Гай Юлий Орловский

Ричард Длинные Руки – маркиз

Часть 1

Глава 1

Сапоги погружаются в накаленный песок по щиколотку. Жар проникает сквозь толстую кожу и даже двойную подошву с такой мощью, будто иду по горящим углям. Крупная ящерица с жутко разинутой красной пастью метнулась в мою сторону, стремительная, словно оранжевая молния. Нога, обутая в сапог, встретила ее на полдороге. Челюсти рептилии сухо щелкнули, она отлетела в сторону и пристыженно зарылась в подножье бархана.

Рефлексы срабатывают молниеносно, все-таки вижу такую первый раз, но кто ежедневно перебегал дорогу перед транспортом в часы пик, отточил движения и реакции, сам того не замечая. Я подвигал плечами, удобнее устраивая там меч и лук, раздраженно ускорил шаг.

Я понимаю, когда не удается что-то у других, так вообще-то и должно, они ж дураки, но когда не удается мне, это какая-то нелепица, ни в одни ворота не лезет, и понять такое невозможно. Вообще-то несправедливость какая-то.

Я мечтал попасть на Юг, а попал в его тюрьму. И народ здесь мне очень-очень не понравился. Все подлые, все глотки рвут один другому… К счастью, через час-другой перешагну порог двери герцога Луганера и окажусь на свежем морозном воздухе. Здесь день, значит, там выйду ночью, проберусь неслышно в спальню, а утром изумленная служанка обнаружит меня в постели.

Нет, первым, еще на лестнице, почует Бобик, только бы на радостях не перебудил замок, дурашка.

Очередной оранжевый бархан уплыл в сторону, сердце мое екнуло и сбилось с такта. Загребая сапогами желтый песок, навстречу бредет, сильно хромая, мужчина в странно знакомом костюме. В правой руке длинный меч, непривычно узкий, почти шпага, левой держится за лямку заплечного мешка. Белая рубашка из дорогого полотна запятнана засохшей кровью, а нога, на которую припадает, перехвачена жгутом из веревки.

Сердце стучало все громче и взволнованнее. Красивый, с холеным нежным лицом, богатая мимика: вижу, как кривится, когда наступает на больную ногу – явно не из местных. Более того, попал в Забарьерье недавно…

Из песка за его спиной вылезли два ящера, отряхивались, как куры после дождя. Я снял лук и на всякий случай наложил стрелу. Человек бредет, раскачиваясь из стороны в сторону, ничего не видит, кроме песка перед собой.

– Берегитесь! – крикнул я.

Он начал оглядываться, но ящеры уже заметили добычу и бросились вдогонку. Я рывком натянул тетиву, щелчок, за первой стрелой сорвалась вторая. Ящеры были почти на незнакомце, когда длинные стрелы пробили обоим головы. Второй ящер успел сбить человека с ног, но тот, падая, ухитрился извернуться и насадить ящера на острие меча.

Они барахтались, разбрасывая песок, когда я, убрав лук, поспешил к месту схватки. Человек столкнул с себя дергающееся тело, перевернулся на спину. Меч в руке в оборонительной позиции, лицо запорошено песком, но встретил меня угрюмым взглядом несломленного человека.

– Во имя Самаэля! Кто вы?

– Местный, – ответил я благожелательно. – И хочу вам помочь.

Он буркнул:

– Вы появились вовремя, сэр…

– Сэр Ричард, – назвался я. – Пустяки, это безобидные зверушки, если убить их первым.

Он криво улыбнулся, протянул мне руку. Я помог ему встать, ладонь крепкая, сухая и горячая. Я улыбался как можно дружелюбнее, он медленно расслабил мышцы.

– Маркиз де Куртен. Да, если успеть…

Голос его был хриплым, я уловил в нем сдерживаемую боль.

– Вы ранены, – сказал я, – позвольте, я помогу вам?

Он смотрел с недоверием.

– Вы знакомы с врачеванием?

– Да, – подтвердил я. – Вон там каверна, давайте укроемся от зноя.

Он буркнул:

– Тут не только от зноя надо укрываться.

– Рад, что вы это заметили.

– Рады, что меня змея укусила?

