– Я слышал, будто их готовят для военных целей.

– Да ну, ты скажешь. Скорее для опытов. Какие из крыс вояки? Вот собаки – это другое дело. Она и связной может быть, и камикадзе, а крыса, она и есть крыса. Жадность в ней одна да подлая злоба. Эх, сволочи вы, сволочи, – вздохнул Рурк и постучал пальцем по сетке. Несколько крыс прыгнули на сетку и зашипели, словно змеи.

– Ты смотри, какие нервные, – сказал Константинос.

– Понятно. Поживи в коллекторе с дерьмом – не больно добрым будешь. О, смотри, опять эти пришли. За очередным набором.

В проходе между клетками стояли четыре человека и о чем-то разговаривали. Рурк узнал одного из них. Это был мистер Киббер, благодаря которому Рурк и получил это место.

– Добрый день, сэр, – поздоровался Рурк.

– Здравствуй, Сидней. Как дела? Как наши питомцы, не болеют?

– Нет, сэр, здоровы, как дикие кабаны, и жрут за четверых, – ответил Рурк.

– А как твой любимец? Сержант, кажется? – вспомнил Киббер.

– Да, Сержант, сэр, – заулыбался Рурк. Ему было приятно, что мистер Киббер помнит имя его любимца. – Только он сегодня проштрафился.

– Проштрафился? Каким образом?

– Сожрал одного из своих собратьев.

– Ну-ка, пойдем на него посмотрим. – Повернувшись к сопровождавшим его сотрудникам, Киббер добавил: – Это удивительный экземпляр, господа, растет очень быстро и проявляет поразительную сообразительность. А теперь вот еще и каннибализмом занялся.

Сержанта они застали в том же положении – мирно сидящим в углу клетки. Когда представительная комиссия начала обсуждать его достоинства, Сержант, словно почувствовав это, прошелся по клетке, демонстрируя свою стать.

– Вот что, Сидней, я понимаю, что тебе с ним трудно расставаться, но на этот раз мы его возьмем.

– Надо так надо – такая у них служба крысиная, – развел руками Рурк и, воспользовавшись случаем, спросил: – А правда ли, сэр, что их на войну забирают?

Киббер и его сотрудники рассмеялись, потом инженер ответил:

– Правильнее будет сказать так, Сидней: не забирают на войну, а используют в военных целях.

19

Гвардейцы отсалютовали императору, но он махнул рукой, останавливая церемонию, и прошел дальше. Вслед за ними проследовали адмирал Саид-Шах, начальник разведки генерал Пеккет, советник Фра Бендрес и шеф безопасности Ахмет Крылов.

Когда за ними закрылась дверь, церемониймейстер грустно вздохнул и кивком головы отпустил почетный караул в казармы. Год за годом красочные церемонии императорского двора постепенно исчезали, а сам император становился похож на очень занятого чиновника.

«Наверное, это веяние времени», – вздохнул церемониймейстер и тоже пошел переодеваться.

А император Джон и его ближайшие сподвижники уже входили в зал, где их ожидали представители крупнейших банков Нового Востока.

Всякий раз перед началом очередной военной кампании императоры Нового Востока собирали финансистов, на чьи деньги они обычно опирались при ведении войны.

Джон решил не изменять этой традиции, тем более что для встречи с банкирами у него был собственный сценарий.

– Как давно я не был в Северном замке! – воскликнул Джон, глядя на знакомые с детства стены.

Банкиры выстроились в шеренгу и молча ждали, когда его величество обратит на них внимание. Наконец Джон перевел взгляд с расписанного фресками потолка на своих гостей.

– Рад видеть вас, господа, – заговорил он, – в доме моего детства. Итак, кого мы сегодня имеем честь принимать?

Фра Бендрес, подойдя к шеренге банкиров, начал их представлять:

– Джильберто Онасис – «Нова-Банк». – Онасис отвесил поклон, хотя чувствовал себя скорее партнером, чем подданным, и выражение его лица не ускользнуло от глаз шефа безопасности Ахмета Крылова.

– Керим Ллойд – «Трансконсультбанк». – Ллойд склонился в глубоком поклоне и позволил себе коротенькую улыбку.

