ОСИНСКИЙ ВЛАДИМИР ВАЛЕРИАНОВИЧ
      ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ ТАЛКУАЦЕТЛА
      А теперь немного о Владимире Осинском.
      Он родился в Тбилиси в 1932 году. Начал писать еще в школьные годы. Стал Журналистом, но продолжал писать не только для газеты.
      Его рассказы и повести печатались на страницах многих газет и журналов, в сборниках "Фантастика 69-70", произведений советских и американских фантастов (Венгрия), в "Доме под чинарами" (изд. "Мерани").
      Талкуацетл был маленький каплевидный обитатель планеты Линиабетта. Сначала я думал, что он, по обычаю своего народа, сам выбрал себе это имя, когда достиг зрелого возраста - порядка двухсот лет... Впрочем, Талкуацетл не мог достаточно точно назвать дату своих крестин - забыл.
      - Что-то между двумястами-двумястами двадцатью годами,-туманно говорил он.
      Не очень-то определенно, а? Да, Талкуацетл многое забывал. Ну, об этом потом.
      Он был довольно симпатичным, в общем, парнем. С приятным голубовато-золотистым цветом лица-эллипса и нежно-бирюзовым оттенком светового излучения, которое заменяет линиабеттцам речевой аппарат. Двигался Талкуацетл, как и все его сородичи, легко опираясь о землю заостренным книзу телом,- точь-в-точь перевернутая гигантская капля. Так, наподобие наших смерчей, линиабеттцы грациозно скользят с места на место и держатся при этом горделиво прямо. Один Талкуацетл выделяется своей развинченной походкой.
      Мы сошлись сразу, несмотря на некоторую разницу в возрасте-тогда она составляла менее двухсот сорока лет. За те две недели, что линиабеттцы пробыли в нашем городе, мы с Талкуацетлом встречались раз пять и подолгу беседовали, неторопливо наслаждаясь любимыми лакомствами. Я - сливочным пломбиром, он - концентратами азота.
      - Мне так не хватает свежего неконцентрированного азота,-пожаловался он в первый же день, и бирюза его светового излучения грустно потемнела.-Bидишь ли, эти консервы... ну, как бы тебе объяснить? - что-то вроде свиной тушенки в сравнении с жареной поросятиной.
      Да, в те далекие времена мне было всего пятнадцать, и я был совсем иной, чем сейчас. Что поделаешь--все мы стареем, хотя не слишком приятно слышать то, что я случайно слышал недавно. Один мой праправнук, сорокалетний мальчишка, сказал другому:
      - Беспокоит меня дедушка. Для своих ста восьмидесяти лет он стал слишком многословен. Может, виноваты его новые синтетические легкие? Послушай, не посоветовать ли ему заняться опять подводным туризмом?
      Грустно, конечно, слышать, что ты уже не способен на более серьезное занятие, чем шляться на глубине пяти километров в каком-нибудь жалком земном океане.
      Ну, а тогда мнe было неполных пятнадцать. Неполных, так как я родился на рассвете первого января 1963 года, а утром 31 декабря 1977-го информаторыспутники приняли сообщение, что корабль с Линиабетты прибудет, по всей вероятности, не позднее двенадцати ночи.
      Разумеется, сообщение вызвало общий восторг. Дело было не в том, что прилетали гости с другой планеты-Земля уже привыкла к ним. Но о существовании Линиабетты земляне узнали только неделю назад, когда центр Общения установил с приближающимся кораблем двустороннюю связь. Через трое суток линиабеттцы освоили технику преобразования человеческой речи в световое излучение, а тридцатого декабря уже уразумели, что такое Новый год, и увеличили скорость полета. Гости с новой планеты решили непременно успеть на Землю к празднику.
      Итак, все ликовали... Я же себе места не находил.
      А почему-сейчас поймете.
      Близкие в один голос утверждали, что я - во всех отношениях незаурядный ребенок, и у меня нет никаких оснований с ними не соглашаться.
