Сент-Клэр (№2) - Даже не мечтай

— Считайте, что мы друг друга поняли. — Подхватив поднос, Скотт отправился наверх. Меньше всего на свете он хотел причинить Элли новую боль, но что толку убеждать в этом Эйдриана?

Вернувшись, он решил заняться «шведским столом» и направился к буфетной.

Стоявшая возле холодильника Эллисон от неожиданности чуть не ударилась лбом о дверцу.

— Скотт?! Что ты тут делаешь?

Удивлена, конечно, отметил про себя Скотт, но ни малейшей неловкости. И слава Богу. Личико ее было все еще бледным, а под глазами залегли темные тени, при виде которых сердце у него сжалось. Ему хотелось прижать ее к себе, поцелуями разгладить морщинки в углах рта, но, увы, Эйдриан не спускал с него глаз.

— Тебе бы лучше остаться в постели…

— С какой стати? — нахмурилась Элли. — Я же ведь не больна.

— Нет, конечно, только измучена до крайности.

—Как бы там ни было, не могу же я оставить людей беззавтрака, — возмутилась она, вытаскивая из холодильника ветчину.

— Я все сделаю сам. — Скотт отобрал у нее упаковку и отнес Эйдриану.

— Скотт… — запротестовала Эллисон. — Но ты ведь наш постоялец!

— Ну и что? — прищурился Скотт. — Между прочим, Хлоя тоже. Но ведь ты же разрешаешь ей помогать тебе?

— Ну… Хлоя другое дело. А ты…

— Безрукая знаменитость? — подмигнул он. Устав спорить, он просто повернулся к ней спиной. — Что дальше? — деловитым тоном обратился Скотт к Эйдриану.

Тот без тени смущения ткнул пальцем в корзинку с булочками:

— Поставьте это на буфет.

— Понял. — Подхватив корзинку, Скотт исчез за дверью.

Постояльцы один за другим уже рассаживались за столом, когда вдруг хлопнула задняя дверь и на пороге, к общему удивлению, появился Чанс.

— Прошу прощения, что опоздал, — пробормотал он. Вид у него был помятый, а выражение лица такое, словно он все еще был слегка не в себе.

— Опоздал?! — Эйдриан воззрился на него с таким изумлением, словно увидел привидение. — Если честно, мы сегодня вообще тебя не ждали.

— О… — Чанс озирался по сторонам с таким ошалелым видом, будто попал на кухню первый раз в жизни. — Э-э-э… ну а я пришел.

— Похоже, толку от него чуть, — буркнул на ухо Скотту Эйдриан в тот момент, когда Эллисон вернулась из столовой с пустым подносом.

— Чанс? — потрясенно ахнула она. Ее и без того бледное лицо стало белым как бумага. — Что с Рори?!

— А что с ней? Рори чувствует себя прекрасно, — с легким удивлением ответил он. — И Лорен тоже. Видел своими глазами, как Рори ее кормила. Господи, она такая хорошенькая. Только совсем крошечная. Представляете, ее голова уместилась в мою ладонь, и еще осталось место! Боже ты мой, я даже представить себе не мог, что она будет такая крохотная. Я… я даже не думал…

Сунув пустой поднос Эйдриану, Эллисон повернулась к Чансу, который взахлеб рассказывал о своей новорожденной дочке. Скотт украдкой окинул ее взглядом, заметил чуть сгорбленные плечи, застывшее лицо… и тут обратил внимание, что Эйдриан тоже незаметно наблюдает за сестрой.

— Как ты думаешь, их уже можно будет сегодня забрать домой? — поинтересовался Эйдриан, раскладывая на подносе горячие булочки.

— Думаю, да, — кивнул Чанс. — Знаешь, акушерка сказала, что ей давно уже не доводилось видеть таких быстрых и легких родов.

Эллисон, забрав тяжелый поднос, молча вышла.

— Дай-ка его мне. — Скотт, выскочив вслед за ней, схватил ее за локоть. Потом подождал, пока за ними захлопнется дверь. — Как ты?