– Рамас фон Калиматто – «Бридж-Банк». – Высокий худощавый Калиматто, с тонкой ниточкой усов под орлиным носом, отвесил механический поклон и выпрямился, снова став похожим на некое бесполезное приспособление.

– Кунанду Петен – «Торнадобанк».

Представление продолжалось, и император Джон переходил от одного гостя к другому, удостаивая каждого представляемого Бендресом легким кивком головы.

Наконец представление было закончено, и Джон занял свое место во главе совещательного стола. После него расселись и приглашенные банкиры.

Император, выдержав достаточно длинную паузу, заговорил:

– Господа, ситуация складывается таким образом, что наши сырьевые источники иссякают и империи угрожает кризис и застой в промышленности. Технологии, способные помочь нам справиться с этими проблемами, слишком дороги, а наши собственные исследования слишком примитивны, чтобы соперничать с технологиями Ученого Дома. И это понятно: Ученый Дом занимается тем, что он умеет делать лучше всего, – создает технологии, и в этом ему нет равных. А что же можем делать мы? Что империя Новый Восток может делать лучше других? Только воевать. Опираясь именно на это нелегкое ремесло, проблемы империи решали и Абдулла IV, и Хасан II, и Реваз Великий. И нам тоже придется идти по этому пути. Поскольку в войне империя традиционно опирается на помощь дружественных банков, я хотел бы выслушать и ваше мнение. Прошу вас, господа.

Первым поднялся Рамас фон Калиматто, представитель «Бридж-Банка».

– Ваше величество, уважаемые коллеги! Всем вам хорошо известно, что мы всегда поддерживаем все военные начинания империи, но мы организации коммерческие и должны получать от вложенных денег прибыль. В случае же с моим банком бюджет не возвратил всех выделенных средств полностью, не говоря уже о прибыли. Оплаченные нашими деньгами военные операции на Чидди и Аль-Хейде дали положительный результат, однако мы от этого ничего не получили. Благодарю за внимание. – Калиматто еще раз кивнул императору и сел на место.

– Следующий, пожалуйста, – принимая на себя обязанности председательствующего, объявил Джон.

Следующим был Джильберто Онасис из «Нова-Банка».

– Ваше величество, господа, нам тоже не вернули деньги полностью, а когда мы обратились в казначейство повторно… – тут Онасис сделал театральную паузу, – нас попросили их больше не беспокоить. А ведь «Нова-Банк», господа, он системообразующий. Стоит ему уйти, скажем, в Промышленный Союз, и Новый Восток останется без хорошо организованной банковской системы.

Поднявшийся следом толстенький человечек тоже пожаловался, что ему не полностью вернули вложенные деньги и он остался в убытке.

– Итак, господа, подведем итог. Все выступавшие, по существу, говорили об одном и том же – империя брала кредиты, но возвращала их не полностью. Банки понесли убытки. – Император развел руками и напустил на лицо огорченную гримасу. – У стороннего наблюдателя, господа банкиры, могло сложиться превратное мнение: вы хорошие, а я, император Джон, плохой. Я диктатор и бессовестный обманщик. Но мне не хочется выглядеть плохим, господа, поэтому давайте расставим точки над «i».

К императору подошел Ахмет Крылов и положил перед ним несколько исписанных листов.

– Итак, господа, начнем по порядку. «Бридж-Банк» выдал заем в размере полутора триллионов кредитов. Под очень высокий процент. По ходу военных операций дирекция банка предложила взять под свою опеку всю банковскую деятельность на Чидди и Аль-Хейде. Таким образом, «Бридж-Банк» получил незапланированную прибыль в размере двух триллионов кредитов. Одно это, господа, сразу покрыло и заем, и причитавшиеся банку проценты.

Император обвел взглядом своих гостей, и те стыдливо опустили головы.

– Теперь о «Нова-Банке». Год назад у него был взят заем в размере двух с половиной триллионов – империи потребовались деньги для перевооружения 12-го флота. Опять же в течение этого года «Нова-Банк» предложил для проведения данных работ своего подрядчика – «Авангард форс». Чистая прибыль банка составила один триллион семьсот миллиардов кредитов. При этом имперское казначейство вернуло ему полтора миллиарда кредитов. Как видите, и в этом случае банк получил сверхприбыль.

