На его стенах рядами висели винтовки, автоматы и прочее снаряжение. В сделанных по специальному заказу шкафчиках и ящиках хранились оружие, веревочные лестницы, пуленепробиваемые жилеты и сотни других нужных вещей. В конце трейлера находился огромный телеэкран с высоким разрешением; его окаймляли широкие стенды, увешанные картами, схемами и фотографиями. Треть длины фургона занимал большой стол. На нем была собрана приблизительная модель сельского дома и дворовых построек строительным материалом для нее послужили песок и детские кубики.

Килмара стоял около гигантского экрана, связанного с системой обзора, которая управлялась с передвижного Командного пункта. Перед полковником, на складных стульях, сидели двенадцать рейнджеров из группы захвата. Вместе с армейцами и офицерами связи из Особой Службы расследований в трейлере набралось больше двадцати человек. Цифровые часы отсчитывали секунды. Фицдуэйн тихо сидел в уголке, вспоминая, как много раз ему приходилось бывать на подобных совещаниях и смотреть на сосредоточенные лица опытных бойцов — а потом фотографировать их трупы. Кому из них суждено умереть нынешней ночью?

Килмара начал инструктаж. Двенадцать членов группы захвата напряженно слушали.

— Итак, мы врываемся внутрь. Наша задача — освободить заложников целыми и невредимыми с использованием только тех средств, которые необходимы для достижения этой цели. Я полагаю, что для этого придется убить или, как минимум, очень серьезно ранить террористов. В течение двух последних часов вы практиковались на похожем доме в нескольких милях отсюда. Сейчас я использую сведения, полученные вами во время этой тренировки.

Внутри находятся пятеро заложников — а именно, миссис Маура О`Фаррелл и четверо ее детей. Как показала акустическая рекогносцировка, их держат в хозяйской спальне на втором этаже. Окна этой спальни, по-видимому, заперты; кроме того, и сами окна, и тяжелые твидовые шторы, скорее всего, заколочены гвоздями. Поскольку к спальне непосредственно примыкает ванная комната, террористам очень удобно держать заложников в одном месте и наблюдать за ними с близкого расстояния; при этом сами они не лишены свободы перемещения.

Как вы уже знаете, дом представляет собой современное двухэтажное здание. Один элемент этой постройки имеет для нас особую важность — я говорю о прихожей, или холле. Этот холл расположен в маленьком атриуме. Он высотой в два этажа и освещается естественным светом, проникающим сквозь прозрачную наклонную крышу — которая, между прочим, может быть раздвинута, но в это время года остается закрытой. В холле находится лестница, ведущая на второй этаж, а также телефон.

Большую часть времени террористы довольно беспорядочно передвигаются по дому и следят за нами, не забывая и о заложниках. Однако наблюдения показали, что телефонные переговоры происходят примерно по одной и той же схеме. В эти короткие периоды немец — по документам Дитер Кретц — стоит в холле около входной двери и говорит по телефону. У него нет выбора. Телефон укреплен на этом месте, а других аппаратов в доме не имеется. Конечно, входная дверь и ближайшие к ней окна холла защищены одеялами, которые террористы приколотили гвоздями. Они начали заниматься этим сразу после убийства О`Фаррелла. Пока они стучали молотками, мы использовали представившийся нам шанс и внедрили во все ключевые точки дома акустические датчики. Это значит, что хотя мы не можем видеть террористов — за одним важным исключением, о котором я скажу позже, — у нас есть возможность в любой момент установить, где они находятся, по производимому ими шуму. Я также рад сообщить вам, что наши приборы достаточно чувствительны и позволяют определить не только местонахождение человека, но и идентифицировать его при условии, что он говорит или двигается.

Во время сеансов связи девушка, как правило, сидит посередине лестницы, чтобы быть поближе к заложникам и одновременно иметь возможность советоваться с Дитером и вносить свою лепту в переговоры. Иногда она даже спускается с лестницы и слушает, что говорят по телефону. Из этого следует, что атака должна быть предпринята именно тогда, когда они выходят на связь. Во-первых, мы точно знаем, где в эти моменты находится Дитер — а если повезет, и Тина, — и, во-вторых, мы можем даже видеть его.

