Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Трагические самоубийства

ModernLib.Net / Справочная литература / Останина Екатерина Александровна / Трагические самоубийства - Чтение (стр. 13)
Автор: Останина Екатерина Александровна
Жанр: Справочная литература

 

 


Психологи считают, что в случае, когда творческий человек добровольно уходит из жизни, его смерть напрямую соотносится с автобиографической легендой, т. е. писатель, художник, музыкант может творить по определенной модели не только свою жизнь, но и свою смерть. Конечно, не все литераторы и композиторы рассматривают свою жизнь как художественное или музыкальное произведение, но те, кто живет «по сценарию», старается как можно эффектней «задернуть занавес». Люди такого типа планируют самоубийство заранее, для них этот поступок – эпилог в «книге жизни». Это – красочный финал, как бы корректирующий всю обыденность и неправильность предшествующей биографии. Так, Г. Чхартишвили среди трех основных мотивов писательских самоубийств назвал «опасную тенденцию превращать собственную биографию в литературное произведение, иногда жертвуя ради эффектного финала самой жизнью».

Александр Башлачёв

В истории Саши Башлачёва больше всего поражает то, что соавтором его «текста смерти» стали средства массовой информации. Вряд ли кто-то будет спорить, что общественность воспринимает «книгу жизни и смерти» той или иной известной личности именно благодаря статьям в прессе или телепередачам, а не из первоисточников (автобиографии, высказываний самого литератора, воспоминаний о нем родных и друзей), которые зачастую очень сильно искажаются средствами массовой информации.

Как раз анализ высказываний о Башлачёве в прессе и популярных книжных изданиях и позволил нам воссоздать некую модель мифологизированного жизнеописания талантливого рок-барда. Для начала обратимся к заметке школьницы Ольги Никитиной. Ее выступление в прессе стало своеобразной квинтэссенцией мифологического творчества общественности.

Мы не будем приводить полностью заметку, а рассмотрим лишь некоторые выдержки из нее: «обычный парень», «увидели талант, но не поняли его боли», «больше других ощущал смерть России», «его баллады будто были написаны от лица человека, который уже умер», «Саша жил, отдавая людям весь свет, всю боль своей души». Кем видится Ольге Башлачёв? Пожалуй, если не святым, то уж точно «пионером-героем».

Та же мысль сквозит и в статье, опубликованной в вологодской газете: «Для него очень дорого было слово „честь“. Ему легче было пойти на плаху, чем на компромисс».

А вот что писала после смерти Саши газета «Губерния» (Архангельск): «Александр торопился жить, а потому был сбит метким выстрелом на лету, как птица, гордая и свободная. Башлачёв выбросился из окна на питерские камни: тело – вниз, а душа – вверх…» (Гильфан Дохин).

Тот факт, что Саша Башлачёв после смерти был «канонизирован» общественностью, сомнений не вызывает. Но сам собой напрашивается вопрос: в каком амплуа? «Саша был поэтом, – писала все та же Оля Никитина. – Он шел до конца и жил как умел. Саша не был посланцем Бога или дьявола. Он был настоящим Поэтом, а настоящий Поэт сам и ангел, и черт». Самым интересным в этих рассуждениях является не религиозная идентификация Башлачёва, а то, что Ольга называет его Поэтом. Как поэтом, так и ангелом называли Башлачёва и до Ольги. Вот, например, что написал о барде Слава Задерий: «С уходом Саши нарушилось многое в Питере. Несмотря на то что он был веселый простой парень, был он – не скажу „душой компании“, не скажу – „сердцем“… а тут какая-то более высокая стадия, что ли. Ангелом».

