Мужественно действовала 22 декабря группа топмачтовиков командира третьей эскадрильи капитана К. А. Мещерина. Она потопила крупный транспорт и три сторожевых корабля. "В ударах по военно-морской базе Либава особенно хороших результатов достигли топмачтовики 51-го минно-торпедного авиаполка. В трех ударах (30. X, 14 и 22. XII 44 г.) на долю топмачтовиков, составлявших всего 21% от всех ударных сил, пришлось 75% от суммарных потерь транспортов и кораблей противника".
Суровая война все дальше уходила на запад, заполняя новые боевые странички истории 51-го минно-торпедного авиаполка.
Как лопнул "Ирбенский щит"
Изгнанные с материковой части Эстонии, гитлеровцы пытались удержаться на острове Сааремаа. Их теснили и здесь. Наконец, в руках врага остался лишь небольшой полуостров Сырве, имевший для командования гитлеровской группы армий "Север" большое значение. Он контролировал Ирбенский пролив, а поэтому его сильно укрепили и назвали неприступным "Ирбенским щитом". Овладеть им препятствовали военные корабли 2-й боевой группы вражеского флота под командованием вице-адмирала Тиле, обстреливавшие наступавшие части Советской Армии. В состав группы входили крейсера "Адмирал Шеер", "Лютцов", "Принц Ойген", эскадренные миноносцы и другие корабли. Их прикрывали истребители.
Командование Краснознаменного Балтийского флота решило нанести удар по группе Тиле силами авиации. В проведении операции принимала участие 9-я штурмовая авиадивизия, которой командовал Герой Советского Союза подполковник Я. З. Слепенков. Нашему 51-му минно-торпедному полку приказали выделить в оперативное подчинение Слепенкова эскадрилью топмачтовиков.
Кого послать к штурмовикам? Решение не простое. После обсуждения выбор единодушно пал на 1-ю эскадрилью капитана Ивана Дмитриевича Тимофеева. В его экипаж входили штурман старший лейтенант Алексей Сергеевич Сирик и стрелок-радист, начальник связи эскадрильи старшина Виктор Арсентьевич Дикарев. Звеньями командовали старший лейтенант В. П. Фоменко, лейтенанты А. Г. Горбушин и В. А. Астукевич.
До прибытия в полк Тимофеев работал инструктором в авиаучилище, потом перегонщиком самолетов. Все время рвался на фронт и добился своего. С первых вылетов показал незаурядное мастерство. 25 сентября 1944 года экипаж потопил фашистский транспорт. Вскоре в Рижском заливе он уничтожил большой морской буксир. Все члены экипажа стали кавалерами ордена Красного Знамени.
- Начало у вас хорошее, - сказал я капитану, знакомя его с новым заданием. - Вы человек смелый, решительный, что очень важно для боевого командира. Поэтому и доверяем вам выполнение важного поручения.
- Все сделаем, чтобы оправдать доверие, - ответил капитан.
Решающие бои по очищению полуострова Сырве от гитлеровцев начались 18 ноября. На первых порах плохая погода (сплошная облачность, густой снег) ограничивала действия авиации. Погода улучшилась лишь 23 ноября. В тот день топмачтовики, взаимодействуя со штурмовиками и истребителями, поработали хорошо. Вот что потом рассказывал Сирик об одном из вылетов: "Обстановка для топмачтовиков сложилась не очень благоприятная. Стоял ясный осенний день. Видимость по горизонту практически не ограничена, что исключало возможность использования такого важного тактического элемента, как внезапность. К тому же в районе целей барражировали истребители фашистов.
Первыми в атаку, волна за волной, пошли штурмовики. Вместе с ними действовала эскадрилья "петляковых", которую вел Герой Советского Союза майор Константин Степанович Усенко, мастер бомбоударов с пикирования. За штурмовиками и пикировщиками следовали топмачтовики Тимофеева под прикрытием 12 истребителей ЯК-9. Маршрут полета проходил через северную часть острова Сааремаа и далее над морем с последующим разворотом на цель и перестроением группы в левый пеленг. От аэродрома до первого разворота шли на высоте 200-300 метров с последующим снижением до 30 метров.