Килмара негромко сказал что-то в миниатюрный микрофон, прикрепленный к компактным наушникам. Почти сразу же изображение на экране стало другим: теперь перед ними был не весь дом, снимаемый со среднего расстояния, а маленький желтый прямоугольник. Килмара снова произнес несколько слов в микрофон, и желтый прямоугольник начал расти и размываться, пока не заполнил собой весь экран. Затем последовала настройка на резкость, и вдруг сидящие за столом поняли, что они глядят сквозь стеклянную крышу прямиком в холл осажденного дома. Они увидели, как Дитер вошел в поле зрения камеры, остановился, поглядел на телефон и затем скрылся из виду в направлении гостиной. Благодаря длиннофокусным линзам его фигура казалась какой-то нереальной, почти бесплотной. Килмара заговорил снова.

— Террористы пообещали, что если мы пересечем указанную ими границу примерно в двухстах метрах от дома, они убьют заложника. Следуя их инструкциям, мы осветили прожекторами всю площадь вплоть до окружающей дом десятиметровой полосы. Это позволяет террористам выглядывать наружу, не рискуя быть ослепленными. Хотя нам чрезвычайно трудно пересечь освещенную площадь, оставшись незамеченными, — до сих пор мы не отваживались на это из-за заложников, — нашим противникам ничего не видно за окружающей их стеной света. Сами освещенные места они видят прекрасно. Но, поднимая глаза, натыкаются на сплошное сияние прожекторов.

Полковник рейнджеров снова отдал команду в микрофон, и картина на экране изменилась. Теперь перед бойцами возникла гигантская металлическая стрела с платформой на конце — вся установка была передвижной.

— Съемки холла, благодаря которым мы можем заглянуть внутрь дома, ведутся с верхушки этого крана, — произнес он. — На платформе могут уместиться по крайней мере трое; расстояние от платформы до холла составляет примерно двести восемьдесят метров. Беда в том, что крыша холла Двойная и сделана из специального прочного стекла, расположенного под углом к линии огня. Обыкновенная винтовочная пуля от такой крыши отскочит. Вот какова наша диспозиция, — подвел черту полковник, — а теперь я расскажу, что именно нам предстоит сделать.

Фицдуэйн наблюдал, как группа захвата отбирает и проверяет оружие. Благодаря своей профессии он был неплохо знаком с разными видами боевого стрелкового вооружения. Двое из троих снайперов, которым предстояло подняться на кран, взяли себе усовершенствованные автоматические винтовки М-21, снабженные прицелами с большим увеличением и усилением изображения. Ранние модели таких прицелов “засвечивались” при быстром скачке освещенности — например, если в комнате зажигали люстру, — но современный микропроцессорный прицел мгновенно адаптировался к новым условиям, и стрелок не терял цели из виду. Заряжались эти винтовки особыми, обладающими высокой пробивной способностью патронами TKD со светло-зелеными кончиками. Конечно, высокая пробивная способность означала потерю в убойной силе, однако этот минус вполне окупался мощным разрушающим действием высокоскоростных пуль калибра 7,62 мм.

Третий боец из снайперской группы выбрал полуавтоматический гранатомет GLX-9, изготовленный для рейнджеров по особому заказу. В отличие от своего однозарядного прародителя, гранатомета М-79, GLX-9 имел вращающийся магазин на четыре заряда и мог выпускать гранатные очереди, что позволяло ему с высокой точностью поражать цели, находящиеся на расстоянии до четырехсот метров.

Собственно группа атаки состояла из шести человек под командованием лейтенанта Фила Берка. Они взяли автоматические винтовки SA-80 калибра 5,56 мм, британского производства, и голландские ручные гранаты V-40. Их винтовки заряжались патронами “глейзер” несколько необычного типа: при попадании в цель почти вся их энергия передавалась мишени. Благодаря этому свойству они наносили тяжелейшие ранения и однако же, не рикошетировали.

Третья группа должна была обеспечить интенсивную огневую поддержку, находясь прямо перед домом. Они вооружились гранатометами и легкими бельгийскими ленточными пулеметами “миними” калибра 5,56 мм.

