Томас запрокинул голову и громко расхохотался.
– Моя дорогая Блузетт, я лишь пытался получше узнать вас. Вы ведь сами этого хотели, не так ли? Поскольку это ваш первый опыт, я подумал: если бы вы не были так напряжены и сумели расслабиться…
Блу издала такой громкий вопль, что Томас невольно вздрогнул.
– Я не хочу расслабляться! Я хочу поскорее покончить со всем этим! Я хочу стать настоящей женщиной, хочу наконец увидеть вас голым! Вы когда-нибудь прекратите ходить вокруг да около?!
– Я чрезвычайно польщен, мисс Морган. – Герцог с трудом удерживался от смеха. – Что ж, давайте и в самом деле прервем нашу беседу. – Он уселся на кровать и жестом пригласил Блу последовать его примеру. – Идите сюда. И захватите с собой вино.
– Наконец-то! Слава Богу! Теперь-то я могу снять с себя все это?
– Когда надо будет, я вас сам раздену.
Это звучало многообещающе. Радостно улыбнувшись, Блу подбежала к столу, подхватила два бокала для вина, сунула их под мышку и потянулась за бутылкой. Конечно, с Герцогом пришлось повозиться. Он оказался ужасным привередой, и на все его капризы ушла уйма времени. Но теперь, кажется, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки, так что можно было надеяться, что в дальнейшем затруднений не возникнет. О Господи, да она уже не в силах ждать! Каждый раз, стоит ей заглянуть в его серые глаза или увидеть его чудесные губы – о, ее бросает в дрожь! А когда она теряет контроль над собой и начинает представлять, что произойдет дальше, ее колени становятся мягкими, словно морские водоросли, и ей кажется, что она вот-вот упадет. А тут еще это вино – стоит ли тратить на него драгоценное время?
Блу совершенно не хотелось вина, ей хотелось побыстрее приступить к тому, ради чего она пришла сюда. Бутылка выскользнула из ее пальцев. Она подняла руку – и бокалы упали на ковер. Бросив взгляд на Герцога, она подхватила свои пышные юбки и ринулась к кровати. Запрыгнув на Томаса, она повалила его на кровать и оседлала. Прижавшись к нему, она ощутила тепло его тела и почувствовала, как ее снова охватывает сладкая дрожь. Упершись ладонями в плечи Герцога, она уткнулась лицом ему в шею и шумно втянула носом воздух.
– О, мне так нравится ваш запах!
– Блузетт, это не лучший способ…
– Как только я сниму с вас одежду, вы должны будете встать передо мной, чтобы я смогла вас как следует рассмотреть – как вы уже рассматривали меня. А потом я хочу, чтобы вы меня поцеловали. – Прошло всего несколько часов, а Блу уже казалось, что всю свою жизнь она ждала именно этой минуты и мечтала именно об этом мужчине. Крепко прижавшись к нему, она подергала его шейный платок. – Черт возьми, да как же снимается эта проклятая штука?
– Да слезьте же с меня, ради всего святого! Куда вы так торопитесь?
– О, да я уже почти…
– Проклятие! Вы его порвали!
Нимало не смущаясь тем, что шейный платок оказался безнадежно испорчен, Блу сдернула его с шеи Герцога и швырнула на пол, после чего с удвоенной энергией принялась срывать с него расшитый серебром жилет, обрывая пуговицы из слоновой кости.
– Прекратите! Ради Бога, остановитесь! У меня такое чувство, что на меня напали грабители. Неужели вы не можете подождать? – Обхватив руками запястья Блу, Томас оторвал девушку от себя и сел на кровати. Его глаза метали молнии.
Но ведь Герцог сам предложил, чтобы они разделись, так что Блу не обратила никакого внимания на его хмурый вид. Она перекатилась на живот, завела руки за спину и попыталась расстегнуть крючки у себя на платье.
– Помогите же мне, сэр. И поторопитесь.
– Черт побери, Блу, это же не скачки. У нас вся ночь впереди.
Не в силах скрыть разочарования, Блу отодвинулась от Томаса и с ужасом посмотрела на него.