Через несколько минут справа по курсу был обнаружен взлетевший с воды фашистский морской самолет-разведчик. Пара истребителей из нашего прикрытия атаковала и сбила его. Но он, видимо, успел передать сообщение о нашем появлении. Уже после второго разворота вражеские корабли перенесли огонь, вплоть до главного калибра, по топмачтовикам. По курсу встала завеса из водяных столбов. К нам бросилось несколько "мессершмиттов", но наши истребители отогнали их.
Перешли в атаку. В самолете Тимофеева вражеским снарядом пробило большую дыру в левой плоскости. Болталась металлическая обшивка, левый мотор был поврежден и давал перебои, но бомбы вся группа сбросила удачно. Потопили эсминец".
Кстати, на боевые корабли экипажу Тимофеева везло. До конца войны он потопил еще два фашистских эсминца и быстроходную десантную баржу.
По немецким данным, записанным в журнале боевых действий группы армий "Север", в течение 23 ноября 1944 года у мыса Сырве советская авиация потопила: семь транспортов, три тральщика, две самоходные десантные баржи, три парома и пять катеров. Повреждены четыре тральщика, много катеров и барж. Выведен из строя миноносец типа "Т-23".
С наступлением темноты оставшиеся вражеские корабли ушли в сторону шведского острова Готланд. А на другой день наши войска полностью очистили от гитлеровцев остров Сааремаа. "Ирбенский щит" лопнул как мыльный пузырь.
29 ноября Верховный Главнокомандующий в числе других объявил личному составу нашего полка благодарность за освобождение острова Сааремаа (Эзель). Это была третья благодарность за бои по освобождению Эстонской ССР. А вскоре 51-й минно-торпедный Таллинский авиаполк стал Краснознаменным.
Эскадрилья Тимофеева без потерь возвратилась в полк. Мы радовались успешным действиям товарищей - достойных представителей нашего боевого коллектива. Сколько на их счету потопленных кораблей и транспортов врага мы не знали. Не это было для нас главным. Важно, что закончилось освобождение эстонской земли и наш 51-й Таллинский авиаполк продолжал вести боевые действия на территории Латвии и Литвы. И здесь "таллинцы" дрались с таким же боевым настроем, как и над Эстонией.
В огне сражений
Балтийская осень постепенно вступала в свои права. Заморосили нудные дожди. Свинцовые облака нависли над макушками высоких елей. Пронизывающий ветер забирался за воротники летных курток. Все реже и реже взвивались ввысь сигнальные ракеты, вызывающие к вылету на боевое задание. Правда, иногда в октябре и в начале ноября удавалось "вырвать" погоду, но чем дальше шло время, тем все труднее и труднее становилось летать.
Думали, что погода улучшится в декабре - первом зимнем месяце. Но в Литве он ничем не отличался от обычных слякотных месяцев. Мы все вспоминали русскую зиму с ее искристым снегом, крепкими морозами и ясными солнечными днями.
Попытки вылететь в море на поиски врага предпринимались неоднократно. Однако большинство боевых донесений экипажей, вылетавших на задание, гласило: "Задание не выполнено из-за плохих метеоусловий по маршруту", "Бомбы сброшены на запасную цель..." и т. д.
Осень принесла немало хозяйственных хлопот. Нужно было утеплять жилища, а самое главное - подготовить к зиме материальную часть, использовать все свободное время для внимательного осмотра и высококачественного ремонта побывавших в боях машин. Приходилось иногда из трех самолетов делать два. Невозможно переоценить труд технического состава. Сколько любви к делу, сил и души вложили в израненные машины техники, механики, оружейники! Они утепляли, трубки и патрубки на моторах, заменяли изношенные части на новые, накладывали заплаты на продырявленные снарядом фюзеляжи...
