- Да уж чего тут показывать! Постой-ка два часа безо всяких делов да на своих ногах! Ой, да как же это ты надумала, Катя!
      - Да ничего я не надумала! Я только запретила ей идти гулять! окончательно сердится Катя.
      - "Запретила"... Гляди-ко! Так она тебя и послушает! Ишь стоит перемогается. Головочкой своей измысляет чтой-то. Ножкой об ножку постукивает... - приподымаясь на верхнюю ступеньку и глядя на сиротливую фигурку у калитки, говорит Лина. - Пойдет, беспременно пойдет! - с уверенностью добавляет она и, присаживаясь около Кати, шумно вздыхает: - Ох и что ж это за разнесчастный день нынче! Не успел петух пропеть, как все напасти на нас свалились... Тот стучит, а тот и вовсе, как покойник, в калитку лезет...
      - Что такое? - удивленно спрашивает Катя и поспешно отсылает Мышку: Пойди займись чем-нибудь. Мышка неохотно идет в комнату.
      - Что ты говоришь, Лина? Я не понимаю...
      - А что тут понимать?.. Не первый раз... - Лина придвигается ближе и, понизив голос, рассказывает: - Никич-то наш... опять новый костюм пропил! Еще поперед Герасима заявился... Уж я против ночи не стала говорить вам...
      - Откуда же он заявился?
      - Известно откуда. Може, и впрямь в городе был, только похоже, что где-нибудь тут на пристани запил. И весь, весь, до ниточки расторговался... Да не поздно пришел, чуть-чуть так темнело еще. Вы на террасе чай пили, а Динка по саду бегала...
      - Но Динка ничего не сказала, - удивленно прошептала
      Катя.
      - Да разве Динка скажет? Она и ко мне-то ластилась, чтобы я молчала... Ну, я вчера-то смолчала, а нынче уж невмоготу...
      - Действительно, несчастье какое-то! - расстроенно говорит Катя.
      - Кругом несчастье... что на даче, что в городе, везде нам клин! горестно подтверждает Лина и еще ближе придвигается к Кате. - Ведь вот я все думаю... Кто же это к хозяину-то наведывался? Уж не сыщик ли. какой? Так он у меня в глазах и стоит, так и стоит...
      - Глупости! - нетерпеливо обрывает ее Катя, - Вот Марина приедет и окажет. Может, кто-нибудь к ней на службу заходил...
      - Глупости! нетерпеливо обрывает ее Катя. Вот Марина приедет и скажет.
      Может, кто-нибудь к ней на службу заходил.
      - Катя! Ушла! Ушла! - радостно кричит Мышка, выбегая из комнаты. Я в окно смотрела! Ушла! Убежала Динка гулять!
      - Ну, вот те и все! - подымаясь, говорит Лина. Улетела птичка в далеки края!
      Глава четвертая
      МАКАКА
      Важно и неторопливо течет Волга. Большая река такая тихая и ласковая сегодня, что кажется, можно лечь на ее теплую воду, положить голову на волну и закрыть глаза. Волга будет плыть да плыть вместе с тобой мимо обрывистых берегов, мимо пристаней, мимо кудрявых лесистых гор, далеко-далеко... Повернет направо, повернет налево. Куда плывешь, Волга? А куда тебе, девочка, нужно? Неведомо куда нужно Динке...
      Она сидит на обрыве, свесив вниз ноги. Под обрывом каменистый берег, у берега плещется желтенькая волжская водичка... - А подальше вода глубокая, темная, но это не везде, есть такие места посредине реки, где из-под воды вдруг выходит остров-коса... Ударит над Волгой гроза, блеснет молния и усеет косу чертовыми пальцами. Надо эти пальцы собрать и зарыть на Лысой горе. А самой притаиться и ждать. Как наступит полночь, прилетит черт за своими пальцами. Вот тогда проси у него один глаз. Разозлится черт, не будет давать свой глаз, а ты пальцы ему не давай... Загудит-забушует Волга, брызнет с неба молния, пора черту свои пальцы на косу бросать, а пальцев-то у него нет! И отдаст он тебе свой огненный глаз, вденешь ты его в колечко л носи всегда при себе. Как захочет кто тебя обидеть, поверни колечко, мигни на обидчика чертовым глазом, и пропал тот человек, как не был...