– Опять какие-то уловки, – сказала она тоном обвинителя. – Да у меня просто ангельское терпение! Но и ему пришел конец. Сэр, какого черта?! Давайте же, делайте то, что обещали!
– А не то – что? Позовете Бо Билли, чтобы он перерезал мне глотку?
– Да я и сама перережу, если вы сейчас же не возьметесь за дело!
Пока Герцог раздумывал над угрозой девушки, Блу барахталась в ворохе изумрудного шелка. Наконец ей удалось высвободить ноги и встать на колени. Обвив руками шею Томаса, она крепко вцепилась в него и успела запечатлеть несколько поцелуев на его щеках и подбородке, прежде чем они снова не повалились на кровать.
«Несомненно, его нужно как-то подстегнуть», – решила девушка. Она подозревала, что Томас в делах любви не такой уж опытный, как ей думалось поначалу. Более того, теперь ей даже казалось, что она, Блу, – его первая женщина. К счастью для них обоих, у нее в арсенале имелось средство как раз на этот случай. Изабелла как-то сказала, что некоторых мужчин необходимо подтолкнуть, то есть помочь им преодолеть нерешительность, и Блу прекрасно помнила, как это делается. Правда, она находила метод Изабеллы довольно странным, потому что, по словам Месье, «такой прием позволяет надолго вывести мужчину из строя». Но Блу доверяла подруге. Изабелла знала, что говорила.
После непродолжительной борьбы Блу удалось оседлать Томаса и просунуть руку меж его ног. Удостоверившись, что он уже почти готов приступить к своим обязанностям, девушка решила, что некоторая помощь с ее стороны приободрит его и ускорит дело. Мысленно благословляя многоопытную Изабеллу, Блу сжала пальцы и стиснула как можно сильнее все, что сумела захватить.
Сначала Томас издал нечто вроде рычания, но в следующий миг его вопль едва не снес крышу хижины, а Блу оказалась на полу, в нескольких метрах от кровати. С трудом распутав пышные юбки, Блу поднялась и в изумлении уставилась на Герцога – тот лежал на краю кровати, прикрывая ладонями пах.
– Ты… злобная маленькая дикарка! – прохрипел Томас сквозь зубы. Что-то проворчав себе под нос, он спросил: – Почему ты это сделала?
Сообразив, что совершила ошибку, Блу воскликнула:
– Господи, я сделала вам больно?!
Девушка приблизилась к кровати, но Герцог закричал:
– Нет, не прикасайтесь ко мне!
Блу отдернула руку и спрятала ее за спину.
– Мне очень жаль, Томас. Мне в самом деле жаль. Простите меня. – Блу говорила вполне искренне и надеялась, что Герцог это поймет. – Поверьте, я всего лишь хотела вас подбодрить. Хотела помочь вам…
– Хотели помочь?.. – удивился Томас.
– Ну да. Понимаете, все так долго тянулось, и я подумала…
Герцог со стоном поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к столу. На сей раз он сделал глоток вина прямо из горлышка.
– Проклятие!
Заметив, как в глазах Томаса закипает ярость, Блу нахмурилась. Теперь она опасалась, что он может передумать и откажется иметь с ней дело. Эта мысль показалась ей невыносимой.
– Не беспокойтесь, Томас. Вы скоро придете в себя, и тогда мы могли бы…
– Нет. Это невозможно. – Глаза Герцога сверкали гневом. Худшие опасения Блу начали сбываться.
– Бо Билли вряд ли обрадуется, когда узнает об этом, – продолжала девушка без особой надежды на успех.
В ответ Герцог хрипло рассмеялся:
– Можете передать отцу, что я готов сразиться с любым мужчиной на этом проклятом острове, но я не желаю ложиться в постель с его неотесанной дочерью!
Блу показалось, что Герцог сказал что-то ужасно оскорбительное, хотя она и не была до конца в этом уверена. «А если сейчас броситься за шпагой? – подумала девушка. – Нет-нет, таким образом едва ли удастся исправить положение. Тогда можно будет забыть о том, чтобы расстаться с девственностью». Даже сейчас Блу не оставляла надежда, что ей удастся осуществить задуманное.