      С малых лет я был смышлен, остроумен и общителен. Никто не мог упрекнуть меня в недостатке здоровья и жизнерадостности. Я мог:
      -в течение четырех часов без перерыва гонять в футбол;
      - в один присест уничтожить килограмм яблок;
      - с первой попытки угодить камнем в окно на четвертом этаже;
      - с утра до вечера не слезать с седла велосипедавертолета и др.
      Но, как утверждала мама (со временем мне пришлось с ней согласиться), у меня был один большой недостаток, и он сводил на нет все мои достоинства.
      Я никогда не знал, что буду делать завтра.
      То есть планов бывало множество, только неизбежно возникали обстоятельства, которые мешали их осуществлению. Не буду рассказывать, как и почему это получалось. Приведу лишь выдержку из одного документа:
      "...и обещаю:
      а) ложиться спать вовремя и не читать в постели до полуночи;
      б) раздевшись перед сном, не швырять носки под кровать, а аккуратно вешать, чтобы не искать утром, когда уже не остается времени;
      в) чистить зубы не реже трех раз в неделю и со временем довести это число до семи;
      г) обещая что-либо, не забывать об этом..."
      Документ кончался торжественно: "...тщательно продумывать решения и обязательно их выполнять".
      Я вел титаническую борьбу с самим собой, стремясь стать человеком слова, твердых решений, вести жизнь деятельную, планомерную, размеренную.
      Словом, я был из тех, кто каждый понедельник, каждое первое число, каждый новый год начинает новую жизнь.
      Сейчас я собирался начать новую жизнь с первого января наступающего года, 31 декабря аккуратно записал изложенную выше программу и, казалось бы, со спокойным сердцем мог ожидать праздника. .
      Между тем сердце у меня было не спокойно. Основываясь на опыте предшествующих четырех лет, я предвидел в будущем нечто противоположное моей славной программе.
      Вот почему мне было не до линиабеттцев, которые с почти световой скоростью приближались к Земле.
      Однако что-то, по-видимому, стряслось, так как в назначенное время корабль не приземлился. Людей охватила тревога. Через сорок минут напряженного ожидания станции Наблюдения разнесли ошеломляющую весть: корабль с Линиабетты неожиданно перешел в орбитальный полет вокруг нашей планеты и на запросы с Земли не отвечает. Это было непостижимо. Один из ученых высказал предположение: может, линиабеттцы хотят прежде удостовериться, что им не грозит никакая опасность со стороны землян? Через три минуты со всех концов света служба Внутренней связи разнесла негодующий смех: Земля уже давно славилась в Космосе как одна из самых миролюбивых планет. Так в чем же дело?
      Около полуночи с корабля линиабеттцев донесся наконец световой импульс. Не меняясь, он повторялся снова и снова и, преобразованный в звук, на человеческом языке означал:
      - Талкуацетл!.. Талкуацетл!.. Талкуацетл!..
      Никто не мог разгадать смысл этого слова. Видимо, в процессе взаимного изучения языков, который не прекращался, пока корабль летел к Земле, линиабеттцы забыли его перевести. Одно было ясно: сигнал выражал гнев и возмущение. Примерно через полчаса он прекратился, и линиабеттцы сообщили: по ряду причин корабль приземлится в поддень первого января. Все в порядке. Гости из Космоса просят людей не беспокоиться.
      Земля облегченно вздохнула, и Новый год удался на славу. Всю ночь светила иллюминация на спутниках Внутренних служб. Было очень весело. А я... верный своему решению начать новую жизнь, я лег спать ровно в одиннадцать.
      Все мои опасения сбывались. Оказался невключенным генератор Глубокого и Освежающего сна. Я о нем забыл и всю ночь видел матч по настольному теннису между сборными командами солнечной системы. По-настоящему я заснул только под утро и, разумеется, с точностью автомата, не просыпаясь, выключил Пробуждающее устройство за минуту до того, как оно сработало. В половине одиннадцатого меня растолкал брат и ехидно осведомился, не собираюсь ли я оставаться дома, когда весь город готовится встречать линиабеттцев. Я слетел с кровати. Конечно, времени, чтобы почистить зубы, уже не оставалось.
