Посадили. Прошел месяц.
      - Да ведь они могут договориться - водитель и контролер!-осенило кого-то в Управлении.
      Что же делать? Ясно: нужен контролер над контролером. Правда, таким образом в картобус стало помещаться двумя пассажирами меньше, но тут уж ничего не поделаешь. Главное-порядок.
      Между тем возникло осложнение. Три работника - уже аппарат. В аппарате должен быть руководитель.
      Кого назначить старшим? Водителя, конечно, нельзя. Он - лицо заинтересованное, к тому же ему надо управлять картобусом. Первого контролера? Ни в коем случае. Он должен следить за водителем. Второй контролер тоже занят-он контролирует первого контролера.
      Стало быть, выход один: назначить начальника, который сможет быть только начальником.
      Назначили.
      Тогда взбунтовался начальник отдела кадров Управления. Он не в силах справиться с учетом такого количества сотрудников! У него ум за разум заходит при одной мысли о том, чем живет каждый из них, что у него в голове, каков его моральный облик.
      Ну, тут уж думать не приходится. Пусть в каждом картобусе будет свой отдел кадров. И не один линиагаммец, а именно отдел из троих работников. Чего проще! Отдел будет ездить вместе с водителем, двумя контролерами и начальником и наблюдать за их моральным обликом. А чтобы лучше организовать учет, в каждом картобусе следует создать свою бухгалтерию...
      Уф, Достаточно, по-моему! Вы, разумеется, догадались, чем это кончилось. Все места в картобусе оказались занятыми обслуживающим персоналом. Талкуацетл не мог даже кричать, что картобус не резиновыйведь он и был как раз из каучука.
      -Ничего!-заявили дяди из Управления.-Как-нибудь растянется.
      Но тут возмутились пассажиры. Особенно старались представительницы прекрасного пола. Они не могут ездигь в такой давке. У них мнутся световые излучения, и им потом стыдно показываться на людях.
      Так над Управлением возникла угроза финансового краха. Надо было срочно принимать какие-то меры. Управление совещалось семь часов. Постановили: сократить должность водителя, так как все остальные штатные единицы совершенно необходимы для нормальной работы транспорта.
      Когда постановление было единодушно принято, кто-то вдруг сообразил, что картобус без водителя мертвое дело. Совещание пришло в ужас. Выхода не было. Руководящие линиагаммцы тяжело задумались. Говорят, они до сих пор не могут прийти ни к какому решению.
      Обо всем узнал Талкуацетл. Его излучение засияло с невыразимым сарказмом.
      - Нет!-воскликнул он.-Ноги моей не будет на этой планете волокитчиков и умалишенных. Домой! На Землю! Там не может случиться такого! Я уверен...
      Рассказав эту историю, Талкуацетл, заглядывая мне в глаза, с надеждой спросил:
      - Ведь верно? Ведь правильно?
      IV
      ."...Это кого угодно довело бы
      до сумасшествия".
      (Из воспоминаний Талкуацетла).
      Не так-то просто, это было-удрать с Линиагаммы. Обитатели этой нелепой планеты с непостижимой одержимостью следовали своим законам. Впрочем, столь слепое преклонение перед существующим порядком было непостижимо лишь с точки зрения землянина. Линиагаммцы-так уж у них были устроены мозги - чем более идиотскую идею воплощал закон, с тем большим почтением относились к нему.
      Линиагаммцы были дикарями. Мало того - они были дикарями в худшем и наиболее опасном варианте этого состояния ума, души и нравственности.
      ... Излучив заявление об уходе с работы в линиагаммском управлении городского транспорта, изгнанник с благословенной Линиабетты прямым ходом отправился в Министерство инопланетных дел.
      Талкуацетлу, можно сказать, повезло. Он щедро одаривал кокетливых секретарш сияниями-улыбками и излучениями-комплиментами. Он даже сослался на несуществующие приятельские отношения с одним ответственным линиагаммцем, чье имя случайно услышал однажды в бытность свою водителем картобуса.
