Каждый следующий мир все больше сужался, становился все более холодным и недоступным пониманию даже такого искусного мага, каким был Кромб. И пока у него сохранялась способность что-то понимать, надо было решить, как действовать. Опускаться было легко, а вот подниматься куда труднее, – раньше Кромб не задумывался о том, как это тяжело. Да, раньше он мог только разрушать, чтобы платить духам холода и разложения за свою необыкновенную силу, теперь же приходилось созидать.

Чтобы вернуться в верхний мир, Кромбу требовалась помошь другого сильного мага, такого, как Дюран, поэтому, обретаясь во тьме нижних миров, он по крупицам собирал сведения о местонахождении своего заклятого врага. Чтобы встретиться с ним, приходилось обманывать мелких демонов и безобидных духов, заставляя их приносить ценные крохи сведений.

Теперь подготовительная работа осталась позади, предстояло сделать самое сложное – забрать у духов холода и разложения то, что он сам продал им.

Торговаться Кромб не мог, ему нечего было предложить своим жутким покровителям. Оставалось одно – накопить силы и напасть, хотя неудача грозила провалом еще глубже в темную бездну небытия. Даже в лучшие времена Кромбу едва хватило бы сил, чтобы атаковать своих покровителей в лоб, а уж теперь он мог нанести действенный удар только в спину, да и то лишь ненадолго оглушить противника.

Требовался маневр, военная хитрость, и в этом Кромб преуспел. Когда созрел план действий, он отправился в одно из пустынных ущелий, где собирались трэвли – демоны праздности.

Трэвли жили группами и при первой возможности нападали на других демонов, однако и сами представляли интерес для местных хищников, в особенности для тех, что прорывались из нижних миров. Трэвлей спасала их живость, если они не были ранены, неповоротливые охотники нижних миров не могли за ними угнаться, а еще демоны праздности умели ненадолго обращаться в камни, деревья и других демонов.

Эту их способность и решил использовать Кромб. Стоя на краю ущелья, он смотрел, как по его дну бродят голодные трэвли, порыкивая друг на друга, царапая когтями бесплодную почву и нюхая воздух в надежде обнаружить какую-нибудь поживу.

– Эй! – крикнул Кромб и поднял руку.

Эха не было – в нижних мирах оно отсутствовало. Трэвли заметили Кромба и разом бросились к нему. Началась драка, каждый хотел присвоить добычу целиком. От злобы по их черным шкурам бегали синеватые искры, а красные рубиновые глаза меняли цвет на оранжевый. Самый большой трэвль быстро посшибал на землю своих противников, сопровождаемый их рычанием подбежал к отвесной известняковой стене и, вгоняя в нее когти, стал быстро карабкаться наверх, а Кромб стоял на краю и невозмутимо наблюдал за демоном.

Серный вулкан неподалеку вдруг проснулся и с грохотом выбросил в сумрачное небо желтое облако. Карабкаюшийся трэвль на мгновение замер, затем полез дальше.

Скоро его морда показалась на уровне ступней Кромба.

– Я полагаю, ты хочешь меня съесть? – произнес маг.

Демон замер, глухо рокоча и обдавая Кромба жгучим дыханием.

– Так вот, у меня есть для тебя кое-что получше.

– Что-о-о?! – проревел трэвль.

– Ты слышал про глаза мага Дюрана? Ты можешь получить их.

– Где-э-э? – Демон нетерпеливо встряхнул башкой и начал выбираться, царапая когтями камень.

– Мы пойдем к духам холода и разложения, я заберу у них глаза Дюрана и отдам тебе.

– Они не согласятся, – распрямляясь в полный рост, ответил трэвль. Он раздумывал, слушать ли Кромба дальше или сожрать прямо сейчас.

Маг понимал это, но отступать не собирался.

– Мне – отдадут.

– Духи раздавят тебя, букашка, – возразил трэвль и сделал шаг вперед.

– Я добуду для тебя глаза Дюрана, и тогда в этом мире ты станешь самым главным, тебе будут подчиняться не только трэвли, но и другие демоны, ведь каждому захочется узнать, что происходит в верхнем мире и когда следует пойти туда, чтобы собрать богатый урожай.

