— А разве у тебя здесь тоже работа?

— Да. Я чувствую то, что не могут почувствовать другие, анализирую эту информацию, делаю выводы — и сообщаю о них остальным. Тем же самым я занимался, когда охранял президента на Манокаре, а сейчас мы вроде как следим за порядком на этой вечернике, — он понял, что улыбка все равно получится вымученная, и отказался от попытки улыбнуться. — Можно считать, что я экстрасенс.

— Как они? — Ивена покосилась на экстрасенсов Тлемлелха, которые стояли чуть в стороне от компании энбоно.

— Не знаю. Вкусный коктейль, ага?

— Поль, прости меня, — глаза Ивены опять наполнились слезами. — Пожалуйста, прости…

Вот уже второй день она постоянно просила у него прощения и смотрела при этом так, что у Поля сердце сжималось — так смотрят на смертельно больного или на человека, перенесшего тяжелую потерю. Он не мог понять, в чем дело, а от объяснений Ивена уклонялась.

— Скажи, наконец, за что! Ивена, от недоговариваний очень много вреда. В жизни хватает неопределенного, и если ты можешь сказать точно, о чем идет речь — лучше говори точно. Стив и Тина всегда так делают, поэтому с ними легко общаться.

Ивена уткнулась в бокал и после затянувшегося молчания прошептала:

— Бабушка меня наругала… что я разговаривала с незнакомым человеком, который был похож на Умазайку, и ты из-за меня… Она сказала, что ты мне никогда не простишь…

Бокал у нее в руке задрожал, на бледных щеках блестели две дорожки.

— Чего я никогда не прощу?

— Бабушка сказала, что тебя из-за меня изнасиловали, — произнесла Ивена еле слышно.

— Привет!.. — вздохнул Поль. — До этого, к счастью, не дошло, бабушка немного преувеличивает. Где она почерпнула такие сведения?

— Она сказала, об этом говорили по телевизору, в какой-то передаче…

«Убью телевизионщиков! Только такой известности мне и не хватало…»

— Все в порядке, — сказал он вслух. — Досадно, конечно, это не тот имидж, о котором я всю жизнь мечтал, но никакой катастрофы не случилось. Ивена, мы живем на Незе, а не на Манокаре, и презирать меня из-за этого или относиться ко мне хуже, чем раньше, никто здесь не будет. У нас нормальный цивилизованный мир. Ты ни в чем не виновата, и тебе не за что просить прощения, а бабушке лучше бы чуть поменьше смотреть телевизор.

— Ли сказала, ее от телевизора за уши не оттащишь, — Ивена в последний раз шмыгнула носом и вытерла слезы. — Она сначала домой поскорей хотела, а теперь уже не хочет, потому что там нет такой телестенки, как в холле у Ольги, и такой массы каналов.

— А погулять в Сети она еще не пробовала? — теперь Поль улыбнулся без всяких усилий.

— Нет. Она шлем надевать боится — говорит, что тогда компьютер ее зомбирует.

Поль усмехнулся, потом снова нахмурился: его смутные ощущения никуда не делись, и он по-прежнему не мог сделать никаких удовлетворительных выводов.

— Что?.. — в глазах у девочки мелькнул испуг.

— Все в порядке. Не принимай перепады моего настроения на свой счет, хорошо? У меня сложности. Я же тебе объяснил насчет работы экстрасенса? Так вот, я не могу разобраться в обстановке, очень все запутано, и я не понимаю, что делать дальше.

— Жалко, что я не экстрасенс, а то бы я могла тебе помочь… А поговори с другими экстрасенсами, вдруг вы вместе поймете!

— Наверное, стоит. Видишь, ты мне уже помогла.

Он допил коктейль, поставил бокал на подлокотник и направился к группе около скульптуры с зеркальным покрытием: проконсультироваться с коллегами — это дельный совет.