– Нет, – сказал я поспешно, – что вы человек осторожный. Не люблю слишком безрассудных. Да они здесь и не живут долго.

Он угрюмо наблюдал, как я в расщелину вошел первым, подставляя для удара спину, затем я услышал сзади шаги. Он забрел тяжело и сразу со вздохом облегчения сполз по стене на землю.

– Слава Самаэлю, хоть переведу дух…

Второй раз ухо царапнуло это странное обращение, но я смолчал, а он, морщась от боли, стянул через голову рубашку. На груди застучали на тонких цепочках два камешка-амулета, а еще один, самый мелкий, почему-то на широкой шелковой ленточке. Я приготовился увидеть страшные раны, от которых человек может умереть прямо на месте, однако на груди белеют едва заметные шрамики. Впечатление такое, что получил эти удары топором год назад.

– Неплохо, – сказал я ошарашенно. – А что с ногой?

Он принялся развязывать узел над коленом, морщился, лицо побледнело.

– С нею похуже, – прохрипел он. – Заклятие Гальса истратил… А это не просто рана. В ней яд…

Стиснув зубы, он оголил ногу, я присвистнул. Голень распорота, как будто от подколенья и до щиколотки взрезали ржавой крестьянской косой. Едва он отбросил жгут, кровь тут же потекла освобожденно, часто-часто капая на землю. Но и дальше со жгутом нельзя, нога посинела. Еще чуть-чуть – начнется отмирание тканей.

– А почему не подлечили? – спросил я.

Он сказал хрипло:

– Я же сказал, в ногу потом, когда уже израсходовал заклятие… Они догнали меня всемером… Четверых убил, троих искромсал… Не знаю, насколько сильно. Меня прижали к Барьеру, я истекал кровью. За Барьером смерть, но так не хотелось, чтобы эти сволочи ликовали, видя мой труп… Чтоб не глумились…

– И вы прошли Барьер, – сказал я взволнованно. – Очень разумно. Здесь, кстати, совсем не обязательно смерть. Я вот родился здесь, живу. И неплохо.

Он смерил меня настороженным и вместе с тем удивленным взглядом.

– На той стороне считают, что здесь что-то выжженное и ядовитое… но полное сокровищ.

Я наложил руки, сосредоточился. Холод ощутился едва-едва, то ли рана пустяковая, то ли я уже так силен, маркиз удивленно охнул, быстро перевел взгляд на раненую ногу. Рана закрывается на глазах, кровь перестала течь, а пролитая быстро высыхает и осыпается неопрятными коричневыми струпьями.

– Великий Самаэль! – вскрикнул он потрясенно. – Вы не отдали мне свое заклятие?.. Хотя нет, передать нельзя…

– Все хорошо, – успокоил я. – Я могу раз в месяц так вот излечивать. А потом снова коплю силы…

– Вы счастливый человек, – сказал он. – Мне говорили, что здесь столько чудес… а теперь я сам их вижу… Еще бы яд убрать… Гадюка впилась мелкая, но пестрая, такие всегда ядовитые. Говорят, с их ядом даже маги не справляются…

Я сочувствующе кривился, сам тревожно думал, что Сатана, похоже, прав насчет его власти на Юге. Просто я не думал, что все настолько серьезно. Или так далеко зашло. Хотя, возможно, это просто возглас, как мы говорим «О Господи!», но, возможно, это не только возглас…

Без рубашки, он лежал в расслабленной позе, отдыхая. Я старался рассматривать его не слишком уж в упор, но рассматривал. Обнаженный до пояса, он казался даже не греческой скульптурой, с чем обычно любят сравнивать хорошо сложенных мужчин, а бодибильдером, рядом с которым потускнеет любая статуя античного силача.

Длинный меч в красивых ножнах с золотыми нашлепками отцепил от пояса и положил рядом, но два ножа остались под рукой. Рукояти длинные, даже моей широкой ладони не покажется тесно. Ножны тоже сделаны с великим тщанием, украшены золотыми нитями, но я больше присматривался к его поясу: похож на мой, однако кольца составлены из крупных чешуек неведомого зверя. Сколько я ни присматривался, удалось только понять, что чешуйки сцеплены не системой хитрых крючков, а простым наложением одна на другую. Сейчас составлены так, что закрывает почти половину предыдущей, а если, к примеру, ему понадобится распустить пояс за праздничным столом, ему нужно всего лишь отодвинуть две-три чешуйки ближе к краям.