Но, как показали наблюдения, в воспоминаниях и рассуждениях об Александре Башлачёве доминирует сравнение его не с ангелом и чертом, а именно с Поэтом. Причем Поэтом называют его самые разные люди: поклонники, журналисты, ведущие телепрограмм, литературные критики, ученые:

«Он был поэт – этим и интересен» (И. Смирнов); «Ближе всего, конечно, слово „поэт“, но в его изначальном природном значении, смыкающимся с игрой стихий»; «Башлачёв – поэт, а не историк и философ» (А. Житинский); «Знала, что Саша Башлачёв – поэт, а не текстовик» (Н. Науменко); «истинный поэт, Поэт от Бога, он рано или поздно должен был занять место в литературе» (И. Карней); «Башлачёв был гениальным поэтом» (А. Рахлина); «Рок был „обезглавлен“, потеряв своего лучшего поэта» (Г. Фролова); «Чем больше времени проходит, тем более загадочной кажется эта фигура. Личность. Поэт» (Е. Борисова); «А. Башлачёв состоялся как поэт» (В. Кошелев, А. Чернов); «Поэт подлинный, поэт в самом высоком значении слова» (А. И. Николаев); «Если о литературных достоинствах многих рок-текстов можно долго дискутировать, то что Башлачёв – поэт, является бесспорным» (О. В. Палий).

Чтобы дополнить картину, приведем отзывы на публикации произведений Башлачёва: «Совершенно ясно одно – в мире жил поэт. Поэт незнакомый, но истинный, сказавший свое слово с подлинным вдохновением и неугасающей болью» (Б. Окуджава); «Его талант должен был украсить российскую поэзию 80-х годов… Он имел гораздо больше прав на признание, чем многие из тех, чьи поэтические сборники годами пылятся на полках магазинов» («Собеседник», август 1988 г.); «Одно ясно и сейчас: Башлачёв – национальный наш поэт» (А. Зарубин); «Мы с ним на берегу Аксая буквами, наверное, размером в десять на десять метров написали: „Вся власть поэтам“» (Задерий).

Последнее высказывание говорит о том, что и сам Башлачёв ощущал себя прежде всего поэтом.

«Башлачёв говорил, что песни буквально „осеняли“ его, да так внезапно подчас, что он едва успевал записывать их на бумагу», – вспоминал Артем Троицкий. Хотя высказывания такого рода пытался развенчать в своих воспоминаниях Задерий: «Ходят разговоры, что стихи и песни к Сашке прибывали свыше, то есть некто как бы вкладывал в него готовые строчки и оставалось только записывать их на бумагу. На самом деле это не так, Сашка хорошо работал». Впрочем, «звание» поэта Башлачёв носил еще при жизни. Вспомним хотя бы слова Шевчука, который советовал всем идти слушать Сашу Башлачёва: «Идите, ребята, идите. Это фантастика. Настоящий поэт!». А после самоубийства Александра Шевчук писал: «Он был просто самый талантливый, самый гениальный среди нас».

Что интересно, общественность восприняла уход из жизни Башлачёва не как смерть рок-барда, а именно как смерть поэта. «Башлачёв – не рок-поэт, а просто поэт» (Давыдов).

Стоит заметить, что в русской культуре после смерти Пушкина и Лермонтова сформировался некий миф: поэт должен трагически погибнуть молодым. А после самоубийств Есенина и Маяковского миф о гибели поэта приобрел в русской культуре особый смысл: поэт должен не просто трагически погибнуть, а обязательно покончить с собой. И разумеется, можно предугадать реакцию публики на добровольный уход талантливого человека из жизни.

Так, К. К. Ротиков после смерти П. И. Чайковского написал: «Миф о самоубийстве претерпел любопытную эволюцию. Мысль не нова: обыватель никогда не может поверить, будто знаменитости могут вот так запросто умереть, как простые людишки, от простуды или инфаркта. А уж с поносом, спазмами – так неаппетитно, нет, великому человеку не пристало».