— …Тина, ты даже вообразить не можешь, каких оскорблений я натерпелся от Саймона Клисса! Его хамские отзывы обо мне, о Лярне, о расе энбоно могли бы шокировать любое цивилизованное существо — как будто тварь по имени Клисс подсознательно чувствовала, что испытывает мое терпение. Он также предлагал мне украсть у Ивены браслет и выручку поделить пополам — как тебе это нравится? О, иногда я могу, за счет какой-нибудь изящной и непредсказуемой комбинации, присвоить партию ценных ископаемых, наркотиков или оружия — бизнес есть бизнес, надо же мне где-то брать деньги… Но чтобы я воровал золотые безделушки у маленьких девочек! Тина, меня это сразило. А в каких гнусных выражениях Клисс говорил о моей интимной жизни… Теперь я доподлинно знаю, что означает человеческая идиома «смешать с грязью»!

— Я одного не понимаю, — пожала плечами Тина, — почему ты все это терпел, а не вышвырнул его сразу, еще на Ниаре?

Лиргисо помолчал, потом усмехнулся:

— Поиздеваться над собой захотелось. Иногда меня посещает такое странное желание.

— Ну, тогда тебя можно поздравить — ты получил то, что заказывал.

— Ты мне никогда не сочувствовала. Кому угодно, только не мне! Но какая же гадость эти эксцессеры… Его оставили без присмотра, а он тут же приготовил взрывчатку из подручного материала и заминировал мою виллу! Там было много красивого — жаль, что все это погибло.

— А кто оставил эксцессера без присмотра? Почему ты вообще сделал такую глупость?

Лиргисо вздохнул, откинулся на полупрозрачную спинку дивана, сквозь которую просвечивала полированная стена в розоватых разводах, и подарил Тине доверительную улыбку.

— Увы, я до сих пор не привык к некоторым парадоксам человеческого мышления… Если высший не нуждается в услугах раба, тому надлежит терпеливо ждать, не создавая хозяину проблем — так ведут себя рабы на Лярне, и это вполне естественно. Я наконец-то получил Поля, мой ум был занят картинами предстоящих наслаждений, и я совсем упустил из виду то, что в вашей Галактике, где все извращено, подобные Саймону Клиссу низшие твари не считают себя рабами.

— Так ты рассчитывал, что он будет вести себя, как лярнийский раб? Человек, ниарский гражданин, еще и эксцессер!.. Боюсь, что при последнем перемещении тебе достались мозги с незаметным, но существенным дефектом.

Желтые глаза Лиргисо на секунду сузились.

— Тина, не надо издеваться, я злопамятный. Неутоленное вожделение затуманило мой разум, и мне было не до Саймона Клисса.

— Короче, ты почти свихнулся от похоти, ничего не соображал и не обращал внимания на то, что делает у тебя под носом другой такой же свихнувшийся сукин сын. Но все это, разумеется, не мешает тебе оставаться высшим существом.

— Тина, не надо! — в глубине его глаз вспыхнули опасные огоньки.

— Вас с Клиссом не жалко — стало бы в Галактике двумя мерзавцами меньше, но заодно с вами еще и Поль чуть не погиб.

— Великолепная Тина, ты сейчас продемонстрировала ту самую извращенность мышления, о которой я говорил, — огоньки погасли, он овладел собой и высокомерно усмехнулся. — Разве можно сравнивать меня и Саймона Клисса?

— Можно.

— Фласс… Незаметные для тебя, но существенные дефекты твоего мышления несказанно меня печалят, — Живущий-в-Прохладе вернул ей оскорбление и, не дождавшись реакции, со вздохом продолжил: — Между мной и Клиссом лежит пропасть. Иерархия есть везде, изумительная Тина, всегда есть высшие, низшие и те, кто находится на промежуточных уровнях. Я принадлежал к высшей элите на Лярне, и я буду принадлежать к элите где угодно, поскольку я обладаю могуществом и властью, это мои неотъемлемые качества. А такие, как Саймон Клисс — это грязь под ногами, рабы, полуживотные. Общество может сколь угодно играть в равенство, но всегда есть те, кто господствует, и те, чей удел повиноваться.

— Судя по результату, Саймона Клисса ты в этом не убедил.

— Его развратила ниарская демократия, — фыркнул Лиргисо. — Тина, согласись, что полуживотные должны знать свое место, без этого общество не будет по-настоящему цивилизованным.