— Со мной все в порядке, — ответила Элли с таким видом, словно пыталась убедить в этом в первую очередь себя. — Просто нужно некоторое время, чтобы привыкнуть, вот и все. Ведь не будут же они разговаривать о ребенке только если меня не будет рядом, верно? Они счастливы, да и я тоже. Конечно, мне сейчас нелегко… и все равно я страшно рада за них обоих.

Скотт молча погладил ее руку, жалея, что ничем не может ей помочь.

— Они очень славные.

— Чанс и Рори? Да, — кивнула Эллисон. — И очень счастливы вместе.

— Я заметил, — улыбнулся он. Эллисон усмехнулась:

— А я уж было решила, что ты не веришь в счастливые браки.

— Я пересмотрел свое мнение. Знаешь, — уже серьезно добавил Скотт, — думаю, счастье в браке находят только те немногие, кто способен относиться друг к другу с любовью и уважением. И тут тебе очень повезло, потому что вокруг тебя сплошь именно такие люди.

— Да. И в этом мое счастье, — улыбнулась Элли.

— Твое счастье не только в этом, но и во многом другом. — Он смотрел на нее, пытаясь представить себе, каково это — жить в окружении любящих тебя людей. — А ты справишься, когда Чанс привезет домой Рори с малышкой? — озабоченно спросил он.

— Конечно, — отрезала она. — И начну с того, что извинюсь перед Рори зато, что вчера сбежала. Она, должно быть, до сих пор ломает голову, почему я не захотела посмотреть на крошку Лорен.

— Ты расскажешь ей о том, что случилось с тобой? Элли отвела глаза в сторону.

— Не знаю…

— Эллисон… — Взяв у нее из рук поднос, Скотт отставил его в сторону. — Конечно, тебе нелегко об этом говорить, но если ты расскажешь им все… о твоем ребенке, им будет легче тебе помочь.

— Я подумаю. Но не сейчас, хорошо? Пора заняться завтраком, а после — ленчем. — Она тяжело вздохнула. — Сегодня же суббота, понимаешь?

— Ну да, конечно. Такое бывает каждую неделю, насколько я знаю. — Скотт покачал головой, удивляясь, как быстро пролетела неделя. — Если хочешь, мы с Хлоей рады будем помочь.

— Спасибо. Честное слово, я страшно вам благодарна. Если Хлоя хочет помочь — чудесно. Но вот тебе нужно работать над книгой. Я и так уже отняла у тебя кучу времени.

Скотт принялся возмущаться.

— Нет, не нужно, — остановила она его. — Со мной все в порядке. А сейчас, — она подхватила поднос, — нужно отнести его в столовую.

Приклеив на лицо дежурную улыбку, Эллисон выскользнула за дверь. Скотт уныло смотрел ей вслед. На сердце у него было тяжело. После всего, что было между ними, он в ее глазах всего лишь постоялец, с которым она спит. Время от времени.

— Сейди, подожди, — окликнула Эллисон. Собака стремглав неслась впереди нее по тропинке, ведущей к домику Чанса и Рори. Услышав голос хозяйки, шелти повернулась и со всех ног кинулась к Элли, рыжая с белым шерсть вспыхнула на солнце огнем. Эллисон засмеялась, немного завидуя той бурной радости, что переполняла Сейди.

Сейди закружилась у ее ног, а потом степенно пристроилась рядом, приноравливаясь к шагам Элли. В конце тропинки показался деревянный коттедж, кокетливо кутающийся в зеленую шаль листвы, и на сердце у Эллисон стало тяжело. Скотт был прав. Ей действительно следует рассказать все сестре.

Открыть свою тайну Скотту было мучительно, однако ей стало легче — как будто вскрылся застарелый нарыв и скопившийся гной вышел наружу. Ноша, много лет давившая ей на плечи, вдруг куда-то исчезла. Эллисон казалось, что после этого она не сможет смотреть ему в глаза, но, как ни странно, теперь они даже как будто стали ближе друг другу. Сейчас она чувствовала себя с ним так легко и свободно, как никогда и ни с кем до сих пор.

При мысли об этом прежняя тревога всколыхнулась в душе Элли, но она постаралась загнать ее поглубже. Эллисон поднялась на веранду, огибавшую дом с двух сторон. Хотя крытая зеленой черепицей крыша скрывала дом, словно шапка-невидимка, отсюда, с веранды, открывался изумительный вид на залив, а плетеные стулья и стоящие тут и там горшки с цветами так и манили присесть в тени, насладиться свежим океанским бризом. Над головой весело поскрипывал флюгер, возле кормушки щебетали и ворчливо переругивались птицы.

