Нортенгерское аббатство

— Поверьте, — сказала Кэтрин, — я так мало в этом разбираюсь, что не могу судить — дорого это или дешево.

— Ни то, ни другое. Могло обойтись дешевле. Но терпеть не могу торговаться, а у бедняги Фримена в кошельке было пусто.

— С вашей стороны это великодушно, — сказала растроганная Кэтрин.

— К чертям! Когда я что-то для друга делаю, терпеть не могу чувствительности.

У молодых леди спросили, куда они направляются, и, узнав о цели их прогулки, джентльмены решили проводить их до Эдгарс-Билдингс и засвидетельствовать свое почтение миссис Торп. Джеймс и Изабелла шли впереди. И последняя была настолько довольна своим жребием, так горячо старалась сделать эту прогулку приятной для человека, которого ей вдвойне рекомендовало родство с подругой и дружба с братом, и испытывала такие естественные, лишенные всякого притворства чувства, что, хотя на Мильсом-стрит они встретили и прошли мимо тех самых двух дерзких молодых джентльменов, она совсем не старалась привлечь к себе их внимание и обернулась к ним всего лишь три раза.

Джон Торп шел, разумеется, с Кэтрин и после нескольких минут молчания возобновил разговор о кабриолете:

— Быть может, мисс Морланд, кто-нибудь скажет вам, что это дешевая вещь. Но я мог продать ее через день на десять гиней дороже. Джексон из Ориэла предлагал мне шестьдесят тут же на месте, — это было при Морланле.

— Да, да, — сказал Морланд, услышав его слова. — Но вы забываете, что в цену входила лошадь.

— Лошадь?! Черта с два! Я бы не продал мою лошадь и за сто гиней. Вы любите, мисс Морланд, открытые экипажи?

— Да, конечно. Но я не припомню случая, чтобы я в них каталась. Хотя они мне очень нравятся.

— Отлично. Я буду катать вас в моем кабриолете каждое утро.

— Благодарю вас, — немного смутившись, ответила Кэтрин, не уверенная — прилично ли ей принять это приглашение.

— Завтра мы с вами едем на Лэнсдаун-Хилл.

— Благодарю вас. Но разве ваша лошадь не нуждается в отдыхе?

— В отдыхе?! Это после того, как она пробежала сегодня каких-нибудь двадцать три мили? Вздор! Нет ничего вреднее для лошадей, чем отдых. От него они мрут быстрее всего. Нет, нет, пока я здесь, она у меня каждый день будет тренироваться не меньше чем по четыре часа.

— Правда? — очень серьезно спросила Кэтрин. — Но ведь это же выйдет по сорок миль в день!

— Сорок, пятьдесят — какая разница? Значит, завтра — на Лэнсдаун-Хилл. Помните, я в вашем распоряжении!

— Как это будет чудесно! — обернувшись, сказала Изабелла. — Кэтрин, дорогая, я почти вам завидую. Но, Джон, я боюсь, третий седок у тебя может не поместиться.

— Третий? Как бы не так! Я прибыл в Бат не для того, чтобы катать здесь своих сестриц. Не правда ли — милое развлечение? О тебе, надеюсь, позаботится Морланд. Это вызвало обмен любезностями между шедшими впереди, но Кэтрин не расслышала подробностей и чем он закончился. Рассуждения ее спутника, исчерпав оживлявшую их тему, ограничивались теперь только краткими благоприятными или неодобрительными отзывами о внешности встречавшихся им по пути женщин. Со скромностью и почтительностью подобающими юной девице, которая не осмеливается иметь собственное мнение, отличное от мнения самоуверенного кавалера, особенно в отношении женской красоты, Кэтрин слушала и соглашалась сколько могла, пока не решилась переменить тему разговора, задав вопрос, давно вертевшийся у нее на языке:

— Мистер Торп, вы читали «Удольфо»?

— «Удольфо»? Бог мой, увольте. Я не читаю романов. У меня достаточно других дел.

