- Майя, ну подожди, что ты такое говоришь? - растерялась Елена. - Если хочешь знать, мне просто стыдно за вчерашнее. А что я разбила эту склянку... Для меня было не меньшей неожиданностью, чем для тебя. Со мной вообще какая-то чертовщина творится. - От досады Елена стала расхаживать по комнате.
      - Ладно, - вздохнула Майя. - Я тебе все рассказала. Хоть полегчало. Все, я тебя люблю.
      Что-то случилось в мире. Что-то существенное произошло. Цветы с курьером - это еще цветочки, впереди ждали сюрпризы получше. Не успела трубка остыть от разговора с Майкой - снова звонок. На этот раз низкий женский голос: приглашают на телевидение. Сниматься в передаче с хозяйкой галереи "Астрал".
      За Еленой даже прислали машину, что было уже верхом невероятного. Правда, раздолбанную "Волгу", поскрипывающую на ходу. Шофер, Сергей Михайлович, краснолицый, как индеец, всю дорогу травил анекдоты и отравил бы ими Елену до смерти, если бы вовремя не показалась круглая Шаболовская башня - натянутый на невидимую ногу огромный сетчатый чулок.
      - Нам сюда, - сказал шофер, кивнув на небольшой двухэтажный особнячок с облупившимся фасадом.
      Сергей Михайлович распахнул подряд две тяжелые деревянные двери, и они оказались в зеркальной полутемной прихожей, от которой в обе стороны уходил короткий коридор. Сразу свернули налево и попали в комнату небольшого размера, с претензией на офисный стиль, несмотря на то что бок первой же попавшейся на глаза тумбочки оклеен пожелтевшей газетой.
      В комнате человек семь сидели на пяти стульях. Трое из них громогласно беседовали по телефону, перекрикивая друг друга, остальные пялились в компьютерные экраны и терзали слабо квакающие клавиатуры.
      - Нам категорически необходима ваша помощь, - вещал в трубку патлатый парень, длинный и нескладный. - Комментарий специалиста. Да, ваш, конечно, чей же еще... Хотелось бы получить...
      Его собеседник за кадром, видимо, упирался изо всех сил, еще не понимая, что сопротивление бесполезно.
      - Официальный запрос мы послали вам еще на прошлой неделе, - небрежно отвергал все возражения нескладный. - Да, спасибо, я уже в курсе. Но именно там мне и дали ваш телефон... Что вы, ваше совещание не помеха, это не займет больше пяти минут. Секретарша не виновата, она ничего не знала...
      Подержав у уха трубку, с грустным лицом, он нажал на рычажок и принялся снова с ожесточением, как насекомых, давить телефонные кнопки:
      - Алле, алле! Господина Бессонова, будьте добры. Да, я знаю, что его нет, но он же где-нибудь есть. Где? Он нам срочно нужен...
      На пришедших внимания не обращали. Лишь красивая девушка, этакая Клеопатра с детским лицом и тонкой талией, обернулась на Сергея Михайловича и посетительницу:
      - У меня опять текст завис! Что прикажете делать?..
      Но прежде чем кто-либо ей ответил, девушка отвернулась и навсегда их забыла.
      Багряноликий Сергей Михайлович встал посреди этого хаоса, набрал в легкие побольше воздуха и возопил, как Зевес-громовержец:
      - Так, ребята, послушайте-ка меня! Где Карина Добронравова, я привел гостью, Лену Птах. Прошу любить и жаловать, с глупостями не приставать.
      - Ой!.. - Взъерошенный паренек с сигаретой за оттопыренным ухом оторвался на минуту от экрана и уставился на Елену поверх очков. - Как, говорите, ваша фамилия? Это не вы на днях галерею разнесли вдребезги?- Он смотрел на нее восторженными глазами. - В "МК" об этом на второй полосе.
      - Слышь, Михалыч... - еще один юноша, повыше и поплотнее, поймал Зевеса за пуговицу. - Михалыч, у меня через пять минут выезд, я к семи в монтажку никак не успею. Передай Даше, ты все равно сейчас к ней...