«29. XII Есенин повесился, – писал Гинзбург после самоубийства Есенина. – Очень все это скверно. И сквернее всего то, что вот уже выползает готовенькая „легенда о писателе“. С этим ничего не поделать: я по себе знаю – у меня каждый самоубийца ходит в ореоле. Я, вероятно, теперь никогда не смогу читать без какого-то волнения его стихи, которые я не люблю. Я испытываю к самоубийству, нет, к самоубийцам, род подобострастия. И странное дело – мне никогда их не жаль. Для меня смерть – такая непонятная и ужасающая вещь, что я, если смею так сказать, – завидую людям, которые поняли ее до такой точки, что отважились ее себе причинить. Почему-то теперь, когда человек вешается (особенно такой), то кажется, что он это сделал нарочно, для вящего безобразия и чуть ли не из литературных соображений. Это все, кажется, пошло от Ставрогина».

Таким образом, Башлачёв своей смертью в полной мере реализовал миф о гибели поэта.

Поэтому публика восприняла его смерть как «продолжение традиций». И как нельзя лучше об этом говорят заголовки статей о рок-барде, опубликованных уже после его самоубийства: «Предпочел молчание», «Судьба скомороха», «Русская смерть», «Один из нас», «По ком звонят колокольчики», «Смерть шута», «А. Башлачёв, В. Цой – кто следующий?», «Шагнуть вниз, чтобы взлететь», «Сказка с несчастливым концом» и др. Можно даже не читать эти материалы, а глядя только на заголовки, согласиться с Георгием Рамазашвили, который в 1994 году написал по поводу этих публикаций: «Одной пятерни хватает для перечисления статей, в которых речь идет о реальном непридуманном поэте. Во всех же остальных случаях авторы создают миф».

Рамазашвили пытался хоть отчасти развенчать миф о «смерти русского поэта»: «Нетрудно представить, как будет выглядеть когда-нибудь дом-музей Башлачёва: входить посетители будут через окно, специально приспособленное для этого. Зачем вчитываться в каждую строку? За это не платят денег. То ли дело кунсткамера! То ли дело гримерная актеров в фильме ужасов! Вся жизнь банальна, как форма оконной рамы! Гладка, как карниз! Прозрачна, как стекло! Поэтому она и заслуживает того, чтобы в лавке старьевщика-журналиста оказаться обменянной на какой-нибудь символ».

Также в заголовках статей о Башлачёве очень часто авторы используют цитаты из его произведений, которые прекрасно соотносятся с мифологемой «поэт»: «Люблю оттого, что болит», «Мы редко поем, но когда мы поем, поднимается ветер…», «Я позвал сюда гром!», «Следом песни, которой ты веришь…», «Пляшу в огне…», «На второй мировой поэзии», «Семь кругов беспокойного лада», «Я стану хранителем времени сбора камней…», «Я не знал, как жить…», «Звезда! Зачем мы вошли сюда?», «Я люблю время колокольчиков…», «Я знаю, зачем иду по земле…».

Но что же, по мнению мифотворцев, толкнуло Башлачёва на самоубийство? Уверенность, что только после смерти ему гарантирована слава? Театральный эффект, который должно было произвести самоубийство на публику? Или нечто иное?

Как ни странно, но практически все, кто обращается к причинам самоубийства Башлачёва, сходятся на том, что их объяснить невозможно. Вот лишь несколько высказываний людей, пытавшихся раскрыть тайну добровольного прощания с жизнью Саши Башлачёва: «Его смерть до сих пор остается загадкой»; «До сих пор загадка, почему он ушел тогда, когда, казалось бы, – после безверия и мрака – начиналось его колокольное время. А может, и не надо, не стоит отгадывать эту загадку? Ибо объясненный поэт уже не поэт»; «Что означало его добровольное прощание с жизнью – этот грохот раскрытого окна в никуда?»; «Не хотелось бы углубляться в причины и мотивы того, что он совершил, дабы не разводить сплетни, тем более что причины эти не общественные, они скрывались в нем самом»; «Отчего ушел из жизни Саша Башлачёв? Может быть, от ощущения своей чуждости настоящему? Словно попав во временной водоворот, он так и не смог выбраться из прошлого…»; «Почему он решил оборвать жизнь (а значит, и поэзию) – тоже тайна, и не стоит рядить ее в романтиче? ские одежды фатальности, якобы неизбежной для поэта ранней гибели»; «А когда мир так неустроен, несовершенен и так беспощаден ко всему, что любимо? Наверное, можно и это пережить. Наверное, можно. Он не смог. И в этом не его вина»; «Мы уже никогда не узнаем ответа на вопрос: почему он решился на этот шаг? Шаг в открытое окно, шаг в никуда, в темноту и бесчувствие. Никто – ни его близкие, ни друзья, ни любимая женщина – не может сказать, отчего сделал он этот шаг не во времена, когда нашей жизнью правили тупость и самодовольная бездарность, когда все талантливое отчаянно проигрывало или выходило из игры, даже не пытаясь победить. Он ушел из этой жизни, когда у всех нас появилась надежда, когда все захлебывались разрешенной свободой, многообразием возможностей и планов. Он получал выгодные предложения, мог выходить на сцену и петь свои песни. Но он предпочел молчание… А может быть, уже тогда он предчувствовал появление хаоса, родившего неуверенность и поглотившего надежды на нормальную человеческую жизнь, на гармонию в душе и в доме?.. Впрочем, он был далек от политики, но остро чувствовал печаль и одиночество жизни, переменчивую хрупкость прекрасного и „веселенький“ юмор зла…»