— Ты забыл об одной мелочи.

— О какой же?

— Я сама — из манокарских полуживотных, так что твои рассуждения меня не воодушевляют.

— Фласс, да у меня и в мыслях не было причислять тебя к низшим! Безусловно, ты, как и я, принадлежишь к высокоорганизованным существам. Манокарская иерархия забавна и несовершенна, а я сейчас говорю об истинной иерархии, столь же незыблемой, как физические законы.

— Иерархия существует только для тех, кто в ней нуждается. Ее можно выстраивать по-разному — в зависимости от того, каковы твои интересы, но я всегда обходилась без нее.

— Даже на Тергароне? — Лиргисо насмешливо скривился. — Сколько раз тебя там сажали на гауптвахту за нарушение субординации?

— Ни разу. Я могу считаться с чужими правилами, но для меня это условные правила, необязательные. На Тергароне я делала вид, что признаю субординацию, и все были довольны.

В зале появилась высокая тонкая незийка с пепельной кожей, около нее кружили, как летучие насекомые вокруг стебля с набухающим бутоном, миниатюрные мобильные терминалы на антигравах. Незийка подошла к группе у противоположной стены, быстрый обмен репликами — и гости в строгих костюмах направились к выходу. Не то, чтобы они торопились, но двигались целеустремленно; некоторые из них, в том числе двое харлийских энбоно в официальных изумрудно-зеленых плащах, бросали вскользь напряженные взгляды на Тину и ее собеседника.

— Эвакуация дипломатов! — Лиргисо наблюдал за покидающей зал компанией, не тая ухмылки. — Их предупредили, что я здесь. Тина, все же как тебе нравится то, что Тлемлелх, Живущий-в-Прохладе, пригласил на свою вечеринку харлийскую деревенщину?

— Почему бы и нет, если харлийский посол поздравил Тлемлелха с наградой?

Лиргисо скорчил ироническую, утомленную и вместе с тем снисходительную мину, потом откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и тихо произнес:

— Тина, как же я хочу его… Ты когда-нибудь сходила с ума от желания?

— Кого ты хочешь — харлийского посла?

— Фласс, гадость какая… — он не открывая глаз поморщился. — Надо же до такого додуматься! Я хочу Поля. Когда я укусил его, он закричал, это было чудесно… Подозреваю, что в прошлой жизни я был вампиром.

— Или цепной собакой с дурным характером.

— Тина, нельзя же все так опошлять!

Тина промолчала. Она чувствовала, что перегибает: как бы она ни злилась из-за Поля, сейчас не время для ссоры. Ее ведь просили присмотреть за тем, чтобы Лиргисо на этом торжестве никому не навредил, чтобы все было мирно и гладко.

Топаз вдруг зашевелился и попытался перебраться с плеча хозяина на спинку дивана, Лиргисо начал его успокаивать.

— У него есть привычка зарываться в мягкую мебель, — объяснил он Тине, когда мурун затих. — Однажды он попытался сделать ямку в гелевом кресле, разодрал оболочку и чуть не утонул в геле. Очень испугался, бедняжка, хотя робот его сразу вытащил, и еще его пришлось искупать, а он этого не любит.

Тина вслед за Лиргисо встала, и они пошли к арке, за которой мелькало в полумраке что-то цветное.

— Фласс, а ведь ты опять заморочила мне голову! — усмехнулся Лиргисо. — Я почти поверил в то, что ты не признаешь никакой иерархии, но это наглый блеф. Твоя иерархия примитивна до блаженного идиотизма: есть хорошие и плохие, и меня ты причисляешь к плохим, к низшим. Тот, кто первый придумал черно-белую этику, заслуживает самых изощренных пыток.

В его голосе звучала такая ненависть, что Топаз занервничал; Лиргисо погладил его, успокаивая.

— Почему?

— Потому что именно это разделяет нас. Схоластические принципы для тебя важнее, чем мои чувства. И еще Стив… Тина, неужели ты до сих пор не поняла, что Стив — это иллюзия? Ты не знаешь, что за ней скрывается, и никто не знает. Существо из многомерной вселенной уподобилось туристу, который нарядился в туземную одежду и участвует вместе с аборигенами в их ритуальных плясках — для него это всего лишь этнографическое шоу, а ты решила, что он тебя любит! Великолепная Тина, мне тебя жаль.