– Томас, я же сказала, что сожалею. Может, вам просто нужно немного отдохнуть?
Герцог взглянул на нее так, что она невольно попятилась.
– Вон! Убирайтесь отсюда немедленно!
– Томас, я совершила ошибку и честно это признаю. Но если вы немного подождете, то я постараюсь узнать, как ее исправить.
Блу повернулась и выбежала из хижины. Оказавшись под открытым небом, она в изнеможении прислонилась к стволу каучукового дерева и сделала глубокий вдох, наполняя легкие свежим ночным воздухом. По ее щекам катились слезы гнева и отчаяния. Он был так красив, так элегантен, и ей так хотелось его заполучить. И вот все безнадежно испорчено, и она осталась такой же нетронутой, какой пришла к нему.
А ведь она сделала все, что он требовал, – помылась и даже надела это ужасное платье. Когда же наконец-то настал самый ответственный момент и он, кажется, был уже готов приступить к делу, она совершила небольшую ошибку. Но ведь все делают ошибки… Так почему же Томас так разозлился?
В конце концов Блу решила, что ей надо немедленно найти Изабеллу и узнать, как все исправить.
Над морем висела огромная лимонно-желтая луна, заливавшая берег бледным призрачным светом. Повсюду горели костры и раздавались громкие возгласы, крики и взрывы смеха. Блу почти сразу же заметила мужчин, собиравшихся перед хижинами женщин. Ожидая своей очереди, они горланили песни и мерились силой. Сообразив, что в такое время едва ли стоило искать Изабеллу, Блу направилась к общей хижине. Ей нужно было получить ответы на кое-какие вопросы, причем немедленно.
Глава 4
Когда Блу в своем изумрудном шелковом платье появилась в хижине, все тотчас же умолкли и уставились на нее в изумлении. Мужчины, игравшие в кости при свете факела, подняли головы и невольно подались вперед, чтобы лучше рассмотреть чудесное видение. Но Бо Билли вдруг нахмурился и, отшвырнув в сторону кости, прорычал:
– Убирайтесь отсюда!
Мужчины молча переглянулись и бросились к щелям в стенах хижины – стенами служили циновки из пальмовых листьев. Рядом с Морганом остался только Моутон; гигант внимательно смотрел на девушку.
Схватив кружку с ромом, Бо Билли сел на скамью и окинул дочь пытливым взглядом. Не говоря ни слова, Блу тоже взяла кружку – они во множестве стояли на столах, – залпом осушила ее и утерла губы тыльной стороной ладони. Заметив, что Моутон потянулся к ножу, она отрицательно покачала головой.
– Нет-нет, никто меня не обижал. Ничего не случилось.
– Что, совсем ничего? – спросил Морган.
– Да, совсем, – со вздохом ответила Блу.
– Герцог отказался от тебя? Я убью этого мерзавца! – заорал Бо Билли. Отшвырнув кружку, он поднялся на ноги.
Блу в досаде махнула рукой.
– Просто мы еще не закончили. Дело в том, что… – Она снова вздохнула и рассказала, что произошло.
– И зачем ты это сделала? – Снова сев на скамью, Бо Билли с удивлением посмотрел на дочь. Моутон же заложил руки за спину и уставился в потолок; его глаза подозрительно блестели.
– Я просто пыталась ему помочь, – объяснила Блу. Мужчины переглянулись и опустили головы; они старались не смотреть на девушку. – Да прекратите же смеяться, черт вас возьми! Я пытаюсь понять, как исправить дело!
– Ты нас спрашиваешь, как распалить мужчину? – Бо Билли взглянул на Моутона и тут же отвел глаза.
Блу тихо выругалась.
– Дело в том, что Изабелла сейчас занята. Так что скажите мне, как правильно себя вести. Он меня ждет.
Бо Билли осклабился и подмигнул дочери:
– Тебе лучше спросить об этом Моутона. Этот пройдоха знает великое множество всяких женских штучек.
