Осипова Лидия
      Военный дневник
      Hoaxer: Кто такая Л. Осипова конкретно, я не знаю (да и зачем?). Судя по дневникам, яркая (и ярая) представительница "русской интеллигенции" 10-х годов прошлого века, метко охарактеризованной Ильичом (не касается интеллигенции вообще). "Немцы-освободители", "освободительные бомбы", "друзья из СД" и пр., пр., пр. Ко 22-му июня Осипова -- оголтелая ненавистница советского строя, истово жаждущая прихода немцев, чтоб они всех (типа как бы) освободили. Несмотря на тяготы и лишения военного времени, Осипова ни разу не усмонилась в гнусности предыдущей советской жизни. В дневнике встречаются изумительнейшие повремённые жемчужины! Надо отдать должное Осиповой, несмотря на ея взгляды -- описывала окружающую реальность в основном объективно. Очень интересны выводы относительно германского национального характера и сравнения испанцев (из Голубой дивизии) и немцев. Правильные выводы!
      С о д е р ж а н и е
      1941
      1942
      1943
      1944
      1941
      22 июня 1941 г.
      ...Неужели же приближается наше освобождение? Каковы бы ни были немцы - хуже нашего не будет. Да и что нам до немцев? Жить то будем без них. У всех такое самочувствие, что, вот, наконец, пришло то, чего мы все так долго ждали и на что не смели даже надеяться, но в глубине сознания все же крепко надеялись. Да и не будь этой надежды жить было бы невозможно и нечем. А что побед немцы - сомнения нет. Прости меня Господи! Я не враг своему народу, своей родине... Но нужно смотреть прямо правде в глаза: мы все, вся Россия страстно желаем победы врагу, какой бы он там ни был. Этот проклятый строй украл у нас все, в том числе и чувство патриотизма.
      28 июня 1941 г.
      Самое поразительное в жизни населения - это ненормальное молчание о войне. Если же кому-нибудь и приходится о ней заговаривать то все стараются отделаться неопределенными междометиями.
      30 июня.
      Слухи самые невероятные. Началась волна арестов, которые всегда сопровождают крупные и мелкие события нашего существования. Масса людей уже исчезла. Арестованы все "немцы" и все прочие "иностранцы". Дикая шпиономания. Население с упоением ловит милиционеров, потому что кто-то пустил удачный слух, что немецкие парашютисты переодеты в форму милиционеров. Оно, конечно, не всегда уверено в том, что милиционер, которого оно поймало, немецкий парашютист, но не без удовольствия наминает ем бока. Все таки какое-то публичное выражение гражданских чувств. П слухам наша армия позорно отступает.
      11 июля.
      Многие убегают в Ленинград, боясь, что бои за него будут разыгрываться в его окрестностях. Да и рассчитывают, что там безопаснее будет пересидеть самый боевой период... "Убегают", потому что ездить туда уже нельзя без специальных пропусков. На железных дорогах несусветна неразбериха.
      15 июля.
      Новая беда на нашу голову. Все домашние хозяйки и неработающие взрослые должны ежедневно слушать "доклады" наших женоргов о текущем моменте. "Доклады" эти сводятся к довольно безграмотному чтению газет. Никаких комментариев и никаких вопросов не полагается. То, что каждая и нас может сама прочесть за четверть часа, мы должны слушать целый час Господи, когда же все это кончится?
      24 июля...
      Бомбят, а нам не страшно. Бомбы-то освободительные. И так думают и чувствуют все. Никто не боится бомб.
      10 августа.
      ...Многие идут добровольцами на фронт. Это отнюдь не энтузиазм, а расчет. Семьям добровольцев обеспечивается довольно больше! пособие, а мобилизуют все равно не через неделю, так через две. Вот люд1 и спешат в "добровольцы". Власть делает из этого пропагандную шумиху. И волки сыты и овцы если не сыты, то все же имеют какой-то профит.
      12 августа...
