играем и пиратами быть не хотим! — сказали другие пираты и уплыли в другую сторону. Тоже насовсем.
      Вот с тех пор и не стало больше пиратов.

      Недалеко от Лаврового переулка стоял на углу маленький деревянный ларёк. На таких ларьках обычно написано «Мороженое». Но на этом было написано «Справочное бюро».
      В справочном бюро сидела тётенька и давала разные справки, то есть отвечала на вопросы, которые ей задавали. Тётенька сидела в ларьке каждый день, а потом куда-то пропала. Может, ушла на пенсию, а может быть, переехала в какое-нибудь другое место. В общем, ларёк остался пустой. И так стоял.
      Однажды знаменитая хулиганка Любочка Вторая гуляла на улице и увидела пустое справочное бюро. Она тут же написала под словами «Справочное бюро» слово «Детское», залезла внутрь ларька и стала ждать, когда кто-нибудь придёт задавать вопросы.
      Первыми детское справочное бюро заметили братья-близнецы Митя и Витя. Они посоветовались, подошли и спросили:
      — Что делать, если вы играли с папиными часами, а оттуда выскочила пружинка?
      — Посадить в часы кузнечика, — быстро ответила Любочка, — папа возьмёт часы, кузнечик оттуда выскочит, папа обрадуется, и тогда можно будет во всём честно признаться.
      Братья переглянулись и отошли. Потом подошёл какой-то белобрысый малыш и спросил:
      — Как кричат зайцы?
      — Зайцы вообще не кричат. Они разговаривают шёпотом, — ответила Любочка.
      — Почему? — удивился малыш.
      — Потому что им страшно.
      Через несколько минут у детского справочного бюро выстроилась огромная очередь.
      — Как выучить простую собаку на таксу? — спрашивала девочка с потерянным бантом.
      — Выучить собаку на таксу нельзя, — отвечала Любочка. — Собака должна достигнуть этого сама упорной тренировкой.
      Вопросы выскакивали из детей один за другим, но ещё быстрей из Любочки выскакивали ответы.
      — Почему луна светит ночью, а солнце днём?
      — Так они договорились!
      — Как из бурого медведя сделать белого?
      — Отмыть!
      — Откуда берутся взрослые?
      — Из детей.
      — А дети?
      — Из взрослых.
      — Во что обувают шагающие экскаваторы?
      — Зимой в валенки, а летом они шагают босиком. Когда очередь дошла до печального школьника с тяжёлым портфелем, он спросил:
      — Как быстро исправить двойку по математике?
      — Быстрее всего исправить двойку по математике на пятёрку по русскому языку.
      — Ну! — восхитился школьник, подхватил свой портфель и умчался.
      Один очень серьёзный мальчик в очках спросил:
      — Почему, если в автомат бросить три копейки, польётся вода с сиропом, а если одну, то без?
      — Это науке пока ещё неизвестно, — задумчиво сказала Любочка.
      — Тогда я задам ещё один вопрос, — сказал мальчик в очках. — Почему взрослым можно, а детям нельзя?
      — Взрослым тоже нельзя! — строго сказала Любочка. И тут к справочному бюро подошёл мальчишка в тельняшке. Это был могучий силач Лёшенька.
      — А ты можешь с одного укуса прокусить футбольный мяч? — спросил он Любочку.
      — Могу! — сказала Любочка.
      — Спорим, что не можешь?
      — Спорим.
      Любочка Вторая вылезла из справочного бюро и пошла прокусывать футбольный мяч. А на справочном бюро оставила записку: «Закрыто на спор».

      Никто не помнит, с чего началась война между Лавровым переулком и соседним проходным двором. То ли мальчишки из проходного не пропустили лавровых через свой двор, когда те из школы шли, то ли лавровые похвастались, что мы, мол, живём в переулке, а вы в каком-то проходном дворе. А может быть, просто в ближайшем кинотеатре крутили слишком много фильмов про войну. Так ли, иначе ли — война началась и шла целых три недели, пока не кончилась полной победой Лаврового переулка.
      Правда, вначале война шла с переменным успехом и казалось даже, что победа будет за ребятами из проходного двора.
