Валентина Осеева
      Васек Трубачев и его товарищи
      * КНИГА ВТОРАЯ *
      Глава 1. ВСТРЕЧА
      На широкую проезжую дорогу смотрят белые хаты. Окна с расписными наличниками прикрыты тонкими занавесками. Под окнами растут розовые мальвы, душистые вьюнки, в густой траве около перелазов краснеют маки, над черными, разогретыми солнцем вишнями кричат и ссорятся воробьи. А позади белых хат, понизу за огородами, за цветистым лугом, кружит быстрая речка. За рекой синеют густые леса. На лугу лениво пасутся колхозные коровы, истомленные жарой, сытной пищей и надоедными слепнями. По другую сторону села - богатые колхозные поля. Теплый ветер доносит оттуда медовый запах цветущей гречи, легкий шум дозревающей пшеницы.
      Солнце перевалило за полдень. У колхозного сарая девчата и хлопцы складывают под навес сено. У плетня старые деды раскуривают трубки и мирно беседуют меж собой:
      - В подбор сено идет...
      - Погода подходящая...
      - В самый раз для уборки.
      В волосах у девчат путаются сухие стебли, забираются за воротники, щекочут шеи.
      Председатель колхоза Степан Ильич мнет в ладонях душистый пучок сухой травы и жадно вдыхает ее запах:
      - Богатые корма для скотины!
      По улице пробегают с граблями девчата.
      - Эй, девчата! - окликает их Степан Ильич. - Повыше от реки скирды складывайте, где я указал.
      - Добре! - звенят с улицы молодые голоса.
      Степан Ильич смотрит на небо, поглаживает широкой ладонью бритые щеки. Праздничная, расшитая васильками рубашка ловко сидит на его статной фигуре; воротник туго охватывает загорелую шею. Голубые глаза щурятся от солнца.
      - Разодела тебя, Степан Ильич, жинка, как на свадьбу! - шутят над ним старики.
      Степан Ильич смущенно оглядывает себя, осторожно снимает с рубашки сухой стебелек и улыбается широкой, простодушной улыбкой, показывая ровные белые зубы:
      - Верно, что разодела! К сенокосу и вышивала.
      Старики улыбаются:
      - Ребята наши москвичей ждут - до свету встали да за Игнатом в Ярыжки бегали!
      - Ну, ясно, большой интерес для них!
      - Сейчас должны прибыть, - скручивая папиросу, говорит Степан Ильич.
      Во двор вбегает босоногий подросток:
      - Дядя Степан, вас до сельрады кличут!
      - Добре. Иду сейчас. - Степан Ильич крупно шагает к воротам.
      - Степан Ильич, бригадир спрашивает, какое ваше распоряжение будет насчет луговины, - сегодня там починать косить или завтра? - окликает председателя дивчина в красной косынке и синей подоткнутой юбке.
      - Сегодня, сегодня починайте, пока погода стоит!
      На улице, толкая друг дружку, скачут ребятишки. Щупленький дед Михайло суетливо пробегает мимо.
      Показываются возы, доверху нагруженные сеном.
      - Стой! Стой! Заверни один воз до школы!.. Заверни, говорю, председатель приказал! - машет рукой дед Михайло.
      В колхозе "Червоны зирки" не до гостей.
      Стоят горячие дни сенокоса. Люди чуть свет вышли на работу, село опустело, и только из трубы председателевой хаты вьется дымок.
      Мать Степана Ильича, баба Ивга, вытаскивает из печи дымящийся чугун, вычерпывает дуршлагом горячие вареники. Темное, сухое лицо ее с черными бровями раскраснелось. Аккуратно подобранные под очипок гладкие волосы, подернутые сединой, блестят, как намазанные маслом.
      - А где ж то наш Степан? И весь народ на поле - некому будет и встретить приезжих... - беспокоится она. - Спасибо, хоть ты, Татьянка, забежала! А ну, сходи, доню, за холодцом! Проголодаются диты с дороги!
      Татьяна, председателева жена, хватает полотенце и бежит в погреб. Разогретая солнцем земля жарко припекает ее босые ноги.
      Степан Ильич быстрым шагом идет к своей хате.
      - Поторапливайся, жинка, поторапливайся! Время!