Джон взял со стола листы бумаги и, помахав ими в воздухе, добавил:

– Вот здесь, господа банкиры, есть информация на всех присутствующих. И везде одно и то же: занижение прибылей, уход от налогов и прочее, прочее, прочее. Стоит ли мне напоминать, что в империи Новый Восток для вас созданы идеальные условия. Вы занимаетесь бизнесом в налоговой гавани и платите в казну налогов меньше, чем платили бы Ученому Дому, – в два раза, а Промышленному Союзу – в два с половиной раза.

Император замолчал, в зале воцарилась напряженная тишина. Джон кивнул шефу безопасности Крылову, и через секунду к столу подошел гвардеец с деревянным бочонком.

– Господа, наше взаимовыгодное сотрудничество может быть продолжено, если мы будем доверять друг другу. Однако этого не получится, пока мы не подведем черту. Поэтому я предлагаю провести небольшую лотерею. Пожалуйста, господа, вытяните каждый свой жребий.

Гвардеец с бочонком прошел по рядам банкиров, и те, не скрывая удивления, тянули из бочонка маленькие картонные квадратики.

– Итак, господа, теперь извольте подняться те двое, у кого на жребии написано слово «судьба».

В абсолютной тишине поднялись Джильберто Онасис и Рамас фон Калиматто. Они бросали по сторонам испуганные взгляды, стараясь понять, что сейчас произойдет. Император мысленно похвалил шефа безопасности за то, что ему удалось так хитро выбрать именно тех, кого нужно.

К «избранным» подошли гвардейцы и, взяв банкиров под руки, отвели к дальней стене зала. Затем гвардейцы отошли на пятнадцать шагов, развернулись и вскинули карабины. Прогремел залп, и жертвы сползли по стене, оставляя на дорогой драпировке кровавые следы.

Из соседней комнаты вышел врач. Подойдя к казненным, он зафиксировал их смерть.

– Ну вот! Инцидент исчерпан! – весело прокомментировал император. – Вы, я вижу, взволнованы, господа, но не стоит так переживать, ведь все было честно, заметьте. На вчерашнем заседании трибунала двое банкиров были приговорены к смерти, но кто это будет, не знал даже я. – Император Джон бросил беглый взгляд на Крылова. – Само собой разумеется, господа, что активы и клиентура «Бридж-Банка» и «Нова-Банка» будут поровну поделены между всеми вами. Думаю, это будет справедливо. – И Джон замолчал, с интересом наблюдая за своими гостями.

20

За неимением актового зала экипаж собрался в центральном коридоре судна. Матросы расселись прямо на полу и стали ждать, когда председательствующий – механик Райх – начнет собрание.

– Где Каспар, он что, не член экипажа? Почему его нет? – строго спросил Райх.

– Сейчас придет – он бреется, – объяснил задержку гарпунера Эдди Шиллер.

– Ишь, побриться решил, старый пьянчуга.

– Если бы я столько пил, давно бы помер, – покачал головой Оноре Берц, бригадир стропальщиков.

– Потому что ты стропаль, а был бы гарпунщиком, тебе бы все нипочем было, – заметил Бонус. – Правильно я говорю, юнга?

Шиллер молча кивнул и, оглянувшись, увидел идущего по коридору Изи Каспара.

– Кажется, все в сборе, – сказал Райх. – В таком случае начнем. Слово предоставляется Шкизе – он был помощником покойного капитана, пусть он и выскажет свое мнение.

Шкиза вышел на свободное место и, повернувшись к матросам, объявил:

– Предлагаю корабль продать, а полученные деньги разделить между всеми членами экипажа. Однако хочу предупредить сразу: из полученных за продажу «Примы» денег нужно будет заплатить кое-какие накопившиеся долги.

– У тебя же бумажка есть – зачти, – напомнил Гэс Миллард.