      Больше всех пострадал в этой войне рыжий котяра Васька, про которого даже нельзя было с уверенностью сказать, что он из Лаврового переулка. Васька в переулке только гулял и то по вечерам, а где жил и спал, неизвестно. Тем не менее проходные поймали Ваську и привязали ему к хвосту жестянку. Васька среди бела дня с позором и грохотом мчался через переулок и орал так, что все его знакомые кошки в ужасе попрятались в подвалы вместе с мышами.
      Ободрённые этой блестящей и грохочущей победой над Васькой, проходные решили дать Лавровому переулку генеральное сражение. Они назначили сражение в четверг, в пять часов дня, на пустыре за кирпичным домом. Не явиться на это сражение лавровым было никак нельзя. Это означало признать своё поражение и покрыть себя вечным неувядающим позором. А между тем и явиться лавровые не могли.
      Война с проходными застала Лавровый переулок, можно сказать, врасплох. Как назло, в те времена Лавровый переулок не мог выставить ни одного стоящего героя. Великая Любочка Вторая и могучий силач Лёшенька учились тогда уже в девятом классе, они давно не выходили гулять во двор, а таскались по разным театрам и музеям и вообще дружили.
      Мишка Хвост и известный хулиган Васька Первоклассник, который, собственно говоря, в те времена был уже семиклассник, неожиданно для самих себя повзрослели и увлеклись один литературой, а другой математикой.
      Что же касается величайшего из всех героев Лаврового переулка Тяпы Тапочкина, то он тогда ещё лежал на втором этаже на своём балконе в коляске, укутанный в пелёнки, дышал свежим воздухом и набирался сил. Короче говоря, тяжёлые то были времена для Лаврового переулка. Одни герои состарились, другие ещё не подросли, а третьих вообще ещё не было.
      И всё же в четверг в пять часов дня армия Лаврового переулка пришла на пустырь за кирпичным домом. Стыдно сказать, что это была за армия. Стайка каких-то несчастных дошкольников в чистых сандаликах вперемешку с тихими отличниками-первоклашками. Несколько второклассников-четвёрочников и один третьеклассник с одной-единственной тройкой в табеле. По пению. На всю армию было всего два второгодника, и то один из них остался во втором классе по болезни. В общем, смех, а не армия.
      И перед этой несчастной армией стояло войско проходного двора, вооружённое по последнему слову техники всякими самострелами и пугачами, а во главе войска стоял сам Семён Семёнов, дважды второгодник и круглый двоечник.
      Лавровые же вообще пришли на генеральное сражение с пустыми руками и, как казалось, без всякого оружия. Но это только казалось.
      Семён Семёнов, предводитель проходных, посмотрел на армию Лаврового переулка, усмехнулся и сказал:
      — Во избежание бессмысленного кровопролития предлагаю вам сдаться на милость победителя. Впрочем, можно считать, что вы уже сдались, так как пришли без оружия.
      — Нет! — сказали лавровые. — Оружие у нас есть.
      — Где же ваше оружие? — смеялись проходные. — Покажите.
      И тогда армия Лаврового переулка расступилась и проходные увидели девчонку Катьку. Катьке было четыре года, и на первый взгляд она была совсем обыкновенная девчонка, только очень сопливая.
      — Вот оно, наше оружие! — сказали лавровые. — Оно у нас бактериологическое, микробное. У этой девчонки Катьки страшно заразительная болезнь гонконгский коклюш. Микробы в ней кишмя кишат, в этой Катьке. И сейчас она всех вас позаражает! Катька, давай!
      Катька растопырила руки, зажмурилась, открыла рот и закричала:
      — Уююй! Уююй! Ууууу! — и побежала на проходных.
      Это была победа! Войско проходного двора во главе со своим дважды второгодником так удирало, так улепётывало, так разбегалось… Нет! Об этом нельзя рассказать. Это надо было увидеть! На это надо было смотреть своими глазами.
      Вот почему хотя никто и не помнит, с чего началась война между Лавровым переулком и проходным двором, но о победе лавровых, о бегстве и поражении проходных знают и помнят все.

      Жила в Лавровом переулке тётя Маша. Она работала в детском саду воспитательницей. Но дома у неё тоже было много детей. Целых четыре мальчика и три девочки. Когда тётя Маша выводила свою семью на прогулку, то мальчики шли впереди в одинаковых матросских костюмчиках, как маленький военный парад. А девочки шли сзади в разноцветных платьицах, как небольшая первомайская демонстрация.