      О Ленинграде слухи все нелепее и чудовищнее. Говорят шепотком, что никого из него не выпускают, что он обречен быть "крепостью и оплотом народного духа против фашистских агрессоров, что биться за него будут "до последнего вздоха"... что в нем крошечный гарнизон и ...население само должно отстаивать этот "оплот". Если все же все эти слухи и вздор, то они очень показательны для настроения населения.
      13 августа.
      Вчера один летчик, пообедав в столовой аэродрома, сказал кассирше: "А теперь полетим бомбить врага на его территории... в Сиверской". Отсюда узнали, что Сиверская занята немцами. Когда же они придут к нам? И придут ли? Последние часы выхода из тюрьмы всегда самые тяжелые.
      15 августа.
      ...Стелла (знакомая Осиповой - Н.Л.) говорит, что сейчас очень сильны антисемитские настроения. Мы не замечали. Но понятно, что ей, как еврейке, это больше бросается в глаза. Такой противный осадок на душе. Никакого антисемитизма или антикитаизма в русском народе нет, есть только антикоммунизм... И какой может быть антисемитизм, если мы страдаем с евреями от одних и тех же причин.
      17 августа.
      Объявлена общая эвакуация женщин и детей. Работает эвакуационное бюро. С необычной отчетливостью наметилась грань между "пораженцами" и "патриотами". Патриоты стремятся эвакуироваться как можно скорее, а вторые, вроде нас, стараются всеми способами спрятаться от эвакуации.
      17 августа (эвакуируется знакомая семья евреев - Н.Л.) ... Да и у них у всех ненависть к немцам за их антисемитизм. Если бы это были англичане, или какая-нибудь безобидная нация, конечно, и они остались бы. Советского патриотизма даже и в этой семье нет. Да и у всех. Есть еще ненависть и боязнь немцев. Конечно, Гитлер не такой уж зверь как его малюет наша пропаганда и до нашего дорогого и любимого ему никогда не дойти и не всех же евреев "поголовно" он уничтожает, но, вероятно, какие- то ограничения для них будут, и это противно. Но замечательно то, что все ...жалелыцики евреев в Германии или негров в Америке или индусов в Индии никогда не помнят о своем русском раскулаченном мужике, которого на глазах вымаривали как таракана.
      Тем не менее не все евреи верили. От многих евреев мы слышим такое: "Зачем мы будем куда-то уходить. Ну, посадят, может быть на какое-то время в лагеря, а потом и выпустят. Хуже, чем сейчас, не будет". И люди остаются.
      Среди населения антисемитские настроения все же прорываются. От призывников можно услышать "идем жидов защищать". Самое же показательное, что эти высказывания не вызывают никакого отпора ни от властей, ни от партийцев. "Не замечают". Впечатление такое, что нашему дорогому и любимому зачем то нужно развязать антисемитские настроения у черни...Эти высказывания инспирируются сверху. Может быть мы ошибаемся, но очень на то похоже.
      23 августа.
      С питанием все труднее. Запасов, конечно, ни у кого нет. Все воруем картошку на огородах...За керосином очереди фантастические... Дворцы и учреждения эвакуируются. Статуи в парках зарывают в землю...
      24 августа
      ...Рытье окопов начинает принимать размеры настоящего народного бедствия. Все население, непригодное к военной службе, все школьники старших классов и see полутрудоспособные женщины мобилизованы на рытье противотанковых рвов, которые должны окружить "неприступным поясом" Ленинград... Творчество военного гения Ворошилова. Граждане воспряли духом. Значит, немцев ждут к Ленинграду и скоро... Скептики утверждают, что эти египетские работы придумали специально для того, чтобы население не вздумало повторить петроградской истории в первую мировую войну. Правительство не доверяет населению и боится бунтов. А тут, во-первых, надзор за этим населением значительно облегчается, а, во-вторых, условия работы, в какие оно поставлено, отнюдь не способствует появлению каких-либо посторонних мыслей.
      27 августа.