Моутон поднял вверх руки и отрицательно покачал головой. Потом втянул щеки и снова принялся созерцать потолок. Блу пристально посмотрела на отца.
– Ты ведь знаешь о женщинах больше, чем любой мужчина от Картахены до Санто-Доминго, разве не так?
Морган пожал плечами.
– Я не женщина, чтобы болтать о таких вещах.
– Но мне нужна твоя помощь!
– Мужчины не обсуждают такие вопросы.
– Но мне больше не с кем об этом поговорить, а Герцог ждет.
– Проклятие! – Бо Билли ударил кулаком по столу.
– Объясни мне, как его соблазнить, – упорствовала Блу.
– Что за черт?! – Морган снова взглянул на Моутона. – Лучше ты ей объясни.
Но великан сделал вид, что ничего не слышал; он по-прежнему рассматривал пальмовые листья у себя над головой.
Бо Билли вздохнул и выругался сквозь зубы.
– Папа, так как же?
– Сто чертей ему в глотку!
– Мне нужна твоя помощь, папа. Если ты не поможешь… – Блу закусила губу, и на глазах ее появились слезы.
Бо Билли повернулся к Моутону и заорал:
– Ты слышал?! Ей больше некого спросить! Но ты не должен никому об этом рассказывать, понял? А если сейчас какой-нибудь мерзавец подглядывает в щель, то вырви у него сердце!
Моутон ухмыльнулся и выскользнул из хижины. В следующее мгновение послышался топот, а затем треск сучьев; люди Бо Билли бросились врассыпную, ломая кустарник.
– Спасибо, папа, – сказала Блу.
Морган молчал. Взяв со стола кружку, он сделал несколько глотков и вытер рукавом губы. Потом в задумчивости поскреб ногтем золотой диск у себя на груди.
– Папа, почему ты молчишь? Скажи, как же мне соблазнить его?
– Не надо хватать его, как схватила ты.
– Это я уже поняла. А что же мне сделать?
Бо Билли горестно вздохнул, потом наклонился к дочери и шепотом проговорил:
– Для начала посмотри на него понежнее.
– Понежнее? Это как? Вот так? – Блу уставилась на отца.
– Ты что, так и смотрела на Герцога? – удивился Бо Билли. – Нет-нет, так не пойдет. Не надо смотреть на мужчину так, будто собираешься всадить в него нож!
Блу стиснула зубы.
– А теперь лучше?
Бо Билли покачал головой:
– Нет же, черт возьми! Ты хочешь его прикончить или лечь с ним в постель? Понежнее – это значит ласково, мягко. Как чайка машет крыльями. Как умеет только женщина. Понятно?
– Нет. – Блу тяжко вздохнула. – Покажи, как именно.
Морган выругался и хватил кулаком по столу.
– Показать? Я не могу тебе показать! И ни один мужчина не сможет. Это как раз и есть одна из великих женских тайн.
– Папа, ну пожалуйста. Иначе я не смогу понять, о чем речь. Нежно и ласково, как чайка? Да что же это значит? – Блу пожала плечами. Я совершенно ничего не понимаю. – Может, надо вот так на него посмотреть? – Блу изо всех сил старалась быть «нежной и ласковой, как чайка».
Бо Билли в отчаянии схватился за голову.
– Господи, девочка, да ты своим взглядом прожжешь мне дырку в черепе! Так это не делается.
– Так покажи, как это делается. Я же сказала тебе, что ничего не поняла!
Морган пристально взглянул на дочь. Его грудь тяжело вздымалась, а лицо налилось кровью и приобрело оттенок темной сливы.
– Хоть ты и плоть от плоти моей, но я убью тебя собственными руками, если ты проболтаешься и хоть одна живая душа узнает об этом. – Он с подозрением осмотрел все стены хижины, потом вновь заговорил: – Господь в мудрости своей не дал мне сына, и мне суждено было иметь дочь. – Золотой диск на груди у Моргана закачался, как обломок кораблекрушения на гребне штормовой волны. – Твоя мать никогда не ввалилась бы сюда, топоча, точно мул. И она не стала бы приставать ко мне с глупыми вопросами.
Блу нахмурилась.