Штаны сшиты настолько умело, словно поработал дизайнер, тем более что ткань тоже показалась достаточно необычной. Я сперва заподозрил, что где-то раскопали склад или хотя бы квартиру, сохранившуюся от предыдущей эпохи, но наступил себе на горло и напомнил, что такое слишком маловероятно, зато увидеть выделанную вещь из шкуры дракона, василиска или горгульи – запросто.

Я покрутил головой.

– Маркиз, вы герой… Одним махом семерых побивахом? Круто.

Он поморщился.

– Думаете, вру?.. Нет… Когда понял, что там не жить, всю наличность бросил в амулеты. И все до одного истратил. Последние два – в этой схватке.

Он со вздохом пошарил по груди, пальцы наткнулись на блестящие камешки на цепочках. Я с беспокойством смотрел, как он сорвал один и бросил в огонь, с такой же злостью рванул второй.

– Маркиз, зачем?

– Одноразовые, – прохрипел он. – Иногда мне кажется, проклятые маги нарочито делают все на один раз… Иначе кто бы в них нуждался?.. Багеры и без них возят по всем королевствам, андагрэйлы дают жратву и металл…

Второй амулет выскользнул из пальцев и упал у его ног. Я подобрал и под взглядом маркиза тоже бросил в огонь. Вспыхнуло, огонь несколько минут горел жарче. Губы маркиза искривила насмешливая улыбка. Хоть так получить пользу от разряженного талисмана.

Шелковая ленточка осталась. То ли маркиз совсем обессилел, то ли забыл про последний талисман. Но, похоже, разряжен и этот, иначе маркиз не ковылял бы на раненой ноге.

Он закрыл глаза, то ли отдыхая, то ли заснул, я быстро укладывал в черепе полученную информацию. Маги по ту сторону Барьера, значит, умеют создавать и создают различные одноразовые амулеты. Еще могут накладывать заклятия полной регенерации, но тоже одноразовые. Видимо, чтобы снова запастись таким свойством на опасные времена, нужно явиться к магам и заплатить… Зато, если судить по маркизу, даже смертельно раненный, произнеся кодовое слово, исцеляется мгновенно.

У меня регенерация без таких ограничений, но так как о человеке нужно думать хорошо, а думаем все-таки так, как эти сволочи заслуживают, я решил, что маги просто не хотят упускать из рук источник влияния. Или, что для меня более лестно, у меня совсем другой, более высокий принцип действия. Стыдно о таком говорить, это как бы сознаться, что отличник и хожу в наглаженной рубашке, в то время как все стараемся выглядеть лихими, бесшабашными, плюющими на законы и наставления родителей и дебилов-педагогов.

Я сосредоточился, в моих ладонях возникла простая глиняная чашка. Маркиз дернул носом, красные воспаленные веки поднялись. Некоторое время старался понять, что за странный дразнящий запах коснулся его ноздрей.

Я протянул ему чашку.

– Не хотите попробовать?

– Что это? – спросил он с недоверием.

Я сотворил вторую, он напряженно смотрел, как я жадно отхлебнул густой темный напиток. Глаза расширились в великом удивлении.

– Вы что же… маг?

– Нет-нет, – успокоил я, – как можно! Я гроссграф, если уж откровенно. Для краткости – граф. Я скромный.

– Но… – прошептал он, – вы сотворили это…

– И что? – удивился я. – Прекрасный напиток!

Он нерешительно отхлебнул, прислушался, улыбка пробежала по бледным губам.

– Даже боль затихла… Граф, но я не понимаю… Если вы не маг, то как это делаете? Где ваш талисман?

Я удивился:

– А почему нет? Если хочется? Ничего позорного в такой полезной магии.

Он смотрел пристально, в покрасневших глазах таилось странное выражение.

– Да, здесь другой мир… Вы вот обиделись, что я вас принял за мага… А ведь миром по ту сторону Барьера правят именно маги! Даже короли перед ними – пыль, прах… Всяк хотел бы стать магом.