      И он потянул с вешалки свою куртку, отчего вешалка с гроздьями одежды, висящими на ней, покачнулась и собралась было рухнуть. Сергей Михалыч подхватил сооружение.
      - Ну ты, ходячее стихийное бедствие...
      - А Карина кто такая? - в смятении от всего происходящего спросила Елена.
      Первые секунды смолкли все. Парень за компьютером поднял на Елену недоуменные глаза и дернул своим острым плечом.
      - Да что вы?.. Карина - это...
      Елену уже загримировали, отчего она ощущала себя словно в маске из папье-маше. А неведомая Карина опаздывала.
      Наконец с треском распахнулась дверь, и давешняя устроительница, огненноволосая, в развевающемся плаще и длинном шарфе, ворвалась в студию.
      Богаделов, приземистый, в меру упитанный телеведущий, глядел благожелательно поверх очков. Очки круглили его и без того круглую физиономию. Карина налетела на него и безапелляционным тоном начала:
      - Значит, так, я все беру на себя. Вести беседу непринужденно, вопросы задавать только по ходу действия, героиня - она. - Карина указала на Елену.
      Богаделов открыл было рот: его, профессионала, будут учить. Но махнул рукой. Благодушное сознание собственной значимости всегда гасило в нем вспышки гнева.
      Студия, интерьер в голубом цвете, похожая на десятки других, ждала. Неудобные кресла, высокие столы-стойки, как в баре.
      - Снимаем!..
      Кирилл присел в кресло в синей гостиной и включил огромный, размером со стол, телевизор. На экране плохой парень безжалостно мочил хорошего, но было ясно, что добро восторжествует. На другом канале поджарый президент в горнолыжном костюме являл нации пример здорового образа жизни. На третьем охмуряла поклонников "морская черепашка по имени Наташка".
      Стоп, а это?.. Мелькнули кадры вчерашней галереи, знакомое лицо.
      - Что мы здесь делаем, господа? - вопрошала с экрана красавица. Лицо ее было вдохновенно, Кирилл залюбовался. - Неужели всерьез принимаем за искусство все то, вокруг чего ходим?
      Кирилл заново переживал потрясающую сцену в "Астрале". Вот девушка сбежала со сцены, окинула глазами экспонаты и живо хлопнула один из них об пол. Толпа ахнула, а чертовка лишь весело развела руками.
      Картинка сменилась изображением студии. Рядом с рыжеволосой Кариной восседала виновница переполоха в московском бомонде. Вид у нее был самый невинный.
      - Пожалуйста, вы могли бы как-то прокомментировать ваши действия? задал вопрос ведущий, состроив профессионально заинтересованное лицо.
      - Я думаю, этот хеппенинг, эта акция привлечет внимание к нашей галерее, - быстро вступила рыжеволосая. - Публика должна понимать, что мы привлекаем и собираем вокруг себя нетривиальных людей, которые мыслят отнюдь не общими категориями.
      Ведущий повернулся ко второй гостье. Та, казалось, смешалась. Но взяла себя в руки.
      - Вряд ли эта сцена заслуживает такого широкого освещения, - начала она. - Впрочем, как повод к разговору о том, что мы сейчас называем искусством...
      Карина округлила глаза.
      - Мы очень часто наблюдаем попытки самовыразиться, что называется, на пустом месте, - неумолимо гнула свою линию Елена. - Что с нами происходит, когда встречаемся с искусством? С настоящим, высоким? Наша душа обязательно дрогнет, отзовется, зазвучит. А часто ли она сегодня отзывается? Увы. Так произошло и там. Ничто не поразило, не захватило воображения. Скучно, господа. Все останется только поделкой, пока художник не вложит в камень, в холст, даже в ту же проволоку всего себя, жизнь, свою душу. Если, конечно, есть что вложить...
      Общие слова? Лицо Елены дали крупным планом, и Кирилл удивился, как она взволнована.