План был таков: снайперской группе следует поразить с крана сначала Дитера, а потом и Тину, если она подойдет к телефону. Если же она, как обычно, будет сидеть на лестнице, то массированным огонь пулеметов и гранатометов, скорее всего, разнесет ее в клочья прежде, чем она доберется до спальни с заложниками. Тем временем группа Фила Берка пересечет освещенное пространство и ворвется в хозяйскую спальню, используя легкие лестницы типа пожарных. Затем трое из них откроют огонь из двери спальни по лестнице и холлу, таким образом прикрывая остальных, которые займутся спасением заложников через окно.

Самые серьезные опасения внушала Тина. Если она уцелеет под массированным огнем рейнджеров и успеет добежать до спальни раньше, чем туда проникнет группа Берка, все заложники будут расстреляны из “скорпиона”. Вот и все — очень просто.

Фицдуэйн полагал, что вероятность успеха едва ли больше половины. Килмара же напутствовал своих рейнджеров словами: “Если мы проиграем, то нам, пожалуй, придется распрощаться с нашими парашютами”.

Первыми из трейлера вышли те, кто должен был подняться на кран. Им требовалось время, чтобы занять наиболее удобную для стрельбы позицию и укрепить на платформе упоры для винтовок. Больше всего они боялись, что в решающий момент платформу качнет пусть даже слабым порывом ветра. Килмара заказал гидравлические стабилизаторы, но грузовику, который вез их, не повезло: двойной прокол шины не позволял ему прибыть вовремя. К счастью, пока ночь была безветренной.

Шестеро рейнджеров из группы прямой атаки выглядели страшновато: они зачернили лица и надели очки ночного видения. Кроме того, на них были легкие матово-черные шлемы из пуленепробиваемого материала, снабженные миниатюрными радиопередатчиками. В таком облачении бойцы напоминали каких-то диковинных мух.

За двадцать минут до решающего мига все группы закончили подготовку. Цифровые часы на командном пункте мерно отсчитывали оставшиеся секунды.

Вдруг потянуло легким ветерком, и люди, стоявшие в оцеплении дома, поглубже запахнулись в свои парки, проклиная холодную ночную сырость.

Ровно в 3.30 спецуполномоченный Бранниган, который вел переговоры, поднял телефонную трубку, чтобы сообщить террористам о капитуляции правительства и вынужденном принятии их условий. Это было сигналом к началу захвата. Теперь трем группам предстояло действовать строго согласованно. Любое промедление обошлось бы слишком дорого. Двадцатизарядный магазин “скорпиона” можно опустошить менее чем за две секунды.

А чтобы убить беззащитную женщину и четверых детей, времени нужно еще меньше.

— Кретц слушает, — сказал Дитер.

— Он в холле, — передал оператор-акустик.

— Мы его видим, — сообщил командир снайперской группы. — Хорошая мишень, но Тины нигде нет.

— Тина движется, — сказал оператор-акустик. — Она спускается по лестнице со второго этажа. Теперь остановилась.

— Группа атаки — вперед! — скомандовал в микрофон Килмара.

Шестеро рейнджеров на огромном экране ринулись через двухсотметровое освещенное пространство. У каждой пары было по лестнице из покрытого резиной титанового сплава.

— …но в обмен на то, что вас переправят в аэропорт, вы должны согласиться отпустить заложников на рассвете, прежде чем сядете в вертолет, — продолжал Бранниган. Его лицо было искажено напряжением.

— Тина движется, — передал оператор-акустик.

— Не вижу ее, — сказал командир снайперской группы.

— Где она? — спросил Килмара.

— Не могу сказать точно, — ответил оператор-акустик. — Звуки какие-то странные. Черт, она, наверно, просто постукивает ногой по перилам. Ага! Сейчас точно пошла — вниз по лестнице.

— Дитер все еще на виду, — сказал командир снайперской группы.

— Du, Arschloch! [10] — заорал Дитер. — Ты что, идиотами нас считаешь? Или вы соглашаетесь без всяких оговорок, или я сейчас же убиваю одного из детей. Понял, нет?

Прежде чем ответить, Бранниган несколько секунд помедлил. Он выглядел совсем больным, по лицу его бежал пот.