      Что там говорить! Я предчувствовал, как стыдно мне будет взглянуть в глаза линиабеттцам.
      Не буду описывать приземления. Вы уже достаточно насмотрелись на космические корабли с чужих планет. Скажу только, что он, как и его пассажиры, был построен в виде капли, только громадной, раз в тысячу выше самого высокого линиабеттца.
      Когда закончился обмен приветствиями, глава нашей делегации по встрече гостей спросил о причинах опоздания корабля. Видели бы вы, каким гневом вспыхнуло световое излучение Старшего линиабеттца. Он повелительно сверкнул в сторону одного из своих спутников, и тот покорно заскользил вперед и остановился на краю выходной площадки корабля. На него жалко было смотреть. Он понуро покачивался на своем острие и робко излучал что-то извиняющееся. Ясно было; он прямо-таки сгорает от стыда - его излучение переливалось всеми цветами радуги.
      Старший был неумолим. Вот что он сказал в переводе на наш язык:
      - Этот линиабеттец-Талкуацетл. "Талкуацетл" означает "Унеговголовеветер". Он забывает все, что ему говорят, и не выполняет порученного. Мы это знали и раньше, но взяли его с собой, надеясь, что он исправится. И представьте себе-Талкуацетл (ослепительный вулкан презрительного излучения) подвел всех нас. Он опозорил линиабеттцев в глазах землян. Ему поручили подготовить к посадке систему Ц-У-А-0, назначение которой всем вам известно. Но Талкуацетл, укладываясь накануне спать и отделив свое Запоминающее устройство, швырнул его под кровать, вместо того, чтобы уложить в специальную камеру. Конечно, он все забыл, и нам пришлось вертеться вокруг Земли лишних двенадцать часов!
      Все посмотрели на Талкуацетла с осуждением. Только мне его было жаль. Я-то знал, то он не не хочет, он просто не может иначе.
      Излучение Старшего линиабеттца достигло патетической мощи:
      - Но больше мы терпеть не станем. Отныне и до конца своей жизни Талкуацетл будет нести заслуженную кару. По законам планеты Линиабетта, каждый, кто не справляется с делом, порученным ему Обществом, и признается неисправимым, осуждается на пожизненное ничегонеделание! Он может пользоваться всеми благами жизни, но ему строжайше запрещено заниматься каким бы то ни было полезным, нужным, серьезным делом. Решение обжалованию не подлежит!
      И все линиабеттцы в суровом одобрении склонились на своих остриях.
      ...Я предлагал Талкуацетлу попросить за него Старшего линиабеттца. Но бедный маленький "Унеговголовеветер" только грустно закачался в пластмассовом кресле кафе, где мы сидели.
      -Ты не смотри, что они кажутся такими добродушными,-безнадежно просигналил он,-это, скажу тебе, народ-кремень! И кроме того они терпеть не могут, когда кто-нибудь вмешивается в их внутренние дела...
      Вот, собственно, и все. Я очень долго не видел Талкуацетла и неизменно вспоминал его с теплым чувством грусти и благодарности. Ведь он помог мне справиться с моей собственной болезнью. Я больше никогда не пытаюсь начать новую жизнь с Нового года. Я просто живу, как надо. Не знаю, что оказалось решающим. Может, я представил, что на Земле будет принят закон линиабеттцев. А может, во мне заговорила гордость Землянина?
      Но иногда я задаю себе вопрос: а что, если бы линиабеттцы не прилетели?
      Вы помните Печальную историю Талкуацетла? Бедный маленький обитатель планеты Линиабетта был наказан сурово, но справедливо: его обрекли на вечное ничегонеделание. Сегодня я расскажу вам, как это ужасно-пользоваться всеми благами жизни и не иметь права делать что-либо нужное, серьезное, полезное.