Не сидели без дела летчики и штурманы. В свободное от полетов время они подводили итоги боев за лето, анализировали, делали выводы на будущее. Проводились теоретические конференции. На одном из партийно-комсомольских собраний обсуждался доклад командира звена Богачева о том, как он потопил десятый на своем счету вражеский транспорт. По вечерам в комнатах, где отдыхал летный состав, часто возникали беседы. "Старики" рассказывали об операциях, в которых участвовали сами, и о которых слышали от товарищей, ушедших от нас. Говорили не только о положительном, но и о недостатках, ошибках, приводивших подчас к трагическому концу.
Все мы стали свидетелями гибели боевого летчика заместителя командира второй эскадрильи капитана Ивана Антоновича Комлева. Вместе с ним погибли штурман лейтенант С. М. Филоненко и стрелок-радист М. Ф. Дружинин.
16 декабря 1944 года группе Комлева, в которой ведомыми были молодые летчики, недавно прибывшие из училища, поставили задачу - нанести удар по транспортам фашистов на подходе к Лиепае. Однако в районе цели погода резко ухудшилась. Ведущий принял правильное решение - возвратиться на базу. Но при подходе к аэродрому его заволокло густой снежной пеленой. Капитан Комлев не стал садиться первым, как положено ведущему, а дал возможность нормально сесть на взлетно-посадочную полосу своим ведомым, но потом сам попал в снежный заряд и погиб.
Подвиг мужественного и бесстрашного экипажа Комлева увековечен в г. Лиепае, в том самом городе, который он освобождал.
В один из зимних дней в комнате собрался весь летный состав. Штурман звена лейтенант Николай Конько рассказывал о боевых делах летчиков полка. Выступление было захватывающим и построено на примерах мужества и героизма однополчан, с которыми он ходил в атаку.
О своих делах Конько, как всегда, говорил очень мало.
- Летал, как и другие. Искали врага, находили, уничтожали. Правда, и нам перепадало. Был дважды ранен.
- Не могли бы вы, товарищ штурман звена, рассказать нам о своих первых боевых полетах? - спросил молодой офицер, недавно прибывший из училища.
Николай Иванович посмотрел на него и задумался. Перед его глазами промелькнули ожесточенные бои торпедоносцев и топмачтовиков, о которых нельзя забыть.
После короткой паузы Н. Конько собрался с мыслями и спокойным, уверенным голосом начал свой рассказ. "Было это 14 сентября 1944 года. Мы вылетели с аэродрома парой. Ведущий, заместитель командира эскадрильи младший лейтенант В. М. Соколов - торпедоносец, а его ведомый командир звена младший лейтенант М. В. Николаев - топмачтовик. Я летел штурманом в экипаже Николаева вместе со стрелком-радистом сержантом И. Ф. Ивановым. Данных разведки не имелось. Мы должны были сами произвести поиск конвоев в северной части Балтийского моря, при обнаружении атаковать и сообщить на базу. Маршрут проходил по Финскому заливу. В районе Хельсинки, у сетей противолодочной обороны, которые усиленно охранялись фашистскими боевыми кораблями, мы уклонились на территорию Финляндии. Нас должны прикрывать истребители. Мы подошли к другому аэродрому, где они находились в готовности к вылету. Я дал зеленую ракету и истребители начали взлет. Установили с ними радиосвязь. Переговоры велись открытым текстом. Летели на малой высоте, метров 20 - 30.
У истребителей запас горючего был небольшой и они при подходе к Порккала-Удд попросили разрешения возвратиться на свой аэродром. Пришлось отпустить их, хотя мы подлетали к опасному району, где не исключалась возможность встречи с вражескими истребителями.