– Сейчас. Так. «Приму» можно продать за двести тысяч кредитов. Цена, конечно, небольшая, но корабль устаревший, на плазменной тяге и только с одной гарпунной камерой. Одним словом – рухлядь. Из этих двухсот тысяч нужно заплатить долги за ремонт в доке «Айк-Металл» – сорок три тысячи, налоги – пятьдесят две тысячи, алименты жене Джулиана Крепса – двенадцать тысяч.

– А с чего это мы ей должны платить алименты? – возмутился Гарман. – Лично я ей ничего не должен!

– Ты не должен, но корабль принадлежал Крепсу, а теперь, стало быть, его наследникам. Миссис Крепс хотела сразу прибрать его к рукам, но, когда узнала, что мы по уши в долгах, согласилась на двенадцать тысяч, – разъяснил Шкиза. – Ну так вот, еще по мелочи набирается шестьдесят тысяч. Итого на двадцать одного члена экипажа причитается по тысяче пятьсот семьдесят кредитов. – Повисла тишина.

– Веселились-веселились, посчитали – прослезились… – проворчал Фриц Спилберг.

– Итак, кто за то, чтобы продать корабль? – объявил Шкиза.

– А может, лучше выбрать нового капитана? – неожиданно подал голос Шиллер.

Все матросы с удивлением посмотрели на юнгу. Тот, пожав плечами, добавил:

– А что я такого сказал? Чем разбегаться с корабля, может, стоит еще раз попытать счастья?

– А ведь парень-то дело говорит, – заметил Оноре Берц. – Продать «Приму» большого ума не надо, а куда мы потом подадимся? Сейчас многие матросы ищут работу, а на полторы тысячи кредитов нам долго не продержаться.

– Да какого вам еще пытать счастья, дебилы? Эта старая калоша не приносит никакой удачи. Она свое отработала, понимаете? – как всегда, начал ругаться Райх. – И потом, как вы собираетесь искать «окна»? Леон-Очкарик сказал, что аппаратура не работает. Подтверди, Леон.

Леон поднялся с пола:

– Да, нужно бы процессоры в числителе поменять, а то они все время греются – невозможно работать.

– Ну что, слышали? – На лице Райха появилась злорадная улыбка.

– А чего ты скалишься, Райх? – подал голос стоявший возле стены Миллард. – Чему ты радуешься? В рожу хочешь получить? – Гэс оторвался от стены и начал пробираться к механику.

– Эй, Миллард, вернись на место! Мы еще не все вопросы решили, – поднялся со своего места Оноре Берц.

– Нет, не надо его останавливать, – начал заводиться Райх, – пусть идет сюда, пусть покажет, что он может! Щенок! Неудачник! Вы все здесь неудачники и лодыри!

– Заткнись, Райх, у тебя все время перегонные диски холодные – из-за этого «Прима» жрет горючего в два раза больше. И капитан тебе всегда за это по лбу давал, – напомнил Бонус.

– Мне?! По лбу?! – Лицо механика побагровело, а в уголках губ выступила пена.

– Бени, успокойся, – подал голос Фриц Спилберг.

– Что?

– Успокойся, Бени, у нас важное собрание. Ты что, не понимаешь?

– Ты назвал меня Бени? – спросил пораженный механик.

– А разве это не твое имя?

– Да мое, конечно, только… как-то непривычно.

Райх отошел к стене и сел на пол, а на его место вышел Фриц.

– Я вижу, у юнги Шиллера есть предложение, так что давайте его выслушаем. Говори, парень.

Шиллер поднялся и, глядя на сидящих на полу матросов, сказал:

– Если нет возможности использовать числители, то я могу поработать нюхачом. Да и капитаном тоже.

Услышав столь неожиданное заявление, все рассмеялись. Это разрядило обстановку, и, когда все успокоились, Фриц Спилберг сказал:

– Ну, насчет капитана, это ты, парень, загнул. Не то что бы ты не годился – время придет, и ты наверняка станешь капитаном, но пока нам нужнее нюхач. Для начала объясни нам, с чего ты взял, что сумеешь быть нюхачом?

– Да ни с чего, – пожал плечами Шиллер. – Просто почувствовал, что смогу, и все.

– Ну и что ты об этом думаешь, Фриц? – спросил Шкиза.