— Кретц, — сказал он, — ради Бога, Кретц, не делайте этого. Не трогайте заложников.

— Плевал я на твоего Бога, — ответил Дитер. — Соглашаетесь вы или нет? — Он показал Тине большой палец и поманил ее к себе, чтобы она тоже послушала.

Группа атаки уже миновала освещенное пространство; теперь бойцы собрались на корточках в темноте у самого дома. Они приставили три лестницы к окну хозяйской спальни, и первые три рейнджера начали подниматься по ним. Остальные взяли оружие наизготовку, чтобы в случае необходимости прикрыть товарищей огнем.

— Она явно идет к телефону, — сообщил оператор-акустик.

— Видим краешек ее плеча, — сказал командир снайперской группы. — Так мы ее не снимем.

Первые трое из группы атаки добрались до окна и большим прямоугольником налепили на стекло взрывной шнур.

Если теперь нажать детонатор, направленные заряды пробьют стекло, вогнав все осколки в шторы.

— Группа атаки готова, — произнес Берк.

— Черт возьми, поднимается ветер, — сказал командир снайперской группы.

— Группа поддержки, приготовиться, — отдал приказ Килмара.

— Группа поддержки готова, — отозвался командир группы. Трое рейнджеров, занявших позицию перед домом, направили свои гранатометы на полукруглое окно над дверью. Гранаты — которые могли и ранить, и оглушить грохотом — должны были взорваться чуть ниже верха лестницы и создать непроходимую стену между Тиной и заложниками.

— Заложники все еще в спальне на тех же местах, — сказал оператор-акустик.

— Хорошо, мы согласны, — произнес Бранниган. — Вертолет прибудет ровно в восемь утра. Вам придется подождать до этого времени, если только он успеет долететь сюда с базы. Он не предназначен для полетов ночью.

— Отсталый вы народ, ирландцы, — Дитер ухмыльнулся Тине. Она засмеялась.

— Это немецкий вертолет, — машинально сказал Бранниган. Ясно было, что он уже недолго сможет затягивать разговор. Он дал остальным знак поторопиться.

— Дитер у нас на мушке — и плечо Тины тоже, — сообщил снайпер на кране. — Ветер пока стих.

— Снайперская группа, огонь! — скомандовал Килмара.

Светло-зеленая пуля попала Дитеру почти в макушку и вышла сквозь верхние зубы и густые черные усы. Он слегка покачнулся, и изо рта его хлынула кровь. Телефонная трубка все еще была у него в руке и глаза оставались открытыми, но он был уже мертв.

Второй снайпер попал Тине в правое плечо. Пуля высокой пробивной силы пробуравила кость насквозь, и “скорпион” выпал из ее руки.

Весь свет потух. На лестнице и в передней части холла одна за другой стали рваться сорокамиллиметровые гранаты — их взрывы сопровождались ослепительными вспышками. Группа поддержки пустила в ход пулеметы, и за пятнадцать секунд три ленточных “миними” выпустили в ограниченное пространство 750 пуль.

Одновременно с этим группа атаки взорвала заряды на окне, толстые двойные стекла вылетели с громким треском и упали на пол спальни.

Снайперская группа поливала крышу атриума винтовочным огнем. Через несколько секунд, когда в толстом стекле появилось достаточно дырок, открыл стрельбу и снайпер с гранатометом; его гранаты пробили остатки крыши и взорвались в холле внизу.

Бойцы группы атаки в очках ночного видения вспороли тяжелые шторы острыми, как бритва, боевыми кинжалами, спрыгнули в темную спальню и сразу же начали палить из винтовок по открытой двери и лестнице за ней. Потом лейтенант Берк выдвинулся вперед и начал метать на лестницу и в холл ручные гранаты V-40. Каждая из них разрывалась на 350 смертоносных осколков.

Тем временем вторая тройка рейнджеров из группы атаки прикрепила к оконному проему спасательный рукав и начала спускать детей на землю, в безопасное место, где их принимали другие бойцы, успевшие подбежать к дому.

— Мы в спальне, — сказал Берк в микрофон, прикрепленный к его шлему. — Заложники живы, сейчас их спускают вниз.