      Около ста лет Талкуацетл уныло слонялся по вогнутой прозрачной поверхности Линиабетты и с безнадежностью отчаяния излучал во все стороны одно и то же:
      - Простите меня! Честное слово линиабеттца, я больше не буду! Я не буду швырять под кровать свое запоминающее устройство, я перестану излучать легкомысленные, пустые песенки, я обещаю быть солидным, уравновешенным, серьезным. Позвольте мне заняться чем-нибудь. Пусть мне дадут хотя бы место водителя космического корабля!
      Сто лет, согласитесь, достаточно долгий срок даже для линиабеттца, который живет в среднем десять-двенадцать земных веков. А если учесть к тому же, что продолжительность дня на этой планете составляет восемь наших месяцев, то вы скажете вместе со мной: можно было бы отнестись к нему несколько снисходительнее... Но тут уж ничего не поделаешь-линиабеттцы, как говорил мне в свое время сам Талкуацетл, были народ-кремень.
      Они занимались своими будничными делами. Строили высотные каплевидные дворцы для научных исследований. Слетали .на Большую Медведицу. Построили вокруг планеты десяток новых спутников, где создали целую систему благоустроенных курортов с установками для получения искусственного азота. В свободное время линиабеттцы собирались в центре своей полой планеты и хором излучали торжественные гимны антивеществу. Впрочем, в этой традиции не было ничего от идолопоклонства-просто линиабеттцы любили искусство, и здесь-первопричина тех бедствий, которые едва вновь не постигли Талкуацетла.
      Ему было очень плохо. Из-за вынужденного безделья он начал злоупотреблять перебродившим азотом, который действует на линиабеттцев как спиртное на землян, и чуть не спился окончательно. Дошло до того, что прежде красивое нежно-бирюзовое излучение Талкуацетла приняло ядовито-зеленый оттенок. Мальчишки дразнили его на улице. А одно время Талкуацетла даже демонстрировали в Центральном музее медицины. Однако вскоре вмешалась Комиссия Высшего Совета и запретила это. Формулировка была такой: "...запретить, поскольку демонстрация Талкуацетла, наглядно иллюстрируя вредное действие перебродившего азота, служит таким образом профилактическим целям и, следовательно, является общественно-полезным делом".
      От гибели Талкуацетла спасло увлечение акробатикoй по-линиабеттски-прыжки-сальто над крышами прозрачных дворцов. Как и следовало ожидать, Комиссия и тут не замедлила вмешаться. Она сочла, что это занятие Талкуацетлу возбраняется-ведь на планете есть профессиональные акробаты, доставляющие линиабеттцам столько удовольствия во время народных празднеств.
      Тогда изнемогающий от ничегонеделания "Унеговголовеветер" ударился в развлечения. Он высиживал подряд три сеанса в кино и прочитал бездну детективных романов. Он совершил три кругосветных путешествия, примазавшись к группе туристов с соседней планеты Линиаальфа, но и это не принесло облегчения, потому что Талкуацетлу было строжайше запрещено записывать дорожные впечатления. Ведь он мог, со свойственным ему искусством все забывать и терять, оставить где-нибудь "блокнот" (маленький портативный аппарат, концентрирующий излучения наблюдений), а потом его могли найти другие линиабеттцы и приобрести полезные знания... Как видите, законы на планете были не из тех, которые можно обойти.
      Наконец, устав от развлечений, Талкуацетл пустился на всевозможные уловки.
      Он стал коллекционировать мыльные пузыри - на Линиабетте ими играют в пинг-понг. Ему запретили. Линиабеттцы, как и определенная часть Землян, считают полезным делом даже коллекционирование спичечных коробок.
      Он попытался втихомолку изучать диалекты ближайших Галактик. Об этом узнал его младший брат и обещал заявить Высшему Совету. На Линиабетте не принято покрывать проступки родственников.
      Когда же, махнув рукой на возможную кару, Талкуацетл совершенно открыто занялся фотографией, его вызвали в соответствующее учреждение и очень вежливо предупредили, что если он не прекратит свою деятельность, то будет навеки сослан с планеты.