      Женщины с детьми и старики, которых направили на эвакуацию, вот уже пятый день сидят на площади перед вокзалом. Поездов нет, но отлучаться на квартиры нельзя. Окружены милицией. Воды нет никакой.... Ночью шел дождь. Все вымокли. Дети кашляют... Пытались было некоторые женщины организовать передачу кипяченой воды и горячей пищи детям, - запретили: советские граждане не нуждаются в частной благотворительности. О них заботится государство...
      28 августа
      ...из Ленинграда непрерывно движется толпа людей с детскими колясочками и тележками ...Люди ищут спасения по-своему. Одни пробираются тайком в Ленинград, другие тоже тайком, из него бегут....
      Бомбят где-то очень близко.
      29 августа.
      Фронт катастрофически приближается. Мы решили никуда не уходить из города. Несколько боевых дней пересидим или в подвалах или в щели.
      ...Здесь хоть какая-то надежда на спасение и на освобождение имеется. А уйти, как теперь говорят, "на эвакуацию" - гибель по плану обеспечена. Да и от надежды попасть "под немца" уходить нам никак невозможно. Как принимают беженцев, мы уже наслышаны. Некоторые уходят, потому что боятся фронта: убьют, покалечат. Но ни один поезд с беженцами не избегает бомбежки, потому что дорогое правительство ко всем санитарным и беженским поездам прицепляет воинские эшелоны, в надежде, что немцы этих поездов бомбить не будут...
      А как приятно, наконец, написать такое. Правда, это еще кукиш в кармане, но не будь войны, я бы никогда не посмела его показать. А сейчас необычайно острое ощущение, что все идет по занавес. Да и у "бдителей" сильно трясутся поджилки и бдительность сильно потускнела.
      30 августа.
      Сегодня милиция раздавала бесплатно соль населению. С каким удовольствием это делалось. Все молчали, но было совершенно ясно, что все, в том числе милиционеры, радуются. Милиционеры, в конце концов, тоже "население". И никакой толкотни не было. Добровольцы помогали насыпать мешочки, все проходило удивительно гладко и ... при полном молчании. "Как в церкви", - сказал какой-то дядька. И, правда, было похоже.
      Вчера немцы сбросили листовки с предупреждением, что будут бомбить привокзальный район. Несмотря на все кары, которыми грозили за прочтение листовок, листовки были все же прочитаны. Некоторые хотели уйти из домов. Но район был оцеплен милицией и не только никто не смел выселиться, но даже и за хлебом не пускали... Посмотрим, будут ли бомбить именно этот район.
      1 сентября.
      Бомбили и зверски. И бомбили как и обещали, только привокзальный район и вдоль железной дороги на Павловск... А ведь этих жертв можно было избежать...
      2 сентября.
      К нам во двор заехали какие-то военные машины, спасаясь от артиллерийского обстрела, начавшегося сегодня с ночи. Публика места себе просто не находит. С одной стороны, от радости, что уже скоро немцы придут сюда, а с другой - от страха... Офицер, который был начальником отряда, разговаривал с нами с большим и заметным напряжением. Видно было, что он боялся, что мы его начнем расспрашивать о положении на фронте или же его комментировать. А чего уж там расспрашивать или комментировать, когда и так все ясно. Скоро конец!...
      (С писательницей Н.Ф. - Н.Л.) просидели всю ночь и проговорили. Было уже всем ясно, что большевики кончаются. Она бегала все время из своей комнаты на помойку соседнего двора с охапками красных томов Ленина... Таская на помойку сочинения величайшего гения, Н.Ф. забегала к нам перекурить и поговорить. Жаловалась на свою судьбу и ... советскую власть. Значит, дела этой самой власти очень неважные. Н.Ф. не из тех, кто поддается эмоциям. Не такое она получила воспитание сначала на вершинах партийной лестницы, а потом на ее низах. Все эти переживания в духе солнечной конституции сделали ее абсолютно циничной, не верящей ни в коммунистический чох, ни в идеалистический сон. Забавно ее наблюдать. Немцев то ей, конечно, есть уж чего опасаться: жена трех евреев, дочка полуеврейка. У самой рыльце в коммунистическом пушку...