      - Но кто будет определять, вложил художник в свое произведение душу или нет? - прищурился Богаделов. - Ведь то, что вы разбили... Человек, может, ночами не спал, придумывал эту вещь, а вы безжалостно ее истребили!..
      Елена невозмутимо кивнула:
      - Вы могли бы отличить прекрасное от уродливого, а точней, от никакого?
      - Да, но... - Богаделов смешался.
      - Вот и давайте называть вещи своими именами, хоть это и может показаться опасным. Но, в конце концов, язык не только для того, чтобы прятать мысли. Пустоту надо называть пустотой, халтуру - халтурой, псевдоискусство - псевдоискусством. Мы видим выдумку и понимаем, что за ней ничего не стоит. Не было за этими экспонатами бессонных ночей! Было другое желание эпатировать, прокричать: вот я какой концептуальный! поразить балованого московского зрителя. Но только механическими приемами добиться этого невозможно.
      - Нашу галерею посещают сотни людей ежедневно, - заволновалась Карина, - и всем нравится!..
      - Как вечерний променад, это вполне имеет право на существование,сказала Елена. - Но претендовать...
      - Внимание, у нас звонок в студии! - перебил Богаделов. - Алло, говорите!..
      - У меня вопрос к вашей гостье... - бестелесный голос в студии смолк.
      - Елене Птах, - подсказал Богаделов.
      - Да-да. - Голос был молодой. - Елена, вы правы. И такое положение сегодня не только в живописи и скульптуре. Не пора ли нам разложить костры на площадях и спалить все, что в больших количествах поставляют нам...
      - Вот такой хулиганский звонок, - деловито выправляя положение, улыбнулся ведущий.
      - Как говорил какой-то мудрец, не везде требуется сила, иногда достаточно и ума! - рассмеялась Елена. - Наверное, жечь все же не стоит. Давайте жить, понимать, чувствовать самостоятельно. Я вот предлагаю всем, кто нас смотрит, на день-два выключить телевизоры. Может статься, мир настолько интереснее, что и включать не придется?
      - Спасибо, спасибо, - забормотал ведущий. - А сейчас мы прервемся на рекламную паузу... Смотрите нас завтра в это же время... В студии сегодня были Карина Добронравова, хозяйка галереи "Астрал", и Елена Птах... Посетить галерею вы можете по адресу...
      На выходе из студии Елена встретила Михалыча. Поднявшись со стула, откуда он следил за прямым эфиром, водитель - или кто он еще - подошел к Елене, улыбнулся.
      - Ну, с крещением! Молодец, дочка.
      Поправил какую-то складку на ее вороте:
      - Хорошо говорила. Правильно. Даже страшновато за тебя такую. Впору охрану приставить...
      Ее удивило, что уже второй человек намерен ее защищать. От чего?
      Елена шла домой, и на душе у нее было легко. Как никогда. Ничто не давило, не смущало. А после эфира и Богаделов, и Карина выглядели кисло. И одновременно взбудораженно. Как ни настаивала Карина, Елена отказалась от автомобиля, хотелось прогуляться.
      У самого подъезда неожиданно прозвучал знакомый голос:
      - Добрый день, Лена. Выглядите прекрасно!..
      Елена оглянулась. На скамейке сидел, положив ногу на ногу, ее недавний добровольный телохранитель Кирилл собственной персоной.
      - Привет, - нерешительно проговорила Елена. - Вы меня ждете?
      - А то кого же, - улыбнулся Кирилл. - Только что видел вас в прямом эфире. Поздравляю, снова победа. Задали всем перцу.
      - Э-э... - протянула Елена, стараясь скрыть, что комплимент пришелся ей по сердцу. - Спасибо, конечно... Вообще-то у меня не было такой задачи.
      - У меня для вас еще один подарок, - полез в карман Кирилл.
      - Еще один? - Елена догадалась: он имеет в виду розы. - Да, спасибо огромное за букет... Там не было вашего номера, а то я бы обязательно позвонила, поблагодарить...