      Это остановило Талкуацетла. Вне пределов Линиабетты ему бы пришлось питаться только концентратами азота, а он, как я говорил, был большой лакомка. Концентраты не устраивали Талкуацетла. Ему, видите ли, подавай самый свежий, лучшего качества азот.
      И вот тут-то произошло крайне обидное для всех добропорядочных линиабеттцев событие - Талкуацетл сумел обойти Закон. Но прежде чем рассказать, каким образом он это сделал, напомню о страшной эпидемии, которая в свое время распространилась на многих планетах. Врожденная правдивость не позволяет мне умолчать о прискорбном для нас обстоятельстве-эпидемия родилась на Земле и называлась она "абстракционизм". В те годы никто не мог определить возбудителя болезни. Было только замечено, что она поражает преимущественно людей со слабым умственным развитием. Хотя радикальные средства борьбы с абстракционизмом нашли довольно быстро. Они назывались "Здравый смысл", "Убийственный смех" и "Хороший вкус".
      Так вот: абстракционизм добрался и до планеты Линиабетта. А вскоре после этого Талкуацетл заперся в своем каплевидном коттедже и в течение месяца никуда не выходил.
      К концу этого срока странным поведением Талкуацетла заинтересовались члены Комиссии Высшего Совета. С их стороны это было вполне естественным. Пожалуй, им следовало расшевелиться пораньше. При всей своей симпатии к Талкуацетлу не могу не сказать: закон есть закон. Раз тебя осудили на безделье-изволь быть человеком порядочным и бездельничай с надлежащей добросовестностью. Так что некоторую, мягко выражаясь, беззаботность Комиссии нельзя не назвать заслуживающей порицания. Талкуацетл за месяц добровольного заточения мог натворить уйму полезных дел. Ну, мне-то что? Вам уже известно мое отношение к Талкуацетлу, и я, разумеется, только рад короткой передышке, которую он получил.
      Словом, к концу месяца в коттедж Талкуацетла заявилась довольно агрессивно настроенная компания из шести линиабеттцев во главе с тем Старшим, что в свое время, на Земле, вынес ему приговор.
      - Немедленно открой дверь! - категорически засигналили они в один голос.
      Странный лязг, доносившийся изнутри, стих.
      -А-га...-Члены Комиссии глубокомысленно переглянулись.
      В этот момент послышался грохот, и сквозь стены прорвалась яркая вспышка светового излучения. Она выражала крик боли.
      - Он явно занимается каким-то серьезным делом! возмущенно просигналил один из линиабеттцев.
      - Может быть, просто упал утюг? - высказал предположение другой.
      - Я знаю! Он делает Машину Времени, чтобы удрать в прошлое! Там не знают, что у него в голове ветер! Там он станет работать в свое удовольствие!.. Ну, я ему покажу, где раки зимуют...
      Так во всеувидение просигналил Старший линиабеттец. Он был самым кровожадным, ибо помнил еще те годы, когда ва Линиабетте наказывали без суда и следствия, и не мог избавиться от прежних настроений.
      Дружно навалившись на дверь, члены Комиссии взломали ее и остановились, пораженные.
      Посреди комнаты возвышалось непонятное сооружение из пустых баллонов из-под азота, кучи мыльных пузырей и обломков старых летательных апнаратов. В общем, это было нечто чудовищное. Рядом стояла стремянка, а на ней сжался в комочек до смерти перепуганный Талкуацетл.
      - Чем ты занимаешься? - свирепо просигналил Старший линиабеттец.
      - Я... я того... этого... Я, честное слово, не хотел.. Как-то так... само собой...
      - Отвечай!
      -- Я больше не буду!
      - Ничего не понимаю, - озадаченно просигналил один, из членов Комиссии, с ужасом глядя на непонятное сооружение.
      - Он спятил! - решил второй.
      - Отвечай, или в двадцать четыре часа... - Старший линиабеттец был непреклонен.
      Талкуацетл понял-от расплаты не уйти. Жалобно, путаясь в длине излучаемых волн, он рассказал все.