      На широком лице Степана Ильича блестят капельки пота, он расстегивает воротник и вытирает платком шею.
      - Ой, Степа, так же некрасиво!
      Татьяна на ходу застегивает мужу воротник, оправляет ему рубашку.
      - Да жарко же... - покорно говорит он, подхватывая на руки выбежавшего из хаты маленького белобрысого хлопчика. - А ну, Жорка, садись на плечи, да пойдем до ворот, сынок! Глянем на дорогу - не едут ли гости из Москвы.
      x x x
      С утра сидели у околицы колхозные пионеры, купая в пыли босые ноги и прикрыв от солнца глаза. Трижды успели они сбегать к реке, прежде чем ветер донес до них звонкую песню и из-за леса вынырнул грузовик с широким полыхающим, как пламя, пионерским знаменем.
      - Едут! Едут!
      - Бежим на село!
      - Выходьте с хаты! - врываясь во двор Степана Ильича, кричали ребята. Живо! Бо воны вже туточки!
      - Встречают! Встречают! - волновались в машине приезжие. - Митя! Нам как, Митя?
      - Знамя выше! Девочки, знамя поднимайте! Ребята, подъезжаем! - кричал Васек Трубачев, придерживая разлетающийся рыжий чуб. - Пойте громче!
      Сергей Николаевич поднял шляпу и, стоя в машине, замахал ею над головой.
      - Ура! Ура! - дружно вырвалось за его спиной.
      На улице, у хаты председателя колхоза, быстро собрались встречающие.
      Грузовик остановился. Оттуда, как горох, посыпались ребята, хватаясь за протянутые к ним руки.
      - Доехали!
      - Здоровеньки булы!
      - Доехали, голубята мои!
      Степан Ильич заторопился навстречу, но женщины опередили его.
      Высокая, прямая баба Ивга быстро поправила на голове нарядный очипок. Татьяна засуетилась около грузовика.
      - Здравствуйте, голубята мои! - выступая вперед и кланяясь, сказала баба Ивга. - С приездом вас, дорогие гости!
      - С приездом! С приездом! - весело кричали ребятишки, пропуская наконец вперед Степана Ильича.
      - Здорово, здорово, дорогие гости! Окружили вас со всех сторон, никак не дают человеку поздороваться! - добродушно смеялся Степан Ильич, пожимая руку учителю.
      Николай Григорьевич растроганно говорил старикам:
      - Земляки мы... Вот добрался я до своей родины... Добрался все-таки...
      Ребята, сбившись в кучу, весело оглядывались вокруг. Откуда-то сбоку с громким барабанным боем неожиданно двинулся к ним отряд колхозных пионеров.
      - Здорово, товарищи! - оглушительно рявкнул из строя белоголовый Федька Гузь.
      - Здорово! - прокатилось за ним.
      Барабанщик, стиснув зубы, яростно бил в барабан.
      - Тихо, ты! - крикнул на него хлопчик в пиджаке и шапке-кубанке. Тихо, ты! Дай слово сказать!
      Игнат Тарасюк сдвинул на ухо кубанку и выступил вперед.
      - Построиться! - шепнул своим ребятам Трубачев.
      Ребята поспешно стали в строй.
      Все стихло...
      Васек вышел навстречу колхозным пионерам и отдал салют.
      - Привет от Москвы! - горячо и взволнованно крикнул он.
      - Привет от колхоза "Червоны зирки"! - отдавая салют, с достоинством ответил ему Игнат Тарасюк.
      Ребята пожали друг другу руки.
      - Будем знакомы! - важно сказал Игнат, поднимая густые, сросшиеся брови, оглядел Васька и вдруг, не удержавшись, с удовольствием шлепнул его по спине крепкой ладонью: - Бачь, який ты! Московский!
      Отряды зашумели, смешались. Ребята быстро знакомились, не обращая внимания на взрослых.
      Решено было двинуться к школе, выгрузить вещи, привести себя в порядок.
      - Девочки, девочки, как тут хорошо! - радовалась Нюра Синицына. - Я ни за что отсюда не уеду, ни за что! Хоть насильно меня тащи!
      Ребята направились к школе.