      9 сентября.
      Дни походят один на другой. Совершенно отрезаны от города и не знаем, что делается на свете. С нами сидят и Ивановы-Разумники. Он был в ссылке и вернулся перед самой войной... Иванов-Разумник очень помогает не бояться. Как только начинается сильная стрельба по нашему участку, он начинает делиться своими литературными воспоминаниями. А так как был близок со всеми символистами, акмеистами и представителями прочих литературных течений, то его рассказы очень интересны и рассказывает он необыкновенно увлекательно...
      Мы начинаем уже ощущать первое едва уловимое приближение свободы. Так как публика с нами (в щели) сидит сплошь почти не интеллигентная, то она смотрит на нас как на каких-то полуумных "малохольных", которые вместо того, чтобы корчиться от страха,, занимаются какими-то идиотскими и малопонятными стишками. Мы уже можем говорить и говорим много такого, чего до войны... ни за что не сказали бы ни во сне, ни в пьяном виде полузнакомым людям... Дневник свой я пишу совершенно открыто. Никого это не интересует. Бдительность отсутствует в теперешнем нашем обиходе.
      11 сентября.
      Коля (муж Осиповой - Н.Л.) составил цельную и продуманную теорию насчет большевистских фикций. Как будет жалко, если эта теория умрет вместе с ним, не дождавшись возможности себя огласить... Есть еще и кроме нас много умных людей в России. Только бы свободы дождаться... Ведь сейчас все лучшее - наша литература, искусство лежит под спудом и дожидается своего времени. И неужели же это время почти уже пришло? Дух захватывает! Одних непечатающихся прекрасных поэтов скольких мы знаем!..
      12 сентября
      ...(говорят), что в подвалах Екатерининского дворца каждую ночь набирается много народу - главным образом женщины с детьми. Прячутся от стрельбы и бомбежек. С ними всегда сидит кто-нибудь из партийного начальства дворцового или городского, не очень крупного и не имеющего никакой власти...
      Часу в первом ночи к начальству пробрался человек с фонарем и передал ему телеграмму: "все должны немедленно идти домой, взять с собой по чемодану и не позже, чем через час... прибыть на вокзал... для эвакуации". Люди кинулись к выходам, но из подвалов их не выпускала милиция, которой о телеграмме ничего не было известно...
      15 сентября.
      Все дни сидели в щели, не вылезая... Впечатление полной растерянности. Мы спросили, где немцы? В Кузьмине. Значит у нас они будут примерно через два часа.
      17 сентября.
      До сих пор никаких немцев. Ходили в город. Тишина подавляющая... В городе никакого намека на начальство нет. Если оно и есть, то спряталось... Все трясутся, что придут наши, а не немцы... Все понимают, что решается общая судьба: придут немцы, какие-то незначительные с нашей стороны ограничения, а потом СВОБОДА. Придут красные и опять безнадежное прозябание, а вернее всего репрессии и какие-нибудь новые изобретения советской юридической мысли, лагеря, а может быть и смерть. Придут, они, конечно, разъяренные, что население видело их трусость, слабость и бездарность. А этого они не прощают.
      18 сентября.
      Немецкие самолеты сбрасывали пропагандные листовки. Мы одну подобрали. Какое убожество, глупость и подлость. А, главное, бездарность. "Морда просит кирпича". "Бей жида-политрука" и пр. И какой вульгарный и исковерканый язык. И не только на нас интеллигентов они произвели кошмарное впечатление. У всех настроение как перед смертью. Неужели же мы и здесь ошиблись и немцы то же самое, что о них говорит советская пропаганда... Иванов-Разумник высказал предположение, что это большевики, чтобы скомпрометировать немцев, под их марку выпустили листовки. Мы вздохнули с облегчением и опять стали надеяться на лучшее...