На синеватом лице Кромба появилась улыбка, он видел, что демон заглотнул наживку.

– Пойдем, и ты отдашь их мне.

– Подожди, все не так просто. Для того чтобы осуществился наш план, ты должен принять мое обличье. Сможешь?

– Конечно, я смогу-у… – кивнул демон и ударил себя лапой в грудину, по его черной шкуре запрыгали искры.

– Хорошо, тогда идем.

20

Владевшие глазами Дюрана духи обитали в огромном, высеченном в скале дворце, вход в который был украшен серыми, с потеками красноватой соли колоннами. С тех пор как обитатели дворца получили глаза мага, их власть укрепилась, а возможности стали такими, что они могли проникать в мир людей даже среди бела дня, чтобы забрать то, что им принадлежало, – трупы людей и животных.

У себя во дворце духи холода и разложения то и дело меняли форму, принимая обличье людей, демонов, деревьев, жужжали под потолком роями разозленных ос или скатывались по ступеням змеиными клубками. Даже Кромб, который давно общался с ними, не знал, какие они на самом деле.

Пока шли, началась сухая гроза, резкий порывистый ветер поднял облака желтоватой пыли, несколько раз сверкнула зеленоватая молния, и все разом прекратилось. Тяжело сопя, трэвль переваливался рядом с Кромбом. Миновав пустынное место, они прошли вдоль скал и скоро остановились у первой колонны.

– Почему мы остановились? – спросил демон, с подозрением поглядывая на Кромба.

– Я должен ненадолго отлучиться.

– Ты хочешь меня обмануть? – Трэвль притопнул.

– Зачем мне тебя обманывать, если я сам тебя сюда привел. Я должен ненадолго уйти и подготовить другую часть нашего плана, чтобы ты смог получить глаза мага. Понимаешь?

– Чтобы я смог получит глаза мага, – повторил трэвль.

– Молодец, правильно запомнил. Подожди меня здесь, я вернусь через четверть часа. Ты знаешь, что такое четверть часа?

– Знаю, я дважды был в верхнем мире, – с гордостью ответил демон.

Оставив трэвля, Кромб отправился через пустошь к берегу сухого океана, там в черной маслянистой воде прятались саквойеры – демоны безумия. Это были огромные монстры – в пять, а то и в шесть раз выше человека. Они рождались в нижних мирах, поэтому появлялись здесь страшно голодными. Случалось, что, не найдя ничего лучше, они пожирали сухие деревья и даже камни – им все годилось в пищу. Треть их огромного тела составляла голова с широкой пастью, утыканной загнутыми во все стороны зубами-крючьями.

Ветер беззвучно гнал к берегу черные волны, они накатывались на песок и отступали, оставляя его сухим. Едва Кромб появился на берегу, его почуял сидевший на глубине саквойер. Выпрыгнув из воды, он помчался к неосторожной добыче.

– Стой! – властно произнес Кромб, поднимая руку.

Словно наткнувшись на невидимую стену, саквойер, на мгновение остановившись, пророкотал:

– Съем… – и стал надвигаться на Кромба.

– Нет, не съешь.

– Почему?

– Потому что я для тебя слишком мал. Не лучше ли тебе съесть крупного трэвля?

– Лучше. Крупного – лучше, – пророкотал саквойер, песок под его ногами поскрипывал, словно свежий снежок.

– Тогда стой и жди меня здесь.

– А ты меня обманешь. – Саквойер гулко сглотнул и выпрямился во весь рост.

– Нет, я ведь сам пришел к тебе. – Чтобы смотреть демону в глаза, Кромбу пришлось запрокинуть голову.

Саквойер вздохнул и потряс огромной башкой. Ему невыносимо хотелось сожрать эту болтливую козявку, однако он знал, что это ничуть не утолит его голод, только разожжет сильнее. Другое дело трэвль, очень питательный демон и для медлительных саквойеров практически недостижимая добыча.

– Стой на берегу, скоро я приведу сюда трэвля, а ты его съешь.

– Конечно!

– Но меня ты отпустишь. Если сожрешь меня, не получишь трэвля.