      Валя Степанова шла по краю дороги, срывала ромашки и о чем-то расспрашивала колхозных пионеров. Лида Зорина, подпрыгивая, убежала вперед. Мальчики старались держаться солидно: Одинцов с кем-то спорил, что-то горячо доказывая, а Петька Русаков с любопытством оглядывал желтое поле подсолнухов и тихонько толкал Мазина:
      - Подсолнухов-то, подсолнухов! Вот где полакомимся!
      - Ладно уж, - ворчал на него Мазин. - Что за характер у тебя, Петька! Ведь в гости приехали. Сдерживайся все-таки.
      Трубачев и Булгаков разговаривали с Игнатом.
      - Вот где будете жить! - гордо сказал Игнат, снимая с головы свою кубанку. - Смотрите - это наша школа!
      x x x
      В середине села, на высоком пригорке, неподвижно стоят строгие, прямые тополя. Под ними краснеет черепичная крыша новой, выкрашенной в голубую краску школы.
      На собрании колхозников решено было покрасить школу веселым цветом, чтоб "дитя до ней бигло краще, як до дому". И теперь школа была видна далеко с дороги.
      "Як дивчина на празднике", - шутили колхозники и, объясняя кому-нибудь дорогу, говорили:
      "Як дойдете до школы..."
      Или:
      "Як минуете школу..."
      Сторожем при школе поставили деда Михайла. Там он и жил со своим внуком Генкой в маленькой белой мазанке.
      Этим летом привезли в школу столы и парты. Из района ждали новых учителей. А прошлые зимы ребята из колхоза "Червоны зирки" бегали учиться в соседнее село Ярыжки, к учительнице Марине Ивановне.
      - В Ярыжках школа четырехклассная, а это семилетка, понятно? И участок нам отвели при школе. Будем свой сад сажать, - объяснял Игнат.
      Дед Михайло отворил ворота. Ребята с шумом вбежали на широкое, гостеприимное крыльцо школы. В классах было светло и прохладно, пахло краской и свежим тесом, на полу лежало душистое сено.
      - Ребята, занимайте себе класс! Чур, это наш! Смотрите - пятый! Это наш! - кричали девочки.
      Мальчики осматривали сложенные в углу парты. Игнат, присев на корточки, прижимал ладонь к крашеному полу и с гордостью говорил:
      - Вот краска! Только недавно покрасили, а ничуть не прилипает! И блестит, как зеркало!
      - Живо, живо, ребята! Нас хозяева с обедом ждут. Потом все разглядим, торопил Митя.
      Наскоро умывшись и пригладив волосы, ребята вернулись во двор председателя колхоза. Под тенью деревьев уже был поставлен длинный стол, покрытый чистым, выбеленным холстом. Чашки с синими ободками, расписные глиняные миски и тугие букеты цветов украшали стол. От чугуна с красным украинским борщом поднимался душистый пар. Из-под вышитых полотенец виднелись румяные перепички и паляныци; на варениках, величиною с добрый кулак, таял сахарный песок. Хлопотливые пчелы кружились над кушаньями. Под столом, сладко зевая в ожидании пиршества, улеглись сбежавшиеся отовсюду псы. Они шевелили холст, высовывали из-под стола черные носы, беспокойно принюхивались к запахам. Колхозные ребятишки отгоняли их длинными ветками:
      - А куды! А куды!
      Ребята шумно и весело размещались за столом вперемешку с колхозными пионерами.
      - Сюда, сюда, Василь! Около меня садись! - тянул Трубачева Игнат. Садись, садись!
      Сева Малютин очутился рядом с барабанщиком.
      - Девочки, девочки! Идите к нам! - звали Лида и Валя новых подружек.
      - Да вы ж гости... мы после...
      - Нет, вместе, вместе!
      Федька Гузь таращил серые глаза на Мазина и, согнув в локте руку, показывал ему свои мускулы:
      - А ну, потрогай! Бачишь? Як камень!
      Мазин крепко сжимал Федькины мускулы.
      - Стой, стой! Ух, и сила ж в тебе! - искренне восхищался Федька.
      Баба Ивга весело и радушно угощала ребят:
      - Ешьте, ешьте, мои голубята! Ешьте на доброе здоровьичко!