      Это подействовало. Через какую-нибудь неделю хождения по мукам (линиагаммская неделя равна полутора земным месяцам) Талкуацетл оказался в нужном ему кабинете.
      Принявший его линиагаммец был ответственным лнниагаммцем демократического склада. Он простецки похлопал Талкуацетла по плечу концом светового излучения и радушно пригласил сесть:
      -- Весьма рад, дорогой! Прошу! Так что вас ко мне привело?
      Предусмотрительно оставшись на острие-ножке, Талкуацетл излучил свое дело на волне, показавшейся ему наиболее подходящей для такого случая:
      - Мне очень нравится на вашей замечательной планете. Здесь такой чудесный-веселый, деловитый и мудрый народ (излучение честного от природы Талкуацетла покраснело)... Так легко дышится в вашей атмосфере, отрав... я имел в виду-отраднейшей, благодаря дыму заводов и фабрик... Словом, не нахожу лучей, чтобы воздать должное Линиагамме. И потому (Талкуацетл глубоко вздохнул) я прошу вас разрешить мне улететь на Землю.
      Сам того не заметив, за время пребывания на Линиагамме Талкуацетл усвоил множество полезных навыков.
      Да, жизнь здорово потрепала его. Она выдула из головы маленького беззаботного линиабеттца весь ветер и сделала его осторожным, ловким и расчетливым.
      Талкуацетл не ошибся: просьба должна быть вежливой, приятной и нелогичной. Да, да! Чем нелогичнее -тем убедительнее. Такова уж была линиагаммская натура.
      И линиагаммец из Министерства инопланетных дел благосклонно излучил;
      - Вы убедили меня. У вас, действительно, есть веская и уважительная причина, чтобы покинуть нашу планету. Я не против. Счастливого космического путешествия!
      -Да?!-просиял Талкуацетл.-Огромное спасибо! Тысяча световых благодарностей!
      Учтиво поклонившись, он проворно заскользил к каучуковому выходу. Но в ту же секунду его догнало доброжелательное излучение линиагаммца;
      - Одну минуточку! Постойте. Осталась маленькая формальность... Так, э-э, пустячок!... Мелочь, э-э... Необходимо всего-навсего получить визу.
      - Какую визу?!
      - Обыкновенную-с Земли.
      - Но до Земли-два световых года. Туда и обратно - четыре! Я, умру от ожидания!
      - Не умрете,-ласково утешил линиагаммец,- выдержите.
      Что можно было излучить в ответ на это? И вдруг Талкуацетла осенило.
      - Но ведь я уже был на Земле!-поспешно замигало его излучение. Земляне примут меня без визы. Уверяю вас!
      Линиагаммец задумался.
      - Это меняет дело...-несколько неуверенно ответил он наконец.-И создает дополнительные затруднения. Видите ли, с одной стороны, мы не хотим, чтобы земляне думали, будто мы против посещения линиагаммцами их планеты. С другой - без визы все-таки нельзя... Где же выход?
      Но он нашел его;
      - Идея! Мы выдадим вам свою, линиагаммскую, визу!
      - Давайте, - устало качнулся Талкуацетл.
      - Это очень просто!-радостно развивал свою мысль линиагаммец.-Для получения визы надо представить всего лишь двести сорок семь справок с семнадцатью подписями на каждой, и все будет в по... Что с вами?-удивился он, глядя, как мертвенно бледнеет Талкуацетлово излучение, и повелительно бросил каплевидной секретарше:-Стакан холодного азота!
      Так началась для Талкуацетла самая трудная пора в его жизни. По сравнению с ней даже испытания, которые он пережил на родной планете, казались детской забавой.
      Прежде всего он устроился на работу. Двести сорок семь справок, помноженные на семнадцать подписей, дело не шуточное. Чтобы добыть их необходимо время. А время это надо как-то прожить..