– Иди, не трону, трэвля хочу.

Кромб удовлетворенно кивнул. В отличие от людей, демоны не могли нарушить данного слова, у них для этого не было лишней силы.

Кромб повернулся и заспешил прочь.

Трэвля он нашел на прежнем месте, от нетерпения тот постукивал по земле лапами и, завидев Кромба, встряхнул головой:

– Не обманул…

– Разумеется, я же обещал вернуться. Теперь слушай. Сейчас мы поднимемся наверх, а на лестнице второго этажа ты полностью скопируешь мое обличье: походку, одежду – словом, все. Сможешь?

– Конечно!

– Потом в этом обличье ты войдешь в главный зал и, кого бы ты там ни увидел – человека, демона, птицу и кучу червей, обратись к ним и скажи: «Духи, немедленно верните мне глаза мага Дюрана».

– Я запомнил, – заверил демон.

– Хорошо, но чтобы с моими интонациями. И вообще, давай покажи, как ты будешь превращаться.

Трэвль набрал в себя побольше воздуха, мелко задрожал и начал сокращаться в размерах, треща костями и искрясь разноцветными огоньками. Черная кожа стала морщиться, ее складки превращались в одежду Кромба, повторяя ее во всех подробностях.

Наконец перед магом возник его двойник.

– Говори, – приказал Кромб.

– Духи, немедленно верните мне глаза мага Дюрана, – произнес тот, и Кромбу подумалось, что он и сам не сказал бы, кто из них подлинный.

– И что, они мне их сразу отдадут? – пророкотал демон.

– Нет, не сразу. Можешь возвращаться к своим формам, не нужно, чтобы ты уставал.

Демон встряхнулся, как мокрая собака, и вернулся к прежним размерам.

– Нет, сразу они не отдадут, попытаются напугать тебя, но тут вмешаюсь я и заберу глаза.

– И отдашь их мне?

– Да, на берегу океана.

– Почему там?

– Таков обряд передачи, это заведено не мною, у магических артефактов особые порядки.

– Понимаю.

– Ну пошли.

21

Во дворце было довольно сумрачно, однако стоило незваным гостям ступить под его своды, как по углам засветились запертые в клетках заблудшие тени из верхнего мира, они в отчаянии бились о прочные прутья, издавая легкий стрекот, будто крылья мотылька. Некоторые издавали тихие протяжные стоны, если бы кто-то прислушался, он был различил слово «спаси».

Кромб был в этом дворце не в первый раз, фокусы с освещавшими лестницы тенями его не занимали. Поставив на карту все ради вечной свободы, он закрылся от любых переживаний, не чувствовал даже прежнего ослепляющего голода. Сил было мало, поэтому успех напрямую зависел от безупречной концентрации.

Они ступили на второй лестничный пролет, когда под сводами дворца раздался рев – духи в очередной раз принимали новую форму, поглощенную ими в верхнем мире.

– Пора, – сказал Кромб.

Трэвль вздохнул и с треском превратился в двойника.

– Хорошо. Иди и произнеси эту фразу, если нужно, повтори несколько раз, необходимо, чтобы они попытались тебя напугать.

– Я понял, – ответил Кромбу его двойник и стал подниматься по лестнице, едва заметно припадая на правую ногу – точь-в-точь как оригинал.

Прячась за колоннами, маг последовал за ним.

Лестница закончилась, и двойник двинулся по галерее, освещаемой пойманными тенями. Они шелестели и стонали, разгораясь все ярче, но никто не обращал на них внимания.

Вот и огромный, словно арена, зал. Стараясь не выдать себя ни шорохом, ни вздохом, Кромб держался неподалеку от двойника. Когда тот остановился, маг припал к выщербленной колонне.

Под потолком полыхнули призраки неизвестных существ – пленников из неведомых миров. Запертые частоколом заклятий, они не могли вырваться и только сияли, тараша свои большие печальные глаза.

Посреди зала на массивном постаменте стоял трон, но на нем никого не было. Кромб опасался, что двойник растеряется, однако тот остановился в спокойном ожидании.