– Точно мул? Я так хожу?
– Тебе надо научиться ходить красиво и грациозно. Соблазнительно покачивая бедрами. Только не так, как ты пытаешься сейчас изобразить. Ты должна движениями своей задницы дать понять, что заинтересована.
– Задницей? – Блу вытянула шею, пытаясь рассмотреть себя сзади.
Бо Билли кивнул.
– Изабелла покажет тебе, как это делается. Но главное – надо смотреть на мужчину ласково.
– Я и смотрела на него ласково.
– Ты смотрела на него, как крысолов на мышь. – Морган сокрушенно покачал головой. – Вот как это делается. – Подняв могучую руку, он чуть расслабил кисть и помахал ею, затем кокетливым жестом подпер ладонью подбородок. Склонив к плечу косматую голову, Бо Билли устремил на дочь мечтательный взгляд, а потом медленно опустил и поднял ресницы.
Блу замерла, ошеломленная этим небольшим представлением. Она никогда прежде не замечала, какие красивые глаза у ее отца. Она представила себе Бо Билли с аккуратно подстриженными волосами и бородой, и у нее захватило дух от изумления. Теперь Блу поняла, почему все женщины на острове всегда провожали Моргана восхищенными взглядами.
Бо Билли было явно не по себе.
– Ты все запомнила, девочка? Я второй раз показывать не стану.
Блу не сказала бы, что взгляд отца показался ей нежным, да он, наверное, и не мог быть таким, но жест был исполнен скрытого значения, и в нем таилась какая-то притягательность. Пытаясь подражать Бо Билли, Блу изящным движением склонила голову к плечу и быстро-быстро заморгала, стараясь, чтобы ее длинные ресницы трепетали, как крылья чайки в полете.
– Точная копия твоей матери! – воскликнул Бо Билли, но в эту минуту Блу было совсем не до леди Кэтрин Паджет.
– Отлично, – кивнула она. – Теперь, когда мы разобрались с нежностью, покажи мне, как разговаривать при помощи задницы.
Морган хлопнул ладонью по столу.
– А уж тут, девочка, я вынужден вложить свою шпагу в ножны. Тебе придется самой осваивать это искусство.
– Ты хочешь, чтобы я всю свою проклятую жизнь так и оставалась девственницей?
Бо Билли пожал плечами – было заметно, что вопрос застал его врасплох.
– Если ты останешься девственницей, то так тому и быть. Я не стану становиться из-за этого на дыбы и впадать в ярость – даже ради моей единственной дочери! По правде говоря, я еще не решил, как будет лучше.
– Наверное, я уже узнала достаточно, – с сомнением в голосе проговорила Блу. – Вот только когда же он теперь оправится?
– Довольно быстро. Но больше не хватай его так, ясно?
Блу молча кивнула и, наклонившись, поцеловала отца в щеку. Затем подобрала свои юбки и танцующей походкой направилась к выходу. Теперь, когда она узнала кое-что о нежных взглядах и об искусстве разговаривать при помощи кормы, дело представлялось ей вовсе не безнадежным. Конечно, придется повозиться, но ничего сложного здесь нет. Все еще можно поправить. Они начнут с того самого места, на котором остановились, и Герцог сделает ее женщиной, как и обещал.
Но когда Блу вернулась в хижину, там было темно и пусто. Прекрасный турецкий ковер, тонкий фарфор и роскошная кровать исчезли. Блу немного постояла, прислушиваясь к ночным звукам. Из кустов доносились любовные песни лягушек. Герцог ушел, даже не попрощавшись.
На глаза девушки навернулись слезы. Ее щеки вспыхнули от гнева и унижения. Томас не стал ее дожидаться. Он бросил ее. Резко развернувшись, Блу подхватила ненавистные юбки и побежала к своей хижине, пока никто не заметил ее позорного отступления.