      Опять помог старый знакомый-директор гостиницы, почему-то симпатизировавший Талкуацетлу. Он устроил его деловодом в учреждение со странным названием "Линкаучотбручетфин". Лишь на третии месяц службы Талкуацетлу удалось выяснить, что учреждение занимается учетом, оценкой н классификацией пришедшего в негодность каучука, который потом выбрасывают на свалку. Но, как торжественно поклялся Талкуацетл, на это ему было плевать. А пока он сидел в отдельном кабинете, излучал свою подпись на какие-то неведомые документы и то и дело гонял выбеленную перекисью водорода секретаршу за холодным газированным азотом.
      В свободное время Талкуацетл добывал справки и подписи. Не хватило бы четырех толстенных томов, чтобы описать эту волнующую эпопею. Буду краток-я не хочу уподобляться линиагаммцу. Только не удивляйтесь, если вам покажется, что Талкуацетл бегал за своими справками в самые неожиданные места. Это уж моя вина.
      Позже Талкуацетл рассказал обо всем в мемуарах.
      Вот несколько отрывков из них.
      "...Справка №1. Ее я получил довольно просто-всего лишь пять линиагаммских дней. Это была справка о том, что я, Талкуацетл, действительно являюсь Талкуацетлом. Меня обследовали семнадцать врачей и установили, наконец, мою личность.
      ...Справка №191. Получение ее зависело от одного известного линиагаммского писателя.
      Он начал с того, что познакомил меня с лучшими из своих творений. Одно из них начиналось так: "Облака были как белые горы. Горы были как белые облака".
      Следующий шедевр состоял преимущественно из таких волнующих сцен:
      "Мы чокнулись и выпили.
      - Хорош азот,-сказал я.-Неправда ли, жизнь напоминает провинциальные подмостки? Где вы достaeте этот напиток?
      Он налил нам и задумчиво сказал:
      - Пусть это останется тайной. Да, жизнь это последний акт бездарной пьесы. Выпьем!
      Мы выпили.
      - Кажется, она любит меня,-сказал я.-Это меня отталкивает.
      - Вы правы,-сказал он. -Когда любишь сам, это не может не отталкивать!
      Мы выпили".
      ...С писателем мы беседовали ежедневно в течение полугода. Я долго не мог понять, что ему от меня нужно, и только последняя беседа принесла разгадку.
      Он спросил:
      -- Вы веселый?
      - Когда как, - ответил я.
      - Задумчивый или беззаботный?
      - В зависимости от обстоятельств.
      -- Гм... Вспыльчивый или сдержанный?
      - Разное бывает.
      - Слушайте,-рассердился писатель,-не морочьте мне голову. Ответьте коротко и ясно: положительное вы явление или отрицательное?
      -Не знаю,-честно ответил я.
      Он выгнал меня, выбросив вслед мою справку. Он сварливо излучал вдогонку, что я могу убираться ко всем чертям, что я не нужен на Линиагамме, ибо не достоин стать героем его книг. У меня для этого непозволительно сложный внутренний мир".
      ...Так повествуют сухие строки излучения Талкуацетловых мемуров. О том же трагическом исходе, к которому едва не привело его хождение по справкам, я расскажу сам.
      Мытарства Талкуацетла на бюрократической стезе линиагаммцев в корне изменили этого когда-то милого и озорного парня. Он стал желчен, раздражителен, угрюм. Он менял секретарш, как баллоны из-под концентрированного азота. Наконец, прежде приветливый с посетителями, он сам превратился в махрового волокитчика.
      - Штэ?-презрительно излучал Талкуацетл, когда ему приносили очередной документ на подпись. - Гварите, очень просил? Очень важно? Все просят. Всем важно. Пусть придет через месяц.
      Он явно вошел во вкус: получить подпись Талкуацетла стало труднее, чем попасть на прием к Главному лигиагаммцу.