      Тяпа Тапочкин, величайший из всех героев Лаврового переулка, который в те времена уже не лежал, а стоял в своей коляске, однажды перепутал тёти Машиных детей с настоящей демонстрацией, замахал пелёнками и закричал: «Ура-а-а!»
      Тёти Машины дети жили дружно, между собой никогда не ссорились и других детей не обижали. И всё было бы хорошо, если бы детям тёти Маши не приходили в голову разные идеи. А они приходили. Это получалось так. Утром, уходя на работу, тётя Маша просила:
      — Дети, не рисуйте, пожалуйста, на полу и не раскрашивайте стены.
      Но как только тётя Маша закрывала за собой дверь, дети хором говорили:
      — А это идея! — И начинали раскрашивать стены и рисовать на полу.
      А ночью тётя Маша не могла заснуть и думала: «Что же они ещё придумают, мои дети? Вдруг завтра, когда я уйду на работу, они возьмут и разберут на части цветной телевизор? Кошмар!»
      И на следующее утро, уходя на работу, тётя Маша говорила:
      — Дети, не разбирайте телевизор на части.
      «А это идея!» — думали дети и брались за телевизор.
      Про то, что детям тёти Маши приходят в головы идеи, знал весь Лавровый переулок. Соседи с ужасом говорили друг другу:
      — А если завтра эти дети выкрутят пробки, оставят весь дом без света и начнут бить стёкла из рогаток?
      — А это идея! — отвечали дети тёти Маши, выкручивали пробки и доставали рогатки.
      В конце концов все соседи, живущие в Лавровом переулке, собрались вместе с тётей Машей на общее собрание и спросили сами себя:
      — А не кажется ли нам, что мы тёти Машиных детей сами на эти идеи наталкиваем?
      И сами себе ответили:
      — Нет, не кажется. Разве мы похожи на соседей, которые толкают детей? И разве станет тётя Маша своих собственных детей куда-то толкать?
      Но потом соседи ещё подумали и сказали себе:
      — А вдруг мы их нечаянно наталкиваем?
      Потом соседи подумали снова и сказали друг другу:
      — А вдруг завтра дети тёти Маши возьмут и ничего не сломают, ничего не испортят и не разобьют, а будут спокойно играть в какую-нибудь мирную игру, например в кошки-мышки или прятки? А вдруг?
      Когда дети тёти Маши это услышали, они посмотрели друг на друга и сказали: «А это идея!»

      Каждый человек в детстве хоть один раз потерялся. Потом его, конечно, нашли. Так часто бывает, что какой-нибудь один мальчик или девочка теряется. Ну в крайнем случае две девочки.
      Но в Лавровом переулке рассказывают, как однажды потерялся целый детский сад. Этот детский сад со своей воспитательницей тётей Машей гулял по улице и дышал свежим воздухом. И вдруг одна самая маленькая девочка почувствовала, что она начинает теряться. Эта девочка сразу же схватилась за руку другой девочки, и все остальные мальчики и девочки тоже схватились за руки. Но пока дети хватались за руки, чтоб не потеряться друг от друга, они потерялись все вместе от своей воспитательницы.
      Когда детский сад понял, что он потерялся, он не заплакал, а только ещё крепче взялся за руки, так что получилась длинная гирлянда из малышей. Эта гирлянда дошла до перекрестка, подождала, пока загорится зеленый свет, и перешла на другую сторону улицы. Потом гирлянда дошла до зоосада и спокойно прошла через калитку внутрь. Мимо билетёрши. Билетёрша пропустила гирлянду бесплатно, потому что она думала, что сзади идёт воспитательница и несёт билеты. Когда дети кончились, билетёрша остановила совершенно постороннюю тётеньку и потребовала от неё двадцать три билета. У тётеньки был только один билет, поэтому она сразу упала в обморок.
      Гирлянда из малышей дошла до клетки с жирафами и там немножко постояла. Потом гирлянда дошла до слонов и там постояла гораздо дольше. Потом гирлянда обошла вокруг клетки с павлинами и пошла смотреть обезьян. Возле бегемотов гирлянда стояла очень долго, но ещё дольше она стояла возле удавов.
      После удавов гирлянда забралась в большую тележку, которую возили сразу три пони, и прокатилась два круга подряд.