Послышался шорох, и из-за трона выскочили пять рослых волков. Их глаза были мутны, а на телах зияли раны – несколько часов назад эти животные погибли, сметенные в пропасть снежной лавиной.

– Ты зачем пришел? – спросил множащийся голос, непонятно чей – все волки раскрывали пасти синхронно.

– Духи, немедленно верните мне глаза мага Дюрана, – произнес трэвль-оборотень заученную фразу.

Волки, словно их дернули за хвосты, исчезли за постаментом, а вместо них вышла молодая утопленница, упавшая в колодец. Ее шея была свернута, поэтому голова оказалась почти на плече.

– Ты зачем сюда пришел? – повторила она тот же вопрос, все тем же хором голосов.

– Духи, немедленно верните мне глаза мага Дюрана, – четко повторил трэвль, копируя произношение мага. Это звучало несколько неестественно, духи могли что-то заподозрить, но Кромб надеялся на удачу.

Утопленница исчезла за постаментом, а вместо нее вылетел целый косяк зубастых рыб, ошпаренных обрушившимся в озеро гейзером. Они взмыли к самому потолку и, потрясая склеенными хвостами и пуча белые вареные глаза, бросились на двойника, распахнув зубастые пасти. Демона Кромбу было не жалко, но после него они принялись бы за настоящего мага, поэтому, выступив из-за колонны, он резко выкрикнул:

– По кругу!

Масса атакующих рыб дрогнула и, тускло блеснув чешуей, стала сворачиваться в огромный шар, который вращался все быстрее.

Кромб перевел дух и бросился за постамент – к стене, где, как он знал, имелась ниша, а в ней на каменном столбе покоилась шкатулка с глазами Дюрана.

– И что теперь? – прорычал трэвль, возвращаясь к своему обличью.

– Подожди! – на бегу крикнул Кромб и спустя несколько мгновений выскочил обратно – с ларцом под мышкой.

– Это глаза мага? – спросил, шагнув к нему, демон.

– Назад, я сказал, отдам на берегу! – закричал Кромб, стараясь перекричать рев ветра от вращавшегося с огромной скоростью косяка рыб.

Он выскочил в галерею. Дрожали стены, с необычайной яркостью вспыхивали плененные тени, а позади тяжело бухал лапами трэвль. Кромб спиной чувствовал его дыхание. Сбежав по ступенькам, он выскочил к колоннаде.

– Стой! – зарычал скакавший за ним по пятам демон.

– Я сказал, на берегу!

Кромб почувствовал, что демон теряет терпение и вот-вот бросится, пришлось потратить драгоценные силы, чтобы ускользнуть прямо из-под сомкнувшихся челюстей трэвля.

Взвыв от досады, демон понеся за удалявшимся Кромбом огромными скачками.

Вот и обрывистый берег.

– Они здесь! – крикнул Кромб, поднимая ларец.

– Дай! – заорал трэвль.

– Поди возьми!

И с этими словами маг швырнул ларец с обрыва, и трэвль не задумываясь прыгнул следом.

– Надеюсь, саквойер еще не ушел, – пробормотал маг, глядя вниз.

Саквойер действительно не ушел и, как только трэвль тяжело приземлился на песок, сомкнул на его хребтине свои чудовищные челюсти.

– Ну все, – произнес Кромб и, услышав раскаты грома, оглянулся – колонны дворца озарялись синим пламенем, духи вот-вот могли вырваться из вращавшегося шара.

– Пора. – Маг разжал кулак и посмотрел на лежащий на ладони мешочек из тончайшего шелка, в котором находились глаза молодого Дюрана.

– Дюран, я иду!

Кромб собрал все силы и, взмахнув широкими рукавами одежды, взмыл сквозь небо. Он прошел через несколько миров и оказался у той расщелины, где встречался с Дюраном.

Тот уже был на месте.

– Давай, – Дюран протянул руку.

– Возьми, – ответил Кромб, протягивая Дюрану пустую ладонь, пусть, мол, сначала заплатит необходимой Кромбу силой.

– Что ж, держи. – Дюран коснулся руки Кромба. Изголодавшийся маг вздрогнул и начал превращаться в изможденного старика, затем складки на безобразном лице исчезли, и он тряхнул молодой шевелюрой.