– Я думаю, что парня можно попробовать в деле. Если бы он стал рассказывать разные байки, я бы ему не поверил. Но он сказал, что не знает, как объяснить свои ощущения. Я работал на судне, где нюхачом был бывший матрос, который однажды почувствовал, что сумеет найти астероид. И он нашел его. Поэтому давайте-ка проверим. Если у Эдди не получится, тогда продадим корабль.

– Правильно, Фриц, стропальщики с тобой согласны, – подал голос Оноре Клоц. – А кто же все-таки будет капитаном?

– А пусть Шкиза и будет назначенным капитаном, а я его поддержу в качестве помощника, – предложил Спилберг.

– Что ж, толковое предложение. Я голосую «за». – И Оноре поднял руку. Вслед за ним подняли руки и все остальные члены экипажа.

21

В тесной каюте Леона-Очкарика стояла жуткая духота. Во избежание перегрева числителя все кожухи были сняты, и горячие процессоры излучали тепло в окружающее пространство. Леон сидел голый по пояс, время от времени снимал очки и вытирал лицо грязным платком.

– А почему они греются, эти процессоры? – спросил Эдди, указывая на внутренности числителя.

– Осторожно, обожжешься. Да, вот эти четыре железяки и есть «F-100» – позавчерашний день. А греются они оттого, что я их разгоняю – даю слишком высокую частоту.

– А зачем ты это делаешь?

– Чтобы они держали результат. Понимаешь, числитель может легко дать пятьдесят вариантов нахождения «окна», но у тебя только один корабль, и ты должен выбрать из этих пятидесяти только один вариант. И вот этого-то числитель сделать не может.

– Интересно, – покачал головой Эдди. Он еще ни разу не видел настоящий числитель.

– Да уж конечно, интересно, – без всякого энтузиазма проговорил Леон и плюнул на один из процессоров. Слюна зашипела и моментально испарилась.

– Видал? – кивнул на машину Леон. – Чайник вскипятить или яичницу поджарить, это пожалуйста, а вот на правильное «окно» выйти…

Эдди слушал жалобы Леона-Очкарика и внимательно разглядывал сложнейшее устройство. Наконец он поднял глаза на Леона:

– Ставь нормальную частоту.

– Зачем? – удивился Леон.

– Ставь нормальную частоту, – повторил Шиллер немного жестче.

Леон пожал плечами и полез в открытое нутро числителя.

– Пожалуйста, нет проблем. Вот только джемпер переставлю и получишь нормальную частоту. Все, готово. Теперь нужно подождать, пока процессоры остынут. Хочешь, пока чайку сделаю – у меня кипятильник есть.

– Давай, – согласился Эдди и присел на перевернутый кожух.

Спотыкаясь на каждом шагу и ругаясь, Леон начал пробираться через наваленные куски проводов и россыпи радиодеталей. В конце концов он добрался до угла, где стоял пластиковый сосуд, в котором кипятил чай.

– Ну и беспорядок тут у тебя, – заметил Шиллер.

– Я его не замечаю – он мне не мешает, – отмахнулся Леон.

– Мне мешает. Сегодня вечером все уберешь. Если хочешь, я приду тебе помочь, но убрать нужно сегодня. – Все это Эдди произнес, не повышая голоса, но Леон понял, что это приказ, и этот приказ должен быть выполнен.

– Ну хорошо. Сделаем, какие проблемы.

– Как ты думаешь, процессоры уже остыли?

– Да. Эдди. – Леон поймал себя на мысли, что едва не сказал юнге «сэр». – Да, Эдди, можно включать.

– Включи, пожалуйста.

Оператор с такими же трудностями пробрался к числителю и включил его.

– Что, сразу на поиск? – спросил Леон.

– Давай на поиск.

– Только учти, мы еще недалеко отошли от заправочного дока, поэтому могут быть помехи.

– Включай.

Леон-Очкарик включил числитель, и на экране появилась таблица параметров.

– Это что?

– Здесь мы задаем параметры поиска – в данном случае массу искомого объекта.

– А почему здесь стоит ноль?

– Да потому, что нам не до жиру, – усмехнулся Леон, – любая мелочь сгодится.