— Можешь говорить, что угодно. Я-то знаю, что ты не прав.

Их появление паники в зале не вызвало, гости не знали о присутствии Лиргисо. Кое-кого предупредили — харлийских дипломатов и остальных энбоно, а также представителей Галактической Ассамблеи, но охрана Тлемлелха не спешила оповещать об этом всех подряд.

Если предыдущий зал был ярко освещен, то теперь Тина и Лиргисо окунулись в зыбкий радужный полумрак, по антрацитовым чешуйкам рубашки Лиргисо заскользили блики от рассыпанных по потолку и по стенам разноцветных светильников.

Гости танцевали, большинство было в кинетических костюмах, и эти многослойные драпировки из непрерывно колышущейся ткани превращали людей в подобия то ли медуз, то ли актиний. За одним из этих созданий плыли, извиваясь, мохнатые гирлянды; Тина присмотрелась: на плече у гинтийки в струящейся складчатой мантии сидело животное экзотического вида — или, скорее, биомех, поскольку Топаз на это соседство не отреагировал.

Живущему-в-Прохладе здесь понравилось, и они включились в танец под атональную музыку с меняющимся ритмом. Лиргисо танцевал в могндоэфрийской манере, его скользящие движения напоминали Тине характерную пластику его боевого стиля — пожалуй, он мог бы во время танца убить партнера таким образом, что никто и не поймет, что случилось. На его серебристо-серых губах играла слегка надменная улыбка существа, уверенного в своей привлекательности и в своем бесспорном превосходстве над окружающими.

Двигаясь в том же изломанном ритме, Тина одновременно пыталась ментально нащупать излучатель Сефаргла. Ничего не получалось, как будто она вязла в песке; излучатель зарыт в песок, и невозможно определить, где он находится…

— Великолепная Тина, тебе не стыдно? — с упреком спросил Лиргисо, когда музыка смолкла. — Я расслабился, и ты сразу же попыталась залезть ко мне в карман! Фласс, вообще-то я давно уже привык к твоему вероломству…

Тина молча пожала плечами. Они пошли к новой арке, лавируя среди гостей в причудливых нарядах.

— Да, я ведь еще не все рассказал тебе про Саймона Клисса… Из-за него пострадала моя помощница — совсем юная девушка, на три года старше Ивены. Она сейчас в коме, и я понятия не имею, что с ней делать дальше.

Петер и Сафина, «телохранители-маги», как называл их Тлемлелх, стояли около многоярусного столика с закусками и напитками. Возле них застыли два терминала на блестящих мобильных стойках — копии того, который сопровождал Поля. Сафина, вполоборота к Полю, что-то говорила торопливым тревожным шепотом; ее туго заплетенная русая коса толщиной в палец свисала ниже пояса — побег, вытянувший из своей хозяйки все соки и ударившийся в рост, а потом истончившийся до нескольких волосинок.

Длина этой болезненно тощей косы все же производила впечатление, и Поля посетила достаточно дикая, учитывая место и ситуацию, мысль: а что будет, если он дернет коллегу за косу? Скорее всего, ничего не будет. Охранники решат, что у него нервный срыв (он давно уже заработал репутацию неуравновешенного типа), а Сафина, вероятно, истолкует это, как эксцентричную попытку флирта.

— …Ты что, не мог удержаться? Ты же знаешь, какая в этих котлетах дурная энергия бродит, и все равно ее съел! Ты, что ли, ребенок?!

— Ну да, затемнился… — Петер, часто моргая, развел руками. — Иногда сам не заметишь, как затемнишься…

Третий экстрасенс, Коргисме, маленький морщинистый незиец, сидел в кресле и пил минеральную воду. Похоже, вопрос о котлете его не волновал.

— Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! — продолжала выговаривать Петеру девушка. — Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…

— Извините! — перебил Поль.

Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:

— А ты хотя бы мясного не ел сегодня?

Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки — кажется, куриным бульоном.

— Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…

— Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?

Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение — по незийским меркам это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.

— На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?

— Я живу здесь уже шесть лет, — ее взгляд стал пронзительным. — Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец — известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?

«И он тоже думает желудком?..»

— К сожалению, нет, — сказал Поль вслух. — Нам надо кое-что обсудить.

Совещание с коллегами ничего не прояснило. Сафина говорила туманно и многозначительно, заверила Поля, что сканировать в астрале она, конечно же, умеет; тогда он задал ей несколько контрольных вопросов и обнаружил, что на самом деле ни черта она не воспринимает. Петер прямо заявил, стесняясь и моргая, что он сейчас не в форме, потому что мертвая энергия съеденной котлеты забила ему все каналы. Коргисме сказал, что «чувствует нечто», но в подробности вдаваться не стал.

После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.

— Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?

— Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике — для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела — никакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки — они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.

Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы — трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.

— Первый раз вижу боди-арт у желийцев, — вполголоса заметила Тина.

— Это лучшее, до чего они смогли додуматься, — отозвался Лиргисо.

Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел — острый запах желийцев его тревожил.

— Значит, кроме Лейлы Шем из общины коммунистов ты убил еще двух девушек, — сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.

— Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шем, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту — на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом — инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.

— А если бы она отказалась от твоего предложения?

— Тогда бы я убил ее, — невозмутимо ответил Лиргисо.

— Хм, гуманности тебе не занимать…

— Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы, — Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. — Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.

В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.

— Был другой способ. Ты мог сообщить о ней Стиву, хотя бы анонимно. Стив никому еще не отказывал в помощи. Скорее всего, он смог бы ее вылечить, и для этого не понадобилось бы убивать настоящую Лейлу Шем, и обошлось бы без гипноблоков. Даже когда ты захотел сделать доброе дело, ты все испортил.

Лиргисо молча рассматривал картину, изображающую голубовато-белые побеги посреди темного пространства. Его лицо оставалось безучастным и задумчивым, словно Тинины слова таяли в воздухе, не достигая его слуха.

— Эта картина — об одиночестве, — произнес он, не поворачиваясь к Тине. — Тлемлелху все же удается кое-что выразить… Но я способен на большее, и если бы я тоже стал модным художником, я бы его безусловно превзошел. Вместо этого я должен бегать от Космопола, заниматься криминальным бизнесом и Фласс знает, чем еще!

— А тебя кто-то заставляет всем этим заниматься?

— Пять лет назад ты не оставила мне выбора, — он перешел к другой картине. — Смотри, это Ивена. Я не назвал бы ее красивой, но она обладает шармом, и Тлемлелх сумел его передать.

Ивена с огромными, как у энбоно, глазами, среди высокой ветвящейся травы.

— Тебе ведь даже объяснять бесполезно, насколько подло ты с ней поступил.

— Тина, почему подло?! Это был единственный способ выманить Поля на свидание! Кстати, хочешь информацию в подарок?

— Какую информацию?

— Ивена такая же, как мы.

— Что ты имеешь в виду?

— Могу поспорить, никто из вас не догадался протестировать ее с помощью все того же излучателя… А я это сделал, результат положительный.

Ивена говорила, что во время беседы с Лиргисо у нее вдруг заболела голова, а потом прошла, и так два раза подряд. Вот, значит, в чем было дело…

Не то сугробы, не то песчаные дюны, меж ними петляет уходящая к горизонту дорога, и по ней ползут, растянувшись бесконечной вереницей, морские звезды. Съежившиеся комки вдоль обочин: кое-кто сошел с дистанции. И такие же звезды висят в плоском небе над волнистым, как лярнийский стол, однообразным ландшафтом.

Натюрморт, написанный мерцающими красками: зеркало и бокалы, ничего особенного, но если присмотреться, в гранях бокалов начинают проступать гротескные, искаженные печалью лица.