      19 сентября.
      Свершилось. ПРИШЛИ НЕМЦЫ! Сначала было трудно поверить. Вылезли мы из щели и видим идут два настоящих немецких солдата. Все бросились к ним... Бабы немедленно нырнули в щель и принесли немцам конфеты, кусочки сахара, белые сухари. Все свои сокровища, которые сами не решались есть, а вот солдатам принесли. Немцы, по-видимому, были очень растеряны, но никакой агрессии не проявляли. Спросили, где бы умыться... И вообще, наше "завоевание" произошло как-то совсем незаметно и неэффектно. Даже немного обидно: ждали, волновались, исходили смертным страхом и надеждами и пришел какой-то немец с разбитым куриным яйцом в руке, и яйцо для него имело гораздо большее значение, чем все мы с нашими переживаниями. Мы даже слегка надулись на немцев. И все же КРАСНЫХ НЕТ! СВОБОДА!
      21 сентября.
      Опять началась стрельба. Но теперь стреляют большевики. Фронт проходит между Федоровским городком и Кузьминым. Но это, конечно, ненадолго. Какое огромное наслаждение и удовлетворение открыто признать себя врагом этого проклятого строя. Ведь теперь начинается совершенно новая жизнь. Должна начаться. А на душе противный холодок недоверия. Вот не вижу я как-то нашей новой жизни. Вероятно, это от усталости. Война скоро кончится и тогда начнется нечто непредставляемое. Только нам всем отдохнуть надо.
      23 сентября
      ...Беседовали с двумя молоденькими офицерами. Один сказал по поводу Евангелия: мое Евангелие - труды фюрера и фюрер мой Бог. Что же это? У них то же, что у нас? Не ошибаемся ли мы в них? Хотя, какое нам дело до них, а им до нас?
      25 сентября.
      Не успели приспособиться к новому положению, как от коменданта приказ - всем завтра быть готовым к эвакуации. Брать только по одному чемодану и узлу на человека. Неужели же они дальше не пойдут? Стали паковаться...
      26 сентября.
      Эвакуация по каким-то непостижимым причинам отменяется.
      30 сентября.
      Начались первые заморозки... У нас при советской власти никогда не было столько топлива, сколько имеем сейчас. Рядом с нами Дом Отдыха профсоюзов и там остались прекрасные березовые дрова. Такого мы не видели со времени НЭПа... Топи, сколько хочешь. Это тебе не "норма" по ордеру четверть метра сырой осины на месяц. С другой стороны нашим соседом является особняк Толстого, в котором был "Дом Литератора". - оттуда мы натаскали угля. Зима вполне обеспечена и экономить не надо... Сегодня нам принесли немного селекционных семян со станции Вавилова. Съедобны только фасоль, горох и соя. Но их очень мало. Все это в селекционных мешочках. У меня сердце защемило: люди трудились годами, чтобы вывести эти сорта, а теперь это пойдет на два-три супа. Ничего! В свободной России мы скоро все наверстаем!
      ... Немцы пока еще абсолютно ничем себя не проявляют. Только нельзя после темноты выходить из дому, запирать на ночь дверей. В любое время дня и ночи военные патрули могут ввалиться к тебе в комнату и проверить нет ли у тебя в постели немецкого солдата, а под постелью большевистского шпиона. Но это война... Сегодня опять была объявлена эвакуация.
      1 октября.
      Эвакуация отменена...
      5 октября.