На подходе к Таллину обнаружили фашистский конвой в составе одного транспорта, охраняемого двумя сторожевыми кораблями. Мы увидели конвой километров за 30. Экипажи еще не имели опыта. Нам казалось, что враг совсем рядом. Ведущий Соколов километров за 20 до цели (вместо пяти, как положено) подал команду: "В атаку!". По этой команде наш экипаж на максимальной скорости вышел вперед, чтобы огнем крупнокалиберных пулеметов и бомбоударом по охранявшим кораблям, обеспечить успешную атаку торпедоносцу.
Схема взаимодействия рассчитана так, чтобы сбрасывание бомб топмачтовиком и торпеды торпедоносцем происходило одновременно. Но так у нас не получилось. По неопытности пара начала атаку слишком далеко от цели. В результате фашистские корабли сосредоточили весь огонь по нашему самолету. В момент сбрасывания бомб, между мотором и задней кабиной разорвался вражеский снаряд. Я почувствовал удар в правый бок, но не обратил на это внимания, так как загорелись ракеты, которые находились над задним люком. С большим трудом мне удалось выбросить патронташ с горящими ракетами в море.
Фашисты перенесли огонь на самолет Соколова, подходивший на минимальной скорости к точке сбрасывания торпеды. Маневрировать он фактически уже не мог, чем и воспользовались гитлеровцы. Самолет взорвался и экипаж погиб. Вместе с летчиком погибли штурман Владимир Александрович Мясоедов, стрелок-радист Николай Федорович Хрещенюк.
Я не видел взрыва бомб на транспорте и гибели экипажа Соколова, так как возился с горящими ракетами. Об этом по самолетному переговорному устройству прокричал мне Николаев. Выбросив в море ракеты, я схватил авиационный фотоаппарат, сделал несколько снимков. После проявления пленки на ней четко можно было видеть погружение под воду вражеского транспорта.
Когда легли на обратный курс я особенно почувствовал боль в правом боку. Провел рукой - она в крови. "Ранен" - мелькнуло в голове. Забегая вперед скажу, что два осколка, попавшие в поясницу, прошли к позвоночнику, но, на мое счастье, не повредили его. Из башни стрелка-радиста бессильно свисала правая рука Игоря Иванова. По ней текла кровь. Я спросил:
- Игорь, что случилось?
- Ранен в руку, не могу пошевелить, - ответил он.
- А другая работает?
- Левая в порядке.
- А как самочувствие?
- Нормально. Только командиру ничего не говори, пусть ведет машину спокойно. При подлете к острову Гогланд, Игорь вдруг крикнул:
- Сзади заходят два истребителя, но чьи - не пойму.
Я посмотрел назад. Действительно, нас взяли "в клещи" два тупорылых истребителя. Они быстро приближались. Я крикнул летчику, чтобы увеличил скорость и покачал крыльями. Николаев выжимал из самолета все, что можно. Скорость была предельной. Но истребители, имея преимущество в скорости, настигали нас. Вот-вот откроют огонь. Казалось, выхода нет. И тут я вспомнил, что в ракетнице осталась зеленая ракета и быстро выстрелил. Оба истребителя одновременно отвернули. Это были наши "лавочкины". Посадка на свой аэродром прошла нормально. И тут только летчик Николаев узнал о ранении своего штурмана и стрелка-радиста.
В моей биографии это был первый урок борьбы с врагом".
Так закончил свой рассказ о первом боевом полете штурман звена Н. И. Конько.
После лечения в госпитале, Конько делал один боевой вылет за другим. Быстро росло количество потопленных вражеских транспортов и боевых кораблей, росло и количество орденов на груди героя.
Н. И. Конько стал лучшим штурманом в полку, любимцем и наставником молодых штурманов, прибывавших на пополнение.
* * *
Несмотря на плохую погоду, полк систематически получал от штаба ВВС Краснознаменного Балтийского флота задания на постановку мин. Операции, главным образом, проводились на фарватерах Лиепаи и Клайпеды.
"Ночников" среди летного состава все еще было мало. Решили готовить их сами. К отработке техники пилотирования ночью привлекли прежде всего бывших перегонщиков - каждый из них имел навыки вождения самолетов в сложных условиях и поэтому мог быстро овладеть новым для него делом.