Осекшаяся и сконфуженная Кэтрин хотела уже было принести извинения за неуместный вопрос. Но не успела она открыть рта, как он добавил:

— Романы полны вздора и чепухи. После «Тома Джонса» не было ни одного сколько-нибудь приличного — разве что «Монах». Я его недавно прочел. Все остальные — полнейшая чушь.

— Мне кажется, «Удольфо», если бы вы его прочитали, вам бы понравился. Он написан так увлекательно.

— Увольте, ей-богу. Уж кабы я согласился прочесть роман, то разве из сочиненных миссис Радклиф. Они хоть читаются с интересом, и в них есть какой-то смысл.

— Но ведь «Удольфо» сочинила миссис Радклиф, — нерешительно заметила Кэтрин, опасаясь его обидеть.

— Ничего подобного! Гм, разве? Ах да, ну конечно. Я имел в виду другую дурацкую книгу

написанную той женщиной, из-за которой было столько разговоров и которая вышла замуж за французского эмигранта.

— Может быть, вы говорите о «Камилле»?

— Вот-вот, она самая. Какая чепуха — старик качается на качелях! Я как-то взял полистать первый том, да сразу смекнул, что его и читать не стоит. Впрочем, я догадался, что это за ерунда, еще раньше, когда узнал про ее замужество. Сразу сообразил, что в эту книгу нечего и заглядывать.

— Я ее никогда не читала.

— Немного потеряли, поверьте. Самая дурацкая книга, какую можно себе представить. В ней ничего и нет, кроме старичка, который качается на качелях да еще зубрит латынь. Клянусь честью!

Эти критические высказывания, справедливость коих, к сожалению, не могла быть оценена Кэтрин, он произнес, подходя к дому, в котором остановилась миссис Торп и где чувства проницательного и нелицеприятного критика «Камиллы» были вытеснены чувствами встретившегося с матерью преданного и нежного сына. Миссис Торп узнала их еще издали, глядя из окна.

— А, мама, как поживаете? — сказал он тряхнув ей руку. — Где это вы подцепили такую диковинную шляпу? Вы в ней похожи на старую ведьму. Мы с Морландом решили провести с вами несколько дней. Придется вам подыскать неподалеку приличное жилье с двумя постелями.

Такое обращение, по-видимому, вполне отвечало чаяниям ее нежного материнского сердца, ибо миссис Торп встретила сына самым восторженным образом. Двум младшим сестрам он выразил равную родственную привязанность, спросив у них, как они поживают, и объявив им, что обе они уродины.

Все это Кэтрин не слишком понравилось. Но мистер Торп был другом Джеймса и братом Изабеллы! И на ее суждение о нем повлияли к тому же слова Изабеллы, сказавшей ей, когда они наконец отправились вдвоем посмотреть на новую шляпку, что Джон находит ее самой прелестной девушкой в мире, а также приглашение танцевать с ним на предстоявшем в тот день балу, сделанное Джоном при расставании. Будь она более опытной и более тщеславной, эти комплименты, возможно, не возымели бы своего действия. Но при сочетании юности и неуверенности в себе требуется незаурядная сила ума, чтобы не поддаться такому отзыву о собственной внешности и такому заблаговременному приглашению к танцу. Следствием всего этого было то, что, когда брат и сестра Морланды, проведя час у Торпов, вышли из дома, чтобы идти вместе к Алленам, и Джеймс, затворив за собой дверь, спросил: «Ну, Кэтрин, понравился тебе мой друг Торп?» — она, вместо того чтобы ответить честно, как она бы это сделала, не подействуй на нее лесть и дружеские чувства: «Решительно не понравился!» — без запинки произнесла: «Очень понравился, с ним так приятно провести время!»

— Он и впрямь самый славный парень на свете. Немного говорлив, но вам, барышням, это, должно быть, даже по вкусу. А нравятся тебе его родные?

— Еще бы, особенно Изабелла!