      Потом гирлянда посмотрела двугорбых и одногорбых верблюдов. И медведей.
      Сначала бурых, а потом белых. Дальше гирлянда прошла мимо жёлтых львов и чёрных пантер, мимо пятнистых оленей и полосатых зебр. Мимо голубых песцов, рыжих лисиц, зелёных крокодилов, коричневых черепах и разноцветных попугаев. Потом гирлянда посмотрела носорогов и опять вернулась к слонам. Рядом с самым большим слоном, но, конечно, снаружи клетки… стояла воспитательница тётя Маша и глядела на гирлянду из малышей очень задумчиво. Воспитательница тётя Маша не знала, что ей делать. Или сердиться и плакать, оттого что малыши ещё раньше потерялись, или радоваться и смеяться, потому что они уже нашлись. И оттого, что тётя Маша не знала, смеяться ей или плакать, она снаружи была очень спокойная, но внутри у неё всё подпрыгивало и стукалось одно о другое. А самое главное, тётя Маша не очень была уверена, что это детский сад от неё потерялся. Она думала, что, может, это она потерялась от своего детского сада.
      Детский сад увидел свою воспитательницу, обрадовался и закричал:
      — Ура! Тётя Маша нашлась! Тётя Маша, как здорово, что мы вас нашли!
      «Ну вот, — подумала тётя Маша, — значит, это не они от меня, а я от них потерялась. Так я и думала!»
      И воспитательница тётя Маша повела свой детский сад домой — обедать.

      Рассказывают, что человек с детским акцентом появился в Лавровом переулке ровно в одиннадцать часов тридцать пять минут утра.
      Человек появился из-за угла, остановился посреди переулка и сказал:
      — Это слусилось тут! — и показал пальцем на землю. На земле, в том самом месте, куда он показал, лежали два камушка, половинка теннисного мячика и лента дошкольницы Верочки, которую та только что потеряла из косички.
      Дошкольники с разных сторон подошли к человеку с детским акцентом. Верочка подняла свою ленту и спросила:
      — Что тут случилось?
      Но человек не стал отвечать на Верочкин вопрос, он задал свой.
      — Скасите, — спросил человек дошкольников, — есть ли следи вас такие, котолые не выговаливают некотолые буквы, наплимел, букву «с» или букву «л»? Вы, конесно, понимаете, сто я имею в виду не буквы «л» и «с», а те буквы, котолые я не могу выговолить.
      — Нет, — сказали дошкольники, подумав, — среди нас таких нет.
      — А я не выговаливаю, — сказал человек с детским акцентом и горько вздохнул. — Меня в детстве осень сильно напугали, и с тех пол я не выговаливаю. Вот тут меня напугали. На этом месте. И доктол мне сказал: надо, стоб меня опять на том зе самом месте естё лаз напугали. Вдлуг я опять стану выговаливать. Помогите мне, позалуйста.
      — Как? — удивились дошкольники.
      — Напугайте меня, позалуйста, осень сильно! — сказал человек с детским акцентом и зажмурился.
      — Гав! — крикнула Верочка, но человек с детским акцентом открыл глаза и печально сказал: — Нет, собак я не боюсь, собаками меня узе пугали.
      — Змея! Змея ползёт! — закричали некоторые дошкольники, но человек с детским акцентом снова вздохнул:
      — Змеями меня тозе пугали. Змей я тозе не боюсь.
      — А чего вы боитесь? — спросила Верочка.
      — В том-то и дело, — окончательно огорчился человек с детским акцентом, — сто я, казется, нисево не боюсь. Уз такой я отвазный. Сто поделаес?
      И тут из толпы дошкольников вышел пятилетний Тяпа Тапочкин. Вышел и стал отдельно.
      — Спокойно! — сказал Тяпа. — Есть один способ!
      — Какой? — спросили все.
      На свете существуют мальчики с очень сильными руками. Эти мальчики могут целый день выжиматься на турнике. Бывают мальчики с сильными ногами. Они так бьют по мячу, что выбивают стёкла на тридцатом этаже. Тяпа Тапочкин был мальчик с очень сильным воображением. Это не значит, что он был воображала, это значит, что он мог придумать и представить себе такое, что другим и не снилось.