Сначала для тренировочных полетов использовали низкую, сплошную облачность, снегопады. Потом переходили к полетам ночью. И нужно сказать, что наши предположения оправдались. "Ночников" у нас стало больше и все боевые задания успешно выполнялись. Это был, если можно так сказать, наш новогодний подарок Родине.
Вечером 31 декабря весь личный состав собрался в полковом клубе небольшом дощатом, уютно убранном помещений. Поставили иллюминированную елку, потолок и стены увешали гирляндами из хвои и разноцветной бумаги. Словом, сделали все, чтобы у всех было праздничное настроение.
Открыть новогодний вечер поручили мне. Мы подвели итоги боевой работы полка за 1944 год. Назвали фамилии отличившихся офицеров и солдат. Вспомнили тех, кто отдал жизнь за Родину. А потом вручили награды, зачитали поздравительные телеграммы вышестоявших начальников, пожелавших, нам в новом году внести достойный вклад в окончательную победу над ненавистным врагом.
Победа уже виделась каждому из нас. Враг был изгнан со всей советской земли за исключением Курляндии. Наши воины принесли освобождение от фашизма народам Румынии, Болгарии, Югославии, Началось освобождение Венгрии, Польши.
Но впереди были тяжелые бои на вражеской земле и, прежде всего, в Восточной Пруссии.
Фашистские транспорты идут на дно
...К концу 1944 года немецко-фашистское командование, ослабив боевой состав кораблей на других театрах, сосредоточило значительные силы своего флота на Балтийском море. В состав этих сил входили два старых линейных корабля "Шлезвиг-Гольштейн" и "Шлезиен", четыре тяжелых крейсера: "Лютцов", "Адмирал Шеер", "Принц Ойген", "Зейдлиц", четыре легких крейсера, свыше 200 подводных лодок, до 30 миноносцев, около 200 десантных судов, 70 торпедных катеров, 64 тральщика, а также большое количество сторожевых кораблей и катерных тральщиков.
Основная часть вражеского флота базировалась в портах и военно-морских базах, находившихся в южной и западной части Балтийского моря (Пиллау, Данциг, Гдыня, Свинемюнде). В Лиепае и Вентспилсе находились тральщики и сторожевые корабли, осуществлявшие оборону подходов к базам и борьбу с кашей авиацией, а также с подводными лодками.
Безопасность базирования своего флота, охрану побережья и поддержку сухопутных войск враг возлагал на развитую мощную береговую оборону, оснащенную крупнокалиберной артиллерией и многочисленными зенитными батареями. Кроме того, на Балтийском театре действовало более 500 фашистских самолетов, главным образом истребителей. Все это давало врагу возможность значительно усилить охрану конвоев на переходе морем и на стоянках. Даже отдельные транспорты зачастую сопровождались миноносцами, сторожевыми кораблями и подводными лодками.
Нужно было наращивать удары по вражеским кораблям. С этой целью сначала штурмовики, а потом и наш полк перебазировались на один из полевых аэродромов вблизи литовского побережья. Теперь уже отпала нужда в маршрутных полетах над территорией, занятой гитлеровцами, а истребители прикрытия могли сопровождать нас от взлета до посадки.
Откровенно говоря, для торпедоносцев и топмачтовиков аэродром оказался не вполне удобным. Наши тяжелые двухмоторные самолеты не очень-то могли здесь "разгуляться": посадка днем при плохой погоде или ночью, тем более на подбитом самолете, всегда становилась рискованной. Гитлеровцы преподносили нам и сюрпризы - делали артиллерийские налеты со стороны Клайпеды.
А вскоре после перебазирования к нам пожаловали "гости" - фашистские истребители-штурмовики. Правда, им не удалось натворить много бед. В воздух поднялись наши ястребки и заставили "гостей" убраться восвояси.