Бо Билли бросил взгляд поверх кружки с ромом, и его брови поползли вверх – в хижину вошел Герцог. Поскольку Блу явно не успела еще добраться до хижины гостя, Морган понял, что у нее ничего не вышло, и эта мысль неожиданно доставила ему облегчение. Он прекрасно знал, что Кэтрин не одобрила бы того, что должно было случиться нынешней ночью. Но что же теперь делать, как поступить? Может, все-таки следовало наказать Герцога за то, что он так оскорбительно пренебрег дочерью самого Моргана?
При появлении гостя люди Бо Билли повскакивали со своих мест и выскочили из хижины. Герцог же подошел к столу и уселся на скамью напротив хозяина острова. Перед тем как заговорить, он осушил кружку крепкого пива. Поставив кружку на стол, взглянул на Моргана и заявил:
– Я не тронул вашу дочь.
– Я знаю, – кивнул Бо Билли. – Похоже, она чуть не оторвала тебе кое-что.
– Так она призналась?..
Морган снова кивнул.
– В этих делах Блу ничего не смыслит. Она хотела как лучше.
Герцог невольно улыбнулся, и Бо Билли ухмыльнулся в ответ – этот парень ему нравился. Более того, он заслуживал уважения. Ведь многие на его месте предпочли бы побыстрее поднять паруса и покинуть остров.
Какое-то время оба хранили молчание. Наконец Бо Билли хлопнул Герцога по спине и сказал:
– У меня к тебе дело, приятель.
– Боюсь, оно меня не заинтересует, Билли. Отсюда я направляюсь в Англию.
– Так мне и говорили, – подтвердил Морган. – И я хочу, чтобы ты взял с собой мою дочь.
Томас решительно покачал головой:
– Нет. При всем моем к вам уважении я вынужден отказаться.
– Я не могу доверить ее никому другому. Только тебе.
– Не хочу обидеть вас, Билли, но ваша дочь – настоящая дикарка. Я не желаю видеть ее на своем корабле, и это мое последнее слово.
– С ней отправятся трое моих людей, – продолжал Морган. – Так что можешь не беспокоиться. Ты высадишь ее в лондонской гавани, а дальше она справится сама.
– Нет. – Герцог вновь покачал головой.
– Я хорошо заплачу тебе.
– Предложите мне хоть все сокровища короны – я все равно не изменю своего решения.
– Похоже, ты не уловил сути, парень. Или ты доставишь мою дочь в Лондон, или я спалю твое судно и отправлю твои потроха на корм рыбам. Так что ты выбираешь?
Томас пристально посмотрел на Моргана.
– Не думаю, что мои люди будут спокойно смотреть и ждать, когда вы спалите мой корабль.
– Пойми, парень, у меня гораздо больше людей. Сила на моей стороне.
Томас пожал плечами.
– Наверное, вы правы. Но почему вы так уверены, что я не выброшу ее за борт, как только Морганз-Маунд скроется из виду?
– Ты человек чести. – Бо Билли усмехнулся. – Может, тебе и захочется выбросить ее за борт, но ты этого не сделаешь.
– Проклятие! – Герцог сокрушенно покачал головой. – А почему так важно, чтобы она отправилась прямо сейчас, на моем корабле?
– Твое дело – доставить ее в Англию, вот и все. Но если Блу захочет, то сама объяснит, что собирается там делать.
В ответ Герцог разразился потоком ругательств. Бо Билли ухмыльнулся и добавил:
– Вот уж не думал, что ты побоишься взять на борт мою Малышку.
– Малышку? – Герцог поморщился. – А в Англии ведь и по сей день обещают неплохую награду за вашу голову, не так ли? – спросил он неожиданно.
Бо Билли кивнул и громко расхохотался.
– Да разве только в Англии, парень? Есть немало мест, где за мою голову очень неплохо заплатят.
– Не сомневаюсь. Но в Англии к Билли Моргану проявляют особый интерес. Кое-кто недавно повысил плату за вашу поимку. Были названы и другие известные пираты.
– Знаешь, парень, я, кажется, понял, к чему ты клонишь, – сказал Бо Билли, немного поразмыслив. – Ведь именно поэтому ты не хочешь иметь дело с моей дочкой, верно?
– Мне ни к чему выставлять напоказ свои связи. Откровенно говоря, вам тоже незачем оставлять след, который, возможно, приведет к вам охотников. К тому же ваша дочь может оказаться в опасности, если ее опознают.