      - Ну, это не обязательно, - произнес Кирилл. - Но теперь у вас будет номер. Вот, держите, мой номер здесь, в памяти. - он протянул ей маленький сотовый телефон, почти насильно вложил в руку.
      Ласково кивнул на прощание и развернулся.
      - Подождите! - крикнула растерявшаяся Елена. - Куда же вы?..
      - Дела, - отозвался он и пропал за углом.
      Ну и ну!.. Елена повертела в руках серебристую коробочку. Она не умеет обращаться с такими вещами. Мало того, игрушка, наверное, дорогая. Сегодня же вечером она позвонит Кириллу и предложит забрать эту штуку.
      Глава третья
      Елена застала себя бессмысленно взирающей на настенный календарь. Глаза устали от электрического света настольной лампы в зеленом абажуре. Распластанная на столе ученическая тетрадь с неровными строчками закрылась, и чернильная ручка - Елене нравилось это старомодное стело - откатилась, наткнулась на томик Семена Кирсанова. От долгого сидения в неподвижности болели плечи.
      Постепенно, отвлекаясь от сочинения, Елена приходила к горестным размышлениям. О природе всего, как она это называла. Подумать только, нигде, куда ни повернись, куда ни сунься, нет таких заказников, заповедных пространств, где люди бы вели себя так, как им нравится, как они умеют и как, в конце концов, им подобает. Метро, школьный класс, дом, кинозал, выставка, театр, музей - нигде не встретишь непосредственности поведения и легкости порывов. Везде и над всеми довлеют правила; взгляды, мысли, внешность, внутренность - все заранее определено. Не надо быть на Красной площади, на Тверской, на произвольной остановке трамвая, в кафе или в цирке, чтобы понять, что там сейчас происходит, кто пришел. Везде натыкаешься на само собой понятное, заранее знаешь, что будет и в какой последовательности. Обычность, обыденность, обыкновенность.
      И даже если в вагоне разбушевавшийся дед сгоняет клюкой попутчиков с сидений, а на площади оригинальничает студент, исполняя болеро на боливийской свирели, - эти и им подобные мелкие события суть незначительные отступления от канонов, исключения, которые подтверждают правила лучше самих правил.
      А где-то ведь бытует необычный танец и мимическое искусство, художники натягивают канат через поле - просто так, ради самого действия, бессмысленно, как и многое другое, что мы делаем по всяким важным причинам.
      Возможен ли бунт? Если и возможен, то для какой-нибудь необычной, нездешней личности. Но не для Елены. Которая сама слишком погрязла в сценах. Нельзя совершить прыжок неожиданно для Бога.
      Да еще этот Кирилл...... Майка, верная наперсница, должна подсказать, как себя с ним вести.
      - Он мне сотовый преподнес, как бы этот сотовый ему половчее вернуть?
      - Чего? - Майка изумилась всерьез. - Вернуть? Да ты, похоже, не в себе, дорогуша. Уясни: ты - восходящая звезда. И должна принимать все сопутствующее этому как должное. Телефоны, яхты, самолеты...
      - Да ну тебя!..
      - То, что для тебя дорого, для него пустяки, - отрезала Майя. - Дай человеку сделать тебе приятное.
      - Но я же буду чувствовать себя обязанной.
      - Вот это сразу выкинь из головы. Это он должен чувствовать, что ты его облагодетельствовала. Не отказывай поклоннику в удовольствии надеяться. Он ведь не тебе, а себе самому сделал этот подарок.
      - Софистика.
      Елена взвесила сотовый в руке. Расставаться с вещицей не хотелось. Не слишком ли накладны некоторые принципы? Может быть, ничто другое настолько не обременяет, как правила, придуманные тобою самой. Подарок, сделанный от сердца, заслуживает признательности. Но почему эта признательность будет ей в тягость?
      Сама того не замечая, Елена начала уже воспринимать подарки судьбы как должное. Увы, похоже, она стала поддаваться на те провокации, которые окружающие ее люди, гораздо более влиятельные, чем она сама, легко могли обратить ей во вред. И не было решительно никого, способного в эту переломную минуту поддержать Елену, выслушать, направить, предостеречь, никого, кроме Майки, конечно. У которой, к сожалению, и у самой голова частенько бывала не на месте.