      Да, он нарушил Закон и обманул Высший Совет. Он знает, что преступление его велико, но просит снисхождения-ведь целых сто лет он не занимался ни одним, пусть самым маленьким, общественно полезным делом. Сейчас он отвел душу. Ему стало легче. И он чувствует, что теперь сможет некоторое время держаться.
      - Некоторое время! -обозлился Старший линиабеттец- - Какова наглость!
      - Но что же ты все-таки делал?-недоуменно спросил один из членов Комиссии.
      Удивительное дело: в гамме страха, мольбы и отчаяния, которые непрерывно излучал Талкуацетл, вдруг промелькнуло что-то вроде горделивой скромности.
      - Это, - принялся объяснять он, - скульптура. Я решил стать скульптором и за месяц работы создал это ультрасовременное произведение. Мне кажется... конечно, Может, я ошибаюсь... Думаю, оно удалось... Оно называется "Девушка-землянка на реке".
      Комиссия ошеломленно молчала. Потом раздался дружный хохот по-линиабеттски - каскады разноцветных световых излучений.
      - Как,-захлебывался суровый Старший линиабеттец,-этот бред сумасшедшего, эту кучу хлама ты называешь "произведением"? "Оно" изображает те очаровательные существа под названием "девушка", которых мы видели на Земле?! Нет, парень, Талкуацетлом ты был, Талкуацетлом останешься. Эту дикую стряпню ты называешь "делом", "работой"? Можешь преспокойно хоть круглые сутки заниматься своей чепухой! Ты не нарушил Закона! Можешь остаться на Линиабетте.
      И Комиссия, все еще трясясь от сдерживаемого хохота, удалилась. Талкуацетл остался на стремянке. Он был оскорблен в лучших чувствах. Но потом, горько усмехн.увшись, просигналил в пространство:
      - Нет, Линиабетта еще не доросла до моего искусства!
      III
      "Это был отсталый народец, загромоздивший свой быт множеством ненужных вещей. Я долго не мог понять, что заставляет обитателей этой планеты жить подобным образом, пока не догадался: причина - в недостаточном умственном развитии".
      (Из воспоминаний Талкуацетла).
      Еще до того, как Талкуацетл прилетел на Землю вторично, чтобы остаться у нас навсегда, с ним случилась очередная неприятность. Да, я бы, пожалуй, не смог назвать объективным человека, который взялся бы утверждать, что Талкуацетлу везло в жизни! Как-то в минуту, располагающую к откровенности, он невесело просигналил мне:
      - Знаешь, по-моему, неприятности использовали четвертое измерение и забрались в мое будущее, чтобы подстерегать там на каждом шагу...
      Впрочем, был просвет и в горестной судьбе маленького линиабеттца. Увы, он оказался недолгим. Как вы помните, Талкуацетлу запретили заниматься каким бы то ни было полезным, нужным, важным делом. От окончательного обалдения его спасло увлечение абстракционизмом- Линиабеттцы-народ серьезный-справедливо -рассудили, что он не нарушил Закона. Пусть стряпает свои, с позволения сказать, скульптуры сколько его душе угодно. Кому они нужны?
      Дорвавшись до "дела", Талкуанетл развил бурнейшую деятельность. Нашла выход энергия, накопившаяся за сто лет вынужденного ничегонеделания. Это и погубило Талкуацетла. Вскоре весь его каплевидный коттедж был доверху завален кошмарными абстракционистскими скульптурами. Линиабеттцы-дошкольники старались обходить жилище новоявленного представителя модернистского искусства стороной-иначе их мучали по ночам дикие сны.
      Итак. коттедж был забит произведениями Талкуацетла, и он начал складывать их штабелями прямо на улице. Линиабетта - маленькая планета, а Талкуацетл оказался сказочно плодовит. Его скульптуры валялись на площадях, улицах, в переулках. Линиабеттцы, спешащие по своим линиабеттским делам, то и дело спотыкались о какую-нибудь "Мечту в полночь" или "Мое кредо". Их раздражение требовало выхода, и понемногу на планете стaла возрождаться давно изжитая дурная привычка-линнибеттцы вполголоса, но довольно часто чертыхались.