— Это приятно слышать. Я бы хотел, чтобы ты подружилась именно с такой молодой особой. У нее столько здравого смысла, столько очарования и ни капли притворства. Я давно вас мечтал познакомить. И она очень к тебе привязана. Она отзывается о тебе самым восторженным образом. А добрым мнением такой девушки, как мисс Торп, — сказал он, ласково взяв ее за руку, — можешь гордиться даже ты, Кэтрин.

— Я в самом деле им горжусь, — ответила его сестра. — Я люблю ее всей душой и счастлива, что тебе она тоже нравится. Ты о ней лишь упомянул, когда писал мне, вернувшись от Торпов.

— Я просто надеялся скоро с тобой увидеться. Мне кажется, вам надо как можно больше времени проводить вместе, пока вы живете в Бате. Она очень мила. И какая умница! Как дорожит ею семья! По-видимому, она всеобщая любимица. Наверно, она пользуется в Бате большим успехом, как ты думаешь?

— Я в этом не сомневаюсь. Мистер Аллен считает ее здесь самой хорошенькой молодой леди.

— И он едва ли ошибается. Не знаю другого человека, который бы лучше разбирался в женской красоте. Мне незачем спрашивать тебя, дорогая, нравится ли тебе эта поездка. Встретив такую подругу, ты не можешь быть недовольна. Да и Аллены, должно быть, очень к тебе внимательны?

— О конечно. Я никогда не жила так весело, как сейчас. А с твоим приездом станет еще веселее. Как ты был добр, приехав издалека, чтобы меня повидать!

Джеймс принял эту дань благодарности, успокоив свою совесть тем, что произнес от души:

— Кэтрин, я ведь в самом деле к тебе очень привязан.

Последовавший затем обмен вопросами и ответами относительно братьев и сестер, — как одни учатся, как другие растут, — а также о прочих семейных делах продолжался лишь с одним кратким отступлением Джеймса касательно достоинств мисс Торп до самого их прихода на Палтни-стрит, где молодой человек был весьма любезно принят мистером и миссис Аллен, из которых первый предложил ему с ними пообедать, а вторая — определить качество и угадать цену новой муфты и палантина. Предварительная договоренность в Эдгарс-Билдингс лишила Джеймса возможности принять приглашение джентльмена и заставила как можно скорее разделаться с вопросами леди. И после того, как было условлено о встрече обеих компаний в Восьмиугольном зале, Кэтрин могла наконец погрузиться в тревожные, возвышенные и душераздирающие переживания над страницами «Удольфо», забыв суетные заботы о платье и обеде, не будучи в состоянии умерить тревогу миссис Аллен по поводу опоздания портнихи и только в течение одной минуты из каждых шестидесяти доставляя себе удовольствие мыслью о том, что она уже приглашена танцевать на сегодняшнем балу.

Глава VIII

Несмотря на «Удольфо» и портниху, компания с Палтни-стрит явилась в Верхние залы как раз вовремя. Торпы и Джеймс Морланд прибыли туда всего на две минуты раньше. И после того, как Изабелла совершила свой обычный ритуал, встретив Кэтрин залпом восторгов и улыбок, восхитившись ее нарядом и позавидовав ее прическе, молодые леди рука об руку проследовали за старшими в бальный зал, перешептываясь обо всем, что только приходило им в голову, и возбуждая друг в друге игру возражения пожатием руки или нежной улыбкой.

Танцы начались через, две минуты после того, как они расселись. Джеймс, который при. гласил свою даму тогда же, когда была приглашена его сестра, сразу стал уговаривать Изабеллу присоединиться к танцующим. Но мистер Торп ушел в карточную комнату, чтобы поговорить с приятелем, и ничто, по словам мисс Торп, не могло заставить ее принять участие в танцах без ее дорогой подруги.

— Имейте в виду, — провозгласила она, — без вашей сестры я не танцую, посулите мне хоть все сокровища мира! Мы не желаем расставаться на целый вечер.