      Плывут по Волге баржи, перегоняют их пароходы, около пристани стоит пароход "Надежда". Это дальний пароход, он всегда долго стоит, нагружается. По сходням бегают грузчики с тяжелыми ящиками. Иногда ящик больше человека, а лежит у человека на спине! Тяжело это... А вон идет пароход "Гоголь". Динка вскакивает и машет ему, как старому знакомому. Это мамин пароход. Он каждый день возит маму с Барбашиной Поляны в Самару. Мама ездит туда на службу. Динка тоже ездила на этом "Гоголе" с мамой. Она все бегала по палубе, а потом спустилась в трюм. И в машинное отделение тоже зашла. Там железная решетка, а внизу машина и треск такой, что Динка даже не слышала, как ее выгоняли оттуда, пока один матрос не взял ее за руку и не вывел к лесенке, а там она уже сама полезла наверх и нашла маму. На этом пароходе они с мамой пили чай из волжской воды. Если набросать в Волгу много сахару, такой же чай получится.
      Динка сидит на обрыве и мечтает. Вот бежит маленький пароходик. Такой маленький, а тащит на буксире две огромные баржи, груженные тесом. Не хочется пароходику тащить эти баржи. В самом деле, кому это интересно? Бежит, бежит бедный пароходик и все рассказывает, как ему тяжело, как надоело. И сердится он: надоело. И сердится он: "Чук-чук-тра-та-та! Чуч-чук-чук-тра-та-та... Оторвусь-убегу! Оторвусь-убегу!" А вон еще одна баржа стоит около берега, прямо против Динки. Она давно уже стоит, никуда не плывет. Посредине палубы у нее маленький домик, а около домика ходит какой-то мальчик. Вот он сел на канат и ест горбушку хлеба. Динке тоже хочется есть, она отрывается от своих мыслей и вспоминает о доме. Ничего даже не поела она там сегодня. Только успела выпить сливки у Мышки, как начались всякие неприятносги: сначала из-за сливок, потом из-за Алины, а потом из-за вчерашних и позавчерашних проделок. Так что поесть уже ничего не пришлось
      А солнце так печет в спину между лопатками, что хочется нырнуть на самое дно Волги и сидеть там, не вылезая. Но перед Динкой еще целый день! До приезда мамы можно двадцать раз искупаться. Динка не боится воды - на ней волшебный лифчик. С виду это самый обыкновенной лифчик, который застегивается сзади на пуговицы, но зато изнутри лифчик подшит пробковым поясом. Это сделала мама, когда учила Динку плавать. Она сама надела на Динку пробковый лифчик и при этом сказала: "Не бойся ничего, помни, что на тебе волшебный лифчик и что в нем ты никогда не утонешь".
      Динка перестала бояться и быстро научилась плавать. Она плавала и на боку, и на спине, и собакой, и лягушкой, и саженками, а иногда, чтобы проверить волшебную силу лифчика, она заплывала подальше от берега и пробовала там нырять, но лифчик всегда выносил ее на поверхность. Динку тянет купаться, но не всем еще насладилась она на обрыве, можно еще влезть на, широкий пень и сказать оттуда какое-нибудь стихотворений... Слова летят далеко, далеко над Волгой.
      Динка влезает на пень и, выставив вперед босую ногу, декламирует свое любимое стихотворение:
      Был суров король дон Педро,
      Трепетал его народ,
      А придворные дрожали,
      Только усом поведет...
      И вот этот суровый король дон Педро скачет на охоту вместе со своими вельможами, и ему говорят, что:
      Чудо-мальчик где-то здесь
      Живет в горах,
      Купидон в широкой шляпе,
      С козьим мехом на плечах...
      Суровый король велит позвать к нему необыкновенного мальчика и задает ему три вопроса:
      Сколько капель в синем море.
      Сосчитай-ка да скажи!
      Динка изображает попеременно то сурового короля дон Педро, то чудесного пастушка. Король у нее представлен с сильно выпяченной нижней губой и вытаращенными глазами; для чудо-мальчика Динка изо всех сил укорачивает нижнюю губу, голову откидывает назад и чуть-чуть щурит глаза.
      "Я сочту, - ответил мальчик,
      Счет не долог, не тяжел.
      Но пока считать я буду,
      Прикажи, чтоб дождь не шел!"
