ГЛАВА 20

Солнце клонилось к горизонту. Фейт и Дарси наблюдали за тем, как целая команда садовников расставляла вдоль дороги керамические горшки с алыми розами. После инструктажа лакеев и грумов Дарси рассчитывал вернуться к Элизе и продолжить разговор, но не получилось. На протяжении вот уже нескольких часов Фейт умудрялась находить все новые и новые проблемы и вопросы, которые никак не могли быть разрешены без его участия.

Тем временем Элиза переоделась в джинсы и футболку. Она была не из тех, кто понапрасну тратит время; к тому же ей хотелось подышать свежим воздухом и вообще сменить обстановку. Дарси она сказала, что хочет сделать несколько набросков тех мест, которые он ей показывал. Решила воспользоваться моментом и перенести на бумагу потрясающие виды поместья Пемберли. Из кожаной папки она достала альбом для рисования, прихватила карандаши и цветные мелки и весело сбежала вниз по ступенькам, жадно вдыхая теплый ароматный воздух.

Неспешно шагая по тропинкам поместья, Элиза пыталась найти для себя аргументы в подтверждение выдвинутого Дженни предположения: фантастический рассказ Дарси о путешествии во времени – плод его навязчивой идеи, безумного увлечения Джейн Остин. Но чем дольше она размышляла, тем менее склонна была этому верить. Да, теория Дженни, конечно же, выглядит более логичной и рациональной, и одновременно в истории Фица есть правдивые нотки, хотя, возможно, это всего лишь ей кажется, очень уж увлекательный и романтичный получился у него рассказ. «Нет, так недолго и с ума сойти», – подумала Элиза и стала спускаться к озеру по пологому склону холма.

С улыбкой улеглась она на мягкую густую траву на берегу небольшого озера и рассеянно наблюдала за тем, как в синем небе над головой проплывают пушистые облачка. И вдруг поняла, насколько необходим был ей этот перерыв в общении с Дарси. Надо четко осмыслить каждую невероятную деталь его рассказа, а детали и подробности никак не удавалось выбросить из головы, мало того, Элиза, наделенная пылким воображением, еще и домысливала их.

Нет, принимать всерьез рассказ гостеприимного хозяина поместья о путешествии во времени и общении с Джейн Остин, разумеется, нельзя. Элиза прекрасно понимала это и одновременно чувствовала, насколько заинтриговал ее этот необычный человек, богач и красавец.

Стоило ей вспомнить, как смотрел на нее Дарси, когда она стояла на балконе Розовой спальни, вся кровь снова так и бросилась в лицо.

Она улыбнулась; Джерри никогда бы не смог смотреть на нее так обжигающе… Да, но Джерри совсем другой человек, это было не в его натуре. А вот для Дарси такой взгляд, полный с трудом сдерживаемой страсти, казался естественным. Впрочем, возможно, он смотрит так на всех женщин и именно по этой причине бедняжка Фейт находит его столь неотразимым. Элиза уверила себя, что между ней и Дарси ничего нет и быть не может, и решила не обращать внимания на пылкий взор красавца хозяина – пусть прибережет его для своей белокурой красотки.

А затем вдруг подумала, что, если не считать столь странного увлечения, Фицуильям Дарси – самый привлекательный и интересный мужчина, с которым ей когда-либо доводилось встречаться. «А ну-ка, осторожней, – предупредила сама себя Элиза и перешла на новое, более удобное место под деревом. – Ты начинаешь рассуждать как Дженни. Фиц Дарси, может, и лакомый кусочек, и красив, и богат, и все прочее. Но нельзя не признать, что бедняга все-таки немного не в себе… Кроме того, жизнь – штука реальная, а не какая-то там романтическая сказка. И не роман».

Нет. Хоть здесь и жутко красиво, романтическим событиям вряд ли есть место в нынешнем поместье Пемберли.

Однако… присутствовала в этом мужчине какая-то отстраненность, отрешенность – качества, которые, как подозревала Элиза, другие люди часто принимали за высокомерие. Дженни считала, что на характере Дарси роковым образом сказалась потеря трех самых близких людей – бабушки, отца и матери, причем произошло это в восемнадцатилетнем возрасте, когда человек особенно раним. Вот почему он страшится близких отношений с кем бы то ни было. Не хочет полюбить и потерять снова, пережить эту боль. Это Элиза с легкостью могла понять и принять. И сочувствовала Дарси.

После смерти отца она решила, что никогда не сможет полюбить кого-нибудь так, как любила его. И только сейчас поняла, что именно по этой причине и выбрала Джерри – не хотела рисковать. Но отношения эти не могли ее удовлетворить, мало того, кончились полным провалом. Следя взглядом за проплывающими на летнем небе облачками, Элиза вдруг со всей живостью представила лицо Дарси и подумала: «Может, счастье с любимым и любящим тебя человеком все же стоит риска?..»