Маг разжал руку, и глаза Дюрана вернулись к хозяину.

Мгновение спустя оба стояли на продуваемом ветром пустыре.

– Смотри-ка, снег! – обрадовался Кромб и, присев, положил ладонь на пушистое покрывало. – Давно не было снега…

– Семь лет.

– Да.

Кромб поднялся и, оглядевшись, добавил:

– Ничего не изменилось, а я полагал, что без меня этот мир рухнет. – Он хрипло засмеялся.

– Он останется стоять и без тебя, и без многих других, Кромб. Наше самомнение иллюзорно.

– А ты почему не примеришь обновку? Я был уверен, что ты тотчас побежишь в квартал – к девкам… Проверять свое очарование.

– Может, еще и побегу, – пожал плечами Дюран. Ветер трепал его капюшон, из-под которого чернели пустые глазницы наполовину мертвого черепа. – Скажи лучше, что теперь будет между нами?

– А ты думаешь, что-то изменилось? Разве ты уступишь мне право владения артефактами герцога Ангулемского?

– Никогда!

– Тогда зачем спрашивать? Мы все те же враги, Дюран, просто сейчас у нас временное перемирие. Что с Фраем? Он все так же удачлив?

– Фрай готовится к новому походу.

– Вот как? – Кромб оживился. – И куда же?

– Он распространяет слухи, будто уходит от герцога, чтобы заняться торговлей.

– Это ложь, Фрай герцога не бросит.

– Я тоже так думаю.

– Но этот поход – хорошая возможность покончить с выскочкой, ведь по сути он правая рука герцога.

– Рука, вооруженная мечом, – добавил Дюран.

– Вот именно.

– Но чтобы отсечь ее, у тебя еще мало сил.

– Мало, – согласился Кромб. – Но у меня есть желание сделать это, что уже немало.

– А ты не боишься снова встретиться с тем, кто сбросил тебя в бездну?

– Нет, я не буду так наивен и самоуверен. Теперь я точно знаю, что Элиас – ученик Нетшальда и он – жив.

22

За три дня до намеченного срока в Ливен из замка Ангулем прибыл Бертран фон Марингер – теперешний бювард герцога.

Явившись к Каспару, он поначалу повел себя весьма высокомерно, немало удивив хозяина. Впрочем, это оказалось шуткой, Бертран засмеялся, едва заметил удивление на лице Каспара.

– Ты меня напугал! Я было подумал, что наш Бертран стал настоящим фон Марингером.

– Хвала небу, моя голова осталась на месте, – с усмешкой сказал Бертран, подавая Каспару увесистый кошель.

– Что это?

– Тысяча дукатов, его светлость передал эти деньги на подготовку – закупку лошадей, оружия, провианта и товара. Мы ведь, кажется, станем теперь негоциантами?

– Герцог действительно отпустил тебя, не боясь остаться без бюварда?

– Его светлость прекрасно справляется с войсками и сам, сказать по правде, мне еще многому придется у него учиться. Если бы покойный отец больше уделял времени моему образованию… Но свою должность он намеревался передать моему старшему брату – Симеону. Думаю, из него получился бы хороший бювард. – Бертран вздохнул: – Иногда мне трудно смириться с мыслью, что их больше нет.

– Я понимаю тебя, но, как ни крути, их смерть позволила тебе вернуть себе замок.

Появилась Генриетта.

– Здравствуйте, госпожа Фрай, – поклонился Бертран. – Как поживаете, здоров ли сынишка?

– Здоров, ваше сиятельство, благодарю, – так же вежливо ответила Генриетта. – Не хотите ли отобедать с нами?

– Не откажусь, госпожа Фрай. Наслышан о ваших кулинарных чудесах.

При слове «чудеса» Каспар закашлялся.

Сняв шляпу и перчатки, Бертран вместе за Каспаром прошел на кухню – от предложения накрыть стол в гостиной он отказался.

– Мне с детства нравилось есть на кухне, – возле горячей плиты, кастрюль и склянок со специями. А вот мои братья не разделяли этого пристрастия.