Он умолк, закрыл глаза и стиснул челюсти, пережидая приступ острой боли.

– Не умирайте, маркиз, – попросил я. – Ну, не умирайте, а?.. Я только-только встретил человека, о котором мечтал так долго, и тут вы копыта решили отбросить! Это несправедливо.

Он хмуро улыбнулся.

– Вся жизнь несправедлива. Зато я уже сегодня узнаю, как выглядит ад.

– Не торопитесь, – попросил я, – без вас не начнут.

Он дерзко ухмыльнулся.

– А я и сам хочу туда, а не в рай. В аду смогу наслаждаться обществом королей и герцогов, тогда как рай населен одними нищими, простолюдинами и убогими.

Он поморщился, я видел по его лицу, что боль потихоньку возвращается. Его пальцы массировали ногу, кожа медленно принимает синюшный оттенок. Перехватил мой сочувствующий взгляд, поморщился сильнее.

– Я слыхал, иногда яд удается пересилить… Даже когда лекарства нет, можно самому… Черт, как больно!

– Маркиз, – попросил я, – расскажите о вашем королевстве! Это вас отвлечет малость.

Он отмахнулся.

– Да ничего особенного. Мало того, что на краю света, так еще и владения моего отца дыра дырой!.. Только леса и горы, да несколько деревенек. Крестьяне совсем животные, даже молодые девки… Я чувствовал, что занимаюсь с ними скотоложеством. А тут еще капризы моего родителя, придирки братьев… Задрался я со старшим, очень уж сволочь редкостная, слово за слово, схватились за мечи… Может, он лучше управлялся с хозяйством, но с оружием – дурак дураком. Я не думал, что не отобьет простейший удар в бок. Я хотел только наказать дурака, а он сам напоролся… Ну, пока несли в замок, подрыгал ногой и язык высунул. Я не стал ждать, что мне скажут, вскочил на коня и погнал так, что ветер в ушах… Три дня прятался по лесам, потом вышел на дорогу и с того времени вот все иду и иду.

– Благородно, – восхитился я. – Как я вам завидую, маркиз! А я вот прямо из медвежьего угла своих родителей. Вы так много повидали…

Он сказал почти самодовольно:

– Много, не спорю. Хотя на самом деле мир не так разнообразен, как я ожидал. К тому же два королевства пришлось обойти, закрыты сволочными магами… Правда, еще три я видел только с воздуха, багер прошел над ними, не останавливаясь, жаль… К тому же все на такой высоте, что видел только крыши домов и дворцов, а людей не рассмотрел… Зато королевство Эйхсфельда, республику Каринтии и Конклав Железных Герцогов я прошел где пешком, где на коне, а сюда добрался вообще по реке… Дурак, мне слишком везло, почему и решился бежать от погони через Барьер…

– Снова дуэль? – спросил я с сильно бьющимся сердцем.

Он скривился.

– Какая дуэль… Это с благородными еще так-сяк, а когда видишь подлый народ, то просто берешь то, что тебе надо. Если кто недоволен – того в рыло!.. Кто ж знал, что у одного из хамов окажется зачарованный кафтан! Сволочь еще и других прикрыл…

– И как вы избежали? – спросил я, уже догадываясь.

Он поморщился.

– Как?.. Шутите? Они из арбалетов в спину, а когда увидели, что мой конь тоже истекает кровью, то вообще… Конь пал в десяти шагах от Барьера. Меня эти сволочи убили бы на месте, разве что сперва содрали шкуру с живого или по частям обрубывали руки и ноги… Мне ничего не оставалось, как подняться – и к Барьеру! Как завыли, когда поняли, что добыча ускользает! Пытались перехватить, но я успел… И хоть теперь сдохну, но буду ликовать, что эти сволочи меня не достали… Надеюсь, тоже сдохнут. Я ж говорю, из семерых четверых уложил, а троих хорошо так…

Я сказал задумчиво:

– И все-таки вас прижали именно к Барьеру…

Он огрызнулся:

– Случайность!