      - Невероятно! - Богаделов был удивлен и сам не замечал, что говорит с интонациями из рекламного ролика. - Вы посмотрите на это!..
      Он торжественно держал обеими руками лист с диаграммой. Креативный совет телекомпании глядел на него, ведущего и продюсера собственной программы, как собрание ученых могло бы взирать на только что выведенного клона давно заледеневшего мамонта.
      - Рейтинг нашей передачи поднялся на пять пунктов. Сразу, как мы дали прямой эфир с этой скандалисткой, Еленой Птах. Телезрители завалили нас письмами, просьбами о продолжении темы...
      - Есть предложения?..
      - Есть целый проект. - Полированная поверхность П-образного стола отразила вдохновенный жест. - Специально "под нее". Передача о культуре. Уверен, если она будет вести ее в том же духе, мы соберем серьезную аудиторию. К этой пташке стоит повнимательнее присмотреться...
      - Но у нас и без того плотная сетка вещания! - это подал голос вечный оппонент и соперник Богаделова - Леон Липович. - Девочка хороша, слов нет. Но больше сгодилась бы для другого... Несет отсебятину о том, в чем ни ухом ни рылом.
      У Липовича был вес в компании. Немалую часть инвестиций привлек сюда он - от друзей в стране, за рубежом.
      - Но рейтинг!..
      - Что рейтинг? Случай. Дадим какую-нибудь игралку новую, очередное поле дураков, да пооригинальнее, вот вам и рейтинг.
      Спор прервал председатель совета директоров. Он пожевал губами:
      - Смотрел я эту Птах. Черт его знает... Есть что-то. Давайте подумаем, - резюмировал он. - Что касается сетки... В принципе всегда можно урезать кого-нибудь из вас, господа...
      Улыбнулся, давая понять, что шутит. По столу пролился жидкий смешок креэйторов.
      - Карина Львовна, ну Карина Львовна... - за огненной Кариной семенил по редакционному коридору прихрамывающий человечек. - Ну давайте поговорим, давайте обсудим. Я мог бы сделать для вас скидку, скажем, пятьсот... Человечек зажмурился от собственной смелости. - Нет, тысячу баксов!.. Только для вас.
      - Нет, - отрезала Карина. - Двадцать тысяч за жалкую статью? Да это просто смешно. Думаете, ваша газетенка что-нибудь из себя представляет?.. Поймите, все этого уже наелись, вас никто не читает.
      - Как это нас никто не читает? - оскорбился человечек, и на его физиономии отобразилось выражение оскорбленного достоинства. - Вы ошибаетесь! Ну пусть тиражи у нас не те, что раньше. Но все-таки мы еще имеем прибыль.
      - За счет рекламы! - рявкнула Карина.
      - В этой стране нищий народ, мы не можем его обирать. Это негуманно!..
      - Не желаю с вами дискутировать!
      - Карина Львовна, ну ладно, сколько же вы хотите заплатить?..
      - Пять тысяч.
      - Пять! - Человечек, чуть не плача, всплеснул руками.
      - И не больше. Ни на грош, - рубила Карина. - Поймите, эта Птах заставит всю Москву говорить о вас на следующий день. Это вы мне должны платить, а не я вам. Понятно?..
      - Но ведь реклама вашей галереи тоже чего-нибудь да стоит...
      - А это уже мое дело. Я оказываю вам добрую услугу, а вы ерепенитесь, в последний раз нагнала страху Карина и, с силой толкнув стеклянную дверь-вертушку, оставила за собой терпкое облако навязчивых духов.
      Выходные застали Елену врасплох. Заниматься было как-то нечем после тех бурь, которые разыгрывались вокруг нее. По прошествии нескольких дней они казались бурями в стакане воды. Не зная, чем занять себя, Елена окунулась в интернет.