– Нет, так не пойдет. Вписывай сюда две тысячи тонн – размениваться по мелочам мы теперь не будем.

Оператор покосился на Эдди, но ничего не сказал. Он послушно ввел новые данные и запустил поиск.

– Теперь он минут пять будет «тарабанить». Ты жди, а я пойду чай заварю – вон вода уже бурлит.

Пока он возился с чаем, числитель выдал первые результаты.

– Ну, сколько там, Эдди? – спросил из угла Леон.

– Девяносто шесть вариантов, – ответил Шиллер.

– Вот то-то и оно, что девяносто шесть. Теперь бы надо их отсортировать, но «F-100» делать этого не могут, а если их разогнать, числитель начинает «глючить» и давать такие адреса, что закачаешься, – продолжал говорить Леон и, неожиданно оступившись, вылил кипяток себе на ногу.

– А-а-аа!!! Ма-ма!!! Уй, как печет! А-аа!..

– Быстро снимай штаны и присыпь ожог солью, – посоветовал Эдди.

Леон последовал совету, и уже через минуту боль стала стихать. Леон осторожно дотронулся до обожженного места, но, вопреки его ожиданиям, кожа осталась на месте.

– Старый бабушкин рецепт, – угадав его мысли, сказал Шиллер.

– А ты прав, пора бы здесь и прибраться.

– Сегодня же вечером приберемся. А сейчас пролистай, пожалуйста, мне все варианты.

Леон стал нажимать на клавиши, и на экране начали сменяться цифры координат.

– Нет… Нет… Нет… – отрицательно качал головой Эдди. – Можешь побыстрее. Нет, нет, нет, нет. Стоп! – остановил оператора Шиллер. – Отметь эту точку и пошли дальше.

– Нет, нет, нет. Стоп! Эту тоже. – Когда все варианты были перебраны, отмеченных точек оказалось четыре.

– Давай теперь эти еще раз, – сказал Эдди. Леон пролистал выбранные точки, и среди них Шиллер выбрал только одну.

– А почему именно эта, а не другая? – спросил оператор.

– Меня от нее больше всего трясет.

– А другие что, пустые?

– Нет, все с уловом, но в этой он особенно большой.

– Особенно большой? – переспросил Леон.

– Да, – подтвердил Эдди, – особенно большой.

– Эх, хорошо бы! Но должен тебе заметить, Эдди, что нюхачи работают по-другому. Я знал одного нюхача, так вот он…

– Пусть работают, как умеют, Леон, но зачем мне делать ту работу, которую умеет делать машина? Числитель делает свое дело, я свое, а вместе мы сила. Сколько он перебрал вариантов, чтобы выдать нам первоначальные девяносто шесть?

– Миллиарды.

– Вот, а то бы эту работу пришлось делать мне. Усекаешь?

– Усекаю, – уважительно кивнул Леон.

– Тогда надевай штаны, а я пойду докладывать начальству.

22

В капитанской рубке было прохладно и тихо. Попискивал радар, время от времени недовольно ворчал сканер. Шкиза и Спилберг, доверив судно автопилоту, мирно беседовали, погрузив утомленные тела в пилотские кресла.

– Так вот, за один раз таких червяков можно провезти пятьдесят штук, и за каждого получаешь по тысяче монет, – продолжал свой рассказ Шкиза.

– Так как же их на себе провезти? – спросил Спилберг.

– Элементарно. Смазываешь их оливковым маслом и проглатываешь… – со спокойной уверенностью объяснил Шкиза, как будто проделывал это десятки раз.

– Но это же черви, – скривился Фриц.

– Просто надо думать не о том, что это черви, а о том, что это черви по тысяче кредитов за штуку, и тогда дело пойдет. А по прибытии на место ты выпиваешь рвотного и делаешь «форсмажор обратно».

– А они в животе не шевелятся?

– Брат говорил, что их усыпляют в каком-то растворе.

– В растворе? Это как?

– Ну, наверное, наливают снотворное в тарелку и бросают туда червяка. И он там лежит, пока не наглотается. Не будешь же ты каждому пипеткой этот раствор вводить. Да и куда эту пипетку вставлять? Разве разберешь, где у этих червяков рот, а где наоборот?