Бо Билли откинулся на спинку скамьи и глубоко задумался, глядя прямо перед собой. На Морганз-Маунд насчитывалось сотни три жителей. И все они скоро узнают, что Блу отправилась в плавание вместе с Герцогом. А ведь у него, у Моргана, достаточно врагов… Правда, об одном из них он уже позаботился: Моула сейчас обгладывали рыбы. Но к сожалению, от всех врагов так просто не избавишься.
Так что же делать с Блу? Бо Билли знал, что ее не бросят в тюрьму. По английским законам дочь не могла отвечать за преступления, совершенные отцом. Да и стоило ли оставлять дочь при себе? Какое будущее ждало ее здесь, на острове? Если она останется здесь, то так никогда и не встретится со своей матерью и не узнает о том, что где-то существует совсем другая жизнь.
– Моя дочь отправится в Англию, – решительно заявил Морган.
– Это довольно рискованно. Ее могут схватить, чтобы использовать против вас.
Бо Билли кивнул:
– Да, знаю. Что ж, тогда меня вздернут. Но ты видел уже наш остров, Герцог, и знаешь, какая тут жизнь. Если бы у тебя была дочь, ты бы оставил ее здесь? Ты бы луну с неба достал, лишь бы дать ей что-нибудь получше.
– Но я не могу…
– Нет, парень, можешь.
Мужчины посмотрели друг другу в глаза, и оба рассмеялись.
– Тебя непременно повесят, и правильно сделают, – сказал Герцог, поднимаясь.
– Все может случиться, парень. – Морган снова рассмеялся. – Отчалишь послезавтра утром. С тугим кошельком, с провизией и с моей дочкой.
Мужчины обменялись рукопожатиями, и Герцог вышел из хижины. Ночь была теплой и чарующе тихой. Казалось, она была создана для того, чтобы шептать слова любви, переплетаясь телами. Направляясь к своему кораблю, Томас думал об этой странной девушке, думал о Блу. Теперь, когда после происшествия в хижине прошло достаточно времени, он мог непредвзято взглянуть на события сегодняшнего вечера. Господи, ну и приключение… Его друзья в клубе надорвали бы животы от смеха.
Добравшись до своей каюты, Томас снял камзол, усевшись в кресло, закинул ноги на стол. Закурив тонкую карибскую сигару, он выдохнул дым в открытое окно и ненадолго задумался. Да, решено, он непременно доставит Блу в Англию. И вовсе не потому, что его испугали угрозы Бо Билли, а потому, что Морган прав: здесь у Блу нет будущего. Но какое ему до нее дело? Томас не мог ответить на этот вопрос, но что-то в ней его глубоко тронуло. К тому же теперь его очень забавляло недоразумение с «ужином».
Томас рассмеялся и, выпустив клубы ароматного дыма, покачал головой. Да поможет ей Бог. Но что она будет делать в Лондоне? Что ее там ждет? Тут ему вспомнилась рана на плече Блу, вспомнился огонь в ее темных глазах, и он решил, что такая девушка сумеет преодолеть любые трудности. Пожалуй, даже следовало пожалеть тех, с кем столкнет ее судьба в Англии.
Блу не хотелось встречаться с Герцогом, с этим гнусным предателем, и она, чтобы не рисковать, поднялась на рассвете и отправилась вместе с ныряльщиками обследовать затонувшее недавно судно. Вообще-то избегать столкновений не в ее характере, но этот случай можно было считать особым. Ее отвергли, и это было ужасно, унизительно.
Если бы на месте Герцога оказался другой человек, истинный джентльмен, а не такой негодяй, он позволил бы ей исправить ошибку. Всего лишь одна маленькая оплошность, и он тут же брезгливо отстранился. Что ж, сам виноват. Такой шанс дается только раз в жизни, а он его упустил. Она должна быть необыкновенно хороша в постели, она это чувствует.