      Наконец чаша терпения переполнилась. Талкуацетлом вновь занялась Комиссия Высшего Совета. Она заседала три дня и три ночи. Линиабеттцы гордятся своим чрезвычайно развитым чувством справедливости.
      И вот настала минута величайшего торжества для сурового Старшего линиабеттца, который был особенно нетерпим к Талкуацетлу.
      - Судьба твоя, Унеговголовеветер, решена. Отныне и навсегда ты изгоняешься с нашей планеты. Ты не хотел разумной и красивой жизни. Так отправляйся на Линиагамму. Народ этой планеты находится на каучуковой стадии своего исторического развития. Как известно, это - одна из низших стадий. А поскольку быть таким, как ты, значит отставать от умственного уровня линиабеттцев,-там для тебя самое подходящее место. Я сказал!
      Горько дрожало световое излучение Талкуацетла.
      Он не просил пощады, зная всю безнадежность такой попытки. Он просто всхлипывал. Но каменное сердце Старшего линиабеттца не дрогнуло. Больше того, напоследок он свирепо излучил:
      - В двадцать четыре часа!
      Через три с половиной месяца индивидуальная ракета Талкуацетла прилиниагаммилась. В ту же секунду сигналом с Линиабетты он вышел из состояния анабиоза. Гуманные линиабеттцы усыпили его, чтобы более чем трехмесячное одиночество не было таким тоскливым. Очнувшись, Талкуацетл, естественно, продолжал то же занятие, которому предавался перед погружением в анабиоз. Он жалобно и горько клял свою несчастную судьбу. Однако минуты через две изгнанник окончательно пришел в себя и сообразил, где находится.
      Талкуацетл открыл иллюминатор, и и ракету ворвался разноголосый шум большого города. Привыкший к сдержанной тишине родной планеты, Талкуацетл болезненно поморщился. При помощи силового импульса он извлек себя из ракеты и очутился посреди большой круглой площади. Тотчас же корабль, на котором он прилетел, воспринял освобождение от тяжести и, автоматически взмыв вверх, отправился в обратный путь. Все связи с родиной были прерваны. Но ведь как-то жить надо... И, всхлипнув в последний раз, Талкуацетл решительно вытер глаза лучом светового излучения.
      Вокруг жил город. По своей природе Линиагамма не отличалась от Линиабетты. Она была только моложе и, следовательно, отстала от родины Талкуацетла в своем развитии. Линиагаммцы, тоже каплевидные, были еще покрыты рыжеватой шерстью. На Линиабетте это считалось атавизмом. Линиагаммцы переговаривались также посредством светового, излучения, но в их волновом запасе оставались еще такие понятия, как "чувиха", "лабать", "кирять" и т. д. На первых порах эго несколько затрудняло общение Талкуацетла с линиагаммцами.
      Слегка ошалевший от непривычной суматохи и гама, он стоял в центре площади, не зная, с чего начать. Внезапно на странном одноколесном аппарате (такие Талкуацетл видел в линиабеттском музее) подкатил дюжий линиагаммец и резко просигналил:
      - Гражданин, почему вы хиляете по самой середине площади? Платите штраф!
      Талкуацетл робко попытался объяснить, что он не понимает слов "хиляете" и "штраф".
      Дюжий линиагаммец иронически усмехнулся. Он прекрасно понимает, что никому не хочется платить штраф и потому любой другой на месте Талкуацетла попытался бы увильнуть от наказания. Но ничего не выйдет. Талкуацетлу не удастся его провести.
      - Но я с другой планеты!-взмолился Талкуацетл.
      - Это меня не касается! Правила существуют для всех.
      Вокруг начала собираться толпа любопытных. Затравленно озираясь по сторонам, Талкуацетл пытался объяснить, кто он и откуда. Неизвестно, чем бы все кончилось, если б не предусмотрительность добрых линиабеттцев, которые снаряжали Талкуацетла в его скорбный путь. Перед отлетом ему вручили странный предмет, непрерывно излучавший: "Имя - Талкуацетл, возраст-триста восемьдесят лет, домашний адрес-планета Линиабетта..."