– Все равно противно, – подвел черту Фриц.

– Ну, не нравятся червяки, можно возить жемчужных жуков «бабануки».

– Как-как?

– «Бабануки». В переводе это звучит как «летящий ночью над пустыней, освещенной зеленой луной».

– Иди ты.

– Точно тебе говорю, мне брат переводил. – Эдди неслышно вошел в рубку и постучал по большому корпусу бортового компьютера.

– А, это ты? Настраиваешься? – спросил Шкиза.

– Нет, уже все сделали. Я принес координаты «окна», – сказал Шиллер.

– Ты шутишь? – недоверчиво проговорил Фриц, поднимаясь с кресла.

Эдди, ничего ему не ответив, протянул листочек с цифрами. Шкиза подошел к Спилбергу и, посмотрев на координаты, сказал:

– Это совсем близко – часа три, и мы на месте. И еще ждать придется.

Они с Фрицем переглянулись.

– О’кей, вводим новые координаты, – кивнул Фриц.

23

Минута проходила за минутой, и весь экипаж, уже осведомленный о первом предсказании нового нюхача, с нарастающим нетерпением ожидал появления астероида.

Обычно сонные и ленивые стропальщики за полчаса до установленного срока облачились в рабочие скафандры и уже ожидали возле выходного шлюза. Трезвый Изи Каспар стоял возле гарпунного орудия и не отводил взгляда от монитора.

Механик Райх озабоченно проверял перегонные диски и тщательно выдерживал их температуру.

Никто и не надеялся на удачу, и все же, впервые за последнее время, экипаж был по-настоящему готов к погоне за астероидом.

Эдди находился в капитанской рубке – рядом со Спилбергом и Шкизой. Истекала последняя минута перед предсказанным Эдди появлением астероида. По мере того как цифры обратного отсчета стремились к нулю, Эдди испытывал все усиливающееся головокружение и тошноту.

– Эй, парень, с тобой все в порядке? – обратился к нему Фриц, однако Шиллер ничего не ответил и повалился на пол.

– Эдди! – кинулся к нему Фриц, но в это время корабль довольно сильно тряхнуло сопровождающим появление астероида магнитным импульсом. Громко защелкал радар, спотыкаясь лучом об огромную метку, и отчаянно запищал сканер, выпуская длинную бумажную ленту.

– Фриц, ты посмотри какая громадина! Сканер не может определить массу! – закричал Шкиза.

– Надо убрать ограничитель! – догадался Спилберг. Когда это удалось сделать, сканер выдал параметры измерений: десять тысяч триста тонн.

– Мама родная, да разве такие бывают? – почесал затылок Шкиза.

– Разворачивайтесь вслед за ним, – выдохнул Эдди, поднимаясь с пола. – Он слишком быстрый.

– И то верно! – Шкиза бросился к штурвалу и, дав двигателям максимальную тягу, погнал корабль вслед за гигантом. Однако догнать астероид было не так легко. Он мчался как бешеный, вращаясь и демонстрируя острые края кратеров.

Захват такой добычи представлялся делом нелегким, но весь экипаж был готов рискнуть жизнью ради денег и славы удачливых добытчиков. Расстояние сокращалось. «Прима» подбиралась все ближе, готовя точный выстрел гарпуна.

И вскоре он прозвучал. Гарпун прочертил правильную траекторию и угодил точно в «десятку».

Однако астероид продолжал движение. «Прима» начала готовиться к его остановке. Шкиза определил на астероиде точку полюса и начал посадку. Едва корабль забурился в породу, на астероид высадились стропальщики и начали ставить дополнительные крепления. Когда дело было сделано, Шкиза попытался остановить бешено мчащуюся добычу. Но масса астероида была настолько велика, что он не замечал работающих в форсированном режиме двигателей «Примы» и лишь слегка изменил скорость вращения.

– Все, ребята, – сказал Шкиза. – Горючего осталось только на обратный путь.

– И что теперь? Бросать такое богатство? – спросил Фриц Спилберг.

– Да вы с ума сошли! – возразил Шиллер. – Давайте свяжемся с «Айк-Металл» и вызовем два мановара. Они сладят даже с таким астероидом. Ну, заплатим мы за буксировку тройную цену – это же пустяк.