Собрав все свое мужество, она постучала в стеклянную дверь. Мгновением позже на пороге, все такой же взъерошенный и улыбающийся, появился Чанс.

— Привет, Элли. Заходи. Рори уже все глаза проглядела, дожидаясь тебя. — Он открыл дверь, пропуская их обеих в просторную, полную света и воздуха комнату. Дом, где жили Рори и Чанс, был настолько мал, что в нем помещались только две спальни и крохотная кухонька, слишком тесная даже для двоих, но поскольку оба они питались в основном в гостинице, это их нисколько не смущало.

— Сейди, только не вздумай лаять, хорошо? Веди себя прилично, — строго приказала Элли, направляясь в гостиную. Чувствуя, что хозяйка волнуется, Сейди прижалась к ее ногам. Открыв двери, она увидела стоящую у окна Рори, а рядом с ней — колыбельку. Сквозь тонкие занавески в комнату лился мягкий свет, и Рори, купаясь в солнечных лучах, со своими золотистыми волосами и в нежно-розовом воздушном халатике сейчас была похожа на ангела.

— Она не спит? — подойдя к Рори, благоговейно прошептал Чанс. Взявшись за руки, они молча склонились над колыбелькой.

— Спит без задних ног. Держу пари, дорога домой слегка утомила ее. — Рори с улыбкой повернулась к сестре, но в глазах ее мелькнула тревога. — Тебе уже лучше? Эйдриан сказал, тебе нездоровится.

— Я в порядке.

— Это ведь не заразно? — вдруг всполошилась Рори.

— Нет, не заразно, — рассмеялась Эллисон.

— Тогда иди сюда — полюбуйся своей хорошенькой племянницей.

Эллисон с трудом заставила себя сдвинуться с места и подойти к сестре. В горле у нее застрял комок. Крошка Лорен лежала на спинке. С прозрачной, почти белоснежной кожей и нежно-розовыми щечками она была похожа на дорогую китайскую фарфоровую куклу. Похожие на розовые лепестки губки вдруг зачмокали, и это было так трогательно, что у Элли защипало глаза.

— Элли? — Рори с тревогой заглянула ей в глаза. — Что с тобой?

Эллисон вытерла глаза. Ей внезапно захотелось сбежать, забиться в свою комнату и не думать ни о чем.

— Я… мне нужно с тобой поговорить.

Повисла неловкая пауза. Чанс и Рори недоуменно переглянулись.

— Пойду взгляну на запеканку, которую Эйдриан сунул в духовку, — буркнул Чанс, поцеловав жену в лоб.

— Сейди, иди с ним, — велела Элли, решив, что для Сейди и без того достаточно переживаний. — Чанс угостит тебя чем-нибудь вкусненьким.

Миниатюрная шелти послушно потрусила за Чансом.

— Давай-ка сядем, — предложила Рори, когда сестры остались одни. Она осторожно забралась в постель, где в изголовье горой громоздились подушки. — Знаешь, я волновалась за тебя, хотя Эйдриан сказал, что Скотт отвез тебя домой. А когда Эйдриан сегодня приехал один, я уже окончательно перепугалась — решила, что с тобой что-то серьезное.

— Прости, Рори. Я совсем не хотела тебя Пугать. — Элли пристроилась на краешке постели, стараясь не смотреть на сестру. — Мне нужно кое-что тебе рассказать. Собственно говоря, давным-давно нужно было это сделать. — Эллисон неловко разгладила на коленях сарафан. — Помнишь, когда мне было шестнадцать, я попала в больницу?

— Да. Тетушка Вив сказала, что у тебя какие-то проблемы по женской части, но в подробности не вдавалась. А потом было столько всяких волнений, когда Эйдриан угодил в каталажку, что я уж и вовсе боялась спрашивать. — Рори взяла сестру за руку. — Так что же случилось?

— У меня случился выкидыш. — Эллисон по лицу сестры поняла, что та потрясена.