Утолив голод, Бертран выпил пшенного пива. Они с Каспаром поговорили о погоде, а потом снова перешли на дела.

– Ты спрашивал, почему его светлость решился отправить меня и взвалить на себя заботы об армии… Так вот, он возлагает на этот поход большие надежды. Когда он посылал тебя за артефактами, им руководило любопытство или желание получит в коллекцию очередную диковину, сейчас же от результатов похода напрямую зависит судьба герцогства Ангулемского. Есть сведения, что весной король предпримет новую атаку, – в Харнлоне все только и говорят о будущей войне…

После сытного раннего обеда Каспар и Бертран отправились навестить Фундинула. Гном, как и советовал ему Каспар, безвылазно сидел в своих апартаментах и, коротая время, мастерил из медных проволочек дешевые брошки.

Увидев Бертрана, он ужасно обрадовался, вскочил, побросав свои щипчики и молоточки, и бросился к боевому товарищу.

– Ну и каково чувствовать себя настоящим графом? – спросил Фундинул, пожимая Бертрану руку.

– Поначалу было немного непривычно.

– Почему же непривычно? Ты ведь рожден повелевать, как я рожден, чтобы работать по серебру.

– Нет, я был рожден скорее для безделья: младшие братья не получают должностей, им не достается имущества и даже жениться им нежелательно – нет смысла плодить бесправных претендентов на графские регалии, которые могут затеять внутрисемейную свару.

Каспар озадаченно покачал головой, он мало знал о традициях дворянских родов.

– Как ты здесь поживаешь, Фундинул?

– Хорошо, ваша милость, правда, скучно, вот, делаю брошки из проволоки, пять штук уже продал.

– Где же ты их продаешь?

– А здешнему лавочнику, что торгует мелочью на площади. По три рилли за штуку.

– Молодец, ты нигде не пропадешь.

– А еще я хозяину гостиницы часы починил, на целый рилли наработал. И кое-что услышал…

Гном покосился на неплотно прикрытую дверь.

– И что же ты услышал?

– Какой-то человек приходил и спрашивал у хозяйского работника, живут ли в гостинице друзья Каспара Фрая, и если да, то сколько их.

– Что за человек?

– Я не видел, он быстро ушел.

– Ну что ж, шпионов короля в Ливене достаточно, хотя, может, это просто старые знакомые – воры что-то замышляют. Что ответил работник?

– Сказал как есть – в гостинице, мол, имеется только приведенный Фраем гном.

Под дверью послышалась какая-то возня. Стоявший ближе Бертран быстро распахнул ее. В коридоре, нагнувшись, стоял какой-то бородач и поправлял сапоги. Увидев благородного господина, бородатый раскрыл рот, хотел что-то сказать, но не смог, видимо от неожиданности.

– Ступай отсюда, – велел ему Бертран.

– Благодарю, ваша милость!

– Это местные жильцы – коновалы, – пояснил Фундинул. – На три дня в город приехали, между прочим, и к господину Табрицию званы для работы.

– Понятно, – кивнул Каспар.

– Бертран, ты знаешь, что в этот раз мы едем не воевать, а налаживать торговлю? – спросил Фундинул. Было заметно, что он соскучился по живому общению.

– А если придется схватиться с какими-нибудь разбойниками?

– Ну разве что с разбойниками, но это не считается.

– Ладно, Фундинул, нам пора, нужно еще Углука навестить, – вмешался Каспар.

– Углука? Это ходячее брюхо? Вот уж кого бы я ни за что не стал навещать. Чего вы только в нем нашли?

– Но ведь он такой же наш товарищ, как и ты.

– Да? – Гном почесал макушку. – Ну, раз товарищ, может, и меня с собой возьмете?

Каспар и Бертран переглянулись.

– Почему бы нет, возьмем.

23

Они вышли втроем из гостиницы и сразу погрузились в шум Рыночной площади.

– Эх, до чего же хорошо! – сказал гном, сшибая башмаками кучки перемешанного снега.

– Ты о чем? – спросил Бертран.

– Ну как же? Мы опять вместе. Нас трое да обжора, остается найти эльфа и мессира Маноло, тогда мы снова будем сила, никакой враг перед нами не устоит.