      - Это - справка, - терпеливо внушали Талкуацетлу.-Смотри не потеряй. На Линиагамме без нее шагу не сделаешь!
      Талкуацетл вспомнил о странном предмете под названием "справка" и поспешно протянул его дюжему линиагаммцу.
      Тот сразу успокоился.
      - Теперь другое дело,-удовлетворенно просигналил он.-Справка есть-значит все в порядке. На первый раз прощаю. Но в следующий...
      Талкуацетл твердо решил сделать все от него зависящее, чтобы этого следующего раза больше не было.
      Провожаемый кучей молодых линиагаммцев щеголеватого и праздного вида, он опасливо заскользил на своем острие-ножке по улицам города.
      Странный это был. город. На стенах домов во множестве висели большие и маленькие аппараты, излучавшие грозные запрещения, предостережения и поучения.
      Здесь были: "Нс сорить!", "Не курить!", "Нe плевать!", "Не зевать!", "Петь и шуметь воспрещается!", "Во дворе злая собака!" и тому подобное.
      Даже на дверях общественной уборной Талкуацетл с невольным трепетом прочитал; "Без доклада не входить!"
      Все это несказанно его удивило. Даже ему, у которого был в голове ветер, не могло прийти на ум, что уважающий себя линиабеттец способен плеваться Нa улице, сорить или петь и горланить в общественном месте.
      ...Прошло время, и Талкуацетл постепенно освоился на чужой планете. Директор гостиницы, в которой он поселился, помог ему устроиться на работу. Это свое доброе дело он почему-то назвал непонятным словом "блат". В общем, было терпимо. Только по ночам мучила тоска по родине и раздражала атмосфера Линиагаммы, сильно засоренная кислородом, который выбрасывали выхлопные трубы картобусов (подобие наших автобусов) и заводы. Они по неизвестной причине дымили кислородом в самом центре города.
      Водителем одного из таких картобусов и стал Талкуацетл. Ему нравилась работа. Добродушный по натуре, он с особым удовольствием распахивал каучуковые двери картобуса перед пожилыми линиагаммцами и матерями с детьми. Работа действовала на Талкуацетла благотворно. Все реже он просыпался с испуганной вспышкой светового излучения от того, что являлся во сне Старший линиабеттец и жестко сигналил:
      - В двадцать четыре часа!
      А горький опыт прошлых ошибок сделал его более дисциплинированным. Талкуацетл почти ничего уже не забывал и не терял. Всего дважды за месяц он столкнулся со встречным картобусом, впрочем, без всяких последствий каучуковые экипажи мягко отскочили один от другого, и все кончилось короткой перебранкой двоих водителей.
      Но несчастья, от которых пытался удрать Талкуацетл, буквально наступали ему на пятки.
      Началось с того, что какой-то руководящий линиагаммец из Управления общественным транспортом решил ввести на каждом картобусе этакую табличку с номером совершаемого рейса.
      - Это поможет нам лучше контролировать работу водителей!-глубокомысленно заявил он.
      Просигналено - сделано. Полкабины талкуацетлова картобуса заняли эти таблички. Двадцать рейсов за смену-двадцатьтабличек с номерами.
      - Да не обману же я вас!-попытался возразить Талкуацетл.
      Однако ему веско ответили, что "наверху лучше знают, что делать, а также кто может обмануть и кто не может, и, вообще, нечего заводить партизанщину..."
      Талкуацетл сдался. Он научился сидеть боком в каучуковом кресле водителя и кое-как управлять своим картобусом.
      Однако в Управлении не дремали. Ведь водители могут схитрить и при наличии табличек. Что стоит какому-нибудь проходимцу выставить после номера восемь сразу одиннадцатый? Нет, в каждый картобус необходимо посадить специального контролера, который и будет заниматься табличками.