      Сергей Николаевич и Митя сидели на другом конце стола и оживленно беседовали с председателем. Татьяна налила им меду. Сергей Николаевич встал, поднял кружку и что-то сказал. Ребята в шуме не расслышали его слов, но громко захлопали. Тогда Степан Ильич вышел из-за стола, пригладил усы и тоже поднял свою кружку:
      - А ну, выпьем за московских пионеров! Чтоб росли да поднимались, як дубы могучи, як соколы вольны, комсомолу на подмогу, нам на радость! Степан Ильич засмеялся. - Вот какую я вам речь сказал! А теперь вы отвечайте... Налейте-ка им медку, мамо!
      Баба Ивга налила ребятам меду. Ребята встали, смутились:
      - Трубачев, выступи! Выступи!
      - Одинцов, Булгаков, что же вы? - зашептали девочки. - Отвечайте же!
      - Митя! - пискнул кто-то.
      Сергей Николаевич улыбнулся. Митя кивал ребятам:
      - Ну, отвечайте! Что же вы? Трубачев!
      У Васька загорелись уши. Он взмахнул кружкой, мед плеснулся на голову Мазина. Мазин вытер ладонью мокрые волосы и сердито сказал:
      - Да говори, что ли, а то обливаешь только людей!
      Общий хохот заглушил его слова.
      Трубачев тоже засмеялся и уже без смущения громко сказал:
      - Обещаем вам вырасти хорошими людьми, хорошо учиться, помогать взрослым и... - Он запнулся и горячо закончил: - Спасибо вам за все!
      Все захлопали, зашумели.
      Степан Ильич вдруг взглянул на небо и заспешил:
      - Как бы туча не набежала... Ну, дорогие гости, пейте, ешьте, веселитесь! А мы пошли. Время горячее - сенокос идет. Еще успеем и повидаться и наговориться... Угощайте ребят, мамо, а мы с Татьяной на луг пойдем...
      Веселье продолжалось еще долго.
      С песнями и шутками до самой школы провожали своих гостей сельские пионеры.
      Глава 2. НА НОВОСЕЛЬЕ
      Утром, плотно позавтракав, девочки принялись устраиваться на новоселье.
      - Ребята, разгружайте коридор! Мы свое уже все убрали.
      Тащите мешки! - командовала Лида Зорина, заправляя под косынку мокрые косички. Они с Нюрой Синицыной уже успели сбегать на речку и выкупаться.
      - А, хитрюшки! Вы уже выкупались, а нас работать заставляете! кричали, бегая по двору, мальчики. - Мы тоже хотим купаться!
      Леня Белкин схватил ведро и, зачерпнув кружкой воду, погнался за товарищами:
      - Кто хочет купаться? Подставляй голову!
      - Мазину жарко!
      - Нет, Одинцову! Петьке!
      Белкин наскочил с ведром на Мазина. Оба упали, вода пролилась, ведро с грохотом покатилось по ступенькам.
      На шум выскочила Нюра Синицына:
      - Бессовестные! Что вы делаете? Нам новое ведро дали, а вы его по ступенькам катаете!
      Она подняла ведро и стала разглядывать его на свет.
      Белкин, хромая, поднялся на ноги:
      - Тебе ведро жалко, а человека не жалко!
      - Хватит баловаться! Пошли в класс порядок наводить! - крикнул Саша Булгаков.
      В классе лежало не убранное с ночи сено. Петька Русаков уже сгреб его в кучу и развалился наверху.
      Мазин с размаху шлепнулся ему на спину:
      - Мала куча! Мала куча!
      Ребята навалились друг на друга. Сено полетело во все стороны. Леня Белкин стал на четвереньки и с целой копной на спине вылез в коридор.
      - Вам что, сено на один раз дали, что ли? - напали на ребят девочки.
      - Убирайтесь отсюда сейчас же! - размахивая полотенцем, кричала Лида Зорина.
      - Как не стыдно! Ведь этим коров кормят, а вы ногами топчете!
      - Уходите отсюда!
      - А вы не командуйте здесь! Какие командирши приехали!
      - Повязали себе косыночки и воображают!
      - Ребята, Сергей Николаевич идет! - крикнул Одинцов.
      - Собирайте сено!
      - Ага, испугались! Вот вам будет сейчас! - поддразнили их девочки.