      Немецкая идиллия кончилась. Начинается трагедия войны. Вчера против аптеки немцы повесили двух мужчин и одну девушку
      Повесили за мародерство. Они ходили в запретную территорию между немецкими и русскими окопами и грабили пустые дома... И хотя это война и мы на фронте, но все же какая-то темная туча легла над городом. У всех настроение мрачное. Ведь люди поверили, что всем ужаса и безобразиям теперь конец. Начинается новая свободная и правовая жизнь. А тут публичная казнь! Население спокойно и терпеливо переносит все бытовые и военные невзгоды, оправдывая их войной. Компенсировалась надеждой на новую свободную жизнь. Теперь надежд как-то сразу угасла. Многие начинают самостоятельно уходить к немцам в тыл. Некоторые же пытаются перейти фронт и идти к "своим". А на самом деле хотят уйти от фронта. Что же их там ждет? Морозы усиливаются, а бои приостановились. По-видимому, немцы собираются здесь задержаться. С едой все хуже и хуже. Разыскиваем промерзший турнепс на полях... Парки минируются. Особенно трудно доставать воду, та как водопровод разбит. Уже давно не горит электричество...
      10 октября...
      Немцы организовали столовую для населения. Обед стоит три рубля. Выдаются по талонам, которых ограниченное количество. Талоны распределяются городской управой. Имеется ...и городской голова, который в просторечии именуется бюргермейстером. А мы, значит бюргеры. Как-то дико. В столовой отпускают супы. Обычно, это горячая вода, и на каждую тарелку приходится (буквально) или одна пшеничка, или горошинка, или чечевинка. Привлекательна только возможность купить при супе одну лепешку из ржаной муки. Они величиной с блюдечко для варенья и имеют чисто символическое значение, н по вкусу - ни с чем ни сравнимо. Ведь почти с самого прихода немцев мы даже и не видели хлеба...
      Я назначена квартуполномоченным. Что это должно обозначать никто не знает. Обязанности мои: никого не пускать в пустые дома "следить за порядком". За каким порядком никто не знает, не знаю и знать не очень хочу, потому что все равно никакого "порядка" быть не может. Люди переходят из одного дома в другой беспрерывно. Дома горят и от снарядов и от других неуловимых причин. Жильцы уходят окружные деревни, в тыл... Некоторые оптимисты, изголодавшиеся по человеческому жилью без нормы, стремятся захватить квартиры побольше и получше, мечтая остаться в них и после войны... Самая основная характерная черта нашей теперешней жизни перманентное переселение. По улицам непрерывно движутся толпы людей с места на месте нагруженные тележками с мебелью и узлами...
      14 октября.
      Сегодня наш с Колей юбилей: 22 года мы прожили вместе Никогда еще наша жизнь не была еще столь напряженной. С одной стороны угроза физическому существованию как от снарядов и пуль, так и от голода, с другой непрерывное и острое ощущение свободы. Мы все еще переживаем медовый месяц думать и говорить по-своему. Немцы нами, населением совершенно не интересуются, если не считать вдохновений комендантов, которые меняются чуть ли не еженедельно, да еще мелкого грабежа солдат, которые заскакивают в квартиры и хватают, что попало....
      Усиленно покупают за табак и хлеб золото и меха. За меховое пальто дают 2 буханки хлеба и пачку табаку. Но ПЛАТЯТ. Жадны и падки они на барахло, особенно на шерстяное, до смешного. Вот тебе и богатая Европа. Даже не верится. А пишут всякие гадости про красноармейцев, которые набрасывались в Финляндии на хлам. Так то же советские, в самом деле нищие. А тут покорители всей Европы!
      17 октября...
      Н.Ф. крестится при каждом близком разрыве и это делает ее несколько человечнее и приемлимее для нас. Хотя мы прекрасно знаем, что если она только попала бы опять к красным, то, конечно, немедленно перестала бы "верить" и еще обязательно выдала бы нас с головой, передав и с прикрасами все, что мы говорим теперь о нашей дорогой и любимой власти. Партийная диалектика.
      22 октября.
      (Первый опыт общения с немцем из СС - НЛ.).
      23 октября.
      Пошла в управу и расспросила нашего бургомистра о вчерашнем визитере. Оказывается, с такими знаками ходят какие-то "СС". Говорят, что это почище наших ГПУ. Стоят они в Александровском дворце...