Тем не менее, перебазирование на литовское побережье дало нам большой тактический выигрыш. Здесь мы находились в непосредственной близости от активных военно-морских баз и коммуникаций врага. Если наши торпедоносцы и топмачтовики из-за плохой погоды не могли пробиться к морю, вылетая с аэродрома в Паневежисе, то теперь оно лежало перед нами, можно было подняться в воздух в любую минуту.
Вылеты на боевые задания совершались один за другим. Удары по вражеским кораблям наносили как в портах Клайпеды, Лиепаи, Вентспилса, так и непосредственно в море. Потери враг нес ощутимые. Вот что говорилось в те дни в сообщениях Совинформбюро:
16 января: "Авиация Краснознаменного Балтийского флота в Балтийском море потопила 2 транспорта противника водоизмещением 14 000 тонн и сторожевой корабль..."
17 января: "Авиация Краснознаменного Балтийского флота потопила в южной части Балтийского моря вражеский транспорт водоизмещением 7000 тонн...".
И так почти каждый день. 28 января наш полк на подходе к Клайпеде потопил транспорт врага с живой силой и техникой. Все наши самолеты приземлились на своем аэродроме, не имея серьезных повреждений. 29 января были потоплены еще три транспорта, общим водоизмещением 16 000 тонн и самоходный понтон.
Газета "Правда" 2 февраля 1945 года опубликовала корреспонденцию "Немецкие транспорты идут на дно". В ней говорилось: "... Разведка вновь обнаружила большой караван противника, вышедшего из Либавского порта. Он состоял из 6 транспортов и большого количества кораблей охранения в составе миноносца, сторожевого корабля, трех тральщиков и восьми быстроходных десантных барж. Через несколько минут в воздух начали подниматься торпедоносцы 51-го минно-торпедного авиаполка, находящиеся в повышенной готовности. Первым вылетает звено, ведомое командиром звена Богачевым. Противник открыл сильный заградительный огонь. У самолета младшего лейтенанта Кулинича, еще на подходе к цели, прямым попаданием снаряда был подбит один мотор и казалось катастрофа неизбежна, но это не остановило отважного летчика. На одном работающем моторе, в сложных метеоусловиях, маневрируя на малой высоте, молодой, без достаточного опыта торпедоносец Виктор Кулинич сближается с целью, выходит на выгодные курсовые углы и поражает транспорт, а затем приводит поврежденный самолет на свой аэродром и благополучно производит посадку. Младший лейтенант Богачев атаковал головной, тяжело загруженный транспорт и пустил его на дно.
Вторая пара командира звена Репина и летчика Полюшкина атаковала крупный транспорт, который шел в центре конвоя. От прямого попадания бомб и торпед транспорт загорелся и затонул.
Через 40 минут, в сумерках, в воздух поднялись еще два торпедоносца: ведущий командир полка Орленко (штурман Сазонов, начальник связи Быков) и ведомый, командир эскадрильи Макарихин. Когда экипажи подошли к цели, то караван уже расстроился. Часть судов стала подбирать плавающих на обломках кораблей людей, а другие полным ходом направились на юго-запад. Цели распределились так: ведущий атаковал головной транспорт, шедший в первой группе разделившегося конвоя, и потопил его. Макарихин атаковал концевой крупный транспорт второй группы, его атака также увенчалась успехом.
И только наступление темноты и сгустившийся над морем туман помешал полному разгрому вражеского конвоя".
Вскоре мы одержали еще одну немалую победу. К Лиепае шли вражеский танкер и один транспорт. Их охраняло много боевых кораблей. Для прикрытия конвоя из Лиепаи вылетело несколько десятков фашистских истребителей. Враг особенно оберегал танкер "Засниц", на котором, как стало известно позже, находилось 5000 тонн горючего, необходимого для боевой техники. В этом бою командир звена Д. К. Башаев с торпедой и его ведомые летчики В. Г. Мартынов и А. А. Бровченко с бомбами потопили два тральщика из охранения. Штурмовики в это время подавляли зенитный огонь конвоя, а истребители 21-го полка связали боем "фокке-вульфы" и "мессершмиты". Подошла группа торпедоносцев под командованием Героя Советского Союза А. А. Богачева и отправила "Засниц" на дно моря. Разведчики из 15-го авиаполка подарили нам серию фотоснимков с момента обнаружения "Засница" до его потопления.