      На берегу раздаются мальчишеские голоса:
      - Не пускай, не пускай его, Трошка! Он хочет улизнуть в воду!
      Динка мгновенно забывает короля дон Педро и подскакивает к краю обрыва. На берегу двое мальчишек преследуют ужа. Уж ползет к воде, а они забрасывают его песком и мелкими камушками.
      - Эй, вы! Не бейте его! - свешиваясь с обрыва, кричит Динка. - Не бейте, чертовские дураки!
      Тонкий длинноногий мальчишка поднимает голову и подпрыгивает в восторге:
      - Макака! Трошка, смотри! Макака! - указывая пальцем на Динку, кричит он своему товарищу.
      - Макака! Макака! - подхватывает неуклюжий Трошка и тоже гогочет от удовольствия.
      - Вы сами макаки! - бесится Динка..
      Этих мальчишек она хорошо знает. Тонконогий Минька - сын кассира на пристани. У Миньки плоское лицо с приплюснутым носом и заячья губа. Другой, неуклюжий, приземистый мальчик, - сын булочницы.
      У Трошки сытое румяное лицо, ленивая походка и крепкие кулаки. Это Динкины враги. Они всегда дразнят ее, а один раз так избили, что она пришла домой с распухшим носом и не знала, что сказать. Динка долго помнит обиды и часто перед сном мечтает проснуться утром с отросшими за ночь богатырскими кулаками и побить сразу обоих мальчишек. Но это только мечта, а на самом деле Динка боится своих обидчиков и избегает встречи с ними.
      - Вот мы тебе покажем дураков! Только сунься наберег! - угрожают мальчишки.
      - Дураки, дураки, у вас руки коротки! - надрывается Динка, чувствуя себя в безопасности.
      - А мы сейчас этого ужа до смерти забьем!.. Трошка, бери камень побольше! - издевается Минька.
      - Не смейте! - кричит Динка.
      Трошка, ухмыляясь, поднимает увесистый камень:
      - По чем его бить, Минька: по голове али по хвосту? У Динки темнеет в глазах.
      - Не бей, Трошка, не бей! - отчаянно кричит она и, хватаясь за корни деревьев, торчащие из откоса, стремительно спускается вниз.
      Ноги привычно нащупывают опору, руки ловко и быстро цепляются за сухие мохнатые корни, на берег сыплются комки глины и сухой песок. Динка не боится спускаться с крутого откоса, она уже давно освоила этот кратчайший путь, а сейчас страх за ужа и ярость удесятеряют ее ловкость. - Эй, Макака, Макака! в восторге прыгают мальчишки. - Африканская шимпанзе!
      В конце спуска больше нет корней. Динка камушком падает на песок и секунду лежит неподвижно.
      - Трошка, гляди! Убилась! - трусливо кричит Минька, отбегая в сторону.
      Трошка лениво направляется к Динке:
      - Эй, ты! Чего лежишь?
      Динка вскакивает на ноги и, пользуясь их замешательством, мчится к ужу. Черное длинное тело ужа, как тяжелый канат, тащится за ней по песку. Уж вертит головой и выскальзывает из рук.
      - Иди в воду! Иди в воду! - отчаянно подгоняет его Динка.
      - Не трожь! - грозно орет Трошка, подбегая к берегу. С другой стороны мчится к воде тонконогий Минька.
      - Дай ей по башке! Дай ей! - истошно орет он, размахивая руками. - Отыми ужа! Отыми, Трошка! Но Динка уже стоит по щиколотку в воде.
      - Уплыл!.. - злорадно кричит она, отступая от берега. Минька хватает горсть мокрого песку и швыряет ей в голову. Трошка, шлепая по воде, пытается достать ее кулаком, но
      Динка увертывается и отбегает еще дальше. Вдогонку ей летят мелкие камни и песок, они рассыпаются вокруг, как большой дождь... Но дно уже ускользает из-под ног Динки, и, оглянувшись на берег, девочка бросается вплавь. Мокрое платье, как пузырь, лепится к ней и стесняет ее движения, но волшебный лифчик легко держит ее на поверхности. Буйная веселость охватывает Динку; вытащив из воды руку, она показывает мальчишкам кулак. Мальчик с баржи тоже грозится кулаком и что-то кричит не то ей, не то Миньке и Трошке. Но Динке не страшно. "Пусть хоть все трое догоняют - я все равно уплыву!" - веселится она.