      Не буду пытаться оправдать его. В качестве смягчающего обстоятельства напомню лишь: то, что приходилось испытывать самому Талкуацетлу, могло кому УГОДНО испортить характер.
      Между тем труды его подходили к концу. И вот осталась одна-единственная справка с одной-единственной недостающей подписью. Заполучить ее-и все будет в порядке. Виза! Прыжок в Космос! Земля!
      Однако достать эту последнюю подпись Талкуацетлу не удавалось никак. Хуже того: он не мог выяснить, кому должна принадлежать эта подпись. Он обивал многочисленные каучуковые пороги и везде получал стереотипный ответ:
      - Заходите через недельку.
      Талкуацетл вконец озверел. Спасало одно: ежедневно с почтой к нему поступала на подпись одна и та же справка какого-то неведомого просителя. И ежедневно Талкуацетл с наслаждением излучал секретаршам:
      - Подождет!
      ЕМУ казалось - это справедливо. Он сладострастно истязал неведомого просителя целых восемь месяцев-ровно столько, сколько бегал за последней подписью, за своей собственной последней справкой.
      В один прекрасный день в кабинет решительно скользнула каплевидная секретарша и заявила:
      - Можете меня уволить, Талкуацетл Линиабеттович, но я требую, чтобы вы хоть прочитали этот документ!
      И она протянула Талкуацетлу справку неведомого нахала, которому он отказывал в подписи чуть ли не целый год. Талкуацетл был слишком утомлен, чтобы дать зарвавшейся девчонке должную отповедь Поэтому он взял справку в руки и искоса глянул на текст. Потом Талкуацетл мягко свалился с кресла на пол и забился в конвульсиях.
      Это была та самая последняя справка, которой недоставало для получения визы. На ней было шестнадцать подписей. Не хватало последней-самого Талкуацетла. Втянутый в бюрократический водоворот Линиагаммы, он обалдел до того, что целых восемь месяцев отказывал в подписи себе, Талкуацетлу.
      ...Врезался в черную бездну Космоса кораоль, уносивший Талкуацетла с Линиагаммы. Из него доносились приглушенные излучения-вопли:
      - Отказать! В архив!! Запретить!!
      Но это прошло задолго до того, как в глубинах неизмеримого пространства показался голубой шарик Земли.
      В Космосе Талкуацетл чувствовал себя как дома.
      Это благодаря особенностям линиабеттского организма, который устроен совсем иначе, чем человеческий. На подробностях я останавливаться не буду-пусть о них расскажут те, кто в свое время побывает на Линиабетте сам. Не стоит забегать вперед. Не стоит пытаться обмануть Время. Это уже сделал Талкуацетл, и ему здорово влетело. Вот как все произошло.
      Талкуацетлу были нипочем чудовищные перегрузки, возникающие при резких ускорениях и торможениях, Поэтому, умело варьируя скоростями, он использовал давно и глубоко изученный линиабеттцами закон, который выражен в формуле "а+б+в-г-д-е=у". Талкуацетлу хотелось прилететь на Землю вторично непременно в то же время, в какое он посетил ее в первый раз. Ему удалось. Правда, он ошибся на двадцать четыре года, но, согласитесь, для космических масштабов это - мелочь, о которой и говорить не стоит. Итак, Талкуацетл ухитрился обмануть само Время. Живя среди этих дошлых линиагаммцев, оправдывался он впоследствии, на чем угодно можно набить руку.
      Очаровательным весенним утром Талкуацетл был на Земле. Он довольно недурно провел два световых года полета. Оправившись от линиагаммских потрясений, он прилежно подзубривал земные языки. В самом радужном настроении Талкуацетл выбрался из ракеты и запрыгал по реденькой чистой траве. Ему хотелось размяться. Не приходилось и мечтать построить в стесненных линиагаммических условиях мало-мальски приличный космический корабль. Все два световых года в пути Талкуацетлу пришлось просидеть, согнувшись в три погибели.