— У тебя был выкидыш?! — Плечи Рори согнулись, словно под тяжестью непосильной ноши. — И ты мне не сказала?!

— Рори, но ведь тебе тогда было всего тринадцать!

— Да, но с тех пор прошло одиннадцать лет! — Это прозвучало как обвинение. — Просто ушам своим не верю!

— Мне было больно говорить об этом.

— А Эйдриану ты сказала? — Рори оглянулась, словно полагая, что он тоже где-то здесь.

Элли кивнула. В горле у нее встал комок.

— Именно поэтому он тогда и избил Питера. Когда я обнаружила, что беременна, то сразу же рассказала обо всем Эйдриану. Мне было так страшно. Питер настаивал, чтобы я избавилась от ребенка, а я не хотела. Эйдриан уговорил меня признаться во всем тете Вив. А тебе мы хотели рассказать потом. Ты ведь была еще маленькая. А потом, когда я потеряла ребенка, в этом уже не было нужды. Эйдриан ужасно переживал, но решил оставить все как есть. Потом он случайно услышал, как Питер хвастается ребятам из сборной. Он так никогда и не сказал, что говорил Питер, но… могу себе вообразить. Эйдриан тогда просто взбесился. Боюсь даже думать, чем это могло бы закончиться, если бы тренер их тогда не растащил.

— Ну что ж, теперь по крайней мере многое понятно. Вот почему все это время ты старательно избегала говорить со мной о моем будущем ребенке! А я-то трещала без умолку, покаты сидела молча, и все это время… Ох, Элли! — Рори порывисто обняла ее. — Прости… мне так жаль!

— Прекрати, — шмыгнула носом Элли, погладив сестру по плечу. — Это мне должно быть стыдно, что я не нашла в себе сил разделить твою радость. Но честное слово, я очень счастлива за вас с Чансом. Не знаю, как тебе объяснить… Все это время я воображала себе все то ужасное, что могло случиться с тобой и малышкой, и чувствовала… безумный страх.

— Страх?!

— Да. Я ведь так тебя люблю. — Элли порывисто обняла сестру. — Просто не знаю, что со мной будет, если что-то случится с тобой или Эйдрианом. Знаешь, как мне иногда страшно… вдруг вы оставите меня, как когда-то мама и папа. Я этого просто не переживу. И вот теперь появилась Лорен.

Я так боялась полюбить ее — ведь это значило бы, что стану бояться потерять и ее. Иной раз мне хочется жить, никого не любя, чтобы не бояться потерять, кого люблю.

— Ох, Элли… — Потрясенная этим признанием, Рори откинулась на подушки. — Знаешь, я себе даже представить этого не могу… Как это — жить, никого не любя? А мама с папой? Неужели ты жалеешь, что любила их?!

— Нет. Просто… — в горле у Эллисон встал комок, — иногда мне хочется, чтобы я любила их не так сильно, понимаешь? Может, тогда бы я не мучилась так после их смерти. И если бы я так сильно не хотела ребенка, тоже не убивалась бы так. Любить — это иногда очень больно, вот что я имела в виду.

— Элли… — Рори с удивлением разглядывала сестру.

— Прости. — Эллисон вытерла слезы. — Я не хотела вываливать все это на тебя. Не знаю, что на меня нашло. Я ведь даже себе самой не признавалась в этом.

— Но ты ведь думала об этом. Господи… как же ужасно так жить!

— Забудь, что я говорила. — Эллисон громко высморкалась. — Прости. Сегодня такой счастливый день, а я тут расстраиваю тебя рассказами о том, что случилось бог знает когда. Просто мне захотелось выговориться.

— И правильно сделала, что рассказала! Давно нужно было это сделать. — Рори порывисто сжала руку сестры. — Ты ведь поэтому сказала, что не хочешь выходить замуж, да? Считаешь, что если не полюбишь, то больше никто не сможет заставить тебя страдать?

Эллисон молча кивнула, изо всех сил сдерживая слезы.

— Но ведь это не так-то просто, — улыбнулась Рори. — Одинокий человек не может быть счастлив. Я ведь тебя знаю. В тебе слишком много любви, чтобы она оставалась нерастраченной. Конечно, я не очень хорошо помню маму, но зато помню тебя — как ты заботилась обо мне, читала сказки, учила кататься на роликах… ну, пыталась учить. Вся моя жизнь до краев была наполнена твоей любовью. И вот теперь ты смеешь говорить, что любовь не приносит ничего, кроме страданий?!