      - Эй, ты, повертай назад! Мы тебя не тронем! - стоя по колени в воде, кричит ей Трошка.
      - Плыви назад! Не тронем! - машет рукой Минька.
      - Плыви назад! - как эхо, доносится с баржи. Берег уходит все дальше и дальше... "Может, и правда вернуться?" - думает Динка. Но гребет и гребет, не чувствуя страха.
      - Утопнешь, дура! - изо всех сил орет Трошка.
      Но Динка снова показывает ему кулак.
      С пристани доносится гудок парохода... Куда он идет? Если мимо, то от него побегут большие волны. Динка пугается и поворачивает назад. На берегу останавливаются люди. Минька и Трошка что-то объясняют им, показывая на девочку.
      - Пароход! Пароход! - кричит мальчик с баржи.
      Посредине реки с длинным протяжным гудком проплывает пароход. Динка торопится. "Сейчас будут волны... Сейчас будут волны..." - зажмуриваясь, думает она. С берега ей машут руками и что-то кричат. Динка гребет изо всех сил. Первая большая волна поднимает ее вверх и, опрокинув навзничь, бросает вниз. Динка заглатывает воду, теряет из виду берег, но в памяти ее звучат слова мамы: "Не бойся ничего, на тебе волшебный лифчик..." Динка поворачивается, вскидывает голову и снова видит берег... Теперь он кажется ближе, она выплевывает изо рта воду, жадно хватает воздух.
      С баржи, подняв вверх руки и сложив вместе обе ладони, бросается в воду мальчик. Наклонив вниз голову, он плывет крупными саженками наперерез Динке... Динка видит его уже почти рядом...
      "Топить будет", - с ужасом думает она и шарахается в сторону.
      - Не бойся, не бойся! - кричит ей незнакомый, чужой голос.
      Новая волна тащит Динку вниз и накрывает с головой. Чья-то рука больно вцепляется в волосы, и сильным рывком поднимает захлебнувшуюся девочку над водой... На один короткий миг Динка видит бледное мокрое лицо мальчика с баржи Она хочет ударить его, вырваться, закричать, но вода залепила ей рот и нос, ей нечем дышать... Лицо мальчика то исчезает, то снова появляется рядом. Синие губы его шевелятся:
      - Не бойся... Не бойся...
      Громадная пенистая волна накрывает их обоих.
      - Лодку! Эй, лодку! - кричат на берегу.
      Из-за баржи выплывает рыбацкий челнок. Седой старик молча налегает на весла. Белобрысый паренек нетерпеливо вертится на корме...
      - Не видать что-то, Митрич. Греби скореича... Эй, эй! - поравнявшись с баржей, кричит он - Эй, хозяин!
      Из домика на барже выходит бородатый человек в плисовой поддевке и высоких сапогах.
      - Ленька твой тонет, слышь, хозяин! - приподнявшись в лодке и указывая на реку, кричит парнишка.
      Хозяин подходит к самому краю баржи и, приложив к уху ладонь, спрашивает:
      - Чево гукаешь?
      - Ленька тонет! - уже издалека кричит ему парень, сбрасывая рубашку.
      Хозяин глядит по направлению лодки и смачно плюет за борт.
      - Ах ты, гнида паршивая... - бормочет он, торопясь на берег.
      А в темной воде, то появляясь, то исчезая, барахтаются двое детей: мальчик - постарше, девочка - помладше.
      Глава путая
      УТОПЛЕННИЦА
      Изо рта Динки льется вода, из груди вырывается громкий плач.
      - Ну, оживела теперь! - весело говорит белобрысый паренек.
      - Чья такая? - сочувственно спрашивает простоволосая женщина.
      - Да, видать, с дачи. Мало ли их тут понаехало, - отвечает ей товарка.
      - Да... река, она шутить не любит, - глядя на девочку, глубокомысленно бросает седой рыбак.
      - И ведь, скажи, куда заплыла-то! Чего ее занесло? - удивляются собравшиеся на берегу.