      — Представьте себе, — сказал Тяпа человеку с детским акцентом, — что тёмной ночью вы возвращаетесь к себе домой.
      — Пледставляю! — сказал тот.
      — Вы спокойно открываете дверь и подходите к холодильнику, чтоб достать компот.
      — Подхозу! — согласился человек с детским акцентом.
      — Распахиваете холодильник и видите…
      — Сто? — шёпотом спросил человек с детским акцентом.
      — …Там сидит огромная куркараляка!!! — сказал Тяпа.
      — Нету там никакой ляки! — крикнул человек с детским акцентом. — Там компот и мои любимые сосиски и салдельки.
      — Есть! — сказал Тяпа. — Она там есть. Куркараляка. В холодильнике. Она там сидит и ест сосиски. И сардельки!
      — Ой! — шёпотом сказал человек с детским акцентом, подпрыгнул и бросился бежать.
      Он бежал и кричал:
      — Карррраул! Курркарраляка ест саррдельки! Спасайте сардельки от куркараляки! Карраул!
      Тяпа Тапочкин посмотрел ему вслед и сказал:
      — Всё в порядке. Теперь он выговаривает! Мы его напугали!

      Жил в Лавровом переулке мальчик по имени Егор. И был этот Егор ужасно боязливый. С утра до вечера боялся. И ночью тоже… Он боялся, и от страха у него по спине мурашки бегали. Бегали, бегали, бегали и устали. Надоело им бегать. Пришли они к Егору и говорят:
      — Ну чего ты боишься?
      — Всего боюсь!
      — Разве можно, — говорят ему мурашки, — всего бояться? Ты бы хоть чего-нибудь страшного боялся.
      — А оно, — говорит Егор, — всё страшное.
      — Что оно?
      — Ну, вообще… — говорит Егор, — всё.
      Стали мурашки стыдить Егора, а он стыдиться не хочет.
      — Вам, — говорит, — хорошо за моей широкой спиной. Спрятались там и бегаете. А мне тут, впереди, страшно.
      — Ладно! — сказали мурашки. — Если так, тогда давай мы к тебе на плечи сядем. Пусть нам тоже видно будет, что там впереди.
      — Это пожалуйста, — согласился Егор. — Только вы там на плечах смирно сидите. Не очень бегайте. А то мне щекотно будет.
      Забрались мурашки к Егору на плечи. Двадцать мурашек на левое плечо, двадцать на правое. Сели в ряд и смотрят. А Егор как раз погулять вышел. На улицу. Вышел Егор на улицу, и чувствуют мурашки, что начинает Егор бояться.
      — Чего боишься? — спрашивают мурашки. — Нет же ничего страшного.
      — А вон, — говорит Егор, — видите, мальчишка идёт, с портфелем?
      — Ну и что?
      — А если это хулиган? Вот он сейчас как подскочит ко мне, как трахнет портфелем. А в портфеле у него, может быть, кирпичи. Специально положил. Или что-нибудь железное.
      — Почему железное?! Откуда железное? — заволновались мурашки. — В портфелях учебники носят и тетрадки мягкие.
      — А он, — говорит Егор, — металлолом собрал, а потом в портфель положил. Вон, глядите, он портфель из левой руки в правую перекладывает. Сейчас подскочит!
      — Егор, Егор! — закричали мурашки, которые на правом плече сидели. — Ты к нему левым боком повернись! На всякий случай!
      — Нет, — закричали левые мурашки, — не поворачивайся, стой как стоишь! Если смирно стоять, он, может, не тронет!
      — Ты, Егор, беги, — кричат правые мурашки, — беги, может, он не догонит!
      Повернулся Егор — и бежать!.. Бежал, бежал, добежал до угла и остановился.
      — Ну, — спрашивают мурашки, — почему стоим?
      — А там, — говорит Егор, — за углом уличное движение. Автобусы ходят, троллейбусы. Выскочит из-за угла, чик — и пополам.
      — Знаешь что, Егор, — говорят левые мурашки, — давай лучше домой пойдём.
      — Нет, — кричат правые, — не пойдём домой!
      — Почему?
      — А вот придём мы домой, — говорят правые мурашки, — разденемся, спать ляжем… а тут землетрясение. Всё трясётся, стены разваливаются, потолок по голове — трах! Крыша сверху — бац! Не пойдём домой.