      Пишу все это при ярком свете. Освещаемся по способу эскимосов. Нашли в сарае бутылку какого-то масла. Есть нельзя - воняет. Но горит превосходно... Теперь появилась масса книг, от которых при советчиках мы и мечтать не смели. Например, сейчас читаю "Бесы" Достоевского. Сейчас этот роман производит еще более потрясающее впечатление, чем раньше. Все пророчества сбылись на наших глазах....
      1 ноября.
      (Описание рискованных операций продажи вещей немцам, а также знакомство с первым белым эмигрантом - Н.Л.) ...бывший морской офицер. Воспитанный, упитанный, вымытый и нестерпимо и по нашим масштабам утрированно вежливый. Как на театре. Рассказывал о работе белой эмиграции против большевиков. Сам он из Риги. Обещал дать мне Шмелева и еще некоторые книги, изданные за границей. Работает переводчиком у немцев. Все как во сне. МЫ и настоящий БЕЛЫЙ ЭМИГРАНТ...
      2 ноября.
      Коля... получил плату за кожух и принес полмешка настоящей еды... Все же Европа имеет свои моральные минимумы. И честные люди, даже и немцы, не перевелись на свете... А принес он вещи волшебные: КРУПУ, мясные консервы, ТАБАК, и хлеб. Крупы много. Ни с чем не сравнимое ощущение полного желудка! Крупы теперь нельзя достать ни за какие деньги и сокровища.
      4 ноября.
      С едой все хуже... Немцы берут на учет все продукты. А так как у нашего населения никаких продуктов нет, то взяты на учет все огороды...Собираем желуди. Но с ними надо уметь обращаться. Я научилась печь прекрасные пряники из желудей с глицерином и корицей. Желуди надо очистить и кипятить, все время меняя воду...
      Художник Клевер, сын знаменитого пейзажиста Клевера, съел плохо приготовленную кашу из желудей, отравился танином и у него отнялись ноги. Нужно было молоко (далее - о том, как бабка, у которой была корова, не хотела продавать молоко больному и лишь после вмешательства немца стала это делать - Н.Л.). "Вот тебе советские Минины и Пожарские. Вот тебе советское воспитание. И каким героем и морально "светлой личностью" выглядит этот немецкий враг, по сравнению с этой бабой и ее присными...
      6 ноября.
      Начались уже настоящие морозы, но топлива сколько хочешь. Все полуразрушенные дома можно разбирать на топливо...
      8 ноября.
      Сегодня к нам пришел знакомиться некий Давыдов. Он фолькс-дойч, как теперь себя называют многие из обрусевших немцев. Работает переводчиком... при СД... Хочет оказать Коле протекцию. Он слушал колины лекции по истории в Молочном Институте и был от них в восторге, как и все прочие профессора и преподаватели... Этот Давыдов, хоть и переводчик, которые почти все поголовно оказались сволочью...- не таков. Он, сколько может, оказывав помощь населению.
      Переводчики сила и большая. Большинство из них страшная сволочь, которая только дорожит своим пайком и старается сорвать с населения все что только возможно, а часто даже и то, что невозможно. А население целиком у них в руках. Придет человек в комендатуру по какому-нибудь делу, которое часто означает почти жизнь или смерть для него, а переводчик переводит все, что хочет и как хочет. И всегда бывает так, что комендант требует от него невозможных взяток. А взятки даются тоже через переводчиков. Все они вымогатели и ползают на брюхах перед немцами. Я сама видела в комендатуре такого. Говорят, что Давыдов... при переводах всегда держится елико возможно близко к истине и никогда не берет с населения взяток.
      ...Хотя наша дорогая родина и стала нам всем поперек горла, а всё же для нас было бы невозможно выдать врагу какой-нибудь военный секрет. И хотя наша родина не народ и не государство, а проклятая шайка бандитов, а вот поди ж ты - не смогли бы...
      11 ноября.