Также существуют мнения, что, Башлачёв, как русский поэт, поэт с большой буквы, просто не мог поступить по-иному: «И мог ли поэт, столь преданный жизнетворческой концепции и обладающий таким предельно трагическим голосом, закончить жизнь иначе». Многие пытаются свести причины его самоубийства к психическим отклонениям, наркотикам и даже политике: «Наверное, настоящая медицина могла бы спасти его от депрессии – та медицина, которой у нас нет»; «Был подвержен приступам депрессии, проходил курс лечения в психиатрической клинике»; «Как это произошло, мы сумели понять, но вот – почему… Я все-таки думаю, что самоубийством это не было – по крайней мере, самоубийством в классическом виде. Я склоняюсь к мысли, что тут виноваты грибы. И грибы действуют на психику очень странным, непредсказуемым образом – особенно на такую восприимчивую психику, какая и была у Саши. Могут подтолкнуть к самым невероятным действиям. Мне кажется, ему в тот момент показалось, что он сможет полететь. И он полетел…» (Задерий); «Еще говорят, что его трава унесла… На самом деле 27 – цифра известная…»; «Саша понял, что разбивать лед в человеческих сердцах напрасно, когда оркестр играет туш».

Когда известный человек совершает самоубийство, очень важную роль в его биографическом мифе играет тот способ, с помощью которого он расстался с жизнью. Как известно, Башлачёв выбросился из окна. Г. Чхартишвили в «Энциклопедии литературицида» называет 27 писателей, покончивших с собой таким способом.


Мой близкий! Вас не тянет из окошка
О мостовую брякнуть шалой головой?
Ведь тянет, правда?

(Саша Чёрный).

Таким образом, даже способом самоубийства Башлачёв реализовал миф о «смерти, достойной поэта».

Интересно, что в стихотворениях Саши очень часто присутствуют темы смерти, самоубийства, полета, окна, поэта и зимы (известно, что Башлачёв ушел из жизни в феврале). Ниже мы постараемся вкратце рассмотреть каждую из этих тем.

Смерть.

Вывод о том, что Башлачёв предчувствовал (или планировал?) свою смерть и даже видел свои похороны, можно сделать, прочитав нижеследующие отрывки из его стихотворений.


Я знаю, зачем иду по земле,
Мне будет легко улетать.
Без трех минут – бал восковых фигур.
Без четверти – смерть

(«Все от винта!»).


Или:


…Сегодня молчат бубенцы моего колпака.
Мне тесно в уютной коробке отдельного гроба»

(«Похороны шута»).


Самоубийство.

Из всех существующих способов суицида наиболее часто в творчестве Башлачёва встречается повешение: «А на них водовоз Грибоедов, улыбаясь, глядел из петли» («Грибоедовский вальс»); «А мне от тоски хоть рядись в петлю» («Песенка на лесенке»); «И я повис на телефонном шнуре. Смотрите, сегодня петля на плечах палача» («Поезд»).