      Бодро излучая мотив популярной на Линиабетте песенки, он с удовольствием огляделся.
      По небу плыли маленькие белые симпатичные облака. Они были совсем не похожи на ядовито-желтые тучи Линиагаммы. Талкуацетл подумал, что гДе-то высоковысоко над ними неряшливо плетется по своей запутанной орбите эта окаянная планета, и от души пожелал ей заблудиться в Космосе. Потом он нацепил на конец одного из своих лучей каучуковый мешочек (что в нем было вы скоро узнаете) и двинулся в путь. Его тянуло к людям. Издерганный пережитым, он страшно нуждался в самой обыкновенной человечности. И в ту самую минуту, когда он с нежностью подумал об этом чудесном свойстве землян, за его спиной кто-то заорал:
      - Эй, парень, какого черта тебе здесь надо?
      Удивленный, Талкуацетл оглянулся. Широко расставив ноги и глубоко засунув руки в карманы, стоял рослый субъект с прилипшей к губе сигаретой.
      - Ты что, оглох? Проваливай-и поскорей!
      - Но почему?! - возмутился Талкуадетл.
      - Читать ты умеешь?
      Да, это Талкуацетл умел и прочитал: "Владения Гарри Моблса".
      - А что такое "владения"?-наивно спросил он.
      - Собственность! - рявкнул тип с сигаретой.
      - А что такое "собственность"?
      - Ты с луны свалился? Не знаешь, что такое собственность? Постой, а может, ты того... коммунист?!
      Талкуацетл не разобрался во многих деталях, но, ориентируясь на интонации субъекта, уловил самую сущность ситуации и сделал единственный верный вывод: надо исчезнуть.. И вот Талкуацетл решил:
      - Хватит! Довольно! Достаточно! Не хочу больше никаких приключений, развлечений, увлечении! Выберу себе на Земле Время, которое окажется мне по душе, и буду жить в нем тихо и спокойно. Хватит с меня всяких там сильных ощущений. Да и годы уже не те...
      Вы спрашиваете, как это сделать-выбрать себе Время? Очень просто. Приготовьте таблетки, которыми запасся Талкуацетл. Их состав известен каждому ли ниабеттцу со средним образованием. Вот он: "ж-гз+п -к-л-м=ы". Не понравилось вам в таком-то году -переноситесь, скажем, в тридцать второй или восемьдесят четвертый.
      Талкуацетлу не понравилось Время, в котором жил тот тип-Гарри Моблс, и он проглотил таблетку и очутился на улице большого города.
      Распрекрасный был город-Талкуацетлу он показался воплощением Спокойствия и Порядка. Особенно ему понравилось то, как покорно и охотно выполнялись здесь правила уличного движения.
      Останусь, просветленно думал многострадальный маленький линиабеттец, вот где живут разумные и порядочные люди. Поступлю для начала... ну, хотя бы в цирк. Я им покажу, что значит акробатика по-линиабеттски! Все ладони себе отобьют, аплодируя!.
      Погруженный в мысли, свернул в боковою уличку. Тотчас от стены отделился изящно одетый молодой человек и с изысканной вежливостью произнес:
      - Простите, сэр! Не хотите ли обменяться сувенирами? Вы мне-свой бумажник, я вам (Талкуацетл увидел повисшее в двух дюймах от него дуло пистолета и закачался)... я вам-неиспользованный заряд. Да пошевеливайся, мальчик, мой "кольт" еще никогда не подводил!
      Талкуацетл в ужасе оглянулся.
      Метрах в десяти двое проворных субъектов в масках потрошили карманы насмерть перепуганного обывателя. Со звоном разлетелось громадное стекло витрины, и проворные молодцы принялись таскать из магазина к грузовичку тюки и ящики. Из окна на третьем этаже донесся приглушенный вопль. Судя по всему, тот, кто его издал, больше никогда не будет не то что кричать -вообще разговаривать...