Кэтрин вполне оценила ее преданность, и они просидели бок о бок еще три минуты, после которых Изабелла, продолжавшая до того разговаривать с Джеймсом, снова повернулась к подруге и прошептала:

— Боюсь, моя дорогая, мне все же придется потанцевать — вашему брату слишком не терпится. Вы ведь не станете возражать, если я исчезну, не правда ли? Через минуту вернется Джон, и вам тогда нетрудно будет меня найти.

У Кэтрин был достаточно покладистый характер, чтобы, несмотря на некоторое разочарование, выразить какой-то протест. В это время все поднялись, и Изабелла успела только произнести на ходу: «До свидания, моя радость», — и быстро пожать ей руку. Младшие мисс Торп уже танцевали, и Кэтрин оказалась одна между миссис Аллен и миссис Торп. Отсутствие мистера Торпа было досадно не только из-за невозможности присоединиться к танцующим, но и потому, что уважительная причина ее неучастия в танцах была никому не известна и ее могли отнести к многочисленному племени ущемленных девиц, которым не удалось обзавестись кавалером. Оказаться униженной в глазах общества, нести на себе клеймо позора, оберегая чистоту сердца и невинность поступков, очерненных кознями подлинного виновника зла, — одна из непременных черт биографии героини. И твердость, с которой героиня переносит все испытания, делает честь ее характеру. Кэтрин тоже была тверда. Она страдала, но ни слова жалобы не сорвалось с ее уст.

Из этого плачевного состояния она десять минут спустя перенеслась в мир более приятных ощущений при виде мистера — нет, не Торпа, а Тилни, вдруг оказавшегося в нескольких шагах от их кресел. Продвигаясь как будто в их сторону, он все еще их не замечал, так что вызванная его внезапным появлением радостная улыбка и легкая краска на лице Кэтрин успели исчезнуть без ущерба для ее стоической репутации.

Мистер Тилни был, как всегда, изящен и любезен. Он увлеченно беседовал с опиравшейся на его руку молодой и привлекательной светской особой, в которой Кэтрин сразу распознала его сестру и тем самым необдуманно пренебрегла прекрасной возможностью вообразить его уже женатым и, следовательно, утраченным для нее навсегда. Подчиняясь простому и естественному ходу мыслей, она была в силах предположить, что мистер Тилни мог оказаться женатым человеком. Он не так разговаривал, не так себя вел, как виденные до тех пор семейные мужчины. И хотя он упоминал в разговоре свою сестру, он ни слов не обмолвился о жене. Всего этого было достаточно, чтобы принять теперешнюю его спутницу за мисс Тилни. Поэтому, вместо того чтобы смертельно побледнеть и рухнуть в обмороке на грудь миссис Аллен, Кэтрин продолжала владеть собой и осталась сидеть на месте, хоть и с чуть порозовевшим лицом.

Мистер Тилни и его спутница хотя и медленно, но продолжали приближаться, следуя вплотную за дамой, которая оказалась знакомой миссис Торп. И когда эта дама, с которой они составляли одну компанию, остановилась и заговорила с миссис Торп, они остановились вместе с ней. Взглянув на Кэтрин, мистер Тилни сразу улыбнулся, обнаружив тем самым, что он ее узнал. Кэтрин приветливо улыбнулась в свою очередь, и тогда он, еще немного приблизившись, заговорил с ней и миссис Аллен, которая встретила его весьма радушно:

— Мне необыкновенно приятно, сэр, вас увидеть. Я уже боялась, что вы совсем покинули Бат.

Мистер Тилни поблагодарил ее за любезность и сказал, что ему пришлось на следующее утро после того, как он имел удовольствие с ними познакомиться, на неделю уехать.

— Не сомневаюсь, сэр, вы вернулись охотно. Это самый подходящий уголок для молодежи как, впрочем, и для остальной публики. Когда мистер Аллен говорит, что ему здесь надоело, я всегда стараюсь ему втолковать, что он жалуется напрасно, поскольку Бат — город необычайно приятный. В это тоскливое время года здесь гораздо лучше, чем дома. И я объясняю мистеру Аллену, как ему повезло, что состояние здоровья заставило его сюда приехать.