28 января советские войска освободили Клайпеду. За активное участие в освобождении этого важного порта и города, за доблесть и мужество, проявленные в боях, Верховный Главнокомандующий объявил благодарность всем участникам операции. Наш полк был награжден орденом Красного Знамени. Так успешно начался для нас победный 1945 год.
* * *
С изгнанием фашистов из Клайпеды вся территория Советской Литвы вновь стала свободной. Мы радовались очередной победе советских войск, а также тому, что 51-й минно-торпедный награжден орденом Красного Знамени.
...Мы узнали, что у одного из причалов Клайпеды находится сильно поврежденный фашистский транспорт. Решили поехать туда, чтобы показать летчикам надстройки на палубе, расположение артиллерийских установок, одним словом, ознакомиться с сильными и слабыми сторонами вражеских транспортов все это пригодится при атаках.
Ехали вдоль берега. Погода обычная, "балтийская": туман, мокрый снег с дождем. Асфальт скользкий, во многих местах изуродованный гусеницами танков. Видны рубежи обороны - один, второй, третий... Разорванные многорядные заграждения из колючей проволоки. Разрушенные, местами уцелевшие, поспешно брошенные гитлеровцами при отступлении доты и дзоты. Их много. Нелегко было нашему солдату брать эти вражеские укрепления. Кое-где видели целые свалки еще неубранных трупов фашистских солдат и офицеров. С горечью всматривались мы в изуродованную, некогда живописную местность. Теперь здесь прошла война.
Наконец, добрались до Клайпеды. Город варварски разрушен. На окраине вместо домов торчат одни трубы. В центре большие здания либо полностью уничтожены, либо значительно разрушены. Есть еще и заминированные. Наши саперы старательно извлекали мины и тут же обезвреживали их. Сержант-сапер рассказал нам, что гитлеровцы при отступлении минировали кроме зданий и некоторые предметы домашнего обихода: сундуки, кресла, брошенные велосипеды, мотоциклы и т. д. Излишнее любопытство к этим вещам стоило кое-кому жизни.
Жители встречались редко. Фашисты, отступая, насильно угоняли все население. Улицы так завалены, что даже трудно проехать.
Вот и порт. У причальной стенки стоял тот самый сильно поврежденный нашей авиацией фашистский транспорт с награбленным зерном, которому не удалось уйти отсюда. Бросилась в глаза большая пробоина в самом центре судна.
- Крепко ему распороли брюхо! - восхищались летчики. - Вот только не поймешь, чем его полоснуло - торпедой или бомбой?
Завязался спор. Торпедоносцы доказывали, что это сделано торпедой, топмачтовики считали, что бомбой.
- Да разве в этом суть, - заметил кто-то из группы, - Главное, что фашистское судно не удрало - помешали советские летчики.
Стали осматривать палубу. Обсудили много вопросов, например, как торпедоносцу проходить вблизи корабля, чтобы враг не смог использовать свои зенитные установки по низколетящим самолетам? Мешают ли надстройки ведению огня при атаке торпедоносцев? Насколько уязвима прислуга артиллерийских установок судна от огня наших крупнокалиберных пулеметов?
Сделав необходимые выводы, возвратились на аэродром. Туман временами рассеивался и в прибрежных водах можно было видеть потопленные фашистские корабли. Все это радовало нас, вселяло веру в свои силы, в окончательную победу.
Вечером летчики обменивались впечатлениями.
- Теперь на очереди Кенигсберг, - сказал Виктор Носов. - Нелегко нам придется.