— Я этого не говорила. Просто сказала, что мне нестерпима сама мысль о том, что я могу тебя потерять. — Эллисон снова крепко обняла Рори. — И это причиняет мне боль.

— Жаль, что я не могу дать тебе слово пережить тебя, но это было бы просто глупо, верно? Никто не может знать, что ждет нас впереди. То, что у нас есть, это настоящее. А сейчас у тебя есть я, есть Эйдриан. Да и Чанс тоже — он ведь любит тебя как сестру. А теперь еще и Лорен. Неужели у тебя хватит духу оттолкнуть нас — и все только потому, что у тебя, дескать, нет никаких гарантий, что все так и останется?! Неужели нельзя просто наслаждаться тем, что есть?

— Не знаю.

— Но разве ты не можешь хотя бы попробовать?

— Я попытаюсь.

Из колыбельки раздался слабый мяукающий звук.

— Проснулась. — Лицо Рори осветилось радостью. Она выбралась из постели и, что-то нежно приговаривая, достала из колыбельки туго спеленатый сверток. Потом с улыбкой повернулась к Элли. — Хочешь ее подержать?

Поколебавшись, Эллисон кивнула.

Рори аккуратно положила малышку ей на руки.

— Смотри, Лорен, это твоя тетя Элли. Она станет для тебя самой лучшей тетушкой в мире.

При звуках знакомого голоса Лорен перестала хныкать. Она уставилась на Эллисон огромными голубыми глазами, и та почувствовала, как мощный поток любви захлестнул ее с головой.

Глава 22

Скотт сидел за столом, уставившись на экран монитора. С чего это он решил, что в состоянии что-то написать, когда он не может думать ни о чем, кроме Эллисон? Солнце уже садилось. Интересно, она вернулась или все еще у сестры?

У Скотта все не выходили из головы слова Эйдриана — он сказал, что многие вещи она принимает к сердцу слишком близко, не так, как другие, и что если она и полюбит кого, то целиком и навсегда.

В груди Скотта пробудилась робкая надежда. Если ему удастся сделать так, что Эллисон влюбится в него до того, как правда выплывет наружу, возможно, у него появится шанс, что их отношения перерастут в нечто более прочное.

Значит, ему позарез нужно завоевать ее сердце. У Скотта похолодели руки. С чего бы такой восхитительной женщине заинтересоваться им — полным профаном что в дружбе, что в любви?!

Господи, похоже, он ударился в патетику! Да, система обороны, которой он давно уже окружил себя, стала явно сдавать. А это значит, что шансов завоевать сердце Элли у него еще меньше, чем он рассчитывал. Скотт окончательно впал в уныние. Женщины могут сколько угодно твердить, что им, мол, нравятся «ранимые» мужчины, но его же собственный опыт говорил о том, что это все сплошное лицемерие. Женщины льнут к тем, кто не обращает на них ни малейшего внимания. А тех, кто из кожи вон лезет, чтобы доставить им удовольствие, считают размазнями и слизняками.

Проблема в том, что он-то как раз хочет доставить Эллисон радость. Хочет, чтобы она любила его. Чтобы он стал ей небезразличен. И — может быть, первый раз в жизни — хочет быть достойным ее любви.

Тихий стук в дверь оторвал его от этих мыслей, заставив вернуться к реальности.

— Войдите! — вставая, крикнул Скотт.

На пороге появилась Эллисон. Лицо ее светилось счастьем.

— Я тебе не помешала?

— Вовсе нет. Я как раз надеялся, что ты придешь. Ну как там Рори?

— Замечательно! — Улыбка Элли стала еще шире. Однако подойдя ближе, он заметил, что глаза ее покраснели и припухли.

— Ты плакала?

— Не то слово! — Эллисон рассмеялась. — Знаешь, после вчерашнего, когда я едва не утопила тебя в слезах, я уж решила, что не смогу выдавить из себя ни слезинки. Оказывается, погорячилась. Но я рада, что все рассказала ей. В любом случае спасибо.