– Да, конечно, – согласился я поспешно. – И вы, конечно же, предпочли уйти через Барьер, только бы не дать врагам попинать ваш труп… Вы боец, маркиз!

Он пробурчал:

– Да, я не даю врагу радоваться.

Ночь опустилась в долину, я создал шарик света и послал к своду пещерки. Маркиз вздрогнул, во взгляде снова появилось опасение, хотя чего страшиться тяжелораненому. Я сделал еще кофе, извинился, что из еды ничего, но могу выйти и подстрелить что-нить.

– Нет-нет, – запротестовал он, – ради меня не утруждайтесь. А как вы?

– Да я местный, – ответил я. – Мне проще…

Он не стал выяснять, почему местному голодать проще, стискивал зубы, на лбу выступила испарина.

– Подлецы, – процедил он. – Лучше бы эта гадюка их покусала… Какая несправедливость! Вместо гибели по эту сторону Барьера найти помощь… и все-таки не уберечься!

– Вы сказали, – проговорил я осторожно, – что по ту сторону Барьера правят маги… Но как это можно?

Он скривился.

– У кого сила – тот и правит. Маги – это те, кто раньше других нахапал вещей Древних и научился ими пользоваться. А еще ввели во всех королевствах смертную казнь за утаивание вещей Древних. Все, что найдено, надлежит сдавать магам. Маги в свою очередь сдают старшему магу, а он либо сам пытается решить загадку старой вещи, либо поручает младшим магам, работающим на него.

Я спросил тихо:

– И что… сдают?

Он кивнул.

– Обычно да. Иногда некоторые смельчаки пытаются тайком научиться пользоваться, чтобы тоже стать магами. Не получается, а маги находят и казнят самыми жуткими способами, чтобы другим неповадно.

Я хмуро подумал, как бы порадовались наши маги, узнав, что на Юге их собратья правят всем континентом, как своим двором! Маркиз де Куртен, иногда умолкая, чтобы переждать боль, рассказывал, что никто не знает, как живут маги. Одни уверены, что все маги – нелюдимы, живут в башнях и никогда не покидают их. Другие уверены, что маги не только воюют один с другим, но объединяются в союзы. Это возможно, двое слабых магов в состоянии, соединив усилия, свергнуть сильного. Правда, на пути объединения стоит извечная подозрительность магов: как это довериться чужаку, который сразу может все забрать, а тебя убить?

Пока он говорил, боль как будто отпускала или хотя бы не так вгрызалась в его тело. А еще мне почудилось, что он слишком горячится, когда говорит о магах, словно в этом есть что-то глубоко личное.

Глава 2

От кофе ему становилось легче, скоро в пещерке все пропиталось крепким душистым ароматом. Я время от времени вкладывал в его ладонь чашку, и маркиз жадно глотал коричневый напиток, уже не спрашивая, как мне удается творить такое без всяких амулетов.

Я тихохонько расспрашивал о Юге, чувствуя себя свиньей, человеку же паршиво, маркиз отвечал все тише, с усилием, умолкал уже надолго.

Когда ночь пошла на вторую половину, он вдруг заговорил быстро и лихорадочно:

– Сэр Ричард, мои силы на исходе. Я не дотяну до рассвета.

– Крепитесь, маркиз, – только и сказал я беспомощно.

Он прошептал хрипло:

– Нет, я больше не могу держаться… У меня просьба к вам, сэр Ричард.

– Слушаю, – ответил я настороженно, очень уж не люблю эти просьбы умирающих, есть опыт, – если в моих силах…

– Надеюсь, – ответил он. – Вот возьмите мой перстень… Черт, не снимается!.. Помогите… Видите, какой красавец! Фамильный. Если случится побывать в королевстве Танкмарии, там есть маркизат Остфалия. Я, увы, младший сын. Знаете, что это значит… но там ждали моего возвращения… Передайте это кольцо леди Герберге. А если она уже замужем, то… моему отцу. Или братьям.

Я проговорил с неловкостью:

– Крепитесь, маркиз…

– Понимаю, – прошептал он, – вы уверены, что отсюда не выбраться… но у вас есть шанс.

Сердце мое учащенно забилось.

– Какой?