– Эдди прав, – согласился Фриц. – Давай, Шкиза, запрашивай диспетчера.

Однако в этот момент на открытой волне прозвучал голос Главного арбитра:

– Судно «Прима», поскольку вы не в состоянии контролировать загарпуненный объект, он объявляется «дикарем» и на него будет объявлена свободная охота.

– Но это же наша добыча! – неожиданно закричал в микрофон Эдди. – Это мы ее нашли, и мы ее загарпунили!

– Эй, Эдди! – Фриц отобрал у Шиллера микрофон и отключил его. – Ты что? Разве можно так говорить с Главным арбитром?

– Конечно-конечно, – в голосе Главного арбитра слышалось неприкрытое раздражение, – вы его загарпунили, и вам уже принадлежит половина астероида. Все, даю вам полчаса на отстыковку.

– Но это же наш астероид! – снова начал возмущаться Шиллер.

– Не спорь с Главным арбитром, Эдди! Это может нам дорого обойтись, – погрозил пальцем Фриц. Он связался с Оноре Клоцем и распорядился, чтобы бригада стропальщиков начала срочную расстыковку. В отличие от Эдди, Оноре сразу понял, в чем дело, и спорить не стал.

– Ты же слышал, нам отходит половина, – улыбнувшись, напомнил Шкиза. – А пять тысяч тонн – это хорошие деньги.

– Все равно это произвол, – продолжал упрямиться Шиллер. – И почему нельзя спорить с Главным арбитром?

– Потому, что он сидит на роботе «Y-7», – пояснил Фриц. – Ты знаешь, что это такое?

– Нет, – честно признался Эдди.

– То-то и оно. Это такая бронированная громадина с сотней туннельных двенадцатидюймовых орудий. При этом скорости «Y-7» может позавидовать любой уиндер. К тому же у Главного арбитра есть право решать, кто прав, а кто виноват. Потом он наводит прицел, и от «виноватого» остается только пыль.

– Без всякого следствия? – удивился Эдди.

– О чем я тебе и толкую. Главный арбитр – это и следствие, и суд, и палач.

В этот момент корабль качнулся и освободился от астероида, после чего тот продолжил свободное падение в бездну космоса.

Вскоре радар начал выдавать метки собирающихся, словно стая хищников, промысловых судов. Определив массу «дикаря», некоторые суда убирались восвояси – их капитаны правильно оценивали возможности своих кораблей.

В конце концов осталось только пять больших судов с мощными силовыми установками. Среди них были «Калигула» и «Джанг». Следом за своими добытчиками, словно приклеенные, двигались группы истребителей-штурмовиков «сарацин».

– Ну, ребята, сейчас начнется такая рубка! – сказал Фриц.

Один за другим промысловые суда устремились к «дикарю» и с дальней дистанции начали выпускать десятки гарпунов. Корабли мешали друг другу и закрывали сектор обстрела. Гарпуны попадали в борта кораблей, оставляя на обшивке глубокие вмятины. Вскоре в сутолоке уже ничего нельзя было разобрать. Однако Главному арбитру было виднее, и он в конце концов объявил:

– «Дикарь» одновременно поражен «Калигулой» и «Шевроном III». – Арбитр сделал паузу, но все понимали, что это означает.

«Джанг» и два других корабля, забрав с собой суда прикрытия, начали покидать опасную зону, а «Калигула» и «Шеврон III» вместе со своими маленькими армиями заняли исходные позиции.

– Драться будут? – спросил Эдди.

– И еще как, – ответил Фриц.

– Спор… – скомандовал Главный арбитр, и противники рванулись в лобовую атаку.

«Сарацины» начали осыпать друг друга ракетами и пушечными снарядами, а промысловые суда – обмениваться залпами из гарпунных орудий.

Гарпуны вонзались в бока судов, пробивая борта насквозь. Здесь использовались свои приемы, и для споров применялись специальные гарпуны, которые наносили сопернику наибольшие повреждения. Главный арбитр этому не препятствовал, однако выдвинул условие: гарпуны не должны были оснащаться разрывными боеголовками.