      - А я тута недалечко белье полоскала. Слышу, ребята шумят: девчонка топнет! Батюшки, думаю, не моя ли? И как была, подхватилась, бегу, ног не чую! Ведь вот тоже цельный день в воде торчит, хоть говори, хоть не говори... Ну, думаю, убью, на месте убью, коль моя! - тараторит какая-то женщина. - Ведь мне за ней приглядывать некогда... Я внаймах живу! - Она глубоко вздыхает и, взглянув на Динку, машет рукой: - Слава богу, не моя!
      Девочка сидит на песке, в мокром платье, с волос ее стекает вода, в ушах стоит шум. Она разбита, уничтожена, побеждена самым позорным образом, ее тащили за волосы, топили, как щенка. Она боится поднять голову, открыть глаза. Голоса взрослых долетают до нее откуда-то издалека, она не слушает и не понимает, о чем они говорят.
      - Вот ты баешь: не моя - и слава богу! А что твоя, что чужая - все едино живая душа. Ведь это когда б не мальчонка, дак поминай как звали... рассуждает рыбак.
      - Он ее, дяденька, еще с баржи приметил да как сиганет в воду! захлебываясь, объясняет подросток.
      - Верно, верно, когда б не он, пропала бы... - подтверждают вокруг.
      - Ишь сочувственный какой. Сам-то небось напужался до смерти... Инда трясет его, бедняжечку, - раздаются жалостливые голоса женщин.
      - Обыкновенное дело, тоже воды хлебнул немало... А между прочим, мы с Митричем тащим их, а он вцепился ей в гриву и не пускает... "Пусти, кричу, Лень!" А он держит. То ли рука у него онемела, то ли боялся, что упустим ее, усмехаясь, рассказывает белобрысый парнишка.
      Ленька, стоя поодаль, ежится от озноба. Длинные холщовые штаны липнут к его ногам, лицо покрыто мелкой рябью, глаза смотрят испуганно... К кучке людей торопливо идет хозяин баржи...
      - И ведь вот как чудно на белом свете, - степенно рассуждает Митрич. У него мягкие курчавые волосы с сильной проседью и такая же курчавая с проседью борода, а глаза светлые, лучистые. Такие глаза со светинкой называются "божий дар", и все, что бы ни говорил Митрич, они освещают своим внутренним чувством. - Чудно... - повторяет он, покачивая головой. - У бедного человека полна изба, иной и рад бы от лишнего рта ослобониться, дак вот ведь живут и в огне не горят и в воде не тонут, а у господ и няньки и мамки, а дитё углядеть не могут.
      Динке холодно, она съеживается в комочек и еще ниже опускает голову.
      Какая-то женщина наклоняется к ней, гладит жесткой ладонью мокрые волосы и участливо спрашивает:
      - Сымешь платьице-то? Пущай просохнет на камушках, ась?
      Но прикосновение чужой руки к волосам причиняет Динке сильную боль, она мотает головой и открывает глаза.
      - Вставай, вставай, барышня! Накупалася, голубушка, вдосталь, другой раз не полезешь эдак-то, - ворчливо говорит прачка, отжимая подол Динкиного платья. - Ишь какая дачница купальная!
      В кучке собравшихся слышится смех. Трошка и Минька, скрываясь за спинами людей, отходят подальше. Под тяжелыми сапогами хозяина баржи скрипит песок.
      - Чего это тут собрались? - хмуро спрашивает он, бесцеремонно раздвигая народ и разглядывая Динку.
      - Да вот утопленницу вытащили из воды. Ленька твой, спасал. Теперь, може, господа не поскупятся, дак и нам чарочку поднесешь, - поглаживая бороду, говорит Митрич.
      - А и где он, Ленька-то? - оглядываясь, спрашивает хозяин баржи.
      - Я тута, - тихо отзывается Ленька.
      - Я те дам "тута"! - грубо передразнивает его хозяин. - Ты на барке должон быть. Пошто ушел без моего спросу? Ленька со крахом смотрит в бородатое лицо.
      - Так ведь он человека спасал, чего кричишь, Гордей Лукич? - вступается белобрысый паренек.
      - Ты не пужай мальчонку зря, чего его пужать? Он не по своей воле убег! говорит Митрич.
      Хозяин молча отстраняет их, делая шаг к Леньке.
      - Я ему покажу свою волю! Зачем убег, спрашиваю? - снова обращается он к мальчику.