— Надеюсь, сударыня, мистер Аллен должен будет полюбить это место еще и потому, что оно принесет пользу его здоровью.

— Благодарю вас, сэр. Я в этом не сомневаюсь. Наш сосед, доктор Скиннер, лечился здесь прошлой зимой и вернулся вполне здоровым.

— Это весьма обнадеживающее обстоятельство.

— О да, сэр. Но доктор Скиннер с семьей провел в Бате три месяца. Потому-то я и уговариваю мистера Аллена не торопиться с отъездом.

Их разговор был прерван просьбой миссис Торп к миссис Аллен, чтобы она слегка подвинулась и позволила сесть миссис Хьюз и мисс Тилни, которые пожелали присоединиться к их компании. После того как дамы расселись, мистер Тилни постоял несколько минут около них, а затем пригласил Кэтрин танцевать. Такой сам по себе приятный знак внимания с его стороны только вдвойне ее огорчил и, отказываясь от приглашения, она сожалела столь явно, как будто это ей в самом деле было нелегко сделать. И если бы появившийся вскоре Торп подошел к ним минутой раньше он мог подумать, что она переживает этот отказ даже сильнее, чем следует. Весьма небрежная манера, с которой Торп объяснил свое отсутствие, нимало не примирила Кэтрин с ее неудачей. А сообщенные им во время танцев подробности о лошадях и собаках встреченного им приятеля и их уговоре поменяться терьерами не настолько ее заинтересовали, чтобы помешать ей частенько поглядывать в тот конец зала, где остался мистер Тилни. Ее дорогой Изабеллы, которой она жаждала показать этого молодого человека, как будто и след простыл. Они очутились в разных танцующих партиях, Оторванная от своей компании и всех знакомых, испытав одно огорчение за другим, Кэтрин извлекла из происшедшего важный вывод о том, что приглашение на танец, полученное до бала, не обязательно сулит молодой леди много радостей и торжества на балу. Раздумывая подобным образом, она вдруг почувствовала чье-то прикосновение к своему плечу и, повернувшись, увидела прямо перед собой миссис Хьюз в сопровождении мисс Тилни и какого-то джентльмена.

— Прошу простить меня, мисс Морланд, — сказала миссис Хьюз, — за мою вольность. Я не могла найти мисс Торп, и миссис Торп уверила меня, что вы не будете возражать, если я оставлю эту молодую леди танцевать неподалеку от вас.

Миссис Хьюз не могла обратиться в этом зале ни к кому, кто с большей готовностью откликнулся бы на ее просьбу. Молодые леди были представлены друг другу, мисс Тилни достойным образом выразила, насколько она ценит оказываемое ей внимание, а мисс Морланд со свойственной щедрому сердцу деликатностью дала понять, что оно для нее совершенно не обременительно. И довольная тем, что ей удалось так удачно позаботиться о своей подопечной, миссис Хьюз вернулась к своей компании.

У мисс Тилни была изящная фигура, а также красивое лицо с правильными чертами и приятным выражением. Хотя она не старалась, подобно мисс Торп, показать себя с выгодной стороны и проявить нарочитую изысканность, во всем ее облике чувствовалось подлинное благородство. Манеры ее свидетельствовали об уме и хорошем воспитании — она не выглядела скованной, но и не была чрезмерно развязной. И казалось, она была способна чувствовать себя молодой и привлекательной и радоваться балу, не пытаясь вместе с тем обратить на себя внимание каждого находившегося поблизости мужчины и не преувеличивая своих чувств изъявлением доходящего до экстаза восторга или крайнего негодования из-за всякого пустяка. Кэтрин, с самого начала заинтересованная ее наружностью и родством с мистером Тилни, стремилась ближе с ней познакомиться, а потому охотно говорила ей все, что только приходило в голову и что она имела смелость и время произнести. Но трудности, существующие на пути к быстрому сближению, вызванные частой нехваткой хотя бы одного из этих условий, позволили им продвинуться дальше самых первых ступеней знакомства, на которых они высказали друг другу свое отношение к Бату и поделились тем, насколько им понравилась его архитектура и окрестности, в какой мере та и другая любят рисовать, играть или петь и как они относятся к верховой езде.