Но писал Башлачёв в своих стихотворениях и о других способах ухода из жизни: «Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки» («Верка, Надька и Любка»); «Что, к реке торопимся, братцы? Стопудовый камень на шее. Рановато, парни, купаться!» («Некому березу заломати»); «Мы вскроем вены торопливо надежной бритвою „Жилетт“» («Мы льем свое больное семя…»).

Полет.

В творчестве Башлачёва полет не всегда выглядит как позитивный акт: зачастую герой стремится к полету, чтобы оторваться от реальности, улететь от жизненных трудностей, невзгод и разочарований: «Хотелось полететь – приходится ползти» («Палата № 6»); «Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш. А если встать в полный рост, то можно это сделать на одной из звезд» («Влажный блеск наших глаз»); «Высоко до небес. Да рукою подать до земли» («Слыша В. С. Высоцкого»). Также поэт пытается отождествить себя с птицей и вместе с тем осознает невозможность свободного полета: «Улететь бы куда белой цаплею! – обожжено крыло» («Ржавая вода»); «Да не поднять крыла, да коли песня зла» («Когда мы вместе»).

Окно.

Тема окна ни разу не перекликается в стихотворениях Башлачёва с темой смерти. В основном окно выступает в его произведениях как некая деталь: «Красивая женщина моет окно на втором этаже. Я занят веселой игрою. Мне нравится этот сюжет» («Тепло, беспокойно и сыро»); «И в квадрате окна ночь сменяется ночью» («Ничего не случилось»). Если же рассматривать в целом творчество Башлачёва, то видно, что окно для него имеет значение границы между «этим» миром и миром «тем». И часто эта граница оказывается перекрыта: «Через пень колоду сдавали да окно решеткой крестили» («Некому березу заломати»). Впрочем, мир за окном притягивает к себе героя как магнит: «За окном – снег и тишь… Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш» («Влажный блеск наших глаз»); «Он вставал у окна, видел снег» («Музыкант»).

Что значила эта тяга Башлачёва к прекрасному миру за окном? Сейчас трудно ответить на этот вопрос, хотя для каждого человека существует свое «окно», т. е. тот мир, который кажется ему лучше и чище того, в котором он живет. Хотя мифотворцы, видимо, не задумывались над этим и истолковали башлачевское «окно» как философскую подоплеку избранного им способа ухода из жизни. И конечно, тему окна они связали с темой полета, получив в результате следующую картину: в тот прекрасный мир, о котором грезил поэт, возможно попасть, только вылетев из этого ужасного мира в открытое окно.

Зима.

Хотя тема зимы в поэзии Башлачёва встречается не намного чаще, чем упоминание других времен года, но то обстоятельство, что именно зимой Александр совершил самоубийство, заставило публику искать в башлачевских строках о зиме тайный смысл: «Но падает снег, и в такую погоду в игре пропадает азарт» («О, как ты эффектна при этих свечах…»); «Но, когда я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире. И прыщавый студент – месяц Март – трахнет бедную старуху-Зиму» («Зимняя сказка»); «Кони мечтают о быстрых санях – надоела телега. Поле – о чистых, простых простынях снега. Кто смажет нам раны и перебинтует нас? Кто нам наложит швы? Я знаю, зима в роли моей вдовы» («Осень»). Кстати, именно последний фрагмент часто расценивается читателями как пророчество Башлачёвым собственной гибели.

Поэт.

Все же центральной темой «книги жизни и смерти» Башлачёва является образ Поэта. Интересно, что призвание Поэта Башлачёв часто соотносит со служением воина: «На второй мировой поэзии призван годным и рядовым» («В чистом поле – дожди»), а процесс поэтического творчества автору представляется как некое ниспослание свыше, порой доводящее Поэта до безумия: «Тот, кто рубит сам дорогу, – не кузнец, не плотник ты, да все одно – поэт. Тот, кто любит, да не к сроку. Тот, кто исповедует, да сам того не ведает» («Сядем рядом…») или: «Пойми – ты простишь, если ветреной ночью я снова сорвусь с ума, побегу по бумаге я. Этот путь длиною в строку, да строка коротка» («Когда мы вдвоем»).