      Сергей Николаевич вошел в класс.
      - Что тут у вас происходит?
      - Да ничего... Работаем, Сергей Николаевич! - скромно отозвался Мазин, как ни в чем не бывало собирая в охапку сено.
      - Ой, работают! - всплеснула руками Синицына.
      - Что, попадает вам от девочек? - усмехнулся Сергей Николаевич и, подойдя к куче сена, с удовольствием уселся на нее. - Хорошо! Люблю я на сене поваляться! Удивительно пахучие здесь травы! Мне всю ночь снился мед. Интересно, от каких это цветов пахнет медом?.. А ну-ка попробуем разобраться в этом гербарии! - Он положил на колени пучок сухой травы и осторожно отделил сморщенный сиреневый цветок. - Вот это, например...
      Ребята со всех сторон полезли смотреть:
      - Это клевер! Клевер!
      - А вот полевая гвоздика... и мелкая ромашка... Смотрите, Сергей Николаевич, ромашка!
      - А вот это - травка "степное сердце", она может всю зиму стоять.
      - А вот мята. Я мяту нашел. Эх, и пахнет! Понюхайте, Сергей Николаевич! - протягивая засохший стебель мяты учителю, радовался Малютин. - Мята на сырых местах растет, - это, верно, около реки косили траву.
      Все по очереди понюхали мяту, разглядели выгоревший от солнца василек, сморщенные копытки, увядший цветочек смолки.
      В коридоре послышались шаги Мити.
      - Что это так тихо у вас? Я думал - все купаться ушли, - сказал Митя, заглядывая в комнату.
      - Какое купанье! Мы еще не убрались. Везде беспорядок. А что у ребят делается!
      - Что у нас делается? Ничего не делается! - запротестовали ребята.
      - Вот в том-то и дело, что ничего не делается! - засмеялся учитель. - У нас с вами, Митя, тоже еще никакого уюта нет. Придется вступить в соревнование с мальчиками.
      Трубачев вскочил:
      - Ребята, на соревнование с Сергеем Николаевичем и Митей!
      - А с нами? Сергей Николаевич, с нами! - запрыгали девочки.
      - Ну, с вами мы не беремся! Мы уж с мальчиками лучше... Как вы думаете, Митя, а? - спросил учитель.
      - Да уж с девочками насчет уюта лучше не спорить, Сергей Николаевич. Обязательно проиграем!
      Девочки лукаво поглядывали на них:
      - Да мы вам все сами сделаем, только вы лучше уйдите пока куда-нибудь.
      - Ну нет! Это не годится, - запротестовал Сергей Николаевич. - У вас свои дела, а у нас свои.
      Все принялись за работу.
      Прежде всего девочки устроили уголок для отца учителя. Они подружились с ним еще в поезде и, бегая по всему вагону, часто заглядывали в купе учителя.
      Николай Григорьевич играл с ребятами в шахматы и радовался, выигрывая партию. Один раз, когда выиграл Мазин, старик очень огорчился:
      "Эх, разбил ты меня... Старость не радость".
      Ребята напали на Мазина:
      "Ты что, не мог проиграть? Как тебе не стыдно! Не маленький, кажется".
      Мазин, почесывая затылок, недовольно сопел:
      "Он тоже не маленький..."
      В школе девочки выбрали для Николая Григорьевича солнечный класс, перенесли туда его вещи, поставили букетик цветов.
      У себя в классе они расположились совсем по-домашнему: откуда-то появились у них стенное зеркальце, корзинка с иголками и нитками и даже занавеска.
      У мальчиков в углу валялись удочки, сетки, футбольный мяч и вещевые мешки. Эти вещи они перетаскивали с места на место, пока не вмешались девочки и не помогли им привести все в порядок. Школа ожила.
      Во дворе вертелись колхозные ребята, спрашивали, не надо ли чего. Пятилетний Жорка прыгал на одной ножке и кувыркался на траве.
      После обеда мальчики натягивали волейбольную сетку, Федька Гузь вместе с Мазиным надували футбольный мяч, девочки сбегали на луг и притащили пышные букеты цветов, кто-то разбирал рыболовные снасти, а Игнат Тарасюк деловито расхаживал по двору, давал советы, а потом, засучив рукава, мастерил около крыльца скамейку.