Элиза решила вернуться к реальности. Прогнала волнующий образ, опустила ноги в прохладную воду озера и взялась за карандаш.

Пока Элиза предавалась размышлениям, Дженни, которой сразу понравилась хорошенькая художница из Нью-Йорка, решила, что Дарси неплохо было бы завести роман с этой девушкой. Именно Элиза, как ей казалось, способна разрушить злые чары, под воздействием которых Дарси пребывал последние три года. И, приняв такое решение, Дженни, вопреки происхождению и строгому баптистскому воспитанию, принялась за дело с энергией, свойственной разве что еврейским свахам.

Эта несносная Фейт постаралась на совесть, с помощью разных мелких уловок весь день умудрялась разлучать пару. В результате художница бродит где-то сама по себе, а настырная Фейт придумывает несчастному Дарси все новые и новые бессмысленные занятия. Садовники заканчивали украшать дорогу живыми розами в горшках, и Дженни подошла поближе, полная решимости пресечь все дальнейшие попытки Фейт удерживать Дарси при себе.

Блондинка же тем временем энергично вычеркивала какие-то пункты, обозначенные в длинном списке Дарси.

– Так, с розами вдоль дорожки вроде бы все, – говорила Фейт. Потом сдула непослушную прядь светлых волос, прилипшую к умело накрашенной щеке, и страдальчески вздохнула. – Но сколько же еще осталось разных дел!.. – устало протянула она. – Конца и края не видно!

– Ты прекрасно справляешься, – заметил Дарси и указал на два очередных пункта из списка, которые следовало вычеркнуть. – Только и осталось, что выкатить кареты к воротам. И еще напомнить Лукасу и его помощникам, чтоб не забыли про воду и сено для лошадей. – Тут он умолк, огляделся и впервые за все время заметил, как удлинились тени на лужайке. – Ты мисс Найт случайно не видела?

Опасаясь, что ее сразу же уличат во лжи, Фейт нехотя указала на маленькое озеро у подножия пологого холма.

– Вроде бы видела, как твоя маленькая гостья шла к озеру. Но было это довольно давно, – осторожно прибавила она.

Дарси всмотрелся и увидел на берегу Элизу. Художница сидела на камнях, у самой кромки воды.

– Выглядит так одиноко, бедняжка, – притворно жалостливым тоном заметила Фейт. – Хотя, если честно, Фиц, не думаю, что эта девица нуждается в компании.

Проигнорировав ее замечание, Дарси зашагал к озеру.

– Схожу узнаю, не нужно ли ей чего, – бросил он на ходу.

Фейт тут же устремилась за ним.

– Тогда я с тобой, – нежным голоском пропела она. – Мы же не хотим, чтобы бедная маленькая Элиза чувствовала себя одинокой, верно, Фиц?

Дарси пытался возразить, но тут вдруг вмешалась Дженни. Выбежала из дома и устремилась прямо к ним.

– А, Фейт, вот ты где! – воскликнула она. И в голосе ее звучало облегчение. – А я тебя прямо обыскалась…

На розовом кукольном личике Фейт отразилось нечто напоминающее недоумение.

– Ищешь? Меня? – подозрительно осведомилась она.

Дженни энергично закивала в ответ.

– Тут возникла проблема с рассадкой гостей за завтрашним обедом. И я могу довериться только твоему мнению, – солгала она. – Это ведь вопрос этикета.

Дженни знала, чем можно задеть Фейт за живое. Светская красавица, давно утвердившаяся во мнении, что в вопросах этикета и хороших манер ей нет равных, особенно когда речь шла о Бале роз, легко попалась на этот крючок.

– Неужели с этим никак нельзя немного подождать? – слабо возразила Фейт.

– Но нам надо разложить гостевые карточки сейчас же, немедленно! – продолжала настаивать Дженни.

Решительно и твердо она взяла блондинку под локоток и повлекла ее к дому.

Мелко перебирая ногами, точно механическая кукла, Фейт нехотя позволила себя увести.

Дарси усмехнулся, увидев, как Дженни подмигнула ему, обернувшись через плечо.

Он подошел к Элизе. Та сидела на большом плоском камне, с подвернутыми до колен джинсами, опустив ноги в неподвижную зеленоватую воду озера. На коленях у нее лежал раскрытый альбом, и она что-то быстро рисовала в нем пастелью. Какое-то время Дарси оставался незамеченным, стоял и молча наблюдал за ее работой. Но в памяти его засел совсем другой ее образ: как американка стояла на балконе в зеленом бархатном платье. Выглядела она тогда потрясающе, даже дух захватывало, до чего была хороша, и он подивился тому, как эта женщина в простенькой майке и джинсах могла произвести на него столь сильное впечатление. Тут в черных как смоль волосах Элизы вспыхнули и заиграли искорки солнечного света, в точности как тогда, при свете свечей на выставке в библиотеке. Он глубоко вздохнул и ощутил приятное тепло, разлившееся по груди.