      Совсем неподалеку величественно, жила главная улица, и респектабельные люди в красных мундирах и с красивыми жезлами в руках, движению которых подчинялось все, делали вид, будто они не слышат ни воплей, ни звона разбиваемых стекол.
      Поспешно глотая вторую таблетку, Талкуацетл сердито подумал о предыдущей:
      - Черт знает что! Собирался в будущее, а попал в пещерный век!
      Переместившись на новую ступеньку во Времени и едва успев осмотреться, он чуть было тут же не бросился наутек.
      Если кому-нибудь это побуждение показалось проявлением малодушия, пусть подождет с выводами. Талкуацетл попал в большую залу, где под мяуканье целой кучи обозленных, разобиженных и просто чем-то недовольных кошек десятка четыре людей занимались непонятными вещами. Они скакали, извивались всем телом, и время от времени пытались достать макушкой до собственной поясницы.
      Талкуацетл поискал глазами кошек и не нашел. Вместо них какие-то люди играли на каких-то инструментах. Он подскользнул к девушке очень одетой впереди и очень раздетой сзади (здесь были и очень одетые сзади, но раздетые впереди) и доверчиво спросил:
      - Они сумасшедшие, да?
      -Почему?-удивилась девушка.-Они танцуют "мяу-лай". Шикарный танец!
      Словосочетание "мяу-лай" на языке линиабеттцев означает нечто такое неприличное, что и сказать нельзя в порядочном обществе... Талкуацетл все понял. А девушка тараторила:
      - Ты откуда, парень? Господи, до чего ты чудной! С Линиабетты, говоришь? Это в Африке, да? Хочешь станцуем? Будет шикарно!
      Талкуацетл хотел проглотить таблетку и не смог. Он с ужасом почувствовал, что, против своей воли, тоже начинает извиваться, подскакивать и стараться достать макушкой до поясницы. Случилось непоправимое-он заразился общим безумием. Умело используя силовые импульсы, Талкуацетл танцевал лучше всех и никак не мог остановиться. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Талкуацетла не спас случай: запутались лучи, и он растянулся на полу. Это его отреззило. Провозившись каких-нибудь сорок минут, он, наконец, распутался и поскорее убрался из этого сумасшедшего Времени.
      ...На центральной площади маленького городка шестеро людей с белой кожей старательно колотили одного черного. Потом они щедро обмазали его деггем, густо вываляли в перьях и аккуратно повесили.
      Когда Талкуацетл спросил: за что?-ему веско ответили:
      - Этот наглый черномазый дважды сидел в автобусе на местах для белых.
      Талкуацетл никак не мог уяснить основ расовой дискриминации. Ведь на Линиабетте цвет кожи зависел от моды. В прошлом году, например, самым эффектным считался бордовый. Правда, были чудаки, которые упорно оставались светло-коричневыми, но их никто за это не вешал. Разве что слегка подтрунивали и потихоньку излучали:
      - Консерваторы! Что с ними сделаешь-старички.
      Талкуацетл полез за новой таблеткой...
      В течение семи с половиной часов крупный государственный деятель произносил речь. В конце ее он блистательно опроверг все то, что не менее убедительно доказывал в начале и середине. У него получилось нечто следующее: да, безработица - великое зло, с которым лицо, облеченное доверием избирателей, обязано бороться не на жизнь, а на смерть. Но бороться с безработицей можно только в том случае, если она будет существовать. И потому она существует.
      Простодушный Талкуацетл вообразил, что речь идет о том самом линиабеттском законе, от которого пострадал он сам, и поспешил унести ногу в другое Время.
      Странное дело: он глотал таблетки будущего, а его, судя по всему, заносило все дальше в прошлое; что-то там в этих таблетках не ладилось.