– Я должен был проверить один способ, – проговорил он, словно в бреду. – У меня остался один талисман… Особый. Над ним работали очень долго. Он позволит вам подняться в воздух… Нам стало известно, что утром Барьер сверху на некоторое время исчезает…

– Что толку, – возразил я, хотя сердце стучало учащенно, уже поверило, дурное, – стены отвесные… Да и не залезть по ним. Пробовал!

На его лице проступило слабое подобие улыбки.

– Прекрасно… Значит, вы пытались… Эта попытка будет успешнее… Надеюсь. Мы над этим много работали… Вот возьмите…

Его рука пошарила по груди, я торопливо подсунул под ищущие пальцы последний талисман. Рука его застыла, едва прикоснувшись к этому невзрачному камешку.

– Все, – услышал я вздох, – снимите сами…

– Как эта штука работает? – спросил я, глядя в его застывшее лицо.

– Сжать в кулаке… – донесся слабый шепот. – Не забудьте… надеть ленточку… на руку…

Последние слова я скорее додумал, чем услыхал, даже усомнился, что правильно понял, талисманы все-таки носят на шеях, на груди, как вот у него, но маркиз откинул голову, глаза застыли. Я выждал некоторое время, пощупал пульс, провел ладонью по лицу, надвигая верхние веки на глазные яблоки.

В пещеру заглянул первый лучик слабого рассвета, а я сидел неподвижно возле остывающего тела. Может показаться слишком большой случайностью, что вот мне так сразу попался способ выбраться из этой тюрьмы. На самом же деле благоприятные случаи всем попадаются ежедневно и ежечасно, но одни в упор не видим, другие не хотим видеть, третьи чего-то требуют взамен, а нам хочется халявной золоторыбковости или аладдинноджинности.

Это как раз из тех, неуместных. Уже предвкушаю свежесть морозного воздуха, слышу хруст снега под подошвами, там все легко и понятно, вассалы верны, женщины – преданны, а тут на тебе – соблазн!.. Или – возможность?.. Или все-таки соблазн, на который нужно махнуть передней конечностью и твердо идти к намеченной цели? Мне ее не какой-нибудь дурак наметил, а я сам, умнее которого быть не может по определению!

Талисман оказался сгустком смолы на веревочке, твердым, как уголь, с таким же антрацитовым сколом. Я взвесил на ладони, все еще не зная, настолько ли я дурак, что воспользуюсь, или же хватит ума вот прямо щас вернуться в Армландию, где ждут великие, конечно же, дела. И хотя там пока что зима и мир спит под снегом, но дела, бесспорно, все равно великие. Все, что я ни делаю, великое… А что не делаю, так, ерунда, не стоит обращать внимания.

Я вышел из расщелины, оглянулся в запоздалом сомнении: не похоронить ли маркиза по-христиански, но, если честно, ему уже все равно, все эти обряды нужны не мертвым, а живым. И тоже понятно, для чего. Я же крепко стою на ногах, мне костыли не требуются.

– Спасибо, маркиз, – сказал я тихо. – Будет возможность, обязательно передам твоему отцу это кольцо. Ты бы одобрил такой жест больше, чем торжественное погребение с литургией, песнопениями и шаманскими плясками.

Пальцы мои медленно сжимались в кулак, все сильнее стискивая амулет. Я все еще колебался, все еще знал, даже твердо знал, что мне надо в Армландию, я и так исчерпал лимит удачи, но пальцы сдавили волшебную смолу, она стала разогреваться, увеличилась в объеме.

Я разжал кулак, смола разбухает, уже с кочан капусты, с арбуз, с автомобильное колесо… Тяжелее не стало, что хорошо, сердце трепещет от недоброго предчувствия, уже угадало принцип действия. Шар закачался на ладони, совсем невесомый, медленно-медленно приподнялся, не касаясь руки, начал потихоньку подниматься, продолжая увеличиваться в размере.

Веревочка на моей кисти тоже увеличивалась, превращалась в широкую ленту.

– Ага, – сказал я дрожащим голосом, – понял, понял, не дурак…

Пока вверх не потянуло достаточно сильно, я обмотал лентой руку несколько раз, так надежнее. Еще не верил до конца, и что это сработает, и что влез в такую авантюру, я же не талиб, я ценю человеческую жизнь, а человеческая – в первую очередь это моя.