— Снайперская группа и группа поддержки, прекратить огонь, — сказал Килмара. — Зажечь прожекторы. Группа атаки, проверить дом.

Вторая тройка рейнджеров из группы атаки спустила по желобу последнего ребенка. Берк менял магазины, а еще двое рейнджеров проверяли ванную, когда в комнату вползла Тина.

От прежней симпатичной молодой итальянки не осталось и следа. Ее одежда и тело были изорваны в клочья. Левую щеку снесло напрочь, на ее месте обнажилась кость. Из множества ран хлестала кровь. Ее правая рука безжизненно волоклась по полу, пальцев на ней не было. Однако в левой руке Тина сжимала “скорпион”. Его дуло покачнулось, и она выстрелила.

Время словно остановилось. Молодой лейтенант рейнджеров ничего не мог сделать. Плеснуло пламя, и его со страшной силой ударило в сердце. Берк повернулся вокруг своей оси и сполз по стене вниз.

Существо, которое раньше было Тиной, издало булькающий крик. “Скорпион” упал на пол. Террористка потянулась рукой к горлу и бессильно заскребла пальцами по вязальной спице, которая проткнула его насквозь, затем перевалилась на спину, и каблуки ее застучали по полу в предсмертной агонии.

Маура О`Фаррелл, крепко сжимая обеими руками спицу, один конец которой был обмотан пластырем, вынула свой самодельный клинок; она втыкала его снова и снова, пока подоспевший рейнджер не оттащил ее прочь.

Они пробирались сквозь царивший в холле хаос. Фицдуэйну казалось немыслимым, чтобы кто-нибудь мог уцелеть в таком аду. На полу, стенах и потолке не нашлось бы ни одного квадратного сантиметра, свободного от следов шрапнели или от зияющих дыр, которые оставляли модернизированные гейзеровские пули.

Рейнджеры из технической бригады подробно снимали всю внутренность дома на видео— и фотопленку. Всегда обнаружится что-нибудь полезное для следующего раза.

Дитер упал лицом вниз. Лужа крови, в которой он лежал, была усыпана кусками штукатурки и осколками стекла. Пулеметные очереди, последовавшие за первым смертельным выстрелом, изрешетили ему всю спину. Фицдуэйн наклонился и внимательно осмотрел сначала правое его запястье — на нем был золотой опознавательный браслет, — а потом левое, предварительно сняв с него массивные золотые часы. Они не разбились и шли до сих пор. Фицдуэйн бросил их на труп.

— Ничего, — сказал он Килмаре. От лестницы, ведущей на второй этаж, не осталось ни одной целой ступеньки.

— И как только она забралась наверх, — произнес Килмара. — Надо бы принести сюда пожарную лестницу. У меня нет никакого желания напоследок свернуть себе шею.

Два рейнджера притащили титановую лестницу и установили ее так, чтобы она опиралась верхним краем на выступ, оставшийся от площадки на втором этаже.

Труп некогда красивой итальянской террористки — если только ее национальность не была такой же фальшивой, как и ее имя, — лежал прямо за дверью в хозяйскую спальню. Он был изуродован так, словно побывал в какой-то дьявольской мясорубке. Кровь, вылившаяся из десятка маленьких ранок на шее итальянки, точно в насмешку образовала вокруг ее головы что-то вроде нимба. Хотя Фицдуэйн и был подготовлен к этому зрелищу, он почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

Из ванной показался Килмара с мокрым полотенцем.

— Теперь моя очередь, — сказал он. Он поднял правую Руку мертвой террористки и стер с нее толстую корку запекшейся крови. От трупа пахло кровью, экскрементами и духами. На запястье Тины Килмара увидел борозду с рваными краями — след пули или осколка снаряда, глубоко вспахавшего мягкую плоть. Он обтер рану полотенцем. В комнате было темновато. Сюда попадал только свет прожекторов с улицы. Он вынул из кармана своего форменного мундира фонарик и направил его луч на безжизненное запястье.

Татуировка была очень маленькой; к тому же ее частично уничтожил осколок снаряда. Однако большая ее часть уцелела: это была буква “А” в колечке, похожем на венок из цветов. Он посмотрел на Фицдуэйна, и их взгляды встретились. Командир рейнджеров кивнул и поднялся на ноги. Он швырнул измазанное кровью полотенце в открытую дверь ванной, затем наклонился, чтобы собрать несколько валявшихся около трупа маленьких гильз. Их он сунул в карман.