      — А что же нам делать? — спрашивает Егор. Левые мурашки посоветовались с правыми и говорят:
      — Здесь будем стоять, где стоим. Так оно спокойней.
      Стоит Егор на одном месте. Час простоял, другой. Скучно ему стало.
      — Слушайте, мурашки, — говорит Егор, — может, всё-таки домой пойдём?
      — А землетрясение? — спрашивают мурашки. Постоял Егор ещё час.
      — Идёмте, — говорит, — домой. Не будет землетрясения.
      — А ты, — спрашивают мурашки, — откуда знаешь? Постоял Егор ещё немножко и говорит:
      — Всё! Идём домой!
      — Ни за что! — кричат мурашки.
      — Ну, — говорит Егор, — вы как хотите, а я домой пошёл.
      — Ну смотри! — говорят мурашки. — Ты как хочешь, а мы тут сойдём.
      И сошли. А Егор домой пошёл. Один, без мурашек. И с тех пор мурашки у него по спине больше не бегали. Никогда.

      Эту историю в Лавровом переулке рассказывают сразу. В один присест. То есть садятся и рассказывают с начала до конца. И пока не расскажут — не встают. А потом встают и уходят. А тот, кому рассказывали, долго ещё сидит и думает: «Ну и ну! Бывает же такое!»
      Но на самом деле история эта случилась не сразу. Она случилась постепенно. И сначала, когда эта история ещё только начала случаться, никто и представить себе не мог, что будет дальше.
      В Лавровом переулке жил мальчик Лёня, и у этого Лёни был очень строгий папа. Каждый день папа говорил Лёне: «Не шали!», или: «Мой руки перед едой», или: «Убери со стола локти», или: «Не подпрыгивай, когда идёшь рядом», или: «Вынь руки из карманов». А Лёня был очень послушным мальчиком. Он не шалил, мыл руки перед едой и вынимал их из карманов.
      Но однажды, когда папа объяснял Лёне, почему нельзя гулять по улице без пальто, в организме у папы что-то щёлкнуло, и с тех самых пор Ленин папа начал молодеть. Папа молодел не сразу, а медленно, поэтому сначала никто ничего не заметил. Но к тому времени, когда мальчик Лёня вырос и стал взрослым Леонидом Степановичем, Ленин папа уже так сильно помолодел, что стал мальчиком Стёпой.
      И когда взрослый Леонид Степанович выходил со своим папой гулять, папа засовывал руки в карманы, бежал рядом и подпрыгивал.
      — Папа, — удивлялся Леонид Степанович, — зачем же ты подпрыгиваешь и почему ты засунул руки в карманы?
      — Сынок, — отвечал папа, — а почему бы мне не подпрыгивать и не держать руки в карманах. По-моему, так гулять гораздо интересней.
      Но когда папа, которого теперь все ребята в переулке звали Стёпкой, принёс домой рогатку, Леонид Степанович не выдержал.
      — Папа! — закричал Леонид Степанович. — Неужели ты собираешься стрелять в птиц и бить стёкла?
      — Ни в коем случае, сынок, — сказал папа. — Ни за что я не буду стрелять в птиц. И стёкла бить не стану, разве что случайно какое-нибудь одно.
      — Но тогда зачем же тебе рогатка?! — воскликнул Леонид Степанович. — Зачем ты её носишь?
      — Видишь ли, сынок, — ответил папа, — как бы тебе объяснить… Ну вот, например, адмирал носит кортик. Казалось бы, ну зачем адмиралу кортик? А с другой стороны, что это за адмирал без кортика? Где ты видел такого адмирала?
      — Нигде не видел, — честно признался Леонид Степанович.
      — Ну вот, — сказал папа, — а мальчишка без рогатки всё равно что адмирал без кортика.
      И когда папа так сказал, в организме у него опять что-то щёлкнуло и он начал взрослеть. За каких-нибудь две недели папа стал совсем взрослым и даже Леонида Степановича обогнал.
      Говорят, что в Лавровом переулке можно и сегодня посмотреть, как взрослый папа гуляет со своим взрослым сыном Леонидом Степановичем. Оба они держат руки в карманах и немножко подпрыгивают. Это, конечно, не очень красиво, но если им так нравится, то почему бы им не подпрыгивать?