- Что и говорить, твердый "орешек", - включился в разговор Богачев. Его голыми руками не возьмешь!
- Работы хватит всем, - продолжал Носов.
С ним все согласились.
Огненный таран
"Он думал о выполнении воинского долга - он искал цель! И когда во время атаки конвоя 13 февраля 1945 года его машина была подбита и загорелась, летчик Носов направляет ее на транспорт. Огромной силы взрыв потряс воздух, и над морем поднялись высокие клубы дыма. Не стало самолета, не стало и транспорта водоизмещением 6000 тонн.
Отважные герои Виктор Носов, Александр Игошин и Федор Дорофеев погибли. Но они добыли победу. Они не хотели без нее вернуться домой такова традиция балтийцев. Это была их третья и бессмертная победа, за которую они не пожалели самого дорогого для них - своей молодой цветущей жизни. Их подвиг не забудет Родина, не забудет советский народ".
Так писала газета "Красный Балтийский флот" через несколько дней после подвига, совершенного экипажем Носова.
Хочется рассказать о них подробнее.
Экипаж Виктора Носова прибыл из училища в полк, когда шла напряженная боевая деятельность. Каждый день приносил нам много нового и неизвестного: ни один из них не был похож на предыдущий. Поздно вечером, а иногда и далеко за полночь, когда уже подведены итоги боев за истекшие сутки, поставлены задачи на следующий день и люди отдыхали, у меня появилось свободное время. Так было и в тот вечер. Сел за рабочий стол. На нем, кроме служебных документов (приказов, распоряжений, сводок), лежали личные дела молодых экипажей, прибывших на пополнение. Прежде, чем вызвать кого-либо из новичков на беседу, мы с замполитом Григорием Васильевичем Добрицким просматривали их анкетные данные, биографии, служебные характеристики.
Передо мной личное дело летчика Виктора Петровича Носова. Знакомлюсь с автобиографией, короткой как и сама его жизнь. Виктору едва перевалило за 20 лет. "Сознательная жизнь его. только начинается, - подумал я, - а война ставит перед ним самые трудные задачи, каждую секунду подвергая опасности".
Кто воевал в морской авиации, тот знает, что профессия летчика-торпедоносца - одна из самых опасных и трудных. Во-первых, наши цели в большинстве находились в открытом море, вдали от берега. Во-вторых, истребители не всегда могли нас прикрывать, у них не хватало радиуса полета. Следовательно, отражать воздушное прикрытие вражеских конвоев приходилось своим огнем и маневрами. Поэтому летчикам минно-торпедной авиации нужны были стальные нервы, большая сила воли, самоотверженность и смелость. Экипаж В. Носова всем этим обладал.
Виктор Петрович Носов родился в 1923 году в городе Сенгилее Ульяновской области. Детство свое он провел на Волге. Дружил с ребятами по двору, был смелым и ничего не боялся. Часами просиживал с удочкой на берегу реки. А когда сумерки спускались над городом и мальчишки разбегались по домам, Виктор садился за книги, с которыми никогда не расставался.
Больше всего любил М. Горького. Учился хорошо. Школу закончил в Ставрополе, куда переехали его родители. Там же вступил в комсомол. После восьмилетки Виктор Носов поступил в фабрично-заводское училище связи, учился и одновременно работал на радиоузле. Был стахановцем, мечтал стать коммунистом, как и его отец - прокурор Петр Носов.
С детства боготворил летчика Валерия Чкалова, чей портрет всегда висел у него над кроватью. Мечта стать летчиком не давала ему покоя, и когда Виктору исполнилось 18 лет, он подал заявление в райвоенкомат с просьбой послать в авиационное училище. После окончания училища младшего лейтенанта В. Носова направили в наш 51-й минно-торпедный авиаполк Краснознаменного Балтийского Флота. Он стал командиром тяжелого бомбардировщика, на котором позже и совершил свой бессмертный подвиг, протаранив вражеский транспорт.