      Громкий и сердитый голос выводит Динку из оцепенения. Она широко раскрывает глаза и, подавшись вперед, с ненавистью смотрит в бледное лицо мальчика с баржи, на мокрые пряди волос, прилипшие ко лбу, на синие губы. Ведь это же он! Это он ее топил! Она бы выплыла, волшебный лифчик сам вынес бы ее на берег, и она не захлебнулась бы водой...
      - Зачем убег, спрашиваю? - гремит голос хозяина. Ленька, переминаясь с ноги на ногу, слабо взмахивает рукой, указывая на Динку:
      - Вон... она тонула.
      - Врет! Врет! - с неожиданной яростью вскакивает Динка. - Это он топил меня! За волосы! Топил! Топил! - Голос ее прерывается громким плачем. - Я маме скажу! Я все маме скажу!
      Кучка людей с изумлением расступается.
      - Ого! - слышится в толпе. - Вот те фунт!
      Хозяин медленно подходит к Леньке и с размаху бьет его по щеке.
      - Я не топил! - вскидывая вверх руки, отчаянно кричит Ленька.
      Хозяин снова подымает тяжелую ладонь... Женщины, громко охнув, сбиваются в кучку.
      - Стой, стой! - хватает его за рукав белобрысый паренек. - За что бьешь? Ты людей спроси...
      - Чего кулаками сучишь, ирод поганый! - придя в себя, наступает на Гордея Лукича прачка.
      - Кому веру даешь? Мы все на берегу были! - крича! вокруг женщины.
      - Измываешься над сиротой, бога не боишься! - причитают они, заслоняя собой Леньку.
      - Мы все видели! Дяденька, не трожь его! Это она врет, ей-богу, врет! волнуются подростки.
      Митрич сурово качает головой:
      - Эх ты, Гордей... Кулачник! За святое дело разбой учиняешь.
      - А мне плевать на это дело! И совет ваш здесь не нужон. Я из-за него неприятности себе иметь не желаю! - Он указывает толстым пальцем на онемевшую от испуга Динку. - Слышь, матери жалиться пойдет! А кто отвечать будет? Хозяин! Да я с него три шкуры за это спущу!.. Пошел домой, гад?
      Он хватает Леньку за плечо, тяжелым пинком бросает его вперед и, не глядя на людей, молча шагает за мальчиком, по пути настигая его ударами кулака. Ленька, плача и спотыкаясь, бредет по берегу. Вдогонку ему несутся горестные причитания женщин:
      - Ох, божечка, божечка! И вступиться-то некому!
      - А как ты вступишься, когда его полное право над мальчонкой, - хмуро говорит Митрич.
      - Гляди, гляди! Опять бьет! Да что ж это такое, люди добрые! - волнуется прачка.
      - Эх ты, паскуда! - неожиданно бросает Динке белобрысый парень и, сплюнув на песок, утирает рот рукавом. - Знал бы, не вытаскивал тебя, подлюку!
      Общий гнев обрушивается на девочку.
      - Маленькая ты, а бессовестная! Совести в тебе нет? - сурово корит ее рыбак Митрич.
      - У-у, змееныш! Задушить тебя мало, не то что спасать! - злобно шипит прачка. - Чего мальчонку под кулак подвела? Ну? Что рот раззявила? Беги, жалься мамашеньке своей!
      - Что ж, господское дитё. Яблоко от яблони недалеко падает. Ихняя благодарность известна... - вздыхает другая женщина.
      Откуда-то из-за спин трусливо выглядывают Трошка и Минька.
      - Тетенька, тетенька! Это Макака! - дергая прачку за рукав, гнусавит Минька. - Она знаешь какая язва! Чуть что - и в драку лезет!
      - И каменьями кидается, - добавляет Трошка. Но Динке сейчас не до них. Как затравленный зверек, она испуганно водит глазами по лицам взрослых. Среди этих недобрых лиц - испещренное морщинами лицо старого рыбака. Мягкий укоряющий взгляд его внушает доверие. Динка бросается к нему.
      - Дядечка! Дядечка! - бормочет она, прижимаясь к потной рубахе Митрича и захлебываясь слезами. - Дядечка... тот мальчик топил меня или спасал?
      Женщины невольно затихают. Митрич наклоняется к девочке и удивленно смотрит в ее умоляющие глаза.