Они спустились вниз по приставной лестнице и, осторожно ступая меж толстых, как змеи, прожекторных кабелей, направились прочь. Взревывая двигателями, одна за другой уносились от дома машины служб безопасности.

— И как только тебе это удается? — спросил Килмара. Фицдуэйн улыбнулся, развел руки в стороны и пожал плечами.

— Знаешь, что написал Карл Густав Юнг? — сказал Килмара.

— Я не знал, что его звали Карл Густав.

— В приблизительном переводе это звучит так: “Совпадений на свете не бывает. Мы называем совпадениями то, что не в силах объяснить, исходя из нашей модели мира. Нас держат в рабстве причины и следствия”, — процитировал Килмара.

— А теперь скажи мне, какой национальности был Юнг.

— Сдаюсь, — с улыбкой ответил Килмара. — Поведай мне это, мистер всезнайка.

— Он был швейцарец.

— Они наконец добрались до трейлера, где находился передвижной медпункт. Внутри играли в карты военный врач и лейтенант рейнджеров. Рядом с ними стояли бутылка ирландского виски и два стакана, которые игроки явно не забывали время от времени наполнять. Килмара достал из стенного шкафчика еще два стакана, щедрой рукой приготовил две порции напитка, потом от души налил виски лейтенанту и врачу. Закончив эту операцию, он вынул из кармана пустые гильзы и положил их на стол перед лейтенантом.

— На память, — сказал он. — Как твое самочувствие?

— Растянул запястье и заработал жуткий синячище, — ответил Берк. — Это не сахар, когда в тебя стреляют.

— Тебе повезло, что у нее был “скорпион”, — заметил Килмара. — Он заряжается самыми обыкновенными, паршивенькими револьверными патронами. Убить ими, конечно, можно, но пробивная сила у них ерундовая.

— Недаром меня учили, что одеваться всегда надо соответственно случаю, — сказал Берк, показывая на висящий у двери пуленепробиваемый жилет, который он только что снял: на жилете виднелась царапина от пули, но в остальном он был цел. Вдруг лейтенанта сотрясла дрожь, и он бросился в конец трейлера, где был туалет. Они услышали, как его рвет за закрытой дверью.

— Физически он в порядке, — сказал врач, — но без посттравматического стресса не обошлось. Ему колоссально повезло.

— Юнг, между прочим, написал и еще кое-что: “В любом событии большую или меньшую роль играет случай. Не всем это известно”, — произнес Фицдуэйн.

— Видит Бог, он был прав! — воскликнул врач и осушил свой стакан.

Когда Фицдуэйн с Килмарой вышли из трейлера, дом как раз покидали люди с носилками: это отправляли в морг трупы террористов. Фицдуэйн почувствовал, как хорошее настроение, вызванное шутливой беседой в медпункте, быстро улетучивается.

— Печальное зрелище, — серьезно промолвил он.

— Гораздо печальнее было бы, если б в этих похоронных мешках несли нас с тобой, — жизнерадостно заметил Килмара. — Мы выиграли, и я не вижу особых причин огорчаться.

Они приехали к Килмаре уже утром, чуть позже половины шестого. “Сааб” с хрустом затормозил на гравийной дорожке. До этого на охраняемой территории вокруг большого георгианского дома царила тишина, но после остановки машины из-за угла здания выскочили два ирландских волкодава.

— Не поймешь, то ли это собаки, то ли обросшие шерстью слоны, — сказал Фицдуэйн. — Экие страшилища!

— Ты бы уже познакомился с ними, если б навещал меня почаще, — заметил Килмара. — Не двигайся, пока я не скажу им, что ты свой.

Фицдуэйну не надо было повторять дважды. Он смотрел, как по команде Килмары собаки сели у его ног. Каждая была ростом в добрый метр с четвертью, а весила, по прикидке Фицдуэйна, не меньше среднего взрослого человека. Длинные розовые языки болтались меж рядами острых зубов.