Судьбу и предназначение Поэта Башлачёв понимал как нечто великое, но в то же время неизбежно трагическое: «И дар русской речи беречь. Так значит жить и ловить это слово упрямо, душой не кривить перед каждою ямой. И гнать себя дальше – все прямо да прямо. Да прямо – в великую печь!» («Тесто»).

Вопреки расхожему мнению о трагичности, которая пронизывает все творчество Башлачёва, хочется сказать, что рок-бард вовсе не следовал традиции, представляющей Поэта как человека с заведомо трагической судьбой, а скорее, иронизировал над ней. Он вносил в трагедию Поэта некий комический элемент (вспомним, что свой «роман» Башлачёв назвал именно трагикомическим): «Погиб поэт – невольник чести. Сварился в собственном соку» («Мы льем свое больное семя…»).

Один из друзей Башлачёва, рок-музыкант Константин Кинчев, в начале марта 1988 года спел «Шабаш» – песню, посвященную памяти Саши. «Это песня-исповедь, песня-автобиография, – комментировала Нина Барановская. – Но и песня-биография многих и многих, кого в этом городе – великом и ужасном – свела жизнь. Это песня провидения их судеб».


…Памятью гибель красна.
Пей мою кровь, пей, не прекословь!
Мир тебе, воля-весна!
Мир да любовь!

Трагическая судьба Башлачёва спроецирована теперь уже как бы на «петербургский миф», сотворенный не одним поколением русских литераторов. У Кинчева восприятие города на Неве, «прекрасного и зловещего, притягивающего, завораживающего, вдохновенного и больного» (Н. Барановская) совпадает с ощущением судьбы Башлачёва. Жизнь и смерть Поэта превратились в такую же красивую, зловещую, трагическую и вдохновенную легенду, как и легенда о Питере.

Близко знавший Башлачёва лидер группы ДДТ Юрий Шевчук посвятил его памяти пронзительную балладу, где можно обнаружить все те же мотивы, давно устоявшиеся в мифе о Поэте: дорога в небеса, приобщение поэта к ангелам и жизнь после смерти.

Еще один друг погибшего поэта, Святослав Задерий, посвятил его памяти стихотворное послание: «Через какое-то время я написал ему письмо. Туда, где он сейчас находится. Говорят, самоубийц 15 лет на небо не пускают – так что, возможно, он еще находится где-то среди нас. И когда о нем вспоминают, поют его песни, то как бы „подкачивают“ его своей энергией. Но это, конечно, может, только фантазия моя, – не знаю. Это не было песней, посвященной памяти Башлачёва – просто письмом ему». Так вот, в этом стихотворном послании есть такие строки: «Ты был разведчиком солнца во всех городах. Они нашли тебя мальчиком, знавшим дорогу наверх». Тема полета особенно актуализируется, причем в лучших европейских традициях, соотносится с известным античным образом: «Счастливой дороги, Икар!».

В своих воспоминаниях Задерий рассказывает, в частности, об одном эпизоде: как они с Александром Башлачёвым как-то в Сибири познакомились с двумя девушками – Янкой и Леной. Янка – известная в рокерской среде исполнительница песен. Дело в том, что Янка действительно была знакома с Башлачёвым, и даже слишком знакома. Как отметил их общий знакомый Ник Рок-н-ролл, «дело в том, что Янка очень хорошо знала Сашу Башлачёва. Даже, по-моему, чересчур очень. Ну, это их интим… Я надеюсь, они сейчас встретились». Так вот, Янка не надолго пережила Башлачёва, и ее смерть, по официальной версии, это было самоубийство, была не менее трагичной. После гибели Башлачёва поэзия Янки и манера исполнения песен несколько изменились, как замечали близкие, ее поэзия стала более мужской, чем была до сих пор. Это позволило некоторым поклонникам творчества Янки Дягилевой заключить, что ее биографический миф, несомненно, претерпел трансформацию под влиянием башлачевского «текста смерти» – его поэзии и его смерти. Среди доказательств наиболее ярким является работа М. Тимашёвой, тезисом которой стали слова: «Наиболее явно Янка наследовала А. Башлачёву». Но судьба Янки Дягилевой – это, безусловно, тема для отдельного повествования, поскольку в ее смерти было и осталось довольно много тайн и загадок, над которыми ее друзья и близкие по сей день ломают голову.