      - Топил или спасал? - отчаянно цепляясь за него, повторяет свой вопрос Динка. Митрич кладет руку на ее голову.
      - Спасал, дурочка... - мягко говорит он.
      - А... за волосы... зачем? - всхлипывает Динка. Лицо Митрича освещается грустной улыбкой.
      - Ну, как - зачем? Ведь утопший не сознает себя, цепляется. Завсегда их за волосы хватают, - объясняет он.
      Динка разнимает руки и, не глядя ни на кого, идет по берегу. Ноги ее тонут в песке, спотыкаются о камни.
      Громкий плач доносится до оставшихся на берегу.
      - Жалеет, - с чувством говорит Митрич и, словно извиняя девочку в глазах всех присутствующих, поясняем - Глупая еще... Ишь спрашивает, зачем хватал за волосья...
      Глава шестая
      ДОМА
      Обычно Динка является домой незадолго до обеда и обязательно норовит проскользнуть через лазейку в заборе. Но сегодня она возвращается очень рано и идет прямо по дорожке. Первой ее видит Лина и бежит сказать Кате:
      - Идет наша беглянка! Недолго погуляла-нынче!
      - Может, совесть заговорила? - предполагает тетка.
      Но, когда девочка подходит ближе, обе они недоуменно переглядываются.
      На Динке мятое непросохшее платье, волосы ее стоят дыбом, а на лице и в медленной походке выражение равнодушия и покорности.
      - Батюшки! - охает Лина. - Что это она с платьем, делала? Стирала его, что ли? - И шепотом добавляет: - Умаялась...
      Но выбежавшая из комнаты Мышка чует недоброе.
      - Катечка! Смотри, какая Динка... Не ругай ee! - горячо просит она тетку. - Не говори ей ничего сейчас.
      Но Катя и не собирается ничего говорить; она тоже обеспокоена странным видом девочки.
      "Заболела?" - с тревогой думает она и идет искать градусник.
      "Не емши", - догадывается Лина и идет греть ей завтрак. Мышка сбегает с крыльца,
      - Иди, иди, - ласково говорит она сестренке, - тебя никто ругать не будет. Ты ведь ненадолго уходила. Что ж тут такого?
      И оттого, что Динка молчит, тревога ее разрастается. Она заглядывает сестре в глаза, обнимает ее за шею. Шея у Динки холодная, мокрая, платье тоже мокрое.
      - Ты была на берегу? Ты упала в воду? Но ведь платье просохнет, что ж тут такого? - испуганно бормочет Мышка, и, чувствуя потребность как-то успокоить сестру, она напоминает ей, что завтра воскресенье, что мама весь день будет дома и что к ним придут "всамделишные" гости. - Мама привезет что-нибудь вкусное, мы будем их угощать!
      Динка шевелит губами и, отстраняя сестру, капризно тянет:
      - Я есть хочу...
      - Есть? - радуется Мышка и стремглав мчится в кухню. - Лина, Лина! Она хочет есть!
      Катя стоит на террасе, держа в руках сухое платье и градусник.
      "Что-то случилось, - испуганно думает она, прислушиваясь к разговору Мышки с сестрой. - Почему на ней мокрое платье? Не купалась же она в платье? Ах, боже мой! И почему она молчит?"
      - Я хочу есть, - вдруг говорит сестре Динка, и тревога Кати моментально рассеивается.
      "Ах, подлая девчонка! Вот как напугала... Конечно, она хочет есть, только и всего. А платье мокрое потому, что лазила где попало, не разбирая..."
      Катя решительно прячет в карман градусник и бросает платье на спинку стула. Лицо ее принимает холодное, непроницаемое выражение.
      Динка поднимается на террасу, останавливается перед теткой и, подняв голову, молча смотрит на нее. Она ждет, что Катя встретит ее сердитым, язвительным замечанием, выговорим, угрозой пожаловаться маме. Но ей все равно. Пусть жалуется, пусть ругает. Когда с человеком случается самое худшее, он уже не обращает внимания на повседневные неприятности.
      Но Катя молчит, она удивлена поведением девочки, и в ее глазах снова появляется тревога.
      - У тебя что-нибудь болит, Диночка? - спрашивает она, нащупывая в кармане градусник и трогая губами Динкин лоб. В голосе Кати, против ее воли, слышится беспокойство и сочувствие.