Обычное настроение для творений Тлемлелха. Разглядывая их, Тина думала о Дине Вански, юной сообщнице Лиргисо. Тина не могла осуждать ее: прежде чем требовать от человека соблюдения общепринятых норм, нужно сделать его жизнь элементарно выносимой, а Дина Вански с самого рождения существовала за гранью выносимого. У нее была Сеть, но даже этого ее нередко лишали в виде наказания за проступки, огорчавшие членов праведного семейства Вански. И все это происходило не в каком-нибудь галактическом захолустье, а на Ниаре, где, казалось бы, каждый с детства обладает свободой выбора.

— Можешь считать, что ты добился желаемого эффекта, — сказала Тина, повернувшись к Лиргисо.

— Ты о чем? — он улыбнулся и недоуменно вздернул бровь.

— Ты ведь неспроста рассказал мне во всех подробностях про Дину Вански? Ты знал, что я захочу помочь ей. Даже попросить напрямую не можешь — обязательно надо интриговать и играть на эмоциях! Где ты ее прячешь?

После паузы, во время которой его лицо оставалось невозмутимым, как скульптурный портрет, Живущий-в-Прохладе достал и протянул Тине коробочку с компьютерным кристаллом.

— Здесь адрес и все коды, а также номер и пароль банковского счета, на всякий случай.

Тина убрала коробочку в карман. Лиргисо нуждается в услуге — значит, можно надеяться, что скандала на вечернике не будет, он сейчас не заинтересован в осложнении отношений. Если только это не тактическая уловка, чтобы усыпить бдительность противника…

— Когда она очнется, не называй ее Диной, — так и не дождавшись от Тины новых комментариев, предупредил Лиргисо. — Она ненавидит свое прошлое. Теперь у нее другая жизнь и другое имя, ее зовут Лейла.

Стив наконец-то вышел из Сети и сказал, что вторжение в охранные системы действительно было, осуществили его хакеры высшего класса. Судя по характеру следов, двое или трое, и ничего общего с «почерком» Лиргисо.

— Он мог нанять крутых программёров… Но, может, они выполняли не его заказ. Лучше считать, что излучателей Сефаргла здесь больше одной штуки, и тогда непонятно, кто будет объектом покушения — Лиргисо или мы. Там вроде бы все спокойно, Тина держит его под контролем, он ей какую-то коробочку передал. Не знаю, о чем они говорили, связь Тина выключила, когда он начал выдавать мне всякие лестные характеристики… — поморщился Поль скорее по привычке: он чувствовал, что ситуация неуловимо ухудшается, и ему сейчас было не до собственных переживаний. — Я поговорил с экстрасенсами Тлемлелха, от них толку не будет.

Стив кивнул, потом спросил:

— Что за коробочка?

— По-моему, стандартный футлярчик с компьютерным кристаллом. Взрывчатку Тина почувствовала бы, правда? Стив, ты ведь можешь найти и грохнуть все эти излучатели?

— Если бы мог, я бы давно уже это сделал, — встретив тревожный взгляд Поля, Стив выжал усталую улыбку. — Мне нужно время, чтобы восстановиться.

А времени оставалось все меньше, верхняя половинка незримых песочных часов почти опустела. Поль оглядел зал: Марчена Белем сидела на диване в углу и выслушивала, беспомощно поддакивая, остроумные философские рассуждения энбоно с посеребренным гребнем и таким же лаком на длинных когтях, в бирюзовом с серебряной вышивкой плаще. Беседа с Живущим-в-Прохладе загнала манокарку почти в ступор, этого не могла скрыть даже сквозистая вуаль. Не забыть бы, что ее надо называть «кроткая и плодородная госпожа Марчена»…

Поль извинился и шепнул кроткой и плодородной Марчене, что им с Ивеной лучше не мешкая отправляться домой. Марчена ответила, что внучка ее не послушает. Тогда Поль попытался уговорить Ивену, но та заявила, упрямо глядя сквозь наползающую пелену слез, что все равно останется здесь, вместе со всеми, до самого конца.

Стив стоял перед терминалом; судя по его отрешенному лицу, он снова нырнул в Сеть — возможно, хочет добраться до контрабандных излучателей окольным путем?

Поль взглянул на экран своего терминала: Тина и Лиргисо продолжают беседовать — и никаких намеков на близкий взрыв.