Блу перевела взгляд на длинную лодку, приближавшуюся к остову затонувшего корабля. На носу лодки сидел Месье; его редкие волосы выбивались из-под парика и раззевались на ветру, словно перья какой-то диковинной птицы. Держался он, как всегда, с необыкновенным достоинством, но на сей раз в его позе чувствовалась напряженность, поскольку Месье ужасно боялся воды.
Вскоре лодка причалила к борту затонувшего судна. Знаменитый парик Месье показался над поручнями в тот момент, когда ныряльщики, абсолютно голые, спрыгнули в воду. Маленький француз, осторожно продвигаясь по палубе, приблизился к девушке.
– Эта развалина – не место для леди! – Он в возмущении фыркнул, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
– Я и раньше видела голых мужчин, – заявила Блу. Но только не сегодня ночью, к ее бесконечному сожалению.
Месье достал из кармана отделанный кружевом платок, неспешно развернул его и расстелил на досках. Затем, усевшись на платок, проговорил:
– Впредь тебе лучше воздерживаться от упоминаний о голых мужчинах. Леди никогда не позволит себе заговорить о наготе. А если ей так уж необходимо упомянуть о подобных вещах, то она сделает это как можно деликатнее. Скажем, назовет голых людей «лишенными одежды».
Разговор о голых ныряльщиках заставил Блу взглянуть на них другими глазами. Теперь нагота этих людей казалась совершенно естественной и прекрасной.
– А я думаю, что обнаженные тела очень красивы, – заявила Блу с вызовом в голосе.
– Блузетт, подобные высказывания совершенно недопустимы! – воскликнул маленький француз. – Леди Кэтрин никогда бы не позволила себе затронуть столь вульгарную тему.
– К черту леди Кэтрин.
Месье задрожал от негодования; в уголках его губ показалась слюна.
– Я все равно никуда не поеду, – продолжала Блу. – Я не хочу встречаться с ней. Почему я должна стремиться стать такой же, как она?
– Леди Кэтрин – твоя мать!
– Она покинула меня. Она от меня избавилась… как выдирают гнилой зуб.
– Но ты должна…
– Я ничего не должна! – в гневе закричала девушка. – Может, вы хотите, чтобы я вышла замуж за какого-нибудь высокомерного мерзавца вроде этого Герцога? Нет уж, благодарю. Лучше спать с каким-нибудь ныряльщиком!
– Вот мы и подошли к событиям вчерашнего вечера. – Месье поджал губы, снял очки и протер стекла, воспользовавшись отворотами своих бриджей. – Нравится тебе это или нет, но я очень огорчен, что ты не поделилась со мной своими планами. Ведь ты могла погубить себя. Тебе следует возблагодарить Бога, что этого не случилось. – Снова водрузив на нос очки, маленький француз склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на девушку поверх стекол.
– Дьявольщина! Остался ли хоть один человек на всех Бермудских островах, который еще не слышал о моем унижении?
– Тебе повезло. Судьба уберегла тебя от бесчестья и…
– Ты говоришь о бесчестье?! Но ведь именно этим все и закончилось! Черт возьми, я все еще девственница!
– Поблагодари за это провидение! Моя дорогая девочка, я никак не могу убедить тебя в том, что добродетель – великая ценность. Истинная леди хранит невинность, чтобы украсить ею свое брачное ложе.
Блу в раздражении передернула плечами.
– Я не леди и не собираюсь ею становиться, Кроме того, я не желаю выходить замуж. И скажи мне, какой мужчина польстится на башмак, только что с колодки сапожника? Нет, каждый предпочтет обувь уже разношенную и удобную. Так говорит Бо Билли. Знаешь, что-то я не встречала моряка, который потребовал бы, чтобы женщина украсила своей добродетелью тюфяк в хижине, куда он собирается ее затащить.
– Дорогая, ты должна забыть о том, что видела здесь, на этом острове. А там, – Месье указал в сторону бирюзового моря, переливающегося в лучах солнца, – там целый мир, который ты даже не можешь себе представить. И это – цивилизованный мир, населенный цивилизованными людьми. Поэтому тебе нужно вести себя так, как принято в том мире. Тогда ты тоже станешь цивилизованной.