Сразу по окончании двух танцев Кэтрин почувствовала рукопожатие ее верной Изабеллы, с восторгом провозгласившей:

— Наконец-то я вас нашла! Любовь моя, я уже битый час вас разыскиваю. И вы могли танцевать в этой партии, зная, что я танцую в другой? Без вас я себя чувствовала прости несчастной!

— Изабелла, дорогая, как же я могла танцевать с вами? Я и понятия не имела, где вы находитесь.

— Это самое я и твердила вашему брату, но он, видите ли, мне не верил. «Пойдите и поищите ее, мистер Морланд!» — говорила я ему. Но тщетно — я не заставила его сделать ни шагу. Быть может, это было не так, мистер Морланд? Мужчины — такой ленивый народ. Вам, Кэтрин, даже не поверится, как я его отчитывала. Знаете, я не церемонюсь в подобных случаях.

— Взгляните на молодую леди с белой диадемой на голове, — прошептала Кэтрин, отводя подругу от Джеймса. — Это сестра мистера Тилни.

— Боже! Не может быть! Дайте-ка мне как следует ее рассмотреть. Что за прелестная особа — в жизни не видела подобной красавицы! Но где же ее неотразимый братец? Здесь, в этом зале? Покажите мне его сейчас же — я умираю от нетерпения! Мистер Морланд, пожалуйста не прислушивайтесь. Мы говорим не о вас.

— О чем же вы шепчетесь? Что-нибудь случилось?

— Ну вот, этого я и ожидала. Мужчины так любопытны! А еще говорят о любопытстве женщин! Какой вздор. Но удовлетворитесь тем, что вас сие не касается.

— Вы думаете, меня это может удовлетворить?

— Нет, я положительно ничего подобного не встречала! Скажите, какое вам дело, о чем мы здесь разговариваем? Если бы речь шла о вас, я бы вам не советовала подслушивать. Как бы вам не пришлось услышать нечто не слишком приятное.

В этой пустой, продолжавшейся довольно долго болтовне первоначальная тема была начисто забыта. И хотя Кэтрин была рада на какое-то время ее оставить, у нее не могло не возникнуть подозрения, насколько ее подруга действительно хочет увидеть мистера Тилни.

Когда оркестр заиграл снова, Джеймс попытался увести свою прелестную даму, но она этому решительно воспротивилась.

— Поверьте, мистер Морланд, я на это не соглашусь ни за какие блага на свете. Вы совершенно несносны. Только подумайте, Кэтрин дорогая, до чего дошел ваш любезный братец, Он хочет, чтобы я с ним танцевала второй раз. Ведь я ему растолковала, насколько это неприлично и противно всем правилам. Если мы не сменим партнеров, мы станем притчей во языцех.

— Честное слово, — сказал Джеймс, — на подобных общественных балах можно танцевать с одним и тем же партнером, а можно и с разными.

— И вы способны утверждать такой вздор? Но уж коли мужчина что-либо вобьет себе в голову, ему хоть кол на голове теши. Кэтрин, дорогая, заступитесь хоть вы за меня — объясните вашему братцу, что это просто невозможно. Скажите, что, если я ему уступлю, вы будете недовольны. Вас ведь это в самом деле расстроит, не правда ли?

— Нет, почему же? Но если вам кажется, что этого делать не следует, танцуйте с другим.

— Вот, — вскричала Изабелла, — вы слышали, что сказала ваша сестра? И вы еще смеете стоять на своем? Что ж, запомните, если из-за нас старухи в Бате поднимут переполох, я ни при чем. Кэтрин, любовь моя, ради самого неба, идемте танцевать с нами!

С этими словами она и мистер Морланд отправились к своей прежней партии. Между тем Торп куда-то ушел. И Кэтрин, все время мечтавшая дать мистеру Тилни возможность повторить столь приятное для нее приглашение, которым он удостоил ее в начале вечера, стала торопливо пробираться к миссис Аллен и миссис Торп, надеясь еще застать его около них. Увы, разочаровавшись в этой надежде, она поняла ее беспочвенность.