Дарси шагнул к ней и, усаживаясь на камень рядом, спросил:

– Нельзя ли взглянуть на ваши наброски?

Элиза чуть нахмурилась, но протянула ему альбом.

Он взглянул, удивленно приподнял брови.

– Вам нравится? – спросила она.

Он ответил не сразу, внимательно всматриваясь в набросок. Художница изобразила его верхом на черном жеребце. К полному изумлению Дарси, эта совершенно не знающая его женщина прекрасно поймала и отобразила тот момент, когда он верхом на Лорде Нельсоне преодолевал препятствие. Перелетал через каменную стену прямо в ослепительные лучи солнца. И краски подобраны так живо и точно…

– Нравится, и даже очень, – ответил он после долгой паузы. – Честно говоря, не ожидал…

Дарси судорожно пытался понять, как удалось его гостье создать столь выразительную картину лишь на основе его словесного описания того, что случилось три года тому назад.

Элиза с улыбкой взяла из его рук альбом.

– Я же говорила вам, – заметила она прежде, чем он успел задать вертевшийся на языке вопрос. – Специализируюсь исключительно на игре воображения.

Ее ответ заставил Дарси покраснеть.

– И это означает?.. – тихо начал он.

– Это означает, – с легкой насмешкой в голосе ответила она, – что мне хотелось бы послушать продолжение вашей истории. Прямо сейчас.

Дарси вздохнул и уставился на свое слегка дрожащее отражение в озере. Ему хотелось вскочить и крикнуть ей, чтоб отправлялась обратно, к себе в Нью-Йорк, оставила его в покое, прекратила ворошить былое, от которого остались столь болезненные воспоминания. И одновременно что-то удерживало его от этого выпада в ее адрес. Он сам толком не понимал, что именно. Возможно, манера Элизы слушать, то, как она подалась вперед всем телом в ожидании, когда он начнет свой рассказ. Сама поза Элизы Найт говорила: она жаждет, чтобы ее убедили в правдивости этой невероятной истории.

– Я оставался в спальне Джейн, в коттедже, еще три дня, – вновь приступил он к рассказу. – Притворялся спящим и слушал их разговоры.

Дарси закрыл глаза и вспомнил запах. Слабый, еле уловимый запах роз, исходивший от постельного белья в том старом доме, который ассоциировался у него исключительно с Джейн.

– Постепенно я пришел к неизбежному, но неправдоподобному выводу о том, что это не безумие и не сон, – продолжил он, мысленно запоминая новый образ Элизы с горящими нетерпением и любопытством глазами. – Ну и, разумеется, я наконец понял, кто она такая. – Дарси улыбнулся. – Господь свидетель, еще подростком я был наслышан о Джейн Остин, знал, что она является известнейшей английской романисткой, едва не погубившей репутацию нашей фамилии. Но откуда взялось это имя – Дарси? В семье у нас говорили, что, должно быть, она слышала о ком-то из наших предков, ей понравились столь благозвучные имя и название поместья, вот она ими и воспользовалась. Но я находился у нее в доме. И сделал однозначный вывод: до моего появления в Чотоне Джейн никогда, ни разу не слышала моего имени.

Помолчав, он продолжил:

– Как бы там ни было, но на протяжении трех дней Джейн и ее сестра Кассандра ухаживали за мной, сменяя друг друга. А когда они ненадолго оставляли меня, я поднимался с постели и делал несколько неверных шагов по комнате, молясь о том, чтобы поскорее окрепнуть и удрать из этого странного дома, прежде чем добрейший мистер Хадсон подвергнет меня новым врачебным пыткам.

ГЛАВА 21

Как и было обещано, на протяжении трех дней доктор Хадсон прилежно навещал больного по утрам и вечерам. Подходил к его постели, заботливо склонялся над пребывавшим по-прежнему без сознания пациентом, щупал его лоб.

– Рана заживает превосходно, – торжественно объявил врач на четвертый день, проводя по свежему розовому шву на голове Дарси кончиками не слишком чистых пальцев. Затем он обернулся к стоявшей у камина Джейн. – Шрама видно не будет, его прикроют волосы, – еще более торжественно и радостно заверил эскулап. Однако тут же лоб его прорезала морщинка озабоченности. Зная, что брат девушек считает лечение не слишком эффективным, Хадсон осведомился у Джейн: – Так за все это время он ни разу не заговорил?

Джейн покачала головой.

– Ни слова не произнес с той самой первой ночи в доме, – ответила она.