Лидер рок-панк-группы «Гражданская оборона» Егор Летов не раз обращался к творчеству Башлачёва, посвящая ему замечательные стихотворные произведения, переложенные на музыку. Когда Летова спросили, считает ли он творчество Башлачёва неким уникальным явлением в нашей музыке, он ответил: «Да, я считаю, что это лучшее, что есть».

Курт Кобейн и его «Нирвана»

Лидер сверхуспешной группы «Nirvana» Курт Кобейн ушел из жизни в зените славы, совершенно неожиданно для друзей, тем более для многочисленных фанатов. Бывший член группы, ныне лидер «Foo Fighters» Дейв Гроль сказал как-то в интервью, что Курт не выдержал бремени славы. Именно слава, которая так мешала личной жизни, довела его до самоубийства. Однако это только одна из многих версий о причинах смерти музыканта, среди прочих упоминаются наркотики и тяжелая болезнь Курта, стремление таким образом «канонизировать» свой образ и более скандальная – организация убийства музыканта его собственной супругой Кортни Лав. Возможно, истинные причины его гибели так и останутся неизвестными, но одно можно утверждать с абсолютной уверенностью: его имя действительно ныне символизирует образ героя, музыканта, поэта, бунтаря, мученика из числа тех, про кого пел русский рок-музыкант Виктор Цой:


…Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым…

В чем же заключался феномен группы «Nirvana», принесший своим лидерам сумасшедшую славу и популярность? Прежде всего это был феномен «нового сиэтлского саунда», позже получившего название «гранж» (grunge). Эта музыка является как бы разновидностью «гаражного рока», но только с более жесткими, громкими и нервными интонациями, с акцентом на гитары и рваные ритмы наподобие дэт-метал. Принято считать, что первыми, кто играл в этом стиле, были музыканты группы «Melvins», записавшие свой «гранж» в Сиэтле на фирме грамзаписи «Sub Pop Records».

Курт Кобейн

Курт Кобейн был страстным поклонником «Melvins» и часто посещал концерты этой группы. На одном из таких концертов он и познакомился с Баззом Осборном – лидером «Melvins». В результате Кобейн, тогда еще начинающий музыкант, вдохновленный одобрением самого Осборна, решил создать свою собственную группу. Был записан демо-тейп «Nirvana», руководитель фирмы грамзаписи «Sub Pop Records» Джонатан Поунмен прослушал демо и тут же предложил Курту подписать контракт на запись дебютного альбома. Так, в октябре 1988 года вышел первый сингл группы «Nirvana» под названием «Love Buzz»/«Big Cheese». В середине 1989 года вышел диск «Bleach», записанный всего за три дня и обошедшийся в совсем смешную сумму – менее тысячи баксов. К концу этого же года диск разошелся тиражом более чем в 35 тысяч, что было совсем неплохо для начинающей группы и для самого альбома, записанного на так называемой инди-фирме. Было бы несправедливостью не отметить, что поддержку в раскрутке первого альбома «Nirvana» оказала другая группа – «Sonic Youth».

Позже «Nirvana» перешла на более крупную фирму, где записала потрясающий альбом «Nevermind», разошедшийся всего за четыре месяца тиражом в три миллиона. В 1992 году вышел еще один шедевр – сборник песен, не вошедших в альбом «Bleach», затем – программный диск «In Utero», по популярности равный всем прежним творениям группы. «Nirvana» уже завоевала международный успех и всеобщее признание, но не? ожиданно, на пике славы, весной 1994 покончил жизнь самоубийством Курт Кобейн – лидер и основатель группы. На этом стремительная карьера «Nirvana», повлиявшей на судьбу целого поколения подростков 1990-х годов, оборвалась.