— Ну как, моя дорогая, — сказала миссис Торп, которой не терпелось услышать хвалебный отзыв о своем сыне, — надеюсь, вы были довольны вашим партнером?

— Вполне довольна, сударыня.

— Очень этому рада. У Джона чудесный характер, не правда ли?

— Дорогая моя, вы видели мистера Тилни? — спросила миссис Аллен.

— Нет. Где же он?

— Сию минуту от нас отошел. Ему, по его словам, так надоело стоять среди зрителей, что он решил потанцевать. Я думаю, он бы пригласил вас, если бы вы с ним встретились.

— Куда же он мог пойти? — спросила Кэтрин, осматриваясь по сторонам.

Без большого труда она отыскала глазами мистера Тилни, сопровождавшего молодую леди в сторону танцующих.

— Ах, он-таки нашел себе даму. Жаль, что он не пригласил вас, дорогая! — Сказав это миссис Аллен после некоторого молчания добавила:

— Он такой славный молодой человек!

— Вы, разумеется, правы, — с довольной улыбкой подтвердила миссис Торп. — Я не могу этого не признать, хотя и прихожусь ему матерью. Самый славный молодой человек на земле!

Эти слова, сказанные невпопад, могли бы у многих вызвать недоумение. Однако они нисколько не озадачили миссис Аллен, которая после краткого раздумья шепнула на ухо Кэтрин:

— Она, видно, считает, что я говорила о ее сыне.

Кэтрин была разочарована и расстроена. То, о чем она так мечтала, ускользнуло у нее прямо из рук. Находясь в таком расположении духа, она отнюдь не была склонна особенно любезно ответить на обращение вернувшегося вскоре Джона Торпа:

— Что ж, мисс Морланд, не поплясать ли нам с вами еще?

— О нет, премного вам благодарна. Два наших танца уже кончились. К тому же я устала и больше танцевать не хочу.

— Не хотите? Ну так давайте пройдемтесь и посмеемся над публикой. Я покажу вам четыре самые нелепые фигуры на этом балу: моих сестриц и их кавалеров. Я потешался над ними битых полчаса.

Кэтрин еще раз ответила отказом, и в конце концов ему пришлось продолжать свои развлечения в одиночестве. Остаток вечера показался Кэтрин особенно скучным. Мистер Тилни, обязанный заботиться о своей даме, не мог за чаем присоединиться к их компании. Мисс Тилни, хоть и оставалась с ними, сидела от нее вдалеке. А Изабелла была настолько увлечена разговором с Джеймсом, что не могла уделить подруге ничего, кроме одного восклицания: «Кэтрин, любовь моя», одного пожатия руки и одной улыбки.

Глава IX

Злоключения Кэтрин в этот вечер продолжились следующим образом. Прежде всего у нее возникло отвращение ко всем окружающим, следствием чего явилась ранняя усталость и желание как можно скорее вернуться домой. Желание это по возвращении на Палтни-стрит перешло в волчий аппетит, который, после того как она его утолила, уступил место непреодолимой сонливости. Этим была достигнута высшая точка ее неблагополучия, после чего она незамедлительно погрузилась в глубокий сон, продолжавшийся девять часов и настолько укрепивший ее душевные силы, что она пробудилась от него в прекрасном настроении и полная свежих планов и надежд. Больше всего ей хотелось продолжить знакомство с мисс Тилни, и первым делом она решила встретиться с ней в середине дня в Галерее. Мисс Тилни, как и все, кто только что прибыл в Бат, несомненно, должна была там появиться. А это помещение уже зарекомендовало себя в глазах Кэтрин таким удобным местом для раскрытия совершенств женской души и для укрепления женской дружбы и так подходило для задушевных бесед и возникновения безграничного доверия, что наша героиня вполне резонно надеялась приобрести в его стенах еще одну близкую подругу.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.