— Эйлб и Килфейн, — сказал Килмара. — Сравнительно недавнее приобретение.

Двое мужчин переступили порог дома и прошли на большую деревенскую кухню.

— Знаешь историю Эйлба-первого?

— Напомни, — ответил Фицдуэйн.

— В первом веке нашей эры жил в Ирландии знаменитый волкодав по кличке Эйлб, — сказал Килмара, — а хозяином его был Макдейто, король Лейнстера. Ну так вот, этот самый Эйлб мог добежать от одной границы королевства до другой всего за один день. На войне и на охоте ему, разумеется, тоже равных не было. Эйлб пользовался такой славой, что его страстно желали заполучить и король Ольстера, и король Коннота; в обмен они предлагали его хозяину ни много ни мало шесть тысяч молочных коров, колесницу с двумя благородными конями и еще столько же всего по истечении года. Макдейто трудно было отказаться от такого дара. В то же время он понимал, что у него появятся серьезные проблемы с королем, не получившим собаки. Он не знал, как ему поступить.

— И как же он поступил?

— Макдейто обещал пса обоим королям, — сказал Килмара. — Когда они прибыли для заключения сделки и увидели друг друга, все мечты о собаке отошли на второй план и разгорелась битва. Макдейто, умный политик, наблюдал за нею с близлежащего холма, а там было на что посмотреть: сплошные проявления мужества и героизма с обеих сторон и небольшие паузы для подкрепления сил и услаждения слуха игрой на арфе. Однако здоровенный волкодав Эйлб не пожелал ограничиться голым наблюдением. Он подбросил монетку и полез биться на стороне короля Ольстера — ну, и лишился головы.

— А какая мораль у этой истории?

— Не торопись ввязываться в драку. — Килмара жестом пригласил Фицдуэйна сесть за большой кухонный стол, а сам подошел к чугунной печи. Разжег в ней огонь и некоторое время стоял, наслаждаясь исходящими от печи волнами тепла. Потом надел фартук прямо на военную форму и, тихо напевая, принялся готовить завтрак.

Рассвет был уже близок. Фицдуэйн дремал. В мозгу его проносились какие-то видения. Вздрогнув, он очнулся, когда Килмара поставил перед ним полную тарелку.

— Бекон, яйца, сосиски, помидоры, грибы, кровяные колбаски, свиные колбаски и тосты, — сказал он. — В Швейцарии, небось, такого не подадут. — Он налил им обоим кофе из эмалированного чайника, который, судя по его виду, был сработан еще во времена Макдейто.

Фицдуэйн принял от него кружку с кофе.

— Я насчет той книжки, которую ты нашел в машине у террористов…

— Ну-ну? — сказал Килмара.

— Думаешь, это имеет какое-то отношение ко мне?

— Не исключено, — ответил Килмара. — Во время одной из твоих вылазок ты мог сфотографировать какого-нибудь местного босса не с той стороны, и наших друзей послали сюда, чтобы научить тебя уму-разуму. Они явно не из тех, кто спускает обиды. А вообще-то тут сложно что-нибудь угадать. Вот посплю, тогда и буду искать причины.

— А у меня возникла другая идея, — сказал Фицдуэйн. — Ведь с тех пор, как ты взялся за нынешнюю работу, твои фотографии нигде не публиковались, верно?

— Верно.

— А вот тебе два факта, — сказал Фицдуэйн. — Во-первых, наши друзья-террористы были убиты не дальше, чем в десяти милях от твоего дома, и направлялись они в эту сторону. Во-вторых, в моей книге есть большая фотография, где ты снят на той встрече в Брюсселе. Пожалуй, лучшей твоей фотки сейчас так запросто и не раздобудешь.

— Думаешь, они хотели добраться до меня? — Килмара придержал вилку с куском бекона, кровяной колбаской и ломтиком тоста, которые он намеревался уничтожить одним махом.

— Ты сегодня схватываешь все на лету, — сказал Фицдуэйн.

Килмара набил рот и принялся энергично жевать.

— Знаешь что, — заметил он, — ты бы лучше оставил свои предположения при себе хотя бы до после завтрака.

В окнах забрезжили первые лучи рассвета. Где-то на дворе запел петух.