– Ты ведь, кажется, торговать собирался, – напомнил Каспар.

– А-а… это я по привычке.

Замечая странную группу – дворянина с гербом, богато одетого господина с мечом и гнома, прохожие на всякий случай сторонились. Вскоре живописная троица подошла к дому Углука, из которого на всю улицу распространялся запах жаркого.

Фундинул сглотнул голодную слюну:

– Этот, как всегда, жрет. В походе – жрет, сидя дома – тоже жрет. Ваша милость, это ведь ненормально.

– Да брось ты, он ведь по ночам работает, это и есть его военный поход.

– Да какой там поход? – Фундинул махнул рукой. – Палкой воров по голове бить, он мне сам рассказывал. Да вы, наверное, знаете…

– Я – знаю, а вот Бертран – вряд ли.

– А-а, так я расскажу тебе, Бертран, – с готовностью откликнулся гном. – У него во дворе столб, так вот на него он воров за ноги подвешивает, и они висят, как куры на продажу. Я спрашиваю: а чего ты их не убьешь? А он говорит: да без них скучно.

Они подошли к двери, Каспар постучал, на стук никто не ответил.

– Вот ведь как увлекся, небось мослы гложет и оторваться не может, – проворчал гном.

Каспар постучал еще.

В доме послышались тяжелые шаги, и дверь наконец открылась. На пороге возник Углук.

– О, ваша милость! – радостно воскликнул он и тут же увидел Фундинула: – Недоросток, и ты тут?

Наконец Углук заметил Бертрана и, едва не сбив Каспара с ног, выскочил на улицу.

– Бертран! Вот так встреча!

Углук так сдавил Бертрана в объятиях, что тот запросил пощады:

– Ты меня раздавишь, Углук!

– Давай осторожнее, брюхо ты ходячее, раздавишь дворянина, тебе не поздоровится! – возмутился гном.

Мимо проходил патруль городской стражи. Заметив на плаще Бертрана золотые гербы, стражники мгновенно построились, подтянули животы и промаршировали с бравым видом, держа алебарды словно на параде.

– Видел? – спросил гном, когда это комичное воинство удалилось.

– Ага, – выдохнул орк и, виновато посмотрев на Бертрана, сказал: – Простите, ваше сиятельство.

Бертран прыснул со смеху, его поддержали Каспар и фундинул, а Углук, поняв, что гном над ним посмеялся, погрозил ему кулаком.

– А чего же мы на улице стоим? Проходите в дом.

– Что-то ты слишком легко одет, – заметил Бертран.

– Это еще что, – снова вмешался гном. – У него и окна нараспашку, и печка не топится! Так и ходит по морозу голый, одно слово – дикарь!

– Почему это дикарь? – обиделся Углук.

– Потому что ходишь зимой голый и тебе не холодно, а раз не холодно, значит, дикарь!

– Или колдун… – подсказал Каспар, веселясь.

– Во! – с радостью подхватил Фундинул. – Ну-ка, Углук, признавайся, ты колдун?

– С чего ты взял, недоросток? – спросил орк после некоторой паузы, он не поспевал за гномом.

– С того, что из всех своих земляков только ты один и остался после стольких лет наемничества – это раз, а жрешь, как рота гвардейцев, – это два.

– А-а… – отмахнулся Углук. – Надоел ты мне. Пойдемте лучше в дом.

24

В доме действительно было так же холодно, как и на улице, а возле открытых окон под стены насыпало небольшие сугробы.

– И как ты с этим миришься? – поежившись, спросил Бертран.

– А чего? Снег мне не мешает, сплю-то я в углу.

– А, ну да.

Во дворе Бертран увидел тот самый столб, о котором ему говорили, на нем действительно висело двое оборванцев.

– У тебя здесь что, одни и те же висят? – поинтересовался Каспар.

– Нет, разные. Правда, иногда попадаются уже знакомые.

– Ты убиваешь тех, кто попадается повторно? – спросил Бертран.

– Нет, просто ломаю руку или ногу, – пояснил Углук.

– Пустите! Пустите нас, мы больше не будем! – заверещал один из воров, поняв, что говорят о них.