Среди людей, близко знавших Курта Кобейна, можно назвать Криса Новоселика, который познакомился с музыкантом задолго до славы «Nirvana». Они вместе учились в старших классах школы в городе Абердин, куда переехала семья Курта. Вместе с Крисом Курт создавал группу, вместе они записывали альбом «Nevermind», выступали перед толпой фанатов и оставались самыми лучшими и близкими друзьями вплоть до 5 апреля 1994 года. Их общий знакомый Дейв Грол говорил, что «Крис был одним из немногих людей, способных рассмешить Курта». Видимо, у них, помимо замечательного прошлого, было еще и одинаковое чувство юмора.

Так вот, Крис, отвечая на во? прос, как он относится к своего рода обожествлению образа Курта, сказал: «Ну, так бывает в шоу-бизнесе. Человек делает что-то особенное, его показывают по телевизору. Никто не видит, как он ест и пьет. И он становится кумиром. А если еще и умирает, так вообще причисляют к ли? ку святых. Довольно любопытно быть по другую сторону всего этого де… – знать и помнить человека, личность». И далее: «Я был более жизнелюбив. Но зато Курт был по-настоящему умен. У него было свое видение мира. И он знал, как себя вести. У него была эта азиатская мудрость и ее главная фишка – молчание. Он умел молчать. И еще разбирался в людях. Курт мог позаботиться о себе и не нуждался в моей защите».

По поводу сумасшедшего успеха альбома «Nevermind» Крис отметил, что это выглядело для них самих неожиданностью, но кроме того: «Мы же были панками, как мы могли признаться, что счастливы от того, что получили признание! Вот эта панк-эстетика и не была соблюдена – мы стали богатыми и знаменитыми… Под конец Курта действительно многое раздражало. Даже успех. Он был очень агрессивный певец и музыкант, но при этом и очень тихий, домашний парень. Ему вообще не стоило покидать свою квартиру в Абердине – тогда все было бы хорошо». Таково мнение близкого друга Курта, который, впрочем, не вдается в подробности и не пытается всем разъяснить истинных причин гибели музыканта. Но это право друга, вряд ли кому-либо может доставить удовольствие разговор о смерти близкого человека, тем более этакий публичный «стриптиз» на тему о причинах…

Что касается прочих версий, то в год 10-летнего юбилея альбома «Nevermind» на Американском континенте вышла книга Чарльза Р. Кросса, одного из авторов, пристально изучавших биографию Курта Кобейна. Кросс сделал попытку развенчать Курта, превратившегося буквально в икону для поклонников «гранжа». Скандальный литератор, среди прочего, обвинил Курта в специально состряпанной гибели, хорошо спланированной и призванной вознести до небес свой образ. Словом, самоубийство Курта явилось актом самоканонизации.

Дело в том, что Кросс (в прошлом редактор музыкального журнала «Ракета») имел доступ к святая святых – к неопубликованным нигде ранее письмам, дневникам, рисункам и видеоархивам семьи Курта. Весь этот материал пролежал «в столе» почти семь лет, и Кортни Лав строго охраняла от постороннего глаза эти сокровища. Кросс в течение четырех лет занимался изучением этого архива, собрал более 400 интервью с родственниками, друзьями и знакомыми Курта. После этого он заявил, что знает о Курте все…

Вдова Кобейна, Кортни Лав, по поводу книги Кросса сказала следующее: «Эта книга – шок. Когда я ее прочитала, то потом целый день не могла выйти на улицу. Биографии знаменитых людей – всего лишь чей-то взгляд на положение вещей, а не объективная реальность. Но Кросс подобрался к истине ближе, чем все остальные».

Итак, Кросс оказался тем самым человеком, который так близко подобрался к разгадке тайны Курта: что же стояло за его самоубийством?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27