Шар раздувало, лента все сильнее тянула вверх. Я запоздало подумал, что неплохо бы попробовать растянуть и обвязаться вокруг пояса, а то висеть на одной руке стремно… Правда, привязанным, а не уцепившись слабеющими пальцами, как герои боевиков, что могут висеть, ухватившись одной рукой за салазки летящего вертолета, да еще и полчаса драться с висящим рядом противником.

Над головой качается громадный мешок, тянет сильно, я присел, заставляя его снизиться, а когда он нехотя подчинился, я выждал, сколько смог, и, распрямившись, прыгнул вверх. Шар освобожденно рванулся в небо. Через мгновение за руку дернуло. Мне показалось, что останавливаемся, однако движение возобновилось, сперва черепашье, потом все увереннее и увереннее.

Я со страхом посматривал на небо. Маркиз ошибся с днем, никакой голубизны, а все та же зловещая багровая краснота, что сжигает даже скалы, по которым скользит. Я забарахтался, мелькнула мысль обрезать веревку, но посмотрел вниз, в глазах потемнело.

Если брякнуться с такой высоты, никакая регенерация не соберет мои разлетевшиеся ошметки. Но лучше ли сгореть в этому аду, где камни превращаются в воск и сползают красивыми такими наплывами…

Я брыкался, вертелся, как жук на ниточке, не соображал, что делать, но никто не видит, себе не стыдно показать, что вообще-то я общечеловек и трушу, как самая пугливая свинья при виде бойни. Меня несло в эту пугающую красоту, я сжался и вдруг сообразил, что жуткое стадо багровых туч не мчится, как экспресс… это вообще не облака, а красное зарево восхода!

Небо из ярко-багрового с быстро бегущими бесконечно тучами, что и не тучи вовсе, давно превратилось в безмятежно-синее. Сердце всхлипывает от облегчения, я жадно хватал раскрытой пастью воздух, как Робин Гуд, с горла которого сняли петлю. Барьер медленно опускается, я уже видел верхний край, и едва тот опустился на уровень моих глаз, открылась широкая панорама ужасающе прекрасного мира.

Дрожь пробежала по моему телу. Зеленая равнина, группы деревьев, два небольших озера, видны крохотные домишки, села вроде бы зажиточные, есть даже кирпичные дома… А почти на горизонте возвышается прекрасный дворец, даже комплекс дворцов, слитый в одно целое, устремленный ввысь, украшенный множеством ажурных башенок, с висячими мостиками, трепещущими на ветру флажками на остриях башен.

Сердце мое захлебывалось от радости. Это не суровый замок, это вообще из мира, когда в замках отпала необходимость, и люди начали строить здания не для того, чтобы в них отсиживаться от натиска врагов, а чтобы жить мирно и счастливо.

Стена Барьера осталась далеко внизу, я трепетал, что маркиз и его люди не все предусмотрели, ветра нет, однако стена внизу постепенно смещается, воздушные потоки медленно сдвигают меня со всем слоем воздуха в сторону. Хуже другое, шар все еще продолжает подниматься…

Я всматривался в землю до рези в глазах, стараясь побыстрее понять, что тут и как. Нет, земля не удаляется, но и не приближается вроде бы. Меня несет на большой высоте, рука уже начала неметь…

Ура, прости, маркиз. Умельцы маги сумели сработать амулет, который превратился в шар Монгольфье, а затем, когда воздух остыл, начал снижаться. За это время ветер как раз вынес меня за пределы Барьерного Кольца. Все просто, как все гениальное, и эта простота сработала тоже гениально.

Не вижу церкви, мелькнула мысль. Ни одной церкви, даже церквушки… Вон деревня, а вон еще богаче и зажиточнее. Обычно самое красивое и самое высокое здание в любом селе и любом городе – церковь…

Снизу донесся крик:

– Вот он!.. Я ж говорил!

Я дернулся, закрутился на веревке. Внизу на бешено вертящейся земле лежат трое мужчин. Двое приподнялись на локтях, третий рывком оказался на ногах и подхватил с земли арбалет. Я торопливо выдернул из пояса патрон, но меня крутит и поворачивает, затем услышал над головой треск разрываемой ткани и свист покидаемого шар воздуха.