      Так, в одной из новых эпох им заинтересовались солидные земляне с металлическими голосами и странными нашивками на плечах, которые назывались "погоны". Они долго выпытывали у Талкуацетла, каков уровень техники ii".i Линиабетте, и произносили непонятные слова вроде "реванш", "мегатонная бомба", "межконтинентальная ракета".
      Когда до него, наконец, дошло, Талкуацетл чуть не утратил от негодования дар излучения. Он высказал солидным землянам все, что о них думает. На Линиабетте, возмущенно излучил он, уже пять с половиной миллионов лет не употребляют слова "война". Он решительно сунул в рот очередную таблетку, но земляне просили его подождать, и, как всегда вежливый, он придержал таблетку лучом.
      Не согласится ли в таком случае Талкуацетл взять на себя выполнение функций... э-э... разведчика? Его каплевидное строение и способность легко и бесшумно передвигаться открывают огромные возможности в деле...
      Талкуацетл излучил категорический отказ. Он уже выбрал себе профессию - будет выступать в цирке, да, и ни на что другое не согласен!
      Тогда один из землян попробовал подойти с другого боку.
      - Скажите,-спросил он,-нет ли у вас в прошлом чего-нибудь такого... э-э... пикантного? Ну, не довелось ли вам быть, к примеру, под судом? Мы, знаете, таких любим.
      - Да,-честно ответил Талкуацетл, - меня однажды присудили к ничегонеделанию.
      - ???
      - Мне запретили работать за то, что я... В общем, это мое личное дело! Впрочем, я мог пользоваться всеми остальными благами жизни. Но это не меняло дела.
      - Как, вы страдали?
      - А как же можно не страдать от безделья?!
      - Он дефективный! - решили люди в погонах. - Пусть убирается к дьяволу!
      Когда у симпатичного маленького линиабеттца бывают неприятности, я переживаю их вместе с ним. Я устал от невзгод, которые совершенно незаслуженно обрушились на Талкуацетла. И потому не хочу затягивать рассказа о его многотрудных скитаниях во Времени...
      К тому же выяснилось, что все было не так. Опять (будем надеяться, в последний раз, хотя кто его знает) сделали свое дело талкуацетловы свойства, которые с исчерпывающей полнотой выражены в его имени "Талкуацетл", что, как известно, в переводе на русский язык означает "Унеговголовеветер". Он, конечно, перепутал рецепты, и приготовленные им таблетки позволили перемещаться не во Времени, а в Пространстве. Таким образом, легкомысленный Талкуацетл всего-навсего блуждал по Земле, полагая, что он этак запросто кочует из эпохи в эпоху.
      И, разумеется, попав, наконец, в наш город, он решил остаться здесь навсегда. Правда (не забудьте, что вторично он прилетел на Землю на целых девять лет раньше, чем в первый раз), и у нас еще имели место, как говорится, отдельные недостатки... Но так ему было даже интереснее. Ведь Талкуацетл являл собой натуру ищущую, к тому же жизнь в здоровом коллективе быстро излечила его от упаднических настроений, порожденных былыми огорчениями. Правда и то, что тогда мне было лишь несколько лет от роду, и я, естественно, не мог стать достойным другом и собеседником Талкуацетла. Но ничего: в нашем городе нашлись другие, не менее достойные (отмечено это, как вы сами понимаете, единственно из скромности) люди, и он не остался одинок.
      А теперь считаю своим долгом признаться: я выдумал Талкуацетла. Линиабеттцы еще не прилетали на Землю, и им одним известно, когда приземлится на главной площади нашего города их каплевидный корабль. Однако за время воображаемых бесед с Талкуацетлом я привязался к нему и полюбил его, и теперь мне иногда кажется, что эти беседы были на самом деле.
      Да и кто знает, что ждет нас на бесконечных звездных дорогах, где властвует оглушающее безмолвие Космоса и скорость столь непостижимо велика, что кажется беспредельным покоем, и живут законы, еще неведомые нам, живущим на Земле?