— Спасибо? За что?

— За то, что выслушал. Что ты — это ты. За эти три недели ты столько раз уже приходил мне на помощь, что я даже не заметила, как стала совсем другим человеком. Поэтому я принесла тебе кое-что… — Эллисон вытащила из-за спины сверток.

— Что это?

— Из магазина доставили книги, которые ты купил. А я добавила к ним кое-что от себя.

Открыв пакет, Скотт раскрыл одну из книг, переплетенных в кожу. И поразился — пожелтевшие от времени страницы были исписаны незнакомым ему почерком.

— Дневники Маргариты, — сияя, объяснила Эллисон. — Точнее, их перевод на английский, который сделала моя прабабушка. Я решила позволить тебе их прочитать. Только пообещай, что не станешь выносить их из дома.

— Конечно. — Теплая волна благодарности захлестнула Скотта. — Ты действительно этого хочешь?

— Да. Особенно после всего, что случилось вчера и сегодня. В моих глазах ты теперь почти что член нашей семьи. Кстати, Эйдриан просил сказать, что ты можешь пользоваться его спортзалом, если хочешь.

— Шутишь! — Скотт был сражен наповал. Придвинувшись, Эллисон ласково коснулась его щеки.

— Ты сам не понимаешь, чем стал для меня. Так приятно, что можно кому-то верить наконец. Что кто-то тебе небезразличен.

Скотт зажмурился — ему вдруг стало страшно.

— Не волнуйся, — заторопилась она. — Я ничего не жду взамен. И не хочу…

— Элли, подожди… — С горьким чувством сожаления он прижал ее ладонь к губам. Слова застряли у него в горле, и Скотт мучительно сглотнул. Он не может признаться ей сейчас. Нужно, чтобы она сначала полюбила его. Но чем дольше он станет молчать, тем ужаснее будет выглядеть в ее глазах этот обман. — У тебя есть пять минут?

— Конечно.

Положив стопку книг на стол, Скотт уселся на диван. Элли устроилась рядом. В мягком свете угасающего дня она казалась такой невинной, что у него все перевернулось внутри.

— Эллисон, я помню, как мы договаривались, что наши с тобой отношения закончатся с моим отъездом, но как ты думаешь, может… может, мы могли бы… м-м-м… продолжать встречаться и дальше?

Скотту показалось, что между ними внезапно выросла стена, о которую он с размаху ударился лбом, — так вдруг изменилось лицо Эллисон.

— Ты имеешь в виду, что вернешься к себе, в Новый Орлеан, и мы будем время от времени проводить вместе день-два? Как когда-то вы с Келли?

«Да нет же!» — хотелось крикнуть Скотту. Больше всего ему хотелось, чтобы она вошла в его жизнь навсегда. Но спрашивать об этом сейчас было еще слишком рано. «Осторожно!» — сказал себе Скотт, чувствуя, что ступает на зыбкую почву.

— Примерно так.

Эллисон резко встала, даже сделала несколько шагов, словно собираясь выбежать за дверь, потом, не оборачиваясь, бросила через плечо:

— Нет. Прости, Скотт, нет…

Ее резкий отказ был для него словно удар под дых. Ведь этот отказ касался именно его… он не мог объясняться ненавистью, которую она питала ко всей его семье. Элли отказала ему… Скотту внезапно стало нечем дышать.

— Понятно. Я просто подумал… нам ведь было хорошо вместе. По крайней мере мне с тобой. Вот я и подумал… — «Я подумал, что у меня впервые в жизни появился шанс получить нечто столь драгоценное, что я и мечтать о таком не смел». Скотт встал и, подойдя к столу, начал машинально копаться в каких-то бумажках. Все плыло у него перед глазами. — Ладно… ничего.

— Понимаешь, я не могу и дальше встречаться с тобой, потому что… — Голос Элли дрогнул. — В общем, я не уверена, что смогу и дальше соблюдать условия нашей с тобой сделки. Ты хотел, чтобы наши отношения были… удобными. А я чувствую, как меня затягивает все сильнее. Какое уж тут удобство!

Мир завертелся перед глазами Скотта… С трудом переводя дыхание, он обернулся и увидел стоявшую перед ним Эллисон — страх и надежда, сменяя друг друга, боролись в ее лице.