      Динка подходит ближе и нерешительно прижимается щекой к ее плечу:
      - Дай мне раньше всего поесть, Катя.
      "Раньше чего? - с горечью думает тетка, тронутая лаской девочки. Наверное, раньше выговора. Я для нее - вечный судья, какая-то старая грымза-гувернантка... И что думает Марина? Как будто мне приятно быть в этой роли и постоянно одергивать девчонку!"
      - Конечно, поешь хорошенько, - мягко говорит она. - Только переодень платье. Оно же совсем мокрое. Ты ходила на берег? - спрашивает она, помогая Динке переодеться, но девочка молчит, и, чувствуя ее недоверие, Катя тихо добавляет: - Я не буду ругать тебя. Пусть мама сама поговорит с тобой сегодня.
      - Несут! Несут! - кричит Мышка и, запыхавшись, вбегает на террасу. - Тебе несут еду!
      Динка оживает, двигает стулом, усаживается за стол и нетерпеливо похлопывает ладонью по клеенке. На щеках ее выступает румянец, глаза блестят. Катя опять чувствует себя обманутой, сбитой с толку. "Подумать только, какая представленная девочка!.. Напустила на себя такой несчастный вид... Может, правда голод на нее так действует?"
      Лина ставит на стол тарелки и с удовольствием смотрит, как девочка ест кашу, запивая ее холодным молоком, потом принимается за вчерашнюю котлетку, смачно закусывая горбушкой хлеба. Лина очень любит, когда хорошо и вкусно едят то, что она сготовила, и, налегая на стол всем своим грузным корпусом, она тихонько спрашивает размягченным, умильным голосом:
      - Еще чего дать али объешься?
      Динка мотает головой и запихивая в рот кусок хлеба, дотрагивается пальцем до недоеденной котлеты.
      - Вот это съем, тогда скажу, - заговорщически шепчет она.
      - Ну, доешь, доешь, - соглашается Лина и еще крепче налегает на стол. Золотисто-карие глаза ее светятся любопытством. - Ну, а где же это ты платье все измочила, а? Рыбу, что ли, ловила аль рыба тебя?
      Динка вскидывает глаза и шутя замахивается на Лину ложкой.
      - Не дури, не дури!.. Накидаешь мне полну голову каши... - добродушно ворчит Лина. - Ты лучше скажи, где бегала утресь? Для ча стирку-то делала? Нос у тебя цел, а платье мокрехонько... Али топил тебя кто в ем? - снова любопытничает Лина.
      Динка молча отодвигает тарелку и вылезает из-за стола.
      - Допивай молоко-то! - предлагает Лина.
      - Не надо. Я пойду к Мышке... Мышка! Мышка! - кричит она в сад.
      Мышка уже сбегала к Алине сказать, что Динка пришла и ест кашу.
      - Ну, пришла так пришла! Подумаешь, какая новость!
      Не бегай зря и не хлопай дверью. Видишь, я выжигаю по дереву.
      Алина срисовывает с открыток цветы на тоненькие дощечки, а потом выжигает их своей машинкой. Она не любит, чтобы ей мешали. Мышка хочет сказать что-то еще про младшую сестренку, но, подумав, круто поворачивается и убегает.
      - Мышка! Мышка! - зовет Динка.
      - Я здесь! - кричит Мышка.
      - Пойдем посидим на большой скамейке, - предлагает Динка. Глаза ее слипаются от усталости.
      Девочки, взявшись за руки, идут в сад. В саду под кленом - широкая скамья. Здесь самый тенистый уголок, сюда приходят секретничать Алина со своей подругой Бебой и мама. с Катей. Динка усаживается на скамейку и, приткнувшись боком к сестре, наваливается на нее всей тяжестью своего крепко сбитого тела. Мышка одной рукой обнимает сестру, а другой хватается за край скамейки, чтоб не упасть.
      - Говори что-нибудь или пой все время, - сонным голосом просит Динка.
      Мышка еще крепче хватается за край скамейки и, выставив вперед одну ногу, упирается ею в землю.
      Спи, милая сестрица,
      Так сладко, чуть дыша...
      напевает она тоненьким голоском, сильно фальшивя и перевирая слова.
      Я охранять готова
      Твой сон хоть до утра.
      Динка закрывает глаза и еще сильнее наваливается на сестру.