      Прыгая по сайтам - забубенные интернетчики называют это веб-серфинг, на одной из развернувшихся страниц наткнулась на свою фотографию. Все то же дурацкое происшествие в галерее. Автор комментария писал, что новый дух и новое сознание искусства призывает к деструкции. Он оговаривался, что деструкция в данном случае не разрушение, а разбор на составные части, дабы впоследствии собрать их по новому принципу. Он цитировал все литературные и философские источники, какие только прочел за последние, надо думать, лет десять, не исключая Деррида и Сартра. Последний, впрочем, выглядел в данном изложении как конченый шизофреник, а насчет первого и у Елены были сомнения, что он только шутит или мухлюет, с серьезным видом развивая свои бесчисленные идеи.
      Хмыкнув, Елена отстучала изощренному словеснику, что не следует искать третье дно там, где нет и второго.
      Домашняя телефонная линия, разумеется, была занята, пока Елена ходила по интернету. Тонкие мелодичные переливы застали ее врасплох. Она сначала не могла сообразить, откуда они доносятся.
      Сотовый! Ну конечно.
      - Лена, день добрый. - голос Кирилла живо вызвал в памяти его образ.Извините, я не отвлекаю вас?..
      - Нет-нет! - Отчего-то покраснев, она порадовалась от души, что он не видит ее смущения. Как будто ее застали за неприличным занятием. Читать о себе в Интернете и впрямь несолидно как-то.
      - Я хотел вас просить о встрече, - признался Кирилл. - Дело в том, что мы встречались с Кариной. Говорили о вас и о вашем своеобычном взгляде на вещи...
      - Спасибо, я не буду ничего рекламировать, - стараясь скрыть разочарование, ответила Елена.
      - Вы меня не поняли, - посмеялся Кирилл. - Речь не о рекламе!.. Есть одна мысль. Как смотрите, если вам предоставится возможность всерьез заняться искусством? Лично я хотел бы дать вам какое-то новое поле для самовыражения.
      Елена вспыхнула: он принимает ее за школьницу.
      - Хотите, чтобы я занялась реставрационными работами и восстановила разгромленный экспонат?
      - Ну что вы говорите, Лена!
      Она доехала до станции метро "Цветной бульвар", благо, недалеко. Перешла улицу и отыскала дверь, как объяснил Кирилл, с торца здания. Вежливый охранник исполнял обязанности привратника. Всю дорогу Елена корила себя: надо же так вести разговор с человеком, который с ней безупречно вежлив.
      Впрочем, кто-то сказал, что вежливость - самая утонченная форма отборного хамства. Но дело не в этом. Кирилл ей нравится. Но не примешивается ли к этому чувству приятная мысль о его денежной обеспеченности? Елене, конечно, деньги нужны - для исполнения самых бескорыстных проектов. Но она не опустится до того, чтобы зарабатывать их бесчестным способом. Надо держать ухо востро и не поддаваться ухаживаниям Кирилла, какими бы медоточивыми ни были его голос и взгляд.
      Этот эпитет - медоточивые - Елена подобрала не совсем точно, верней, совсем не точно, но с мстительным злорадством несколько раз повторила найденное слово, перечисляя связанные с ним: липкое, слащавое, приторное.
      Итак, она приняла твердое как кремень решение,... которое моментально обратилось в желе, едва Елена оказалась в помещении, весьма напоминавшем комнатку корреспондентов на Шаболовке. Как, впрочем, и тысячи других таких же, - в незатейливом, безликом офисном стиле. Разве что обстановка здесь побогаче.
      Кирилл поднялся, помог Елене снять плащ. В мягком кожаном кресле, щурясь и выпуская сигаретный дым тоненькими струйками через ноздри, восседала Карина. Елене на ум пришло невольное сравнение с каким-то мультяшным дракончиком.
      На столе стоял нормальный керамический заварочный чайник. И Елена обрадовалась, увидев его расписные бока. Понравилось, что у Кирилла не надоевший электрический пластмассовый бочонок, чудо цивилизации, не чай в пакетиках, который после заварки тянут из чашки за хвост, как дохлую мышь.