— Удобно? — Он откашлялся. — Впрочем… Послушай, мне нужно кое-что тебе сказать. — Ноги у него вдруг начали мелко и противно дрожать, поэтому он оперся о стол. — Видишь ли, мне кажется, я… я влюбился в тебя.

Все краски разом пропали с лица Эллисон, и оно стало белым как бумага. Она покачнулась.

— Эллисон! — Скотт рванулся к ней, обхватил руками и почувствовал, что она вся дрожит.

— Этого не должно было случиться. — Она беспомощно смотрела на Скотта. — Ты же обещал, что мы сможем держать все под контролем. Чтобы никто из нас не страдал потом.

— Я солгал. Прости, я не хотел, просто так получилось… — Он взъерошил волосы, гадая, как объяснить, чтобы она поняла. — Вообще-то я всегда умел контролировать свои чувства, умел вовремя остановиться… до того, как встретил тебя.

Элли ошарашено уставилась на него.

— Да, ты не просила меня об этом, я знаю. Знаю и то, что это пугает тебя. Но и меня тоже. Поверь мне, Элли, я хочу быть с тобой. Дай мне хотя бы шанс.

Глаза Эллисон наполнились слезами.

— А если у нас ничего не получится?

—Получится, если мы постараемся. — Скотт обхватил ладонями ее лицо. — Если ты сможешь хотя бы чуть-чуть полюбить меня.

Она закрыла глаза, и из груди ее вырвалось глухое рыдание.

— Не знаю, смогу ли я. Знаешь, я пообещала Рори не думать о будущем, а наслаждаться настоящим, но мне не верится, что у меня получится…

— Не нужно бояться. Мы не станем торопиться, если ты чувствуешь, что пока еще не готова к этому. Только не отталкивай меня, хорошо? — Чувствуя, как от жалости и сострадания сердце его обливается кровью, Скотт коснулся поцелуем ее скорбно опущенных губ. — Пожалуйста, не отталкивай меня.

Руки Эллисон обвились вокруг шеи Скотта, и она спрятала голову у него на плече.

— Я бы и не смогла, даже если бы захотела. Ох, Скотт, я так боюсь полюбить тебя… но еще больше боюсь потерять. Просто не знаю, что теперь делать.

— А тут и думать нечего — выкинь мысли о будущем, просто живи тем, что у тебя есть сейчас. Неужели это так трудно?

— Да. — Элли подняла голову и умоляюще посмотрела ему в глаза. — Я столько лет держала свои чувства под замком, что сейчас мне страшно. Но я попробую. Я так устала бояться… Я попробую, обещаю.

Радость и облегчение, захлестнувшие Скотта, были так велики, что он даже зажмурился.

— Мы не станем больше прятаться от жизни, ни ты, ни я, — пообещал он. — Что бы ни уготовило нам будущее, будем жить настоящим.

— Да. — Слезы вновь полились из глаз Элли, только теперь это уже были слезы радости. Она почувствовала, как Скотт крепко прижал ее к себе, и сердце у нее затрепыхалось, едва не выпрыгивая из груди.

— Я люблю тебя, Эллисон. — Закружив Элли по комнате, Скотт расцеловал ее в обе щеки. Потом, смеясь, как дети, они упали на кровать. Скотт смотрел на Эллисон, и в глазах у него светилась любовь. Элли благоговейно коснулась его лица, обвела кончиком пальца высокие скулы, нос, губы. Неужели она всерьез когда-то считала Скотта заносчивым и надменным? Сейчас, когда его сердце было открыто для любви, он показался ей совсем беззащитным. Любовь к этому человеку вдруг мощным потоком захлестнула ее, но она почувствовала, что у нее просто нет слов, чтобы высказать то, что у нее на душе. Поэтому она припала к его губам, предоставив им сказать все за нее.

«Мы не станем больше прятаться от жизни» — эти слова крутились у Эллисон в голове, пока Скотт торопливо раздевал ее. И когда они наконец лежали рядом, когда их уже больше ничто не разделяло, она решилась.

— Я люблю тебя, — чуть слышно прошептала она в тот момент, когда Скотт вошел в нее.