– Зачем ты их сюда таскаешь?

– Порядок навожу.

– Какой порядок! У тебя все снегом засыпано, и во дворе, и дома.

– Нужно кости выносить, те, из угла.

Углук подошел к бочке, на которой лежала половина жареной свиной туши и, оторвав кусок с ребрышками, протянул Бертрану:

– Попробуй, это самое вкусное!

– Спасибо, Углук, я сыт.

Заметив на плаще Бертрана герб, воры приняли его за самого герцога.

– Ваша светлость! – закричали они. – Пощадите, ваша светлость! Мы не виноваты, господин орк нас на улице поймал!

– А вы думали, я вас только у складов поджидаю? – Орк усмехнулся. – Заткнитесь лучше, а то головами стукну одного об другого, как в прошлый раз.

Видимо, в прошлый раз было довольно скверно, потому что воришки замолчали.

– А куда они носят эти кости? – спросил Каспар, поражаясь тому, как быстро у орка копятся объедки.

– Известно куда, к трактирщику…

– К трактирщику? Зачем трактирщику кости?

– А он из них суп варит.

– Суп варит?! – почти в один голос воскликнули Каспар и Бертран.

– Да, а что? – Углук приподнял шлем и поскреб голову. Ему показалось, что он сказал лишнего. – Ты это… Бертран, никому не говори.

– Что значит «не говори»? – вмешался гном. – Ты тут, понимаешь, преступление устраиваешь, на пару с трактирщиком людей травишь, а нам – молчать?

– Никто никого не травит! – возмутился Углук. – Мои кости очень чистые! На снегу лежат – сам посмотри!

– Успокойся, Углук, Фундинул шутит, – сказал Каспар.

– Шутит? – Орк посмотрел на довольного собой гнома. – Вот недоросток, один обман на уме.

25

Наконец пришел день, на который был назначен отъезд в столицу королевства Рембургов – Харнлон.

К этому времени подготовили три подрессоренных телеги, в которые впрягли ломовых лошадок. На возы погрузили сухие дрова для растопки, масло для жарки, несколько бараньих туш, две дюжины шерстяных одеял, большой котел, четыре мешка овса – для лошадей.

Стальные доспехи спрятались под просторными купеческими одеждами.

В качестве товара закупили специй да по совету Фундинула – серебряных пуговиц, он утверждал, что в Харнлоне на них большой спрос. Еще взяли полвоза разноцветных шелков и целый воз дубленых кож – если в Харнлоне готовятся к войне, на кожу должен быть хороший спрос.

Два арбалета и сотню каленых болтов к ним Каспар разместил под тюками с кожей, меч спрятал под длинным одеянием. Раскладной лук с запасом стрел положил в одну седельную сумку, новый Железный дождь в другую. Лошадей взяли собственных – трех мардиганцев и, разумеется, Шустрика, верного мула Фундинула. Гном управлял прицепленными одна за другой телегами, сидя на передней. Шустрик, привязанный к задку последней, покорно рысил, потряхивая головой.

«Вот и хорошо», – сказал себе Каспар, когда город остался позади, а ломовые лошадки бодро загребали копытами снег. На этот раз обошлось без прощаний – Каспар не разрешил Генриетте приезжать к месту отправки.

В прежние времена она всегда подгоняла возок с провиантом, однако теперь в этом не было нужды.

Помимо оружия Каспар прихватил тысячу дукатов, которые должны были пойти на обустройство торговой миссии. Деньги лежали в той же сумке, что и лук, Каспар о них никому не сказал, он доверял своим боевым товарищам, но порядок требовал, чтобы о золоте не знали.

Проверяя обоз, он оглянулся и едва сдержал улыбку: Углук в нахлобученной прямо на шлем войлочной шляпе выглядел забавно. Он наотрез отказался снимать шлем, в котором спал и, по словам Фундинула, ходил мыться в горячие бани. Купцы очень горевали об его отъезде, опасаясь, что воры примутся за них с удвоенной силой, однако Углук заверил их, что самых отчаянных он перебил, а остальные пусть «подрастают» и ждут, пока он вернется.