      - А ну, сядем все разом! Выдержит она нас или нет? А то я еще колья забью. Садись, хлопцы! - приглашал он улыбаясь.
      Улыбка у Игната была очень добрая и сразу смягчала строгое выражение лица, которое придавали ему густые, сросшиеся брови.
      После трудового, хлопотливого дня, когда все ребята собрались во дворе школы, на крыльцо, прихрамывая и держась за перила, вышел отец учителя.
      - Эх, хорошо вечерком посидеть на крылечке! - сказал он, присаживаясь на ступеньки и глядя вокруг. - Славные места... Молодость вспоминается. Много тут дорожек было нами исхожено... Много и крови пролито... Славный вояка был мой Матвеич, да и я на силу не жаловался: одной рукой подкову гнул. Эх, Матвеич! Товарищ мой! Тяжко пострадал он в гражданскую. В голову ранен был... Два дня мы с ним в болоте скрывались...
      - А что, дедушка Николай Григорьевич, не наш ли это Иван Матвеич, что пасекой колхозной заведует? - с интересом спросил Игнат.
      - Он, он! - оживился Николай Григорьевич. - Вот я к нему и поеду... А далеко ли до пасеки?
      - Далеко. Отсюда не увидишь. Если по шоссе идти - километров двенадцать будет, а как снимут пшеницу, так напрямки, полем, - поменьше. Красивые места эти... Таких мест нигде нету... Пасека над рекой стоит, вся вишеньем поросла. Зайдешь весной к Ивану Матвеичу - и уходить не хочется... Падают на плечи белые квитки, поют пчелы, а река - плеск-плеск! - рыбку за рыбкой подгоняет...
      Ребята слушали Игната не прерывая. Сергей Николаевич и Митя подсели на крыльцо.
      Мягкие сумерки уже давно окутали село, и в хатах горели огоньки.
      Глава 3. КОСТЕР
      На другой день вместе с колхозными ребятами было решено устроить пионерский костер.
      - Мы расскажем им о нашей жизни, а они нам о своей, - говорил Митя. Найдется много интересного и у них и у нас.
      Ребята заволновались:
      - Трубачев, подготовься хорошенько! Не подведи!
      - Это не шутка, - мрачно сказал Мазин. - У них тут работы много. Как бы они нас не перетянули. Ты смотри обдумай, что будешь говорить.
      - Ты как-нибудь красиво расскажи: ну там... то, другое... - скашивая глаза на Митю, заметил Петька.
      - Иди ты еще! - рассердился Одинцов. - "То, другое" Надо честно говорить, напрямки!
      - А вдруг у них лучше окажется? Ведь мы свою школу подведем!
      - Надо было раньше думать! - отрезала Синицына. -А то как дошло до дела, так испугались!
      - Кто испугался? Кто испугался? - напали на нее ребята. - Сама ты испугалась!
      Лида Зорина вместе с Валей Степановой спешно вспоминали все, что делало их звено, как они работали в кружках, как ходили на лыжах.
      - Они у нас что-нибудь переймут, а мы - у них, вот и будет хорошо, серьезно сказал Сева.
      Васек, окруженный со всех сторон, молча хмурил брови. Потом решительно сказал:
      - Как было, так и расскажу!
      Ребята успокоились:
      - Ничего, Трубачев не подведет!
      Мазин покусал нижнюю губу, посчитал что-то по пальцам и внушительно посоветовал:
      - Начинай с маленького, с мизинчика. Понял? А самый козырь на конец прибереги. Понял?
      Леня Белкин припомнил, как Мазин, получив плохую отметку, пошел в буфет и сразу десять котлет съел.
      - Это ты на конец прибереги, Трубачев! - хохотали ребята. - Вот и будет у нас козырь!
      Мазин махнул рукой:
      - Эх, жизнь! Съел человек от огорчения, а они смеются!
      - Ну, что вы там расшумелись? - прикрикнул издали Митя. - Желающие выступать в самодеятельности - записывайтесь заранее!
      Ребята начали записываться.
      Девочки обещали сплясать русскую; набралось много желающих прочесть стихи; Одинцов вызвался рассказать про деда Щукаря - отрывок из книги "Поднятая целина". Программа оказалась большой.