Эллисон почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она думала, что уже никогда не скажет этих слов. Они давно рвались наружу, но Элли сдерживалась, и вот теперь была счастлива, что смогла наконец их произнести.

— Не нужно бояться. — Обхватив руками лицо Эллисон, Скотт сильным толчком заполнил ее… заполнил своей любовью. — Мы не станем торопиться. И я никогда не смогу причинить тебе боль.

— Знаю. — Она улыбнулась в ответ, и он задвигался, медленными, ритмичными толчками врываясь в нее все глубже. Улыбаясь, Элли закрыла глаза, упиваясь новым для нее наслаждением. Как сильно это отличалось от того, что происходило между ними раньше, думала она. Теперь ей казалось, что она чувствует его душу, его ранимость, его уязвимость. И это было странно, поскольку она никак не могла представить себе, что Скотт может тоже чего-то бояться. И то, что он открылся ей, позволил заглянуть в свою душу, возбуждало ее еще сильнее.

Скотт долгим поцелуем прижался к губам Эллисон, продвигаясь все глубже, растворяясь в ней и становясь с ней единым целым. Погружаясь в наслаждение, Элли чувствовала, как сердце ее рвется ему навстречу. Восхитительное чувство свободы овладело ею. Дыхание у нее перехватило. Затуманенным взглядом она уставилась в пространство, даже не почувствовав, как он вытянулся рядом, прижав ее к себе.

Страсть, сжигавшая его, улеглась, сменившись пронзительной нежностью. Скотт держал Элли в объятиях, покрывая ее лоб поцелуями, руки его ласкали и гладили ее спину и плечи. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя настолько удовлетворенной. Не зная, плакать ей или смеяться, Эллисон уткнулась лицом ему в грудь и закрыла глаза.

Какая же пропасть разделяет два понятия — заниматься любовью и заниматься сексом, потрясенно подумала она. Только теперь до нее дошло, что она бы скорее согласилась умереть, чем вернуться к тому, что было. Заниматься со Скоттом сексом было изумительно приятно, но заниматься с ним любовью… о, это было все равно что оказаться в раю.

И что бы судьба ни уготовила ей в будущем, Эллисон знала, что никто не сможет отнять у нее то, что было сейчас. А сейчас у нее был Скотт. И сердце ее пело от счастья.

На следующее утро Скотт проснулся один, что, впрочем, нисколько его не удивило. Вряд ли Эллисон сочла бы возможным открыто перебраться к нему, когда в гостинице было полно постояльцев. И однако, он вдруг почувствовал себя слегка задетым тем, что после всего, что было между ними, она не сочла нужным разбудить его перед тем, как уйти к себе.

Вечер, который они провели вдвоем, был до краев наполнен нежностью. Они говорили — и не могли наговориться, прерываясь только, чтобы снова заняться любовью. Она рассказала ему о Лорен, а он ей — о своей книге. Эллисон расспрашивала Скотта о его семье, о детстве, о том, как он жил до сих пор. Отвечал он неохотно и всякий раз старался перевести разговор на другое, предпочитая слушать, как она рассказывает ему о себе.

Не будь он уже влюблен в нее, это непременно случилось бы прошлым вечером. Откровенность Элли заставила еще ярче проявиться именно те свойства ее души, которые привлекли его с первого взгляда: мягкость, прямодушие, ум и чувство юмора. И Скотт мог бы поклясться, что вчера она была буквально на волосок от того, чтобы произнести слова, которые он так жаждал услышать.

Сияя как идиот, он выбрался из постели и отправился в душ. Не нужно, однако, забывать и о практической стороне дела, что-то мурлыкая себе под нос, решил Скотт. Поскольку заниматься любовью в гостинице иногда затруднительно, ему следует подыскать для них какое-нибудь уютное гнездышко. На какую-то долю секунды Скотт подумал о пляжном домике, который достался его матери после развода с отцом, но тут же отбросил эту мысль как идиотскую. Хотя он был твердо намерен со временем откровенно признаться Элли, кто он на самом деле, что-то подсказывало ему, что вряд ли ей придется по душе его идея — в особенности учитывая тот факт, что его безмозглые кузены взяли за правило устраивать там шумные вечеринки.