На сей раз необходимости лгать не было. Ибо то была чистая правда – красивый американец не произнес ни звука, если не считать невразумительного бормотания, услышанного три дня назад.

Она не стала говорить Хадсону, что накануне ночью, когда она сидела и писала за столиком, ей показалось, будто незнакомец не сводит с нее глаз, тайно наблюдает за каждым ее движением. Пару раз это ощущение становилось столь сильным, что она резко оборачивалась проверить, так ли это.

Но тут же убеждалась, что глаза Дарси крепко закрыты, а дыхание ровное и глубокое. «Странно, – думала Джейн. – Очень даже странно».

Она несколько отвлеклась и не слышала, что говорит ей в этот момент Хадсон. Обернулась к старому доктору и увидела, что тот вновь склонился над Дарси.

– Гм, довольно необычный случай, – пробормотал медик и задумчиво погладил пальцами седые бакенбарды. – Прямо скажем, неординарный. – Он выпрямился и покачал головой. – Возможно, придется лечить его инъекциями ртути или укусами пчел, – рассуждал он вслух. – Ладно, посмотрим, как он будет выглядеть сегодня вечером, и тогда уж решим, какое предпочесть лечение. Ибо известно немало печальных случаев, когда люди не выдерживали воздействия столь сильных ядов. С другой стороны, шоковая терапия подобного рода часто помогала вернуть мозг к активной деятельности.

Джейн вежливо промолчала. Доктор собрал свои инструменты и сумку, и она пошла провожать его.

Как только дверь за ними затворилась, Дарси открыл глаза и соскочил с постели, чувствуя неловкость из-за того, что выглядит нелепо в льняной ночной рубашке до пят.

Он босиком подошел к окну, отодвинул край шторы и выглянул. Внизу он увидел сад, а в саду – Кассандру, она стояла у ворот и говорила с доктором Хадсоном. За изгородью проходила пыльная сельская улочка, по ней как раз в этот момент с грохотом прокатила почтовая карета, поднимая тучи пыли и распугивая выводки уток и цыплят. Гуси изгибали шеи и возмущенно гоготали, потом вновь воцарилась тишина.

– Ртуть и пчелиные укусы! – в ужасе прошептал Дарси, словно чувствовал, что зловредный доктор Хадсон готовит ему новую средневековую пытку.

Рана на голове заживала действительно очень быстро, и никакой боли уже не ощущалось. Но на ногах он стоял нетвердо. Надо набраться сил, перед тем как найти свою одежду и попытаться удрать из коттеджа под покровом ночи. Найти своего скакуна и вернуться вместе с ним к тому месту, откуда начался весь этот кошмар.

Впрочем, последнее заявление доктора Хадсона убеждало в том, что времени у него не осталось, надо бежать, прежде чем старый доктор вернется и причинит непоправимый вред его здоровью. Последние несколько дней, размышлял далее Дарси, ему еще везло – лечение пиявками, которое применял доктор Хадсон, было в традициях медицины начала девятнадцатого века и не могло причинить столь уж существенного ущерба. Однако вряд ли он выдержит еще одно кровопускание или лечение пчелами и ртутью.

Дарси был целиком поглощен этими своими мыслями, а также размышлениями о том, где искать одежду, как вдруг дверь в спальню отворилась. Он обернулся. На пороге стояла Джейн.

– Так я и знала! – воскликнула она и указала на кровать. – А ну-ка, сэр, живо в постель!

– Нет, погодите минутку…

Дарси замешкался и покраснел от смущения, чувствуя, что попал в глупое положение.

– Немедленно в постель! – продолжала настаивать Джейн. – Хоть вы и искусный обманщик, сэр, тем не менее все еще не поправились окончательно.

Гневно сверкая черными глазами, она наблюдала за тем, как Дарси покорно залез в постель и улегся. Затем подошла и прикрыла ему ноги одеялом.

– А теперь, сэр, – столь же решительным тоном начала она, – расскажите-ка мне немедля, кто вы такой и как оказались здесь, в Гемпшире.

– Я Фицуильям Дарси, родом из Виргинии, – начал он излагать тщательно отрепетированную за последние три дня версию, которая строилась на подслушанных им разговорах его гостеприимных хозяев. – Я навещал живущих по соседству друзей и…

Джейн одарила его преисполненным возмущения взглядом.

– Никаких друзей по соседству у вас нет, сэр! – холодно заметила она. – И нигде в нашей округе нет большого дома, хоть чуточку похожего на тот, что вы описывали. Тем более находящегося якобы в двадцати милях к западу от нашей деревни.

Этот гневный отпор выбил почву из-под ног Дарси.

– Может, тогда к востоку… – растерянно пробормотал он. – Послушайте, вы очень добры и все такое, но нельзя ли мне получить назад свою одежду, одеться и уйти? Чтобы больше вас не беспокоить, а?..