Снизу донесся довольный вопль. Сердце мое замерло, земля начала приближаться слишком быстро. Я напрягся, выставил ноги чуть согнутыми, чтобы не сломать, но земля ударила с такой силой, что я рухнул, как жаба на асфальт. Острая боль пронзила тело, хрустнули ребра. Я захрипел, ощутил соленое во рту, земля и небо несколько раз поменялись местами.

Я лежал на спине почти бездыханным, в поле зрения появилась фигура толстого мужика с бульдожьей челюстью. В одной руке арбалет, в другой меч, такой же узкий и длинный, как у маркиза де Куртена. Я как завороженный смотрел на этот клинок, а он словно удлинился и потянулся к моему горлу.

– Ну вот и все, маркиз Куртен, – проговорил бульдожистый с удовлетворением. – Больше вам от нас не бегать…

– Погоди, – прохрипел я.

– Просить бесполезно, – ответил он жестко. – Ты убил моих людей. И сам умрешь…

– Хрен тебе, – ответил я.

Патрон в моей ладони слабо щелкнул, стальной болт ушел вверх, я успел увидеть, как в животе будьдожемордого появилась рваная дыра, а из плеча ударил фонтан темно-красной крови. Я поспешно отодвинулся, видя, как разжимаются пальцы, поднялся на ноги.

Второй поспешно ухватил меч. Он едва поднялся на колени, весь перевязанный окровавленными тряпками, будто защитник Аламо, но пальцы мои сжались на патроне. В груди раненого образовалась рваная дыра, я даже успел увидеть, что сквозная, до того, как оттуда плеснула кровь.

Сзади услышал потрясенный вопль. Я крутнулся на месте, успел заметить падающую мне на голову палицу третьего, последнего из выживших после схватки с маркизом. Пальцы мои инстинктивно сжали патрон, и тут череп взорвался и разлетелся на куски. Я полетел в черную бездну.

Сон был тяжелый, я тонул в черной вязкой смоле, воздуха в легких едва-едва, а я почти на дне океана, смертная тоска заполнила душу, я задыхался, рвался вверх изо всех сил, и в смертном страхе понимал обреченно, что не успеваю…

И вынырнул, сразу ощутив, что кошмарный сон кончился, а я лежу… не на жарком песке, а в роскошной постели. Голова на пуховых подушках, укрыт тонким одеялом, кровать с толстыми стойками из красного резного дерева. Балдахина нет, хотя натянуть можно на эти четыре столба, продолжение ножек. Потолок высок, весь в дивных цветных мозаиках сказочной красоты, огромная сверкающая хрусталем люстра, размером с большетеатровскую, празднично освещает богатство и великолепие.

Свет некоторое время резал глаза, я решил, что спросонья, осторожно повернулся на бок, не отзовется ли болью, и охнул. Ощущение такое, что перенесся в Версаль или Эрмитаж. Королевская роскошь, на стенах огромные картины, пол паркетный из ценных пород дерева. Вот-вот в зал войдет восторженная группа экскурсантов, а престарелая смотрительница музея завопит, обнаружив в королевской постели такое непотребие…

Я подвигал руками-ногами, все работает, и торопливо поднялся. На мне белая рубашка тонкого полотна, кальсоны той же материи и такого же цвета, ноги босые. Больше всего беспокоит, что обезоружен, и что непонятно где…

В глаза сверкнула искорка, я повернул голову и всхрюкнул от счастья. Молот рукоятью вверх замер в углу, меч и лук Арианта рядом у стены, красиво прислонены к нижнему краю огромной картины в массивной раме темного дерева.

Мелькнула мысль ринуться и дрожащими лапами поскорее застегнуть пояс с моим самым новым оружием… кстати, где он?.. но если принесли в эту комнату, то не враги…

Пояс на столе, огромном, как бильярдный, инкрустированном дорогими породами, ножки резные, там морды зверья, птиц, ящериц и, кажется, насекомых, хотя насчет инсектов не уверен. Может быть, здесь люди такие.