      - Прошу за стол переговоров, - пригласила Карина, указав на пустующее кресло.
      - Разговор будет долог и труден? - усмехнулась Елена.
      - Все бы вам иронизировать, Леночка, - расслабленно произнесла Карина, а Кирилл улыбнулся.
      Честно говоря, Елена не предполагала, что Кирилл и Карина знакомы,- уж больно они несхожи. Какие у них могут быть общие интересы? Похоже, только она. Это обстоятельство ее повеселило.
      Из носика чайника льется струя, и ароматный чай закручивается в чашке воронкой.
      - Угощайтесь, дорогие дамы.... Елена, не будем томить вас ожиданием, у нас к вам действительно ряд предложений.
      Елена поежилась: Кирилл изъясняется деловым лексиконом.
      Карина встала и заходила по комнате. Слова лились в быстром темпе, на одном дыхании:
      - Ваша фотография на постерах в нескольких цветных журналах, интервью в центральных газетах, развитие вашей искусствоведческой концепции в ряде программных статей...
      Елена уставилась на Карину. Сознание отказывалось воспринимать эти слова всерьез.
      - Далась вам моя искусствоведческая концепция, - с досадой подняла руку после очередного пассажа. - Жаль вас разочаровывать, господа, но боюсь, у меня нет никакой особой концепции. Неужели непонятно?.. Я такой же искусствовед, как вы, Карина... дракон, - это сравнение вырвалось помимо воли. - Извините. Давайте начистоту. Мне действительно многое не нравится. В прессе, искусстве, жизни. Я хотела бы многое поменять. Но при чем здесь то, о чем вы говорите? Все это, простите, какие-то фантазии, нелепость. Это абсурдно - статьи, фотографии...
      - Не спешите, Лена, - вступил в разговор Кирилл. Он щелкал колпачком шариковой ручки, и это выдавало - что? Его нервозность? Может, у него просто такая привычка? - Подумайте, это должно представлять для вас интерес. Вот вы недовольны окружающим и хотели бы что-то изменить? Отлично! Вам предоставляется случай показать, на что вы способны. А способны вы на многое. Вы можете стать идеологом нового подхода к жизни. Вы мыслите и, что гораздо важнее, поступаете, не оглядываясь на авторитеты, исходя из собственных побуждений. И ваши действия, тоже естественно, притягивают людей. Вы магнит, настоящий магнит, назовите это каким угодно словом пассионарий, харизматик... да хоть энергоноситель!..
      Елена фыркнула:
      - Олигарх духа.
      - Вот-вот, - обрадовался Кирилл, то ли не уловив иронии, то ли нарочно решив на ней не заостряться. - Смеетесь, а подумайте, кто вы сейчас и кем можете стать. Сейчас вы только материал для будущей Елены Птах. Это надо понять. И развить. Более того, правильно поставить. Вы приобретете большое влияние благодаря вашим способностям. Все, чего вам не хватает, - так это достойной трибуны. Профессиональной работы с вами. Ваш потенциал нам ясен, наша заслуга в том, что мы первые вас открыли.
      Неужели и впрямь все изменится? Благодаря вот этим двум людям. Им-то зачем? Елена еще готова поверить в Кирилла, но высокие мотивы Карины?..
      - Будем откровенны, наш интерес небескорыстен, - словно прочитал ее мысли Кирилл.
      И снова его деловой тон резанул слух. Впрочем, помимо высоких соображений, людьми должны руководить и более приземленные мотивы. Иначе им нельзя доверять.
      - То, с чем вы столкнулись в нашем лице, - это всего лишь "пиар". Произнесла сквозь дым сигареты Карина. - Я представляю пиар-агентство, которое, надеюсь, входит в тройку наиболее успешных в Москве. Мы отличаемся от других тем, что работаем на перспективы. Утром, вручая деньги, мы не настаиваем на том, чтобы вечером получить стулья. Мы готовы подождать со стульями до завтра. Однако на этот раз у нас мало времени. Соглашайтесь. ноздри Карины дрогнули.