      Протекция и блага, которые нам принес Давыдов, состоят из трех тарелок супа. Но немецкого, но ежедневно, но не солдатского, а того самого СД, который я так пророчески избрала в свои покровители Это такая роскошь, за которую не только первородство продашь. Работу которая потребовалась от Коли, состоит в исследовании по истории бани и тому подобной чепухе. Кажется, эта история нужна для того, чтобы доказать, что у славян бани не было и ее им принесли просвещенные немцы Боже, до какой глупости могут доходить просвещенные европейцы. Война кровь, ужасы и тут история бани. Но хорошо, что хоть суп за нее платят Коля говорит, что он напишет работу и докажет, что славяне принесли немцам и европейцам баню. Так, мол, говорят исторические летописи, а что говорит по этому поводу Заратустра не интересно...Я очень прошу Колю растянуть процесс исторических изысканий елико возможно на дольше.
      От этих занятий, как будто, предательством родины не пахнет... Хотя и знаем, что большевизм не победишь благородными чувствами и сохранением своих патриотических риз. Да и настоящий наш патриотизм в том, чтобы помогать ВСЕМ врагам большевизма.
      ... Скольких мы уже знаем бывших коммунистов, которые работают "не за страх, а за совесть" на немцев. Да не просто с ними сотрудничают, а все или в полиции, или в пропаганде. Кто их знает, может они и искренне, но все же как то в это не верится. Не переделать волка в овечку. Что они беспринципны принципиально - это-то хорошо известно и что для них нет никаких принципов, кроме волчьих - тоже известно.
      12 ноября.
      Жизнь начинается робиньзонья. Нет... самого необходимого. И наша прежняя подсоветская нищета кажется непостижимым богатством. Нет ниток, пуговиц, иголок, спичек, веников и много что прежде не замечалось... Особенно тягостно отстутствие мыла и табаку... От освещения коптилками, бумажками и прочими видами электрификации вся одежда, мебель и одеяла покрыты слоем копоти...
      ...Немцы организовали богадельню для стариков и инвалидов... Организован также детский дом для сирот. Там тоже какой-то минимальный паек полагается. Все остальное население предоставлено самому себе. Можно жить, вернее, умереть, по полной своей воле. Управа выдает своим служащим раз в неделю да и то нерегулярно или по килограмму овса или ячменя... или мерзлую картошку...
      Голод принял уже размеры настоящего бедствия. На весь город имеется всего два спекулянта, которым разрешено ездить в тыл за продуктами. Они потом эти продукты меняют на вещи. За деньги ничего купить нельзя. Да и деньги все исчезли... Хлеб стоит 800-1000 руб. за килограмм, меховое новое пальто - 4-5000 рублей... Совершенно сказочные богатства наживают себе повара при немецких частях...
      18 ноября.
      Морозы уже настоящие. Население начинает вымирать... У нас уже бывают дни, когда мы совсем ничего не едим. Немцы чуть ли не ежедневно объявляют эвакуацию в тыл и так же чуть ли не ежедневно ее отменяют. Но все же кое кого вывозят, главным образом молодых здоровых девушек. Мужчин молодых почти совсем не осталось. А кто остался, те ходят в полицаях. Многие также разбредаются куда глаза глядят. Кто помоложе и поздоровее, норовит спрятаться от эвакуации. Некоторые справедливо считают, что сами они доберутся куда хотят... Некоторые ждут скорого конца войны и стараются пересидеть на месте... Надоело все до смерти....
      ...Нужно признаться, что немцы в подавляющем своем большинстве народ хороший, человечный и понимающий. Но сейчас-то война, и фронт, и всякие там идеологии и черт знает что еще. Вот и получается, что хорошие люди подчас делают такие вещи, что передушил бы их собственными руками. И все же мы рады бесконечно, что с нами немцы, а не наше дорогое и любимое правительство. Каждый день приходится проводить параллели. Пошла бы я в комендатуру. Что, меня там выслушали бы? Да ни за что. Еще бы и припаяли бы несколько лет за "антисоветские разговоры" или за что-нибудь еще....
      22 ноября...