      - Ну, вот и набралось кое-что. А еще и хозяева нас чем-нибудь порадуют, - говорил Митя, пряча в карман записную книжку.
      Митя вообще чувствовал себя хорошо. Все его радовало: здоровый, бодрый вид ребят, новые места, гостеприимные колхозники. Радовался Митя и тому, что за дорогу он как-то незаметно сдружился с Сергеем Николаевичем, и тому, что уже сделано главное - всем родителям разосланы телеграммы о благополучном прибытии на место, а в школу отправлено коллективное письмо с описанием встречи с колхозниками "Червоны зирки".
      Впереди ожидало много интересного: веселый отдых, работа вместе с колхозниками. Но это был большой план на будущее, а пока они с Сергеем Николаевичем решили дать ребятам хорошенько оглядеться, познакомить их с колхозом и устроить поход с ночевкой в лесу.
      "В общем, все будет хорошо! Просто замечательно!" - радовался Митя.
      До вечера ребята бегали, советовались, репетировали.
      У Синицыной горели щеки. Она подходила то к одному, то к другому:
      - Девочки, только бы не осрамиться, только бы не осрамиться! Пойте изо всех сил!
      - Как это - изо всех сил? Не придумывай! Пой как надо! - строго говорила Валя.
      - Конечно. А то затянем козлиными голосами...
      - Всю Москву осрамим!
      - Только ты, Мазин, не пой, пожалуйста! У тебя очень плохой голос, предупреждала Лида Зорина.
      - Спою! - заупрямился Мазин. - В хоре не слышно будет, кто как поет.
      Игнат Тарасюк тоже собрал свой отряд и вывел его в рощу, чтоб подальше от москвичей, на свободе, прорепетировать.
      - А может, они наши песни не понимают? - беспокоился Федька Гузь.
      - А что тут понимать? Песня, она и без слов - песня... А ну, ребята, зачинайте легонько ту, что в школе разучивали... Федька! Чего шею вытя- нул, как тот гусак... Кому говорю - легонько зачинай!
      Игнат поднял вверх тоненький прутик. Ребята, не сводя с него глаз, затянули песню.
      Игнат вдохновенно раскачивался, водил по воздуху прутиком, как дирижерской палочкой:
      - А теперь поднимайте голос... А ну, а ну!.. Павло, давай втору... Вступай, вступай...
      x x x
      Когда стемнело, на лужке за школой собралось все село. Вылезли из хат старики и старухи, не усидели и молодицы - вышли с грудными детьми на руках. Принарядились девчата и хлопцы. Из села Ярыжки пришла молоденькая учительница Марина Ивановна.
      - Сюда, сюда, Марина Ивановна! Ближе садитесь, тут местечко вам есть! крикнул Игнат, подвигая к костру бревно.
      Учительница села. Колхозные ребята со всех сторон тесно облепили ее.
      - Хорошая у них учительница! - прошептала Валя Степанова на ухо Синицыной.
      Мазин, услышав ее шепот, недовольно пробурчал:
      - Ничего особенного. Наш Сергей Николаевич лучше. - И, растолкав ребят, освободил место рядом с Мариной Ивановной для учителя.
      Из темноты послышался голос Степана Ильича:
      - Ого! Да тут все товарищество собралось! Вот мы сейчас и познакомимся получше и повеселимся вместе. - Он бросил на траву свой пиджак, уселся поудобнее и, взглянув на Марину Ивановну, усмехнулся. - А около учительницы никогда пусто место не бывает: где учительница - там и школа!
      - А где колхоз - там и председатель! - засмеялась Марина Ивановна.
      - А мы тоже около Сергея Николаевича всегда! У нас тоже школа! закричали приезжие.
      Пионерский костер начался торжественно.
      Оба отряда построились в линейки.
      - Костер посвящается первому знакомству и дружбе пионеров Москвы с пионерами колхоза "Червоны зирки"! - громко объявил Митя.
      Честь зажигать костер выпала на долю Саши Булгакова. Он с волнением поднес спичку к сухой елке. По желтым иглам пробежал быстрый огонек, и елка вспыхнула, с треском рассыпая вокруг золотые искры.