      И Елена, выхватив из общей картины эти нервные ноздри, вдруг поняла, что торопиться не следует.
      - Увы! - Она нарочито неспешно поставила на блюдце чашечку.
      Так бильярдист закатывает пробный шар, проверяя балансировку кия.
      - Придется мне отказаться от ваших предложений, хотя, сознаюсь, они действительно очень заманчивы! - с сожалением произнесла Елена.
      Шар был удачен.
      Брови Кирилла взлетели. Он засмеялся одними глазами. Было видно, что он искренне восхищается, воздает должное ее натуре. Похоже, он понял ее. Он вообще понимал слишком многое, что Елене и нравилось, и досаждало. Ноздри Карины дрогнули вместе с губами:
      - Почему?
      - Потому что мне в любом случае необходимо время на размышление, а вы им не располагаете! - отрезала Елена, немного копируя манеру собеседницы: клин клином вышибают, Карину - Кариной.
      - В тот вечер в галерее вам не понадобилось много времени на размышления! - съязвила Карина.
      - А мне и сейчас не нужно много.
      - Сколько?
      - Три дня. - Елена произнесла первое, что пришло ей в голову, стараясь только, чтобы ответ прозвучал уверенно.
      Она разрезала пространство, как горячий нож - масло. Щеки ее горели. Удачей, избытком сил, еще одной победой. Прохожие уступали дорогу, и позади Елены светлели лица. За ней словно тянулся шлейф энергии.
      И вдруг, как это с ней бывало, настроение резко сменилось. Из-за одной мысли. Одной-единственной. Кирилл. Тот, кого она сдуру принимала за принца, оказался пиарщиком. Нет, она не так интересует его, как представлялось, бескорыстно и по-особому. Между ними ничего не будет. Она- материал. Он так и сказал.
      Фрай встретил ее бешеными прыжками. Елена пристальным взглядом обвела комнату. Нет, пора все-таки заканчивать с этим беспорядком. Кипы ненужных книг, писем, открыток, набросков, рисунков, эскизов, какие-то глупые рожицы и просто глаза и губы на клочках бумаги... Начатые и неоконченные картины, полотна. И даже, прости Господи, один метровый холст!.. Хорошо, не триптих.
      Елена содрогнулась при этой мысли. Все ее тайное художество обречено погибнуть в этих стенах. Дилетантство, непоправимое любительство! А вдруг нет? Ей сказали: ты завтра проснешься знаменитой, и все, чего ты хотела, о чем не могла и мечтать, будет твоим. У тебя будет толпа поклонников, сошедших с ума от непостижимой тонкости твоих наблюдений, будет зависть тех, кто сам метил на это место, ан не вышло - что поделаешь, кишка тонка! Будет уважение двух-трех личностей, столь же масштабных, как ты сама. И может быть, если повезет, появятся настоящие враги...
      Сначала искусствоведение, а потом и само искусство. Разве это так уж невозможно? Есть же в мире люди, которые этим живут и обеспечивают себя, да притом весьма неплохо обеспечивают. Что они - о двух головах, что ли?
      Елена подошла к зеркалу и приняла приличествующую моменту позу скромного величия. Показала своему отражению язык и сказала:
      - Не забывай, первым человеком, который свихнулся, вообразив себя Наполеоном, был Наполеон Бонапарт.
      Отражение кивнуло с самым серьезным видом.
      На пороге стоял... Митя.
      Боже, за катавасией последних дней она совсем забыла, что в мире есть такой человек. Надо же, заявился, да еще без звонка.
      Елена растерянно переставляла чашки на столе, ожидая, пока вскипит чайник, и раскладывала по вазочкам вишневое варенье в угощение нежданному гостю, а Митя рассуждал о каких-то незнакомых ей людях, о своем начальнике и сотрудниках. Митя работал неизвестно кем в конторе, которая занималась неизвестно чем, из его рассказов явствовало только,