      - "Широка страна моя родная..." - дружно запели ребята.
      Взрослые весело подхватили знакомую песню. Когда все смолкло, Митя сказал короткое приветствие. Закончил он его так:
      - Широка наша страна родная, а куда ни поедешь - везде ты свой человек. Вот мы к вам приехали, а уже вроде как дома или у родных...
      - А я ведь тут рос. И все мне тут дорого. И язык украинский, и воздух вот этот с полей... Что значит родина!.. - задумчиво сказал Сергей Николаевич.
      Завязалась беседа. Колхозники наперебой расспрашивали о Москве.
      - Москва наша с каждым днем растет и украшается, - сказал Сергей Николаевич. - Иногда проходишь по улице и видишь - забор стоит какой-то. За забором экскаваторы работают, грузовики рычат, растет этаж за этажом. А снимут забор - и ахнешь! Стоит перед тобой дворец - глаз не отвести! Как в сказке!
      - А мы под самой Москвой живем, на электричке туда ездим... мечтательно сказала Лида.
      - У нас городок тоже хороший! У нас и театр свой, и кино, и школы! зашумели ребята.
      - Расскажите про нашу школу! - неожиданно попросил учителя Мазин.
      - Ну что же я буду рассказывать! Вы сами про свою школу расскажите.
      Ребята зашевелились, зашептались:
      - Одинцов, Одинцов!.. Нет, Зорина! Лида Зорина, расскажи!
      Лида Зорина встала.
      - У нас очень хорошая школа... - бойко начала она.
      - Самая лучшая! Замечательная школа!.. У нас все учителя хорошие и директор хороший! - перебивая Зорину, закричали ребята.
      Мазин подбросил в костер ветку и встал:
      - Наша школа на весь Советский Союз, может быть, одна... У нас знаете как учат - ого! Чего не знаешь, так хоть в класс не ходи! Например, географию...
      - Из нашей школы уже герои вышли! - крикнула Синицына.
      - У нас второгодников почти нет!
      Марина Ивановна крепко пожала руку Сергею Николаевичу, глаза ее при ярком свете костра влажно блестели.
      - Школа, которую так любят ребята, - хорошая школа! Нам всем это очень радостно слышать!
      Игнат Тарасюк сдвинул набок кубанку и встал:
      - Оно, конечно, каждому свое... Я скажу, что наша школа лучше, а вы будете говорить, что ваша лучше... Ну, так это может и ссора получиться. А так как вы у нас гости, то все ж таки неудобно будет...
      Ребята всполошились, приготовились к отпору, но Жорка, задремавший было на коленях матери, вдруг вскочил:
      - Гармонь! Гармонь идет!
      Все зашевелились, раздвинулись. Мазин и Саша подбросили в костер сухих веток. В отблесках пламени нежно зарумянились березы, высоко взлетевшие искры осветили кудрявую листву дуба.
      Из темноты вышла баба Ивга и подала Степану Ильичу гармонь:
      - Играй, Степа! Нехай гости нашу музыку послушают.
      Степан Ильич встал, широко развернул гармонь, склонил набок голову и пробежал пальцами по желтым, истертым ладам.
      Гармонь тихо, протяжно вздохнула, запела что-то грустное и нежное... Пела для всех, а слышалось каждому, что поет она только для него. Вспоминалось что-то хорошее, дорогое, свое...
      Лида Зорина молча прижималась к плечу новой подружки. Васек вспомнил вдруг отцовский галстук, съезжавший на сторону, теплые большие руки отца. Сева Малютин, глядя в пламя костра, откуда-то издалека услышал голос матери, как будто не гармонь, а она пела что-то своему сыну. Саша, посадив на колени толстого хлопчика, гладил его по голове и шептал ему на ухо, пытаясь говорить по-украински:
      - А у меня дома такие, як ты, людыны тоже есть.
      В глубокой, темной вышине ярко светились звезды. В ответ на гармонь в лесу тихо защелкали соловьи, и по овсу, словно на цыпочках, прошел ветер.
      Степан Ильич взглянул на лица, освещенные пламенем костра, усмехнулся и заиграл гопак.
      Молоденькая учительница встала, приглашая девчат и хлопцев.
      Плясали попарно и в одиночку; один танцор сменялся другим.